Дорога сна, нечто новое...

[Rianna >>>]

Заметив, что пленник проснулся, Алекс поставил чашу на место и начал идти вдоль каменной плиты, на которой лежал Грег, не глядя на юношу.

- Ах, ты…

- Увы, только путь крови. В общем, сгодилась бы и любая жертва, но ведь вы оказались под рукой.

Она уже словно проникла взглядом вглубь его плоти, и теперь недоставало одного удара лезвия, чтобы убедиться в том, что ей там открылось. Она замахнулась и нанесла удар.

Ему снилась улыбающаяся Калерия(и какой же он её видит?)

Что будет, если он промолчит, таким образом превращаясь в клятвопреступника? Проклятие не исчезнет, ведь его носят в себе трое братьев,(и что, Воин будет убивать или Ликар??)

Рогнеда, умывшись и сменив наряд, выглядела совсем отдохнувшей, ела с аппетитом, при этом,избегая встречаться с Грегом взглядом.

Она пустовала, полки покрылись пылью, на потолке в гостиной в самом углу темнело пятно. Опять соседи устраивали оргию в джакузи, не иначе. Грег скользил равнодушным взглядом по полкам с книгами, разбросанной в коридоре обуви

Рогнеда заметила, какими глазами юноша следит за ними, и впервые после той страшной ночи заговорила с ним:

- А…да, я хотел сказать, что, по-моему, пора уезжать отсюда.

И, как можно скорее.

Я боюсь даже представить, что может случиться, если один из них окажется на краю гибели.(как-то пафосно... может, просто умрёт?)

Цели наши меняются в зависимости от развития событий, сложно назвать какую-то одну особенную. Возможно, это станет ясно в итоге.(очень уж по-авторски)

- …глас божий, не иначе, - шутливо пропел Дейн и начал собирать вещи. – Если вы так решили, удочки надо сматывать, как можно быстрее.

Они торопились, как могли, потому что в накалявшемся вместе с восходом солнца воздухе уже чувствовалось приближение чего-то печально-смертельного и неотвратимого.

До Грега пару раз доносились ругательства Алекса – Дейн явно нервничал, обдумывая, как уйти от погони.

Грегори переводил взгляд от одного крыла замка к другому, не в силах выразить свое восхищение.
Слева стена замка возвышалась над неглубоким рвом, поросшим травой.

Бронзовые подсвечники на три свечи крепились к овальным зеркалам, таким образом, количество света удваивалось, но сейчас пространство освещалось лишь небольшими лампами, стоявшими на столиках через каждые несколько колонн.

Таких мест, как Храм Луны, мало…

- Чтобы заработать такое проклятие, - с нажимом произнес Алекс, - нужно пролить чью-то кровь, не так ли?(так ведь проклятие-то бескровное, они же изначально ничьей крови не пролили, просто поругались меду собой и всё, а убивать начали после слов, вдруг)

Не потому, что там действительно оказалась роскошная широкая кровать с высоким, в несколько слоев, матрасом и пушистым ковром.

[Клер >>>]

так ведь проклятие-то бескровное, они же изначально ничьей крови не пролили, просто поругались меду собой и всё, а убивать начали после слов, вдруг

Ну как..после своих..гм неосторожных слов Лампуса все-таки пошел и убил. Алекс хочет сказать что Проклятие было вызвано словами, но обрело силу после первого убийства.
Учту при исправлениях - чтобы стало яснее)

Как всегда - огромное спасибо))) Конец близок)

[Rianna >>>]

Клер, а почему жертвоприношение Грегори должно снять проклятие? Он ведь не брат проклятым. Просто потому, что он рядом, под рукой? И сочувствует?

[Клер >>>]

Клер, а почему жертвоприношение Грегори должно снять проклятие? Он ведь не брат проклятым. Просто потому, что он рядом, под рукой? И сочувствует?

Ну да, ессно) Потому что под рукой) Плюс тут включается извращенная логика Алекса - одним ударом двух зайцев (снять Проклятие и "освободить" Грега....от земного бытия). Однако стоит помнить - это идеи Дейнов. Дейнов, которым абсолютно плевать на Проклятых как таковых... В отличие от Грега, правда ушла куча времени прежде чем ему стало не все равно. И пока Грегори сам не включит мозг и не захочет снять Проклятие - так и будут впустую стараться.

[Клер >>>]

