Я решил потихоньку выкладывать на форум свой роман. Он ещё не дописан, и я не знаю, когда его закончу. Но если кому-то здесь понравится моя писанина, я буду знать, что не зря этим занимаюсь. Так что вот...
ЧУЖАК
Макаров Илья
Пролог
…Тьма окружила меня со всех сторон. Тьма, которая была всегда, с самого начала и будет до конца, а может быть ещё дольше. Тьма, из которой родился Свет, Тьма, в которой родились все миры. Тьма была густой, вязкой, осязаемой. Я чувствовал её ласковое прикосновение, тихий шёпот, лёгкое дыхание. Я сливался с ней воедино, мысли, чувства, эмоции уходили куда-то вдаль, постепенно стал исчезать человек, которого я привык каждый день видеть в зеркале. Не имело значения, кто я, откуда пришёл, куда уйду, кем я был раньше, что происходило в прошлом, и не было так важно, что ждёт меня в будущем. Я просто шёл по тёмному коридору, не думая ни о чём, просто шёл, сливаясь с Тьмой…
Я очнулся, сидящим в кресле у камина, медленно открыл глаза, опасаясь, что свет ударит по ним. В камине догорали поленца, свет не был ярким, поэтому мне не пришлось щуриться. Так бывало не раз. Я проходил через тёмный коридор, постепенно моё сознание уходило куда-то далеко, а потом я просыпался в этом кресле. Поначалу я думал, что прогулки по коридору мне снятся, но со временем осознал, что всё происходит наяву, насколько это возможно.
– Я рад, что ты пришёл, – раздался знакомый голос. Учитель сидел в соседнем кресле и раскуривал трубку. Странно, трубку у него в руках я вижу только в этом зале.
– Любишь ты этот коридор, – тихо произнёс он после недолгого молчания. – Ищешь способ уйти от себя?
– Пожалуй, – я пожал плечами. Обычно после прогулки по коридору я спокоен и безмятежен, но сейчас целая орда кошек скребла у меня на душе. – Предчувствие нехорошее. Как будто беда случилась …
– Именно поэтому ты здесь, – ответил Учитель. – У меня к тебе поручение, и на этот раз я не смогу принять отказ, ты уж пойми.
– Но я никогда и не отказывался, – заявил я, не понимая, к чему он клонит.
– Это так, но делать то, что тебе придётся сделать в этот раз, ты не захочешь, – он немного помолчал, затянулся, выдохнул клубы сладковатого дыма, после чего продолжил:
– Ты должен вернуться домой.
Я непонимающе уставился на Учителя. Он медленно кивнул и сказал то, чего я боялся:
– Тебе придётся вернуться в свой мир, туда, откуда ты пришёл.
– Почему? – с ужасом спросил я. Мысль о возвращении меня испугала, а ведь я давно не испытывал эту неприятную эмоцию.
– Есть одно дело, и лучше, если его сделаешь ты, – ответил он. – Так как дело касается твоего мира, то целесообразнее отправить туда именно тебя.
– Не понимаю, Учитель. Ты хочешь, чтобы я спасал живущих там людей? Их не спасти, – высказал я. – Пусть сами разбираются со своими проблемами!
– Я никогда не заставлял тебя решать чужие проблемы, – возразил он. Некоторое время мы сидели молча. Учитель курил, а я смотрел на огонь. Почему-то больше не хотелось ничего, кроме того, чтобы созерцать языки пламени.
– Тебе не кажется, что засиделся в учениках? – внезапно спросил Учитель, я немного удивился, хотя давно пора было привыкнуть к внезапным переменам темы. – Как долго ты здесь живёшь? Уже не меньше четырёхсот лет прошло с тех пор, как мы встретились. Пора бы уже повышать свой ранг.
– Да, но… – мне право нечего было ответить. Я, не знал, почему до сих пор не стал Мастером. Не то, чтобы я был бездарен, в таком случае я бы не попал в Орден, просто я неосознанно ставил препятствия самому себе.
– Ты боишься ответственности, – резюмировал Учитель. – Боишься, что когда станешь Мастером, с тебя и требовать начнут соответственно. Но от этого никуда не уйдёшь, уже пора тебе стать Мастером, иначе нельзя. Ты ведь сам это знаешь. Да и ты всегда об этом мечтал.
Я молчал. Слова не имели значения, Учитель мог читать мою душу, как открытую книгу. Мне вспомнилось время, когда я только попал в этот мир, когда был ещё несмышлёным юнцом. Сколько же времени прошло! В своём мире я мог уже состариться и умереть, а тут у меня даже волосы не поседели.
– Помнишь время, когда ты только стал моим учеником? – Учитель улыбнулся, как художник, гордящийся своей картиной, свет от камина придал его лицу особый вид. Что-то в нём было нечеловеческое, что-то далёкое и непонятное. – Где тот парень, случайно оказавшийся в чужих краях не понимающий толком, что происходит и кто он сам? А импульсивный юнец с огненным взором куда пропал? Бушующее пламя лесного пожара в твоих глазах сменилось спокойствием вечернего костра. Ты вырос, сынок, и пора уже с этим смириться.
Обычно дети говорят родителям, чтобы те мирились с их взрослением, а тут всё наоборот. Вообще, отношения Учителя и Ученика напоминают родственные, только в отличие от последних, не так противоестественны.
– Дело, вот в чём, – он снова вернулся к первоначальной теме. – Несколько веков назад человек из твоего мира заключил Договор с демоном из нашего.
– Зачем? У них, что своих мало? – не понял я.
– Дело в том, что этот человек был потомком одного из ваших волхвов, – ответил Учитель. Я присвистнул, да, это уже серьёзно, раз здесь замешаны волхвы.
– В чём заключался Договор? – спросил я.
– Он пообещал демону, что отдаст души своих потомков в седьмом поколении в обмен на огромное могущество. И вот близится их срок.
Мои губы скривились, стало противно, волна неприязни и обиды накрыла меня. Как он мог распоряжаться чужими душами, тем более душами своих потомков? Неужели потомок волхвов мог на это пойти?
– Мне это тоже неприятно, но не надо принимать всё так близко к сердцу, – успокоил меня Учитель. – Я согласен с тобой, нельзя отдавать их души демону.
– Но подожди, – сказал я. – Дело ведь не в справедливости, я правильно понял? Или как? – Учитель молча кивнул, видимо, довольный мной. – Если бы эти дети не были потомками волхвов, то ты бы не стал отправлять меня туда.
– Ты взрослеешь, – одобрительно сказал Учитель. – Но дело не в том, что я такой чёрствый, просто всех людей нам не спасти, да и не ставим мы такой цели, но вот если души этих детей попадут в руки демона, то у нас могут быть проблемы.
– Да, дела, – протянул я, – Чего-то не понимаю. Я должен отправиться туда и сразиться с демоном?
– Делать тебе больше нечего, с демонами биться, – усмехнулся Учитель. Немного помолчав, он произнёс: На самом деле, действовать будешь сам, и думать придётся самому, я надеюсь, ты это умеешь. В конце концов, не зря же ты сидел у меня на шее четыреста с лишним лет.
– Но я не хочу отправляться в свой мир, – заявил я. – Мне нравится здесь, я…
– Ты боишься, – сделал вывод Учитель. – Тебе до сих пор снится прежняя жизнь? Опасаешься, что вновь попадёшь в рутину, из которой волей Богов тебе удалось выбраться. Боишься, что вернёшься к тому, с чего начал.
– Именно этого я и боюсь, – согласился я.
– Это одна из причин, почему я тебя туда отправляю. Пора уже избавиться от этого страха, понять, что ты никогда уже не станешь прежним, ведь сам знаешь, как у вас принято говорить, в одну реку не войдёшь дважды.
Спорить было бесполезно. То ли работала привычка, что Учитель всегда прав, то ли я просто знал, что должен сделать то, что он говорит, но я понял, что нельзя отказываться. Да меня, собственно, никто и не спрашивал.
Солнце уже почти спряталось за холмами, небо окрасилось в ярко-красный цвет, ветер стал свежее и прохладнее. Я стоял на крепостной стене и созерцал окружавший меня мир. Большая крепость из серого камня стояла на холме, в лесистой местности, здесь располагалась резиденция нашего Ордена.
Началось всё с того, что я попал в этот мир. Как-то всё странно получилось, я прогуливался по зимней Москве, время было позднее, погода ненастная, а меня понесло пройтись по мосту. Вернее, не прогуляться, а просто постоять и посмотреть на реку. В тот день на душе у меня было паршиво, а тут ещё привязалась группа пьяных гопников, завязалась драка, и я каким-то образом умудрился упасть в реку. Ещё во время полёта я подумал, что обидно вот так умереть, утонув в Москве-реке, затем рухнул в глубины ядовитой воды. Вынырнув, понял, что оказался на берегу какой-то лесной речушки, вокруг меня цветущая природа, а не техногенные джунгли, и сейчас лето или поздняя весна.
