Куда приводит соавторство

[Танцующий с Тенями >>>]

У меня есть один тапочек к предыдущей главе – Нолан ну никак не мог сказать следуйте со мной. Не по-людски это, не по-людски. Этак только в милиции говорят, да и то, не следуйте, а пройдемте. =РР Вот за мной – эт хорошо звучит, эт я понимаю. ))

К сюжету последней выложенной главы у меня, как всегда, нареканий нет. Вот что очень понравилось: своеобразная концовка. Правда, сомневаюсь, что таким макаром у вас получатся отрицательные персонажи, потому что толика света в них, как я вижу, присутствовать все равно будет. )

Мелькают овраги, клубится туман,
По небу дождливый плывет караван,
И жалобный слышится крик.
Зовут нас тенистые чащи и степь,
Пустыни и гор бесконечная цепь,
Но краток спокойствия миг.

(Я бы заменила но на и, потому что смысл странноват.)

Стальные кольчуги и кожа плаща,
Кинжалы и стрелы с мечом сообща
Героев хранят от беды.
Увы, но героев непросто сыскать,
Ну что же, попробуем не спасовать,
И намеренья наши тверды.

(А тут вообще не надо и, посчитайте слоги. =РР )

Кольчугу и меч нам заменит мотив,
Крепко наше слово, а норов строптив,
Дорога зовет нас вновь.
Враги пусть трепещут, завидев вдали,
Тех, кого вновь одолеть не смогли,
Тех, кого ведет любовь.

(Мне не нравится эта строчка. Она бывивается из ритма, но это еще ладно... Я бы сказала, тех, кто в сердце несет любовь. Или еще как. ))) )

- Ой, вот занудил... меня этот твой тон бесит. Только святошу из себя не строй! Ты сам от меня не далеко ушел.

(В этом случае недалеко пишется слитно. =))) )

Мне одним ваш стиль не нравится. У вас слишком много ... и ; . И пророй их с успехом можно чем-нибудь заменить, а кое-где они (многоточия, в данном случае) просто лишние и смотрятся, как пороги на реке.

Давайте ЕЩЕ!

[Клер >>>]

Мне одним ваш стиль не нравится. У вас слишком много ... и ; . И пророй их с успехом можно чем-нибудь заменить, а кое-где они (многоточия, в данном случае) просто лишние и смотрятся, как пороги на реке.

Спасибо огромное за отзыв)) Как ты верно угадала, мы придерживаемся той точки зрения, что абсолютно отрицательный персонажей не бывает) Так что стараемся и отрицательных показывать с разных сторон)) А замечания твои я как редактор возьму на заметку и стану тщательно сканировать каждую главу на переизбыток многоточий))

[Клер >>>]

Да, нас тут давно не было. Когда количество гневных обращений приняло угрожающие размеры, мы решили не рисковать дальше и выложить продолжение

Глава 8.
Вся следующая неделя их путешествия к восточной границе Эймсарда прошла на удивление однообразно. Дни сменялись днями, а дорога даже ни разу не отклонилась хоть немного в сторону. По подсчетам Юли, в Эймсарде сейчас стояла глубокая осень, но температура воздуха не снижалась, позволяя путешественникам забыть на время о теплой одежде. Поселения, хотя и попадались все реже по мере приближения отряда к границе, выглядели все так же ухоженно и приветливо, как и в первый день. На постоялых дворах их неизменно встречали приветливо, без лишних расспросов предоставляя в распоряжение путников лучшие комнаты. Герцоги больше не позволяли себе азартных игр, но в распитии огромного количества эля неизменно принимали живейшее участие. Не прошло и трех дней, как Сильм начала в буквальном смысле сходить с ума от скуки. Ей, привыкшей к различным опасным и не очень походам в компании Аскара и наемников, было в тягость абсолютное спокойствие и умиротворение, царившее в их маленьком отряде. Непоседливой девушке хотелось приключений, трудностей или хотя бы изменений в настроении попутчиков.
Даже Эфраиму, меньше всего обращавшему внимание на дорогу, стало казаться, что это вовсе не поход, а просто загородная прогулка с любимой девушкой. Что удивительно, присутствие еще семи человек совершенно ему не мешало – он видел, слышал и чувствовал только Кьяру, поэтому уставшей от безрезультатных окликов Юле приходилось подъезжать к нему и толкать в плечо. Кроме нее только Сильм отваживалась на что-то подобное. Эфраим мог поклясться, что никогда прежде не чувствовал такой внутренней цельности, никогда не владело им столь сильное чувство достигнутого счастья. Это напоминало легкое опьянение – реальность казалась нечеткой и в то же время удивительно яркой, а в центре сверкающей дымки вечным солнцем горел образ принцессы Эймсарда. Такая далекая Арка Смерти и серые демоны оставались глубоко в тени его памяти, никак не омрачая радостных дней. Эфи то и дело принимался напевать арию Ленского из «Евгения Онегина», пытаясь в меру своих сил подражать лиричной манере исполнения Лемешева. Усилия обычно приводили к тому, что модерато становилось анданте, а анданте, соответственно, тоже перестало быть таковым, так что в итоге ариозо удлинялось минимум раза в полтора. Зато кульминация «Я люблю вас…» получалась такой громкой, что, услышав ее в первый раз, лошадь Эфи взбрыкнула и метнулась в сторону.
Впрочем, основные слушательницы ничуть не возражали ни против увеличения времени, ни против громкости. Сильм и Кьяра слушали, затаив дыхание – принцесса так и вовсе закрывала глаза, целиком отдаваясь во власть песни, а менестрель, отчаявшись пристроить гитару прямо перед собой на седле, тихонько насвистывала мелодию. Правда, Кьяра поначалу очень настойчиво допытывалась, кто же такая неведомая Ольга, любовь к которой так воспевал Эфи. Певцу пришлось потратить некоторое время, чтобы убедить принцессу в том, что к нему лично эта героиня не имеет ни малейшего отношения. Завершилось объяснение тем, что Эфраим очень удачно заменил Ольгу на Кьяру, и все встало на свои места.
Совсем иное творилось в душе у Юли. Ее единственную из всех совсем не удивили выводимые Эфраимом пассажи – как-то незаметно она оказалась позади всего отряда и была этому даже рада. Такая обособленность позволяла девушке сосредоточиться на творившемся в ее душе сумбуре. С каждой лигой, с каждым днем она все больше влюблялась в Эймсард. Это не было простым восхищением – ощущение почти физического погружения в фантастический мир не давало ей покоя, заставляя искать истоки странных метаморфоз. Юля не сразу осознала, что вовсе не природа или жители были тому причиной. Местность должна была бы вызывать скорее ностальгию: почти все породы деревьев были ей знакомы, и птицы, хотя и выглядели странно, щебетали вполне узнаваемые мелодии. Нет, отнюдь не яркая зелень листвы и не взмывающаяся под копытами коней дорожная пыль щемили девушке сердце. Казалось, что самый дух этого удивительного мира, сама его суть взывает к ней, стучится в ее сердце, заполняет собой все ее существо. И чем больше затягивал ее Эймсард, тем чаще Юля возвращалась в воспоминаниях к своей родной Земле.
Теперь она понимала, что Сильм подразумевала под душой мира. Это чувство по-прежнему оставалось неподвластно словам, но все же девушка могла если не подобрать определение, то, по крайней мере, запомнить свои ощущения. Так, совершенно неожиданно, она начала постигать душу своего родного мира. Такую быструю, стремительную, подчас жестокую, но в то же время романтичную и даже где-то тихую. Вся история Земли предстала перед ней как огромное полотно немыслимой длины, на которой искусной вышивкой было обозначено самое главное. То, что на самом деле являлось главным, несказанно поразило Юлю - вехи мировой истории для самой сердцевины ее мира оказались ничего не значащими событиями. Нет, не крестовые походы или пирамиды, не статуи Будды или атомная бомба, не теория относительности или первый полет на Луну имели первостепенное значение. На огромном гобелене девушка увидела, как распускаются весенним утром цветки сакуры, словно в замедленной съемке наблюдая за трепетанием каждого лепестка, за тем, как первые солнечные лучи пронизывают его насквозь, постепенно превращая в золотой купол. А рядом было выткана крепость, старательно выстроенная пятилетним карапузом на берегу пенящего моря. Когда прибрежная волна угрожающе плеснулась в каком-то миллиметре от первых укреплений, Юля чуть было не крикнула «Осторожно!», так неожиданно важна стала ей эта мимолетная красота. И много, очень много подобных сюжетов разворачивалось перед ней по мере того как неторопливо текли дни их путешествия.
Но каждый раз, когда она начинала признаваться самой себе в любви к Земле, видения неожиданно пропадали и перед ее глазами снова оказывался Эймсард с его волшебной, напоенной эльфийским духом природой, с чарующими запахами полей и холмов, прозрачным воздухом и багряными закатами. Слова признания застревали у девушки в горле, и Юля лишь беспомощно задыхалась, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Внутренняя борьба немного стихала к вечеру, когда она заворачивалась в одеяло на очередном постоялом дворе, и совершенно отчетливо понимала, что однажды выбор все-таки придется сделать. Окончательный выбор.
Был в отряде и еще один участник похода, с каждым днем все больше погружавшийся в себя – Аскар. Чаще всего именно его спина маячила перед Юлей на всем протяжении дневного перехода, и если бы девушка не была так занята изменениями внутри себя, это могло бы показаться ей странным. Молодой маг по-прежнему держался в седле удивительно прямо, как и подобает человеку благородного происхождения, но это не помогало скрыть царившего внутри него напряжения. Заметил это даже паривший в счастье Эфраим, но, хорошо помня предыдущий опыт, не стал трогать юношу. С собственными тараканами надо разбираться самостоятельно, это был один из его незыблемых принципов, и он старался следовать ему большую часть жизни. Аскар же, никогда прежде не попадавший в такой переплет, торжественно поклялся навсегда оставить всякие мысли о Сильм и целиком посвятить себя магии. Зачем нужна такая клятва, он плохо понимал, но юноше ужасно хотелось сделать хоть что-то, внести какие-то изменения в кажущуюся такой безысходно ситуацию. Конечно, от данной клятвы его страх перед Сильм никуда не исчез. И на самом деле где-то очень глубоко в душе еще жила надежда, что однажды он окажется достоин ее любви и завоюет сердце прекрасного менестреля. Слова Эфраима о том, что девушка давно знает о его чувствах, изредка дарили Аскару мимолетную уверенность в том, что Сильм не презирает его. Однако большую часть времени маг боялся признаться самому себе в этих мыслях, представить, как можно завоевать такую девушку его разум отказывался напрочь, а уж о том, чтобы ей подходила его собственная персона, и речи быть не могло. Поэтому каждый вечер юноша просиживал над книгами до глубокой ночи, иногда что-то писал, покрывая пергамент идеально ровными строчками, где ни одна буква не осмеливалась выбиваться из ряда, а иногда Эфи заставал его сидящим перед камином, погруженным в созерцание пляшущих языков пламени.
Проще всего вели себя наемники и герцоги. Они несомненно нашли друг друга в том смысле, как люди радуются попутчикам, готовым разделить с ними их собственное времяпрепровождение. Количество выпитого за вечер отнюдь не уменьшалось, табу на карточные игры было снято уже на второй вечер, и об этой четверке можно было сказать, что путешествие пришлось им по вкусу.
Отчасти дело было в самом Эймсарде и окружавшем его щите. Любая внешняя угроза казалась такой призрачной и тусклой, что путешественники помимо своей воли старались не думать о приближающейся границе королевства.
В последнюю ночь перед тем, как отряду предстояло покинуть пределы королевства, Юля уснула на удивление быстро. Спор внутри ее души отнимал много сил, и девушка часто по полночи просто смотрела в звездное небо, радуясь короткой передышке. Но в эту ночь она мгновенно провалилась в глубокий сон, едва донеся голову до подушки.
Она парила над широкими, почти бескрайними полями. Странное это было ощущение – Юля назвала бы его невесомостью, потому что хотя она летела на очень большой скорости, ветер и не думал бить ей в лицо. Тело ее словно парило высоко над вращающейся внизу землей. Лоскутной картой разворачивались перед ее глазами земли Эймсарда – на юге тонкой полосой у самого горизонта блестело море, и, хотя Юля никогда даже не слышала о нем, девушка знала, что оно очень соленое и теплое, с ласковой пеной и янтарным песком. Ей стоило усилий повернуть голову и посмотреть, что же ждало ее впереди. На другом краю мира в величественном безмолвии высился Великий ледник – вечно замерзшие глыбы, росшие из самой земли, покоренной ими многие века назад. Вот промелькнул Орофарн, и что-то, Юля почувствовала это, неуловимо изменилось в городе, сделало его моложе и беззаботнее. Но высокие башни замка по-прежнему гордо вздымались в небо, и все так же реял над главным донжоном королевский штандарт. Но внимание Юли привлекло красное сияние на севере – доля мгновения и девушка уже знала, что перед ней. Северная башня архимага – Хелькарто.
Какая-то сила во много раз могущественнее простого любопытства влекла ее к круглому кабинету под самой крышей, который был первым помещением, увиденным ею в Эймсарде. Внезапно, не успев осознать как именно, она оказалась внутри башни, и в этот раз он показался ей вовсе не таким уж большим, как раньше. В помещении находилось более дюжины людей, мужчин и женщин, молодых и старых, но от всех них исходила невероятная магическая аура, от которой у Юли начали слезиться глаза. На столе в центре комнаты находился небольшой стеклянный куб, а по обе стороны от него стояли архимаг и чародейка и мерили друг друга странными, пронзительными взглядами, в которых смешалось столько чувств, что девушка не рискнула пробовать распутать этот клубок. В этот момент она начала слышать голоса.
- Астал, ты не понимаешь, - женщина напротив архимага сердито поправила упавшую на лицо прядь густых темных волос. – Ты погубишь саму магию, если решишься на этот шаг.
- Медея…. – высокий мужчина с горделивым профилем говорил спокойно, но тон его не позволял усомниться в том, что решение давно принято. – У нас нет выхода. Демоны стали обретать разум. Еще немного, и они перестанут гоняться за мороками и примутся за людей. Проклятые эльфы!! Это их магия делает их разумными!
Женщина, которую архимаг назвал Медеей, слегка развернулась к окружавшим стол волшебникам, и Юля смогла увидеть ее всю. Она была замечательно красива – кожа оливкового цвета, струящийся до пояса шелк волос, зеленые миндалевидные глаза и тонкая шея, которую украшало ожерелье из неграненых изумрудов. Ростом она почти не уступала Асталу, а уж силой воли и подавно.
- Опустив щит, ты уничтожишь магию, - Медея обращалась к архимагу, но при этом обводила взглядом всех присутствующих, словно ища если не поддержки, то хотя бы осознания своей правоты. – Ты погубишь живительную силу, питающую нашу страну. Ты уничтожишь нас всех и сделаешь Эймсард изолированным от всего мира.
- Иначе демоны уничтожат саму жизнь, - тихо произнес Астал, и Юля осознала, что так оно и есть.
- Мы можем справиться с ними, - возразила Медея, но девушка видела по лицам присутствующих, но она одинока в своей уверенности.
- Даже не думай! – по тону архимага Юля поняла, что Медея имела в виду что-то опасное. – Я не позволю тебе еще раз воспользоваться Аркой!!
- Почему? – Юля поняла, что волшебница задает этот вопрос уже не в первый и может быть даже не в сотый раз, но все не может расстаться с надеждой на другой ответ.
- Не забывай о тех, кто создал ее.
- Астал, очнись! – Медея рассмеялась низким гортанным смехом, который прозвучал неожиданно тоскливо и одиноко. – Ты, верховный маг Эймсарда, веришь этим бредням!!
- Никто из вас, кроме меня, не видел Арку Смерти, - слова падали с его губ так медленно и тяжело, что, казалось, грозили расколоть каменный пол. – Я знаю, о чем говорю, Медея. И я сделаю щит, чего бы это не стоило.
К женщине подошел пожилой гном в поникшем остроконечном колпаке и мешковатом костюме.
- Медея, смирись….это наш путь.
- Никогда, Хротар! – она раздраженно вырвала унизанную кольцами кисть. – Закрывайте крышку склепа, если хотите! Но без меня!
Медея сделала шаг в сторону и просто исчезла. Астал долго смотрел на то место, где она стояла. Юля поняла, что архимаг предвидел исход их разговора заранее, и в этот момент мужчина тихо прошептал:
- Прощай, любимая. Прощай навсегда и сохрани то, что нам суждено утратить. Когда-нибудь они вернутся… - последние его слова Юля еле расслышала, потому что неудержимо проваливалась в безмолвную темноту.
Что-то вырвало ее из сна так резко, что девушка еще некоторое время после пробуждения лежала с широко открытыми глазами, хватая ртом воздух. Видимо, она кричала, потому что Кьяра проснулась и, сидя на кровати, с тревогой наблюдала, как Юля постепенно приходит в себя. Принцесса предложила было свою помощь, но девушка слабым движением кисти отказалась и отправилась умываться. Мысли об увиденном сне не оставляли Юлю ни на минуту, она с трудом высидела завтрак, стремясь поскорее покинуть постоялый двор и продолжить путь. На первом же привале она потребовала всеобщего внимания и, стараясь сдержать волнение, рассказала все, что произошло с ней ночью.
Реакция остальных участников похода была резко неоднозначной. Эфраим, которому Кьяра успела в двух словах намекнуть об утреннем состоянии Юли, выглядел озабоченным и не обратил особого внимания на сам сюжет сна. Улле и Квилд как по команде переглянулись и уставились на Аскара, который не скрывал своего изумления и явно собирался с мыслями, прежде чем давать какие-то пояснения. На лицах герцогов отчетливо читался так и не заданный вопрос о том, стоит ли вообще обсуждать такой пустяк как ночной кошмар.
Из его рассказа следовало, что в создании магического щита над Эймсардом действительно не участвовала одна из сильнейших волшебниц древности, Медея… однако мнения магов до нынешнего времени расходились в вопросе ее дальнейшей судьбы. Большинство предпочитало считать, что Астал не мог допустить, чтобы сила Медеи продолжала существовать за пределами государства, и убил возлюбленную в магическом поединке. Однако были и те, в том числе архимаг Сардант, которые полагали, что события развивались противоположным образом – таким, каким его увидела Юля. Аскар, по мере того, как из него сыпались все новые и новые теории, разгорячился, начал жестикулировать и окончательно погрузился в глубины собственной памяти. Даже Юля, как никто заинтересованная в объяснении своего сна, скоро потеряла нить рассуждений и откинулась на спину в густой граве, любуясь осенним небом. Единственной, кто дослушал Аскара до конца, оказалась Сильм – когда юноша, тяжело выдохнув, прервался, на личике менестреля отразилось разочарование. Она достала гитару и медленно пошла в сторону близлежащей рощицы – такая внезапная потребность в уединении удивила всех, но, утомленные рассказом, путники быстро забыли об этом случае. Тем более что в этот день их ожидало много новых впечатлений – они наконец-то добрались до восточного края государства.
Границей между Эймсардом и герцогствами служил грязно-бурый ручей, наполовину пересохший после жаркого лета. Вода в нем была ледяной и зеленоватой, берега поросли камышом и осокой. Эфи и Юля впервые смогли познакомиться с водными обитателями Эймсарда – фэнтезийные лягушки, как оказалось, ничуть не отличались от земных ни кваканьем, ни способностью к прыжкам. Межевые камни, обильно поросшие мхом, грустно проводили спешившихся путников, которые с некоторой опаской отважились вступить на мост. Он был сделан из огромных бревен такой толщины, что судить о возрасте использованных для этого деревьев представлялось просто невозможным. Зато ширина не особо впечатлила гостей из Вальгаллы – только две лошади и два седока могли пройти по нему в ряд, не рискуя свалиться в ручей. Опоры казались вполне прочными, но общая картина на противоположном берегу не располагала к оптимизму. Они осторожно переправились на другой берег, оставив за спиной прекрасное государство короля Манейара, а вместе с ним ровные дороги и чистейший воздух.
Вдали маячила деревенька, а между ней и границей тянулась полоса заросшего травой поля. Дорогу от него отделяли две неаккуратно вырытые канавы, обнаружившиеся только после того, как в одну них угодила копытом лошадь герцога Хайлана. Едва не вылетевший из седла герцог выругался сквозь зубы и, мрачно нахохлившись, ускакал вперед. Судя по всему, поле давно не распахивали, не говоря уже о том, чтобы снимать урожай. Пожухлая трава покрывала его ровным, грязно-бурым ковром, а в воздухе чувствовался кисловатый запах гниения. Юля впервые осознала, что они оказались не просто в другом государстве, но и покинули пределы магического щита. Там и сям по краю неровной просеки росли дикие яблони, однако ни одного плода на ветках было не видать. Деревья стыдливо прикрывали остатками листвы собственную неухоженность, а внезапно поднявшийся ветер заставлял стволы скрипеть и дрожать, добавляя к неприятному запаху еще и царапающие слух звуки.
Над деревней с хриплым криком кружили птицы, и в их голосах слышался голод и досада на самих себя. Юля сощурилась, пытаясь разглядеть, похожи ли они на воронов, но пернатые практически сливались с потемневшим небом, по которому неслись грязные, клочкообразные облака. День медленно перевалил за середину, но солнце так и не выглянуло. Деревня состояла всего из десяти покосившихся домиков. Ненастная погода превратила их в одну сплошную серую массу, лишь кое-где еще оставались следы облупившейся краски. Никаких признаков домашнего скота или птицы… перед ними словно предстало отражение Эймсарда в кривом зеркале. Сидевшие на заборе три ребятенка, завидев всадников, немедленно скрылись из глаз, но занавеси на окнах все-таки кое-где приподнимались. Обратили ли жители внимание на богатые одежды герцогов, необычное снаряжение Эфраима, гитару Сильм? Заметили ли разницу между их отрядом и группой обычных торговцев? Искать в таком поселении постоялый двор было бы слишком самонадеянно, поэтому всадники не стали сдерживать лошадей и быстро оставили деревню позади. Долго еще не смолкали в Юлиной памяти птичьи крики и злобный свист ветра.
Унылое селение давно скрылось из глаз, однако унылый пейзаж не спешил исчезать. Небо все темнело и набухало, готовясь исторгнуть на головы путешественников всю накопленную за день тоску. Поля продолжали тянуться по обеим сторонам от дороги, такие же заброшенные, как и первое. Запах пожухлой травы мешался с долетавшим дымом далеких, притаившихся за холмами костров, что совсем не прибавляло отряду бодрости. Дорога, по которой они продолжали свой путь, уже не являлась собственно таковой – дожди превратили ее в грязное месиво, лошади то и дело оскальзывались, попадая копытами в лужи и проложенные повозками колеи. Все чаще раздавались приглушенные чертыханья наемников, от которых не отставали и герцоги. Эфраим грязь оставил почти без внимания, однако старался скакать вплотную к лошади Кьяры, все время забывая, что в случае чего именно эльфийской принцессе, как опытной наезднице, придется его страховать. Сильм напевала себе под нос медленный, торжественный мотив, сначала показавшийся Юле совершенно неуместным в такую хмурую погоду. Однако чем дольше девушка вслушивалась в витиеватые эльфийские слова, тем отчетливее отдавались они в ее сознании ощущением какой-то удивительной четкости и тонкости. Видимо, менестрель была права, когда говорила, что в песне сокрыта великая сила. Или, внезапно подумалось Юле, сила сокрыта в этой юной хрупкой девушке с большими и удивительно чистыми глазами.
Во второй половине дня зарядил мелкий противный дождь, так что пришлось спешно натягивать позабытые было капюшоны и перчатки. К вечеру стали попадаться телеги, и настолько жалкие клячи были в них запряжены, что Кьяра не смогла сдержать горестного вздоха. Крестьяне редко осмеливались поднять глаза на проносившихся мимо путников, только покрепче сжимали поводья и слегка притормаживали и без того медленный шаг животных. Что именно они везли на продажу, Юля не разглядела, но, судя по усталым лицам, вряд ли эти люди ожидали многого от завтрашнего дня.
Когда они въехали в городок, тени уже сгустились, но недостаточно для того, чтобы скрыть от взгляда гостей общую картину. Город напоминал клоаку, – грязные, заплеванные улицы, где выброшенные отходы соседствовали с разорванными клочками белья, хмурые, одутловатые лица горожан, которые провожали всадников нелюбезными, липкими взглядами, нищие, подскакивавшие прямо к стременам и протягивавшие заскорузлые ладони со скрюченными пальцами за милостыней… уже этого хватило бы с лихвой, но чем дальше вглубь уводили их кое-где вымощенные темным булыжником улочки, тем непригляднее оказывалось их истинное лицо. Постоялый двор со своими наглухо закрытыми окнами и полуистертой вывеской «Загляни на огонек» вовсе не показался им заманчивым. Все увиденное являло столь разительный контраст с напоенным солнцем Эймсардом, что Кьяра к вечеру оказалась близка к обмороку, а когда у самого входа к ним подошли три полуобнаженные девушки и сделали в сторону мужчин несколько неприличных жестов, она и вовсе уткнулась в куртку Эфи да так, с закрытыми глазами, и вошла внутрь.
Внутреннее убранство слегка примирило принцессу с тем, что осталось за порогом таверны. Широкие дубовые столы, бронзовые подсвечники на подоконниках, жарко натопленный камин и приветливые хозяева произвели на Кьяру впечатление, однако девушка за весь вечер не проглотила ни кусочка. Она видела, что Юля, затянутая во внутреннюю борьбу, почти не замечает, как изменился окружавший их мир. Но Кьяру удивляло поведение Сильм – переход границы никак не отразился на жизнерадостности и беззаботности менестреля: она по-прежнему пела задорные песни, без умолку болтала с Улле и Квилдом, как будто ничего не изменилось. Принцесса воспользовалась первым же удобным моментом, чтобы покинуть обеденный зал и лечь спать.
Когда Кьяра жила у Жемчужного озера, утром ее будили солнечные зайчики, кружившиеся по комнате под нежные трели жаворонков. Она так привыкла к их пению, что далеко не сразу поняла, что под ее окном сейчас поют вовсе не птицы. Принцесса лежала на подушке и чувствовала, как по ее лицу расплывается улыбка безграничного счастья. Она не знала, что ария, которую исполнял сидящий на крыше Эфраим, называется «Никто не уснет» и поется в ней о прекрасной принцессе, для которой вместе с рассветом в сердце придет любовь, но это было не важно. Чувство нежности захлестнула все ее существо, Кьяра соскочила с кровати и босиком бросилась открывать окно.
Когда через полчаса в комнату ворвалась весело насвистывающая Сильм, принцесса снова лежала, закутавшись в пуховое одеяло по самый подбородок, и в уголках ее огромных серых глаз сверкали крохотные слезинки радости. Внезапное появление менестреля испугало Кьяру, так резко выхваченную из прекрасных мечтаний, и девушка уткнулась в подушку, чтобы случайно не выдать свою досаду. Как и следовало ожидать, Сильм истолковала ее движение совершенно не так, как могла предположить Кьяра.
- Ну что с тобой вчера стряслось? - Сильм присела на краешек кровати. – Ты на себя не похожа с тех пор, как мы въехали в город. Полдень почти, а ты все слезы в подушку льешь.
Кьяра приподнялась и бросила грустный взгляд в сторону приоткрытого окна. Ей мигом вспомнились все ее вчерашние ощущения и раны, только что умело залеченные Эфи, открылись снова.
- Какое гиблое место, Сильм, - прошептала она. - Здесь словно все умерло...
- Таких мест не бывает, где все умерло, - авторитетно заявила менестрель. - Это как смена звуков.
Она проиграла одну и ту же фразу в миноре, а затем в мажоре.
- Нет... ты посмотри на этот город, - музыкальная аналогия принцессу вовсе не убедила. - Все заражено... люди утратили свет... они не плохие, не хорошие, не злые, не добрые... никакие. Как болото... не озеро, но и не суша.
- А ты была на болоте? – парировала Сильм. - Там есть такие маленькие-маленькие, но очень красивые цветы, и птицы… а знаешь, как рассветные лучи прорезают туман? Это так красиво…
- Ладно... - Кьяра подняла руку, признавая раунд за своей собеседницей. - Я неудачно сравнила, но суть города от этого не меняется. Почему все так резко меняется? Стоило нам пересечь границу, и поля стали заброшенными, деревни - полупустыми, а города... невыносимыми... как же так?
- Это щит, - пожала плечами Сильм. - Эймсард отличается от всего остального мира… он как специально разбитый парк, окруженный лесами.
- Твое сравнение не менее неудачно, - улыбнулась Кьяра. - Лес прекрасен, даже если тебе больше по душе парки. Его красоту нельзя не заметить… а здесь... можно ли увидеть красоту там, где ее нет?
- Красоту можно увидеть во всем.
- Тогда покажи мне красоту этого места, потому что его оболочка убивает меня... – попросила принцесса.
- Поверь, и здесь есть прекрасные люди, - уверенно сказала Сильм. – Их даже больше, чем в Эймсарде, потому что здесь сама жизнь красива своей страшнотой.
- Красива страшнотой? - Кьяре показалось, что она ослышалась. - Я понимаю, как можно жить в глуши, в лесу, в скалах... но жить среди вечного гниения... ты чувствуешь, какой здесь запах? Это запах тлена... тлена, который длится столетиями.
- А ты посмотри на тех детей, что играют в грязи, - менестрель кивнула в сторону окна. - Им предстоит тяжелая, но интересная жизнь. Ведь жизнь…она и рождается в борьбе. Она состоит из многих мотивов, не все из них светлы и безоблачны. Бывают и печальные мелодии, но и в печали можно обрести радость.
Девушка чуть коснулась рукой струн своей гитары и вдруг заиграла невероятно сложную мелодию. Словно каждый палец независимо от остальных выводил какую-то свою тему, и все они, хотя и переплетались в единое целое, тем не менее, оставались обособленными и явственно различимыми на слух. Кьяра заворожено наблюдала за движениями маленьких рук, она окунулась в чарующие звуки всем своим существом, но как только в комнате стихло, вспомнила о сути разговора.
- Сильм, твоя музыка прекрасна, но жизнь в борьбе с тем, что нельзя победить, не кажется мне счастьем. Ведь живя здесь, эти люди никогда не узнают, что все может быть по-другому…
- Думаешь?
- А разве нет? Когда вокруг вечная ночь, откуда человек узнает, что есть солнце?
- И ночь прекрасна, - мечтательно улыбнулась Сильм. - А они… они тоже живут, радуются своим радостям, печалятся своим печалям, может, эти люди и вовсе не хотят менять свою жизнь. Жизнь красива сама по себе.
- Но жизнь в кошмаре? – не соглашалась Кьяра. - Я понимаю, когда не с чем сравнить, тогда и в том, что есть вокруг, можно найти светлые пятна. Наверное, они умеют быть по-своему счастливы... но я, зная, что оставила за спиной, не могу радоваться их судьбе.
- Ты просто смотри …
- Я уже посмотрела вчера… - Кьяра грустно кивнула на кровать и подушки. - Провести еще один день в постели я не хочу...
- Какая же ты маленькая, - вдруг рассмеялась менестрель, откинув со лба челку.
- Маленькая? - слышать такое из уст Сильм было, по меньшей мере, странно. - Маленькая? Что ты имеешь в виду?
- Ты пошла в поход, даже не понимая, что это такое.
- Я пошла, потому что... - Кьяра не стала развивать мысль. - Да, я первый раз в походе. И мои глаза еще не привыкли... видеть такое.
- Привыкнешь, - безапелляционно заявила Сильм. - Просто пойми, что жизнь в Эймсарде совсем другая. Это-то и прекрасно в путешествии, что вокруг все время перемены.
- Надеюсь, ты права, и перемены скоро начнутся и здесь, - попыталась пошутить принцесса. - А то уж больно тоскливо...
- Перемены будут у нас, - покачала головой менестрель, соскакивая на пол.
- Какие же? - Кьяра приподняла брови
- Дорога, - рассмеялась ее собеседница и скрылась за дверью.
Дорога вела их все дальше вглубь герцогства. Столицу они благополучно миновали, даже не заехав во дворец, потому что в этом вопросе герцоги сильно разошлись во мнениях. Хайлан настаивал на необходимом отдыхе для лошадей и теплых комнатах для отряда, а Омент только бурчал что-то сквозь зубы, но как ни странно его молчаливый протест повлиял на всех остальных участников. Поэтому замок с его уютными покоями заменили ночевкой на обычном постоялом дворе, где щелей в комнатах, казалось, было больше, чем звезд на небе. Местность, как и предсказывала Сильм, изменилась, а погода все улучшалась по мере того, как они приближались к Пустоши. У самой границы путешественникам встретилась удивительно ровная поляна, застеленная ровным ковром зеленой травы, словно и не подозревавшей о том, что где-то рядом давно наступила глубокая осень. Лужайку окружал ряд невысоких кленов, их красные листья – сердечки и не думали осыпаться вниз, а только приветливо шелестели над головами спешившихся путников.
Аскар, поискав по привычке глазами Сильм и не обнаружив ни следа менестреля, решил, что может позволить себе прогулку в тени деревьев, не опасаясь встречи с черноволосой красавицей. Однако стоило ему подойти к ближайшему клену, как раздалось громкое шуршание, ветки хлестнули юношу по лицу, на голову посыпался дождь из сердечек. Аскар попятился и заслонился рукой от неведомой опасности.
Лихим движением закинув гитару за спину, девушка спрыгнула с дерева и оказалась прямо перед лицом мага. Аскар от неожиданности сделал еще шаг назад, но менестрель была так прекрасна с растрепавшимися темными локонами, украшенными желтой листвой, что он невольно залюбовался ей.
- Нравится? - хитро улыбнувшись, спросила Сильм.
Маг сглотнул, не сразу совладав с собой. Но девушка перед ним была неизмеримо выше его, чутче... волшебнее. Аскар пожал плечами:
- Ты искала вдохновение в кроне этого скрюченного клена?
Наигранная холодность собственного тона доставляла юноше сильную боль, но. скрипнув зубами, он решил, что выдержит. Ради нее!
- Нет, просто там удобно. А ты что такой серьезный?
- Ну... - момент для окончательного удара был слишком удобным, но маг все медлил. - Понимаешь... я уже вырос из пеленок, Сильм. Мы взяли на себя тяжелую ношу, согласившись идти в этот поход
- И?
С еле заметным вздохом Аскар дал волю своему сарказму.
- Мы не имеем права на шалости и бесполезную трату времени. Хотя тебе этого, наверное, не понять... - его тошнило от собственных слов и от себя тоже.
- Странный ты, - она по-прежнему улыбалась.
- Почему ты улыбаешься...? - выпалил юноша. - Улыбаешься так... так...
- Как?
- Так светло, как никто другой в этом мире!! - он тут же мысленно дал себе тумака, но слова уже вырвались из него.
Менестрель с интересом наклонила голову, как бы разглядывая его с нового ракурса. "Не смотри так на меня....ну не смотри... что же ты делаешь?!" - мысленно кричал Аскар, не решаясь нарушить их странный безмолвный диалог. Сильм внезапно подошла к нему вплотную и поправила его челку.
- А ты и в правду странный…
Магу пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы остаться на месте. Хотя, конечно, дрожь вряд ли удалось скрыть, но Аскара это уже не волновало. Кожа его горела в том месте, которого коснулись ее пальцы. "Неужели я... мы... нет, какой бред!"
- Если тебе ничего не нужно, я, пожалуй, предпочел бы поразмышлять в одиночестве! – юноша не знал как сумел выдавить из себя эти слова.
Развернувшись, Сильм пошла к остальным, напевая какой-то веселый мотив. Провожая ее горящими глазами, маг не знал, по какой причине он больший тупица, - потому что вообще говорил с ней или потому что позволил ей уйти.
Эфраим не сразу заметил, как осунулся молодой маг. Только когда они уже отъехали на порядочное расстояние от злополучной поляны, юноша вдруг повернулся к нему и с глубоким отчаянием в голосе произнес:
- Это проклятие какое-то!!! Как…как мне жить с этим?!
- Это что еще за страсти Господни? – поднял брови Эфи.
- Господни? - недоуменно переспросил Аскар. - Что означает это слово?
- Ну, которые Всевышний творил, - не сразу понял его недоумение Эфраим. - Последний раз его личное присутствие было замечено на Синае тысячи три с половиной лет назад.
- Всевышний? - это слово явно ничего не говорило малодому магу. - Вы так называли вашего архимага?
Эфраим аж поперхнулся.
- Ну почти, - тут он понял, что без серьезного объяснения не обойдешься, и может хотя бы это немного отвлечет юношу от тягостных раздумий. - Если серьезно, Бог… по словам раввина Моше Бен Маймонида, Бог есть первопричина всего.
И Эфи полушепотом по привычке процитировал на иврите первый принцип Рамбама.
- А кто такой Бог и как один, пусть даже очень сильный маг, может быть первопричиной всего?
- Нет, бог это не маг. Он именно первопричина. Вот смотри, - Эфраим остановил лошадь, поднял с земли камень, снова вскочил в седло и бросил булыжник вниз. – Видишь, он ударил другой и отскочил. То есть у одной причины было несколько следствий, а если мы пойдем назад во времени увидим, что все проистекает из одной причины
- Из одной? - недоверчиво переспросил Аскар. - Но... вот смотри. Этот камень бросил ты. По своей воле. А мог и не бросать. И тогда бы это не коснулось второго камня. Но то камни - неужели можно сравнивать с ними целый мир?
- А из чего состоит мир?
- Я о том и говорю. Мир как раз и состоит из этих самых камней и много чего еще. Но откуда ты можешь знать, что за всеми ними стоит одна и та же первопричина? Одна и та же чья-то воля?
Эфраим, поморщился, поймав себя на мысли, что повторяет слова отца, только оппонентом тогда выступал он сам.
- Лично я это никак не объясняю, но у нас в мире одна из главенствующих религий проповедует, что время и материю создал Всевышний, который находится вне нашей логики
- Религий? А это еще кто? И что значит проповедовать? - впервые за все их путешествие Аскар действительно казался заинтересованным
- Фуф, - невольно выдохнул Эфи. – Религия - это учение, которое пытается объяснить, как появился мир и куда он катится через призму некоей высшей силы. А проповедовать - значит убеждать в правильности именно этой точки зрения.
- Ага...и при этом единой точки зрения нет? – сообразил маг.
Эфраим чувствовал, что его объяснение весьма отличается от энциклопедического, но с религией у него были всегда обостренные отношения. Он находился между двух огней - с одной стороны дедушка, в свое время инструктор ЦК КПСС, с другой стороны отец, закончивший философский факультет и ставший раввином. Мог ли он убедительно доказать этому парню, что такое бог или религия, если сам не был уверен в их необходимости.
- Сейчас нет, - Эфи пожал плечами. – Наше время называется постмодернизмом…. когда люди вообще перестали искать единственно правильную идеологию.
- А для чего вы так пытаетесь отыскать первопричину мира, если заведомо признаете, что она лежит за гранью логики?
- Ну, потому, что есть книга, которая была якобы дарована людям самим Всевышним, - Эфраим всеми силами старался свернуть разговор, но без объяснений все равно не получалось. - Более того, утверждается, что Всевышний и люди - партнеры в доведении мира до ума. И человек как раз и должен этой книге следовать. Но, чтоб ему жизнь медом не казалась, Всевышний, говорят, сделал мир таким, чтобы у человека родилась альтернативная теория, исключающая Всевышнего. Вот пускай сам человек и выбирает.
- Фух, - в свою очередь изумился Аскар. - Не слишком ли запутано? Мне кажется, вы все равно пытаетесь приложить к этому Всевышнему свою собственную логику... партнерство там или нарочное усложнение жизни.
- Запутанно? - Эфраим улыбнулся. - Ты ещё не видел комментариев к этой книге. Вот там действительно запутанно. А то, что я тут тебе объяснил на пальцах - это так, самые основы.
- Хм... - Аскар пожал плечами. - А почему ты говоришь об этой самой религии или как ее там с такой горечью?
- Это семейное, - буркнул Эфи, подводя под разговором жирную черту.
- Вот теперь все стало ясно, - натянуто улыбнулся Аскар. – Скоро вы узнаете, что такое семейное для меня.

