Хочу выложить парочку своих первых рассказиков. Интересно узнать ваше мнение.

Я люблю тебя

Когда я смотрю на небо, я вижу двух орлов, парящих в вышине, когда я вглядываюсь в глубины океана, я вижу двух дельфинов, резвящихся на волнах, когда до рези в глазах всматриваюсь в бесконечные степи, я вижу двух антилоп, скачущих навстречу ветру.
А когда я пытаюсь заглянуть в свою душу, то вижу лишь пустоту и одиночество.
Меня прокляли с самого рождения. Меня ограбили, лишили самого прекрасного чувства, которое только существует в этом мире: способности любить.

- Я…я…люб…
Резкая боль пронзила все мое существо.
Я закрыл рот рукой, боясь, что мир услышит этот жуткий, полный нестерпимого горя крик. Боль, страшная боль терзала меня. Нет, я плевал на физические страдания, меня терзали изнутри: я не мог произнести тех драгоценных слов, которые обычные люди готовы повторять друг другу ежесекундно.

Мы, Хранители Мира, не имеем право на чувства.
Мы защищаем тех, кто нуждается в нашей помощи, и уничтожаем всех тех, кого силы Света называют врагами. Наш меч способен убить кого угодно, начиная от человека и заканчивая Богом. И нет силы, что спасется от Клинка Света. Защита Мира – вот наши чувства.
Я был Хранителем, и я проклинал, и ненавидел Мир, который должен был защищать с самого начала времен.

Когда я увидел ее, собирающую одуванчики посреди бесконечного поля цветов, я понял, что что-то новое зародилось у меня в душе.
Я хотел взлететь до самого Солнца и столь же молниеносно сорваться вниз, я хотел кричать и плакать, рвать на себе волосы и истерически хохотать, лишь бы это прекрасное, самое чудесное и невероятное чувство не покинуло меня.
Я полюбил.
Но каков был мой ужас, когда я понял, что не имею право на самое прекрасное чувство в мире, чувство, благодаря которому и существует весь этот мир.
Я знал, что не смогу жить, не видя ежесекундно это божественное лицо, эти бездонные голубые глаза и удивительно красивые под цвет весеннего солнца волосы. Не слышать голоса, что сравниться разве что с журчанием ручья и не видеть ее грациозные руки, ежедневно собирающие полевые цветы.

Тогда я поднялся на самое небо и встал на колени перед другими Хранителями, чтобы они позволили мне иметь право на любовь, и когда я услышал холодное: «Нет!» земля рухнула у меня из-под ног.
Я отрекся от своей прошлой жизни, но прошлая жизнь не захотела отпустить меня. Она настойчиво напоминала мне кто я, на что имею права и на что нет.
Но чувство, терзавшее мою душу, не хотело слушать.
Я каждый день спускался на землю и тенью ходил за той девушкой, которая пробудила во мне ЛЮБОВЬ.
А та, ради которой я сделал бы все, не задумываясь, не видела меня и даже не знала, что я рядом.
И когда пытался шепнуть ей на ухо: «Я люблю тебя!», страшная боль пронзала все мое существо, и уже ни о чем не приходилось думать, кроме того, как бы избавиться от этих нечеловеческих мучений.
А уже потом приходило бесконечное отчаяние и страшные муки, в клочья разрывающие мою и без того израненную душу.

Так проходил один год за другим.
Она встретила хорошего мужчину, вышла замуж, затем на свет появилась красивая голубоглазая девочка, так похожая на свою мать.
И вновь проходили дни, а за ними года. А я все ходил за ней второй тенью, в надежде, что свершится чудо, и ее слуха коснутся слова:
- Я люблю тебя!
Она старела, и вскоре настал день, когда ее душа отлетела в более прекрасный и чистый мир.

Я страдал и мечтал умереть вслед за ней, но не имел право даже на то, чтобы видеть ее прекрасное лицо уже на том, более справедливом свете.

Ежедневно я вымаливал у Хранителей право на смерть, но все также слышал страшный, невероятно жестокий ответ: «Нет!»

И тогда я сменил свои белые одеяния на серые одежды и принялся бесцельно странствовать по миру.
И где бы я ни проходил, повсюду простирались картины, терзавшие мою душу и напоминавшие о несбывшейся мечте.