Так вот я очутился в мире, ставшим моим новым домом. Вскоре меня встретил Учитель и предложил стать его учеником, якобы он видит во мне большой потенциал. Я охотно согласился, потому что надо было как-то обустраивать свою новую жизнь.
Наш Орден занимается тем, что охраняет этот мир. Мы не занимаемся политическими разборками, не пытаемся облагодетельствовать всех живущих, мы лишь защищаем любимую нами планету, бережём её тело и душу.
В этом мире существует три основных расы. Условно их можно назвать так: люди, эльфы и гномы. Видимо, у Богов, создававших этот мир, были разные вкусы, поэтому он так разнообразен. Каким-то образом они умудряются мирно сосуществовать, несмотря на существенные различия между собой. Наверное, потому что живут обособленно, довольно далеко друг от друга и крайне редко имеют дела друг с другом. Эльфы, например, поселились в южных лесах, гномы сидят у себя в подземельях на востоке, большую часть территории занимают люди. Но и люди в этом мире не такие как на моей исторической родине. Они напоминают мне древних русичей, такие же сильные, гордые, свободные люди, внушающие уважение. Они здесь сильно отличаются от людей, которых я привык видеть там, откуда пришёл. Конечно, и здесь полно всякой мрази, не бывает идеальных обществ, но процент достойных людей в этом мире намного выше, чем там, где я жил в молодости.
По специфике профессии, мне приходится иметь дело с разными существами, порой необычными: демонами, ангелами, мелкой и крупной нежитью и прочими представителями «той стороны», дабы не позволить им разрушить мир. Вот так мы и живём, стараясь не позволить вести планету к катастрофе, защищаем её от вражеских посягательств, которые последнее время участились. Оно и неудивительно, наш мир – лакомый кусочек для всякой сволоты. Но в отличие от мира, в котором я родился, этот успешно отражает вражеские атаки.
За время, проведённое здесь, я полюбил этот мир, он стал мне родным, хотя иногда меня всё-таки мучила тоска по Родине. Но это случалось всё реже и реже. Несмотря ни на какую тоску, я ни за что бы, не променял свой новый дом на прежний. А теперь меня выгоняли прочь из этого мира, и на душе у меня была невыносимая тяжесть.
– Эл, – раздался мягкий голос за моей спиной и отвлёк меня от размышлений, к тому времени уже начало темнеть. Когда я попал в этот мир, то сменил своё прежнее имя на короткое «Эл», что в переводе с языка эльфов значит звезда. Когда-то Учитель сказал мне, что я свалился ему на голову, как звезда с ночного небосклона, и я решил, что именно так меня теперь и будут называть. Моё старое имя было мне теперь без надобности, ведь я сам стал другой личностью, да и плохо оно подходило для этих мест.
Я обернулся и увидел очаровательную сероглазую брюнетку, представительницу народа эльфов с не эльфийским именем Милана.
– Здравствуй, – произнёс я, пристально глядя на неё. На ней было чёрное вечернее платье, ожерелье, которое я подарил ей когда-то, украшало шею, в ушах были серьги, странно мерцающие в сгущающихся сумерках, что-то было завораживающее в их мерцании, я некоторое молча глядел на них, пытаясь понять возникающие во мне ощущения.
– Ты опечален, – произнесла Милана, – я это за версту почуяла.
Да уж, она всегда прекрасно чувствовала, что творится у меня на душе. Эта девушка была, пожалуй, моим самым лучшим другом в этом мире. Помимо Миланы, у меня было ещё несколько хороших друзей. К примеру, мой побратим Маркос, потомственный вояка, никогда не расстающийся с мечом, как и его отец когда-то.
– Учитель отправляет меня обратно, – пожаловался я. Глаза Миланы округлились, она с изумлением поглядела на меня.
– Знал бы ты, как я тебе завидую! – воскликнула она. Я опешил:
– Почему?
– Ты не понимаешь, мне так давно хочется посетить иные миры, но меня не пускают, говорят, что время не пришло, а тебе выпал такой шанс! – возбуждённо проговорила она. Затем покачала головой: Эл, ты самый счастливый человек в этом мире!
– Так уж самый, – улыбнулся я, потом подумал, что, наверное, так и есть, самый счастливый, вот только человек ли? Что-то я стал сомневаться в этом. Уж слишком часто я стал ощущать в себе присутствие чего-то иного, нечеловеческого. Но Милана права, из-за чего я так переживаю? Ведь не навсегда же ухожу, а опыт путешествия между мирами штука бесценная.
– А почему он тебя отправляет? – спросила она.
Я рассказал ей, о чём мне поведал Учитель, ведь он не наказывал мне хранить эту информацию, как тайну. Эльфийка внимательно выслушала меня, и сказала, что дело серьёзное, и странно, что Учитель отправляет меня на задание в одиночку. Но ему виднее. Потом обезоруживающе улыбнулась и сказала, что мне не о чем беспокоиться, что всё у меня будет хорошо. Мы с ней ещё немного поговорили, затем эльфийка оставила меня наедине с самим собой.
Учитель просил, чтобы я пришёл к нему с наступлением темноты, он говорил, что в это время ему будет проще отправить меня в мой мир. И когда небо окрасилось в чёрный цвет и появились звёзды, я вошёл в зал, где Учитель ждал меня.
– Присядь в кресло, – сказал он. – Ты главное, расслабься, остальное я сделаю сам.
Я послушно сел в кресло, постарался расслабиться, хотя это было трудно: я так сильно нервничал, что тело била дрожь, к тому же, в зале было холодно.
– Но ведь прошло более четыреста лет, как я освоюсь в новом времени? – спросил я.
– Это у нас прошло четыре века, а там прошло совсем немного времени, – успокоил меня Учитель. – Всё будет хорошо.
Он говорил что-то ещё, но мне было трудно его слушать, на меня навалилась дрёма, я попытался сохранить ясность ума, но Учитель произнёс:
– Не сопротивляйся сну, чудеса с человеком происходят, обычно, когда он спит…
Затем я провалился во тьму…
Перейти к полной версии: Чужак
Не знаю, сколько времени я провёл в таком состоянии, наверное, много. Потом послышалась музыка, и до меня стали доноситься слова:
Стрелой горящей поезд режет темноту,
Послушный неизвестным силам.
И стук колёс здесь заменяет сердца стук,
И кровь от скорости застыла.
Движенье стало смыслом жизни,
Что дальше будет – всё равно!
Дрожит земля, дрожит горящий воздух,
Стрела летит туда, где рухнул мост.
Не жди других, пока ещё не поздно,
Разбей окно и прыгай под откос.
В руках билет, чтоб мог ты с поезда сойти
И не играть в игру чужую.
Но нет того, кому ты можешь предъявить
Свой тайный пропуск в жизнь другую.
Весь этот мир в тебя вонзился
Летящей огненной стрелой!
И тут я внезапно осознал, что нахожусь в вагоне метро и слушаю плеер. Первой реакцией был шок. Несколько секунд мне казалось, что я просто спал, и четыре века моей жизни в другом мире – просто сон. Я оглядел себя: серые джинсы, рубаха-безрукавка, поверх неё лёгкая осенняя куртка, на ногах кроссовки, на поясе висит дисковый плеер. Огляделся по сторонам, рассматривая людей. Они, естественно, никакого внимания на меня не обращали. На стенах были расклеены рекламные объявления, схем метрополитена в вагоне не было, видимо, в расчёте на то, что народ выучил их наизусть.
Несколько минут я тупо озирался по сторонам, пытаясь не сойти с ума. Я был на грани срыва, осознать внезапно, что большая часть твоей жизни, её самая счастливая и интересная часть – всего лишь сон, пригрезившийся тебе в метро – особое удовольствие! Паника хлынула на меня волной, острая боль пронзила мою грудь, как будто в неё воткнули стальной стержень, и я закричал от этой боли, пугая тем самым пассажиров. Боль, одиночество, тоска терзали мою душу в эти минуты, мне было абсолютно наплевать, что подумают обо мне окружающие люди, не было мне дела до этого стада, рушилась моя собственная жизнь, рухнул мой мир, я потерял всё что, любил, все, чем дорожил, и ничто не сможет возместить потерю. Этот мир, правда, вонзился в меня огненной стрелой.
Глаза намокли, я едва удержался, чтобы не зарыдать. Схватился за голову, провёл дрожащими руками по волосам, затем по шее, по привычке стараясь успокоить себя с помощью массажа, и, о боги! мои пальцы нащупали верёвочку на шее. Я нервно полез рукой под рубаху и извлёк на свет медальон – восьмиконечная звезда, в середине которой находится блестящий синий камень.
Я облегчённо вздохнул, откинулся на спинку сидения и засмеялся. Бедные пассажиры, представляю, каково им сейчас. Вокруг меня вдруг стало много свободного места. Медальон подарила мне одна эльфийская принцесса в благодарность за то, что я однажды спас её из плена. С тех пор этот медальон всегда при мне, и я точно знал, что нигде на Земле я не мог получить такой подарок, а значит, всё было по настоящему, я на самом деле попал в другой мир, состою в Ордене Хранителей, и был отправлен на Землю с поручением. Не описать словами радость, что я испытывал в тот момент, но я слишком много сил потратил на отчаяние, и теперь мог лишь спокойно сесть в кресле, откинуть голову и прикрыть глаза, понимая, что всё хорошо.
