Покатит, что ж делать =)

Вдвойне любопытно! Посмотрим, как же это будет... А пока остается только ждать продолжнения.)))

Понимаешь ли, я пытаюсь достичь ощущения, что это просто сон, снящийся главному герою. Он в нём ничего не понимает, сам не знает никаких правил...

P.S.К слову, это на самом деле всего лишь сон... Только мой...

7
Живу где-то в лесу в трёх часах ходьбы от Эллейера.
Притащила меня сюда, естественно, Бенти. Тому, что я бросил своего "товарища", она не удивилась – вероятно, в этом мире, называемом Актёром "континент" – это было вполне нормально.
Сабля, бившаяся о бедро при ходьбе, придавала некоторую уверенность и спокойствие. Поэтому даже входя в лес, не слишком уж приветливо выглядевший, я не держал руку у эфеса. Успею выхватить – это моё родное оружие…
"Родное – только почему?" – невольно возникал вопрос.
И даже когда вокруг начались недвусмысленные шорохи, и я заметил несколько движений вдоль тропинки, на которую мы свернули с более широкой дороги, я не стал выхватывать оружие… Хотя до этого уже пришлось нам с Бенти подвергнуться нападению.
Только тогда на нас напали гвардейцы… Я впервые видел их – этих людей в чёрных плащах, совершенно разных, но объединённых единой целью служения Единственной. Пришлось их убить… Бенти пряталась в стороне, пока я разбирался с ними. Они меня узнали, один даже назвал меня по моему имени – Алгреем.
Мне некогда было думать, кем они когда-то мне приходились, подчинёнными или даже друзьями. Одному отрубил руку по плечо и добил в сердце, другому вспорол горло. Третьего обезоружил и только спросил:
- Таррн заклинатель?
- Тебе всё равно не жить, Рыжий, - ответил мне он. – Единственная хочет твоей смерти.
- Таррн заклинатель? – переспросил я вновь.
Гвардеец попытался ударить меня ножом, который он умудрился спрятать. Пришлось его убить и велеть Бенти продолжать путь, только какими-нибудь менее людными путями.
Тени в лесу гвардейцами не были. Хотя я узнавал в шорохе трав шаги опытных умельцев скрываться, и даже слышал дыхание людей, определённо привыкших затаивать его, готовясь к атаке. Тем не менее, те люди не были для меня опасны.
Я правильно чувствовал. Бенти сразу, заметив их (что случилось намного позже), крикнула:
- Всё в порядке! Выходите!..
И эти люди выбрались из своих укрытий… Человек десять воинов… хотя… Воинов из них было ну трое – максимум. Другие просто держали в руках оружие, да и то, не слишком умело.
- Этому человеку надо спрятаться, - начала Бенти торопливо, но её, кажется, даже не стали слушать. Мужчина лет сорока, вооружённый саблей и длинным кинжалом, одним движением руки заставил её запнуться и замолчать. Какое-то время мы мерились взглядами.
- Ты – Рыжий, - утвердительно произнёс он.
- Да вроде как не блондин, - фыркаю я.
- Ты знаешь, кто он? – спросил мужчина у Бенти.
- Он хочет убить Таррна, - пискнула Бенти, на всякий случай пятясь в сторону. Мало ли мы устроим драку?.. – Ему нужно время…
- Так я и поверил, - огрызнулся мужчина, взмахивая мечом. Моя рука потянулась к сабле, но я быстро справился с собой – надо было показать им, что я не собираюсь драться.
- Сам подумай, - заметил я. – Вам прекрасно известно, что за мной охота. Я не переоцениваю свои силы – мне нужно время, чтобы подготовиться к убийству Таррна.
- Если за тобой охотятся – то почему же ты не бежишь? – ухмыльнулся тот. – Ты врёшь, Рыжий! Как всегда, искусно!
"Как всегда? – обиделся тогда я. – Ну-ну… Если бы я знал, куда бежать!"
- Зато ни один из вас не в силах убить его, - улыбнулся я как можно более доброжелательней. – Можешь убрать оружие. В любом случае, я мог бы убить тебя за долю секунды.
- Чем ты докажешь, что не лжёшь, Рыжий?..
- Я проклят самой Единственной, - сказал я, медленным шагом приближаясь к нему, не отрывая глаз от его лица. – Я сжёг Круг пять лет назад и притаился. Но стоило мне появиться – как она спустила на меня Таррна. Это удовлетворяющий вас ответ?
Кажется, они все были поражены моими словами.
- Так это ты… сжёг Круг? Не Менч?.. Не может быть! Ты лжёшь!
- Если Менч – то почему меня объявили предателем?.. Только ли за то, что я не успел его вовремя выследить? За такие провинности Единственная не стала бы выгонять половину Гвардии, что меня поддерживала. Хватит уже болтать, я не лгу, и ты можешь быть в этом уверен.
Вероятно, я его не слишком убедил.
- Как можно быть в чём-то уверенным, когда речь идёт о тебе?.. Убирайся-ка ты прочь и жди возможности убить Таррна где-нибудь в другом месте, если тебе так хочется это сделать…
- В таком случае, - я уже стоял совсем близко к нему. Могу даже выбить оружие из его руки, если что, - сами разбирайтесь с ним. А я исчезну вновь – и реального убийцы для заклинателя вы не найдёте… Думаю, из вас только у меня есть опыт, - я закинул голову назад.
Мужчина нервно переглянулся с кем-то из остальных людей. Бенти что-то забормотала – она, пожалуй, как никто на моей стороне.
В итоге, они мне поверили. Я даже поразился этому – всё-таки, с их стороны такое доверие было действительно наивным. Но я уже довольно долго околачиваюсь в их компании в этом лесу. Бенти приходится жить тут же. В город она боится возвращаться – туда ходок только один, самый молодой из них, ещё не успевший примелькаться гвардейцам. Он приносит все новости из Эллейера.
Я постепенно вспоминаю новые эпизоды из моего прошлого. Никто мне в этом не помощник, меня здесь все сторонятся. И правильно делают. Они боятся – для них, я всё ещё верный гвардеец Единственной, их не волнует, что она зла на меня за Круг. Ну и пусть – если я что-то говорю, они меня слушают. Из них я – единственный воин, действительно опытный и хорошо знающий мелочи образа мыслей гвардейцев. Я сказал им сразу, что готов помогать в бою, если на них нападут, но пусть меня не трогают, пока я не пойму по тем или иным признакам, что Таррну пора лишиться жизни. Я чего-то жду, находясь здесь, но чего – пока сам не знаю…
Все мои воспоминания связаны так или иначе с юношей… часто в них звучат какие-то фразы о Менче. Забытые мысли, этот Менч уже сидит у меня в печёнках! Скорей бы уже понять, что он такое!
За это время я кое-что успел вспомнить. Я большинство времени сижу неподвижно, с довольно зловещей мордой лица, смотрю в зелёное небо или в какую-нибудь другую точку, не особенно занимательную. И все меня обходят стороной, конечно же. Не далее, чем вчера, вспомнил ещё одну забавную вещь…
Юноша умер ещё раньше, чем я спалил Круг Единственной. Более того, я вспомнил, что он умер по приказу Единственной… Вернее, по её воле, изъявленной через другого заклинателя…
Этот самый "другой заклинатель" очень напомнил мне этого самого юношу тогда, когда появился в Круге. Он пришёл ко мне – сразу, без обиняков, сказал, кто он такой… И что хочет служить Единственной. Мой вечный спутник, юноша, которого я не отпускал от себя далеко, присутствовал на нашей встрече – надо было видеть его лицо! Столько ненависти и жажды крови было написано на нём! Но я не был тогда поражён этим – всё было ясно. Этот человек пришёл отбирать у него не просто хлеб насущный – а саму жизнь.
Зачем ты пришёл? – спрашиваю у пришедшего заклинателя, одновременно изучая его взглядом. – Ты же знаешь, что тебя может ждать смерть?
Знаю, - отвечает он, и единственные опасения вызываю у него никак не я, а мой юноша. – Я хочу служить Единственной. Я многое умею…
Тем хуже для тебя! – перебиваю я его. – Ты нарушил волю Единственной одним своим существованием. Тебе следовало умереть ещё в детстве, либо прятаться до скончания веков, а ты посмел прийти в Круг.
Юноша нетерпеливо переводит взгляд с него на меня. Он ждёт, когда я позволю ему убить смельчака.
Я могу пригодиться Единственной…
У неё уже есть один заклинатель. Он моложе тебя, он уже долго здесь, в Круге, и ты – худшая кандидатура, чем он, - замечаю я. – Глупо было с твоей стороны на что-то надеяться.
Я слышал о твоей мудрости, командир Рыжий, - говорит заклинатель, улыбаясь так спокойно, будто ему ничего не грозит. – Но ты не можешь кое-чего чувствовать… Я могу сделать для Единственной больше, чем этот мальчик.
Я не настроен выбирать, - сердито прерываю его я. – И так слишком много вас развелось. Ты, он, Менч, - да, да, я вспомнил, что Менч был заклинателем! – Из вас двоих я несомненно выберу того, кто мне лучше знаком. Ты сам виноват, - подвожу я итог и уже хочу приказать юноше убить его, когда в наш разговор вмешивается Единственная. Из нас троих, безусловно, слышу её только я, командир её Чёрной Гвардии. Её голос велит мне не убивать пришедшего заклинателя, а представить его ей.
Я внимательно выслушиваю её приказ. Юноша мой уже понимает, в чём дело – мой контакт с Единственной был им замечен. Он волнуется – мало ли, что это для него может значить!
Единственная хочет тебя видеть, - говорю я заклинателю. – У тебя есть маленький шанс, - я зову гвардейцев, и те уводят его.
Надо было сразу велеть его убить, а не выслушивать, - нервно шепчет юноша.
Ты осуждаешь решение Единственной? – интересуюсь я ледяным тоном.
Я не смею, - вздыхает он. – Хотя мне это грозит смертью… Я чувствую, что он не менее опасен, чем Менч. Поверь моему нюху, командир…
Я верю, - киваю я. – Ты знаешь, я всегда тебе верю. Но на всё воля Единственной…
Самое поразительное – я не мог вспомнить черты лица пришедшего тогда заклинателя. И не могу до сих пор – в памяти только размытое пятно. Но я помню итог той беседы с Единственной – вернувшись ко мне, заклинатель с низким поклоном сообщил, что имеет честь служить в Гвардии под моим началом…
Мне было тогда безумно жаль юношу, который до этого был единственным колдуном в Гвардии. Теперь его ждала смерть… Но я слишком привык к законам этого мира, чтобы подавать вид, что мне доступна жалость. Я ловлю взгляд юноши – он теперь действительно безумен. Вот почему так опасны заклинатели – рано или поздно, ими овладевает безумие… Этот удар оказался для него слишком сильным – я тоже попал под его заклятья. Два заклинателя прямо в моём кабинете устроили такую разборку, что дрожали все здания в округе…В результате, у меня появился новый колдун… Но вопреки закону, я не хотел таскать его за собой, ибо чувствовал к нему неприязнь. Я передал его гвардейцу, которому сильнее всего доверял, а сам с кучкой других гвардейцев занялся поисками Менча без привычного для меня нюха уже мёртвого мальчишки-заклинателя.
Всё, на этом пока воспоминания заканчиваются. Я всё чаще думаю о Единственной. Никак не могу понять, каков же тембр её голоса. Вроде бы в моей памяти он хорошо сохранился – но я не могу заставить себя услышать его как наяву. И это удивительно.

Все же, если это действительно название, может, с заглавной пустить?

"моему" - лишнее

Может, более мягкое действие? "Вскинул голову"? Или он аж небеса увидел? =)

"мой юноша"... Странновато звучит, если честно. =) До этого - нормально воспринимается, после - тоже, но здесь как-то...

По-прежнему интересно. Глава на мой взгляд удачная =)

мы слово "мир" не пишем с большой, а он его "континентом" сам по себе называет... именно в таком контексте... вроде бы... Хотя я подумаю...