18
Почему Калерия всегда звонит, когда находится телефон? Откуда она узнает, что Грег – рядом, если не следит за ним каким-то образом? Юноша хмуро уставился на аппарат – с одной стороны каждая клеточка его тела ждала звонка, с другой – он хотел разгадать эту тайну. Хотел задать вопросы и получить ответ, и при этом чтобы не порушилось то волшебство, которое связало их. В каждой девушке должна быть загадка, но когда на кону неожиданно оказывается твоя жизнь – может быть, лучше обойтись без нее?
Телефон, конечно же, зазвонил.
Грег постарался не бежать к нему, как обычно, но рука схватила трубку прежде, чем тело закончило движение вперед.
­- Калерия! – почти закричал он.
­- Грегори, - она назвала его по имени и замолчала, словно испугавшись прозвучавшей нежности. – Грегори, я так…
­- Мне очень не хватало тебя. Я даже думал, что больше… - тут Грег осекся.
Он внезапно решил не рассказывать о жертвоприношении. Конечно, это идеальная возможность очернить Алекса в ее глазах, но эффект может оказаться гораздо сильнее. Пусть уж лучше…как-нибудь потом. Время для рассказа еще найдется. Словно почувствовав перемену, Калерия сама перевела разговор на Мексику.
­- Как прошла твоя поездка? Вы долго там пробыли…нашли что-то стоящее?
­- Нуу… - что говорить, Грег совершенно не знал. – Там было интересно, да. Просто, произошли некоторые недо…недоразумения и в общем…ничего не вышло, а потом нам пришлось бежать.
­- Недоразумения? – голос дрогнул.
­- Ну, мы…
­- Грегори?
Он молчал. Просто не знал, нужно ли делиться произошедшим сейчас. Когда-нибудь потом – конечно, но сейчас…когда он все еще не может решить, что сказать Проклятым….если она повесит трубку, это будет более чем оправданное обвинение в недоверии и скрытности.
­- Надеюсь, ты не станешь отрицать, что случилось нечто ужасное? – прошептала Калерия.
­- Нет, - понуро ответил Грег.
­- Я поняла, я все поняла. Грегори, милый – не думай, что я.. в общем, хорошо что ты теперь в Рейвенхилле. Я никогда не была там, но слышала от…
­- Знаешь, я хотел сказать…давно хотел…сказать, что я люблю тебя,.
Только теперь юноша ясно понял, что так оно и есть. Сам не зная почему, он приберегал признание до этого часа, когда разум пришел в полное согласие с сердцем. Да, он никогда не видел ее – но разве это так важно? Это вообще не важно, если она…Где-то в черепной коробке заскреблась мерзкая мысль о том, что в плане внешности он просто доверился вкусу Алекса Дейна – если тот не побрезговал, то значит Калерия достаточно хороша. Грегори возмутился собственному подсознанию и поймал себя на том, что краснеет. Это неправда! Он никогда…
­- Я не верю тебе, милый Грегори, - вывел его из ступора грустный голос девушки. – Ты придумал себе…что я красива, и умна…ты никогда не видел меня. Разве можно…
­- Разве это имеет какое-то значение? – на полтона выше чем следовало бы прервал ее Грег. – Я знаю тебя, Калерия. Ты…ты самый близкий мне человек, ты меня так поддерживала все это время. Только ты была единственным светлым…светлым моментом, когда я уже полагал себя мертвецом. Разве ты скажешь, что это неправда? Или что это не имеет значения?
­- Но…
­- Подожди, я еще не договорил. Я хочу сказать, что твой звонок тогда, в библиотеке – я был в отчаянии, я потерялся, я едва не погиб от руки Лампусы – и твой голос вывел меня из забытья, помог ощутить себя хоть немного живым. И ты не бросила меня.. хотя кто я такой, чтобы обо мне переживать?
­- Грег…
­- Калерия, милая, дослушай. Я знаю, мои чувства кажутся тебе детскими и надуманными. Я бы и сам, наверное, не поверил …услышь такое. Но я уверен, уверен как никогда, что люблю тебя больше всего на свете. И я вижу только один способ доказать это.
­- Какой? – ее голос совсем стих.
­- Если…если ты приедешь – я скажу тебе это в лицо, я скажу это при Дейнах – или при любом другом свидетеле. А дальше…дальше ты, может быть, захочешь подсказать, каким я должен стать, чтобы…чтобы.. оказаться достойным…
­- Это вовсе не обязательно, - он чувствовал, что против воли на ее губах расцветает невидимая ему улыбка – самая прекрасная на свете. – Ты и так – очень хороший. Замечательный. Значит, ты меня…зовешь?
­- Очень, - растаял от ее комплимента Грег, ощутив внезапно холодное показывание в руках. – Я зову и жду тебя, Калерия.
­- Тогда я приду, - просто ответила она.
Дальше разговор ушел в странные, не поддающиеся определению дали. Кажется, Грег пытался объяснить, почему раньше у него никогда не было серьезных отношений с девушками дольше пары месяцев. По выводам получалось, что все это от безответственности и разгильдяйства. Калерия тихо смеялась над нескладными попытками оправдаться, потом начала говорить сама – о том, как разговоры с юношей много значат в ее жизни, как его оптимизм заражает радостью ее саму. Грегори верил и не верил одновременно, что это происходит именно с ним. Хотелось плакать от радости – впервые в жизни.
Незаметно для себя он начал рассказывать о Мексике подробнее. Однако жертвоприношение так и осталось «за кадром» разговора – Грег пытался объяснить Калерии, почему не может ненавидеть Проклятых, почему так постарался не допустить поединка Алекса с Лампусой. Мысли путались, но неожиданно появилось желание рассказать все, что накопилось за долгое время внутри. Девушка не перебивала, слушала внимательно, иногда подбадривала.
Закончить разговор удалось только, когда Калерия пообещала немедленно начать собирать вещи. Занятый прикидками времени ее приезда, Грег не успел спросить, в какой стране она живет. Теперь он мог лишь очень приблизительно предполагать, когда увидит девушку. Взгляд некоторое время блуждал по комнате, ни на чем не фокусируясь, но неожиданно он заметил собственно отражение в небольшом зеркале над неоготичным туалетным столиком. Издав вопль ужаса, Грегори осторожно подошел ближе.
Раньше он никогда не позволял себе зарастать щетиной дольше, чем три дня – в особо грустные моменты обучения в колледже. Но сейчас…сколько же он не брился? Загибая пальцы, Грег пришел к выводу, что прошло уже дней десять с момента его в высшей степени судьбоносного чаепития на крыше. Значит, это…борода?... от растительности нужно срочно избавиться! Он бросился с в соседнюю комнату, которая оказалась ванной, без труда обнаружил все необходимое и принялся за дело. Бритва возмущенно дрожала в его руке при каждом движении - волоски успели здорово отрасти. Грег, однако, не позволил этому досадному обстоятельству испортить себе настроение – под конец бритья он обнаружил, что напевает какой-то полузабытый мотив из голливудской мелодрамы. А почему бы и нет?
Спальня вернула его к реальности вычурными орнаментами на потолке и массивной громадой кровати. Вспомнился Адзути. Грег попрыгал на матрасе, убедился, что за окном давно стемнело и приготовился к беспокойной ночи – спать после разговора совершенно не хотелось, да и мало ли что может привидеться? Пол расчерчивали кружевные тени от занавесок – изгибаясь, он образовывали сложный узор, похожий на лабиринт. Как-то там Сидзука? Во всем замке остался один Денджиро, с которым особо не поговоришь – да и вряд ли дворецкий станет спускаться в канализацию, чтобы посмотреть на танцы безумного духа. А ведь она так одинока…
В какой-то момент совесть больно кольнула Грега в пятку. Правда, он быстро обнаружил, что вместо совести напоролся на зазубрину в спинке кровати, но мысль уже не пожелала уходить. Пока все вокруг страдают – Проклятые в первую очередь – он наслаждается восхитительным предвкушением встречи с Калерией, и почти забыл о ритуале и опасности для собственной жизни. Может быть, этот замок и правда защищен так, что в него нельзя проникнуть? Тогда у них с Калерией…у них будет какое-то время, чтобы привыкнуть друг к другу. Правда, еще оставался Алекс…
Мысли постепенно свивались в уютный комочек, уступая место снам. Грег запоздало вспомнил, что забыл раздеться…впрочем, он спал не раздеваясь уже много ночей подряд. Очень короткий промежуток между окончанием университета и устройством на работу ему довелось прожить в общежитии в Хьюстоне – поддавшись извечной студенческой моде, Грег безжалостно проигнорировал упорные попытки матери дать ему денег и отправился познавать прелести автостопа. В ночлежке, куда в итоге удалось пристроиться на неделю, нестерпимо воняло – кроме него там спали два обнищавших английских студента и здоровяк-мулат Сэм с неистощимым запасом сальностей и дешевых папирос. Неплохая школа жизни для типичного маменькина сынка, каким Грег был всю жизнь, несмотря на регулярные разъезды матери по миру. Тогда он впервые понял, что такое радоваться глотку свежего воздуха после сна в накуренном, провонявшем потом и грязной одеждой полубараке. Возможно, будь компания чистоплотней – он бы прожил в Хьюстоне подольше, тамошние девушки как раз начали обращать на него внимание, когда раздался истерический звонок матери и пришлось возвращаться под угрозой ее немедленного инфаркта. Видимо, она и правда чувствовала себя виноватой, что мало общалась с ним – и пыталась заглушить чувство вины непомерной заботой, не очень-то удобной для молодого человека за двадцать.
Почему он сейчас все это вспомнил? Грег все глубже проваливался в сон, и уже не мог сказать, вспоминается ему или снится громоподобный хохот Сэма, сопровождаемый шумным открыванием очередной – пятнадцатой по счету – банки пива. Сэм любил подтрунивать над Грегом, который никогда не приводил в их каморку девушек – сам Сэм делал это регулярно, но все-таки днем. Что бы он сказал, услышав о его любви к Калерии? «Да ты шизанулся на этом телефонном аппарате, амиго! Дрочишь на циферблат, а? Покайся в своих невинных грешках старине Сэму. Сэм все понимает, романтика, травка, сопли….но неужели тебе не интересно, какого размера ее сиськи?» И так далее, и тому подобное. Грегори сморщился от отвращения во сне, в то время как Сэм все хохотал и хохотал, и избавиться от его смеха казалось невозможным.
Хохот прервался неожиданным скрежетом, словно кто-то сначала резко царапнул ногтем по стеклу, а затем шаркнул ботинком по полу. Грег заворочался – из сна его выдернуло нехорошее ощущение в желудке, тот будто сморщился до невозможности и рвется наружу. Подушка пропиталась потом, рубашка противно липла к телу. Волосы на голове неожиданно сами собой приподнялись и начали двигаться. Сквозняк. Но ведь окно…
Грег подскочил и увидел, что в ногах кровати кто-то стоит. Еще пара секунд потребовалась ему, чтобы узнать Лампусу. Грегори ахнул и выскочил из-под одеяла на пол. Холодный воздух из окна немедленно схватил его голые ступни, пол тоже не отличался теплотой. Лампуса с мечом стоял не двигаясь, просто глядя куда-то мимо Грега. Потом очень медленно замахнулся и рубанул по кровати – тому месту, которое еще хранило тепло человеческого тела. Грег охнул, вспомнив, что давно уже забыл о своей катане, подаренной Алексом, и что в Рейвенхилле, вовсе не таком уж защищенном, как хотелось думать, никто не услышит его криков о помощи. Значит, придется…
­- Слушай, я не…тебе еще не надоело меня преследовать? Ты же видел, твои братья… - Грег вовремя увернулся от нового удара. – Ты видел, они не желают мне зла. Я такая же жертва, как и вы…да черт, остановись, ты!
­- Ты – последняя жертва, - тихо произнес убийца, разворачиваясь для новой атаки.
­- Последняя, как же! Тебе не приходило в голову…
Удар.
­- Да постой ты! Ты не думал, что, может быть, не во мне…
Удар.
­- ..не во мне тут дело, а?! – Грег запрыгнул на кресло и пытался кричать поверх головы Лампусы - Может быть, хватит убивать?!!
Снова. Лампуса не обращал на крики никакого внимания – его нельзя было отвлечь разговором, он казался глухим, и ни одно движение меча не замедлилось от судорожных усилий юноши перевести бой в иную плоскость. Что бы ни говорили братья, они не в силах сдерживать ярость безумца – теперь Грегори не сомневался, что Лампуса безумен. Остальные – просто страдают, а он уже вне этого мира и вряд ли сможет вернуться. Но если…
Грег подумал – слово»подумал» тут, конечно, неуместно, времени на раздумья Лампуса ему не давал – но мысль промелькнула, и даже задержалась ровно настолько, чтобы ухватить ее за хвост. У него ведь есть, есть путь к спасению .Почему бы…да, последнее. Рискованное средство. Должно сработать. Ведь если завтра приедет Калерия…он не должен, не может позволить себе сейчас погибнуть. Слишком долго длилось ожидание этого мига. Грегори уловил за вздыбленными от ветра шторами проблески рассвета. Значит, новый день…он не может себе позволить упустить этот шанс. Но сказать правду…никогда!
Лампуса вскочил на кровать, не мало не волнуясь, что его грязные, похожие на ковбойские сапоги оставляют черные следы на белоснежном постельном белье. Грегори никогда не считал себя чистюлей, но сейчас эта грязь на подушке показалась ему чем-то сродни кощунству. Чем-то отвратным. Он прижался к двери в ванную комнату и спокойным, насколько позволяло сбившееся дыхание, голосом произнес:
­- Ты, конечно, можешь меня убить. Вот только кто тогда расскажет вам, как снять проклятие?
В первый момент Лампуса словно не разобрал его слов. Скорее всего, звуки доходили до него не сразу, через толстую фильтрацию осознания собственной миссии и нашептываний проклятия. Он спрыгнул с кровати на пол, остановился в двух шагах от Грега и поднял руку. Но неожиданно замер, и Грегори немедленно воспользовался этим.
­- Как, я разве не сказал тебе? Наверное, ты просто не дал мне времени. Да, я знаю как снять проклятие. Знаю наверняка. Что скажешь? Хочешь – бей.
­- Ты блефуешь, - глухо произнес Лампуса, глядя в пол.
­- Зачем мне? – Грег понимал, что никогда не раскроет им тайну – но отступать было некуда. – Я мог бы воспользоваться этим методом гораздо раньше. Но на самом деле я говорю правду, Лампуса. И ты веришь мне, просто вида не подаешь.
­- Тогда скажи, - он облизал губы. – Скажи сейчас.
­- Так неправильно, - чувствуя, что одержал небольшую победу, возразил Грег. – Проклятие держит вас троих, поэтому справедливо, если я расскажу всем вам троим. Скоро рассвет, сюда могут нагрянуть Дейны. Тебе лучше уйти. Давай встретимся вечером, после заката там, за оградой. Я все расскажу, и тогда….
Лампуса жадно посмотрел на него
­- …тогда вы будете свободны, - отчаянно краснея от собственной лжи и стыда закончил юноша. – Я приду…можешь сам назначить место, какое считаешь удобным.
­- За грушевой аллеей….там, на западной стороне рва, - махнул рукой за окно Лампуса. – И если ты не придешь…
­- Знаю, знаю – ты прирежешь меня во сне, - Грег кивнул.. – На кону моя шкура, я помню.
­- Помни хорошенько, - он метнулся к окну и пропал.
Только теперь юноша понял, каким образом Лампуса проник к его спальню. Оконные створки стояли на полу, аккуратно снятые с петель, и Грег ужаснулся силе и ловкости убийцы. Ведь его спальня на втором этаже…одним богам ведомо, чего ему стоило проникнуть сюда. Проклятие…все это проклятие…и он только что дал этому безумцу ложную надежду.
Но если раскрыть тайну – кто-то умрет. Кто-то обязательно умрет, рано или поздно они ведь доберутся до нужного места и там….
Грег отчаялся вставить раму на место. В комнате стало нестерпимо холодно, камин не разжигался. Он вышел босиком в коридор и сел у стены, поджав колени. Нужно ли было все это говорить Лампусе? А если нет – то как избежать…
Мельком подумалось о том, что надо обрадовать Алекса и Рогнеду известием о полной ненадежности их замка. Хотя…они как всегда могли знать. Планы брата и сестры – еще большая тайна, чем выход из сложившейся бредовой ситуации. Если он не скажет Проклятым правду – Лампуса убьет его прямо там. Если скажет – они убьют кого-нибудь другого, если вдруг не сочтут Грега самой подходящей жертвой. Замкнутый круг….
Постепенно в голову начала закрадываться подленькая мысль взять с собой на встречу Алекса. Грег отмел ее как предательскую и вернулся к отчаянию. Выхода не было… «Не вырвал вовремя задницу – не жалуйся на отсутствие головы», говаривал Сэм. Очень справедливые слова.