«Станция “Краснопресненская”» – раздался голос, от которого я встрепенулся. Всё-таки, отвык я от такого шума, который производит этот мир вообще, и этот город в частности.
Я снова включил плеер, чтобы посторонние звуки меня не отвлекали, и стал размышлять о сложившейся ситуации. Меня отнюдь не радовал факт возвращения на родину, по целому ряду причин. Я ненавижу обывательскую жизнь, которой живут люди, и не за что не вернулся бы к ней. От этого самого возвращения я был застрахован, находясь в другом мире, теперь же чувствовал серьёзную опасность пропасть в серой массе. Мне не хотелось возвращаться к бытовым проблемам, которыми наполнена жизнь каждого землянина, и, что самое страшное, он считает это нормой. Такова политика: создать человеку целую кучу проблем, чтобы он был занят ими, и у него не было времени подумать о своей жизни. Меня всегда пугал тот факт, что живущие в этом мире люди не смотрят на звёзды.
Люди считают, что возвысились над природой, что смогли её одолеть, что теперь они хозяева мира. И поэтому потеряли с ней связь, а, утратив эту связь, они потеряли свою силу. В кого они теперь превратились? Вечно болеют, мало живут, не могут устроить свою личную жизнь, найти гармонию, срываются, причиняют боль своим близким. Они даже придумали чушь, мол, скандалы укрепляют отношения! Интересно, как можно укрепить отношения с человеком, оскорбляя его и унижая? Неужели я один из них?
Они молятся своему богу, прося у него чего-то, надеются, что их спасёт Мессия, что добрый царь приведёт их к хорошей жизни, жалуются на то, как им плохо и не делают ничего, чтобы стать счастливыми.
Во времена моей молодости я часто ощущал отчуждение, я был своим, но в то же время, я был чужаком. Были, конечно, люди, которые понимали меня, и я понимал их, но этих людей слишком мало. Чаще всего приходилось иметь дело с людьми, для которых я был чужеродным элементом. В молодости мне приходилось очень тяжело, бывали времена, когда я ненавидел окружающий меня мир, людей, населяющих его. И ведь я был одним из них.
Люди этого мира уже давно позабыли вкус свободы, они поклоняются идолам, и любой вольномыслящий воспринимается ими, как ненормальный. Кто, интересно, задаёт норму? Известное дело, кто: пастух, который решает, куда гнать стадо. Раньше это были религиозные деятели, теперь это средства массовой информации (дезинформации), телевидение, деятели моды. Именно пастухи загнали людей в грязь, которая залепила им глаза и уши, чтобы люди не могли видеть, слышать, чувствовать то, что творится вокруг. Даже любовь они смогли отнять у людей. Сейчас все кругом говорят о любви, но не верю я, что они любят по настоящему, иначе не болтали бы столько. И самое поганое, я тоже один из них или, по крайней мере, был.
С такими мыслями я вышел из поезда на одной из станций и направился в сторону эскалатора. Я уже отвык ходить в толпе. Меня кто-то толкнул в сторону и даже не извинился, наступил на ногу и прошёл мимо. Я покачал головой. Что ж, у людей свои дела, свои заботы, если извиняться перед каждым, кого случайно толкнул, точно никуда не успеешь. Всё-таки годы делают своё дело, я не бесился, когда приходилось проталкиваться через толпу, вдыхать запах пота, слушать ругательства.
В зале было три эскалатора, один работал для тех, кто, как и я, поднимался наверх, другие – для спускавшихся вниз, которых сейчас было очень мало, зато нам приходилось толкаться. Я тяжело вздохнул: с возвращением домой, старина.
Перед тем как я вышел на улицу, ко мне подошёл представитель местных защитников правопорядка, именуемых здесь милиционерами. Этих ребят трудно забыть, об их невежестве и алчности я вспоминал, даже находясь в любимом мире. Что, спрашивается, нужно им от интеллигентного вида мужчины славянской наружности? Ага, мои документы ему нужны. Мне самому стало интересно, есть ли они у меня. Оказывается, есть. Я протянул ему паспорт, он посмотрел его, поглядел на меня, вернул документ, и я отправился дальше.
Некоторое время я гулял по городу, подвластный своим желаниям, садился в случайные автобусы, заходил в метро, обедал в ресторанчиках, благо в кошельке находилось достаточно денег. Материальный вопрос меня сейчас не беспокоил, в конце концов, могу, если понадобится вскрыть банкомат, это не займёт много времени. И моральная сторона вопроса не будет меня сильно беспокоить, у людей ничего не отнимаю, а проблемы, которые могут в случае чего появиться у банка, меня не касаются. Они сами кого хочешь, обворуют, так что ничего страшного, сионский карман не опустеет.
Странное было у меня ощущение, когда я прогуливался по городу, в котором вырос, глядел на людей, среди которых взрослел, на небо, под которым родился. Но я больше не принадлежал этому миру. Теперь я чужак. Мне нет дела до их проблем. Я ехал в метро и рассматривал людей, они даже перестали меня раздражать, я больше не был частью их жизни, а они не были частью моей. Я чужак. И меня это устраивает.
Целый день я бродил по городу, не особо задумываясь о собственной участи и ситуации в целом. В ближайшие дни нужно как-то обосноваться здесь, а потом начинать поиски нужных мне людей, всё-таки меня сюда отправили не на прогулку. Так что надо готовиться к выполнению задания.
Ночь, часа три, подземный переход, молча иду в направлении лестницы, ведущей наверх, и обнаруживаю, что на моём пути стоят четверо человек. Я собирался спокойно пройти к выходу, но один из них встал у меня на пути, его ладонь упёрлась мне в грудь.
– Есть закурить? – задал он стандартный вопрос. Ну рассчитывать на вопрос, вроде «что вы думаете о роли отечественных товаров на мировом рынке» было бы глупо.
– Не курю, – ответил я.
– Не ври! – на самом деле, звучало это немного иначе, но литературная речь не располагает выразительными средствами, чтобы достаточно точно передать колорит фразы.
– Даже в мыслях не было, – произнёс я и заглянул собеседнику в глаза. Слегка трезвый, иначе не назовёшь, потому что слово «подвыпивший» не отражает в полной мере его состояние, агрессивно настроенный субъект стоял передо мной, уверенный в своём превосходстве. Ну, если учесть, что рядом трое верных товарищей, окруживших простого «лоха», забредшего не в те края, уверенность была не безосновательной.
У меня не было желания устраивать разборки в голливудском или гонконгском стиле, эмоциональное состояние было не то, я просто хотел продолжить путь. Но для этого нужно устранить преграду.
Я заглянул прямо в глубь души стоящего передо мной человека. Странно, говорят, что у каждого в душе есть что-то хорошее, вот только я не заметил ничего подобного в душе этого существа. Да и души, как таковой, я там не приметил. Если бы я поизучал его подольше, то, возможно, нашёл бы какие-нибудь психические отклонения или что-то в этом роде, но у меня не было желания этим заниматься. И пытаться сделать из этого существа нормального человека я не собирался, этим должны были заниматься его родители, если таковые были.
– Чё сказал?! – вскрикнул он и толкнул меня, похоже рассчитывая на то, что я сделаю шаг назад в руки его товарищей. Но я вовремя укоренился, и сдвинуть меня с места не удалось. Первым желанием было нанести удар в грудь или солнечное сплетение противнику, но я почему-то этого не сделал, а вместо этого проник в его сознание и нанёс психический удар. Удар получился достаточно сильным, и противник, запрокинув голову, начал падать назад. Его товарищи, заметив неладное, подскочили ко мне, но на том месте, где я только что стоял, меня уже не было. Я сделал шаг в сторону, затем повернулся, при повороте набирая энергию, затем выпустил эту энергию на них – пространство между нами сгустилось, затем ребята отлетели к стене. Убедившись, что никого больше нет поблизости, я повернулся и пошёл к выходу. Минут через десять все четверо очнутся, но, думаю, охоты нападать на кого-нибудь у них не будет теперь долго…
Меня интересовал такой вопрос: что стало с моей квартирой. Судя по объявлениям, плакатам и вывескам, я отсутствовал около двух лет. Странное это ощущение, я вновь могу увидеть своих знакомых, родных, я то думал, что они уже давно канули в неизвестность. Вот только, что будет, если я их увижу? Я уже не тот, кем они меня помнят, я стал совсем другим, я больше не принадлежу их миру.
Признаться, я никогда не считал Москву своим домом, несмотря на то, что я там родился и вырос. Этот город нельзя считать домом, потому что он враждебен к людям, ему нельзя доверять. И этот мир я всегда считал дешёвым театром абсурда, где каждый играет чужую роль, живёт в мире своих фантазий и не видит ничего, кроме своего отражения в зеркале. Когда я говорил этим людям о чём-то возвышенном, мистическом, или просто необычном, мне предлагали обратиться к психиатру, высмеивали, оскорбляли. А мне приходилось отвечать огнём на огонь, потому что я не люблю подставлять щёки под удар, ибо тяжело собирать с пола зубы сломанными руками.