"Мой юноша"... Ох, да... Но он как бы имел в виду отношения хозяин/раб...

Не сомневаюсь в этом, но слишком выделенно получилось. Если заменить на "спутник" - даже не заметно будет. =)

Учту.... А я даже не заметила, как получилось "мой юноша"

И ещё немножко...

8
Появился новичок. Молодой, симпатичный такой парень. Принёс вести, что Юке Канре после допроса Тарреном был отпущен, и теперь он вновь вернулся в свою таверну. Бенти была счастлива, услышав, эти новости, она пыталась и до сих пор пытается убедить меня отпустить её в город, но я запрещаю. Мне не хочется, чтобы её вдруг арестовали и выведали моё местоположение. Вряд ли Чёрной Гвардии приходит в голову, что их бывший командир скрывается вместе с какими-то жалкими бунтовщиками. Поэтому тут меня даже не пытались искать. Люди, с которыми я живу, говорят, что раньше здесь порой устраивали облавы гвардейцы. Теперь же, судя по всему, все они занимаются только моими поисками…
Я не перестаю наблюдать за новичком. С тех пор, как он появился, он пробудил во мне не одно воспоминание… Он как-то положительно воздействует на мою память, и я не перестаю держать его в поле зрения. Он – зовут его Абори – боится этого моего внимания, вероятно, потому что просто боится меня. Самого по себе. Я – бывший командир Рыжий… Сейчас уже не командир, но никто не смеет меня ослушаться, если я говорю. Даже местные воины хотя и сторонятся меня, всё равно иногда спрашивают совета – их любимое занятие по одному отлавливать гвардейцев, но я кое в чём натренировал их, и не так давно трофеями стали сразу два чёрных плаща.
Абори хотя и был паренёк весьма хрупкий, имеет кое-какие навыки во владении саблей. Это стало ясно, когда я велел ему взять ту, что отдал Бенти, и показать мне, что он умеет. На самом деле, тогда я хотел только попытаться воспользоваться его присутствием для получения новых воспоминаний.
В тот вечер, когда тёмно-зелёный закат уже был завершён, и лазутчики привели торопящегося объяснить как можно больше разом Абори, говорившего, что он – житель Эллейера, меня настигло очень важное для меня воспоминания.
Как сейчас помню свою встречу с Менчем. Буквально под стенами Круга, среди скалистых уступов, этот практически немощный старик нашёл неплохое убежище. Здесь, слишком близко к необычным силам Круга (каким силам, я едва ли могу пока вспомнить), его нельзя было учуять на расстоянии…
Но тогда я его и не пытался учуять. Со мной не было нового заклинателя, того не особенно молодого колдуна, которого выбрала Единственная взамен почти ставшего родным мне паренька. Я не могу вспомнить, как звали того заклинателя… Пока я помню только, что отослал его прочь сразу, боясь, что искушение убить его тоже будет слишком большим, и не представлял его даже ближайшим мне гвардейцам – отправил с надёжным человеком как можно дальше от Круга. Довольна ли была Единственная, я не знаю, но заклинатель точно был недоволен…
Оказавшись без сверхъестественных сил в союзниках, я стал мыслить, как просто воин. И однажды ночью меня посетила идея, что искать стоит не в населённых пунктах, где о Менче, безусловно, ходят легенды как о жаждущем освободить мир от власти Единственной и подарить ему свободу (чем им не угодила Единственная?), но где его ни разу ещё не удалось поймать, а в местах, где он один. Так лучше всего пережидать – в уединении. К тому же, мне не было известно, как он выглядит. Все слухи говорили по-разному.
Реальность я узнал, когда, захватив с собой Актёра и ещё пару гвардейцев, отправился ранним утром обследовать окружающие Круг неприспособленные для жизни стены-скалы…
По-моему, мы зря здесь, командир…
Я считаю, что нет, - коротко отвечаю и даю понять, что возражения не принимаются. Гвардеец отворачивается.
Если Менч прячется здесь, - осторожничает Слейж, - нам следовало бы взять с собой… Ну, побольше людей. Он же колдун… Или этого нового заклинателя, как там его?..
Не смей говорить про заклинателя, если не хочешь, чтобы я раскроил тебе голову, - я вполне однозначно показываю ему кулак. Разрушительную силу моего удара он знает.
Я понял, Рыжий, - он отстраняется, нервно и испуганно поглядывая на моё безразличное лицо. – Я всегда понимаю с первого раза…
Менч не только не напал на нас, когда мы вошли в его пещерку, не просто не попытался даже направить на нас парочку заклятий… Он сидел около костра, не дававшего ни дыма, ни специфического запаха, и когда моя фигура появилась в проёме, только повернул голову…
Абори мне даже нравится. Я часто отвлечённо думаю, что взял бы его в свою Гвардию, если бы был по-прежнему её командиром. Но… Забытые мысли! Это подозрительно, что он возбуждает во мне столько воспоминаний!
Хотя он и красив, его внешность вполне обычна. Обычный деревенский красавчик – только глаза необыкновенно-внимательные, чёрные, хитрые… Иначе хитрые, чем у Актёра. Тот боится и потому хитрит – этот будто бы плетёт интриги от рождения. Таких взглядов нельзя встретить в поселениях вокруг Круга, здесь люди живут безо всяких интриг, им это чуждо. Они умеют только быть честными – или предавать своих соседей Чёрной Гвардии, но без особенных заморочек.
Однако, даже с таким взглядом, он вполне внушал доверие всем в этой компании, пытающейся бороться с Чёрной Гвардией. Я чувствую, что моё отношение к этому предприятию снисходительное – вряд ли у них получится. Уж я-то хорошо представляю себе силы их врагов.
Водится Абори в основном с Бенти. Она влюблена в него до полуобморока, часто утверждает, что никогда не видела его в Эллейере. Это никому не кажется странным – Эллейер стал довольно большим городом, к тому же, они могли не встречаться раньше по тысячам других причин. Но мне это почему-то не нравится…
Может быть, я зря его подозреваю?

Самая сложная с точки зрения перенесения на форум глава. Столько курсива...


9
Сейчас ночь. Бенти и Абори убежали куда-то в лес, ясное дело, им нравится быть наедине. А я не могу уснуть – мне кажется, что вот-вот я обрету какую-то истину. Что-то пойму… Очень важное.
Иногда ночами я тренируюсь с саблей и кинжалом, не столько вспоминая приёмы, сколько обретая старую форму. Я ухожу из лагеря в лес – никто не смеет протестовать.
Уже больше двух десятков дней Чёрная Гвардия не делает попыток отыскать меня здесь, в лесах рядом с Эллейером. Что ж, значит, они поглупели за последнее время, или глуп этот их командир, Таррн.
Решаю размяться, беру саблю, кинжал и скрываюсь в лесу. Тут прохладно, розовая трава кажется тёмно-серой, меня почти невозможно отличить от многочисленных теней леса. Я умею красться незаметно…
Минут тридцать дерусь с воображаемым противником. Никто из местных даже чуть-чуть не способен поддержать мою тренировку – но моего воображения хватает, чтобы представить своего врага. Я даже хорошо вижу его наяву – он чуть прозрачен, и только это напоминает мне о том, что он придуман мной. Он обладает хорошей силой – иногда я отрабатываю и защиту. Он идеальный воин, у которого нет тех изъянов, что есть даже у меня…
Я вижу его лицо. С резкими чертами, острым подбородком, глубоко сидящими чёрными глазами. Тёмные слегка вьющиеся волосы подхвачены сзади в хвост. Он постоянно улыбается, чтобы злить меня. Злость необходима для битвы.
Я двигаюсь бесшумно. Под моими ногами даже не шелестит трава. Надо быть быстрее мысли, чтобы сражаться достойно – это правило я помню со времён своего воспитания.
Мои мысли занимает только мой выдуманный противник. Когда я задеваю его концом сабли или кинжала, зажатого в левой руке, в этом месте из призрака вырывается клочок тумана, а лицо искажает ярость. Но скоро мы вновь продолжаем, и несколько раз призрачный холодный клинок прочерчивает царапины на моём лице. Лицо горит, словно раны настоящие, и вопреки ощущениям я уже знаю – их даже не видно.
Но я слышу всё происходящее. Не только собственное дыхание, которое ничуть не сбито, потому что я дышу в такт с каждым своим действием. Я слышу, если рядом пробежит зверёк или ухнет ночная птица…
Я делаю очередной выпад, кинжалом бью в ногу противника в районе бедра, саблю поворачиваю остриём вниз, чтобы остановить удар врага, и вдруг слышу шёпот. Мгновенно прогоняю воинственное видение. Замираю и прислушиваюсь.
Облегчённо вздыхаю. Бенти. Это она и Абори возвращаются в лагерь, проходят совсем рядом со мной, и совсем меня не видят. Их шёпот – простая беседа влюблённых.
- Я скоро должен буду уйти, - негромко говорит Абори.
- Зачем? Куда?
У меня в голове такой же вопрос. Я крадусь рядом с ними. Может быть, конечно, это и не особенно хорошо, но это меня меньше всего волнует.
- Я должен кое-что сказать тебе, Бенти, - Абори отворачивается от неё, но вместо скорбной мины, какая подошла бы ему отлично к этим словам, я вижу лёгкую улыбку.
В тот же миг в моей памяти что-то заклинивает. Я слышу, как сейчас, слабый старческий голос…
Я должен кое-что сказать тебе, Алгрей. Я так долго ждал, чтобы ты нашёл меня.
Я всё время тебя искал, - я достаю саблю, но моё желание ударить сразу не сбывается. Рука замирает, когда лезвие уже в нескольких сантиметрах от шеи старика. Мгновенно за моей спиной ощетинивается оружием моя команда. Слейж стоит в стороне, конечно же. – Уберите, - приказываю я. – Твоё колдовство тебе не поможет.
Я сильный заклинатель, - кивает старик. – И долго уже живу, сдерживая безумие. Тая его для одного момента, когда ему придёт пора… Но пока оно сгодится, чтобы задержать или даже убить твоих спутников. Мне нужно поговорить с тобой одним, Алгрей.
Командир Рыжий, - поправляю я. – Иначе ты не смеешь меня называть.
Реши судьбу своих подчинённых, - у него поразительно ясный взгляд для заклинателя. Я никогда не встречал таких. И то, что он дожил до преклонных лет, просто поразительно. Этого не случалось ещё ни с кем. – Или я их сейчас убью, или они уберут оружие и выйдут.
В ножны, - коротко приказал я. – Я, - добавляю, - сам его убью.
Менч отпускает и мою руку. Сейчас я могу ударить – и он не спасётся. Но мне уже слишком любопытно. Гвардейцы ждут моего решения.
Говори при них, Менч, а потом я тебя убью.
Он не протестует.
Садись, Алгрей. Я кое-что должен сказать тебе. О Мысли.
Теперь он имеет в виду не наше распространённое ругательство. А ту самую силу, воплощением которой является Единственная в этом мире. О Мысли, создавшей наш континент. О смертельно опасной силе, безумной, и на наше счастье ушедшей из мира прочь.
Что ты можешь о ней знать?
Ты ведь знаешь судьбу заклинателей… Сойти с ума. Почему? Потому что они непосредственно связаны с Мыслью. Каждый из них.
Мысль ушла с континента.
О, да. Но нити связи с ней остались у тех, кого ты называешь колдунами и заклинателями. Мы называем себя Сынами Мысли.
Сколько вас ни было при мне, - хмыкаю я, - никто так не назывался.
Он смеётся кашляющим смехом:
При тебе? При тебе заклинатели – или рабы, у которых ты просто об этом не спрашивал, или хладные тела – тоже без особых разговоров. Каждый заклинатель осознаёт себя Сыном Мысли. Знает о своей связи с ней. Но человеку, не знающему, что такое "колдовство", он никогда не откроет тайны. Эта тайна – секрет контакта с Мыслью при каждом заклятии – известна только заклинателям и Единственной.
Но ты говоришь об этом мне. И им, - киваю головой назад себя. Там двое гвардейцев и Актёр. Слейж как всегда нервничает, ему хочется, чтобы я раскроил череп колдуну как можно быстрее.
Ты сам пожелал, чтобы они слушали. А ты… ты должен знать. Ты – командир Чёрной Гвардии, и ищешь меня потому, что я хочу уничтожить Круг… Верно? Такие слухи обо мне ходят?
Да. Именно. И я намерен избавиться от тебя.
После. Для начала ты должен выслушать меня. Мы связаны с Мыслью – вот почему мы опасны, и вот почему Единственная ненавидит и боится нас. Но это даёт ещё одно преимущество – если нам удаётся справиться с безумием, мы знаем куда больше, чем даже Единственная…
Как ты смеешь? – моя рука смыкается на тощем жилистом горле старика. Оскорблений Единственной я не желал ему спускать.
Убери руку и слушай, - спокойно говорит он. – Я имею с Мыслью куда более прямой и полный контакт, чем она. Я знаю о безумии Мысли больше, чем вы. И я знаю то, что произойдёт, если ничего не изменится.
Что ты плетёшь? – бросает Актёр. – Рыжий, да убей ты его и вернёмся к Единственной за обещанной наградой!
Заткнись! – рычу я. Вечно он раздражает меня и торопит события. – Выйдите все отсюда и ждите меня снаружи!
Они уходят.
Мысль хочет вернуться, - произносит Менч, и я чувствую, как меня охватывает ужас. Я хотя и не заклинатель, но я знаю могущество Мысли. У меня опыта больше, чем у всех моих подчинённых. Я напрямую знаком с Единственной, с её происхождением от Мысли, с её властью, с её действием… Только она далеко не безумна, хотя и могущественна. – Вижу в твоих глазах страх, Алгрей, смелый командир Чёрной Гвардии…
С чего ты взял, что Мысль хочет вернуться? – спрашиваю я с дрожью в голосе.
Ей нравится Круг.
О чём ты?..
Мысль полюбила Круг. Она видела его издалека и хочет увидеть вблизи. Ты согласишься с ней – Круг прекрасен. Великолепен. Остановить Мысль нельзя – она могущественна, она создала всех нас, и, скорее всего, уничтожит в порыве безумия. Точно так же она уничтожит нас и если всё-таки придёт на континент.
По… почему?
Она не контролирует себя, - глаза Менча спокойно блестят. – Любовь Мысли – это долгая и мучительная смерть… Мы все погибнем, если она придёт.
Почему ты не говорил раньше?
Никто не стал бы слушать. Я копил силы, чтобы справиться самому с этой проблемой. Я жил и боролся с безумием. Ты бы убил меня на месте, Единственная – тоже.
Почему Единственной ничего неизвестно?
Она не чувствует… Не верит, не чувствует этого так, как мы… Потому что её контакт с Мыслью не духовный, а родственный. Это разное.
Вы же – Сыны Мысли! – мне упорно кажется, что меня водят за нос.
Но мы стали ими, а не родились… ты не поймёшь. Ты просто человек, Алгрей…
Ты тоже! – рявкаю я. – Огрызки счастья!.. – поминать мысли в ругательствах сейчас мне не хотелось. – Что ты можешь сделать? Зачем ты берёг безумие, как ты сказал, для определённого мига? Какого? – я почти кричал на него.
Он улыбался:
Я знаю время, когда нужно сделать то, что отвратит Мысль от нас. Она разлюбит Круг.
Ты… Ты хочешь уничтожить его! – я взглянул на него удивлённо. Старик кивнул.
Хотел, Алгрей. Круг бы исчез, силы моего безумия на это хватило бы. Единственная, возможно, погибла бы с ним, и так же вероятно, спаслась бы. Но Мысль уже не пришла бы сюда.
Это похоже на страшный, нет, на жуткий, кошмарный сон. Я не верю собственным ушам.
Я должен сказать об этом Единственной. Возможно, она позволит тебе… уничтожить… Круг…
Не будь наивным мальчишкой, командир Чёрной Гвардии! – рассмеялся старик. – Я пытался связаться с ней через Мысль. Я пытался предупредить её! Она посмеялась надо мной, а тебе велела искать заклинателя Менча. И ты искал. Она сказала, что не даст прикоснуться к её Кругу.
Может быть, ты врёшь? – нахмурился я.
Нет, Алгрей. Я не вру. Мне нужна твоя помощь… День, когда Круг должен быть уничтожен, уже вот-вот настанет. Но я ещё не ступил в Круг ногой – и не смогу.
Я должен провести тебя, старик? – я всё ещё не слишком верил ему.
Да… В таком случае… я смог бы перестать сдерживать безумие и уничтожить Круг.Это было гиблым делом. Это невозможно. Даже я не могу провести в Круг заклинателя, если это запрещено. У меня нет полномочий. Единственная непременно узнает и будет в ярости. Я буду объявлен предателем.
Я знаю, что творится в твоей голове, - говорит Менч. – Но есть ещё кое-что.
Что? Что ещё?..
Я смог бы… Но не смогу.
Я вскакиваю на ноги. Ещё секунда – и угли из догоравшего костра летят в сторону заклинателя, я хватаю его, вскинувшего для защиты от них руки, за воротник и поднимаю над полом пещерки. Я хочу убить его. Я в ярости.
Не сможешь?! Хватит водить меня за нос!!!
Это сможешь сделать ты, Алгрей, командир Рыжий, - он не боится меня. Должно быть, не понимает, что находится на волосок от гибели.
Я?
Да. Слушай меня, Алгрей… Не торопись действовать…
…Я трясу головой. Этот диалог в моей голове унёс меня далеко в прошлое. Сейчас я уже совсем не чувствую никакого страха при звуке слова "Мысль". Я не понимаю половины из того, о чём шёл тот разговор.
Я оставляю осмысление его на потом.
Потому что я слышу кое-что другое…






