Квенты, литературные произведения - я в это верю

Камрады!
У нас самая читающая и пишущая страна Я в это верю и я в этом убедился, создав журнал "Легион".
Как Мастер я люблю получать квенты, написанные красиво и подробно. Ведь тогда игрок прочувствует свой персонаж, обоснует те или иные цифры (в навыках, атрибутах, недостатках).
Появилась идея публиковать хорошие квенты в журнале, чтобы люди смотрели на них и стремились к лучшему. Есть у кого в загашнике? Выкладывайте, а я, в свою очередь, лучшие выложу в журнале.
ЗЫ: Выложив сюда квенту, вы соглашаетесь с публикацией квенты в журнале

Вот Квента на трех полуорков близняков



Пошатывающейся походкой торговец вышел из таверны. Сегодня он славно отметил сделку. Ну, может немного перебрал… подумаешь. Но подумать ему особо не дали. Возникшая прямо из темноты оскаленная морда с огромными клыками вышибла всякие мысли из головы.
«Бабки гони» - хрипло сказал морда – «А то глотку перегрызу»
Трясущейся рукой торговец вытащил кошелек. В паре кварталов выше по улице из-за угла вынырнул патруль ночной стражи. Сержант вел за собой пару солдат. Рожа исчезла в сумраке и темный силуэт метнулся в проулок.
«ГРАБЯЯЯЯТ!» - заорал торговец и припустил за вором. Стражники бросилась за ним. Пару раз свернув и несколько раз поскользнувшись, слыша за спиной топот набегавшей стражи, торговец вынырнул из очередного переулка и оказался перед дверью таверны с гордой надписью «БезБашенный щит». Улица была пустынна.
«Стоять!» - рявкнул сзади уверенный голос. Торговец замер.
«Кто кричал?» - солдаты подошли ближе.
«Я…я» - пробормотал торговец. – «Меня ограбили…»
«Кто?»
«Здоровенный такой… с клыками…»
«Да ну?» - хмыкнул сержант, руководивший патрулем.
«Клянусь Хельмом!»
«И куда он делся?»
Торговец затравленно обвел взглядом улицу.
«Думаю – сюда» - он кивнул на таверну – «Больше некуда»
«Ну» - сержант почесал железной перчаткой железный же затылок шлема – «Пошли, посмотрим»
Появление патруля никак не отразилось на посетителях «Щита». Его даже не заметили. Народ пил, гулял, что-то обсуждал, даже трактирщик удостоил вошедших лишь мимолетного взгляда. Торговец, вытянув шею, оглядывал зал.
«Вон он!» - завопил он, тыкая пальцем в дальний угол, где за столиком сидели двое. Один – здоровенный детина, с явными признаками орочей крови. Высокий, клыкастый, под плащом виднелась кольчуга, рядом лежало оружие. Второй, не уступающий по размерам, сидел спиной к патрулю.
На это раз на вошедших обратили внимание. Сначала все взгляды обратились на торговца, затем, на столик, за которым сидел полуорк.
«Уверен?» - спросил стражник.
«Я его ни с кем не спутаю!!» - заявил торговец.- «Такого один раз увидишь – на всю жизнь запомнишь…»
Патруль стал пробираться к столику. Особо любопытные потянулись следом.
«Он! Точно он!» - заявил торговец, подойдя ближе и вглядевшись в полуорка – «Попался мерзавец!»
Полуорк поднял на торговца мутный взгляд.
«Ты..ик… ихто?»
«Я? Забыл, рожа зеленая, кого ограбил четверть часа назад?!!» - взвился торговец – «Вяжите его!!!»
Сержант подошел ближе.
«Я.. ик...» - полуорк сфокусировал взгляд на сержанте – «Никаго…ик… давно…ик…сидим»
Он мотнул головой, указывая на стол, заставленный пустыми кружками и тарелками с объедками.
Сержант бросил взгляд на хозяина таверны. Тот утвердительно кивнул.
«Ты не напутал?» - спросил сержант у торговца.
«Да ни в жизнь!!! Готов на сто золотых побиться – его рожа!»
Сержант задумался. От этого незнакомого занятия его оторвал грубый, негромкий голос.
Говорил второй, сидевший за столиком
«Видите ли, достославный капитан. Люди, к сожалению, часто пугаются, видя наше лицо, потом видят другое снова пугаются. И поэтому все наши лица кажутся им одинаковые. Вот смотрите» - говоривший снял капюшон и посмотрел на торговца. ПО залу пронесся удивленный вздох.
«ОН!» - заорал торговец – «Это он украл!»
Затем торговец взглянул на первого и обомлел: на него смотрели два одинаковых лица. И оба были крайне недовольны…
Сержант разглядывал полуорков с не меньшим изумлением.
«Э..кхм…» - он прокашлялся – «Я понимаю… что вы хотели сказать…ага»
Обалдевший торговец переводил взгляд с одного на другого
«ОНИ ВМЕСТЕ УКАРАЛИ!» - наконец родил идею его ошалевший мозг. Послышались смешки. Кто-то поинтересовался в какой таверне наливают такое пойло. Торговец стушевался.
«Прошу прощения господин, но мы сидим тут последние пару часов и никуда не отлучались. Господин хозяин таверны, вышибала, да и сидящие за соседними столиками могут это подтвердить» - твердо сказал второй полуорк.
Сержант снова почесал стальной затылок.
«Что ж… обознались, бывает»
«Ничего страшного, капитан, я понимаю – у вас служба. Тем более, как я понимаю, ни вы, ни мы не в убытке»
«В смысле?»
«Разве почтенный господин торговец не поставил сотню золотых, что мой спутник – вор? Боюсь, он проиграл, а я с радостью готов разделить с вами выигрыш»
«Э…» - торговец окончательно перестал что-то понимать.
Сержант поcмотрел на полуорка, что-то прикинул и ухмыльнулся: «А ведь верно!»
«Милейший» - повернулся он к торговцу – «Вы проспорили»
«Что?» - тихим, убитым шепотом спросил торговец.
«Вы проспорили сто монет» - сказал второй орк, поднимаясь из-за стола во весь свой немаленький рост и нависая над торговцем. – «Не соизволите ли расплатиться?»
«Я.. меня ограбили…» - пробормотал торговец. Тогда стал подниматься второй полуорк.
«Впрочем… вот колечко» - торговец рванул с пальца золотое кольцо.
Полуорк прикинул и повернулся к сержанту.
«Ваш выигрыш я оплачу деньгами, кольцо наше?»
Сержант кивнул. Полуорк достал кошелек и быстро отсчитал пятьдесят золотых., затем забрал кольцо со стола.
Повеселевший сержант кивнул солдатам и насвистывая отправился вон из таверны. Торговец поплелся следом, что-то бормоча.
«Кстати» - уже у двери сержант обернулся – «А что делают господа в славном Невервинтере?»
«Учатся в Академии» - ответил полуорк.
Спустя минут десять-пятнадцать оба полуорка поднялись из-за стола, захватив с собой немало еды и выпивки. Более трезвый расплатился с хозяином и они поднялись в свой номер.
«Что так долго?» - темнота в комнате не мешала им разглядеть третьего полуорка, как две капли воды похожего на вошедших – «Я уже проголодался»
«Еда потом» - хмыкнул трезвый – «Каков улов?»
«Да мелочи – всего-то полста монет и те серебряные»
«Послушай, По-Фиг» - вздохнул трезвый – «Если ты не вышел умом, то это не значит, что им не вышли все! Ну, кто учил тебя так отвратно врать?»
«Клянусь, На-Фиг, ни монетой больше!»
«Не-Фиг, проверь его» - вздохнул тот, кого назвали На-Фиг.
Пьяный, который теперь казался вполне трезвым, шагнул вперед и схватил По-Фига за горло. На-Фиг подскочил с другой стороны и подхватил бедолагу за пояс.
Резким рывком Не-Фиг отпустил горло и перевернул несчастного головой вниз. На-Фиг держал его за ноги.
«Трясем» - сказал он.
Тряхнув По-Фига с десяток раз и пару раз приложив его головой об пол, они добились своего: посыпались монеты.
«Ну вот» - отпуская По-Фига и уже не заботясь о том, как он упадет, сказал На-Фиг – «Теперь можешь есть, а я пока поделю деньги… по справедливости»
«Может поровну?» - спросил Не-Фиг
«Нет… по справедливости. Ты же это любишь…»
«А че так мало вина принесли?» - возмутился По-Фиг
«Вор..ство, вар..ста…, тьфу, блин, короче: гоп-стоп» - важно заметил Не-Фиг, подняв вверх указательный палец – «Есть, ик, гнилое нах дело, ибо, мля, не дОлжно бомбить других, окромя как отметая военные трофеи!»
Остальные братья обалдело переглянулись.
«Эти воины веры доведут его до психушки» - заметил По-Фиг отхлебывая здоровенный глоток. – «Зря ты, братишка с паладинами связался, ну погляди на них: голытьба. Да еще и со странностями: тут не плюнь, там не перни… деньги – раздай! Одни убытки…»
«Не скажи братец» - На-Фиг задумчиво разглядывал Не-Фига. – «Вера дает силу и ежели эту силу направить в нужное русло… да и главная паладинша там ничего… симпатичная!»
«Что же касается твоих сомнений, Не-Фиг» - продолжал он, - «то спешу тебя успокоить: спасая от голодной смерти братьев и этого мудацкого слона, ты, несомненно, сотворил благое дело, более того, вся мерзостная составляющая этого дела легла целиком на широкие плечи По-Фига, ибо мы всего лишь использовали военную хитрость и ловкий тактический ход. Разве воспользоваться на поле брани своими умениями и способностями лучше, чем противник предосудительно?»
«Предо… чего?» - не понял По-Фиг. – «В вообще, Тум-Бочка – не мудак, он очень вумный»
«Забудь» - посоветовал ему На-Фиг – «Крепче спать будешь»
«А помнишь, как он вежливым был?» - заржал По-Фиг.
Не-Фиг нахмурился и мрачно посмотрел на веселящегося брата. История была еще та, даже более сдержанный На-Фиг усмехнулся вспомнив, как проявивший предельную вежливость брат, простоял целый день перед выходом из Академии и не мог выйти потому что кто-то все время входил-выходил, а он их вежливо пропускал. Пришлось вмешаться братьям: один встал со зверской рожей перед дверью, второй за ней. Испуганные посетители шарахнулись в разные стороны и в возникшей паузе братья вытащили Не-Фига из Академии.
«А сам-то!» - парировал Не-Фиг – «Ну, скажи, на хрена ты СЛОНА купил?!!!»
По-Фиг замолчал и насупился. Слон, к счастью не огромный элефант, а небольшой такой – около тонны весом слоник, появился когда старшие братья задержались в Академии. Крики и ругать они услышали еще за квартал от таверны, где остановились.
«Убирайся отсюда вместе со своей животиной!!!» - ревел хорошо знакомый братьям бас.
«Что-то старый Хью сегодня разошелся» - добродушно заметил Не-Фиг.
«Да уж» - поддержал его На-Фиг – «Вот кому-то не повезло»
Старый Хью, несмотря напреклонный возраст, был еще крепким, здоровенным дедом, которого не без основания побаивались многие. Он рулили своей таверной не один десяток лет и сумел пережить не меньше сотни кровавых разборок, чего нельзя сказать о его противниках.
Братья завернули за угол и увидели перед их таверной небольшого голубого слона и рядом с ним старого Хью.
«Совсем народ сдурел с этой Чумой» - пробормотал На-Фиг – «Слона притащили»
«Это каким же надо быть идиотом, чтобы догадаться тащить слона в таверну» - поддержал его Не-Фиг –«Полным придурком…»
Они обошли слона и замерли. За стальную упряжь эту животину держал По-Фиг!!!!!
«АААА!!!» - обрадовался Хью, увидев их – «И вам я тоже говорю – идите на хрен с этим слоном, ясно? Тут у меня приличная таверна!!!»
«Ни хрена не ясно» - опешил На-Фиг. Не-Фигш только тупо смотрел на По-Фига. Потом перевел взгляд на слона, потом снова на По-Фига.
«Я что-то не понял» - продолжал На-Фиг – «При чем тут мы и, По-Фиг, на хрена ты держишь этого слона – отдай его хозяину»
«А я… это…» - пробормотал По-Фиг – «И есть… его… это… хозяин»
Челюсть Не-Фига упала на землю. Рядом упала челюсть На-Фига.
Кое-как уладив со стариком ситуацию братья принялись пытать младшего. В конце-концов тот сознался, что сел играть в карты и проигрался. Тогда ему предложили вместо долгов купить этого слона. Вот он и купил.
«Да ты сам, хуже этого слона» - бесновался Не-Фиг, когда брат стал рассказывать подробности – «Мало того, что этот слон реет как не в себя. Так он еще и людоед!! А ну как он и орков ест???»
Младший молчал и только шмыгал разбитым носом.
Впрочем, слон оказался именно тем счастливым случаем, благодаря которому они уцелели во время нападения на Академию. В момент начала атаки они находились в зоопарке Академии, где На-Фиг пытался доказать смотрителю, что такой слон-людоед есть существо редкое и достойное зоопарка. Смотритель отпирался до тех пор, пока легкое копье не вошло ему в горло. Удивленный На-Фиг обернулся к братьям, чтобы высказать им все, что он думает о таком способе ведения переговоров и замер: позади них в зоопарк вбегали гоблины.
«МОЧИ ГАДОВ!!!» - заорал он. Бившись в тесный строй и прикрываясь Тум-Бочкой (так они окрестили слона) братья отразили первую волну нападавших, а затем двинулись на пролом. НА улицу они выбрались тоже благодаря Тум-Бочке. Покалывая того в мягкое место они сумели придать ему нужную скорость и задать такое направление, что он снес деревянные ворота и вылетел на улицу. Они выбежали следом.
Поэмоу сегодня, когда им снова нужно было идти в Академию, они знали, то пойдут вчетвером: Тум-Бочка уверенно вошел в их семью.

* * *
Когда, через девять месяцев, после успешного набега на заблудившийся в тундре отряд рыцарей, Злобная Фига родила сразу троих мальчиков, племя вздрогнуло. Когда оказалось, что они полукровки, племя перевело дух – таких укротить можно.
Выжить полукровке, да еще без отца в простом и суровом орочьем мире отнюдь не просто. Даже если твоя мамаша – Злобная Фига, при одном взгляде на которую робеют даже самые отъявленные головорезы. Взглянув на маленькие зеленые рожицы, которые невозможно было отличить одну от другой, она, не мудрствуя лукаво дала им имена Не, На и По. Добавив имя матери, как второе имя они стали Не-Фиг, На-Фиг и По-Фиг.
Благодаря поразительному сходству они и выжили. Суровый и простой закон «Не пойман – не вор» стонал и корчился, когда дело касалось братцев. Как доказать, глядя в три наглые ухмыляющиеся рожи кто из них спер из кладовки вождя солонину? А наказать всех троих нельзя – с одной стороны – закон, с другой – топор Злобной Фиги. Однако с возрастом в братьях стали проявляться различия.
«А ну, бестолочи, марш выгребную яму чистить» - бодрый голос мамаши вырвал их из объятий сна ни свет, ни заря. – «Чтобы к обеду все вынесли и закопали! Иначе ни завтрака, ни обеда!»
Взяв лопаты трое поплелись за юрту.
«Значит так» - угрожающе сжал кулак Не-Фиг – «Слышали, что матушка сказала? Вы двое давайте, работайте. А я тут посижу – а ну как тролль, нагрянет, а я уставший! Кто отбиваться будет»
«Логично» -кивнул На-Фиг и повернулся к По-Фигу – «Сделаем так: ты выгребай, а я пойду проверю – достаточно ли глубокая яма и безопасна ли дорога. Действуй, По-Фиг!»
И По-Фиг действовал. Через пару часов плечи ныли, спина болела. Но в голове его рождался коварный и ужасно хитроумный план.
Два последних ведра он оставил на краю.
«Тащите сами» - буркнул он – «Я не могу больше»
«Слаб ты братец» - прогудел Не-Фиг – «Ладно уж… отдохни»
Пока братья тащились с ведрами По-Фиг бросился на улицу и прицельным броском отправил засохший кусок в приоткрытый полог шатра вождя.
«ЧТО ЗА…?» - разъяренный вождь Кабанеро Свирепый вылетел из шатра размахивая дубиной – «КАКАЯ СВОЛОЧЬ???»
Пряча лицо По-Фиг молча указал рукой, на тащивших ведра братцев
«УБЬЮ НАХ!!!!!» - вождь ломанулся в погоню.
Пришедшим в себя братьям, усилиями На-Фига, не составило труда разгадать коварный замысел и вскоре физиономию По-Фига украсили ничуть не менее живописные синяки и кровоподтеки.

