Решил здесь выкладывать всякие бредни, которые порой приходят на ум. Которые даже на короткие рассказы не тянут. Так, всего лишь мысли вслух...

Ночь... Вместо снега какая-то грязная талая вода. В такие ночи следует сидеть дома и читать книжку, а не месить грязь на улицах.
Он понимал это, но не мог не идти. Он всегда куда-то шёл. Дождь, снег, мороз и зной - ничто не останавливало его.
Дорога занимала всю его жизнь. Если бы его спросили, куда и зачем он идёт, он бы лишь пожал плечами. Куда и зачем?
Сам путь стал смыслом жизни, наверное, потому что вся остальная жизнь потеряла смысл.
Странник... ими не становятся просто так. Ими становятся те, кто не находит себе места там, где прожил всю жизнь, те, кто чувствует себя чужим среди окружающих людей, те, кого оттолкнули те, кого они любили.
Почему ушёл он? Никто не спросит, и он не ответит. Он всегда привык делать то, что нужно, просто потому что не мог жить иначе.
Этой ночью шёл дождь. Вернее, это был мокрый снег, но от снега в нём не осталось почти ничего. Просто мокрая гадость, падающая с неба и медленно скатываясь по полам плаща.
На улице было пусто. На мокром асфальте не отпечаталось следов от твёрдых подошв, а ветер унёс звук шагов. Ни единый человек не заметил присутствия ночного гостя.
А Странник всего лишь шёл по дороге. Шёл, ища свою Судьбу...

Сюда бы изюминку какую-нибудь...промелькивающий намёк на разбитое сердце/растоптанную жизнь/сломанную судьбу итд...намёк,короче,на смысл странника этого...

Смысл жизни в том и есть, чтобы сам этот смысл отыскать...

А так можно придумать, будто в рассказе идет речь о нескольких героях и в каждой главе идет речь о ком-нибудь из них....

В том то и дело, что речь шла не о конкретном человеке, а о людях, подобным ему.

…Когда я открыл глаза, солнце уже перевалило за полдень. Это неудивительно, если учесть, что вернулся я в замок вслед за рассветом. Всю ночь я ходил по лесу, общаясь с ним, разговаривая с его незримыми обитателями, слушая, как ветер перешёптывается с деревьями, глядя на звёзды и пытаясь прочесть в их взглядах ответы на свои вопросы. К итогу ночи вопросов не стало меньше, но ответы на них уже не имели для меня значения. Лишь когда небо начало светлеть, я понял, что самое мудрое, что я смогу сделать, это добраться до своей кровати и завалиться спать.
Как всегда при пробуждении я некоторое время цеплялся за сон, но когда понял, что дальше спать уже не удастся, начал выбираться из постели. Посидев немного на краю кровати, я поднялся на ноги, надел штаны, обулся и, выйдя из комнаты, направился в сторону обеденного зала.
Там не оказалось никого, так что мне пришлось самому искать что-то съестное. В итоге я уселся за столом с кувшином молока, куском мяса и толчёной картошкой. Завтракать в одиночестве было не очень приятно, я пожалел, что не взял с собой ничего почитать, чтение всегда способствовало улучшению моего аппетита.
Куда интересно все запропастились? Возникло ощущение, что все жители замка разом исчезли. Я конечно понимал, что у всех свои дела, в разгар дня вряд ли кто-то кроме меня будет праздно шататься в поисках кувшина с молоком. Но всё равно отсутствие людей меня раздражало, просто банально хотелось с кем-нибудь поговорить. Даже крыс не было видно…
Я зашёл в кузницу, надеясь, поговорить с кузнецом, который как раз выполнял мой заказ на кольчугу – подарок Маркосу, но тот лишь сказал мне «Погодь, Эл, я занят. Вечером поговорим», и я снова остался в гордом одиночестве. Да уж, гордыня всегда делает людей одинокими…
Поняв, что вряд ли мне суждено с кем-то пообщаться сегодня, я встал на стене замка, облокотился на перила и просто стоял, вглядываясь вдаль.
– Тебя часто можно застать в этом месте в этой позе, – тихий голос Учителя, возникшего словно ниоткуда, не удивил и не испугал. Вряд ли бы этот голос испугал меня, даже если бы он вдруг закричал мне на ухо.
– Пожалуй, – я слегка улыбнулся. – Спокойно тут. И тихо.
– Да у нас вообще не особенно шумно, – ответил он. – Разве что иногда.
– Съездить мне куда-нибудь хочется. Развеяться.
– Так что мешает? Поезжай, – Учитель пожал плечами. – Уже решил, куда поедешь?
– Вон туда, – сказал я, неопределённо махнув рукой.
– Хороший выбор, – Учитель засмеялся, – а главное, осознанный…