Через открытую дверь спальни он видел, как ветер колышет занавески, и даже отваживается потревожить тяжелые портьеры, висевшие по углам. На портьерах был изображен вставший на задние лапы лев – в его когтях билась птица, по виду похожая на жаворонка. Вышивка завораживала детальной проработкой каждой мелочи – и теперь, от игры ветра шерсть на спине льва словно шевелилась, а птица, как живая, рвалась из его лап. Грег поежился – не столько от холода, сколько от сознания собственной глупости. Он успел столько натворить за какие-то полчаса.
За окном все сильнее светало. Оранжево-красные проблески солнца окрасили белые простыни, и теперь следы Лампусы выглядели словно шаги посреди пятен крови. Грег попытался придумать свою речь перед Проклятыми – что он им скажет? «Привет, я знаю как вам помочь. Да, но в общем на земле почти нет таких мест и я вам их не скажу. Да, нужно всего лишь принести человеческую жертву – для вас это такой пустяк, не правда ли? Ну вот, умницы, желаю удачи». Мерзко, пошло. Преступно.
Вот тогда другой вариант. «Привет, ребята, я вас обманул. Я не особо хорошо знаю, что там за дело – мне нужна еще неделька или две, чтобы все уточнить. Тогда и встретимся, ладно? Что? Вы хотите сейчас? Ну вот, я же сказал, что…». Удар меча, распадающиеся половинки тела. Не слишком веселая история, но зато умрет только он. Сколько народу уже пыталось его убить за эти десять дней? Вообще-то китайцев и индийцев гораздо больше, может быть, среди них потеря одного была бы не так заметна? Миллиард китайцев…минус один это девятьсот тысяч…девятьсот тысяч девятьсот девяносто восемь… почему восемь? Если один?
Так, сценарий требуется переделать. Можно сразу сказать, что принести в жертву можно лишь жреца племени тимбукту, а живут они в Папуа-Новой Гвинее рядом с третьей по счету пальмой, если считать на закате от самой большой скалы на острове. Имя вождя он, правда, не помнит, но у них наверняка все получится…да и Мексика там относительно недалеко, можно сразу к пирамидам и….
Он просто трус.
И предатель.
И кто дал ему право…
И Калерия правильно сделает, если пошлет его.
Надо было позволить Лампусе…
Холодно как-то…
Он сам – главный Проклятый в этой истории…
Хоть одна правильная мысль за все время.
Когда подошла Рогнеда и завернула его в огромный клетчатый плед, Грегори успел основательно промерзнуть. Немедленно возникло ощущение дежа-вю – теперь настала ее очередь вести его, обессилевшего, поддерживать, полуобнимая, шептать слова утешения. Когда-то она спасла его при падении с крыши – и увезла. В чем выгода этой игры для самой женщины, Грегори так и не понял – но безразличной назвать ее уже не решался.
Она отвела его в большую ванную комнату, раздела, погрузила в ванну с теплой водой и вышла. Голова юноши плыла над водой, ванна казалась необъятно огромным, спокойным океаном. В комнате обнаружилось много зеркал, под каждым расположились на тумбочках и столиках флаконы с духами, кисточки для румян и теней, расчески и пудреницы, все это было позолоченным и крайне раздражало взгляд, отражаясь множество раз. На крючках висели белоснежные полотенца, у двери на большом пуфе валялся небрежно сложенный махровый халат. По крайней мере здесь чувствовалась жизнь или ее ожидание - в отличие от его безличной гостевой спальни. Он взял ближайший тюбик с низенькой скамеечки рядом с раковиной, надписи на котором показались смутно знакомыми, и выдавил изрядную долю содержимого в воду. Потом от души поплескал руками, не заботясь о том, что брызги постепенно заполняют пол, и обрадовался как ребенок огромной шапке пены, образовавшейся над ванной. Вот теперь можно и подремать…
­- Решил стать айсбергом?! – сердитый голос Алекса вывел его из сладкой дремоты.
Вода остыла, так что некоторое переохлаждение ему и правда грозило – но нескоро. Грег подцепил рукой халат, вылез кое-как из ванной и завернулся в мягкую махровую ткань. Алекс, не мигая и не отворачиваясь, наблюдал за его одеванием и неуклюжими попытками пригладить волосы. Потом кивнул:
­- Пошли, позавтракаем в библиотеке и за работу.
­- За работу? – Грег едва не ляпнул, что встречается с Проклятыми – почему-то он больше верил в понимание Алекса, чем Рогнеды.
­- Да, с этим ритуалом многое неясно. Мы сумели подобрать пару книг, не более – нужно хорошенько все просмотреть, любая зацепка может оказаться очень полезной для твоих приятелей. Ну и…
­- Они мне не приятели!
­- Ну да, - Алекс кивнул. – Я помню, Грегори. Но вашу связь не в силах отменить определения или отрицание оных. Располагайся.
В библиотеке жарко пылал камин, на столике-каталке с зеркальной поверхностью громоздилась куча печенья, рядом с серебряной масленкой – тосты, джем, кофейник, украшенный аляповатой крышкой в виде бутона тюльпана. Чашки, явно из другого сервиза – очень красивые, китайский фарфор, полупрозрачный на свету. Рисунок на них изображал сцены охоты в духе французской живописи позапрошлого века. Тихо звякнула ложечкой Рогнеда, протягивая Грегу чай и заварную булочку.
Он с наслаждением опустился в большое кресло прямо напротив окна, так, чтобы лучи давно взошедшего солнца не резали глаза. Потом сделал пару глотков и зевнул. Если не вспоминать о вечерней встрече, день вполне мог показаться очень хорошим.
­- Поясню кое-что, пока ты ешь, - Алекс держал в руках увесистый том в бархатном зеленом переплете, переворачивая туда-обратно толстые пожелтевшие страницы с характерным, трескучим шорохом. – Ты знаешь, что в древние времена идея милосердного божества была не очень распространена?
­- Мгм… - жуя, кивнул Грег.
­- Ну там Один, Апис, Зевс…все они обладали похожими человеческими качествами, вроде грозности, любвеобильности, заносчивости порой – но слово сострадание в мифах проскальзывает нечасто. Это как раз тот трюк, на котором ловко сыграли первые христианские проповедники – если вспомнить о крестовых походах, то это действительно выглядит только рекламным трюком, не более того. Но идея такова, что жертву надо приносить именно милосердно.
­- Это как? – чуть не подавился юноша.
­- Хороший вопрос, - Алекс выглядел чуть озадаченным. – Речь идет, понятное дело, о внутреннем состоянии участников – жреца и жертвы. Возможно, жертва милосердно дарит свою жизнь ради спасения кого-либо, возможно – жрец милосерден к жертве и выбирает наименее мучительный способ казни – очень сложно ответить четко.
­- Значит, вы не знаете? – уточнил Грег, доливая чай. – Возможно…. милосердие состоит в том, чтобы отказаться от жертвы?
На его реплику никто не ответил. Алекс вернулся к чтению манускрипта, Рогнеда уставилась в окно – она мяла в руках кружевной платок и не реагировала ни на что вокруг. Грег тоже полистал книгу – вторую из лежавших на столе. Письмена оказались слишком витиеватыми и нечитабельными – он не нашел ни одной картинки и закрыл том. Потом поднялся и вышел, не в силах думать о чем-либо, кроме ловушки, в которую сам себя загнал.
В комнате за время его отсутствия кто-то успел прибраться. Оконная рама была водружена на место, кровать застелена новым, чистым бельем, с пола убраны все следы ночного посетителя. Грег зашел в ванную и уставился на свое осунувшееся, зато гладко выбритое лицо. Неожиданно зазвонил телефон, но как-то необычно – прерывисто. Он бросился к полке.
­- Грегори, милый,- голос Калерии доносился очень издалека, и постоянно тонул в шуме, словно она стояла посреди огромной толпы. – Я сейчас в аэропорту…я приеду поздно вечером, хорошо?
­- Калерия…
­- Не ложись спать, не встретив меня, - она шаловливо засмеялась и повесила трубку.
Грег остолбенело уставился на телефон. Она приедет сегодня. Она будет ждать, когда он вернется со встречи, с которой невозможно вернуться живым.
До вечера он слонялся по замку, не в состоянии на чем-либо задерживать взгляд надолго. Ему виделась Калерия…как она приезжает, как ее встречают растерянные Дейны, как они отправляются искать его. Может быть, оставить записку? Глупо. Если он не раскроет тайну, его убьют – вполне заслуженно, теперь уже. Как мерзко.
Вечером Грег заранее сказал, что ужинать не будет. Такой поворот явно огорчил Рогнеду, немного повеселевшую с утра. Алекс и вовсе не удостоил данное известие вниманием. Грег одел все, что нашел – рубашку, плащ, ботинки. Хотел для солидности нахлобучить сомбреро, но раздумал. Все равно шляпа его не спасет.
Стрелки едва подбирались к восьми вечера, но вокруг Рейвенхилла уже стояла непроглядная темень. Грег сразу почувствовал, что оделся легко – но возвращаться было бессмысленно. Надо идти…да и какая разница, в какой одежде оказаться разрубленным пополам. Пока он продирался в обход основной дорожки через подстриженные кусты, решимость не выдавать тайны все крепла. Все-таки его жизнь, может быть, еще удастся как-то…
Да, что там – не удастся. Никак. Но спасать себя за счет кого-то другого?
Он добрался до одной из многочисленных тропок, расчерчивавших околозамковые угодья и побрел налево, совершенно не представляя, где та самая грушевая аллея, о которой говорил Лампуса. Скоро он заметил канал, который тянулся от самого Рейвенхилла. Где-то недалеко темнело за оградой безлюдное шоссе. Миленькое место, чтобы попрощаться со всем миром разом.
Он добрел до грушевой аллеи довольно быстро. Что аллея именно грушевая, он определил по запаху от плодов и поразился стараниям неведомого садовника, умудрившегося вырастить в английском климате довольно прихотливый фрукт. Из-за деревьев неожиданно выступила фигура в темном. Грег резко подался назад, но потом узнал Воина. Тот смотрел на него без тени улыбки, потом махнул рукой, приглашая следовать за собой. Они прошли через двойной ряд деревьев и оказались на небольшой поляне, со всех сторон окруженной кустами белого шиповника. Идеальное место для романтического свидания, но совсем не для последнего разговора с проклятыми. Воин проследовал на середину, где на небольшом складном стуле сидел Ликар. Лампуса тоже был здесь, он обрывал с ближайшего дерева листья и нанизывал их на указательный палец.
Все трое выжидающе смотрели на Грега. Юноша сглотнул и внезапно решил сказать правду.
­- Я знаю способ снять Проклятие,- выпалил он. – Но не могу рассказать вам его.
Братья отреагировали очень по-разному. Воин положил руку на плечо Ликара, который спрятал лицо в ладони. Лампуса издал короткий рык и вытащил меч. Грег продолжал стоять, не двигаясь.
­- Потому что этот способ очень… очень опасный. Не для вас – для кого-то другого. Я бы очень хотел…
­- Ты умрешь, если не скажешь, - прервал его Лампуса. – Я предупреждал тебя.
­- Подожди, - Ликар умоляюще вытянул в брату руки, потом поднялся и подошел к Грегу. – Выслушай меня, возможно, ты изменишь свое мнение.
Смотреть на подростка без жалости было невозможно. Все трое изрядно похудели с момента их первой встречи, но кожа Ликара приобрела восковой оттенок, он едва держался на ногах. Одежда пестрела многочисленными прорехами, спутанные волосы торчали в разные стороны. Грег опустил глаза, но не мог не слушать того, что говорил юноша.
­- Мы недолго протянем, как ты сам видишь, - Ликар горько усмехнулся. – Проклятие съедает нас изнутри, гонит, заставляет совершать невероятные поступки. Все наши надежды и все наши страхи в тебе одном, Грегори. Ты теперь – не просто цель Лампусы, ты поддерживаешь в нас стремление жить. Бороться, может быть. В тебе – ключ ко всему, это замкнутый круг и ты – ты говоришь, что отказываешься разомкнуть его.
­- Тогда кто-то умрет, - глухо возразил Грегори.
­- Лампуса не тронет тебя, обещаю, - Ликар нагнул голову, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я обещаю тебе, что ты уйдешь отсюда живым и невредимым.
­- Разве в этом дело?! – не выдержал Грег. – Неужели вам не все равно, что для вашего освобождения нужно убить человека?!!
Он поймал насмешливый взгляд Воина и осекся. Что он сказал сейчас?
­- Ты уже почти все рассказал, Грегори, - Воин мягко отстранил Ликара и подтолкнул обратно к стулу. – Значит, нужно принести в жертву человека, чтобы стать свободными? Око за око? Но…мы…Лампуса убил многих. В чем же причина?
­- Даже если вы найдете нужное место у вас ничего не выйдет! – потрясенный тем, что его попытка держать язык за зубами провалилась, Грегори дал выход отчаянию. – Ясно вам? Все эти места силы, это здорово, но у вас не будет главного, слышите? У вас никогда не будет главного, чтобы все прошло как надо!
­- И чего же? – мягко поинтересовался Воин.
­- У вас никогда не будет милосердия, - Грегори отвернулся, чтобы уйти.
Он проиграл. Чертова болтливость! Неужели он…На плечо неожиданно легла рука. Он обернулся – прямо перед ним светились в темноте кошачьи глаза Лампусы.
­- Спасибо, что сдержал слово, - только и произнес тот.
Грегори горько отмахнулся. Он совершенно не желал выслушивать благодарности, тем более, если они сейчас….ведь он знает, что они сейчас отправятся убивать. И вся его речь о милосердии…поможет ли она? Зачем он сказал про особое место? Знают ли они о местах силы? А если знают?
Грег шел по грушевой аллее, кляня себя и пытаясь не прислушиваться к тревожным предчувствиям. Казалось бы – он теперь свободен. Можно завтра же…можно уже сегодня бежать из Рейвенхилла, и больше никогда, никогда не вспоминать об этих ужасах. Что там получится у Проклятых или не получится – больше его не касается. Или касается? Грег вздохнул…он знал ответ. Конечно, все это имеет к нему самое непосредственное отношение.
Когда он добрел до замка, силы закончились. Он как старик поднялся по ступеням и с трудом отворил массивную дверь. В холле стояли Дейны, и не судя по их лицам, ждали именно его.
­- Где ты был? – спросил Алекс.
­- Я… - Грег на минуту был готов поддастся искушению придумать какую-нибудь неправдоподобную историю. – Я встречался с Проклятыми.
­- И ты… - в глазах Рогнеды отчетливо проступил страх. – И ты им сказал….
­- Ты не мог…
­- Я рассказал им как снять Проклятие. Я поклялся в этом, когда они похитили меня из монастыря.
­- КЭЛ!! – невероятно страшным, похожим на небесный гром голосом взревел Алекс и едва не сбив Грегори с ног рванулся в темноту улицы.
­- Ты что, ты не понимаешь, что ты натворил?! – Рогнеда дернула юношу за плащ, потом еще раз – уже сильнее. – Ты что – не понимаешь, что они сейчас….первого встречного….
­- Калерия… - прошептал Грегори, отказываясь верить в то, о чем говорила женщина. – Этого не может….
Они одновременно бросились наружу. Алекса уже и след простыл – очевидно, он мчался со всех ног далеко впереди. Рогнеда, несмотря на длинный подол платья, бегала не хуже Грега – ее рыжие волосы развевались за спиной, словно крылья, на груди подпрыгивал тяжелый медальон.
Стараясь не снижать темпа, Грег ощущал как его подошвы впечатываются в мелкий гравий и этим отмерял секунды. Не может быть…это была единственная доступная ему сейчас мысль. Этого не может быть, чтобы он своими руками…
Они вылетели за ограду даже не затормозив. До дороги оставалось немногим более сотни метров.
­- Направо! – выкрикнула на бегу Рогнеда, показывая ему направление рукой. – Она должна приехать оттуда.
Грег послушно свернул. Теперь они бежали прямо по асфальту. Слева тянулся нескончаемой полосой глухой перелесок – березы стояли голые, теряясь в основной массе стройных молодых елей. Вперед замаячил какой-то черный силуэт, контуры его расплывались, по мере того, как они приближались все ближе. Это была машина – самый обычный Opel, какие всегда в избытке есть в службах по аренду транспорта. Передние колеса, резко вывернутые, стояли на обочине, дверь со стороны водителя распахнута. В салоне никого не было. Алекс, сидя прямо на асфальте рядом с багажником, водил пальцем по земле. Он дождался, пока Рогнеда и Грегори остановятся перед ним и произнес:
­- Именно это она и видела в Книге Судеб. Собственное жертвоприношение.

