Бытовые сказки), сочинительство без претензий)

[Spectre28 >>>]

Итак, что за тема и зачем она нужна в полночь?)
Это развлечение из разряда игр на воображение и графоманство)
Я был бы рад получить от каждого отписавшегося сказочную историю о самой обыденной вещи - к примеру, о происходящем за окном или о каком-то предмете, которым владеют) Или не владеют, но просто предмет бросился в глаза) Использование мифологий только приветствуется - как и хоть какая-то логичность в повествовании)) Да, чтобы избежать флуда... хорошо бы в вашей истории было хотя бы строчек пять текста)

А зачем это нужно?.. Не знаю) Может, такое позволяет сделать мир чуть ярче и интереснее) Или сделать обычные и скучные вещи - вовсе не скучными) Или понять, что скучных вещей на самом деле не бывает) Ай, какая разница? Развлечение это))

Сам и начну, видимо... ну, что у нас там, за окном?)

ммм... по улице идёт парочка. Причём я думаю - только между нами - это - не люди... Глядя на то, как они скользят по снегу, мне кажется, что это какой-то вид эльфов. Зимних. Или какие они там бывают? Сейчас ночь - и они могут выбираться из-под своих холмов, не боясь случайных людских взглядов. Хотя, с другой стороны, ведь люди и не поверят, даже если увидят. Люди редко видят то, чего, по их мнению, не существует. Но, впрочем, это не так важно - не отвлекаюсь более. И вот, наступает ночь - волшебное время - и создания благословенного двора выходят наружу - для танцев, или... это их принцесса с возлюбленным - прячутся уже от эльфийских глаз, норовя урвать ночь для себя.
Так, эльф возвращается - уже один. Наверное, ему дали отставку - разумеется, временную - видимо, и там нельзя позволять себе лишнего с девушкой. Или он её провожал... и это принцесса другого королевства? Тайком проникшая в Таллинн?
О, предполагаемый эльф исчез. Видимо, точно не человек - ибо спрятаться тут элементарно негде - улица на всю длину просматривается... Люблю, когда мои теории подтверждаются)

[Д. Ликан >>>]

У меня в руке карандаш. Что ж, вполне обычная вещь, которая есть у каждого. НО было бы не интересно, если бы карандаш был обычным
Если карандаш рассмотреть повнимательнее, то сразу видно - его деле какой-нибудь орк! Чего стоят многочисленные зазубрины, об которых можно посадить занозу! Во-вторых, карандашек совсем тупой, что доказывает его орковское происхождение. Что-то на нем ещё и написанно. Хм-хм... тогда орковское происхождение сомнительно. Написан год - 1696. Не похоже, что тогда жили орки. Значит, их кто-то перенес во времени, в 1696 год Да-да, определенно - это работа какого-нить мага. Оказалось, что у меня карандаш из прошлого! Вот так простой, неточенный и покусанный карандаш вошёл в историю...

[Helga >>>]

Люди, вы верите в переселение душ? Я не то что верю, знаю что оно есть. Мириады маленьких живых капель срываются с неба, чтобы упасть на землю, чтобы выполнить свою миссию: погрустить с тем, кому грустну, смыть слезы с лица плачущего, прохладным прикосновением радовать смеющегося, загонять в кофе одинокого, что там встретил кого-то и перестал быть одиноким. И просто падать рядом с равнодушным. А потом, эти маленькие хивые капли смешиваясь со снегом превращаются в слякоть под ногами. Вода из грязных луж когда-нить выслхнет, воспарят, испаряясь капли, что бы вновь нести свою миссию, которую может осуществить только падающая с небес вода. Это всегда одна и таже вода, и если присмотретесь, вы наверняка сможете встретить знакомые капли.

[BlackRabbit >>>]

Нет, нет, нет и ещё раз нет. (эпиграф)

Рука моя неведая покоя стирает с глаз долой холодный сумрак, что в час ночной с моей душой играет. Не понимаю я зачем я тычу в кнопки на белой плоской, но родной пластине. Непонимаю сущность жизни в полумраке, что сковывает нас холодной сталью отмщения и горести в обиде. Очей очерованье канет в Лету, и смутные мечтанья доставая с каждым новым часом, в полночном сумраке, (здесь запятые для обособленья) нас заставляют двигатся по жизни, различные натягивать гриммассы, вступать в конфликты на прогнившей почве с самой судьбою, что предначертанья нам готовит. Готовит долго, видно просто ищет того единственного, чьё лицо на фоне того-же сумрака полночного иль пыли что-ли казалось чище, чем немытый конюх, который знать наверно и не слышал о той старухе, что варить умеет на кухне то, что воротит судьбою.