* * *
Прошло еще несколько лет, и братьев же можно было различить. Когда они сами этого хотели. Не-Фиг увлекся оружием, младший старался от него не отставать, а вот средний – На-Фиг всерьез увлекся новой игрушкой шамана: тот поймал где-то жреца и теперь бедолага жил в его юрте, иногда рассказывая о своей религии. В основном для того, чтобы на этом примере шаман показывал насколько религия их племени круче и могущественнее. Но На-Фига всерьез увлекло учение странного доходяги. И даже не столько учение, сколько тот факт, что, говоря, как этот странный жрец, оказалось легко убалтывать девушек для совместно приятного времяпрепровождения. С этого и начались их неприятности.
Не-Фиг развалившись на теплых камнях учил боевому мастерству внимательно слушавшего По-Фига. В последнее время у Не-Фига прорезалась нездоровая тяга к справедливости. Можно даже сказать – болезненная, как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. А что еще можно сказать про юного орка заявляющего здоровому воину: «Добычу – поровну»?
После таких эскапад Не-Фиг на неделю-другую выпадал из жизни племени, пока переломы и сотрясения не излечивались. У орков же как: "В чем сила, брат? Сила в правде, кто сильнее - тот и прав". Силой Не-Фиг среди соплеменников не выделялся, скорее даже наоборот, поэтому, чтобы хоть иногда оказываться правым, Не-Фигу пришлось найти ассиметричный ответ на брутальную мощь оппонентов. И ему пришлось научился действовать от защиты. "Первым парнем на деревне" он, конечно, не стал, но репутацию противника, которого нельзя взять и запросто пнуть, приобрел. Эту репутацию, Не-Фиг всячески укреплял и поддерживал, не брезгуя ни ударами со спины, ни помощью братьев. Как оказалось, запугать противника ничуть не хуже, а часто даже лучше для собственного здоровья, чем надавать ему по шее (и самому получить, естественно).
И оружие он себе подобрал соответствующее (когда подрос, и пришла пора определяться, воин ты или никто). Тяжелый боевой цеп - штука довольно хитрая, без сноровки можно и себе по затылку засветить. Но при должном умении... Во-первых, это страшно, не каждый решится войти в этот вихрь гудящих восьмерок. Во-вторых, им до ужаса удобно ронять противников на землю, и выбивать-выдергивать всякие колюще-дубасящие предметы из вражьих рук.
Но сейчас все его мысли были заняты воспитанием младшенького. Следует отметить, что По-Фиг нашел себе достаточно удобный способ отлынивать от основных занятий по хозяйству: с малых лет он стал охотником. Не то, чтобы его заставляли, просто пробирася по лесу или скользя по склонам гор он чувствовал себя умнее и хитрее и кабана, и зайца, и порой, даже лисы! Забираясь подальше от лагеря без братьев он чувствовал себя гораздо уверенней и свободней. Вот только на крупных зверей в одиночку ходить было опасно.

Как-то отправились братья на охоту идут по лесу, наткнулись на свежие следы большого медведя.
«Иди, посмотри, куда он пошел» - сказал На-Фиг.
«А ты?» - спросил у него брат.
На-Фиг сложил руки на груди и угрюмо посмотрел на брата: « А, я дурья твоя башка, пойду в другую сторону и посмотрю, откуда он пришел».
По-Фиг почесал затылок, глядя в след, удаляющемуся в противоположном направлении брату, и перевел взгляд на Не-Фига, который в это время выставил кулак в сторону На-Фига, призывая того одуматься.

«См ты дурень» - вещал На-Фиг
«Ты пораскинь остатками мозгов: туда» - он кивнул в сторону По-Фига – «Пошел ОДИН медведь, а вот оттуда, откуда он пришел их может быть целое семейство»
Пораскинув мозгами, Не-Фиг решил все-таки остаться с братьями, уж больно увесистые доводы предоставил На-Фиг. Спустя час подобрались братья к пещере зверя, По-Фига, как самого продвинутого, по части охоты запустили внутрь. Через пару секунд под яростный рев пробкой вылетел он оттуда, скидывая тяжелую кожанку. Братья, не будь дураками, тоже ноги в руки и валить быстро. Не-Фиг увидел, что брат броню скинул, на бегу спрашивает: «Ты, что надеешься так быстрее медведя бежать?».
По-Фиг поравнялся с братом и отвечает: «Главное быстрее вас!», и еще быстрее дернул. Где-то через полчаса галопа, остановились, отдышались, огляделись, нет ли медведя за спиной и, убедившись, что нет, начали думу думать. Ибо если без добычи вернуться то мать точно, без жратвы на неделю оставит, а вождь у кладовки наверняка охрану поставил, уж больно часто они за последнее время туда наведывались.
«Значит так, братец» - сказал думавший за всех На-Фиг – «Ты медведя прошлепал – тебе и добычу искать. А мы тут пока подумаем, как дальше жить будем»
Только к вечеру взмокший и вымотанный По-Фиг приволок к костру, разведенному братьями тушку кабанчика.
Но самым памятным событием, наложившим отпечаток на всю последующую жизнь По-Фига, было иное.
Все началось с того, что сидели, как-то братья ночью и На-Фиг страшную историю про не мертвых рассказывал.
« Ночью в такую как сегодня, когда полная луна, такая как сегодня, встают из могил своих неживые, не мертвые и идут, собирать свою кровавую жатву. И никого не бояться, а все кто их увидят, замирают как вкопанные, и шагу ступить не могут, а неживые такого хвать!»
Не-Фиг схватил По-Фига за плечо, так что тот аж подпрыгнул от страха. Раздался громкий братский смех.
«Чего ржете, олени рогатые? Не испугался я», - обижено произнес По-Фиг.
«Как же, ага, чуть в штаны не наделал!», - сквозь смех процедил, На-Фиг.
«То-то чую, запахло чем-то!», - отозвался Не-Фиг.
По-Фиг сжал кулаки, совсем его братья разозлили, встал и говорит: « Не испугался я, не боюсь я твоих дохляков, пусть только подойдут, я им живо голову отвинчу и засуну туда, откуда не росла!».
Не-Фиг подначил: «А слабо тебе братец, сейчас на старое кладбище сходить, которое возле руин, там как раз говорят, такие водятся?»
А По-Фиг уже в раж вошел, натянул грузную мину и отвечает: «А не слабо! Ща как пойду, и как всех трупаков там перебью, если прежде не разбегутся»
И пошел… Ночь полуорку не помеха, а если на небо луна головкой сыра висит – так и подавно. Идет он, сам себя накручивает:
«Ну, где эти мертвяки вонючие, да я их копьем так отдеру…»
Тихо вокруг… даже зверей не слышно, да что звери – комары и то не звенят. Замолчал
По-Фиг. Вот уже и руины видны под луной. То ли замок тут был, то ли монастырь… днем здесь можно было порывшись в камнях найти или меча остатки или доспех проржавелый, а порой и золотишко водилось, но вообще-то сюда старались не забредать – слишком уж жуткими, даже на взгляд орков, выглядели зловещие рожи на стенах, иногда словно сами по себе срывались на копошащихся в руинах камни с остатков башен. Но По-фигу нужно было не туда. Кладбище располагалось между замком и горами. По-Фиг забрал левее, обходя замок по широкой дуге. Тут он впервые ощутил, что кто-то за им наблюдает. Поозиравшись по сторонам и ничего не заметив, По-Фиг осторожно двинулся дальше.
«Кладбище, как кладбище» - бормотал По-Фиг, успокаивая себя – «Подумаешь…»
Где-то Захохотала выхухоль и По-Фиг покрылся холодным потом, но кладбище было уже близко, уже рядом. Вот он обошел первые ряды могил, пошел дальше… ничего… тишина.
«Ну» - чуть осмелев выкрикнул он – «Ну, где же вы, трупы ходячие?»
«Чего орешшшь?» - раздался из темноты тихий, шелестящий голос. – «Тут мы, сейчассс…»
По-Фиг резко обернулся и увидел как от дверей склепа, мимо которого он только что прошел отделилась темная тень. Приглядевшись пристальнее он с ужасом понял, что это действительно мертвец: кое-где сквозь куски смердящей плоти проглядывали кости. Глаза трупа горели темно красным светом. Он шел прямо к По-Фигу, а из дверей склепа выходили один за другим новые и новые тени.
Ужас сковал юного полуорка, он тупо стоял и смотрел как приближается его смерть. Все, на что его хватило – это ткнуть на удачу копьем, когда первый зомби подошел почти в упор. Копье ткнулось в труп, но зомби это даже не замедлило. Он протянул руку и схватил По-Фига за руку. Тот дернулся. Но его схватили за другую руку, потом за ноги и тут, уже не понимая, что происходит он осознал, что его несут в склеп. Откуда-то из глубины души По-Фига вдруг накатила свирепая и яростная волна, кровавой пеленой затопившая сознание. Он взревел, рванулся раз, другой, почувствовал как отрывается рука зомби.
«АРРРРХХХХХ!!!» - заревел он пинаясь и лягаясь изо всех сил. Это дало короткую передышку, но затем его снова схватили. Теряя сознание, ему казалось, что он слышит вдали какие-то крики, но тут благостная тьма сомкнулась над ним.
На счастье По-Фига На-Фиг сообразил, к чему может привести визит на кладбище, потому подождав. Пока юный охотник отойдет подальше, братцы двинулись следом. Когда нежить полезла на По-Фига братья струхнули, но не даром На-Фиг ходил в учениках у шамана и его ручного клирика. Несколько слов и негромко вспыхнувший амулет разогнал страх. Затем в ход пошла бутылка, водой из которой На-Фг обильно полил и свой Моргенштерн и флайт брата.
«Теперь так» - строго сказал он – «Врываемся и пробиваемся к По-Фигу. Хватаем его и делаем ноги. Пох, твое геройство, понял?»
«Дык!» - Не-Фиг крутанул флаем и стальные, шипованые шары угрожающе загудели, рассекая воздух.
«ВПЕРЕД!» - выкрикнул На-Фиг и они с братом врубились в толпу зомби.
«ПРОЧЬ!» _ ревел На-Фиг сжимая амулет, подаренный ему клириком – «ПРОЧЬ ИМЕНЕМ ФАРЛАНА!!!»
«ЗА БРАТА – ЗАШИБУУУ!!!» - вторил ему Не-Фиг, вращая своим страшным оружием, словно ветряная мельница. Зомби дрогнули и братья подхватив бессознательного По-Фига бросились прочь от кладбища.
С тех пор По-Фиг люто возненавидел нежить. Одно упоминание о них заставляло его покрепче стискивать оружие, а уж намек, на предположительное их появление превращало спокойного и уравновешенного охотника в жестокого, расчетливого и коварного убийцу.
Но сейчас светило солнце и По-Фиг внимал старшему брату.
«Вот идешь ты по тундре… никого нах… и тут под елкой, блин,… РЫЦАРЬ! Что делаешь, ага?» - вещал Не-Фиг, любовно оглаживая свой цеп.
«Ну…» - По-Фиг почесал затылок – «Я в него копье метну!»
«От маладец! Метнул ты копье.. х*як, и промазал! Что делаешь,а?»
«Ну……. Подкрадусь и топором ему по башке ХРЯСЬ!»
«Орел, блин! Подкрался ты, итить с топором - хрясь, а он щитом , бац, закрылся и ага.. звездец твоему топору!»
«Ну… … … Тогда я ему по морде кулаком!»
«ГЫ!!! Дал ты ему по морде, а на нем шапка железная! Кулак в смятку!!! А он с ковырялом на тебя!»
«Тогда я на елку залезу!»
«Залез, а она – хряп!, под твоим весом обломалась!!!!»
По-Фиг мрачно взглянул на брата, поднялся и поудобнее перехватил дубину:
«Что-то я не понял: ты на чьей стороне воюешь?»
Но Не-Фигу было не до брата. Он увидел, как На-Фиг о чем-то договаривается с дочкой вождя.
«Приходи в полночь на сеновал» - долетело до чуткого уха Не-Фига слова брата.
Та кивнула и шмыгнула в юрту. Довольный На-Фиг отправился к братьям.
«Слышь, малой» - окликнул По-Фига Не-Фиг – «Помнишь, когда ты срать не мог, тебе шаман порошок какой-то давал? У тебя не осталось?»
«Есть немного»
«Давай!»
«Зачем? Вдруг мне опять пригодится?»
«Тебе – нет, а вот братцу твоему сегодня – очень даже!»
Ближе к вечеру злой На-Фиг не мог отойти от выгребной ямы, а ближе к полуночи Не-Фиг осторожно прокрался на сеновал…

Через пару месяцев выяснилось, что кто-то успел изрядно перепортить девок в племени. И этого кого-то, в лице трех охламонов потащили на суд. Все трое как один клялись, что они не виноваты.
Рассвирепевший и озверелый вождь метался по судилищу до тех пор, пока не явился шаман.
«Слышь, шаман!» - Кабанеро был не просто зол, он был ОЧЕНЬ ЗОЛ - «Или ты сейчас что-нибудь быстро придумываешь или я тебя женю на Злобной Фиги и ты, как папаша, за всех троих мне ответишь!»
Шокированный шаман думал не долго:
«Пусть решает оракул!!!»
Сказано-сделано. Гонец отправился к оракулу.
«Да пошли они…» - ответил оракул.
«Отлично!» _ обрадовались вождь и шаман – «Так и сделаем – отправим их в Академию, про которую жрец трындел»

Вот еще одна квента на моего перса. Точнее только ее первая часть вторая повествует о его работе в столице Долин. А третья будет написана, после того как закончиться модуль, который до сих пор идет Да крат справка Полуночь Полдень, Закат, Восход, это стороны света, так их называют в этом мире.

Я хранитель, ну или так меня называют, я храню записи об историях, былого и грядущего. И сегодня я хочу поведать вам одну из них. Она началась 20 лет назад. И ее герой - Рэмьен в будущем известный как Валет Червей. Ангел или демон, это предстоит решить вам. Ну что ж устраивайтесь поудобнее, я начинаю.

Родился он где-то далеко за Полуднем Заката, а может и еще дальше. И когда солнце еще не успело подняться над горизонтом, мир услышал его. С этого момента и началась его жизнь, история не похожая на другие и в тоже время не новая для этого мира.

Так о чем это я? Ах да…Рэмьен. Забежим немного вперед и перенесемся в небольшой городок Аграм, что на границе Закатной пустыни.

Он лежал завернутый в тряпки и его пронзительный крик, пробудил город от ночного сна, раньше, чем это сделали петухи. Ребенок кричал, провозглашая всем свое право на жизнь, на существование, на страдания, на чувства, на боль и любовь и, конечно же, на смерть, ведь смерть это неотъемлемая часть жизни. И люди услышали его, и пришли, брошенные дети были не в новинку для них. Городок, местами больше походивший на крупную деревню находился на пути торгового тракта, и был единственным оплотом жизни на много лиг. А за ним начиналась огромная пустыня, ведущая куда-то на Закат, туда, где солнце тонет за золотыми гребнями барханов, где кончается реальность и оживает легенда, но это уже другая история. Падшие женщины, что следуют за большими караванами в поисках денег, не раз оставляли здесь своих незаконнорожденных чад. Видно повинуясь какому-то внутреннему голосу материнства, который говорит им об опасности предстоящего путешествия, для ребенка.
К мальчику приблизилась уже не молодая, женщина, ей было за 40. Лицо покрылось морщинами, руки волдырями, а тело подряхлело. В черных как смоль волосах пробивалась седина, а в карих глазах читалась жалость. Ее звали Камилла. Она аккуратно, подняла малыша, как не раз до этого поднимала своих детей, и он открыл глаза.…О эти его глаза… Небесно голубые, они привязывали к себе с первой минуты, глаза ангела. Так и в этот раз они привязали к себе, и Камилла уже не решилась оставить его, отдать кому-то другому. Сейчас на руках она держала своего приемного сына
- Рэмьен, я назову тебя Рэмьен – громко произнесла она.
Так началась жизнь Рэмьена в Аграме.

12 лет прошло с того дня, для кого-то они были долгими, а для кого-то нет. Рэмьен вырос и теперь помогал по хозяйству матери в ее трактире. А вот и он…

Мальчишка бежал по городку, копна каштановых волос, развивалась на ветру. Длинные ноги, ловкие руки, проворные пальцы. Быстрый взгляд игривых голубых глаз, прямой нос, насмешливая улыбка, все это придавало его худощавому лицу, живое, приветливое выражение. Это все был он, мальчик необычайного характера и способностей. За свою недолгую жизнь он уже побывал не в одной переделке, благодаря которым набрался опыта и рассудительности, научился действовать как с показной храбростью, так и украдкой. В руке он держал какой-то сверток, который недавно выторговал у Закатных купцов и теперь бежал домой, что бы похвастаться. Солнце уже встало и пролило на жителей Аграме золото своего света. Пробегая мимо лотков с фруктами, он как всегда на ходу стащил грушу у старого Хобера. После чего в его сторону послышался ворчливый крик
– Рэмьен, шельмец, вот твоей матери расскажу, она тебе живо задницу надерет.
– И вам доброго дня дядя Хобер, - послышалось в ответ.
И вот весь запыхавшийся, но по-прежнему радостный он добрался до дома, который одновременно исполнял роль местного трактира среднего качества. Рэмьен незаметно прошмыгнул мимо одного из постояльцев через главный вход. Он уже обрадовался, что мать его не заметила, но не тут-то было, ее острый старческий взгляд беспрепятственно вычислил его. И как провинившийся щенок мальчик направился уже на знакомый жест материнской руки.
- И что это на этот раз? – спросила Камилла, казалось совсем не изменившаяся за эти 12 лет, чуть больше морщин, чуть больше седины, но голос ее звучал так же громко, как и в тот день, когда она нашла его.
Рэмьен с неудовольствием достал сверток из-за спины, спрятанный там, в надежде, что мать не заметит его, и положил на стойку. Камилла развернула и обнаружила там уже не новую для себя находку. На стойке лежал метательный нож, прекрасная сталь, хороший баланс, отличное оружие да похоже еще и сделанное каким то мастером, клейма которого, к сожалению уже было не разобрать. Про себя Камилла поздравила сына с удачной покупкой, но в слух этого говорить не стала. Рэмьен посмотрел на Камиллу своим чарующим взглядом и начал.
- Мама, но ведь это отличный нож, я нагрел этого пижона, он думал, что это обычный нож и поэтому продал мне его всего за 4 стоуля, если бы он знал его реальную стоимость, то его бы хватил инфаркт. -
Камилла посмотрела на сына оценивающим взглядом, не зная, что ответить на это. Она видела, что мальчик никогда не станет простым ремесленником, он незаметно для себя вступил на путь тени. Когда-то давно она и сама прошла по нему и даже неплохо заработала, после чего вложила свои деньги в этот трактир. Но мальчик был другим, одновременно податливым и упрямым. Если он попробует вкус этого пути, то уже не сможет с него сойти. Этого она и боялась, Рэмьен был ее последним сыном хоть и приемным, два старших умерли, а единственным ее ребенком была дочь Лили одного возраста с Рэми.
- Значит, я могу идти? – пробудил ее от раздумий голос сына. Который, видя задумчивость матери уже тянул свое приобретение назад.
- Иди и не забудь помочь сестре, и навестить слепого Мартина, – ответила Камилла, как бы не замечая, действий Реми.
Мальчик сунул ножик за пояс и с неохотой двинулся в сторону черного выхода. На улице его ждала сестра. Темная кожа, карие глаза, черные волосы, заплетенные во множество косичек. Это была Лили, красивая и грациозная, она всегда напоминала ему их кошку. Он очень любил сестру и всегда старался защитить ее, хотя она и сама могла за себя постоять.
В этот день ей не требовалась его помощь, и она без лишних разговоров отпустила его.

