Мои наброски, зарисовки

[Vitus KL >>>]

Пользуясь случаем, хочу передать от ёльфа привет! Говорит, что ты там обязана быть, в этой сказке. Просто обязана!

[Lisaolesya >>>]

Дождь.

Расставаньям и расстояниям,
разделившим нас, посвящается…

Серое небо, серый асфальт, серые люди, полускрытые сплошной серой пеленой льющейся с неба воды…
Идет дождь.
Печальный. Безнадежный.
Осенний.
Как мое настроение.

Зимой дождь бывает редко – он приходит только с оттепелью и на фоне постоянных снегопадов кажется почти чудом. Или… надеждой на чудо?
Весенний дождь – холодный, но несущий свежесть – только укрепляет веру в хорошее.
Летний дождь всегда в гармонии с настроением. Будь то проливной, мгновенно прохватывающий одежду насквозь, или редкий, моросящий – но долгий, от которого легко спасает обычная куртка с капюшоном. Под этот дождь хорошо идти куда-то – и не спешить.
Осенний дождь – дождь прощальный.
И все-таки я благодарна ему.
За то, что он позволяет спрятать слезы.

Я надеялась, что смогу проводить тебя до поезда со спокойным лицом и лишь потом, в последний раз махнув рукой, словно лишившись внутреннего стержня, дам волю слезам. Тогда, когда ты этого не увидишь…
Не получилось.
Дождь честно пытался мне помочь – и не было понятно, что сейчас сбегает по моему лицу – капли воды или слезы.
Только ты почувствовал все это сам.
Обнял за плечи, велел не печалиться – и мгновение спустя уходящий поезд разделил нас.
Не навсегда.
Но слишком надолго.
Помнишь, ты прислал с дороги сообщение? Где просил улыбнуться?
Прости, тогда я не смогла выполнить твою просьбу.

Умные люди говорят, что если не будет расставаний, то не будет и встреч.
Иногда мне кажется, что, если я повторю эти слова тысячу раз, я сама в это поверю.
Осталось 882 раза.
И слабая надежда на чудо…

[Freeda >>>]

Ты умничка, я прочитала все-все.
У тебя получается в такую короткую форму вложить столько чувств, эмоций, вложить мысль.
Читая две последние зарисовки просто улыбалась; во время "Дождя" сквозь слезы на ресницах.

[Lisaolesya >>>]

Сны.

Сны…
Тасуя их словно колоду карт, до рези в глазах всматриваюсь в хитросплетение их узоров. Не мелькнет ли прядь волос василькового цвета, не привидится ли смуглое великолепие золотой кожи?
Я ищу тебя.
Ви-лэйн…
В этом имени – вздох ветра, шелохнувший стебли степной травы, терпко-сладкий запах шалфея, бездонное небо глаз.
Ви-лэйн…
Я заблудился, и теперь чутко прислушиваюсь, стараясь услышать твой голос – тот маячок, по которому смогу найти тебя.
Мое маленькое солнце, возле которого отогревается и расправляется моя мохнатая, в шрамах, душа.
Брожу по бесконечному лабиринту, открывая двери, заглядывая за них и снова с разочарованным вздохом возвращаясь в коридор. Не то, все не то…
Там нет тебя.
Время иссякает, словно сухой песок, струящийся сквозь пальцы. И я боюсь, что не найду, не успею.
А ты ждешь.
Ждешь и, наверно, тоже беспокоишься, что меня нет. Ведь мы договаривались встретиться, и я клялся, что приду.
А я привык сдерживать свои обещания.
Ускоряю шаг, уже беспорядочно заглядывая во все закоулки и двери лабиринта, и, остановившись возле одной, чувствую, что эта та самая.
Потому, что за ней ждут.
Ждут меня.
И тянут за дверную ручку одновременно со мной, только в свою сторону.
Уступить?
Я редко кому уступаю. Такой у меня характер.
Но… пальцы неохотно скользят по лакированной древесине ручки.
Уступаю. Отпускаю.
Руки тяну навстречу.
Дотронься до моих пальцев, докажи, что, хотя бы во сне может произойти чудо.
Мне так в это хочется верить!

А наутро я долго не могу проснуться. И глаза приходится разлеплять чуть ли не пальцами.
Это значит – сон закончился хорошо.
Это значит – с ним не хочется расставаться.
Это значит – за той дверью была ты…

Сообщение отредактировал Lisaolesya - 12-09-2007, 15:07

[Горация >>>]

Очень красиво))) Такое впечатление, что прочитала не слова, а перебрала нитку с нанизанными на нее чувствами.
Эх... я точно не умею писать такие вещички.

[Vitus KL >>>]

Да это же просто стихи, которым не нужны размер и рифма !

[Аксалин >>>]

Последнее, про сны - чудесно! Очень стильно. Действительно похоже на стих в прозе. =) Только стихи в прозе обычно короче, вот и все...
Чувства хорошо описаны. Близко к правде. =) Даже себя можно узнать при желании...

[Kyona d'ril Chath >>>]

А ты ждешь.
Ждешь и, наверно, тоже беспокоишься, что меня нет. Ведь мы договаривались встретиться, и я клялся, что приду.
А я привык сдерживать свои обещания.

Забавно получилось. В том смысле, что "Сны" звучат как ответ на мое "Ожидание".
Красиво. И читается, и звучит.