[Танцующий с Тенями >>>]

Тапочки сыплются с самого начала. Но, как всегда, не такие уж они и существенные. )) В конце-концов, у меня 37-й.

Поселения, хотя и попадались все реже по мере приближения отряда к границе, выглядели все так же ухоженно и приветливо, как и в первый день. На постоялых дворах их неизменно встречали приветливо, без лишних расспросов предоставляя в распоряжение путников лучшие комнаты.
Туфталогия. )

Усилия обычно приводили к тому, что модерато становилось анданте, а анданте, соответственно, тоже перестало быть таковым, так что в итоге ариозо удлинялось минимум раза в полтора.
Мне кажется, лучше было бы сказать переставало. )

Зачем нужна такая клятва, он плохо понимал, но юноше ужасно хотелось сделать хоть что-то, внести какие-то изменения в кажущуюся такой безысходно ситуацию.
Просто очепятка. )

Проклятые эльфы!! Это их магия делает их разумными!
Туфталогия, опять же. )

Женщина, которую архимаг назвал Медеей, слегка развернулась к окружавшим стол волшебникам, и Юля смогла увидеть ее всю.
Почему-то меня смущает это выражение. )

- Мы можем справиться с ними, - возразила Медея, но девушка видела по лицам присутствующих, но она одинока в своей уверенности.
Что? )

грязно-бурый ручей[/quote] и [quote] грязно-бурым ковром
Далеко друг от друга расположены содержащие предложения, но мой взгляд таки зацепило. )

Дорога, по которой они продолжали свой путь, уже не являлась собственно таковой – дожди превратили ее в грязное месиво, лошади то и дело оскальзывались, попадая копытами в лужи и проложенные повозками колеи.
Я бы убрала. )

- Таких мест не бывает, где все умерло, - авторитетно заявила менестрель. - Это как смена звуков.
Может, не бывает таких мест? )

- Ладно... - Кьяра подняла руку, признавая раунд за своей собеседницей. - Я неудачно сравнила, но суть города от этого не меняется.
Первое выражение немного режет слух, второе слово я бы убрала. )

- Тогда покажи мне красоту этого места, потому что его оболочка убивает меня... – попросила принцесса.
Не знаю, почему, но слово, кажется, можно заменить на более созвучное. )

- Всевышний? - это слово явно ничего не говорило [/u]малодому[/u] магу. - Вы так называли вашего архимага?
Очепятка. )

Ну, а теперь тапочки заканчиваются - пришло время поговорить о сюжете. Он, как всегда, выше всяких похвал. Меня, к примеру, очень впечатлили две сцены - разговор Астала с Медеей и Сильм с Аскаром. Довольно сильно. Да и вообще, произведение каждый раз оставляет все более глубокий внутренний отклик. Именно печальные или вовсе уж безысходные сцены получаются у вас самыми впечатляющими. Впрочем, так, наверное, и надо. )))
А еще очень понравилось описание душевных метаний Юли. Очень все реалистично, образно. Я просто-таки мечтаю о том, что эту книгу издадут. ))

Каждый раз жалею, что не могу читать главу, как только она появляется. А еще, что новые главы не появляются каждый день. )))



Сообщение отредактировал Танцующая с Тенями - 3-10-2007, 17:43

[Клер >>>]

Короткая, но от этого не менее любимая мною глава

Глава 9
Еще одна бессонная ночь проведена в стенах рабочего кабинета среди любимых книг и свитков, еще на полшага приближено решение проблемы. Мягко качнулся свет изрядно оплывшей за прошедшие часы свечи, на мгновение возникло ощущение, что комната сейчас обрушится, но головокружение тут же прошло. Лучи солнца осторожно проскальзывали в кабинет через витражные окна, рассыпаясь по полу калейдоскопом разноцветных капель. Он поднялся из-за огромного пятиугольного стола, медленно разминая затекшие мышцы. Одного движения руки хватило, чтобы привести в порядок измятую одежду, однако веки по-прежнему оставались тяжелыми и все время норовили сомкнуться. Он бросил взгляд в зеркало, ютившееся у дальней стены. Идеально ровная поверхность отразила его молодое лицо с глазами древнего старца, обрамленное жесткими темными прядями волос. Обычный тридцатилетний мужчина, ничем особо не обремененный, не красавец, не урод, не дурак… вот только если бы не глаза.
Он вышел в сад, такой же старый, как и сам дом. Узкая тропинка, надежно скрытая зарослями папоротника, дикой черешни и луговых цветов, привела его к низенькой, покосившейся калитке с проржавевшей, тяжелой щеколдой. На улице в лицо мужчине ударил ослепительный солнечный свет, а свежий утренний воздух наполнил легкие, почти насильно заставляя его дышать полной грудью. Дом стоял на самой окраине города, так что в отсутствии на улице прохожих не было ничего удивительного. Однако стоило его глазам привыкнуть к яркой голубизне весеннего неба, как он увидел, что навстречу ему идет девушка.
Она медленно поднималась по склону и уже по ее улыбке, обращенной ко всему миру, он понял, что девушка находится во власти той удивительной эйфории, которая охватывает счастливых людей, когда у них все складывается хорошо, погода кажется волшебной, и желание поделиться чудесами с окружающими становится непреодолимым. Их взгляды, старый и бесконечно молодой, восторженный и сумрачный, скрестились подобно мечу и хризантеме. Ни одна сила в мире не смогла бы предрешить исход этой схватки.
Девушка была тоненькая и хрупкая, словно цветок ландыша. Светлые, коротко стриженые волосы оставляли открытыми шею и плечи. Она была одета в легкую тунику и длинную юбку, подол которой ласково шевелил проказливый ветерок. Он не мог оторвать взгляда от невысокой фигурки, пытался найти хоть один изъян, но его не было, как у самого совершенного из бриллиантов. Время остановилось для него, ведь совершенством можно любоваться бесконечно. Девушка остановилась в нескольких шагах от его застывшей фигуры, и в этот момент глаза их действительно встретились. Музыка сфер взорвалась феерическим крещендо. Теперь уже незнакомка буквально впитывала взглядом каждую черточку его лица, каждую складку одежды, пока лучи наконец-то оторвавшегося от линии горизонта солнца не ударили ему в лицо.
Девушка ощутила, как солнечный жар обжег его, и вздрогнула. Он приблизился к ней, так медленно, словно шел по пояс в воде. Она не отступила, но и не сделала шага вперед. Теперь в ее глазах читалось сомнение и что-то похожее на упрямство. Мужчина остановился совсем близко от нее, но говорить все еще не мог. Он лишь смотрел, не в силах оторвать взгляда. Девушка не выдержала и отвернулась, прошептав:
- Сегодня такой яркий рассвет... будто зажглась новая звезда.
- Она и зажглась, - ответил он, подивившись хрипоте собственного голоса.
Девушка чуть усмехнулась.
- Да нет... солнце снова такое же, как было вчера и как будет завтра.
- Нет, не будет, - возразил мужчина. - Свет другой субстанции соединился с ним сегодня и затмил само сияние дня.
- Другой субстанции? - заинтересованно откликнулась она. - О чем ты говоришь?
- О любви, - тихо-тихо сказал он.
- О Любви? - девушка покачала головой. - Но ведь любви не существует. Разве что только в сказках.
Ее слова ранили Тьела сильнее самого острого кинжала из самой лучшей стали. Девушка заметила, как он побледнел.
- Я не хотела тебя обидеть, - она участливо заглянула в темные глаза. - Просто мне так кажется... от любви одни страдания, так что лучше пусть ее не будет.
- Я тебя люблю, - произнес он.
- Неправда, - девушка едва заметно улыбнулась. - Ты видишь меня первый раз в жизни. Ты не знаешь меня...
- И, тем не менее, я люблю тебя, потому что в тебе я увидел абсолют, к которому стремился всю жизнь.
- Я? Абсолют? - его слова вызвали у нее смех, переливчатый и звонкий. - Вот уж точно нет! Быть абсолютом, наверное, ужасно скучно!
Он стоял полностью потерянный, не понимая, как вести себя, что говорить и что думать
Его растерянность снова вызвала в ней сочувствие.
- Ну что ты... я же не со зла. Просто если я - твой абсолют, то у тебя очень скромные запросы, правда.
- Может быть, но я уже не могу без тебя.
- Ты еще не пробовал... - он снова хотела рассмеяться, но, глядя на его лицо, передумала. - Я вот думаю, раз я твой абсолют, ты можешь назвать свое имя. Я же не могу быть ничейным абсолютом?
- Тьел, - по инерции сказал он.
- Тьел – красивое имя, - девушка продолжала разглядывать его лицо, а он не мог оторвать взгляд от ее голубых глаз.
- А ты?
- Я – Лира. Почему я никогда не встречала тебя здесь раньше?
- Я редко выхожу из дома. Работа отнимает много времени.
- Ты работаешь? – в бездонных глазах мелькнуло одобрение. – В наше время нечасто встретишь человека, который вполне может не работать, но тем не менее выбирает труд. А чем ты занимаешься?
- Я изучаю магию, и как раз сейчас работаю над одной проблемой.
- Магию? - ее восхищение было неподдельным. - Ведь это наивысшее из всех искусств. Какие заклинания ты изучаешь?
- Дело не в заклинаниях, а в самой сути силы. Заклинания… это как каналы, которые орошают поля, но жизнь дает та влага, что заключена в них.
- И в чем же суть силы? - город вокруг них постепенно просыпался, но стоявшие друг напротив друга Лира и Тьел даже не замечали спешащих мимо прохожих.
- О, это вопрос для очень долгой дискуссии, - Тьел слегка пожал плечами. – Говорят, что эта та сила, которая не дает миру превратиться в хаос.
- А мне нравится дискутировать, - Лира улыбнулась. - И ты уже не кажешься мне таким... странным, как поначалу.
- Ну что ж, - он колебался, не в силах поверить в такую удачу. - Раз так, пойдем…
- Мне почему-то кажется, что ты живешь в том большом доме на окраине... спрятанном в диком саду. Я часто хожу мимо этого сада... таких цветов как там, нет больше нигде в округе.
- Ты права, - он даже не подумал удивиться: слишком много чудес произошло в это утро. – Ты ведь не откажешься принять мое приглашение?
- У меня такое чувство, что я сама на него напросилась, - ему посчастливилось снова услышать ее серебристый смех. – Конечно, не откажусь.
* * *

Солнце восходило над безымянным городом, и тени старых дубов рисовали причудливые узоры на древних стенах дома. Его лучи озаряли весь мир своим прозрачным светом, наполняя жизнью листву деревьев, высушивая капельки росы на лепестках нежных скромниц-настурций, ласково пробуждая от сна жителей небольшого и удивительно тихого поселения. Солнце садилось, и закатный свет озарял тихим пламенем крыши деревянных строений, превращая все вокруг в один огромный пожар. Его отблески плясали на мостовых, и возникало ощущение, словно гигантский, невидимый взору смертного, вулкан исторгнул на улицы долго сдерживаемую реку лавы. Луна медленно плыла по небосводу, залечивая израненные души целительной дремотой. Ее мягкое слепое сияние окутывало тончайшим серебристым покрывалом старинный дом на окраине, делая его похожим на причудливую мраморную игрушку, поставленную на самом отшибе волей неведомого творца. И вновь первые лучи рассвета омывали улицы, но для Тьела время перестало что-то значить. Все эти закаты, полнолуния, мерное движение песка в часах потеряли всякий смысл, стали чем-то ненужным и посторонним. В самом древнем городе Торговой республики Манканор зародилось новое, неизведанное им ранее чувство. Чистый, яркий свет проломил склеп состарившейся до срока души, омыл его, наполнил сердце удивительной радостью. Он полюбил.
Тьел засыпал и просыпался с этой мыслью. Прошел день, два, неделя. Но волшебство первого момента все не хотело покидать его. Наоборот, оно стало для мага настоящей путеводной звездой, и, надо признать, никогда еще жизнь не казалась молодому человеку такой правильной, такой реальной. Самые трудные вопросы теперь решались так легко, словно Тьел знал все ответы заранее, но магия уже не была его сутью, его абсолютом. В ней он на минуту старался передохнуть от переполнявших его чувств, хоть на мгновение ослабить объятия сладостного дурмана, но стоило Тьелу оторваться от притягивавшего всю его суть магнита, как сердце начинало метаться в груди, требуя возвращения во власть безумия.
Маг распахивал занавеси, скрывавшие большое окно, и в кабинет врывался ослепительный солнечный свет. Он любил!

Лира сидела на берегу быстрой, шаловливой речушки, протекавшей у самой кромки изрядно поредевшего за последние несколько лет хвойного леса. Подол ее платья свесился к самой воде, голова безвольно покоилась на поджатых к груди коленях. Странные, ни на что не похожие сомнения терзали девушку. Удивительное знакомство с владельцем заброшенного сада занимало все ее мысли, мешая выполнять самые обычные повседневные дела. Лира поймала себя на том, что постоянно вспоминает лицо и фигуру ее нового знакомого, перебирает в уме малейшие изменения интонации его голоса, снова и снова запечатлевает в мозгу плавные движения сильных тонких рук с длинными пальцами, такими музыкальными и чуткими. Собственные мысли пугали девушку, которая никак не могла подобрать определения для необычного состояния, охватившего ее душу.

Они все больше времени проводили вместе. Происходило это как-то само собой – они встречались в одно и то же время, когда Лира, закончив дела, неслышно приоткрывала покосившуюся калитку в таинственном саду и словно оказывалась в ином мире, где ее встречали сияющие любовью глаза Тьела. Девушка и маг не расставались до самого конца дня, гуляя по д ревним улочкам, уходя за город или просто сидя у камина в редкие дождливые вечера. Ни единого мига им не было скучно вместе, радость зарождалась уже при встрече их взглядов, и не желала уходить до самого прощания. Они могли в молчании смотреть, как заходит солнце, медленно утекая за линию горизонта и окрашивая прощальными всполохами чистое летнее небо, могли, дурачась, валяться на траве, могли настолько углубиться в споры о природе и истинном предназначении магии, что не замечали, как им начинала стыдливо улыбаться закутанная в непроглядный ночной покров луна. Не важно где и как, но Тьел и Лира были рядом друг с другом, и свет новой, вспыхнувшей в миг их встречи звезды продолжал незримо струиться с небес на древний город.

В это утро Лира неожиданно для самой себя пришла в сад только к полудню. Девушка не могла понять, что же помешало ей, как обычно, оказаться в старинном доме сразу после рассвета - работа просто валилась у нее из рук, оттягивая момент выхода из дома. Когда она, наконец, пришла, то сразу поняла по лицу Тьела, что он не просто беспокоился - он буквально сходил с ума, не понимая причин ее опоздания. Лира, не отрываясь, смотрела в его горящие глаза и чувствовала, что волнение мага передается и ей.
- Прости...я...я не хотела так задерживаться, - собственный голос показался девушке слишком робким для простого извинения.
- Что-то случилось? – он так и стоял на тропинке, не давая ей сделать ни шагу.
- Нет... я не знаю, - Лира помедлила, но все-таки решила сказать всю правду. - Одна часть меня рвалась к тебе так, как никогда раньше, а другая всеми силами старалась удержать ее.
- Почему? - очень тихо спросил он, не отпуская ее взгляд.
- Я тоже хотела бы знать почему, - к Лире на секунду вернулось самообладание, однако уже следующий вопрос заставил ее окончательно смутиться.
- А ты не знаешь? - Тьел внимательно посмотрел девушке в глаза. - Или боишься знать?
- Не знаю, - Лира впервые с момента их встречи опустила голову, не осмеливаясь встречаться с ним взглядом. - И боюсь... боюсь, я чувствую то, во что не верю. Разве такое возможно?
- Возможно, если ты поверишь.
- Я не могу, - она покачала головой. - Все люди, которые верят в любовь, на самом деле очень несчастны. Они становятся мнительны, ревнивы, отказываются от радости в жизни... я не хочу жить так.
- А что мешает не становиться такой? – маг качнул головой. – Мы такие, какими хотим быть. Все мнимые терзания – лишь от неуверенности в себе, уж я-то это знаю слишком хорошо. Почему бы просто не поверить в себя, Лира?
- Я не знаю. Я ведь никогда раньше... - девушка отвернулась, скрывая от него свое пылающее лицо. - Никогда раньше не была влюблена…
В этот миг сад окутала такая непроницаемая тишина, что даже птицы, секунду назад весело чирикавшие на ветках черешен, умолкли, испуганно следя бусинками-глазами за парой в саду. Солнце остановилось в своем вечном пути по небосклону, ни один лист, ни одна травинка не смела шевельнуться, попав под власть силы, неизмеримо могущественнее природных стихий.
- Ты сказала, - произнес ли Тьел это вслух или только подумал?
- Что... разве? - она не играла с ним; в больших глазах бился страх от тех слов, которые только что вырвались наружу.
Маг сделал шаг вперед, расстояние между ним и Лирой перестало существовать, как, впрочем, и весь мир вокруг. Он отбросил ставшие давно не нужными мысли и крепко прижал дрожащую девушку к себе.
Лира оцепенела, оказавшись во власти теплых, сильных рук, но почти сразу же обмякла, каждой клеточкой своего тела ощущая нежность его объятий. Какая-то властная сила буквально заставила ее приподнять раскрасневшееся лицо с блестящими каплями в уголках глаз. В тот момент, когда взгляд девушки соединился со взглядом Тьела, она почувствовала мягкое прикосновение его губ, и в одном, удивительно долгом и трепетном поцелуе сбылось все то, что сулил им обоим свет новой звезды.

Воть

[Kyona d'ril Chath >>>]

Тапочек не будет. Не по тому, что их нет, а потому, что я в последнее время внятно пояснить их не могу. Есть небольшие нестыковки или несуразицы (на мой взгляд) типа:

В это утро Лира неожиданно для самой себя пришла в сад только к полудню.

В целом - интересно, довольно легко читается и хочется продолжения.
Правда, одолевают некоторые сомнения в том, что Тьел может хотеть что-то уничтожить. Особенно после последней главы. Как-то не верится мне в его бессмысленную злобность.
Как-то вот так )
Муррр, удачи и вдохновения вам )*

[Горация >>>]

Я нашла время прочитать!!!!!
Следствие прочтения ниже:

«Лучи солнца»
Может, «солнечные лучи»? мне показалось немного коряво…

«Он вышел в сад, такой же старый, как и сам дом.»
Хм… вообще-то о том, что дом такой уж старый, еще не говорилось… по–этому, наверное не стоит здесь отождествлять сад и дом… или сделать это несколько по-другому, сначала дав какое-нибудь описание дому, а потом и саду.

«На улице в лицо мужчине ударил ослепительный солнечный свет, а свежий утренний воздух наполнил легкие»
Дежа вю) (ведь я эту главу уже читала когда-то… и этот момент помню)))
Такое впечатление, что сад – это не улица, что там нет ни света, ни утреннего воздуха… или сад у него с крышей????? Изолированный…..

«Дом стоял на самой окраине города, так что в отсутствии на улице прохожих не было ничего удивительного. Однако стоило его глазам привыкнуть к яркой голубизне весеннего неба, как он увидел, что навстречу ему идет девушка.»
Глазам кого? Дома???
И далее многовато «его», «он», «ему».

«Девушка была тоненькая и хрупкая, словно цветок ландыша. Светлые, коротко стриженые волосы оставляли открытыми шею и плечи. Она была одета в легкую тунику и длинную юбку, подол которой ласково шевелил проказливый ветерок.»Была-была.

«пока лучи наконец-то оторвавшегося от линии горизонта солнца»
Косноязычно…

«Он приблизился к ней, так медленно, словно шел по пояс в воде. Она не отступила, но и не сделала шага вперед. Теперь в ее глазах читалось сомнение и что-то похожее на упрямство. Мужчина остановился совсем близко от нее, но говорить все еще не мог. Он лишь смотрел, не в силах оторвать взгляда.»
Очень много местоимений в тексте, и в этом кусочке в частности)

«Ее слова ранили Тьела сильнее»
Не совсем понимаю, почему имя не введено раньше…. Либо не опущено до самого конца главы. Он-она… ясно, но в данном случае не оправдано (либо недоделано). Довольно странно смотрится эта конкретика после полстраницы он-она и, пардон, звучит как нашлепка какая-то неуместная (или скорее, наоборот, теперь первая часть выглядит неоправданно обезличенной). Если уж вводить здесь имя, то хотелось бы сделать это как-то интереснее, не так плоско.

«- Тьел, - по инерции сказал он.»
Ну вот, о чем я только что говорила… вполне себе имеет смысл оставить его без имени до этого самого момента. Тут вполне логично.

«удивительно тихого поселения. Солнце садилось, и закатный свет озарял тихим пламенем крыши»
Тихого – тихим.

«залечивая израненные души»
Чьи израненные души??? И почему они израненные? Если души горожан… то вопрос тот же. Тихий городок, вполне мирная картина, так отчего у всех поголовно израненные души???

«делая его похожим»
М…. Клер, ты достаточно сложившийся автор, чтобы так употреблять слово «делая».

«но для Тьела время перестало что-то значить»
Аналогично…

«свет проломил склеп состарившейся до срока души, омыл его»
Кого, омыл? Склеп (честно говоря, не вдохновляет меня словосочетание «омыть склеп»)? Или все же душу…. как напрашивается?

«Он полюбил»
Кто? свет… склеп…
Цепляет к ним… (лучше снести с красной строки, как и в следующем абзаце).

«такой правильной, такой реальной. Самые трудные вопросы теперь решались так легко»
«Так» – уже перебор. В первом случае «такой-такой» оправдано, здесь уже лишнее.

«В это утро Лира неожиданно для самой себя пришла в сад только к полудню»
Наверное «в этот день». Полдень – это уже не утро, соответственно, нельзя сказать, что она пришла утром. (впрочем, Кена уже отметила)))

«что же помешало ей, как обычно, оказаться в старинном доме сразу после рассвета»
Страшно интересно, что же у нее на работа такая была, что она освобождалась сразу после рассвета???? Или она ночью работала?

«следя бусинками-глазами»
штамп… нет, штампище!

_

Правда, одолевают некоторые сомнения в том, что Тьел может хотеть что-то уничтожить. Особенно после последней главы. Как-то не верится мне в его бессмысленную злобность.

Согласна …. Нестыковка какая-то. Уж больно сахарный товарищ вырисовывается.

[Клер >>>]

Глава 10
Герцогства сменяли друг друга, как сменяется нынешний день завтрашним, и лишь бурые межевые камни напоминали путешественникам о границах. Аскар, все так же угрюмо державшийся в арьергарде, гадал, что кроме головной боли принесет ему визит в родные земли. Герцогство Санарское, уступавшее по размерам соседним Каукору и Хассалу, гораздо меньше их страдало в силу своего возвышенного расположения от пустынных ветров, особенно бушевавших в летнее время. Молодой маг вспомнил, как в детстве, забравшись под самую крышу Башни Хранителя, различал далеко внизу, у самого горизонта клубы песчаных вихрей и представлял себя в белой мантии, одним взмахом руки усмиряющего мятежную стихию. И вот он уже маг, правда пока еще носит фиолетовую мантию ученика, однако должного спокойствия духа ему обрести не удалось по сей день.
Лесистое плато, плавно поднимавшееся к северу, сменилось огромным лугом, на дальнем краю которого бурлила полноводная Эруне – вторая после Куинена река на материке, также берущая свое начало на хребтах Великого Ледника. Переправившись по широкому деревянному мосту, лошади очень скоро замедлили шаг, инстинктивно чувствуя на своем пути преграду. И действительно – поле заканчивалось крутым обрывом, на другой стороне которого высилось гигантское строение, с первого взгляда напоминавшее обломки древней крепости. Аскар выехал вперед и без особого воодушевления махнул рукой:
- Перед вами замок Игнол – владение герцогов Санарских, заключающее в себе величайшее со времен Астала и Улькаса собрание древних рукописей.
Присмотревшись, Юля разглядела в кажущемся хаосе правильные очертания почерневших от времени стен, в основании которых огромные блоки буквально слились с землей и заросли многовековым слоем мха и лишайника. Замок был небольшой по площади, но очень высокий, а чуть поодаль темной колонной вырастала из клубящегося над обрывом тумана Башня Хранителя.
- Внушает… – коротко прокомментировал увиденное Эфраим.
- Сколько же лет этому замку? – с благоговением спросила Кьяра.
- Почти два тысячелетия, - то ли с гордостью, то ли с грустью произнес Аскар.
Сильм, спешившись, уже подбирала мелодию под только что придуманное четверостишие:

Древности окутан паутиной,
Сохранившей запах старых чар,
Замок, став холодной темной льдиной,
Заковал в себе бесценный дар.

