Серебряные крылья-2: Восстание оборотней, Show must go on..

[Танцующий с Тенями >>>]

Ну что я могу сказать, милая... ;-)
Как всегда, потрясающе? (хи-хи, помнишь, я тебе говорила, что это слово ключевое?)

Первая часть действительна была более легкой, воздушной, какой-то совсем сказочной, не от мира сего... А это... Это уже идет более серьезное произведение, как следствие читается немного тяжелее, но именно немного... Все здесь более реалистично, более, можно так сказать, взросло, более интригующая линия сюжета...

Я еще не дочитала все до конца; и не знаю, как скоро получится - скорее всего, опять пропаду из нэта на месяцок, ибо проблемы со зрением... А может, и нет... ))))
Но я дочитаю!

А пока могу сказать лишь, что произведение красивое, сюжет интересный, окаймление восхитительное... А критиковать не собираюсь... Во-первых, не умею, во-вторых, не нахожу, к чему так уж придраться... Ты ведь потом все равно проводишь огранку, я так понимаю из твоих слов?

Спасибо тебе!!!! Спасибо за ЭТО! Спасибо за то, что ты к нас есть!

С любовью и уважением, Тень...

ЗЫ: не представляешь, как я рада видеть себя в твоем списке на первой страничке... ))))

[Горация >>>]

Наконец-то я прочитала!
Солнце, ты растешь на глазах! Поначалу я успела кое-что "выхватить" из текста, а потом это уже было невозможно.
Не покажусь оригинальной в сотый раз повторяя, что ты большая умница, но это действительно так! У тебя ТАЛАНТИЩЕ!!! Написано очень хорошо, всего вмеру, очень живые и полные описания.



А это мои обязательные тапочки:

А значит, необходимо было их защитить

"было" по-моему нужно убрать.

силясь удержать рвущуюся из глаз влагу

Не нравится мне здесь эта "влага"... Может, лучше "слезу"?

В нешироком помещении, освещаемом раскачивавшейся

"освещаемом раскачивавшейся" - очень громоздко. Может, "освещенном"? "Раскачивающейся" ?

проступал издевательский оттенок

Как-то не так получилось. Не лучше ли "оттенок издевки"?

это все, на что я оказалась способна!

[Клер >>>]

Всем привет.
Решила, что пришло время ответить на все ваши посты. Спасибо огромное за поддержку. Это очень много для меня значит, чесное слово.
Спасибо за критику и коррекцию. Все будет учтено при первой же возможности.
Спасибо, что вы есть.
Да, вторая книга совсем другая. И тому есть веская причина. Мне не интересно писать все в одном стиле, а-ля книги Сальваторе. Я не волшебник, только учусь и поэтому мне нравится экспериментировать со стилями, характерами и т.д. Поэтому вторая книга идет не от илца Алисы. Сначала я хотела сделать одну ее половину от лица Сони, а потом вторую - от лица Гвендаля. Но не вышло...мне больше нравится так, как сейчас.
Надеюсь, вам нравится тоже.

С уважением и любовью, Клер

[Клер >>>]

Глава пятая
Городская тюрьма

В лицо Клер ударила волна раскаленного воздуха, и волшебница инстинктивно отпрянула в сторону, одновременно выстраивая защитную стену. Вольно или невольно, таким образом она защитила от удара остальных Глав Гильдий. Часть стены рухнула под напором дьявольских чар, и в проеме колдунья со смесью ужаса и изумления увидела всех тех, чьи образы не давали ей покоя столько времени. Алиса лежала там, где еще несколько мгновений назад стояли стулья для собравшихся, золотистые волосы девушки разметались по каменному полу, крылья поникли и беспомощно свисали со спины. Судя по ее наливавшимся краснотой рукам, крылатая была серьезно обожжена. Ее друзья растерянно стояли, жмурясь от внезапно ударившего им в лицо яркого света, и беспомощно переводили взгляды с Алисы на распростертого у самой стены Моргана. На груди Мага-Охотника зияла огромная, отвратительная рана: обугленная плоть и стекавшая по одежде кровь являли собой настолько страшную картину, что Клер невольно провела рукой по глазам, прогоняя подступившую к горлу тошноту. Никто никогда не узнал, каких усилий стоило ей не броситься сейчас к бывшему возлюбленному и не оросить его тело слезами.
Хапун с неким подобием интереса наблюдал за тем, как на лице верховной колдуньи эмоции сменяли одна другую, а женщина продолжала стоять, слишком ошеломленная происходящим для мгновенных и решительных действий. А действовать было необходимо немедленно. Глава Торговцев прекрасно понимал, кто сейчас нанес настолько разрушительный удар, но необходимо было прикрыть Темного. Хапун верил, что посланец обнаружит свое присутствие в городе перед всеми лишь тогда, когда сочтет момент максимально удобным.
- Думаю, сама судьба отдала в наши руки главных подстрекателей заговора, - Торговец изобразил на своем лице подобие легкого удивления. – Позвольте представить вам, друзья мои, «вождя» оборотней – Гвендаля и его боевую подругу – Соню, внучку Сильберна. О крылатой девушке, я думаю, в нашем городе не слышал только ленивый. Полагаю, нам не стоит отпускать их без подробного расспроса.
- Взять их!! – над самым его ухом раздался сиплый крик Клер.
- Думаю, пока их можно поместить под стражей в городской тюрьме? – все резко на этот тихий голос обернулись.
О, эта обманчивая робость и смущение Симона-Помело! Сколь многих, не знакомых с глубинами Лакримара, вводила в заблуждение мягкость его тона и ненавязчивость предложений. И как же бывали удивлены те, кто осмеливался возражать ему открыто.
Симон устремил взгляд своих водянистых глаз на Клер и Хапуна, отчего оба стушевались и как-то неловко кивнули. Удостоверившись, что его услышали, Глава Чистолюбов покинул помещение, по привычке не обратив внимания на сжатые в бессильной ярости кулаки своих собеседников.
* * *
Хапуну изрядно надоело это мельтешение перед глазами – Клер никак не желала останавливаться и мерила шагами комнату все более яростно, в те моменты, когда эмоции в очередной раз превозмогали доводы рассудка, женщина начинала неистово трясти головой, готовая драться со всем миром и, несомненно, проиграть. Но, тем не менее, толстяк продолжал взывать к разуму своей союзницы.
- Пойми, если мы сейчас убьем их, вся игра теряет смысл. Идея была в том, позволь напомнить, чтобы раз и навсегда пресечь даже саму возможность восстания оборотней. А мы сейчас возьмем и лишим их этого худосочного труса-«вождя». Думаешь, сколько минут понадобится этим идиотам, чтобы сделать из него мученика за правое дело? Правильно, очень немного. И что мы получим в результате?
- Они должны сдохнуть!! – волшебница выплюнула эти слова ему в лицо, прекрасные черты ее исказились бешенством, глаза сверкали ненавистью, пальцы, готовые сомкнуться на шее врага, свела судорога. - Слишком долго я терпела, Хапун! Ты хочешь, чтобы сейчас, когда они наконец-то в моих руках, я позволила им уйти?!
- Именно так, моя несравненная Клер, – Хапун даже причмокнул, стараясь вызвать у собеседницы хоть какую-то реакцию. – Я бы не хотел напоминать, что за тобой небольшой должок. С тех самых пор, как ты помнишь. И заметь, я не прошу ничего, кроме небольшой отсрочки смертной казни для этих олухов. Они умрут, госпожа, поверь моему слову. А слово Хапуна невозможно оспорить.
- Как ты думаешь, Помело положил на них глаз? – женщина, казалось, немного пришла в себя и уселась в плетеное кресло.
- Даже Помело их не спасет. Обещаю тебе.
- Не подведи меня, Хапун. Ты и твой скользкий темный приятель. А теперь пойдем – я хочу видеть, как это произойдет.
«Что за любовь к самоистязаниям..» - пробурчал Торговец, неторопливо спускаясь по винтовой лестнице в тюремное отделение. Им самим руководило исключительно любопытство и спортивный интерес – как любой азартный человек, Хапун хотел убедиться, что поставил на нужную лошадь даже в промежуточном забеге.
Здание тюрьмы было едва ли не самым новым в Лакримаре. Построили его около трех лет назад по особому настоянию Гильдии Воинов, которым изрядно наскучили обвинения Пахарей в темных ритуалах и пытках. Стены камер строители выложили изнутри белым кирпичом, что по заверениям Охотников должно было угнетающе действовать на пленников. С тех пор через эти решетки, выбеленные потолки с единственной вечно оплывающей свечой посередине, узкие ромбовидные окошки, стекла в которые вставляли из тех, что забраковывали оценщики, видели немало людей; немало судеб, трагедий и прихотливых поворотов судьбы прошло перед ними, но еще никогда не приходилось им наблюдать ужасов подобных нынешнему.
Гвендаль, Соня и Малис, находившиеся буквально на грани отчаяния, хлопотали над Алисой и Морганом. Крылатая успела прийти в себя, но не могла сдержать слезы боли, которые беспомощно стекали по ее покрасневшим щекам, все более раздражая обожженную поверхность. Не в лучшем состоянии были и ее руки. Теперь, когда Соня аккуратно обернула их собственной верхней рубашкой, девушка уже не теряла сознание, но съежилась и, прижав колени к груди, раскачивалась из стороны в сторону, не замечая ничего вокруг.
Морган, в отличие от крылатой, все еще балансировал на грани жизни и смерти. Все объединенные усилия Гвендаля и Малиса почти не давали эффекта – будь с ними сила Алисы, помощь была бы неизмеримо больше, но ученик Охотников и беглый оборотень мало чем могли помочь при столь тяжелом ранении. Маг-Охотник по-прежнему не приходил в сознание, обветренные губы потрескались и слабо шевелились, то ли моля о питье, то ли называя чье-то имя. Его грудь, туго перевязанная плащами обоих юношей, почти не вздымалась, так что Малис время от времени подносил свою пряжку ко рту наставника, проверяя его дыхание.
Клер и Хапун, спустившись вниз ровно на пятьсот ступеней, оказались в полукруглой комнатушке как раз над камерой своих противников. Торговец галантным жестом предложил своей спутнице первой приблизиться к смотровому окошку, при этом внимательно следя за выражением ее лица – волшебница нехотя приняла его любезность и склонилась над узким овалом, прозрачным только в одну сторону. Заметить смотровое окошко изнутри камеры не представлялось возможным.
Вампирша, уже несколько раз безуспешно пытавшаяся привлечь внимание Алисы, казалось, потеряла львиную долю своей уверенности. Вид безучастной ко всему раненой подруги, обида на Гвендаля и заключение в камеру не сломили ее волю, но изрядно подточили душевные силы. Оборотень время от времени кидал на нее полные сочувствия и боли взгляды, но в данный момент его помощь требовалась раненым, и Гвендаль снова и снова останавливал себя, хотя все его существо стремилось заключить любимую девушку в объятия и уже не отпускать.
Длинные черные волосы Малиса свисали на глаза, пока он, склонившись, ловил каждый прерывистый вздох Моргана. Маг-Охотник успел стать для юноши больше чем учителем – он был его идеалом, и теперь Малису казалось невозможным, что этот сильный, ловкий и отважный человек может умереть. Отрешенность Алисы также вызывала у него опасения, он то и дело касался крылатой, поправляя сбившиеся волосы или наброшенный на ее плечи плащ, но не навязывал свое утешение, веря в силу духа подруги.
Хапун, которому Клер уступила место у смотрового окошка, не мог не чувствовать невольного уважения к этим, в сущности, еще детям, которые уже продемонстрировали недюжинную внутреннюю мощь и, судя по всему, обещали в будущем стать действительно серьезной угрозой власть имущим города Лакримара. Тем временем обзор ему заслонила высокая фигура в темном плаще. От удивления Торговец взмахнул рукой, и Клер, мгновенно оказавшаяся рядом, ядовито хмыкнула:
- Вот пройдохи – сделали лаз под самым отверстием. И после этого ты будешь отрицать, Хапун, что их пора придушить?
Но толстяк никак не отреагировал на ее слова. Волшебница, приглядевшись, поняла почему – хотя вошедший оборотень не снял капюшона, первые звуки его голоса не оставляли места для сомнений – это был Сигмур.
- Безликие с нами! - вскричал он, мгновенно оценив состояние раненых. – Кто же мог нанести удар столь чудовищной силы да еще в здании Пяти ветров?
- Морган знает, но… - Малис отвернулся, не в силах продолжать. – Как ты попал сюда?
- Нет такого места в Лакримаре, куда нельзя было бы попасть из Подземелий. Что с крылатой?
- У нее обожжены руки, - коротко пояснил Гвендаль. – Ей необходимы компрессы и покой.
- Я уже предупредил Клепа.
- Кто это? – подняла голову Соня.
- Лучший врачеватель во всем городе. Но из-за того, что он оборотень, ему не дали работать в Госпитале. Им же хуже…у него поистине золотые руки.
- Тогда – чего мы же ждем? – вскочила на ноги ободренная уверенным тоном Сигмура вампирша.
- Сначала необходимо выяснить один вопрос, – оборотень повернулся к Гвендалю и вперил в лицо юноши тяжелый взгляд полуприкрытых глаз. – Я пришел, чтобы освободить вождя оборотней и его друзей. Его ли я вижу перед собой?
- Сигмур… - Гвендаль даже отступил на шаг, кровь отхлынула от его и без того бледного лица. – Как ты можешь…сейчас…
- А когда? – хлестко парировал его собеседник, не отводя взгляда. – Чего я должен еще ждать, Гвендаль? Пока вас не уничтожат окончательно посланцы тьмы? Мы можем дать вам убежище, защитить вас, заслонить своими телами. Но мы должны знать, что умираем за свою свободу, а не за твое упрямство. Или я должен терпеливо наблюдать, как этот сопляк Марсий ведет самых горячих и отважных из нас на гибель? Ты предлагаешь мне встретить наше поражение с обычной саркастической усмешкой? Да, я – отступник, вор и провокатор. Но я люблю свое племя, я отдам жизнь за него хоть сейчас. А ты?
Клер, совершенно равнодушно слушавшая страстный монолог Сигмура, с усмешкой наблюдала за Хапуном, который при виде старого врага почти утратил прежнюю невозмутимость. Они словно поменялись ролями: теперь волшебница старалась на время заглушить вспыхнувшую в торговце жажду мести.
- Я сейчас прикажу его схватить… вот сейчас, – толстяк уже потирал руки в предвкушении особо занимательной игры с крысозмеями.
- А как же наши планы о восстании оборотней? – прозвучал прямо над его ухом лукавый шепоток женщины. – Катись все в бездну, лишь бы Хапун смог отомстить за пару-тройку разграбленных амбаров?
- Ты не понимаешь… - начал было Хапун, но встретился с Клер взглядом и умолк.
- Я прекрасно все понимаю… - она помедлила долю мгновения, – хм…партнер. Понимаю, что каждому из нас придется поступиться в этом деле кое-чем ценным и желанным. На время.
- Да… видимо, да, - Торговец рассеянно кивнул и вернулся к наблюдению.
Гвендаль, совершенно сраженный резкими словами Сигмура, некоторое время просто молча удерживал его взгляд, потом словно нехотя проговорил:
- Мы по-разному понимаем благо собственного народа, Сигмур. Ты видишь его в постоянной борьбе, не важно, скольких жизней она будет стоить и какого результата удастся достигнуть. Я же не могу начинать сражаться, зная, что многих своих друзей уже никогда не смогу обнять после. То, что ты предлагаешь сейчас – шантаж. Ты выкручиваешь мне руки, предлагая спасение самых близких мне людей в обмен на мое согласие. Вождь поневоле – не настоящий вождь, тебе это известно. Но и быть марионеткой в чужих руках я не хочу. Что выбрать мне, брат? Сказав тебе «да», я обману мой народ, сказав «нет» - обреку на гибель друзей.
- Ты уже обманул всех! И главное – сам себя! – терпение Сони лопнуло окончательно. – Ты рассуждаешь о тех, кто умрет в борьбе под твоими знаменами, но здесь и сейчас могут погибнуть те, кто помогал тебе, кто был с тобой рядом, и ты еще смеешь медлить?! Да какой ты после этого вождь? Какой ты после этого друг?! Ненавижу тебя!
Сигмур изумленно взирал на внезапную союзницу. Готовясь к сегодняшнему разговору, прокручивая в голове возможные ответы Гвендаля, он никогда не забывал о его возлюбленной и, честно говоря, побаивался открытого спора с ней. Соня, не будучи искушенной в искусстве красноречия, тем не менее, выражала свою позицию настолько четко и бескомпромиссно, что ее оппоненту оставалось либо уступить, либо остаться ни с чем. И теперь он не испытал облегчения от услышанного – ссора влюбленных не обещала ничего хорошего перед надвигавшейся грозой, когда вся надежда была именно в сплоченности и доверии друг другу.
- Ты пойми, - он попытался смягчить впечатление от резких слов вампирши. - Меньше всего мне хочется тебя неволить сейчас. Да, ты прав, это шантаж и шантаж жестокий, не спорю. Но время пришло, чувствуешь? То, что сегодня произошло, эти раны на теле твоих друзей – они ли не знак того, что час пробил? Другой возможности может не быть, Гвендаль. Я чувствую твою боль, но боль всех оборотней сильнее…
- Тогда… я хочу, чтобы это было общее решение, – твердо ответил молодой оборотень. – Мнение Сони я уже слышал. Малис?
- Морган умрет в течение ближайших трех часов, если ему не оказать профессиональную помощь, – ровным, бесцветным голосом произнес юноша. - Какого ответа ты ждешь от меня, друг?
- Я услышал тебя. Алиса, родная – что скажешь ты?
Крылатая, так и не изменившая своей позы за все время их пребывания в камере, перестала раскачиваться, но даже не взглянула в ту сторону, откуда раздался вопрос:
- Мне все равно, - не своим, высоким и хриплым голосом ответила она.
- Все равно? – в ужасе выкрикнула Соня, не веря своим ушам. – Сколько я знаю тебя, Алиска, тебе никогда не было все равно. Противно, страшно, грустно, радостно – да. Но не все равно…
- А теперь мне все равно. Смерть со всех сторон – так какая разница, как и когда ее встретить?
- Да что же это такое? – Сигмур, испуганный безразличием Алисы не меньше Сони, потряс кулаком, грозя неизвестно кому, скрытому за толщей потолка. – Неужели наше дело проклято самой судьбой? Не может быть…не может быть, чтобы свобода была настолько горька на вкус.
Он снова оглядел всех пленников – глядящую перед собой невидящими глазами Алису, Гвендаля, совершенно раздавленную Соню, с головой погрузившегося в свое горе Малиса и, наконец, единственного, чьего мнения они так и не узнали – метавшегося в забытьи Моргана, и принял решение.
- Уходим отсюда – быстро! Гвендаль, Малис – помогите мне поднять его. Соня - крылатая на твоем попечении, позаботься о ней.
- Но… - молодой оборотень, казалось, испугался, что его молчание было расценено Сигмуром как согласие.
- Не мне судить тебя, Гвендаль. И не сейчас. Уходим…
Втроем мужчины сумели поднять бесчувственного Моргана и понесли к потайному ходу. За ними следовала Соня с покорно обмякшей в ее руках Алисой. Крылатая по-прежнему никак не реагировала на происходящее, и вампиршу не оставляла мысль о том, что вылечить ее душевную рану будет гораздо труднее, чем просто справиться с ожогами.
Отверстие в стене, которого так и не увидели Клер и Хапун, было похоже на дупло, и в высоту составляло едва ли воловину роста обычного взрослого человека. Некоторое время беглецам пришлось ползти на карачках, а тело Моргана они и вовсе волочили по дну таинственного желоба на плаще. Наконец, самая тяжелая часть пути была пройдена, и начался крутой спуск, по которому уже можно было идти прямо, но из-за резкого уклона ноги так и норовили перейти на бег. Они миновали несколько мелких продовольственных складов, когда дорогу им неожиданно преградил обвал. Сигмур недоуменно покачал головой.
- Не иначе как снова наш таинственный враг. Когда я шел, этот путь был свободен… что ж, придется подниматься на поверхность.
- Там может быть ловушка… - вместе с надеждой на спасение Моргана к Малису вернулось его чутье Охотника.
- Может, - пожал плечами оборотень. – Но у нас все равно нет выбора.
Пройдя некоторое время по собственным следам, Сигмур остановился перед хранилищем и коротко кивнул Гвендалю. Юноша достал висевшую у него на шее отмычку в виде многолучевой звезды, поковырялся некоторое время с замком и толкнул обитую железом дверь. Не глядя по сторонам, они миновали уставленную бочонками и мешками темную комнатушку, у дальней стены которой обнаружилась лестница наверх. Сигмур схватил за рукав порывавшуюся пойти первой Соню, поднялся и аккуратно, без единого скрипа приотворил крышку люка. Увиденное, судя по всему, его удовлетворило, потому что он подтянулся на руках и проник наверх. После этого оборотень помог юношам поднять Моргана, переносившего все неудобства транспортировки без единого стона, дождался, пока все выберутся, и закрыл люк. Из кухни на постоялом дворе, где они оказались, выбраться не составляло большого труда.
На Лакримар успела спуститься ночь. Темное небо, щедро усыпанное звездами, и прохладный осенний воздух слегка отрезвили друзей. До ближайшего входа в Подземелье надо было пройти пару улочек, поэтому ускорили шаг, одновременно жадно вдыхая явившийся им в виде легкого ночного ветерка аромат свободы. Соне даже начало казаться, что все может кончиться не так уж плохо, особенно когда поправятся раненые.
У порога цветочной лавки на улице Терпких Ароматов, в последнем усилии схватившись за покосившийся засов, лежал человек. Если бы не неестественная поза с раскинутыми в стороны и явно вывихнутыми руками, его можно было бы принять за обычного пьянчугу, на которого еще не успел наткнуться Ночной дозор Воинов. Сигмур склонился над лежащим и резким движением перевернул на спину. Однако немедленно вскочил и в ужасе отступил на шаг, что-то шепча про себя. Остальным ничего не оставалось, кроме как подойти ближе. Закатившиеся глаза, искаженный криком рот и пятна крови давали вполне ясную картину гибели несчастного. Но не это ужаснуло Сигмура. Из щеки убитого торчала ветка странного растения, с двумя тоненькими листочками, усыпанная шипами и с единственной ярко кранной ягодой на конце.
- Ветка лобоса… - прошептал с горечью Гвендаль.
- Это Марсий и его люди, - Сигмур опустил голову и глубже надвинул капюшон на глаза. – Они начали восстание. Они пролили первую кровь.