[Lisaolesya >>>]

Выжженные до пепла глаза…

Полупустая маршрутка в час пик – согласитесь, это на грани фантастики. Не знаю, возможно, я просто не успел на прошедший перед ней автобус.
Но не в этом дело.
- Будьте любезны…
Чья-то рука тронула меня за рукав куртки.
Какое куртуазное обращение! Я обернулся и посмотрел на говорившую.
Она протягивала мне несколько монеток.
Девчонка? Девушка? Есть такое понятие – неопределенный возраст. Светленькая, в брючном костюме и куртке, с тяжелой сумкой через плечо.
- Передайте, пожалуйста…
Неопределенно хмыкнув, беру мелочь с ее ладони и отсылаю дальше. На этом можно было бы и забыть этот эпизод, но кондуктор передала обратно билет, и волей-неволей мне пришлось обернуться.
- Благодарю вас…
И замолчала, уставившись в окно.
Странная… Кто же сейчас так говорит? Стало модно говорить "круто", "клево", а слово "спасибо" кажется почти забытым архаизмом.
Почувствовав мой взгляд, она скользнула глазами по моему лицу, и, видимо, не обнаружив ничего в нем примечательного, вернулась к рассматриванию улицы.
Морщинка между бровями, нос-курнос, пухлые губы. Обычная. Только… Глаза мне ее совсем не понравились. Не голубые и не серые. Выжженные до пепла глаза.
Смотрит на улицу – и ничего не видит.
Окаменевшее лицо – маска – ширма между ней и окружающими.
Кто превратил тебя в куклу с замкнутым лицом и сжатыми губами? О чем твои мысли? Что в тебе осталось обычного, живого, кроме этих привычных фраз и на секунду потеплевшего голоса?
Хлопнула крышка открываемого люка – кому-то стало жарко – и в маршрутку ворвался свежий ветер. Он взметнул ее волосы, словно сдул с них пыль – и они стали серебряными. Она обернулась – и ее глаза оказались синими.
Но ветер стих, и снова в ее глазах – только пепел.
И снова – сгорбленные, словно от тяжелого груза, плечи, и снова – мысли, безрадостные, серые, мертвые.
- Вы выходите на следующей? - О, кажется, она проснулась.
- Да, - с какой стати я это говорю? До Щербинок еще далече.
Маршрутка останавливается, ее двери распахиваются.
Спрыгиваю на пыльный тротуар и неожиданно для себя подаю ей руку.
- Позвольте?
Кажется, вежливость заразна.
Недоуменно пожав плечами, она вкладывает свою ледяную ладошку в мою и спускается со ступеней.
Почему мне так не хочется отпускать на волю ее тонкие пальцы?
Что мне до пепла в ее глазах?
Почему так хочется вернуть ее к жизни?
Слишком много вопросов и ни одного ответа.
- Вы разрешите вас проводить?
Повторное пожатие плечами. Искорка удивления в глазах, впрочем, почти сразу погасшая.
- Пожалуйста…
Шуршит сухая листва под ногами. Молчание, которое не нужно нарушать.
Она останавливается у небольшого дома-уголка с вычурными, массивными балконами.
- Мне сюда…
Понимаю. И не протестую. И не настаиваю.
- Спасибо…
За что? За молчание? За тень интереса к ее глазам? За старомодную вежливость и желание прикоснуться губами к ее пальчикам?
Не знаю.
- Всегда пожалуйста… - Безлично звучит, не так ли?
Она уходит, не обратив внимания на ключевое слово в этой фразе.
Слово "всегда".
Думаешь, я просто так вызвался тебя проводить?
Сначала я тоже так думал.
Ключевое слово "всегда" значит, что я тебя найду.
Зачем?
Просто я хочу, чтобы твои глаза стали снова синими.
И чтобы ты всегда была рядом…

[Lisaolesya >>>]

Карусель судьбы.