Со скрипом медленно начала разматываться цепь, опуская перед гостями тяжелый мост. Взяв лошадей под уздцы, все семеро двинулись по нему к главным воротам замка, украшенным причудливыми каменными изваяниями и горящими ярким огнем фонарями. Двое стражников спокойно кивнули Аскару и тут же перестали обращать внимание на путешественников, занятые подъемом моста. За воротами начиналась неширокая дорога к центральному входу в Игнол, по обе стороны от которой печально стелилась по земле пожухлая трава, напоминая, что давно наступила осень. Немного численные деревья неизвестного юле вида стояли голые, скрючившись словно от холода, а сверху все сильнее давила каменная громада замка, на ступенях которого прибывших гостей встречали хозяева.
Впереди стоял сам герцог Санарский Орикон – высокий дородный мужчина, в подбитым серым мехом черном парадном плаще, кожаной куртке и штанах, на поясе которых тускло поблескивали ножны кинжала. Герцогу уже стукнул пятый десяток – в широкой бороде проглядывали седые волоски, из уголков глаз тонкими лучами разбегались морщины, крупный рот был плотно сжат, а взгляд веял подозрением и тревогой.
Стоявшая чуть поодаль леди Ниса – мать Аскара – казалась на его фоне хрупкой алебастровой статуэткой. Худая, невысокая с длинными темными волосами и бледной кожей, герцогиня смотрела как бы на гостей, но в то же время куда-то вдаль сквозь них. Годы оказались не властны над сиянием ее пронзительных карих глаз, но руки, сложенные спереди, казались высохшими и безжизненными, а темно-синее бархатное платье только усиливало это впечатление.
У самых дверей расположились два старших брата Аскара – Иньо и Орнес. Иньо на вид было лет двадцать семь – внешне сильно похожий на мать, он был единственным среди всей семьи, кто встречал Аскара и его спутников искренней, тихой улыбкой, в которой отчетливо читались радость и забота. Орнес, такой же широкий в плечах как и герцог, с деланно скучающим видом разглядывал сначала Кьяру, потому Юлю, потом Сильм и так по кругу, совершенно не обращая внимания на остальных членов отряда.
Когда гости, возглавляемые отнюдь не выглядевшим счастливым Аскаром остановились в нескольких шагах от замка, Орикон поднял в знак приветствия сильную узловатую руку с зажатой в ней перчаткой. Аскар в ответ поклонился сначала ему, потом матери, а на долю братьев достался только короткий кивок.
- А-а-ие! – тягуче нараспев произнес он древнее приветствие. – Много раз успела опасть и снова расцвести листва на ветвях этих мистлинов с тех пор, как мы расстались.
- Опять этот эльфийский бред, - донесся до Юли презрительный вздох Орнеса. – И когда он уже перестанет верить в эту чушь?
Маг, явно расслышавший каждое слово в реплике брата, даже головы не повернул в его сторону, продолжая смотреть на отца.
- Рад снова видеть тебя, сын, - сдержанно кивнул герцог. – Мне хотелось бы знать, кто твои спутники.
Аскар неторопливо представил каждого, и от Юли не ускользнуло то, как изменилось выражение лиц у всей семьи при упоминании Вальгаллы. Но едва ли не большее изумление вызвало имя Кьяры, прозвучавшее для герцога и его домочадцев словно гром среди ясного неба. Срочно были вызваны слуги, числом не менее двух десятков, каждого из гостей со всевозможными любезностями и предосторожностями проводили в комнаты, и только перед тем как погрузиться в блаженный сон, Юле вспомнились полные печали глаза молодого мага.
Шаги Аскара по каменному полу гулко отдавались во всех углах длинного наклонного коридора, ведущего в каминный зал. В детстве ему всегда хотелось прокатиться вниз, до самых дверей в холл и как-то даже удалось выпросить у садовника его тележку. Но, увы…мать застала го в самый последний момент приготовлений, когда одна нога уже была на дне грубо сколоченного деревянного ящика на колесах, а вторая еще висела в воздухе. И снова, как двенадцать лет назад, в его ушах раздался ровный, похожий на звук перетекающей из одного сосуда в другой воды голос: «Это занятие – недостойно герцога»…молодой маг дернул головой, прогоняя наваждение.
Двери в каминный зал были распахнуты – и он знал заранее, что так и будет. Никакой стук, скрип или скрежет не должны были нарушать ауру этого места – древнейшего центра замка, бережно хранимого его семьей вот уже более пятнадцати столетий. Где-то в глубине души Аскар надеялся, что хоть что-то в обстановке зала изменится за прошедшие со времени его отъезда четыре года. Но по-прежнему ярко пылал в камине огонь, создавая причудливые отблески на мозаичном полу, все так же чернело в дальнем углу огромное зеркало, и по прежнему за многоугольным столом сидела вся его семья и не мигая смотрела на входившего. На секунду юноше показалось, что они слились в одно единое целое, с огненным взором и молчаливым протестом на губах. Он перешагнул через порог и церемонно поклонился – каждому из присутствующих в отдельности.
- Путь был долгим, но я вернулся. С новостями, которых предпочел бы не знать.
- Узнаю младшего брата – не успел отряхнуть пыль с сапог и сразу о деле, - второй сын герцога Орикона, Орнес пожал плечами и усмехнулся. – Проходи, присядь с нами и расскажи, коль уж так не терпится.
- Орнес…слишком много слов, - леди Ниса протянула тонкую, украшенную массивным перстнем руку Аскару. – Садись. Мы слушаем тебя.
Все как всегда, - промелькнула в голове мага досадная мысль, но он ничем не выразил ее вслух, подошел к столу и занял место между Орнесом и своим дедом – хранителем Игнола. Отец удостоил Аскара беглым взглядом, в котором сквозили плохо замаскированная тревога и неудовольствие.
- Ты привел очень странную компанию в наш замок. Что, по-твоему, мы должны делать с дочерью самого Манейара? Кланяться в ножки?
- Не думаю, что принцессе Кьяре необходимо твое почитание, отец, - спокойно ответил Аскар. – Надеюсь, ты позволишь мне объяснить, какие обстоятельства свели нас всех вместе.
Его рассказ занял никак не меньше получаса, в течение которых ничто не изменилось на лицах членов герцогской семьи. Только хранитель Игнола позволял себе редкие приступы кашля, и в эти моменты в комнате воцарялось угрюмое молчание. Когда повествование закончилось, леди Ниса переглянулась с мужем и слегка пожала плечами.
- Любопытно. Вряд ли это стоит расценивать как прямую угрозу нашим землям. Однако теперь мне ясно, что это за чужестранцы в свите принцессы. Значит, маленькая Кьяра – будущая спасительница мира?
Аскар испуганно воззрился на мать. Он совсем не имел в виду ничего такого, когда упомянул о пророчестве Ведуньи и вообще, всячески старался преувеличить роли Эфраима и Юли в предстоящем походе. Однако герцогиня сделала совершенно иные, и нельзя сказать, что такие уж неверные выводы из его речи.
- Спасать мир сердцем? – внезапно пробормотал хранитель. – Многие обожглись на этом тернистом пути.
- Но она же почти эльф…поразительное сходство! – вдруг возбужденно взмахнул рукой старший брат Орнеса и Аскара, Иньо. – Следовательно, и сила ее должна быть велика. А если ее учила сама Марилла…
- Много слов, - оборвала сына Ниса. – Пока я не увидела в ней силы – я увидела жар, но любой огонь может быть потушен.
- Неправда! – неожиданно для себя выкрикнул Аскар, но тут же стушевался, понимая какую бестактность допустил. – Прости…
- Ты слишком много времени проводишь вне родных стен, - наставительным тоном заявил герцог Орикон. – Не думаю, что твое участие в этом…странном предприятии так уж обязательно. По твоим же словам выходит, что героев в отряде и так предостаточно.
- Но атар… - Аскар не заметил, как перешел на эльфийское наречие. – Это невозможно…
- Разве? – насмешливо приподнял бровь Орнес. – Или тебе просто хочется в это верить?
- Замолчи, - резко сказал Иньо, не обращая внимания на досаду во взгляде отца. – Я предлагаю спросить дедушку. Он здесь самый мудрый.
Аскару захотелось броситься брату на шею. Своей фразой про мудрость, которая на самом деле была замаскированной шпилькой матери, Иньо уже с детства удавалось прекращать любые раздоры, нередко возникавшие в их небольшом семействе. Причин было две: дедушка любил говорить и говорить много, а, кроме того, оспаривать его мнение не смел еще ни один человек во всем замке.
Хранитель Игнола откашлялся.
- Кхе.. кхе.. занятный рассказец ты состряпал, Карак, - старик еще не забыл детского прозвища младшего внука. – Не рассказал, правда, что за горячка с тобой приключилась, но это не к спеху. Что же…кха…надо будет изрядно пошуршать листами, а? Серые демоны закопаны глубоко… да и Арка Смерти не ближе. Но мы попробуем…да? С твоими друзьями? Да… кхе… славная будет история, чует моя душа. Со всем полагающимся – опасностями, неожиданностями и чудесными происшествиями. Все как положено, верно я говорю? То-то же… Ты говоришь, девочке сны про Медею снились? Надо будет с ней потолковать… свитки поразглядывать… глядишь, еще что-нибудь приснится. Такие сны лишними не бывают…
- А… кхе-кхе…что я забыл-то? – он внезапно поднял голову и бросил пронзительный взгляд в стороны герцога и его жены. – Участие-то твое в походе…да. Придется пойти, Карак. Придется, милый. Может, и судьба улыбнется твоей смелости. Улыбка судьбы – великая вещь, да! Ну что же… не перейти ли нам к стакану молока?
Хранитель обладал удивительным талантом заканчивать неприятные беседы.
Оказавшись в спальне, Аскар долго ворочался с боку на бок, пытаясь отыскать удобное положение и погрузиться в сон. Встреча с семьей, вопреки ожиданиям, не так уж и встревожила его – слишком все было ожидаемо, слишком знакомо, чтобы раздражаться или искать какие-то огрехи в собственных словах. Ведь это он уходит от дома, в котором родился, уходит быть может навсегда, а значит, нет никакого смысла стараться что-то изменить в зацементированном десятилетиями укладе его семьи. Надо было смотреть в будущее… в то, что ожидало его впереди, но, с легкостью отбросив мысли о прошлом, он не смог продвинуться дальше завтрашнего дня. Потому что завтра его снова ожидала встреча с самой удивительной и прекрасной девушкой во всем мире, но Аскар все еще не знал, как подступиться к ней. Вспомнив собственные наивные утверждения, что Сильм достоин по меньшей мере принц, юноша решил, что пора уже показаться ей в чем-то отличном от всегдашней фиолетовой мантии. Но его не покидало подспудное ощущение, что одежда и манеры – отнюдь не то, чем можно было бы по настоящему поразить черноволосую певунью. Аскар подивился своей смелости – здесь, в стенах Игнола, его призрачная мечта стала понемногу обретать некие очертания – пусть пока очень смутные и нечеткие. Если прав Эфраим и Сильм вовсе не отвергает его чувств…значит… Дальше этой невероятно дерзкой мысли юноша пойти не смог и постепенно задремал, убаюканный вызванным из глубин памяти мелодичным напевом менестреля.
* * *
Последний утренний сон растаял в утренней неге, как обычно оставив после себя лишь смутное ощущение чего-то пронзительно нежного. Эфраим открыл глаза и на несколько мгновений замер. Наконец-то впервые с того момента, как они выехали за пределы королевства, он смог выспаться со всеми удобствами. Даже более того – у него появилось странное ощущение, что древний замок словно окружил своих гостей искренней стариковской заботой. Эфи находился в отличнейшем расположении духа, умылся, с неодобрением осмотрев растительность на лице, и вышел в коридор. Первым делом он отправился к спальне Кьяры, тихонько поскребся в дверь и приготовился терпеливо ждать. Однако очень скоро из приоткрывшейся створки показался любопытный, немного сонный глаз, после чего принцесса с радостным криком бросилась в объятия любимого, и в этом кружащемся вихре они и влетели в комнату.
Когда поутих первый восторг, Эфи и Кьяра отправились поднимать остальных членов своего маленького отряда. Разбудив Юлю, они столкнулись у поворота с давно вставшей Сильм, которая с мечтательным видом шла им навстречу по коридору. Наемники же, судя по всему, своим храпом собирались сокрушить замок до основания, и вряд ли они до полудня намеревались прекращать свои попытки.
Внутренние интерьеры замка Игнол разительно отличались от королевского замка в Орофарне. Ничего летящего, воздушного, никаких парящих мостов и изящных анфилад – строгие гранитные покровы словно окутывали каждый коридор, заковывая его в непроницаемый панцирь. В натертых до блеска мраморных плитах, которыми был выложен пол, отражались размытые силуэты медленно идущих Эфраима и принцессы. Факелы, освещавшие коридор, горели абсолютно ровным, одинаковым пламенем, невольно вызывая мысли о сокрытой в толще стен древней магии. Парчовые драпировки, висевшие напротив факелов, казалось, скрывали за собой потайные двери –поддавшись искушению, Эфи осторожно отодвинул одну и к некоторому разочарованию, своему и Кьяры, обнаружил лишь небольшую овальную нишу. В ней на небольшом постаменте стояла плошка с маслом, над которой чуть тлел едва заметный фитилек. Кьяре показалась любопытной такая трепетная привязанность обитателей замка к огню.
Широкая каменная лестница со странными, напоминающими застывшую молнию перилами привела гостей к широкому холлу с потолком столь головокружительной высоты, что разглядеть его как следует мешала ломота в шее, появлявшаяся после нескольких минут усиленного созерцания. В холле не было ни одного окна, и лишь факелы услужливо не давали Эфраиму и Кьяре окончательно раствориться в царившей в помещении неясной дымке. Пока влюбленные растерянно озирались, откуда-то со стороны послышались шаги и словно из ниоткуда перед ними возникло лицо Иньо.
- Удивительно – приехали лишь вчера, а уже успели забрести в Серые Палаты, - молодой герцог добродушно хмыкнул. – Непоседы…подстать Караку. Пойдем-те кА лучше завтракать – стол уже накрыт.
- Кто такой Карак? – поинтересовалась Кьяра, пока все трое стремительно преодолевали холл и следующие за ним комнаты.
- Это детское прозвище Аскара, - с улыбкой пояснил принцессе Иньо. – Так прозвал его дедушка – уверял, что это слово из староэльфийского языка. Но мне отчего-то кажется, что оно еще древнее эльфов: такое нетипичное для них сочетание согласных…
Оставшаяся часть пути до столовой оказалась посвящена краткой лекции по лингвистике, которую старший сын герцога читал столь умело и просто, что ни Эфи, ни Кьяра и не подумали жаловаться на занудность. В столовой они увидели Юлю, Сильм и стоящего в стороне Аскара. Молодой маг был одет в простое, но по-настоящему роскошное одеяние бело-зеленых цветов, с узким длинным клинком на боку. Его лицо, обрамленное ухоженными волосами, плавной волной спускавшимися на плечи, казалось более взрослым и одновременно растерянным. Эфраим, как бы невзначай наклонившись к уху Сильм, негромко произнес, кивнув в сторону юноши:
- Так одеваются только ради девушки, и если он положил глаз на Кьяру - он покойник. Но я чувствую, он так приоделся ради кого-то другого.
Сильм, откинув голову назад, чтобы лучше видеть Эфи, ответила:
- Значит, теперь у нас будут еще Аскар и Юля, - и улыбнулась.
В ответ на такую невероятную версию Эфраим только возвел глаза к потолку, явно намереваясь задействовать всевышнего. Положение Аскара начинало казаться ему близким к безнадежному.
Библиотека, как и положено, располагалась не в самом замке, а в Башне хранителя – высокой и стройной, но вместе с тем лишенной легкости, присущей пяти башням Орофарна. Пока они поднимались по пологой винтовой лестнице, хранитель коротко объяснял своим гостям принцип отбора свитков.
- Самые свежие попадают на нижний этаж, - щедро перемежая свой рассказ кашлем и паузами, говорил старик. - У нас всего три писца, изрядные лентяи скажу я вам, но тем неменее каждая рукопись непременно копируется, заносится в каталог и лишь после этого занимает свое место наверху, на стеллаже. Да-да, я вполне понимаю ваше удивление, но если быть честным, к нам попадет все меньше и меньше свитков. Эмиссары Игнола по-прежнему пользуются уважением в Эймсарде, герцогствах и даже в Манканоре, но с каждым годом их седельные сумки по возвращении оказываются полупустыми. И дело вовсе не в том, что царит мир и покой!! Просто люди перестали видеть истину, а немногие зрячие уже отчаялись и не верят, что в будущем кого-то заинтересуют их записи. Мир засыпает…а во сне мы уязвимее всего.
С этими словами хранитель ввел своих притихших гостей в огромную залу, контуры которой было невозможно определить из-за широких книжных полок, занимавших буквально все пространство. Стеллажи тянулись до самого потолка, некоторые были завешены тонкими бежевыми шторами, призванными защищать ценные манускрипты от пагубного влияния света. В центре комнаты стояла высокая кафедра и прямоугольный стол, окруженные небрежно отодвинутыми стульями, словно их владельцы покидали помещение в большой спешке. Звякнув ключом на толстом железном кольце, хранитель отпер один из ящиков кафедры и извлек оттуда огромный фолиант в переплете из кожи с потемневшим от времени золотым тиснением.
- Больше половины свитков не подписаны, - вытерев пальцы о полу мантии, старик бережно начал переворачивать листы, отзывавшиеся на его прикосновения легким радостным шорохом. – Поэтому мы ведем временной учет – все книги расставлены по годам или, если речь идет о глубокой древности как в вашем случае, по десятилетиям и столетиям. Так надежнее, да и проще. Аскар, тебе будет легче начать со стеллажей времен Войны Единорога – ты в них уже лазал и не раз. А для остальных у меня найдется задачка потруднее.
- Серые демоны? – высказала догадку Юля.
- Ну это уж как повезет, - усмехнулся хранитель. – Но для начала попробуйте-ка отыскать что-нибудь об Арке смерти.
Начались утомительные, но и вместе с тем невероятно интересные поиски. Разделив между собой нужные стеллажи, друзья снимали за раз не более пяти свитков и бережно просматривали их. Хранитель выдал каждому по паре плотных перчаток, а на самые верхние полки забирались при помощи хитроумных стремянок, с которых, кажется, при всем желании невозможно было упасть. Но первая находка, конечно же, принадлежала неплохо знакомому с содержимым библиотеки Аскару.
Все собрались вокруг кафедры с лежащей на ней книгой в простом черном переплете. Судя по неумелым рисункам, посвящалась она выведению домашней птицы, но в том месте, где раскрыл ее Аскар между двумя листами оказался вклеен тонкий кусок пергамента. «Хроника Войны Единорога» было написано на нем, а после прочтения стало ясно, кому принадлежал этот тонкий, нервный почерк – Медее.
«Я ухожу в пустошь и оставляю здесь эти записи. Я устала, сил не хватает даже чтобы зажечь огонь… осталось три свечи, ровно до рассвета. Мой путь лежит к восточным окраинам мира, ибо сама плоть Эймсарда отторгает меня, а Хелькарто закрыто на веки. Осталось только писать. Эти записи, надеюсь, предостерегут будущих адептов Исскуства от наших ошибок, и, скорее всего, (я слишком хорошо знаю тебя, любимый, ты захочешь обелить свое имя) поведают им правду о Войне Единорога. А ведь это было всего пятьдесят лет назад, но, кажется, прошла вечность. Мой отец, Эльнахор, поднял искусство на новую ступень. Он открыл нам мир сильфид, мир духов магии. Я тогда только начинала учиться контролировать свои силы. До сих пор тот момент пылает в моем сердце, когда он поднял меня туда, я дышала магией… я купалась в потоках чистой, незамутненной силы... лучше бы он никогда не делал этого! Лучше бы он не рождался! Мы стали слишком самонадеянными, слишком беспечными. Мы, полагавшие себя великими мудрецами, вели себя как последние варвары с архипелагов юга.
Мы перешли черту, мы стали заигрывать с Тьмой, Хаосом, что за гранью всего, нам мало было наших почти безграничных возможностей. Мы стали почти Богами… почти. И вот появились те, кто решил, что почти это слишком много. Пятеро верховных магов, властелины пяти башен Орофарна. Они открыли врата Хаосу, они хотели владеть всей гаммой магии. Король тогда собрал вокруг себя почти весь конклав магов. Мы чувствовали, что Пятеро готовы скормить Эймсард Хаосу ради своей власти. Астал, любимый, как ты мог сделать это, как ты мог поддаться на уговоры Улькаса? Почему вы сделали это?
Мы изгнали их из Орофарна, двое из пяти были повержены, а трое ушли на юг. Вэнья – Земля Туманов - так весь наш мир называл земли за Спиной дракона. Теперь там нет ничего… лишь камни и пустыня.
О небо, они сделали это. Отец, если бы ты только видел… но тебя нет, как нет и многих, очень многих. Мы тоже заплатили свою цену, все молодое поколение магов уничтожено, от конклава почти ничего не осталось. Но, может быть, это стоило того. Серые Демоны, кто их так назвал? Неужели я? Высшее творение магии, духи магии, которым мы дали разум. Нет, не мы, они… или сам Хаос. Даже сейчас, когда я знаю все о них, сейчас, когда мне удалось создать её, я не перестаю удивляться тем первым минутам, когда мы столкнулись с ними. Почему они стремились все убивать, все рушить? Астал вернулся. Да, все же он всегда был самым мудрым из нас. Он увидел, что стало с Вэньей… Теперь он ведет конклав…то, что от него осталось в этой битве. Улькас и Гетеон долго не продержатся, у них появился достойный противник. Но.. наверное, он прав - закрыть Эймсард, закрыть дверь в мир духов, лишить их связи с эфиром. Но я не дала этой…да…да, тысячу раз да, красоте уйти из мира. Но теперь ухожу сама. Прощай, неведомый читатель, и прости меня .За нас за всех, за нашу любовь и за нашу глупость, за то, что мы допустили это. Но красота возродится и будет жить…будет жить».
- Загадок стало еще больше, а ответов так и не прибавилось, - Юля всматривалась в чуть прыгающие строчки, написанные рукой являвшейся ей во сне женщины, и хотя дымка, окутавшая прошлое стала чуть тоньше, главное все равно оставалось сокрыто от нее.
- Куда же она ушла? – тихо спросила Кьяра. – И что оставила в Эймсарде после себя…где эта красота, о которой здесь написано?
В наступившей тишине все пятеро снова вернулись к поискам.
Громкий возглас Сильм, раздавшийся из дальнего угла остальных побросать работу и броситься к девушке. Менестрель стояла рядом с большим кованым сундуков без крышки, в котором неопрятной грудой были сложены свитки, которым вряд ли уже что-то могло помочь – некоторые обгорели, другие напоминали футуристические картины, состоящие сплошь из подтеков грязной воды, над несколькими хорошо поработали острые зубки неведомых грызунов. Сильм держала в руке полуистлевший кусок пергамента и торжествующе улыбалась. Ее друзьям не оставалось ничего иного, кроме как присоединиться к чтению уцелевшего отрывка.
«Арка Смерти- Зев’кхам’льян. Так назвали её создатели. Те, кто оставили нам туманы, скрывающие её. Говорят будто туманы - это не просто видимые иллюзии, это иллюзии для души. Душа видим в них свои грезы. И никто не выходит из той земли неизменным. Даже бессмертные эльфы, чьи судьбы навсегда связаны с судьбой этого мира, даже они встречают там свой митьянар – внутреннее пламя. Кем были те, кто оказался здесь до нас? Нет ответа, возможно лишь, что у эльфов сохранились предания о первых днях в безымянных просторах и где-то между строк встречаются тени Тех, Что Были Прежде.
А в сердце этой земли стоит она. Черна так, что сам свет умирает подле нее…словно бездонный колодец, что пронзает все миры. Куда он ведет – неизвестно, но говорят, что если сдержать колебания магических сфер, то можно преодолеть время и пространство и коснуться заклинанием любой точки Эймсарда. Правда, силы отважившегося на подобное мага должны быть невероятны.
Истинное предназначение Арки остается загадкой, возможно, она - часть этого мира, была всегда и будет вечно. Но многие столетия назад величайший из эльфов прошел через туманы и, вернувшись, перед тем как навсегда уйти от своего народа в отшельничество, предрек, что лишь тот, кто был рожден вне времени, обуздает Арку Смерти.
Когда Хаос поглотил Землю Туманов, она обратилась в безжизненную каменную пустыню, и где-то там в её просторах, стояла Арка. Маги-отступники пытались управлять ею, но едва они успели послать войско демонов, как щит сокрыл Эймсард, и ничего с тех пор неизвестно о судьбе темного наследия древности».
- «Тот, кто рожден вне времени», - повторил Эфраим, глядя прямо перед собой. – Черт побери, и кто это может быть?
Эти слова словно поставили точку в напряженных поисках – то до точки в их предприятии было еще очень далеко.
* * *
Аскар услышал легкий шорох за спиной и обернулся. В двух шагах от него стояла Кьяра, как всегда прекрасная, с теплой улыбкой на губах.
- Приветствую вас, принцесса.
- Привет, - она окинула придирчивым взглядом его наряд. - Ты сегодня выглядишь совсем по-другому... даже голос изменился немного.
- Спасибо.
- А... - Кьяра не отреагировала на благодарность. - Ты уверен, что это правильный способ?
- Что вы имеете в виду, ваше высочество? - маг мгновенно подобрался и принял отчужденный вид.
- …правильный способ обратить на себя внимание, - дополнила девушка свой вопрос.
- Я не понимаю вас, принцесса.
- Аскар, чопорность тебе не к лицу, - покачала головой Кьяра. - Я только хотела сказать, что одежда и прическа - это отнюдь не главное... и не то, что на самом деле может заинтересовать другого человека.
- Принцесса, я не уверен, что нам стоит заводить этот разговор.
- Могу я спросить почему? - Кьяра явно не собиралась отступать. - Я знаю, Эфи говорил с тобой... но он все-таки еще плохо знает наш мир. Мне хотелось бы помочь тебе…
- Ваше высочество, ситуация такова, что здесь мало что зависит от знания мира. Я просто не знаю, как вести себя с ней.
- Это я поняла, - Кьяра кивнула. - Я только хотела тебе сказать, что одежда тут тоже не поможет. Сам видишь - она... так...возвышенна, что это не имеет для нее никакого значения.
- Я вообще не знаю, что кроме музыки имеет для нее значение. Я вообще не знаю, что делать, - в голосе юноши послышалось отчаяние.
Деликатное покашливание прервало их беседу
- Эфи, я тебя потеряла, - Кьяра радостно протянула к любимому руки. - Зато вот пытаюсь приободрить Аскара...
- Да слышал я, - Эфраим повернулся к магу. - Слушай, вас где учат кретинами быть? Или просто ты свой замок не знаешь?
Аскар моргнул, на лице его промелькнуло сначала обида, но она быстро сменилась прежней апатией.
- Да нет, хорошо знаю. Я же тут родился и вырос..
- И о существовании чуда под названием оранжерея ты тоже знаешь? – продолжал спрашивать Эфи.
- Оранжерея? - в глазах Аскара промелькнуло не меньше тысячи мыслей, прежде чем он обрел дар речи. - Ну конечно же... только...будет ли ей интересна лекция о магических свойствах цветов?
- Ты дурак! – констатировал его собеседник. - Кьяра, ты не представляешь, что это за чудо! Каждый цветок в каменной нише, высоченной, и везде драгоценные камни - аметисты, агаты, яшма. А белоснежный лотос в ониксовой нише выглядит просто фантастически!
Внезапно он вспомнил про поникшего Аскара.
- Да просто покажи ей это великолепие - она тебя расцелует.
Кажется, он был готов продолжить свое описание, но маг густо покраснел, протиснулся мимо влюбленной пары и исчез в коридоре. Однако слова Эфи словно вселили в него огонь новой надежды и окрыленный ею, юноша отправился на поиски менестреля.
- Ээ...Сильм? – обнаружив девушку у открытого окна на нижнем этаже, маг все никак не мог решиться посмотреть ей в глаза. - Я... я тебя искал, кстати.
Она обернулась, в этот момент солнечный луч прорвался сквозь завесу облаков, отражаясь в ее глазах и улыбке.
- Кстати почему?
- Ну... - Аскар чувствовал, что сходит с ума уже от одной этой улыбки. - Хотел спросить, как тебе нравится наш замок
- Он... – Сильм помолчала. – Он почтенный.
- Конечно, ты права, - поспешил согласиться юноша. - Но в нем живет и вечно юная красота тоже. Позволь...позволь...можно показать ее тебе?
- Пошли, - она вложила свою руку в его и пошла к лестнице.
Аскар шел, не чувствуя земли под ногами. Неужели это ЕЕ тонкие, музыкальные пальцы лежат сейчас в его ладони? Кажется, прошло не более секунды, а они уже оказались перед входом в оранжерею – мраморной аркой, украшенной тончайшими орнаментами.
- Это - наша фамильная оранжерея, - он отчего-то перешел на полушепот. - Здесь круглый год цветут самые прекрасные цветы на свете...
Менестрель вошла внутрь вместе с ним, озаряя все вокруг своей легкой, сияющей улыбкой. Стоило им сделать по шагу, как ее большие темные глаза стали лучиться неземным светом - она перебегала от цветка к цветку, длинные тонкие пальцы едва касались то нежных листьев, то необработанных кристаллов, украшавших ниши.
В плане оранжерея представляла собой многоугольник и заканчивалась наверху большим стеклянным куполом. Солнечный свет, многократно преломляясь, играл на волосах девушки, заставляя их искриться и переливаться перламутром. Аскар радовался ее радости и вместе с тем понимал, что ни один, даже самый редкий цветок в оранжерее не может сравниться своей красотой с менестрелем. Ее движения постепенно превратились в танец - удивительная гармония формы и цвета, жизни и смерти, света и тени воплощалась в нем, став душой цветочного царства. Аскар хотел бы никогда не покидать этого места, чтобы быть вечным свидетелем творящегося на его глазах волшебства. Истинного волшебства, которому не требовались заклинания и зелья.
Танец вдруг оборвался одним единым аккордом. Сильм на миг замерла перед Аскаром - сам хаос плескался в ее глазах. Внезапно девушка, завершая свой танец, накрыла его губы своими, превратив финал в долгий поцелуем.
- Спасибо, - звоном серебряных колокольчиков донесся ее голос.
Менестрель выбежала, смех следовал за ней, оживляя древнюю твердыню, а молодой маг остался стоять у входа в вечно цветущую оранжерею, не в силах пошевелиться. Лишь слуга, с трудом разыскавший его чтобы пригласить к столу, сумел разрушить наложенные поцелуем чары.
Столовая Игнола располагалась на втором этаже замка, в длинной зале с мозаичным полом и фальшивыми окнами – настолько реалистично выполненными витражами, что казалось можно подойти и, распахнув их настежь, вдохнуть полной грудью ароматы мягкой, но неумолимой осени. Стол, конечно, не мог сравниться по изобилию с королевским, но чувствовалось, что к этому хозяева замка и не стремились. Блюд было не так много, но все отменного качества, а о напитки так и вовсе были достойны если не поэмы, то хвалебной оды точно. Обстановка была молчаливая, но это скорее объяснялось усталостью больше части присутствующих, чем какими-то обстоятельствами.
Неожиданно, когда трапеза уже близилась к завершению, хранитель весело звякнул вилкой о край бокала и произнес, ни к кому особо не обращаясь:
- А здорово, что хоть кто-то из моих внуков задумался о продолжении нашего рода.
Эфраим, глядя на лицо молодого мага, с трудом подавил гомерический смех и уткнулся в салфетку. Аскар покраснел до корней волос и принялся рассматривать что-то за своим плечом. Такой подлости от деда он явно не ожидал, и, видя, что все его родственники в упор разглядывают Сильм, пытался придумать выход.
- А кто из них? - заинтересовалась происходящим менестрель.
Юля переглянулась с Кьярой, потом посмотрела на Аскара, и ей стало его жаль. Юноша судорожно скомкал в руке салфетку и попытался сменить тему:
- Все-таки эти серые демоны - ужасно хитрые бестии, жаль что мы о них так ничего толком и не узнали.
Фраза, сказанная невпопад, повисла в воздухе. Воцарилось молчание.
- Тут ты, конечно, прав, - с улыбкой отметил Эфи.- Правда, не понятно - к чему это было сказано?
- Думаю, это не слишком подходящая к застолью тема, - хозяйка замка чуть нахмурила брови. - Дедушка, ты в очередной раз загадал нам загадку.
- Ну вот и отгадывайте! – старик откровенно веселился.
Герцог по очереди обвел взглядом всех трех своих сыновей. Потом проделал это еще раз в обратном направлении. Потом остановился на Аскаре и сказал:
- Ну рассказывай.
Аскар от прямого обращения словно сжался в комок, обретя при этом неожиданное спокойствие.
- Отец, вы мне льстите. Не думаю, что продолжение рода стоит поручать такому балбесу, как я.
- А как же Юля? – вдруг спросила Сильм, повернувшись в сторону мага.
Юля, буквально подпрыгнув на стуле, уставилась на Сильм. Рядом с ней давилась от смеха Кьяра, в полный голос гоготали наемники, и лишь Аскар готов был провалиться сквозь землю. Эфраим откровенно улыбался, наблюдая за всем этим балаганом. Юля все же решила ответить, тем более, что теперь совершенно запутавшаяся семья Аскара смотрела только на нее.
- Сильм, я ведь должна буду вернуться в свой мир - так что вряд ли хранитель имел в виду меня.
- А тогда кого же? - спросил Эфраим, ни к кому конкретно не обращаясь.
Кьяра шикнула на него.
- Хранитель, я думаю, имел в виду будущее...мечты, которые есть у каждого из нас. А когда они сбудутся – неизвестно.
- Ааа, а я-то думал ... – но озвучивать свои мысли он не стал.
Снова воцарилось неловкое молчание, которое в очередной раз нарушил хранитель библиотеки:
- Сильм - слишком короткое имя для такой красавицы. Можно было бы подобрать что-то поэтичное...например, "Поющий цветок" на эльфийском было бы очень красиво.
- Красиво, но имя это больше чем красивое слово, - с неожиданной для своего возраста серьезностью ответила девушка.
- Между прочим, корень-то все равно эльфийский, - лукаво подмигнул ей старик. - И кто же вас так назвал, прелестная леди?
- Я сама, - улыбнулась она дедушке.
- Так я и думал! - звонко хлопнул в ладоши довольный хранитель. - Мотай на ус, Аскар - главное, это правильный выбор.
Аскар, успевший окончательно обрести почву под ногами, твердо посмотрел на своего деда.
- Я уже сделал свой выбор и другого не желаю. Думаю, нам пора собираться - завтра в путь.
- Погоди-ка, - герцогиня остановила сына легким взмахом кисти и посмотрела на Сильм. - Скажи, милая, тебе нравится путешествовать в такой компании?
- Конечно, ведь путешествие само выбирает людей.
- Само выбирает... - герцог на секунду опередил кипевшего от возмущения сына. - Какая интересная мысль, а? И наша прекрасная гостья хочет сказать, что выбор за нас всегда делает кто-то другой?
- Нет, я хочу сказать, что путь сам выбирает путников, - ничуть не смутилась Сильм. - А кто не может идти вместе, сходят с пути.
Герцог улыбнулся в усы.
- А как узнать, когда путь окончен? - на Аскара, чьи глаза сверкали самой настоящей злостью, он продолжал не обращать внимания.
- А он и не кончается.
- Но рано или поздно дорога приводит нас туда, где бы хотелось остаться навсегда... - лицо леди Нисы на мгновение приняло мечтательное выражение. - И так важно не упустить этот момент. Как ты считаешь?
Юле все это напоминало некий ритуал, испытание, которому родители Аскара подвергли Сильм по вполне понятной ей причине. Тем более вопросы были абсолютно нетипичны для ее мира.
- Путь, то есть изменение и есть наша жизнь с первого мига до последнего, - продолжала держаться своей мысли менестрель.
Эфраим с интересом слушал Сильм, следя при этом за магом, который выглядел окончательно расстроенным поведением своих родителей.
- Значит вечное движение, а? - герцог перемигнулся с женой. - Мне кажется, дитя, что этот мир должен казаться тебе таким удивительным. Я прав?
- Он такой, какой он есть, и я уже не дитя, - последовал быстрый ответ.
- Простите, леди - с неким подобием раскаяния герцог склонил голову. - Трудно справиться с завистью к молодости. Не сочтите за обиду...
- Зависть - это плохо. А старость тоже музыкальна.
- Музыкальна... да, – внезапно хранитель рассмеялся. - Скрип суставов и грудной кашель создают неповторимую гармонию, верно?
Возникла секундная пауза, и Аскар резко поднялся.
- Мне кажется, что обед затянулся. И мои гости... думаю, они уже устали от расспросов.
Юля задержала Эфи у самой двери его комнаты – она вовсе не сердилась на него, но ей было слишком жалко беднягу Аскара.
- Тебе не кажется, что за обедом и без твоих реплик вполне бы обошлись?
- Ну что я опять сказал?
- Ну смотри... ситуация была прямо скажем ненормальная. Хранитель кидается намеками прямого действия, наш ангелоподобный менестрель делает вид, что она тут не при чем... и ты туда же лезешь.
- Зато посмеялись, - пожал плечами ее друг. - Что ты нервничаешь? Кому от этого плохо?
- Ну...мне кажется Аскару, - неуверенно потянула Юля. – Он, похоже, такого прессинга со стороны родных не ожидал.
- А что - ему же лучше. Ты на него посмотри, ему же восемнадцать всего… ты нас в этом возрасте вспомни. Мы что, были такими?
- Мы не в Эймсарде жили, - Юля встретилась с Эфи взглядом и улыбнулась. - И магией не занимались...Вот ты мне лучше скажи, зачем Сильм это ляпнула? Не могу поверить, что она настолько слепая, что не замечает его чувств к ней.
- Ну чем мы занимались, мы им рассказывать не будем, - подмигнул ей Эфраим. - А то у него нервный срыв будет…а в то, что она не замечает его порывов, я как раз верю.
- Не знаю… - Юля с сомнением наморщила лоб. - Я в пятнадцать лет замечала, если нравилась парню...и без таких вот душераздирающих сцен. Так может быть сказать ей...
- А стоит ли? – потянул Эфи.
- Ты сам посуди - сегодня она сказала, что ему нравлюсь я. Завтра скажет - что Кьяра. Потом - еще кто-нибудь третий...мне показалось, ее слова причинили ему боль. Получается, она совсем не замечает его усилий.
- Она вообще интересный экземпляр, - в Эфраиме на миг проснулся исследователь. – Знаешь, я таких еще не встречал.
- Я понимаю, что она не серая мышка, - Юля никогда не давала сбить себя с толку. - Но я все равно об Аскаре... с ним-то как быть?
Он с сомнением потер нос.
- Ну про тебя она сказала с моей подачи. Я ей за завтраком намекнул, что так одеваются только ради девушки, и что явно не из-за Кьяры. Как быть? Хороший вопрос…Можно сводить в ближайший бордель. Кстати, хорошее средство на ряду с запоем…
- Эфи...ты в своем репертуаре, - поморщилась Юля. - Ему нужна эта девушка... чем ему поможет бордель? Он и так кажется считает, что и мизинца ее не стоит...а если после борделя он решит, что теперь вообще пропал на веки?
- Отвлечется, развеется, - по-философски гнул свою линию Эфи. – Может, она ему и не нравится, а это следствие сезонного ммм…всплеска гормонов? И почему он должен решить, что все кончено?
- Ну он же у нас вроде высоконравственный индивид, разве нет? Еще посчитает поход в бордель величайшей ошибкой своей жизни... но если ты уверен, что поможет… - Юля явно не имела в запасе альтернативного решения, чтобы спорить. - Наших наемников надо подключить.
- Да какая ошибка? – махнул рукой Эфраим. - Расслабится, отдохнет, за одно и вся дурь из башки вылетит. Может, поймет что Сильм не надо завоевывать. И без наемников обойдемся – я его сам свожу… только вот надо с любимой договориться.
- Ну... - Юля пожала плечами. - Давай. Вот только как ты с ней договоришься?
- Ну я думаю, она мне поверит, - уверенность Эфи в полном понимании со стороны королевской дочери была стопроцентной.
- Блажен, кто верует, - улыбнулась на эти слова Юля. - Если что - отсылай ко мне. Носовой платок у меня большой и опыт подобных бесед не меньше. И только не надо посвящать меня в тонкости подбора девочек. Сказал что сделаешь - значит, сделай. Он все-таки член нашей команды…и его вечные страдания делу вряд ли помогут. Я только предложила помощь для Кьяры.
- Нет, я с ней сам договорюсь, - твердо ответил Эфраим и на этом их разговор закончился.
Однако от тех же наемников быстро стало известно, что ближайшее поселение находится лигах в десяти к северу, и наличие там борделя никем не гарантируется. Эфраим в глубине души порадовался, что не придется договариваться со своей принцессой, а Юля поняла, что надо срочно искать собственное решение.
* * *
Аскар в очередной раз хлебнул из горла. Вино приятно грело и вроде даже подняло настроение или просто залило горе. Он никогда не пил раньше, но сейчас очень уж хотелось забыться. Тяжелым камнем лежало на душе ощущение полной никчемности, ненужности и немощности. А ведь день начался так прекрасно, она поцеловала его, пусть неосознанно, сама не понимая… но все же. А потом он как дурак стоял там .. почему? Зачем? Лучше бы вообще не приезжать… Еще глоток. Бутылка опустела, и юноша полез за второй. Постепенно мысли его приняли более нейтральное направление, стала одолевать сонливость, в голове царил сплошной туман. Маг попытался подняться и с грохотом уронил на себя же столик с серебряной вазой, которая больно ударила его по носу. Ну и пусть, подумалось ему…
Грохот услышал Эфраим, все ещё сидевший в библиотеке. Он спустился и, увидев Аскара среди учиненного разгрома и две бутылки, он как-то по-особому, добро улыбнулся.
- Мдаа… лучшее средство от неразделенной любви это, бесспорно, запой.
Он поднял невнятно бормотавшего благодарности Аскара, помог, а точнее просто дотащил на себе до его комнаты и уложил спать.

