Ок. Держи свою "главу". Отправляю не файлом, так как файлы чето не прикрепляются.


Вампиры
Реквием
I «Потанцуем?» спросила меня она. Я умер в ту ночь. Была зима, холод, однако холод снаружи нас как бы не касался – он в бессилии отступал пред жаром огня в камине, пылающим на террасе. Мы танцевали, моя рука опустилась ниже талии – она оставила мой жест без внимания. Музыка звучала…откуда-то. Скрипки. Пианино. И все. Я не видел музыкантов, но я слышал мелодию. Странная музыка для танцев: печальная пьеса, почти реквием. Ветер шелохнул шторы. Мы танцевали, она прижалась ко мне и поцеловала мою шею. Поцелуй нес с собой сладчайшее из всех проклятий. Она забрала мою жизнь. Я чувствовал, как жизненные силы текут из моего горла, расцветая алым цветком. А потом она вернула мне все сполна.



II Восемь лет я учился на врача. Молодой, сразу после медицинской школы я пошел работать к другу семьи, к одному доктору. Когда шел второй год моей практики, он пригласил меня на вечеринку, которую устраивал один его пациент. Особый пациент, как он объяснил, один из тех немногих, к которым он выезжает даже на дом. Предполагалось, что это будет чисто формальное событие, чопорное сборище сливок общества.
Я был поражен. В конце концов, я был всего лишь молодым, неопытным костоправом; с тем же успехом я мог бы быть мошенником или шарлатаном, недостойным доверия. Я приехал на нервах, но вовремя. Именно тогда я встретил мужчину или женщину – ни то ни другое скорее – что станет мои проводником в мир за гранью реального, за которым я, по глупости своей, последую. 
Я хорошо помню леди Молтис, красавицу откуда-то из Европы, которая заработала себе репутацию «черной вдовы» (только после смерти, я осознал истинное значение этих слов). Мистер Ауделия, чудной человек, который никогда и никому не смотрел в глаза. Мистер Беннет на первый взгляд казался простоватым, но моя госпожа позже рассказала мне, что этот человек обладает властью и средствами большими, чем можно было предположить с виду. Мистер Максвелл приехал из Чикаго, по слухам он был то ли восходящей звездой, то ли звездой давно павшей за небосклон – все зависело от того, кто распространял слухи. Женщина, которую все звали Линдси, «сплошной скандал, ни единственного разу замужем, зато содержащая собственность большую, чем может себе позволить».
Тогда я не знал, что не на простую вечеринку я приехал, а попал на настоящий бал монстров. Даже моя врожденная недоверчивость подвела меня, я мило беседовал с мисс Линдси, даже не подозревая о том, что ждет меня. Теперь я понимаю, что причины тех событий на самом деле еще глубже, чем я могу себе представить даже сейчас.



III Еще одна ночь, еще одна жертва – вот как должно быть. Сукины дети не хотят умирать, поэтому им лучше не совать свой нос в мои дела. «Шагая долиной, где лежат тени мертвых, да не убоюсь я зла», это точно, так как я самый злобный хрен из всех кого вы видели.
Я убиваю своих, если приходится. Траханные «Родичи» должны зарубить себе на носу, что нет ничего важнее, чем место, которое можешь назвать своим домом. Я уверен, что они найдут, что ответить мне. Я знаю все их уловки и приемы, и остальное дерьмо собачье, с помощью которого они пытаются выставить себя крутыми шишками и указать на свое место таким ублюдкам, как я. Когда кто-то выбивает твою дверь через несколько минут после заката – ты в дерьме парень. Но крепко стоять на своем – это единственный способ выжить. Меня никто не спрашивал, я не подписывал никаких гребаных правил, когда меня становили. Твою мать, может поэтому я отрезал своему Сиру голову и выпил его кровь до последней капли?
Уважение, вот о чем я говорю. Уважение – это все что у тебя есть. И от ебаных «Родичей» его не дождешься. Ты должен взять все сам.

IV Ты еще не знаешь, что такое настоящий ужас. Все о чем ты мне говорил, это всего лишь легкий испуг. Когда ты рос под тесным, уютным и безопасным колпаком – как ты мог познать настоящий страх? Теперь Сила Крови создает для тебя впечатление еще большей неуязвимости. Но она не спасет тебя. Ты теперь Проклят и узнаешь страх. Можешь молиться, но это не поможет. Он найдет тебя. Ужас – настоящий, неизбежный ужас – он здесь, в твоем драгоценном городе. Ты не можешь избежать этого. Все на что ты можешь надеяться, это на то, что существо не заметит тебя. В этот раз. 




I Она сказала, что она принц. Я подумал, что это анахронизм или лингвистическая ошибка. Принцы женского пола должны быть принцессами – но она настаивала своем. «Ты не прав», сказала она. «Наш род – теперь и твой – живет по другим правилам, чем те, к которым ты привык». Невидимый оркестр взял высокую ноту. Позже этой же ночь, нас навестили. Моя госпожа грациозно села на стул, что стоял на террасе. Мне было приказано ждать в спальне, но я мог видеть и слышать все происходящее на террасе сквозь небольшое окошко. Человек, с которым беседовала госпожа, был самый странный из тех, которые мне встречались. Его кожа была почти прозрачна. Я ожидал увидеть под ней вены, но они были столь тонки и бледны, что заметить их я смог только напрягши все свое восприятие. Его вены были пусты, и даже если кровь в них была, то она не двигалась. Я не слышал, как бьется его сердце. Он взглянул в мое окно, и я увидел, что глаза его подобны черным кристаллам, зрачков же не было вообще. «Доброй ночи, мой Принц», сказал он, обращаясь к женщине, забравшей мою жизнь. Я был не прав. Распрощавшись с гостем, госпожа, настолько быстро, что я не сумел ничего понять, оказалась в спальне. Ее рука на моей талии. Мои губы на ее губах. Я был не прав. И я буду неправ еще не раз.