[Rianna >>>]

Запятые:

Хотел задать вопросы и получить ответ, и при этом(зпт) чтобы не порушилось то волшебство, которое связало их.

- Разве это имеет какое-то значение? – на полтона выше(зпт) чем следовало бы(зпт) прервал ее Грег

Вспомнился Адзути. Грег попрыгал на матрасе, убедился, что за окном давно стемнело(зпт) и приготовился к беспокойной ночи – спать после разговора совершенно не хотелось, да и мало ли что может привидеться?

Грег запоздало вспомнил, что забыл раздеться…впрочем, он спал(зпт) не раздеваясь(зпт) уже много ночей подряд.

Возможно, будь компания чистоплотней – он бы прожил в Хьюстоне подольше, тамошние девушки как раз начали обращать на него внимание, когда раздался истерический звонок матери(зпт) и пришлось возвращаться под угрозой ее немедленного инфаркта.

Да, я знаю(зпт) как снять проклятие.

- …тогда вы будете свободны, - отчаянно краснея от собственной лжи и стыда(зпт) закончил юноша.

Хотя…они(зпт) как всегда(зпт) могли знать.

Грег отмел ее(зпт) как предательскую(зпт) и вернулся к отчаянию.

«Привет, я знаю(зпт) как вам помочь. Да, но(зпт) в общем(зпт) на земле почти нет таких мест и я вам их не скажу.

По крайней мере(зпт) здесь чувствовалась жизнь или ее ожидание - в отличие от его безличной гостевой спальни.

- Ну(зпт) да, - Алекс кивнул. – Я помню, Грегори.

- Даже если вы найдете нужное место(зпт) у вас ничего не выйдет!

У вас никогда не будет главного, чтобы все прошло(зпт) как надо!

Он(зпт) как старик(зпт) поднялся по ступеням и с трудом отворил массивную дверь.

- Я рассказал им(зпт) как снять Проклятие.

- КЭЛ!! – невероятно страшным, похожим на небесный гром голосом взревел Алекс и(зпт) едва не сбив Грегори с ног(зпт) рванулся в темноту улицы.

Они вылетели за ограду(зпт) даже не затормозив.

Он дождался, пока Рогнеда и Грегори остановятся перед ним(зпт) и произнес:

Лишние местоимения
Грег, однако, не позволил этому досадному обстоятельству испортить себе настроение – под конец бритья он обнаружил, что напевает какой-то полузабытый мотив из голливудской мелодрамы. Спальня вернула его к реальности вычурными орнаментами на потолке и массивной громадой кровати.

Лампуса вскочил на кровать, не мало не волнуясь, что его грязные, похожие на ковбойские сапоги оставляют черные следы на белоснежном постельном белье.
Нимало

Опечатки.

- Знаешь, я хотел сказать…давно хотел…сказать, что я люблю тебя,.

Он бросился св соседнюю комнату, которая оказалась ванной, без труда обнаружил все необходимое и принялся за дело.

- Знаю, знаю – ты прирежешь меня во сне, - Грег кивнул..
– На кону моя шкура, я помню.

Только теперь юноша понял, каким образом Лампуса проник к его спальню.

Грег подумал – слово"подумал» тут, конечно, неуместно, времени на раздумья

- Подожди, - Ликар умоляюще вытянул в брату руки

В холле стояли Дейны, и не судя по их лицам, ждали именно его.

- Я… - Грег на минуту был готов поддастся искушению придумать какую-нибудь неправдоподобную историю.
-------------------------------
Хороший поворот. Значит, кошмар всё-таки сбывается... Ещё вопрос:
Как и почему Грегори связан с Проклятыми?