Это как ни странно снова мы=)) На то, что нас помнят, надежды мало, но может быть узнают заново?

[Горация >>>]

Наконец то обновили тему))))
Чем дальше, тем запутаннее становится история, появляются новые тайны)
Выходки Сильм откровенно позабавили! Даже стало действительно жаль бедолагу-Аскара… угораздило его!
В целом все вполне последовательно… полагаю, что повествование приближается к кульминации (или ошибаюсь?)… пора бы уже)

И, как обычно, довольно короткий список:

«и лишь бурые межевые камни напоминали путешественникам о границах»
На мой взгляд следует уточнить о каких границах идет речь. (о границах, которые они пересекали?)

«гораздо меньше их страдало в силу своего возвышенного расположения от пустынных ветров»
«Их» можно опустить.
Так же мне отчего-то охота поменять местами части предложения: гораздо меньше страдало от пустынных ветров в силу своего возвышенного расположения.

«очень скоро замедлили шаг»
Не возьмусь говорить, что это катастрофа, но мне кажется, что «скоро замедлили» как-то противоречат друг другу… наверное я бы убрала «скоро» или заменила на что-то вроде «поспешно».

«опуская перед гостями тяжелый мост. Взяв лошадей под уздцы, все семеро двинулись по нему к главным воротам замка»
«по нему» можно опустить. И так прекрасно понятно, что они двинулись по мосту.

«За воротами начиналась неширокая дорога»
«неширокая» лучше бы заменить.

«высокий дородный мужчина, в подбитым серым мехом черном парадном плаще, кожаной куртке и штанах, на поясе которых тускло поблескивали ножны кинжала.»
Мужчина (в чем?) в подбитОм плаще… а не с подбитЫм глазом.
Про штаны я бы не упоминала вообще (крайне странно, если бы мужчина был в парадном плаще и без штанов))). Что касается ножен… однозначно убрала бы «которых» и вынесла ножны в отдельное предложение…

«Герцогу уже стукнул пятый десяток»
М….. я бы поняла, если бы так выразился Эфраим …ну, или Юля (в прямой речи)… для автора это довольно неуместно и грубо. Я советую смягчить …хотя бы «разменял пятый десяток»…

«взгляд веял подозрением и тревогой»
Тут, кажется, должно быть «подозрительностью»… но я могу ошибаться)

«Последний утренний сон растаял в утренней неге»
Упс… Утрений – утренней)

«Внутренние интерьеры замка Игнол»
Что такое «внутренний интерьер»???? масло масляное… О нахождении внутри, собственно, и свидетельствует «ин». Наружного интерьера никак не может быть, это уже экстерьер…

«каждый коридор, заковывая его в непроницаемый панцирь. В натертых до блеска мраморных плитах, которыми был выложен пол, отражались размытые силуэты медленно идущих Эфраима и принцессы. Факелы, освещавшие коридор»
Два коридора… мне резануло.


«Факелы, освещавшие коридор, горели абсолютно ровным, одинаковым пламенем, невольно вызывая мысли о сокрытой в толще стен древней магии. Парчовые драпировки, висевшие напротив факелов,»
Факелы – факелов.

«над которой чуть тлел едва заметный фитилек»
Чуть и едва…. Не уверена, пожалуй, я бы заменила на «слабо тлел»…

«роскошное одеяние бело-зеленых цветов, с узким длинным клинком на боку»
Не уверена, что моя претензия обоснована… но при таком построении я бы заменила «цветов» на «тонов» (звучит поблагороднее). А клинок подан так, будто он является частью одежды чуть ли не тех же самых цветов…

[Клер >>>]

И это снова МЫ!

Глава 11
В небольшом камине, спрятанном за изящной решеткой, тихо потрескивал огонь. Герцогство Санарское, а вместе с ним и все обитатели замка Игнол, давно уже погрузилось в мирный сон, и только Эфраим, не обращая внимания на черноту за окнами, продолжал сидеть за большим столом в центре библиотеки. Тишина мягко укутала его в свои уютные объятья, из трубки вилась тоненькая струйка дыма, а многие вопросы по-прежнему оставались нерешенными, и как раз над главным из них и бился молодой человек. Кому вести их отряд?
Через несколько дней они доберутся до моря, но к этому моменту было жизненно необходимо определиться с кандидатурой лидера. Позаимствовав из лежащей на дальнем краю стола стопки пергамента пару листов, Эфи принялся уверенными штрихами набрасывать карикатуры на каждого члена их маленькой банды. Непропорционально худой силуэт Аскара венчало неровное изображение сердца с нахлобученной на него остроконечной шляпой. «Все бы хорошо, - рассуждал «художник», – да ведь любовь к Сильм ему покоя не даст». Саму черноволосую певунью Эфи и рисовать не стал: «Менестрель? Однозначно нет! Она, конечно, замечательная, веселая, но от мира оторванная напрочь». Над собственной персоной он тоже размышлял недолго, прекрасно зная свою привычку слишком тщательно все просчитывать и при этом всегда иметь в виду известную долю риска. «Пусть без риска нельзя, - безжалостно подвел итог Эфраим, – но рисковать Кьярой я попросту не смогу. Значит…?» Перед ним осталось два квадратика с изображением короны и холодильника, вечное отсутствие в котором продуктов давно стало неотъемлемой чертой Юлиного бытия. Кто же из них?
* * *
После легкого, но питательного завтрака все собрались в одной из комнат на втором этаже башни Хранителя. Именно здесь обычно трудились писцы, сверяя каталоги и отмечая каждую новую поступившую рукопись, вследствие чего комната была буквально завалена заляпанными чернилами клочками бумаги. Эти обрывки, как быстро выяснилось, служили средством связи – чтобы не отвлекаться на лишние слова или случайно не сказать что-то под руку, молодые люди делали пометки на кусочках пергамента и осторожно подкладывали их на стол адресату. Аскар, все еще мучившийся похмельем, старался не смотреть в сторону Сильм, забравшейся с ногами на невысокую каминную полку – он совершенно не помнил, как оказался в собственной постели и изо всех сил надеялся, что девушка не видела его вчерашнего состояния. Кьяра присела на краешек ближайшего к выходу стола, а Юля, наоборот, прошла в самую глубь помещения и встала у окна – пасмурные тени осеннего утра скользили по ее лицу и фигуре, от чего девушка стала похожей на полутень.
Эфраим с зажатой в руках трубкой подождал, пока наемники рассядутся в два массивных кресла рядом с дальним столом, и после этого заговорил, довольно удачно имитируя грузинский акцент:
- Товарищи коммунисты, есть мнэние выдвинуть Юлю в секретари…
- Эфи! – оборвала его подруга, заметив вытянувшиеся в недоумении лица остальных. – Если уж ты собрался что-то сказать, будь добр выражайся на понятном всем присутствующим языке.
- А что я такого непонятного сказал? – попытался съехидничать Эфраим, но передумал. – Ладно, в общем есть предложение поставить Юлю во главе нашего небольшого отряда. Думаю, это более чем своевременно и логично.
Кьяра немного удивленно посмотрела на любимого – хотя никто ничего подобного не заявлял, она с самого начала считала его главным в этом путешествии уже хотя бы на том основании, что он был главным для нее. Однако ей было ясно, что подобное решение сделано не просто так, поэтому принцесса перевела взгляд на Юлю и ободряюще улыбнулась. Аскар издал тихий вздох, но к чему он относился – к предложению Эфраима или к его собственному состоянию – было трудно. Видя, что никто не собирается комментировать или возражать, Эфи подвел итоги:
- Тогда с этим вопросом мы решили, - и обнял за плечи Кьяру.
Юля поняла, что пора приступать к новым обязанностям. Принятое ею решение было трудным, но все-таки без этого было не обойтись.
- Мне кажется, необходимо рассказать королевскому совету о том, что мы обнаружили в библиотеке. Поэтому Улле и Квилду предстоит обратная дорога, в Орофарн…
Лица обоих наемников помрачнели при ее словах.
- Эээ…леди, мы тут вроде как все свободные. С чего это нам топать обратно в то время, как остальные пойдут вперед?
- Ну…может быть, потому, что за привезенные сведения вы получите особую благодарность двора, - Эфраим меланхолично подкинул на ладони монетку – выпал орел.
- Мне от королевских расшаркиваний ни холодно, ни жарко, - буркнул Улле.
Юля растерянно посмотрела на Эфраима, который сделал вид, что не замечает ее взгляда. Он действительно хотел, чтобы девушка стала лидером, а значит, приходилось подавлять в себе желание поставить наемников на место одним резким словом. Но Юле неожиданно пришла на помощь Кьяра.
- Мой отец щедро наградит вас за проделанный путь и помощь нам, - она помедлила и добавила для надежности. – Даю слово.
После минутного размышления Квилд чуть толкнул насупившегося товарища в бок.
- Слово королевской дочери дорогого стоит, приятель. Думаю, в этом приключении у каждого своя стезя и иногда обратный путь оказывается кратчайшей дорогой к цели.
Слегка озадаченные его словами, все разошлись.
Из замка решено было выходить пешком, так как оставшуюся часть пути по разумному предложению Хранителя они собирались преодолеть по реке. Да и Эфраиму отчего-то хотелось растянуть эту часть пути на подольше. Погода стояла морозная, но солнечная – запоздалая золотая осень уже не могла порадовать теплом, но по чистейшему небу изредка проплывали тонкие облака замысловатой формы, а ветер дул исключительно попутный. За путниками, не торопясь, тащился один навьюченный пони, и по его равнодушной морде невозможно было понять, нравится ли ему поход или нет.
Дорога пролегала среди бескрайних степей, покрывавших каменистую, негостеприимную почву, и редких перелесков в руслах рек и речушек – многочисленных притоков полноводной Эруне. Сама местность казалась безлюдной, и тракт, словно стремясь как можно быстрее проскочить ее, вел строго на восток. Изредка им попадались покрытые темно-бурым мхом заболоченные участки, где на редких, лишенных листьев кустиках висели последние сморщенные ягоды. Ни один звук не нарушал царившее спокойствие – первый и самый верный признак неумолимого приближения зимы.
После двух дней в замке Игнол настроения в маленьком отряде сильно разнились, но впереди по-прежнему шли Эфраим и Кьяра, искренне наслаждавшиеся суровой, но по-своему прекрасной природой и друг другом. За ними с неизменной беспечностью и весельем прогуливалась Сильм – именно прогуливалась, потому что ее легкая походка и непрестанное мурлыканье себе под нос самых различных песен наводили на мысль, что менестрель совершенно не думает о грядущих препятствиях и проблемах и просто радуется путешествию, природе, спутникам и вообще всему на свете. За ней шла Юля, и думы ее были омрачены увиденными снами, к которым примешивалась непонятная тревога – подобно маленькому серому облачку в горах она постоянно присутствовала где-то на самой дальней границе ее сознания, вызывая раздражение своей неопределенностью. Однако это не мешало девушке приглядывать за Аскаром – у молодого мага успела вздуться небольшая шишка, да и остатки похмельного синдрома не способствовали поднятию настроения.
Солнца – красный, в полнеба шар – медленно садилось за горизонт в распростершемся огромными полыхающими крыльями зареве заката. Бескрайние степные просторы облачились в серые цвета ранних сумерек – здесь, на границе с северной частью Пустошей он были долгими и величественными, обладая властью замедлять ход времени и словно окутывать путников, даря ощущение вечного покоя. На ночлег остановились в придорожном ломосе – простом каменном здании из четырех стен и крыши, которые с незапамятных времен использовались путниками во время длительных путешествий. Эфраим про себя окрестил его «караван-сараем», развьючил все так же безучастно смотревшего на мир пони и, раскурив трубку, сел у порога, созерцая открывавшийся вид, вполне достойный кисти Айвазовского.
­- Лепота-а… - коротко, но емко прокомментировал он увиденное великолепие.
Преображенное магией древнерусское слово на эльфийском прозвучало приблизительно как «ослепнуть можно». В своей половине ломоса девушки натягивали что-то вроде тента, а Аскара, едва тот закончил возиться с костром, Эфи в очередной раз решил вызвать на разговор.
­- Как твоя голова, алкоголик?
Юноша, приблизительно догадавшийся, как именно его назвали, решил не задираться по мелочам, успев уже изучить характер попутчика, и уселся рядом.
-­ Аскар, вот скажи мне как маг – в чем смысл жизни?
­- Ну… - вопрос привел его собеседника в явное замешательство. – Я не знаю.
­- Давай тогда, пока девчонки готовят, немного пофилософствуем, - предложил, затянувшись Эфраим, ожидавший подобного ответа. – Смысл есть, когда есть цель, правильно?
­- Ну да.
-­ Значит, надо искать цель. Вот чего ты хочешь в жизни? Стать самым лучшим магом на земле?
­- Наверное… - неуверенно кивнул Аскар. – Наверное, да. Открыть новые, никому еще неведомые области в магии, приблизиться к великим магам древности.
­- А может быть и стать лучше, сильнее их, а? – как бы невзначай бросил на мага взгляд Эфраим.
­- Ну…так далеко я не задумывался, - чуя подвох, осторожно ответил юноша.
­- Тогда я задам тебе вопрос – а зачем?
­- Не понимаю. В смысле? – изумился Аскар.
­- А кому нужна твоя магия? – пожал плечами Эфи. – Двум десяткам волшебников, которые сделали из нее цель ради цели? Разве ты не видишь, что вы занимаетесь искусством ради искусства, превращая его тем самым в замкнутую хре… вещь?
Маг несколько мгновений смотрел на него, потом глубоко вдохнул и потряс головой в знак протеста.
- Я не понимаю, или, наверное, ты не понимаешь, о чем говоришь. Магия – это кровь, это сам дух нашего мира.
-­ Ладно, скажи мне, чем ваши познания помогут простому крестьянину, который горбатится от зари до зари? Или купцу, или еще кому?
­- Ну есть знахари, которые облегчат ему боль, - уверенно, словно читая по книге начал Аскар. – Которые помогут его жене родить.
­- Ты не путай божий дар с яичницей! – строго прервал его Эфи. – То, чем занимаются знахари – это вовсе не то, чем занимаешься ты или архимаг. Чем ваша-то работа им помогает, или она не должна им помогать? Или вы сами для себя ее делаете?
­- Знаешь… - нахмурившись, потянул юноша,– я никогда об этом не задумывался. И мне кажется, ты бы тоже не думал так, если бы здесь родился. Маги – те, кто посвятили себя вечности, кто не принадлежит целиком осязаемому миру. Поэтому их дела не должны касаться простых людей.
­- Интересно, мда, - Эфи выдержал секундную паузу. – А Сильм ты значит любишь?
Аскар опешил от столь резкого перехода и буркнул:
­- Ну да.
­- Ну да… - словно задумавшись, повторил его слова Эфраим. – А теперь сопоставь это с тем, что ты сказал о магах. Не видишь противоречий? Нет? Я понимаю, конечно, она тоже немного не от мира сего, но в другую сторону. Если же ты ставишь своей целью счастье с Сильм и для начала ее любовь, то…
На это месте он затянулся, но, обнаружив, что трубка погасла, с досадой поморщился. Аскар тем временем, распахнув глаза, ждал окончания фразы, и из выражения его лица явственно следовало, что от этих несказанных еще слов зависит очень многое для него.
­- …то, - как ни в чем не бывало продолжил Эфраим, - тебе следует больше пребывать на грешной земле. Но магию бросать не вздумай – маг нам еще понадобится, да и время покажет, что к чему.
­- Я бы все отдал за то, чтобы быть с ней вместе, - неожиданно сказал юноша, и по его взгляду Эфи понял, что это правда.
­- Слова не мальчика, но мужа, - он ободряюще хлопнул Аскара по плечу. – Все, я думаю, отдавать не придется, просто нужно время. Она же еще ребенок, но вот когда она вырастет – никому не ведомо. Так что ты не заморачивайся и не напивайся, и то, и другое вредно, поверь мне.
­- А у тебя такое было?
­- Ммм.. – призадумался Эфраим. – Не то, чтоб такое. Просто в нашем мире все немножко по-другому. Мы все вместе учимся, живем вместе в больших домах, поэтому видимся и общаемся постоянно. Все происходит гораздо быстрее, и никто особо не мудрствует по этому поводу. Понравились вы друг другу – начинаете встречаться. Если она тебе понравилась, но к тебе равнодушна – начинаешь активно оказывать знаки внимания, и в большинстве случаев сие имеет успех. Ну а если влюбился… там я не влюблялся.
­- Все это так странно.
­- Да, есть такое. А вон и ужин готов… - Эфи поднялся. – Ты по поводу Сильм в депрессию не впадай. Все утрясется, просто веди себя нормально.
Аскару ничего не оставалось, как покорно кивнуть.
Утро встретило их морозным воздухом и сильным порывистым ветром, вынудившим всех поплотнее закутаться в плащи. За ночь тяжелые, грязно-бурые тучи затянули все небо плотной, не пропускавшей ни одного солнечного луча пеленой и ни у кого не оставалось сомнений, что в самое ближайшее время ожидается сильный дождь. Около полудня, когда до пристани оставалось не больше шести лиг, воздух стал плотным, ветер стих, собираясь с силами, и внезапно душную тишину прорезали первые тяжелые капли. Земля темнела – хаотично, но неумолимо темные участки становились все больше, захватывая придорожные кочки, выбоины, и скоро не осталось и следа от прежнего светло-коричневого покрова. По счастью, каменистая почва не расползлась и дорога не превратилась в месиво, но дождь лил одной сплошной стеной, не оставляя на путниках ни одного сухого места.
Несмотря на ощутимый дискомфорт, перемена погоды только улучшила настроение друзей. Эфраим любил дожди – вероятно, из духа противоречия, а может и потому, что в Израиле они были нечастым и радостным событием. Кьяра, видя его радость, тоже улыбалась – вода для нее была могущественной, но доброй стихией, дающей жизнь и исцеляющей раны. Сильм наслаждалась любой погодой – ей, как менестрелю, одинаково хотелось воспевать и пригожий солнечный день, и разыгравшееся ненастье. Налетевший с удвоенной силой ветер и косой дождь вполне подходили к угрюмому настроению Аскара – молодой маг шел позади остальных, ведя за собой понурого пони, и словно не замечал стекавших по его лицу капель.
Единственной, кому бешеный хоровод стихий не доставлял ни малейшего удовольствия, была Юля. По ее мнению, непогода лишь задерживала их продвижение, не говоря уже о том, что причиняла массу неприятных ощущений. Девушке живо вспомнились дожди в родном городе. В одно мгновение двор оказывался затопленным – бесчисленные лужи, некоторые из которых вполне могли быть очень глубокими, расползающаяся под ногами земля, потемневший асфальт и жалобный скрип веток над головой. Капли на лобовом стекле машины вынуждали включать дворники – постоянное мельтешение перед глазами раздражало и мешало сосредоточиться на управлении. А струившаяся по лицу вода всегда казалась Юле холодной, неживой и ничуть не похожей на слезы.
До пристани им удалось добраться только к вечеру. Река Эруне служила не только естественной границей между частью герцогств и Пустошью, но и являлась главной транспортной магистралью всего восточного региона. На севере многочисленные притоки связывали Эруне со всеми герцогствами, а в нижнем ее течении лежала Торговая республика Манканор – сердце все торговли на материке. Путешественники рассчитывали добраться до республики кратчайшим путем - водным – и на побережье нанять судно, которое могло бы перевезти их через пролив.
Тракт, по которому они шли, упирался прямо в пристань – широкий деревянный причал, прочно покоившийся на грубо обтесанных сваях. По обеим сторонам от него тянулся ряд кольев для швартовых, ветер кружил принесенные с берега опавшие листья, а убаюканная его пением река постепенно успокаивалась после грозы, лишь изредка лениво накатывая на оголенные корни растущих у самой воды ив. В Игноле Эфраима и его друзей предупреждали, что эта пристань – далеко не самая оживленная, и шансов застать судно у них немного. Торговцы из северных герцогств предпочитали спускаться на юг по самым длинным притокам Эруне, с таким расчетом, чтобы оказаться на самой реке как можно ниже по течению, максимально близко к границам республики. Мимо пристани, к которой вышел маленький отряд, проплывали лишь корабли с лесозаготовительных ферм, и остановка зависела от погоды, желания капитана и еще множества мелких факторов.
На берегу, среди зарослей высокого кустарника, стоял домик – раскидистые ветви вязов почти полностью покрывали его крышу, создавая ощущение естественного шалаша. Из покосившейся трубы вился тоненькой струйкой сизый дым, который сливался с плывущим над рекой туманом. Над дверью тускло светил одинокий фонарь – увиденная картина живо напомнила Юле полотно Магритта «Империя света» с той лишь разницей, что небо так и осталось затянутым облаками, а шорох листвы нарушал приличествующее случаю торжественное безмолвие.
На стук им открыл высокий широкоплечий мужчина – настоящий великан, с проседью в густых волосах, острым подбородком и пронзительным, недружелюбным взглядом из-под насупленных бровей. Поверх рубашки и штанов на нем был накинут помятый выцветший халат, на шее висел странного вида амулет, да и весь вид смотрителя не располагал к приятной беседе.
­- Что надо? – голос у мужчины оказался на удивление чистым, но тяжеловесным.
Эфраим уже успел сделать вывод, что в отличие от Эймсарда, жители герцогств особо не озабочивались приветливостью, однако свою фирменную улыбку на всякий случай все равно изобразил.
­- Здрасьте. Мы тут баржу хотим нанять, проходили мимо – решили, почему бы и не зайти?
По лицу смотрителя Кьяра поняла, что у нее есть в запасе ровно полминуты, прежде чем разговор примет очень неприятный оборот, и перехватила инициативу.
­- Простите великодушно, мы направляемся на юг с посланием от герцога Санарского и готовы щедро заплатить за помощь.
Мужчина повернул голову в ее сторону и молча посторонился, давая дорогу. Судя по всему, добротная одежда путников и вежливый намек принцессы на деньги сделали свое дело. Скупо роняя слова, смотритель предоставил в их распоряжение две комнаты, а через несколько минут даже накрыл на стол – ужин состоял из рыбы, запеченной с чем-то очень вкусным, и нехитрой выпечки. Когда с обустройством было покончено, Кьяра все-таки решила поговорить с Эфраимом.
­- Эфи…ты не должен говорить так.
­- Как? – не понял тот.
­- Так, как говорят в вашем мире. Здесь…здесь все по-другому. Не так, как у вас, и люди порой не понимают, о чем ты говоришь. Это может случайно обидеть кого-то.
-­ Так что же – прикажешь мне молчать теперь?
­- Нет, конечно, нет. Просто, ты постарайся как-нибудь иначе, ладно?
­- Если моя принцесса так хочет, - он обнял девушку за плечи.
­ Эфи…
В это мгновение ночь окончательно спустилась над рекой. И хотя оставшиеся от дневной грозы облака практически скрывали луну, далеко на востоке она уже стояла в зените, и ее бледные серебристые лучи лились прямо на древний замок, возведенный задолго до Войны Единорога теми, кто отринул свет. Сидящие на стенах каменные изваяния злобно скалились на усыпанное звездами небо, а в одной из угловых башен молодость и старость сошлись в суровом споре.
­- Тьел, я думал, ты уже переболел этим! Неужели ты не понимаешь - побеждает тот, кто хитрее и наглее! К тому же они начали первыми. Я уверен, такая сумасшедшая идея принадлежит Марилле – только эта ведьма могла пойти на подобное безрассудство, - закутанный в длинную серого цвета мантию маг в упор смотрел на своего собеседника, не скрывая своего раздражения.
­- С ними моя сестра, я чувствую, - взволнованно и явно не в первый раз повторил Тьел.- Не понимаю, я просто не понимаю, как она отважилась на такой шаг!
­- Это не меняет дела.
­- Меняет! Я не позволю тебе рисковать ее жизнью.
­- Никто ни чем рисковать не станет, пойми ты, - почти ласково проговорил Санкар. – Их просто доставят сюда.
­- Зачем они тебе нужны? – Тьел пожал плечами.
­- Хмм…гости из Вальгаллы – это уникальный материал, который можно использовать с огромной пользой для нашего дела. Возможно, это самые ценные объекты для исследования, которые когда-либо попадали в руки мага.
­- Но они же не подвержены влиянию волшебства, - молодой маг хмуро покачал головой, подозревая, что его уводят от главной темы. – Древние трактаты гласят, что они просто не взаимодействуют с ним. Что ты сможешь извлечь с этого?
Старик как-то странно глянул на него и передернул плечами.
­- Ты еще плохо знаешь меня. Поверь, способы найдутся.
­- Но…Кьяра и твои кывахи….нет, я не согласен, чтобы она на всю оставшуюся жизнь сделалась растением!!
­- Тогда ты должен понимать и другое – а именно, что наше предприятие обречено на провал! – с сарказмом парировал волшебник. – К Кьяре по праву перешло то, чем должен был владеть ты. И если она решила выступить против нас…
­- Она моя сестра!!
­- Она – носитель знания!
Взгляды собеседников скрестились, словно два обоюдоострых клинка. Воздух в комнате сгустился, возникший словно ниоткуда порыв ветра потянул за собой пламя свечей, заставив его гореть почти параллельно полу, невидимые обычному глазу искры пронеслись мимо стоящих напротив друг друга мужчин. Через несколько напряженных мгновений Санкар сделал шаг назад и отвел взгляд.
­- Ладно, посылай своих людей. Надеюсь, все пройдет, как задумано.
* * *
Утро на реке было особенным, в чем-то действительно волшебным. Плотный, похожий на вату туман закрыл всю долину, уютно устроившись на ветках деревьев и перилах пристани. Сквозь него размытым красным пятном пробивался восход. Если в здешних краях и жили птицы, они давно улетели в поисках более теплого жилья, но их пение успешно заменяли грустные звуки новой мелодии, извлекаемые из своего инструмента сидевшей на подоконнике Сильм. На лице менестреля застыло какое-то отрешенное выражение – возможно, Эруне невольно напомнила ей о родном Хьярмене, тоже стоявшем на берегу реки.
Все вместе они собрались за накрытым к завтраку столом. Сирил – так звали смотрителя – оказался замечательным кулинаром. Лепешки с начинкой из рыбы, запеченные в листьях росшего в изобилии вокруг дома кустарника, просто таяли во рту, кроме того, друзьям подали яйца, вкусное варенье глубокого янтарного цвета, и яблоки – целое море яблок. Стойкий аромат фруктов наполнил собой весь дом, и, несмотря на осень, появлялось ощущение какой-то сказочной теплой страны, неожиданно возникшей прямо в комнате.
В этот день, по словам Сирила, судов не ожидалось, поэтому решили осмотреть окрестности. К удивлению Юли и Эфраима, они с ходу наткнулись на заросли дикой облепихи, и уже очень скоро с их губ стекал ярко-желтый сок, руки стали липкими, и даже одежда, казалось, пропиталась душистым, чуть кисловатым запахом осенних ягод. Их мнение о смотрителе успело сильно измениться к лучшему, особенно после того, как они отведали приготовленного им чая – как оказалось, Сирил великолепно разбирался в травах и даже составил свой собственный травник. Это еще больше способствовало его сближению с Эфи, который как еврей был вполне искушен в искусстве приготовления хорошего чая. Их общению не мешали, так как больше никто из компании не интересовали подробности ошпаривания емкостей для заварки и прочие кулинарные тонкости.
В северных местностях вечера в осеннюю пору начинаются рано, и подобное состояние «не день-не ночь» длится подолгу. Казалось бы, недавно полдень был, а вот уже и сумерки сгустились, облака спрятались за горизонт, освобождая место для звездной мантии. С верхнего этажа снова доносилась оживленная пальцами Сильм мелодия, Юля и Кьяра помогали накрывать на стол, а Аскара Эфи разыскал с некоторым трудом – чуть выше по течению маг обнаружил огромный трехствольный вяз, и, удобно устроившись на одной из нижних ветвей, что-то строчил в своих свитках. Неслышно подошедшая Юля позвала обоих к ужину, и на обратном пути повернувшись к Эфи, тихо сказала:
­- У нас бы подобную идиллию назвали затишьем перед бурей. И я отчего-то уверена, что буря не обойдет нас стороной.
После сытного ужина в центр стола был поставлен большой сосуд, который живо напомнил Эфраиму старинные русские самовары – хотя вместо двух ручек по бокам, у него была одна сверху, но зато широкая, чем-то напоминавшая коромысло. Разлив по высоким, глиняным кружкам ароматный напиток, Сирил по очереди оглядел своих гостей. Было в его взгляде что-то очень глубокое, некая мудрость или даже корни мудрости, и Юле показалось, что его нелюдимость при встрече и постепенно рассеивавшаяся в течение дня неразговорчивость были лишь ширмой, за которую они наконец-то были допущены. Морщинистые, но все еще очень сильные пальцы смотрителя непроизвольно сжались, после чего он заговорил:
-­ Я вижу, важное дело привело вас в эти края, - заметив общее удивление, Сирил чуть пожал плечами. – Не в обиду сказать, на обычных путешественников вы, ребята, не больно похожи. Поглядите на себя – дети еще совсем, да и товара у вас с собой никакого нет. И все же хотите на юг, хотя по зиме там простому торговцу делать нечего. Но вы не думайте – расспрашивать я не стану.
За притихший отряд ответил Эфраим.
­- Спасибо…на добром слове. Дело у нас и правда важное. Вы лучше расскажите – не скучно жить вот так, на отшибе? Ведь до ближайшей деревни идти и идти…
С интересом наблюдавшая за лицом мужчины Юля отметила странную улыбку, промелькнувшую на его губах.
­- Как тебе сказать, парень,- Сирил сделал большой глоток. – Жена моя три года как умерла, детей Силы не дали..
Он произнес слово Силы так, что Эфи не мог не переспросить:
­- Силы? О чем вы?
­- Мы здесь не в Орофарне, ребята, - друзья переглянулись, гадая, каким образом старик сумел определить, откуда они пришли.
Их встревоженные взгляды не укрылись от Сирила.
­- Вас выдала одежда. И говор, - он ласково кивнул Кьяре. – И еще сияние – тех, кто приходит из самого сердца Эймсарда не может коснуться никакая тень. Правда, хорошо это или плохо, не знаю.
У Эфраима мелькнула мысль об извечной зависти провинции к столичным приезжим, но к Сирилу подобная догадка как-то не подходила.
­- Вы про силы начали говорить, - напомнил он.
­- Когда долгие годы живешь по соседству с Пустошью, насмотришься всякого. Волей-неволей начинаешь верить. Но еще задолго до моего рождения местные да и более северные жители знали о Силах, которые как вон те весы – каждому свою меру отвешивают. И что отмеряно человеку – то с ним и будет. Может, королем станет, или как я – лодочником. Что дано – того уж не изменить.
Смотритель умолк. В такт его последним словам просочившийся неизвестно как в комнату порыв ветра качнул в сторону пламя двух больших свечей в центре стола.
­- А много в ваших краях жителей?
­- Пожалуй, не так чтобы, - Сирил кивнул сам себе. – Земли богатые, спору нет, просторные, но на моей памяти жителей не прибавлялось.
­- Скажите, - решился вступить в разговор Аскар. – Может быть, у вас есть книги…ну, об этих силах и как они создали мир…и…
­- Книги? – лодочник, казалось, искренне удивился. – Зачем? Эти Силы просто есть. Не знаю, они ли создали наш мир, но ими меряются наши судьбы.
­- Интересно, - задумчиво потянул Эфраим. – Расскажите еще что-нибудь про эти места, Сирил.
­- Да что вам еще сказать? Края это вольные, хоть и приписаны к какому-то герцогству, люди все навроде меня. На жизнь не жалуемся – земля хорошо кормит.
­- А вы в Пустоши бывали? – резко спросила Юля.
­- Нет.. – как-то напряженно подался вперед лодочник. – Не бывал. Да и что мне там делать?
­- Почему это – Пустошь? Если отсюда смотреть – ничем не отличается, а? Должна же быть причина!
Сирил вгляделся в взволнованное лицо девушки.
­- У меня нет ответа на ваш вопрос. Сколько живут здесь люди – столько и зовут тот берег Пустошью. Сразу скажу – места там не гиблые, вовсе нет, но они неправильные. Недобрые. С виду там и нет ничего такого, а чудится порой – лютует что-то.
­- Но они тоже обитаемы… там же живут?
­- Конечно живут, чтобы им не жить, - с какой-то брезгливой гримасой кивнул смотритель. – Да только народишко это странный – мелкие все, и сплошь воры. Сюда они не суются, правда, а дальше к северу разоряют летом пасеки, да огороды. И выглядят не по-нашему – уродливые больно.
­- Это как? – улыбнулся Эфи.
­- А так. Глаза косые, рожи перекошенные, шеи почти нет – на коряги смахивают.
Юля переглянулась с Эфраимом, потому что им в головы пришла одна и та же мысль. Орки.
­- Что – все жители такие? – хлопнула ресницами Сильм.
­- Да нет, встречаются и нормальные, но они ближе к курганам селятся. Накопают земляных нор с десяток вокруг, частоколом обнесут и так и живут. Правда, в самом кургане не копают – нельзя.
­- Курганы? – для Юли Пустошь постепенно из расплывчатого пятна на карте превращалось в древнее загадочное место, к тайнам которого невольно тянуло приобщиться. – Что за курганы?
­- Курганы как курганы, здоровенные такие холмы посреди степи. Разное про них поговаривают – будто там духи какие-то живут или еще кто, но нечисть туда не суется. Боится.
­- Вы же говорите – туда никто не ходит. А кто же рассказывает про курганы?
­- Так местные и рассказывают. На тех курганах много трав редких растет, за них на юге золота не жалеют – в три раза против веса отсыпают. Так что находятся охотники – выменивают у тамошних их запасы. Золото им вроде без надобности, а снасть хорошая или другая утварь требуется. Так и живем – в гости друг к другу не ходим, но связи есть. Но рассказывать байки я всю ночь могу, а нам о деле поговорить надо. Думается мне, долго вы тут баржу прождете – раз вчера от Малинанда судно не пришло, следующее не скоро будет. А вы вроде говорили, у вас срочное дело.
­- Да, причем очень, - Юля нахмурилась. – По вашим словам выходит, у нас нет шанса уплыть в самое ближайшее время. Но здесь негде достать лошадей, чтобы путешествовать по берегу и, признаться, мы рассчитывали именно на водный путь как самый быстрый. Вы может что-нибудь посоветовать нам, Сирил?
­- Эруне – речка тихая, особых советов я вам не дам, а вот свою лодку одолжить могу.
Юля секунду помедлила. Среди них не было никого, кто умел бы управлять судном, а река, хоть Сирил и назвал ее тихой, была глубокой, а вода по утрам – ледяной. Но выбора у них не было – дорога по берегу отняла бы у них намного больше времени. Времени, которого, как ей казалось, и так осталось слишком мало.
­- Хорошо, мы возьмем ее. Спасибо вам, Сирил.
С наступлением темноты резко похолодало, но Юля, стоя на крыльце, почти не замечала этого. Отложив до утра мысли о предстоящем плавании, девушка в который раз уже ловила себя на том, что получает от пребывания в этом волшебном мире истинное удовольствие. Ветер стих. Неподвижные ветви деревьев темным балдахином нависали над водной гладью, на далеком противоположном берегу неровной, прерывистой цепью вспыхивали огни. Все здесь было чужим и близким для нее одновременно. И это спокойствие…привыкшей к вечной городской суете Юле казалась чем-то из ряда вон жизнь без постоянных взглядов на наручные часы, без постоянного страха не успеть что-то, опоздать, забыть. Здесь суток вполне хватало на все.
На мгновение она представила себя, живущую в таком небольшом деревянном домике рядом с рекой. Подъем одновременно с рассветом, всегда свежий воздух, никаких стрессов, грубости, всех этих неизбежных составляющих ее прошлого бытия. Исчезло ощущение потерянности, преследовавшее ее с момента окончания института. Пусть не было телевизора, Интернета, а у Сирила не оказалось даже книг, но Юля твердо знала – если бы ей пришлось прямо сейчас делать выбор между двумя мирами, он стал бы самым трудным в ее жизни.
* * *
Лодочник разбудил всю компанию ранним утром, когда первые лучи осеннего солнца неторопливо разгоняли клубящийся над рекой туман. По воде шла легкая рябь, отчего причудливый ковер из сплетенных водорослей у самого берега постоянно менял цвет и казался живым. На дальнем конце пирса было привязано суденышко Сирила, в которое он уже успел уложить запас провизии и несколько теплых одеял.
Это не было лодкой в привычном понимании слова. Широкая, почти квадратной формы с низкими бортами, она напоминала скорее усовершенствованный плот. У одного из краев помещался держатель для весла, в противовес ему к другой стороне крепился железный поддон, на котором при условии соблюдения максимальной осторожности можно было разводить огонь. Места для людей оставалось не так уж много и, судя по всему, ночевать им предстояло на берегу. Впрочем, все понимали, что жаловаться или придираться в их положении глупо. Коротко попрощавшись с молчаливым смотрителем, друзья осторожно разместились на плоту – суденышко угрожающе кренилось при каждом шаге, но конструкция оказалась устойчивой – Эфраим пообещал себе при удобном случае разобраться, как именно она сбалансирована. Махнув на прощание рукой, Сирил отвязал швартовый, но с причала не ушел, и путешественники еще долго могли наблюдать его одинокую фигуру, расплывчатым пятном темневшую на горизонте.
После двух суток в пути, можно было с уверенностью сказать, что плавание проходит благополучно. Эфи и Аскар сменяли друг друга у весла, изредка уступая вахту девушкам, которым тоже надоедало многочасовое сидение на плоту. Течение аккуратно несло лодку все дальше на юг, и силу приходилось применять только перед тем, как пристать к берегу. Сильм очень быстро начала скучать, хотя уже в первый день сочинила самый настоящий морской гимн, который теперь с удовольствием мурлыкали себе под нос все без исключения.
Плачут чайки над кормой,
Гаснут звезды в небесах,
Все вокруг объято тьмой,
Пена с солью в волосах.