Когда я смотрю на небо, я вижу двух орлов, парящих в вышине, когда я вглядываюсь в глубины океана, я вижу двух дельфинов, резвящихся на волнах, а когда до рези в глазах всматриваюсь в бесконечные степи, я вижу двух антилоп, скачущих навстречу ветру.

Однажды я забрел в бедную маленькую деревеньку и то, что открылось моим глазам, ранило мое сердце даже больше, чем осознание того, что ОНА так и не узнала, что существовал тот, кто готов был ради нее на все.
Недалеко от одного из маленьких покосившихся домиков стояли парень и девушка и нежно обнимали друг друга, а он страстно шептал ей на ухо:
- Я люблю тебя. Люблю тебя, как никого никогда не любил. И чтобы не случилось, буду любить всегда.
А она плакала. Плакала оттого, что не могла ответить. И я понял, что существуют еще более страшные вещи, чем моя неразделенная любовь: девушка оказалась немой.
И тогда я пожертвовал всем дорогим и прекрасным, самым бесценным, что только было у меня: пожертвовал своей любовью, и всего лишь для того, чтобы услышать, как из ее доселе немых уст вырываются слова:
- Я тоже люблю тебя…




Добавлено:
Радуга и снег

Я нашел ее на чердаке. Она сидела, забившись в самый пыльный и грязный угол. Уткнувшись лицом в колени и обхватив голову руками, она беззвучно рыдала.
Я спокойно стоял и смотрел на то, как человек, которого я люблю больше всего на свете, страдает. И ничего не мог с этим поделать.
Она почувствовала меня, но голову не подняла. Лишь сквозь слезы хрипло прокричала:
- Я не могу, я не могу этого сделать. Я жалкое бездарное ничтожество, ни на что не способное.
- Ну что ты, - сказал я, - бездарных людей не бывает. Каждый человек по-своему талантлив.
- Значит, когда Всевышний раздавал таланты людям, он странным образом пропустил меня. Вот незадача!
Я вздохнул и лишь обреченно развел руками. Я был бессилен против таких утверждений. Если человек топит себя сам, ему не поможет даже спасительная веревка. И мне оставалось лишь оставить Ингрид наедине с собой, в надежде, что она изменит свое мнение. Но это были лишь надежды.

Для того чтобы стать выпускником школы магов, нужно было сделать две вещи: проучиться десять лет и сдать, всего-навсего, выпускной экзамен. До сих пор особых трудностей это ни у кого не вызывало. Конечно, не каждому удавалось пройти выпускное испытание с первого раза, но, в конце концов, выпускник все же получал долгожданный посох магов.
Ингрид прилежно училась все десять лет. Она была не самой талантливой ученицей, но ее и нельзя было назвать и самой бездарной. Однако уверенности в себе у молодой волшебницы не было ни на грош. Оттого с ней и происходили все беды. Главной же бедой являлись три неудачные попытки сдать выпускной экзамен: нарисовать радугу в небе и заставить идти снег…
И вот, она сидела на чердаке школы и тихо рыдала, уткнувшись головой в колени. И я ни чем не мог ей помочь.

Школа магов располагалась недалеко от небольшого городка, где жили совершенно обычные люди, привыкшие и нас, магов, считать совершенно обычным явлением.
Стояло жаркое лето. Та пора, когда ярко-голубое небо отказывалось прятать немилосердное солнце за тяжелым покрывалом туч. Я молчаливо ходил между рядами торговцев, продающих цветы, и старался выбрать самые красивые для своей Ингрид. Я надеялся, что это хоть как-то поднимет ей настроение. Но это были всего лишь надежды…
- Что-нибудь хотите, молодой человек? – спросил улыбчивый торговец, лавка которого просто кишела букетами ромашек.
- Дайте-ка мне вот эти цветы, - я указал на первый попавшийся букет.
Торговец пристально посмотрел на меня и неожиданно сказал:
- Что-то непохоже, чтобы вы с усердием выбирали цветы своей девушке…
- А с чего вы взяли, что цветы предназначены именно ей? - с улыбкой спросил я.
Торговец надулся и с обидой в голосе ответил:
- Ну, я же не совсем дурак.
Он уже подавал мне букет, когда неожиданно произнес:
- Знаете, я бы на вашем месте купил бы девушке цветы подороже и покрасивее.
Я удивился, поскольку никак не ожидал услышать такие слова.
- Что может быть красивее ромашек? К тому же, я слышал, что они поднимают настроение…и дарят веру в себя.
- Эх, молодой человек, - покачал головой торговец, - для того чтобы человек поверил в себя ему не нужно дарить цветы. Нужно чтобы кто-то поверил в него…