*
Андрэ Нуар внимательно наблюдал за "Сеньорой Нуэстра де Мадрид" через подзорную трубу. Испанский торговый барк выглядел перегруженным: оружейные порты находились в непосредственной близости от воды и чуть-чуть не захлестывались волнами.
Осмотр явно удовлетворил молодого человека. Оторвавшись от трубы, он скомандовал:
- Полный вперед… Абордажной команде приготовиться, поднять флаг…
Команда, боготворившая своего капитана, шустро выполнила его команды. Над бригом, четко определяя его принадлежность, взмыло черное полотнище.
Капитан барка с проклятием бросился к штурвалу. Шедший параллельным курсом и на вид вполне миролюбивый корабль оказался пиратским.
- Проклятье… - испанец присмотрелся к черному флагу и разом вспомнил бродившие по Чертову Мэйну слухи о бриге "Кассандра". – Серый Ангел!
Пиратский капитан, носивший это прозвище, задумчиво почесал рассеченную шрамом бровь. Если верить слухам, он был чистым дьяволом во плоти, и многочисленные зверства Черной Бороды меркли перед его ужасными деяниями. Однако, слухи – они и есть только слухи, выгодные только тем, кто их распускает. С точки зрения берегового братства капитан был чересчур гуманным человеком: команду захваченного корабля он обычно оставлял в живых, высаживая на островах в непосредственной близости от крупных портов, либо оставляя им шлюпки. Его собственная команда много раз пыталась наставить его на путь истинный, однако каждый непрошенный советчик, встретившийся с ледяным взглядом серо-стальных глаз Нуара, надолго терял дар речи. Впрочем, эти недостатки капитана полностью компенсировались его удачливостью: казна "Кассандры" насчитывала несколько тысяч золотых дублонов, кроме того, она должна была значительно увеличиться после реализации последнего захваченного груза.
Еще не до конца подживший шрам болезненно ныл. Серый Ангел поморщился: чутье, так часто выручавшее его, подсказывало, что с "жертвой" могут возникнуть непредвиденные сложности.
Капитан "Сеньоры" тихо проклинал себя за то, что поддался на уговоры и оставил на Маргарите четыре пушки из шести, загрузившись взамен лишними фунтами пряностей. В случае благополучного окончания плавания его гонорар увеличивался вдвое, но сейчас… Сейчас у него не было не превосходства в скорости, ни в маневренности, ни в вооружении. И, как на грех, сопровождавший его военный шлюп отстал возле Куманы…
Пират медленно, но неуклонно прижимал "Сеньору" к небольшому скалистому островку. Схватка обещала быть практически бескровной: тяжело нагруженный барк сядет на мель и не сможет даже выстрелить по своему верткому противнику.
Испанец с непреклонным лицом спокойно ожидал абордажа, но шпага, подрагивавшая у него в руках, показывала, как тяжело давалось ему это спокойствие.
- Донья Изабель, - обратился он к появившейся на палубе темноволосой девушке, - идите в каюту и ни в коем случае не выходите оттуда, а еще лучше запритесь изнутри. И молитесь – слышите – молитесь, чтобы эта участь нас миновала…
Испанка, не отрывая расширенных от ужаса глаз от неподвижной фигуры пирата, неуверенно кивнула.
Но судьба решила предоставить "Сеньоре" еще один шанс: из-за одной из скал, заключавших остров в кольцо, появился испанский бриг военного образца.
- "Инфанта"! – одновременно выдохнули противники.
- Черт… - добавил пират, убирая подзорную трубу. – Нэвилл, быстро, уходим.
Приказы капитана не обсуждаются, какими бы странными они не были. Особенно если это Серый Ангел.
Рулевой крутанул штурвал и "Кассандра", послушная его воле, легла на обратный курс.
Красивая синеглазая испанка преклонила колени перед изображением мадонны. Тонкие пальцы правильной формы рук перебирали четки.
- Благодарю тебя, заступница, за защиту…
В Гибралтаре ее ждал жених, некрасивый дон Антонио, чьи сомнительные достоинства в виде длинного крючковатого носа и крупных залысин благополучно уравновешивались туго набитым денежным мешком. Они прожили в браке больше двадцати лет в согласии, но не в счастье, и так и не нажили наследников.
На шестидесятом году жизни дон Антонио заболел тропической лихорадкой. Старания лучших врачей города не увенчались успехом, и он умер, оставив донну Изабель вдовой.
Испытывая лишь горькое разочарование от неудавшейся жизни, испанка ушла в монастырь, где и провела последние годы своей жизни.
Владения дона Антонио де Вилламарго отошли короне, а она… она так никогда и не узнала, чего именно лишилась в тот день, когда судьба уберегла "Сеньору" от стычки с пиратами.
**
Анри де Фонтэне со скучающим видом откинулся на мягкие подушки комфортного сиденья.
Господи, как же надоели эти бесконечные приемы, похожие один на другой как братья-близнецы, расфуфыренные дамы с их дурацким "языком мушек", упражняющиеся в любезностях мужчины, скрывающие под искусственными улыбками черную зависть…