меня больше всего волнует описание драки с призраком. Я не сильна в этих делах...

Лапочка, вот и я осилила... Талантливо, красиво, захватывающе. Лично у меня только требование - еще!!!
Никаких пожеланий по стилю - для этого как минимум надо засесть и прочесть еще раз, а то и два... А на это времени нет, прости
Только, мелкое мое... кхм... в общем, мой глюк. Ассоциации - Алгрей, апгрейд *Смущенно*

А вот я еще немножко со своим уставом влезу =)

Хочется либо удалить "он", поскольку оно в общем-то не нужно. Либо, для улучшения звучания добавить "что" перед "теперь". Просто мне на слух как-то побольше нравится.

Ммм... не знаю. Сбилась. Наверно, из-за формулировки: словно у гвардейцев одна голова на всех. В общем-то оно, конечно, так: куда командир скажет... но все же... Хотя, возможно, это как с "моим юношей", личная извращенная интерпретация... =))

Имеет ли смысл заменить "не перестаю" на "стараюсь"? Опять же на свой слух меряю ))) В этом случае не настаиваю, вполне можно оставить как есть.

Ох... вот не нравится мне фраза "закат был завершен" =( Вроде как "наконец, доделали, а то уже устали над ним работать".

"вокруг"-"круга"... Вариант: "близ Круга"

Аналогично. Мягче, но все же... "Обступившие"? Хотя тоже не очень...

К девятой главе:

Немножко нелогично, мне кажется. Во-первых, вместо "и", наверно, лучше "но". Во-вторых "уже" - лишнее.

Тяжко эти две "я" смотрятся. Лучше уж тогда переставить: "...коротко приказываю я и добавляю: - Я сам его убью".

Какие у них там философские изощренные ругательства!

Тут все отлично, без моего недовольства =) Очень живо и грамотно. И интересно!

Enshantress
Рада тебя видеть, солнце!
sinobi
Как всегда, преклоняю колено перед человеком, способным увидеть такие мелочи!

Смысла их я сама не знаю... Но мне нравится. "Забытые мысли!"



Трепещите! ФИНАЛ!