– Сваливаешь? – Фрэнки появился лишь вечером, потащил меня в обеденный зал, усадил за стол, вручил литровую кружку с пивом, уселся на против со своей кружкой и устремил свой взгляд на меня. Одет он был во всё чёрное, и напоминал сейчас японского ниндзя, только маски не хватало. Длинные волосы были распущены, и постоянно падали ему на глаза. – А куда и зачем, если не секрет?
– Ага, – произнёс я, отхлебнув животворящего напитка.
– Исчерпывающий ответ, – улыбнулся он. – Ты в своём репертуаре. Хочешь, составлю тебе компанию?
– Было бы классно, – сказал я, – но я пожалуй, поеду один.
– Герой-одиночка, – усмехнулся Фрэнки. – Не скучно будет одному то? – он замолчал, но сразу же продолжил речь, не дав мне сказать что-либо: Хотя, сдаётся мне, твоё одиночество не продлится долго.
Двери зала распахнулись, и через миг нашим взорам явил свой лик Маркос. На нём была надета кожаная куртка, наподобие косухи, волосы были собраны сзади и удерживались с помощью повязки.
– Чёрт побери, - протянул он и тяжело опустился на лавку возле меня. – Дайте пива…
– Что случилось? – спросил его Фрэнки, пододвигая к нему кружку
– Замаялся… – вздохнул Маркос. – Весь день носился как заяц, да всё без толку.
– А что мотался то? – спросил я.
– Веришь – нет, во всём замке не смог найти никого, кто способен подковать коня.
– Я тоже был в кузнице, меня оттуда выгнали, – усмехнулся я. – У нас случайно никакого праздника не намечается? А то все как будто с ума посходили.
– Равноденствие вроде скоро, – Фрэнки пожал плечами. – А там чёрт их знает. Может опять бал будет?
– Плевать, всё равно это мимо меня, – я отхлебнул пива. – А к моему приезду, думаю, все уже перебесятся.
– Боюсь, к твоему приезду все начнут беситься снова, – резюмировал Маркос и осушил литровую кружку…

Уже много, очень много лет я выхожу на балкон, переходящий в стену замка, опираюсь на неё и смотрю на ночной лес, звёзды, всматриваюсь в даль. Лунный свет по-особому освещает хвойный лес, и тот приобретает особые, мистические черты, в его облике появляется что-то устрашающее и влекущее одновременно, влекущее, пожалуй, своей таинственностью. В такие ночи я стою на балконе и слушаю ветер, надеясь услышать ответы на вопросы. Но ответов нет, ветер приносит лишь ощущения, заставляя почувствовать, что что-то новое придёт вскоре, и надо суметь встретить эти изменения.
Если днём или вечером кто-то порой появляется рядом и отвлекает меня от размышлений и общения с миром, то ночью я предоставлен сам себе полностью. Большая часть населения замка в это время спит, и лишь немногие полуночники, вроде меня, занимаются своими делами, только им известно, какими.
– Эл… – тихий голос отвлёк меня от созерцания луны. Милана явилась ко мне посреди ночи, что было весьма странно, но её появление ни удивило, ни испугало меня. Девушка была одета в лёгкую ночную сорочку, но на ней она смотрелась божественно, словно наряд для бала. Волосы цвета воронова крыла были распущены и падали на плечи и спину, слегка колыхались на ветру, который, кажется, запутался в них. Серые глаза смотрели на меня со смешанным чувством нежности и грусти. Сорочка едва прикрывала длинные стройные ноги, и некоторое время я просто любовался ими.
– Не спится? – спросил я девушку, когда она подошла ко мне и стала рядом.
– Да, – кивнула она, слегка улыбнувшись. – Решила зайти к тебе, ты ж всё равно не спишь по ночам.
– И то верно, – согласился я. – Тебе не холодно в сорочке?
Ночь была тёплая, и я сам был в одних трусах, и спросил Милану отнюдь не из страха, что она замёрзнет, а скорее из-за лёгкого смущения. Её мой вид совершенно не смущал, а вот во мне появились какие-то новые ощущения.
– Что-то не так? – спросила она, и на секунду мне показалось, что её глаза по-особому сверкнули.
– Да нет, – кажется, я покраснел, – всё нормально.
Вид своей подруги, на которой сейчас было минимум одежды, впервые заставил глядеть на неё не просто как на подругу, а как на женщину, и это было непривычно в отношении Миланы. Уже потом, спустя огромное количество лет, я вспоминал этот момент и понимал, как был глуп. Как мы оба были глупы, не позволяя себе перейти грань между дружбой и чем-то большим. Понадобилось прожить рядом почти пять сотен лет и встретиться в другом мире, чтобы оценить глубину нашей глупости.
Но до этого ещё было далеко, мы были молоды и глупы и просто стояли рядом, смотрели на звёзды, луну и о чём-то говорили. И я даже не додумался предложить подруге выпить.
«Если бы здесь была Вэл, вряд ли бы ты сейчас таращился на нас. Молодой ты ещё, но ничего, подрастёшь» - прошептали звёзды. Я лишь вздохнул и опустил голову. Звёзды не врут…