II Однако, не все монстры скрывают свою сущность так умело, как те на вечеринке. Став Проклятым, мне однажды не повезло встретится с действительно ужасающими представителями нашего рода. Я встречал тех, кто жаждет вернуть времена королей и вассалов, тех, кто ворует младенцев из колыбелей, утоляя молодой кровью свою неугасимую жажду или принося их в жертву богам, чьи имена лучше оставить непроизнесенными. Я встречал страстных фанатиков, которые устраивали кровавые купели во имя каких-то библейских личностей. Я говорил с членами Старого Мира, культа, чьи последователи обожествляют луну и верят в то, что жизнь всего лишь шаг на дороге…к чему-то неизведанному. 
Я видел достаточно существ подобных им или мне, чтобы быть уверенным: кающиеся души и закостенелые грешники, чопорные аристократы или страстные революционеры, безбожные подлецы – все мы одинаковы.
По правде говоря, мир Проклятых, мир полуночных действ, одновременно богат и опасен. Мы все, живущие в нем, заперты в собственных ловушках, боремся со зверем внутри, иногда выпуская его на свободу, но никогда не позволяя ему взять верх. Я считаю себя одним из наиболее сдержанных в этом Танце Смерти и то, на чистоту, совершил столько грехов, что ни один бог не дарует мне прощение. Но я все еще восстаю из мертвых каждую ночь, терзаясь сомнениями и печалью, и все пытаюсь понять: какова цель всего происходящего с нами?

III Я получаю все что хочу и когда хочу. Ночи напролет я просиживаю в барах по всему городу. Назови меня пьяным придурком, но я все еще люблю эти места – здесь я могу почувствовать себя снова живым. Я высасываю дрянной виски из дряблых вен, смешивая его с не самой чистой кровью. Кровь, как правило, мужская. Женщины не часто пьют виски. Те же, кто пьет – те крепкие старые шлюхи, стреляющие сигареты и деньги, готовые к любому дерьму, что на них вываливает жизнь. 
Одну такую я подцепил в заплеванном заведении на окраине. Я раскрутил ее на беседу. Эти сучки любят, когда с ними разговаривают. Задвинь им историю про то, как ты одному сломал руку в трех местах, а другому выдавил пальцем глаз – и они ваши, на всю ночь. Не стоит только увлекаться. Даже они не ебнутые настолько, чтобы провести ночь с парнем, который пьет кровь и убивает людей. 
Короче, я охмуряю эту телку у стойки бара, как вдруг подваливает один долбанный Родич, шестерка одного большого чувака в городе, известный своей привычкой всюду совать свой нос. Как я уже говорил, уважение нужно зарабатывать самому. Поэтому, я встаю из-за стойки и направляюсь к этому маленькому членососу, прихватив с собой бильярдный кий. Он открыл рот и, видимо, собирался что-то сказать, но тут ХРЯСЬ. Я вколотил кий прямо в его засратый рот, со всей силой, на которую способны эти мертвые мускулы. Я порвал ему его галимую пасть. На пол посыпались зубы.
Пошел он на хуй. Я вернулся за стойку, где меня дожидался мой ужин. От старой шлюхи пахло возбуждением. Люблю этот запах.


IV Все происходило в подвале, в одном из самых старых районов города, настолько старом, что почти все живущие здесь уже давно распродали свое жилье, доставшиеся в наследство, и переехали в более благополучные кварталы. Это было что-то вроде гетто: здесь жили и евреи, и армяне, и чехи – и даже несколько национальностей, которых я не вспомню. Подвал находился под одним из жилых домов, однако мой провожатый убедил меня, что подвал к дому не имел никакого отношения, и что жильцы даже не подозревают о том, что происходит у них под ногами. 
Мой провожатый был одним из тех несчастных, которые пробовали Витае Родича, но сам не был одним из Проклятых. Кто именно из наших поделился с ним своей кровью меня не касалось. Все что я знал, так это то, что он и только он владел информацией, где живут те «существа», что отравили мои сны – и я верил ему, поскольку и его они достали тоже. 
Ветхая деревянная дверь отделяла небольшую комнату от остального пространства подвала. Мой провожатый нес небольшую мерцающую свечу; он посветил и указал мне на дверь. Я со всей возможной осторожностью приоткрыл ее, и холодный воздух, наполненный запахами разлагающейся плоти хлынул оттуда. Слабый свет свечи лишь слегка раздвинул тьму по ту сторону двери, но я смог увидеть более чем достаточно. В мою память навсегда врезалась эта скользкая, водянистая масса, с дюжиной глаз, что в одночасье уставились на меня. Я так и замер на пороге; и вдруг до меня донесся жуткий вой, на который не способное ни одно из известных мне живых существ. Более того, вой исходил откуда-то снизу, из под моих ног. Я рывком захлопнул дверь, оттолкнув моего спутника в сторону и сам упал наземь, крепко приложившись спиной о твердые каменные ступени. Я мигом взлетел наверх, выбежал на улицу, не в силах позабыть то, что… даже не столько увидел и услышал, как «почувствовал». Ха! Ты думаешь, что я слаб? В тебе осталось еще слишком много от живого, даже образ мышления. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? И все же тебя не испугало, то о чем я тебе рассказал… Ты еще не познал настоящего ужаса. Тебе это предстоит.