10
- Я должен кое-что сказать тебе, Бенти… Тебе это не понравится, но я всё равно хочу поговорить. Было бы жестоко скрывать это от тебя.
Она смотрит на него влюблёнными и встревоженными глазами.
- Вы все здесь, - он указал рукой на лагерь. – Ненавидите Чёрную Гвардию. Боретесь с ней. А я,… - томительная, выверенная до секунды пауза. – Я принадлежу ей, - он оборачивается к ней, и я перестаю видеть его лицо. Только её. Полное ужаса и отвращения.
- Абори! Ты шутишь, да?! Правда? – шепчет она. – Правда ведь, - хватает его за руки.
Моя рука бесшумно извлекает саблю из ножен. Кажется, близко кое-какое весьма странное событие…
Небо чёрное, звёзды россыпью алых мелких драгоценных камней робко мигают вверху, луна скрыта облаком где-то над нами. Воздух тягучий и сладковатый.
- Я не шучу, - почти ласково отвечает он, рукой гладит по волосам. – Я сюда прислан командиром Таррном. На поиски Рыжего.
- Нет! – восклицает она, отталкивая его и пытаясь вырваться, но он её удерживает.
- Тише, Бенти! Тише!.. Таррн всё равно знает о вас, он только не обращает внимания! Я не для того, чтобы причинить вам зло! Я должен был только всё узнать о Рыжем… Я должен был тебе сказать! Мы же любим друг друга, Бенти!..
Она дёргает руку, но выскользнуть из его крепких объятий у неё не получается. Я затаиваю дыхание.
- Ты… Ты предатель!.. Ты мне всё время лгал!.. – шепчет она лихорадочно. – Пусти меня! Я закричу!..
- Не надо, Бенти!.. Я обещаю, что ничего не произойдёт! Я только хотел…
Что-то мне в этом не нравится. Не похоже, чтобы он искренне извинялся и оправдывался.
- Ты меня хотел отыскать, - выступаю я из тени дерева. Бенти всё-таки вскрикивает, но рука Абори зажимает ей рот. Я замечаю – что не очень грубо. В его глазах мелькает тревога, но она слишком наигранная…
Он знал всегда, что я рядом.
- Да, - отвечает он и улыбается.
- Ты думаешь, что можешь выжить, встретившись со мной?.. – хмыкаю я.
Бенти пытается что-то сказать, и хотя Абори не даёт ей вымолвить ни слова, в её глазах мольба, обращённая ко мне. Я умею различать разные просьбы по взгляду – эта просьба не освободить её и уничтожить молодого гвардейца, а напротив, не убивать его.
Какое мне дело до её просьб?
Абори выглядит крайне довольным.
- Хотел убедиться, что ты меня не помнишь…
- Ты – мальчишка. Ты был сопляком, когда я сжёг Круг, - я взмахиваю саблей. – Я вижу, у тебя оружие с собой. Ну так доставай и сражайся.
- Мне не надо оружие, я сам – оружие, - Абори отворачивается, целует Бенти в щёку, и она, слабо вздохнув, закрывает глаза. Не умирает – засыпает. Чтобы освободить ему руки.
Засыпает. После заклятия.
Заклинатель.
Я уже готовлюсь атаковать, но вдруг перед глазами возникает лицо моего призрачного противника. Голова призрака болтается в воздухе передо мной, ухмыляясь. Мой противник не видит её – зато я вижу, как она ползёт по воздуху назад, касается его лица, и я как никогда понимаю, что их черты – одни и те же. Только моя выдумка значительно старше на вид…
- Забытые мысли, - бормочу я.
- Что случилось, Рыжий? – смеётся он. – Узнал меня?..
- Почти, - хриплю я в ответ. Призрак не сживается с лицом Абори, проходит сквозь него назад, за его спину. И обретает краски.
…Вы действительно хотите отослать меня прочь? Командир Рыжий, я мог бы помочь вам отыскать Менча.
Прежний не помог, и ты тоже не поможешь. Не обсуждай мои приказы, иначе я разозлюсь. Ты отправишься с Хищником туда, куда я тебя отправил. Не смей мне перечить.
В ответ на эти слова мой новый заклинатель низко кланяется, но когда он выпрямляется, я вижу на его лице довольную улыбку, которая ясно говорит: "Неужели, вы боитесь меня, командир Рыжий? Или вы склонны привязываться к малолетним едва соображающим в колдовстве рабам?"
На его лице…
Точно таком же, как моё видение.
Таррн. Я поражён. Как так могло случиться, что мой давний заклинатель… Сейчас… Этот парень… Командир Гвардии…
- Актёр быстро сознался, что подозревает тебя в потере памяти. Мне пришлось поколдовать со своей внешностью – я оставил лишь некоторые черты… Как странно, что ты раньше не догадался. Ты ведь славился своей сообразительностью, предатель Алгрей, - он взрослеет прямо на моих глазах. Я понимаю, что каждое заклинание – контакт с Мыслью, и мне не нравится думать, что над ним нет командира. Что он сам – командир.
- Я спас ваши шкуры пять лет назад, - оскаливаюсь я, принимая боевую позицию. – Но своими заклинаниями ты меня не напугаешь. Ты не способен призвать их много – ты мгновенно спятишь, мой раб, - то, что бывший, я решаю не упоминать.
- Я не твой раб, и не был им, что бы ты ни думал, - встряхивает он головой, извлекая из ножен ту самую саблю, что взял у Бенти по моему собственному наставлению. – Я – командир Гвардии, преданный слуга Единственной и только её.
- Ты безумец, - продолжаю я. – Больное ничтожество. Надо убрать тебя с континента, чтобы ты не натворил дел…
- Тебе ли заботиться о континенте? – он проводит несколько атак… Быстрых и немного знакомых. Он хорошо дерётся, я скоро это понимаю. Так, как не умел драться на моей памяти ни один заклинатель. Слейж переоценил меня, считая, что я способен легко и непринуждённо порубать его в капусту. – Единственная даровала мне защиту от…
- От безумия Мысли? – я замечаю, что вот-вот рассмеюсь. Я не понимаю половины смысла нашей беседы, но продолжаю говорить. – Ты скоро умрёшь в муках… Хотя, пожалуй, я тебя лишу такой возможности. Можешь поблагодарить меня… Или напомнить тебе, кто кому подчиняется? – я усмехнулся.
Я понимаю, что он дерётся точно так же, как мой призрак, с которым я тренировался. Это меня и радует, и огорчает. Я знал многие атаки моего призрачного противника, но ещё знал, что он практически непобедим… Я ещё ни разу не справлялся с ним!..
- Ты идиот, - говорю я. – Я спалил Круг, чтобы спасти весь континент!..
- Не лги, - смеётся он. Как призрак, он лёгок и быстр. Сабля в его руках – настоящая стальная змея, которая находит дыры в моей защите с такой скоростью, с какой я едва успеваю обороняться. – Менч раскололся быстро. Твои приятели привели его в город прямо к Единственной, они тебя предали…
- Мы так и договаривались! – возражаю я. Мне тяжело говорить в бою, я не в той форме, чтобы мне был просто противостоять такому противнику. И это меня раздражает. – Это был отвлекающий манёвр.
- Менч был безумен уже тогда, когда вступил во дворец Единственной. Она легко выяснила, что ты задумал спалить Круг, чтобы убить её. Менч раскрыл ей и то, что ты собираешься стать преемником Мысли вместо неё.
- Я?! – восклицаю. – Я и эта мерзость, Мысль? Ненормальная сила?..
- Не пытайся меня обмануть, - этот танец с клинками сильно выматывает меня. Да и он дерётся уже не с той лёгкостью, как вначале. – Ты задумал переворот. А свихнувшийся Менч сдал тебя… И твои дружки, которые сначала были с тобой, тоже… Актёр и остальные…
- Это был спектакль, - смеюсь я. – Единственная занималась Менчем. Я и верные мне гвардейцы подожгли Круг.
- Мы убили Менча! – почти рычит он, у него на лице появляется маска безудержной ярости. Он там был, значит… Избежал моего приказа…
- В последний момент он крупицы безумия, что были ему послушны, направил, чтобы разогреть пожар, который изуродовал Круг и спас всех вас от смерти! – я думаю, что можно ничего ему не объяснять, а просто вспороть кинжалом живот, но почему-то продолжаю. – На континент собиралась прийти Мысль! Прийти прямо в Круг – и уничтожить его! Я только спас ваши шкуры!..
"Что было потом, я не помню…" Да и эти-то слова я восстановил по тем отрывкам, кружившимся в моей голове, которые никто не мог подтвердить, как и опровергнуть.
Но этого я ему не сказал. Таррн умерил пыл, с которым мы дрались. Унял скорость. Его взгляд был сейчас полон любопытства:
- Мысль? Прийти?..
- Не верь мне, - скалюсь я. – Я всё равно снесу тебе голову, не будет иметь значения, веришь ты мне или нет.
Я едва не выполняю своё обещание. Таррн отталкивает меня мощным заклинанием, у меня вылетает из руки кинжал, я переворачиваюсь в воздухе и больно падаю на лопатки. Поднимаюсь с значительным трудом – Таррн в стороне, ухмыляясь, разводит руками, и между его ладонями я вижу настоящий огонь.
- Возможно, ты и не врёшь… Ты ведь всегда был так верен Единственной. Но это не имеет значения. Сейчас ты – мой соперник. Единственная, к тому же, хочет твоей смерти.
- Твоей жаждет куда большее количество людей. А главное – я, - я уклоняюсь от летящей в меня синеватой огненной стрелы, мне удаётся даже удержать в руке саблю и сделать ей несколько выпадов. Таррн легко отражает их, и вдруг достаёт меня рукой. Я получаю оплеуху и замираю. Щека горит, я возмущён, даже взбешён. Таррн смеётся.
- Великий боец… Ты разучился драться там, где прятался пять лет…
- Я не разучился убивать, - я провожу рукой по щеке. Внутри меня всё дрожит. Проходит совсем немного времени, прежде чем Таррн получает несколько болезненных уколов.
Я не сразу замечаю, что земля под нами начинает дрожать. Вокруг бешено свистит ветер, совсем рядом упало огромное чёрное дерево. От немыслимого шума проснулась Бенти – но ни я, ни Таррн этого не замечаем. Бенти ещё не видит изменения, произошедшего с Абори изменения. Она кричит – в её крике паника.
Я вспоминаю о своей невиданной силе, и в ущерб тактике боя просто бью, едва заметив свободное пространство между танцующим клинком и моим противником. Он глухо охнул и отлетел далеко назад.
"Не хуже заклятья…"
Вокруг так светло, что уже совсем не похоже на ночь. Нам с Таррном на это откровенно плевать. Между нами началось то противостояние, которое должно было родиться ещё пять лет назад. Мне было всё равно, что он заклинатель. Его колдовство уже несколько раз ударило по мне, едва не убив. Он был ранен. Мы оба упивались боем, не обращая внимания на то, что ночь закончилась так неожиданно…
Пока Таррн не замирает, глядя мне за спину. Из его взгляда пропадает всё, что было там раньше. Остаётся только благоговейный ужас.
Я уже собираюсь пронзить его, когда в воздухе звучит жуткий, душу леденящий стон. Ветром меня едва не валит с ног. Таррн падает на колени, и я всё-таки оборачиваюсь…
И слепну от немыслимо яркого пульсирующего света.
"Вот тебе и Армагеддон", - думается мне отрешённо.
- Что это, забытые мысли?!? – возмущаюсь я.
Бенти плачет, зажимая уши руками. Я едва слышу собственный голос – но улавливаю ответ Таррна.
- Мысль…
Заклинатель кажется мне поражённым на месте, близким к безумию, но ещё в своём уме. Он раскачивается, стоя на коленях.
- Она хочет тебя, Рыжий.
- Что?! – я отступаю назад. Свет медленно-медленно ползёт ко мне. Он ещё довольно далеко, но такой яркий… Разрушающе яркий. Я вижу, как лес рушится вокруг. Чёрные стволы вспыхивают.
- Ты ей нравишься, - шепчет он, но я уже довольно близко, чтобы понимать его. – Она пришла за тобой…
- Зачем? – внутри меня сжимается неприятный комок. В горле ощущение, будто я проглотил ежа.
…Любовь Мысли – это долгая и мучительная смерть…
- Почём я знаю, - он шокирован. Он напуган. Он видит настоящее падение мира. То же, что и я… - Иди к ней, Рыжий! – кричит он, голос срывается на фальцет. Он вскакивает на ноги, вырываясь из оцепенения, хватает меня за руку.
Я отталкиваю его локтём, и сабля вспарывает на его руке кожу, оставляя красный взбухающий след. Я бросаю уже не нужное оружие, отступая всё дальше назад.
…Любовь Мысли – это долгая и мучительная смерть…
- Ты ей нравишься! Она пришла за тобой! – Таррн сжимает виски. – Я слышу её! – глаза постепенно загораются безумием. – Иди, пока здесь всё не погибло!
Мысль движется ко мне. Огромная, беспощадно-безумная. Я? Она – за мной?.. Она идёт за мной уже через почти весь континент – сюда, к Кругу! Скоро здесь всё будет уничтожено. Я уже чувствую запах, как тот, что шёл от спичек, отобранных у Слейжа, только сильнее.
- Иди! – вопит он, бросаясь на меня.
- Не раньше, чем ты сдохнешь! – возражаю я. Мне страшно. Мне хочется бежать прочь.
- Не смей!..
- Пусть этот мир рушится к забытым мыслям! – кричу я. – Мне плевать на него и на вас! Я не знаю, что я здесь делаю! – мне не составляет труда крепко держать его. Он пытается вырваться, но от сверхъестественного ужаса потерял способность мыслить связно и холодно. Он больше не смотрится так величественно, словно он – могущественный заклинатель и командир Чёрной Гвардии.
…Любовь Мысли – это долгая и мучительная смерть…
Земля дрожит и раскалывается под ногами. Сияние уже совсем близко. Бенти вскакивает и бросается прочь – но я понимаю, что бежать бессмысленно. Мысль вернулась на континент всё равно – то, чего так боялся Менч. И вернулась за мной… Помешавшим ей пять лет назад полюбоваться вблизи на Круг Единственной.
Но она была на меня не зла. Я нравился ей… своей предприимчивостью, пожалуй.
Таррн вырывается из моих рук и срывается с места следом за Бенти. Я поворачиваюсь, запоздало хватая руками воздух. Свет распространяется по краям далеко вперёд меня. Я оборачиваюсь, вижу, как в огне исчезают две бегущие фигурки, и ухмыляюсь обречённо и довольно одновременно. Моя месть сбылась, Таррн. За то, что ты оказался заменой хорошему спутнику-юноше. И Единственной я отомстил – за то, что не прислушалась к Мысли и поставила под угрозу мир. За то, что не поняла моего подвига…
Не стоило просыпаться вдруг в этом мире, - понимаю я. Но понимаю поздно.
Мысль окружает меня уже со всех сторон. Я закрываю глаза, чтобы свет не выжег мне их. Я знаю, что по ту сторону сияющей стены уже нет ничего. Абсолютно ничего. Мысль уничтожает всё, чего касается. Наверное, и за моей спиной тоже ничего нет – если она проникла туда.
Мне становится довольно весело. Уже даже не жарко от огня – почти прохладно.
…Любовь Мысли – это долгая и мучительная смерть…
Врал Менч… Врал… Мне нравится эта штуковина вокруг меня. А я нравлюсь ей.
"Мы неплохая парочка,… - думается мне. – Говорят же, любовь требует жертв…"




Вы бы знали, как я удивилась, когда прочитала конец...

Человеку, который отучит меня от пафоса, обещаю много мнямов и пожизненную благодарность...

Сообщение отредактировал DiVert - 28-08-2006, 15:34

При таком раскладе я бы перефразировала последнее предложение: "И Единственная хочет твоей смерти". "К тому же" его утяжеляет, мне кажется.

Время: здесь нужно "упиваемся", поскольку так во всем рассказе.

Добавь, пожалуй, "случилось". "...случилось то, чего..."