Тень безмолвных берегов,
Нам бессильный шлет укор.
Силу каменных богов
Одолел морской простор.

Пусть другим дает покой
Неподвижная земля
И останется со мной
Только качка корабля.

Ветрам вовек не порвать
Белых тугих парусов.
Нас им уже не догнать –
И слышен далекий зов.
Аскар в течение всего дня, когда не стоял у руля, копался в своих свитках, что-то писал и вообще пребывал в значительно лучшем состоянии духа, чем прежде. Юля не делала ничего. И это самое ничегонеделанье ее абсолютно не беспокоило. Девушка чувствовала себя так умиротворенно, так расслабленно, как никогда раньше. С некоторым испугом думала она о возвращении в родной мир – поиски новой работы, а может и жилья, как-то объяснять свое долгое отсутствие - в общем, «налаживать жизнь». Это было совсем не то, чего бы она хотела.
Эфраим расспрашивал Кьяру об устройстве мира. Разговор с Сирилом сильно заинтересовал его, но принцесса мало что могла рассказать – большая часть легенд относилась к периоду после войны Единорога, а о соседних с Великим ледником краях она и вовсе ничего не знала. Эфи заставила призадуматься такая скудность сведений – даже Аскар мало, что мог добавить к рассказу Кьяры, а значит – этому должна быть причина.
Юля смотрела на проплывавшие мимо берега. Чем дальше к югу, тем более пологими и песчаными становились земли по обе стороны. Деревья отступили, словно не решаясь расти у самой кромки воды, но стали значительно выше и массивнее. Солнечный диск вдруг начал таять и расплываться, занимая собой все небо, голоса ее спутников стихли, растворившись в мерном плеске волн - Юля сама не заметила, как уснула.
Перед ней снова расстилался весь Эймсард с его предгорьями и лесами, вдали блестел серебром в закатных лучах великий Куинен, но ее влекло все дальше, за пролив – на южный материк, в землю туманов. Девушка пронеслась так близко к Спине Дракона, что, казалось, могла коснуться кончиками пальцев самого высокого пика. Горный хребет выглядел устрашающе – горделиво устремленные в небо вершины, припорошенные вечным снегом, почти отвесные склоны какого-то буро-зеленоватого оттенка, клубящийся где-то далеко внизу туман и ни одного перевала, через который было бы возможно перебраться. Юля невольно вздрогнула при мысли, что им придется искать окружную дорогу через хребет, но в этот момент ей открылась Вэнья – Земля Туманов – и девушка забыла обо всем.
Да, Туман был там. Но не просто серая бесформенная масса, а нечто осязаемое, дышащее, живое. Неподвластное никому и ничему. Пропитанное магией и силой, равной которым Юля даже представить себе не могла. Скоро она поняла, что это Туманы несут ее, бережно кружа в непрерывно сталкивающихся потоках ветра. Вся земля оставалась скрытой под завесой тьмы, но прямо перед ней из бездны вырастала неестественно тонкая скала, на склоне которой можно было различить очертания замка. Он походил на брошенную кем-то игрушку, но из приоткрытого окна, к которому подлетела девушка, исходила мощная аура колдовства. Юле потребовалась доля секунды, чтобы осознать, от кого она исходит.
В огромном зале, своды которого уходили в самое небо, совсем не было мебели – только отполированный до блеска каменный пол и стены с причудливыми каменными узорами, которые в равной степени могли быть вырезаны рукою гения или созданы самой природой. В центре зала стояли двое – оба высокие, в длинных бесформенных мантиях с откинутыми капюшонами, руки, покрытые сетью глубоких морщин, были скрещены на груди.
­- Что ты решил, Мэнас? – этот голос был таким знакомым, хотя девушка впервые видела его обладателя.
­- Это безумие, Улькас, - глухо ответил второй маг. – Мы и так натворили слишком много.
­- В том-то и дело. Пути назад нет. Мы раскрутили это колесо, и либо оно вынесет нас к вершинам могущества, либо раздавит.
Юля смотрела на человека, уничтожившего половину материка, человека, по вине которого магам Эймсарда пришлось поднимать защитный щит, и не чувствовала ненависти к нему. В чертах его лица чувствовалась властность и вместе с тем доля обреченности – он явно не собирался сокрушаться о былом идти до конца.
­- Ты все еще веришь, что сможешь справиться с Зев’кхам’льян? Что сможешь понять Тех, кто был раньше мира?
­- Да, мы сумеем это и еще многое. Представь – все самые сокровенные знания будут нашими! Я уступлю Вэнью, но лишь временно, усмирю демонов и даже, - тут Улькас издал низкий гортанный смешок, - даже пощажу этих изменников!
­- Ты… - Мэнас склонил голову, словно признавая преимущество и величие собеседника, - ты сможешь это сделать. Я – нет.
­- А что тебе остается?
­- Если они поднимут щит…
­- Не посмеют! Астал не рискнет вносить такой дисбаланс в истинную магию, не станет рвать ткань Потока Силы…он не такой глупец!
­- А если да?
­- Если да, - теперь пришла очередь Улькаса склонить голову. – Это будет стоить нам всего Эймсарда.
Юля проснулась от нескольких холодных капель, упавших на ее лицо. Над ней склонились все, кроме стоявшего у руля Эфи, но и его лицо выражало тревогу. Придя в себя, девушка кое-как объяснила, что именно видела во сне. В продолжении ее рассказа, Аскар несколько раз порывался что-то сказать, но сдерживал и себя и только после легкого обеда, просил всеобщего внимания.
­- Мне пришла в голову одна идея. Вам не кажутся странными эти сны? Помните, даже дедушка обратил внимание на их необычность. Мне потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, но суть в том, что довольно давно я читал некий трактат, в котором помимо прочего говорилось о паутине снов. Существует теория, что вся история нашего мира где-то есть. То есть любое действие отражается и появляется его отпечаток на паутине снов. И при желании этот отпечаток даже можно увидеть. Далеко не все люди способны на это, но главное – обычно это происходит бессознательно. То есть человеку кажется, что это просто сон, но на самом деле он видит отражении древней истории. Но обычно содержание этих снов не имеет прямого отношения к тому, кто видит их. Наш же случай особый – Юле снится как раз те избранные моменты, которые более чем связаны с тем, что происходит с ней в настоящем.
­- Ага… - Юля кивнула. – И к чему ты клонишь?
­- Ну, для начала, это просто интересный феномен с научной точки зрения. Ведь ты из Вальгаллы, а значит, не должна контактировать с внутренней сутью нашего мира. И, во-вторых, – сама выборочность заставляет задуматься…
­- Ты хочешь сказать, - медленно потянула Кьяра, - хочешь сказать, что кто-то помогает ей увидеть эти сны?
­- Это не совсем то, что я предполагал, принцесса, но не могу не отметить, что ваше предположение кажется очень логичным.
­- Оп-па, - настороженно откликнулся Эфраим. – Интересный поворот…
­- Это значит, что мной кто-то управляет? – вскинулась Юля. – Но…ты же сам говорил, что мы не подвластны здешней магии? Да?
­- Это не совсем магия или даже совсем не магия, - покачал головой юноша. – Понимаете, магия – это сила, которая вносит изменения в установленный порядок вещей или же наоборот – упорядочивает хаос. Здесь же все происходит без какого-то особого вмешательства – просто кто-то, кому подвластна паутина снов, открывает тебе ту или иную картину прошлого по своему усмотрению. Говорят, великие маги древности были способны и не на такое, но это не результат волшебства, а скорее силы их духа.
­- И кем же может быть этот кто-то? – раздраженно буркнула девушка.
­- Думаю, можно попытаться это выяснить, - улыбнулся Аскар. – В принципе это совсем несложное действие именно потому, что здесь замешаны больше естественные силы чем магия.
­- Давай, - Юля стиснула в руках края своего плаща. – Что я должна делать?
­- Да ничего собственно. Я просто войду в Поток Силы и воспользуюсь отпечатком твоей ауры. Сиди спокойной и не сосредотачивайся ни на чем.
Маг переместился на середину плота, уселся, подобрав под себя ноги, положил с правой стороны посох, а слева – большой осколок кристалла удивительно насыщенного желто-зеленого цвета, переливавшийся в лучах полуденного солнца. Через несколько секунд его дыхание выровнялось, глаза закрылись – Аскар, казалось, пошел в транс и перестал замечать что-либо вокруг. С его губ периодически срывались звуки, которые в обычном состоянии человеческое горло просто не в силах произнести. Друзья физически ощущали, как концентрируются вокруг плота вызываемые юношей силы. Кристалл сверкал все интенсивнее, не открывая глаз, Аскар сделал над ним несколько плавных движений рукой.
­- Ага…уже близко, - вдруг отчетливо произнес он вполне осмысленно, но в следующее мгновение как-то по детски высоко крикнул, - Ой!!
Подобно резкому порыву ветра, силовой поток опрокинул всех стоявших, а из кристалла вырвался темный сгусток, похожий на размашистый мазок гигантской кисти невидимого художника. Лодку ощутимо качнуло сначала с одной стороны, потом с другой. Дальний край плота с веслом ушел под воду, одеяла залило, а Аскара с его посохом удержала от падения Сильм. Когда волнение стихло, Эфраим, крепко державший одной рукой Кьяру, а другой – Юлю, глубоко выдохнул, все еще не рискуя вставать в полный рост.
­- И что это было?
Ошарашенный не меньше остальных Аскар, все еще крепко державшийся за Сильм, тем не менее среагировал первым.
­- Для начала стоит пристать к берегу.
Он еще не успел закончить фразу, как плот, словно получив дополнительное ускорение, на большой скорости помчался к земле и, не остановившись у кромки воды, еще десяток метров пролетел по песку. Все произошло настолько стремительно, что ни один из друзей и слова не успел произнести. Толчок от не слишком плавного «приземления» заставил их, потеряв равновесие, в буквальном смысле скатиться с плота и уткнуться носами в песок.
Придя в себя, все как по команде уставились на Аскара. Однако судя по изумленным глазам мага, занявшим чуть ли не половину лица, им быстро стало ясно, что он не только не имеет отношения к случившемуся, но и плохо понимает его причины.
­- Прокатились однако, - попытался отшутиться Эфи. – Аскар, друг мой, тебя технике безопасности никогда не учили? Я, конечно, не маг, но мне кажется, что подобные эксперименты стоит устраивать на более устойчивой поверхности, чем плывущий по реке плотик.
­- Я сам не знаю, что произошло, - покачал головой юноша. – Это не магия, я же говорил, то есть доля магии тут слишком мала. Такое может совершить и новичок, сидя верхом на лошади.
­- Так что же произошло? – более раздраженно, чем ей того хотелось, спросила Юля.
­- Я…я явно разглядел тень на паутине, но дальше пошло что-то совершенно не то. Она…оно словно присутствовало там в настоящем времени, в реальности. Я о подобном никогда не слышал, …и оно отшвырнуло меня обратно.
­- Хорошо, а что с этой водной гонкой?
­- Да я просто посмотрел на берег и больше ничего, - развел руками Аскар.
­- Ты не колдовал? – для надежности переспросила Юля. – Может быть, чисто рефлекторно? Ну в смысле инстинктивно..
­- Нет, такое мне не под силу, поверь. Да и сила-то была не моя, я уверен. Она больше напоминала…словно океан.
­- Который по доброте душевной решил выполнить твое желание? – съехидничал Эфраим.
­- Получается, что так.
Сил продолжать плавание у них не было, уж слишком всех встревожило случившееся. И даже не сам факт столь резкого вмешательства сторонних сил, а скорее невозможность узнать их происхождение. Весь вечер разговоры велись только о том, кто же управляет снами Юли, и, как выясняется, их плотом тоже. Аскар по-прежнему утверждал, что подобное невозможно в принципе, но факты, упрямые факты были налицо, и помрачневшее лицо девушки более чем красноречиво говорило о том, что из любой теории бывают исключения.
Утром все-таки было решено продолжить путь. Совместными усилиями плот столкнули в воду, но на середину реки старались не выходить – не столько опасаясь повторения вчерашнего, сколько для собственного спокойствия. Уже в сумерках подошли к порогам – единственному труднопроходимому участку реки, о котором их предупреждал еще хранитель Игнола. Сирил в общих чертах объяснил Эфраиму и Юле, как их проходят, но все без исключения капитаны стараются подгадать прохождение порогов Эруне к середине дня, потому что в темноте подобное безрассудство грозит гибелью. В этом месте, судя по всему, произошел сдвиг земной коры, русло резко сужалось, а поток становился бурным и коварным. Правый берег в этом месте нависал над водой крутым обрывом, который превращался в длинный каньон, в котором и текла река почти до самой границы с Торговой Республикой. В противоположность правому, левый берег представлял собой тихую заводь с пологой песчаной отмелью, которая служила естественным пристанищем тех, кто подходил к порогам в неурочное время.
Направив плот к берегу, Эфраим указал остальным на незамеченную ими ранее деталь. У грубо сколоченной пристани тихо покачивалась на волнах богато раскрашенная в изумрудно-оранжевые цвета баржа.

[Горация >>>]

А это снова я!
Интересненько... даже очень
Как обычно, я тут немного накопала:

«растянуть эту часть пути на подольше»
На подольше….. ну уж очень коряво.

«а ветер дул исключительно попутный. За путниками, не торопясь»
Попутный – путниками.

«тащился один навьюченный пони, и по его равнодушной морде невозможно было понять, нравится ли ему поход или нет»
Хм…. Во-первых, тащился… уже нет никакой радости. Во-вторых – навьюченный… видимо, тоже приятного мало. Из чего, собственно и следует, что о настроении пони и задумываться не стоит, ну кому такое понравится!? Оно вообще тут важно, настроение этого пони?

«Изредка им попадались покрытые темно-бурым мхом заболоченные участки»
Кому им? Выше стоит довольно большой кусочек, где тоже ничего не обозначено. Я бы заменила на существительное.

«но дождь лил одной сплошной стеной, не оставляя на путниках ни одного сухого места»
Вот сухое место меня как-то покоробило…

«ведя за собой понурого пони, и словно не замечал стекавших по его лицу капель»
По лицу пони???

«Стойкий аромат фруктов наполнил собой весь дом»
«Собой» тут явно лишнее.

«У одного из краев помещался держатель для весла»
Эта штука называется уключина.

Давайте уже финал!

Сообщение отредактировал Горация - 5-03-2008, 11:12

[Клер >>>]