[Gathering >>>]

Урра! Новая глава! Как события то динамично развиваются!Ух, прям дух захватывает.
се прекрасно, только показался смазанным момент, когда члены сабрания увидели "шпионов". После приказа Клер как-то не очень понятно что было. Нет, ну может это я так читаю, но... пересмори, пжалста
Удачи и спасибо большое

[sinobi >>>]

волшебница инстинктивно отпрянула в сторону, одновременно выстраивая защитную стену.

Почему-то хочется воспринять буквально. Кирпичи, шпаклевка... =)
Кроме того, дальше получается повтор: "защитную"-"защитила", а в следующем предложении появляется и еще одна "стена".

не слышал только ленивый.

Не слишком удачное применение, думаю. Слух не требует особого физического напряга. Чтобы не услышать вовсе не обязательно лениться...

все резко на этот тихий голос обернулись.

Ох, не нравится мне порядок слов...

На груди Мага-Охотника зияла огромная, отвратительная рана
...
Морган, в отличие от крылатой, все еще балансировал на грани жизни и смерти.
...
- Морган умрет в течение ближайших трех часов, если ему не оказать профессиональную помощь

Вот это живучка . Завидно!

Втроем мужчины сумели поднять бесчувственного Моргана и понесли к потайному ходу.

Не связываются у меня "поднять ... и понесли". Добавь "его" во вторую часть.

– Неужели наше дело проклято самой судьбой? Не может быть…не может быть, чтобы свобода была настолько горька на вкус.

Это было здорово! Нужные формулировки в нужный момент.))

и в высоту составляло едва ли воловину роста обычного взрослого человека.

Половину))

что-то шепча про себя

Либо шепча, либо про себя. Либо я не так поняла.

Напряжение растет... )))

Сообщение отредактировал sinobi - 29-11-2006, 23:51

[Kyona d'ril Chath >>>]

Приветик пасибки за продолжение. Но я тоже немного покритикую, лана?

Глава 4:

Морган понимал, что сейчас произойдет. Но внезапное ощущение опасности оказалось настолько сильным, что едва не свалило его с ног. Охотник мгновенно осознал, что у него нет ни секунды на то, чтобы вычислять, кому именно предназначается удар. За его спиной Ариман закончил читать заклинание. Алиса положила руку на рычаг, открывавший потайную дверь в стене, но в этот момент струя горячего воздуха ворвалась в помещение, и Морган рванулся вперед. Он бросился изо всех сил, прекрасно понимая, что не успевает. Не успевает прикрыть от удара эту молодую, полную желания жить и любить крылатую девушку.

Как я поняла из этого отрывка - удар шел со спины Алисы? Тогда не совсем понятно, почему у нее пострадали только руки и лицо, а крылья остались целы. Особенно, учитывая, что они у нее кожистые, а не защищенные перьями.
Как я понимаю, есть два варианта произошедшего:
либо она успела повернуться и поэтому у нее обожжены именно лицо и руки. Но тогда, отброшенная ударом, она лежала бы на спине (в крайнем случае на боку, если она повернулась не полностью, но в этом случае опять же были бы хоть немного обожжены крылья);
либо, если она обернуться не успела, Морган, которого протащило бы по ней ударной волной, переломал бы ей крылья.
Вообще, в любом случае, странно, что крылья у нее никак не пострадали. Слишком уж "чудесно" получается.

Так же определенные вопросы вызывает и рана на груди?? Моргана. А если он бросился на струю воздуха, как на амбразуру, принимая удар на себя, неясно почему у него не обожжены хотя бы руки и лицо.

В лицо Клер ударила волна раскаленного воздуха,

Раскаленного? Тогда почему ее не обожгло? Как быстро не уворачивайся, все равно зацепит.. хотя бы глаза опалило бы.

беспомощно переводили взгляды с Алисы на распростертого у самой стены Моргана.

Как я поняла, возведенная Клер стена была вполне себе материальна? Раз проем образовался? То есть - сила удара была нехилая. Ничего удивительного, что Моргана унесло дальше, чем Алису. По идее, все правильно, при такой силе удара, принятого большей частью на себя.
Но при этом он должен был как минимум сбить девушку с ног, а дальше - см. чуть выше

золотистые волосы девушки разметались по каменному полу, крылья поникли и беспомощно свисали со спины. Судя по ее наливавшимся краснотой рукам, крылатая была серьезно обожжена.

Эффектно, конечно, но от раскаленного воздуха, способного вызвать серьезные ожоги, волосы скручиваются. Если не ошибаюсь, конечно. А если воздух не настолько горячий, то откуда "серьезные ожоги"? Кстати, покраснение - это вроди ожог первой степени?

На груди Мага-Охотника зияла огромная, отвратительная рана: обугленная плоть и стекавшая по одежде кровь

Котен, тут немного не соглашусь в описании.
Во-первых - страшная, ужасная, кошмарная, чудовищная (в этом случае можно даже опустить слово огромная)! В крайнем случае, можно просто оставить огромная. Но отвратительная ну совершенно не катит. Это уже больше к чему-то разлагающемуся либо покрытому слизью относится.
Во-вторых - зияла. Зияющая рана предполагает собой "вскрытие" (в данном случае грудной клетки) - то есть проникающее ранение. Если это так, то описание должно быть более полным.
Вот только при ударе раскаленным воздухом вряд ли рана будет зияющей. Это как удар чем-то достаточно плоским. Кости переломать вполне реально, но вот зиять рана вряд ли будет.
А если ему попало чем-то вроде раскаленного "кулака", то вряд ли бы он вообще остался жив.
Опять же, не совсем ясно, если плоть обуглилась, то откуда кровь и почему не обожжено остальное тело. Хотя бы, незащищенное одеждой?

Не в лучшем состоянии были и ее руки. Теперь, когда Соня аккуратно обернула их собственной верхней рубашкой,

Мрррр? Верхней?! Вообще-то, верхняя одежда делалась из достаточно грубой ткани. Может, все-таки, нижней?

Морган, в отличие от крылатой, все еще балансировал на грани жизни и смерти.

Здесь все еще лишнее. Вполне можно убрать.

Добавлено:

Клер и Хапун, спустившись вниз ровно на пятьсот ступеней, оказались в полукруглой комнатушке как раз над камерой своих противников. Торговец галантным жестом предложил своей спутнице первой приблизиться к смотровому окошку, при этом внимательно следя за выражением ее лица – волшебница нехотя приняла его любезность и склонилась над узким овалом, прозрачным только в одну сторону. Заметить смотровое окошко изнутри камеры не представлялось возможным.

Как я понимаю, судя по описанию, окошко в потолке расположено? Тогда вот это довольно маловероятно:

Тем временем обзор ему заслонила высокая фигура в темном плаще.
...
- Вот пройдохи – сделали лаз под самым отверстием.

- Морган знает, но… - Малис отвернулся, не в силах продолжать. – Как ты попал сюда?

Если честно, довольно неуместный вопрос. Если только он уж очень расстроен. Но и то вряд ли..

- У нее обожжены руки, - коротко пояснил Гвендаль. – Ей необходимы компрессы и покой.

А лицо как же?

- Морган умрет в течение ближайших трех часов, если ему не оказать профессиональную помощь, – ровным, бесцветным голосом произнес юноша. - Какого ответа ты ждешь от меня, друг?

Откуда такая точность? Может, просто в течение ближайших часов?

Втроем мужчины сумели поднять бесчувственного Моргана и понесли к потайному ходу. За ними следовала Соня с покорно обмякшей в ее руках Алисой. Крылатая по-прежнему никак не реагировала на происходящее, и вампиршу не оставляла мысль о том, что вылечить ее душевную рану будет гораздо труднее, чем просто справиться с ожогами.
Отверстие в стене, которого так и не увидели Клер и Хапун, было похоже на дупло, и в высоту составляло едва ли воловину роста обычного взрослого человека. Некоторое время беглецам пришлось ползти на карачках, а тело Моргана они и вовсе волочили по дну таинственного желоба на плаще.

Во-первых, не совсем понятно, почему втроем? Если на плаще, что логично предположить, то достаточно двоих. Тем более, что они все трое отнюдь не слабаки.
Во-вторых, неясно, как в этом случае транспортировалась Алиса, учитывая серьезно обожженные руки и крылья, которые будут "шоркать" по потолку тоннеля?

Увиденное, судя по всему, его удовлетворило, потому что он подтянулся на руках и проник наверх. После этого оборотень помог юношам поднять Моргана, переносившего все неудобства транспортировки без единого стона, дождался, пока все выберутся, и закрыл люк.

Стоит как-то перефразировать.
Либо он окончательно впал в беспамятство (а, скорее, уже в кому) и потому перестал даже стонать, либо наоборот - пришел в себя и стойко переносит транспортировку.

У порога цветочной лавки на улице Терпких Ароматов, в последнем усилии схватившись за покосившийся засов, лежал человек. Если бы не неестественная поза с раскинутыми в стороны и явно вывихнутыми руками, его можно было бы принять за обычного пьянчугу, на которого еще не успел наткнуться Ночной дозор Воинов.

Честно скажу - с трудом могу представить его позу. Если только засов был расположен у самой земли? Либо - висел, а на засове руку судорогой свело.
И не совсем ясно, как можно что-то делать вывихнутой рукой..
---------------------------

Воть. Пришло, называетсо соррь. *надеюсь, остальные твои поклонники мну ногами не запинают*
А в целом - хотю еще. Муррк тебе, родная. Удачи и вдохновения. И поменьше таких, как я "наследителей"

[Горация >>>]

Как я и предполагала, глава такая же чудесная, как и все предыдущие. И очень эмоциональная... Главные герои показываются с какой-то другой стороны... неожиданной даже.
В общем, по-прежнему мой полный респект и обязательные тапочки!

Вольно или невольно, таким образом она защитила от удара остальных Глав Гильдий.

На счет "вольно-невольно" у меня какие-то сомнения.

Часть стены рухнула под напором дьявольских чар, и в проеме колдунья со смесью ужаса и изумления увидела всех тех, чьи образы не давали ей покоя столько времени.

Мне кажется, что нужно добавить слово "образовавшемся" (проеме).

Судя по ее наливавшимся краснотой рукам

Не могу сказать конкретно, что мне здесь не понравилось... Как-то в целом не очень получилось.

Хапун с неким подобием интереса наблюдал за тем, как на лице верховной колдуньи эмоции сменяли одна другую, а женщина продолжала стоять, слишком ошеломленная происходящим для мгновенных и решительных действий.

Не нравится "сменяли одна другую" - как-то костноязычно немного.
Во второй части предложения, мне кажется, нужно добавить глагол между "происходящим для мгновенных ", относящийся к слову "действий".

все резко на этот тихий голос обернулись.

мне кажется, слова нужно переставить местами (все резко обернулись на этот тихий голос).

прозрачным только в одну сторону

Не "с одной стороны"?

это все!

[Клер >>>]