Единственный пафос, который нашла (планка что ли не на месте?) - последняя фраза. "Говорят же, любовь требует жертв…" Хм... Действительно неожиданная концовка. Чуть-чуть непонятная. То, что Мысль пришла за Рыжим - вполне закономерно, но что-то... добавить (как всегда ) хочется в его внезапную реакцию, почему ему нравится. Я не могу догадаться. Чуть выделить бы психологический момент.

На протяжении всей писанины постоянно сбивалась с настоящего времени на более привычное прошедшее. Потом исправляла. Думала, везде справилась... Оказалось нет. Пасип.

На самом деле, если бы я понимала, почему ему это нравится... Я бы конечно это сказала. Но увы, меня Рыжий почему-то решил не ставить в курс дела. Поэтому я э-э... Ещё над этим размышляю. Если я "размышлю" что-нибудь подходящее, я добавлю "психологический момент".

Может быть, ему нравится, потому что это он любит острые ощущения
И мы ничего не знаем о том мире, где он жил до этого...
(ага, "МЫ" ничего не знаем - это я о себе )
А может он спятил просто под конец?..



Я запуталась...

Споткнуло, честно... Мне кажется, что уточнение лишнее, к тому же не думаю, что однокоренные тут дают желаемую картину

А тут споткнуло количество Он... Понимаю, зачем, но тяжеловато читалось...
И, если честно, реально удивила финальная фраза
А в целом - люблюююю!!! Спасибо, читала с диким удовольствием

Уберу "но ещё в своём уме", ибо само "близким к безумию" теоретически важно. Ведь у них, у заклинателей, в этом мире это самая главная проблема.
Тогда так "Он напуган, потому что видит настоящее падение мира"... И "Таррн вскакивает на ноги..."

Честно говоря, мне правда хотелось бы услышать отзыв по поводу этого, а то оно осталось без ответа, а я переживаю...




Ну раз никого особенно это не интересует, тогда поехали дальше...
Рассказик новый, тематика кардинально новая (особенно в финале, поскольку данных СУЩЕСТВ я старательно обегаю в рассказах. Да и в большой прозе тоже. Речь идёт о не-людях, принятых в фэнтези... и не только о таких не-людях.
В общем, вот вам очередной непрописанный мир, похожий и непохожий на наш... Ещё одна маленькая проблема конкретно взятого человека.
Ловите.
Начало.