Я достал из кармана бусинки наушников, засунул их в уши, поставил плеер в режим случайного поиска и нажал кнопку Play. Послышалась гитарная музыка, затем слова:
В краю древних предков я рос чужаком
И не чтил ни святых, ни чертей.
Я шёл против ветра, я шёл напролом
В мир нездешних и вольных людей.
Но я не был никогда рабом иллюзий!
Здесь молятся Богу и сатане, без хозяина трудно прожить,
И каждый построил себе по тюрьме,
Веря в праведность собственной лжи.
Но я не был никогда рабом иллюзий!
Но я не был никогда рабом иллюзий!
Кипелов запел:
Здесь на вершине, рядом со мной
В небе кружат три белых орла!
Гордость им имя, дух и покой,
А за ними ни зла, ни добра.
Стой на вершине, рядом со мной,
Там, где кружат три белых орла!
Гордость им имя, дух и покой,
А за ними лишь высь, лишь холодная высь,
Ни добра, ни зла!
Да, я тоже рос чужаком и тоже не поклонялся их богу, не хотел быть рабом иллюзий, гоняться за химерами, жить в тюрьме для духа.
Меня проклинали, смеялись в лицо,
А старухи плевали мне в след.
Друзья награждали терновым венцом
И пророчили множество бед.
Но я не был никогда рабом иллюзий!
И даже в час смерти не стану другим,
И никто не поставит мне крест.
Я буду свободным, но трижды чужим
Для пустых и холодных небес!
Я не стану никогда рабом иллюзий!
Я не стану никогда рабом иллюзий!..
Отвлёкся я от мыслей, когда открылись двери лифта, и я оказался на этаже, где располагалась моя квартира. Странное какое-то ощущение: вроде бы, вернулся домой, но гнетёт что-то. Такое ощущение возникало каждый раз, в те времена, когда я жил с матерью. У нас с ней всегда были трудные отношения. Видимо, из-за скуки и одиночества, она постоянно цеплялась ко мне, лезла в душу, что-то от меня требовала. А мне, будучи подростком, очень тяжело было с этим мириться. Причём получалось так, что срывался не я, я старался быть спокойным, рассудительным, до того момента, когда меня задевали за живое, за то, что мне дорого. Я всегда увлекался воинскими искусствами, а мать, мотивируя тем, что это отвлекает меня от учёбы, пыталась не позволить мне это, сие выводило меня из себя. Ох, какие же мы, люди, глупые! Почему срываем зло на близких? Почему, когда к нам задирается какой-то ублюдок, мы пасуем, боимся, пытаемся решить проблему миром, а в конфликте с близкими людьми не можем удержать свою агрессию? Когда я ругался с матерью, то никогда не доходил до прямых оскорблений, а у неё не было подобного тормоза. Она могла обозвать, бросить фразу, вроде: «Собирай вещи и проваливай отсюда!», наверное, даже не задумываясь о возможных последствиях своих слов и действий. Люди – рабы своих эмоций, и на этом их легко поймать и использовать в своих целях.
Оглядев этаж особым зрением, дающим возможность видеть сквозь стены, я убедился, что моя квартира пуста. Достал из кармана ключи, открыл общую дверь, подошёл к своей, засунул ключ в замок, повернул, открыл дверь.
Включив свет, я увидел, в первую очередь, огромный слой пыли. Видимо, давно никто сюда не приходил. Но кто-то определённо побывал здесь после моего исчезновения. Сейчас меня это мало волновало, так что я не стал задумываться на эту тему, главное, все вещи на месте и ладно.
Холодильник оказался совершенно пуст, зато на полке стояла банка с кофе. Пожалуй, это единственное, что было у меня из продуктов. Что ж, решил я, утром схожу в магазин. Поставив чайник кипятиться, я прошёлся по своей двухкомнатной квартире, огляделся. Странно я себя в этот момент чувствовал. Как-то непривычно мне было находиться здесь вновь, всё-таки, за восемьдесят лет я совсем отвык от этого города и от всего, что меня с ним связывало.
Вышел на балкон, посмотрел на район, в котором вырос. Город был перегружен агрессией, болью, тяжестью, стрессами. Мысли, эмоции и чувства оседают, как пыль, так же, как пыль, они витают в воздухе, люди их чувствуют, а нас даже учили видеть их. Я видел переливающиеся ауры людей, в пространстве витали осадки эмоций, в основном, негативных. Скандалы, проблемы, неудачи, переживания, погони за химерами – всё это высасывает из людей силы, вот и живут они так мало. Каждый человек плетёт вокруг себя паутину, сам в ней застревает и уже не может вырваться.
Каким же абсурдным мне теперь видится этот мир! Всё так неестественно, пошло, глупо. Говорят, что жизнь это театр, получается, что каждый человек играет роль, причём чаще всего чужую. Зачем? Зачем играть роли, носить маски, зачитывать тексты? Все прячутся под масками, боясь показать истинное лицо даже самому себе. Знаю, сам таким был, когда жил здесь, и понадобилось очень много времени, чтобы стать самим собой. Здесь крайне трудно вести разговоры, собеседник чаще всего тебя не слышит. Особенно тяжело обстоит дело с людьми, глубоко религиозными. Когда у попа спросили что-то на тему христианских догматов, он сказал: «Ты не понимай – ты верь» Весьма удобная позиция! Они так засрали мозги людям, что те разучились думать, предпочитают слепо верить в то, что скажет им пастух, как стадо идти за первым бараном, не потому что он лучший, а потому что он идёт впереди всех. Помню, беседовал я с одним драконом, он никак не мог понять этот людской принцип, что-то кто-то кого-то должен вести за собой. Он просто не понимал, что такое толпа, зачем она формируется и чего хочет. Драконы индивидуалисты, и мой собеседник никак не понимал, зачем людям нужно собираться в толпу. Я пытался ему объяснить, что так им проще выжить, он разводил руками (или лапами, не знаю, как правильно говорить в отношении драконов), говорил, что думать надо в первую очередь. Вообще, драконы находят людей смешными. Эльфы людям близки, но в то же время очень далеки. Что-то в эльфах есть что-то чуждое людям, что-то иное. Возможно, дело в бессмертии эльфов, вследствие чего складывается особый менталитет. В отличие от людей, эльфы не переживают из-за мелочей, не поддаются минутным соблазнам. Им некуда торопиться, они всё успеют познать, если захотят. Между людьми и эльфами нет откровенной вражды, но, если быть честным, и любви особой не наблюдается. Лично мне эльфы нравятся, особенно Тёмные Эльфы, вроде Миланы, но опять же, потому что они ближе людям, в них больше простоты и чувственности.
Я решил послушать плеер. Послышались слова:
Слушай, ты вольным считал сам себя,
Только во всём походил на раба:
Ты боялся подумать не так,
Ты боялся ответить не так –
Ты раб страха!
Страшно в немилости быть у Богов,
Сверху сильнее удар кулаков.
Страшно падать и страшно летать,
Страшно жить, а потом умирать.
Ты раб страха!
М-м, а смерть всё ближе.
М-м, рабов у смерти нет.
Смерть даст покой и вечный свет!
Небо! Слабых не милуй,
Всем не под силу бремя свобод!
Время! Время рассудит, хуже не будет,
Рвись раб вперёд!
Наверное, я стал подсознательно контролировать плеер, что он включает нужную песню в нужный момент. Всё верно, человек, являющийся рабом страха, боится видеть истину, поэтому попадает в рабство иллюзий.
Рабство, оно зажимает в тиски,
Рабство, оно травит ядом мозги.
Терпишь молча пинки дураков
И плодишь поколенье рабов –
Ты раб страха!
Страшно поколенью рабов строить мир.
Страшно, мир будет слепым и немым.
В центре мира чугунный глупец,
На спине его красный рубец,
Ты раб страха!
Всё-таки песни «Арии» отражают нашу действительность, не понимаю, почему лишь единицы вслушиваются в слова песен. Наверное, потому что большинство ест то, что дают, слушает радио, где играют лишь попсу. А ведь так называемая, поп-музыка (интересно, для какого места музыка с таким названием?) ослабляет волю человека, заполняет голову мусором. А народ это слушает, воспринимает, любит, потому что, как они говорят, эта музыка не напрягает. Конечно, поэтому они травят себя алкоголем, пьют «Кока-колу», едят полуфабрикаты – это просто, это не напрягает, это модно. Мода – это опять же показатель стадности, на мой взгляд. У нас в мире нет такого понятия, как мода, каждый одевается так, как считает нужным; конечно, если надеть на голову сапог, это будет казаться странным, но я редко встречал подобных людей.
Я включил телевизор, и на меня сразу вылился поток информации, по большей части, ложной и гадкой. Ну не пользуюсь я прокладками, не нужен мне дезодорант с феромонами, не люблю я маргарин «Рама» и редко хожу в белом! Я поспешно выключил чёрный ящик, вернулся на кухню, налил себе кофе. Всё равно до рассвета спать не буду, надо поразмыслить немного.