Глава шестая
Гильдия Воинов
Ариман задумчиво цокал языком, присматривая со своего наблюдательного пункта – ветки столетнего дуба – за возбужденной толпой, собранной Марсием. Большая часть повстанцев едва перевалила за двадцатилетний рубеж, в их громких голосах Темный уловил страх, перемешанный с упоением первой кровью. Самозваный главарь и сам чувствовал себя не слишком уверенно – он переминался с ноги на ногу и держал в руках длинных, плохо заточенный кинжал, рукоять которого, Ариман мог в этом поклясться, была уже вся мокрая от выступившего на ладонях пота. Посланец Тьмы с каждым мигом все более убеждался в том, что надеяться на этот едва насчитывавший человек тридцать отряд абсолютно бессмысленно, но для исполнения его замыслов они были идеальным орудием.
Сейчас все повстанцы, толпясь в узкой пещере на окраине города, ждали только одного человека, но их надеждам не суждено было сбыться. Вместо Гвендаля или хотя бы Сигмура в загородившей вход тени Марсий узнал Октавия, сопровождаемого закутанной в плащ фигурой. Медленно разгорался рассвет, который показался Ариману как никогда кровавым. Что ж, размышлял посланник, все лучше, чем, если бы рассвет не наступил вовсе.
Октавий начал говорить еще с порога, не заходя внутрь пещеры. Ариман, еле вслушиваясь в его речь, пытался понять, кого же он привел с собой, но не мог. Однако было совершенно ясно, что к оборотням этот высокий мужчина, под плащом которого без труда угадывались доспехи и длинный клинок, не имеет никакого отношения.
- Марсий, большего вреда нашему братству ты и твои люди не могли бы причинить при всем желании! Неужели ты думаешь, что Хапун оставит убийство торговца, пусть даже самого мелкого, без внимания?! Может быть, уже через час по вашему следу будут пущено достаточно Воинов, чтобы взять вас как котят! А если Клер по доброте душевной выделит им в помощь пару боевых Магов…
- Ты пытаешься запугать нас? – слишком длинная речь Октавия только рассердила юношу. – Ничего не выйдет! Мы не боимся Воинов, и тем более Магов, ясно тебе?
- Несмышленыши… - покачал головой старый оборотень. – Восстания подобные вашему только захлебываются в собственной крови, не принося результатов. Вы сами не знаете, чего хотите, но нападаете тридцать человек на одного и радуетесь его мучительной смерти.
- Мы знаем, чего хотим, - резкие слова заставили Марсия покраснеть, но не отступить. – Мы хотим свободы для всех нас. Мы хотим жить при солнце, а не гнить в Подземельях. Мы хотим выбирать себе профессию по душе, жениться по любви и не хотим, чтобы об нас вытирали ноги. Если же тебя все это устраивает – иди и ползай на коленях перед Хапуном и Клер. А мы выбираем свободу!
- Вы выбираете смерть, - тихим, но удивительно чистым голосом сказал спутник Октавия.
- А ты кто такой? Ты ведь не из наших… - Марсий приблизился вплотную к незнакомцу и заглянул к нему под капюшон, после чего резко отступил на шаг и закричал. – Нас предали!!! Надо уходить!
- Вас пытались спасти… - мужчина отодвинулся, освобождая проход, и потянул Октавия за рукав. – Если в самое ближайшее время у этих детей не появится настоящего вождя, они все погибнут. Я должен увидеть Гвендаля.
- Вряд ли он тебя послушает, - Октавий молча наблюдал за тем, как растворились в утреннем сумраке тени восставших.
- Он уже не может оставаться в стороне. Но если окажется, что он трус…что ж, я поговорю с Сигмуром, хотя его методы мне никогда не нравились. Идем, пока не поздно, уважаемый Октавий. Рассвет близок!
Ариман дождался, пока пара отошла на достаточно большое расстояние, и последовал за ними. Гвендаля он и сам желал увидеть, а еще больше – крылатую девушку, которой чудом удалось выжить прошлым утром. Ариман не испытывал большого разочарования от неудачи – в его атаке было столько же физической энергии, сколько и ментальной, от удара которой Алиса должна была оправиться еще нескоро. Темному даже начало казаться, что он и не планировал убивать ее – только нейтрализовать, но это была ложь. Ариман чувствовал витавшую в воздухе неискренность, но никак не мог понять, что причиной ее был он сам.
* * *
Его мучила жажда. Она мучила его даже сейчас, в бессознательном полубреду, когда он метался, сминая простыни, от одного края кровати к другому, уже не чувствуя боли, но не имя сил разорвать путы кошмара. Перед глазами стояло лицо Клер – Морган пытался прогнать наваждение, он плевался, размахивал руками, кричал – но лицо не исчезало. Его окружала стена огня и крови, которые перетекали одна в другую, лизали своими алыми языками нежнейшую кожу, заставляя ее покрываться багровым румянцем. Морган чувствовал себя в ловушке. Охотник внутри него умер или заблудился среди разодранных осколков души, а Маг, наоборот, восстал ото сна и требовал энергии. Морган не мог противостоять ему, надеясь, что хоть это избавит его от проклятого видения. Однако сил у него не было, и он продолжал метаться и стонать, пугая всех, кто был вокруг, ища выход, которого не существовало. Она всегда была с ним. Прекрасная, убийственно прекрасная и столь же жестокая. Как же он ненавидел ее! Ненавидел этот холодный, мелодичный голос, снова и снова повторявший одно и то же: «Не стой на моем пути, Охотник! Мне нужна только я и никто больше. Я – правительница этого города!». Она угрожала ему. И угроза слетала с этих нежно-розовых губ столь же легко, как и слова любви за миг до этого. Первый год ему снилось, что он обнимает ее и всаживает ей в грудь нож по самую рукоять. Но это были лишь видения – Глава Гильдии Магов уже никогда не подпустила бы его к себе так близко. Никогда…
* * *
Ариман не любил узкие пространства, поэтому спуск в колодец не доставил ему приятных ощущений. Бесшумно следуя за Октавием и его провожатым, он не обращал никакого внимания на слизней и тяжелый воздух Подземелий, с трудом сдерживая шаг, чтобы не обогнать их. Темный знал, куда они направляются, но собственная торопливость изрядно удивила его. Кого из своих врагов я так хочу увидеть, задался он вопросом и очень быстро нашел ответ. Конечно, крылатую. Но почему? Ариман растерянно перебирал все подробности их единственной встречи, не находя объяснения своему стремлению. Алиса мало чем могла удивить его – он прекрасно помнил как выглядят крылатые, знал, как легко им дается магия и видел отблеск драконьего огня в ее глазах. И все-таки сейчас посланец спешил именно к ней – к той, которую чуть не убил совсем недавно. Почему? Ариман не знал. Оставалось надеяться, что ответ придет к нему в самое ближайшее время.
Они шли тем самым путем, по которому Гвендаль когда-то вел Соню и Алису, надеясь привести их к хранилищу под Госпиталем, но из-за нападения крысозмея едва не погибший на кладбище Безликих. Конечно, Октавий свернул на развилке в нужный коридор, но Ариман и без него нашел бы дорогу. В Подземельях он чувствовал себя едва ли не комфортнее, чем на поверхности, посему потрудился досконально изучить их план. Посланца смущала неточность карт, которые, едва минуя границы города, начинали безбожно плутать и не сходились одна с другой. Ариман не верил в то, что за Лакримаром коридоры обрываются. Часть могла оказаться засыпанной, но Безликие строили Подземелье не для оборотней – и отнюдь не на случай мира.
Через хранилище они без труда попали в сам Госпиталь. Ариман вспомнил, как здание выглядит снаружи – двухэтажная каменная клетка, по прихоти неведомого строителя окруженная колоннадой и крытой галереей, где летом прогуливались выздоравливавшие пациенты. В маленьком, изрядно запущенном садике росло несколько молодых яблонь, и цвели левкои, особенно ярко выделявшиеся на фоне буйно разросшихся сорняков. Темный знал, что теплица Госпиталя находится за территорией города, ниже по течению Лурлина, и охраняется она не хуже, чем дом старины Хапуна. Лекари выращивали самые разные травы, и не все из них были полезными для здоровья.
Внутри Госпиталь вполне отвечал своему назначению – он был весь пронизан широкими коридорами, по обе стороны которых тянулись совершенно одинаковые двери с нарисованным в центре цветком лотоса – символом врачевателей. Большей частью лекари не имели семьи и жили здесь же, на первом этаже здания, отдавая своему делу все свободное время и силы. Попав из Подземелья в лабораторию, Ариман невольно оглядел тянувшиеся во всю стену полки, уставленные флаконами, колбами и графинами и поморщился. Судя по всему, Госпиталь так и останется на периферии его планов… уж слишком примитивно использовали целители огромное наследие, оставленное Безликими. Им тут впору молиться Аурелике о ниспослании знаний, презрительно хмыкнул посланец и последовал далее, стараясь не терять из вида Октавия.
Советник и его таинственный спутник миновали центральный коридор, весь уставленный скамьями для посетителей, и поднялись на самый верх. Ариман, внутренне сжавшись от предвкушения скорого достижения цели, осторожно переступал по металлическим ступеням узенькой приставной лестницы, при этом спина его слилась со стеной, стала с ней одним целом, и в это мгновение его настиг удар. Почуяв живую плоть, камень радостно ринулся ей навстречу, насильно вливая в холодные жилы все накопленное им за века богатство. Ариману показалось, что сейчас его голова разлетится на кусочки от множества голосов, внезапно пронзивших ее. Он слышал громкие крики тех, кого оперировали без обезболивающего, стоны рожениц, плач умирающих детей, тихое безмолвие покорившихся неизбежному стариков. Они все словно стали частью его, были в нем, раздирая его изнутри, чего-то требуя, умоляя, угрожая и проклиная одновременно. Темный не был готов к подобной атаке - он с еле слышным стоном сполз по стене вниз и крепко зажмурил глаза, из которых почти сразу же потекли слезы. Человеческие страдания были чужды его природе, недоступны по определению, а теперь все они сосредоточились в нем одном, сконцентрировались в его сознании, не находя выхода. Ариман яростно замотал головой, стараясь освободиться от наваждения, но боль стала лишь сильнее, заставляя его стискивать зубы и корчиться в темноте. Время и пространство перестали существовать для него, и посланец Тьмы погрузился в безбрежный океан нечеловеческого страдания, испив всю его чашу одним глотком.
* * *
Жажда медленно отступала, но забытье не спешило отпускать его из своих цепких объятий. Морган водил глазами по сторонам, силясь определить свое положение… в лицо ему полыхнул огонь. Такой яркий, такой пронзительный, что Охотник взвыл от жуткой рези в глазах. В центре этой ослепительной сферы ему почудилась высокая темная фигура с распростертыми объятиями, силящаяся затянуть в них весь мир. И чем шире раскрывались похожие на два черных крыла руки, тем сильнее страх заполнял сердце господина Никто, покрывая его ледяной коркой. Тьма была кругом, готовая поглотить все и вся, и ничто не могло остановить ее. Морган силился прочесть заклинание и установить защитный купол, но, сколько он не открывал рот, слова отказывались вылетать наружу, застревая в горле. Скоро он уже захлебывался ими, а темнота все ширилась, прорастая могучими корнями сквозь все живое и убивая его. И вдруг тоненький лучик света пробился сквозь тучи, и имя этому лучику было – Алиса. Сквозь серебряные крылья, слабо трепетавшие на призрачном ветру, не мог пройти ни один столп тьмы, а фиал на груди девушки сиял спокойным светом доброты. Охотник хотел опуститься на колени, но не ощущал собственного тела, поэтому просто смотрел на нее, не моргая, пока тоненькая фигурка все увеличивалась, отвоевывая у Тьмы все больше и больше чистого пространства. Морган старался рассмотреть еще кого-либо радом с ней, но крылатая была в полном одиночестве. В этот момент пространство прорезал дикий, пронзительный крик, и так мало было в нем от хорошо известного Охотнику мелодичного и чарующего голоса, что волосы встали у него дыбом, и наступила тишина…
* * *
Аримана вызвали из небытия приглушенные голоса на самом верху лестницы. Темный отполз от стенки, кое-как спустился вниз и забился в удачно подвернувшийся угол. Голоса стали чуть громче, но самое главное, конечно, он уже пропустил.
- Мне жаль, Гвендаль, что ты не меняешь своего решения. Я прекрасно понимаю твое нежелание воевать и вести собственный народ на смерть, но сейчас вопрос стоит иначе – либо они пойдут за тобой, имея хоть небольшую надежду на успех, либо они погибнут во тьме отчаяния, проклиная и тебя, и твою подругу, и даже ее деда, ляпнувшего свое пророчество, – голос принадлежал загадочному спутнику Октавия.
- Брат наш…. – Октавий уже не апеллировал к собственному авторитету советника, признавая Гвендаля если не равным, то вполне достойным такого обращения. – Настают мрачные времена, когда победа будет на стороне не тех, кто сильнее, а тех, кто сплоченнее. И коли уж таким символом объединения выпало быть тебе… я понимаю, ты не просил об этом, но все же…
- Оставьте, Октавий, - голос Гвендаля показался Ариману совершенно разбитым и безумно усталым. – Вы же знаете, что не сможете переубедить меня. Сейчас мне надо вернуться к раненым…
- Где Сигмур?
- Он помог нам добраться сюда и ушел, - это была Соня; Посланцу очень хотелось выглянуть из укрытия и взглянуть на нее, но боль и осторожность не позволяли. – Может быть, Марсий его послушает?
- Сигмуру еще меньше вашего хочется командовать оравой мальчишек, - Октавий начал спускаться вниз. – Не думаю, что все закончится так просто. Хапун потребует от Воинов доставить ему убийц и Бретт не посмеет отказать, тем более, что просьба более чем обоснованная. Хорошо, что у нас есть союзник среди его Гильдии, но остановить охоту не под силу даже ему. Да поможет нам всем небо…
Ариман задержал дыхание, когда Октавий со своим спутником прошли буквально в полуметре от его разбитого страданиями тела. Значит, этот таинственный мужчина – Воин. Темному потребовалась доля мгновения, чтобы догадаться, кто он. Еще несколько часов назад появление нового сильного противника только укрепило бы его уверенность в победе, но сейчас, пережив буквально нечеловеческую боль, он принял это спокойно, а может быть, даже с грустью. Вот только Ариман точно не знал, что это такое - грусть…
Он подождал пару минут и поднялся по лестнице. Дверь в помещение была заперта, но посланец умел слушать то, что не было предназначено для чужих ушей. Ему было трудно представить внутреннюю обстановку комнаты, но приняв в расчет форму здания и высоту, Ариман предположил, что она не так уже велика, и вряд ли вмещает в себя больше чем пару кроватей, шкаф и стол. На этот раз он поостерегся приникать к стене вплотную, зная, чем может закончиться для него соприкосновение с магической сущностью Госпиталя. Ариману стало интересно, чувствует ли то же самое крылатая – единственная из всех его противников, кто действительно носил в себе частицу древнего волшебства. Темный настроился, присел на корточки и расположил ладонь на уровне щели между полом и дверью – читать воздух было намного тяжелее, чем слышать сквозь стену, но иного выбора ему не оставило само здание. Тот, кто строил Госпиталь, был более чем сведущ в тайном знании Безликих.
- …Соня, я не встану во главе восстания!! – Гвендаль утратил остатки своего неизменного спокойствия и сорвался на крик. – Ты можешь называть меня трусом сколько тебе угодно – я не поведу этих детей на смерть!!
- Ты сейчас разбудишь раненого… - голос лекаря-оборотня, Клепа, был шепелявым и одновременно очень твердым.
- Гвендаль, тогда они просто умрут без тебя… ты же слышал… рейды Воинов начнутся уже сегодня, - Сонин менторский тон совершенно не подходил к моменту, по мнению Аримана. - И ты окажешься не просто трусом – ты станешь предателем своего народа. Да, в этом виновато и пророчество моего деда, но не стоит сваливать всю вину с живой головы на мертвую. Ведь…Гвендаль, ведь ты не один…у тебя есть мы… есть…
Дослушивать Ариман не стал. Судя по всему, одной встречи с Евой оказалось недостаточно, и в груди ревнивой и гордой вампирши все-таки возобладало сострадание к любимому. Что ж, это не самый большой проигрыш, но на начальном этапе не стоит отдавать и самой мелкой взятки. Темный поспешил вернуться на улицы Лакримара, чтобы своими глазами увидеть, как Бретт организует поиски и захват мятежных оборотней.
* * *
Лицо, плывшее над ним в тумане, было охотнику незнакомо. От его обладателя исходил едва ощутимый звериный запах, похожий на волчий, но черты все-таки напоминали человеческие… «перевертыш» - вспомнилось Моргану другое название оборотней. Значит, он у оборотней…? Язык распух и отказывался повиноваться мозгу. Все, то он смог выжать из собственного тела, это несколько движений онемевшими пальцами… простыня показалась ему холодной и жесткой, хотя никогда до этого Мага-Охотника не смущали такие мелочи. Он выжил… от этой мысли господин Никто не чувствовал радости. Он не видел впереди будущего ни для себя, ни для своих друзей. Да, он расскажет им о Темном, которого выслеживал до здания Пяти ветров, но один Посланец Тьмы – это не беда. Его можно уничтожить, и в любом случае он, Морган, будет обязан это сделать. Но скоро придет то, с чем не в силах справиться ни Алиса, ни ее дракон Арагил, ни кто бы ни было из живущих – сама Тьма. Безликие ушли навсегда и теперь, когда можно не опасаться старинных врагов, они придут за тем, что считают своим по праву силы – за эти миром и всеми, кто населяет его. И Тьма получит все…
* * *
Ариман успел позабыть о том, как грозна и почитаема в Лакримаре гильдия Воинов. Теперь же, глядя, как полуденное солнце играет на легких кольчугах стоявшей стройными рядами сотни молодых парней и девушек, он невольно начал просчитывать в уме возможные комбинации для использования этой силы в своих целях. Бретт слишком юн, чтобы применять иллюзию уважения, как в случае с Хапуном, – его можно и нужно целиком подчинить воле Темного, чтобы самые жестокие и с виду бессмысленные приказы не вызывали даже тени вопросов. Бретт должен был стать его орудием, безмолвным и беспрекословным.
Пока же Посланцу оставалось только смотреть, как Воины, коротко отсалютовав своему молодому Главе, накинули на плечи красные плащи, подбитые изнутри темно-коричневым мехом, наполовину обнажили подвешенные к поясу длинные мечи, и один слитным толчком вогнали их обратно в ножны. Они были довольно юны… Ариман отметил, что в состав поисково-карательного отряда не вошло ни одного Воина-старожила. Загорелые после жаркого лета лица не выражали ничего кроме нетерпения – всей сотне хотелось поскорее приступить к делу, тем более что они явно не представляли себе, какие кровавым оно может стать. Их приказ звучал как «отыскать и взять в плен», вряд ли Бретт сказал им, что хотя беглые оборотни еще совсем зелены по меркам города, но неопытными желторотиками их назвать никак нельзя. В них слишком много от волков – они будут драться за свою свободу не на жизнь, а на смерть, и если хотя бы половина из отряда Марсия однажды ходила на дело с Сигмуром, то противниками они могут оказаться серьезными. Темный сказал сам себе, что восстание не может закончиться сегодня – наверняка, и Хапун примет для этого надлежащие меры.
По короткому приказу Бретта отряд разделился на десятки и быстро растворился в полуденном мареве. Посланец заметил, что каждого Воина помимо традиционного меча и короткого кинжала снабдили железным нарукавником с пятью дротиками, и при этом не разрешили взять с собой щиты – видимо, чтобы выиграть в скорости. Мечи у Воинов обычно были именными и передавались по старшинству, и хотя лишь два из них были сделаны из эльфийской стали, вступающая в братство молодежь поистине гордилась оружием. Ариман обратил внимание, что Бретт в течение своего краткого обращения не отпускал рукояти Кальгиля – «глубокого льда», пожалуй, самого известного меча в Лакримаре и его окрестностях. Посланец невольно вздрогнул при мысли о том, как близко сегодня был от него брат-близнец Кальгиля – Верлиль, «жаркое пламя». Кто знает, быть может, однажды ему придется скрестить с одним из них свой собственный клинок – от этой идеи настроение Аримана приподнялось само собой.
Тем временем отряды Воинов распались по всему городу, осматривая заранее обозначенные квадраты. Ариман, перемещаясь с места на место, проверял, насколько Бретту известны возможные убежища отступников – улица Закрытых Сердец, переулок Хмельной Браги, переулок Сверкающих Кинжалов, улица Темных Обетов… он видел красные плащи повсюду, скоро они стали казаться ему призраками этого древнего и полного невыплаканных слез города. Рана, нанесенная Ариману госпиталем, оказалась сильнее всего, испытанного им ранее. Чужая боль перекатывалась комом в его горле, подступала к глазам реками слез, терзала внутренности адским пламенем. И одновременно с этим Темный не мог окончательно отрешиться от нее – сила воли раз за разом сдавалась, позволяя ему вызвать в памяти те ощущения, упиться ими на краткий миг и снова безмолвно застонать, когда судорога пробегала по всему телу.
* * *
Возвращение в мир живых оказалось отнюдь не таким радостным, каким это обычно представлялось в легендах. Моргану стоило неимоверного труда разлепить обожженные веки, полностью лишившиеся ресниц, и обвести мутным взглядом помещение. Память также не спешила приходить ему на помощь. Лишь с третьей попытки он признал в молодом полнощеком юноше лекаря-оборотня Клепа и понял, почему остался в живых. Где-то совсем рядом ощущалось присутствие верного Малиса, голоса Гвендаля и Сони, как всегда спорящих, порадовали его, но Алиса…Морган был уверен, что и она где-то рядом, в этой узкой комнатушке, но не чувствовал ее – та радость, та доброта, тот свет, по которым можно было безошибочно угадать златоволосую девушку, исчезли. Моргана прошиб холодный пот при мысли, что его безрассудный порыв оказался напрасным – неужели сила удара была настолько сильна, что прошила его насквозь… да нет, он давно был бы мертв. Значит, ее ранило что-то еще…что-то, не сумевшее затронуть его исстрадавшуюся и высохшую душу, но поразившее Повелительницу Драконов в самое сердце. Маг-Охотник собрал в кулак все силы, что у него были, и медленно сел в постели.
* * *
Ариман знал, что рано или поздно он обнаружит себя. Темный испытал что-то сходное с удовлетворением, когда увидел закутанную в плащ фигуру, которая преградила дорогу очередной десятке Воинов на пересечении переулка Славы и Чести и улицы Терпких Ароматов. Мужчина чуть приоткрыл капюшон, дождался короткого салюта от юношей и отрывисто скомандовал:
- Здесь все проверено мной лично. Продолжайте обход!
- Так точно, Паладин! – Воины беспрекословно развернулись и исчезли.
Ариман смотрел, как Аваллах, Паладин Гильдии Воинов, второй человек после Бретта и сегодняшний спутник Октавия некоторое время сжимал рукоять Верлиля, словно ища поддержки у инкрустированных в металл рубинов, и поспешил в сторону Госпиталя. Теперь Темный знал, где скрываются беглые оборотни.