[Shelma >>>]

Моя полка завалена огромным количеством маленьких предметов неизвестного назначения. Но неизвестного - для других, я же знаю, что и зачем...
Вот ручка: деревянная, на ней вырезаны иероглифы и символы. Змея, солнце, глаз, цветок. Мое имя. Это - кусочек памяти. Назначение - творить чудеса...
Колода карт - да, пожалуй, игральных: играть судьбами людей так интересно!
Кот-колокол с синими-синими глазами. Он мог бы быть простой игрушкой, если бы не умел говорить со мной, нагло улыбаясь, пряча ухмылку в усы.
Кристалл - зелено-голубой, с розовыми и фиолетовыми вкраплениями. Обломок того, что некогда было великим - он может многое показать Видящим, надо только захотеть увидеть.
Шкатулка... Нет, нет, ее лучше не открывать. Никому, кроме меня.
Друзья, которые приходят в мой дом, считают меня немного свихнутым коллекционером: по их мнению, я собираю совершенно ненужные вещи.
Но я не коллекционер, нет, что вы. И уж тем более не свихнутый. Куда уж мне...
Я всего лишь ведьма.

[Vitus KL >>>]

У меня на стене висят обычные часы. Черный циферблат, белые стрелки. Белые цифры. Время можно увидеть даже в полумраке. Даже если не очень хочешь его знать. Например, ты не выспался и мечтаешь проспать на работу. Но взгляд, брошенный через прикрытые веки четко фиксирует время. И заснуть уже не возможно.
Но так было раньше. А теперь это волшебные часы. Последний раз, заменяя севшую батарейку, я перепутал полюса. И теперь стрелка описывает окружность в обратном направлении. От этого у меня создается безумное впечатление, что с каждым днем я становлюсь моложе. Можно, конечно, поставить батарейку как нужно, но почему-то не хочется.
На полке под часами я обычно держу свой телефон, когда заряжаю аккумуляторы. Это старенький «Siemens». Телефон-артефакт. Корпус черный, никаких опознавательных знаков на нем нет. Я ронял его много раз на твердую поверхность, в снег, в воду. Артефакты этого не боятся. Они ведь вечны.
Полежав на полке под часами, телефон заразился обратным временем. Цифры меняются в обратном от привычного порядке, так странно видеть это своими глазами. Можно конечно отнести в ремонт, но не хочется.
На столе под часами и телефоном стоит мой компьютер. Когда садишься за него и экран монитора оживает, время несется вперед с бешенной скоростью. Он отъедает огромные куски отпущенного мне времени, этот прямоугольный металлический демон, подмигивающий мне разноцветными огоньками. Я не замечаю, как замерзают ноги, как на плите подгорает завтрак, как пролетают выходные дни, как сгорают остатки будней…
Слава богу, мои часы и телефон уравновешивают это стремительное движение вперед. В никуда. В другие реальности, параллельные миры, альтернативные вселенные.
Поэтому я пока что остаюсь здесь. В этом лучшем из придуманных кем-то когда-то миров

[Ancalime >>>]

Вы когда-нибудь видели туман, густой молочно-белый туман зимним утром? Он заволакивает все вокруг непроглядной пеленой, приглушает звуки и искажает действительность. Хотя в этом тумане сложно понять, где же находится граница между реальностью и вымыслом, между фантазией и жизнью... Шаг вперед и ты можешь оказаться где угодно, совершенно этого не ожидая
Вот и сейчас, за окном этот таинственный туман. Подхожу к окну, слегка приоткрываю жалюзи и вижу... Нет, не оживленный город, где каждый занят своими делами и ему нет дела до других. Я вижу белое море, тонкие пряди волн и далекие, размытые расстоянием, берега. Может где-то там, вон за той волной, скрывается то, чего мне сейчас так не хватает. Но волна проходит, а за ней следует другая и так продолжается бесконечно. Неожиданно идиллию прерывает дребезг и лязг проехавшего мимо трамвая, реальность грозится прорваться в мой мирок и порвать его, уничтожить, проглотить... Но, нет! Кто сказал, что это трамвай, это - металлический дракон, проглотивший суетливых людей, и теперь он мчит их неведомо куда. Там же, внизу, рыщут маленькие юркие созданья - они вечно куда-то бегут, они не знают покоя и вечно мечутся в поисках чего-то давным-давно утраченного... А здесь, высоко в небе - ведь 14 этаж это так высоко - по-прежнему живет сказка и никогда не покинет свой Олимп, если только... если только ей не скажут уйти...
Туман постепенно тает, прячется где-то между высотками, уходит в другой мир и тянет сказку с собой... Грустно... Но завтра, завтра ведь снова будет туман и он придет не один.