…Когда я остановил коня, замок уже исчез из виду, да и солнце собиралось последовать его примеру. Стоило мне чуть отъехать от замка, попасть в лес, как я пустил коня рысью, и долгое время мчался вперёд, стараясь не думать ни о чём, не смотреть назад, а лишь вперёд, и иногда по сторонам. Мой конь Воронок был привычен к таким поездкам и до самого вечера мчал меня вдаль. Зато когда мы наконец остановились, потребовал накормить его и отвести к водопою, благо, мы ручей был рядом. Пока жеребец напивался, я лёг на траву и уставился на темнеющее небо.
Первое время, когда я только попал в этот мир, и мне пришлось осваивать верховую езду, чуть ли не единственный способ передвижения на дальние расстояния, после долгих поездок у меня ужасно болел зад, да и ноги отказывались нормально ходить после нескольких часов тряски. Но постепенно я привык кататься, и задница перестала болеть.
Смеркалось. Конь мирно жевал траву где-то неподалёку, звёзды о чём-то шептались с луной, мне из моего положения трудно было их расслышать, ветер колыхал листья деревьев, совершенно не обращая на меня внимания. Я был один во всём мире, и в то же время я был неотъемлемой его частью. Стоило мне протянуть руку, и я мог коснуться звёзд, ветра, света луны, я мог прикоснуться к чему угодно, всё что было вокруг, было частью меня. Но сейчас мне хотелось просто лежать на тёплой земле, закинув руки за голову и мирно дремать, вслушиваясь в собственные мысли, которые, казалось, были вовсе и не моими. Я не заметил, как уснул, хотя мне никогда не удавалось этого заметить…

Это бальный зал в нашем замке. Люди стали большим кругом, а мы стояли в центре этого круга. Милана была одета в чёрное платье с длинным разрезом, благодаря которому ноги не были скованны. Волосы были собраны и удерживались изящной заколкой с изумрудами. Моя одежда представляла собой нечто, напоминающее фрак, но более свободное и удобное.
Сначала я услышал пианино. Мы медленно приблизились друг к другу. Затем музыка резко ускорилась, усилилась, и мы сходу пустились в пляс. Потом музыка замедлилась, наши тела соприкоснулись, я провёл ладонью по её щеке, шее, заглянул в глаза, она провела рукой по моим волосам.
Мы медленно кружились, слегка покачиваясь в такт музыке, обнимая друг друга, гладя ладонями по телу. Затем словно ударил гром, музыка вновь стала быстрой, и мы пустились в бешеный пляс, ритм и звук полностью поглотили нас. Все люди отплясывали в бешеном ритме что-то, напоминающее, то ли джигу, то ли чечётку.
Милана казалось жила музыкой, каждое её движение полностью попадало в ритм, и она вела меня в этот мир звука и ритма, позволив забыть обо всём, кроме этого танца, полного чувства, жизни, энергии и страсти. Мы двигались всё быстрее и быстрее, абсолютно не думая, как надо ставить ноги, что делать руками, музыка жила в нас, вела нас за собой, мы были её частью, а она была частью нас, и мы были едины. Кажется, даже наши сердца бились в одном ритме в эти минуты. Заколка куда-то делась, волосы девушки были распущены, и мне хотелось утонуть в этих волосах, когда наши тела соприкасались. Зал был полон людей, но в нём не было никого, кроме нас. Были только она, я и музыка.… Уже потом я вспомнил мелодию и был поражён: играла композиция группы Nightwish “Moondanse”.
Потом мы стояли неподвижно в какой-то странной танцевальной позе, музыка стихла, оборвалась резко, но естественно, зал был пуст. Милана провела рукой по моим волосам, по щеке, улыбнулась и произнесла:
– Не наяву, так хотя бы во сне…