В свои 28 лет герцог был богат, как Крез, удачлив, красив и имел множество любовниц. Но ни одной из них еще не удалось тронуть его ледяное сердце…
Карету мягко покачивало, герцог потирал противно нывший висок. Его пальцы скользнули по шраму, наискось рассекшему бровь.
Жозефина… Дикая кошка в женском обличье! Она уже считала себя хозяйкой имения де Фонтэне под Парижем…. В какую же ярость пришла она, когда он сообщил ей об иллюзорности этих надежд! Именно тогда осколок разбитой ею тарелки повредил ему бровь. Неизвестно, кто тогда испугался больше – он или она? Во всяком случае, сейчас Жози притихла и пытается всеми правдами и неправдами вернуть себе его расположение.
- Решено, - сказал сам себе герцог. – Больше я не хочу видеть эту женщину.
Солнечный луч, скользнув через окошко, на мгновение ослепил молодого человека и спрятался в складках покрывала сиденья.
Герцог, наконец, проявил интерес к окружающей действительности и соизволил выглянуть в окно. Его серые глаза встретились с невероятно синими глазами бедно одетой девушки, с любопытством наблюдающей за выездом богатого вельможи. Казалось, эти глаза смотрели ему прямо в душу…
Колесо наехало на выбоину, карету резко тряхнуло. Анри отвернулся, наваждение исчезло; мгновение спустя он забыл о темноволосой красавице.
Если бы Его Величество Случай всего лишь на несколько секунд задержал соединение их взглядов, то никогда в судьбе герцога не появилось бы женщины, поднесшей ему бокал с отравленным вином, а жизнь девушки не прервалась бы в 25 лет от кинжала ревнивого воздыхателя.
Судьба…
***
Старый дом слишком долго сопротивлялся времени…
Ветшали стены, грустно поскрипывали ставни, узорные наличники давно были проедены жучками-древоточцами и осыпались коричневой трухой, ступеньки лестницы прогибались и проваливались под ногами испуганных жильцов. Но дом не хотел сдаваться.
И он был жив, пока… Пока его не покинули хозяева. С их уходом дом словно лишился души и сил к сопротивлению.
Мрачным пугалом простоял он почти целый месяц, пока ковш экскаватора не превратил в обломки оба его этажа и крохотную мансарду.
Как это всегда бывает, после эпохи разрушения наступило затишье. Участок, где раньше стоял дом, был равномерно завален досками, битым стеклом и железками непонятного происхождения. Ходить по нему было небезопасно, поскольку легко можно было провалиться в скрытый под щебнем подвал.
И она не пошла бы туда, если бы не жалобное мяуканье, доносившееся из полузасыпанного окошка этого самого подвала.
- Киса, маленький, как же ты туда попал? – спросила она, наклоняясь над провалом.
Маленькая рыжая лапка царапнула щебень, котенок заплакал еще жалобнее.
Положение усугублялось тем, что подвальное окошко было забрано решеткой. Ковш экскаватора немного отогнул ее, но не сорвал полностью.
Девочка нахмурилась. Ясно было, что она ничего не сможет сделать. Одна.
- Подожди, маленький, сейчас я вернусь. Не бойся…
Словно поняв и поверив ей, котенок умолк.
Девочка вышла со двора и остановилась у пешеходного перехода, разглядывая прохожих. Ей нужен был всего один человек – человек, который может помочь.
Парнишка лет тринадцати, небрежно забросив сумку на плечо, шел домой. Настроение у него было просто отвратительное. Капитан школьной команды, он был расстроен проигрышем в баскетбол – и кому! Этим зазнайкам - команде школы № 19! Злобно пнув подвернувшийся под ноги камушек, он перебежал дорогу и показал оттопыренный средний палец слишком рьяно рванувшему с места автомобилисту. К счастью, то не обратил на этот жест никакого внимания.
- Мальчик…
Занятый мыслями, парнишка не сразу понял, что это обращаются к нему.
- Мальчик! – требовательное подергивание за рукав оторвало его от невеселых размышлений. – Мне нужна твоя помощь!
Сначала он хотел возмутиться, но, взглянув в васильково-синие глаза десятилетней пигалицы, неожиданно для себя пошел за ней.
- Понимаешь, - она не отпускала его рукав, словно опасаясь, что он убежит, - тут котенок провалился в подвал. А я его достать не могу. Вот, погляди…
Школьник присмотрелся к окошку и перекошенной решетке, закрывающей его сверху. Даже если они смогут выманить котенка из подвала, длины руки не хватит, чтобы достать его.
- Ты сможешь ему помочь? – никак не хотела отставать девчонка.
- Придется лезть, - констатировал он, снимая сумку с плеча. – Подержи…
Подложив пару камней под решетку, чтобы она – не дай бог – не опустилась, парнишка скользнул в щель и спрыгнул на дно ниши. Выглянувший на шум котенок был моментально схвачен за шкирку и вытащен из подвала, пленником которого он был так долго.
Ласково погладив малыша, парнишка привстал, используя для опоры одну из выбоин в стене, схватился за решетку рукой и протянул испуганное животное девчушке.