[Ancalime >>>]

Ночная улица тонула в звездной тьме, золотисто-серебрянном свете одиноких фонарей, петляла между замерзшими деревьями и мчалась к яркому огню жилых домов.
Она шла одна. Снег тихо поскрипывал под ее сапогами, жалуясь на безжалостно ходящих по нему людей, уничтожающих его белоснежность и свежесть. Она лишь загадочно улыбалась в ответ и старалась идти более осторожно, но снег все рано находил к чему придраться. Теперь ему не нравилось, что Она отбрасывает тень на его сверкающий покров и гасит нежный блеск льдинок.
Последний фонарь остался за спиной, а впереди была только ночь, луна, звезды и пустая бесконечная улица. Свет желтого глаза фонаря и безмятежной луны делил улицу на две части, на два разных мира - один был домом, знакомым и привычным, а другой пугал своей таинственностью и сумраком. Она остановилась на призрачной границе между двумя мирами и не решалась переступить черту. В глубине души осознавая, что обратного пути нет, а впереди таится нечто до сих пор невиданное, она шагнула в ночь. Один шаг, второй, третий и вот Зимняя Луна приветствует ее в царстве Вечной Ночи. Древние дубы отсвечивают еле заметным голубоватым огнем, снежинки затевают свой хоровод и даже звезды поют во весь голос, не боясь быть услышанными кем-то чужим. Здесь ее считают своей, хотя она и не принадлежит к этому миру. Она всего лишь путник, проходящий по нему, нигде не задерживается, всегда идет вперед. Но сегодня все было не так, Вечная Ночь была слишком реальной и Зимняя Луна спустилась поближе к земле.
Стало страшно и одиноко, хотя она и привыкла ходить сама, теперь хотелось ей хотелось, чтобы рядом шел кто-то еще. Необязательно разговаривал с ней, а просто был рядом, просто был...
Она прошла еще не много и поняла, что идет не одна. По снежному покрову гордо ступал серебристо-серый пес, а может это был и не пес... Она назвала его Истинным Сыном Зимней Луны. Он и правда был им, независимо от того как его называли Другие. Снег, вопивший о несправедливом отношении, не решался предъявить свои претензии и молчал, когда лапы Сына ступали по нему.
Она молча разглядывала Его. Хотелось протянуть руку и погладить серую шесть, таинственно мерцавшую в свете луны. но она этого не сделала, боялась... нет, не того, что обидит или огрызнется... нет, она боялась, что Он растает от прикосновения руки, рассыплется на мириады снежинок и умчится вслед за ветром на зов Матери Луны.
Они шли рядом, каждый своим путем, но все же вместе. Влияние Вечной Ночи становилось все слабее и слабее, теперь Зимняя Луна казалось более далекой, чем раньше. Все просто - впереди виднелась граница между мирами, реальность наступала с новой силой. Можно было увидеть ярко освещенное шоссе, свет в окнах далеких домов и огни фонарей.
Вот он - перекресток миров, здесь наши с тобой пути разойдутся и не пересекутся больше никогда, - подумала Она, искоса поглядывая на Сына. Она знала, что тот думает также, и улыбнулась на прощанье.
Она уходила в мир света, огней и тепла, а он - туда, где царит Вечная Ночь, где Зимняя Луна правит свой бал... туда, где нет места Ей...
Ночная улица тонула в звездной тьме, золотисто-серебрянном свете одиноких фонарей, петляла между замерзшими деревьями и мчалась к яркому огню жилых домов. Лишь северный ветер тихо шептал:
Не брат ты мне, прости забудь!
Наш общий проклинаю путь.
Ответом в гулкой тишине:
- Что ж не сестра ты мне вдвойне.
Кто виноват в том, что у сказки нет счастливого конца? Нет, не вините в этом сказителя, ему доверено лишь пересказать, а творить... Творить доверено нам.

[Kyona d'ril Chath >>>]

Рождественская ночь. За окном тихо кружит снег, танцует вокруг фонаря,
мечется, не желая падать на землю. Мы все мечтаем о полетах. Даже снег,
чье предназначение упасть на землю.
Огромная, завораживающе-прекрасная луна, заливающая серебристым
светом свежий снег. Она притягивает, гипнотизирует. Очень трудно
оторвать от нее взгляд, но мне это удается, и я поворачиваюсь к лежащему
передо мной журналу. Свет погашен, но лунного серебра вполне достаточно
для того, чтобы можно было рассмотреть иллюстрацию, на которой он открылся.
Мужчина и женщина – два прекрасных крылатых создания, застывших в
излучающих неимоверную скорбь позах. Женщина закрыла лицо руками,
а мужчина просто стоит, глядя на нее и явно не решаясь прикоснуться.
И такой безысходностью веет от них, что слезы наворачиваются на глаза.
Но я продолжаю смотреть на них, не в силах отвести взгляд или хотя бы
вытереть стоящие в глазах слезы.
Неожиданно мужчина делает еще один шаг к женщине, и медленно опускается
на колени.
Я слышу его тихий голос, похожий на шелест снега за окном.