(рассказ называется "История художницы")
***
Она рисовала картины. Некоторые находили их посредственными, некоторые – очаровательными. Но всех одинаково смущали беседы с ней о её картинах. Она называла их пейзажами.
Это были портреты. Людей, изображённых на них, никто никогда не видел… Можно сказать, конечно, что нельзя увидеть всех людей в мире, даже таком маленьком, как этот, но… Она тоже никогда не видела этих людей, все лица возникали в её воображении. Она вообще не задумывалась о том, что те, кого она рисует – это люди. Девушка считала себя пейзажисткой…
Её считали умалишённой и потихоньку крутили пальцем у виска ей вслед. Но картины многим нравились. Удавалось даже продать по парочке в месяц на каком-нибудь из шумных рынков маленьких городков, чтобы купить еду, одежду или новые карандаши.
Да, она рисовала цветными карандашами, но ни у кого не оставалось сомнений в том, что она делает это воистину гениально. Никто так не умел обращаться с обыкновенными цветными карандашами, чтобы на глазах портреты оживали, чтобы казался настолько естественным взгляд. Может быть, потому что раньше никому не приходило в голову использовать их для создания картин?
***
Укрепив большой прямоугольный лист плотной бумаги перед собой, она задумчиво взглянула поверх него. До самого горизонта тянулось нетронутое людьми в своих собственных целях поле. Пара холмов, покрытых более яркой травой на склонах и небольшими опавшими наполовину кустиками на вершинах, пёстрые цветы, едва различимые в высокой траве, на горизонте – несколько высоких деревьев и серебрящиеся под светом стоящего в зените солнца крыши домов. Там находилась небольшая деревенька, куда Амиш ещё собиралась сходить.
Какое-то время она вглядывалась в рисунок веток ближайшего к ней приземистого кустика. Потом к постоянно меняющемуся кружеву перистых облаков…
Улыбнувшись, она поняла, кого именно видит перед собой. Это будет настоящее лицо этого поля.
Улыбка погасла. Но все остальные увидят в её картине только портрет. Может быть, даже с какими-то огрехами… Кривоватая линия носа, неестественный подбородок, неправильный подбор цвета… Но это – природа. Она такая, какая есть, со своими линиями и своим цветом.
Амиш опустилась на колени, открыла маленький чемоданчик и придирчиво осмотрела свою "палитру". У кого-нибудь от множества маленьких и длинных карандашей, жалких огрызков и ещё не заточенных палочек разных цветов зарябило бы в глазах. Но она привыкла к этому разнообразию, и жить без него не могла. Набрав в левую руку штук десять разных оттенков, она выпрямилась и занялась наброском.
Со стороны можно было подумать, что от этой работы напрямую зависит её жизнь, так рьяно и с полной самоотдачей взялась она за это дело. И ещё – что для неё есть какая-то чёткая временная планка, и она не должна задерживаться дольше положенного. Движения – быстрые, мастерски-резкие – разбавлялись изредка сдуванием с глаз чёлки.
На работу ушло не больше часа. Контур лица, примерные черты, плечи и оттенки для фона уже были найдены. Амиш ещё раз запечатлела в своей памяти картину природы перед своими глазами и, отложив карандаши, потянулась к пакету. В нём ютились несколько бутербродов и фляга с водой.
- Обед художника! – заявила она себе, разворачивая фольгу. Настроение было безмятежно-спокойное. Амиш сидела, поджав ноги, осторожно, чтобы не запачкать пальцы, держала в руках бутерброд, и следила за небом.
Ей было двадцать три года. Рисовать она начала лет в шестнадцать, когда впервые поняла, что её представления о деревьях и цветах не похожи на то, что думают о них другие. Сначала она пыталась словами объяснить, что и как выглядит на самом деле, но потом решила, что карандаши скажут лучше неё. Сначала она использовала только простые, с серо-чёрным грифелем, но потом попробовала себя в цветных и поняла, что её пейзажи с каждым разом всё совершеннее и совершеннее. И хотя никто не понимал, что на самом деле изображено на них, ей было приятно, когда говорили, стоило ей со своими немудрёными пожитками въехать в очередной городок: "Это Амиш Бейт, она была у нас год назад, и у неё очень красивые портреты…"
Вся жизнь Амиш состояла из путешествий. Рассеянные по территории её страны города были населены радушными людьми, иногда они даже давали ей приют, только просили нарисовать кого-нибудь из членов семьи или знакомых… Амиш не любила рисовать людей, но приходилось, чтобы хоть как-нибудь отплатить хозяевам.
Чаще всего она выставляла свои работы на рынках, брала за них недорого, и они расходились. В одном месте Амиш не бывала два раза в год, ожидая, когда пройдёт достаточно времени, чтобы лицо этого места сменилось. Слишком далеко из родных и знакомых мест она не уезжала – так и в этот раз, соседняя деревенька, что виднелась на горизонте, была ей уже знакома. В прошлый раз она жила при местном клубе, общалась с деревенской молодёжью, семьи которых активно поили её молоком и зазывали в гости. Теперь она приехала сюда под конец лета, взяла на время палатку у своих знакомых ребят, и жила недалеко от того места, где сидела сейчас. Уже несколько работ были на её счету в этот месяц, и сейчас она вновь чувствовала что-то, похожее на вдохновение.
Закончив с бутербродами и убрав следы своего обеда обратно в пакет, Амиш снова взялась за карандаши. Но к этому времени солнце уже сползло значительно ниже, и она рисовала наполовину по памяти.
Через минут пятнадцать с листа смотрело ещё не дорисованное, но уже хорошо различаемое и со своими специфическими чертами лицо девушки. Широкие приподнятые брови, придающие лицу выражение беззащитности и удивление, тёмные волосы с серебристым отливом, серо-зелёные глаза, взгляд которых направлен куда-то вбок, приоткрытые губы. Голова чуть опущена, воротник рубашки застёгнут на верхнюю пуговицу, но рисунок на плечах накидки или, может быть, шали, наброшенной на плечи, сугубо традиционный для этих мест.
Амиш отошла на шаг, приглядываясь к её лицу, потом добавила несколько чёрточек, расширяя нос и делая выражение чуть-чуть более грубым и простоватым. Одновременно это придало испуганной девушке какую-то внутреннюю силу.
- У неё темнее глаза, - раздался сзади мягкий, почти мяукающий голос. Амиш от неожиданности подпрыгнула на месте, едва не перечеркнув дрогнувшей рукой всю картину, и обернулась. – Темнее, - повторил незнакомец. – И другой овал лица. Исправь вот тут, - он провёл тонким пальцем по воздуху вдоль линии, обозначавшей скулу. – К тому же, ты собираешься сделать её смуглой, а она скорее уж слегка загорелая, не более.
Амиш изумлённо разглядывала неожиданно нарушившего её уединение человека. Это был поразительно обаятельный мужчина лет тридцати, с тонкими почти аристократическими чертами лица, необычайно бледный и, насколько Амиш умела судить по лицам, крайне неулыбчивый. Он был выше Амиш почти на полторы головы, ничуть не сутулился, как обычно это делают высокие люди, и держал голову чуть-чуть закинутой назад. Он стоял в тени росшего прямиком за Амиш дерева, но всё равно прятал голову под капюшоном бежевой расстёгнутой наполовину куртки. Капюшон не позволял полностью разглядеть его лицо, но он хотя и был привлекательным, в то же время отталкивал необычайной схожестью с какой-нибудь ожившей скульптурой. Глаза у него были желтоватыми, и хотя смотрел он против солнца, с маленькими чёрными точками зрачков.
- А вы,… - она перестала разглядывать его, смущённо покраснела и растерянно покосилась на недорисованную девушку, - вы правы… Действительно, другой овал лица…
- Исправь, пока можно, - он пожал плечами.
- Да,… - Амиш рассеянно кивнула, вытаскивая из кармана хорошую, дорогую стирательную резинку, купленную в далёком отсюда большом городе, в котором почти не было настоящей природы и её красивых лиц.
Какое-то время она молча удаляла неправильные штрихи и наносила новые. Немой наблюдатель её работы только чуть-чуть кивал головой, выражая своё согласие.
Наконец, она закончила с корректированием и вопрошающе оглянулась на нежданного ценителя. Он чуть-чуть улыбнулся, не разжимая губ.
- Вот теперь это она, - кивнул он.
Амиш не знала точно, почему, но очень обрадовалась его положительной оценке.
- Я впервые встречаю…
- …Того, кто видит так же, как ты, - закончил он за неё. – Рисуй дальше, я не буду тебе мешать. Пока ещё твоё настроение не испарилось – рисуй. Я просто понаблюдаю, и больше не буду вмешиваться.
Девушке не пришло в голову ничего отвечать. Обычно она не любила, когда за ней наблюдают во время рисования, но сейчас было совсем другое дело! Он понимал её, он видел то же, что и она, и он сумел указать на те ошибки, которые она не видела или не подозревала, как сделать лучше.
На штриховку и прочую мелкую работу ушло ещё около часа. Амиш, окрылённая похвалой совершенно незнакомого прохожего, очень старалась, к тому же, видела, что он одобряет все её действия. За этот час он почти не пошевелился за её спиной, но она чувствовала, что ему нравится смотреть, как и что она рисует.
К вечеру пейзаж был уже закончен. Амиш чувствовала себя невероятно усталой, и какое-то время просто стояла и боролась с дыханием, пытаясь усмирить его. При этом она невольно любовалась своей собственной картиной.
- У тебя получилось очень красиво, - сказал он ей.
Солнце спряталось в тучи, скопившиеся у горизонта, и Амиш торопливо сняла картину и упаковала её в полиэтилен, а затем скрутила в приличного размера свиток. Скрепив его резинкой, она осторожно положила картину на траву и снова решилась посмотреть на мужчину. Тот по-прежнему стоял под деревом, красноватые отблески солнца прочертили тени на словно вылепленном невероятно-правильном лице.
- Спасибо, - порозовела Амиш. – Может быть, вы согласитесь перекусить со мной? – спросила она нерешительно. – Правда, у меня есть только пара бутербродов и вода…
- Я неприхотлив, - он чуть-чуть наклонил голову. – Спасибо за приглашение, - он изящным движением расправил куртку и сел на траву. Амиш завозилась с пакетом, все ещё под впечатлением от произошедшего.
Мужчина больше не рассматривал её, его внимание привлекали изменения, происходившие с полем по мере того, как глубже зарывалось в облака солнце.
- Ты рисовала ночные пейзажи? – спросил он, наконец.
- В общем-то, я пыталась, - ответила она. – Но у меня лучше получается день или утро…
- Но у тебя есть работы, связанные с ночью?
- И с поздним вечером, - кивнула она. – Но они разошлись.
- Пользовались успехом? – он разворачивал фольгу почти бесшумно. Пальцы с безупречным маникюром совершенно не пробуждали специфический шелест при каждом прикосновении. Амиш вдруг подумала, что он выглядит так прилично и состоятельно, а она пригласила его посидеть с ней на траве в цветах, пожевать бутерброды, запивая их водой из пластиковых стаканчиков, куда она разлила её из фляги.
- Да, но… Мне они никогда не нравились, - призналась она.
- Я хотел бы увидеть парочку таких твоих работ, - взгляд у него был тяжёлый, но не неприятный. Просто тяжёлый, и… бархатистый. Амиш невольно начала подбирать подходящий пейзаж под его лицо.
- В общем-то, несколько эскизов лежит у меня в палатке, - пробормотала художница. – И одна готовая картина. Всё остальное я раздарила моим друзьям в деревне, а ещё часть продала в городе.
Он улыбнулся – опять, одними только губами – чуть снисходительно.
- Я буду благодарен, если ты покажешь мне их. Я много путешествую, в том числе, и в этих местах, может быть, я узнаю что-то знакомое.
Потом какое-то время они сидели молча. Незнакомец, кажется, не нуждался в том, чтобы с кем-то разговаривать, а Амиш невероятно стеснялась. Наконец, робость немного прошла.
- Кто вы? – поинтересовалась она нарочито беспечным голосом. – Простите за любопытство, я никогда не встречала людей, которые бы вдруг поняли, что именно я рисую.