Рэмьен направился к слепому Мартину, нет, он не был слепым, просто его зрение все чаще подводило его, а ведь в свое время Мартин был хорошим коробочником, правда, сейчас занимался починкой различных механических устройств. И именно этому сомнительному ремеслу и учился у него Рэми. А учился он быстро, буквально схватывал все на лету, для своих лет он был смышленым мальчишкой и даже умел читать и писать. Но Мартин уже был слишком стар, и порой просто не мог дать новую пищу для пытливого ума мальчика. Вот и на этот раз Рэмьен помог ему починить несколько старых замков, и колесо для торговой повозки. Мартин нравился Рэмьену, в особенности его рассказы о прошлом, о его приключениях в юности, о том, как он и его друзья спускались в глубокие пещеры, как спасались от ловушек в таинственных замках. Мальчик готов был снова и снова слушать рассказы старого мастера, они заставляли его мечтать о том, что и он однажды испытает нечто подобное. Уйдет из дома, найдет верных друзей и вмести с ними, отправиться искать приключений.

Мечты, мечты, как мы верим в них, но жестокая реальность разбивает эти призрачные иллюзии. Но мы продолжаем мечтать, несмотря ни на что, так и этот мальчик мечтал, но суждено ли было его мечтам исполниться? Да или нет, не так важно для нас, ведь наши с вами желания не имеют ничего общего с его, и это правда. Но, все же вернемся к мальчику, ведь именно вечером этого дня, он сделает первый шаг к своим мечтам.

День прошел и незаметно близился к своему концу. Рэмьен как обычно в это время находился в таверне и помогал сестре и матери. Он суетился в общем, зале, по обе стороны от него были окна со стеклами, немного пожелтевшими от времени. Закатное солнце отражалось в них тысячью лиц. В зале стоял оживленный шум подпитых голосов, звон глиняной посуды, запах старого дерева смешавшийся с запахом пота и различных блюд. Рэми скользил мимо присутствующих, подобно потоку воды стараясь никого не задеть и не выронить подноса. И вот когда он уже почти достиг входа на кухню, его остановил закутанный в плащ человек. В тот момент он просто хотел заказать ужин. Но что-то в этом человеке заинтересовало мальчика, он не был похож на обычных посетителей таверны. Спутанные черные волосы, большие зеленые глаза, нос с горбинкой, угрюмое, заросшее щетиной лицо. Широкие плечи, сильные руки, уверенные движения. Его звали Сард, на вид ему было лет 30 или около того, он прибыл сегодня с караваном от, куда-то с полуночной стороны, точнее сказать никто не мог. Он остановился у них на неделю, по крайней мере, так он сказал матери и именно за такой срок внес оплату. Рэмьен был озадачен, этот странный посетитель притягивал к себе все его внимание, он казалось, был ожившим героем его фантазий о приключения и далеких странах. В первый день пребывания Сарда в городе Рэми так и не решился с ним поговорить. Утром следующего дня мальчик не застал их постояльца на месте, по заявлению матери он ушел куда-то в город очень рано. Мальчику ничего не оставалось, как вернуться к своим обычным делам, так он и поступил. Но уже днем, когда он как обычно трудился у Мартина, он вновь повстречался со странным гостем. Сард прибыл к Мартину и о чем-то начал с ним говорить, Рэми очень хотел услышать, о чем же они говорят, но они были слишком далеко, а если бы Рэмьен попытался подойти ближе Сард сразу бы заметил это. Поэтому мальчику пришлось довольствоваться своими фантазиями на тему их беседы.
« Конечно же, этот парень спрашивает у старика о сокровищах и темницах, о тех местах, где он побывал и куда не смог пробраться о ловушках и монстрах…»
Думалось парню, и Сард вновь стал героем его мечтаний о приключениях и опасностях, но вот образ этого человека начал стираться в расплывчатой дымке и на его месте мальчик видел уже себя. Улыбка широкой дугой застыла на его еще по детски невинном лице, когда полет его фантазий, оборвал звук приближающихся шагов. Это были Мартин и Сард, который помогал старику идти. Старый мастер сиял от радости, Рэмьен давно не видел его таким, но главное таинственный странник уже не казался таким угрюмым, его лицо расплылось в улыбке. И вот они подошли, и Мартин немного хриплым от смеха голосом начал.
- Рэмьен познакомься этот Сард Вон Гросс, сын моего старого приятеля, когда мы с его отцом, скитались по миру, он был еще совсем младенцем, а когда мы ушли на покой он был приблизительно твоего возраста, но уже мог навалять своему прощелыге отцу
Мартин засмеялся изредка покашливая.
- Не преувеличивайте дядя Мартин, отец до сих пор так же тверд и упрям, и я даже не знаю, что сложнее переломить его самого или его упрямство.
Сард повернулся к Рэми, слегка присел и протянул руку.
- Что ж приятно познакомиться с тобой Рэмьен, дядя Мартин говорит, что ты уже превзошел его в умение управляться с различными механизмами, и что в городе не осталось куста, который бы ты не исследовал в поиске спрятанной ловушки.
Мальчик пожал, протянутую руку и немного покраснел от явно преувеличенной похвальбы.
- Да, я немного обучился ремеслу, но до мастера мне еще далеко, но когда-нибудь я превзойду его и отправлюсь в путешествия, где меня будут ждать толпы, врагов, сотни ловушек, склепы и пещеры, замки крепости, золото и слава.
Рэмьен поднялся и сам того, не замечая начал показывать сценки из своего будущего, сначала мимикой, затем в дело вступили руки, и вот он уже показывал акробатические кульбиты. Вот он сражается с чудовищем, обезвреживает ловушку, карабкается по отвесной стене, а вот находит секретный выход и спасается из башни колдуна, прихватив несколько его вещиц. Рэмьен прыгал, кувыркался, ходил колесом и под конец сделал красивое сальто назад, под аплодисменты и добродушный смех Мартина и Сарда.
- А ты действительно хорош, Рэмьен. Я бы хотел поговорить с тобой позже, ты ведь живешь в той таверне, где я остановился?
Сард произнес это и вопросительно посмотрел на мальчика. Сам Рэми немного отдышался от устроенного представления и радостно ответил.
- Так точно, это трактир моей матери.
Они обменялись еще парой фраз, после чего слепой Мартин увел Сарда в свой дом, а радостный Рэми в припрыжку побежал к себе, в ожидании предстоящей беседы с Сардом.
Мысли туманным облаком путались в его голове, он не мог связать все произошедшее, реальность и мечты сливались в единый образ, и даже знакомый мир вокруг казался иным.

Миг счастья, когда исполняются мечты, и все вокруг изменяется, иллюзии становятся явью или явь превращается в иллюзию. Вот вам вопрос, на который легко ответить, но трудно смериться.

В тот вечер Сард долго говорил с Рэмьеном в своей комнате, в тот день мальчик решил покинуть дом и кров. Никто не знал, почему, кроме него и Сарда. Причина же была проста, мужчина пообещал ему исполнение его мечты, он пообещал взять его с собой, пообещал показать мир. А что же самому Сарду было нужно от парня, здесь все тоже просто, мальчишка обладал потрясающей смекалкой и умом, да и вообще был ловким и пронырливым, и ко всему этому был молод и неопытен. Тот день ознаменовался восходом новой путеводной звезды, для Рэми, за которой он был готов идти на край света и имя ей Сард. Как и говорил Сард, он пробыл в городе неделю, за которую Рэмьен подготовился к своему уходу. Прощание с родными было не самым приятным, Камилла не хотела отпускать сына, и всячески пыталась остановить его, но ее сил было недостаточно, чтобы сокрушить волю мальчика. Тот день был полон гнева и ярости, в тот день его взгляд изменился, небесную чистоту его глаз, поглотил кровавый огонь ненависти, тот огонь, что Камилла пыталась забыть с момента, когда она произнесла его имя, демонический огонь, что жил в глазах ангела. Рэмьен был не приклонен и, собрав свои вещи, покинул тот город, что 12 лет был для него родным, покинул ту женщину, что считал матерью, покинул свой мир, чтобы войти в новый, в мир из своих грез. Прощание состоялось перед воротами города, за которыми начиналась длинная дорога, на Закат. Сард сидел на коне и спокойно ожидал, пока Рэми порвет последнюю нить связующую его с прошлой жизнью, мальчик теперь принадлежал ему, и потерпеть немного было совсем нетрудно. Последнее, что Рэми сказал, уходя, были слова адресованные сестре.
- Лили, я вернусь, я обязательно вернусь, вот увидишь!
Улыбка и слеза скользнули по его все еще детскому лицу, таким он уходил, таким он больше никогда не будет. Тогда клятва, сестре была нерушима так же как стремление вперед.

Но не дано нам управлять днем завтрашним, как не дано изменить день вчерашний. Так в праве мы давать клясться именем рассвета, за дела заката? Множество клятв можно произнести, каждую по различной причине, ради любви, дружбы, чести, славы, денег, власти, но ни одна из них не будет истиной, если она не произнесена ради ее исполнения.

Время детства уходит быстро, зачем же мы сами подгоняем его? Зачем стремимся повзрослеть? Жизнь и так слишком быстро обрывает это прекрасное время.

Так и наш герой уже перестал быть ребенком. Семь долгих лет прошло с момента, когда он покинул родной дом. Семь долгих лет он провел в стране Заката. Теперь это был уже не тот голубоглазый мальчишка мечтатель, идущий за свой хрустальной мечтой. Это был юноша с глазами ангела и дьявольским огнем в них, скачущий вперед за призраком сумрачного счастья. Время не прошло мимо него незаметно, но не только он изменился, сам мир для него теперь был раскрашен другими красками и приобрел оттенок золотого. Теперь его уже не манили приключения и опасности, его манил другой свет, блеск богатства, что мог открыть перед ним любые врата. Вот и теперь он мчался за ним.
За те семь лет, что он провел в странствиях, он многому научился и многое узнал, черный и красный стали его цветами. Вступив на дорогу тени, он выбрал свою калию, дорогу на которой от желанного блеска его отделяли, сотни самых изощренных и сложных ловушек и замков. Мастера Заката открывали ему свои секреты, и он поглощал их один за другим, поглощал с жадностью голодного зверя, а потом находил новую кормушку. Он стремился познать все о самых опасных ловушках, и главное достичь такого мастерства которое позволило бы бросить вызов его злейшему врагу – магии. Ведь именно магические ловушки, стали камнем преткновения и самой желанной из его целей, ведь именно они чаще всего защищали те места, где хранились несметные богатства. Он мог научиться вскрывать самые хитрые механические ловушки, но никто не научит его обходить магию, те же из мастеров кто знал, как это делать обычно умирали с этими знаниями, а те, кто их создают и подавно не поделятся своими секретами, даже если бы удалось найти одного из них. Это и бесило его больше всего, Рэми встречался с ними в своей практике, и даже научился обезвреживать простейшие из них. Но при встрече с более сложными, часто отступал, испытывая злость за свое бессилие. Однажды он на собственной шкуре испытал, что это такое с тех пор только в самых редких случаях, брался за сложные магические ловушки.
Даже его прежнее имя было стерто и написано вновь. Валет Сердец (Червей), так его звали в новой жизни, в жизни, где сталь его ножей черная как ночь уже не раз орошалась багрянцем чужой крови. Где пороки брали верх над добродетелями, где его глаза сверкали огнем. Прозвище дал ему Сард, Рэмьен не знал, за, что толи за умение бросать пустынные ножи, быстро, точно и смертельно «прямо в сердце» как говорил Сард. Толи за умение проникать в труднодоступные места и забирать оттуда все ценное, «ты разбил сердце их владельцу», любил повторять его напарник. А может за умение покорять женские сердца или любовь к картам, ему было плевать, его новое имя было для него всего лишь именем, которое возможно измениться вновь.
Конь нес его к порту Аль Раивима, там он и Сард должны были сесть на корабль, который доставит их на Восход к острову Анфорд. Солнце нещадно палило, над головами двух всадников, но они продолжали неумолимо гнать животных, как если бы от этого зависела их жизнь. И вот к ночи они, наконец, добрались до города. Это был Аль Равим, последний оплот Заката на Полночи, огромный город жил в ночи и пылал тысячью огней, главным из которых был портовый маяк. Но осматривать достопримечательности, не было времени, и всадники мчались, по ночным улочкам к порту, где их ждал корабль на Анфорд. Сард договорился с капитаном, и оба путника погрузились на судно.
Прошло около 3 недель, прежде чем они добрались до острова, по словам Сарда тут их ждало богатство, ведь Анфорд еще называли Жемчужным островом, за большие плантации жемчуга выращиваемые здесь. Но не все было так хорошо, как ожидалось, умер губернатор, и в городе началось противостояние богатейших семей, за место губернатора и часть от дохода за добычу жемчуга. Остров кишил наемниками различных мастей и классов, которые хотели заработать на этом конфликте. Сард решил тоже наняться к одной из семей, это помогло бы им разведать обстановку с хранилищами жемчуга, меньше привлекать внимания и заработать лишний золотой. Так и произошло, и вот они стали новоиспеченными войнами семьи Мильфро. Дни шли, и вот в один из них Сард раздобыл всю нужную информацию об одном из хранилищ, и операция была по изыманию жемчуга, была назначена на следующий день. А сегодня они развлекались, Вон Гросс поднялся в одну из комнат таверны с парой девиц, а Рэмьен остался внизу играть в карты в компании каких то наемников с Восхода. Все шло как по маслу, и даже карты в этот день дарили удачу Рэми, казалось судьба, наконец, улыбнулась двум преступникам и завтра их ожидает неслыханное богатство. Но тут случилось неожиданное, полуодетый Сард вылетел из комнаты с мечем на перевес, и крикнул Рэмьену
– Валет, они хотят убить нас!
Рэми среагировал мгновенно и, оттолкнувшись от стола ногой, метнул один из своих ножей в шею бывшему партнеру по игре, который только успел выхватить меч из ножен, прежде чем умереть. Юноша быстро огляделся, всю таверну охватила битва, наемники сражались друг с другом. Сард теснил двоих напавших на него на верхнем этаже, он был опытным воином, но даже он был не идеальным и Рэми понимал это, если они сейчас же не выберутся из этого вулкана, то все пропало. Парень выхватил еще несколько ножей и бросился на помощь другу, воздух вокруг был наполнен, звоном стали и запахом пролитой крови. Щелкнула арбалетная тетива, болт промчался рядом с головой Рэмьена, не долго думая, юноша метнул нож в сторону стрелявшего. Накал битвы нарастал, то там, то здесь слышался предсмертный хрип, еще несколько ножей нашли свою цель. Рэми пробился на второй этаж и уже почти добрался до Сарда, который уже был серьезно ранен.
- Беги от сюда Рэми, это Мастер Кинжала! – Крикнул он.
Рэмьен заметил уже пожилого старика, который, как и он, сам был вооружен метательными ножами, несомненно, именно он ранил Сарда. Его глаза вспыхнули красным, и черная сталь его ножа рванулась в сторону старика, но тот с легкостью ушел и метнул свой кинжал в сторону Рэми. Кинжал был направлен точно в голову, и последнее что успел сделать парень это выставить руку перед лицом. Острая боль пронзила левую ладонь, кинжал пронзил ее, но это спасло жизнь Рэмьену. Сард рванулся в сторону старика, пытаясь разрубить его, но тот успел метнуть по одному из своих кинжалов в война и Рэмьена, в этот же момент Рэми метнул свой в старика. Время застыло оружие нашло свои цели, Рэми поднялся и вырвал кинжал из плеча и руки. Мастер Кинжалов лежал замертво, нож попал ему точно в глаз, но Сард погиб от его кинжала. Воин, с которым Рэми прожил семь лет своей жизни, умер, а он стоял над его телом.

И вновь мир рухнул, вновь жизнь изменилась, вновь ценности изменили свой вид. Как же порой мы зависим от близких нам людей, как мы безропотно идем за ними, как их мечты становятся нашими.