…
- Ты знаешь, дорогая, сегодня такой чудесный вечер...
Как тогда, когда мы с тобой первый раз встретились, помнишь?
Не смотря ни на что, я все еще помню...
…
- Ты помнишь как мы встретились?
Был прекрасный зимний день – свежевыпавший снег искрился
на ветках деревьев...
Крышах домов... Под ногами...
А ночью светила самая огромная луна, которую я только видел
в своей жизни...
Мы танцевали в ее свете, помнишь?
Снег протестующе поскрипывал под моими неуклюжими шагами,
а ты парила, не касаясь земли...
Не приминая снежинок... Не оставляя следов...
А твои крылья роняли ласковые серебристые блики на снег...
На мое лицо...
…
- Боги! Как же я хотел, что бы и у меня были крылья!
Я так хотел парить вместе с тобой над расстилающимся под нами миром.
Я же не знал тогда, что мое желание будет услышано, и вскоре иполнится...
Правда, совсем не так, как мне этого хотелось...
…
- И еще... Я не знал, что, таким, как ты запрещено любить бескрылых смертных...
А ты ничего не говорила...
Но потом я узнал - он объяснил мне, что для того, чтобы нам с тобой
быть вместе всегда, я тоже должен стать крылатым...
И он предложил помочь мне получить крылья...
А я, ослепленный своей любовью к тебе, согласился не раздумывая...
…
- Я же не знал тогда, кто он - тот кто сделал мне столь щедрое предложение...
И какова будет цена...
Я просто не думал об этом...
Просто надеялся, что он сдержит свое обещание...
И он сдержал его - по-своему...
…
- И вот теперь у меня тоже есть крылья - мое желание исполнилось –
но это не приблизило меня к тебе.
Будь он трижды проклят - тот, кто даровал мне их!
Прости, дорогая - теперь мы уже никогда не сможем быть вместе...
Потому что, в отличие от твоих сияющих серебром крыл, мои черны,
как та ночь, что приютила нас тогда...
Твои - словно светились, согревая и утешая, а мои - поглощают,
высасывают свет, опустошая душу...
Твои мягки, как бегущие по летнему небу облака,
а мои - словно выкованы из холодного металла...
…
- Крылья ворона, приносящего дурные вести...
…

В этот момент в комнате загорается свет.
- Ты почему сидишь в темноте? – Спрашивает мама.
- Да так – на луну смотрю, - небрежно отвечаю я, глядя в окно.
Я не поворачиваюсь, чтобы она не увидела моих слез и не расстроилась.
- Я еще немного посижу, ладно, мам?
Я вижу ее кивающее отражение – она молча поворачивается и уходит.
Свет снова гаснет, а я, быстро стерев ладонью слезы, медленно перевожу
взгляд на картинку.
Та снова неподвижна, вот только позы крылатых чуть изменились –
мужчина по-прежнему стоит перед женщиной на коленях, а та, уже
превратившись в полупрозрачный, чуть светящийся силуэт, мягко касается
его склоненной головы рукой…

- Иногда мечта должна остаться лишь мечтой, милый. – Слышу я ее тихий
голос. – Потому что бывает и так, что сбывшаяся мечта приносит лишь боль…

Сообщение отредактировал Kyona d'ril Chath - 13-03-2006, 1:56

[Kyona d'ril Chath >>>]