Во-первых, что конкретно я должен делать в этом мире? Учитель говорил о потомках в седьмом поколении. Но это же целая куча народа, множество ответвлений, скорее всего, этих потомков по всему миру разбросало. И как я буду их искать? Слишком мало у меня информации. И почему именно седьмое поколение? Какая-то игра ведётся, цена в которой – человеческая душа, и, судя по всему, меня отправили не на прогулку. А смутное ощущение подсказывало, что это всё каким-то образом связано со мной.
Поставив чашку на стол, я прошёл в комнату, уселся на кресло, закрыл глаза. Нужно связаться с Учителем, мне необходимо больше информации. Установить ментальную связь было нетрудно, недаром я столько учился.
– В чём дело? – спросил он.
– У меня мало данных, – ответил я. – Кого мне искать? Как мне вычислять этих людей и что с ними делать?
– Только прибыл, и сразу зовёшь меня… – усмехнулся он.
– А что мне остаётся? Кого я буду искать? Или это был просто повод выгнать меня из вашего мира? – задал я вопрос.
– Не говори ерунды! Я просто шучу. На самом деле, ты правильно сделал, что обратился ко мне. Я решил, что мне проще будет разъяснить тебе, что к чему, когда ты будешь на месте. Сейчас ты увидишь этого потомка волхва, а как вычислять его родню, сам решишь, тут уж я тебе не помощник, – произнёс Учитель. Я ощутил его грусть, что-то тяготило душу Учителя, и причиной этой тревоги был я и моё задание. Чего-то он недоговаривает, из-за чего-то сильно переживает, и не посвятил меня в тайну. В моём сознании появились картины из чужой жизни.
Человек, облачённый в мантию, находился в каком-то подвале, сделанном под святилище чернокнижника, на алтаре лежал фолиант, по нему человек читал заклинание. Внезапная вспышка пламени осветила помещение, и показалось существо, обдаваемое пламенем. Затем пламя погасло, и взору колдуна предстал демон в обличие человека. Его демоническую сущность выдавали лишь светящиеся красным огнём глаза.
Человек сказал несколько слов, демон что-то ответил. Затем в руках у демона появился лист бумаги, на котором выступили огненные буквы. Человек взял нож, провёл лезвием по своей ладони, затем приложил окровавленную руку к листу. Буквы вспыхнули ярким пламенем, затем лист обдало жаром, и он исчез. Демон улыбнулся, кивнул и растворился в воздухе. Колдун глубоко вздохнул, затем посмотрел на свою ладонь: рана стала медленно, но верно затягиваться. Договор был заключён, колдун получил могущество в обмен на души своих потомков в седьмом поколении…
Я вернулся в комнату, открыл глаза: занимался рассвет. Теперь я знал этого человека, ощущал его, наверное, я смогу вычислить его потомков. Только всё равно чего-то Учитель не договаривает. Не мог потомок волхва пойти на сговор с демоном, что-то здесь нечисто. И с этим мне придётся разобраться.
Стрелой горящей поезд режет темноту,
Послушный неизвестным силам.
И стук колёс здесь заменяет сердца стук,
И кровь от скорости застыла.
Движенье стало смыслом жизни,
Что дальше будет – всё равно!
Дрожит земля, дрожит горящий воздух,
Стрела летит туда, где рухнул мост.
Не жди других, пока ещё не поздно,
Разбей окно и прыгай под откос.
В руках билет, чтоб мог ты с поезда сойти
И не играть в игру чужую.
Но нет того, кому ты можешь предъявить
Свой тайный пропуск в жизнь другую.
Весь этот мир в тебя вонзился
Летящей огненной стрелой!
И тут я внезапно осознал, что нахожусь в вагоне метро и слушаю плеер. Первой реакцией был шок. Несколько секунд мне казалось, что я просто спал, и четыре века моей жизни в другом мире – просто сон. Я оглядел себя: серые джинсы, рубаха-безрукавка, поверх неё лёгкая осенняя куртка, на ногах кроссовки, на поясе висит дисковый плеер. Огляделся по сторонам, рассматривая людей. Они, естественно, никакого внимания на меня не обращали. На стенах были расклеены рекламные объявления, схем метрополитена в вагоне не было, видимо, в расчёте на то, что народ выучил их наизусть.
Несколько минут я тупо озирался по сторонам, пытаясь не сойти с ума. Я был на грани срыва, осознать внезапно, что большая часть твоей жизни, её самая счастливая и интересная часть – всего лишь сон, пригрезившийся тебе в метро – особое удовольствие! Паника хлынула на меня волной, острая боль пронзила мою грудь, как будто в неё воткнули стальной стержень, и я закричал от этой боли, пугая тем самым пассажиров. Боль, одиночество, тоска терзали мою душу в эти минуты, мне было абсолютно наплевать, что подумают обо мне окружающие люди, не было мне дела до этого стада, рушилась моя собственная жизнь, рухнул мой мир, я потерял всё что, любил, все, чем дорожил, и ничто не сможет возместить потерю. Этот мир, правда, вонзился в меня огненной стрелой.
Глаза намокли, я едва удержался, чтобы не зарыдать. Схватился за голову, провёл дрожащими руками по волосам, затем по шее, по привычке стараясь успокоить себя с помощью массажа, и, о боги! мои пальцы нащупали верёвочку на шее. Я нервно полез рукой под рубаху и извлёк на свет медальон – восьмиконечная звезда, в середине которой находится блестящий синий камень.
Я облегчённо вздохнул, откинулся на спинку сидения и засмеялся. Бедные пассажиры, представляю, каково им сейчас. Вокруг меня вдруг стало много свободного места. Медальон подарила мне одна эльфийская принцесса в благодарность за то, что я однажды спас её из плена. С тех пор этот медальон всегда при мне, и я точно знал, что нигде на Земле я не мог получить такой подарок, а значит, всё было по настоящему, я на самом деле попал в другой мир, состою в Ордене Хранителей, и был отправлен на Землю с поручением. Не описать словами радость, что я испытывал в тот момент, но я слишком много сил потратил на отчаяние, и теперь мог лишь спокойно сесть в кресле, откинуть голову и прикрыть глаза, понимая, что всё хорошо.
«Станция “Краснопресненская”» – раздался голос, от которого я встрепенулся. Всё-таки, отвык я от такого шума, который производит этот мир вообще, и этот город в частности.
Я снова включил плеер, чтобы посторонние звуки меня не отвлекали, и стал размышлять о сложившейся ситуации. Меня отнюдь не радовал факт возвращения на родину, по целому ряду причин. Я ненавижу обывательскую жизнь, которой живут люди, и не за что не вернулся бы к ней. От этого самого возвращения я был застрахован, находясь в другом мире, теперь же чувствовал серьёзную опасность пропасть в серой массе. Мне не хотелось возвращаться к бытовым проблемам, которыми наполнена жизнь каждого землянина, и, что самое страшное, он считает это нормой. Такова политика: создать человеку целую кучу проблем, чтобы он был занят ими, и у него не было времени подумать о своей жизни. Меня всегда пугал тот факт, что живущие в этом мире люди не смотрят на звёзды.
Люди считают, что возвысились над природой, что смогли её одолеть, что теперь они хозяева мира. И поэтому потеряли с ней связь, а, утратив эту связь, они потеряли свою силу. В кого они теперь превратились? Вечно болеют, мало живут, не могут устроить свою личную жизнь, найти гармонию, срываются, причиняют боль своим близким. Они даже придумали чушь, мол, скандалы укрепляют отношения! Интересно, как можно укрепить отношения с человеком, оскорбляя его и унижая? Неужели я один из них?
Они молятся своему богу, прося у него чего-то, надеются, что их спасёт Мессия, что добрый царь приведёт их к хорошей жизни, жалуются на то, как им плохо и не делают ничего, чтобы стать счастливыми.
Во времена моей молодости я часто ощущал отчуждение, я был своим, но в то же время, я был чужаком. Были, конечно, люди, которые понимали меня, и я понимал их, но этих людей слишком мало. Чаще всего приходилось иметь дело с людьми, для которых я был чужеродным элементом. В молодости мне приходилось очень тяжело, бывали времена, когда я ненавидел окружающий меня мир, людей, населяющих его. И ведь я был одним из них.
Люди этого мира уже давно позабыли вкус свободы, они поклоняются идолам, и любой вольномыслящий воспринимается ими, как ненормальный. Кто, интересно, задаёт норму? Известное дело, кто: пастух, который решает, куда гнать стадо. Раньше это были религиозные деятели, теперь это средства массовой информации (дезинформации), телевидение, деятели моды. Именно пастухи загнали людей в грязь, которая залепила им глаза и уши, чтобы люди не могли видеть, слышать, чувствовать то, что творится вокруг. Даже любовь они смогли отнять у людей. Сейчас все кругом говорят о любви, но не верю я, что они любят по настоящему, иначе не болтали бы столько. И самое поганое, я тоже один из них или, по крайней мере, был.