[Gathering >>>]

Темный не мог окончательно отрешиться от нее – сила воли раз за разом сдавалась, позволяя ему вызвать в памяти те ощущения, упиться ими на краткий миг и снова безмолвно застонать, когда судорога пробегала по всему телу.

Какой же милый мазхист, этот Ариман. Кстати, возникает ассоцияция с темным богом у зороастрийцев (или светлым, я уж не помню)толко его Ахриман звали
Динамичная глава, и действительно, очнь объемная. Пара очепяток спотыкнула, но это все мелочи. Так без особых придирок.
Спсибо за удовольствие

Сообщение отредактировал Gathering - 25-12-2006, 23:13

[Frelasien >>>]

Ну так значит вот как все оборачивается... Первые крылья читались как детская сказка, написанная для взрослых. Вторую часть сказкой уже не назвать... А все равно читается. Все равно интересно. Давай-ка соберись и сделай, пусть будет продолжение и окончание, и вопросы, и споры, и, может быть, третья часть.

[Клер >>>]

Ну я очень надеюсь и на вопросы, и на споры, и главное - НА ОТЗЫВЫ!!:)

Глава 7

Перед ее глазами все еще стояло лицо Симона-Помело, когда он давал свое поручение. Девушка старалась не увеличивать шаг, хотя желание увидеть Алису становилось тем сильнее, чем ближе она подходила к Госпиталю. Симон велел вести себя естественно, но ей уже трижды встретились отряды рыщущих по городу Воинов, и поневоле девушка все время оборачивалась, проверяя, не следует ли кто-нибудь за ней самой. Лишь на мгновение задержалась она напротив огромного медного щита, прибитого над какой-то лавкой – и собственный затравленный взгляд заставил ее содрогнуться. Темные, коротко остриженные волосы растрепались, длинные ноги казались еще тоньше в широких штанинах и сандалиях, плащ запылился, а девушка все не по-нимала, почему Халим рекомендовал Симону именно ее. Главу своей Гильдии она уважала и относилась к нему как к родному дяде, но должно же быть что-то еще…неужели только пото-му, что она училась вместе с Алисой?
Пини ускорила шаг, но мысли ее беспорядочно метались из стороны в сторону, поэтому она не заметила, как у самого входа в Госпиталь столкнулась с высоким мужчиной в темном плаще. Незнакомец поддержал ее за локоть, Пини вскинула глаза и обмерла, – перед ней стоял Паладин Воинов. Девушка почувствовала, что попала в ловушку прежде, чем хотя бы попыталась выполнить поручение Симона.
Об Аваллахе в Лакримаре ходило столько легенд, что с лихвой хватило бы на целую роту. Он появился в городе лет пятнадцать назад и предложил свои услуги городской страже. После испытания пятью поединками, вместо трех, обычно полагавшихся чужестранцам, тогдаш-ний Глава Гильдии с распростертыми объятиями принял в ряды своих воинов непобедимого путника. На вид ему было не больше тридцати, но Пини сомневалась, что Аваллах пришел в Лакримар в свое совершеннолетие. Светлые волосы с удивительным пепельным оттенком слегка вились и мягко ложились на плечи мужчины, придавая ему сходство с эльфами. Однако никакого намека на заостренные уши у Паладина не было и в помине. Окончательно убедившись в этом, дотошные сплетницы стали поговаривать, что он родом из Ивейлсдейла, города пленительных чародеек, или хотя бы имеет там родню по матери. Аваллах тактично делал вид, что не замечает окружавших его сплетен, держался со всеми просто, но с большим достоинством, никому не позволяя ни оскорблять себя, ни обижать более слабых в своем присутствии. Так как большая часть легенд была посвящена именно умению мужчины обращаться с мечом, желающих вызвать его гнев не появлялось в городе уже много лет.
Паладином он стал после того, как спас Главу своей Гильдии от подосланного наемника. Подозрения тогда пали на двух вампиров, будто бы обиженных при раздаче очередной порции свежей крови, но тоненький шепоток, в котором упоминались имена Хапуна и Клер, продолжал сочиться в уши наиболее любопытствующих горожан. Верлиль, брат-близнец меча самого Главы, лег в широкую загорелую ладонь Аваллаха так, словно и был для этого выкован. А когда новоиспеченный Паладин громко повторил свою клятву Воина и защитника справедливости, в Лакримаре уверились, что именно ему суждено стать следующим Главой, который вряд ли прельстится посулами магов и торговцев.
Однако жребий рассудил иначе. Что побудило Воинов выбрать Бретта, новичка-молокососа, всего год прожившего в Гильдии? Только то, что он, в отличие от Паладина, был коренным лакримарцем? Если Аваллаха решение его товарищей обидело или оскорбило, он никак не показал своих истинных эмоций, первым присягнув новому командующему. Сам Бретт, казалось, был обескуражен подобным выбором и не сразу догадался поднять с колен своего ближайшего соратника. Пини тоже не понимала, почему Главой выбрали ее бывшего соученика, который особо ничем не выделялся кроме разве что недюжинной силы. Однако сейчас, столкнувшись с Паладином на ступенях Госпиталя, девушка вспомнила, что это его Воины прочесывают город в поисках беглых оборотней и ее подруги Алисы, и поняла, что не посмеет заглянуть в эти темные, похожие на две молнии, глаза. Он слишком умен, слишком проницателен…Пини, не раздумывая больше ни секунды, рванулась прочь…
И была схвачена еще до того, как ее нога коснулась мостовой. Хватка у Воина оказалась поистине стальной, – девушка беспомощно дернулась, но поняла, что рискует скорее сломать руку, чем высвободиться, и оставила безнадежные попытки. Аваллах развернул ее к себе лицом, и двумя пальцами приподнял дрожащий подбородок, вынуждая посмотреть себе в глаза. Пини внутренне съежилась, но не удержалась и слегка приподняла веки. Взгляд Воина буквально пронизал ее насквозь, однако в нем было гораздо больше доброты и тепла, чем можно она ожидала. Аваллах слегка улыбнулся.
- Ну что, красавица…давай знакомиться, - он отпустил ее подбородок. – Если не узнала, я – Аваллах, Паладин Лакримара. Твоя очередь.
Пини…меня зовут Пини, - пролепетала покрасневшая девушка. – Я из Гильдии Погонщиков…
- Вижу, - хмыкнул мужчина. – Плащ-то весь в пыли, да и запах туров довольно стоек, знаешь ли. И что же понадобилось тебе…или твоей Гильдии в Госпитале? Ты не выглядишь больной.
- Это… как хотелось Пини рассказать всю правду этому благородному Воину и попросить о помощи, но она не могла предать ни Симона, ни Халима, ни Алису. – Это для Халима. Ему нездоровится.
- Да ну? – весьма натурально изобразил удивление Аваллах. – Даже боюсь представить себе недуг, способный свалить с ног Халима-Погонщика. Неужели он простудился?
Пини с беспокойством оглянулась на двери Госпиталя. Где-то там, под самой крышей, ее ждали друзья. Девушка кивнула в ответ на вопрос Паладина, уже забыв в чем была его суть, и снова попыталась пройти.
- Да…видать, ему здорово повезло, что о нем заботится такая девушка, как ты, Пини. Давай, я провожу тебя, - Аваллах поудобнее перехватил ее под локоть и потянул в сторону входа.
- Эээ… - Пини затравленно подняла на него глаза, в которых стояли слезы, но тут же отвернулась и холодно произнесла. – Благодарю вас, Паладин. Не сомневайтесь, я смогу выполнить данное мне поручение и без вашей помощи.
Она выдернула руку у остолбеневшего Аваллаха, быстро взбежала по ступеням и скрылась за тяжелыми дверями Госпиталя. Сердце у девушки, казалось, готово выскочить из груди от страха и возбуждения. Ей все время мерещилась тяжелая поступь у себя за спиной, поэтому Пини решила пробираться под крышу окольными путями, обходя кругом практически каждый этаж. Череда одинаковых дверей с цветком лотоса превратилась в бесконечно мелькавшую перед ее глазами ленту, голова начала кружиться, но вскоре девушка ощутила под ногами металл приставной лестницы и позволила себе остановиться. Опершись о полусогнутые колени, Пини переводила дыхание, стараясь при этом издавать минимально возможное количество шума. От-дышавшись, девушка преодолела оставшиеся ступени и тихонько постучала. Дверь открылась почти сразу же, и кровь застыла в жилах у несчастной Пини – на пороге с легкой улыбкой ее встречал Паладин Лакримара.
- Ну, входи-входи, красавица, - мужчина посторонился, давая ей дорогу.
Девушка вступила в комнату. Прямо напротив двери располагалось большое окно, у которого, скрестив руки на груди, стояла высокая рыжеволосая девушка с мечом у пояса. Брови у вампирши были сердито сдвинуты, а губы сурово поджаты. На кровати, стоявшей у дальней стены, лежал мужчина с полностью лысым и обожженным черепом, вся грудь и руки которого были туго перевязаны бинтами. Над ним склонился невысокий, полноватый человек в застиранном желтом халате и по ложке вливал в рот больного дымящийся отвар. Но отнюдь не эти люди привлекли внимание Пини – девушка смотрела на свою подругу по Монастырю Духа, Алису и не узнавала ее.
Да, крылатая сильно изменилась с момента их расставания. Она слегка вытянулась, похудела и загорела, перестала прятать свои крылья, а ее запястья украшали браслеты Повелительницы драконов. Но все это были внешние признаки, совсем неважные для Пини - внутренние перемены в душе подруги волновали ее куда сильнее. На мгновение ей показалось, что у крылатой потухло сердце – такой безжизненной и опустошенной выглядела девушка. Рядом с ней на коленях сидели два молодых человека, в том, что находился слева, Пини с некоторым удивлением узнала Малиса. Второй юноша, чувствуя, что пауза затянулась, поднял голову и встретился с Пини взглядом.
- Ты ведь Пини, верно? Тебя прислал Халим?
Да…то есть, нет. С кем я говорю? – с вызовом посмотрела на него девушка.
- С отверженным, - грустно ответил молодой человек. – Я – Гвендаль.
- Вот оно что… - Пини опустилась на колени перед Алисой и попыталась заглянуть в погасшие глаза подруга. – Эльфочка…это я, Пини…ты рада, что я пришла?
Но крылатая девушка ничего не ответила ей. Через пару мгновений к Пини повернулся Малис.
- Она почти все наши слова оставляет без внимания. Мы надеемся, что Морган сможет помочь ей, когда ему станет получше, но он лишь недавно пришел в себя…
- Так можно прождать до пришествия Тьмы! – пылкие слова Аваллаха заставили всех вглядеться в обветренное лицо Паладина. – Надо постараться пробудить ее сейчас!
- Вот как? – рыжеволосая вампирша, сделав резкий шаг вперед, оказалась с ним лицом к лицу. – А кто ты такой, чтобы решать, Воин? Кто ты такой, чтобы мы доверяли тебе?
- Соня… - Пини с удивлением услышала нотки раскаяния в голосе Аваллаха. – Соня, я знаю, я виноват перед тобой. Я узнал все слишком поздно… вы уже успели уйти из города. Этот подонок понес заслуженное наказание за свой грязный шантаж, клянусь тебе. Понимаю, у тебя нет особого повода любить нашу Гильдию, а тем более теперь, когда Бретт приказал разыскать твоего…твоих друзей. Но я на вашей стороне, поверь!
- Из всех нас только Алиса действительно умеет читать в сердцах людей, - Малис говорил спокойно, но Пини чувствовала, как велико его горе. – Увы…именно ее слова мы сейчас не услышим…
С этими словами молодой человек резко поднялся и, подойдя к окну, повернулся спиной к остальным. Гвендаль дернулся было, но Соня твердой рукой удержала его.
- Ему непросто переварить столько несчастий разом. Он чуть не потерял обоих главных людей в своей жизни разом.
- Да, ты права. Пойду, помогу Клепу, - чувствовалось, что оборотень отчаянно пытается чувствовать себя нужным, полезным и при этом отказывается признавать свое истинное призвание.
- Так что ты предлагаешь? – в упор посмотрела на Аваллаха Соня. – И запомни – я не собираюсь тебе доверять. Пока.
Пини чувствовала, что вампирша раздражена вовсе не из-за присутствия Аваллаха. Соня, судя по всему, не могла впасть в апатию подобно своему возлюбленному, но тупиковые ситуации вызывали у нее злость и прилив сил. Теперь она смотрела на своего бывшего командира, неумело маскируя надежду под недоверие. Понял ли ее настоящие мотивы Аваллах? Пинии не сомневалась, что да, понял и очень хорошо, потому что ответил:
- Нам необходимо вылечить крылатую! – как-то чересчур взволнованно прозвучал его голос. – А Марсий и остальные беглецы…их надо хорошо спрятать.
- Спрятать? – Гвендаль, держа на весу поднос с лекарствами, грустно усмехнулся. – Если бы они были согласны прятаться…
- Значит, надо их заставить… - Соня на долю мгновения запнулась. – Или убедить…должен же существовать хоть один авторитет для них?
- Он и существует, - спокойно кивнул Аваллах, но хотя он и говорил о Гвендале, глаза его смотрели на одну Алису. – Гвендаль, нельзя вечно бежать от неизбежного.
Пини увидела, что рука оборотня вздрогнула, словно он собирался швырнуть поднос в Паладина, но удержался. Юноша, казалось, устал от борьбы с явными и невысказанными мыслями своих друзей – ответственность, которую он отказывался принять, давно уже лежала на его плечах и давила сильнее любых упреков извне. Оборотень ответил Аваллаху долгим, полным грустного отчаяния взглядом и отвернулся.
Пини поспешила освободиться, наконец, от данного ей поручения.
- Симон просил передать, что его гильдия может оказывать некоторое… - она бросила опасливый взгляд в сторону Паладина, - …противодействие Воинам, но в Госпитале дольше этого дня оставаться нельзя.
- И без него знаем! – буквально рявкнула Соня, но под взглядом Аваллаха сникла. – Если бы Алиска..
Все как по команде повернулись к крылатой, надеясь увидеть хотя бы намек на отклик в ее глазах, но тщетно – Посланец Тьмы знал свое дело и для него Лунная мантия Беатрисы, увы, преградой не была. А реакция последовала вовсе не с той стороны, откуда ее ждали – голос Моргана, перебиваемый недовольным бормотанием Клепа, тем не менее, прозвучал в повисшей тишине совершенно отчетливо.
- Подведите ее ко мне.
Малис и Соня, бережно поддерживая Алису, помогли ей подняться и усадили на краешек жесткой кровати. Несколько минут Маг-Охотник просто смотрел на девушку, не касаясь ее, и Пинии показалось, что на его лице читалось не только сострадание, но и какая-то обречен-ная решимость, словно речь шла отнюдь не о излечении крылатой, но о много большем. Нако-нец, забинтованные пальцы сомкнулись на тонком запястье, а левая рука с силой прижала фиал к коже девушки. С видимым усилием приподнявшись на подушках, господин Никто хриплым шепотом начал произносить незнакомые слова, сопровождая их по-настоящему пронзительным взглядом. Сколько длилось это таинство - неизвестно, потому что счет времени потеряли все, присутствовавшие в комнате – они, затаив дыхание, ждали чуда, потому что только чудо могло сейчас помочь их подруге. Когда же Морган убрал руку с фиала, послышался глубокий, чем-то похожий на отдаленный отзвук разбившегося стекла вздох. Алиса встретилась глазами с Соней, и уже через мгновение утонула в крепких объятиях вампирши.
- Алиска! Ты вернулась!!
Оторвать девушку от крылатой оказалось непросто – Гвендаль осторожно разжал руки вампирши, а в это время Малис помог Алисе встать и усадил ее в кресло рядом с окном.
- Было так холодно… - тихо произнесла девушка, не отпуская его рукава. – И там не было тебя…там вообще никого не было, кроме нее…она такая жестокая…в ней ничего нет, кроме злобы…
Алиса прислонилась к плечу молодого человека и замолчала, обессиленная воспоминаниями. Пини сделала шаг в ее сторону, встретилась взглядом с Малисом и, дождавшись его кивка, присела рядом с подругой на корточки.
- Так радостно снова видеть тебя, эльфочка…ты изменилась.
- Да, мы все… - кивнула крылатая, протягивая к ней руки. – Мы все изменились, Пини. Тебе…
Договорить она не успела, потому что Аваллах, резким движением вынув из ножен Верлиль, в два шага пересек комнату и опустился перед ее креслом на колено.
- Говорят, в жизни истинного воина должна быть только одна клятва. Я и сам верил в это…пока не оказался здесь. Я хочу дать клятву, пока я дышу защищать тебя, Алиса из Лакримара и твои серебряные крылья.
Алиса растерянно моргнула, не зная, что отвечать, и Пини пришла ей на помощь.
- Эльфочка, это Аваллах – Паладин Лакримара. Он хочет помочь нам…
- Помочь нам? – эхом откликнулась девушка и жестом попросила мужчину встать. – Вы не знаете, кому и в чем клянетесь, добрый Воин. Я еще слаба и не вижу, что побудило вас к такому поступку, но слышу благородство в вашем голосе. Вы отважны и сильны – ваш долг защищать вверенный вам город, а не охранять сироту-нищенку от врагов, сила которых вам неведома. Я от всей души благодарю вас за добрые намерения, но не могу принять вашу клятву…простите.
Речь утомила ее, и Малис поспешил усадить крылатую поудобнее. Пини уловила во взгляде Паладина не только горечь от отказа, но и восхищение, а плотно сжатые губы Малиса подсказали ей, что от него также не ускользнули обуревавшие мужчину чувства. Соня и Гвендаль предпочли промолчать, помогая Клепу, хлопотавшему вокруг впавшего в полуобморочное состояние Моргана. Пини вдруг остро почувствовала себя лишней и подумала, не ощущает ли то же самое и Аваллах? Но Паладин продолжал смотреть на засыпающую в объятиях Малиса девушку, и глаза его пылали тем особым, не похожим ни на что другое огнем, имя которому было…
Пини сама испугалась того, о чем подумала, и невольно поднесла руку к губам. Что я здесь делаю? – мелькнула мысль, и погонщица, решив не терять времени, направилась к выходу. На лестнице ее схватил за рукав Гвендаль.
- Передай…передай Симону, что если он сумеет подыскать укрытие для Марсия и остальных, я – его вечный должник.
- Гвендаль.. – Пини спокойно кивнула. – Почему ты боишься поверить в себя?
- Я… - оборотень не нашелся с ответом и умолк.
Пини быстро выбежала из Госпиталя, но сразу за поворотом сбавила шаг, не собираясь вызывать лишних подозрений у патрулей. Улица Дерзких Надежд, укутанная сумерками, казалась уже и опаснее, чем когда-либо раньше. Дойдя до Купели, девушка окинула взглядом стро-гие, величественные контуры здания – творение Безликих спокойно возвышалось над осталь-ными домами, ничем не выдавая своих тайн, в существовании которых Пини не сомневалась ни минуты. Неожиданно прямо на уровне ее глаз по белоснежной стене скользнул красный вспо-лох, застыл на секунду и тоненьким ручейком скатился к основанию. Девушка вздрогнула, моргнула, и кровавый подтек исчез, словно и не существовал. Пини поспешила добраться до своей цели – дома Симона-Помело.
Старик выслушал ее рассказ молча, не прерывал, но нахмурил кустистые брови, а руки методично перебирали бусины в ожерелье на его поясе.
- Убежище этим мальчишкам я найду… - тихо молвил Симон. – Но боюсь, что их лидер, не признающий своего лидерства, прав – они не станут прятаться.
- Даже если он их сам попросит?
- Тем более, если он их сам попросит, девочка. Они решат, что он стыдится их…их неопытности, их дикости – волчата оскалят клыки и ринутся доказывать свою силу. Я называю их вол-чатами, потому что доля волчьей крови в них есть, и эта худшая сторона их сущности как раз и проявляется в подобные моменты. Смотри!
Он подтащил Пини к узкому, завешанному пожелтевшей марлей окну и указал вниз – держа строй, мимо дома шел отряд Воинов. Молодые, сильные юноши выглядели ничуть не уставшими, их пальцы теребили рукояти мечей, а плащи казались тенями, слившимися со своими хозяевами.
- Смотри! – повторил Симон. – Ты думаешь, эта угроза остановит Марсия? Быть может, когда-нибудь – да, но не сейчас…сейчас он будет царапать этот город своими тонкими пока когтями, мстя за боль, страх и главное – за жгучий стыд.

