Фанфики от Лин Тени, по DL, естессно...

[Олегович >>>]

Гыы, очень жизненно. Теперь я точно знаю, что Рейстлин Маджере - русский. Потому что только истинно русский человек сначала что-то сделает, поматерится всласть и только потом заглянет в мануал...

З.Ы. Слезы умиления на глаза рейстлиниста вызвала фраза:

Да и потом — я ведь знаю Рейстлина. Ему можно доверять.

+100!

[Лин Тень >>>]

Olegovich, спасибо Да, ООС-ный Рейстлин получился, вообще, настоящий Маджере не стал бы так делать (сначала 100 раз неправильно, потом только в мануал), ну да ничего Главное - весело.

А что такого в том, что Рейстлину можно доверять Они с Крисанией будут отличной геймерской парочкой... XDD

[Kina Inewat >>>]

Перешла на следующую страницу, свято надеясь, что сейчас будет продолжение Зачиталась, называется
Здорово получилось Умеешь же ты писать.
Особенно пакость Циана понравилась

[Storm >>>]

ухохоталась)))))
Геймеры отпадные)) матерящийся Рейстлин, которому можно доверять - убил наповал)

[Лин Тень >>>]

Kina Inewat, спасибо. Циаша вообще отжёг. Я точно знаю - они с Далли друг друга не любили.

Storm, Рейстлин, в конце концов, жил в простой семье дровосека - как ты думаешь, он знал ругательства? Я думаю - да))

[Storm >>>]

знал)) но одно дело знать что он знал, а другое услышать от него матюги)))

[Олегович >>>]

услышать от него матюги)))

Ох дорого бы дал за лицезрение сего священодейства!

[Storm >>>]

Ох дорого бы дал за лицезрение сего священодейства!

не ты один)))

[Лин Тень >>>]

Урок алхимии


Автор: я (Лин Тень)
Бета: тоже я
Название: "Урок алхимии"
Дисклеймер: герои принадлежат Маргарет Уэйс и Трейси Хикману, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: продолжение "Каждый выбирает свой путь сам"
Рейтинг: G
Тип: джен, AU, OMC, ООС Рейстлин, ООС Лорана, и немножко ООС Иоланта
Пейринг: Рейстлин/Лорана, Иоланта/Рейстлин, Иоланта/Даламар (малозначимо)
Жанр: ER, fluff
Размер: мини
Герои: Рейстлин Маджере, Палин Маджере, Даламар Арджент, Иоланта, Лоранталаса Канан, Карамон Маджере, Тика Вейлан Маджере
Саммари: Вздох пронёсся по классу, и тут же всё стихло. Эйвин открыл глаза как раз для того, чтобы увидеть, как в звенящей тишине в комнату входит Рейстлин Маджере
Размещение: только с моего разрешения. Вначале связаться со мной и получить разрешение и условия. Уже потом что-то размещать.
Благодарности:
TwinsStorn нискажу за что Она знает А мне стыдно признаваться
Сыну Дракона за прекрасный фанфик, который положил в мою голову основу, что ТАКОЕ ВООБЩЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
Пометки: как всегда буду благодарна за вычитку и вычес глюков и неровностей


Эйвин казался спокойным, пожалуй, самым спокойным в классе, но на самом деле юноша очень волновался. Просто он давно разучился показывать своё беспокойство. Сейчас он листал книгу, повторяя тему занятия. Кроме него в классной комнате находилось ещё шестеро учеников, и разница в возрасте с пятерыми из них была примерно в десять-двенадцать лет. Единственный, кто мог считаться ровесником Эйвину — Палин, который был всего на два года младше молодого мага. Но уверенности в Палине совершенно не чувствовалось — тот был белее мела и держался за стол, как за последнюю опору в мире.
— Да говорю же я тебе, помёт летучей мыши! — донеслось до Эйвина из другого конца класса. — Такую простую вещь, небось, даже эти двое знают!
Под "этими двумя" подразумевались, конечно же, они с Палином. Последний, должно быть, не услышал насмешки, но чуткие уши Эйвина улавливали многое. Всё-таки есть большая разница — человек или полуэльф.
— Эй, сбавь обороты, — шикнул на него другой маг, — а то будут тебе «эти двое», — он намеренно передразнил манеру первого разговаривать. — Видал вон шрамы у господина Даламара?
— Да ладно тебе, — тихо засмеялся первый. — Не думаю, что…
Скрипнула дверь, Эйвин закрыл глаза. Только двое в этом классе знали, что сегодня случится — он и Палин. И почему, собственно, они, малявки, не прошедшие Испытания, оба в бурых мантиях, сидят в классной комнате с волшебниками из Чёрной Ложи, у которых сейчас должно быть занятие по алхимии.
Послышался судорожный вздох того мага, который только что смеялся. Эйвин всё ещё не решался открыть глаза. Рядом тихо застонал Палин. Он уже давно понял, что им грозит.
Вздох пронёсся по классу, и тут же всё стихло. Эйвин открыл глаза как раз для того, чтобы увидеть, как в звенящей тишине в комнату входит Рейстлин Маджере.
Архимаг сел в учительское кресло и с самым невинным видом сказал, не повышая тона:
— Ваш преподаватель приболел. Ничего серьёзного, смею вас уверить, он обязательно вернётся на следующее занятие. А пока урок проведу я.
Ответом ему было молчание. Пятеро волшебников рассматривали архимага Рейстлина Маджере, причём одна ведьма явно не могла понять, ей нравится его странная внешность или нет. Выбеленные сединой волосы, но при этом ещё не старое лицо, золотая кожа, худоба и пугающие золотые глаза с необычными зрачками.
Палин и Эйвин в это время хмуро переглядывались — им-то было известно, зачем Рейстлин пришёл сюда.
— Он нас съест, — прошептал Палин, раздельно выговаривая каждое слово.
— Да нет, — также шёпотом ответил Эйвин. — Он столько не ест. Он нас просто…
— Кхе-кхе…
Юноши поняли, что это покашливание было обращено к ним. Оба сели, вытянувшись по струнке, и больше не разговаривали.

Рейстлин не любил преподавать, а посему никогда не преподавал. Он вообще не любил большие скопления народа, а пять человек — это уже много. Двоих юношей он не считал. С ними он занимался по собственной доброй воле, которую успел много раз проклясть, а также помянуть своего старого учителя мастера Теобальда Бекмана. Может быть, не так уж он был и плох? Если возился с тупицами, которые совершенно не хотели ничему учиться…
У архимага Рейстлина Маджере задача была во много раз проще — просто выучить двоих парней, которые, если сказать честно, без жалости к себе, всё-таки подавали хорошие надежды, да и учиться любили. Его дело — подготовить их к Испытанию, а там уже как придётся. Если хоть кто-то из них попадёт в Чёрную Ложу, то обучение можно будет продолжить.
Рейстлин сильно сомневался, что Палин наденет даже алую мантию, не то что уж чёрную. На Эйвина надежд было больше. «В конце концов, — часто говорил себе Рейстлин. — Я тоже когда-то был алым магом, а значит, могу обучать кого-то из них, если уж угораздит попасть под крылышко Юстариуса». Да, это было против правил, но Рейстлин скорее бы нарушил законы, чем отдал парней незнакомым волшебникам, которые неизвестно чему научат. Если научат вообще…
Все остальные, находящиеся в классе, Рейстлина не очень волновали. Их учила Иоланта, так что можно было быть уверенным, что молодые умы окажутся под завязку забиты чушью. Рейстлин высказывал свои аргументы против Иоланты (волшебница долго на него потом обижалась), что, коль скоро его мнение хотят знать, то он абсолютно уверен, что Иоланта скорее преподаст, как сделать вышивку на мантии и как погадать на камнях, но никак не алхимию. Но других кандидатов не нашлось, а от предложения, сделанного самому Рейстлину преподавать треклятую алхимию, архимаг вежливо отказался, пришлось поставить на пост Иоланту…
Рейстлин начал занятие. Как он и подозревал, общий уровень подготовки класса оказался не в самом лучшем состоянии. Ну что ж…
— Эйвин, — архимаг перевёл взгляд золотых глаз на юного полуэльфа. — Что ты можешь мне сказать?
— Понадобится серебряная вода и лунный камень, — твёрдо ответил ученик.
Волшебник согласно кивнул и прошептал:
— Неплохо. А что нужно, чтобы результат был самым лучшим?
Вопрос не входил в программу, но Рейстлин был почти уверен, что Эйвин ответит на него. Хотя бы потому, что два дня назад он видел юношу, и у него в руках была та самая книжка, где упоминалось всё то, что сейчас говорил Рейстлин. Можно было поспорить на что угодно, что пятнадцатилетний Эйвин запомнил подобные мелочи. И точно, после секундного размышления юноша сказал:
— В зависимости от эффекта, который хочешь получить, стоит делать настойку в полнолуние соответствующей луны.
Уголки губ архимага дрогнули. Затем Рейстлин свёл брови, вернув себе свирепый вид и строго спросил у Палина:
— Что-то можешь добавить?
Юноша, теребя мантию и кусая губы, несколько секунд молчал. Затем выдавил из себя:
— Вообще, Эйвин уже всё сказал… разве что кроме того, что эффект будет максимальным, если доведётся сделать настойку в Ночь Глаза?
— Как и любой магический опыт, — прошелестел Рейстлин.
Остальные прилежно записывали в тетради всё только что прозвучавшее. Архимаг театрально возвёл глаза к небу — не знать такой элементарщины! Определённо, с легкомысленной Иолантой надо что-то делать, иначе магическое сообщество просто выродится. Скоро они не будут знать, какие маткомпоненты нужны для создания заклинания «огненный шар»!

Когда занятие закончилось, Эйвин вздохнул с облегчением. Всё-таки сидеть на уроке с людьми, которые старше тебя почти в два раза — то ещё удовольствие! Он чувствовал на себе неприязненные взгляды волшебников, но ничуть не удивлялся. Чего ожидать от Чёрных Мантий? Юноша привык к этому уже очень давно, и это его не раздражало. В конце концов, Палантасская Башня Высшего Волшебства была домом Чёрной Ложи. Сюда, конечно, могли приходить и другие волшебники, но обычно долго они тут не задерживались. На Шойкановой Роще, окружавшей Башню, лежало проклятие Нуитари, да и сама Башня была просто создана для чёрных магов.
Так что нравилось это двум другим Ложам или нет, а у Чёрных Мантий теперь появился свой дом. Отдельный ото всех, пусть он был и меньше чем Вайретская Башня.
Определённо, волшебники завидовали Эйвину. И, надо сказать, ему льстило это. Но всё-таки хорошо, что сегодняшнее занятие закончилось, потому что юноша совсем не был уверен в своих силах против взрослых магов, прошедших Испытание. Более того, он был уверен, что они окажутся умнее. Он был уверен, что опозорится.
Он был уверен, что его учитель затеял всё это только для того, чтобы показать гордому мальчику: смотри, тебе до них ещё — как до Трёх Лун пешком. Как оказалось, нет.
Неужели он просто хотел проверить, насколько далеко простираются знания Эйвина?
Мысль вызвала на худом лице улыбку, миндалевидные глаза необычного сине-зелёного цвета (его ещё называли цветом морской волны) засветились от счастья и гордости.
Вместе с Палином они вышли в коридор, собираясь затем направиться на лестницу — и вверх, в ту комнату, где обычно и проводились уроки, ведь сегодняшний день ещё не закончен. Идя по коридору, Эйвин думал о том, что они будут изучать сегодня. Ему нравилось учиться.
— Маджере!
Палин и Эйвин обернулись одновременно. Голос принадлежал красивой волшебнице с чёрными кудрями и глазами редкого фиалкового цвета. Нельзя было точно сказать, сколько лет женщине, старость не коснулась её. Мантия женщины была весьма необычной — только один рукав, пёстрая вышивка, павлиньи перья и самоцветы.
— Здравствуйте, мэтресса Иоланта, — поздоровался Палин.
— А я, собственно, хотела спросить, где…
— Здесь, — послышался негромкий голос, и Рейстлин вышел из-за угла коридора, шелестя мантией и постукивая Посохом Магиуса по полу. — Что ты хотела?
Иоланта искоса посмотрела на юных магов. Палин понял намёк и быстро потащил Эйвина по коридору. За очередным поворотом полуэльф высвободился из рук своего младшего, но более сильного кузена и приложил палец к губам:
— Тихо. Хочу знать, о чём они говорят.
— Ну, как тебе сегодня преподавалось? — спросила Иоланта, обворожительно улыбаясь.
— Отменно-омерзительно, — оскалившись, ответил Рейстлин шёпотом. Эйвин с трудом мог расслышать его слова. — Класс просто ужасен, что и говорить.
Волшебница была искренне уязвлена такими словами архимага:
— У них хорошая подготовка. Просто у тебя завышенная планка, Рейстлин! Я это поняла ещё в Нераке! Ты идеалист.
Иоланта развернулась и, позвякивая золотыми браслетами, которые она всегда носила на руках и ногах, удалилась по коридору.
— А вот теперь пора уходить, — прошептал Эйвин, и кузены вышли на крутую винтовую лестницу без перил. — Нерака… — бормотал полуэльф, прыгая через ступеньку. — Нерака, слышал, Палин? Знаешь, что это за место?
— Да, — ответил тот. — Во времена Войны Копья там стоял Храм Такхизис. Это было главное сосредоточение сил армии Тёмной Королевы. Мне отец рассказывал.
— А мне — нет! — почти обиженно воскликнул Эйвин. — Надо будет сегодня вечером у мамы спросить.
Палин пожал плечами и просто сказал:
— Да спроси ты лучше у отца…
— Ага, конечно, — в голосе Эйвина появилась язвительность. — Он же тогда поймёт, что я подслушал…
За этими разговорами юноши поднимались в кабинет Рейстлина Маджере. Для Палина он был дядей, для Эйвина — отцом. Но только по вечерам. Днём же он становился придирчивым учителем, любивший задавать каверзные вопросы, а также гонявший юных магов в хвост и в гриву по программе магии.