С такими мыслями я вышел из поезда на одной из станций и направился в сторону эскалатора. Я уже отвык ходить в толпе. Меня кто-то толкнул в сторону и даже не извинился, наступил на ногу и прошёл мимо. Я покачал головой. Что ж, у людей свои дела, свои заботы, если извиняться перед каждым, кого случайно толкнул, точно никуда не успеешь. Всё-таки годы делают своё дело, я не бесился, когда приходилось проталкиваться через толпу, вдыхать запах пота, слушать ругательства.
В зале было три эскалатора, один работал для тех, кто, как и я, поднимался наверх, другие – для спускавшихся вниз, которых сейчас было очень мало, зато нам приходилось толкаться. Я тяжело вздохнул: с возвращением домой, старина.
Перед тем как я вышел на улицу, ко мне подошёл представитель местных защитников правопорядка, именуемых здесь милиционерами. Этих ребят трудно забыть, об их невежестве и алчности я вспоминал, даже находясь в любимом мире. Что, спрашивается, нужно им от интеллигентного вида мужчины славянской наружности? Ага, мои документы ему нужны. Мне самому стало интересно, есть ли они у меня. Оказывается, есть. Я протянул ему паспорт, он посмотрел его, поглядел на меня, вернул документ, и я отправился дальше.
Некоторое время я гулял по городу, подвластный своим желаниям, садился в случайные автобусы, заходил в метро, обедал в ресторанчиках, благо в кошельке находилось достаточно денег. Материальный вопрос меня сейчас не беспокоил, в конце концов, могу, если понадобится вскрыть банкомат, это не займёт много времени. И моральная сторона вопроса не будет меня сильно беспокоить, у людей ничего не отнимаю, а проблемы, которые могут в случае чего появиться у банка, меня не касаются. Они сами кого хочешь, обворуют, так что ничего страшного, сионский карман не опустеет.
Странное было у меня ощущение, когда я прогуливался по городу, в котором вырос, глядел на людей, среди которых взрослел, на небо, под которым родился. Но я больше не принадлежал этому миру. Теперь я чужак. Мне нет дела до их проблем. Я ехал в метро и рассматривал людей, они даже перестали меня раздражать, я больше не был частью их жизни, а они не были частью моей. Я чужак. И меня это устраивает.
Целый день я бродил по городу, не особо задумываясь о собственной участи и ситуации в целом. В ближайшие дни нужно как-то обосноваться здесь, а потом начинать поиски нужных мне людей, всё-таки меня сюда отправили не на прогулку. Так что надо готовиться к выполнению задания.
Ночь, часа три, подземный переход, молча иду в направлении лестницы, ведущей наверх, и обнаруживаю, что на моём пути стоят четверо человек. Я собирался спокойно пройти к выходу, но один из них встал у меня на пути, его ладонь упёрлась мне в грудь.
– Есть закурить? – задал он стандартный вопрос. Ну рассчитывать на вопрос, вроде «что вы думаете о роли отечественных товаров на мировом рынке» было бы глупо.
– Не курю, – ответил я.
– Не ври! – на самом деле, звучало это немного иначе, но литературная речь не располагает выразительными средствами, чтобы достаточно точно передать колорит фразы.
– Даже в мыслях не было, – произнёс я и заглянул собеседнику в глаза. Слегка трезвый, иначе не назовёшь, потому что слово «подвыпивший» не отражает в полной мере его состояние, агрессивно настроенный субъект стоял передо мной, уверенный в своём превосходстве. Ну, если учесть, что рядом трое верных товарищей, окруживших простого «лоха», забредшего не в те края, уверенность была не безосновательной.
У меня не было желания устраивать разборки в голливудском или гонконгском стиле, эмоциональное состояние было не то, я просто хотел продолжить путь. Но для этого нужно устранить преграду.
Я заглянул прямо в глубь души стоящего передо мной человека. Странно, говорят, что у каждого в душе есть что-то хорошее, вот только я не заметил ничего подобного в душе этого существа. Да и души, как таковой, я там не приметил. Если бы я поизучал его подольше, то, возможно, нашёл бы какие-нибудь психические отклонения или что-то в этом роде, но у меня не было желания этим заниматься. И пытаться сделать из этого существа нормального человека я не собирался, этим должны были заниматься его родители, если таковые были.
– Чё сказал?! – вскрикнул он и толкнул меня, похоже рассчитывая на то, что я сделаю шаг назад в руки его товарищей. Но я вовремя укоренился, и сдвинуть меня с места не удалось. Первым желанием было нанести удар в грудь или солнечное сплетение противнику, но я почему-то этого не сделал, а вместо этого проник в его сознание и нанёс психический удар. Удар получился достаточно сильным, и противник, запрокинув голову, начал падать назад. Его товарищи, заметив неладное, подскочили ко мне, но на том месте, где я только что стоял, меня уже не было. Я сделал шаг в сторону, затем повернулся, при повороте набирая энергию, затем выпустил эту энергию на них – пространство между нами сгустилось, затем ребята отлетели к стене. Убедившись, что никого больше нет поблизости, я повернулся и пошёл к выходу. Минут через десять все четверо очнутся, но, думаю, охоты нападать на кого-нибудь у них не будет теперь долго…
Меня интересовал такой вопрос: что стало с моей квартирой. Судя по объявлениям, плакатам и вывескам, я отсутствовал около двух лет. Странное это ощущение, я вновь могу увидеть своих знакомых, родных, я то думал, что они уже давно канули в неизвестность. Вот только, что будет, если я их увижу? Я уже не тот, кем они меня помнят, я стал совсем другим, я больше не принадлежу их миру.
Признаться, я никогда не считал Москву своим домом, несмотря на то, что я там родился и вырос. Этот город нельзя считать домом, потому что он враждебен к людям, ему нельзя доверять. И этот мир я всегда считал дешёвым театром абсурда, где каждый играет чужую роль, живёт в мире своих фантазий и не видит ничего, кроме своего отражения в зеркале. Когда я говорил этим людям о чём-то возвышенном, мистическом, или просто необычном, мне предлагали обратиться к психиатру, высмеивали, оскорбляли. А мне приходилось отвечать огнём на огонь, потому что я не люблю подставлять щёки под удар, ибо тяжело собирать с пола зубы сломанными руками.
Я достал из кармана бусинки наушников, засунул их в уши, поставил плеер в режим случайного поиска и нажал кнопку Play. Послышалась гитарная музыка, затем слова:
В краю древних предков я рос чужаком
И не чтил ни святых, ни чертей.
Я шёл против ветра, я шёл напролом
В мир нездешних и вольных людей.
Но я не был никогда рабом иллюзий!
Здесь молятся Богу и сатане, без хозяина трудно прожить,
И каждый построил себе по тюрьме,
Веря в праведность собственной лжи.
Но я не был никогда рабом иллюзий!
Но я не был никогда рабом иллюзий!
Кипелов запел:
Здесь на вершине, рядом со мной
В небе кружат три белых орла!
Гордость им имя, дух и покой,
А за ними ни зла, ни добра.
Стой на вершине, рядом со мной,
Там, где кружат три белых орла!
Гордость им имя, дух и покой,
А за ними лишь высь, лишь холодная высь,
Ни добра, ни зла!
Да, я тоже рос чужаком и тоже не поклонялся их богу, не хотел быть рабом иллюзий, гоняться за химерами, жить в тюрьме для духа.
Меня проклинали, смеялись в лицо,
А старухи плевали мне в след.
Друзья награждали терновым венцом
И пророчили множество бед.
Но я не был никогда рабом иллюзий!
И даже в час смерти не стану другим,
И никто не поставит мне крест.
Я буду свободным, но трижды чужим
Для пустых и холодных небес!
Я не стану никогда рабом иллюзий!
Я не стану никогда рабом иллюзий!..
Отвлёкся я от мыслей, когда открылись двери лифта, и я оказался на этаже, где располагалась моя квартира. Странное какое-то ощущение: вроде бы, вернулся домой, но гнетёт что-то. Такое ощущение возникало каждый раз, в те времена, когда я жил с матерью. У нас с ней всегда были трудные отношения. Видимо, из-за скуки и одиночества, она постоянно цеплялась ко мне, лезла в душу, что-то от меня требовала. А мне, будучи подростком, очень тяжело было с этим мириться. Причём получалось так, что срывался не я, я старался быть спокойным, рассудительным, до того момента, когда меня задевали за живое, за то, что мне дорого. Я всегда увлекался воинскими искусствами, а мать, мотивируя тем, что это отвлекает меня от учёбы, пыталась не позволить мне это, сие выводило меня из себя. Ох, какие же мы, люди, глупые! Почему срываем зло на близких? Почему, когда к нам задирается какой-то ублюдок, мы пасуем, боимся, пытаемся решить проблему миром, а в конфликте с близкими людьми не можем удержать свою агрессию? Когда я ругался с матерью, то никогда не доходил до прямых оскорблений, а у неё не было подобного тормоза. Она могла обозвать, бросить фразу, вроде: «Собирай вещи и проваливай отсюда!», наверное, даже не задумываясь о возможных последствиях своих слов и действий. Люди – рабы своих эмоций, и на этом их легко поймать и использовать в своих целях.