Ингрид все еще была на чердаке, когда я пришел, держа в руках большой букет ромашек. Я молча подошел к ней и, наклонившись, поцеловал в голову. Она подняла мокрое от слез лицо и, увидев в моих руках цветы, улыбнулась. Открыто и по-настоящему.
- Это мне… - прошептала она, принимая букет.
Лицо ее светилось от счастья, а глаза засияла, как две звезды на ночном небе.
Я же молча взял ее за руку и повел на улицу.

Мы стояли на зеленом холме, усеянном пышным ковром полевых цветов, и молча смотрели на ярко-голубое небо, на котором застыл крохотный диск золотисто-желтого солнца.
- Знаешь, чего не хватает на небе? – спросил я.
Она отрицательно покачала головой.
- Радуги… - ответил я и улыбнулся.
А Ингрид опустила голову и дрожащим голосом произнесла:
- Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, я не могу…
- Можешь, - твердо сказал я.
И, взяв ее руку, принялся медленно рисовать на небосводе семь цветных линий, превратившихся в волшебное сияющее коромысло:
- Видишь, ведь это же так просто. Главное, верить. А я верю в тебя…
Она с грустью и недоверием посмотрела на меня, потом на радугу…И, неожиданно засмеявшись, принялась, словно художник, водить рукой по небосводу…

Торговец, в лавке которого не было ничего, кроме множества ромашек с улыбкой на лице наблюдал за двумя радугами, красующимися на ярко-голубом небосводе.
Ему только и оставалось, как покачать головой, когда с неба, в дополнение ко всему, пошел снег.

Мне понравилось. Хорошо пишешь. Отлично.

Люди, ну не будьте такими жестокими! Мне очень нужна ваша критика!

Ну чего тебе покритиковать? Ты скажи что - я покритикую Первое - не знаю - просто не моё. Второе понравилось, вчера вроде показалось, что есть какая то несогласованность, но сейчас на свежую голову думаю, что всё наместе. Идея хорошая, исполнение тоже, по мелочам можно к некоторым фразам придраться, что бы звучали получше (чуть-чуть). Что тебя конкретно интересует?

Стиль изложения и ошибки в тексте.

Лицензионное соглашение.
Вы обязуетесь читать этот бред сивого мерина, не реализовавшего свой огромный писательский потенциал в следствии его отсутсвия а так же огромной лени, (именуемый в дальнейшем "рецензия")только согласившись с ПРАВИЛАМИ ПРОЧТЕНИЯ:
1) После добавленных в текст комментариев (отмеченных двойными кавычками) вы обязуетесь мысленно добавлять cлова "ИМХО", "возможно", "наверное", "может быть", "по моему" - в
любом порядке но в количестве не менее двух едениц.
2) После прочтения очередной части "рецензия" не обещать убить или нанести иной средней или тяжелой тяжести вред здоровью её автору.
3) Относится к "рецензия" с должным количеством иронии и не рассказывать о её существовании штатным критикам известного Вам форума, во избежании настучания ими, выше указанными, по ушам её автору.
Если Вы не согласны с указанными условиями, немедленно уничтожте свою копию "рецензия", стерев её с экрана тряпочкой, или иным другим известным Вам но гарантирующим полное уничтожение способом.