Глава 12
Совсем близко у деревьев потрескивал огонь костра. Единодушно решили устроить свой, отдельный лагерь на некотором расстоянии от команды баржи – ни у кого в отряде не было желания заводить новые знакомства и лавировать в неизбежном потоке вопросов. С некоторым облегчением друзья поняли, что и их соседи не собираются настаивать на сближении. Сильм, отрешенно глядя в расцвеченное лунными бликами полотно реки, наигрывала незамысловатый мотив, Юля, уткнувшись в подаренную Сирилом карту, снова и снова повторяла про себя план прохождения опасных порогов. Эфи, обняв Кьяру, наблюдал, как Аскар чуть в стороне бережно распаковывает драгоценные книги и свитки, очевидно, намереваясь погрузиться в занятия.
Царившую на берегу Эруне тишину разорвал резкий шорох, словно большое стадо внезапно вломилось в заросли кустарника. В следующий момент на лагерь со всех сторон обрушились тени – высокие, гибкие и смертельно опасные. Эфраим успел подняться лишь наполовину, и это спасло ему жизнь – тяжелое лезвие меча просвистело в каких-то сантиметрах от его головы. Не дав неизвестному противнику опомниться, Эфи резко выбросил тело вперед и перекинул того через себя. Следующего, уже поднявшего меч, он встретил ударом вывернутой стопы в горло, одновременно выхватывая из чехла на поясе нож. Боковым зрением Эфраим заметил изящное, похожее на взмах крыла готовящейся взлететь птицы движение Сильм – ее стилет плавно вошел точь-в-точь в артерию ближайшего противника. Совсем рядом со свистом взлетела вверх изящная катана принцессы, и молниеносно опустилась, заставив попятиться двух врагов, пытавшихся обойти Эфи с боку.
Юле все происходящее казалось плохо срежессированным спектаклем, где ей почему-то дали роль второго плана. Она старалась держаться за Кьярой, в которой с трудом узнавала обычно тихую и впечатлительную королевскую дочь. Аскар, единственный оказавшийся несколько в стороне от центра боя, от неожиданности совершенно позабыл о своих магических способностях и тоже вытащил клинок.
Эфраим перескочил через начавшего приходить в себя первого противника, попутно приложив его головой о валун, и оказался в центре полукруга, между Сильм и Кьярой. Где-то в стороне, он знал это, лежал автомат, но добраться до оружия не было никакой возможности – противников оказалось раза в три больше, и это не считая тех, кто уже валялся на земле. Эфи схватил палку, на которую предполагалось подвесить котелок, и почувствовал себя немного увереннее. Враги не спешили атаковать снова, не сомневаясь в своем превосходстве.
В соседнем лагере царила полная сумятица. Тут и там вспыхивали беспорядочные схватки, сметая все на своем пути. Пламя от разворошенных костров уже поглотило две палатки, однако атаки не прекращались. Юля подумала, что, скорее всего, на них напали по ошибке, заметив еще один огонь в стороне. Аскара, державшего перед собой тяжелый старинный палаш, теснили сразу двое, а маг, сжимая двумя руками оружие, выглядел растерянным и напуганным. Но как только первый шок прошел, клинок, повинуясь воле юноши, вспыхнул ярким голубым пламенем. Раздался звон стали. За молнией в руках Аскара невозможно было ни уследить, ни противостоять ей – отшвырнув нападавших, словно котят, маг поспешил к друзьям. Атакующие смутились, чем не замедлил воспользоваться Эфраим.
­- Юль, автомат!
Девушке хватило секунды, чтобы оглядеться и заметить торчащий из-под вороха плащей приклад. Враги, кто бы они ни были, находились ближе к оружию, чем она, но по счастью не могли догадаться о его предназначении и силе. Юля знала – нужно только, чтобы автомат попал в руки к Эфи, и дальше она сможет не волноваться. Нырнув под локоть Сильм, девушка бросилась вперед; сердце глухо отсчитывало секунды – одна, две, три…выхватив из кучи автомат, Юля перебросила его другу, и поняла, что никогда еще звук щелкающего затвора не радовал ее так сильно.
Эфраим большим пальцем сдвинул предохранитель вниз, на одиночный режим, и тут же сделал два выстрела прямо от бедра. Грохот и два отлетевших тела произвели эффект посильнее пламенеющего клинка: нападавшие бросились врассыпную.
­- Уходим!! – не долго думая крикнул Эфраим, хватая первый попавшийся под руку рюкзак.
Ночь слилась для них в сплошное чередование бешеного бега и напряженного ожидания – чаще всего в зарослях колючего кустарника или руслах пересохших речушек. Стараясь не думать о брошенном пути, отряд все дальше углублялся в Пустоши, поминутно вслушиваясь и вздрагивая от любого шороха. Пару раз чуткое музыкальное ухо менестреля улавливало далекий стук конских копыт, и тогда Аскар останавливался, чтобы навести нехитрый морок, после чего бегство продолжалось. Когда, наконец, забрезжил рассвет, прогоняя висевший на степью плотной пеленой туман, друзья укрылись в небольшой лощине, изнемогая от усталости, но, тем не менее, не решаясь сомкнуть глаза.
Утреннее солнце добавило немного красок в окружавший их унылый пейзаж. Лощина казалась исчерченной чередовавшимися полосами красноватого песка и серой гальки, по краям сморщилось несколько карликовых берез, ветер наведывался изредка, не принося ни тепла, ни холода – лишь тишину. Судя по всему, им удалось оторваться от погони, но исчезновение одной проблемы породило другую – друзья понятия не имели, где находятся. Кроме того, пропала большая часть вещей, не считая прихваченного Эфраимом рюкзака. От усталости и пережитого страха лица путников осунулись и побледнели - первая встреча с противником лицом к лицу заставила их задуматься о предстоящих испытаниях.
Сильм, растрепанная, но не потерявшая оптимизма, возбужденно осматривалась вокруг. Айрелин, как всегда, чуть виднелся из-за ее плеча, а стилет, в украшенных серебром ножнах теперь висел на боку красавицы, недвусмысленно предостерегая от рискованных движений любого, кому вздумается выступить против его владелицы. Молодой маг тяжело переводил дыхание – судя по всему, бег не был его любимым видом спорта. Юля и Кьяра, тоже явно державшиеся из последних сил, одновременно опустились на землю.
­- Стоп, - скомандовал Эфраим, хотя и без того никто и не думал двигаться дальше.
Он скинул рюкзак и сел рядом с принцессой. Юля, как ни плохо ей было самой, все еще сомневалась в необходимости длительной остановки.
­- Эфи…думаешь стоит?
Судя по всему, уже наступило утро, но туман и не думал рассеиваться, заполняя собой окружавшее их пространство. Впервые за все время, он был скорее другом, а если точнее – помехой, затруднявшей врагам их поиски.
­- Все смертельно устали, Юль, далеко мы в таком виде все равно не уйдем. К тому же, пора сориентироваться – где мы есть и куда, собственно, идти?
­- Мы все время шли на северо-восток, - тихим голосом сказал Аскар.
­- Откуда ты знаешь?
­- Вместе с магическим даром мы обретаем и способность к точному определению сторон света, - длинная фраза далась юноше нелегко – конец ее прозвучал хрипло, оборвавшись натужным кашлем.
­- Здорово…а на сколько мы удалились в Пустоши ты не знаешь?
­- Нет.
­- Хм, ну… - Эфи задумался. – Бежали мы часов девять-десять, минус выжидание…ну километров сорок пять точно отпахали. Однако мы оторвались очень быстро, помните – они растянулись в цепь, потому что не знали куда мы делись.
­- К реке нам нельзя, - задумчиво потянула Кьяра. – Там нас и будут ждать.
«И что нам делать?» - командирский дух улетучился из Юли еще в момент нападения, и теперь она могла лишь растерянно смотреть на неунывающего Эфраима.
­- Погоди, мне интересно, как нас вообще нашли. Искали-то именно нашу компанию…иначе бы не стали бросаться в погоню. Что думаешь об этом, Аскар?
­- Существует несколько способов разыскать человека, но все они отнюдь не просты и… - тут юноша смущенно бросил быстрый взгляд в сторону Кьяры. – Вашему высочеству возможно известно, что легче всего осуществить подобное в отношении близких родственников. Никто, кроме вас, никогда не встречался с нашими врагами. Гостей из Вальгаллы нельзя обнаружить с помощью магии, ни я, ни Сильм не бывали в Орофарне до ближайшего времени, так что отпечатки нашей ауры им попросту неоткуда взять…
­- Значит, остается мой брат, - спокойно, с едва уловимым вызовом в голосе заключила принцесса.
­- Да, ваше высочество.
­- Знаешь ли ты способ помешать ему? – принцесса смотрела прямо на мага, ничем не выдавая бушевавших внутри ее чувств.
­- Я не знаю, - начал было Аскар, но передумал, и добавил совершенно уверенно, - Это вряд ли возможно. Он ваш брат, и полностью разорвать эту связь представляется мне неосуществимым. Да и в магии он искушен гораздо больше меня.
Кьяра опустила голову. Самой страшной мыслью, терзавшей ее, была та, что по вине ее эгоизма обстоятельства привели к подобному. Не воспринимая пророческие слова Ведуньи на совете всерьез, теперь принцесса считала, что, уговорив любимого взять ее с собой, навлекла на него и весь отряд смертельную опасность. Из тягостного оцепенения ее вывел внезапный вопрос Эфи:
­- Если все так, тогда почему нас до сих пор не нашли? Если все так просто, то нас давно должны были окружить, но уже часов шесть, как никого не слышно, хотя местность открытая – все как на ладони, несмотря на туман.
­- Я не знаю, что происходит, - пожал плечами Аскар, в сторону которого смотрел Эфраим. – Не могу ответить на твой вопрос.
В этот момент Кьяру осенило. Наслаждаясь счастьем рядом с Эфи, она все путешествие и не думала вспоминать о своих способностях. Принцесса не была в полном смысле магом, но годы обучения у Ведуньи обострили ее и без того чуткую интуицию.
­- Зато я могу, - принцесса не отрываясь смотрела на Сильм. – Все дело в айрелине Сильм. Он прикрывает нас, все это время Тьел следил за мной, но я настолько свыклась с этим, что не обращала внимания. Хотя следовало бы. Знаете, оно как облачко, серое такое, далеко-далеко на горизонте сознания. А когда мы стали убегать, оно вдруг исчезло.
­- И при чем здесь айрелин? – не поняла Юля.
­- Айрелин – сильный магический артефакт, - пояснила Кьяра. – Как и все высшие творения магии, он защищает своего владельца.
­- Да, пожалуй, другого объяснения я не вижу, - согласился Аскар. – Замечательная догадка, ваше высочество.
­- Так значит, я вас всех теперь защищаю? – прищелкнула пальцами обрадованная Сильм. – Здорово!!
Менестрель улыбнулась, но Юля только покачала головой. Все еще ругая себя за неисполнение командирских обязанностей, она, тем не менее, остро переживала из-за несерьезного по ее мнению отношения к ситуации со стороны остальных. В ее глазах право на подобные приколы имел разве что Эфраим, у которого за плечами была серьезная военная подготовка и умение мгновенно реагировать в любой ситуации.
­- Эфи, мне это не нравится. Полагаться на подобные воздушные предположения - безумие. У нас нет ни малейших доказательств, что все именно так на самом деле.
­- Согласен, нету… - помедлил Эфраим, - но зато есть результат. Мы все еще на свободе. Хотя…разве что нас специально куда-то гонят.
­- Зачем? – пожала плечами Юля. – И чтобы гнать, надо не давать нам сворачивать с заданного направления, а сейчас, как я понимаю, мы вполне вольны в его выборе.
­- Тогда давайте двигаться дальше, - бодро предложила Сильм.
В ее голосе совершенно не было усталости, и Эфи вдруг с удивлением осознал, что и сам чувствует себя способным еще на один переход. Словно за эти полчаса ему вернули все истраченные за ночь силы. Это было тем более удивительно, что уже не могло объясняться действием айрелина – владелицей его была только Сильм, и поддерживать силы в остальных инструмент мог бы только в том случае, если бы обладал собственным разумом.
­- Юля, Кьяра – вам не кажется, что к нам вернулись силы?
Нахмурившись, Юля проанализировала собственное состояние и была вынуждена признать правоту друга. Правда, чувства она при этом испытывала смешанные – к ней снова вернулась надежда на успех, но участившееся в последнее время вторжение в их жизнь магии заставляло задуматься об ее обратной стороне. Больше всего ее тревожила неспособность Аскара контролировать ситуацию – но здесь у них не было выбора, тем более что он был единственным магом в их отряде. В этот момент юноша, словно осененный какой-то мыслью, буквально взлетел по склону.
Пару раз он поскользнулся и едва не покатился вниз, но словно и не заметил этого. Выбравшись из лощины, маг отряхнулся, огляделся, приложив руку козырьком ко лбу, и торжествующе замахал рукой.
­- Ну вот, так я и думал!! Идите скорей сюда!
Недоумевающее переглянувшись, остальные полезли за ним следом. Последним поднялся Эфраим – он помогал Кьяре и оглядывался по сторонам, держа по старой привычке автомат в руке, подтянув ремень на максимум и замотав на кисть. Встав рядом с Аскаром на краю лощины, они сначала ничего не увидели кроме тумана, плотным морем охватывавшего все пространство. Но там, куда указывал юноша, дымка слегка рассеивалась, рваными клочьями застыв в воздухе, освобождая ровно столько свободного пространства, чтобы можно было разглядеть правильные очертания возвышавшегося над равниной кургана, напоминавшего одинокий утес среди пенных волн.
­- Это один из тех курганов, о которых рассказывал Сирил. Их называют еще «пристанищем духов». Я только сейчас вспомнил, что где-то читал об их целительных свойствах.
­- Удачно мы зашли, однако, - оценил Эфраим. – Кстати, Аскар, вот и еще одно объяснение нашей неуловимости, хотя радиус действия кургана вряд ли велик. А на Габалинскую РЛС он не похож…
­- Чего? – не понял его последних слов маг.
­- Да так, не важно. Ну что – давай-те пойдем посмотрим, что там наверху. Или это запрещено?
­- Нет, можно, - Аскар спохватился. – То есть я не читал ничего, где бы говорилось что нельзя.
­- Ясно, девушки остаются здесь… - в очередной раз Эфраим попытался обезопасить хотя бы часть отряда, но в этот момент он увидел выступившую вперед Сильм с несколько комичным выражением лица и отнюдь не комичным стилетом в руке, вздохнул и тихо загнал пулю в затвор. – Ладно, идем все вместе.
Сквозь туман курган, выглядевший настоящим идеалом конической формы, показался им очень большим, что сразу же заставляло заподозрить его неестественное происхождение. Восхождение заняло довольно много времени, хотя лишенные травы склоны идеально подходили для подъема и не чинили отряду никаких препятствий. Туман постепенно становился все более плотным, пока, наконец, не рассеялся полностью. Друзья смогли наконец-то разглядеть вершину таинственного сооружения – окруженную камнями площадку, до которой предстояло еще идти и идти. Зато рядом вдруг обнаружился виток полузаброшенной тропинки, которая неторопливо огибала курган, подбираясь к вершине. Компания поспешила воспользоваться ею – они медленно поднимались по спирали над морем белого тумана, окрашенного у самого горизонта в розовый, в то время как небо расставалось с последними остатками ночи, радуясь наступлению нового дня.
Ветер усиливался – едва заметный еще полчаса назад, теперь он пронзительно свистел в ушах, заставляя путников кутаться в плащи. К вершине они добрались лишь через пару часов после того, как начали восхождение. На самом последнем витке тропинка неожиданно оказалась выложенной камнями, что в любой другой обстановке заставило бы отряд насторожиться, но здесь, между небом и землей, опасность словно и не могла существовать. Несколько шагов, и вот они оказались на площадке – идеально ровной, как будто составлявшие ее плиты полировали веками, и огороженной по периметру высокими, наподобие менгиров глыбами, видимо, призванными хоть немного защищать открытое всем ветрам мира место.
Невозможно описать удивление друзей, когда здесь, на самой вершине огромного кургана они обнаружили в самом центре аккуратную хижину с двускатной крышей, доходившей почти до самой земли. Высота домика составляла около полутора человеческих роста, под самой крышей было прорублено узкое прямоугольное окно, из которого наружу струился дымок, а дверью служила занавесь из высушенного тростника.
­- А это, видимо, жилище доброго духа, - улыбнулась Юля.
­- Ага, вот и он, - Эфраим не поддержал шутку, а показал автоматом в сторону хижины.
У входа в хижину стоял высокий стройный мужчина с белыми волосами и льдисто-голубыми, немного раскосыми глазами. Светло-серые одежды из грубой материи были перехвачены веревкой, концы которой болтались где-то на уровне его колен. Гудение ветра за стеной из менгиров возросло на тон, словно перед бурей. Сила чувствовалась в этом странном отшельнике – сила не магии, но самой природы. Здесь, вдали от мира, он не выглядел чужаком – скорее господином самому себе.
­- Привет! – радостно махнула рукой Сильм, прежде чем Эфраим или Юля успели сделать хотя бы шаг.
­- Ман’арин, - слегка растягивая слова, с акцентом приветствовал он их на эльфийском. – Приветствую вас здесь, на окраине освященного солнцем мира.
­- И мы вас, - видя молчание Эфи, чуть поклонилась принцесса. – Я – Кьяра, дочь короля Манейара и хранительница Восточных пределов. Со мной гости из Вальгаллы, спустя много тысячелетий снова пришедшие в наш мир – Эфраим и Юля, Аскар – принявший дар магического искусства и Сильм – странствующий менестрель.
Немного высокопарное приветствие прозвучало, как ни странно, более чем уместно в нынешней обстановке.
­- Мое имя Кун.
У Сильм вырвался невольный возглас, а Кьяра поклонилась и с нотками благоговения в голосе спросила:
­- Ведь это вы некогда носили звание первого клинка Эймсарда? Но как такое может быть…ведь это было еще во времена моего дедушки?
­- Я вижу, что наши пути, принцесса, не случайно пересеклись в этом древнем краю. Думаю, в доме нам будет удобнее беседовать – прошу вас.
Хижины состояла всего из одной комнаты. В центре помещался сложенный с большой аккуратностью каменный очаг не больше метра в высоту. К стенам на разной высоте были прибиты полки с мешочками, ларчиками и просто пучками трав, такие же связки во множестве свисали с потолка, хотя нашлось место и для многочисленных свитков и книг. Рядом с ними стояли простой стол из хорошо обструганного светлого дерева и топчан в качестве сидения. В дальнем углу помещалась узкая кровать, едва приподнимавшаяся над полом и застланная простым стеганым одеялом. В целом, обстановка выглядела аскетической, и кроме того, нигде в доме первого клинка Эймсарда не было видно даже перочинного ножика.
­- Сожалею, что не могу предложить вам достойных сидений. Я не привык принимать здесь гостей.
­- Не думаю, что это вызовет неудобства, - ответила Кьяра, все еще смотревшая на Куна как на сошедшую с гобелена легенду.
­- Как будет угодно принцессе.
Все расселись на полу полукругом, в центре которого оказался хозяин дома. Он сидел, поджав под себя ноги, и его лицо не выдавало ни одной эмоции, если таковые еще сохраняли какую-то власть над этим загадочным человеком.
­- Я бы хотел услышать, ваше высочество, что привело вас сюда.
Кьяра повела рассказ с самого начала, то есть с ее появления в мире Эфраима и Юли. Кун, поначалу слушавший ее с совершенно равнодушным видом, к середине рассказа поднялся и сделал несколько кругов по комнате. Заметив, что его движения отвлекают рассказчицу, он сделал знак не обращать на него внимания и начал возиться с очагом. У него была удивительная пластика – передвигаясь по комнате, мужчина почти не касался пола, словно скользя по воздуху и не производя никакого, даже малейшего шума.
Поставив на огонь чайник, Кун заварил в нем смесь трав как минимум из полудюжины различных мешочков. Когда прошло положенное количество времени, он разлил напиток по деревянным пилам и подал их гостям. Все это совершалось с неизменным выражением глубокой сосредоточенности на лице, граничащей одновременно с умиротворенностью и равнодушием. Своеобразный отвар оценил первую очередь Эфраим, который все больше убеждался, что этот мир в плане чая превосходит не только Россию и США, но и даже Израиль. Данный факт ему пришлось признать несмотря на всю еврейскую гордость. Однако главным достоинством напитка оказался не бесподобный аромат, не густой, неуловимо менявшийся от коричневого к зеленому цвет и не мягкий, с налетом терпкости вкус, - уже после пары глотков весь отряд почувствовал такой прилив сил, словно позади была не бессонная, полная тревог ночь, а долгий отдых и сытный обед.
Рассказ Кьяры тем временем подошел к концу.
­- Странные вещи творятся нынче в мире, - спокойно подытожил Кун. – Старые дороги вновь возвращаются из глубин истории, чтобы вплестись в новый неожиданный узор.
­- Но как вы оказались здесь? – принцесса наконец-то могла задать волновавший ее вопрос. – Прошло более полувека с тех пор, как ваша слава гремела по всему королевству и далеко за его пределами.
­- Да, с тех пор, как я покинул Эймсард, чтобы обрести Путь, прошло уже шесть десятков лет.
­- Какие же причины вынудили вас так поступить?
­- Видите ли, ваше высочество, - Кун отвечал охотно, хотя на его открытом, без единой морщины лице не отражалось никаких эмоций, - не только ловкость и быстрота реакции делают человека воином. Воин живет в каждом из нас, но в то же время каждый ведет свою собственную войну. Путем долгих размышлений я пришел к выводу, что должен быть некий Путь, который откроет истинного воина в человеке. Именно на поиски этого пути я отправился, когда покинул Эймсард.
­- Однако это было так давно, - покачала головой все еще сомневающаяся Кьяра, - а вы совсем не изменились. Шпалеры в нашем замке рисуют вас точно таким, как вы есть сейчас.
­- Да, это так. Много древних знаний хранят пустоши.
­- Вы обрели секрет бессмертия? – выдохнула Юля.
­- Такого секрета не существует, - едва заметно качнул головой Кун. – Но есть возможность привести тело в соответствие с духом.
­- В здоровом теле – здоровый дух, - изрек Эфраим и пояснил. – Так говорили наши древние. Значит, вы полагает, что все это, включая наше появление, было предопределено неким Путем?
Эфи охватило предвкушение очередного теологического спора, особенно на такую тему как божественное всезнание и человеческая свобода выбора. Юля, слишком хорошо знавшая своего друга, поспешила вмешаться до того, как азарт совсем поглотит его.
­- Эфраим, не развивай.
­- Не буду, - покорно кивнул тот. – И все же?
­- Да, ваш приход отнюдь не случаен, - Кун поднялся. – Но я позволю себе пока умолчать о причинах моей уверенности. Об этом вам поведают в древней обители.
­- Где?
­- Следуйте за мной.
­- Вот и попили чайку, - развел руками Эфраим в спину уже скрывшемуся за порогом воину.
Пока они спускались с кургана, солнце успело подняться до уровня глаз и окрасило расстилавшийся между небом и землей туман в удивительно теплый золотистый цвет. Воздух постепенно разогревался, идти приходилось почти бегом – тропинка, по которой было так трудно подниматься, теперь словно сама несла их вниз. И снова Эфраиму почудилось что-то неестественное в походке таинственного обитателя холма. Кун шел, сложив руки перед собой на уровне живота, немигающий взгляд его был устремлен куда-то вдаль, под ноги ему видимо смотреть и вовсе не требовалось. Ничего ненормального, но вместе с тем что-то необъяснимо отчужденное исходило от него.
Спустившись с кургана, воин некоторое время вел их сквозь заросли колючих кустарников, после чего отряд спустился в небольшое ущелье, служившее ложем неторопливой мутной речушке. Постепенно русло все расширялось, кое-где обнажилась древняя каменная порода, и в целом складывалось впечатление, что они словно погружаются в прошлое – с каждым шагом окружавшая природа становилась все древнее, затягивая отряд в толщу времен.
­- Куда завел нас Сусанин герой… - прошептал на ухо Юле Эфраим.
­- Думаешь? – обеспокоено посмотрела на него девушка.
­- Шучу, - пожал плечами тот. – Но прямо скажем – интересное место они выбрали для обители знаний.
Они продолжали идти по дну каньона, постепенно уходившего все глубже. Небо над их головами превратилось в изломанную полосу светло-голубого цвета, солнца, давно миновавшего зенит, видно не было. С обеих сторон красный гранит уступил место неизвестному Эфраиму очень темному, почти черному камню. Неплохо разбиравшийся в горных породах, Эфи после некоторых раздумий все-таки пришел к выводу, что это не вода проточила ущелье. Слишком уж правильной формой отличались дно и стены, настолько правильной, что даже сколов нигде не было видно. «Проплавило его, что ли?», - мелькнуло в голове Эфраима, но зацикливаться на отгадывании не хотелось – величественность места привело друзей в состояние, близкое к благоговению. Тишина, нарушаемая только гулким эхом их собственных шагов, была поистине священной – в ней чувствовалась умиротворенность и сила; безветрие и безмолвие только усиливали это ощущение.
Внезапно по правую руку от отряда открылась жила обсидиана. Точнее, темный камень внезапно, безо всякого перехода сменился цельной породой. Гладкая черная стеклянная стена поднималась высоко вверх, и, приглядевшись, можно было бы различить отражения идущего вдоль нее отряда, но на каньон с удивительной скоростью опускалась вечерняя мгла. Через сотню метров в стене внезапно открылась невероятной красоты арка, вся состоящая из ломаных линий. Ни единого плавного изгиба не было среди этих словно прожженных в скале сколах, но в их пропорциях, длине, углах крылось непонятное, непостижимое совершенство, сродни высшей гармонии. Друзья, зачарованные этим чудом, застыли на месте.
­- Невероятно, - прошептала Сильм.
Ее глаза засияли так ярко, словно впитали блеск причудливых линий арки. Она пожирала врата жадным взглядом, словно перед ней внезапно открылась книга высшей мудрости, скрывавшая самые сокровенные тайны мироздания. Остальные тоже не могли отвести глаз от зрелища. Сияние в глубине арки, едва тлевшее когда они подошли, постепенно разгоралось все ярче – из маленькой звездочки оно превратилось в огромный пылающий шар, который внезапно раскололся на части, и на пороге возникла высокая фигура.
Покрой его одежды был настолько сложен, что это нельзя было назвать ни хламидой, ни костюмом – казалось, отдельные части ее никак не было связаны друг с другом, но, тем не менее, это странное, иссиня-черное одеяние казалось единым целым, и Юле пришло в голову, что она назвала бы его доспехом, хотя безусловно, это была лишь ткань. Мужчина был стар, несомненно, очень стар, но годы словно отступили от него – пепельные волосы спускались на плечи, а спереди были перехвачены двумя лентами, в уголках глаз не было ни единой морщинки, а рука, сжимавшая длинный посох, заканчивавшийся ярким пламенем, выглядела сильной и ничуть не бестелесной. Он некоторое время с улыбкой смотрел на застывших гостей и по-прежнему безмятежного Куна, стоявшего чуть поодаль.
Удар посоха, многократно усиленный эхо, отразился от одной стороны каньона, потом от другой, и, словно обретя собственную жизнь, помчался гулять по руслу реки, то замирая вдали, то снова возвращаясь и шаловливо напоминая о себе гулким раскатистым шумом. Отряд мгновенно стряхнул с себя оцепенение, а старик улыбнулся на этот раз широко и дружелюбно, в очередной раз наблюдая в действии свой способ привлечения внимания гостей.
­- Я рад снова приветствовать пришельцев в этом доме, - медленно, нараспев произнесенная фраза выглядела не импровизированной, а ритуальной.
­ Мы пришли, мы вновь вернулись
Пройдя века и звезды.
Пока нас времени река зовет,
Мы будем приходить сюда, - ответила за всех Сильм.
­- Я рад, что древнее приветствие еще не забыто в мире, - радостно кивнул старец.
­- А наша маленькая менестрель, похоже, еще и знаток древних преданий, - тихо заметила Кьяра.
­- И снова скажу, что я рад, - повторил тот. – Много времени минуло с тех пор, как здесь в последний раз звучало приветствие «охотников».
­- А почему нам никто не сказал, что мы теперь в списках «Общества рыболовов и охотников»? – съязвил Эфраим. – Неужто забыли?
­- Прекрати молоть чепуху, - шикнула на него Юля.
Старик прищурился.
­- Я чувствую магию древних врат за вашей спиной. Вы не из нашего мира, вы двое?
­- Не местные мы, - буркнул Эфи.
­- Это гости из Вальгаллы, наставник, - почтительно сказал Кун.
­- Что же, значит и правда наступают новые времена, раз они пришли сюда.
­- Те времена, которые мы давно предвидели и о которых говорили, наставник.
­- Что же, приглашаю вас в нашу обитель, - старик как-то весь съежился, сияние его посоха померкло, а весь образ в целом утратил значительную долю своей величественности, словно напоминание Куна оказалось слишком тяжелым для настоятеля.
­- Ну вот, как всегда о нашем приходе уже успели сообщить, - пошутил не заметивший перемены Эфраим.
­- Эфи, хватит нести чушь! – на этот раз очень сердито оборвала его Юля. – Разве ты не видишь, что твои шуточки сейчас абсолютно неуместны?
­- Ладно, вижу, каюсь, постараюсь исправиться, - в тон ей ответил друг и подмигнул.
Они уходили все дальше вглубь странной каверны. Что-то не складывалось у Эфраима, что-то виделось ему в этих изгибах, бесчисленных прожилках странной серебристой руды, какой-то высший порядок, недоступная пониманию закономерность. Это беспокоило гораздо больше, чем странный старик и даже больше ожидавшей их обители. Он вообще терпеть не мог, когда чего-то не понимал, но вряд ли сейчас настоятель или Кун стали бы объяснять тайну пещеры.
Ход довольно круто шел под уклон, а вскоре и вовсе начал спирально уходить вниз. Чем дальше, тем меньше становился блеск стен, но воздух по-прежнему оставался легким, чистым, и даже сил не становилось меньше, хотя они покинули жилище Куна на вершине кургана несколько часов назад. Вскоре коридор влился в большую пещеру, в которой талант неизвестных ваятелей раскрылся в полной мере. Идеальные пропорции помещения поражали воображение – казалось, человеку создать такое просто не под силу. Каждая ниша, каждый скол и даже любая неровность пола – все было на своих местах, завершено и совершенно в своей законченности. Словно идеально ограненный бриллиант, вся зала казалась настоящим произведением искусства, в котором, однако, было что-то от высшей математики – похожее ощущение бывает, когда, решая сложное уравнение, неожиданно для самого себя находишь способ свести его к знакомой и простой форме. Даже устроенные в нишах альковы, расставленные вроде бы безо всякой системы деревянные скамьи и столы, не могли нарушить впечатления царившего изящества, хотя, судя по всему, изначально их здесь не было.
Постепенно выяснилось, что в пещере кроме них есть и еще люди, которые, судя по всему, здесь же и жили, просто научились передвигаться, разговаривать и вообще заниматься любыми делами так бесшумно и незаметно, что их движения казались чем-то совершенно незначительным на фоне грандиозности устройства самого помещения. Наставник медленно, не говоря ни слова, повел их дальше, вглубь, давая время привыкнуть к обстановке. На них практически не обращали внимания – молодых среди жителей пещеры не было, чем-то неуловимо похожие друг на друга, все они вели себя так, словно были одновременно дома и в святилище, поэтому такими чужеродными казались все предметы обихода, да и сами скользящие вдоль стен фигуры.
­- Дедушка, где мы? – менее других впечатленная Сильм слегка дернула настоятеля за рукав.
­- Хм, спасибо за лестное прозвище. Это наша обитель, которую мы называем коакоассе.
­- «Дом в доме»? – перевела Кьяра. – Как это?
­- У нас не так много времени, - проигнорировал ее вопрос настоятель. – Вам надо идти дальше и никто не знает, что именно пригодится вам в пути.
«Для непредвиденных случаев в бумажнике давно уже существует кармашек прямо под клапаном для монет», - подумал Эфраим, но вслух сказал совсем другое:
­- Вся эта пещера – не ваших рук дело, правильно?
­- Совершенно верно. Ее создали те, кто были и ушли прежде всех остальных.
­- Те, кто создал Арку Смерти? – уточнила Юля.
­- Да. Об этом нам тоже предстоит поговорить. Присядем.
Они уселись на две простые деревянные скамьи, стоявшие в небольшой нише вдали от остальных.
­- Ваш приход сюда был предрешен заранее.
Фраза прозвучала столь уверенно, что Эфраим в силу опыта сделал собственные выводы и прямо спросил:
­- Так это ваши люди напали на нас у реки?
Спутники удивленно воззрились на него, словно им и в голову не могло прийти подобное, лишь Кун даже не повернул головы.
­- Это были люди королевского сына и его покровителя. Они хотели захватить ваш отряд, в особенности гостей из Вальгаллы, - он заметил одновременно возникший на лицах Эфи и Юли вопрос и кивнул. – Откуда мы знаем об этом, хотели спросить вы? Чтобы ответить, придется начать издалека. Пустошь не зря считается самой древней областью нашей планеты. Здесь мы называем весь остальной мир Новыми землями, и знаете почему? Потому что именно здесь зародилась подлинная Жизнь – та, что превращает пустое пространство в мир, та, что наполняет воздух дыханием, а землю – теплом. Древние, что оставили нам в наследство арку и эту пещеру, а также много других бесценных вещей, жили именно здесь и мы, теперешние обитатели Пустоши, чувствуем следы их пребывания. Наверное, они сделали нас другими, в чем-то не похожими на жителей Новых земель. Именно поэтому мы выбрали другой путь. Не пытались сконцентрировать всю жизнь в городах, не мешали природе быть там, где она хочет, не собирали ее силу в библиотеках, как поступали Эльфы, не тратили мощь духа на создание государств и империй подобно людям, не старались подчинить себе саму мировую твердь подобно гномам, но и не открывали своих врат тьме. Мы шли по тонкому, подобному нити пути, на котором постоянно, каждый миг наш заключал в себе поиск истинной гармонии, на оси которой и стоит вся земля. Нас мало…может быть, как раз по этой причине. Благодаря этому Пустошь и остается Пустошью. Но взамен нам дано познать многое из того, что неведомо ни магам, ни обычным людям, что сокрыто от них толщей обыденности и заблуждений. Мы способны чувствовать взаимосвязь, гармонию света и тени, а с ними и всех сил, что поддерживают бесконечную игру мироздания. Благодаря чувствам, мы смогли узнать, что вашему пути суждено пересечься с нашим, как и то, что иная, противная нам сила окажется невольным этому помощником.
­- Однако, - только и смог произнести Эфраим вместо комментария и невольно ощутил беспокойство от пребывания рядом с людьми, которые «знают все, что было, есть и будет».
­- Ныне же пошатнулись сами устои нашей земли, потому что одна из сил решила воспользоваться Аркой. Этого нельзя было допускать ни в коем случае, но раз уж непоправимое случилось, мы вынуждены действовать, и тем самым оказываемся участниками, а не сторонними наблюдателями.
­- Однако нечто подобное уже происходило во время Войны Единорога. Почему же о вас нет ни слова в хрониках тех времен? – спросил Аскар.
­- Справедливый вопрос, - чуть опустил голову старик. – Тогда мы слишком долго были безучастны, позволили себе надеяться, что маги одумаются и осознают очень простую истину. Равновесие – это наш щит от хаоса. Увы нам, мы ошиблись, но даже когда было уже слишком поздно сумели помочь. Медея многое узнала от нас тогда, но внутри нее горело иное пламя, не похожее на то, что у других. Не была она близка и нам, так что мы смогли дать ей лишь самые начала, наметить первые шаги, первые узоры нитей судьбы, но как она распорядилась нашими дарами не в силах познать даже мы сами.
­- И теперь вы решили проявить больше активности, чтобы не вышло как в прошлый раз? – догадалась Юля.
­- Можно сказать и так, - просто развел руками наставник. – Но вы должны понять, что знание – это, прежде всего, огромная ответственность, и нам трудно измерить какую часть ее под силу будет вынести именно вам. Поэтому не держите на нас зла, если вам покажется, что мы открыли слишком мало из того, что знаем…
­ - Простите, - почти перебил его молодой маг, - но из ваших слов как будто следует, что только в таких вот общинах, избравших особый путь, и сосредоточена вся жизнь в Пустоши. Но от одного смотрителя на том берегу мы знаем, что здесь обитают и другие люди…или не совсем люди.
­- Вы говорите о северянах-приверженцах тьмы.
­- Приверженцах Тьмы? – распахнула глаза Кьяра.
­- Да, еще задолго до войны единорога Тьма расселилась на севере Пустоши.
­- Тьма в смысле сила? – уточнил Эфи.
­- В некотором роде можно сказать и так. Хотя и воплощалась она в конкретных магах, очень древних и сильных, отколовшихся от конклава.
­- Я ничего не слышал об этом! – выпалил пораженный Аскар.
­- Разумеется, лишь в войне Единорога возникла потребность в систематических записях….и пришло осознание того, что эти записи стоит хранить и беречь. Для этого основывались библиотеки….подобные той, что находится в замке Игнол. Но о магах, о которых я веду речь, уже мало кто помнил в ту эпоху. Они основали глубоко на Севере, у подножия Ледника свою цитадель, и почти не покидали ее, стремясь познать ту часть силы, что была отринута остальными. Тогда впервые после ухода Древних Пустошь ожила – туда стали стекаться многие, не замедлило возникнуть царство, но его конец наступил быстро и был бесславен. Народы, некогда сплоченные и измененные черной силой, расползлись и погрязли в междоусобицах, но мест тех так и не покинули. Лишь немногие осмелились пойти сюда, на юг – именно они известны в Новых землях как люди курганов. Здешняя природа действует на них благотворно, постепенно они познают свой путь, но нам еще рано вставать с ними на одну тропу. Однако вам следует поспешить, - неожиданно оборвал он рассказ.
­- Куда и зачем? – Юля не хотела демонстрировать как сильно ее заворожили рассказы «подгорного старца», да и торопиться предпочитала только по очень серьезным поводам.
­- Вы на правильном пути – Арка Смерти ждет вас, а торопиться необходимо, потому что ваш противник уже одной ногой встал на путь своих предшественников. Пока он колеблется, но хаос силен и умеет склонять на свою сторону даже самых гордых и стойких.
­- Чудесно! – фыркнула девушка. – Все это очень интересно, но нельзя ли услышать что-то более конкретное, что могло бы помочь нам. Никто так и не удосужился сказать, что нам делать с этой Аркой. Хотя постойте, нам, безусловно, намекнули, что неплохо бы было ее уничтожить, но видимо по рассеянности забыли объяснить как это сделать!
­- Я могу сказать вам лишь одно – Арка – всего лишь начало.
­- И на том спасибо…
­- Но с вами пойдет наш лучший ученик. Кун.
­- Кун – ваш ученик? – удивилась Кьяра.
­- Да, один из тех немногих, кто приходит к нам, чтобы познать свой путь. Прозреть и обрести свою дорогу.
­- Возможно…. – королевская дочь запнулась. – Возможно, вы могли бы чуть больше рассказать нам о наших противниках. Я имею в виду, что кроме легенд и имен нам мало что известно наверняка.
­- Хороший вопрос, да и вреда особого не будет. Но эту повесть, как вы уже поняли, стоит начинать с времен древний, задолго до Войны Единорога. В новых землях мало кто знает об этом, слишком многое было утеряно. Но в Пустоши, обособленной от остального мира, сохранились самые невероятные и самые древние предания. Задолго до Войны Единорога, когда еще не было конклава магов, случились события гораздо более странные, чем те, отголоски которых мы чувствуем сейчас. То было время познания магии, первых проб и ошибок. Создавались школы и учения, превращались в ордена и обители, никто не был уверен в своих знаниях и мало кто объективно оценивал собственные силы. Тогда образ мира был совсем иным, хотя вам и сложно это себе вообразить. Но думаю, гостям из Вальгаллы это проще – они ведь уже почувствовали как два мира могут различаться и как в одном и том же мире удаленные друг от друга местности могут быть непохожими словно огонь и вода. Весь воздух тогда был пронизан магией, а ее дивные творения были повсюду. Именно при возведении одной из многочисленных твердынь был обнаружен тот источник волшебства, что ныне мы зовем Тьмой. На самом деле, это лишь один из видов управления магией, способ построения заклятий и направления потоков энергии, но он был ощутимо непохож на все изученные ранее. Поэтому он притягивал все новых адептов со скоростью бури и так же быстро отбрасывал их назад, дразня своей недоступностью. Но первым – самым первым – был величайший маг того времени, а может статься и всех времен, Дэуем. Он специально ушел на север, в суровые края, укрытые сенью Ледника, чтобы никто не мог помешать его проникновению в тайны, доселе неведомые. Он был по-настоящему мудр и основал свой орден в глубокой тайне, даже имена первых адептов Тьмы навеки утеряны для памяти. Здесь, в Пустоши он сумел познать очень многое, поэтому выстроил две твердыни. Одна так и не была найдена по сию пору, а вторая – о ней известно, что она стоит глубоко в тундре, там, где сама земля обращена в лед. Однако нельзя забывать, что он выбрал путь по которому нельзя идти, не разрушая попутно основ мироздания, ибо высшие заклятия Тьмы строятся на основе силы, черпаемой из Скоб Мира.
Старец остановился на мгновение, чтобы перевести дыхание, и обвел глубоким взглядом застывшие лица слушателей.
­- Первыми тревогу подняли эльфы. Тогда они впервые вышли из закатных волн в наш мир, и люди дивились их красоте. Даже маги забыли на время о своем тщеславии и неустанных поисках. Истинные дети мира поселились среди них и стали учить всему, что знали сами, но хорошо помня, как опасно бывает знание в руках невежд. Именно тогда эльфы поведали о тьме и опасности ее учения, но увы – совсем не тот результат вызвали их слова, которого они ждали. Многие открыто заявили о том, что должна быть изучена вся гамма магии. Начались долгие столетия Хаоса. Многие потом зададутся вопросом – не эльфы ли явились невольной причиной тех годов, черных как сама ночь. Но мне кажется, это был скорее акт жертвования – они вызвали первый удар на себя, спасая еще юный и неопытный мир, с которыми навеки связали свои судьбы. Как бы то ни было, началась война, первая в истории война магов. Хроник тех дней нельзя найти нигде в новых землях, потому что не осталось ни одного клочка земли, который бы не затронули страшные беды той поры. Многое было создано, но еще больше было утрачено навек, потому что воевали не только эльфы и Тьма, между собой дрались и ордена, и города, брат шел на брата. Это была поистине вселенская сеча. Именно тогда впервые была обнаружена Арка в земле Туманов, тогда был открыт проход в Вальгаллу и был созван первый Конклав. Победа…едва ли ее можно так назвать, но все же это было лучше чем ничего, хотя соратников эльфов осталось в живых не намного больше, чем сторонников Тьмы. До самой Войны Единорога эльфы оставались среди людей, они следили, чтобы Тьма не возродилась вновь, но знание, единожды открытое, уже не может оставаться тайной вечно. Надо еще добавить, что есть мнение, по сию пору неопровергнутое, что Тьма – есть истинная сила нашего мира, но для того чтобы окончательно утвердиться в нем, ей нужно подчинить все души, населяющие эти земли. Именно желание найти то единственное Великое Заклятие, который бы позволило такому свершиться, и будоражило умы многих и многих волшебников. Сама Война Единорога на Темных никак не отразилась – они были в стороне, издалека наблюдали за раздорами в стане врагов и их играми с Хаосом, но неуклонно укрепляли свою цитадель, твердо веря в то, что их час настанет. Прошло две тысячи лет и в цитадель пришел молодой черноволосый юноша, которого вы все знаете как Санкара. Многим он живо напомнил Дэуэма, хотя его описания и сохранились лишь в обрывках легенд. Однако они были схожи в проницательности и великолепном уме, но Дэуэм был отшельников и философом, он стремился овладеть знанием ради самого знания, все остальное было инструментом, не более. Санкар был другим. Он уверился, что ему одному открыт истинные смысл Великого Заклятия, что он и только он знает, как достичь всей полноты Тьмы. И он решился зайти гораздо дальше, чем кто-либо из его предшественников. Результаты нам не известны, но боюсь, что истина видится ему в искаженном свете, и следуя выбранному пути он ведет наш, а возможно и ваш мир к гибели.
­- Вы….вы говорите серьезно?
­- Вполне, поэтому вы….именно вы должны остановить его там, у Арки. Арка – начало и конец всего, альфа и омега. Марилла поступила мудро, это был блестящий ход – гости из Вальгаллы, пришедшие как раз вовремя к очередной войне света и тени, принесли с собой элемент случайности и непредсказуемости, который путает все планы и одновременно делает невозможное возможным. Похоже, даже наш мир включился в игру – до сих пор он оберегал вас, чтобы дать освоится, понять смысл ведущейся вокруг борьбы. Теперь вам предстоит участвовать в ней наравне с остальными. Поэтому с вами пойдет Кун – он постиг сам дух войны, постиг и сохранил внутреннюю гармонию.
Невозмутимо следивший за повествованием Кун поклонился. Все пятеро ответили ему пристальным взглядом, по-новому оценивая неожиданного попутчика.