Рэми покинул Анфорд, но ему было некуда идти, когда умер Сард, дорога вперед исчезла, но оставалась дорога назад, именно по ней он и направился. Ветер трепал его каштановые волосы, и как когда-то семь лет назад он бежал по улице, по улице своего детства. И вот он добежал, на его лице сияла улыбка, он был дома. С мальчишеским азартом он вбежал в таверну. Но за барной стойкой он обнаружил совершенно незнакомого мужчину. То, что он узнал от него, тяжким грузом легло на Рэми, предыдущая владелица умерла, а ее дочь продала это заведение, и уехала. Ничего не говоря он вышел и лишь слеза скатившаяся по его щеке могла рассказать о его чувствах.
Весь день он подавленный бродил по улочкам, не обращая внимания ни на кого, по не осторожности не столкнулся с каким то стариком. И скорее по инерции, не вкладывая никаких чувств, произнес.
- Простите….
- Рэми????
Послышался в ответ старый иссохший голос. Юноша поднял глаза и взглянул на старика, это без сомнения был Мартин, еще более старый, и кажется совсем слепой, но это был он.
- Рэмьен, это ты, мои глаза не видят, но этот голос, мои уши никогда не обманывали меня.
- Это я дядя Мартин, я ….
Рэмьен обнял старика и расплакался. Они прошли в дом, где теперь жил слепой Мартин. Там он узнал о том, что произошло, за то время, что он жил вдали от дома. Мартин рассказал ему о том, что Камилла умерла через 3 года после его отъезда. Лили ждала, его возвращения еще 2 года, но потом потеряла надежду и вышла замуж, за какого-то Восходного купца и вскоре уехала вместе с ним, куда-то на Восход.
- Но, я верил, что ты вернешься, ты сказал, что превзойдешь меня, сказал, что станешь героем.
Все время повторял старик, через порывы кашля. Рэмьен не стал говорить своему учителю, о том кем он стал, он не стал омрачать память старика о мечтательном мальчике с голубыми глазами, которым он был. На следующий день Мартин умер, Рэмьен заплатил за его похороны ибо, он был последним дорогим ему человеком, и это было единственным, что он мог сделать для него. В тот день шел дождь, и одинокий странник сидел на коленях перед могилой, никому ни нужного старика, слезы ручьем скатывались по его лицу, смешиваясь с каплями дождя, он рвал землю под собой, кричал, молил небеса, но они отвечали ему лишь отдаленными раскатами грома.
- Клянусь, я стану лучшим, клянусь, я сделаю это!

Как знамена на ветру пыль дорожная вьется. Тяжесть крыльев за спиной, но там всего лишь твой скарб. (С) Лора.

Он уходил, уходил на Восход, в новую жизнь, сколько из них ему еще предстояло пережить.

Рэми проснулся в сиянии золотисто оранжевого солнечного света, такого яркого, каким Рэми его никогда раньше не видел. Он лежал на спине и глядел в небо, такое теплое небо, цвета его глаз. Он ощупал свои руки по привычке и с ленцой поднялся. Через несколько часов он прибудет в Сан-Розарио, так называлась столица Долин, так будет называться его будущий дом, в котором он надеялся найти себя и исполнить свою клятву. Закинув на спину рюкзак и поправ перевязь с ножами, он оперся на шест и размашистыми шагами направился в город.
Рэми прибыл в Сан-Розарио. Явно полуденное название города резко контрастировало с чисто полуночной архитектурой. Мрачные каменные дома, узкие улочки, редкие площади и обилие обнесённых разнообразнейшими оградами богатых имений типа "Мой дом - моя крепость". И люди на улицах не так разнообразны, как на Полудне - тут схожие одежды, схожая внешность, схожие манеры... В этом были и плюсы, и минусы. Чужак сразу бросался в глаза, иноземца все всегда и везде замечали. И в то же время "обычный" человек оставался одним из сотен, тысяч таких же, как и он. Рэмьену повезло - видно его предки были явно из этих мест. Хотя сам Рэми в странствиях и походах давно уже потерял "характерно свой вид" и давно научился быть любым. И уже через день после появления его в городе он слился с безликой массой горожан...

Вот конец этой истории и начало следующей, истории полной приключений и радости, боли и несчастий, любви и смерти. Истории об ангеле или дьяволе, а может о человеке, чья история так похожа на многие, и так от них отличается. Решать вам….

Сообщение отредактировал Kaze - 5-11-2005, 21:32

Я бы первую разместил, но ты мог бы привести в более цензурную версию? Слова "мля", "срать" и т.п. портят всю картину (хотя я понимаю, что оркам без них никуда)

Чтож размещу и свою квенту, хотя имхо концовочку я там так и не дотянул, хотя перс получился клевым - полуоборотень.

Странник в Ночи



Смерть… Печаль… Проклятие… Все это преследовало нашего героя на его жизненном пути. Но не будем забегать далеко вперед и начнем по порядку…

Тучи сгущались над Урмиром, городком рыбаков, в котором правило спокойствие и умиротворение. Город был очень маленьким, всего на всего двадцать домов, да таверна “Пьяная Креветка”. Начинало вечереть, когда Освальд отправился в таверну развеяться и погуторить с друзьями, да еще отметить большой улов. На улицах совершенно не было народу, ведь сейчас все пили эль в Креветке. Заведение принадлежало старому пирату Однорукому Фло, хотя он и открещивался от своего прошлого, говоря, что потерял руку во время борьбы с Зентил Кипом, но проницательного Освальда было не обмануть. Эта таверна была единственным местом развлечений на всю округу, поэтому и не удивительно было рыбаку наблюдать спокойствие. Бредя по дороге, до Освальда начинали доноситься ругань, шум и бурное веселье – предвестники хорошего отдыха. Спустя мгновение рыбак уже дергал ручку двери. Открыв ее, на Освальда хлынул поток света, столб дыма и запах спиртного. Теперь его отделял всего один шаг, и вот он сделан, барьер разбит, и рыбак может спокойно окунуться в вечернюю жизнь Урмира. Зал был довольно просторным, так что вмещал всех, кто пожелает. Столы и лавки были сделаны из дуба, поэтому пьяной толпе ни разу не удавалось ничего сломать. На стенах для красоты висели различные морские принадлежности, снасти. Рядом с входом размещалась лестница на второй этаж, где могли отдохнуть гости города и простые приключенцы или развлечься с девками местные рыбаки. Недалеко от нее велась шумная игра в карты, и, наверное, опять Ганс останется без денег, хотя.… Но нет, этих жуликов ему точно не обыграть. Чуть-чуть подальше от игорного стола сидели старинные друзья Освальда – братья Хронир, Боромир и Блир. К ним то, как раз и направлялся рыбак, при этом он чуть не зашиб красавицу Эсмиральду, разносившую выпивку. Эсмиральда имела красивые вьющиеся черные волосы, которые доходили ей до пояса, и смуглую кожу. В ухе блестела большая желтая серьга, такая же какую насилии многие пираты, наверное, ее подарил Эсмиральде Однорукий Фло. На ней в тот день было надето черное платье с множеством красных розочек и белая блуза. Многие подвыпившие рыбаки предлагали ей провести с ними ночь, но в ответ они всегда получали пощечину, которая освежала их пыл и проводила отрезвляющий эффект. Вот и сейчас Освальду чуть не достался этот подарок, хорошо, что удалось вовремя увернуться.
Все, мученья не прошли даром, и наш рыбак оказался у своей цели – он присел на лавку рядом с Хрониром, крепко поприветствовав всех сидящих.
- Дарова братья. Как сегодняшний улов?
- И тебе привет, Овальд. А улов сегодня действительно был отменный.
И вот за этим столом разгорелся большой разговор о рыбалке и о рыбе, который сопровождался яркой жестикуляцией. Но он неожиданно перешел в другое русло – это Хронир вспомнил кое-что из местных слухов вот и решил поделиться:
- Освальд, дружище, ты что-нибудь слышал о последних нападениях?
- Каких нападениях? – ответил наш рыбак
- Да, нападениях волков на людей?
- Впервые слышу, может это разбойники…
- Нет, вон Гроббс сегодня всем рассказывает, как вчера на дороге подвергся нападению. Чудом, говорит, спасся, благо верхом был. Так, что темное время настало, брат…
- Ну что ж спасибо за информацию, буду остороженее… Может еще по пиву?
- А это дело! Эй, Эсмиральда, тащи еще пивка…

* * *

А в это время в соседнем лесу наметилась какая-то активность. Постоянно слышались завывания. Многие неопытные могли подумать, что это ветер, но не для егеря Белоша – такими вещами его было не провести. Он сразу понял, что это волки переговариваются друг с другом о чем-то. “Не к добру это все, не к добру!” пронеслось в голове лесничего. И он как в магический шар глядел.
Ночь встала над Урмиром. Тучи куда-то расселись и на небе взошла полная луна. Но это был необычный день. 666 лет назад этот городок посетил волшебник Хейдин. Но в то время, да также как и сейчас магов не слишком жаловали. Вот и тогда разъяренная толпа решила разорвать волшебника, обвинив того во всех напастях, которые свалились на городок. Это были, и падешь скота, и неудачный улов рыбаков и пропавшее пиво. Поэтому разъяренная толпа напала на колдуна и почти до смерти забила старика. Но в ту ночь было произнесено страшное проклятье:
“Ровно через 666 лет в лунную ночь этого городка не станет, он исчезнет со всех карт, а его жителей ждет лютая смерть. Но они не умрут – пускай вечно смотрят на творение дел своих. Да будет так во имя Шаар, Темной Богини! ”
Не трудно догадаться, что проклятие произносил наш Хейдин, только произносил он его уже при смерти. И на словах “Темная Богиня” он скончался. Но произошло нечто страшное. Живот мага стал постепенно раскрываться, и из него появилась волчья голова, потом тело стало постепенно преобразовываться в волчье. Волк был воплощением красоты и ужаса. Крупнее своих собратьев с белой шерстью он смотрел на мир через свои красные глаза. Рожденный в смерти должен был следить за исполнением проклятья, пугая многих...
Такова была легенда Урмира, которая почему-то вспомнилась сейчас Белошу. Ее рассказывали матери своим нерадивым детишкам сбивая с них спесь. Но никто не верил во все это, считая глупыми домыслами. Неожиданно страх сковал его тело. Руки и ноги перестали слушаться, он просто стоял и смотрел вперед, на поляну, где грациозно шагал этот самый Волк. А со всех сторон послышался неистовый вой, и пять волков набросились на парализованного егеря и растерзали его…
Смерть…

* * *

А в это время над городом нависла злобная полная луна, но подвыпившим жителям было все равно. Их сейчас волновало только одно – добраться до уютной постели, в которой поджидает любящая жена. Таверна постепенно пустела. Вот из нее выходит Ганс с понурой головой, который как и следовало ожидать проиграл все до последней нитки. Он даже не заметил явного жульничества, когда у одного рыбака оказалась два туза одинаковой масти. Да, картежник из него никудышный. Через некоторое время из «Пьяной Креветки» вывали с шумом три брата Хромир, Боромир и Блир. Что ж и для них окончилась вечерняя программа. За это время они успели хорошо отметить удачный улов вместе с Освальдом, поговорить о том о сём и безуспешно по приставать к красавице Эсмиральде…
А что же наш герой, Освальд, он тоже отлично провел вечер в таверне и теперь возвращался домой, пошатываясь от влитой в себя выпивки. А на пороге до его слуха донеслись завывания толи ветра, толи еще чего-нибудь. Но наш рыбак не обратил на это внимания и зашел в свой домишко. Жены у него не было, да и детей тоже, и жил он вообще на окраине. Со стороны дом смотрелся не ухоженным и старым, но внутри было довольно аккуратно и уютно.
- Что-то я сегодня перебрал. Эх, Хронир, Хронир, зачем ты мне рассказал про волков, теперь будут сниться всю ночь…
С этими словами Освальд завалился спать, даже не скинув одежды.

* * *

А в лесу к этому моменту собралась огромная стая в пятьсот волков, и под руководством огромного белого вожака они направились в атаку на город. Сейчас должно, наконец, свершиться проклятье. Сколько лет он, Хейдин, ждал этого момента. Благодаря своей богине он с каждым полнолунием накапливал все больше и больше силы и собирая войско. К нему присоединялись волки со всех окрестных лесов, многие присоединялись по собственной воле. Но не всегда все шло так гладко. Некоторые особи не спешили признавать чье-то командование. С теми приходилось бороться. Иногда поляны после таких выяснений окрашивались в пурпурный цвет, но победить белого не удавалось никому… Он бы с радостью и раньше раздавил бы эту деревню, но… он не знал что все-таки произойдет, ведь он поклялся перед Темной Богиней… Об этом он старался не думать. Постепенно собирая под свое руководство все новые и новые стаи волков, Хейдин к этому моменту собрал огромное войско. Многие бы полководцы позавидовали такой армии. Пятьсот волков, двести пятьдесят воргов, и изюминка армии, самая мощная часть - тридцать зимних волков. Эти тридцать стоили всех воргов вместе взятых, и может даже и волков. В принципе Хейдин мог только сними уничтожить деревню… Под его руководством стая никогда не в чем не отказывала себе, у них было вдоволь пищи, и они всегда утоляли жажду убийства. Вот и сегодня должно случиться великое празднество. Пир Ужаса, шабаш Смерти…
Ровно в двенадцать часов Хейдин повел свою армию на уничтожение городка. Всего через час от него ничего не останется, только земля, окрашенная в кроваво красный цвет и пустые дома, которые со временем разрушатся, а уж он позаботится что бы сюда никто не вернулся…
Полностью сомкнув в кольцо городок, Хейдин скомандовал начало атаки. И вот со всех сторон волки хлынули на улицы. Они не щадили никого, проникая через окна и двери в дома, они терзали детей, разрывали горла родителей, выцарапывали глаза стариков. Умирали все… Воздух наполнился и плачем, и криком, и Смертью… Многие умирали не проснувшись. Основные силы свои – воргов и зимних волков – Хейдин направил на таверну, предполагая основное сопротивление именно оттуда. Так и получилось. Когда ворги хлынули в здание таверны, многие подвыпившие смотрели недоуменно на волков и друг на друга. Это промедление стоило многим жизни. Но некоторые вмиг протрезвели и схватились за оружие и даже смогли уложить несколько воргов, но в итоги и те пали. И не осталось никого…
А Хейдин величественно шел по городу, смотря на деяние своих рук.
- Вот и свершилось мое проклятие, но почему ничего не происходит…
Так с этой мыслю злобный взгляд Волка опустился на старую хижину, которую почему-то все пропустили, может подумали, что тут никто не живет. И вот он уже на пороге и заглядывает в дом и видит постель нашего героя, Освальда. Вначале он хотел просто накинуться на него и растерзать под ободрительный вой своих подчиненных, но тут в его голове пронеслась интересная идея – “Что толку будет, если все умрут и никто не узнает о моем величие. Лучше останется хоть кто-то выживший…” Хейдин даже улыбнулся, но со стороны это смотрелось как злобный оскал волка… Но просто оставлять в живых он не хотел. Поэтому он подошел к спящему и схватил того за шею, сдавив при этом сонную артерию. Постепенно слюна Волка стала попадать в кровь к герою и смешиваться с ней… Потом для очистки совести он искусал всего Освальда, насладившись его сладкой плотью, но в челе рыбака все еще теплилась жизнь, которая должна преобразиться в другую, темную…
После этого таинства смерти и ужаса Хедин вышел на центральную площадь, собрав вокруг себя войско свое, стаю. Потом он обратился к ним с речью своей, произнеся на древнейшем волчьем языке.
- Братья мои, вы помогли свершиться проклятию моему, но вы так просто от сюда не уйдете. Ха-ха-ха. Орах-джаза-абуз-киба. – прозвучало в ночи, слова известные только могущественным некромантам.
И при истошном вое волков стало происходить нечто ужасное – у всех животных глаза вспыхнули красным цветом, у кожа стала разлагаться прямо на глазах, но животные не умерли… Они разошлись по окрестностям, чтоб выполнять волю хозяина своего, Хейдина, обергать эту территорию от лика живых, убивая каждого кто ступит здесь.
Но метаморфозы происходили не только с волками, но и с самим Хейдином. Шаар решила наградить своего верного слугу за службу поэтому преобразовала Волка в могучее существо, рождаемое в смерти – в лича. Теперь Хейдин стал личем, вознося молитвы богине своей – Шаар. И он сразу стал пользоваться силой, дарованной ему. Всего пары слов нужно было Хейдину, чтоб на месте таверны выросла высоченная башня без дверей и окон, его новый дом. Через мгновение он стал выполнять свой обед, и все умершие жители поднялись новых могил, чтоб оберегать свои дома от посягательств других других существ. Но стражу свою они должны были нести только по ночам, и переживая смерть каждое утро. Так не стало славного рыбацкого городка, Урмира. А на его месте появилась башня могущественного лича Хейдина.