Она почувствовала меня, но голову "ой не знаю, разьве не головы?" не подняла. Лишь сквозь слезы хрипло прокричала: "по тексту не похоже, что она именно прокричала"
- Я не могу, я "/я/ лишнее" не могу этого сделать. Я жалкое бездарное ничтожество, ни на что не способное "либо перенести вперёд (перед запятой) либо добавить /к тому же, просто/ или что то типа того".
- Ну что ты, - сказал я, - бездарных людей не бывает. Каждый человек по-своему талантлив. "бездарный в утешительной речи звучит резковато"
- Значит, когда Всевышний раздавал таланты людям, он странным образом пропустил меня. Вот незадача!
Я вздохнул и лишь обреченно развел руками. Я "два предложения начинаются с /я/ - многовато" был бессилен против таких утверждений.
Если человек топит себя сам, ему не поможет даже спасительная веревка "спасательная верёвка звучит как то мрачновато".
И "|и| лишнее" мне оставалось лишь оставить Ингрид "может имя здесь не использовать, оно хорошо вводится в следущем абзаце" наедине с собой "с собой звучит как с глав. героем а не в одиночистве" , в надежде, что она изменит свое мнение. Но это были лишь надежды "лишнее предложение, ведь как только глав герой вернулся - у них сразо всё наладилось".

Для того чтобы стать выпускником школы магов, нужно было сделать две вещи: проучиться десять лет и сдать, всего-навсего, выпускной экзамен. До сих пор особых трудностей это ни у кого не вызывало.
Конечно, не каждому удавалось пройти выпускное испытание с первого раза, но, в конце концов, выпускник "может большинство? маги всё таки ..." все же получал долгожданный посох магов "/магов/ по моему повторять не надо".
Ингрид прилежно училась все десять лет. Она была не самой талантливой ученицей, но ее и нельзя было назвать и самой бездарной. Однако уверенности в себе у молодой волшебницы не было ни на грош. Оттого с ней и происходили все "/возможные/" беды. Главной же бедой "ну не знаю, мне кажется что два одинавых слова сразу это много" являлись три неудачные попытки сдать выпускной экзамен: нарисовать радугу в небе и заставить идти снег…
И вот, она сидела на чердаке школы и тихо рыдала, уткнувшись головой в колени. И я ни чем не мог ей помочь "ну помог же, может не не мог а не знал?".

Школа магов "/магов/ - уже было и будет скоро - лишнее" асполагалась недалеко от небольшого городка, где жили совершенно обычные люди, привыкшие и нас, магов, считать совершенно обычным явлением
"/обычным/ - два разо подряд, может /явлением совершенно обыденным/?".
Стояло жаркое лето. Та пора, когда ярко-голубое небо отказывалось прятать немилосердное солнце за тяжелым покрывалом туч "ух, круто завернуто, респект". Я молчаливо ходил между рядами торговцев,
продающих цветы, и старался "/стараясь/ без /и/?" выбрать самые красивые для своей Ингрид "и так ясно для кого". Я надеялся, что это хоть как-то поднимет ей настроение. Но это были всего лишь
надежды…"но ведь они сразу исполнились? вот я понял, почему у меня возникло впечатление, что из рассказа что то вырезали - такое нагнетание ситуации, а потом сразу же развязка."
- Что-нибудь хотите, молодой человек? – спросил улыбчивый торговец, лавка которого просто кишела букетами ромашек.
- Дайте-ка мне вот эти цветы "ясно, что цветы, у него же ничего другого не было", - я указал на первый попавшийся букет.
Торговец пристально посмотрел на меня и неожиданно сказал:
- Что-то непохоже, чтобы вы с усердием выбирали цветы своей девушке…
- А с чего вы взяли, что цветы предназначены именно ей? - с улыбкой спросил я.
Торговец надулся и с обидой в голосе ответил:
- Ну, я же не совсем дурак.
Он уже подавал мне букет, когда неожиданно произнес:
- Знаете, я бы на вашем месте купил бы девушке цветы подороже и покрасивее.
Я удивился, поскольку никак не ожидал услышать такие слова.
- Что может быть красивее ромашек? К тому же, я слышал, что они поднимают настроение…и дарят веру в себя.
- Эх, молодой человек, - покачал головой торговец, - для того чтобы человек поверил в себя ему не нужно дарить цветы. Нужно чтобы кто-то поверил в него…

Ингрид все еще была на чердаке, когда я пришел, держа в руках большой букет ромашек. "Как то тяжело читается, да и ясно что с цветами, тем более что о них говорится в следущем предложении,
может просто/Когда я вернулся, Ингрид всё ещё было на чердаке./?"
Я молча подошел к ней и, наклонившись, поцеловал в голову. Она подняла мокрое от слез лицо и, увидев в моих руках цветы, улыбнулась. Открыто и по-настоящему.
- Это мне… - прошептала она, принимая букет.
Лицо ее светилось от счастья, а глаза засияла"ли", как две звезды на ночном небе. Я же молча взял ее за руку и повел на улицу.