Беременность Лораны стала неожиданностью для всех, в том числе и для самой эльфийки. Они жили вот уже два года с Рейстлином в Палантасской Башне Высшего Волшебства, маг был погружён в свои исследования, Лорана помогала ему, чем могла, ведь она не обладала даром волшебницы. Часто она жалела, что ей не досталось чудесных способностей, какие были у её брата Гилтанаса, но изменить она, конечно же, ничего не могла.
Ну а то, что иногда случалось между Рейстлином и Лораной, никто из них всерьёз не воспринимал. Эльфийка знала, что на первом месте для любого волшебника всегда стоит магия, поэтому она не хотела от Рейстлина большего. Она сама когда-то выбрала свой путь, и теперь следовала по нему. Маг же не знал, как относиться к вспышкам своей страсти, стараясь побыстрее про них забыть. Они сбивали его с толку и порождали мысли о том, что ему хочется тепла от этой женщины. Большего тепла… Рождались вопросы о том, если это всего лишь страсть, желания слабой плоти, то почему они всегда возвращаются, и не относятся ни к кому другому? Только к Лоране. Рейстлин старался скорее забить голову чем-то другим.
Однажды пришло письмо от Карамона с радостным известием, что у них с Тикой родился первенец. А значит, племянник Рейстлина. Такое событие не стоило пропускать, и Рейстлин с Лораной отправились в Утеху магическими коридорами.
Эльфийку на тот момент несколько беспокоило состояние её здоровья, но она считала, что просто немного приболела, и это не помешает ей порадоваться за друзей, поздравить их с рождением ребёнка.
Первенца назвали Танином. Как сказал Карамон: «Всё-таки Танис был нам хорошим другом, но я не хочу называть своего сына его именем, поэтому немного изменил его. Ведь, в конце концов, наш друг предал нас. Но — не поверите — я действительно надеюсь, что он сейчас счастлив с нашей сестрой. Не могу слишком долго злиться». Тика согласилась с мужем.
Когда Лорана отказалась от угощения, сказав, что её подташнивает, Рейстлин быстро сварил лечебный отвар и строго высказал эльфийке, почему она раньше молчала, а новоиспечённая мама отвела подругу в сторонку и стала что-то шептать на ухо. Лорана распахнула глаза, закивала, а затем уронила чашку с отваром на пол и сорвавшимся голосом произнесла:
— Я беременна? Не может быть!
Тика потом долго посмеивалась над близнецами, что лица у них в тот момент были абсолютно одинаковые, при том что обычно никто не признавал в них братьев. В глазах обоих Маджере читалось крайнее удивление.
Рейстлин, конечно же, не поверил. Он самолично осмотрел Лорану, задал ей несколько вопросов и только тогда убедился, что Тика действительно права. Эльфийка была беременна. Вне сомнения, она вынашивала его ребёнка.
И тогда чёрный маг решился. Он женился на эльфийке, которую когда-то спас, и которая когда-то пошла за ним во тьму.
Эйвин родился одногодкой Танину, но на самом же деле он был младше третьего сына Карамона и Тики — Палина, поскольку был полуэльфом. Все девять месяцев, пока Лорана ходила беременная, Рейстлин мучился догадками. Он никогда не думал о детях, никогда не планировал продолжение рода… а что, если ребёнок унаследует его болезнь? А что, если ребёнок вообще будет похож на него?
«Да нет, — утешал себя волшебник, — Лорана эльфийка, ребёнок так или иначе должен быть полукровкой». Эйвин родился вполне здоровым. Да, очень худым — это ему досталось и от мамы, и от отца. Но к облегчению последнего, ни золотой кожи, ни проклятого зрения ему не досталось. Рейстлин, конечно же, знал, что у ребёнка должно быть всё в порядке, но всё же боялся. Эйвин очень сильно был похож на молодого Рейстлина, но с эльфийскими чертами. Карамон однажды случайно назвал его «Рейстом», Эйвин порозовел, а Рейстлин оттащил брата в угол и долго на него шипел «ты ему потакаешь!». Карамон никак не мог понять, что же такого он сделал.
Через год родился второй сын Карамона и Тики — Стурм, а ещё через год — третий. Палин, у которого обнаружился магический дар. Когда Рейстлин узнал об этом, он сразу же объяснил Карамону перспективы ребёнка:
— Вот что, братец. У Палина есть три дороги, а по какой ему идти — решать вам с Тикой. Первая — сойти с ума и умереть, как наша с тобой мама. Вторая — пойти в местную школу и лет десять повторять звуки «ай» и «ух». И третья… учиться у меня. Но для этого мне придётся взять его к себе, в Палантас. Не волнуйся, ему там будет не скучно, я уже обучаю своего сына. К тому же, там есть Лорана, она о нём позаботится, если что.
Договорились на том, что Рейстлин учит Палина всю осень, зиму и весну, а лето мальчик проводит дома. Кузены неплохо сдружились, хотя в некоторых вопросах у них были диаметрально противоположные точки зрения.
Юноши были неуловимо похожи, хотя один был человеком, а второй — полуэльфом. У обоих были каштановые волосы, хотя у Палина они были с рыжеватым оттенком, а у Эйвина — с золотым. У обоих были большие глаза, только у Эйвина они были чуть раскосые. Оба были достаточно худыми, но Эйвин был изящнее сложен. И у обоих были красивые руки с длинными пальцами.
Естественно, маскироваться и дальше под чёрную волшебницу Лорана не смогла. Как позже сказала Иоланта: «Беременность под мантией не спрячешь». Да и действительно, скрывать этот факт было бесполезно. Так что вскоре все знали, что у Хозяина Башни будет ребёнок. Но когда на учёбу прибыл ещё и Палин, Чёрные Мантии решили, что Маджере размножаются магией, потому как его тоже вначале приняли за сына Рейстлина.
Каждый юноша имел свои проблемы. Если про Палина ходили слухи, что «убирался б он из Палантасской Башни и шёл бы в Вайрет», поскольку молодой маг вёл себя совсем не как Чёрная Мантия, то про Эйвина просто говорили «сыночек архимага, как же, как же». Казалось, Рейстлин не стремился защитить своих подопечных от злых языков. Однажды Лорана спросила его, почему он ничего не делает, ведь если бы он приказал им замолчать, никто бы не пикнул.
— Потому что в жизни есть не только пряники, Лорана, — ответил Рейстлин, не поднимая глаза на жену, листая в это время очередной магический фолиант. — Если дело дойдёт до травм — тогда посмотрим.
— До травм? — возмутилась Лорана. — А если…
— Эйвин должен учиться защищать себя и, прежде всего, как ни странно, от таких же, как он сам. Да и Палину это не помешает, хотя я уверен, что Чёрная Ложа ему не грозит, а в других всё гораздо спокойнее.
Эльфийка поняла, и больше таких вопросов не задавала.

До обеда молодые маги учились. А точнее, до того момента, пока не зашла Лорана и не объявила, что сейчас уже обед, и неплохо было бы поесть. В этот момент она посмотрела на Рейстлина, и взгляд её говорил: «Ты их так скоро совсем заучишь. До смерти». Нехотя архимаг отпустил сына и племянника, сам же есть не пошёл, несмотря на уговоры жены. Он отпил из чашки, в которой был горький травяной чай, достал с полки книгу, открыл её на чистой странице и начал в ней писать, продолжая научную работу, прерванную вчера вечером.
Лорана, Эйвин и Палин собирались уже выйти из кабинета Рейстлина, но в дверях столкнулись с Даламаром. А вернее, с некоторых пор он был господином Даламаром, мастером Даламаром, если угодно. Тот кивнул всем троим и пропустил их, затем вошёл в кабинет.
— Добрый день, шалафи, — поздоровался Даламар с Рейстлином.
— Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть? — отозвался тот, не отрываясь от работы. В голосе архимага не было раздражения, поскольку вот уже как лет десять, а то и больше Даламар не являлся его учеником — и всё равно продолжал называть его «шалафи». Рейстлин привык, точно так же, как он привык, что Даламар всегда обращается к нему на «вы», хотя эльф был в два с половиной раза старше его.
Когда-то давно, когда Рейстлин только поселился в Палантасской Башне, и сюда съехались Чёрные Мантии, Даламар прибыл одним из первых с письмом от Ладонны. Тогдашняя Глава Чёрной Ложи настоятельно рекомендовала Рейстлину обучить данного эльфа. Рейстлин сразу понял, что таким образом Ладонна, оставшаяся в Вайрете, надеется его контролировать. Женщина не доверяла ему. Что ж, у неё на то были причины.
Рейстлин взялся обучать Даламара, и первое, что он услышал от тёмного эльфа, было загадочное слово «шалафи». Как потом узнал Рейстлин у Лораны, на диалекте сильванести это означало «учитель» и «господин». Одновременно.
— Нет, вы же знаете это, — улыбнулся Даламар.
— Знаешь, мне кажется, Главе Чёрной Ложи не к лицу, — покачал головой Рейстлин, продолжая писать.
— До сих пор это является для меня загадкой, — Даламар присел на стул, на котором до этого сидел Эйвин. — Почему вы отказались от этого поста? Нуитари говорил о вас неплохо, ведь вы вернули Башню… по сути, вы обеспечили Чёрную Ложу собственным домом. К тому же — вы на данный момент Хозяин Палантасской Башни, а ведь Глава Ложи и Хозяин Башни — почти всегда одно и то же.
Рейстлин поднял вверх указательный палец, останавливая поток слов тёмного эльфа:
— Когда у тебя нет выбора, когда на всём Ансалоне всего одна Башня, то да. А две — немногим больше, чем одна.
Даламар казался смущённым. Некоторое время он молчал, глядя на языки пламени, пляшущие в камине. «В этом кабинете ничего не изменилось, — подумал он. — С тех пор, как я тут обучался когда-то. Только теперь я — Глава Чёрной Ложи, а на моём месте два мальчика. В этом камине всегда горит огонь, потому что Рейстлину всегда холодно. Я помню, как я выходил отсюда, обливаясь холодным и горячим потом одновременно — холодным от страха, горячим от жары. Он всё так же пьёт этот свой жуткий чай. И его глаза всё так же смотрят… и видят всё. Его не обманешь. Я попытался обмануть… и получил своё».
Тёмный эльф вспомнил, как вскрылась его слежка за Рейстлином. Хотя, как выяснилось, он всегда об этом знал… Архимаг оставил на груди у Даламара отметину в виде пяти шрамов.
И всё же тёмный эльф боготворил те времена, когда он учился у этого человека. Именно поэтому он его так уважал.
— Но всё-таки, почему вы отказались? — спросил Даламар, наконец. — Ни для кого не секрет, что вы сильнее меня, а Глава Чёрной Ложи — всегда самый сильный волшебник.
Рейстлин, наконец, поднял глаза на своего бывшего ученика.
— Знаешь, последнее, чего я хочу — это мороки с Конклавом. Постоянные споры, срочные отбытия в Вайретскую Башню, пребывание там… мне хватает того, что на меня здесь смотрят, как на диковинку, хотя я среди своих. Представляю, как Алые и Белые Мантии будут себя вести, увидев меня в Вайрете, — Рейстлин невесело усмехнулся. — Ну уж нет, Даламар. Ты для этой роли подходишь больше. К тому же… я уже один раз нарушил закон.