* * *

А что ж наш герой, одинокий рыбак Освальд. Без сознания он провалялся довольно долго – с неделю. За это время его раны исчезали сами собой, а кожа на лице разглаживалась. Потом его тело стало покрываться волосами. И ровно через неделю он очнулся, посмотрел на мир красными глазами, теперь он видел кровь и плоть, оценивая только ее, а не внешнюю красоту. Теперь это не одинокий рыбак Освальд, теперь это оборотень… Сейчас его сознание застлалось жаждой крови и плоти. Он покинул свою хижину, даже не обратив внимания на город, мертвый город. Он хотел есть, и это была главенствующая мысль в голове, да теперь он хотел только одного – отведать свежей плоти… Мысль эта снедала его изнутри. Не думая ни о чем он пустился в путешествие выискивая Еду…

* * *

Скитался наш герой очень долго, даже потеряв счет времени, он теперь отсчитывал время по трапезам. Конечно, утолив голод, он становился самим собой, с небольшими поправками – красные зловещие глаза и шерсть по всему телу. Но это бывало очень кратковременными паузами между его ночной жизнью, когда он превращался в волка, подстерегая на дорогах одиноких путников или группы крестьян, которыми можно было хорошо полакомится. Некоторые даже пытались сопротивляться, но их жалкое оружие ничего не могло совершить с Освальдом. Раны быстро разглживались…
Так происходило изо дня в день, пока он однажды случайно или не очень случайно вышел на храм. Он был хорошо запрятан и по всему было видно, что священнослужители не хотели чтоб кто-то смог его найти. Не зная, что и думать, наш Освальд заглянул в храм. Войдя туда он был сразу схвачен жрецами, которые долго пытались его повязать, им даже понадобилась помощь еще нескольких жрецов. Наконец связав его, они отправились к верховному жрецу. Который внимательно осмотрел Освальда произнеся:
- Вы знаете какая рыбка попалась в наши сети. Это оборотень. Отличная жертва получится нашей богине Тьмы, Шаар. После завтра будет полнолуние – отличный повод принести его в жертву. А теперь бросьте его в темницу…
На том священнослужители и порешили. Но той же ночью к Филанису, Верховному Жрецу, во сне явилась богиня, которая произнесла речь, суть которой сводилась что это избранный, которого она сама направила сюда. Проснувшись в холодном поту, Филантис сообразил, что к чему и сразу призвал к себе младших жрецов и клириков, велев тем притащить сюда этого оборотня…

* * *

Освальд лежал на каком-то алтаре, а над ним склонилось четверо жрецов в темных одеждах. Был и еще один в богадых одежах, по всему видно, что это верховный жрец. Он склонился над нашим бедолагой, занеся над сердцем серебряный кинжал.
“Ну все, настал и мой конец… ” – пронеслось в голове Освальда.
Вокруг послышались песнопения, восхваляющие темную богиню Шар. Но тут произошло, то чего наш бывший рыбак не ожидал. Верховный жрец вместо того, чтобы вонзить кинжал прямо в сердце, взял да и вспорол живот Освальду, а от туда показалась голова волка, и потом уже все остальное тело. Волк просто выпрыгнул из живота и убежал, его никто не пытался остановить. А после этого церемония продолжилась, и Верховный Жрец запел молитву, восхваляя Шаар. А во время этого процесса живот у Освальда постепенно стал сращиваться, и через пять минут перед нами предстал совершенно здоровый герой. Только ему уже не суждено было стать старым добрым рыбаком Освальдом, ведь шерсть так и не сошла, а глаза пылали красным. Это было наследство от старого воплощения – он как и раньше имел ночное зрение…
Но изменения произошли не только с внешностью, но и с внутренним миром. Он отлично понимал, что дороги назад нет и теперь нужно искать какой-то новый способ жить…

* * *

По прошествии пяти лет обучения в храме Шаар, Освальд окончательно перестал быть самим собой. Сейчас его все называют Ночной Странник за возможность видеть в темноте. Он несет волю Шаар в мир, который отказывается принимать истины Темной Богини. Первым заданием своей богини стало искоренение культа Селюн, сестры Шар. Он теперь рыщет по всему Фэйруну в поисках приспешников этой мрази и дарит людям ночь…

Никто не знает дословно, что же поведала богиня своему верховному жрецу. Но поговаривают, что грядет день, когда ступит нога Шар на эту бренную землю, чтоб вселять ночь в сердца всех. А аватаром говорят и должен стать Ночной Странник…

думаю тоже внести маленькую лепту.
предыстория такова: у нас постоянная ролевая команда: Гильдия Воров "Ровье и Сыновья", может, кто слышал. собственно, Гильдией мы не представляемся, а играем контору писцов. т. е. под антуражной (с перьями, чернилами, красивой бумагой, переносным зданием и пр.) писчей конторой скрывается Гильдия. мне понравились одна из квент, маленькая но симпотичная:

Скрип пера по шершавой бумаге…Аккуратно, ровно, но быстро умелая рука выводит буквы, слова, предложения. Еще не переплетенные листы лежат аккуратной стопочкой на кожаной папке, служащей одновременно и столом. Все в позе писца-хрониста аккуратно: ее белоснежное платье с широкими, но не мешающими писать рукавами, темно-коричневый плащ с вышитой на плече эмблемой конторы писцов города Вызимы, длинные волосы, прилежно стянутые на лбу тонким кожаным шнурком. Сосредоточенный взгляд, размеренные, доведенные до профессионального совершенства движения рук… Вот перо вновь опустилось в маленькую стеклянную баночку с чернилами, чтобы через мгновение вынырнуть оттуда, не разбрызгав ни одной капли на белоснежное полотно бумаги, и рука, пальцы которой изящно легли на черенок пера, продолжает свой бег, записывая события, приковывая время к листу… Все в летописце как-то благородно и спокойно, будто она сама выше времени, которое столь старательно обращает в слова, как чародейка.
Ее собеседник – молодой человек с аккуратно подстриженной черной бородой – словно проникшись благородным спокойствием хронистки, нетороплив и внимателен к своему повествованию. Правда, в его случае дело не только в благородстве: молодой король прекрасно понимает насколько важно сейчас все то, что он скажет. Прекрасный политик, несмотря на свою молодость, он знает, что слова это меч с обоюдоострым клинком – они столь же опасны. Но возвышенный, казалось бы отрешенный вид внимательной хронистки располагает к рассказу – она само воплощение времени, дарующее ощущение того, что произнесенные сейчас слова станут историей, останутся жить в веках…И молодой собеседник невольно разрывается между правдой и ложью, причем последняя весьма значительно начинает сдавать позиции. Ложь уже настолько опутала жизнь короля вездесущими нитями тонкой и липкой паутины, что ему самому хочется забыть ненадолго о ее существовании и рассказать этой благородной, возвышенной хронистке правду, реальное положение вещей, превратить свой неторопливый, задумчивый рассказ в своего рода исповедь…
Хотя рассказ все равно обрастает легендами и события весьма приукрашиваются – но это уже дело летописца, который потом, в полутемном кабинете библиотеки сможет без труда отличить правду от вымысла и, уже по своему желанию, решит, оставить это так или переиначить – ведь перо самое грозное оружие человечества…
- …а затем была битва, - молодой король сделал небольшую паузу, тщательно обдумывая следующую фразу, - были потери…да, были…но не из-за плохой подготовки, как говорят злые языки, госпожа Валгелла, нет…скорее из-за плохого командования… сотники Элдор, Макфеан и многие другие жестоко поплатились за свои ошибки, - снова пауза, - так или иначе, битва была выиграна моим королевством. Мы получили земли, золото и все то, за что велась это война, - король быстрым движением облизнул губы и на несколько минут ушел в себя, отрешенным взглядом смотря на остановившееся перо Валгеллы, серебряный кончик которого неподвижно замер в нескольких миллиметрах над бумагой. Несколько минут полнейшей тишины. Вдруг король резко поднимает голову, бросая взгляд на рядом сидящего слугу, - Груун, принеси нам чаю и прикажи подавать ужин. Я думаю, что на сегодня хватит, - он перевел взгляд на летописца и деликатно улыбнулся, - я довольно устал и могу только догадываться, насколько сильно утомлена многоуважаемая мною госпожа Валгелла.
Дождавшись, когда король договорит, слуга сорвался с места и быстрым шагом пересек тронный зал. Летописец не шелохнулась и даже не изменила позы, продолжая удерживать левой рукой листы у себя на коленях. Опыт безошибочно подсказывал ей, что на этом рассказ не закончен и не зря король отослал слугу, избавившись тем самым от лишних ушей.
- Да, - без предисловий продолжил король, как только торопливые шаги слуги стихли за дверью, - чаша досталась нам…Чаша Храма Ольвара, реликвия ныне покоренного мною народа, теперь у нас. Здесь злые языки не врут. Прекрасной, тонкой работы чаша…
- Валгелла, - обращение прозвучало строго и жестко, разметав как иллюзию правила дворцового церемониала, раскидав его по углам, откуда отозвалось грозное эхо, напоминающее о том, что цена произнесенным словам – жизнь, - чаша у нас и хранится она, вопреки всем чаяниям моих многочисленных врагов, в моем родовом замке, в церкви при нем…
Он вновь замолчал. Еще несколько раз в наступившей тишине скрипнуло перо, дописывая последние слова. И снова несколько минут тишины, в которой почти физически ощущались зависшие в воздухе, медленно таящие мысли.
Король резко выпрямился, словно стряхивая усталое наваждение – его взгляд вновь ни о чем не говорил, перестал быть отрешенным. Взгляд строгого правителя и талантливого политика.
Валгелла аккуратно, молча сложила листы в кожаную папку-сумку, закрыла чернильницу и вложила перо в серебряный, с нанесенными на него рунами, футляр. Затем встала, поправила плащ и почтительно поклонилась. Король ответил еле заметным наклоном головы. Накинув на голову широкий капюшон, полностью скрывший лицо, она вышла из зала.

* *
*

Все еще ярки солнечные лучи осеннего солнца косо пронзили комнату, разогнав предрассветный мрак, и отразились на зависшей в комнате пыли. Оплывшая свеча на столе, на котором лежало множество исписанных ровным подчерком бумаг, зашипела и погасла – она горела всю ночь. Валгелла сосредоточенно, не торопясь, сложила бумаги в соответствующем им порядке и убрала в сумку. На краю стола, рядом со специально приготовленным кожаным футляром лежал отдельный лист, свернутый в трубку.
Стук в дверь разогнал тишину. На пороге, во тьме еще не освещенного восходящим солнцем коридора, стоял Груун:
- Госпожа Валгелла, ваш конь уже готов к дороге и дожидается вас у парадного входа.
Вместо ответа кивок головой. Груун так и не услышал голоса той, что больше умеет слушать, чем говорить. Тонкие, изящные пальцы Валгеллы пододвинули на край стола две серебряные монеты – даже зоркий глаз слуги, только этого и ждавший, не успел заметить откуда они взялись.
Вскоре все вещи были собраны. Валгелла накинула плащ. Оглядела комнату и, вложив кожаный футляр со свитком в широкий рукав, запахнула подол плаща и покинула комнату.
Ее конь быстро выехал из открытых ворот, навсегда покидая королевский замок. Пригнувшись, Валгелла еще больше пришпорила коня. К полудню надо успеть в соседний город, затеряться в толпе и прийти на встречу в заброшенную часовню.



* *
*

Под подошвой сапожка из мягкой кожи треснула отвалившаяся от стены разрушенной часовни плитка. Валгелла улыбнулась, как бы укоряя себя за неосторожность, остановилась и огляделась. Из тени противоположной стены вышла фигура в таком же, как и у хронистки, темно-коричневом плаще с эмблемой гильдии писцов на плече.
- Здравствуй, Валгелла, - произнес неизвестный тихим, спокойным голосом, - я рад тебя вновь видеть. Ты узнала то, что нам нужно?
Он вышел на круг света, проникающего сквозь провалившуюся крышу, и из-под низко надвинутого капюшона показался подбородок с тонкими губами.
- Да, конечно. Это не составило труда. Или ты сомневаешься, Арто? – Валгелла слегка улыбнулась.
Из ее рукава возник тот самый кожаный футляр и, мелькнув в круге света, исчез под плащом Арто.
- Я узнала про Чашу даже больше, чем требовалось – пара золотых монет развязали язык вездесущим слугам короля.
- Спасибо, Валгелла. Твое мастерство превосходно. Теперь настала очередь воровского ремесла, - Арто улыбнулся, - встретимся в Вызиме.
Он вновь шагнул в тень. Казалось, что он опять замер у стены, но на самом деле его там уже давно не было. Хорошему вору тень - родная сестра. Валгелла приподняла ногу и, посмотрев на сломанную плитку, усмехнулась.

Как один из непосредственных участников Темерской Гильдии Воров хочу произвести небольшой экскурс в историю "Переписчиков Ровье и сыновья". Квенты создавались с учетом игровой реальности мира книг Анжея Сапковского, посвященных ведьмаку, по которым и проходила игра:

"Разрешение на строительство этого здания было получено быстро и без каких-либо особых проблем, и позднее сборщики налогов и податей, а вместе с ними и масса всевозможных проверяющих, не раз удивлялись, как даже в периоды долговременного отсутствия хозяина все бумаги этой конторы оказываются в полном порядке, а платежи осуществленными заранее.
Контора «Переписчики Ровье и сыновья», принесшая Арто славу и почет не только в Темерии, с лихвой могла окупить капризы заслуженного специалиста ловких дел. Впрочем, Арто как всегда имел свои планы и относительно конторы, и относительно денег. Вся информация, проходившая через курьеров и писарей, попадала в руки уже отошедшего от серьезных дел мастера Арто и работала на вновь ставшую набирать силу Гильдию. А деньги вор с успехом заставлял приносить еще больший доход.
Арто в переводе с эльфийского означает искусный.
Все, за что не брался мой учитель, носило отпечаток значения его имени. Задолго до моего рождения он прославился в определенных кругах как талантливый и дерзкий вор, удача которого, надежно хранимая в одном из потайных карманов, всегда была при нем. Она берегла его от хитрых ловушек, вела его надежными обходными путями и, казалось, любила с тем же безрассудством, что и герцогиня, которая через несколько лет укроет вора от погони в своих покоях и спасет преступника. Арто сумел пережить черные страницы истории Гильдии – Войну Воров, уйти от преследования служителей закона и продавшихся работников Гильдии. Сумел пережить и незаметно для всех уйти в тень, добившись того, чего и желал больше всего – о воре Арто забыли. Позднее он стал известен как превосходный стрелок и участвовал в нескольких сражениях, десятках диверсионных рейдов. Из-за его дара двигаться тише эльфийских разведчиков, боевые друзья шутили у Арто за спиной, что боец что-то мухлюет с магией…Он путешествовал на кораблях вдоль побережья, был наемным охранником караванов, а после осел в Темерии, тем самым, наверное, стремясь к тайной мечте о тихой мирной жизни в каком-нибудь укромном уголке. Как каждый из нас…
С этим событием и связана забавная, с моей точки зрения, история о несостоявшейся любви Арто, когда вор хотел было отказаться от своего природного таланта, но понял, что это просто невозможно, и отказался от…
Тем не менее, в Вызиме до конца своих дней он был известен как честный и законопослушный горожанин. Для всех это был другой человек, в котором никто и никогда бы не заподозрил хранителя воровских традиций.

Но как это бывает, однажды удача выпустила из объятий Арто. Вор попал в засаду, расставленную неизвестными в темном переулке. Возможно, это были отголоски давней Войны за власть в воровской среде, когда Гильдия оказалась практически истреблена, может быть, следствие какой-либо ошибки самого Арто или кого-то из гильдийцев, мы не исключаем, что и завистники конторы могли нанять убийц. Тогда же серьезно был ранен Эдга.
Арто Ровье уже два месяца как нет вместе с нами".

Ну и можно добавить добавить квенту одного из мастеров-воров:

Эдга Ровье. Нынешний глава конторы "Переписчики Ровье и сыновья"
По разбитой костяшке пальца, не торопясь, ползала большая зеленая муха. Он не видел, но слышал, как где-то рядом гремела тяжелая цепь, волочившаяся по полу, у далекого окна часто всхрапывала и нетерпеливо била копытом лошадь.
- А с этим что?
Веревка уже давно крепко врезалась в худые запястья, но железный крюк, через которые были переброшены эти веревочные кандалы, мог бы удерживать груз до тех пор, пока нити, впившиеся в кожу, не сгнили бы от времени. Вот этому сбыться было не суждено - здоровенный детина снял подростка, висевшего на связанных руках, немного приподняв его за окровавленную, разорванную на спине рубаху, попытался поставить его на ноги, но мальчик не смог устоять и с тяжелым вздохом рухнул.
- Брось его в повозку, - пробасил неизвестный голос. – Если очухается, будет гнуть спину до самой старости на руднике. Не забудьте закопать остальных…а то будет как в прошлый…

Снова беспокойный сон.
Незнакомое и никогда мной больше не видимое покрытое рыжей щетиной уродливое лицо расплывается и пропадает в белом, словно молоко, тумане, который сменяется вдруг выступающими из темноты каменными стенами домов. Откуда-то слышится щелчок сорвавшийся с ореха арбалетной тетивы, странный свист. Я понимаю, что такой звук может издавать только наконечник болта, разрывающий воздух. Даже чувствуя, как вязкая дрема второпях отступает куда-то в небытие, моя рука спешно хватает спрятанный под подушкой кинжал, но я вскрикиваю от боли и открываю глаза.
Кусочек неба, выглядывающий из-за соседней крыши, немного посветлел, но в моей комнате еще достаточно темно, хотя глаза быстро привыкают к мраку, да и я сам прекрасно помню, что и где находится на столике рядом. Некоторое время лежу на кровати, пытаясь успокоить тяжелое дыхание и вслушиваясь, как отяжелевшее от боли левое плечо тихо ноет, потом понимаю, что недавняя рана снова открылась.

Переулок огласил топот многочисленных сапог.
Странно, но страх словно завороженный застыл где-то в глубине…Я лишь ближе придвинулся к двери, приложил свободную руку ладонью к замку, осторожно прощупывая отмычкой штифты замка, и закрыл глаза…Щелк!

Щелк!...

Я выцепил его взглядом из толпы, как только вышел из таверны. «Да, у явно него будет чем поживиться. Теперь главное, чтобы меня никто не опередил», - осталось только улыбнуться самому себе и следовать за намеченной целью, которая так кстати избирает путь по темным переулкам.
Я прислонился к стене в тени, внимательно осматривая этого человека. Еще чуть больше десятка шагов до его фигуры, беззаботно шлепающей по лужам. Крупноват, конечно. Хотя нет, не крупноват, я бы сказал, высоковат. Легкий меч на поясе, кинжал в ножнах за спиной, который скрыт плащом от посторонних глаз, но этот сюрприз я заметил еще на площади. Добротная одежда и сапоги. Набитая сумка через плечо. Легкая ненапряженная походка. Я отбросил сомнения прочь. Слышимый только мной глубокий вздох и…

…Щелк!...