- Держи своего питомца…
Ноги его соскользнули и он повис на одной руке, судорожно пытаясь ухватиться за решетку другой. Испуганно пискнув, девчонка бросила его портфель и, наклонившись, ухватила его за запястье. Доли секунды, на которые задержалось его паденье и дикий испуг от того, что он сейчас стянет вниз и ее, прибавили ему сил. Схватившись за решетку, он подтянулся и, немного поцарапавшись, выбрался на волю.
- Ты в порядке? – встревожено спросила она. Взгляд ее упал на небрежно брошенную сумку, и она испуганно сжалась. – Извини…
- А, фигня, - беспечно махнул он рукой. Сердиться из-за этого? Глупо.
- У тебя на лице кровь…
Запоздало почувствовав боль, он потянулся рукой к надбровью.
- Стой! – услышав приказные нотки в ее голосе, он усмехнулся, но подчинился. – У тебя руки грязные, не трогай.
Достав из кармашка платья снежно-белый платок, она сама прижала его к царапине.
- Вот теперь держи.
Придерживая пальцами сползающий платок, парнишка беззастенчиво рассматривал свою собеседницу. Смешные непокорные темные кудряшки, чуть вздернутый носик и глаза – невероятно синие, каких он никогда ни у кого не видел. Что заставило его помочь ей? Он и сам не мог найти ответа на этот вопрос.
- Спасибо, - какой он встрепанный, смешной, похож на воробушка, которого она подкармливала зимой. Только глаза… кажется, именно из-за них она выбрала его из всех. Серые, тогда холодные, а сейчас неожиданно потеплевшие, отчего-то заставлявшие вспомнить мамино любимое бархатное платье.
- Кажется, это я должен сказать тебе спасибо, - чуть хрипло ответил он. – Как твой тигренок?
- А он не мой, - парировала она. – Я вообще его первый раз вижу.
- Ну… - слегка удивился он. - И что ты собираешься с ним делать дальше?
- Если не найду хозяев, возьму себе, - смахивая угольную пыль с шерсти звереныша, как о давно решенном деле сообщила она. - Пошли?
- Пошли.
Котенок мурлыкнул у нее на руках, словно одобряя принятое решение, и спрыгнул на землю. Неторопливо беседуя, ребята отправились за ним.
- Я думал, что знаю всех в этом районе, - немного неуклюже начал паренек. – А тебя вижу в первый раз…
- Мы всего три дня, как сюда переехали, - охотно поддержала беседу она. – Я пока хожу, знакомлюсь тут со всеми… улицами, домами, людьми.
- И твои тебя отпускают? Одну? – не поверил ей он.
- А куда они денутся? – по лицу девчонки скользнуло выражение упрямства? Упорства? – Они у меня уже привыкли…
Этот момент выбрал смолянисто-черный котяра, чтобы перебежать им дорогу. Но, словно почувствовав присутствие неведомой силы, скорчился, прижал уши и зашипел. Только когда ребята скрылись за углом, он, воровато оглянувшись, все-таки пересек тротуар и скользнул во двор.
- И в какую школу ты идешь?
- В тридцать третью, уже с понедельника, в четвертый "А" класс…
- Так это здорово! - Почему-то он очень обрадовался тому, что они будут учиться в одной школе. – Кто у вас классная?
- Татьяна Владиславовна, - девочка внимательно присмотрелась к спутнику. – А ты ее знаешь?
- Еще бы… - ну, не рассказывать же, сколько интересных дел может придумать бывшая его классная, по-настоящему "классная" учительница. – Тебе повезло…
Котенок мяукнул, привлекая к себе внимание, потерся о брюки мальчишки, подождал ласки от девочки, и скользнул во двор небольшого двухэтажного каменного дома.
- Кажется, именно здесь он и живет, - девочка проследила за тем, как котенок важно прошествовал в открытые двери одного из подъездов.
- Странно, - парнишка потер пальцами надбровье, снова начавшее кровоточить. – Не помню, чтобы в нашем доме у кого-то был котенок, да еще и рыжий…
Громко щелкнул замок, скрипнула дверь, и радостный женский голос произнес:
- Сэма, киса, вернулся наконец… Где ж ты пропадал, мосяня этакая?
- Одна пропажа нашлась, - от плохого настроения у него не осталось и следа. – Осталось вернуть домой вторую… Пойдем, я тебя провожу.
Идти пришлось совсем недолго, до ближайших девятиэтажек.
- Вот здесь я и живу, - сказала девочка, набирая код на металлической двери подъезда. – Квартира тридцать восемь.
"Я запомню" – подумал он.
- Слушай, а я так и не знаю, как тебя зовут.
- Андрей.
- А я Лиза. – Она несмело улыбнулась. - Только тебе не подходит это имя… Можно, я буду называть тебя Капитан?
- Почему? – Кажется, он должен быть недоволен… Только… не получается.
- Потому, что ты похож на него, – звучит безапелляционно.
- А я буду звать тебя Чудо, - ну, как тебе это?
- Ладно. - Чья теперь очередь удивляться?
Уже шагнув на лестницу, она остановилась и оглянулась.
"Ты не забудешь меня?" – чуть испуганный вопрос в ее глазах.
"Никогда", - он позволил улыбке чуть приподнять уголки губ. – "Разве тебя такую забудешь?"
- Чудо, - повторил он, словно пробуя это слово на вкус.
Металлическая дверь с грохотом захлопнулась.