Эйвин ел мало, и Лорану это вначале беспокоило. Потом она просто смирилась с тем фактом, что и её сын, и её муж почти ничего не едят. Нельзя сказать, чтобы племянник очень много ел, но его рацион хотя бы укладывался в норму.
Сама Лорана начала замечать, что полнеет. Ей постоянно чего-нибудь хотелось. «Вот ещё чего не хватало! — раздражённо думала она каждый раз. — Толстая эльфийка — то ещё зрелище! Хуже хобгоблина!». Приходилось ограничивать себя, но желание перекусить каждый раз становилось всё навязчивее.
— Мама, — с невинным видом обратился Эйвин к Лоране за обедом. — А ты уверена, что с тобой всё хорошо?
Эйвин умел становиться очень милым мальчиком, когда хотел этого. Так что подвоха мать не заметила.
— Да, конечно же, а… что такое?
— Нет, ничего, — сын продолжил ковыряться вилкой в мясе.
Палин наступил кузену на ногу под столом. Эйвин едва удержался от того, чтобы не взвыть в голос. Он только зажмурился и прошептал:
— Силу рассчитывай, кретин…
После обеда юные маги вернулись в кабинет учителя. Эйвин прихрамывал и недовольно посматривал на Палина.
— Папа, — обратился Эйвин к Рейстлину.
Архимаг обернулся и впился глазами в сына. Называть друг друга «папа», «отец», «дядя», «племянник» или «сын» среди бела дня было форс-мажором. Это был неписанный закон, который никто не устанавливал, но все соблюдали. Обычно юноши называли Рейстлина учителем, а он их — учениками, юношами, ребятами. К прямым родственным обращениям прибегали в крайних случаях, если нужно было что-то подчеркнуть.
Или если речь шла совершенно не о теме занятия…
— Да, сын, — отозвался Рейстлин, моментально поменявшись в лице. Только что — учитель, готовый содрать семь шкур, сейчас — внимательный отец.
— У меня будет сестричка, — Эйвин улыбнулся торжествующей улыбкой.
Рейстлин повернулся к Палину и ухмыльнулся:
— Поздравь отца и скажи, что если Тика так часто будет рожать, то у меня не останется времени вас обучать. Я не могу постоянно отпускать тебя и сам бывать в Утехе…
Архимаг заметил недоумение на лице племянника. И моментально сообразил: «Ну конечно же, Карамон написал бы и мне тоже о рождении племяшки… Да и откуда бы Карамону знать, кто родится — девочка или мальчик!». Рейстлин повернулся к сыну, которого распирало от гордости.
Волшебник схватил пергамент, быстро написал на нём что-то, затем свернул и прочёл заклинание.
— К Даламару. Быстро, — бесцветным голосом произнёс Рейстлин, вручив Палину свиток.
— Но… — глаза Эйвина в таком освещении давали золотые отблески, и он казался удивительно похожим на своего отца. Юный маг был явно расстроен реакцией Рейстлина.
— Сейчас же, — прошептал архимаг, и кузены точно знали, что это нехороший знак.
Палин отреагировал первым — он буквально схватил своего двоюродного брата за шиворот и потащил прочь из комнаты. Только в коридоре, ведущем в комнату Главы Чёрной Ложи, Эйвину удалось отделаться от кузена:
— Да отпусти ты меня! — он толкнул Палина так сильно, что тот отлетел к противоположной стене. — Проклятье Бездны! — Эйвин сжал кулак. — Дай сюда эту штуку! — он выхватил у Палина свиток.
— Не сможешь прочесть, — пожал плечами Палин, нисколько не обидевшись на поведение брата. — Он заколдовал его.
И всё же Эйвин попытался. Конечно же, безуспешно.

Рейстлин прошёлся по комнате. Пять шагов в одну сторону, пять шагов в другую. Не может быть! «Лорана!» — мысленно позвал он. Заставив себя успокоиться, он сел за стол и принялся ждать. Вскоре эльфийка явилась.
— Лорана, с тобой всё в порядке? — как бы невзначай спросил Рейстлин, перекладывая книги на своём столе.
Реакция жены его не то что удивила, а скорей повергла в шок. Эльфийка повысила голос, чего она никогда не делала со времён Войны Копья:
— Да зачем вы у меня все это спрашиваете! Да, всё у меня хорошо! Неужели так видно, что я полнею?!
Рейстлин улыбнулся казусу. Нет, так люди не живут. В нормальных семьях женщина сообщает мужу, что она беременна… а тут — первый раз Лорана узнала о своей же беременности от подруги, а сейчас — от сына! Рейстлин против воли почувствовал гордость — уроки анатомии и медицины не прошли даром — по нескольким признакам Эйвин определил беременность.
Для начала архимаг поговорил с Лораной, и выяснили, что та всё-таки беременна. Решив не загружать жену лишней информацией и не нервировать, Рейстлин отослал её отдыхать, а сам обложился целой стопкой книг.
Да, ещё один ребёнок — это хорошо, но есть нерешённый вопрос… И Рейстлин должен всё выяснить до прихода сына.

Глава Чёрной Ложи, тёмный эльф Даламар сидел, раздумывая над письмом в Конклав, когда в его дверь постучали.
— Войдите, — сказал он и снял отпирающие заклятия.
Велико же было удивление Даламара, когда в комнату вошли двое юных Маджере! Эйвин был ужасно зол, что не укрылось от внимания Даламара. А Палин протянул Главе Чёрной ложи свиток со словами:
— Дядя просил вам передать.
Даламар снял заклятие и прочитал неровно написанные буквы (что, несомненно, являлось форс-мажорным обстоятельством): «Займи их чем-нибудь до ужина. Преподай руны. Р.М.».
Тёмный эльф не подал виду, что его крайне удивило содержание письма. Он поднял глаза на юношей и сказал:
— Ваш шалафи… то есть учитель передаёт вас сегодня мне. Я, конечно, не смогу заменить вам Рейстлина, но кое-какая область является моей профессиональной. Займёмся рунами.
«Ты знал, — думал Даламар, начиная урок. — Ты помнил».
От внимания тёмного эльфа не укрылось, что Эйвин озабочен чем-то другим. Он прилежно всё записывал и зарисовывал, но думал явно о своём.

Рейстлин так и забыл про ужин. Он в отчаянии перерывал всю свою библиотеку и не находил нужного. Перед глазами вставали сцены его детства, и волшебник судорожно, вздыхая, листал страницы, водил пальцем по оглавлению…
В дверь негромко постучали.
— Да, — резко ответил Рейстлин.
— Шалафи, — Даламар приоткрыл тяжёлую дверь и буквально просочился в узкую щёлочку. — У нас не так много времени. Я просто хотел сказать вам одну вещь, вы позволите?
— Говори, — отозвался архимаг, не переставая листать книгу.
— Знаете, ваш сын… он очень талантливый, особенно для своих лет. Но…
— Гордец и зазнайка, — продолжил за него Рейстлин. — Его стоит щёлкать по носу, чтобы этот нос случайно не дотянулся до Трёх Лун, иначе тогда по носу его щёлкнут они. И будет в сотни раз больней. Это я и так знаю. Что он натворил?
— Нет, шалафи, — мягко продолжил тёмный эльф, — я хотел сказать, что он очень хочет, чтобы вы его похвалили. Именно вы. Потому что вы не только его учитель, вы ещё и его отец.
На скулах у Рейстлина выступили красные пятна.
— Если я буду всё время хвалить его…
— Не всё время, шалафи. Просто иногда.
«У тебя есть шансы, Эйвин, — подумал Даламар с грустной улыбкой. — Ты его сын. Я тоже очень хотел, чтобы он меня хвалил, но я был всего лишь учеником. Ты не знаешь, как тебе повезло, Эйвин…».
— Даламар, под угрозу ставится сейчас его разум и его жизнь, а ты мне говоришь о самолюбии! — Рейстлин закрыл очередную книжку и взял другую.
Тёмный эльф был сбит с толку:
— Что произошло?
— Он предугадал пол ребёнка. Лорана беременна, — Рейстлин решил, что молчать об этом бесполезно. «Беременность под мантией не скроешь», — вспомнились ему слова Иоланты. — Ты знаешь, как погибла моя мать? Она лишилась рассудка и впала в кому из-за того, что когда-то давно не развила в себе способности к ясновидению, а потом стало слишком поздно. Я не унаследовал этих способностей, и я не думал, что мой сын сможет видеть будущее…
Даламар пожал плечами:
—Может, он сказал просто так…
— Вряд ли, это надо не знать моего сына, чтобы говорить, что он что-то сказал «просто так». Я понятия не имею, как обучать тому, о чём я сам имею весьма смутное представление!
Даламар призадумался, потом лицо его просветлело, он даже прищёлкнул пальцами.
— Я знаю, шалафи! Мэтресса Иоланта обладает даром видеть будущее! Точнее, она не то, чтобы им обладает, но она знает, как его развить, чтобы человек не сошёл с ума от своих способностей. Всякие гадания и прочее.
Лицо Рейстлина сразу поменяло выражение. Словно бы его заставили прямо сейчас самого изучать все эти гадания. Но архимаг прекрасно понимал, что жизнь сына ему дороже, чем собственная гордость, а посему придётся пойти на поклон к Иоланте, с которой он поссорился не далее чем сегодня, и просить её взять Эйвина в ученики.
— А больше никого нет? — на всякий случай уточнил Рейстлин, хотя и знал, что ответ будет отрицательным.
Тёмный эльф покачал головой.
В дверь снова постучали, и Даламар поспешил уйти магическими коридорами в свой кабинет.
— Входи, Эйвин.
Юный Маджере был один — Палин остался с Лораной. Молодой полуэльф держал в руках, прижимая к груди, книгу с заклинаниями.
— Сядь, — Рейстлин кивнул на стул. — Скажи мне, почему ты сказал «сестра», а не «брат»?
Некоторое время Эйвин молчал, поджав губы и глядя в стол. Определённо, он был обижен за то, что его выпроводили из кабинета вместо того, чтобы похвалить, когда он продемонстрировал чудеса проницательности, к тому же сообщил радостную новость. Однако молодой маг прекрасно знал, что в «обижалки» с отцом не поиграешь — Рейстлин был строг.
Поэтому через несколько секунд полуэльф всё-таки ответил:
— Я… не знаю. Я так подумал.
На его скулах появились такие же красные пятна, что, бывало, появлялись у Рейстлина. Эйвин ненавидел слова «я не знаю». Считал это высшим показателем тупости. А ещё больше он ненавидел отвечать так своему отцу.
Но сейчас Эйвин заметил, что отец волнуется. Он побледнел — это было видно даже через золото кожи. Эйвину внешность отца никогда не казалась какой-то выходящей из ряда вон. Наверное, потому, что он к ней привык с детства. Более того, когда-то, в далёком-далёком детстве Эйвин считал, что он тоже когда-нибудь таким станет, и с нетерпением ожидал этого момента, чуть ли не каждый день оглядывая себя в зеркало. Когда отец узнал об этом, он высказал сыну, чтобы тот прекратил думать о глупостях и благодарил свою мать за то, что она подарила ему красивую внешность. Мама в это время тихо посмеивалась.
Тогда Эйвин, конечно, не понял, что это была самокритика и волнение за него, сына. Но уже очень давно молодой полуэльф научился отличать тонкие перемены настроения отца, пытался разгадать двойной смысл в его фразах. И сейчас он определённо волновался, хотя обычно в таких случаях либо принимал как факт незнание Эйвина, либо расстраивался, либо раздражался.
— Хорошо… — пробормотал Рейстлин, вставая и подходя к Эйвину. — А ты раньше замечал, чтобы ты что-то говорил… вот так вот «просто подумал», а оно сбылось?
Эйвин наморщил лоб, силясь припомнить что-нибудь ещё.
— Думаю, нет, — в конце концов, ответил он.
— Хорошо, — повторил Рейстлин уже более уверенно. — Нам с тобой нужно будет сходить к мэтрессе Иоланте.
Эйвин пожал плечами. К Иоланте — так к Иоланте.
— А теперь расскажи мне, как ты определил беременность, — сам собой голос Рейстлина вновь стал требовательно-учительским.
Юный маг чуть улыбнулся — ответ на этот вопрос он знал!
— Во-первых, что мама ела. Какую-то гадость, которую нормальный человек никогда сочетать не будет. Это заставило меня обратить внимание. Она уже не первый день это ест, просто ты не видел, поскольку не ешь с нами. Во-вторых, по утрам она выглядит не очень. Не думаю, что её тошнит, слишком явный признак, она бы сама заметила… — Эйвин посмотрел на свои руки. — Я вообще удивляюсь, как она не заметила…
— По теме, ученик.
— Ну так вот, — спохватился юноша. — Думаю, просто было нехорошо. Ну и в-третьих, она располнела.
— Поспешные выводы, — склонил голову Рейстлин. — Обычно этого бывает недостаточно, и нужен осмотр.
— Пап, ну я же не могу осмотреть маму! — глаза Эйвина стали круглыми.
— Ты ещё вообще никого не можешь осматривать, у тебя опыта мало, особенно в такой… области, — Рейстлин улыбнулся. — Но ты всё равно молодец, потому что да, мама действительно беременна. А нам с тобой надо к Иоланте, и желательно сделать это сейчас, пока она либо не уснула, либо не начала проводить какой-нибудь ритуал.
Эйвин просиял. Но через секунду он непонимающе воззрился на отца:
— А Иоланта-то тут при чём?
— При всём. Скоро узнаешь. Идём.