…шаг, неслышный разворот к стене дома напротив, потом шаг в бок, в переулок, и я, оказавшись прямо за его спиной, первым делом ловко запустил руку под чужой плащ.
- Давай посмотрим, что у тебя в карманах, - быстро проговорил я, упирая позаимствованное оружие ему в бок. Человек дернулся. – Тише, друг мой, иначе я продырявлю тебя раньше времени..
Воздух как-то нехорошо шевельнулся, земля вдруг больно врезала по ребрам, и я растянулся на мощеной камнями улице.
- Интересный у тебя способ встречать друзей, - моя же несостоявшаяся жертва не спеша отряхнулась и поправила камзол. – Такой вид заработка весьма плохо сказывается на здоровье и являет собой очень серьезную угрозу для жизни. Удивляюсь, как тебя еще не повесили за городскими воротами. А, Полосатый?
Я попытался подняться, сделать глубокий вдох, но голова закружилась, пришлось снова ткнутся щекой в грязь. Теперь я, чувствуя как пылает кожа на над бровью, понял, что пропустил нехилый удар в висок.
- Пойдем, прогуляемся, - неизвестный тихо засмеялся, поднял меня за шиворот, я же, оказавшись на ногах, решил в очередной раз воспользоваться шансом и бегом сорвался с места. Только пыл мой сразу поубавился, когда тот, кого я пытался ограбить, ловко вывернул мне руку за спину:
- Ты пойдешь со мной.

Камин сильно чадил, поэтому вокруг источника тепла вопреки законам мироздания было пусто. Тихие беседы немногочисленных посетителей старенькой таверны, расположившихся по углам, были на некоторое время прерваны дважды стукнувшей дверью, но когда через нее вошли двое: высокий субъект в длинном плаще и подталкиваемый им лохматый юноша, все снова вернулось к давнишнему.
Неизвестный повесил сумку на спинку стула и, усаживаясь, обнял проходящую мимо служанку за талию:
- Свет мой, если твои нежные ручки принесут нам самый большой кувшин светлого эля и чего-нибудь мясного, я пойму, что не зря живу на этом свете! – губы незнакомца растянулись в довольной ухмылке, а служанка, не скрывая смеха, скрылась на кухне. Но мгновение спустя он говорил очень серьезно:
- Ты знаешь, что за вами следят?
Юноша, делавший вид, что совершенно беззаботно смотрит в потолок, заметно вздрогнул:
- Не понимаю, о чем…
- Понимаешь, - перебил незнакомец, кивая самому себе. Он снова широко улыбнулся поставившей перед ним тарелку служанке, подхватил ложку и ткнул ей в сторону собеседника, который на этот раз опередил его:
- Откуда вы знаете мою кличку?
- В этом городе несколько мелких банд, а молодость их руководителей обеспечивает плохую сохранность информации и быструю смену руководства.
- Цветочник?
Удивительно, но старший собеседник понял, о чем говорит Полосатый, и кивнул.
- У вас есть выгодное предложение?
Незнакомец снова улыбнулся, только как-то по-другому:
- Мне нравится ход твоих рассуждений.
- А вы ведь не тот, за кого себя выдаете, - прищурился юноша.
- А ведь не тот, - уличному воришке не нравилась улыбка неизвестного.

…Щелк!

- Новиград, разумеется, прекрасное место для тебя…Большой город, в котором легко залечь на дно…
Ворота противно заскрипели, но повозка с мулом, загородившая дорогу двум всадникам, и двинувшаяся было вперед, снова остановилась.
- Прошу ваши документы, - стражник протопал по грязи к путешественникам.
Арто не спеша достал из сумки на плече сверток и протянул его таможеннику, который, внимательно вглядевшись в лица обоих наездников, развернул письмо и погрузился в изучение витиеватого подчерка.
- Ар-то… Ро- вье, - протянул вояка.
- Совершено верно, это я, уважаемый, - склонил голову Арто.
- Эд-га…Ровье…
- А это, - кивнул старший, - мой сын, Эдга Ровье. Я владелец конторы «Переписчики Ровье и сыновья».
- Что-то ваш отпрыск мало на вас похож, - тихо задрожал от смеха стражник и вернул сопроводительный документ.
- Он весь в мать..или в соседа, - рассмеялся управляющий переписчиками.

…Замок поддавался плохо, но через некоторое время он сдался. Я уперся плечом в дверь, пытаясь быстрее открыть ее и проникнуть в помещение. Дверь дрогнула, но с места не сдвинулась.
- Не понял… - тихо буркнул я и для верности толкнул дверь сильнее.
- Быстрее сюда! Стой! ВОР!
Как же…щас вот и замру на месте. Вместо этого я пнул дверь ногой, но она слегка открылась в мою сторону, и я нырнул в темный коридор, звякнув засовом.
- Ой дурак… - прошипел я сам себе.
Тут же со стороны улицы в дверь начали барабанить.
Было несколько мгновений перевести дыхание. Я поправил платок, закрывающий лицо.
Прекрасно. Лестница, ведущая наверх, располагает к прогулке по крышам.

Надо выкроить время и прочитать все . У вас у всех это так литературно, что скорее я буду это помещать в "Творчество читателей". Никто не против?

Вот еще одна квента написана для ЗШГ. А навеяна книгами по Вархаммеру. Герой - жрец смерти...

=-=-=-=-=-=--=-=-=-=-=-=--=-=--=-=-=-=--=-=-=-=-=-=-=--=-=-=-=-=-=
та повесть, повесть исканий и страданий, повесть радости и веселья, повесть отчаяния и надежды, была рассказана одним человеком по имени Арнеус из города Дадлаи. Я встретил его одной из дешевых таверн, когда он пропивал свои последние гроши. Не знаю чем привлек он меня, этот оборванный, грязный и вонючий человек, опустившийся на самое дно. Но тогда я решил присесть к нему, о чем до сих пор не жалею. Ведь я хожу по разным городам и собираю различные истории, и та история, которую он поведал мне, связанная скорее не с ним, а с его мастером, занимает не последнее место. И так начнем. Вот, что поведал мне Арнеус.
Только все имена здесь изменены, так как я дал слово ему...

* * *

Я не всегда был беден, точнее был период, когда удача благоволила мне. Как жаль, что эти времена утекли. Родился я в бедной семье, отец занимался воровством, мать проституцией, а я когда чуток подрос, то тоже шнырял по рынкам, таская у толстых богатых людей кошельки и прочие "ненужные" им вещи... Очень скоро родители умерли от тифа, сам не знаю, как мне удалось избежать этой страшной болезни. И до восемнадцати лет я придавался радостям свободной жизни, иногда воруя, иногда подрабатывая тяжелым трудом, таская тюфяки в доках. Иногда в тавернах мне давали и более незаконные поручения, видя мой атлетизм.

Так продолжалось до одного прекрасного дня, когда я забрел на рынок "подзаработать" немного деньжат для себя. Мне попался на глаза один малый. Он был довольно высок и хорош собою. Да и одет он был в приличные одежды, все выдавало в нем дворянина... Я подумал, что уж у него в карманах водятся деньги, и наметил как цель для свой атаки. Подкравшись сзади, я залез к нему в карман, но тут же почувствовал кинжал, приставленный к моему животу. Потом он резко оборачивается и смотрит пронзительно в мои глаза. Невозможно описать тот озноб, который охватил меня в этот момент. Я уже подумал, что он сейчас меня или прирежет здесь же, или позовет стражу, что было бы тоже не самым лучшим... Так мы смотрели минуту друг другу в глаза, а потом он схватил за руку и потащил прочь с рынка. Не знаю, почему я тогда не вырвался и не убежал, ведь к этому моменту кинжальчик исчез в его рукаве. Но было в его глазах что-то чарующее и загадочное, лишившее меня воли. Много мыслей прокрутилось в моей голове за это время. И самая главная - куда он меня тащит. Отойдя от рынка этот малый заговорил. И голос произвел на меня не меньший эффект, чем его карие глаза. В голосе переплеталось столько всего, что здесь были и повелительные нотки, и что-то доброе в голосе, но в то же время и угрожающее, а также располагающее и немного гипнотизирующее. Он промолвил:

- Малый, тебе крупно повезло. Ты мог уже валяться с проткнутым животом на том дрянном рынке, но... Как всегда эти "но"... Короче ты мне приглянулся. Ты можешь пригодиться мне... Если я тебя заинтересовал, давай сядем в какой-нибудь таверне, выпьем и обсудим дела...

И первое же желание, к моему удивлению было последовать за ним хоть на край земли, а не бежать со всех ног от этого места. И мы проследовали в ближайшую таверну. У нее название было довольно дурацким, и поэтому я его хорошо запомнил - "У пьяного Кентавра." Почему оно было именного таким, да очень просто хозяина прозвали кентавром. Как говаривали местные он был пиратом, и заслужил такое прозвище своим проворством на поле боя... Но я отвлекся. Таверна была довольно неплохая, чистая и с хорошим неразбавленным пивом. А посетителям не было никакого дела друг до друга, поэтому она оказалась идеальной для конфиденциальных разговоров...

Этот человек открыл мне свое имя - Элрик Милгеру фон Зюдофф. Надо сказать, что я уже кое-что слышал о нем и о его семье...

Уже долгое время семья Зюдофф не была на первых ролях, также как и на вторых и третьих в этом городе. Можно сказать, что это была не богатая семья. Их особняк долгое время оставался облезлым и каким-то подбитым, до тех пор пока в семье Милгеру фон Зюдоффа не родился сын - Элрик. Когда этот ушлый малый подрос дела семьи пошли в гору и незнамо от куда у них появились деньжата. Отец его полковник Милгеру скончался, когда Элрику было лет восемь. Жена его прожила до шестнадцатилетия мальчика, хотя после смерти мужа на ней лица не было, и он практически не выходила из дома. Что там творилось и как мне не известно. Но после смерти матери Элирик куда-то исчез и пропадал пять лет, а дом остался в управлении их верного слуги...

И вот спустя пять лет он возвратился, весь такой красивый в дорогих одеждах. Сразу же принявшись за дела. Первым делом он начал реконструкцию родового поместья, потом купил собственность в разных частях Дадлаи, некоторое из этого было переоборудованно в магазины... А еще поговаривают, что с его приездом в городе резко увличелось колличество игорных домов, и притом одни были элитарными, а другие... Но это не важно. Короче почти весь город вошел в оборот. Количество друзей, также как и велечина его особняка постоянно росли. Это было одним из его даров располагать к себе своего собеседника. Самое забавное его совершенно не интересовала политика, он был вне ее...

Через пару лет он стал видным женихом. Ведь о богатстве стали ходить легенды, и многие дома жаждали породниться с семьей Зюдофф. Из обилия невест он выбрал одну - красавицу Мариану из не очень богатой семьи Горинью. Девушка действительно была ангельски красива, добра и в ней было много положительного. И похоже это была любовь с первого взгляда. Они друг в друге души не чаяли. Элирик постоянно одаривал всевозможными заморскими подарками, а Мариана через пару лет подарила мужу первенца и наследника Эпло. Многих удивило странное имя, но все сочли это чудачеством.

Вот в этот период я и познакомился с Элриком Милгеру фон Зюдофф. Поэтому-то меня и удивила реакция и его предложение. И после небольшого разговора с ним стали понятны причины его непомерного богатства. Как оказалось почти весь нелегальный оборот Дадлаи принадлежал ему. В это входили элитные казино, арены для боев без правил, контрабанда и многое-многое другое... А всякие магазины были лишь прикрытием, отводом глаз или так сказать мишурой... Конечно он не выложил все сразу, просто из зрен информации через некоторое время все выстрилось в единую картину.

В тот день он предложил мне работу. Работа была плевая - последить. Но потом задания становились сложнее, и Элрик начинал мне доверять все сильнее, да и я проникся к нему симпатией и уважением. Правда, мне так и не удалось у него узнать что же произошло за те пять лет, что он отсутствовал в городе, правда у меня были кое-какие догадки...

И мы подошли к самой страшной, темной и печальной части истории. Я поведаю ее полностью, чтобы вам стало понятно, что к чему...

Когда ребенку стукнуло восемь лет, Элрик свел знакомство с одним богатым, но злым человеком. Из всего я знаю, что его звали Гедеоном. Он откуда-то прознал о контрабанде. Пришел в дом к Элрику кричал, угрожал и требовал. Ему зачем-то требовалась большая партия очень сильного редкого и запрещенного яда. Он угрожал, что весь город узнает темных делах Элрика. Короче это был простой шантаж. После того как в руки Гедеона попал яд, он стал требовать другие редкие вещи, яды и ингредиенты. И скоро это все надоело Элрику: во-первых он терпел убытки, во-вторых кому понравится когда тобой помыкают... Короче он решил просто подставить этого Гедеона. Но как говорится сказать легко, но сделать куда сложнее. К этому человеку не подступиться, он всегда ходил с охраной, дом его был так вообще как какой-то боевой форт. Короче он решил подставить его, обвинив прилюдно в распространении, использовании и хранении яда. Это конечно была крупная афера, ведь планировалось убить (губернатора), отравив его, а потом прилюдно доказать чьим ядом все это делалось. При том, что (губернатор) пользовался всенародной любовью. И поэтому убийце будет не легко.

Все прошло довольно легко, но перед казнью Гедеон бесследно исчез. Его долго искали, но так никто и не нашел. А потом стали происходить загадочные смерти всех людей, кто участвовал в афере. Потом мой мастер получил странное письмо, никто не знал что в нем говорилось, но в тот день Элрик весь переменился - лицо посерело и постарело, сам он как-то осел ссутулился... А на следующий день бесследно пропали жена и ребенок. Это был сокрушительный удар по Элрику. Он закрылся в своем кабинете, который практически не покидал несколько дней. Без его контроля начало все рушиться... Когда я увидел его следующий раз, то это был уже другой человек. Борода и усы поседели, на лице стояла гримаса отчаяния и апатии, в волосах появились седые пряди. Меня это не на шутку испугало, и тогда я посоветовал ему сходить к астрологу, возможно есть какая-то надежда... Не знаю что наговорил ему астролог. Но после этого он продал свой особняк, а все деньги пожертвовал в различные храмы. Да и сам он бесследно исчез.

И до последнего времени о нем никто не слышал, и некто не видел. Однажды мы встретились в таверне. Ко мне подошел жрец Морхилы, я не успел даже отпрянуть, как я обычно делал в таких случаешь. От них веяло чем-то ужасным и загадочным, от них веяло самой смертью. Он снял свой капюшон и я увидел... То что я увидел ужаснуло меня не меньше чем лик самой смерти. Это было ОН, Элрик. Лицо его стало белым, волосы совершенно поседели, присутствовала и борода, но морщины немного разгладились и выражении присутствовало благородство. И он заговорил:

- Арнеус, мне больше не к кому обратиться, ты единственный кто остался в живых...

При этих словах у меня поползли мурашки по коже. Страшно было не от голоса, а от интонации с которой он это произносил. Как выговаривал слова 'в живых'. Он продолжил:

- Мне нужна твоя помощь. И не беспокойся я тебя щедро награжу и уйду из твоей жизни навсегда... Но начну по порядку, наверное, кое-что тебе будет интересно узнать... Три года назад я ушел в храм Морхилы, надеясь найти ИХ, если не живыми, то хотя бы мертвыми. Точнее я пришел узнать не появлялось ли у них трупов Женщины и Ребенка. Выяснив, что никого не было с подобными описаниями, я остался... Зная Гедеона, да не смотри на меня так, ты ведь и сам знаешь, что это он... Короче я был почти уверен, что найду их только мертвыми и изуродованными... Но... но я недооценил коварство врага. Я теперь почти уверен, что они живы, правда находятся и далеко от сюда. И прошу тебя разузнать... В средствах можешь не стесняться, я все-таки был не совсем полоумен и оставил кое-какие запасы на черный день... Узнай, прошу тебя.

Сказав это он развернулся и пошел прочь, но с порога бросив:

- Через месяц я найду тебя... Прощай...

Этот месяц я провел очень неплохо, вспомнив свои лучшие деньки, ведь сейчас был в своей стихии... Правдами и неправдами мне удалось раздобыть нужную информацию. И ровно чрез месяц ОН нашел меня на дороге. Я быстро промолвил, что они действительно живы, но сейчас они далеко от сюда, их увезли от сюда, а дальше я совершенно ничего не помню. Хотя нет, кое-что помню. Помню, как мое сознание начинала постепенно поглощать тьма, белый цвет помню. В итоге я потом узнал, что в меня кинули кинжал или не в меня, я так и не понял... Но как бы там ни было я был оживлен в храме судьбы. И теперь я перед вами живой, а что стало с Элриком - не знаю. Он выполнил свое обещание...

* * *

Вот такая вот грустная история стала достоянием моих ушей...


=-=--=-=-=-=-=-=--=-=-=-=-=-=-=--=-=-=-=-=--=-=-=-=-=-=-=--=-=-

Ну, на основе квенты вполне можно написать жизнеописание как рассказ. Но по-моему, это и правда уже немного иное творчество. Именно творчество. А под квентой я, скорее понимаю нечто иное.

Как, например, это. Квента на дочь лорда.