Я сижу за компом. Перед глазами строчки текста выползают из-под моргающего
курсора. Пальцы бегают по клавиатуре, не задумываясь о расположении букв, о
смысле жизни. Им нет до этого дела. Они словно живут своей собственной
жизнью, отдельно от тела, которое и радо бы выйти на улицу, да не может.
- Как твоя нога?
Этот вопрос я слышу каждый день уже в течении почти двух недель.
- Да нормально. – Привычно отвечаю я. – Побаливает…
не говорить же, что временами так больно, что хочется выть и кусаться. От этого
ничего не изменится. Точнее – нога от этого болеть не перестанет, а
спрашивающий огорчится.
Вот и получается: дежурный вопрос – дежурный ответ. Изо дня в день.
Сегодня уже правда лучше – я могу ходить самостоятельно, хотя временами…
впрочем, ладно. Главное – могу ходить. Не надо просить сделать кофе,
приготовить обед. Я снова могу делать это сама.
- Ну что, хромоногий конькопад? Как дела? – Это Витька. Неужто, и правда
переживает? Я улыбаюсь, слыша в трубке его голос.
- Нормально! – Бодро говорю я.
- В субботу на каток идем?
Я не выдерживаю и смеюсь, хотя от одного только представления, как я снова
встаю на коньки, нога почему-то пугается и норовит заползти под кресло.
- Ага! А как же!
- Ладно, выздоравливай! – Усмехается он в ответ. Еще пара фраз и я,
попрощавшись, кладу трубку. Ничего, как-нибудь в эту субботу без меня
покатаются. Снова поворачиваясь обратно к монитору, я ловлю себя на том, что
все еще улыбаюсь. Да уж, доброе слово и кошке приятно. А уж больной кошке и
подавно.
На экране с жизнерадостным "блямс!" высвечивается окошко принятого СМС-
сообщения. Перебираюсь из Ворда в синхронизатор.
"Привет, Кен. Как нога?" – Это Алиска. Странно, почему-то мы с ней никогда не
говорим по телефону. Общаемся исключительно СМСками. Впрочем, нам вполне
хватает живого общения.
"Да ничего. Сегодня получше". – Пишу я в ответ. – "А как у тебя?"
В этот момент телефон начинает истошно мяукать. А это уже Мишандр. Хорошо
все-таки, что у меня телефон на синхронизаторе висит – я могу одновременно
говорить и отправлять СМСки. Хотя, конечно, сидеть перекосившись, прижимая
трубку к уху плечом не очень удобно. Жаль, что у моего Саги нет отдельного
выхода для гарнитуры. Ну да ладно – я уже наловчилась и так.
- Привет, лапуль. Как дела?
- Нормально. – Отвечаю я, одновременно набирая на транслите ответ для Алиски.
Хорошо, что в свое время освоила и латинскую раскладку, а то бы ползала сейчас
носом по клавишам.
- Хочешь посмеяться? – Интересно, почему он каждый раз об этом спрашивает.
Знает ведь, что я соглашусь. Но… это что-то сродни обряду… небольшой
предыстории.
- Хочу. – Говорю я. – Давай уже – смеши.
Выслушав парочку приколов из рабочей жизни и вволю нахохотавшись, мы еще
минут десять прощаемся. Наконец кто-нибудь из нас не выдерживает первым и
кладет трубку. Иногда это получается одновременно.
- Опять Мишка звонил? – Спрашивает мама. Я все еще смеюсь, поэтому просто
киваю ей в ответ.
- И что на этот раз?
Я пересказываю ей некоторые моменты нашего разговора, и мы дружно хохочем.
- Кстати, он обещал завтра приехать навестить меня. Сразу после работы рванет…
Мама кивает, а потом спрашивает:
- Кофе будешь?
- А что, чайник готов к употреблению?
Мама снова кивает и идет на кухню. Я кое-как выползаю из кресла и скриплю
следом.
"Я старый солдат… и не знаю слов любви…"
Настроение отличное и даже нога как будто болит меньше. Что это? Просто идет
на поправку? Или это из-за того, что ребята подняли мне настроение? Скорее
всего – и то, и другое. Ведь хорошее настроение – лучшее лекарство.
Помню, в детстве читала книжку – сейчас уже не вспомню ни автора, ни названия
– но основная тема была такая: девочка сильно заболела и доктор прописал ей в
качестве основного лекарства конфети, серпантин и воздушные шарики. И когда
все это богатство, украсив комнату, заиграло всеми цветами радуги в солнечном
свете, девочка выздоровела.
Конечно, мне до полной поправки еще далеко – наверное, потому, что мне шарики
не догадались подарить – но я уже на пути. И большая часть этого пути уже
пройдена благодаря моим друзьям. Чем не сказка?
Такая вот обычная житейская сказка… можно даже сказать – бытовая…

[Ancalime >>>]

Здесь туманы разве? Вместо пепла пыль...
На окне коряво: Где ты, Сайлент Хилл?

Вечереет... Скоро домой. А за окном туман... На первый взгляд может показаться, что он самый обыкновенный, но почему же тогда эти двое так напряженно смотрят в окно? Что они пытаются разглядеть в этой плотной пелене? Еще час тому туман виднелся лишь на краешке горизонта, теперь же куда ни посмотри сплошное белое море, живое море...
- Нам пора... Ты идешь?
- Да, сейчас. А мы пойдем туда? - указывает рукой на улицу.
- Странная ты, а куда же еще?
Идем. Коридоры давно уже пусты - все ушли домой гораздо раньше. Лифт не работает, что и неудивительно - кто мог подумать, что здесь еще кто-то остался?
Двое идут по лестнице уходящей зигзагами вниз, вглубь здания, вглубь тьмы. Нет, им не страшно, по крайней мере одному из них точно нет, но каждый раз проходя мимо окна они останавливаются посмотреть как близко успел подобраться туман. Третий этаж и последнее окно, потом нужно будет спускать при тусклом свете ламп дневного освещения.
- Смотри! - дергает за рукав. Окно грязное, в пыли, в левом верхнем углу висит паутина, видимо уже и забытая своим хозяином.
- Смотри же, туман уже здесь?
- И что?
- Знаешь, давай напишем на окне: Welcome to Sillent Hill?
- Угу, может еще и русскими буквами? Вэлкам ту Сайлент Хилл? Хватит тебе, идем дальше!
Холл. Эхо шагов прячется за колонами, наверное, прячется от этих двоих. Дверь на улицу открыта.
Они выходят... Ноздри расширены, затравленный взгляд.
- Чувствуешь? Горим! С неба должен падать пепел...
- Не глупи - это всего лишь жгут листья в парке.
Одинокий кленовый лист бесшумно опустился с осеннего неба к ногам.