- Что ж, - улыбнулся там, наверху, ангел, счищая угольную пыль с золотисто-рыжего крыла. – По крайней мере они встретились… А дальше… дальше все зависит только от них самих.

[Lisaolesya >>>]

(Ето из старенького))))

Ревность.

Черная змея поселилась у меня в груди.
Она сжимает кольцами мое сердце, не давая дышать, и отравляет своим ядом мою кровь. Она отражается в моих глазах и оставляет привкус горечи во рту.
Имя этой змее – ревность.
Сегодня он опять улыбнулся другой. Наверно, мое лицо страшно изменилось…
- У тебя лицо убийцы, - сказала мне испуганная подруга.
Да. Я знаю. Я смотрела на эту девушку, словно через перекрестье оптического прицела.
Почему?
Почему он улыбается ей, а не мне?
Почему он одинаково приветлив со всеми, а в мою сторону даже не смотрит?
Почему люди эту муку называют сладкой?
Когда-нибудь, захлебнувшись этой болью, мое сердце перестанет биться.
А пока…
Он еще не знает меня, а я…
Я все сделаю для того, чтобы он стал моим и только моим.
Я обещаю.

[Lisaolesya >>>]

Ангел

Понимание того, что ты – ангел, пришло неожиданно, обрушилось, словно снег с пушистой еловой ветки на мою бедную голову. И я понял, насколько был слеп все это время…
Тебя любят дети и кошки, зеленовато-голубой оттенок твоих глаз напоминает море – и небо одновременно, а мелодичный голос, подкрепленный ласковой улыбкой, обезоруживает даже самого злого скандалиста.
И, почему-то каждую твою улыбку, обращенную не ко мне, я воспринимаю как свою потерю.
Да, я жаден.
И мне хочется, чтобы каждый твой взгляд, улыбка, вздох были для меня.
Я эгоистичен и ревнив, как эгоистичны и ревнивы все демоны, и мне нелегко прятать кроваво-красные огоньки на дне своих глаз. Но нежная и прохладная глубина твоих очей имеет над ними странную силу: и демон внутри меня, недовольно рыча, подчиняется и сворачивается клубком, впадая в спячку.
Ты говоришь, что ты – не ангел, а я улыбаюсь – да-да, конечно, - и не верю. Потому, что не может обычная человеческая оболочка вместить всю ту нежность и тепло, что есть в тебе. И перышко, которое я пару дней назад снял с твоей одежды, не похоже на те, которыми набивают подушки, и не имеет ничего общего с обычными птичьими перьями.
Оно небольшое – всего в указательный палец длиной, гибкое, пушистое и… белое. Вот и сейчас я касаюсь его кончиками пальцев – и улыбаюсь. Как будто касаюсь твоей улыбки губами.
Ты – ангел, и я в это верю.
И даже если когда-то ты оказался лишенным крыльев, я знаю, что они вырастут снова.
Если ты тоже в это поверишь.
И я хочу их возвращения всем сердцем – и боюсь одновременно.
Боюсь, что они встанут между нами.
Ведь я – демон, а ты – ангел.
Мой ангел, мой **-тян…
Ты – моя сказка.

[Lisaolesya >>>]

"Черное и белое"

Не очень давно я стала замечать, что у моего "я" есть две стороны - черная и белая, левая и правая. Рецензии и пародии диктует левая, романтические наброски – правая. Все было бы хорошо, только они начинают все активнее вмешиваться в мою жизнь. Например, смотришься в зеркало, и тут…
- А в этом симпатичном балахончике ты выглядишь лет на пять моложе, - говорит правая.
- Во что ты опять вырядилась, корова! – это, как вы поняли, уже левая.
Ну вот, накаркала, явились – не запылились. Еще и невоспитанно читают из-за плеча то, что я пишу.
- Слушай, она решила всему миру растрепать про нас!
- Да кто ей поверит? Люди прочтут, скажут – еще одно раздвоение сознания в форме белой горячки.
Да не важно мне – поверят или нет, просто хочется высказать все, что я о вас думаю, хотя бы на бумаге.
- Ну, и где ты тут бумагу нашла – в принтере, что ли?
- Щаз я ей устрою минуту откровений в форме компьютерного висяка!
Цыц! Допрыгаетесь – в отпуск поедем в такую глушь, где ругаться будет не с кем - только друг с другом.
- Да ты сама долго там не проживешь – сбежишь обратно в цивилизованную действительность!
- Вряд ли. В прошлый раз в такой глуши она за неделю полкофты связала – обошлась и без телика, и без цивилизации.
- Ну да, конечно, связала, только на два размера больше, чем надо!
Было такое… Пришлось все связанное распускать.
- Но она же потом все восстановила – за полгода. Глядишь, к следующему лету закончит!
Хм, вот в это мне самой как-то плохо верится.
Ладно, не мешайте мне свободно выражать свои мысли.
- Да, как же, свободно. Сначала ревешь с правой стороной над фильмом, потом злобно вместе со мной пишешь на него рецензию.
- Да уж, милочка, куда ты без нас денешься.
- Это почемуй-то без нас? Без тебя она вполне обойдется, хватит играть в романтику, да здравствует трезвый взгляд на жизнь!!!
- Твоя трезвость – это переизбыток черной желчи, им отравиться можно запросто!
- Если я – черная желчь, то ты желтая – тоже мне, детище Гиппократа!
- А за Гиппократа кто-то ответит!
- Так, кого-то щаз бить будут, и, возможно, ногами!
- Да, только скорее тебя!
Пыхтя и ругаясь, стороны с вдохновением мутузят друг друга. Пару минут любуюсь на их выяснение отношений, после чего мысленно накрываю драчунов стеклянными колпаками. По инерции они продолжают стучать кулаками по стеклу, только снаружи не слышно ни звука.
Вот и ладушки. Достаю билет и отправляюсь в кино, попутно размышляя о том, что именно слияние черной и белой сторон делает меня такой, какая я есть – единственной и неповторимой… серостью.

[Vitus KL >>>]

Было вот такое явление - черно-белый кинематограф. Серый, если так можно сказать, на фоне современных цветных глянцевых мельтещащих кадров. Но я то помню, что иногда на этом сером экране возникали завораживающие картины, многоплановые образы, глубокие переживания.
И, кстати, если черно-белый кинематограф свое отжил, то вот фотография, например, нет. 32 битный цвет хорош, но иногда так утомителен. А оттенки серого способны передать не внешний блеск, а внутренний смысл.
Серость и посредственность - это совсем другое. Они рождаются не от смешения каких-то полярных свойств и чувств, а от их недостатка.

Но расказы для того и рассказы, что бы в них мы обо всем этом расказывали. Мне понравилось. Так значит в отпуск - в глушь, где ругаться будет не с кем? Только с нами?

[Lisaolesya >>>]

Да, Витушка, только с вами)))) и с вязанием тетрадки и ручки пусть рыжая эльфа захватывает))))

И еще - два наброска, написанные для одного фора, где в анкете требуется продемонстрировать в нескольких строках свой "писательский талант".