Мередит Аннесли

Лорд Аннесли владел обширными владениями на юге Синерайса, у самой морской границы с Фёлюньеррой. Последняя множество раз пыталась склонить лорда к сотрудничеству (впрочем, как и его отца ранее) и, наконец, у нее получилось. Не известно, что же пообещали фелленьерские послы лорду Артуру Аннесли, но в один прекрасный день он позволил части фелюньеррской армии высадиться на своих землях, откуда та начала захватывать близлежащие территории Синерайса.
Но король Генрих быстро организовал контрнаступление, разбив фелленьерцев, которым пришлось спешно бежать из Синерайса. Лорд был публично казнен за измену. Владеть его землями стал младший брат Артура - Алан. Но у короля не было к нему доверия. Конечно, если предал старший, почему не может предать младший? А может, они вообще были в сговоре? Алан нашел договор, заключенный между Фёлюньеррой и его братом, и публично сжег его, но и это не убедило Генриха. Тогда Алан, искренне преданный короне и мечтающи смыть позор с имени своего рода, решился на другой шаг.
Он попросил короля о милости: взять его единственную и горячо любимую четырехлетюю дочь, Мередит, в королевский замок, чтобы дать ей подобающее леди образование. На самом же деле, находясь при короле, девочка являлась залогом разумного поведения и верности ее отца.
Генрих согласился и увез Мередит в столицу. В королевском замке девочка была передана на попечение одной из придворных дам - вдовствующей герцогине Амеллан, женщине вздорной и сварливой, но по-своему доброй. Именно она стала второй матерью для девочки, терпеливо обучающая ее всему, что по мнению герцогини, должна знать и уметь каждая леди. Чуть же позже, когда Мередит подросла, леди Амеллан преподавала ей и уроки интриг, как развесить свои сети и избежать чужих. В них герцогиня знала толк, и была совершенно уверена, что во дворце без подобных знаний выжить просто невозможно.
Мередит обучалась прилежно, а к десяти годам уже успела облазить весь замок. Будучи на год младше принца, Мередит еще в детстве сдружилась с Эриком, который зачастую помогал ей улизнуть от назойливой наставницы.
Тем не менее, Мередит выросла настоящей леди, к тому же, довольно привлекательной девушкой, хотя ее и нельзя было назвать красавицей.
Герцогиня Амеллан не дожила нескольких месяцев до семнадцатилетия своей подопечной. Мередит была вольна вернуться домой - ее обучение было закончено, да и у Генриха хватало забот. В принципе, война уже практически завершилась, Генрих пришел к соглашению с Фёлюньеррой, но вот город Бовэ король непременно хотел оставить за Синерайсом. Именно за него и обещали быть самые яростные бои. Король вместе с сыном лично отправились на континент.
Но Мередит осталась при дворе. Она слишком привыкла к роскоши дворца и не представляла, что будет делать в провинции. К тому же, за это время у графалорда и леди Аннесли появился наследник, и старшая дочь отлично представляла, какая судьба ее будет там ожидать.
Договоры с Фёлюньеррой действительно были заключены, а за Ботэ разгорелась яростная битва на Дирленском поле. Синерайсцы проиграли ее, да к тому же лишились короля, а наследник бесследно исчез, и никто не мог сказать, где же принц нашел свою смерть.
Старого Генриха Мередит почти не знала, а вот исчезновение Эрика стало для девушки ошеломляющей неожиданностью. Но не успела она оправиться от потрясения, как на трон взошел теперь единственный наследник - Ричард.

Внешность: невысокого роста и хрупкого телосложения, изящная, с тонкими чертами лица. Большие голубые глаза и густые длинные волосы золотисто-рыжего цвета.

Да действительно это больше квента чем произведение. Размещу в журнале

На самом деле. Квента должна способствовать лучшей вживаемости в персонажа. На мой взгляд простое перечисление фактов несколько не способствует вживаемости. Сложнее вести отыгрыш. Тут все таки ситуация - ты вживаешься в шкуру, ведешь себя как вел бы персонаж, думаешь. Если он берсерк, то ты и должен играть как берсерк. Даже если это ухудшает партийную ситуацию. Вот как раз харатеры и позволяет раскрыть развернутая квента, показать почему герой делает в данной ситуации так, а не иначе.

Хотя мастеру наверное удобней простое перечисление фактов.

У меня такими были самые первые квенты... Хотя стоит упоминуть, что я все-таки в оснавном играю по почте. Где литературная составляющая более высока...

Квента нужна для аргументирования почему персонаж умеет лазить как бог, но при этом не знает как зажечь комфорку у плиты
А то дают персонажа у которого, скажем Логика на уровне Легендарно и при этом человек получил три класса приходской школы. Ну а если это еще литературно оформлено, так я за.

Вот скажем есть статы:

Статы:
Интеллект=8
Рефлексы=6
Крутость=8
Техника(умение с ней обращаться)=4
Внешность(отнюдь не второстепенный фактор)=10
Сила=2
Эмпатия(держать себя в руках очень полезно)=10
Скорость(ты видел как торговцы от ментов бегают?)=3
Удача(типа "911" часто помогает)=9

Умения:
Блат= 6
Внимательность=6
Пистолет=6
Чувство людей = 6
Подделка документов=2
Карманное воровство=2
Мордобой=2

А вот и квента под нее. Очень четко описано, почему у перса Блат и Внимательность на 6, но при этом Мордобой на 2
Квента:
Маркус Брейди ждал своего информатора в одном из дешевых баров низовий Города. Бар вроде назывался "Последнее пристанище" - он так и не запомнил, хоть и бывал тут уже несколько раз. Заказав коктейль "Марсианская слеза", подмигнул проходящей проститутке, тепло поприветствовал группу мерков, отмечающих успешное дело и сел в темный угол, подальше от сцены, где извивалось несколько стриптизерш. Хоть он и одевался броско и крекливо, выглядел, как суперзвезда из высших кварталов, но профессия требовала оставаться в тени. Большинство посетителей питейного заведения знало этого высокого, тощего, абсолютно лысого, с неотразимой улыбкой молодого человека. Он был самым удачливым фиксером Города. Впрочем, как и самым молодым... Ему едва исполнилось 15 лет, когда он начал продавать все и вся. Он не разменивался на карманное воровство или подделку документов - купить задешево, продать задорого- вот его принцип. Сейчас же, у этого 25-ти летнего красавца , были везде свои связи, свои глаза и руки. Он мог достать Вам любой имплант, даже тот, что еще не поступил на вооружение полиции или армии, мог купить любые акции, собрать любую команду наемников. Он может сделать для тебя все что угодно...только хватит ли у тебя на это денег?

Тема хоть и старенькая, но поднять можно...
Квента моего персонажа на Exalted, уже знакомая читающим мой ЖЖ.

… Пальцы болели ужасно, их судорожило и выкручивало из суставов, заставляя Юн Чинха коротко стонать сквозь крепко стиснутые зубы. Пошел уже пятый час с того момента, когда учитель привел его сюда, в затерянный среди поросших лесом скал Храм Бронзового Тигра. Две круглых площадки с нарисованными на них следами от лап громадного тигра, на которых стоял Чинха, едва достигали шести цуней в поперечнике, как раз достаточно, чтобы каждый палец руки размещался точно поверх нарисованного когтя. Тело молодого монаха было вытянуто ногами вверх, словно стремясь к палящему нещадно полуденному солнцу, в то время как весь комплекс храма, возвышающегося на отвесной скале, остался где-то ниже Юн Чинха, поскольку площадки, на которых он стоял, были размещены на оконечности гребня его крыши. Пятый час он стоял на пальцах, холодея от страха, когда начинал веять легкий ветерок, угрожая сбросить его в пропасть, открывавшуюся внизу, и делающий испытание просто невыносимым. Даже взобраться сюда мог лишь человек, которого готовили к подобному с детства, и Юн Чинха осознавал, что и не каждому ученику Конг Санга это дано. Однако выдержать испытание, которое проходил сейчас молодой тигр, похоже, не суждено даже ему. Он не знал, когда зазвенит внизу колокол, оповещающий, что он справился. Он не знал, сможет ли удержать себя на грани сознания до конца. Мысли путались, все время возвращаясь к пульсирующей боли в пальцах, иногда выхватывая откуда-то из глубины воспоминания…
… Первое упражнение ужаснуло семилетнего Чинха. Сначала они просто отжимались от пола, но очень скоро задача была усложнена. Стоять кулаками в чаше с рисом оказалось невыносимо больно, очень хотелось раскинуть руки и лежать, лежать не двигаясь, не ощущая каждой клеточкой кожи на руках безжалостные рисинки, впивающиеся глубоко в тело. Тем более, что остальные дети, которые прекратили стоять подобным образом, не были никак наказаны. Они сидели, растирая покрасневшие костяшки, и смеялись с немногих оставшихся.
- Зачем тебе это, Чинха? Оглянись, никто не ведь не смотрит! Зачем ты терпишь эти издевательства? Ну да, ты же из бедной семьи, тебе положено!..
Чинха сжал зубы. Семья Юн действительно была крайне бедна. Они не смогли пожертвовать монастырю ни одного коку риса, не говоря уже о шелке или серебре. Уже стареющий отец привел Чинха к сенсею Сангу, потому что тот был его старым другом. Сей факт стоил ребенку многих слез из-за жестоких шуток других пришедших учеников, большинство которых имело достаточно обеспеченных родителей. Другой постоянной целью для насмешек было то, что его несчастная мать, скончавшаяся вскоре после рождения Чинха, очень долго не могла подарить семье наследника мужского пола, год за годом рождая девочек. Росшего среди семи старших сестер Чинха очень часто дразнили, отказываясь выдеть в нем мальчика. Поэтому теперь, стоя обоими кулаками в чаше с рисом, он решил доказать всем, что выдержит. Глотая слезы, Чинха упорно продолжал стоять, не обращая внимание на шутки окружавших его детей, изо всех сил борясь с собственной слабостью.
Только одобительное похлопывание сенсея Санга заставило его опуститься на жесткий пол, показавшийся ему после этого императорской постелью, и он провалился в беспамятство…

… Их осталось одинадцать, только те, кто выдержал первое испытание, выстоял в чаше с рисом. Остальных не выгоняли, но странным образом никто из них не остался дольше недели. Они ушли сами, кляня последними словами бесполезное и бесчеловечное учение. За четыре года, прошедших с той поры, монастырь не покинул больше ни один ученик.
Их тренировали очень жестко, чаша с рисом стала их постоянной спутницей, но они держались. Каждую ночь они не могли уснуть из-за боли во всем теле, в тех местах, куда коснулись их пальцы учителей. Это было больнее любых удаов шестами или секционными цепами, которые они получали в совместных спаррингах, поскольку руки наставников обладали просто сверхъестественной твердостью. Сон приходил, как избавление, уже под утро, всего за несколько часов до утренней тренировки.
Юн Чинхе приходилось тяжелее всего. В день смерти его отца учитель Санг объявил мальчика своим названным сыном, и тот неимоверно обрадовался, ожидая, что теперь условия его жизни намного улучшатся. Его действительно не заставляли ничего делать в первый день, но на второй счастье кончилось. Сенсей сказал, что не намерен краснеть за названного сына, и с этого момента все упражнения Юн Чинха должен делать ровно вдвое дольше.
- Тебе придется каждый день перед сном два часа стоять на руках неподвижно, не издавая ни звука, уподобляясь тигру, выжидающему жертву. Два часа – это очень много. Уже через четвертеть часа начинают трястись и подкашиваться руки, становится очень сложно удержать равновесие, не говоря уже о безмолвии. Но от названного сына я буду ожидать лучшего, что под силу монаху!
С тех пор боль стала постоянной спутицей Чинха. Ударов палицей на тренировках выносливости ему доставалось вдвое больше, чем остальным, а времени на отдых – вдвое меньше. Ему всегда давали самые крепкие брусья и самые высокие стопки черепицы, которые нужно было разбить одным ударом, бамбуковые палицы, которые он ломал своими пальцами, всегда были самыми толстыми из всех. И только когда удары его рук начали срывать кору многолетнего железного дерева, их начали учить использовать холодное оружие.

Когти тигра – страшное приспособление, способное рарубить пополам человека даже в неумелых руках, а используемое монахом школы Тигра, способно превратить обученного воина в тяжелых доспехах в кровавое месиво за считанные мгновения…
… Чинха улыбнулся, с трудом двигая задеревеневшими мышцами лица. Девять пальцев, упиравшихся в следы, казалось, сейчас сломаются, отправив его в длительный полет к подножию скалы. Девять, потому что мизинца левой руки лишился он уже давно…
… В день, когда ему исполнилось четырнадцать лет, он был подвергнут еще одному испытанию, которое не под силу большинству его друзей.
Всю ночь накануне он бодроствовал, медитируя и готовясь. С первыми лучами солнца сенсей отвел его к большой скале, на вершине которой виднелась пещера.
- Вот то место, где живет Он. Тебе нужно взобраться по камням на самый верх, выследить и убить его. Голыми руками. Помни, чему я тебя учил, сын. Иначе ты больше не увидишь стен монастыря… Схватка с ним очень часто оказывается смертельной даже для опытных воинов…
Коротко кивнув, Чинха принялся взбираться по склону, ловко перепрыгивая с камня на камень, и подтягиваясь на пальцах. Удовлетворенно посмотрев ему вслед, Конг Санг развернулся по направленю к монастырю. Уже подходя к воротам, он обеспокоено обернулся, ища на скале маленькую фигурку. Ему показалось, будто он слышит рев, хотя с такого расстояния это было совершенно невозможно. Рев каменного тигра…
Вечером Чинха вернулся, окровавленный и уставший, неся на плече шкуру могучего зверя, хитростью и силой не знавшего себе равных. Шкура была исполосована следами пальцев молодого монаха больше, чем его собственная кожа – когтями. Чинха лишился мизинца, но это была более чем приемлемая цена…
… Юноша улыбнулся, вспоминая. Рук он уже не чувствовал, только пальцы продосжали нестерпимо болеть, опираясь на следы каменного сородича. Мог ли он подумать еще вчера, что они станут его единственной опорой…
… Вчера, во время очередной охоты в бамбуковых зарослях, когда Чинха подкрадывался к предполагаемой жертве, он и увидел Их. Женщину и мужчину, ведущие смертельный бой посреди поляны, устеленной трупами в зеленых плащах, с помощью оружия, которое так хорошо умел использовать он сам. Однако когти в их руках мелькали с просто нечеловеческой быстротой, и наносили раны, даже не касаясь противника. Чинха с удивлением заметил все более разгорающийся на лбу женщины символ солнца, когда вместо атакующего мужчины он увидел дракона. Движение его было до того стремительным, что, казалось, отклонить удар не было никакой возможности. Для человека. Однако девушки на месте не было - вместо нее на полпути Дракона встретила Тигрица. В следующее мгновение все было кончено. Изумленный Чинха успел заметить только улыбку девушки, посланную ему лично, хотя маскировка его была идеальной, и упавшее на землю тело еще одного человека в зеленом плаще. В следущее мгновение девушка грациозным прыжком неимоверной длины скрылась в зарослях бамбука.

Ошеломленный юноша принес когти учителю, не в силах постичь самостоятельно тайны призрачных ударов. После того, как он поведал учителю все, чему стал невольным свидетелем, пронзающий взгяд Конг Санга терзал его долгих несколько мгновений, после чего сенсей произнес лишь одно слово.
- Пойдем.
… Солнце начало клониться к закату, выжигая в мозгу молодого тигра картины из прошлого. Все его тело превратилось в одну натянутую струну между пальцами и солнцем, растягиваясь, удлиняясь, звеня от нечеловеческого напряжения. Тепло от солнаца окружало, обволакивало его всего, наполняя его внутренний мир своим жаром. Мысли Юн Чинха начали пропадать одна за другой, как лучи светила, скрывающегося за горизонотом. С последним лучом сознание окончательно потухло, и он успел ощутить только холод падения. Колокола не было. Он не справился…
… Очнулся он у подножия храма, на руках у старого Конг Санга. Тот что-то говорил, но ученик никак не мог понять, что. Лишь через несколько долгих мгновений до него начал доходить смысл фраз сенсея.
- Ты был избран, Юн Чинха. Избран Непокоренным Солнцем. С завтрашнего дня начинается твоя тренировка.
- Тренировка? А что… Что же я делал последние тринадцать лет? И кто были эти люди… Тигрица и Дракон?
Сенсей с улыбкой посмотрел на двадцатилетнего юношу.
Лишь внезапное свечение символа солнца на лбу старого монаха стало ему ответом.

Вот квента для одной не самой лучшей ролевухи.


Неигровое имя – …
Год рождения 1982 г.
Место жительства …
Игровое имя …
Год рождения персонажа – 1975 г.