[Клер >>>]

Надеюсь, меня простят за то, что свой критичекий разбор я делаю прямо тут, в форуме.
Первое и самое главное. amyki, избавляйся от многоточий. Это очень распространенное заблуждение молодых писателей (сама им страдаю), что поток мыслей надо пеердавать с помощью многоточий. Это не так. Читатель на них спотыкается, теряет нить повествования. Посему - попробуй следовать этому совету. Меня вот мой друг-писатель долго долбал по этому поводу (так как сам этим страдал, тут цепочка), я стараюсь его слушаться)))
Так, поняла, что многоточия сильно мне мешают. Я сейчас твое творение распечатаю, расставлю знаки, как мне кажется верным и отошлю тебе письмом в личку. ОК?

[Sable >>>]

Про деревенский домик подойдет?

Февраль. Достать чернил и плакать!
(Б. Пастернак)

ЗИМНЯЯ СКАЗКА

Она просыпается от весёлого потрескивания берёзовых поленьев в камине и, зарывшись в пушистый мягкий плед, через чуть смеженные ресницы смотрит на огонь. Яркие языки пламени поднимаются вверх, становятся искрами и исчезают в трубе. Светает. За окном опять метёт бесконечная вьюга, бьётся обезумевшим ветром в окно, пытаясь сокрушить бревенчатые стены старого дома. Но здесь, внутри, тепло и уютно, хочется дремать и не думать ни о чем. Из дальнего угла комнаты, откуда-то свысока, из-под вышитого старинного рушника как всегда невозмутимо безразлично взирает на всех и вся своим, по неземному отстраненным печально-вечным ликом прапрабабушкина Одигитрия.
Дверь распахивается, впускает свежий морозный воздух и его. Он топает валенками, стряхивает с них хлопья снега, держа в руках охапку только что наколотых полешек.
- Есть хочу! Вставай, соня моя!
Через несколько минут на тяжёлой чугунной сковороде она уже печёт блины. Из со вчера ещё поставленной и к утру подоспевшей опары, блины получаются толстые, румяные, сытные. А какая гречневая каша готовится в русской печке! С лёгким запахом дыма, рассыпчатая, мягкая. А щи! Когда настоятся к вечеру и загустеют, набирая на медленно остывающей плите всю полноту вкуса. А картошка! Какую бесподобную картошку можно отварить в чугунке, а если к ней ещё натушить и мясо с сушёными грибами... Самовар между тем закипает, гордо раздуваясь начищенными до блеска медными боками. И необычайно душистый чай с мятой, со смородиновым листом, на чистой родниковой воде уже заваривается в фарфоровом чайнике, который греется на объемной самоварной крышке.
Есть какая-то невыразимая притягательная сила в дереве, во всём том, что сделано из дерева. И в деревянных стенах старого дома всегда как-то по особенному пахнет книгами, разнообразными старинными вещами, живым огнём и покоем.
Снова потрескивают, не спеша разгораться, промёрзшие дрова. Обленившийся от безделья кот, расположился на кованом сундуке, свернувшись в полосатый, блестящий отменной шерстью, кружок. Большая, рыжая, всегда задорная и добродушная собака так же, как и кот, в полусне после сытного обеда; она улеглась сбоку от камина, но верными глазами, чутким носом, острым ухом - начеку.
Тихо поскрипывает плетёное кресло-качалка, оно такое большое, что в нём вполне хватает места для двоих. Допотопный патефон, обнаруженный среди прочего хлама на чердаке, старательно царапая своей стертой иглой по толстой пластинке с неразборчивой надписью, отчаянно шепелявя и простужено хрипя, выводит тихую и заунывную мелодию какого-то заморского танго, бывшего в моде лет этак сто назад. Книги... Их столько, что читать - не перечитать: старинные фолианты в кожаных потёртых переплётах с диковинными гравюрами, тонкие детские книжки с забавными наивными картинками начала прошлого века и ещё какие-то научные, тоже старые, теперь уже совсем устаревшие, книги, научно-популярные и просто популярные когда-то журналы. Их приятно держать в руках, перелистывать, ощущая, передающуюся с этой давно пожелтевшей бумаги, мудрость и неспешность прошедших столетий. Время здесь как будто бы остановилось. Точно так же, как когда-то давным-давно остановились и висящие напротив широкой и высокой никелированной кровати треснувшие часы с кукушкой.
Всё вокруг дома засыпано сугробами и только тонкая серая струйка дыма, идущая из трубы, утоптанная дорожка к колодцу, да очищенное от снега крыльцо напоминают о тех, кто сейчас здесь. О тех, кто здесь и сейчас так необыкновенно и просто счастливы вдвоём. Наедине и только вдвоём в этой, звенящей бесконечностью, заснеженной тишине. Вдвоем затерявшись во времени и пространстве.
Вечер наступает незаметно и быстро. Сумерки. Свечи в причудливом витом подсвечнике медленно оплывают, их слабые огоньки из последних сил, шипя и мигая, борются с растопленным воском, продлевая последние секунды своего бытия и, наконец, умирают, утопая в нём, оставляя после себя лишь быстро исчезающий сизый дымок. Темнеет. Метель уже стихла, и огромный белый диск луны отчётливо виден сквозь корявые ветви деревьев в саду.
- Спи, любимая!
И она засыпает, доверчиво прижимаясь лбом к его ещё почти не колючей щеке, сквозь подступающий сон чувствуя ровное и горячее дыхание рядом, совсем рядом, так близко, как только могут быть близки лишь две половинки одного целого. Из дальнего угла комнаты, откуда-то свысока, из-под вышитого рушника вновь укоризненно строго взирает на них, этих двоих, таких юных и таких неповторимо счастливых здесь и сейчас, своим печально-неземным ликом прапрабабушкина Одигитрия. А может, эта вечно одинокая Дева-Путеводительница просто завидует им, тем двоим, которым, вопреки прошлому и, несмотря на будущее, все же суждено было повстречаться на зыбком и туманном от звёзд Млечном Пути?