Открыв глаза, я увидел над собой морду Воронка. Я никогда не привязываю своего коня, ибо знаю, что он никуда не убежит просто так. А в случае нападения хищников или бандитов лучше будет, если его не будет ничто сковывать. Правда, не помню, чтобы на него когда-нибудь кто-то нападал.
– Превед, кросавчег, – пробормотал я и попробовал посмотреть на небо, которое сейчас сияло голубизной, а солнечный свет бил по глазам. – И что ты хочешь мне поведать?
Вместо ответа конь лишь помотал головой, указал на рюкзак с вещами и продуктами, словно хотел сказать «Завтракай и собирайся в дорогу». Я не стал с ним спорить, сходил к ручью, чтобы умыться, потом позавтракал, после чего мы продолжили путь…

Несколько дней прошли весьма однообразно. Мы ехали (вернее, я ехал, а Воронок скакал) вперёд, потом, устав, располагались на поляне, обедали, разговаривали. Правда, большую часть времени говорил я, конь мне попался молчаливый, зато он хороший слушатель. Пейзаж менялся довольно быстро: если сначала мы ехали по лесу, потом шла равнина, затем холмы, а вскоре мы снова оказались в лесу. Конь за несколько дней покрыл огромное расстояние, и я, хоть за годы и привык к нему, не уставал каждый раз удивляться его недюжинным возможностям.
Этот лес был тёмным, дремучим и казалось, что уже много лет никто по нему не ходил даже пешком, не говоря уже о конных передвижениях. Поэтому мне пришлось спешиться, и теперь я вёл коня под уздцы.
Мы шли до самого вечера в полной тишине (если не считать ругательства, которыми я сыпал, когда спотыкался о корни вековых деревьев или кочки). Потом я почувствовал присутствие живых существ. То есть, конечно, живые существа окружали нас всю дорогу, но у животных и у существ, которых можно условно назвать разумными, есть различия в энергетике. Понимание того, кто нам встретится вскоре, не прибавило мне оптимизма. Присутствие орков я ощутил за пару минут до того, как услышал их, а минут через пятнадцать оказался в их лагере.
Глупо было, конечно. Заговорился с конём, и не заметил, как оказался прямо в центре лагеря орков. Пару секунд мы просто смотрели друг на друга: я на орков, орки – на меня. Потом вдруг их командир изменился в лице, и я почувствовал, что моя мимика тоже меняется, и напряжённое выражение лица сменяется благодушной улыбкой. Командир орков оказался моим старым приятелем по имени Рамгат. Он оскалился, обозначая улыбку и вскинув руки, закричал:
– Превед! Ребята, это Эл!
Затем орк подскочил ко мне и сжал в объятиях.
Потом мы вместе сидели у костра и вспоминали старые времена. Времена, надо сказать, были невесёлые. Это была война против мертвецов, и в этой войне объединились все народы, живущие в нашем мире. В этой войне каждому из нас пришлось искупаться в море крови, она изменила многое в нас.
– Вы куда направляетесь? – спросил я Рамгата.
– На концерт. В Нид Хирронделе будут выступать Nocturnes.
– В Гнезде Ласточки будут давать концерт Ночные Птицы, – промурлыкал я. – С вами можно?
– Конечно, почему ж нет, – пробасил орк. – А теперь давай выпьем…