[Клер >>>]

Глава 13
Проснувшись, Эфраима охватило странное, даже немного непривычное чувство. На ночлег их устроили в двух смежных пещерах, обставленных аскетично, но с неким подобием уюта. На каменных столиках в каждой «комнате» стояло по свече, кровати, сделанные из тростника, могли бы показаться жестковатыми, но вся компания настолько вымоталась за прошедшие двое суток, что даже не заметила неудобства. Проснувшись, Эфи подумал, что не слышит ни единого звука, даже шороха шагов, но при этом он отчего-то был абсолютно уверен, что отшельники давно уже на ногах…если они вообще ложились.
Иногда утром, выходя из дома, человеком овладевает ощущение полной упорядоченности, словно день его просчитан с точностью до минуты , и это чувство как никогда приятно греет душу. Что-то похожее на это и испытал Эфраим – казалось, мир принял их, но ведь с другой стороны это означало, что теперь все будет по-настоящему и отступления не предполагается. По этому поводу стоило выкурить сигаретку.
Со словами «Наши цели ясны, задачи определены, за работу товарищи!» он рывком поднялся с ложа и разбудил Аскара. Молодой маг казался преисполненным впечатлений, поэтому оделся мгновенно и последовал за Эфраимом в главный зал, где они обнаружили Сильм, которая как всегда наигрывала что-то неуловимо знакомое на своем айрелине. Голова девушки клонилась совсем близко к инструменту, и прядь иссиня черных волос лежала четким полумесяцем на нежной коже ее лица.
­- Привет всем, - весело улыбнулась она – похоже, ничто на свете, никакие испытания и загадки не могли лишить эту девушку непосредственности и жизнерадостности.
­- Привет и тебе, наш великий дух оптимизма, - Эфраим уселся рядом, Аскар предпочел остаться стоять.
­- Ты проснулся в хорошем настроении?
­- Не знаю, но при виде тебя оно сразу улучшилось. Где Юля и Кьяра?
­- Ну, им нужно время, чтобы проснуться как следует, - рассмеялась Сильм.
В этот момент в зал вошли Старец и Кун. Наставник, казалось, вовсе не ложился – по крайней мере его облик не изменился ни на йоту, а вот воин сменил обувь на тяжелые, с толстыми подошвами сапоги, накинул поверх неизменной белой хламиды кожаный жилет, а на поясе у него теперь висел не только меч, но и пара острых кинжалов.
­- Что же, - Старец сложил руки перед собой. – Настало время вашего похода.
­- Мы заметили, - преувеличенно бодро отозвался Эфраим, глядя в сторону подошедших Юли и Кьяры.
­- Напоследок мы хотели бы преподнести вам несколько скромных даров в надежде, что они окажут вам помощь на избранном пути, - по едва заметному знаку от стен отделились трое отшельников, и, не говоря ни слова, приблизились к Старцу. – Аскар, взамен утраченных тобою книг, мы дарим тебе вот это сборник «Основы пространственной и временной магии» великого мага прошлого Фихтенгольца.
Судя по выражению лица Аскара, со священным трепетом принявшего дар, ничего подобного он и не чаял не то, что получить в дар, но когда-либо увидеть воочию. Все три книги были удивительно красивы – с золотыми обрезами и выпуклыми, словно прозрачными буквами на обложке.
­- Юля, возьмите этот талисман, - он протянул девушке кулон на золотой цепочке с простым, неграненым камнем, напоминавшем черный янтарь. – Его использовали те, кто отваживался ходить по дороге снов. С вами вышло сложнее, прекрасная Сильм – трудно подобрать что-либо, достойное вашего айрелина, но мы все же отважились. Позвольте преподнести вам вот этот мешочек. На первый взгляд в нем практически ничего нет, но кто знает – возможно, его содержимое проявит себя в самый нужный момент, когда все осязаемое будет бессильно. Эфраим, твое оружие не имеет равных на просторах нашего мира, но все же порой и добрая сталь может сослужить неплохую службу. Поэтому прими вот этот клинок – о нем не сложено много легенд, он не воспет в балладах менестрелей…
­- Это исправимо, - вклинилась Сильм.
­- Так вот, - с улыбкой продолжил наставник. – Несмотря на это, мне кажется, он будет тебе вполне под стать. Кому как не гостю из Вальгаллы владеть им?
Последние слова показались Юле несколько туманными, но она быстро забыла о своих подозрениях, стоило одному из отшельников развернуть сверток из темной ткани, который он почтительно держал в руках. В пещере было мало света, а естественного не было и вовсе, но, казалось, сияние исходило от самого клинка – длинного, неширокого, с витиеватой гардой и убористой вязью древних письмен по всему лезвию. Сокровище это, после любования, снова оказалось в обычных кожаных ножнах, но судя по взгляду Эфраима, он успел прикипеть душой к новому оружию.
Кьяре Старец осторожно вручил небольшой футляр со строгим наказом не открывать до захода солнца, ибо солнечные лучи губительны для содержимого. Юлю снова кольнуло подозрение, но так как сборы подходили к концу, ей нашлось о чем позаботиться в первую очередь. Распределив съестные припасы и прочие принадлежности, маленький отряд, состоявший теперь уже из шести человек, покинул убежище отшельников в скале. Прощание вышло кратким, без напутственных речей и клятв. Юля вспомнила прощание в Орофарне, и не смогла решить, что же оказалось ближе ее сердцу.
Солнце стояло уже довольно высоко, и первое время путники даже немного слепли от его пронзительных лучей – за почти сутки в пещере глаза успели привыкнуть к полусумраку, царившему в обители отшельников. Эфраим и Юля полагали, что Кун захочет вернуться к своему жилищу, чтобы взять все необходимое, но к их удивлению воин почти сразу же повернул строго на юг, уводя путников вглубь Пустоши.
Юлю с самого момента подъема мучил один-единственный вопрос, но она далеко не сразу решилась задать его. И дело было не в робости, хотя отчасти и в ней тоже. Просто девушка еще не определила для себя как относиться к их новому спутнику и уж тем более как к нему обращаться. Его имя больше напоминало наспех выбранный псевдоним, и оттого еще больше казалось чужим – чужим именем, принадлежащему чужому человеку. Но вопрос был важен, Юля чувствовала это, поэтому собралась с духом и задала его.
­- Кун, - пауза в ее речи была едва ли на долю секунды длиннее положенной. – Скажите, как именно вы планируете добираться до моря? Отсюда, если я правильно помню карты, путь не близкий.
­- Через Пустошь, - он ответил ей в своей типичной, безэмоциональной манере, но что-то похожее на усмешку она все-таки заметила.
­- Замечательно, - упавшим голосом заметила девушка, - но что же мы будем есть? Ведь это займет добрую неделю, если не больше – столько еды у нас с собой нет.
­- Пустошь поможет нам, не волнуйтесь, - он на секунду задумался, подбирая подходящий эпитет, - не волнуйтесь, юная леди.
Растерянной и немного оскорбленной Юле оставалось лишь кивнуть в ответ.
Они двигались по вересковой равнине – на сколько хватало глаз, впереди раскинулось все то же серо-бурое море пожухлых кустарников и колючек. Растения то и дело норовили зацепиться за одежду путников, мешая идти, но это лишь скрашивало однообразность путешествия. Кун вел их уверенным, размеренным шагом, переходя с одной тропинки на другую – судя по всему, ими пользовались некрупные дикие животные, в основном парнокопытные. Эфраиму отчего-то захотелось, чтобы это непременно оказались дикие кабаны – истоки подобного желания он вряд ли смог определить и сам. Однако по некоторым признакам можно было уверенно определить время года – зимнее солнце светит по-особому, издали, но тепло, заливая землю мягким янтарным светом.
Готовиться к привалу начали загодя, чтобы пообедать не торопясь и с комфортом. Путешествие наводило компанию на пасторальный лад – впрочем, на какой лад оно наводило Куна, не знал никто. Ели в основном молча – и от легкой усталости, и от голода, но когда в костер подбросили новую охапку вереска, и веселые языки пламени с треском набросились на это кушанье, Эфраим заварил чаю и постепенно завязалась неспешная беседа.
­- Скажите, Кун, вот настоятель столько говорил о пути - в чем же сущность вашего пути в таком случае? В нашем мире об этом говорится чуть ли не на каждом углу, правда мало кто претворяет эти заявления в жизнь.
­- Я хотел бы услышать о них более подробно, - признал воин, не сводя взгляда с пляшущего пламени. – Но в другой раз. Ведь суть пути нельзя постичь за час, день или даже год. А все, что к сути не относится – всего лишь пустые и ненужные слова. Нам многое предстоит пройти вместе и даже научиться друг у друга, так что не стоит тратить попусту время.
­- Нормальный ход, - прокомментировал ответ Куна растерявшийся Эфи.
Ему на помощь пришла Юля. Девушка отнеслась подозрительно к последним словам мужчины, ведь не на пикник же они в самом деле собрались, чтобы отмалчиваться и закутываться в тайны.
­- Честно говоря, немного не логично. Если по вашим словам нам так много предстоит пережить вместе, наверное, и вам, и нам стоило бы хоть немного узнать друг о друге. Кто знает – иной раз такие сведения могут спасти жизнь.
Кун отвернулся от костра и на мгновение встретился с ней взглядом – Юля вздрогнула и отвела глаза. Она не собиралась говорить так резко и серьезно – скорее планировала изречь сто-то саркастичное, над чем посмеялась бы Сильм и ухмыльнулся Эфраим. Но вышло по-другому, и сейчас по ее мнению своими словами она поставила под угрозу целостность отряда. Однако вопреки всему, Кун совершенно не обиделся.
­- В ваших словах есть доля разумности, миледи. Однако вы плохо понимаете, о чем просите – чтобы рассказать хотя бы малу долю моих исканий, нам придется сидеть тут не одну ночь, а ведь времени у нас в обрез.
­- Да, Юля, ведь Кун….Кун очень много успел повидать на своем веку, - попыталась применить дипломатичность Кьяра, для которой Кун был в большей степени ожившей легендой, чем обычным человеком со своими недостатками и слабостями.
­- То есть по вашему получается, - не отступала девушка, - что так как вы неспособны изложить кратко хоть что-нибудь о вас, а мы, в свою очередь, не способны это уразуметь, лучше и не пытаться?
Аскар в ужасе приложил ладонь к лицу, Сильм хмыкнула, Кьяра и Эфи одновременно повернулись к Юле с разной степенью недоумения во взгляде. Эфраим, отчасти в душе аплодировавший отчаянному наступлению подруги, тем не менее считал, что правильным было бы отступить и повторить ту же схему следующим вечером или в более располагающей обстановке. Скажем, в какой-нибудь таверне с достаточным количеством спиртного под рукой.
­- Ваша формулировка свидетельствует либо о сильном любопытстве, либо о сильном страхе, - резюмировал после минутного молчания воин. – Любопытство вам, право, не к лицу, а бояться меня нечего. До той поры, пока мы на одной стороне.
Ответом ему было лишь тягостное молчание. Посидев в тишине еще несколько минут, все улеглись спать, стараясь не смотреть в сторону добровольного часового, сидевшего с поджатыми под себя ногами и мечом, неподвижно лежавшим поперек коленей.
Утром собирались наспех, хотя торопиться, казалось, было некуда. Солнце светило ярче, высветляя и без того белесый песок у них под ногами, слепя глаза и ничуть не согревая. Обогнув очередной холм они внезапно увидели перед собой огромный остов дракона – скелет напоминал экспонаты из палеонтологического музей, только был куда больше и внушительнее. Белоснежные кости словно вырастали из пожелтелой травы, росшей на холме и у его подножия. Череп, размером с туристический автобус, с двумя рогами на носу смотрел прямо на них пустыми черными глазницами, извивающийся хвост терялся где-то вдалеке.
­- Вот это зверюга! – выпалил Эфраим.
Он легко сбежал с холма, на который взбирался чтобы осмотреть местность, и остановился прямо у носа чудовища. Череп, хоть и был вытянутой формы, тем не менее нависал над ним, совершенно равнодушный к тому восторгу, который вызывал у зрителей. Эфраим, а вслед за ним и Юля, пребывали в состоянии невероятного восхищения – столько читать о драконах, и наконец увидеть своими глазами если не живого, то хотя бы останки. Поражала невероятная белизна костей – ни пятнышка желтизны нельзя было найти, хотя ощущение древности витало над остовом дракона.
­- Красота, - мечтательно сказала Сильм.
­- Да, - вымолвил Аскар, просто чтобы что-то сказать – других слов у него не нашлось.
Кун промолчал, но поклонился.
­- Кьяра, а почему никто не предупреждал нас, что у вас водятся такие милые зверушки?
­- Никто никогда не верил в их существование, - пораженная не меньше любимого принцесса лишь покачала головой. – Во всяком случае в Орофарне.
­- А я вот всегда верила, - твердо возразила Сильм, ласково поглаживая клык, который был в двое больше ее в высоту.
­- Интересно, что с ним стало? – спросила Юля.
­- Неизвестно, - ответил Кун. – эти кости лежат здесь очень, очень давно.
­- А почему их еще не растащили на сувениры?
­- На что? – переспросил воин.
­- Эфраим имеет в виду, - объяснила Юля, - что кости дракона наверняка весьма ценны. Уже одной своей древностью, и удивительно, что никто не взял их.
­- Это не так просто, древних животных охраняет их магия, и не думаю, что даже архимаги решились бы на подобное?
­- Но мы-то можем! – торжествующе заключил Эфраим. – Ведь на нас не действует ваша магия.
­- Вы собираетесь осквернить прах? – уточнил воин, глядя прямо на него, и глаза его потемнели, словно небо во время грозы, а в голосе звякнул металл.
Эфраим улыбнулся про себя.
­- А почему ты думаешь, что это было бы оскорблением по мнению праха? Вполне вероятно, что Дракон Иваныч был бы только рад, узнав, что после его успокоения странствующие гости из Вальгаллы возьмут пару косточек уже хотя бы для того, чтобы доказать своим туполобым мудрецам, как многое в этом мире за гранью их понимания?
­- Драконы были великими созданиями, - тихо и медленно произнес Кун. – А также мудрецами и воинами. Такой остов – это памятник их мудрости и величию. Не нам разрушать его.
­- Нет, я все еще не понял, с чего ты так решил?
Ответа не последовало. Повисшая тишина действовала угнетающе – погожий, пусть и прохладный денек внезапно превратился во что-то чужеродное и тяжелое.
­- Эй! – громкий крик Сильм разорвал повисшее молчание. – Идите сюда!
Пока Эфраим пререкался с Куном, менестрель успела добраться до хвоста скелета, и теперь с торжествующим видом указывала на два позвонка размером примерно с кулак, которые лежали рядом с хвостом. Места, откуда они могли бы выпасть, заметно не было.
­- Ну что ж… - стараясь не коситься в сторону воина, Эфраим быстро наклонился и поднял кости. – Думаю, вопрос решился сам собой.
Один из позвонков он протянул Юле. Девушка в нерешительности смотрела на молочно-белую костяшку, лежащую на ее ладони, и не знала, как правильно реагировать. С одной стороны, скелет, казалось, сам отдал им эти фрагменты, никто не касался скелета и не «осквернял прах», по выражению Куна. Но с другой стороны….она боялась, что не выдержит. Ее восприятие этого мира было слишком тонким, связь с прошлым крепла с каждым днем, точнее с каждой ночью, наполненной обрывками чужих воспоминаний. Она боялась, что еще и драконьей памяти ей не выдержать, поэтому осторожно вернула Эфи позвонок.
­- Пусть пока побудет у тебя. Я заберу его, когда буду готова, - видя непонимание в глазах друга, она уточнила. – Когда смогу одолеть свои страхи.
Кун, неодобрительно покачав головой, не произнес ни слова. Словно против желания, они медленно уходили все дальше от неподвижной глыбы, в жилах которой когда-то горел огонь. Местность все больше напоминала обычную степь – колючие кустарники исчезли, так что теперь ничто не мешало взять более быстрый темп, хотя порой приходилось идти по пояс в буйно растущей траве, которая возникала внезапно, наполняя Пустошь огромными, буйно цветущими островами зелени. Холмы тоже пропали, изредка до них доносилось журчание воды – Кун выводил их все ближе к реке. Юля с нетерепением ожидала новой встречи с ласковой Эруне – рассказы лодочника навсегда поселили в ее душе любовь к изящным, быстрым водам этой реки.
Зима тоже постепенно отступала, по мере того как они продвигались на юг, оставляя пустынные земли за спиной. На закате перед ними внезапно открылось громадное плато – «стол богов», как окрестил его про себя Эфраим. Почти идеально ровная поверхность раскинулась под безоблачным небом, на фоне которого, далеко на горизонте, высился курган. Он казался невероятно большим – оттого, возможно, что возвышался дат далеко от остальных своих собратьев. Эфраим на глаз попытался прикинуть расстояние до него.
­- Завтра после полудня будем там. Скажи, - он повернулся к Куну, – что там?
­- Никто не знает. Этот курган исследовали многие мудрецы, но ни на шаг не приблизились к его разгадке. Никакие магические способности не действуют, стоит тебе ступить на этот холм. Он упоминается лишь в самых древних летописях – возможно, именно здесь жили Те, что были прежде.
­- Но подниматься на него не запрещено?
­- Нет.
­- Очень хорошо, а сейчас всем нужно выспаться, - добавив в голос немного командирских ноток, подытожил Эфраим.
Утром, свернув лагерь, они начали, не торопясь, спускаться с плато. Солнце светило ярко, хотя по-прежнему не грело. Темп не увеличивали нарочно – вокруг царила такая красота, что сердца переполняло неподдельное восхищение, хотелось свернуть с тропы и просто стоять, раскинув руки, и отдавая себя во власть всем стихиям мира. Тем не менее, они неуклонно приближались к кургану, стремительно вздымавшемуся в небо. Эфраим незаметно для себя самого начал напевать Until It’s time for us to go Элвиса Пресли. Почва под ногами словно оттаяла – идти стало легче, но приходилось смотреть под ноги, чтобы не запнуться о щедро разбросанные тут и там булыжники. Исчезли протоптанные животными тропинки – казалось, на много лиг вокруг нет ничего живого, кроме них самих. Лишь бесконечное многоцветье трав и возвышающаяся громада кургана.
Достичь цели им удалось только в полудню. Казалось, он восставал прямо из земли - невероятно высокий, щедро украшенный цветами и заполонившей все травой. Чуть пройдя дальше, путники разглядели тропинку, сбегавшую вниз с противоположной стороны холма. И речи не могло идти о том, чтобы пройти мимо, поэтому, оставив часть вещей внизу, друзья начали подъем.
Они достигли верха в тот самый момент, когда солнечный диск едва коснулся своим краем горизонта, что было очень хорошо видно сквозь щели в венце из каменных столбов, возвышавшемся перед ними.
­- Черт! Это же Стоунхендж! – не сдержал крика Эфраим, настолько поразило его первое сходство.
Присмотревшись однако, можно было заметить, что глыбы отесаны несколько по-другому и более правильной формы, да и никаких видимых разрушений заметно не было. Но все равно – сходство было поразительным.
­- Правда, похоже, - тихо кивнула Юля.
­- Что это – Стоунхендж? – спросил Аскар.
­- В нашем мире есть очень похожее сооружение, - пояснил Эфи. – Но без кургана.
Они гуляли между громадными камнями пока не стемнело. Спускались быстро, полностью доверяя шедшему впереди Куну. Ужин готовить не стали – просто вытащили спальные принадлежности и легли, ощущая близость нависшего прямо над ними памятника. Эфраим, вопреки обыкновению, долго не мог уснуть – в голове бродили несвязанные мысли, никак не желавшие складываться во что-то ясное и толковое. Когда же отяжелевшие веки все-таки сомкнулись, ему приснился сон.
Он стоял на мосту через Москву-реку, справа и сзади возвышалась высотка на Котельнической. Небо было неестественно синее, но теней нигде не было, из-за чего полностью нарушалось ощущение перспективы. Под ним по водной глади скользили яхты, как будто шла регата. Вместе паруса над каждой яхтой был закреплен портер – первым плыл Черненко, за ним Шелепин, Брежнев, которого обгонял Устинов в маршальской форме, чуть поодаль парой плыли Пельше и Суслов. Несомые водой плакаты проплывали под мостом, будто на демонстрации. Отвлекшись на секунду, Эфраим заметил, что демонстрация действительно имеет место – серая людская масса заполняла все пространство от Исторического музея до храма Василия Блаженного, исчезая где-то за спуском. Лиц разглядеть не удавалось, и только в центре хорошо выделялась неподвижная группа людей в серых ратиновых пальто и ондатровых шапках.
­- Госплан, - подумалось Эфраиму. – Как в анекдоте, блин.
С этой мыслью он оказался в подземном переходе, прямо у лестницы. Переход был абсолютно пустым, даже изолированным – словно он находился в кабинке для звукозаписи. Поднявшись после секундного колебания обратно наверх, Эфи ничуть не удивился, увидев здание Госплана. Охотный ряд, как и подземный переход, зиял пустотой. Даже машин не было видно, не то, что пешеходов. Только он, один во всем городе.
­- Сюрреализм какой-то, - на всякий случай довольно громко произнес Эфраим.
Этой фразы оказалось достаточно, чтобы очутиться в зале пленарных заседаний Государственной Думы. Кроме него в зале было только два человека – стоявший за трибуной Сталин в парадном мундире, сверкавшем золотом эполетов и Поскребышев, расположившийся в кресле спикера. Его лысая голова как-то неестественно торчала из серого, наглухо застегнутого френча.
­- Есть мнение, - Сталин, будто бы не замечая странной пустынности зала, продолжал свою речь. – что сюрреализм не является нашим, советским путем. Наш народ должен показать свое стремление к свету и доказать всему человечеству, чего он достоин. Арка Смерти – несомненно важный этап в укреплении могущества нашей родины, но не единственный. Куда важнее я считаю стремление к единству в наших рядах и сплоченности. Более того, наши враги в данный момент переживают раскол…
­- «Да откуда он может об этом знать»? – мелькнуло в голове Эфраима.
­- …наши победы обескураживают их, в бессильной злобе плетут они интриги против нашей молодой республики. Но так ли они беспомощны, как нас пытались уверить некоторые товарищи на семнадцатом съезде партии? Нет, не так уж. Тьел и Санкар по-прежнему мечтают свергнуть власть рабочих и крестьян в нашей стране! Нужно остерегаться их, нужно как можно скорее пересечь Алтанен…
Тут товарищ Сталин сделал паузу, чтобы выпить воды. Наполнял стакан он ужасающе долго, вернее сколько бы не текла вода уровень ее все не поднимался…у Эфраима возникло ощущение, что пора бы задать умный вопрос.
­- Товарищ Сталин, прошу прощения, так первую премию на конкурсе памятников Пушкину мы присуждаем памятнику Сталин читает Сталина или как?
Вождь поднял на него глаза, в которых неожиданно полыхнуло пламя гнева. Эфраим прищурился и…проснулся. Сон ярким отпечатком горел в его памяти, не исчезая, как в большинстве случаев. Резким движением он оторвал тело от земли.
­- Что бы это значило? – спросил он, обращаясь в окружавшую лагерь темноту. – Алтанен, говорите….валить надо и как можно быстрее, вот.
­- Что ты сказал? - его слова услышал стоявший на страже Кун. – Алтанен?
­- Да… что это за штука?
­- Это Великое море на эльфийском наречии. Почему ты заговорил о нем?
­- Мне приснился сон. Пересказывать не буду, ты не поймешь просто, но смысл в том, что нам надо быстрее уходить к морю.
­- Мы и так именно это и делаем, - пожал плечами Воин.
­- Это да, но…»Враги наши переживают раскол и шатание», - процитировал про себя Эфраим. – Надо сворачивать к реке – там нас не ждут.
­- Это тоже пришло к тебе во сне?
­- Очень похоже на то.
­- Риск… - задумался Кун.
­- Выигрыш в темпе, - уверенно парировал Эфи.
­- Ну что ж…если к тебе пришел такой сон, да еще и на этом кургане, возможно, это того стоит.
­- Тогда выступаем на рассвете, - пробормотал, засыпая, Эфраим, уютно устроился в спальнике и через мгновение уже крепко спал, не замечая странного, с примесью удивления и горечи, взгляда.
Утром Эфи все-таки пришлось пересказать свой сон. Он помнил его так хорошо, словно смотрел в кинотеатре не меньше дюжины раз. Смысл, правда, поняла только Юля и то частично, а читать курс лекций по истории КПСС у Эфраима не было ни малейшего желания. Однако его предложение о скорейшем продвижении к реке было принято единогласно.
Круто повернув на восток, почти перпендикулярно прежнему курсу, они уже через два дня увидели далеко внизу бурлящие воды Эруне. Внизу, потому что все время их путешествия берег неуклонно поднимался. Спуск отнял полдня – естественных тропинок не было, люди, судя по всему, тоже не часто жаловали эти места своим присутствием, поэтому дорогу приходилось искать наугад. Движение в этой части реки было гораздо оживленнее – корабли деловито сновали туда-сюда, груженые лесом баржи мирно плыли вдоль берегов. Порой к свисту ветра и шуму волн добавлялся стройных хор матросских голосов.
К вечеру они подошли к небольшой стоянке. Всем сразу же вспомнился Сирил с его рассказами и умело приготовленным чаем, но здешний хозяин ничем не напоминал его. Он был лыс, толстоват и обладал сиплым, иногда переходившим в фальцет голосом. К появлению путников со стороны Пустоши смотритель отнесся на удивление равнодушно. Переговоры вели Кун и Кьяра, Аскар вообще не обращал внимания на подобные мелочи, Эфи и Юля полностью положились на своих друзей.
Несмотря на равнодушный вид, хозяин, тем не менее, желал получить дополнительную плату за риск, поэтому торговаться пришлось около получаса. Он не сказал гостям ни одного обидного слова, даже малейшего намека на их необычность или подозрительность не было в его речах, но мутные желтоватые глаза следили за каждым, в то время как цена оставалась довольно высокой. В конце концов пришлось принять его условия, даже леденящий взгляд Куна оказался бессилен.
Уже через сутки они выплыли в земли Торговой республики Манканор. Легкий двадцативесельный кораблик по прозвищу «Скользящий» действительно рассекал водную гладь удивительно плавно, экипаж больше походила на группу отдыхающих, чем на измученную тяготами плавания команду, но, приглядевшись, Юля заметила, что ни один из них не сидел ни минуты без дела. Отчасти этим, видимо, объяснялось и благодушное настроение капитана – рослого бородача с неизменной наполовину опустошенной бутылкой в руках. К гостям на борту относились дружелюбно, но особого внимания не проявляли – видя, что кроме платы за проезд, толку от них мало, торговцы быстро утратили к ним интерес.
Надо заметить, точные границы республики определялись очень условно – в месте где начинались Пустоши все равно никто не жил, поэтому выдвигать притязания на территории было некому. В низинах Эруне становилась гораздо шире и сразу же распадалась на несколько рукавов, образовывавших при впадении в море широкую дельту. Именно на ней и стояли три главных города Манканора, в своей время долго оспаривавших звание столицы, пока эти сомнительные лавры не решили отдать Малирину – небольшому городку глубоко на суше, у которого не было выхода в море, но он с незапамятных времен служил перевалочным пунктом, принимая все доставляемые сухопутными путями товары как из Эймсарда, так и из герцогств. Таким образом, спор оказался улажен, однако жители трех городов продолжали соперничать, чем отнюдь не вредили торговле. Впрочем, Торговую республику и государством-то было назвать сложно, хотя Собрание Гильдий в Малирине с виду казалось вполне настоящим правительством.
В то время как поставивший щит Эймсард занимался своими внутренними делами, а герцогства продолжали грызться между собой за каждую пядь земли, торговля шла вяловато, особенно учитывая, что на противоположном берегу Пролива не было ничего хорошего. Но когда междоусобицы поутихли, а над белыми стенами Орофарна горделиво затрепетало на ветру знамя с единорогом, все три города по-настоящему расцвели. Товары с юга потекли в сторону Ледника уже не тоненьким ручейком, а полноводной рекой. Несколько раз соседи радостно сжигали склады и пристани друг друга, народ разбегался, пока не приходили правители Орофарна и твердой рукой не наводили порядок до следующего происшествия. Так продолжалось пока какой-то предприимчивый человечек, по слухам младший сын одного из герцогов, обиженный при дележе наследства, не предложил разбросанным по побережью вольным торговцам и жившим в глубинке мастеровым не объединиться. На это ушло немало времени, да и думается несостоявшийся герцог приобрел достаточно седых волос, но цели своей он достиг. И дело было не только в поджогах – на гавани частенько нападали пираты, от которых надо было как-то защищаться. И вместе это было сделать не в пример легче, хот я из рассказов экипажа Эфраим понял, что пиратство вполне здравствует, только уже не процветает так как в былые времена. Конечно, пока была подписана общая договорная хартия, да созвано Собрание Гильдий, утекло немало воды. Но с тех пор, хотя каждое поселение продолжало жить своей жизнью, появилась некоторая упорядоченность, в конечном итоге пришедшаяся по вкусу большинству обитателей Торговой республики.
Пока Эфи размышлял о необычном государственном устройстве Манканора, «Скользящий» успел войти в дельту. Рукавов у Эруне было много, и работы у команды прибавилось – дно стало мельче, вести корабль требовалось очень осторожно, чтобы ненароком не сесть на мель. Впрочем, самые опасные места были помечены выдававшимися из воды колышками, окрашенными в ярко-красный цвет. На удивленное замечание Юли о том, что краска давно должна была пропасть, а дерево – сгнить, Аскар пояснил, что тут не обошлось без магии, достаточно примитивной по его словам. Это пояснение можно было считать единственным разом, когда молодой волшебник сумел заставить себя оторваться на минуту от сосредоточенного упоения, в которое его привело чтение Фихтенгольца.
Над спокойной, искрящейся в лучах солнца гладью воды деловито сновали чайки и какие-то грузные птицы, напомнившие Эфраиму пеликанов. Серебристые косяки рыб мелькали у самого борта корабля, всем видом демонстрируя полное равнодушие к происходящему над ними. Берег нельзя было назвать густо заросшим зеленью, но поселений действительно попадалось все больше, и капитану «Скользящего» приходилось использовать все свое искусство, чтобы не столкнуться с одной из множества мелькавших то тут, то там лодчонок и неповоротливых барж. Хотя как показалось Эфи, в здешних краях люди уже рождались с веслом в одной руке и кошельком в другой.
К утру следующего дня они прибыли в центральный из трех городов – Валлисту.