Итак… дело было так… одним веселым утром я осознал…хм.. бред…
Иначе.
Все начиналось очень просто и прозаично: родился я 1980 году. Жизнь была ну не сказал что бы очень грустная… но и не веселая. В положенное время отучился в школе (причем не какой либо – а с усилением во всякую физику-математику). Потом пришло время университета… Выбрав инженерскую специальность по тому же направлению долго и нудно… гм.. хотя интересно все таки было… учился. Даже чего-то нашел в той куче гравия, который получился из изгрызенного гранита науки. Чего-то интересное и… почему-то когда оно работало, глохла вся электроника, хотя должен был только приемник у соседей по этажу.
Выпростав свои стопы во взрослую жизнь и порыскав по окрестностям в поисках работы, нашел, что я с такой специальностью либо не нужен, либо они мне не нужны были. Пошел я тогда в фирму какую то, занимающейся информационными технологиями и прочими –логиями. Так мне рассказали. Оказалось что не так все просто. Гхм… в первый день было не так интересно… документы и всякая прочая бумага. Ужас… Намного интереснее стало когда я начал лазить по отделам и выспрашивать чего тут и ваще. Как говориться: от чего уходили, к тому и пришли. Всё те же осциллографы и прочая физико-электронная техника. Только намного лучше, чем в институте. Ну я думаю – развернусь я тут на полную катушку. Ну и начал экспериментировать со всем этим.
Одной ночью… тихой и ужасной… бр… самому страшно. Конечно, ничего такого в этой ночи не было. Ночь как ночь. Луна такая красивая – полная, да и облака не закрывают сей вид. В общем – лепота. Так вот: работаю я работаю. Кручу, верчу ручки своего любимого приборчика по измерению электромагнитных волн… короче – меряю один приборчик, дабы он нигде не светил. Ну и со спанья не заметил, как сместился в гипер-частоты (ет спасибо нашим коллегам, «сверху»: новую «игрушку» принесли). Мдас… тут и интересное начало-поехало… На том месте где и в принципе ничего не должно было быть, начали появляться на экране приборчика интересные картинки, то бишь отображаться возмущения электромагнитного поля. Но их там не должно быть!
Хотя скоро начинаю понимать, что вызвавшие их явления приближаются к кабинету и приближаются быстро. И на мой взгляд приближаются как то не очень чтобы мирно. Скоро я получаю наглядную агитацию на тему – не оставайтесь одни в пустом здании в лунную ночь: что-то темное и поразительно похожее на летучую мышь, очень хотевшую стать человеком (вот она – недостающая стадия развития между рукокрылыми и человеком!... хотя, что-то я не припомню, что она должна быть), влетает, правда задом вперед в мою дверь. Следом вбегает, весь из себя комнатный Рембо с двумя пистолетами в руках, с автоматом за спиной, в бронике… в общем … БУМ!... Это была реакция соприкосновения двух тел: какого то не очень свежего тела этой недомыши и стола. Я и все таки решаюсь проявить чудеса героизма: хватаю самое дорогое – мою машинку-глушилку (хм… у нее даже было научное наименование – система активного зашумления. О! как. Я даже улучшил ее немного: аккумуляторы вечные… ну практически вечные прикрутил) и под стол. Дабы из меня чей нить похожее на трупик не сделали. Ну и началась тут иллюминация с фейерверком. Иллюминация – со стороны «мышки», фейерверк организовал Рембо. Во время оного действия случайно нажал на «Вкл.» на машинке и чего то так сразу все и умолкло. Вылезаю я из под стола и вижу картину маслом: на месте «мышки» такой весь из себя оторопевший молодой человек. Ну и конечно – Рембо, куда уж без него. Первым пришел в себя наш накачанный друг, ну и не долго думая выпускает в юношу очередь из обоих пистолей и как то его оппонент начал сразу походить на трупик не только внешними сходством, но и повадками. Занял присущее им положение: горизонтально и не шевелясь.
Ну потом было и братание с этим Рембоидом, и открытие «страшной» истины, что есть в ночи и еще что нить кроме бедных и несчастных маньяков с плохим детством. То что намного хуже их: вампиры и оборотни. Все-таки наши черно-фиолетовые друзья были в чем-то правы. Немного он меня поучил тому как бегать побыстрей и как стрелять поточней, а также с ножиком как обращаться. Автоматик, конечно, не свой, но тоже не слабый подарил. На этом все интересное и закончилось… Засадил он меня за разработку всего чего побольше и побольнее бьет по этим тварюгам.
И в конечном счете мой новый знакомый все таки напоролся на коготь, либо клык… не знаю – просто в одно прекрасное мгновение он не пришел. Понятное дело – руководствовался он принципом: все свое ношу с собой и все оружие, и броню, и аптечки он взял на последний поход и не вернулся. Ну и не долго думая (все таки есть хочется и не хочется чтоб тебя ели), взял что у меня осталось: мою машинку, мои колюще-режущий-стреляющий инструмент (ножик, на котором тренировался, такой не слабый ножик и автоматик), легонькую броньку (все таки чего-то нашел в шкафу), свои мозги и парочку чертежей (что то начиналось получаться…), выгреб наличность и пошел на вокзал. Там взял курс на провинциальный город – Ростов-на-Дону. И как оказалось весьма и весьма вовремя.

Давно не случалось на форуме появляться, а тут как то навеяло возникшим обсуждением стариной квенты Рей(кто знает, тот поймет), и что то, как то тоже захотелось квентами поделиться, благо есть чем. Будет Бооольшой пост с ВоДовской квентой Шедоулорда, а пока так, затравочный. Космоволк, которым в ближайшее время планирую играть в Deathwatch.

Ларс Штормовой Вой

Фенрис - ледяная планета, расположенная очень далеко от Святой Терры - колыбели человечества во все времена являлась домом для настоящих героев. И ни один истинный фенрисиец ни на секунду не усомнится в том, что именно его родная планета была достойной того, чтобы когда то давно на нее пришел могучий и суровый бог - Леман Русс, когда то давно ходивший среди людей, побеждавший в честном бою каждого ярла, сразивший одним ударом своего копья величайшего из морских драконов и бравший в свою дружину лучших и достойнейших из молодых воинов. Так думали все фенрисийцы, когда то так же думал и я. а еще, каждый фенрисиец знал, что на самой высокой горе, вершина которой состоит из железа живут и пируют великие герои, именно туда увел когда то свою дружину Русс. И за каждым сражением за каждым подвигом смотрят вороны - друзья и посланники Русса, они то и решают, кто достоин войти в залы и пировать вместе с великими.
И когда то давно, волею Русса, я был избран вороном. Тогда я был младшим сыном самого яростного и свирепого ярла нашей округи. О нем говорили, что матерью для него была громовая волчица, а страх врага он чует за несколько лиг. Удача всегда шла рука об руку с ним, гребцы не уставали на веслах, и парус всегда был полон ветра. Люди, жившие в его усадьбе не знали голода даже в самые суровые зимы, ибо добычи, которую он брал с битв хватало с лихвой, даже на то, чтобы заплатить жрецам в Храме Железа и взять себе, троим сыновьям и лучшим воинам по клинку. А для себя еще и чешую, пробить которую не могли ни копья ни стрелы. Из его сыновей, я вступил на палубу дракара последним, тогда, когда мне исполнилось двенадцать зим. Естественно, в таком возрасте тяжело было похвастаться силой отца, но я старался максимально приблизиться к тому, кого по праву считал лучшим. Три сезона я провел на палубе корабля вместе с отцом и братьями, видя, как горят селения и корабли врагов, видя как льется кровь и сам для себя потерял уже счет убитым, который когда то открыл. теперь, среднему брату уже не нужно было опекать меня и после каждого боля он не отвешивал мне братский подзатыльник за то что он отказывается от своей славы ради того, чтобы я остался цел. Я и сам заслужил права раздавать подобные, когда несколько раз вовремя подставил щит, чтобы прикрыть его от стрелы или меча. а главное - руки налились силой и умением, таким, какое приходит только в настоящей схватке. Умением и после подзатыльника угомонить недовольного уже чем то более увесистым. Я стал настоящим воином, одним из братства - волком морей, как назвал нас отец. Так было, пока все соседи не решили начать охоту на волка уже слишком давно являющегося непобедимым и безнаказанным, и даже дальние кланы, хоть раз страдавшие от атак отца собрали свои силы, чтобы покончить с его победами, с его удачей и его существованием. А кроме того, был подкуплен кто то из отцовских воинов и враг узнал, куда отец направит свои дракары в следующий раз, и так, в одном из фьордов нас ждала засада врага, превосходившего наши силы, как минимум семикратно. Другой воспользовался бы шансом повернуть, уйти от боя. но Эйнар Волчье Сердце был непреклонен и не желал отступать, показывая один раз, что его можно испугать и давая врагам поднять голову. Он верил, что сам Русс смотрит за ним и дарует победу, или же заберет его к себе после того, как закончится бой. Любой воин с отцовского дракара пошел бы за ним куда угодно, даже в открытую пасть Моркаи, а после того, как на мачту его корабля присел огромный черный ворон любые сомнения были стерты. Битва была по истине жуткой, и враг на собственной шкуре почуял силу тех воинов, что уже не один сезон стояли бок о бок с отцом и среди них рубился и я, в какой то момент отринув смерть и желая только не опозорить отца, чтобы после смерти Русс посадил меня за столом рядом с ним, а уж в том, что он попадет прямиком к богу войны, я не сомневался. Я просто выбрал для себя одно место и решил стоять на нем, так, что никто не сможет пройти через него, прикрывшись щитом и нанося удары мечом я стоял, видя как рядом падают воины, с которыми приходилось делить пиво и хлеб, но врагов на окровавленных досках палуб лежало больше втрое.
Так я и бился, не помня себя, пока в глазах моих не потемнело и меч не выскользнул их моих рук, я не видел ни удара, ни того, кто нанес его, к тому времени ярость уже полностью овладела мной. Когда же мне довелось разлепить один глаз, так как второй заплыл и был залит кровью я увидел такое, о чем не слышал даже в сагах скальдов. В небе висела громадная рычащая железная птица, а надо мной стоял гигант в волчьей шкуре и серых доспехах, таких, какие даже в Храме Железа нельзя было купить. А в его улыбке обнажались два настоящих клыка - знак избранного Руссом. В чрево железной птицы с этого берега подняли меня и еще троих, таких же молодых, израненных и измученных. Один так же был из дружины отца, двое других не были мне знакомы. Птица доставила нас почти к самому подножью горы с железной вершиной - клыка. И там начались наши тренировки, в которых стиралось все. По началу Я и Гуннар - сын рулевого с дракара моего отца, пытались насмерть драться с Эриком и Бьерном из вражеской дружины. Но очень скоро мы поняли, что для того чтобы выжил хоть кто то, нам придется драться на одной стороне с опасностями, которые ждут нас за границами лагеря, куда мы уходили каждый день и иногда не возвращались даже затемно. Всего нас было около четырех десятков и каждый из нас должен был стать братом для остальных. Прошло время и из четырех десятков осталось всего тринадцать, Эрик был убит в тренировочном рукопашном бою, увлекшийся противник просто сломал ему хребет и Волчий Жрец приглядывавший за нам, сказал, что милосердием будет отправить его к Руссу немедленно. Гуннар дожил почти до конца и уже испил меда из чаши Русса, но в Клык он вернулся обросший шерстью, с глазами на выкате и когтями на пальцах, его глотка уже не была способна исторгать человеческую речь и он бросился на своих братьев. Вульфен взял над его душой верх. Был среди нас и еще один, отмеченный печатью Вульфена - Храфьен но воля его была гораздо сильней и не смотря на облик. ставший почти звериным, он сохранил ясность мысли дар говорить, силы и ярости в нем, теперь хватало на троих. Под постоянным надзором волчьего жреца он продолжил биться бок о бок с нами.
После всего этого, нам разрешили подняться на вершину горы - Клык, так называлась она. Это и был дом Русса и главная база ордена Космических Волков, к коему теперь принадлежали и мы, названные Кровавыми Когтями. Нас подключали к машинам, из которых мы узнали новый язык, учили обращаться с оружием, доселе виденным нами только у старших, носящих серую броню и клыки. Да и наши клыки стали потихоньку удлиняться. А потом - мы поднялись в небеса - в космос, чтобы там, в море звезд сражаться с врагами человечества, в тех битвах, в которых когда то сражался и сам Леман Русс, примарх и отец нашего ордена. Шли годы - годы безрассудных битв, в которые я бросался вместе со своими братьями, чтобы заслужить признание и уважение седовласых волков, и право на то, чтобы скальды начали слагать сагу о нас, но с годами и убитыми врагами приходил опыт и мудрость, хитрость и изворотливость, заменяющие безумную ярость молодых воинов. Так, через тридцать лет служения, выжившие из стаи отправились на охоту, чтобы покрыть свои плечи шкурами фенрисийских волков и назваться серыми охотниками. Теперь, мы вели битвы иначе, мы уже не были ударным острием наших атак, идущие пешком, или едущие верхом на рычащих боевых мотоциклах, или летящие на крыльях прыжковых ранцев, теперь мы были теми, кто должен был развивать преимущества или же наоборот - готовить коридоры для входа кровавых когтей. Иногда заманивая врага в ловушку ложными отступлениями, или выскакивая из рино или дикобраза и под прикрытием орудий транспорта уничтожая противника ураганным болтерным огнем. И все равно, ничто не радовало меня так, как кровавый рукопашный бой, наверное, где то в душе кровавый коготь все еще оставался со мной, или же, это было то, чему еще когда то научил меня отец. Но, как бы там ни было, я не сменил своего цепного меча - Зубы Моркаи, как называл я его, быть может слегка завидуя Клыку Моркаи - легендарному топору Великого Волка Логана Гримнара, на более удобный для серого охотника мономолекулярный клинок, не издающий шума и более компактно висящий на поясе. Нет, рычание любимого цепного меча, когда дело доходило до ближнего боя, придавало мне радости и боевого задора, равно как и то, во что он превращал врагов. А для тихих атак, я слегка улучшил свой болтер, под руководством одного из железных жрецов прикрепив к нему длинный мономолекулярный штык. Так я, стоящий плечом к плечу с Храфьеном всегда был готов встретить врага в ближнем бою, в то время как братья осыпали его градом болтерного огня.
Наша стая покрывала себя все большей славой, и я чувствовал себя частью ее, но моя личная сага началась совсем недавно. Тогда, во время решающей атаки на храм и последний оплот проповедника культа Хаоса, поглотившего целую планету, моей стае было доверено нести один из Волчьих Штандартов. Атака должна была осуществляться с трех сторон, дабы силам предателя не представилось никакой возможности выбраться из окружения. Улицы, ведущие к храму были превращены в настоящие укреп. районы, перегорожены баррикадами и противотанковыми ежами, во всех подходящих зданиях были оборудованы огневые точки. Штурм силами имперской гвардии обернулся бы морем крови и месивом из тел, а успеха мог бы достичь лишь после нескольких месяцев правильной осады, за которые предатель вполне успел бы выскользнуть из клетки. И тогда присутствовавший там инквизитор Кафал обратился к Волчьему Лорду с просьбой проведения штурма силами его Великой Роты. После трехчасового обстрела из тяжелых орудий имперской гвардии и налетов ВВС Империума, частично разрушивших оборонительные укрепления в бой выдвинулись силы Волков. На главном направлении должны были нанести удар Волчьи Стражи во главе с Волчьим Лордом пробив себе путь на борту трех Лэнд Райдеров, на других направлениях двинулись вперед сминая укрепления виндикаторы, за которыми шли рино и дикобразы с полными десантными отсеками космических волков. Атака на нашем направлении была призвана захватить или уничтожить вспомогательные храмовые сооружения, контролировать их и не дать врагу отступить используя возможные укрытые там потайные ходы. Однако же, противник и не думал отступать, вместо этого, он ввел в бой свой главный резерв, справедливо полагая, что если космическим волкам не удастся победить, дух армии будет сломлен, война будет выиграна, а до прибытия новых сил можно будет подготовиться просто прекрасно. Легко пройдя первую линию укреплений, Виндикатор и три Рино попали под плотный огонь переносного тяжелого оружия и оказались отрезаны на небольшой площади в полукилометре от основного храмового комплекса. Плазменный пучок, выпущенный откуда то сбоку пробил щиты и разорвал траки виндикатора, лишив его мобильности. Движение было остановлено и стаи приняли решение покинуть машины, и на своих ногах ворваться в комплекс и выполнить приказ Волчьего Лорда, а заодно и уничтожить стрелков, что испортили прекрасный осадный танк. Но, к изумлению многих, навстречу им шагнули не обычные культисты-оборванцы, чего уже не следовало ожидать , принимая во внимание прекрасное вооружение - плазменная винтовка не является частым гостем в руках непойми-кого. На встречу волкам шагнули те, кто когда то называл себя их братьями. В серо-зеленых доспехах из которых сочился гной, покрытых мясными наростами вперед шагали десантники Гвардии Смерти, продавшие себя богу разложения и болезни - Нурглу. А следом за ними виднелись исковерканные тела и увенчаны единственным рогом одноглазые головы чумоносцев - демонов Нургла. Атакующая операция превратилась в героическую оборону, целью которой было оттянуть как можно больше сил, не сломаться и не дать такому могучему врагу ударить в тыл Волчьему Лорду, уповая на волю Русса и то, что ему вместе с волчьими стражами удастся добраться до главного еретика. Десантники Нургла практически не чувствовали боли и могли сражаться даже получив очень серьезные повреждения, фактически только весьма обширные раны или то, что было способно отделить от тела голову могло вывести их из боя. Но с другой стороны, каждый волк являлся воплощением гнева и ярости самого Примарха, и в тот день сражался на пределе сил. Еще больше ярости придавал Волчий Штандарт, который был доверен стае и которому, в сложившейся ситуации не доведется увидеть стен оскверненного храма, но в какой то момент Штандарт начал падать и я, отбросив уже опустевший болт-пистолет, сжал кулак на его древке, и вновь поднимая священное знамя вверх, в то же время рукой, сжимающий рычащие Зубы Моркаи я нанес удар, располовинивший голову одного из чумных десантников, с клинка которого стекала зеленая слизь. А где то рядом рычал Храфьен, отдавшийся боевому безумию и Волчий Жрец, круша врагов силовым топором пел молитву о Силе. обращенную к самому Руссу. Все было как тогда, на том драккаре, где я стоял рядом с отцом и ярость овладела мной, и стало казаться, что с каждым ударом я лишь сильнее, и ни один из врагов не уйдет от Зубов Моркаи и ни одна лапа не коснется священного знамени.
Сколько длилась та битва, я не мог точно сказать, лишь когда рухнула одна из стен, а на площади появился один из древних Дредноутов, поливая ее огнем из своей штурмовой пушки, рассеивая мелких врагов, стало ясно, что все закончилось. Но сил тогда не хватало даже на то, чтобы улыбнуться. Храфьен в той битве отправился к Руссу, так же как и две третьих стай, что сражались там, а другие - получили страшные ранения. Я сам потерял там один из своих глаз. Но те, что выжили - принесли клятву вечного братства и стали одной стаей. Стаей Кровавой Луны - знака мщения на Фенрисе. А волчий жрец, рассказал свою cагу на победном пиру. Я же был удостоен особой чести, державший всю битву штандарт, на сдавший ни шага, по словам Жреца, я получил благословение Волчьего Лорда на то, чтобы примкнуть к Караулу Смерти, с тем, чтобы продолжить свою личную сагу, обрести славу для себя и в не меньшей степени прославить орден. Заработать бесценный опыт битв бок о бок с лучшими представителями адептус астартес, а по возвращении принять ранг Волчьего Стража.