Две маленькие истории об оборотнях


Двое мальчишек лет шести-семи наперегонки носятся по осеннему лесу, кувыркаются в золотых и алых листьях, осыпают ими друг друга и бросают пестрые охапки вверх, заворожено наблюдая за их падением.
- Мама, посмотри, как здорово! Мама, мама!
Тепло, светло, ясно – и было тихо до тех пор, пока на тропинке не появилось двое этих неугомонов под присмотром чуть грустной матери. А мальчишки-близнецы совсем одинаковые – черноволосые, голубоглазые, и одежда – похожая. Трудно различать, если не заметить раньше у одного из них небольшой родинки у рта.
- Рихард, не уходи далеко, - озабоченно.
Прыжок, кувырок, миг – и мир меняется. Мгновение – и цвета плывут и выцветают, а запахи и звуки становятся резче, острее, ярче. И у ног женщины барахтается в золотой листве волчонок, совсем еще "щенок", заливаясь счастливым повизгиванием:
- Мама, мама, как здорово! А ты так умеешь?


+


Почему такой темнотой и безрадостностью тянет от всего, что есть вокруг? Почему день кажется серым и мрачным, и не радует золото листвы, падающее с веток на плечи? Почему чаша терпения переполнилась, вызвав сильный боль, крик, бегство из дома в лес, где почему-то всегда было тихо и спокойно?
- Мама, почему ты никогда не говоришь нам об отце?!!
Ну почему в ответ – не крик, не одергивание, а тяжелое молчание? Было бы легче…
Надоело – слышать в спину – язвительное от стариков "сиротки", злобное от деревенских матрон – "нагуляла, в подоле принесла", от старосты-деда – "в их жилах дурная кровь!"
- Почему? – вопль, направленный к равнодушным многолетним дубам, к кленам в изящной алой и золотой одежде, к осинам, вздрогнувшим от этого крика. – Почему… я не могу этого знать?!!
И последний стон-всхлип срывается, становясь ниже, уходя в горловое рычание. И в следующей жалобе и вопросе не остается ничего человеческого. Как и в том, кто ее простонал…

[Lisaolesya >>>]

Сонная сказка

Мне пора, котенок, но я тебе даю карт-бланш на свои сны... любая дверь в них откроется от твоего стука... и будет все так, как ты захочешь...
Хочешь - и мы будем смотреть на быструю реку с высокого моста... а захочешь - мы будем на качелях и достанем до радуги...
И у нас будет одна маленькая сказка длиной в одну ночь. Такая сказка, которую ты захочешь...
И если я ее запомню, я рассыплю слова о ней на бумаге, и подарю тебе ее еще раз.
Приходи, мой голубоглазый ангел, пароль к коридорам моего сна очень прост, и если ты его угадаешь…
спокойной ночи, люблю и жду.
Всегда...

За глубокой сонной бездной, за высокими стенами из серого камня спрятался мир снов. Мир моих снов. Как проникнуть туда?
Двери в мир снов тяжелы и массивны, огромные запоры держат их, чтобы не открылись случайному-нечаянному посетителю. Вход стерегут грозные львы, готовые разорвать на клочки того, кто придет к ним незваным-негаданным.
Но засовы отодвинутся, двери откроются, а львы станут смирными, как котята, если гость назовет правильный пароль.
Он так прост, всего три слова…

Всего три слова, и в мою ладонь лягут твои пальцы.
Всего три слова – и смешаются волосы, голубые и рыжие.
Всего три слова – и перед нами откроется так много миров, что за одну ночь не успеть, не обойти их все.
Но можно попробовать…
За одной дверью – будет цветочный луг, и бабочки будут доверчиво опускаться на твои приоткрытые ладони, а я буду искать среди великолепного травного разноцветья цветы с лепестками оттенка твоих глаз, такого глубокого, что в нем можно утонуть и никогда об этом не пожалеть…
За другой – высокие серые горы, и ветер будет играть твоими и моими волосами, а если мы спустимся в пещеру, то первый же выбитый в камне ход приведет нас в великолепный дворец, украшением которого будут дивные рисунки из драгоценных камней на стенах. И мы будем бродить по его бесконечным покоям, рассматривая эти картины, проводя пальцами по камешкам мозаик и крепко, словно боясь, что потеряемся, держать друг друга за руки.
Дальше нас ждет парк развлечений, в котором совсем нет никого, и можно будет выбрать любые качели, карусели, горки. Мы приглядим колесо обозрения с общим сиденьем, зашумят моторы, как только мы усядемся и… И перед глазами пройдут миры с алыми и зелеными светилами, с фиолетовыми травами и многочисленными лунами, и мы будем знать, что приживемся в любом мире, если сможем найти в нем друг друга… И сердце будет ухать вслед за резким спуском вниз, и в моих глазах отразятся восторженные твои.
А еще будет осень с золотом листьев и мелким моросящим дождиком, до которого – к его досаде – нам не будет никакого дела. Не обращая внимания на капли воды, стекающие по лицу, будем дышать прохладным сырым осенним воздухом, а из чего он состоит – мы сможем узнать, мы сумеем догадаться. Из ароматов влажных кленовых листьев, из романтически настроенного ветра в серой шляпе с большими полями, из горстей поцелуев, которые мы будем щедро дарить друг другу…
А потом мы прижмемся друг к другу под одним пушистым покрывалом цвета ночи с вытканными серебряными звездами и будем греться тем теплом, которое есть у нас, одно общее тепло – на двоих.

Ты догадалась, что это за пароль?
Догадалась, я знаю.
Три слова, которые так просты.
Я…
И… я тоже.