[Клер >>>]

Rianna
Каждое событие в книге все больше связывает его с Проклятыми - не веревкой, но узами, невидимыми глазу)


19
Смысл фразы не сразу проник в сознание Грегори, потребовалось некоторое время, чтобы окончательно сложить всю картину в единое целое. Проклятые похитили Калерию и теперь…Грег с силой хлопнул дверцей несчастного «Опеля».
­- И что, мы теперь вот так вот будем….
­- Заткнись, молокосос! – Алекс подпрыгнул и, схватив его за воротник, припечатал к стеклу. – Это все – твоих рук дело, понял? И если….
­- Что если? – Грег чуть оттолкнул Дейна. – Что если? Ты говоришь – я виноват? О, не спорю – конечно, виноват! Что вы меня таскаете за собой по всему свету словно собачонку, приманивая их! Что вы не делаете ничего, чтобы решить этот вопрос! Ах, да, прости – кое-что вы чуть было не сделали тогда, в пирамиде Луны! И вот теперь, когда из-за вашего бездействия меня вынудили…
­- Тебя вынудили?! Правда! – саркастически процедил Алекс. – Кто тебя просил назначать эту встречу? Кто просил идти одному? Кто просил…в конце концов неужели ты не мог заткнуть собственную эгоистичность хоть немного и отговорить ее от приезда?! Ты что думаешь – она просто так просидела в своем доме, не выходя, последние два года? Не отвечая на предложения о прогулке, работе, сводя с ума то малое количество родственников, что у нее осталось? Думаешь, это легко – заглянуть в собственную смерть?!
­- Благодаря тебе я уже это сделал!
Наступило затишье. Ни один из оппонентов не обращал внимания на стоявшую чуть поодаль Рогнеду. Она же рассматривала то небо, то деревья, росшие вдали от обочины и едва прислушивалась к ссоре. Грегори перевел дух, видя, что Алексу пока нечего возразить, и ринулся в новое наступление.
­- В конце концов, могли бы сказать, что вам от меня надо! Чего ради весь этот спектакль, эти переодевания, бегство, дурацкие советы?! К чему это все, вам что – развлечься больше нечем?! Я устал от напыщенного вида и якобы попыток помочь!
­- Интересно, и где бы ты был без нашей, якобы жалкой, помощи! – мужчина сжал побелевшими пальцами эфес клинка. – А, сопляк?! Ты не заметил, что жив только благодаря нам с Гнед?!
­- Замечательно! – Грег сплюнул и сложил ладони перед собой – Я буду вечно молиться Будде за вас! А теперь нужно спасти Калерию!
­- Тебе уже ничего не нужно… - мрачно отрезал Алекс и отвернулся.
­- Ты думаешь, тебя одного волнует ее судьба, так? – Грег резко развернул его к себе. – Ты, отвечай! Ты думаешь, ты один – великий герой и спаситель! Ведь это ты дал ей книгу, подлец! Ты!
­- Да, я! – сбрасывая Грега со своего рукава прошипел Дейн. – И не тебе меня отчитывать, щенок! Не выношу твоего скулежа! Ты всегда при первом свидании отправляешь девушку на смерть, а?
­- Да пошел ты! – Грег пнул со злости заднее колесо и побрел вдоль шоссе. – Я сам помогу ей, без твоих магических выкрутасов! Супермен, тоже мне!
Начал накрапывать мелкий дождь. Грег плотнее запахнул плащ. Руки подрагивали, он брел прямо по центру шоссе в неизвестном направлении. Он хотел спасти Калерию, и прекрасно понимал, что в одиночку вряд ли сможет что-то сделать. Он ведь даже не знает, куда они могли утащить ее, что это за места силы. Стоило провести утром больше времени в библиотеке. И много чего не стоило. Проклятый Дейн.
Неожиданно раздался шум крыльев. Жесткие перья царапнули щеку. В несколько взмахов сокол поднялся высоко в небо и превратился в крошечную точку над горизонтом. Грег едва не бросился за ним следом – но остановился. Какой прок, если все нити отрезаны и больше их ничего не связывает. Теперь он свободен, вот только чего стоит такая свобода?
Где-то далеко слышалось тяжелое, усталое уханье совы. Если здесь и днем никто не проезжает, то вероятность поймать машину ночью невероятно низка. Надо было забрать «Опель», но Грег не мог заставить себя даже обернуться. Все, эта страница закрыта навсегда. Будь оно проклято.
Злость постепенно утихала, уступая место горечи и боли. Боль вызывало прежде всего чувство беспомощности, а горечь – собственная никчемность. Если это сказка, где герой должен возмужать и совершить подвиг, то в нее запихнули неудачного персонажа.
Когда самобичевание достигло апогея, рядом с Грегом послышался визг автомобильных покрышек. Знакомый «Опель», не слишком изящно затормозив на полном ходу, остановился справа от него и распахнул переднюю дверцу. За рулем сидела Рогнеда и, не говоря ни слова, кивнула на сидение рядом с собой. Грег нахмурился, но строить из себя обиженного раздумал. Уселся на сидение, не сразу сообразив, что находится справа из-за принятого в Англии левостороннего движения. По привычке накинул на колени ремень безопасности и захлопнул дверцу. Машина взвизгнула и рванулась с места.
­- Иногда мужчины ведут себя как малые дети, при этом совершенно независимо от возраста, - Рогнеда недовольно пощелкала ногтем по спидометру. – Видишь ли, я совсем не так хороша в перемещениях, как Алекс – но попробую сделать все, что в моих силах.
­- Зачем? – Грег не отрывал взгляда от дороги – потемневший от дождя асфальт уходил в никуда за горизонт, справа и слева тянулись однообразные ряды деревьев, не перемежающиеся даже маленькой тропинкой.
­- Затем, что так надо! Ясно? – отрезала женщина. – Все возвращается на круги своя, не заметил? Мы снова в машине, снова едем куда-то – впрочем, как и тогда, один из нас знает куда.
­- И куда?
­- На остров Рюген. Слышал о таком?
Грег помотал головой. Остров мог подождать.
­- Кто вы такие, Рогнеда? Что вам нужно, почему бы просто не оставить меня в покое? Ведь моя история закончилась, так? Спектакль подошел к концу, и на алтаре окажется вовсе не та марионетка, что планировалась изначально.
­- Дурачок, - женщина ухмыльнулась, поправляя прическу. – Но в твоих словах есть резон. И хватит самоуничижаться – то, что сейчас происходит, ты создал своими собственными руками, как опытный кукловод, а вовсе не марионетка. Ты думаешь, тебя держали на привязи? Это не так – ты все время оставался свободным, хотя нам и приходилось менять места проявления твоей свободы. Ты спас свою жизнь, а это уже о многом говорит.
­- Вместо меня умрет Калерия.
­- На счет умрет – это еще неизвестно. Надеюсь, братец успеет. Но он летит спасать девчонку – а не разрубать Гордиевы узлы. Для этого нужен ты – центральная фигура всей заварушки, как бы мелко ты себя не ставил. Если хочешь, я и Алекс –всего лишь декорации.
­- Ну да, как же….
­- Алекс старше меня на три года, но в детстве было особенно смешно – этакий карапуз с покровительственным тоном поучающий младенца – то есть меня. Он всегда был умнее – казался умнее – выглядел умнее, не важно. Так я внушила сама себе. И доверяла ему – когда речь шла о знаниях. Сколько мне лет, на твой взгляд?
­- Эээээ…,- несмотря на серьезность момента, юноша все равно смутился.
­- Смелей!
­- Двадцать семь?
­- Льстец, - хохотнула она. – Я знаю, что выгляжу старше, но не важно. Мне – да и Алексу – больше семисот лет, если отсчитывать все дни. Семисот, малыш – понимаешь?
­- Но…?
­- Однажды – довольно погожий был день, как я припоминаю – Алекс заговорил о неизбежности смерти. Я мало об этом думала, вокруг меня кружились кавалеры, но каждого мой брат умудрялся заткнуть за пояс и выставить посмешищем. И я отказывала снова и снова, подсмеивалась, дразнила. Но жизнь в целом представлялась мне прекрасной и нескончаемой. Так вот, он развеял мои иллюзии. Сказал, что еще немного - и моя кожа станет вянуть, руки – подрагивать, тело расплывется или усохнет, волосы частью выпадут, а частью – покроются сединой. Он и для себя представлял подобную картину. Как ты думаешь, легко ли было цветущей, упивающейся собственной красотой девушке услышать такое?
­- Но…
­- Он умеет быть чертовски убедительным, мой братец, - Рогнеда мечтательно прикрыла глаза. – Вот так мы и оказались перед гранью, за которую трудно ступить и невозможно вернуться. Тогда нам встретился Хранитель – слуга высших сил, хотя он сам себя любит называть философом и сибаритом. Это, конечно же, только полуправда. Так вот, упорство Алекса поразило его. Обо мне с самого начала решено было не заикаться – Алекс представил меня как взбалмошную младшую сестренку, которая все время за ним увязывается, но ничего не смыслит. Так мы учились. Долго, тайно. Хранитель постоянно напоминал нам, что бессмертие –не дар, но проклятие. Алекс слушал его вполуха в такие моменты. Они противоречили его теории.
­- И…и как вы?
­- Да, однажды мы вступили на Дорогу Сна. Зная, что больше никто и никогда не сможет разделить ее с нами. Ее называют Дорогой Сна, потому что все вокруг продолжает двигаться, продолжает жить – и ты тоже можешь участвовать в этом видении, но так и остаешься невредимым, словно спящим в уютной постели, по ту сторону всех граней. Между жизнью и смертью. Мы отрекались от всего – от родных, от надежд. Лишь бы жить вечно. И единственное счастье состояло в том, что мы были друг у друга. Такие разные и вместе с тем связанные навсегда. Годы все идут, Грегори, за это время чего только не случилось – мы успели по сотне раз отчаяться, проникнуться надеждой, доводили друг друга почти до самоубийства в минуты жесточайшей депрессии. Нас только двое – но ведь и вдвоем иногда бывает тесно. И даже Книга Судеб, из которой навсегда и с корнем вырваны наши страницы, не может помочь.
Грегори молчал, не зная, что можно сказать в ответ на такое признание. Вся эксцентричность объяснялась так просто и так страшно одновременно. Вот почему они с такой легкостью путешествуют сквозь пространство и время. Потому что сами существуют вне этого.
Он заметил, что рассказ взволновал Рогнеду. Машина стала набирать скорость, мимо замелькали странного вида дома, полуразрушенная колокольня, стога сена. Солнце вдруг нестерпимо ударило в глаза, но уже в следующую минуту скрылось за горизонтом.
­- Мне определенно не хватает изящества, - вздохнула женщина, сжимая обеими руками руль. – У Алекса есть выдержка, чтобы учиться раз за разом – и так много тысяч раз. Мне же важно понять основу, суть – и вот я уже готова действовать. Правда, нетерпение не всегда мне помогает. Ты, наверное, хотел спросить, причем тут Калерия.
­- Ну… - Грег уже не знал, чего он хочет – наверное, все-таки, чтобы машина перестала вилять из стороны в сторону.
­- Я говорила ему, остолопу, что у него не выйдет с этой девчонкой так же, как не вышло со всеми предыдущими. Я – его судьба, я!! Он сам выбрал меня! – голос сорвался на визг. – И все равно упрямо пытается.. Думает, чем обреченнее цыпочка – тем легче заманить ее. Чушь! Бред! Ни одна дура, кроме меня, не рискнет вступить на Дорогу Сна.
­- Я немного не понимаю…
­- Он находит талантливых, красивых милашек – учит их немного магии, немного шарлатанству. Потом дает заглянуть в Книгу. Если та изъявляет желание, да. И если судьба окажется неблагосклонна на первый взгляд – а больше одного взгляда он не позволяет – начинается шантаж. Сочувствие, мировая скорбь и прочий хлам. Девушка мягчеет, она уже почти приблизилась к тому, чтобы спросить о бессмертии…но тут чаще всего ниточка рвется! Ха! Нет больше такой дуры во всем мире…как ему не понять?
­- Он хотел сделать Калерию бессмертной???
­- Тогда можно послать меня к черту и быть счастливым…какое-то время.
Рогнеда отвернулась, пытаясь незаметно вытереть уголки глаз. Грегори ошеломленно молчал. Они мчались по плохому, выщербленному асфальту, слева высились гранитные скалы, на вершине которых в такт ветру качалась редкая поросль молодых сосен. Грег чувствовал, что по-хорошему надо остановить машину и подождать, пока женщина придет в себя, успокоить ее – но не мог. Каждая секунда приближала Калерию к смерти – нельзя, нельзя допускать, чтобы Алекс успел первым. Ни в коем случае.
Он чуть опустил стекло. В лицо немедленно ударил крепкий соленый ветер, смешанный с запахом бензиновых паров и жухлой травы. Неужели им никогда не выбраться из этой вечной осени? Вспомнил деревья в саду Нидзё. Значит, Алекс только потешался над мечтой сегуна о бессмертии? Потешался, потому что сам бессмертен.
Машина резко вильнула, накренилась и какое-то время они ехали на двух колесах, как заправские каскадеры. Потом тяжело грохнулась обратно, подпрыгнув на очередной колдобине. Грегори нарочно громко щелкнул ремнем безопасности, надеясь привлечь внимание Рогнеды к качеству езды, но безуспешно. Они продолжали прыгать по ухабам, машина виляла по дороге, едва не выезжая на встречную полосу, которая угадывалась лишь по более худшему состоянию покрытия.
Рогнеда что-то процедила сквозь зубы, и машина ушла вправо, на всем ходу огибая невесть откуда выросшую скалу. У юноши возникло твердое убеждение, что теперь смотреть в окно не стоит - и все-таки не удержался. Они мчались над высоким обрывом, уходящим глубоко вниз к каменистой отмели. К свисту ветра за окном примешивался гортанный крик чаек, круживших над самой водой. Скала все возвышалась по правую руку от них, ее поросшие редким мхом склоны то и дело нависали над крышей машины, грозя наказать путников за проникновение в чужие владения. Рогнеда, все крепче сжимая руль, чертыхалась не переставая, но и не думала убирать ногу с педали газа. Первая же встречная машина могла положить конец как их путешествию, так и жизням. Надо полагать, будучи бессмертной, леди Дейн не особо заморачивалась на таких мелочах.
Дорога, по прежнему огибая скалу, потихоньку поднималась. Изгибы ее казались Грегу уже не такими резкими, крики чаек остались где-то внизу, но ветер крепчал. Окно пришлось закрыть – в салон залетали осколки щебня. Рогнеда потянулась к коробке передач, и юноша с ужасом понял, что она намерена прибавить скорости. Может ли несчастный «Опель» мчаться еще быстрее, он представлял с трудом. Скала резко кончилась, он оказались на ровном, многополосном шоссе, по обочинам которого росли редкие кусты колючек и репейника. Вдали горизонт закрывали величественные, геометрически выверенные массивы многоэтажек – машина явно приближалась к крупному городу, хотя Грег уже отчаялся разобраться, где они находятся. Мимо со свистом проносились тяжеленные фуры, пыхтели туристические автобусы, несколько раз проехали элегантные элитные модели. В сторону города никто не обгонял их, но в зеркале заднего вида отражалось несколько джипов, безуспешно пытавшихся соревноваться с заморышем-«Опелем». Рогнеда поймала взгляд Грега, обернулась, лихо присвистнула и надавила на газ сильнее. При въезде в город они с такой скоростью пронеслись мимо поста полиции, что вряд ли служители правопорядка вообще поняли, что это было.
Теперь она просто обязана была сбросить скорость, но Грег снова ошибся. Рогнеда лавировала по узким улочкам, нарочно не въезжая в центр города, ни разу не затормозила на светофорах – которых, по счастью, им встретилось не так уж много, но он не сомневался, что их приметы – то есть номер и модель машины, давно уже переданы куда надо и первый же встречный патруль устроит им отличную трепку. Однако то ли патрули были заняты в другом месте, то ли Рогнеда умела воздействовать на всех, кто едва не попался под колеса, но они оказались на другом краю города раньше, чем заметили хотя бы одну машину с сигнальным огнем. Грег увидел, что город стоит на берегу океана, он только краем глаза успел заметить портовые доки, как они уже неслись прямым ходом к мосту-дамбе, и у него захватывало дух от того, каким черепашьим, медленно-ползущим казался мир за ветровым стеклом автомобиля.
Дамба высилась над окружающим пространством словно ворота в иной мир – уровень воды по другую сторону ее довольно сильно падал, однако рев сотни струй, с грохотом и пеной падавших вниз, перекрывал все вокруг. Мост тянулся долго, и за проезд по нему предполагалось платить – шлагбаум и небольшая будка служили тому красноречивым подтверждением. Рогнеду это малость озадачило – скорость машины резко упала, она пробормотала какое-то ругательство, но затем снова надавила на газ. Машина с ревом понеслась вперед, Грег от ужаса вцепился в бардачок – ему еще никогда не приходилось сбивать шлагбаум. Кажется, охранник в будке тоже не ожидал подобного, он высунулся в окошко, крича что-то, но Рогнеда не обратила на него ни малейшего внимания. Подброшенная «лежачим полицейским» машина, на полном ходу сорвала шлагбаум, словно натянутую поперек дорогу ниточку, пролетела еще сотню метров и тяжело грохнулась на мост. Послышались свистки сирен, некоторые проезжавшие замигали фарами. Рогнеда, расценив это как комплимент, довольно улыбнулась и вдавила педаль газа в пол. Машина на полной скорости неслась над бездной, наполненной пеной и ревом воды. Грег, разжав руки, позволил им упасть на колени – все равно от него в этой гонке уже ничего не зависело.