[Горация >>>]

Надо же, сама не заметила, как прочитала!
Лапуля, все чудно, очень интересно, захватывающе, и написано очень приятно и хорошо.
Где споткнулась – то отмечаю:

«не увеличивать шаг»
Может, лучше «ускорять» или «убыстрять»?

«огромного медного щита, прибитого над какой-то лавкой – и собственный затравленный взгляд заставил ее содрогнуться»
Во-первых, это какого же она роста, если сумела разглядеть свое отражение в щите, прибитом НАД лавкой??? Во-вторых, для каких целей этот щит там вообще был прибит? Единственное, на мой взгляд, оправдание – это вывеска лавки медника. И в-третьих, зачем же эту непонятную вещь так отполировали?

«эти темные, похожие на две молнии, глаза.»
Не совсем понятно… молния – она же яркая, ослепительная, а не темная… что-то ты тут перемудрила.

«Аваллах развернул ее к себе лицом, и двумя пальцами приподнял дрожащий подбородок, вынуждая посмотреть себе в глаза.»
Себе-себе…
и «развернул к себе лицом» мне как-то не нравится… какие-то не те ассоциации всплывают (ясно, что каждый думает в меру собственной испорченности, но все же)…

«– Увы…именно ее слова мы сейчас не услышим…
С этими словами молодой человек резко поднялся»
Слова-слова.

«бусины в ожерелье на его поясе.»
Тоже непонятная фраза… Ожерелье – это слишком пафасно, чтобы цеплять такую штуку на пояс… Ожерелье – от слова Жерло, т.е. Горло. А на поясе обычно носят четки.

[sinobi >>>]

Второй раз убеждаюсь, что на Утеху невозможно не возвращаться, сколь далеко не странствуешь) Только одно опасение преследует: что изменится за твое отсутствие. Но "Серебряные крылья" по-прежнему на первой странице в Прозе и сие дарит тепло и надежду)

Но тапки будут на радостях

Самозваный главарь и сам чувствовал себя не слишком уверенно – он переминался с ноги на ногу и держал в руках длинных, плохо заточенный кинжал
он держал этот кинжал обеими руками?..
и обрати внимание на слово "длинных", на месте ли оно стоит и к тому ли относится?
Посланец Тьмы с каждым мигом все более убеждался в том, что надеяться на этот едва насчитывавший человек тридцать отряд абсолютно бессмысленно, но для исполнения его замыслов они были идеальным орудием.
В чем на них бессмысленно рассчитывать, если тут же заявляется, что они идеально подходят? Если он еще что-то от них хотел, нужно дополнить: для чего они не годятся, а для какого замысла сойдут.
в загородившей вход тени
Загородившей? т.е. так, что не пройти? =)
среди разодранных осколков души
Переборчик, пожалуй: либо среди разодранной души, либо среди ее осколков. Разодранные же осколки - весьма трудно вообразимая вещь.
а Маг, наоборот, восстал ото сна и требовал энергии. Морган не мог противостоять ему, надеясь, что хоть это избавит его от проклятого видения.
Меня смутило "хоть это". Кажется, что речь идет о Маге. Но тогда правильнее будет использовать "хоть он". Иначе выходит, что избавление может принести "не противостояние". Я правильно поняла?
Но это были лишь видения – Глава Гильдии Магов уже никогда не подпустила бы его к себе так близко.
Может быть, точнее будет "лишь грезы"? Видения или вещие сны имеют обыкновения сбываться, что с данным предложением не вяжется.
Кого из своих врагов я так хочу увидеть, задался он вопросом и очень быстро нашел ответ. Конечно, крылатую.
Чуть ранее этот вопрос уже обсуждался:
Ариман дождался, пока пара отошла на достаточно большое расстояние, и последовал за ними. Гвендаля он и сам желал увидеть, а еще больше – крылатую девушку, которой чудом удалось выжить прошлым утром.
В итоге не очень изящно выходит. Не лучше ли здесь сразу начать со второго вопроса: ПОЧЕМУ он хочет ее видеть?
Они шли тем самым путем, по которому Гвендаль когда-то вел Соню и Алису, надеясь привести их к хранилищу под Госпиталем, но из-за нападения крысозмея едва не погибший на кладбище Безликих
Предложение слишком закручено. И вместо "не погибший" нужно "не погиб".
В Подземельях он чувствовал себя едва ли не комфортнее, чем на поверхности
а как же его клаустрофобия? ("Ариман не любил узкие пространства, поэтому спуск в колодец не доставил ему приятных ощущений.") Или они выбрали достаточно широкие ходы?
Голоса стали чуть громче, но самое главное, конечно, он уже пропустил.
- Мне жаль, Гвендаль, что ты не меняешь своего решения.
Главное? Пропустил ли? Может, "большую часть беседы"? Или что он хотел услышать, если не решение Гвендаля?
Тем временем отряды Воинов распались по всему городу, осматривая заранее обозначенные квадраты.
Отряды распались? Или рассыпались?
Взгляд Воина буквально пронизал ее насквозь, однако в нем было гораздо больше доброты и тепла, чем можно она ожидала
В тексте очень часто встречаются опечатки и оговорки. Искоренять!)
Девушка вступила в комнату. Прямо напротив двери располагалось большое окно, у которого, скрестив руки на груди, стояла высокая рыжеволосая девушка с мечом у пояса.
девушка - девушка
- Ему непросто переварить столько несчастий разом. Он чуть не потерял обоих главных людей в своей жизни разом.
разом – разом

Вах... Хорошо, но мало)
И хотелось бы перечитать вторую часть "Крыльев", отшлифованную, с вылеченными опечатками и прочими огрехами, и тогда в полной мере наслодиться ее великолепием.

[Клер >>>]

Представьте себе, это ОНО . ПРО-ДОЛ-ЖЕ-НИ-Е!!