- Прекрасно тебя понимаю, - он допил воду и аккуратно сложил замасленную фольгу в него. – Но я вижу её так же. Я шёл мимо, когда увидел, как ты рисуешь, и сразу понял, что достаточно исправить всего пару мелочей, чтобы получилось идеально. Может быть,… - он сделал паузу, - со временем у тебя будет получаться ещё лучше. Хотя, как простой человек, ты достигла больших высот.
- У меня никогда не было особенного стимула к совершенствованию, - вздохнула Амиш. – Все видят в моих рисунках только лица. Для них не имеют значения мелочи вроде глубины цвета глаз… Увы, это и меня ослепляет тоже!
- Тогда забудь о них, - он искривил левую бровь. – Твори только для себя, тогда и добьёшься совершенства.
- Я всегда стараюсь…
- Значит, рано или поздно получится. У тебя уже получилось сегодня.
- Благодаря вам, - Амиш едва справилась с вновь нахлынувшим смущением.
- Я был рад указать тебе на недочёты, - он сложил руки на коленях. – И ещё больше я рад, что ты так быстро поняла меня и всё исправила. Это большая наука – уметь прислушиваться и признавать ошибки.
Амиш только неопределённо пожала плечами.
- Так ты покажешь мне свои работы? – спросил он, наконец, налюбовавшись приближением ночи. Сумерки окружали их.
- Ах да, конечно же, - художница подскочила и стала собираться. Незнакомец не пошевелил и пальцем, чтобы помочь ей, но она и не вздумала возмущаться.
Палатка стояла недалеко. Перед ней тлели угли костра, Амиш сначала затащила внутрь свои вещи и картину, а потом уже пригласила туда гостя.
- Проходите… В общем-то, это место предназначено не для того, чтобы принимать гостей…
- Меня это не смущает.
Амши тем временем отвязала один из мешочков с пояса, вытащила оттуда маленькую железную коробочку и посыпала немного светло-жёлтого порошка из него в костёр, подбросив пару веток. Они занялись, хотя и нескоро. Огонь был слабым.
- Пускай лучше горит там, - она убрала коробочку с зажигательной крошкой и включила внутри палатки фонарик. Он мёртвым синим светом подчеркнул наполовину скрытые под капюшоном черты лица незнакомца. Тот сидел на коленях на клеенчатом полу палатки. Амиш подумала, что ему, наверное, жарко, но спрашивать не решилась.
Она развернула несколько упрятанных в полиэтилен свитков, смущённо облизывая губы. Мнение этого чужого человека было для неё невероятно ценным. Он рассматривал каждую картину внимательно, чуть щуря глаза и наклонив голову набок.
- Озеро рядом с Сан-Бертон? – спросил он, указывая на портрет маленькой болезненно-бледной девочки с букетом жёлтых лилий в руках.
- Да, - обрадованно ответила Амиш, сначала не решаясь, но потом всё-таки садясь рядом с ним. – Я рисовала вид от стен города, там был отвратительный туман из-за этого завода…
- И ты рисовала в сумерки.
- Рассветные, - заметила она.
- Я понял это. Я бы нарисовал так же, если бы умел не просто видеть, - он кивнул и отложил картину. Теперь на него смотрел смуглый мужчина с короткими белыми волосами и равнодушным выражением лица, только глаза были безмерно-синими и глубокими. Губы кривились в презрительной усмешке. – Ты бывала в Арайской пустоши? – спросил он с удивлением.
- Да, - Амиш в какой-то момент показалось, что такая прозорливость нежданного ценителя искусства странна. Но она быстро прогнала эти мысли. – Случайно. Это нарисовано в спешке.
- Взгляд должен быть более жестоким, - он постучал ноготком по переносице нарисованного мужчины. – Сухим, ты понимаешь меня?
- Да…
- Ты хорошо запоминаешь места, где бывала, верно? Если ты рисовала в полдень, то должна помнить, как там душно. От его взгляда должен брать жаркий ужас.
- Мне было страшновато его рисовать, - Амиш пожала плечами.
- А потом ты подумала, что его никто не купит? – спросил он, и впервые Амиш заметила, что его глаза смеются.
- Ну да, - призналась она. – В конце концов, я должна думать о своей жизни…
- Ты права. Но ты могла бы его дорисовать? Я бы купил его у тебя, - он приподнял одну бровь. – Я помню Арайскую пустошь… Мне пришлось жить там почти месяц. Хотелось бы иметь напоминание об этом – не всякому удавалось пробыть там так долго.
Амиш удивилась, но кивнула.
- Конечно, я дорисую, если вы хотите…
Он передал ей рисунок и стал рассматривать следующий. Он угадал почти все пейзажи, кроме тех мест, где, по его словам, никогда не был. Например, Малый Сад в том же Сан-Бертоне. Он сказал, что никогда не бывал в крупных человеческих городах. Так и сказал.
Амиш сидела в окружении собственных рисунков и не могла оторвать взгляда от лица незнакомца. Он заметил её пристальный взгляд и прищурился:
- Сколько времени тебе надо для работы над Арайской пустошью?
- Я неплохо помню эти места… Может быть, мне хватит завтрашнего дня. Хотя… Мне нужно сходить в деревню. Может быть, вы составите мне компанию? – осторожно спросила она, сама не зная, чего хочет добиться.
- Боюсь, что я не люблю людей и их деревни, - скривился он. – Как, на самом деле, и ты. С твоей привязанностью к природе, происхождение твоё поражает.
Амиш не очень хорошо понимала, о чём он говорит. Она складывала рисунки на место, сопровождаемая его взглядом, и скорее уж раздумывала о том, какими карандашами стоит пользоваться для довершения работы над пустошью…
Он выпрямился – хотя её палатка была достаточно высокой, ему пришлось чуть-чуть наклонить голову.
- Благодарю, я зайду послезавтра утром, - произнёс он. Желтые, почему-то казавшиеся сияющими, глаза заставили её задуматься над совершенно внезапно возникшей и не совсем правдоподобной идеей.
- Вы – не человек? – удивлённо спросила она, присаживаясь на край спального мешка.
- Я думал, ты поняла это давно, - он скрестил на груди руки. – Я эльф.
- Правда? – не нашла ничего лучше спросить Амиш.
- А с чего мне лгать? – вежливо спросил он. – Неужели, этого нельзя понять?..
Амиш смущённо потупилась:
- Ну… Вы знаете, я думала, что эльфы выглядят совсем иначе… И вы одеты как человек…
Он рассмеялся, отворачиваясь. Смех был мелодичный, негромкий и приятный.
- Думаешь, что эльфы одеваются исключительно в наряды, соответствующие их традициям?
- Я вообще не задумывалась об этом, - растерялась Амиш. – Но о вас рассказывают… Ну, что вы выглядите не совсем как люди.
- Возможно, слухи преувеличены. Мы давно живём раздельно, а людям нравится придумывать какие-то легенды, которым нет никакой цены. Но разве у тебя есть какие-то сомнения в том, что я эльф?
Амиш отрицательно покачала головой:
- Что вы… Я будто бы подозревала раньше… Никто из тех, с кем я раньше встречалась, не видели в моих картинах никаких пейзажей…
Он продолжал улыбаться, но на этот раз опять плотно сжатыми губами.
- Дорогая моя, ты просто подвержена обычным человеческим заблуждениям. Верить в сказки о нашем кардинальном отличии от людей… Дело только в видении мира. Ну и ещё в таких мелочах, как долголетие. Но отнюдь не так, как я слышал, говорят о нас люди. Речь не идёт о тысячелетиях.
- Правда? – удивилась Амиш. Голова немного кружилась. Она что, правда разговаривает с настоящим эльфом? Этот народ порвал отношения с людьми уже несколько столетий назад. Для человечества это действительно большой срок. Не то, чтобы два народа не общались вовсе, но многочисленные государства людей и эльфийские земли официально имели нерушимую границу.
- Опять ты подозреваешь меня во лжи, - вздохнул эльф. Амиш постоянно ловила за хвост мысль, что она думала об эльфах иначе. Во-первых, они казались ей более светлыми и ещё более хрупкими существами. Во-вторых, они действительно должны были…
А кто сказал, что должны? Действительно, вдруг, за столько лет все перезабывали истинную внешность эльфов!
- Простите, я…
- Не так важно. Ты вообще не знала бы, что я живу сейчас в этом лесу, если бы я случайно не увидел, как ты рисуешь, - он поправил выбившуюся из-под капюшона тёмно-каштановую прядь. – Я слышал о тебе раньше, - добавил он. – Вернее, о художнице Бейт, немножко помешанной, которая очеловечивает природу. Я не думал, что ты так молода и,… - он замолчал.
- И? – заинтересованно переспросила Амиш.
- И смела, - тут Амиш поняла, что свечение глаз ей совсем не кажется, и ей стало немного жутковато. – Во-первых, - принялся рассуждать эльф, - ты пустила в собственную палатку совершенно незнакомого мужчину. Я мог бы оказаться вовсе не ценителем красоты, а кем-нибудь похуже. На твоём месте вряд ли кто-то в своём уме завёл бы со мной знакомство, к тому же, и не спорь, я выгляжу подозрительно…
- Даже очень, - пискнула Амиш. А ей действительно это не приходило в голову…
- Во-вторых, ты живёшь одна в лесу. Ты знаешь, что тут водятся дикие звери?
- Я встречалась с лесной хозяйкой, - Амиш нахмурила брови. – Меня отговаривали в деревне, здесь считают её немного чокнутой и ходят, только если приспичит… Она позволила мне жить здесь, даже жечь костёр… Говорят, редко когда лесные хозяйки дают на то добро, - она улыбнулась. – И ещё она сказала, что животные меня не тронут.
На эльфа её речь не произвела впечатления.
- А что насчёт заколдованного зверья? Лесные хозяйки не могут указать, скажем, оборотню, где и на кого ему охотиться.
- Мне друзья сказали, что магических зверей в округе нет, - промямлила Амиш.
Снисходительный взгляд гостя её смутил.
- Об этом никто до последнего не знает, разве не так?
- Мне мой друг дал ружьё, - вздохнула Амиш. Эльф проследил за направлением её взгляда и сделал небольшой шаг. Светлые пальцы пробежались по деревянной отделке, потом по стволу, и погладили дырочку дула.
- Думаешь, это тебе поможет? – наконец, спросил он. – Ты хоть держала его в руках?
- Перед тем, как отпустить меня сюда, мой друг показал мне, как стрелять. И я пробовала, - практически с вызовом произнесла художница.
Эльф опустился на корточки и посмотрел ей в глаза. Почему-то Амиш стало не по себе.
- И какой был результат?
- Ну,… - Амиш напряглась, потом потрясла головой. – Да какая разница! Я не боюсь оборотней…
- Действительно? А теперь представь, скажем, медведя, разозлённого, голодного, да ещё и вдвое больше обычного в размерах. Цель-то большая, ты можешь и попасть из этого, - он подержал ружьё в руках и прислонил его обратно к стенке палатки. – Но остановит ли это его?
- Дело не в этом, - пробурчала Амиш. Она с детства терпеть не могла, когда её начинали учить жить. – Я не боюсь оборотней, значит, их и не будет.
- Интересный подход, я его запомню, - он выпрямился. – Что ж, до утра послезавтра…
- Можно ещё один вопрос? – в спину спросила его Амиш.
- Пожалуйста, - учтиво отозвался он.
- Ведь эльфы не касаются огнестрельного оружия, разве нет?.. Или это тоже из области легенд?
Он не обернулся, остановившись у выхода из палатки.
Амиш точно знала, что говорит правду. Она когда-то слышала, что отчасти из-за этой области технического прогресса эльфы приняли решение отделиться от людей. Они и так считали, что техника уничтожит само понятие первозданного мира, а возможность любого человека на расстоянии наносить такие серьёзные повреждения казалась им кощунственной.
Эльф ответил неожиданно сухо и недовольно:
- Эльфы – да. Но я выше подобных детских игр. И не беспокойся насчёт оборотней, - бросил он, уже выходя. Амиш не успела спросить, что он имел в виду.
* * *
Высокий мужчина в бежевой куртке с капюшоном выбрался из палатки и остановился около костра. Лесная хозяйка, кажется, ты не слишком заботишься о своём лесу? Тут вполне можно прожить без костра, особенно если ты уже отогнала всё дикое зверьё от гостьи.
А оборотня не напугает костёр.
Он отвернулся и пошёл краем леса, насвистывая что-то себе под нос. Где-то через минуту к нему на плечо с хриплым карканьем опустился ворон. Эльф, если это конечно же действительно был эльф, а не решивший обмануть художницу обыкновенный человек, что-то тихо сказал ему и взъерошил пальцами чёрное оперение. Ворон улетел.
Амиш может не бояться оборотней. Если они и водятся в округе, они теперь сюда не сунутся ещё долго.
Это не только владения хозяйки леса, но отныне и его тоже. Он бесстрастно взглянул на белую луну и продолжил свой неспешный путь в сторону деревни.