Оглядев этаж особым зрением, дающим возможность видеть сквозь стены, я убедился, что моя квартира пуста. Достал из кармана ключи, открыл общую дверь, подошёл к своей, засунул ключ в замок, повернул, открыл дверь.
Включив свет, я увидел, в первую очередь, огромный слой пыли. Видимо, давно никто сюда не приходил. Но кто-то определённо побывал здесь после моего исчезновения. Сейчас меня это мало волновало, так что я не стал задумываться на эту тему, главное, все вещи на месте и ладно.
Холодильник оказался совершенно пуст, зато на полке стояла банка с кофе. Пожалуй, это единственное, что было у меня из продуктов. Что ж, решил я, утром схожу в магазин. Поставив чайник кипятиться, я прошёлся по своей двухкомнатной квартире, огляделся. Странно я себя в этот момент чувствовал. Как-то непривычно мне было находиться здесь вновь, всё-таки, за восемьдесят лет я совсем отвык от этого города и от всего, что меня с ним связывало.
Вышел на балкон, посмотрел на район, в котором вырос. Город был перегружен агрессией, болью, тяжестью, стрессами. Мысли, эмоции и чувства оседают, как пыль, так же, как пыль, они витают в воздухе, люди их чувствуют, а нас даже учили видеть их. Я видел переливающиеся ауры людей, в пространстве витали осадки эмоций, в основном, негативных. Скандалы, проблемы, неудачи, переживания, погони за химерами – всё это высасывает из людей силы, вот и живут они так мало. Каждый человек плетёт вокруг себя паутину, сам в ней застревает и уже не может вырваться.
Каким же абсурдным мне теперь видится этот мир! Всё так неестественно, пошло, глупо. Говорят, что жизнь это театр, получается, что каждый человек играет роль, причём чаще всего чужую. Зачем? Зачем играть роли, носить маски, зачитывать тексты? Все прячутся под масками, боясь показать истинное лицо даже самому себе. Знаю, сам таким был, когда жил здесь, и понадобилось очень много времени, чтобы стать самим собой. Здесь крайне трудно вести разговоры, собеседник чаще всего тебя не слышит. Особенно тяжело обстоит дело с людьми, глубоко религиозными. Когда у попа спросили что-то на тему христианских догматов, он сказал: «Ты не понимай – ты верь» Весьма удобная позиция! Они так засрали мозги людям, что те разучились думать, предпочитают слепо верить в то, что скажет им пастух, как стадо идти за первым бараном, не потому что он лучший, а потому что он идёт впереди всех. Помню, беседовал я с одним драконом, он никак не мог понять этот людской принцип, что-то кто-то кого-то должен вести за собой. Он просто не понимал, что такое толпа, зачем она формируется и чего хочет. Драконы индивидуалисты, и мой собеседник никак не понимал, зачем людям нужно собираться в толпу. Я пытался ему объяснить, что так им проще выжить, он разводил руками (или лапами, не знаю, как правильно говорить в отношении драконов), говорил, что думать надо в первую очередь. Вообще, драконы находят людей смешными. Эльфы людям близки, но в то же время очень далеки. Что-то в эльфах есть что-то чуждое людям, что-то иное. Возможно, дело в бессмертии эльфов, вследствие чего складывается особый менталитет. В отличие от людей, эльфы не переживают из-за мелочей, не поддаются минутным соблазнам. Им некуда торопиться, они всё успеют познать, если захотят. Между людьми и эльфами нет откровенной вражды, но, если быть честным, и любви особой не наблюдается. Лично мне эльфы нравятся, особенно Тёмные Эльфы, вроде Миланы, но опять же, потому что они ближе людям, в них больше простоты и чувственности.
Я решил послушать плеер. Послышались слова:
Слушай, ты вольным считал сам себя,
Только во всём походил на раба:
Ты боялся подумать не так,
Ты боялся ответить не так –
Ты раб страха!
Страшно в немилости быть у Богов,
Сверху сильнее удар кулаков.
Страшно падать и страшно летать,
Страшно жить, а потом умирать.
Ты раб страха!
М-м, а смерть всё ближе.
М-м, рабов у смерти нет.
Смерть даст покой и вечный свет!
Небо! Слабых не милуй,
Всем не под силу бремя свобод!
Время! Время рассудит, хуже не будет,
Рвись раб вперёд!
Наверное, я стал подсознательно контролировать плеер, что он включает нужную песню в нужный момент. Всё верно, человек, являющийся рабом страха, боится видеть истину, поэтому попадает в рабство иллюзий.
Рабство, оно зажимает в тиски,
Рабство, оно травит ядом мозги.
Терпишь молча пинки дураков
И плодишь поколенье рабов –
Ты раб страха!
Страшно поколенью рабов строить мир.
Страшно, мир будет слепым и немым.
В центре мира чугунный глупец,
На спине его красный рубец,
Ты раб страха!
Всё-таки песни «Арии» отражают нашу действительность, не понимаю, почему лишь единицы вслушиваются в слова песен. Наверное, потому что большинство ест то, что дают, слушает радио, где играют лишь попсу. А ведь так называемая, поп-музыка (интересно, для какого места музыка с таким названием?) ослабляет волю человека, заполняет голову мусором. А народ это слушает, воспринимает, любит, потому что, как они говорят, эта музыка не напрягает. Конечно, поэтому они травят себя алкоголем, пьют «Кока-колу», едят полуфабрикаты – это просто, это не напрягает, это модно. Мода – это опять же показатель стадности, на мой взгляд. У нас в мире нет такого понятия, как мода, каждый одевается так, как считает нужным; конечно, если надеть на голову сапог, это будет казаться странным, но я редко встречал подобных людей.
Я включил телевизор, и на меня сразу вылился поток информации, по большей части, ложной и гадкой. Ну не пользуюсь я прокладками, не нужен мне дезодорант с феромонами, не люблю я маргарин «Рама» и редко хожу в белом! Я поспешно выключил чёрный ящик, вернулся на кухню, налил себе кофе. Всё равно до рассвета спать не буду, надо поразмыслить немного.
Во-первых, что конкретно я должен делать в этом мире? Учитель говорил о потомках в седьмом поколении. Но это же целая куча народа, множество ответвлений, скорее всего, этих потомков по всему миру разбросало. И как я буду их искать? Слишком мало у меня информации. И почему именно седьмое поколение? Какая-то игра ведётся, цена в которой – человеческая душа, и, судя по всему, меня отправили не на прогулку. А смутное ощущение подсказывало, что это всё каким-то образом связано со мной.
Поставив чашку на стол, я прошёл в комнату, уселся на кресло, закрыл глаза. Нужно связаться с Учителем, мне необходимо больше информации. Установить ментальную связь было нетрудно, недаром я столько учился.
– В чём дело? – спросил он.
– У меня мало данных, – ответил я. – Кого мне искать? Как мне вычислять этих людей и что с ними делать?
– Только прибыл, и сразу зовёшь меня… – усмехнулся он.
– А что мне остаётся? Кого я буду искать? Или это был просто повод выгнать меня из вашего мира? – задал я вопрос.
– Не говори ерунды! Я просто шучу. На самом деле, ты правильно сделал, что обратился ко мне. Я решил, что мне проще будет разъяснить тебе, что к чему, когда ты будешь на месте. Сейчас ты увидишь этого потомка волхва, а как вычислять его родню, сам решишь, тут уж я тебе не помощник, – произнёс Учитель. Я ощутил его грусть, что-то тяготило душу Учителя, и причиной этой тревоги был я и моё задание. Чего-то он недоговаривает, из-за чего-то сильно переживает, и не посвятил меня в тайну. В моём сознании появились картины из чужой жизни.
Человек, облачённый в мантию, находился в каком-то подвале, сделанном под святилище чернокнижника, на алтаре лежал фолиант, по нему человек читал заклинание. Внезапная вспышка пламени осветила помещение, и показалось существо, обдаваемое пламенем. Затем пламя погасло, и взору колдуна предстал демон в обличие человека. Его демоническую сущность выдавали лишь светящиеся красным огнём глаза.
Человек сказал несколько слов, демон что-то ответил. Затем в руках у демона появился лист бумаги, на котором выступили огненные буквы. Человек взял нож, провёл лезвием по своей ладони, затем приложил окровавленную руку к листу. Буквы вспыхнули ярким пламенем, затем лист обдало жаром, и он исчез. Демон улыбнулся, кивнул и растворился в воздухе. Колдун глубоко вздохнул, затем посмотрел на свою ладонь: рана стала медленно, но верно затягиваться. Договор был заключён, колдун получил могущество в обмен на души своих потомков в седьмом поколении…
Я вернулся в комнату, открыл глаза: занимался рассвет. Теперь я знал этого человека, ощущал его, наверное, я смогу вычислить его потомков. Только всё равно чего-то Учитель не договаривает. Не мог потомок волхва пойти на сговор с демоном, что-то здесь нечисто. И с этим мне придётся разобраться.