Глава 8. «Магия как она есть»­
- Безликие, за что мне это? – нарушенная пропорция ингредиентов в очередной раз превратила колбу в горсть осколков, разметавшихся по всему столу. – Если сейчас окажется, что этот засохший авокадо был последним…
Молодой человек откинул с глаз непослушную черную прядь и обреченно принялся собирать компоненты для новой порции зелья. Нет, не то, чтобы ему не нравилась эта часть прикладной магии, но когда в самый нужный момент не удаются элементарные составы вроде этого несчастного «Быстрого сна», даже искусство перемещения уже не кажется таким нудным. Дверь в лабораторию распахнулась, и на пороге возникла та, чья грозная тень витала в помещении последние пару часов, лишая мага возможности сконцентрироваться.
­- Зелье готово, Рислип? – леди Клер за долю мгновения преодолела разделявшее ее и юношу расстояние и нахмурилась. – Вижу, что нет. Разве я не сказала, что снотворное требуется срочно?!
­- Совершенно верно, миледи, сказали, - поклонился Рислип. – Но проклятый обсидиановый порошок…можно задать вопрос, миледи?
Красивая, тонко очерченная бровь волшебницы поползла вверх, но на полпути остановилась.
­- Спрашивай, - Клер вовремя вспомнила, что лучше знать мысли своих подчиненных, чем потом удивляться последствиям собственного пренебрежения.
­- Неужели усыпляющее зелье – это единственное, что мы можем использовать? У него короткий срок действия, да и восприимчивость к нему оборотней существенно ниже, чем у людей. От нашей гильдии ожидают большего…большей помощи.
Да, надежды лакримарцев все больше связывались исключительно с магами. О Воинах не думали ничего плохого, но результаты патрулирования выглядели ничтожными по сравнению с увеличивающимися масштабами восстания. Оборотни казались неуловимыми – они возникали словно из ниоткуда, пользуясь многочисленными выходами из Подземелья, и нападали практически на любого, кто оказывался на их пути. Положение дел ухудшало и то обстоятельство, что ни одна Гильдия не обладала точным и подробным планом подземных галерей, вследствие чего восставшие каждый раз опережали на шаг патрули, успевая скрыться незамеченными. Ветки лобоса, в изобилии разбросанные по улицам, наводили на простых горожан ужас. Лакримар постепенно охватывала паника.
Клер внимательно оглядела молодого мага – несмотря на его внешнюю щуплость и некоторую рассеянность, магической силы у Рислипа хватало, пусть даже с зельями ему не везло. Юноша, не понимая смысла затянувшейся паузы, уже открыл было рот, чтобы повторить вопрос, но волшебница его опередила.
­- Твое беспокойство о судьбе жителей делает тебе честь, Рислип. Но как ты сам понимаешь, мы не можем просто распылить по подземельям яд или стереть их в порошок парой боевых заклятий? Ты согласен со мной?
­- Да, миледи….безусловно, - Рислип вообще-то и в мыслях не держал подобных радикальных методов, но с главой своей гильдии был согласен. – Но ведь…
­- Поэтому, - не дала ему договорить женщина, - я и поручила тебе приготовить достаточное количество усыпляющего средства – оно вполне безобидно и вместе с тем нейтрализует угрозу. Я могу рассчитывать на тебя?
­- Конечно, миледи, - польщенный оказанным доверием, молодой маг вытянулся в струнку, а доверительные нотки в голосе Клер вкупе с легким взмахом длинных ресниц окончательно избавили его голову от сомнений. – Все будет готово к вечеру.
­- Очень хорошо. Благодарю, Рислип, - дверь чуть скрипнула, где-то за стеной гулко застучали каблучки.
Молодой маг вернулся к прерванному занятию. Теперь ему предстояло практически начинать все заново, и особенно Рислипа беспокоили запасы сушеных фруктов – для успешного приготовления снотворного требовалось не только авокадо, но и лимонные корки, тоже грозившие закончиться.
Однако Рислип не торопился проверять запасы – приход Клер выдернул из его подсознания забытые было воспоминания о самых первых месяцах своего ученичества. Именно ученичества, а не безумный год, проведенный в скитаниях по Пустоши и Девственному лесу - отголоски самых страшных дней все еще отзывались резким эхо в его снах, заставляя просыпаться среди ночи в холодном поту и бессильно сжимать тонкие пальцы в кулаки. Маг знал, что цена, которую он заплатил, под стать приобретенным знаниям и силе, но с кошмарами бороться так и не мог.
Когда же начались ровные, монотонные дни погружения в магические знания, воспоминания несколько поблекли, ступив невиданной глубине открывшегося перед Рислипом богатства. Юный ученик с жаром бросился поглощать все дисциплины, к которым только был допущен. Повседневная жизнь Звездной Башни поразила Рислипа своей размеренностью и спокойствием – никто не мешал ему просиживать дни, а иногда и ночи напролет в библиотеке или ставить первые осторожные опыты в лаборатории. Просто иногда совершенно незаметно рядом возникала фигура одного из магистров, и на юношу начинали сыпаться вопросы. Далеко не на все у Рислипа оказывался ответ, но как ему вскоре стало ясно, это было лишь ненавязчивым, но очень действенным способом подталкивания ученика в нужном направлении, а заодно и отличным стимулом к совершенствованию.
Мало кто в Лакримаре знал истинную численность магов Звездной Башни. Количество их никогда не оставалось постоянным надолго – большинство любило время от времени отправляться в странствия, и лишь глава Гильдии ни разу на памяти Рислипа не покидала городских стен. Сам юноша давно уже рвался из города и надеялся вскоре получить разрешение, но грянувшее восстание оборотней спутало магу все планы – об отъезде в такой напряженный для всех лакримарцев момент не могло быть и речи.
Лимонных корок и правда не осталось. Те жалкие крупицы, которые Рислип вытряхнул из банки, не годились даже для полулитра зелья, а его требовалось в десять раз больше. Огорченно чихнув, маг огляделся в поисках своего плаща, не без труда отыскал его под стулом в дальнем углу и вздохнул. Идти в Госпиталь совершенно не хотелось. Но Рислип, будучи ответственным за лабораторию первой ступени, понимал, что нигде больше ему необходимых ингредиентов не взять. А значит, приходется идти.
Позвякивая на ходу связкой ключей, юноша быстро спустился на нижний этаж и вышел из Башни. Площадь Звенящих Ручьев встретила его совершенно неожиданной для раннего вечера тишиной – даже фонтан, казалось, перестал искриться, и пенистые струи словно таяли в воздухе, не достигая поверхности воды. Поежившись, Рислип поспешил свернуть на улицу Дерзких Надежд.
Он почувствовал неладное за мгновение до того, как лучи солнца обернули Купель в закатное золото. Гул…странный, медленно нараставший гул словно просачивался сквозь стены примыкавших к улице домов, заполняя собой все возможное пространство. Магу потребовалось несколько минут, чтобы окончательно поверить в страшную догадку – это был рев толпы. И судя по всему, эти люди заметят его через считанные секунды. Бежать было некуда.
Мужчины и женщины, разного возраста и благосостояния - никак не меньше четырех дюжин, но объединял их один общий враг – страх. Он гнал их с перекошенными безумием лицами по переулку Сверкающих Кинжалов, крики давно слились в нечленораздельный вой, и Рислипу показалось, что от топота ног дрожит в испуге сама земля. Он стоял на перекрестке рядом с Купелью, и впервые в жизни чувствовал себя абсолютно беспомощным. Заметив его одинокий силуэт в звездной мантии, горожане с ревом устремились к нему.
По мере приближения толпы, Рислип со все возраставшим отчаянием вглядывался в их лица, силясь отыскать хотя бы проблеск разума. Тщетно. Они неслись к его мантии как бык несется к красному полотнищу в руках тореадора, но юноша до последнего надеялся. Оттягивал неизбежное. Лишь когда идущим впереди людям оставалось до него не более сотни шагов, он вскинул в стороны руку и громко произнес:
­- Нарс акила рен!
С кончиков пальцев мага посыпались искры, на долю мгновения перекресток окутала мгла, к которой добавился резкий порыв ледяного ветра. И все стихло. Объятая паникой толпа застыла, остановленная этой недвусмысленной демонстрацией силы, но, как и предполагал Рислип, оцепенение быстро схлынуло, а его место занял гнев. Теперь маг стоял одни напротив разъяренной толпы, по-прежнему широко раскинув руки и не опуская взгляда.
­- Вот один из этих хваленых магов!
­- Знай против беззащитных горожан свои фокусы направляют!!
­- Трусы!
­- Жалкие трусы!
­- Предатели!
­- Они не способны защитить нас!
­- Мы все погибнем, прежде чем они пошевелят хоть пальцем!
­- Убийцы! Убийцы!
­- Трусы!...
Какой-то частью своего разума Рислип понимал, что эти обвинения по меньшей мере несправедливы – убивать лакримарцев точно никто не собирался, да и трусами обитателей Звездной Башни называть не стоило. Но все это было вторично по отношению к тому, что закипало в его душе. Юноша чувствовал свою ответственность – ведь не зря же они встретили именно его здесь, рядом с Купелью. Прошептав заклинание, усиливающее эхо, маг заговорил:
­- Послушайте!! – благодаря чарам, его голос заполнил собой все пространство. – Послушайте, что я скажу вам! Мы не убийцы и не трусы! Но вы имеете право обвинять нас – обвинять в промедлении. В том, что мы мешкаем, пытаясь отыскать наилучший выход. Маги в ответе за весь Лакримар, за каждого его жителя. И каждая жизнь дорога. Каждая жизнь!! Посмотрите на себя – вы запуганы, в панике, вы готовы обвинить каждого встречного во всех бедах. Но кто же так напугал вас? Кучка юнцов, возомнивших себя судьями?? Так не дайте им получить подтверждение своих мыслей! Не ставьте их выше себя! Они – еще мальчишки, волчата, которым ударил в голову сок лобоса. Не бойтесь их! Не поддавайтесь страху!
Рислип прервался, чтобы перевести дыхание, и поразился тому эффекту, который произвели его слова. Исчезли жуткие гримасы и сжатые кулаки, страхи злоба постепенно уходили из глаз замерших в ожидании продолжения толпы.
­- Я чувствую, как вам больно, - голос смягчился, но продолжал доноситься с каждого угла, от стен и окон близлежащих домов. – Магия – тонкое и опасное искусство, в котором лучше перебдить чем недоглядеть. Но я обещаю вам, что этот кошмар скоро закончится! Любое восстание – это кровь и страдания невинных людей. Этому не может быть оправдания, но я не судья. Я – всего лишь старший ученик Гильдии, но я обещаю вам, что остановлю этот ужас.
Он помолчал и добавил:
­- Если вы дадите мне дорогу.
Люди еще минуту смотрели на него – нескладного парня в звездной мантии и спадающими прямо на глаза темными волосами. То, что он говорил, казалось пустыми словами, но они поверили. Поверили, потому что он говорил искренне. Толпа безмолвно расступилась, пропуская юношу.
Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, Рислип дошел до здания Госпиталя и в изумлении остановился, не понимая, что происходит. По периметру стояли Воины с оружием наголо, на ступенях толпились лекари, грозя кулаками в пустое пространство, а на узком балконе под самой крышей возбужденно спорили Глава Воинов Бретт и Верховный Лекарь Ламмир – невысокий моложавый мужчина в светло-бежевой рабочей хламиде.
­- Я желаю видеть решение Совета Гильдий! По какому праву вы и ваши воины смеете обыскивать Госпиталь??
­- Вы должны понять, магистр.. – Бретт выглядел смущенным, но извинений приносить явно не собирался. – В городе паника…восстание необходимо остановить, а по нашим данным в Госпитале укрывались главари…
­- И как, - Ламмир не скрывал издевки в голосе, - нашли вы их, Глава?
Рислип задумался. Неужели главарь оборотней был так наивен, чтобы устроить свой штаб здесь? Это выглядело абсурдным, но насколько маг знал, новый Глава Воинов не отличался проницательностью, и вряд ли занимался просчетом возможных ходов противника. Значит, чей-то донос…какой-нибудь личный враг Ламмира или все же перебежчик? Занятый своими мыслями Рислип не заметил, как к нему подошла фигура в темном плаще, и вздрогнул от прозвучавшего над самым ухом мелодичного голоса:
­- Подобный ход вряд ли добавит Воинам популярности.
Лицо незнакомки было наполовину скрыто капюшоном, поэтому Рислип разглядел лишь прядь черных, как смоль волос и ярко-алые губы, изогнутые в усмешке.
­- Вряд ли Бретт сознает это полностью, - кивнул маг. – Но мне отчего-то кажется, что донос не был ложным…
­- Вот как?
Женщина пожала плечами. Юноша недоумевал, с какой целью она подошла к нему, но незнакомка поспешила разрешить его сомнения.
­- Вы маг…я хотела попросить помощи в приготовлении зелья.
­- Зелья? А разве вы сама - волшебница? – заподозрил недоброе Рислип.
­- Увы, нет… я ушла из гильдии много лет назад…из-за любви, - голос дрогнул. – Но кое-что еще умею.
Маг колебался. Случаи ухода из Гильдии были настолько редки, но, тем не менее, случались.
­- Как вас зовут, леди?
­- Авэ… так вы поможете мне?
­- Какое снадобье вы хотите приготовить, Авэ? – ушел от окончательного ответа Рислип.
Он ожидал, что его пригласят пройти куда-либо, но женщина достала из складок плаща колбу и два маленьких бумажных свертка.
­- Я справилась бы сама, но боюсь ошибиться с дозой, - на губах мелькнула улыбка, смысла которой Рислип не понял. – Осталось добавить сушеных ягод цальсы, но..
­- Ягоды цальсы?! – в негодовании взмахнул рукой маг. – Так это приворотное зелье??
Авэ вздрогнула и едва не выронила сосуд из рук.
­- Вы…вы не так.. – слезы обиды в ее голосе вдруг сменились гордостью. – Вам должно быть известно, что цальса используется не только в приготовлении этого…в общем того, что вы сказали.
­- Эээ…
Рислип с неохотой признал, что женщина права – плоды цальсы, низкорослого кустарника с белыми листьями и ярко-синими ягодами, являлись ингредиентом не только приворотного зелья.
­- Тогда я вас умоляю просветить меня, сообщив, что же в вашей колбе?
­- Вода, три капли козьего молока…
­- Хм…но цвет оранжевый…
­- Толченый перец..
­- Тогда оно не было бы однородным…
­- Лимонный сок..
­- Я в растерянности – подобный состав мне неизвестен.
Их диалог все больше напоминал состязание.
­- Это всего лишь средство от боли в горле, - обезоруживающе улыбнулась женщина. – Так как по вашему, сколько ягод мне положить?
Рислип ей не верил. Не мог понять почему, но не верил. Слишком загадочной, слишком льстивой была ее улыбка, и эта жидкость так сильно напоминала приворотное зелье на последней стадии приготовления.
­- Две, - искренне надеясь, что ничьему больному горлу это не повредит, соврал он. – Средней величины.
Смех Авэ потряс его. Это была не искренняя радость; злобное торжество – вот что звучало в громком хохоте женщины. Прежде чем Рислип успел опомниться, она скрылась в ближайшем переулке.
Маг бросился следом. Позабыв о требовавшихся ему ингредиентах, молодой человек преследовал таинственную колдунью, которая передвигалась с фантастической скоростью. Дома мелькали, сливаясь в одну пятнистую ленту, пока, завернув за очередной угол, Рислип не понял, что впереди тупик. Кроме Авэ и его самого там никого не было.
Капюшон у женщины откинулся назад во время бега, бледная кожа и желтые крапинки в глазах не оставляли места для сомнений – перед ним стоял оборотень. Откуда она знает о зельях, подумал было маг, но в это мгновение в руках у женщины блеснул короткий кинжал, заставив юношу позабыть о мирном исходе их встречи.
­- Тебе не стоило преследовать меня, маг. Сейчас в городе небезопасно.
­- Не думай, что я позволю тебе так уйти! – как можно более грозно ответил Рислип. – Если ты в числе мятежников…
­- А если даже и так?
Кто-то грубо толкнул юношу в плечо. Обернувшись, волшебник увидел за собой группу молодых оборотней в темных плащах с заткнутыми за пояса ветками лобоса во главе с Марсием. Происходящее все сильнее напоминало ловушку.
­- Зачем вам нужен маг? – просто спросил Рислип, сохраняя остатки самообладания.
­- С чего ты решил, что нужен нам? – последовал грубый ответ. – Нам нужен твой труп…чтобы показать этому городу, кто его истинные хозяева!
­- Потише, Марсий. Вдруг наш юный друг захочет остаться с нами и помочь делу? – Ева, а это была именно она, обольстительно улыбнулась главарю банды.
­- И не надейся, - буркнул Рислип, судорожно припоминая какое-нибудь не очень смертельное боевое заклинание.
Проблема заключалась в том, что боевая магия была как раз тем разделом, изучением которого юноша особо и не занимался, не чувствуя в себе никакого желания с кем-либо драться. И теперь Рислип впервые в жизни пожалел о своем пренебрежении.
­- Кажется, наш гость не расположен дружить, - с издевкой процедил Марсий. – Думаю, мы вернемся к первоначальному плану.
­- Думаю,…
Маг собирался съязвить в ответ, но в этот момент откуда-то донесся шум крыльев, и все происходящее превратилось в бешеный калейдоскоп. Птица напоминала ворона, но очень большого, с взъерошенными перьями и пронзительными, хорошо различимыми даже в наступивших сумерках глазами. Она вышла из пике у самой земли и неожиданно с яростью набросилась на оборотней.
Несколько рук рванулись, чтобы схватить дерзкую обидчицу, но ворон, мелькнув между ними со скоростью ветра, взлетел вверх и застыл в воздухе, готовясь к новой атаке. Рислип не стал ждать финала боя – вытащив из-под плаща фиал, он на мгновение ослепил преграждавших ему дорогу юношей и рванулся прочь из тупика. Крики, которые неслись ему вослед, его уже мало заботили, да и о птице-спасительнице он собирался думать не раньше, чем окажется в безопасности. Маг бежал по серым улицам Лакримара, не в силах отделаться от ощущения, что за ним по воздуху следуют изогнутые в презрительной усмешке ярко-алые губы волчицы.

[Gathering >>>]

Продолжение! Как хорошо! Вот прочитала и аже горло стало меньше болеть
Мало! и редко! Я, конечно, все понимаю, хорошего по-маленьку, но пажалуйста, по-чаще и по-больше! Это так важно, и так приятно
А теперь маааленькая придирочка:

нарушенная пропорция ингредиентов в очередной раз превратила колбу в горсть осколков, разметавшихся по всему столу.

1. Если нарушение пропорций привело к взрыву, то осколки разлетелись бы и за края стола
2. Значение слова "горсть" включает в себя сему нахождения чего-либо мелкого в горсти, а тут " разметавшихся". Но это не существенно
Спасибо

[Танцующий с Тенями >>>]

Чудесно! Прочитала махом все три главы, и жалею только, что нет, нет, нет следующей! Но она скоро будет, я надеюсь?!



ЗЫ: никаких тапочков! Ты гениальна!

[Клер >>>]

Всем привет, это снова я. За отзывы огромное спасибо, за тапочки еще большее (правда я жадная и мне все мало).

Глава 9. «Просьбы и подачки»