У мэтрессы Иоланты была одна из самых лучших комнат в Башне — просторная, с хорошей кроватью, пуховой периной, личным умывальником и небольшой ванночкой.
Иоланта переоделась в шикарную, как и все её вещи, ночнушку, которая была сделана из чёрного полупрозрачного шёлка, а по кайме её шла затейливая разноцветная вышивка, и собиралась было уже ложиться спать, когда в дверь постучали. Женщина сняла с двери запирающие заклятья и, думая о том, что это наверняка Даламар, с которым у них в последнее время завязался роман, пропела сладким голосом:
— Входи-и, чего ждёшь?
Не было предела её удивлению, когда порог её комнаты переступили двое Маджере — Рейстлин и Эйвин.
— О, извиняюсь, — Иоланта обворожительно улыбнулась.
— Накинь халатик, будь добра, — вежливо попросил её Рейстлин.
— Нет, спасибо, мне и так неплохо, — рассмеялась ведьма. — Чем обязана визиту?
Рейстлин прошёл в комнату, его сын пошёл за ним, стараясь поменьше смотреть на Иоланту. Архимаг присел в кресло, затем заговорил:
— Я бы хотел, чтобы ты взглянула на Эйвина. Мне кажется, у него дар к предвидению.
Глаза юноши округлились. Ведьма внимательно посмотрела на молодого полуэльфа, затем кивнула:
— Что ж, ты прав. Небольшие способности действительно есть. Если это всё, то я бы попросила…
— Постой, Иоланта, — прошептал Рейстлин. — Ты же знаешь, что бывает, если способности не развивать.
— Я очень хочу спать, — заявила волшебница, указывая взглядом на дверь.
— Давай договоримся. Мы давно друг друга знаем. Ты возьмёшь моего сына в ученики. Чего ты хочешь взамен?
Волшебница призадумалась. Рейстлин Маджере спрашивает у неё, чего она хочет! И ведь на кону жизнь его сына — значит, он отдаст всё! Это такой шанс, а с неё-то требуется всего лишь обучить ребёнка нескольким гаданиям.
Она может получить всё. Даже самого Рейстлина. И никто ей ничего не сделает…
Иоланта посмотрела на Эйвина. Нет, не может. Потому что она не настолько низко пала, чтобы высказывать такое при детях. Ведьме захотелось дать Рейстлину пощёчину. За то, что он слишком умён. За то, что привёл сюда своего сына.
— Возьми мой класс алхимии, Рейстлин, — взмолилась волшебница. — Я не могу с ними больше. Ты прав, я плохой преподаватель, к тому же алхимия действительно не мой профиль, что и говорить. Я обещаю, что буду учить твоего сына хорошо, только доучи моих пятерых.
— Иоланта, — золотые глаза Рейстлина сузились, а тонкие губы сложились в саркастическую усмешку, — ты хоть соображаешь, на что обрекаешь бедняг?
— Да брось, Маджере! — ведьма хлопнула архимага по руке, но тут же отдёрнула ладонь, будто обжёгшись. Все же знают, что ты самый лучший алхимик из всех ныне присутствующих в Башне. Доучишь этих — может, кто тебя заменит…
— Хорошо. Договорились, — Рейстлин кивнул, встал с кресла и направился к двери. За ним пошёл Эйвин, упорно опуская глаза в пол. — Но мы с тобой ещё поговорим о твоём поведении и внешнем виде.
— А ты ей нравишься, — весело сказал Эйвин, когда они вышли из комнаты Иоланты.
— Да, я знаю, — усмехнулся Рейстлин. — С самой Нераки.
— Кстати, — полуэльф искоса посмотрел на отца. — Расскажи мне про Нераку. Ты никогда ничего не говорил…
— Это не самый мой любимый период жизни, признаться… — пробормотал архимаг. — Но ладно, хорошо, если уж тебе так хочется знать… Пойдём к Палину и Лоране. Но только недолго. Уже поздно.
Торжествующий Эйвин пошёл за отцом по винтовой лестнице, поднимаясь в ту комнату, которая считалась гостиной Маджере.

Сообщение отредактировал Лин Тень - 13-12-2010, 22:52

[Лин Тень >>>]

Не умаялись ещё? Здесь немного, это просто драббл. Зарисовочка, фристайл на Лоранорейстлиновскую тему.

Автор: я (Лин Тень)
Бета: тоже я
Название: "Запреты"
Дисклеймер: герои принадлежат Маргарет Уэйс и Трейси Хикману, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: продолжение "Каждый выбирает свой путь сам", приквел к «Уроку алхимии».
Рейтинг: G
Тип: джен, AU, OMC, ООС Рейстлин, немножко ООС Даламар
Пейринг: Рейстлин/Лорана (малозначимо)
Жанр: fluff, немного ангст
Размер: драббл
Герои: Рейстлин Маджере, Палин Маджере, Даламар Арджент
Саммари:— Зачем ты за мной увязался? — обернулся Эйвин на кузена, идя по лестнице.
— Потому что ты влипнешь, — Палин наступил на подол мантии и упал бы, но кузен его удержал.
— Пока влипаешь только ты, — сощурившись, Эйвин показал брату язык и пошёл дальше.
Размещение: только с моего разрешения. Вначале связаться со мной и получить разрешение и условия. Уже потом что-то размещать.


— Идём же, Палин.
— Мне кажется, не стоит…
— Да брось. Мы только посмотрим.
— Эйвин, дядя будет не в восторге.
— Всё, кузен. Ты мне надоел, так и знай. Я пойду один.
Девятилетний Эйвин Маджере был ужасно любопытен по натуре. Его кузен Палин был гораздо спокойнее (и гораздо скучнее, как любил повторять Эйвин). В конце концов, у Палина было целых два старших брата, с которыми уж точно соскучиться было некогда, а потому сам он был весьма сдержанным.
Будучи полуэльфом, Эйвин был старше Палина на два года лишь формально. А на самом же деле они были примерно одного возраста. Кузены были очень похожи внешне, но внутреннего сходства в них было гораздо меньше.
Год назад Палин Маджере, племянник архимага Рейстлина Маджере, прибыл в Палантасскую Башню Высшего Волшебства, учиться магии. Учителем его стал его же дядя, который напрочь отсоветовал Карамону отдавать сына в Школу Волшебства в Утехе. Сам когда-то отучившись в этой школе порядка десяти лет, Рейстлин не понаслышке знал, что это такое.
Архимаг на тот момент уже обучал своего сына Эйвина. Никто из Чёрных Мантий Палантасской Башни не ждал, что у Рейстлина вообще будут дети, а уж чтобы он выделил время, которым он всегда так дорожил, на обучение ещё и племянника… За спиной Рейстлина долго потом шептались, что этот человек если уж что-то делает, то делает это хорошо.
Палину же пришлось быстро осваиваться на новом месте. Самое простое правило он усвоил сразу: Рейстлин — учитель. А с семейными вопросами можно и нужно подходить в свободное от учёбы время. Были правила посложнее, которые маленькому Палину не всегда удавалось понимать, но он старался всё делать правильно. Эйвин активно помогал ему, поскольку полуэльф родился и вырос в Башне, он приноровился и к обстановке, и к общению с волшебниками Чёрной Ложи… и к собственному отцу.
Но были и такие правила, которые Палину понять не удавалось никак. Одно из них было произнесено однажды Эйвином, и звучало так: если отец велел не прикасаться к чему-то, это ещё не значит, что к этому действительно нельзя прикасаться. На вопрос кузена: «А как же насчёт того, чтобы всегда слушаться дядю?», полуэльф ухмыльнулся и сказал, что они и слушаются. Потому что иногда необходимо нарушить запрет, потому что, на самом деле, отец сам этого хочет.
Да и неужели не интересно посмотреть, что там?
Палин всегда был послушным мальчиком, и он никак не мог этого понять. По его меркам получалось, что они нарушают прямой запрет.
Вот прямо сейчас и нарушают! Да, Палину пришлось пойти за своим кузеном, чтобы как минимум удержать его от необдуманных действий. Отговорить-то всё равно не удалось…
— Зачем ты за мной увязался? — обернулся Эйвин на кузена, идя по лестнице.
За год Палин уже почти привык к жуткой лестнице, да и вообще к довольно мрачной обстановке Башни… и ещё более мрачной Роще. Но всё равно старался ходить аккуратно.
— Потому что ты влипнешь, — Палин наступил на подол мантии и упал бы, но кузен его удержал.
— Пока влипаешь только ты, — сощурившись, Эйвин показал брату язык и пошёл дальше. — Давай уже быстрее, раз собрался со мной. Я долго ждать не буду. Отец скоро вернётся, второго шанса может не быть!
Они дошли до кабинета Рейстлина. Здесь проходили их занятия магией, за исключением тех дней, когда они перебирались в свободную классную комнату — если требовалось много места, например. Мальчики замерли у большой двери, не решаясь коснуться ручки. Даже из Эйвина, казалось, улетучился боевой настрой.
— А… ты уверен, что он не там? — Палин произнёс это шёпотом, но слова «он» и «там» он не озвучил вообще — его кузену пришлось читать по губам.
— Уверен, — сказал Эйвин, но в голосе его было больше твёрдости, чем в нём самом. — Его зачем-то вызвали в Вайрет. Понятия не имею, зачем, ведь он не Глава Ложи… И он даже не успел запереть дверь!
Палин с сомнением покачал головой:
— Слушай, может и правда не надо?
Эйвин оторвался от созерцания двери, резко обернулся к кузену и упёр кулаки в худые бока:
— Вот что, Палин. Можешь оставаться здесь. И до самого Испытания ты не узнаешь, что там, — полуэльф махнул рукой на дверь. — Нет, даже после Испытания не узнаешь! — авторитетно добавил он.
Это было грозное заявление. Палин хотел что-то сказать, уже открыл рот, но… Вдруг со стороны коридора послышались шаги и шорох мантии по камням пола — два мальчика так и застыли, где стояли. Оба очень чётко сейчас представили себе, как к ним подходит Рейстлин и шёпотом спрашивает их…
— Здравствуйте, мальчики.
Юные ученики очнулись от наваждения — перед ними стоял Даламар. Палин собирался уже было начать оправдываться, потому как решил, что Глава Чёрной Ложи — это немногим лучше, чем, собственно, Рейстлин, однако Эйвин его опередил. Полуэльф, только что отчитывавший своего кузена, вдруг улыбнулся тёмному эльфу:
— Привет, Даламар.
Палин очень удивился. В его понимании к тому, кто занимает столь высокий пост, следовало обращаться хотя бы на «вы». Однако мальчик быстро сообразил, что сейчас он наблюдает неформальное общение Даламара и Эйвина. Когда рядом был кто-то ещё, кузен называл Главу Ложи «господином Даламаром», а тот называл полуэльфа «мастером Эйвином».
Надо сказать, улыбка маленького полуэльфа и впрямь была очаровательна. Даламар, глядя на Эйвина, тоже улыбнулся в ответ. «Ты такой же, как твой отец, — думал тёмный эльф. — Ты так же легко очаровываешь людей… И потом уже просто невозможно не слушать тебя. Ты такой же. Если не хуже. Просто ты должен подрасти».
— А что вы здесь… — начал было Глава Чёрной Ложи, но Эйвин подмигнул ему:
— А мы не здесь. Правда?
Даламар кивнул и, всё ещё улыбаясь, пошёл по лестнице вниз.
— Ты такой же, — прошептал эльф тихо.
Дверь в кабинет, где он сам когда-то обучался, окончательно скрылась во мраке. Даламар шёл, погружённый в свои мысли, и он не заметил, как перед ним буквально выросло что-то тёмное — будто чёрная дыра среди коридора. Даламар отшатнулся, и услышал знакомый голос:
— Не стоит так пугаться, Даламар. Идём со мной.
«Что бы я отдал за то, чтобы ты назвал меня учеником…» — подумал тёмный эльф и пошёл за своим шалафи вниз, в подвал.