– Ты что пригорюнился, дружище? – орк подошёл ко мне внезапно, когда я сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дуба и курил.
– С чего ты взял? – спросил я с усмешкой.
– Я никогда не видел, чтобы ты курил трезвый, разве что тебе бывало грустно.
– Всё то ты знаешь, – я выдохнул клубы дыма, потушил недокуренную сигарету и выкинул её.
– Рассказывай давай, – орк уселся рядом со мной. – Может быть, я безмозглая тварь и людоед, но у меня тоже есть душа. Выслушаю, может быть, смогу помочь.
– Да вряд ли, – я улыбнулся. – Сам знаешь, бывает порой грустно.
– Ну не знаю, - Рамгат пожал плечами. – Если жрать нечего или выпивка кончается, тогда грустно. А так, пей, гуляй, веселись, чего тебе ещё надо? Придём в город, трахнешь кого-нибудь.
Я лишь пожал плечами. Мысль о возможности найти в Гнезде Ласточки женщину на одну-две ночи была притягательной. Но пожалуй не отсутствие женщины меня сейчас приводило в состояние тоски. Или отсутствие конкретной женщины?
– Ты был когда-нибудь влюблён? – спросил я собеседника.
– Смеёшься? – орк оскалился. – Этим только вы и эльфы занимаются. Вы ведь больные.
– А неужели орки никогда не влюбляются и никого не любят? – я поднял бровь. – Вы разве не живые?
– Живые, пожалуй, – он пожал плечами. – Но нас природа сделала такими, в нас лишь примитивные желания живут. Когда веками народ живёт в подземельях или дремучих лесах, пытаясь выжить всеми возможными способами, мало остаётся чистого и светлого. Нас веками гноили, нас убивали, мы убивали, вся наша жизнь сплошная война, сплошное убийство. О какой любви ты говоришь? Там, где война, нет места любви. Даже у паршивых троллей больше шансов на любовь, чем у нас.
– Но ведь от вас зависит… – начал я.
– Я всю жизнь провёл в темноте и холоде, сколько себя помню, держал в руках меч, видел лишь боль, смерть и кровь. Ни от кого не слышал доброго слова. Разве что от тебя. Ты и твои ребята одни из немногих, кто увидел в нас не бездушных чудовищ, а нечто большее, нечто…
– Человеческое… – произнёс я. Мои собственные проблемы сейчас показались мне чем-то далёким и глупым. Здесь рядом со мной сидел орк, существо, которое все привыкли смешивать с грязью, считать бездушным монстром, убийцей, которому чуждо всё человеческое. Но судьба любит шутить, и так сложилось, что это самое «чудовище» проявило большую человечность, чем некоторые казалось бы святые люди или эльфы.
– Да, наверное, – он снова пожал плечами. – Ты всё рассматриваешь людскими мерками, хоть и сам едва ли к ним относишься.
– То есть как это? – я опешил.
– Сам знаешь, – орк похлопал меня по плечу, встал и пошёл к своим. А я снова прижался спиной и затылком к стволу дуба, ощутил его прохладу, прикрыл глаза…

Очаровательно.
Восхищаюсь раскрытием темы орка. Написать такое... Это очень оригинально. Мне даже стало их жалко.

Есть лишь одна маленькая поправочка. Орков такими сделала не природа, а кто-то из небожителей Сильмариллиона. Точно я не помню, но если сходить на сайт "Арды-на-куличках", там есть специальные статьи.
Может, в этом тексте свои, особые орки, но у Толкиена их точно не природа создала. =)

Там кое-где пунктуация хромает. Если надо, могу конкретно указать.

Насчёт орков можно поспорить. Мелькор их ни пальцем, ни хреном не тронул ))
в Чёрной Книге Арды были рассуждения на эту тему.
Но в моём мире всё немного иначе