Колокольная площадь притаилась среди однообразных трехэтажных домов, в которых жили в основном представители низших Гильдий, да еще иногда ученики Вершителей снимали здесь свое первое, самостоятельное жилье поблизости от Ратуши. Тихое, надежно защищенное от ветра пространство, выглядело точно так же, как и всегда, и тень от высокого здания в центре все увеличивалась по мере того, как в Лакримаре разгорался новый день. Ратуша, сравнительное новое здание, выглядело очень древним, хотя построено было от силы несколько десятков лет назад. В нем было пять этажей, не считая самой примечательной части – высокой колокольни, чей звон каждое утро возвещал о начале трудового дня. На первых двух этажах располагались столовая и учебные классы, третий был отведен под приемные и залу заседаний, а на четвертом находился кабинет Сайласа – Главы Гильдии.
Утреннее солнце только подчеркивало красный цвет стен Ратуши, заставляя ее буквально полыхать, и лишь выкрашенная в белый колокольня оставалась в тени, окруженная ярким ореолом. О том, что располагалось прежде на Колокольной площади, еще помнили старожилы Лакримара, но редко делились с молодым поколением – легенды, одна другой причудливее, как-то не располагали к откровениям. Прошлое постепенно умирало, потому что помнить о нем в будущем было некому.
От Колокольной площади в три стороны тянулись неширокие улочки, вливавшиеся в центральные магистрали города. Но в это утро на них, вопреки обыкновению, было очень людно – жители стекались к площади небольшими группками, в основном состоящими из соседей или близко общающихся семей. Большая часть была в одинаковых рабочих одеждах и плащах с гербом своей гильдии – колосом на коричневом поле – но некоторые шли в домашнем наряде, тем самым демонстрируя свое пренебрежение к условностям и правилам приличия.
Площадь постепенно заполнялась народом, а растерянные молодые Вершители пробирались в Ратушу, прижимаясь к стенам окружавших Колокольную домов – не зная истинных причин подобного столпотворения, они опасались сами не зная чего и поступали в соответствии с предостережениями интуиции. В самой Ратуше все шло своим чередом, разве что магистры, встречаясь в коридорах, обменивались встревоженными взглядами и безмолвно возводили глаза к потолку. Они как никто понимали, насколько важной может оказаться беседа, которая проходила на верхнем этаже в кабинете Главы Гильдии.
Сайлас не любил яркого света, поэтому окна в его комнатах всегда закрывали полупрозрачные занавеси темных оттенков. Вершитель сидел в своем любимом, темно-вишневом кресле у незажженного камина, и медленно, не торопясь, раскуривал трубку. На низеньком столике перед ним сгрудились пустые тарелки, миска из-под супа и бокалы – слугам было запрещено начинать уборку до того, как будет подан знак. Больше всего Сайлас ненавидел, когда его мысли перебивал посторонний шум.
На вид Главе Вершителей было глубоко за пятьдесят – пепельного цвета волосы мягкой волной ниспадали на плечи, открывая высокий, узкий лоб без единой морщины, на лице выделялся «орлиный» с горбинкой нос и глубоко посаженные глаза-хамелеоны. Сайлас не обладал ни могуществом Клер, ни жадностью Хапуна, ни доблестью Аваллаха, ни харизмой Симона-Помела, ни силой Халила, но, тем не менее, не было в Лакримаре ни одного человека, кто бы рискнул оспорить вынесенное им решение. Именно поэтому его собеседник с таким волнением ожидал окончания ритуала.
В свою очередь Сайлас не спешил высказывать мнение. И вовсе не потому, что поставленная проблема была слишком трудной, а потому что ожидал появления новых событий и участников, способных оказать самое кардинальное воздействие на ситуацию в целом.
­- Руби, вы хотите услышать краткий ответ или мои мысли в целом?
Вообще-то Вершитель уже много раз запрещал себе пользоваться подобным приемом в отношении Пахарей. Ответы вопросом на вопрос ставили трудяг в неловкое положение – они чувствовали, что их затягивают в умствования и теории, в то время как сами желали услышать нечто вполне определенное. Поэтому обычно Сайлас не позволял подобных действий ни себе, ни магистрам, ни ученикам. Но сейчас он был бессилен упростить что-либо.
­- Я хочу услышать все, что вы сочтете нужным сказать мне, любезный Сайлас.
«Да, это вполне в духе старины Руби, – мелькнуло в голове у Вершителя. - Он как всегда развязывает мне руки с тихой улыбкой обреченного на муку».
Глава Пахарей никогда не изменял своей привычке одеваться – вот уже с лишком тридцать лет Сайлас всегда видел его в одинаковых широких полотняных штанах с кожаными заплатами, короткой белой рубашке со шнуровкой на груди, жилете и коричневом плаще с эмблемой Гильдии. Руби стал Главой словно вопреки всем законам судьбы – в детстве он был слабым, часто болел и родители всерьез опасались, что из мальчика не будет толку. В пятнадцать, перед самым вступлением в Гильдию, Руби едва спасся после встречи с бешеным оборотнем – неизвестно, как ему удалось проткнуть горло волка толстой сучковатой палкой, от чего противник истек кровью, но сам молодой Пахарь, пролежав пять дней в горячке, проснулся как никогда окрепшим и сильным. Его нельзя было не заметить – молодого, неулыбчивого мужчину, с легкостью поднимавшего телегу тонкими, жилистыми руками. Он стал Главой Гильдии еще до того, как разменял четвертый десяток.
­- Тогда я прошу вас быть мужественным, - Сайлас отложил трубку. – Вы предлагаете уничтожить оборотней? Вырезать поголовно? Не перебивайте, я мог сказать – перетравить или передушить – суть от этого не меняется. И об этом вы собираетесь говорить перед людьми, которых клялись защищать, верно? Я не могу поддержать вас, мой друг, не в этот раз. Разрешения на подобную резню в нашем городе никто не даст. Даже….даже если предположить, что Клер, а за ней и Хапун спят и видят, как бы уничтожить волчат, подобные методы не в их вкусе. Для Хапуна это и вовсе невыгодно – хоть он и ненавидит Сигмура всей душой, от оборотней, которые гоняют чужаков из Подземелья, ему больше пользы чем вреда.
­- Значит вся эта затея, - Руби кивнул в сторону окна, - не имеет смысла?
­- Ну почему же? – удивился Сайлас. – Имеет и еще какой. Если честно, не так важно, что именно ты будешь говорить – имеет значение сам факт собрания всей Гильдии. Отмахнуться от ваших жалоб будет непросто.
­- Отводишь нам роль палки в пчелином улье?
­- Скорее грома перед бурей, - без улыбки ответил Вершитель. – Думаю, тебе пора. Не желаю успеха, мой друг, но будь осторожен. Лакримар больше не безопасен ни для кого из нас.
* * *
Она въехала в город через западные ворота и пару раз крепко выругалась – конь явно не радовался окончанию путешествия и был не прочь проделать еще одно – в обратном направлении. Пару раз хлестнув по крупу животного хлыстом, женщина поняла, что скорее измучает его до полусмерти, чем добьется результата, поэтому спешилась у ближайшего трактира, и, представившись, поручила лошадь заботам хозяина. Свежий ветер – предвестник ранней зимы – слегка растрепал белокурые волосы Охотницы и вызвал легкий румянец на щеках. Завернувшись в плащ, женщина отправилась в сторону Ратуши.
Когда Шэму вернулся с последнего Совета Гильдий, Бланш, слушая его рассказ, оставалось только стискивать кулаки в бессильной злобе. Охотница дала бы много – ой, как много – за то, чтобы тогда оказаться на его месте. Ее бы не остановили жалкие умствования Помела – один….нет, три удара кинжалом, и мир навсегда был бы избавлен от трех из четырех ее злейших врагов: крылатой выскочки Алисы, братца Тени Моргана и предателя Малиса. Чьей смерти она жаждала больше, женщина вряд ли знала сама.
Нынешняя поездка в Лакримар была целиком и полностью ее личной инициативой. Слизняк Шему, конечно же, предпочел бы укрыться в лесу, боясь высунуть даже кончик носа, и с равным страхом ожидая как мести Магдалины, так и просьб о поддержке со стороны Клер. Но Бланш не боялась ни проститутки-вампирши, ни ее клыков, а с главой магов у нее давно уже установилось прочное взаимопонимание. Поэтому не без труда преодолев козни Михая, Охотница сумела получить разрешение на поездку.
Свернув на улицу Темных Обетов, женщина гадала, что именно она обнаружит на Колокольной площади. К Пахарям Бланш не испытывала ни малейшего сочувствия, да и охотники были последними, кому следовало опасаться оборотней – под надежной защитой Девственного леса и острых стрел, их не могло коснуться ничье восстание. Но Охотницу не покидало ощущение, что все происходящее – всего лишь одна из партий, разыгрываемых невидимой рукой, и меньше всего желала быть простой пешкой.
Инстинкт не подвел – Бланш почувствовала его, когда до угла оставалось еще с десяток шагов, и прислушалась. С другой стороны дома некто тоже застыл, так что она не ощущала даже его дыхания. Женщина быстро просчитала возможные варианты – затевать драку на одной из центральных улиц неизвестный не рискнул бы, а значит можно позволить раскрыть себя, и заодно выяснить личность противника. Бланш отошла от стены и в один прыжок оказалась на перекрестке.
С обманчивой небрежностью он лениво сделал шаг в ее сторону и скрестил руки на груди. Бланш при всей ее уверенности в себе не могла не почувствовать тень страха, ощущая как ее пристально изучают два волчьих глаза, скрытые под капюшоном.
­- Спешишь к Ратуше, красавица? – нарочитая грубость тона подсказала женщине ответ.
­- А тебе ночных утех мало? Решил продолжить с утра?
Мужчина зааплодировал. Искренне, но ни на секунду не ослабляя внимания.
­- Хитра! Ох, хитра, лиса! Впрочем, если ты жаждешь новых ощущений, я подумаю над этим вариантом. А сейчас извини, дел по горло.
­- Да ну? – Бланш разозлили его намеки, но Охотница не позволила гневу вырваться наружу. – Роешь могилки для своих сопляков? Они им скоро понадобятся.
­- Если понадобится, - жестко отчеканил Сигмур, неожиданно хватая ее за рукав и уводя в сторону, - я вырою могилку для тебя, подстилка Шэму, и поверь – ничто не сможет остановить меня. Иди куда собиралась, иди и не оглядывайся, лисица – пока ты еще цела. Марсий распорядился не трогать Охотников, потому что каждый оборотень помнит, что сделали для нас Михай и Морган. Но из каждого правила бывают исключения. Поберегись стать этим самым исключением, лисица Бланш. Я предупредил тебя.
С этими словами он шагнул к ближайшему дому, ловко подтянулся на свисавшей с окна веревке и исчез внутри. Бланш стояла в переулке и дрожала – этот мужчина, которого она видела второй раз в жизни, вызывал у нее отвращение, страх, злость и что-то еще, что она никогда не позволила бы себе назвать влечением. Женщина плотнее закуталась в плащ, все еще ощущая ноющую боль в руке в том месте, которого касались его стальные пальцы. Кожа горела, и завтра ее плечо должно было украситься выразительным синяком, но Охотнице было все равно. Сбросив с себя наваждение, она поспешила дальше.
Издали Колокольная площадь напоминала древнее чудовище, пробужденное неосторожным словом и теперь силившееся выбраться за пределы самого себя. Гигантский живой организм, состоящий из нескольких сотен человек, находился в постоянном движении, а голоса, сливаясь, превращались в монотонный гул, в котором нельзя было различить ни слова. Больше всего народа толпилось у входа в Ратушу, где на импровизированном помосте, наспех сколоченном из досок, стоял Руби. Бланш поморщилась – лидерские качества Главы Пахарей вызывали в ней невольное уважении, но узколобая упертость членов Гильдии – ничего, кроме презрения.
Когда Бланш сумела протиснуться на пару десятков метров вглубь толпы, речь Руби уже подходила к концу. Охотнице, впрочем, не требовалось слышать ее всю, чтобы понять основную мысль – заключительные слова Пахаря, в которые он вложил всю силу своих эмоций, стали настоящей квинтэссенцией всего собрания.
­- Друзья! – Руби вскинул вверх руку, сжатую в кулак. – Мы ждали слишком долго! Мы позволили запугать себя, сумели убедить самих себя замолчать. Но хватит! Хватит издевательств, долой трусость и пресмыкательство! Сегодня, здесь и сейчас, я требую для оборотней смерти! Смерть убийцам! Смерть!
­- Смерть!! – с жутким ревом подхватила толпа его слова. – Смерть!
Бланш нахмурилась. Бунт земледельцев был бы очень нежелательным дополнением к восстанию красноглазых. Удивляло и отсутствие Сайласа, под носом которого все происходило. Женщина мысленно вернулась к недавней встрече с Сигмуром и презрительно скривила губы – у него было слишком много общего с Михаем, те самые качества, которых так не хватало Шэму: отвага, дерзость, личный нерушимый кодекс чести и конечно же мужественность. Мысли о Михае сами собой вернули Охотницу к ее самому большому поражению – Малису.
Впервые увидев высокого, худощавого юношу с темными проницательными глазами в Молитвенном зале монастыря Духа, женщина сделала ставку на него и знала, абсолютно точно знала, что не ошиблась. Он подходил идеально для всех ее замыслов – в меру честолюбивый, в меру гордый, она пыталась развить в нем тщеславие и спесь, но не предусмотрела лишь одного. Алиса! Крылатую Бланш ненавидела не только как возмутительницу порядка в городе, но и в первую очередь – как удачливую соперницу. Только после бегства девушки, Охотница осознала, насколько важной была для нее власть над сердцем ученика – власть, которой она никогда не имела.
Речь Главы закончилась, но никто и не думал расходиться. Подозрения Бланш о том, что все это было лишь прелюдией, обратились в уверенность. Руби, а вместе с ним и все Пахари, явно ожидали кого-то, и кого именно Охотница поняла еще раньше, чем совсем близко прозвучал приглушенный мужской голос.
­- Как они могли скрыться? Это точно не твоя работа, Клер?
­- Сказала же – не знаю, Хапун… - раздраженный тон главы Магов говорил сам за себя. – И мне все это не нравится, клянусь. Начинаю жалеть, что позволила тогда убедить меня в целесообразности их «бегства». Без контроля это может привести к краху всего замысла.
­- Не паникуй, красавица, - торговец казался настроенным благодушно, но Бланш уловила нотки напряжения в его голосе. – Кроме Аллеи Шумящей Листвы им некуда идти.
­- А если это снова Сигмур? Если он укрыл их в Подземелье?
­- Вряд ли, - Охотница чуть приподняла капюшон и склонила голову в коротком поклоне. – Мое почтение Главам. Этого отступника я сегодня встретила совсем недалеко отсюда. Он казался озабоченным.
­- Еще бы! Он уже знает, что доигрывает последние ходы в этой партии. Моей партии!
Бланш внимательно посмотрела на волшебницу. Клер как всегда выглядела великолепно, но при желании можно было заметить, чего ей это стоило. Разобраться в клубке эмоций, сжигавшем колдунью изнутри, Бланш не смогла, но одно угадала безошибочно – Клер боялась, и ее слова о партии были лишь жестом отчаяния и самовнушением. Хапун же являл собой полную противоположность спутнице. Он выглядел довольным и благодушно улыбнулся Охотнице.
­- Мы ожидали твоего приезда. Теперь будет проще.
­- Не будет. Если они посмели напасть на мага Звездной Башни..
­- Но ведь твой олух сумел спастись, - Хапун хмыкнул. – Главное сейчас – приструнить шельмеца Руби и его курятник. Сайлас поступил умно, что не вышел.
­- Сайлас вообще умен, - поморщилась Клер. – Но его молчание может не значить ничего, а может и очень много. Я сейчас не собираюсь обсуждать его мозги – нужно побыстрее закончить с этим. Идем!
Три человека медленно прокладывали себе дорогу к помосту. Первым шел Хапун, перед массивной фигурой которого расступались все, женщины шли сразу следом, а за их спинами людское море немедленно смыкалось еще плотнее. Руби заметил их приближение издалека и вздохнул. Глава Пахарей не ждал от этой встречи ничего хорошего и жалел об отсутствии Сайласа.
Главы присоединились к нему без особых затруднений, хотя помост оказался довольно высок. Бланш просто подтянулась на тонких сильных руках, Хапун влез грузно, но без посторонней помощи, а Клер просто в мгновение ока перенеслась наверх и оказалась по левую руку от Пахаря.
Отдышавшись, Торговец повернулся к толпе и расплылся в елейной улыбке.
­- Дорогие мои, это действительно невероятно огорчительно. Я никогда не стеснялся признавать чужую правоту, - Бланш едва сдержалась, чтобы не прыснуть от такой вдохновенной лжи, - и сейчас я говорю, что вы правы. Мы были слишком добры к этим щенкам – и вот он, печальный результат нашего добросердечия и снисходительности. Непростительная легкомысленность…
Бланш мысленно аплодировала толстяку. Делая вид, что приносит извинения, Хапун превратил публичное покаяние в фарс, не сказав ни слова правды и ничего не пообещав. Однако Охотница знала, что Руби так легко не проведешь.
­- Ваше сочувствие дорого нам, - улучил возможность вклиниться между причитаниями Хапуна Пахарь. – Однако не время разводить руками – необходимо действовать. Работа Воинов не кажется мне эффективной – что могут предложить горожанам Маги?
Это был вызов и вызов грубый. Клер с шумом втянула воздух ноздрями, сдерживаясь, чтобы не поразить обидчика на месте.
­- Руби, осмелюсь напомнить: Звездная Башня – не таверна, чтобы вам могли предложить десять сортов браги на выбор, - поймав предостерегающий взгляд Хапуна волшебница смягчила тон. – Все маги Лакримара сейчас бьются над этой проблемой. Оборотни устойчивее к заклинаниям, чем вампиры, потому что они ближе к животному миру. Найти решение не так просто – ведь наша магия мирная и отнюдь не призвана способствовать чьему-то уничтожению.
Эта ложь развеселила Бланш еще больше патетических сетований Хапуна. Она начала понимать замысел двух Глав – заморочить Пахарям головы, чтобы не мешались под ногами, и продолжать равнодушно наблюдать за ужасами на улицах, чтобы в нужный момент одним ударом расправиться со всеми врагами.
Речь Клер обещала быть не менее длинной, чем сокрушения Хапуна. На Колокольную площадь ложились предвечерние тени, расчерчивая собравшуюся толпу светло-серыми полосами. Увлеченно внимавшая белокурой колдунье с изумрудными глазами человеческая масса не обращала никакого внимания на то и дело мелькавшие на крышах близлежащих домов маленькие фигурки в темных плащах. Небо медленно закрывали облака, однако дождя ничто не предвещало. Обычного дождя, по крайней мере.
Клер замолчала. Легкие чары должны были рассеяться через пару часов, но это уже не имело никакого значения. Бойни и отрядов идиотов-Пахарей, рыскающих по городу, не будет. Никто не встанет на ее пути…
Дождь грянул внезапно. Они летели отовсюду, паря в воздухе и мягко опускаясь на головы, плечи и даже в протянутые руки. Некоторые царапали лицо, если их пытались смахнуть. Люди кричали, напрочь позабыв о растерянно топтавшихся на помосте Главах. А дождь из свежесорванных веток лобоса все продолжал идти…

Сообщение отредактировал Клер - 22-10-2007, 12:10

[Танцующий с Тенями >>>]

От Колокольной площади в три стороны тянулись неширокие улочки, вливавшиеся в центральные магистрали города.

Слово магистраль как-то не вяжется с тематикой.))) А улочки лучше сделать узкими. ))

И еще одно - свежесорванные ветки лобоса... вот не знаю.)))

Эх... почему главы такие котроткие?! Нет, нет - это ни в коем случае не упрек, а вовсе даже наоборот.))) Я вот думаю сделать на сайте библиотеку и, знаешь, я была бы очень признательна. если бы ты хотя бы подумала над тем, чтобы поселить туда свою Алису.)

Спасибо тебе, милая! Свети и дальше.))

[Клер >>>]

Это продолжение) А точнее - некий рубеж.