Пустой и холодный дом вмёрз чёрным пятном в снежное покрывало зимы. Старый заброшенный дом с давно остывшим очагом, он затерялся где-то на обледеневших немых просторах, среди корабельных сосен, неподалеку от Финского залива. Иногда постукивают от резких порывов ветра покосившиеся на ржавых петлях ставни; скрипят подгнившие половицы под лапками хозяйничающих теперь здесь мышей; сквозняками в трубе глухо и сиротливо завывает одичавший домовой. Но, когда короткий северный зимний день сменяется ночью, в этом старом-старом, почти помертвевшем от одиночества, доме, вдруг, совсем не надолго лёгкими тенями оживают воспоминания о мгновениях невозвратно ушедшего счастья. Такие же позабытые и призрачные, как и он сам.

[Ancalime >>>]

Заклинатель радуги

Они каждый вечер проходят мимо него, иногда так быстро, что потом Он даже не может вспомнить их лиц - сплошной поток, вырвавшийся из глубин метро и теперь сметающий все на своем пути. Наверное, поэтому Он всегда стоит чуть в стороне, как будто кого-то ждет, но не знает, ни имени, ни лица.
Ждет, а тем временем его гармоника поет каждому... каждому, кто сможет услышать. Тот музыкальный инструмент, который автор называет гармоникой, несколько странный, возможно потому, что сделан из старых шприцов, или потому что украшен разноцветными лентами. Сложно понять, что появляется раньше: песня или шелест. А возможно они едины.
Ленты шепчут еле слышно каждому... каждому, кто сможет их понять. Но действо этим не ограничивается - ленты пляшут под песни гармоники, сплетая невообразимые узоры. А когда в переход неожиданно врывается ветер, они ловят его в свои колдовские сети и, на какой-то миг, нет больше лент и ветра, только радуга. Таинственный мост между... Никто не расскажет, что там, на другой стороне, никто не возьмется перевести туда за руку.
Радуга рассыпается, и ветер снова мчится вперед, в отместку задирая прохожих. Те хмурятся и поднимают воротники курточек, натягивают шапки или просто ускоряют шаги.
Переход снова пуст. Только Он все еще ждет. Ждет когда один из тех, кто каждый вечер прохожих мимо вдруг остановится, потому что услышит, поймет и увидит - услышит плач гармоники, поймет, о чем шепчутся ленты и увидит радугу.
И тогда этот кто-то, чьего имени Он не знает, подойдет к нему и скажет:
- Здравствуй, заклинатель радуги!
Ленты встрепенутся, и гармоника перестанет рыдать - больше не нужно стоять в этом переходе! Не нужно, потому что пришла Весна - не та, что за окном, а совсем другая, с той стороны радужного моста.
Но это будет потом, а пока нужно ждать, каждый вечер, приходя играть в переход метро.

[Ancalime >>>]

Написано уже давно. Правда вот строчек мало, но пять все-таки наберется... вместе с заглавием%)))

Чай
Янтарно-золотистое море дремало в ладонях стеклянного берега. Вдох-выдох, вдох-выдох; а на дне, в ритме прилива, пел колыбельную коралловый риф. Пел еле слышно, почти шепотом, пел только для моря... И больше никого в этом крошечном стеклянном мире не было - лишь море и коралл, вода и клубочек сплетенного чая.
Просто маленький уголок моря или океана притаился в заварочном чайнике на кухонном столе.