Мы стояли на зеленом холме, усеянном пышным ковром полевых цветов "зачем же он тогда в лавку ходил?", и молча смотрели на ярко-голубое небо, на котором застыл крохотный "почему крохотный?" диск
золотисто-желтого солнца.
- Знаешь, чего не хватает на небе? – спросил я. "Вот прямо так в лоб, после экзамена, и она не понимает о чём речь, ну хоть завуалировал бы как то, что бы её озадачить, поставить перед фактом, так сказать"
Она отрицательно покачала головой.
- Радуги… - ответил я и улыбнулся.
А Ингрид опустила голову и дрожащим голосом произнесла:
- Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, я не могу…
- Можешь, - твердо сказал я.
И, взяв ее руку, принялся медленно рисовать на небосводе семь цветных линий, превратившихся в волшебное сияющее коромысло:
- Видишь, ведь это же так просто. Главное, верить. А я верю в тебя…
Она с грустью и недоверием посмотрела на меня, потом на радугу…И, неожиданно засмеявшись, принялась, словно художник, водить рукой по небосводу…

Торговец, в лавке которого не было ничего, кроме множества ромашек с улыбкой на лице наблюдал за двумя радугами, красующимися на ярко-голубом небосводе. Ему только и оставалось, как покачать головой, когда с неба, в дополнение ко всему, пошел снег.
"Не нравится, не знаю почему, тяжеловестно как то, и так понятно, что это тот самый торговец, дальнейшие уточнения по моему не нужны./в дополнении ко всему/ - то же как то заставляет глаз притормаживать, когда это уже не нужно, да и /,как/ во втором же предложении тоже лишнее. Не знаю, надо именно этот обзац переписать, он заключительный, и так уже всё понятно, хочется просто чего то легко читаемого."

Vovick, спасибо за критику. Она мне очень помогла.
Вот, решила выложить еще один небольшой рассказ. Читайте и оценивайте.

Чудо
Простым Смертным нет дороги в Заповедный лес. Эту заповедь жизни втолковывали несмышленым детям Речной Долины с самого раненного детства.
Никто не знал, отчего пошел этот странный закон. Говорят, когда появилась Речная долина, тогда появился и он.
Мама рассказывала Айлин, будто в лесу живет злая и страшная ведьма, а поэтому жители деревни боятся ходить туда. И правда, ежедневно, когда девочка шла к Звенящему ручью, чтобы набрать там кувшин воды, она то и дело замечала на мокрой земле следы чьих-то когтистых лап и…копыт маленького жеребенка.
Девочка долго ломала голову над этим, но так ни к чему и не пришла. Порой темная кромка Заповедного леса игриво переливалась на ярком солнечном свету, тем самым, зовя Айлин. И верно: стоит лишь ступить под тень исполинских столетних деревьев, и сразу найдутся ответы на все головоломки вроде тех следов, которые после каждой ночи появлялись на берегу ручья. Но смертным нет дороги в Заповедный лес. Это другой мир, мир, где можно встретить все то, во что человеческий рассудок всегда отказывается верить. Отказывается верить человеческий рассудок, но только ни открытое, не запятнанное правдой жизни сердце ребенка.
И каждый раз, стоя на берегу ручья, девочка шаг за шагом подходила все ближе и ближе к заповедной черте. И каждый раз что-то непонятное останавливало ее.
Айлин часто спрашивала мать, почему никто ни разу не решился войти в лес, и мама отвечала:
- Это не наш мир, дочка. Для нас там нет места. Не волнуйся, скоро ты подрастешь и поймешь, что в Заповедном лесу нет ничего интересного. Ничего.
Но Айлин знала, что мама говорила не правду.
Девочка не раз и не два замечала, как она иногда, посреди ночи, неожиданно подскакивает с кровати и мчится к Звенящему ручью, чтобы так и остаться стоять там, не в силах переступить на другой берег. А по щекам ее катятся соленые капельки слез…Словно когда-то давно мама потеряла нечто такое, отчего на душе теплеет и ты понимаешь, что мир не так прост, как хочет казаться.