Глава десятая.
Подруги

Она сидела на широком подоконнике, поджав колени, и слушала дождь. Первый дождь после засушливого, наполненного болью и разбитыми надеждами лета. Старое льняное платье, найденное в одном из старых сундуков в дальней комнате, было ей слишком велико, зато позволяло укрыть ноги целиком, подоткнув подол под пятки. Большие тяжелые капли падали на узенький карниз прямо под окном, отскакивали от него и пропадали в сплошной стене льющейся с неба воды. Девушка знала, что прежде чем попасть в поле ее зрения, они долго скользили по кованой ограде балкона, обволакивали тончайшей работы металл, заставляя его плакать, и только после этого, насытившись печалью, падали вниз. Наблюдая за судьбой мириада капель, Алиса думала, что они живут вечно, но не устают от этого, потому что слишком малую часть времени проводят сами по себе, при ближайшем удобном случае сливаясь в нечто целое, большое и сильное. Вечное непостоянство – единственное, что способно развеять скуку этого мира.
Она скучала по Арагилу. Невозможность покинуть город не была так уж тягостна – постепенно крылатая привыкла к состоянию тревоги, в котором постоянно находился их маленький отряд, и переживала лишь за тех, кто вольно или невольно подвергал себя риску, помогая им. Перед ней возникло доброе, сосредоточенное лицо Верховного Лекаря – Ламмир лично предупредил их о приходе Воинов и, положив руку на плечо Клепа, тепло попрощался с этими, в сущности, совсем незнакомыми ему людьми, ради которых рисковал очень многим, включая собственную жизнь.
­- Наследница Лазариса не должна достаться этим дуболомам, - пробормотал он, спешно выпроваживая их через потайной ход.
Алиса покачала головой – все шло слишком не так. Требовалось искать выход, что-то делать, но не было сил. Того внутреннего огня, который бы поддерживал внутри веру в благополучный исход даже самого безнадежного предприятия. Но что могло послужить огнивом для собственной души, девушка не знала.
За стеной, в двух небольших комнатах, спали измученные друзья. Малис, ни на шаг не отходивший от еще неокрепшего Моргана, Гвендаль и Соня. Соня…что-то в вампирше пугало крылатую. Она изменилась, точнее, изменения происходили прямо сейчас, у Алисы на глазах, и девушка боялась предугадать, чем они закончатся и когда. Она бессознательно гнала прочь мысли о многочисленных врагах. Даже в момент открытого столкновения Глава Магов не была способна испугать девушку, но теперь на ее стороне была сама Тьма, и Алиса невольно содрогалась от ужаса, вспоминая Посланца и его смертоносный удар. Она мечтала забыть, никогда больше не чувствовать этой страшной внутренней боли, намного превышавшей физическую, но не могла. И мучительные приступы снова и снова заставляли ее с грустью оглядываться на полуприкрытую дверь, за которой спали друзья.
Новости, которые накануне вечером рассказал зашедший ненадолго Аваллах, тоже не утешали. Разъяренная публичным издевательством Клер, несмотря на увещевания Хапуна, объявила награду за голову любого оборотня, тем самым открыв настоящую охоту. От ее слов стало неловко даже Руби, который был судя по всему уже не рад успеху своего же дела. Дополнительную тревогу вызвал и рассказ о приезде Бланш – Малис обменялся тревожным взглядом с Морганом, но вслух ничего не сказал. Но больше всего Алису испугало лицо Сони – вампирша, сжав кулаки, смотрела прямо перед собой с такой непримиримой яростью, что ни у кого не нашлось слов, чтобы успокоить ее. Проснувшись в середине ночи, крылатая видела размытый, темнеющий в лунном свете силуэт сидевшего на балконе Гвендаля. Против воли, все они с самого начала были ввязаны в эту войну – и каждый воевал в одиночку.
Алиса не стала поворачивать голову на легкий шорох ее шагов – подождала, пока подруга заберется напротив нее на подоконник, и только тогда подняла на вампиршу глаза. В первую очередь девушка обратила внимание на то, что Соня, вопреки испытаниям и проблемам, а, может быть, как раз благодаря им, удивительно похорошела. Густые рыжие волосы, всегда заплетенные в косу, сейчас струились по плечам девушки, оттеняя белизну кожи. Черты лица немного заострились, глаза уже не отливали прежней, хорошо памятной Алисе бесшабашностью. Без яркой косметики вампирша уже не походила ни на Воина, ни на роковую красотку, а была самой собой – прекрасной, печальной Соней, ее самой лучшей подругой.
­- Алис, ты совсем перестала спать.
Впрочем, заботливость ее меньше не стала.
­- Я иногда дремлю сидя, Сонечка, - крылатая смущенно развела руками. – Чтобы спать, мне нужно найти покой.
­- Ну да, как же! – фыркнула вампирша. – Даже в самые беспокойные моменты сна ты не теряла. Что случилось?
Алиса неожиданно для себя горько хмыкнула. Соня, никогда прежде не слышавшая от подруги ничего подобного, распахнула в изумлении глаза.
­- Сама знаешь, что случилось. Все в этом мире катится куда-то под уклон, а мне кажется, что это я должна всех спасать. Да и я хочу спасти! Честное слово, хочу, Сонечка! Но у меня нет сил… нет сил внутри. Там только боль. Только тени и никакой надежды.
Вампирша не сводила с девушки тяжелого пристального взгляда.
­- Это вовсе не ты должна что-то делать, - наконец, произнесла она.
­- Ты должна понять и его…
­- Я ничего не должна и я не могу ничего понимать. Когда каждая минута промедления стоит человеческих жизней! Ты понимаешь, Алиска?! Каждая минута, в которую я или ты вытираем ему сопли, кто-то умирает! Я не могу так!
Соня отвернулась и с яростью посмотрела на усилившийся дождь. Алиса чувствовала всю силу негодования девушки-Воина, но прекрасно знала слабое место ее планов.
­- Если Гвендаль не хочет воевать, ты не сможешь его заставить. То есть можешь, конечно, но не бывает борьбы за правое дело против воли.
­- Сигмур может командовать вместо него.
­- Да, но Гвендаль не уверен, что сможет поступить так. Сигмур – опытный диверсант, а не дипломат и спаситель. Его действия могут только ухудшить все.
­- Но это будет хотя бы что-то…как можно сидеть и просто смотреть?! И ты…ты могла бы помочь мне убедить его. Почему ты молчишь, Алиса?
Алиса с тоской посмотрела в окошко – она избегала встречаться с Соней взглядом, чего вампирша не могла не заметить.
­- Это все кажется мне бессмысленным. Я не вижу своего будущего, Сонечка. Сидеть здесь, прятаться, менять убежища?
­- Надо воспользоваться этим восстанием, чтобы окончательно победить Клер!
­- А сколько человек погибнет, пока мы достигнем этого?
­- Они умрут как подобает настоящим воинам.
­- Этого для меня недостаточно.
­- Алиса, ты напоминаешь мне Гвендаля – та же боязнь принять на себя ответственность, та же нерешительность, да что с вами?? Нам уже не надо идти на край света, но цель осталась той же! Мы делали и будем это делать во имя….
­- Во имя чего? – девушка грустно покачала головой. – Собственных амбиций? Желаний? Из-за моих разногласий с Клер? Это все так мелочно…
­- О, нет! Все гораздо более тонко, чем ты представляешь на словах, - глаза вампирши блеснули, она подошла к окну и скрестила руки на груди. – Ты…вы оба таскаете каштаны из огня чужими руками. Думаете, Марсий и его оборвыши сами сделают всю грязную работу, чтобы вам было спокойно и тепло. Чтобы вы могли продолжать наслаждаться жизнью, в то время как эти мальчишки уже никогда не оправятся от этого восстания. Те из них, которые выживут, естественно.
Алиса в ужасе подняла лицо. Соня смотрела не прямо на нее, а чуть в бок – так, что отблеск ее горящих глаз все равно достигал своей цели. Крылатая прикрыла ладонью рот, словно не веря, что слышит такое от своей подруги.
­- Удивлена? Но ты сама позволила мне сделать такой вывод. Ты говорила о личных амбициях? Так что же здесь, как не они? Но только зачем же марать руки? Зачем мазаться в крови, когда это может делать за тебя кто-то другой? Правда? Очень удобная позиция, просто чудесная. Вот только как бы вам не промахнуться – ведь теперь, когда само Зло на стороне Клер, ваш план может и не сработать. Оборотней сметут как ненужный мусор, и тогда даже аллея Шумящей Листвы перестанет быть надежным укрытием! На что ты надеешься? Кто спасет тебя, когда за тобой придет Тьма? Паладин? Он, конечно, запал на тебя, слепому ясно, но ведь ему и свою шкуру поберечь надо….
­- Прекрати! – закричала Алиса, спрыгивая с подоконника и становясь напротив воительницы. – Это неправда…зачем ты говоришь мне все это?
­- Как неправда? – голос девушки стал вкрадчивым, почти елейным. – Разве твое бездействие не говорит само за себя?
­- Соня…. – крылатая закрыла лицо руками и разрыдалась. – Соня…как ты…как ты могла? Как ты могла подумать, будто я жду что кто-то умрет ради меня? Ради моего будущего? Нет, Сонечка, они не за меня идут умирать. Они идут умирать за свою свободу, и эта борьба священна, слышишь? Но ты права – сидеть дальше не имеет смысла, надо бороться тоже. Надо помогать всем, чем мы только сможем. Ради Лакримара. Того Лакримара, который был когда-то, во времена Безликих и такого, каким он может стать, если мы поможем ему. Я не могу говорить за Гвендаля или еще за кого-то – но я с тобой. Вся сила, что у меня есть – можешь на нее рассчитывать. Я сегодня же возьмусь за занятия…
­- Алиска…
Вампирша, не в силах сдерживать чувства, крепко стиснула Алису в объятиях, и девушка ощутила на своей щеке теплую каплю.
­- Прости, подружка, я хотела лишь растормошить тебя. Не могла больше смотреть, как ты сидишь тут и сохнешь, глядя на дождь. Ни Клер, ни Хапун, ни сам мрак не смогут помешать нам, я в это верю. Но для начала придется постараться, верно?
Девушки еще некоторое время сидели молча, не разнимая объятий.
­- Представь на секунду, что вся эта заварушка закончилась, - Соня выдержала паузу и наморщила нос, - и при этом мы еще живы…
­- Неужели? - весело рассмеялась Алиса.
­- Не перебивай старших, Алиска! Итак, оно закончилось как-то там и мы живы. Чем бы ты хотела заняться?
­- Сразу после? Поспать, - все еще смеялась девушка.
­- Ууу, хватит ерничать, - с притворной строгостью погрозила ей пальцем вампирша, но сама при этом улыбалась. – Колись давай.
­- Чего бы я хотела? Соня, ты любишь задавать такие непростые вопросы, - крылатая посерьезнела. – Я бы хотела учиться. По-настоящему учиться магии, узнать все о ветре, воде, земле и земле, научиться помогать людям и обладать настоящим знанием. Мне бы хотелось научиться подниматься вместе с Арагилом высоко-высоко под самые облака, чтобы чувствовать дыхание этого мира. Хотела бы побывать в Ивейлсдейле, Нарбонне, навестить Кьёну и короля Арлеодеса, Олвен и Элис….ох, как много чего я бы хотела. Но Сонечка..
­- Погоди-погоди, - вампирша явно не удовлетворилась ее ответом. – А Малис?
­- Малис? – переспросила девушка с легким оттенком грусти в голосе.
­- Да, наш молодой охотник. Какое место ты уделяешь ему в своих мечтах?
­- Мне….мне не хочется, чтобы ты неправильно поняла меня. Но я…я не знаю, что будет дальше, и поэтому не мечтаю за него. Не знаю, как он видит свое будущее, останется ли здесь или нет, чем займется. Возможно…возможно он захочет остаться с Морганом. Я не могу решать…
­- Все твои слова сводят к одному – ты вообще не знаешь, хочешь ли быть с ним вместе. Так?
­- Я этого не го…
­- Да, но я услышала, что ты на самом деле хотела сказать. Алис, тут я тебе не советчик, но помни – иногда самый простой способ все выяснить – спросить.
­- Да…
­- Ну вот и замечательно, - Соня улыбнулась. – Впрочем, мне Малис нравится. Тем, что больше делает, чем говорит. Ты куда?
­- Сейчас, - Алиса соскользнула на пол, выбежала в соседнюю комнату и через пару минут вернулась в своих привычных штанах и длинной тунике, с наброшенным на одно плечо плащом. – Знаешь, Соня, ты была права – я чувствую себя лучше. Но все равно страшно…я ведь не смогу ничего, если снова встречусь с Ним. И никто, никто во всем Лакримаре не может научить меня, что делать.
Шум за окном становился все тише – дождь заканчивался, устало выжимая последние капли из высохших, грязно-серых туч. Светлее в комнате не стало – серые сумерки, так и не развеявшиеся с самого утра, тонким бесплотным покрывалом лежали на креслах, запыленных сундуках в дальних углах, покосившемся из-за надломленной ножки ромбовидном столе и даже зеркало, казалось, потемнело и перестало отражать что-либо. Дома повелителей драконов были непривычно просторными для Лакримара, где жители старались оставить больше места под мастерские, чем под жилые комнаты. Здесь же в каждом помещении, в каждом коридоре явственно ощущалась свобода. Летящие анфилады, скрытые внутри основного периметра, широкие дверные проемы, арки, встретившиеся им даже на чердаке – повелители не стесняли себя в движении и не любили четких границ. Стены и потолок почти везде были окрашены в разноцветные пятна, словно выписанные шаловливой рукой ребенка, но в эти причудливо-бесформенные капли краски были включены многочисленные магические символы и письмена Безликих. Проходя из одной половины здания в другую со свечой в руке, Алисе казалось, что даже пляшущие на стенах тени оживают при звуке ее шагов и что-то шепчут на неизвестном ей языке. Несмотря на то, что хозяева их давно умерли, дома по аллее Шумящей Листвы продолжали жить….и ждать.
Взлохматив волосы крылатой, Соня с наслаждением потянулась.
­- Надо бы впустить сюда немного свежего воздуха, - сказала она и одним движением распахнула тяжелую оконную раму.
Ворвавшийся в комнату ветер поднял полупрозрачные шторы и закружил их в диковинном танце. Девушки невольно отошли – настолько сильными были порывы стихии. Внезапно что-то темное закрыло собой остатки дневного света, Алиса вскрикнула, но в следующую секунду все вернулось на свои места. Инстинктивно повернувшись, девушка заметила, что теперь они не одни – к ним пожаловал гость.
Усевшаяся на спинку одного из кресел взъерошенная черная птица, чересчур большая для ворона, не сводила с них напряженного взгляда глаз-бусинок, словно просчитывая что-то. По комнате распространялся незнакомый удушливый запах, одновременно манящий и вызывавший тошноту. Птица расправила крылья, пригладив клювом перья, и издала хриплый гортанный крик. На глазах изумленных девушек ее контуры стали расплываться, все увеличиваясь, пока они не увидели перед собой фигуру в темной накидке и широкополой шляпе, свободно расположившуюся в кресле. Незнакомец приподнял голову, и тогда девушки смогли разглядеть его лицо.
Глубокие морщины не старили его, но придавали некоторую тяжеловесность взгляду и изгибу мясистых губ. Редкие седые волосы торчали в разные стороны, руки с длинными, высохшими пальцами были небрежно сложены на груди.
­- Садитесь, любезные мои. Садитесь, - он дождался пока Соня и Алиса, не сводившие с него настороженно-потрясенных взглядов, усядутся и кивнул. – Я хочу рассказать вам одну легенду.
Его негромкий хрипловатый голос заполнил собой все помещение; остальной мир остался где-то невероятно далеко, отгороженный невидимой и непроницаемой ширмой от их маленького круга.
­- Констанс родилась в результате очень странного союза. Одна из чаровниц Ивейлсдейла во время Чудо-ярмарки так сильно впечатлилась выступлением повелителей драконов….да, в то время это было едва не самым удивительным зрелищем всего праздника…так вот, их невероятные трюки так запали ей в душу, что она приложила все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы заполучить одного из повелителей в свои объятия. Надо сказать, повелители никогда не были многочисленны еще и потому, что редко дарили любовь кому-либо кроме неба, свободы и своих драконов. Местные девушки называли это спесивостью, но по-моему так все было проще – истинное, горячее чувство между двумя людьми возникает не так уж часто, а нечто мелочное и бытовое не могло затмить в сердце повелителей их высокой миссии и чувства долга. Впрочем, я отвлекся. Итак, Констанс родилась в Ивейлсдейле и провела там почти все свое детство. Чаровницы – странные народ, но девчушка родилась настолько красивой, что ее баловали, холили и нежили, пока не обнаружилась одна странность.
­- Странность? – переспросила Алиса.
­- Да, малышка…хотя нет, тогда уже молоденькая девушка оказалась пророчицей. Точнее, ее дар открылся слишком поздно, хотя чародейки следят за этим, но в данном случае все посчитали, что у полукровки нет шансов. Однако она могла видеть. Сейчас это не вызывает сомнений, а тогда в это кто верил, кто нет – да и если честно, по-настоящему обеспокоились только когда она решила вернуться в Лакримар.
­- А почему вдруг? – поинтересовалась Соня.
­- Хороший вопрос. Надо сказать, все ее предсказания не имели никакого отношения к Ивейлсдейлу, или там Нарбонне или еще чему. Только о Лакримаре. Вполне логично, что она хотела быть услышанной именно здесь. Итак, молодая чаровница на самом быстром коне в городе спешит сюда, а в это время…
Он замечательно рассказывал. Делая паузы как раз тогда, когда нужно, чтобы напряжение слушательниц достигало пика.
­- Винд слыл самым нелюдимым из молодых повелителей. У него была мечта – поймать красного дракона…впрочем, если таковые и водились на заре мира, уже пятьсот лет назад о них никто не слышал. Но он был странным парнем – угрюмым, не грубым, нет, но и вежливость иногда может быть убийственной. Из-за этого дракона над ним немного подсмеивались, но в общем уважали – особенно когда он поднимался в воздух на своем Гримле – кстати, потрясающе красивом синем драконе. Даже не синем – перламутровом. Видевшие его эльфы всегда говорили, что Гримл – творение моря и неба, истинное воплощение взлетающей к солнцу волны. Так вот, Винд не очень любил аллею Шумящей Листвы…да и город в целом. Не из-за Лакримара как такового, а из-за обилия людей. Ему было тесно здесь….или наоборот, слишком одиноко. Думаю, что и то, и другое одновременно. Поэтому его частенько можно было застать в роще, через которую пролегает дорога на Ивейлсдейл…ну а дальше, сами догадались уже, что произошло.
Девушки согласно закивали головами, но не смели произнести ни слова, чтобы не перебивать рассказчика.
­- Винд как раз наслаждался теплыми лучами весеннего солнца, когда рядом послышался шум. С высокой, серой в яблоках лошади соскочила стройная, невероятно красивая девушка, и, со всех ног бросившись к нему, начала говорить что-то о Тенях, об опасности, о том, что нужно спасать драконов. Он не столько слушал ее, сколько любовался. Вьющиеся пепельные волосы, нежнейшая кожа, глаза как бездонные озера цвета утренней лазури – это была не девушка – мечта. Мог ли он не полюбить ее?
Рассказчик умолк. Казалось, ему не хочется доводить рассказ до конца – но, опустив голову, он заставил себя продолжать.
­- Пророчества Констанс несколько запоздали. В Лакримаре уже били тревогу – те, кто видел и знал больше простых горожан – среди них глава магов Беатриса и несколько других. Но было поздно….Те, кто воевал на противоположной стороне, слишком хорошо знали нрав повелителей. И били безошибочно. Идите сюда!
Девушки послушно подошли к окну. Он указал им на резной балкон на соседнем доме – весь мокрый, словно тающий от дождя.
­- По легенде, именно на этом балконе стояла Констанс, провожая в бой последнего из синих драконов и его наездника. Именно здесь Винд взял с нее, дочери повелителя и чаровницы, клятву никогда не подниматься в воздух. Здесь он поклялся ей, что повелители драконов никогда не будут истреблены до конца. Здесь они прощались, и не знал мир большей любви, что выпала на их долю, и большей боли в момент разлуки. Когда Винд не вернулся через семь дней, Констанс одела белый плащ, закрыла лицо капюшоном и навсегда ушла с аллеи Шумящей листвы. Ее силуэт, все больше похожий на призрак, видели в разных местах – оборотни утверждают, что она осмеливалась ходить на Кладбище Безликих, лекари – что именно она учила молодого Лазариса, эльфы – что она кончила свои дни на Золотом Побережье. Легенд много, сколько среди них истинно – не знает никто. Однако о Констанс и Винде все еще поют в Ивейлсдейле и верят, что раз каждый из них сдержал свою клятву, однажды Тьма будет повержена. Повержена навсегда.
Алиса повернулась. Незнакомец был немногим выше ее, но у девушки появилось ощущение, что она смотрит куда-то очень высоко.
­- Кто вы? – только и спросила она. – Кто вы такой?
* * *
Он почти забыл это чувство – чувство опасности. Неуверенности, граничащей с боязнью. Он вздрогнул и покачал головой, прогоняя неудобное ощущение. Дождь закончился, и теперь улицы, потемневшие и разбухшие от слишком большого количества воды, казались зыбкими и неустойчивыми. Впрочем, он не особо любил улицы – крыши были более удобны и безопасны. А еще это ощущение возвышения…впрочем, неуверенность не проходила.
Ариман смотрел на памятный ему балкон и не улыбался. Он помнил Белую Фею – так прозвали Констанс те, кто видел чаровницу в последние месяцы ее жизни. Помнил ее исхудавшие руки, невесомые шаги, едва слышимый голос – и горящие, нестерпимо горящие глаза, эти два сгустка расплавленной лазури, пронзавшие насквозь любого, кто оказывался поблизости. Помнил он и того, кто сопровождал ее…
Посланец снова вернулся к соседнему с балконом окну. Не было никакой возможности узнать, что же происходит внутри здания – слишком плотная завеса скрывала помещение от его взгляда. И Ариман постепенно, очень медленно вспоминал того единственного, кому было под силу поставить такой щит. Темный поежился, понимая, что теперь странное, незнакомое прежде чувство постоянной опасности уже не покинет его.

Треть книги написана. Хотелось бы услышать от читателей (буде они еще существуют) какой она показалась вам, ваши впечатления от новых героев, старых...насколько вам было интересно читать ихочется ли продолжения. Не стесняйтесь. Единственное, что может меня смутить или расстроить - ваше молчание.