Мы стояли на балконе. Точнее, это был пентхаус где-то в центре Нью-Йорка. Милана смотрела мне в глаза и что-то говорила. Она была рассержена, и причиной тому служили моя глупость и слабость.
– Ты знаешь, что слова это пыль, – говорила она. – По крайней мере, у нас они не имеют такого значения. Зачем тогда ты пытаешься подобрать их? Чем одна пылинка отличается от другой?
– Я родился в этом мире, Мил, – отвечал я, чувствуя, как проваливаюсь куда-то, словно под ногами разверзлась пропасть. – Здесь люди слишком серьёзно относятся к словам. Больше, чем те этого заслуживают.
– Но ты ведь столько времени провёл у нас. Почему тогда ты ведёшь себя так?
Я молчал. Мне было страшно. Мелкая дрожь пробежала по телу, внезапно захотелось скрыться ото всех, исчезнуть, сбежать куда-то, не видеть никого, даже самого себя. Как сложно всё. В моём мире я не испытывал подобных проблем. Там всё иначе. Там воздух другой. Там чувства иначе работают. Но остаётся одно…
Я говорил что-то о страхе, о том, что боюсь чего-то неопределённого. И тогда она сказала:
– Эл, мать твою бог любил, ты ведь Хранитель! Во что ты превратил себя? Решил стать Тенью? Ну, давай! Забудь свой мир, забудь нас, избавься от памяти! Вот возьми и перечеркни всё! Я ведь чувствовала, что было там, в переулке. Ты собирался умереть…
– Да, – признался я. – Я хотел погибнуть.
– Дурак! – прошипела она. – Я буквально прижимаю к стене Учителя, требуя его отправить меня к тебе, несколько дней шляюсь по незнакомому миру, пытаясь найти тебя, сражаюсь с врагами, у которых неведомое мне оружие! А он подыхать намерился. И это Эл!
Она покачала головой. Никогда не видел её такой.
– Я ведь жизнью рискую, находясь здесь. Это чужая среда, я не смогу здесь находиться долго. Меня здесь просто разорвёт, если ты не сделаешь ничего.
– Милана, – я подошёл к ней ближе и обнял эльфийку.
– Соберись! – девушка сверкнула глазами. – Ты нужен нам!
Я погладил рукой её волосы. Четыреста лет… Дурак…
– А тебе? – спросил я. – Я нужен тебе?
– Эл…
– Ты знаешь, что есть только Здесь и Сейчас. То, что было раньше, это было в прошлом. А то, что будет дальше, ещё не пришло.
– Глупый, не нужно слов, – она прижала пальцы к моим губам, улыбнулась, и от этой улыбки на душе сразу стало тепло и светло. – Я знаю, Эл. Всё знаю…
Вот так в течение нескольких часов, а то и минут, а порой даже пары секунд рушится прежний мир и создаётся новый. Ещё вчера я помнил о Милане, как о своём добром друге, с которым прошёл сквозь огонь и воду. А теперь я гляжу на неё и понимаю, что она для меня нечто большее. Что это та женщина, которую я люблю…
– Посмотри в мои глаза, – произнёс я. – Ты всё увидишь там.
Она заглянула мне в глаза, посмотрела прямо в душу…
Сердце глухо стукнулось о рёбра. Два сердца. Одновременно. В этот момент окружающий мир померк, всё вокруг исчезло. Были лишь два сердца, бьющиеся одновременно.
Я коснулся рукой её щеки, чуть приблизился и поцеловал девушку. Она не отстранилась. Она провела рукой по моему плечу, затем по спине. Я перестал дышать, она – тоже. Резкий порыв ветра – я сжал её в объятьях и поднял над собой. Она вцепилась в меня как кошка. Сила вокруг нас закружилась, ветер усилился.
Сила подхватила нас и подняла в воздух. Сила вибрировала, ветер выл, пространство сгустилось. Оно сгустилось вокруг нас, между нами. Мы расцепили губы, и воздух вокруг нас пошёл волнами в стороны, сметая всё. Послышался звон стекла, и тысячи осколков разлетелись в стороны и закружились вокруг нас словно тысячи маленьких огоньков.
Мы висели в воздухе, подхваченные Силой и смотрели друг другу в глаза. Она была подобна богине, хотя даже Венера меркла перед её красотой. Я держал ей и не отпускал, она и не пыталась вырваться.
Она лишь улыбалась, я улыбался в ответ. Слова были лишними. Слова это всего лишь пыль. Пыль, наполнившая жизни людей. Но мы с ней не были людьми. Нам эта пыль была ни к чему…

Ой, какая красота!
А на счет слов - это в десятку, они действительно часто портят все. Иногда эмоции и чувства не передать словами, слова лишь уродуют их. К тому же если человек дорог тебе, все возможно понять по единому вздоху, взгляду. У Анри есть хорошая картина "Глаза не солгут" и я с этим согласна.

Я на своём опыте это понял. Порой слова "Я тебя люблю" как ни странно портят всё. А уж тем более все эти "давай встречаться". Всё становится понятно по взгляду, прикосновениям, поцелую. Только так.

Да-да-да... Странно, что некоторые люди настолько умеют лгать, что ни голос не дрогнет, ни единый мускул на лице не дернется... И так больно слышать эту лживую правду. Верить опасаешься, а не верить невозможно...

Это очень красиво, но к сожалению не всегда в глазах можно увидеть чувства человека. А слова они иногда нужны, даже если два человека знают о том, что любят друг друга иногда это необходимо услышать. Бывает, когда одному из них плохо ему нужно именно, что бы с ним поговорили и сказали самые простые слова.

Сильвия
Ответь мне, как узнать врет человек или нет? Я считаю, что это нельзя проверить кроме как временем...

Зачастую многие смотрят и говорят без зозрения совести и врут друг другу

Сильвия может быть ты и права, но я помню, как раньше много слов говорил, только от них проку было мало. Или может быть попадались люди, которым мои слова были не нужны.
Yan Ardent Heart а стоит задуматься, зачем обманывать. Можно в принципе просто верить человеку, если ты хочешь ему верить, а не пытаться выяснить, врёт он или нет.