[Клер >>>]

Глава 14

Валлиста располагалась по обеим сторонам одного из главных рукавов русла Эруне. Еще до того как корабль пришвартовался, друзья обратили внимание на то, какой необычной она была по сравнению с виденными уже городами. Здесь не было заметно и тени блеска Орофарна, но и ничего похожего на жалкий вид городов за границей щита не наблюдалось. Обнесенный довольно высокой стеной из неотесанного серого камня, город был укреплен мощным молом, и, казалось, «Скользящий» искренне радовался удобной пристани, где пара мальчишек тут же бросились к швартовым в надежде на небольшое вознаграждение за услужливость.
Ширина рукава в этом месте была не так уж велика, но все-таки не давала возможности построить мост. Горожане сновали туда-сюда с одного берега на другой на маленьких джонках, с которыми, судя по всему, здесь умел управляться даже ребенок. Эфраим сразу заметил интересную подробность – со стороны Ледника корабли приставали к левому берегу, а со стороны моря – к правому. Грузы потяжелее доставляли на другой берег при помощи парома – зычный голос паромщика едва ли не заглушал все остальные звуки на пристани. Юля хмыкнула – есть все-таки вещи, которые не меняются в любом из миров.
На правом берегу пристань делилась на Северную и Южную – их отделял друг от друга огромный рынок. На севере разгружались баржи с товарами, которые тут же уходили на рынки – редкие травы и коренья, оружие и благовония, ткани и много всего другого. Баржи, груженые лесом, останавливались на юге, где груз сразу же перетаскивали на корабли. Затем баржи неслись через весь город к северным докам, чтобы встать на килевание и получить груз уже на левом берегу Эруне.
Рынок занимал огромную часть правого берега и выглядел очень живописно: в центре его было озеро, вода в которое поступала из отведенного от реки канала. Чуть поодаль, на небольших, густо покрытых зеленью холмах, селилась местная знать и самые богатые купцы. Омываемые многочисленными каналами летние резиденции даже издалека смотрелись очень изящно – в Валлисте предпочитали использовать украшения, близкие самой природе – цветы, гирлянды, разноцветные лианы и привезенных из-за моря птиц. Однако приученные к постоянным набегам горожане все же не отказывали себе в постройке прочных каменных жилищ в западной части города, по соседству с домами удачливых капитанов и успешных торговцев.
Восточная часть города казалась погребенной под огромными, однообразными складскими зданиями, дешевыми трактирами с покосившимися ставнями и прижатыми друг к другу домами тех, у кого не хватало денег на Западный берег.
Попрощавшись с командой, друзья отправились вглубь западного района Валлисты – типичного портового города с многочисленными базарами, разноголосицей, тавернами и множеством спешащих по делам людей. Дома им встречались в основном двухэтажные, из камня и с плоской крышей, а улицы, судя по всему, прокладывались безо всякой схемы и запросто могли привести приезжего в тупик. То тут, то там возникали утопающие в зелени усадьбы – с низкими мраморными оградами и искусно выкованными решетками. Сады, казалось, не замечали скорого приближения зимы – буйно цвели цветы, слышалось щебетание запертых в клетках птиц.
По совету капитана «Скользящего» они отыскали в зажиточном купеческом квартале небольшой особняк с аркой, на которой яркими буквами значилось название – «Южная звезда». Щедро усыпанная гравием дорожка привела их к свежевыкрашенной двери, из которой как раз появился тучный, одетый в толстый дуплет с шерстяной подкладкой мужчина. На грудь ему спускалась широкая окладистая борода, а пальцы были унизаны дорогими перстнями.
­- Добро пожаловать, о, прекрасные путники!
Эти восторженные слова были произнесены таким глубоким басом, что Юля не удержалась и спрятала улыбку в рукаве. Еще по дороге, несколько раз поспорив, они договорились, что все дела подобного рода будет вести Аскар, представляясь герцогом Санарским и прочая, и прочая. Это было удобно, так как являлось отчасти правдой, а высокий титул, по мнению друзей, должен был избавить их от ненужных расспросов. Разве бывают герцоги без свиты? То-то же!
Вот и сейчас, напустив важный вид, Аскар сделал шаг вперед, и не думая отвечать на поклон хозяина, с нарочитой медлительностью представился и сообщил, что путешествует в южные земли с исключительно высокой, можно сказать, научной целью – составить, поскольку возможно, наиболее точное описание тех земель, где его превосходительству со своей свитой удастся побывать. Невозможно было определить, чем мэтр был более впечатлен – титулом герцога Санарского или звоном золотых монет, перекочевавших в его просторный карман, но пока он вел их внутрь, лицо его сияло добродушием и готовностью оказать любую услугу новоприбывшим путешественникам.
Им отвели две огромные комнаты на третьем этаже, Рассматривая изысканное убранство, Юля подумала, что Валлиста несомненно процветает и будет процветать, чтобы ни случилось с Эймсардом, герцогствами и даже Ледником. Здесь умеют делать деньги, умеют их беречь и умеют тратить – всего в меру. Полы были устланы дорогими коврами с растительными мотивами, постели чуть ли не прогибались под тяжестью перин, на маленьких столиках у окна в хрустальных вазах лежали фрукты. В такой гостинице не погнушался бы пожить даже король, не то, что какой-то герцог. Они едва успели скинуть с усталых ног сапоги, как вошли миловидные служанки и предложили принять ванну - келюм на местном наречии. Оказавшись внутри, Юля и Эфраим торжествующе переглянулись – даже в таком фантастическом мире не могли не изобрести совершенно незаменимой для нормального человека вещи под названием баня.
Пар оказался легким и ароматным – ветки, которыми с удовольствием хлестали себя все без исключения, источали мягкий, терпкий аромат, ничуть не похожий на березовый. Переодевшись, друзья собрались в одной из комнат, потому что никто из них не смог бы позволить себе отдохнуть как следует, не уладив насущных проблем.
­- Кто-нибудь вообще представляет, сколько стоит каюта на местных теплоходах? – начал в своем обычном тоне Эфраим. – И предупреждаю – меньше, чем на первый класс я не согласен.
­- Видать, с тобой тепловой удар в бане приключился, - без улыбки ответила Юля, а остальные так и вовсе лишь удивленно взглянули в его сторону.
Эфраим пожал плечами. После разговора со старцем, им все больше овладевало пофигистическое настроение. Все путешествие теперь выглядело очень похожим на командировку, без сомнения приятную и интересную, но не более того. Он был похож на корабль, у которого внезапно оторвало штурвал и теперь суденышко, будучи предоставлено само себе, шаталось по волнам безо всякого курса. Исчезло так долго манившее его вперед ощущение некоего предназначения, высшей цели или чего-то вроде того. И что самое неожиданное – ему было в высшей степени на все это плевать.
Эфраим понимал очень хорошо – этот мир не его, но и не совсем чужой ему, здесь живут очень неплохие ребята и ничто не мешает ему им помочь. Тем более, что раз заняться вроде особо нечем, так почему бы и нет. Подобное состояние, в котором он пребывал большую часть сознательной жизни, казалось слегка неуместным, но – тем не менее не желало проходить само собой. Временами подкатывало острое желание бросить все – только ради любопытства. Чтобы посмотреть на реакцию. Может быть, даже чтобы услышать, как его просят остаться. Чтобы ощутить себя нужным даже таким, банальным и неправильным способом.
Однако сейчас он был настроен побыстрее решить все вопросы и отдыхать.
­- Так кто идет за Клинским? В смысле, кто и как будет договариваться о том, как доставить нас в нужное место?
Все переглянулись. Об этом стоило поразмыслить, ведь о Юле и Эфраиме речи идти не могло, Кьяра тоже не могла похвастать познаниями в таких специфических вещах. Аскар и Сильм, хоть и родившиеся вблизи воды, странствовали большей частью в глубине материка, а Кун последний раз путешествовал на юг без малого двадцать лет назад. Эфраим почувствовал на себе удивленный взгляд Юли – подруга явно ожидала от него каких-то действий или, по крайней мере, идей. Он же едва ли не наслаждался охватившей его апатией. Видя молчание гостей из Вальгаллы, слово взял Кун.
­- Полагаю, на поиски судна имеет смысл пойти мне и Аскару. Как магу и как обладателю лишней пары ушей и глаз. Когда-то – давно правда – я неплохо знал все порты на здешнем побережье и плавал на разных судах…с разной целью. Зима близко, но надеюсь, мы сможем подыскать подходящий корабль.
­- Нормальный ход, - только и сказал Эфи, добившись теперь удивленного взгляда не только от Юли, но и от Кьяры.
­- Я с вами! – тут же выпалила Сильм, лучезарно улыбаясь по своему обыкновению.
Возражений не последовало.
­- А куда мы поплывем?
Юлю отнюдь не радовали те скудные обрывочные сведения, которые она уже успела услышать о землях по ту сторону моря. Все эти легенды, предания – страшные магические события, случившиеся там и, наконец, Арка Смерти – девушка ощущала не столько любопытство, сколько нерешительность и даже робость. Как ни странно, на помощь приходил драконий камень - прикасаясь к висящему на шее обломку, Юля неизменно испытывала прилив чего-то схожего с оптимизмом Сильм, но более устойчивого, вызывая в памяти полузабытое слово «вера». Задумавшись, она едва не пропустила ответ Куна на ею же самой заданный вопрос.
­- Там есть несколько мелких прибрежных государств, - начал воин. – Собственно, с ними-то и ведется торговля по морю. Мало кто рискует уходить в глубь материка. Земли на западе нам мало интересны, да и в это время уже почти не находится смельчаков, чтобы плыть в том направлении. Слишком уж свирепые шторма подстерегают корабли. На востоке, ближе к нам, лежат два порта, один из которых и является собственно столицей государства кьёрлов – это удивительный народ, ничего похожего никто из вас не видел. Так вот, один из портов – это их столица, За’анин. Все его достоинства заключаются в очень удобной бухте, вот и все. А вот второй…это весьма интересное место. Весьма. Собственно, это даже не порт – всего лишь стоянка для пополнения запасов. Хотя место гораздо более удобно для организации настоящей торговли, чем бухта За’анин. Гавань полностью укрыта от непогоды. Когда-то давно там было крупное поселение, одно из крупнейших на юге, но что-то произошло, и эти места покинули все – люди, кьёрлы, даже птицы. Что бы это ни было, отголоски минувшего несчастья до сих пор не дают никому долго задерживаться в тех местах, остановки там делаются лишь в случае необходимости и ни одни капитан не согласиться простоять там на якоре лишний час.
­- Преинтересное судя по всему место, - лишенным всяческого интереса голосом пробормотал Эфраим. – Судя по всему, нам туда и надо.
­- Как оно называется? – спросила Кьяра. – И куда нам идти, если мы сумеем попасть в это место?
­- Это место на древнем наречии зовется Нелет – «Зуб», но кьёрлы, еще когда жили там, дали городу имя Зано’ин – «Ответ» в переводе на наш язык. Не знаю, что подсказало им так поступить. А куда идти…
­- Великая Южная пустыня – не удержался Аскар, горевший желанием поделиться прочитанными сведениями, – та, что раньше называлась землей туманов – Вэнья, раскинулась за горной цепью – Хребтом дракона. Цепь пересекает материк с востока на запад, выгибаясь дугой и замыкая в себе громадную низину, где и расположена пустыня. По другую же сторону отвесная каменная скала, обрываясь вниз, отделяет пустыню от Алтанен – Великого моря.
­- Так почему нам не доплыть прямо до этой скалы? – задал резонный вопрос Эфраим, пробудившись от своей хандры. – Все удобнее взобраться, чем переходить через хребет.
­- Ни один корабль не заходит так далеко на юг. В пути нет источников пресной воды, а побережью еще коварнее чем у западных княжеств. Ни одно судно не отважится на такое.
­- Ну что ж… - пробормотал, снова уходя в себя, Эфи. – Будем добираться, как получится.
Аскар и Кун ушли вместе с Сильм, а Эфраим, проводив Юлю и Кьяру отдыхать, отправился побродить по городу. Разумеется, первым делом он отправился на рынок – центр мироздания в масштабе города, особенно портового. Ох, рынок - рыночек! Правда, никаких особых отличий от привычного Эфраиму мира здесь не обнаружилось – разве что ассортимент предлагаемых товаров. Странная, покрытая перьями и пупырышками горластая живность, камешки всех возможных расцветок, ароматные и не очень плоды, ткани, ну и сопутствующие подобному месту приметы – толкотня, крики торговцев, бегающие глаза карманников. Любопытно, конечно, но ничего такого уж интересного.
Рынок, по чьей-то явно удачной задумке, был разделен на ряды – оружейный ряд, лотки с пряностями, тканями и так далее. В глубине притаились книжные прилавки, но здесь все было гораздо серьезнее – небольшие, обстоятельно построенные домики с затейливыми вывесками были вполне подстать товару. Книги здесь явно ценились дороже цветных побрякушек, чему немало способствовал путешествующий туда-сюда люд, для которого книга была лучшей отрадой в дороге, а зачастую – и объектов долгих поисков.
Из подобных соображений забрел в одну из лавочек и Эфраим, сразу ощутивший особенную, присущую только книжным магазинам атмосферу. Вдоль полок не торопясь прохаживались степенного вида люди с загорелыми, обветренными лицами, на которых застыло удивительное выражение: смесь ледяного спокойствия и жгучего любопытства, даже предвкушения. Это были явно путешественники, много повидавшие во время странствий, но все равно мечтавшие найти диковинную книгу и радующиеся чему-то незнакомому. К некоторому огорчению Эфи, большую часть книг составляли жизнеописания – здесь явно любили подмечать малейшие, даже вполне ординарные события, но предпочитали выражать их через призму чьей-то жизни, откладывая таким образом в памяти потомков не столько сами свершения, сколько тех, кто принимал в них участие. Однако, покопавшись на полках, он сумел отыскать пару потрепанных пухлых томиков с описанием Южного материка – «наиболее полным и абсолютно достоверным», как поспешил заверить Эфраима владелец лавки – нестарый еще мужчина с длинной бородой и повязкой на одном глазу. Покрепче прижав покупки к себе – на рынке эта привычка является скорее нормой, чем излишней осторожностью – Эфи пошел обратно, но не сумел удержаться от покупки симпатичного ножика – короткого и очень удобного. Нечто подобное видел он и в родном мире, в России, поэтому действовал одновременно под воздействием ностальгии и предусмотрительности. Вернувшись, он кинул сверток на столик и завалился спать.
Аскар и Кун, сопровождаемые Сильм вернулись только под вечер.
­- У нас довольно хорошие новости, - бодро начал Аскар, но продолжать почему-то предоставил старшему товарищу.
­- Корабль, который мы нашли, отправляется завтра с утренним приливом, - рассказал Кун. – Но дело в том, что это клипер и он везет груз редких трав с юга. Следовательно – они пойдут вдоль островов.
­- Есть альтернативные варианты? – буркнул Эфраим, которому встреча с пиратской вольницей не улыбалась, как и остальным.
­- Да, но они плывут только через две недели, - как бы извиняясь развел руками Аскар.
­- Я считаю, - Кун смотрел прямо перед собой и, казалось, не особо спрашивал чьего-то мнения, - что сейчас наиболее важно – выиграть время. Не думаю, что Тьел станет сидеть, сложа руки, а разузнать, в каком именно порту мы остановились не составит труда. Одна ночь мало что значит, но задержаться здесь на две недели – значит попасть на глаза всем, кому можно и лазутчикам в том числе.
­- Ты думаешь, он еще не знает, где мы? – робко, словно опасаясь ответа, спросила Кьяра.
­- Мы исчезли с реки неделю назад, это наверняка сбило его с толку, но понять куда мы направлялись, трудно. А уж тем более для Санкара, - ответил за Куна Эфраим, высказывая тем самым и собственные опасения.
­- Думаешь, нас ждет засада? – приподнял брови воин.
­- Не исключаю.
­- Логично, но тем не менее стоит лечь и хорошо выспаться. Прилив начнется рано и нам надо быть на корабле затемно.
Только воину и беззаботной Сильм удалось уснуть сразу, над остальными же словно тяготела близость необъятного океана, по волнам которого им предстояло плыть не один день. Кьяра, закутавшись в плед, долго сидела у окна, пытаясь внутренним взором проникнуть за темную водную гладь к новым, далеким берегам, где затерянная в песках маячила грозным предвестником Арка Смерти. Девушка пыталась понять, почувствовать, что же предстоит им на этом неведомом пути, но дар предвиденья молчал и перед ней лишь расстилалась посеребренная светом луны дорожка, ведущая за горизонт в манящее и пугающее далёко.
Юля, скорчившись в кресле в самом темном углу комнаты, смотрела в никуда, охваченная странный гнетущим чувством. Ей упорно казалось, что она оставила позади что-то очень важное, хотя как это могло случиться? Она не представляла. Море пугало ее – оно казалось вовсе не таким сговорчивым, а наоборот – полным ловушек и скрытых, подводных течений, таивших в себе угрозу для их маленького отряда. Вряд ли ее догадки могли быть сформулированы точнее – Юля была слишком далека от того, что называется «эмпатией земли», она просто улавливала недоступные обычному человеку импульсы, но вот с их интерпретацией было туго. Девушка иногда бросала быстрый взгляд на Кьяру, но все вопросы повисали в воздухе – принцесса была озабочена не меньше ее, а пофигистическое настроение Эфраима в последние дни не добавляло ни одной из них ни капли оптимизма.
Аскар, справедливо рассудив, что скоро предстоит плаванье и поход, а следовательно – все меньше времени на систематическую работу, провел полночи за изучением подаренного трактата. Его более не интересовали ни предчувствия, ни сама поездка, разум молодого мага свободно парил между формул и расчетов – многое складывалось для него в единую, целостную картину. Теперь Аскар был уверен, что наконец приблизился к постижению основ всеобщего магического взаимодействия.
Эфраиму просто не спалось. Ни от дел, ни от безделья, ни от мыслей – просто. Поэтому, не обращая внимания на шелест страниц под пальцами Аскара, ни на неподвижную фигуру крепко спавшего Куна, он удобно устроился на подоконнике и покуривал одну за другой сигареты. Идей не было, а вместе с ними и каких-либо забот. Так и прошла их последняя ночь на землях Северного материка.
Спали в общем мало, но проснулись с восходом – зрелище поистине завораживало. Набежавшие белые облачка стремительно окрашивались к янтарный цвет, море все еще оставалось свинцово-серым, в то время как в воздухе разгоралась настоящая феерия. К началу прилива они уже была на борту судна, которому предстояло везти их на другой материк. Капитан – худощавый немолодой мужчина в темно-синем одеянии и теплом плаще – встретил их довольно холодно. Скорее всего, его внимание поглощали другие, связанные со скорым отплытием заботы и лишние пассажиры вовсе не казались приятным дополнением к предстоящему плаванию. Подбежавший матрос показал им две небольших каюты, в которых кое-как удалось разместиться всем шестерым. Эфраим тут же объявил, что ему требуется дополнительный сон, а остальные отправились на палубу наблюдать отплытие корабля.
Команда готовилась к развороту. На верхней палубе стояли только капитан и помощник, матросы уже давно приготовили весла и теперь только ждали последнее действующее лицо – лоцмана. Таковой и правда появился, несмотря на изрядный вес резво пробежался по палубе и занял место у штурвала. Капитан подал сигнал начать разворот.
Течение было достаточно сильным, и клипер, который как успела заметить Юля, назывался «Небесная стрела», медленно, словно с трудом веря в скорое освобождение от якорной цепи, поворачивался вокруг нее всем своим небольшим, но изящным корпусом. Когда разворот был закончен, на нос взбежал матрос-замерщик, и путешествие началось. Пассажиров мало кто из команды удостаивал даже беглого взгляда – как всегда перед выходом в открытое море забот было по горло у каждого, и теперь друзья чувствовали себя немного не в своей тарелке, будучи единственными, не занятыми на всем судне.
Форватер, судя по всему был достаточно сложен. Эфраим, поразмыслив, решил, что в этот есть свой резон – да, корабли за исключением совсем легких не могут зайти и выйти из порта без помощи лоцмана, но ведь и вражеским кораблям не так-то просто попасть в Валлисту в случае нападения. Приближался маяк – восходящее солнце окрасило белый камень в нежно-розовый цвет, на самой вершине башни жарко горел сигнальный огонь, а между самим маяком и молом была протянута толстая цепь, которую как раз сейчас опускали, чтобы дать пройти «Небесной стреле». У выхода из гавани попрощались с лоцманом – капитан передал ему небольшой мешочек с монетами в качестве вознаграждения, и на лодке, шедшей все это время за кораблем, их проводник вернулся обратно в город.
Ветер крепчал. Клипер, разрезая килем волны, несся вперед, под бушпритом пенилась вода, а соленые брызги бриллиантами искрились в лучах медленно катившегося по небу солнца. Все вокруг было морем – пахло им, дышало им, в океане, открывавшемся перед ними, заключалось все бытие мира.
Солнечный день постепенно унес все тревоги, владевшие маленьким отрядом прошлой ночью. Плаванье проходило безмятежно, а клипер, плывя строго на юг, старался как можно быстрее достичь противоположного побережья и уйти вдоль него на восток.
Прошло три дня и все, кроме разве что невозмутимого Куна, начали страдать от безделья и окружавшего их однообразия. Клипер оказался не так велик и совсем не интересен – друзья быстро облазали его вдоль и поперек. Каждый пытался по-своему справиться с душившей скукой. Эфраим до изнеможения тренировался с Куном, никогда не отказывавшемся от поединка. Конечно, ходящая ходуном под ногами палуба мало напоминала тренировочный зал, но воин заметил, что основа фехтования – умение держать равновесие, а значит палуба корабля – самое то, что надо. Проверка этого утверждения на практике стоила Эфраиму десятка синяков и шишек, но кое-что все-таки получалось. Он уже потихоньку мнил себя «опытным учеником», но однажды клинки с Куном скрестила Сильм.
Тут впервые к нему пришло понимание ленинского изречения «учиться, учиться и еще раз учиться», одновременно с пониманием того, что это ему вряд ли поможет. Это был не поединок – скорее что-то сродни танцу или даже спектаклю. Вся команда, открыв рты, наблюдала, затаив дыхание, за игрой сверкающих на солнце лезвий. Никто не мог потом вспомнить, сколько они на самом деле фехтовали, но в заключение оба неожиданно синхронно взмахнули клинками и замерли в церемонном поклоне. На лице Куна, когда он убирал лезвие в ножны, впервые проступило некое подобие человеческих эмоций, которое можно было принять за удивление, а Сильм, по обыкновению, лучезарно улыбалась.
Один Аскар, казалось, вовсе не замечал путешествия. Он проводил почти все время у себя в каюте за книгами, появляясь не больше чем на полчаса, чтобы задумчиво пройтись по палубе и быстро вернуться обратно. Его обучение продвигалось семимильными шагами – он сам не переставал дивиться, насколько благодаря трактату вещи, раньше казавшиеся такими сложными, вдруг сами собой превращались в простые и абсолютно логичные. Чем больше он узнавал, тем больше новых вопросов появлялось в его голове, а решения множились с каждым днем. Он издали подбирался к Арке Смерти, окольными путями добывая все больше и больше знаний о том, с чем им предстоит встретиться.
Юля единственная из компании страдала если не морской болезнью, то одной из ее легких форм. Первые дни она вообще не покидала своей каюты, и компанию ей составляли только склянки, принесенные помощником капитана, который был добрым малым и не только отдал лекарство, но и подробно пояснил, как им пользоваться. Кьяра охотно проводила с ней время, но ее манил морской простор, расстилавшийся за бортом корабля, и Юля не обижалась, когда подруга убегала на палубу, чтобы «взглянуть еще разочек на океан». К концу недели девушка все-таки начала есть и выходить наружу, однако выглядела бледной, а под глазами темнели круги.
По подсчетам капитана, до берега оставалось плыть пару дней. По-прежнему дул ровный попутный ветер, солнце готовилось отойти на покой за кромку моря. Небо наливалось холодными, расплывчатыми красками. Внезапно паруса хлопнули и обвисли. Послышался топот ног – на палубу высыпала вся команда, и одинокий голос произнес:
­- Там, на севере!
На севере и правда было на что посмотреть. На горизонте взбухал темный, с неровными краями шар, размером с заходившее солнце, и стремительно приближался к кораблю. На море наступил полный штиль, безжизненно свисали на реях паруса. В воздухе чувствовался запах озона.
На палубе показался Аскар, за ним Сильм и Кун, немного погодя Кьяра и Юля. Эфраим уже был тут, рядом с капитаном.
­- Аскар, ты знаешь, что это такое?
- Нет, а я должен? – проведший столько ночей за книгами молодой маг научился отвечать вопросом на вопрос.
­- Меня терзают смутные сомнения, что это не самое распространенное атмосферное явление в этих широтах.
­- Оно слишком далеко, чтобы можно было анализировать.
­- Это не надолго, - прищурился капитан. – Оно явно движется в нашу сторону. Но почему, разрази меня гром, нет ветра?
­- Боюсь, я смогу сказать, что это такое, - задумчиво глядя на шар, пробормотал Кун. – Это очень похоже на алаго. Мне приходилось слышать о них, но сам сталкиваюсь впервые.
­- И что оно из себя представляет, ваше алаго?
­- Капитан, вам когда-нибудь приходилось попадать в шторм, когда ураган соединяется с циклоном?
­- Бывали передряги, - поморщился тот.
­- И вы знаете, что такое «глаз бури»?
­- Конечно.
­- Так вот, мы сейчас в нем и окажемся, с той только разницей, что как только этот шар окажется точно над нами, глаз кончится. Зато начнется все остальное.
Из уст капитана последовала непереводимая тирада с использованием местных идиоматических выражений, суть которых сводилась к тому, что всем пришла хана.
Эфраим отвел Куна в сторону.
­- Думаешь, это по нашу душу?
­- Такие заклятия не пускают по морю просто так.
­- Посудина вроде крепкая…может и выдержит. А если нет, - Эфи против воли содрогнулся, - пара дней до берега….
Шар успел вырасти в размерах и налился багровым цветом. Будто учуяв корабль, он бросился к нему.
­- Твою маааать! – только и успел прокричать Эфраим, схватившись за леер.
Шар на секунду завис над кораблем и с оглушающим хлопком раскрылся. Наступил ад.
Казалось, на корабль со всех сторон одновременно обрушился шквальный ветер, закатно-багровое небо обернулось чернотой южной ночи. Волны взметнулись вверх наподобие каких-то футуристических небоскребов, поднимаясь все выше и угрожающе нависая над палубой. Корабль, превратившись в беспомощную игрушку ветра и волн, стонал и скрипел на все лады, те паруса, что не успели убрать, мгновенно превратились в клочья. Эфраим уже не мог различить кто где находится – руки болели от напряжения, но сведенные судорогой пальцы крепко держались за леер. Кун, ближе всех оказавшийся к Юле, схватил одной рукой девушку за талию, а на вторую намотал кусок фалиня, крепившегося к борту. Сильм неизвестно каким образом оказалась на нижней рее и держалась за перекрестье мачты, чувствуя себя, вопреки всему, вполне сносно. Аскар и Кьяра укрылись от накатывавших друг за другом волн за форштевнем на баке.
Корабль, находясь в сердце бури, несся на юг, а буря все не собиралась стихать. Очередная волна потрясла все судно от киля до клотика, и Эфраим вдруг почувствовал, что его относит куда-то в сторону вместе со злополучным леером. Он успел пространно выругаться – больше частью про себя – прежде чем его выбросило в открытое море.
Намокшая ткань скользила по пальцам – пальцы Куна не сумели удержать Юлю, в результате чего девушка была отброшена к противоположному борту. В этот момент очередной крен, который дало судно, бросившись с гребня волны в пропасть, услужливо опустил палубу и почти что положил Юлю на воды, словно отдавая дань морской стихии. Воин, не раздумывая ни минуты, бросился в воду.
Нет, не зря так долго изучал Аскар попавшие ему в руки бесценные книги! Он познал эту бурю. Нет, ни один волшебник не смог бы на расстоянии напустить на маленькое суденышко такую погибель. Но с древних времен остались легенды о кристаллах бури – крошечных камнях, содержавших в себе всесокрушающую силу морской стихии. Они были созданы еще до великих войн, с течением времени их становилось все меньше, а следы к ним – все запутаннее. Впрочем, юноша справедливо полагал, что парочка припрятана у архимага Сарданта. Теперь он знал, какие силы управляют этими кристаллами, и даже немного понимал – как именно. Чтобы найти в океане свою жертву, владелец камня должен был дать ему если не рассудок, то какие-то простейшие реакции, что делало камень управляемым. Аскар понимал – кристалл ищет Кьяру, но как защитить от шторма корабль?
Ответ оказался прост. Кристаллы не зря называли кристаллами бури. Они черпали свою силу из самой водной стихии, собиравшей в себе силу ветра, солнца и воздуха. Простейшая иллюзия пустынного миража! Ее умеют создавать даже самые новички магического искусства. Аскар направил ее в самое сердце бури, и тем самым решил проблему, над которой бились великие маги прошлых времен, пытаясь спасти от разрушения прибрежные города. Буря пошла на убыль, небо постепенно расчистилось.
«Небесная стрела» была в ужасном состоянии – руль слушался капитана через раз, практически весь такелаж смыло в море вместе с половиной запасных парусов. В трюмах плескалась вода. Но все-таки корабль держался на плаву, однако очень быстро выяснилось, что с половиной экипажа он лишился и трех членов маленького отряда из Эймсарда.

Каждому из них предстояло теперь идти своим путем навстречу судьбе…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

P.S. To be continued... (но никто не знает когда )

[Горация >>>]

Эх… работа, работа! Только сейчас добралась, чтобы, наконец, отписаться и поздравить замечательных авторов с окончанием большого труда – первой книги!
Вы просто молодцы! Я, конечно, совсем не понимаю, что же вы хотите в ней переделывать?… По-моему, книга получилась по-своему хорошей, интересной, яркой и, как ни крути, чувствуется рука нашей несравненной Клер. Живые, харАктерные, эмоциональные диалоги, разумная толика философии, объемный антураж. Каждый из героев имеет свое узнаваемое лицо, свой характер, свою цель. Могу даже сказать, что наверное, книга учит добру, дружбе, умению любить, а всего этого сейчас так не хватает). Надеюсь, мы все же увидим продолжение! Думаю, оно окажется еще более волшебным!