Палин смотрел на кузена одновременно восхищённо и испуганно.
— Ты уверен, что он не скажет?
— Не скажет, — заявил Эйвин. — Точно тебе говорю.
У Даламара и Эйвина были достаточно тёплые отношения, поэтому маленький полуэльф надеялся, что Глава Чёрной Ложи просто забудет о том, что видел их здесь.
— Идём.
Эйвин был спокоен и серьёзен, его выдавало только одно — глаза. Красивые глаза необычного сине-зелёного цвета блестели от любопытства. Он положил руку на ручку двери в кабинет отца… только бы было не заперто!
Маленькие заострённые ушки юного мага слышали очень многое. Вот сегодня они и услышали, как отец сказал маме, что его сегодня не будет — он получил письмо из Вайретской Башни Высшего Волшебства. И, естественно, Эйвин не мог упустить такой шанс!
Он знал наперечет, что где стоит в этой комнате, ведь сколько полуэльф себя помнил — столько он учился там. Но одно всегда оставалось для него загадкой. Что же отец хранит за бархатной чёрной шторой у дальней стены? Какой-то шкаф с компонентами для заклинаний? Книжную полку? Страшные амулеты?
Наученный горьким опытом, Эйвин знал, что трогать ничего не надо. А вот посмотреть очень хотелось. Любопытство стало ещё сильнее, когда папа запретил ему даже дотрагиваться до этой шторки.
Это не был один из тех случаев, когда «надо нарушить запрет, потому что на самом деле это правильно», как он объяснял Палину. Эйвин уже успел понять, что некоторые вещи его учитель и отец говорит специально, а потом ждёт, когда сын осмелится нарушить запрет. А сын, несомненно, осмеливался.
Но случай со шторкой, как казалось Эйвину, был не из этой серии. Здесь всё было явно и прозрачно — отец совсем запретил к ней подходить. «Я просто посмотрю», — сказал себе юный полуэльф и открыл дверь.
Из комнаты вырвался поток тёплого воздуха — здесь всё ещё было жарко, хотя камин давно потух. Эйвин первым зашёл в кабинет и огляделся. За ним вошёл Палин и прикрыл дверь.
— На всякий случай, — пояснил он.
Солнце уже село, а потому в комнате было темно. Эйвин нашёл свечу и быстро зажёг её. Он точно запомнил, где он взял свечку, чтобы потом поставить её обратно.
Полуэльф махнул рукой кузену, и они вместе приблизились к заветной шторе. Мальчики старались не разговаривать, да и вообще создавать как можно меньше шума, словно боялись, что за ними кто-то наблюдает.
Палин осторожно взялся за тяжёлую бархатную штору и приподнял её.
То, что кузены увидели за ней, потрясло их воображение.
Арка, украшенная пятью разноцветными головами драконов. Чёрный, красный, белый, зелёный и синий — все драконы разинули пасти, будто бы хотели зарычать, но ни звука не вырывалось из их каменных глоток.
— Видал? — Эйвин чувствовал себя очень маленьким рядом с величественной аркой. — Похоже, это Врата! Врата в Бездну! Я читал о них. Если их открыть, то…
— У тебя нет жреца светлого бога, чтобы их открыть, — Палин был поражён не меньше своего кузена, но всё же более реально смотрел на вещи. — Надеюсь, ты прочёл это?
— Да, — кивнул полуэльф. — Но я же не собираюсь их открывать, — он поразмыслил пару секунд, затем серьёзно добавил: — По крайней мере, сейчас.

Даламару никогда не нравился этот подвал — он был глубоким и тёмным. Урождённый сильванести, эльф любил природу, хотя старался поменьше думать об этом. Когда-то он выбрал свой путь, и теперь глупо было жаловаться на невозможность подышать чудесным воздухом в осиновых лесах родного края.
И всё-таки в подобных склепах ему обычно становилось не по себе.
В подвале находилось, несомненно, замечательное изобретение. Его сделал шалафи несколько лет назад, ещё когда Даламар учился у него. Это был круглый бассейн с тёмной водой и синим пламенем, горящим, казалось бы, из самой глубины бассейна. Прочитав нужное заклинание, можно было увидеть, что делает тот или иной человек.
Рейстлин склонился над бассейном, уперев костлявые ладони в бортик. В тёмной воде ясно отражались два мальчика, поражённо глядящие на Врата.
Когда два мага только спустились в подвал, Рейстлин задал своему бывшему ученику вопрос: «Даламар, не хочешь ли ты мне что-то сказать?». Глава Чёрной Ложи, бывало, заставал Эйвина за какой-нибудь шалостью, но никогда не ябедничал Рейстлину. Таким образом, у них с маленьким сыном шалафи установились тёплые приятельские отношения. Но не ответить своему бывшему учителю на прямой вопрос он не мог, учитывая, что было совершенно ясно и понятно — Рейстлину всё известно.
Выбор был, в общем-то невелик, и Даламар рассказал, что он видел сына и племянника шалафи в неположенном месте. Казалось, это очень обрадовало Рейстлина, и вот, он прочёл заклинание над бассейном.
— Вы теперь накажете его? — осторожно спросил Даламар.
— Что? — казалось, архимаг очнулся от своих мыслей. Он оторвался от созерцания отражения в воде и обернулся к тёмному эльфу. — Нет, я не буду его наказывать. Ни его, ни Палина. Им пора бы знать о том, как выглядят Врата.
— Но я таки не понял, как они вошли в лабораторию, — покачал головой Даламар.
Рейстлин чуть улыбнулся. Он помолчал немного, затем всё же ответил:
— Я не запер дверь.
— Но шалафи… разве вы не боялись, что кто-нибудь другой придёт туда…
Архимаг присел на край бортика и тихо рассмеялся.
— Даламар… да никто бы не успел туда прийти! Эта парочка была бы первой. Я мог бы, конечно, поставить заклятие, чтобы войти могли только они… но я не стал. И я специально сказал Лоране сегодня, что я буду в Вайрете. Она прекрасно знает о том, что я здесь, поскольку была предупреждена заранее, в… другой обстановке, — Рейстлин запнулся, сообразив, что сказал слишком много. — Ну ладно, пошли отсюда, мне ещё «торжественно прибывать из Вайретской Башни», будь уверен, меня спросят, зачем я там был.
Два мага вышли из подвала. Рейстлин шёл впереди, Даламар смотрел ему в спину и думал: «Глядя на тебя, не веришь в то, что ты человек. Ты всё тот же. Когда-то ты запретил мне брать с полки книги… и я их взял. Ты хотел, чтобы я взял их. Ты хотел, чтобы я сам понял, почему я не должен их брать… Именно поэтому ты тогда не наказал и меня. И сделал вид, что поверил в мою жалкую ложь…».

[Олегович >>>]

Не умаялись ещё?

Лин Тень, читать про Шалафи мы (ну, я во всяком случае точно) не умаемся никогда . Главное чтоб вы не умаялись.

[Лин Тень >>>]

Olegovich, ну, это хорошо, что не умаялись. У меня получается полноценная ветвь AU, по которой уже есть несколько сцен.

Ну и так, отдельные фики, конечно же. А то, что я пишу преимущественно про шалафи, ни для кого не секрет. Во всяком случае, у меня нет фанфика, где Рейстлина не было бы.

Так что приятно знать, что читаете. Спасибо.

Сообщение отредактировал Лин Тень - 14-12-2010, 23:59

[Олегович >>>]

Во всяком случае, у меня нет фанфика, где Рейстлина не было бы.

Дык, этож самое оно!

[Лин Тень >>>]

Выгодный обмен


Автор: я (Лин Тень)
Бета: тоже я
Название: "Выгодный обмен"
Дисклеймер: герои принадлежат Маргарет Уэйс и Трейси Хикману, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: некоторые детали могут не совпадать с каноном
Рейтинг: G
Тип: джен, OMC,
Пейринг: Карамон/Тика (малозначимо)
Жанр: missing scene, немного детектив
Размер: мини
Герои: Рейстлин Маджере, Карамон Маджере, Тика Вейлан, Танис Полуэльф, Золотая Луна, Речной Ветер, Фистандантилус
Саммари: Взрыв сотряс стёкла. В центре круглой расчищенной площадки стоял маг в алой мантии. У него была золотая кожа, большие глаза пугающего золотого цвета и белые волосы, вьющиеся крупными локонами, которые развевались от ветра, вызванного волшебством.
Размещение: только с моего разрешения. Вначале связаться со мной и получить разрешение и условия. Уже потом что-то размещать.


Промозглый ветер дул с моря, пробирая до костей, заставляя редких прохожих кутаться в плащи и спешить в тепло. Люди, дрожа, глубже натягивали капюшоны и, не поднимая головы, бежали, оскальзываясь на льду, куда-нибудь в более укромное место, где можно было бы посидеть, выпить согревающего тарбеанского чаю, или хотя бы просто спрятаться от ветра.
Прохожие так спешили, что не замечали, что не замечали маленького мальчика, которому можно было на вид дать лет восемь. Он был прилично одет, что было редкостью в тяжёлые времена войны, когда повсюду были слуги Её Величества, промышлявшие мародёрством. Мальчик, опустив взгляд, следил за «снежными змейками», которые образовывались от того, что ветер сдувал с ледяной корки недавно успевшее осесть снежное крошево.
Ребёнок всхлипывал, глядя в землю. Он готов бы расплакаться.
— Эй, — услышал мальчик.
Он обернулся и увидел перед собой настоящего великана — так он был высок и мускулист. Человек явно был не из местных — он был светлокож, да и чертами лица ничуть не напоминал балифорца. На нём были начищенные доспехи, справа на бедре висел меч, слева — несколько кинжалов. Алый плащ из тёплой шерсти пузырился на ветру, ничуть не грея человека, но незнакомцу, казалось, и не было холодно. Ветер трепал длинные вьющиеся каштановые волосы, щёки мужчины раскраснелись от мороза, но будто бы всё ему было нипочём — он даже не морщился при порывах ветра. Карие глаза великана излучали тепло, и почему-то желание ребёнка разреветься усилилось во сто крат.
— Тебе не холодно? — спросил мужчина у мальчика.
— Холодно, — признался тот.
— Так иди домой, зачем ты тут стоишь, — просто ответил великан. — Что у тебя случилось, почему ты не можешь пойти домой? Тебя выгнали? Дракониды что-то сделали с твоей семьёй?
Мальчик помотал головой, чувствуя, как комок подкатил к горлу. Этот человек такой мужественный, и так не хотелось перед ним плакать! Мальчик хотел вырасти таким же большим и сильным. Как же он будет таким, если будет реветь, как девчонка?
— Я сам ушёл, — прошептал ребёнок. — Я… я очень хотел зайти в одну гостиницу, — торопливо заговорил он. — Я попросил папу, чтобы мы сегодня сходили с ним, но он сказал, что это надувательство… и стал меня ругать… — слёзы полились из глаз мальчика сами собой. — А потом я заблудился. Я ведь не умею читать, и для меня все гостиницы — одинаковые, я не знаю, что написано на вывеске…
Ребёнок уткнулся в руку великана, не переставая плакать.
— Не волнуйся, — мужчина с нежностью погладил ребёнка по голове. — Давай я отведу тебя домой.
— Но господин… Я не хочу домой. Я так хотел посмотреть… Я даже взял монету, чтобы заплатить за вход — я сам её заработал! — мальчик продемонстрировал дешёвую серебряную монету.
Казалось, великан был несколько обескуражен. Он почесал затылок, потом ответил:
— Ну хорошо, тогда давай я отведу тебя в эту гостиницу, только как ты потом пойдёшь домой…
— Я знаю дорогу домой, — мальчик просиял. — Вы правда это сделаете, господин?
— Конечно, — улыбнулся мужчина. — Как называется гостиница?
— «Свинья и свисток».