На противоположном конце дамбы, слыша гудки, машины останавливались, и приходилось лавировать, объезжая наиболее неудачно расположившихся водителей. Впереди вырос самосвал – Рогнеда резко вывернула руль, и Грег понял, что она превысила допустимый угол поворота – еще немного, и они вылетят за ограждение моста. Он схватил руль и резко повернул на себя. При этом запястье легло на одну из рук женщины, и Грегори ощутил, какой страшной судорогой сведены ее пальцы. Колеса взвизгнули от резкой смены курса, но покрышки выдержали – «Опель» встал поперек дороги, непонимающе мигая фарами в разные стороны. Рогнеда выдохнула и сняла руки с руля.
­- Ничего не скажешь, приятная прогулка. Но скорость, пожалуй, можно и снизить. Пора валить отсюда.
Она мягко отняла у Грега управление, надавила на педаль и вдруг подмигнула ему в зеркале заднего вида.
­- Не дрейфь! Знаю, мне стоило быть аккуратней- но время поджимает.
Они помчались как раз вовремя – сзади уже приближались две полицейские машины, ожесточенно мигая. За дамбой начался лес, который они проскочили едва заметив – за ним – пустынная местность, единственными обитателями которой оставались колючки и ветряные электростанции, напоминавшие стройных белых птиц, безуспешно пытающихся взлететь. Грег выдохнул, заметив, что они снова приближаются к берегу моря. Рогнеда выглядела усталой и побледневшей, а рыжие кудри придавали ее лицу мертвенный сероватый оттенок. Она снизила скорость и кивнула в сторону широкого, вполне современного моста, за которым виднелась сильно изрезанная береговая линия острова.
­- Остров Рюген, - неожиданно заговорила Рогнеда, аккуратно въезжая на мост. – центральное место силы во всей Европе. Мало кто из наших приезжает сюда без серьезной причины. Слишком уж…жестока его история.
­- Что это за место?
­- Сейчас – самый обычный остров, как полагает большая часть обывателей. Лишь немногие знают, каким великим было некогда святилище Святовита на этой территории. Бог – Вечность, Бог – Свет…бог всего и Бог небытия…все в одном, бог, который объемлет весь мир. Это лишь малая толика его титулов. Король Вильгельм полагал, что навсегда покорил языческие племена, жившие здесь – они постепенно христианизировали большую часть жителей, обложили данью, установили свою власть. Но поверь мне – остров жив до сих пор. Он дремлет, и мало кто осмеливается прибегнуть к истинной его мощи. Такова данность.
­- Он большой…
­- Да, немаленький. Но его берега сильно изрезаны, и приличная часть поглощена морем. Нам предстоит хорошо подумать, пока будем искать. Я очень надеюсь, что они выберут не…ладно, все равно начнем с Ясмунда. Это самые светлые места здесь, вечно зеленые в памяти многих и многих. На его берегах никогда не смолкают крики чаек, и журавли обязательно ночуют здесь, когда летят на юг. Странное, волнующее место даже для самого Рюгена. Заповедное.
Они проехали мимо небольшой общины, состоящей из десятка домов. Грегори приблизительно сообразил, где они находятся – на самом севере Германии, и подивился тому, как легко одевались редкие поселенцы, попадавшиеся им. Судя по всему, на Рюгене царил особый, не поддающийся объяснениям микроклимат.
Рогнеда свернула влево, огибая очередную деревушку. Морской берег от них отделяла тонкая полоса хвойного леса, деревья подступали почти к самой воде, то и дело сгибаясь под порывами ветра. Дорога шла вверх, она петляла между небольших полей, иногда сужаясь, иногда и вовсе превращаясь в тропу. Преодолев узкий перешеек, на котором под шинами колес шуршали камни и галька, они оказались в заповеднике Ясмунд. Здесь деревья, казалось, грозились достать до самого неба – стройные сосны, гибкие осины, изредка попадались могучие ясени и скромницы-березы. Грег вертел головой по сторонам, с трудом представляя как в этой чаще можно отыскать жертвенник. Рогнеду, видимо, заботило то же самое. Она остановила машину, вышла и недовольно потянула носом.
­- Что-то воздух слишком свежий, боюсь – Ясмунд хорошо хранит свою девственность от всяких Проклятий. Давай ради очистки совести наведаемся на побережье, но думаю уже сейчас стоило бы повернуть к Арконе.
­- К Арконе?
­- Да, мыс Аркона. В древности это была самая северная точка острова – и самая священная. Главное капище, торжественные церемонии….эй, ты куда?
Пока Рогнеда на память расписывала прелести мыса, Грег уже забрался в машину и даже набросил ремень безопасности.
­- Едем туда! К мысу этому. Нечего тут время терять, его и так не осталось.
­- Ну как скажешь, - Рогнеда немного опешила от решительности, прозвучавшей в голосе юноши. – Тем более, ты прав.
Взвизгнув тормозами, машина поехала задним ходом прочь из заповедника. Рогнеда оглядывалась по сторонам, ища подходящее место для разворота, но деревья стояли вдоль дороги таким плотным строем, что пока они не выехали за ворота – сделать этого не удалось. Но тут уж она дала волю мотору – машина помчалась вдоль узкой полосы невысоких кустарников, отделявших дорогу от моря. В салоне, несмотря на включенное отопление, похолодало – Грег съежился на переднем сидении, почти не обращая внимания на езду Рогнеды.
Остров Рюген поражал его своей холодной, величественной красотой, строгостью и вместе с тем человечностью. Дома, изредка попадавшиеся то там, то сям, стояли группками, отгороженные от внешнего мира рядами высоких тополей. Дороги, пусть и не асфальтированные, были заботливо засыпаны мелким гравием, газоны аккуратно подстрижены, тут и там вдоль дороги попадались колодцы. Судя по всему, люди относились заботливо к доставшейся им святыне – и в ответ получали мирную, спокойную жизнь.
До мыса Аркона они добрались в считанные минуты – все-таки остров был относительно мал. Мыс слегка вдавался в море своим изъеденным волнами носом, приличную часть его занимал современный маяк. Людей видно не было. Рогнеда остановила машину, и вылезла. Ее совсем не зимнее платье безжалостно трепал ветер, она обняла плечи руками, чтобы не замерзнуть и твердо направилась вниз к самой воде. Грегори следовал за ней на небольшом расстоянии, оглядываясь.
Неизвестные ему птицы молча следили за их приближением, сидя на выступавших из моря камнях. Желтые клювы покачивались из стороны в сторону, словно в такт накатывавшим волнам. Близился отлив – море постепенно отступало, высвобождая все большее пространство суши прямо под маяком. Рогнеда брела вдоль самой воды, выискивая ей одной известные следы. Потом коротко вскрикнула, помахала рукой и побежала в сторону. Грег в несколько шагов нагнал ее.
­- Что случилось? Мы уходим?
­- Я перестала видеть причину и следствия. Сама же сказала тебе, что Аркона в древности была самой северной точкой. Теперь же море съело приличный кусок …все появилось из вечных вод и в них же постепенно уходит. Самая северная точка чуть дальше…километр отсюда примерно. Оно называется Геллорт.
­- А как же…
Грег обернулся. За его спиной над мысом торчал маяк и едва заметные следы развалившейся славянской крепости. Он-то надеялся, что именно в этих развалинах найдет…
­- Меня беспокоит, что времени почти не осталось, - Рогнеда с тоской всмотрелась в медленно приближавшееся к кромке воды солнце. – Скоро закат.
Они добирались до Геллорта, ни на минуту не переставая бежать. Вдали показалось нагромождение камней – между ними виднелся вход в пещеру, явно искусственного происхождения. Рогнеда внезапно остановилась и схватила Грегори за рукав.
­- Ты чего? – он удивленно смотрел на нее, переводя дух.
­ Дальше…я не смею… - она избегала встречаться с ним взглядом, и юноша неожиданно понял, что она боится повторения случившегося в Мексике.
­- Но ведь я совсем не знаю…
­- Иди, - женщина подтолкнула его в спину. – Иди, она ждет тебя.
Грег еще раз нерешительно оглянулся и побежал. Нескошенная трава местами доставала ему до пояса и мешала как следует разглядеть, что происходило в самой пещере. Грегори то и дело проваливался в небольшие рытвины, наступал на кротовые норы, но мало что из этого привлекало его внимание. Главное было там, впереди.
Высокая фигура Лампусы с клинком загораживала большую часть пространства пещеры. На стенах плясали отблески невидимого Грегу пламени. В центре он различал контуры огромного жертвенного камня, похожего на стоявший в Пирамиде Луны, но обработанного более грубо и не такого высокого. И вот на нем-то он уже сейчас мог разглядеть лежавшую фигуру девушки, которую никогда прежде не видел наяву.
До пещеры оставалось не так много. Теперь он уже различал фигуру Воина, суетившегося чуть поодаль. Потом заметил Ликара – юноша склонился над жертвенным камнем так низко, что из-за прыгавших по сводам теней стал почти невидимым. Он явно говорил о чем-то с Калерией – о чем могут говорить палач и жертва? Вся жалость, которую Грег испытывал когда-то, исчезла – сейчас он видел перед собой только убийц, и собирался остановить их во что бы то ни стало.
В пещере его заметили. Засуетились, забегали, даже Лампуса потерял часть самообладания и выхватил клинок из ножен. Видимо, этот сигнал предназначался Грегу, но юноша его проигнорировал. Еще, еще немного – высокая трава по-прежнему мешала передвигаться, ноги заплетались, но Грегори упрямо шел вперед, жалея, что не может бежать. Пламя вспыхнуло ярче, Воин принял из рук Лампусы клинок. Ликар чуть отодвинулся, но Грег разглядел, что он держит девушку за руку. Лица Калерии он не видел – она говорила что-то Ликару, отвернувшись от входа в пещеру. Грегори оценил отделявшее его о девушки расстояние и с ужасом понял, что не успевает. Еще немного, добежать бы до той тропинки….Но где же Алекс?
Он стал кричать. От безысходности, потому что в пещере уже завершили подготовку к обряду и Воин стоял над Калерией с занесенным мечом. В этот момент с неба упало что-то большое, и Грег неожиданно увидел Алекса Дейна верхом на коне. Конь был самый обычный, не крылатый, он бешено перебирал по воздуху копытами и испуганно фыркал, с трудом подчиняясь железной воле наездника. Какая дьявольская сила могла помочь Дейну поднять вместе с собой в воздух несчастное животное, Грег не знал. Алекс ворвался прямо в пещеру, оттолкнул Ликара, и бесцеремонно, словно куклу, втащил девушку в седло. Грег выбрался из травы как раз вовремя, чтобы увидеть их взмывающими вверх. До него донесся крик Калерии:
­- Грегори!!!!
Он рванулся было следом, но замер. Конь быстро превращался в едва различимую точку на закатном небе. Грег опустил голову, уже не пытаясь следить за ним взглядом. Все, все в этой игре оборачивалось против него и каждый раз на противоположной стороне оказывался столь мощный арсенал потусторонних средств, с которым вряд ли сладил бы даже кто-то гораздо сильнее него. И что теперь? Калерия спасена, но для чего? Может быть, сейчас Дейн в последний раз предлагает ей вступить на Дорогу сна, и, устрашенная блеском стали, она соглашается? Юноша сделал еще несколько шагов и в изнеможении сел на землю. Чего ради теперь все?
Всхлипы Ликара уже не трогали его. Грег поднялся и подошел к братьям, в опустошении собравшимся вокруг жертвенника. Воин положил меч на камень, словно символ недоступности спасения. Лампуса смотрел на огонь – его глаза поблескивали в мерцании пламени, и Грегу на миг показалось, что он видит в них слезы. Вот куда это Проклятие завело всех нас. В тупик! В безнадежность…
На место надежды и сочувствия в душу пришла горечь. В пещеру, играючи, то и дело заглядывал ветерок – он ловко приподнимал края потрепанных плащей, забирался под полы, а потом тихо уползал, обессиленный, до новой попытки. Резко садилось солнце – еще немного, и оно полностью скроется за горизонтом до нового дня. Грегори сделал еще шаг и оказался внутри импровизированного круга, созданного Проклятыми. Словно он был одним из них. В этот момент за спиной послышались тихие, нерешительные шаги. Все четверо одновременно повернулись.
Рогнеда приближалась медленно, ступая словно балерина – на одних носках. Словно подкрадывалась. Ресницы скрывали выражение ее глаз, дыхание было глубоким и взволнованным – женщина чуть улыбалась. Притяжение святилища оказалось для нее сильнее воли – Грег инстинктивно отступил вглубь пещеры, зная, что теперь она уже не сможет ничем опоить его или подойти незамеченной. Однако леди Дейн словно не замечала его действий. Она обращалась только к братьям.
­- Пташка упорхнула из силка, - ее певучий голос разнесся по пещере. – Ах, как жалко! Ах, какая утрата. Но все это лишь сны, мои милые. Сны Рюгена, его сети. Все, что вам нужно – в ваших руках. Ключ ко всему. Нужно лишь вставить его в замочную скважину, ха-ах. Да, вот он там, в глубине – скорчившийся, словно пойманный заяц. Бедняжка! Огонь еще не погас, новая заря не успела вспыхнуть – быстрее! Быстрее! Что вы медлите, Проклятые?! Вам ли не знать цену мгновения?!
Она размахивала руками, и широкие рукава ее одеяния вздымались и опускались, словно паруса застигнутого бурей корабля. На лице горел лихорадочный румянец, который делал ее еще прекрасней, превращая в духа стихии, неподвластного ничему человеческому. Братья отшатнулись, но Грег заметил, что ее речь подействовала – Ликар перестал плакать и смотрел на него со страхом и осуждением, Воин не двигался, Лампуса переводил взгляд с лежащего на камне клинка на женщину и обратно. Еще немного, и она заразит их…
­- Не слушайте ее! – Грег сделал еще шаг назад и спиной почувствовал каменную стену. – Не слушайте, это не тайные знания – она просто становится жрицей в любом святилище, куда бы не попала. Слышите? Не верьте, она сейчас говорит не то, что думает, это остров внушает ей…
­- Один раз ты уже едва не предал нас, - Лампуса погладил рукоять клинка. – Откуда нам знать, что ты…
­- Да! Да! Вяжите его, кладите его сюда, сюда! Скорее! Пока огонь еще горит, пока кровь еще течет по жилам. Живее! Мы должны успеть, все должно кончится этой ночью! Все!
Она запрокинула голову и захохотала, наполняя пещеру громом и силой. Грег сглотнул, чувствуя, как страх крадется по его спине. Он не сможет уговорить их…нет, сейчас его схватят. Однако Рогнеда не собиралась ждать – она схватила клинок и сама бросилась к нему. Грег затравленно отшатнулся, зная, что отступать ему некуда. Последняя попытка.
­- Она же безумна, разве вы не видите?! – меч просвистел в дюйме от его уха и царапнул камень. – Помогите мне! Слышите?!
Воин метнулся вперед и схватил Рогнеду за запястье. Женщина извернулась и уже собралась было нанести удар, когда ее одновременно остановили с двух сторон Грег и Лампуса. Она извивалась в их руках, кричала что-то неразборчивое, плевалась. Наконец, меч выпал из окаменевшей руки, она обессилела, позволив уложить себя прямо на пол и затихла. Грегори осторожно укрыл ее своим плащом.
­- Бедная… - тихо пробормотал Ликар. – И она…она потом все помнит?
Грег кивнул. Снова смерть прошла на волосок от его головы, но сколько еще от нее бегать? Он вспомнил про милосердие, о котором говорил Алекс. Может быть, все это ради него, ради его милосердия? Может быть, в словах Рогнеды все-таки была своя жуткая, невыносимая истина?
­- Если честно, я не знаю, что такое милосердие. И, может быть, наступил момент испытать его по-настоящему. Я очень хочу помочь вам, вы…многое сделали, чтобы я стал тем, кем стал, - он смотрел в пол, ковыряя носком ботинка трещины в камне. – И милосердие, оно должно быть добровольным. Я это точно знаю. У меня…у меня за эти несколько дней мир перевернулся. Просто перестал существовать. Я многое понял. Знаю, вы измучены, озлоблены, возможно…и я частью причина этого. Но главное – вы не можете простить себя. Ты, Ликар – за то, что смеялся над Лампусой, что делал ему больно. Ты, Воин – что не уберег своих братьев, не был им хорошим примером, иногда не обращал на них внимания. Тебе же, Лампуса – тяжелее всех, потому что ты винишь себя во всем. В том, что Ликар умирает на твоих глазах, в том, что Воин отчаялся и не верит больше в спасение, в том, что ваша мать….ушла и не вернется. И в том, что ты призвал это Проклятие. Вы терзаете себя изнутри во много раз больше, чем друг друга. Вы одновременно и свои палачи и жертвы, вы сами себя ежесекундно приносите в жертву, а искупление все не настает. Потому что нет милосердия. Потому что вы не можете простить себя, простить искренне, по-настоящему. Я хочу, чтобы мы сейчас сделали это вместе, здесь. Вы попросите прощения друг у друга и у себя самих. Искренне. Если же…если же я не прав и это не подействует – тогда права Рогнеда. Стоит принести меня в жертву, коль уж я – ключ ко всему. Прошу вас….неужели мы все пережили недостаточно, чтобы попытаться исцелить себя?