[Lisaolesya >>>]

*маленький этюд... из старого*

Какой странный и смешной обычай – писать письма! Да еще и отправлять международное письмо как обычное, не заказное! Это немного похоже на то, как раньше потерпевшие кораблекрушение опускали в море записки, закупоренные в крепких бутылках из-под рома, и надеялись на ветер, морского бога и попутное течение, которое должно было прибить к обитаемым берегам их послания.
И чем наша почта не море? Своенравное и своевольное, порой беспечное, порой зловредное… И шанс у этого письма достичь островной империи примерно такой же, что у тех бутылок.
А я почему-то не унываю. Узкий конверт с адресом: "Япония, Киото…" греет бок даже через ткань сумки. В нем - мои мысли, мои радости и горести, и я могу позволить себе роскошь – выбрать, в который из почтовых ящиков его опустить. Может, здесь – у многоэтажного дома-свечки? А может, у почтового отделения на Ошарской? Но в прошлый раз, брошенное там, оно шло в Японию на две недели дольше. Тогда лучше – здесь, возле книжного магазина.
Конверт с мягким шорохом ложится на дно почтового ящика, сыто хлопает крышка-козырек. Вот и началась для письма дорога в страну чужедальнюю…
А для меня началось ожидание. Сама знаю, что рано, но уже сейчас начну заглядывать в свой почтовый ящик – сначала просто в верхний срез, потом проверять мизинцем, а позже – бегать с ключами, пока не появится там конверт со знакомым почерком, украшенный множеством разноцветных почтовых штампов. Ведь ты уже отправил письмо? Верю-знаю…
Три пролета – или 26 ступенек? Рыжий кот у дверей трется об ноги.
- Сейчас, Томми, не будем встречать хозяина – он в отъезде. Да, кис?
- Мрру…
Поговорили.
Вечер пролетает незаметно – ужин, пушистый плед, книга о Японии, мурлычащий на коленях Томми. Мы оба скучаем по тому, кто уехал, а он, наверно, также скучает по нам. Да?
И не боюсь я, что какие-нибудь гейши уведут у меня любимого. Нет там таких рыжих и сумасшедших, как я. Они только в России водятся…
Теплый душ, покрутиться у зеркала в кружевной ночнушке. Для кого все это? Почему бы не слукавить?! "Для себя!". И показать зеркалу язык.
Щелкнет выключатель, скрипнет половица, я умещусь на своей половинке дивана и закрою глаза. Ведь расставания не вечны, а расстояния – не бесконечны? Я знаю.
И, уже засыпая, услышу, как снова скрипнул пол, зашелестела ткань, почувствую, как твои губы касаются родинки над бровью. И чем это она тебе так полюбилась, а?
Утром - ощущение тепла в уголке губ от твоего поцелуя. Беспричинная радость, словно до твоего приезда остались считанные часы. Разрумянившиеся щеки и счастливые глаза у моего отражения в зеркале.
Я жду тебя, очень жду.

День будет хорошим, если он начинается с мыслей о тебе…

[Rianna >>>]

Хорошая зарисовка. Очень теплая и душевная, как желтое уютное окно в вечернем сумраке, где кто-то ждет. Насколько помню, за заграничные письма вроде доплачивают. По крайней мере, с меня драли втридорога. Ну, и даже этот факт увеличивает ценность простого письма.

[Lisaolesya >>>]

Мой Юки-сама

Какой он, мой Юки-сама? Я и сама до конца не знаю, если честно, хотя времени на то, чтобы его понять, было предостаточно.
Он похож игрушку, которую я видела здесь, в Японии... состоящую из восьми одинаковых фигурок, отличающихся лишь размером и вкладывающихся одна в другую. В том отношении, что, когда кажется, что что-то начинаешь понимать в его поведении и характере, оказывается, что это - лишь одна из его оболочек, а все остальные спрятаны... глубже.
Черты его лица не назовешь тонкими и изящными, одно можно сказать точно - он красив. Красив красотой дикого свободного зверя, такого, какие бывают только в природе - с крепкими мускулами, лоснящейся пушистой шкурой, сильного, ловкого... умного.
Характер... его руки могут быть и жесткими, и ласковыми - в зависимости от переменчивого настроения. Юки-сама... часто задумчив и мрачен, и кажется, что он сам загнал себя в какую-то ловушку, из которой не может выбраться.
Господин женат, но, как мне кажется, в личной жизни не сильно счастлив. Хотя свой долг перед семьей и кланом, безусловно, выполнил. Я видела у него фотографию... его черты можно найти в лицах его детей... быть может, они унаследовали и деловую хватку отца. Если так, то империи Като суждено дальнейшее процветание.
А сейчас она - в достойных и сильных руках.
Иногда мне кажется, что даже наедине со мной Юки-сама думает о работе. Но я не огорчаюсь... я всего лишь случайное приключение в его жизни...
И, судя по разговорам его охраны, я не первая и вряд ли буду последней. Я уверена, что были и лучше меня... у господина хороший вкус.
Только... почему мне от этого так... больно?
И я понять не могу, как удалось Юки-саме забрать себе все мои мысли...
Он странный и иногда меня пугает... следовало бы, наверно, бояться этого человека - а я тянусь к нему, как цветок к солнцу...

Что-то, что заставляет желать касаний его рук нежных и жестких, его поцелуев - то жарких, то холодно-отстраненных...
И ждать встречи с ним, как праздника.
Теперь я и себя понять... не могу.