Год сменялся годом. А следов на берегу ручья становилось все меньше и меньше. И однажды Айлин, наполняя кувшин водой, неожиданно выронила его, осела на землю и разрыдалась. Следы на холодном мокром песке исчезли, чтобы больше никогда не появится. И кромка леса больше не звала ее, как когда-то в далеком, далеком детстве.

Однажды к ним в деревню пришел старик. Хотя и стариком-то его можно было назвать лишь из-за длинной седой бороды, да изрытого морщинами лицу. Но вот глаза…
Глядя в голубые, мудрые глаза старика Айлин видела в них нечто настолько знакомое и родное, что внутри что-то сжималось и никак не хотело отпускать.
Любящие странников с их множеством легенд и рассказов, добрые жители Речной Долины приютили старца, дав ему кров над головой.
Каждый вечер, собираясь вокруг главного колодца деревни, жители садились в большой круг, чтобы послушать умные речи старика, знавшего столько легенд и сказаний, сколько волосков у него в бороде. Среди слушателей была и Айлин.
Странно, но старец не рассказывал истории о богах или великие свершения той или иной державы, нет, но говорил об удивительных и волшебных созданиях: единорогах, эльфах и лепреконах.
И Айлин, слушая очередной рассказ странника, то и дело оглядывалась назад. Туда, где в немом величии простирался великий Заповедный лес, на земли которого ни разу не ступила нога человека.
- Мудрейший, - в одну из ничем не примечательных ночей обратился к старику староста деревни, - ты всегда рассказываешь о добрых и светлых существах. Признаюсь, рассказы о них невероятно интересны, но хочется разнообразия. Поведай-ка нам, если тебя не затруднит моя просьба, о страшных ведьмах…Расскажи, кто они…
- Отчего же не рассказать, - улыбнулся старец, накручивая на палец кончик своей бороды, - тогда мне было около тридцати лет, и я занимался тем, чем и всегда: странствовал по миру, собирая из каждого его уголка по легенде и сказанию, которые смог бы донести до ушей достойных слушателей. Так вот. Это не легенда и не сказание, это история, которую я наблюдал своими глазами.
Ту ведьму звали Арун. И она была зла на весь мир за то, что он сотворил ее такой. Признаюсь, впервые столкнувшись с ней, я невольно отшатнулся: высокая, стройная, черноволосая с хищными орлиными глазами и…жуткими ногами, заканчивающимися огромными когтистыми лапами. Ее можно было бы назвать красивой, если б не эти ноги. Вот она и злилась на них и на всех тех, кто высмеивал ее внешний облик.
Арун воровала овец и убивала их, чтобы на следующий день жители деревни находили их мертвыми на берегу ручья, с первозданных времен омывавшего берег крохотной деревеньки. Сама же ведьма укрывалась в темном лесу, куда боялся заходить человек. Так как поговаривали, что помимо ведьмы там живут и более страшные создания.
Так вот, я пришел в ту деревню как раз тогда, когда ведьму схватили, обманом заманив ее поближе и устроив засаду. Со мной же был мой давний друг, с которым я странствовал с самого детства. Мой друг был удивительной, но и весьма странной личностью, умеющий усмирять злой дух людей лишь одним своим присутствием. Вот и жители деревни, стремившиеся поскорей покончить с ведьмой, поджарив ту на костре, мигом утихомирились и отпустили Арун.
Мой друг ушел с ней, не сказав ни слова, да он и не умел говорить, - старик усмехнулся, - но я и так все понял. Ведьма и он должны были быть вместе, по-другому и быть не могло…
- А кто был твой друг? – спросил старейшина, когда странник прекратил говорить.
Старец усмехнулся и ничего не ответил. А Айлин, всего мгновение назад сидевшая в кругу, неожиданно подскочила и побежала туда, где шелестел темными верхушками деревьев Заповедный лес.

По берегу Звенящего ручья, обливаемые серебряным светом луны, гуляли двое. Одна была высокой, стройной и черноволосой, с ногами, заканчивающимися когтистыми лапами, а другой…белоснежным, невероятной красоты единорогом, длинный рог которого отбрасывал причудливую тень на землю.
Они знали, что за ними наблюдают, но не оборачивались. Зачем мешать простой деревенской девчонке по имени Айлин взирать на чудо, в которое она верила, будучи лишь ребенком?