Следующая глава - финал

[Клер >>>]

20
Он по очереди посмотрел на братьев. Его слова словно не достигали их разума, оставались на поверхности, И Грегори знал, что мешает Проклятым услышать.
Боль.
Боль, которую они причинили друг другу, и тем самым – себе. Грег еще раз посмотрел на каждого и решил начать с Лампусы.
­- Неужели ты до сих пор не простил Ликара? - тот дернулся, словно юноша ударил его. – Все еще считаешь его маменькиным любимчиком? Все еще борешься за ее любовь? Пола…
­- Замолчи! – прорычал Лампуса. – Ты ничего не знаешь…
­- Нет, теперь я все знаю, - Грега уже нельзя было остановить. – Теперь я знаю все, и мы здесь и сейчас должны положить конец этому кошмару. Понимаете? Все вместе. Ликар, ты все еще вспоминаешь, как Лампуса делал тебе подножки? Толкал тебя? Грозился отомстить?
­- Грегори, я…
­- Воин, а ты? Ты назвал себя Воином, ты заковал себя в доспехи – и ты тоже уязвим, несмотря ни на что. Ты тоже страдаешь вместе с ними. Неужели вы даже не хотите попытаться простить себя?
­- Грегори, твой порыв очень искренний, но ведь мы..
­- Вы – что?
­- Мы уже не знаем, что такое прощение, - мягко ответил Воин. – Прошло много времени, безжалостность к миру и друг к другу вошла в нашу плоть и кровь.
­- Поэтому я и предлагаю вам вспомнить.
­- Как здесь душно…
Все четверо только сейчас заметили, что Рогнеда очнулась и сидит прямо на голых камнях у входа в пещеру, запустив пальцы в волосы. Грегори присел рядом.
­- Как ты себя чувствуешь? Этот приступ…
­- Все прошло, - она слабо улыбнулась. – То есть я все равно чувствую волю Святовита, чувствую мощь Рюгена – но теперь я думаю, что ты прав. Этим несчастным нужно перестать быть несчастными, в конце концов. Только вы можете освободить друг друга – искренним чистым желанием и прощением.
Она посмотрела на братьев и прибавила.
­- Такова воля богов.
Ликар отвернулся, Воин пожал плечами. Лампуса недоверчиво скривился.
­- Какое нам дело до них? Эти боги, что они такое? Где они были, пока..
­- Вы сами создали свое Проклятие, - Рогнеда поднялась, опираясь на руку Грега. – Вы сами разрушили свою жизнь во имя боли, согласившись творить ее вечно. Не боги заставили вас, не богам вас спасать. Но предложить выход – почему нет? Вы гонялись за этим мальчиком – не обижайся, Грегори – потому что в глубине души знали: в нем – ваша надежда. Вы мечтали его убить – но все же не тронули. Причинили ему много боли – да и мы в этом не без вины – и все же он готов попытаться спасти вас. Искреннее желание – это ли не самый большой источник силы на земле?
Грег хотел бы научиться говорить так же складно. Слова Рогнеды тронули их сильнее, чем его неуклюжие попытки. Но все равно им еще предстояло вспомнить, что такое прощение. И тут…могла ли Рогнеда Дейн, бессмертная, вечная возлюбленная своего брата, знать эту тайну? Грег помедлил еще чуть-чуть, страшась упустить нужный момент.
­- Давайте, нечего медлить. У нас все есть, что нужно – очаг, жертвенник. Вставайте вот сюда, вокруг камня. А теперь я хочу…может быть, это чересчур самонадеянно, но я попытаюсь…
­- Хватит притворятся глупышом, - Рогнеда шаловливо толкнула его в бок. – Сегодня твой день, Грегори Льюэлл.
­- Да, день, - Грег обратил внимание, что солнце уже скрылось за горизонтом. – Я хочу чтобы вы вспомнили, как играли вместе в детстве. Все трое. Как ваши родители смотрели издалека на вашу возню, как их лица озарялись счастливыми улыбками, видя ваше единство, вашу дружбу. Я хочу, чтобы вы думали только об этом. Как вы играли в пиратов, в разбойников….может быть, в лотерею. Ты, Воин всегда защищал слабых и оставался верен кодексу чести, всегда был готов сразиться за справедливость. Ты, Лампуса – всегда был бесстрашным, рвался в эпицентр опасности – тебе все было нипочем, огонь, вода, ветры, горы. Ты, Ликар, смотрел на своих старших братьев, и мечтал однажды стать таким же сильным и благородным, верно? Так же не страшиться никаких преград на своем пути, так же следовать долгу и чести. Помните?
­- Д-да, - неуверенно кивнул Ликар, и за ним братья.
­- Очень хорошо. Теперь я хочу…вам будет больно, но это важно, очень. Теперь вы должны вспомнить свою мать. Подожди, не прерывай меня, Лампуса! Я хочу чтобы вы вспомнили ее улыбку. Как она смотрела на каждого из вас, когда приходила целовать на ночь. Как встречала утром на кухне, раскладывая вам завтрак. Как радовалась каждой хорошей новости, каждому событию. Вашим дням рождения. Все, кроме ваших ссор и последней ночи. Все остальное, всю ее любовь к вам. Вспомнили? Я вижу….
На лицах невольно появились робкие, еще неоформившиеся улыбки. Грег снова в который раз позавидовал тому, как глубоко и трепетно эти трое хранили свою любовь к матери.
­- И вот мы подошли совсем близко. Каждый из вас шалил в детстве, каждому приходилось просить прощения. Бывало, чего уж там. И ваша мама всегда прощала вас…может быть, не сразу, может быть, через 5 минут – но прощала. И я хочу, чтобы вы вспомнили ее глаза в этот миг. Что вы видели в них?
­- Нежность, - тихо пробормотал Воин.
­- Любовь, - добавил Ликар.
- Милосердие, - откликнулся Лампуса.
­- Да! Да! Все это, вместе взятое. И вот сейчас, вы должны тоже так посмотреть. Но не друг на друга – на себя. Внутрь себя. Каждый скажет, что прощает себя…скажет из самых глубин души, искренне.
Грегори метнулся к очагу, и, отвернувшись, чтобы не опалить лицо, выхватил ближайшую, наполовину сгоревшую головню. Едва не обжегшись, он кинул ее на камень.
­- Вот, этого огня…его хватит, чтобы нам всем стать чище. Я уверен.
­- Молодец, малыш! – Рогнеда хлопнула в ладоши. – Он загнал вас в угол, завлек в чары самых сладких, самых драгоценных воспоминаний. Он молодец, право слово. Я начну, а Грег закончит – мы сыграем роль жреца и жрицы в этом импровизированном ритуале, подобного которому еще не знал свет.
Она отбросила плащ Грега в сторону и встала напротив него. Потом простерла над огнем руки.
­- Мир вышел из праха и обратится в прах. Из пепла свиваются нити, которые сплетаются в гобелен бытия. Ничто не в силах порвать нить – ничто не в силах срастить однажды разорванную нить заново. Наши души хранят ткань бытия от тлена времени. Но и душа порой приходит в упадок, слабеет под гнетом боли и страха. Чтобы этого не случилось, мы должны открывать наши души богам и просить помощи. Здесь, в величайшем месте силы, мы сложили этот алтарь, дабы умилостивить богов крови и мрака, мести и отчаяния – чтобы не отдать наши души полностью в вечное рабство небытия. Если ваши молитвы окажутся искренними и горячими – будут услышаны. Говорите.
Она сложила покрасневшие ладони перед собой и склонила голову. Теперь Воин поднес руки к огню.
­- Я прощаю себя за то, что никогда не решался сказать хоть слово в защиту Лампусы. Хотел, много раз мечтал вздуть как следует этого капризного мальчишку – и не мог. Боялся, что это только расстроит маму, боялся, что Лампуса меня подговорит на какую-нибудь подлость – и я окажусь в ловушке собственной справедливости. Я прощаю себя за то, что я – вечный трус. Я прощаю себя за то, что так ошибался в тебе, Ликар. Только сейчас, только за эти годы я понял, какой ты на самом деле. Мне…я не жалею ни о чем, ни об одном дне. Мне было радостно заботиться о тебе, помогать хоть в чем-то нести твою ношу. Я еще во многом виноват, многое грызет меня изнутри. Я прощаю себе собственную слабость, прощаю, что позволил нам всем тогда уйти из дома, прощаю себе, что дал проклятию сорваться с твоих губ, Лампуса…друг, брат. Прощаю себя, что мечтал о порядке и свободе, вместо того, чтобы бороться и верить. Прощаю, что не отправил ни одно из писем, написанных для мамы – может быть, ей было бы легче, знай она, что мы живы. Прощаю себя…и надеюсь, вы простите меня тоже – за все.
Грегори оставалось только дивиться, как этот невероятно сильный духом человек мог…мог так говорить о себе. И ведь даже сейчас, в такой момент он думал о своих братьях – подавал им пример собственным самоуничижением. Грег почувствовал, как внезапно изменился запах – над огнем держал руки Лампуса, так и не снявший перчаток.
­- Ну как, подействовало? – язвительно скосился он в сторону старшего брата. – Что-то сомневаюсь. Прощаю себя…ха! Мне не за что себя прощать, я – такой, как я есть. Да, подонок! Да, убийца! Да-да, трижды да! И что здесь прощать?
­- Ты хочешь сказать, тебе нравилась такая жизнь? – тихо спросил Грег.
­- Да ты знаешь.. – он хотел бы отбрить юношу, но не смог. – Что-то в ней есть, в такой жизни! Эти два неразумных вечно путались под ногами, но с ними тоже бывает весело. Так что.. хотя, наверное, они ненавидят меня и клянут все время. Но мне плевать! Нечего было уходить вместе.
­- Прости себя за это, - Грег кивнул. – Прости себя, что не смог от них отказаться, хотя знал, на что идешь. Прости себя, что ты не такой, как по твоему мнению, им бы хотелось. Прости себя, что не можешь усидеть на одном месте, что мечешься, под властью Проклятия забредая неизвестно куда. Прости себя за это…можешь?
­- Не знаю, - он опустил голову, и спутанные косматые волосы едва не попали в огонь. – Это почти невозможно.
­- Попробуй, - настаивал Грег. – Ты – такой, и они любят тебя, своего брата. Они не держат на тебя зла. Ненависть к себе лишь спутывает тебя. Освободись от нее. Сейчас.
­- ДА! – внезапно выкрикнул Лампуса, словно в экстазе запрокидывая голову и громко смеясь. – ДА! Ха-ха-ха!
Ликар, не веря своим ушам, не замечал, как слезы текли по его лицу. Он бросил к Лампусе и крепко обнял его, но тут же отпрянул, словно устыдившись своего порыва, на который пока не имел права. Брат легонько толкнул его.
­- Давай, это совсем не больно. И это работает!
­- Я… - Ликар осторожно протянул над огнем руки. – Я знаю, это все случилось из-за меня. Я всегда так думал – и это правда. Я никогда не мог…я не могу, слишком виноват перед тобой, Лампуса! Слишком виноват!
­- Я больше так не думаю, парень, - Лампуса улыбался неуверенной улыбкой, словно заново узнавая ее вкус. – Слышишь? Я больше не думаю, что кто-то из нас виноват.
­- Тогда…я могу простить себя? – робко спросил Ликар. – Я…Могу? Я больше не…это правда?
­- Правда, - тихо сказал Воин обнимая одновременно его и Лампусу.
­- Пора завершать, - Рогнеда неожиданно нахмурилась. - Давай, Грег – последнее слово. Ты – жрец сегодня.
Юноша непонимающе посмотрел на нее. Неожиданно его нога сама собой дрогнула. Потом сильнее. Земля перестала быть неподвижной.
­- В общем…. Я рад, что все завершилось. Я чувствую, что оно должно было закончиться как-то.
­- Не то! – рявкнула Рогнеда. – Не разливайся тут соловьем, заканчивай ритуал!
­- Да…но я не знаю..ой! - пол пещеры заходил ходуном. – Но как?!
­- Запечатай то, что они сказали, - перекрикивая поднявшийся ветер и треск, закричала женщина.
­- Да…Здесь и сейчас, я свидетельствую искренность пути, который начинается для вас троих, которые были прокляты и говорю, что Проклятия – более нет! Агония всегда уступает место покою, и после бури наступает штиль – таковы законы, единые для всех. Идите с миром, дети боли – сегодня для вас открывается новая страница в Книге Судеб, и никому из живущих не дано знать, что она вам готовит. Идите с…
Головня погасла.
Резкий порыв ветра поднял стену пыли прямо перед входом в пещеру. Грег заслонил лицо рукавом, но эта мера не слишком спасала. Пол трещал, он видел, как по стенам, словно струйки воды, разбегаются тонкой сеточкой трещины. Братья что-то кричали ему, но хотя их разделяло всего ничего, он не мог разобрать слов. Может быть, это конец?
Грегу как-то не приходила мысль, что вместе с Проклятием может закончиться и его собственная жизнь. Сделавшись частью этой странной истории, он всегда воспринимал себя с двух сторон – как одного из персонажей и одновременно как зритель, пришедший извне. Никакие события не смогли заставить его окончательно погрузиться в происходящее, и эта доля отстраненности сейчас всколыхнулась в нем, требуя немедленного занавеса, перерыва, рекламной паузы. Все становилось слишком напряженно, от сводов пещеры уже начали откалываться первые небольшие куски камня. Землетрясение только усиливалось, и ветер доносил до слуха юноши рев морских вол, рассерженных и грозящих отомстить любому за их потревоженный покой.
Неожиданно в ноздри ударил резкий хвойный запах. Омела! Грег завертел головой, все еще пытаясь неуклюже прикрыть голову от падающих осколков. Прямо перед ним мелькнули рыжие кудри Рогнеды и пропали – кажется, женщина металась по пещере, что-то делая или просто молясь о помощи. Грег шагнул вправо, потом прислонился к ближайшей стене, чувствуя, как она медленно расползается за его спиной. Братья тем временем словно отдалились – они не выходили из пещеры, но Грегу виделись в какой-то неясной дымке, полупрозрачные и тихие, совершенно не замечающие творившейся вокруг катастрофы. Он начал им кричать, что нужно бежать – они не обращали внимания.
Потом Ликар сделал шаг вперед и коснулся его руки.
­- Мне так жаль, Грегори, - он улыбался несвойственной, совсем взрослой улыбкой. – У нас так и не нашлось времени просто побыть всем вместе. Может быть, прогуляться или посидеть у камина. Поговорить о том, что дорого каждому. Мне так жаль, правда. Но ведь ты не в обиде на нас, скажи?
­- Н-нет, - тот с усилием помотал головой, не отнимая рукава рубашки от лица.
­- Это очень хорошо, ведь ты столько сделал для нас.
­- Я знаю, что ты не дал мне сразиться с Дейном, - Лампуса занял место Ликара. – Сложно сказать, что я тебе благодарен – этому заносчивому пижону давно бы надо преподать урок. И я еще не отомстил ему за Ликара там, в замке. Ну да пусть остается со своим хваленым бессмертием, которое рано или поздно изгложет его изнутри. Пусть мучается. А ты оказался прав – видишь как оно вышло…и твоя смерть там, на крыше была бы не просто напрасной – она стала бы роковой. Не меняй курса и все будет просто отлично!
­- У нас мало времени, а ты как всегда драматизируешь, - Воин улыбался Грегу, чуть отстраняя Лампусу. – Как видишь, все имеет начало и все имеет конец. Забавная вышла сказка, да? С элементами триллера…а ты держался молодцом, правильно сказал Лампуса. Так и продолжай, не поддавайся.
­- Куда вы?! – выкрикнул Грег, и в горло тут же набилась кружащая повсюду пыль.
Они лишь улыбались, все более растворяясь перед его глазами. Он нашел взглядом Рогнеду, она стояла на другом краю пещеры, и зачем-то выбрасывала из потухшего костра головешки прямо на пол. Трещины в стенах стали все больше, гром гремел не переставая. Грегори отчаянно хотелось зажать уши ладонями, чтобы не слышать этого адского грохота.
­- Надо уходить отсюда! – пытался крикнуть он женщине, но она не обращала на него внимания. – Рогнеда!
­- Да, я знаю…кто-то из богов решил повеселиться напоследок! – она безжалостно растаптывала головни, часть из которых уже успела провалиться в образовавшиеся разломы в полу. – Наша машина, думаю, давно уже на дне моря! Теперь надо…
Она не успела договорить. Пол пещеры окончательно разошелся на несколько кусков, они оказались разделены не только трещинами, но и провалившейся алтарной плитой, которая встала на дыбы, загораживая их друг от друга.
­- Грегори! – вот теперь в голосе Рогнеды звучал неподдельный страх.
­- Держись, я сейчас…обойду эту штуку и найду тебя, - юноша плохо понимал, как он собирается выполнить обещанное – пропасть между ним и Рогнедой стремительно увеличивалась.
­- Нееееет! – сквозь гул надвигающегося моря донесся ее крик. - Не наааа….
Вряд ли за ними спустится какой-нибудь крылатый конь. Судя по всему, Алексу глубоко наплевать на возможную гибель сестры. Грег со всей злости навалился на ближайший камень и сдвинул его с места, расчищая себе проход. И не надо, без героев обойдемся…тоже мне, спаситель юных дев!
В следующую минуту над его головой раздался неясный гул, и пока юноша решал оборачиваться или проигнорировать его, что-то бесконечно тяжелое опустилось на его голову, погрузив мир в тишину и покой.
* * *