Карамон чуть было не упал на месте.
— «Свинья и свисток»? Я там живу! — воскликнул он.
Реакция малыша поразила воина ещё больше: он разинул рот, округлил глаза и отошёл на шаг.
— Так вы тот самый иноземец… это вы можете поднять самого Свинорылого Уильяма!
Карамон засмущался. Он вообще был против всех этих выступлений, но им очень нужны были деньги. И ему тоже приходилось участвовать в программе «Потрясающих чудес алого мага», хотя великан и не любил публику, не любил, когда на него смотрят.
— Ну… я, — признался, наконец, он.
— Пожалуйста, — запрыгал на месте мальчик, — пожалуйста, отведите меня в «Свинью и свисток»! Я так хотел посмотреть на ваше выступление, господин, а ещё посмотреть, как танцует рыжая девушка, как поёт женщина с равнин!
— Идём, — улыбнулся Карамон. — Будешь нашим гостем, раз уж так, а на эту монету купишь себе чего-нибудь вкусного. Как тебя зовут?
— Тим. Меня так все называют.
— Хорошо, Тим, а меня — Карамон.
Великан, подхватив мальчугана и посадив его к себе на плечи, направился к гостинице. По дороге мальчишка тараторил без умолку:
— Мой друг Уоррен слышал песню золотоволосой женщины, он сказал, она пела о драконах и богах! А ещё, Уоррен сказал, что там настоящий полуэльф, и он всё видит в темноте!
— А, Танис, — кивнул Карамон. — Ну да. Людям это недоступно, а он может.
— А ещё… — тут Тим запнулся. Через некоторое время он продолжил шёпотом: — Это правда, что там есть маг? Уоррен сказал, что там выступает настоящий маг… он ходит в алой мантии, у него золотые глаза и золотая кожа, белые волосы… И он умеет сгорать в огне, а ещё умеет вытаскивать монеты из уха, и…
— Да, — подтвердил Карамон. — Он и не только это умеет.
Ответом ему было молчание, как позже сообразил воин — ошеломлённое.
— То есть, господин, вы хотите сказать, что этот врунишка Уоррен на этот раз сказал правду?
— Ну, сейчас ты в этом убедишься, — хохотнул Карамон. — Уверяю тебя, Рейст существует на самом деле. Это такая же правда как то, что мы с ним братья.
— Братья? — спросил мальчик, но воин не успел ответить — они подошли к гостинице.
«Свинья и свисток» была довольно приличной гостиницей. А в данное время ещё и преуспевающей — каждый вечер сюда стекалась целая толпа народу, чтобы посмотреть на «Потрясающие чудеса алого мага». Чему хозяин, Свинорылый Уильям, не мог не радоваться, ведь наконец-то в гостиницу вернулись старые клиенты. Ну а Танис, Карамон, Золотая Луна, Речной Ветер, Тика и Рейстлин решили немного подзаработать, поскольку денег на то, чтобы нанять корабль, у них пока не было.
На вывеске гостиницы красовалась голова свиньи со смешным пятачком. Карамон остановился у ступеней и снял с плеч мальчика.
— Ну, вот и пришли, — улыбнулся он. — Идём.
С замиранием сердца, Тим вошёл. Он никогда в жизни ещё не видел магов, и был абсолютно уверен, что его друг просто наплёл ему чепухи, чтобы раззадорить любопытство. Да, звучало это как небылица — маг с золотой кожей и белыми волосами, умеющий сгорать в огне и оставаться невредимым…
Но сейчас ему представится шанс самому всё проверить.

Рейстлин лежал на кровати на боку и судорожно дышал. Воздух с неестественным свистом входил и выходил из измученных лёгких. Зрачки в форме песочных часов были расширены, иногда волшебник покашливал, и всякий раз на его губах появлялась кровь. Алая, как мантия мага, струйка, сбегала по щеке, несколько капелек уже впиталось в доски пола.
— Рейст… — прошептал Карамон, усаживаясь рядом с братом. — Может, не пойдёшь сегодня? Давай, я скажу Тике, она заменит тебя… скажем, что ты прибо… — великан осёкся — он знал, как его брат-близнец относится к проявлениям слабости и упоминаниям о своей болезни. — Не в настроении, — покраснев, закончил Карамон.
Рейстлин хотел что-то сказать, но закашлялся. Кашель очень скоро превратился в хрип. Худое тело волшебника дрожало и тряслось от приступов, с которыми было не способно справиться.
— Чай… — успел прошептать Рейстлин и снова закашлялся.
Карамон покачал головой, но побежал вниз, за кипятком. «Это не поможет, — говорил он себе, — он час назад пил свой дурацкий чай — и что? Он снова лежит… Если сейчас он ещё и простынет, то…». Карамон не хотел думать, что будет в этом случае, поскольку прекрасно знал, что бывает, когда его брат-близнец заболевает. И, вполне возможно, что в этот раз он не встанет…
Нет! Карамон не хотел об этом думать. «Нужно просто принести кипяток», — сказал себе воин. Он нашёл на кухне чайник, который, по счастью, только что вскипел. Быстро набрав воды в чашку, Карамон вернулся в их с братом комнату.
Рейстлин всё так же лежал. Великан достал из лежащего на столе мешочка брата горсть трав и высыпал в чашку.
Волшебник был так слаб, что Карамону пришлось поддерживать его, пока он пил чай. Маг осушил чашку удивительно быстро — как будто бы кипяток не обжигал его горло. Затем он повалился на подушку. Клокотание в его лёгких стихло, и он смог говорить:
— Я пойду сегодня вниз.
— Да, но Рейст… магия совсем убьёт тебя! — Карамон прекрасно знал, как ослабевает брат после заклинаний. — Давай, я попрошу Тику…
— Не спорь. Лучше помоги мне.
Воин подставил плечо брату, и тот смог встать. Пока они спускались вниз, Карамон вспоминал песни, которые пела Золотая Луна. Песни про древних Богов. Так жрица надеялась распространить веру в Мишакаль. Карамон уже точно знал — Боги есть, но…
«Если уж вы есть, — подумал воин, — почему вы заставляете моего брата так страдать? Что он вам сделал?».
Карамон сам испугался этой мысли.

Никогда ещё маленький Тим не видел столько всего.
В гостинице «Свинья и свисток» специально освободили место для выступления, а также Свинорылый Уильям отгородил столик для выступающих, где они могли бы отдохнуть, выпить эля и поесть. Рядом он поставил ширму, чтобы кумиры могли хоть какое-то время насладиться покоем.
Вначале танцевала красивая рыжая девушка, за нею вышли варвары с равнин — очень высокий черноволосый мужчина (он был даже выше того, что привёл Тима в гостиницу!) и светловолосая женщина с невероятно красивым голосом. Женщина пела, а мужчина играл на флейте, и Тиму казалось, что он видит наяву картины, о которых повествовалось в песне. Затем мальчику представилась возможность наблюдать настоящего полуэльфа. Надо сказать, Тим чуть не разочаровался — ничего интересного в нём не было. Тим ни разу в жизни не видел эльфов, но знал, как они должны выглядеть, а полуэльф по представлениям мальчика, должен был бы напоминать своих сородичей.
Как оказалось, он напоминал эльфов в той же степени, что и людей. Он был среднего роста, с густой рыже-каштановой бородой и длинными волосами. Чуть заострённые уши и миндалевидные глаза выдавали в нём полукровку, но более он ничем на эльфа похож не был. Но вот когда во всей гостинице погасили свет, и полуэльф принялся демонстрировать чудеса своего зрения — Тим впечатлился.
Выступление было чудесным, но мальчик ждал, когда же выйдет маг. Тим сжимал в руке свою честно заработанную монетку. Ребёнок отказался от угощения, предложенного официанткой — он хотел отдать деньги магу. Но среди зрителей его не было, из-за ширмы он тоже никак не появлялся.
«Это всё россказни, — подумал ребёнок, — нет никакого мага, тем более с золотой кожей и белыми волосами…».
И вдруг в зал вышел медведь. Зрители ахнули, но потом пришли в себя — это был просто костюм. Тим вначале тоже испугался, но затем узнал человека в костюме — это был тот самый мужчина, что довёл его до «Свиньи и свистка»!
Великан увидел мальчика среди толпы и подмигнул ему. Тим твёрдо решил после выступления спросить у этого господина, где же маг. Ведь он говорил, что они братья…
Но пробраться к великану после его выступления оказалось не так-то просто — его облепили балифорские девицы, умоляя его поднять и их, как он поднимал Свинорылого Уильяма, хозяина гостиницы. Смущённый, Карамон пытался отнекиваться, но это было бесполезно — девушки брали количеством.
В конце концов, когда Тим уже отчаялся пробраться к великану, дело в свои руки взяла рыжая девушка-танцовщица.
— Освобождайте площадку, — холодно сказала она поклонницам Карамона. — У нас сейчас следующий номер, не задерживайтесь.
— Спасибо, Тика, — прошептал Карамон, — они бы от меня не отстали.
— Услуга за услугу, — улыбнулась та, — вчерашние ребята тоже вели себя весьма агрессивно, но ты же их разогнал!
— Господин Карамон, — Тиму не хотелось прерывать их беседу, но у него было не так много времени, судя по словам рыжей девушки Тики сейчас будет следующее выступление.
— А, привет, Тим, — улыбнулся великан. — Что такое?
— Скажите… а маг… то есть ваш брат, он будет выступать?
На лице Карамона обозначилось беспокойство:
— Будет, не волнуйся. Хотел бы я, чтобы это было не так, — последнее было сказано совсем тихо, но мальчик услышал, хотя и не понял значения этих слов.
Он пробрался к своему стулу, но его уже заняли. Тогда мальчик сел на пол поближе к проплешине, которая здесь заменяла сцену. Тим с нетерпением ждал, когда же выйдет маг, но его надежды вновь не оправдались — началось повторное выступление Тики с её танцами.
Тим чуть не заплакал от досады. Было очень шумно, народу набилось много, и люди (да и дракониды, которые тоже присутствовали среди зрителей) успели изрядно опьянеть, и теперь для них танцы рыжеволосой красавицы были в самый раз. Все стучали кружками по столам и хлопали в ладоши. Тиму же было это не интересно.

— Рейст, ты уверен? — в который раз спрашивал Карамон брата.
Близнецы сидели за столом, отгороженным ширмой. Все остальные уже ушли в комнаты отдыхать, только Тика осталась в зале, отвлекая внимание публики, пока Рейстлин допивал вторую чашку своего мерзкого отвара и пытался поужинать хлебом и сыром. И если первое волшебнику удалось легко, то вот со вторым были проблемы. В конце концов, он оставил бесполезные попытки впихнуть в себя еду.
— Да, уверен, — резко ответил маг.
Он уже чувствовал себя лучше, и всё же, как казалось Карамону, стоило сегодня отдохнуть. Великана поражало упрямство брата — обычно он гораздо больше беспокоился о своём здоровье. Всё ради какого-то глупого выступления?