...продолжение следует...

Очень хорошо. Мне понравилось. Интересная задумка с этими пейзажами. Правда, я так и не догнала кем был этот мужик. Он оборотень?

Так продолжение будет дальше, и всё станет ясно...

...что было дальше...


* * *
Амиш не забирала из палатки своих вещей – кому пришло бы в голову их воровать? Она просто застегнула молнию, потушила костёр и, взяв с собой тяжёлый кошелёк с звенящими монетами, лёгким и быстрым шагом отправилась в Полянное. Купит себе перекусить, поговорит с местными друзьями, и вернётся обратно… Дорисовать ту жутковатую пустошь, которую попросил… эльф? Или всё-таки не эльф?
Встречала её у самой дороги местная портниха Танарья и её старший сын. Юноше было восемнадцать лет, но он слыл лучшим охотником во всех местных деревнях. За это его не любила лесная хозяйка и поэтому он никогда не ходит в лес один, боясь не вернуться…
В руке Коши было ружьё. И выглядел он как-то очень обеспокоенно. Как и его мать. Танарья бросилась к ней и схватила её за руку:
- Как я рада, что с тобой всё в порядке!
- А что со мной могло случиться? – Амиш встревоженно поглядела в полное, загорелое лицо своей знакомой.
- Вчера пропал Никон, - как обычно, Кош был грубоват и немногословен. Он ничего не пояснил дальше, но зато выжидающе уставился на мать.
- Пойдём скорее в дома, - Танарья потянула её за руку. – Ты не представляешь, как я переживала!..
- Никон? – продолжала расспрашивать Амиш, но Танарья упрямо бормотала что-то своё.
- Мать, - прервал её Кош. Она не то, чтобы побаивалась своего угрюмого сына, но всё равно как-то замыкалась, когда он вступал в разговор. Когда его не было, она расхваливала его силу и смелость, но когда он присутствовал, чаще смущалась. – Он отправился в магазин ночью, судя по всему, к Фанье, но не вернулся. И до Фаньи не дошёл.
Фанья, продавщица в единственном на всю деревню магазинчике, расположенном в каменном прямоугольном здании с плоской крышей. Там же она и жила…
- Она ничего не знает?.. Ну, что с ним случилось? Она его не видела?
- Нет, - подала голос Танарья. – Но уйти он никак не мог!.. Без денег, без вещей… У него дома даже бутылка недопитая на полу стояла…
- Спьяну убрести куда-нибудь может любой, - вздохнула Амиш.
- Но только не Никон! – решительно возразила портниха, и Амиш пришлось признать, что та наверняка знает своих соседей лучше, чем пришлая художница.
- Мы бы не так волновались, - продолжил за мать Кош. – Но недавно дошли слухи из соседней деревни, из Малых Горок, что там так пропало четверо. И непьющие. Да и Никон, судя по всему, не был так уж пьян. Полбутылки вина – это не так много.
- И… И что вы думаете? – взволнованно спросила Амиш.
- Говорят, - Кош подбросил в руке ружьё, - что одного из них нашли. С разорванной глоткой.
Амиш почувствовала, как её начало подташнивать.
- И? – всё-таки спросила она.
- Знахарка Малых Горок сказала, что это был вампир. Они заговорили свою деревню от нежити, но у нас тут знахарки нет…
- Вампир? – дрогнувшим голосом переспросила Амиш. – Но разве… Разве они ещё остались?
- Ну так а куда они денутся, - прошептала Танарья, - сама подумай, если они разбрелись по миру подальше от городов и охотятся вот так по деревням, кто же их заметит?
- Мы… Вы…
- Ехать в город и звать городского знахаря дороговато будет, - поморщился Кош. – А знахарка из Малых Горок к тем Горкам и привязана, тут от её ворожбы будет мало толку.
- Вот я и переживала, как ты там одна, в лесу, - кивнула Танарья. – Хватит тебе этой природы, если тут всякая нежить шляется! Уезжай отсюда скорее. Я вот Коша с тобой пошлю… Проводишь её до шоссе, сынок?
- Провожу, - буркнул он. – Если увижу эту тварь, - пообещал он, - пристрелю.
- Разве на вампиров действуют пули? – спросила Амиш робко.
- Будет повод проверить, - решительности на лице у юноши было выше крыши. Кажется, он мечтал уже поскорее встретиться с этим вампиром.
- Ну может ещё обойдётся, - прошептала Амиш, - может ещё не вампир…
- А кто ж ещё?.. Пойдём, я тебя молоком напою… Перекусишь хотя бы… Ты небось в магазин шла?
- Ну да…
- Он закрыт, Фанья в трауре, - Танарья развела руками. – Пойдём, пойдём…
Амиш покорно позволила ввести себя в дом, усадить, напоить и накормить вдоволь. По очереди заходили все соседи, уговаривали либо вернуться в деревню и жить в доме, либо убежать скорее подальше, но только не оставаться в лесу одной. Они все были такие заботливые, но Амиш занимали совсем другие мысли. Она тревожилась за своего ночного гостя. Где же он живёт?.. Возможно, тоже в лесу, вроде неё… Тогда вампир, если он существует, угрожает не только ей, но и ему. Надо предупредить его.
Кош расспрашивал её, не видела ли она ничего и никого подозрительного. Спустя где-то полчаса Амиш не выдержала его внимательного взгляда из-под светлых бровей и призналась, что она действительно встретила в лесу мужчину. Они с Кошем уже сидели в гостиной наедине, чуть жужжали пробки, и доносились из-за тонкой стены деревенского дома голоса. Танарья отправилась смотреть какую-то передачу, которую никак не хотела пропускать.
- Он может быть тем самым вампиром, - с уверенностью произнёс Кош.
- Что ты! – Амиш отрицательно покачала головой.
- Откуда тебе знать? – спросил он сердито. – Почему нет?
- Но я же сидела с ним в одной палатке! Мы вместе перекусывали на опушке, и потом беседовали о картинах…
- И что из этого?
Амиш вздохнула. Ну как же он не понимает!
- Если бы он был вампиром, он бы выглядел, как нежить…
- А ты видела нежить? – заинтересовался Кош, но заметив её лицо понял, что та не видела. – Ну вот, так откуда ты знаешь, как та выглядит?
- Но он же не напал на меня!
- Это странно, - кивнул Кош.
Амиш подозрительно взглянула на паренька. Долговязый, нескладный на вид, с короткими рыжеватыми волосами, было странно думать, что он может двигаться бесшумно и быть незаметным даже в лесу. Взгляд у него был неожиданно угрюмый для его возраста.
- Поверь, Кош, он никак не может быть вампиром…
- С чего вдруг?
Девушка закрыла глаза, размышляя, следует ли говорить ему что-то об истинной сущности ценителя пейзажей, и всё-таки решилась.
- Я точно могу утверждать, что он не нежить.
- Потому что у него взгляд живой? Или потому что он тебя обвёл вокруг пальца? – неприветливо зыркнул на неё Кош.
- Он – эльф, - шёпотом ответила Амиш, ёрзая на стуле. Кош, поджав губы, фыркнул, но ничего не сказал.
- Эльфы не ходят по нашим землям.
- А он путешествует, - воодушевилась Амиш. – Он был и в Сан-Бертоне, и в Арайской пустоши…
- В проклятых землях? – воодушевился он.
- Кош! Я тоже там была! Ты меня в чём-нибудь подозреваешь?..
- Нет, - бросил он, поднимаясь. – Но даже если он эльф, ему не стоит доверять. Коварный народец, к тому же, трусливый. Убежали и закрыли границы только из-за этого, - он указал пальцем на горящую лампочку, - и этого, - на висящее на стене ружьё. – Не советую тебе возвращаться в свою палатку. Ну или давай я пойду с тобой и помогу тебе собрать вещи.
- Но тебе лучше не ходить, - Амиш совершенно не хотелось покидать гостеприимный лес, несмотря на слух о вампире. Мало ли, куда мог деться этот Никон? И почему вампир из Малых Горок обязательно должен был идти в Полянное? – Лесная хозяйка тебя не любит…
- Я её тоже не очень-то люблю, - бросил он и собрался уходить. Несмазанные петли скрипнули. В дверях он обернулся. – Я пойду пока, но ты без меня не уходи.
- Мне ничего не грозит, - уверила его Амиш. – Только не рассказывай никому про эльфа, хорошо?
- Зачем мне разносить слухи, в которые я не верю? – скривился он и ушёл.
Минут через десять вернулась Танарья. Амиш поболтала с портнихой немного, а потом спросила, у кого можно купить еды ещё на пару дней, чтобы она могла закончить все работы и уехать с чистой душой.
- Хочешь остаться? – спросила та с тревогой.
- Да, хочу.
- Ну, это как знаешь… Коша подожди…
- Не стоит, - улыбнулась Амиш успокаивающе. Ей не хотелось сталкивать юношу и эльфа. К тому же, она не слишком верила в этого вампира… Ну зачем тому красть полупьяного электрика? Художница знала о вампирах не больше, чем говорилось в легендах, но все они ясно утверждали, что нежить больше любит трезвенников…
Тем не менее, она ушла из Полянного с тяжёлым сердцем. Кош наверняка бросится следом за ней. Для него не будет стоит труда отыскать её палатку, вот только догадается ли он взять кого-нибудь с собой?
Лес впервые показался ей неприветливым и излишне тёмным в такой светлый день. Амиш поспешила убраться из него вместе с незаконченным рисунком. Сегодня она устроилась спиной к полю, а потом долго подбирала нужные цвета. Картина отказывалась получаться гармоничной. Много пришлось работать ластиком, а также закрывать глаза и старательно вспоминать это жутковатое безжизненное место.
Всё, чего удалось добиться Амиш до того, как заурчало в животе, это более чётких черт лица, теней на лбу и скулах, и изменения изгиба губ. Теперь он улыбался примерно так, как хотел эльф… Вернее, как на самом деле должна была улыбаться Арайская пустошь.
Взгляд на часы – и Амиш поняла, что билась над этими мелочами почти три часа. Но картина не отпускала её от себя, вероятно, требуя, чтобы с ней всё-таки закончили. Поэтому художница быстро затолкала в себя кекс, запила свежим яблочным соком, и принялась за глаза. На небе тем временем собирались тучи, и Амиш поняла, что стоит поторопиться. Первая же капелька дождя испортит весь рисунок.
"Ну пожалуйста, - взмолилась она мысленно, - позже…"
Дождь не начинался, хотя тучи казались набухшими. Амиш уже закончила с лицом и принялась за волосы. Работая, она постоянно ловила себя на том, что боится поглядеть на свой рисунок со стороны. Арайская пустошь. Амиш одновременно чувствовала удовлетворение, что передаёт всё именно так, как нужно, и страх за такую реалистичность пейзажа.
Когда она закончила размытый светлый серо-голубой фон и спрятала лист в полиэтилен, на неё хлынул нещадный ливень. Амиш бросилась к своим карандашам, но половину из них уже успело залить водой. Захлопнув чемоданчик с ними, она, оставив мольберт, побежала к себе в палатку. Дождевая вода заливалась под воротник, прибивала волосы к лицу, капли висели на кончиках ресниц, и Амиш видела всё как через дымку.
Забросив вещи в палатку, она не торопилась забираться туда сама. Ещё натечёт с неё столько воды… Устроившись под деревом – не самое лучшее спасение от дождя, но всё лучше, чем ничего, она простояла до тех пор, пока не кончился основной поток. Потом, под мелкую морось, выскользнула из своего убежища, с грустью посмотрела на залитый водой костёр…
Поглядев по сторонам и никого не обнаружив (да и кому придёт в голову гулять в такой ливень?), Амиш стянула мокрую рубашку и с трудом вытянула из палатки новую, вместе с полотенцем. Она уже застёгивала верхнюю пуговицу, размышляя, переодевать ли джинсы, или походить так, когда уже знакомый спокойный голос с неким оттенком заботы поинтересовался:
- С тобой всё в порядке?
Амиш вздрогнула, оборачиваясь. Её давешний гость стоял под тем деревом, где ещё недавно пряталась она, и разглядывал наполовину мокрую девушку. Впрочем, кажется, дождь и его не помиловал. Хотя он не был так уж безнадёжно вымокшим, по куртке расплывались мокрые пятна.
- Э-э… Ну да, просто вымокла…
Она невольно с подозрением уставилась на лицо эльфа. По идее, самое обычное человеческое лицо. Интересно, как выглядит нежить? Может быть, её тоже сложно отличить от человека…
- Надеюсь, твои рисунки не пострадали? – он вышел из-под неважной защиты листьев и встал рядом с ней.
- Кажется, нет… Я доработала пустошь, как вы просили. Если хотите, я покажу…
Дождь заканчивался. Вот так всегда с сильными ливнями. Раз – и о них напоминают только лужи и мокрая трава… Вот уже солнце заливает дальнюю часть поля.
- Я собирался зайти завтра, но побеспокоился насчёт твоей палатки в связи с ливнем…
- Спасибо, это… неожиданно, - призналась Амиш, забираясь в палатку и вытаскивая оттуда свёрнутый лист. По полиэтилену сползали многочисленные капельки. Эльф взял картину в руки, бережно смахнул капельки и, прищурившись, окинул её взглядом.
Амиш взволнованно переминалась с ноги на ногу.
- Я тобой восхищён, - наконец, сказал он. – Я куплю её, - он вытащил кошелёк.
- Да что вы, забирайте так, - взмахнула она руками. Ещё не хватало брать с него денег!
Эльф в очередной раз снисходительно улыбнулся краем губ:
- Неразумно отказываться от платы за непростой труд. Ещё неразумнее пытаться внушить себе, что не хочешь взять этой платы. Я выступаю в роли заказчика и покупателя.
- Вы мне очень помогли,… - начала Амиш.
- Ну может быть, но это ничего не значит. Ты возьмёшь у меня деньги, если не хочешь обидеть меня. Не желаю чувствовать себя эксплуататором.
Амиш хотела упорствовать, но он вытащил несколько монет. Те немного тускло блеснули в его ладони. Девушка взяла их без особой решимости, но и без обречённости.
Узор, выбитый на монете, был ей не знаком. Она даже не знала, где такие были.
- Ты предпочитаешь бумажные деньги? – спросил он, расценив её внимательность за недовольство.
- Нет-нет, просто мне незнакомо…
Он взглянул на верхнюю монету и рассмеялся негромко. Амиш не заметила, правда, что его глаза при этом не смеются.
- Я случайно дал тебе монеты с моей родины. Но уверен, они будут в ходу и в человеческих городах. Нехорошая примета – менять одни деньги на другие…
- Правда? У нас нет такой приметы…
- А у нас есть, - ответил он. – Спасибо тебе за картину. Может быть, когда-нибудь у меня появится дом, и я повешу её на стене в гостиной.
Амиш смущённо покраснела.
- Вы не хотите чего-нибудь тёплого? У меня чай в термосе есть…
Эльф поджал губы, видимо, размышляя над её предложением. Потом сел прямо на мокрую траву, расправив куртку и положив рисунок рядом с собой.
- Ну что ж, угощай.
Пока Амиш суетилась с чаем и чуть-чуть промокшим печеньем, он рассеянно перебирал пальцами траву и будто бы к чему-то принюхивался. Воздух был свежий и влажный, но он чуял в нём ещё что-то иное, не только запахи леса, травы и дыма ближайшей деревни…
- Ты слышишь шум? – спросил он, когда Амиш, вытащив низкую табуретку-раскладушку, села напротив.
- Я? – она прислушалась. – Железная дорога, - неуверенно пробормотала она. – Проложена далеко, но через поле звук хорошо доносится…
Он покачал головой, но ничего не сказал. Художница разлила в железные кружки тёплый чай и протянула её эльфу. В тот момент, когда он уже взялся за неё, а Амиш ещё держала, их пальцы соприкоснулись, и художница успела поразиться тому, насколько холодными были пальцы. Будто бы их обладателем не было существо из плоти и крови.
Её собеседник взял, поднёс к лицу, как-то грустно вздохнул и сделал один глоток.
- Должно быть, вам наш чай кажется безвкусным? – вслух подумала Амиш. – У вас на родине пьют не такой чай?
- Не такой, - согласился он. – Но мне всё кажется безвкусным. Не переживай ещё и по этому поводу.
- А… А как вы поняли, что я переживаю? – постаралась как можно беспечнее спросить она. Жёлтые глаза сузились, изучая её лицо.
- Да вижу…
- Я была сегодня в Полянной, мне местные жители рассказали про вампира.
- Про вампира? – спокойно спросил он. – Нежить?
- Ну да, - Амиш отчего-то покраснела. – Они думают, что он утащил их электрика.
- Так электрика? – приподнял он бровь.
Девушка почувствовала себя неуютно.
- Я не очень поверила… Но взволновалась…
- А почему не поверила? Мало ли куда забредёт нежить…
- Ну тут довольно близко к железной дороге… Мне казалось, это… ну… довольно людные места…
- Ведь вампиру и нужны люди, - рассуждал эльф. – Примерно в таких маленьких деревнях… Как же тебя отпустили одну обратно в лес?
- Со мной хотел пойти один парень, но я убежала раньше. Его очень не любит хозяйка леса. Надеюсь, он не потащится за мной… Я как раз хотела попросить вас быть осторожнее, если вдруг слухи правдивы.
Он как-то странно посмотрел на неё и кивнул:
- Разумеется, я постараюсь. Благодарю за заботу.
Эльф сделал ещё несколько глотков и поставил кружку на колени.
- Вы, наверное, много где бывали? – чтобы развеять тишину, спросила Амиш. Он немного лениво кивнул в ответ. – А разве эльфы путешествуют по нашим землям?
- Для тех, у кого нет предубеждений, нет и границ. К тому же, у меня не осталось друзей на родине.
Амиш не стала продолжать тему, которая могла оказаться для гостя тяжёлой и неприятной.
- Дело в том, что я совершил кое-что непринятое у себя на родине, - тем временем, невозмутимо продолжал эльф, - и решил не оставаться там. В конце концов, я полюбил путешествия и перемену мест.
- И в вас никто не узнавал эльфа? – полюбопытствовала Амиш.
- А кто знает, как эльфы выглядят на самом деле? – он искривил бровь. В который раз Амиш заметила, что он избегает открытых улыбок. Должно быть, довольно замкнутый…
- Вы правы…
- Не странно, - с иронией произнёс он. – Я больше был удивлён, увидев твои картины. Никогда не встречал людей, которые умели бы видеть… живую природу. В смысле, её лицо с человеческой точки зрения, - он доверительно наклонился чуть ближе. Лицо у него было узкое, бледное, влажное от недавнего дождя. – У неё тысячи лиц, но вам, людям, привычнее видеть её либо мёртвой, либо непонятной силой… И ты одна смотришь на неё, как на другого человека?
- Значит, вы чаще видите эльфов? – заинтересовалась Амиш.
- Я много чего вижу, - несколько резко ответил он, выпрямил спину и взглянул в собственную кружку. – Налей мне ещё чаю, будь добра.
Амиш принялась отвинчивать крышку термоса. Воздух постепенно прогревался, да ливень и не был особенно холодным. Эльф – она вдруг осознала, что никак не спросит его имя, но ей показалось странным спрашивать его на второй день знакомства – расстегнул куртку. Под ней оказалась светло-бежевая рубашка с воротником стойкой, а поверх неё на широкой алой ленте висел на его груди лежал какой-то медальон. Амиш было неудобно рассматривать его, и она по мере сил усмирила своё любопытство.
Они молча пили едва тёплый чай. Амиш изредка поглядывала на эльфа, никак не понимая, почему же он всё-таки не особенно смахивает на тех эльфов, о которых рассказывается в разных историях. Ничем он не отличается от человека, вот только… Только смотрит не так, как люди. И глаза у него жёлтые, светящиеся. И улыбка тонкая, неискренняя.


...а финальную часть позже!!!...

Мурк, прочла... В этот раз с первого раза споткнули некоторые фразы... Правда, сейчас не сформулирую - времени не хватит. Постараюсь к вечеру кинуть, ладно? Только мне удобнее в ворде, а то цитаты время убивают.

Добавлено:

Э, но вот это сейчас.... Совсем уж кривая фраз, ну совсем. Висел или лежал, на груди или ленте?

Сообщение отредактировал Enshantress - 10-09-2006, 14:50