[Даммерунг >>>]

Город выглядит так, как будто в нем сильно накурено. Впору менять знаки вблизи аэропорта с низколетящих самолетов на такие же облака - они своими водобеременными брюхами так и протирают все, что выше десяти этажей, напоминая проспиртованные ватки. Может, после них по крышам и пройдутся уколы. Молния, как полный шприц электричества, Зевс, как медсестра, решительно вгоняющая сверкающее лекарство в плоть города. Ну не Зевс, так Перун. Юпитер. Много их там собралось, бородатых сестричек, и все толпятся над городом, и льют на бетонированные раны Земли липкую холодную мазь дождя. Может, дезинфицируют ее. Ну как тогда, при потопе. По виду туч и не скажешь, надолго ли они задержатся, кто знает, вдруг им все сорок дней и ночей не наскучит здесь болтаться...
Ладно, пойду я с балкона. А то так додумаюсь до ковчега и пойду искать пару своему кошаку. Кстати, не расчехлить ли байдарку?...

[Sable >>>]

Мы идем по лиственным улицам, громко говорим о ерунде, отражаем светофоры, безотчетным завороженным взглядом провожая глазастые машины, на асфальте разбросаны сотни огней. И этот осенний тихий вечер остается догорать в своем предвыходном одиночестве - нас поглощает пышащее жаром, накормленное электричеством и сотней разговоров здание, мы размахиваем шарфами, слегка щуримся, погружаемся, уходим. Едва обернувшись, за привычно хлопнувшими дверями я вижу, как начинается робкий дождь, мелкой дробью отмеряет последние вечерние часы. И сколь угодно закидывай голову, смейся, пей, прячь лицо в руки, розовея, вороши прошлое и волосы свои, невольно чувствуешь, что душа твоя где-то далеко, залежалась до востребования, и тоскует.

[Ancalime >>>]

Исповедь
Это письмо пришло в один из хмурых дней юной весны, когда на окнах видны дождевые шрамы, а небо дышит асфальтом. Автор не оставил нам ни своего обратного адреса, ни имени. И потому, мы просто опубликуем эти строчки в нашем журнале, не задавая лишних вопросов.
От редактора.

Здравствуйте. Я уничтожил Вселенную... Ну что Вы смотрите так удивленно и молчите? Ответьте хоть кто-нибудь, ответьт, но не молчите, заклинаю Вас мириадами звезд, не молчите... А, улыбаетесь, смеетесь, да? Но я правда это сделал - сам создал, а затем уничтожил свое творение, свою жизнь, свою Вселенную...
В начале была пустота. Хотя нет, ее не было, не было с чем сравнить и не было имен. В начале была тьма, которой тоже нет имени и знака. Это не ночь, к которой Вы привыкли; не ночь, в которой нет света. В начале был я. Все мы были, а потому не смейтесь, каждый из нас был еще до того, как маятник Жизни сдвинулся в одну из сторон, отсчитывая секунды, минуты, часы, дни, года... Это я, и Вы во мне, запустили его в ход, слегка прикоснувшись рукой.
В начале был я и вечный зуд в кончиках пальцев, будто что-то пробивается из них, набирает силы где-то глубоко под кожей или дальше, но в тоже время ближе к... Не знаю к чему, просто ближе. Вы ведь знаете о чем я говорю? Конечно, знаете - мы одно, нить из разных цветов, мыслей, слов.
И тогда я открыл в себе жизнь, выпустил ее из клетки своих рук. Взмах - и первые капли звезд повисли в пустоте. Да, теперь у нее было имя, и я понял как был одинок до того. Они, только что рожденные, не должны были чувствовать тоже что и я; снова взмах и россыпью блики. Потом, потом я не смог остановится и их становилось все больше и больше, но каждая была особенной, не такой как другие. Вместе они были мной, мои отражением в пустоте дней.
А здесь, в самом углу Вселенной будут те, кому я смогу передать свои знания; те, кто оценят красоту и сами будут творить ее; те, кто станут мной, когда пробьет Время. Я надеялся и верил...
- Что ты наделал, негодник? - высокий женский голос ворвался так неожиданно и стремительно, что нарушил привычный ход времени. - Сколько раз я говорила тебе не брызгай зубной пастой на зеркало! Говорила?
Угроза повисла над моим миром махровым полотенцем.
- Немедленно все убери!
- Но мама...
- Никаких "но", сейчас же отполируй зеркало!
"И пришел дождь и погубил всех..." Мои мечты, мое небо утонули в мыльной пене, исказились под струями воды и неровными потоками стекли вниз. Вселенной не стало в одно мгновенье, маятник дернулся и замер, так и не закончив первый ход.
Но они приходят - те, кто так и не начал жить. Шепчут, плачут, раздирают меня изнутри. И имя им - Легион.