Тим с замиранием сердца смотрел на ширму. Выступление рыжей Тики кончилось, но никто не расходился. Все ждали, пока появится «гвоздь программы».
Внезапно все свечи и лампы разом погасли, и гостиница погрузилась во мрак. Посетители начали негромко перешёптываться меж собой — что-то сейчас будет…
Яркая вспышка озарила помещение. Огненное кольцо образовалось вокруг фигуры человека — его пока невозможно было рассмотреть. Затем пламя метнулось к зрителям — все, даже дракониды, дёрнулись и охнули. Им казалось, что сейчас будет пожар. Но нет, всего лишь обратно зажглись лампы. Взрыв сотряс стёкла.
В центре круглой расчищенной площадки стоял маг в алой мантии. У него была золотая кожа, большие глаза пугающего золотого цвета и белые волосы, вьющиеся крупными локонами, которые развевались от ветра, вызванного волшебством. В руках чародей держал посох из чёрного дерева с голубой сферой на конце, закреплённой в лапке дракона. «Всё как и рассказывал Уоррен», — дрожа от страха и волнения подумал Тим.
Чего только не было в этом выступлении! Иллюзорные драконы, заглядывающие в окна (даже дракониды перепугались!), летающие предметы, появляющиеся из ниоткуда монеты, шарфы… а также вспышки, взрывы и разноцветный огонь.
Тим смотрел на это, как зачарованный, он даже не мог аплодировать. Рот мальчика был приоткрыт от удивления и восхищения — он никогда не видел подобного. Один раз ему даже показалось, что маг посмотрел на него! «Я подойду к нему сам», — подумал мальчик.
Выступление закончилось, и Тим решился. Он встал с пола, прошмыгнул между зрителями и протиснулся к магу. Тот уже был у ширмы, отгораживающей столик.
— Простите, господин маг…
Тот обернулся на мальчика. Тим отступил на шаг назад — он увидел глаза волшебника. Они были не просто золотыми — зрачки имели форму песочных часов, а взгляд был таким, как будто бы маг видел человеческие судьбы. Вблизи Тим видел, что волшебник очень худ, а также что он, очевидно, болен. Подтвердили догадку мальчика хрипы, которые слышались из лёгких чародея. Также стало заметно, что на свой посох маг опирается. Без него волшебнику было бы тяжело ходить.
Тим проникся сочувствием к незнакомому чародею. Мальчик опустил глаза и увидел, что правый рукав мантии весь в бурых пятнах. Почему-то Тим сразу понял, что это кровь.
— Простите меня… — мальчик уже пожалел, что завёл разговор. — Вы, наверное, очень устали, господин маг… Я просто хотел сказать, что ваше выступление очень хорошее. Я заработал монету и хотел отдать её вам.
Тим протянул серебряную монету, которая была тёплой, потому как мальчик всё это время не выпускал её из рук.
Некоторое время маг смотрел на протянутую ладонь Тима, затем — кто бы мог подумать — сжал пальцы мальчика своими, не взяв монету, и чуть улыбнулся. У волшебника оказалась очень горячая, просто обжигающая кожа.
— Идём со мной, мальчик…
— Тим.
— Хорошо, Тим. Я Рейстлин.
Волшебник говорил шёпотом и иногда покашливал. Видимо, он действительно устал.
Рейстлин зашёл за ширму. Там он застал обнимающихся Карамона и Тику.
— Выметайся, братец, — ледяным тоном сказал он воину. — Я хочу есть.
Карамон, виновато улыбаясь то брату, то Тике, повёл рыжеволосую красавицу наверх. Рейстлин сел за стол и кивком указал Тиму на противоположную сторону.
Мальчик не мог поверить, что он сидит рядом с настоящим волшебником. А впрочем…
— Скажите, господин… Рейстлин… А вы настоящий, взаправдашний маг? — робко спросил Тим.
Тот посмотрел на него своими жуткими глазами.
— На мне алая мантия, я проходил Испытание. Да, я маг.
Тиму стало немного страшно, но вроде бы Рейстлин ничего плохого не делал… к тому же — он брат Карамона, а тот сегодня спас его, проводив сюда…
— Скажите, а если вы настоящий маг… вы можете что-нибудь наколдовать? — мальчик и сам перешёл на шёпот.
— А что бы ты хотел?
Тим покраснел. Его просьба показалась ему глупой.
— Знаете, у нас был фокусник… но он умер. Вот он умел делать такой трюк… — Тим наклонился к самому уху волшебника, шепча уже совсем тихо.
Рейстлин кивнул, а затем спросил:
— А кем работает твой папа, Тим?
— Он просто столяр, — пожал плечами ребёнок.
— Хорошо. Я сделаю, что ты просишь. Но, пожалуйста, не мог бы ты принести мне одну вещь…

Рейстлин ещё долго сидел в общем зале. У него не было сил подняться. Мысленно он ругал своего брата-недотёпу, которого интересовали только пышные формы Тики. «Ты должен встать, иначе будешь сидеть здесь всю жизнь», — сказал себе маг. Медленно и осторожно, опираясь на Посох Магиуса, Рейстлин встал и пошёл к лестнице.
Поднявшись, он намеренно громко распахнул дверь, ударив по ней окованным концом посоха.
— Рейст! Что случилось? — Карамон вскочил с кровати — похоже, великан успел раздеться, лечь спать и даже уснуть. — С тобой всё хорошо?
Рейстлин не ответил — он едва дошёл до кровати, как тут же повалился на неё, даже не раздевшись.
— Рейст… — обеспокоено позвал Карамон.
— Отстань и дай поспать, — зашипел на него брат. — Раз уж тебя нет, когда ты так нужен, так уж, пожалуйста, не доставай меня, когда в тебе нет надобности!
Карамон вновь лёг на кровать. Через некоторое время он уже спал.

— Карамон, — обратился Рейстлин к брату за завтраком.
Все уже ушли — Золотая Луна и Речной Ветер поднялись в комнату, Тика и Танис пошли искать лошадей по приемлемой цене (чем и занимался вчера Карамон, но у него ничего не вышло), и только близнецы задержались. Рейстлин сегодня чувствовал себя не намного лучше, чем вчера, а Карамон, снедаемый совестью, решил остаться.
— Да, Рейст.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.
— Да, конечно, что такое? — великан доедал порцию брата, поэтому не все слова у него получалось произнести членораздельно.
Рейстлин поморщился, глядя на близнеца.
— Мне нужен кролик.
Карамон подавился.
— Зачем тебе кролик, Рейст?!
— Поменьше задавай вопросов, братец, — оскалился волшебник.
— Ну хорошо, — пожал плечами воин, отставляя тарелку. — Я скажу Танису, он…
— Нет, Карамон, — Рейстлин положил худую ладонь на запястье брата. — Никаких Танисов. Я прошу тебя это сделать.
Воин закусил губу. Брат что-то затевал, и это было очевидно… но зачем ему кролик?
— Тогда, в Гавани… — начал было Рейстлин, но Карамон его перебил:
— Я помню, брат. Я с тобой. Я подстрелю тебе кролика.
Маг сжал руку воина.
— Нет, братец. Он мне нужен живым. Поймай мне кролика. Сегодня до вечера.

Тим шёл в «Свинью и свисток» на этот раз уверенным шагом — он запомнил, где находится гостиница. Сегодня погода была ещё хуже, чем вчера — пошёл снег, небо заволокло низкими облаками. На улицах не было никого. Только маленький мальчик твёрдо шёл, ожидая чудес.
Окончания выступления он дождался с нетерпением. И снова маг повёл его за ширму, где больше никого, кроме них, не было.
Тим удобно устроился на стуле, а Рейстлин, встав перед ним, взял плащ своего брата, демонстративно развернул его и показал, чтобы мальчик убедился — потайных карманов там нет.
Дальше чародей свернул плащ так, что в середине осталась дырка. Тонкая золотая рука мага опустилась туда и — чудо — достала оттуда зайца-беляка! Тот дрожал от страха до самых кончиков ушей. Рейстлин сейчас же передал зайца восхищённому мальчику.
— Живой! Настоящий! — Тим круглыми глазами смотрел на зверя. — А можно, я его себе возьму?
— Бери, только смотри, чтобы не убежал, — махнул рукой Рейстлин.

— Рейст? — прошептал Карамон, когда близнецы уже легли спать.
— Чего тебе опять? — раздражённо откликнулся волшебник.
— А ничего, что я тебе зайца принёс, а не кролика?
— Я же сказал — ничего. Если это всё…
— А где он сейчас? — продолжал любопытствовать воин.
— Я его отпустил. Дай поспать.
— Так всё ради того, чтобы ты его отпустил?
Ответа Карамон не получил, но решил с расспросами больше не лезть.

Рейстлин двигался на свет — в вечной темноте это был единственный ориентир, горящая свеча, одиноко стоящая на столе. Рейстлин знал, что дальше будет. Он услышал голос сзади:
— Ты достал резак?
Как бы не пытался молодой маг повернуться лицом к тому, кто говорил, ему никогда не удавалось его увидеть. Голос казался безумно знакомым…
— Да, но я считаю, что можно было бы его просто купить.
— Мальчишка, меня не волнует, что ты считаешь. Я сказал тебе…
— Если бы ты прекратил говорить загадками, я бы всё сделал быстрее, — в свою очередь съязвил Рейстлин.
— …что придёт человек с серебром, у него ты найдёшь то, что ищешь, — будто бы и не слыша слов Рейстлина, продолжил неведомый собеседник. — Тебе этого мало?
— Я и без тебя знал, что мне нужен резак по дереву! Но я хотел его просто купить!
— Это МНЕ нужен резак по дереву! Без меня ты не сможешь подчинить Око!
— И уж тем более ты не сможешь сделать это без меня, плотоядный дух!
Собеседник смолк. Потом он вновь заговорил, и нотки в его голосе не понравились Рейстлину:
— Хорошо. Ты достал резак, что теперь?
— Я сделаю подставку для Ока.
— Что ж, сделай. А потом мы его подчиним.
Но Рейстлин знал, что никаких «мы» у собеседника не бывает. Точно так же, как знал, что он ничего не вспомнит, когда проснётся.

[Лин Тень >>>]

Новый год


Автор: я (Лин Тень)
Бета: тоже я
Название: "Новый год"
Дисклеймер: герои принадлежат Маргарет Уэйс и Трейси Хикману, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: автор взял на себя смелость придумать мистического Криннского "духа зимы", родственника здешнему Деду Морозу, Санта Клаусу и прочим.
Рейтинг: G
Тип: джен, AU
Пейринг: Карамон/Тика (малозначимо)
Жанр: смарм
Размер: мини
Герои: Карамон Маджере, Тика Вейлан Маджере, Палин Маджере, Рейстлин Маджере, Танин Маджере, Стурм Маджере
Саммари: — Заходи же скорее! — радостно воскликнул мальчик и, бесцеремонно схватив мужчину за рукав, буквально втащил его в комнату. Человек, кажется, даже пытался упираться, но не тут-то было. Энтузиазм ребёнка победил. — Мам, пап! — закричал Палин, проворно закрыв дверь. — Дух зимы пришёл! Папа, я так хотел, чтобы ты с ним познакомился!
Размещение: только с моего разрешения. Вначале связаться со мной и получить разрешение и условия. Уже потом что-то размещать.