Он открыл глаза и тут же закрыл – перед ними танцевали белые звездочки. Потом подумал, и решительно приподнял одно веко – звездочек не было. Рискнул открыть второе. Большое цветное пятно, в котором перемешались все цвета радуги поплыло над ним куда-то влево. Грегори закрыл глаза и поморщился от резкой боли в голове. В ушах слышался слабый шум. Руки нащупали мягкие шелковые простыни и одеяло, натянутое по самый подбородок. Оставалось решить – пробовать взглянуть еще раз или не стоит. Клонило в сон, непомерная усталость поднялась изнутри, заполняя собой все тело. Грегори сжал зубы – при этом голову пронзил новый приступ боли – и раскрыл глаза. Неясные контуры постепенно стали четче и приобрели несомненное сходство с Рогнедой – снова светловолосой и очень красивой в лазоревом халате-кимоно.
­- Так-так, - пропела она, исчезая из его поля зрения. – Кажется, наш больной все-таки жив. Какая неожиданная радость для всех обитателей Адзути.
Послышался звук, словно по полу передвигали что-то тяжелое. Потом женщина устало выдохнула и вернулась к изголовью кровати.
­- А наш птенчик знает, что ему пока нельзя не только подниматься, но даже разговаривать? Да-да, так сказал доктор, - она насмехалась над ним – Грегори разозлился, но все еще не решался открыть рот. – Вот будешь хорошим мальчиком, через пару дней поговорим. И еще через пару – если будешь хорошо кушать и не вертеться – начнем заново учиться ходить.
От нее веяло едва различимым ароматом жасмина и лета. Тонкий пальчик легонько пощекотал Грегори щеку, потом спустился дальше, к шее и пропал.
­- А тебя крепко треснуло по башке, должна заметить, - неожиданно сменила тон Рогнеда. – Когда я увидела, под какой глыбиной ты лежишь – думала все, капутики. Разревелась там, как девчонка. Но оказалось, у тебя крепкий череп. Неделю всего провалялся без сознания, не так уж и долго. Теперь на поправку пойдешь.
Неделю!! Грег ощутил, как его сердце ухнуло вниз в ужасе и с трудом вернулось на место. Да за это время Алекс мог…мог уговорить Калерию и тогда…неужели ему совсем-совсем нельзя говорить? А Проклятые? Где они теперь? Он устремил умоляющий взгляд на Рогнеду, но та словно не замечала его мучений – или замечала, но предпочитала игнорировать.
­- Ну что ты смотришь на меня, словно телок на матку? Думаешь, тебе можно волноваться? Фииигушки, - она наматывала его волосы на кончик пальца и легонько дергала. – Да-да, никаких драматических историй. Тем более Денджиро скоро принесет завтрак. Я тут поработаю немного и потом тебя покормлю.
Грегори взбесился и требовательно ударил кулаком по кровати. Кулак вяло упал на простынь, не издав никакого звука и только рассмешив женщину.
­- Какие мы грозные!! – она отошла в сторону и села – Грег расслышал шорох халата. – Да здесь я, здесь. Могу рассказать, как тебя вытащила оттуда – хотя ты, надо признать, весишь немало. В общем, добралась через эту столешницу дурацкую, поревела малость и поняла, что надо очень быстро делать ноги. Кое-как тебя приподняла – все время думала, что сейчас упаду – и побрела оттуда прочь. Пару раз пришлось попрыгать через трещины, а тут еще прилив – так все это начало заливать. Машины, понятное дело, на месте не оказалось, кое-как доковыляла до маяка – а там уже никого не осталось, разбежались глупые людишки. Неужто кто-то из богов посмел бы разрушить Аркону? Идиоты! От нее, впрочем, и так уже немного осталось. Переждала там, перевязала твою дурную голову – ты так стонал, что аж дурно делалось порой. Потом мы уже привезли тебя сюда.
Мы?! Грег вскинул глаза и попытался повернуть голову.
­- Ой, ну что ты вертишься, дурак! – прикрикнула Рогнеда. – Конечно, Алекс приехал. А ты думал, он меня бросит? Раньше, чем найдет замену? Ха! Никому, даже самому крутому бессмертному и в страшном сне не привидится полное одиночество.
Она замолчала, занимаясь невидимым Грегу делом. Едва он успел погрузиться в сон, как появился Денджиро и пришлось выдержать унизительную процедуру кормления с ложечки, в течение которой дворецкий не произнес ни звука, зато хозяйка щебетала без умолку, доставая юношу ничего не значащими рассказами о первом снеге, ремонте и тому подобной ерунде. После еды он незаметно для себя погрузился в глубокий сон.
Следующий день прошел так же – Рогнеда часто навещала его, оставляя лишь в часы сна, по-прежнему делала что-то таинственное неподалеку от его кровати. Никакие безмолвные мольбы не могли заставить ее произнести хоть слово о Калерии и Проклятых. Грегори, в душе выбрав худший из вариантов, помрачнел и в знак протеста отказался от вечерней еды. Денджиро, посмотрев на него с суровым укором, унес поднос, а Рогнеда только посмеялась:
­- Наш питомец идет на поправку, честное слово! Это так мило!
В ней появилась странная живость и безудержная болтливость. Грег все пытался объяснить данную перемену – и не мог. Словно не осталось ничего от таинственной и грустной жрицы, последний раз виденной им на острове Рюген. Только веселье и разговоры ни о чем. Он с нетерпением ожидал, когда сможет разговаривать и расспросит ее обо всем.
Утром третьего дня никто не принес ему завтрак, и Грег нащупал всунутую ему в руку записку. Поднес ее похудевшей рукой к самому носу и прочел: «Можешь подниматься, лежебока. Хватит делать вид, что неизлечимо болен. Здесь столько интересного вокруг. Гнед.»
В первый момент он не поверил своим глазам. Чего ради было держать его в кровати столько времени, если он давно уже здоров?! Грег резко отбросил одеяло и пошевелил пальцами ног. Ни боли, ничего. Потом оторвал голову от подушки – головокружения не чувствовалось. Тогда юноша подскочил на кровати, издал боевой клич – для проверки голосовых связок – и ринулся вон из комнаты.
На пороге едва не разбил нос – штанины у пижамы оказались несколько длиннее положенного. Пришлось закатать их, и заодно обратить внимание на свой внешний вид. Грег обнаружил, что пижама у него нежно-лимонного оттенка с голубыми пуговицами и фыркнул. Комната, из которой он вылетел, находилась в знакомом коридоре с портретами. Грег без труда нашел свою бывшую спальню, но дверь оказалась заперта. Он отправился на поиски лестницы, потому что голод определенно давал о себе знать.
Неожиданно пришла некоторая ностальгия по беспокойным дням перед болезнью. Что-то навсегда ушло вместе с этими гонками, подозрениями, недоразумениями и ссорами. Вспомнился Рейвенхилл – но там Грег ощутил только боль, очень много боли. Затем Нидзё – это пропитанное страхом и подозрениями здание только отталкивало, несмотря на печальную красоту. А вот Адзути, вопреки всему, никак не желал вызывать ничего, кроме приятных эмоций. Грег припомнил ворчуний-горгулий, и пообещал себе их обязательно навестить.
Значит, все тогдашние рассказы Рогнеды были правдой…и замок стоит здесь уже очень много веков, а хозяева остаются все такими же молодыми. Грегори точно знал, что никогда не позавидует бессмертию Дейнов – нечему тут завидовать, одни проблемы. Побывав на волосок от смерти слишком большое для одного человека количество раз, он научился ценить жизнь – и осознал неизбежность смерти в то же время. Просто надо уметь ждать.
Спустившись по лестнице, юноша оказался перед знакомой коллекцией оружия. Катана, некогда выданная ему Алексом, снова висела на положенном месте. Грег повернулся к гобелену – теперь он знал, кто на нем изображен, и не так уж важно, в штурме какой из крепостей принимал участие Алекс. Главное, что это все было правдой – бесконечной историей брата и сестры, заблудившихся на стыке времени и пространства. Попытавшись вызвать в себе гнев к Дейну, Грег был вынужден признать поражение – он больше не мог их ненавидеть. Они были теми, кем были – и не ему судить их поступки. Они ведь и правда спасли ему жизнь – не единожды.
Тут он внезапно вспомнил еще об одном, очень важном приключении – первым из случившихся с ним здесь. На то, чтобы найти потайную дверь, ушло немного времени, и скоро Грег уже брел по скрытому коридору между стенами. Он хотел вернуться в библиотеку, где его спас от отчаяния и безумия родной голос девушки, в глаза которой так и не удалось посмотреть. Он осторожно заглянул внутрь, убедился, что никого нет и вошел. Библиотека, ничуть не изменившаяся за время его отсутствия, встретила его тишиной и блеском черного телефонного аппарата на столе. Грег подошел ближе и увидел, что рядом белеет тонкая полоска бумаги. На ней вычурным готическим шрифтом было написано:
«Калерия Монтгомери. Олд-Черч-роад, Арондель, графство Суссекс» и номер телефона ниже. Грегори сглотнул…затем еще раз. Вот оно – то, чего он так ждал. Сейчас вся правда, какая бы болезная, какая бы мучительная она ни была – откроется ему. Он снял трубку и набрал номер, поражаясь тому спокойствию, что постепенно заполняло все его существо. Нельзя осуждать принятое человеком решение – каким бы оно не оказалось.
­- Слушаю, - голос Калерии, неожиданно официальный и резкий, заставил его вздрогнуть.
­- Калерия….
­- Ты! Нет…..это…Грегори! Не может быть! Я так боялась!! Я так боялась… - она расплакалась. – Алекс ничего не рассказывал…я думала, ты умираешь…
­- Алекс? Так ты…
­- Что? – непонимающе переспросила девушка. – Неужели ты все еще ревнуешь меня? Нет-нет, просто я уже надоела ему звонками о тво…
­- Так ты отказалась?! – от равнодушия не осталось и следа.
­- От чего? – все еще не понимала Калерия.
Грегори внезапно потерял равновесие. Так значит – Алекс ничего не предложил ей? Кровожадный похититель женских сердец, коварный искуситель, ловкий фокусник, в общем – Алекс Дейн не предложил ей бессмертия?! Но почему?! Как? Голос испуганной Калерии донесся до него сквозь туман сомнений.
­- Алло, Грегори? Ты здесь?
­- Да-да… - рассеянно ответил юноша, чтобы не пугать ее.
­- Фух, я уж было подумала, что тебе стало плохо. Твой голос так изменился…а потом вдруг совсем пропал. Ты спрашивал об Алексе? Мы…понимаешь, мы договорились, что больше не встретимся.
­- Что?
­- Да, мы попрощались навсегда. Я сказала ему….сказала, что раз Книга Судеб обманула меня, нет смысла больше погружаться в этот ужас. А он засмеялся и ответил, что я всего лишь прочла одну строчку и сделала неверные выводы. Может быть, он прав. Но я больше не хочу, слышишь? Я больше не хочу бояться собственной тени, сидеть взаперти. У меня снова появилась работа….по правде я сначала подумала, что звонит клиент – есть тут такой назойливый один….в общем….Грегори…
­- Да?
­- Ты еще хочешь со мной встретиться?
Она еще спрашивала! Грег засмеялся…он не помнил, когда последний раз смеялся так искренне, так свободно. Калерия все поняла и засмеялась вместе с ним. Они смеялись долго, то затихая, то через некоторое время начиная заново, уже не помня чему смеются. Ощущение счастья выглядело настолько реальным, что Грегори чувствовал, как его частички покалывают ему пятки и щекочут за ушами. Наконец, выдохшись, они перешли в самому главному.
Теперь он уже не позволил ей никаких недомолвок – место, время, с точностью до минуты. Хорошо, что у нее под рукой оказался компьютер и расписание полетов удалось согласовать сразу же. Они договорились встретиться в Детройте – городе ярких огней и мостов. Даже повесив трубку, Грег то и дело повторял про себя все числа – время отлета, время прилета, место встречи…больше он уже никогда не позволит ей пропасть из-под самого носа. И никакие Проклятые…
Он осекся.
Все-таки, неужели никто не скажет ему, что случилось с Проклятыми? Он с трудом припоминал, как они пропали из вида в момент землетрясения. Осталось ли у них возможность воспользоваться хоть каким-то колдовством, чтобы избегнуть участи погребенных под камнями? Решив, что необходимо найти Рогнеду и заодно собраться, Грег кое-как нашел выход из библиотеки, еще раз посмотрел на гобелен и катаны, и поднялся по лестнице обратно. Едва оказавшись в портретной галерее, он окаменел – на невысокой стремянке у стены стоял Алекс Дейн и примерял на свободное место тяжелую раму. Прошло несколько мгновений, прежде чем мужчина заметил его.
­- Я все-таки голосую за более темный цвет рамы, - задумчиво протянул Алекс, зачем-то глядя сквозь деревянный квадрат на Грега. – Так будет гармоничнее…впрочем, всегда можно заменить, если что. Рад, что ты уже здоров.
­- Почему ты… - Грег не мог найти подходящих слов. – Почему ты не… попросил ее?
­- У меня слишком много свободного времени впереди, чтобы зариться на чужое, - хмыкнул Алекс, опуская раму и слезая со стремянки. – И Гнед бы расстроилась.
­- Значит…
­- Не пытайся понять суть того, что никогда не испытаешь, Грегори, - Алекс поманил его за собой и начал спускаться по лестнице. – Мы – как две части одной картинки…даже если порой это раздражает. Она пошла за мной добровольно, понимаешь? И нечего пищать сейчас, сотни лет спустя, что я не оказался таким уж херувимчиком.
­- Ты все-таки… - Грег запнулся. – Береги ее.
­- А вот об этом меня и просить не надо. Каждый бережет свою жизнь, но бывают вещи и подороже. Мы вызвали тебе такси, но этот остолоп не знал, как подъехать к замку. Поэтому тебе придется пройти немного до ворот.
Они вышли во двор, и Грег поразился, каким красивым выглядел зимний сад. Деревья, чуть сгибаясь под тяжестью лежащего на ветвях снега, серебрились в лучах полуденного солнца. Дорожки были аккуратно выметены, на камнях и пригорках стояли бумажные фонарики. Грег ощутил комок в горле и торопливо сглотнул. Он прощался с миром, где волшебство не казалось невозможным. И прощался навсегда.
Грегори внезапно раздумал спрашивать у Алекса о Проклятых. Ведь он сам отпустил их.
­- Ну вот и молодец, что все понял – Алекс хлопнул его по плечу.- Вперед в любом случае добротная история с гарантированным концом. А это порой значит очень много.
­- Черт, куда ты утащил раму?! Идиот! – из ворот вылетела Рогнеда, таща в руках большой холст. – Я же просила примерить! Грегори?
Казалось, она только сейчас заметила, что он уходит. Женщина прикусила губу, но ничего не сказала – только смотрела на него так, словно фотографировала. Потом забрала у брата из рук раму, и в несколько ловких движений вставила полотно. Грегори подождал, пока она развернет картину к нему и ахнул. С портрета на него смотрел он сам – в небрежно запахнутом плаще, рубашке, и с улыбкой, которой никогда не замечал у себя раньше. И этот портрет будет висеть в ее галерее…Галерея!
­- Гнед всегда тяжелее переживает расставания, чем я. Хотя уже понемногу учится относиться философски. Портреты помогают ей сохранить частичку прожитого в Адзути.
­- Но…кто? Кто все эти…
­- Такие же попавшие в передрягу однажды, как и ты, - Алекс подмигнул. – Гнед не выносит печальных концов в истории. Я думал в этот раз традиция нарушится – но она снова все испортила и ты остался в живых. Значит, так было суждено. И теперь твой лик займет достойное место…да, пожалуй, Хранителю будет интересно послушать наш рассказ.
­- Он напросился завтра на обед, - Рогнеда поставила тяжелый портрет на носок своего ботинка и улыбнулась. – Будь счастлив, Грегори Льюэлл. Чем дороже куплено счастье – тем больше его нужно беречь, сам знаешь.
­- А…я… - Грег только сглатывал, а женщина осторожно коснулась рукой его щеки и не спеша пошла обратно в замок.
­- Прощай! – Алекс свистнул, и неизвестно откуда, разрывая копытами белую пелену снега, примчался гнедой скакун.
Дейн вскочил в седло и поднял руку в приветственном жесте. Потом дернул поводья и конь рванулся с места. Грегори долго смотрел ему вослед, пока не заставил себя развернуться и пойти к воротам в обычный мир.
ЭПИЛОГ
Электронные часы в аэропорту Детройта отсчитывали минуты с легким цоканьем, словно механизм с трудом перемещал стрелку, каждый раз прилагая неимоверные усилия. Тик-так, тик-так…
14-25, 14-30…14-53
Внимание! Рейс номер БА5509 Чикаго – Детройт заходит на посадку.
Внимание! Рейс номер ДЛ 2262 Сан-Франциско-Детройт заходит на посадку.
14-59…..15-01….15-02….
В самолете из Чикаго молодая девушка поправляла солнечные очки и с изумлением смотрела на огромные небоскребы, сурово встречающие ее мириадом сверкающих зеркальных панелей.
В самолете из Сан-Франциско, утомленный длительным перелетом из Токио, боролся со сном молодой человек в изрядно помятой рубашке и странного покроя куртке. Примечательной его особенностью служило разве что полное отсутствие багажа.
15-03…15-04….
Они шли навстречу друг другу среди огромной толпы прилетевших, встречающих, просто забредших случайно из другой зоны людей и не видели никого вокруг.
Глаза их встретились…
Конец

Ну вот и.....Спасибо тем, кто читал) Как всегда перед предстоящим редактированием нескромная просьба черкнуть пару строк - впечатления, пожелания, замечания...все, что угодно)