В Утехе царила спокойная зимняя ночь.
Днём небольшой город на перекрёстке завалило снегом, к вечеру же небо расчистилось. Снег, казалось, светился в темноте, он осел на огромных валлинах, ещё осенью скинувших листву, на мостках и лестницах города-на-деревьях. Небо было похоже на бархатные одежды чёрного мага, украшенное редкими звёздами. Казалось, выйди на улицу, вытяни руку — и ухватишься за краешек этого неба.
Заканчивался последний день декабря. Утехинцы, сидя по домам, провожали старый год, оставляя в нём все несбывшиеся надежды, все разочарования и обиды. И готовились встретить новый год с новыми мечтами, планами и помыслами.
Карамон и Тика Маджере, хозяева знаменитой гостиницы "Последний Приют", сегодня закрыли двери своего заведения. Да и желающих прийти не было — новый год считался семейным праздником, каждый стремился быть со своими родственниками в этот вечер.
— Стоит, наверное, отправить мальчиков спать, — задумчиво сказала Тика, моя посуду.
Сегодня она превзошла сама себя: наготовила целый стол, и Карамон, а также трое их сыновей — Танин, Стурм и Палин остались очень довольны угощеньем. Карамон был занят тем, что относил в кухню то, что не успели или не смогли съесть.
Великан посмотрел на своих сыновей — Танин и Стурм были полны энергии; пять минут назад они успели подраться (как заметил Карамон, за то, у кого будет Копьё Дракона, которое им заменяла палка), теперь уже сражались с воображаемым врагом, будучи на одной стороне. А вот младший сын, Палин, клевал носом. До этого он читал книгу, теперь у мальчика слипались глаза, и он постоянно зевал.
— Палин, — обратился Карамон к сыну. — Может, уже пойдёшь в кровать?
Ребёнок встрепенулся и посмотрел на отца.
— Нет, пап. Я хочу дождаться, пока принесут подарки. Вы с мамой говорили, что ночью волшебный дух зимы приносит детям подарки. Я хорошо себя вёл весь год, я очень хочу получить подарок.
Тика и Карамон переглянулись. Оба они были сиротами. Тика лишилась родителей в совсем раннем возрасте, ей заменил отца старый Отик, бывший хозяин гостиницы. Любопытная рыжая девчушка очень быстро разочаровалась в сказке о духе зимы, когда узнала, что незатейливые подарки на самом деле ей под дверь подкладывает Отик, а также сердобольные жители Утехи.
Карамон же лишился отца, когда ему было шестнадцать. Через несколько дней умерла и мать. В семье Маджере никогда и не было нормальных отношений между детьми и родителями — Карамона и его брата-близнеца Рейстлина воспитывала их старшая сестра Китиара, поскольку отца никогда не было дома, а мать была безумна. Китиаре не было дела до подарков братьям, учитывая, что семье едва хватало на жизнь. И Карамон очень удивился, узнав однажды от своих друзей сказку о духе зимы и подарках. Он решил, что очень плохо себя ведёт, раз никто никогда не приходит к нему и не оставляет подарки под дверью комнаты.
Рейстлин посмеялся над ним и сказал, что друзья Карамона — глупцы, и подарки детям дарят их родители, а им с братом это не светит никогда. Карамону тяжело было расстаться со счастливой мечтой о подарках на новый год, но он поверил своему брату.
Теперь не было ни матери, ни отца, ни сестры... ни Рейстлина. Все они были мертвы.
Карамон вздохнул. Тика всё поняла и ободряюще улыбнулась. Уже несколько лет они, как любящие родители, подкладывали под дверь спальни своих детей различные подарки. Если уж у них было такое детство, то зачем обрекать на него своих сыновей? Пусть они живут и верят в духа зимы, который приносит подарки в новогоднюю ночь тем, кто хорошо себя вёл весь год.
Танин и Стурм всегда были очень довольны этим положением дел, а вот маленький Палин был слишком любопытен. В прошлом году Карамону даже пришлось нарядиться этим самым "духом зимы", потому что младший сын ни в какую не хотел идти спать. Великан нацепил на себя сшитый Тикой костюм, представляющий нечто напоминающее мантию, отороченную мехом, взял в руки пастушью палку, приделал себе фальшивую бороду и седые волосы, а также взял несколько мешочков с подарками.
После этого родители надеялись, что любопытство Палина уймётся, и он станет послушно отправляться в кровать после праздничного угощенья, но не тут-то было. Теперь, судя по всему, мальчик решил, что будет каждый год поджидать волшебника с подарками.
— Палин, — вновь обратился к сыну Карамон, — дух зимы очень занят, ему надо успеть разнести подарки по всем домам. Он может прийти к нам очень поздно. Отправляйся спать, утром обязательно тебя будут ждать подарки.
— Нет, пап, — помотал головой мальчик, заодно пытаясь взбодриться. — Я очень хочу, чтобы и ты тоже его увидел. В прошлый раз тебя не было, я так хочу, чтобы ты с ним познакомился, он очень добрый!
Тика и Карамон вновь переглянулись. Вторично уловка с тем, что "отец вышел по делам" вряд ли сработает. Родители могли бы настоять на своём, но в новогоднюю ночь очень не хотелось делать что-то против воли ребёнка.
— Я с ним знаком, — пожал плечами Карамон, — я ведь тоже был когда-то ребёнком. Он приходил к нам.
— Но ты рассказывал, что не приходил!
Великан закусил нижнюю губу. Он и не подозревал, какая хорошая память у его маленького сына. Как-то они с Тикой беседовали о том, что никто из них никогда не видел духа зимы. Сыновья в этот момент были рядом. Старшие были увлечены игрой, а вот Палин запомнил разговор. "Хорошо, что он не услышал, как мы шептались, что этого духа вообще не существует..." — подумал великан.
— Ладно, — улыбнулся Карамон, — хорошо. Думаю, он скоро придёт.
"Ты скоро сам уснёшь, а я отнесу тебя в кровать", — подумал великан и посмотрел на жену. Та, поняв его замысел, начала тихонько напевать колыбельную. Вскоре даже Танин и Стурм захотели спать — пожелали всем доброй ночи и поднялись на второй этаж, в свою спальню. Однако Палин всё сидел, не желая смириться с тем, что он сегодня не увидит волшебного духа. Мальчик неистово тёр кулаками глаза, чтобы не уснуть. Тика закончила мыть посуду, и теперь вытирала её чистым полотенцем, а Карамон ставил уже сухие чистые тарелки, чашки, кастрюли и сковородки в шкаф.
Когда раздался стук в дверь, подскочили все. Карамон выронил тарелку, раздался звон посуды. Тика, поддавшись испугу Карамона, уронила чугунок — Карамону на ногу. Великан взвыл и принялся скакать на одной ноге, задев локтём стопку мокрых чистых тарелок, которые немедленно полетели на пол.
— Дух зимы! — вскричал Палин, который, казалось бы, даже не заметил, что родители только что перебили едва ли не половину посуды в доме. — Это он!
Карамон и Тика склонились и принялись собирать осколки тарелок.
— Кто это? Кто мог прийти? — удивлённо спросила рыжеволосая красавица у мужа.
— Понятия не имею, — пожал плечами тот. — Наверное, какой-нибудь посетитель...
— Ты повесил табличку "закрыто"?
— Конечно!
В это время Палин уже бежал к двери. Ему так не терпелось увидеть духа зимы и познакомить, наконец, родителей с ним, что мальчик, не задумываясь, открыл дверь нараспашку. Холодный воздух ворвался в тёплое помещение, и некоторое время из-за образовавшегося пара не было видно, кто стоит за порогом.
Затем Палин увидел фигуру человека, мало напоминавшую прошлогоднего духа.
Это был худощавый мужчина в чёрных одеждах. Его седые волосы выбивались из капюшона, а рука, держащая странный посох из чёрного дерева с навершием в виде сферы из голубого кристалла, была обтянута золотой кожей. Глаза, поблёскивающие золотом, смотрели на Палина с удивлением. Пауза длилась всего пару секунд.
"Он в костюме, он седой и с посохом... и у него куча мешочков на поясе! Наверняка это подарки! Это дух зимы!" — подумал Палин.
— Заходи же скорее! — радостно воскликнул мальчик и, бесцеремонно схватив мужчину за рукав, буквально втащил его в комнату. Человек, кажется, даже пытался упираться, но не тут-то было. Энтузиазм ребёнка победил. — Мам, пап! — закричал Палин, проворно закрыв дверь. — Дух зимы пришёл! Папа, я так хотел, чтобы ты с ним познакомился!
Родители в этот момент собрали столько посуды, сколько смогли. Карамон первым поднялся из-под стола, под которым ползал, держа в руках осколки.
— Папа, дух зимы пришёл к нам! — радостно провозгласил Палин, указывая на мужчину в чёрном.
Карамон с полувздохом-полустоном уронил все осколки тарелок, которые так кропотливо собирал, на пол.
— Рейст... — прошептал великан, опираясь на стол. Ноги не держали Карамона.
— Знаешь, — по обыкновению съязвил волшебник, — похоже, что уже нет. Твой сын считает иначе.
Тика, пунцовая и раздражённая, поднялась из-под стола:
— Карамон, ты опять разговариваешь с несуществующим бра... — женщина осеклась, глядя на стоящего у двери мага, живого и здорового. — З... дравствуй... Рейстлин...
Тот кивнул ей.
— Рейст, — очнулся, наконец, Карамон, подходя к брату. — Ну что же ты стоишь! Садись скорее, у нас ещё так много всего осталось, Тика наготовила целый стол... ты устал, наверное, замёрз и проголодался. Давай, я приготовлю этот твой ужасный чай. Палин, поставь чайник! Садись же скорее, я сейчас подкину дров в камин. Тика, разогрей чего-нибудь... что случилось, Рейст?..
Волшебник смотрел на брата и не двигался с места. Рейстлин чуть улыбнулся.
— Ты не хочешь сказать мне, что я — воплощение зла?
Карамон с искренним удивлением посмотрел на брата.
— Нет. Не хочу. А зачем?
Маг вздохнул.
— Хорошо, — ответил Рейстлин. — Тогда скажу я: прости меня, братец.
— О чём разговор, Рейст? Ты только сядь поближе к камину, а то замёрзнешь.
Волшебник по-прежнему стоял на месте.
— Ты не хочешь спросить меня, как я здесь оказался? — Рейстлин удивлённо поднял брови.
Карамон покачал головой и улыбнулся. Никто не слышал их разговора, так как дипломатичная Тика улизнула на кухню и увела за собой Палина. Там женщина занялась тем, что поставила греться мясо с картошкой, а также, памятуя о вечном кашле мага, решила вскипятить чайник. И отговорка была у неё простая — они с Палином выполняли то, что и сказал им Карамон!
— Признаться, это не так важно, КАК ты здесь оказался, — великан опустил глаза. — Главное, что ты ЗДЕСЬ оказался. Конечно же, ты расскажешь мне, как тебе это удалось. Ты ведь расскажешь, правда?
— Конечно расскажу, братец, — Рейстлин коснулся горячей ладонью плеча брата.
Из кухни выбежал Палин, следом за ним шла Тика, с помощью прихватки держа в одной руке аппетитно пахнувшую сковородку, в другой — только что вскипевший чайник. Палин подбежал к самому великому архимагу всего Кринна и с детской непосредственностью спросил его:
— Так ты... не дух зимы, да? Ты Рейстлин. Я тебя знаю, про тебя папа всё время говорил. Но он сказал, что ты умер. А ты не мог умереть и превратиться в духа зимы? Я ведь видел его в прошлом году, но он выглядел по-другому... может, это был не ты?..
— Карамон, почему он всё время говорит о духе зимы? — шепнул Рейстлин брату.
— Рейст, сегодня же новый год!
Волшебник закашлялся. Он указал на мальчика, Карамон моментально понял. Он всегда понимал брата с полужеста, с полувзгляда.
— Палин, иди спать. Дядя Рейстлин очень устал.
— А как же... дух зимы... — разочарованно спросил младший сын. — И подарки...
— Утром будут подарки, — Тика, поставив чайник и сковороду на стол, подошла к близнецам и Палину. Она погладила сына по голове и мягко увела его в сторону лестницы. — Поешь, Рейстлин, — улыбнулась женщина магу.
Этим она показала, что их старые юношеские обиды забыты и оставлены в прошлом. Волшебник и его брат сели за стол, Карамон налил кипяток в чашку Рейстлину, тот заварил себе чай, но пить не стал. Он вдруг окликнул Тику и Палина, которые уже почти на середине пути до спальни.
Мать и сын вернулись. Вид у Палина был потерянный. Волшебник обернулся к ничего не понимающему Карамону и пожал плечами. Воин услышал голос брата у себя в голове: "Он очень ждёт подарка. Хоть я и не дух зимы, но Палину я родной дядя".
Рейстлин развязал один из своих мешочков и достал оттуда изумруд — Карамон узнал его. Этот камень маг получил в Кзак Цароте от овражной гномихи по имени Бупу, и дорожил им, поскольку трепетно относился к прошлой его обладательнице.
— Пока я шёл сюда, я встретил духа зимы, он просил передать тебе вот это, — волшебник протянул Палину драгоценный камень.
Мальчик с восхищением взял подарок. Освободив Рейстлина от лишних расспросов, Тика быстренько увела сына в спальню.
— Ты отдал ему изумруд! — поразился Карамон.
— Мне он не пригодится, — пожал плечами его брат. — А вот ему — ещё как. В своё время мне очень не хватало изумруда, но мы, конечно же, были слишком бедны, чтобы иметь такие драгоценности. Тем более, даже если бы у нас и были самоцветы, вряд ли я использовал его правильным образом. Скорее всего, его пришлось бы просто продать. Меж тем, это один из главных компонентов для заклинания...
— Заклинания? — прервал его Карамон. — Но зачем Палину...
— Выходит, ты не знаешь, братец, — на лице Рейстлина появилась торжествующая улыбка, хотя было ясно с самого начала, что волшебник знал, что его брат-близнец не смог бы определить сам подобного факта: — Твой сын — маг.
Разговаривая о семье Карамона, о ныне покойных матери и отце, о прошлых победах и проигрышах, надеждах и разочарованиях, близнецы засиделись до утра. С рассветом небо вновь затянуло молочными облаками, и пошёл снег. Кипяток в чайнике давно остыл, огонь в камине едва теплился. Рейстлин зябко поёжился.
— Мне нужно поспать, — прошептал маг.
Карамон встал из-за стола:
— Конечно Рейст, идём. Твоя комната всегда ждала тебя.

[Олегович >>>]

Жутковато как-то...Придет так покойничек среди ночи. Брр...
Лин Тень, а где же "ёлочка гори!" с последующим сжиганием пол-Ансалона?

[Storm >>>]

где те жутковато?! это Сказка!! новогодняя сказка! милая и трогательная!
Лин ты вообще молодец.

а где же "ёлочка гори!" с последующим сжиганием пол-Ансалона?

а это не стебный же фик на кой тут сжигать Ансалон?

[Лин Тень >>>]

Ну, Рейстлин не был покойничком. Он был весьма себе живым

Насчёт ёлочки - это к Фисбену, а не к Рейстлину. Лет через 15-20 Папа Хаос тоже скажет "континент, гори!". Тоже будет весело.

А вообще, Storm, есть мнение, что Олегович меня просто троллит. Но троллить тролля - это уже чересчур XD

[Олегович >>>]

Уж и набросилась-то сразу. Пошутить нельзя..Лин права - троллю я по тихому. А жутковато в смысле представь: тот, кого ты считала мёртвым, приходит вот так ночью и подарки дарит... А сказка хороша, ктож спорит?

Сообщение отредактировал Olegovich - 22-12-2010, 12:43

[Лин Тень >>>]

Olegovich, спасибо. Я же говорю - троллить тролля - это мегазадумка Тролль тролля видит издалека, как говорится

По сути, я думаю, что Карамон никогда не считал Рейстлина мёртвым. Раз уж разговаривал с ним, когда его не было. То есть: "Я верю-верю-верю, мой брат не вернётся" *самовнушение такое, а сам всё поглядывает за окошко, не сверкает ли там кто золотым глазом XD*