Я проснулся от звонка в дверь. Встал, надел халат и направился к двери. Кто интересно мог наведаться ко мне в гости? На лестничной площадке стояли двое: парень и девушка.
– Здравствуйте, – обратилась ко мне девушка.
– Доброе утро, – ответил я, хотя знал, что сейчас где-то три часа дня.
– Мы Свидетели Иеговы, – произнесла она. – Вступайте в наше общество.
– Делать мне больше нечего, – протянул я, затем коснулся её сознания. Известно, что сектантам промывают мозги на их собраниях, я же решил эти самые мозги вправить, провести реморализацию. Это оказалось несложно, ребята были ещё «зелёные», сильно повредить их психику не успели. Закончив с девушкой, я перешёл к парню. Реморализовать его было ещё проще, чем девушку.
– Мать твою! – выругался парень. – Какого хрена!
– Боже, – прошептала девушка. Они поглядели друг на друга, на книги в своих руках. Парень злобно сплюнул. Гад, на моём этаже!
– Так что, всё ещё хотите завербовать меня в свою секту? – спросил я.
– Что это было? – спросила меня девушка, игнорируя мою реплику. Парень продолжал ругаться.
– А вы не знаете? – усмехнулся я. – Всё просто: вы пришли на собрание, там с вами провели сеанс гипноза, засрали мозги, а потом отправили искать новых жертв. Вы ещё не переписали на них квартиры? Не отдали секте свои деньги?
– Нет, – ответила девушка. – Мы совсем недавно туда попали. Ко мне однажды пришла такая пара, когда мне было очень плохо. Они вылили на меня много тепла и любви, подарили надежду, затем пригласили к себе на собрание. А там, похоже, меня обработали.
– Понятно, – кивнул я. Парень не стал рассказывать мне историю своего попадания в секту, но, наверное, с ним было что-то подобное. – Теперь идите домой, и держитесь подальше от сектантов.
Тем временем парень взял у девушки книги, подошёл к мусоропроводу и выбросил их. Я пожал плечами. Меня заботит вот какой вопрос: Иегова – имя еврейского бога, куда в таком случае уходят корни этой секты, одной из самых опасных?
– А почему с нас спал морок? – задал вопрос парень.
– Потому что оба везучие, и вам встретился я.
– Кто вы? – девушка опасливо на меня посмотрела и сделала шаг назад.
– Друг, – ответил я. На этом мы распрощались. Свидетели перебили мой сон, я выпил кофе, оделся и пошёл на рынок, нужно было закупаться провиантом.
Как же я отвык от этого идиотизма! Туда-сюда снуют люди, продавцы зазывают покупателей, в продовольственном отделе нечем дышать. Но за годы я научился держать под контролем свои эмоции и чувства, так что спокойно купил всё, что мне нужно и отправился восвояси, ничего не разрушив.
У выхода стоял игровой автомат. Игрок кидает в него пять рублей, и если ему повезёт, автомат выдаст энную сумму. Очередной авантюрист решил попытать судьбу. Какие только способы люди не ищут, чтобы получить барыш, не затрачивая усилий! С одной стороны незатейливый игрок, желающий мгновенно обогатиться, с другой – человек, контролирующий этот автомат, наживающийся на чужой жадности. Трудно сказать, что сыграло внутри меня, ведь о справедливости в такой игре не идёт и речи, в общем, я сделал едва заметное движение рукой, и из автомата посыпались деньги. Наивный игрок был вне себя от радости. Я покачал головой и пошёл своей дорогой.
После сытного обеда я решил, что имеет смысл прогуляться по улице: на ходу лучше думается.
Информации было слишком мало, но зато теперь мне был известен человек, с которого всё началось, значит, надо копать от него. Но он жил около двухсот лет назад в этом мире, потомков у него, скорее всего, до чёртовой матери, и разбросаны они могут быть по всему белому свету. Но не в этом суть, как мне их определить? Порыться в архивах? А есть ли они, эти архивы? Вряд ли кто-нибудь составлял его генеалогическое древо, вряд ли кто-то вёл досье. Может быть, у сатанистов есть какие-нибудь данные, хотя вряд ли, большинство сект не располагает никакой информацией, это чисто коммерческие организации. Скорее всего, мне придётся действовать иными методами.
После видения, которое подарил мне Учитель, между мной и тем чернокнижником установилась некоторая связь, тонкая ниточка, но ведь утопающий хватается за соломинку, и единственной моей соломинкой было именно это видение. Нужно умудриться пробраться к его генетической памяти, установить энергетическую связь с его потомками, ощутить нити, которые связывают его и их. Я даже по собственной генетической памяти не лазал, а тут предстоит такое предприятие – у меня душа была не на месте. Я уже не говорю о том, насколько это будет сложно сделать. Единственный способ, известный мне – на некоторое время самому стать этим самым колдуном, а это очень опасно, потому что я могу не вернуться, так и остаться где-нибудь в планаре.
Езда в метро – особая часть жизни. Всего раз на моей памяти я встретил там одного и того же человека, это была симпатичная женщина, только мы не завели знакомства. В молодости я не умел знакомиться с людьми, особенно с женщинами. Помню, давным-давно, когда я ещё был подростком, ехал в метро с одной девушкой. Я так и не решился с ней познакомиться, хотя очень этого хотел. А быть может, стоило...
Прав был Учитель, что отправил меня в этот мир, если бы сюда пришёл кто-нибудь со стороны, но не продержался бы и дня, сошёл бы с ума. Но я прожил здесь почти двадцать лет своей жизни, а детские воспоминания самые яркие, так что, несмотря на четырёхсотлетнюю отлучку, я довольно быстро приспособился к новой-прежней жизни. Шум, который производит метро уже почти не бил меня по ушам (наверное, потому что в ушах были наушники, и играла музыка), толпа раздражала, но не выводила из себя, именно благодаря особому психологическому тренингу. Как же трудно сохранять самообладание в этом мире! Чего стоит общественный транспорт, где мне приходилось использовать особые техники, чтобы не задохнуться, приходилось держать под контролем собственные эмоции, чтобы никого не убить, уже не говоря о том, что мне пришлось, чуть ли не кулаками пробивать себе путь в автобус.
Представляю, что было бы, если бы сюда отправили кого-нибудь другого. Я улыбнулся, представив себе своего друга Маркоса, который минут через двадцать пребывания в этом мире начнёт размахивать мечом, приняв окружающих людей за какую-нибудь нежить. И меня всё равно бы отправили его вытаскивать отсюда, пока он не перерезал всю Москву.
В метро я занимался тем, что просматривал ауры пассажиров. Ничего особенного я не увидел, поголовная депрессия, агрессия, разного рода фобии, мании и тому подобный мусор. Пару раз встречал одержимых, там, по крайней мере, было на что посмотреть. Ещё в метро можно медитировать. От одного конца ветки до другого поезд едет около часа, этого времени должно было хватить, чтобы провернуть нужную мне операцию. Сам не знаю, почему я не стал делать это дома, просто ощущение было, что лучше для такого дела подойдёт вагон метро, а меня учили доверять ощущениям.
Вначале была Тьма, потом ярко-красный свет озарил пространство. Я видел человека, который был мне нужен, ощущал его, как будто мы были частью одного целого, хотя так оно, в какой-то мере и было. Трудно будет описать, как всё происходило, в общем, я слился с ним воедино, его сознание стало моим, его душа стала моей. Я воспринимал мир с его стороны, видел всё по-другому, думал иначе. Последовала яркая вспышка пламени, и во тьме я увидел нити, связывающие огромное количество людей, смыкающихся в одной точке: в нём – во мне. Я стал им, я забыл прежнюю личность, забыл своё имя, забыл прежнюю жизнь, на место ей пришла чужая-моя жизнь. Я понимал, на что пошёл, что заключил договор, из-за которого мои потомки лишатся своих душ, но я готов был пойти на эту жертву. Я был одержим. Я мечтал получить огромную Силу, могущество, если удастся, бессмертие. Демон давно захватил мою душу, я потерял ощущение внутренней свободы, чувство любви, и теперь я не дорожил чужими душами, даже душами потомков. Я готов был попросить у них извинения, даже ответить за свои грехи, но это будет потом. Какая разница, что будет потом? Возможно, и не будет у меня никаких потомков, скорее всего, не будет, быть может, я смогу расторгнуть договор, но это потом, а сейчас, мне нужна Сила. Чем больше, тем лучше. Сила, Власть, вечное одиночество…
Очнулся я оттого, что кто-то теребил меня за плечо. Поезд доехал до конечной станции, и мне пора было освободить вагон. Морок постепенно спадал, я вновь становился самим собой, но кое-что осталось, я ощущал свою связь с этим человеком, якобы потомком волхва, теперь я мог найти его потомков, я ощущал его связь с ними сквозь время и пространство, я в какой-то мере сам стал им. Здесь было главным не сойти с ума, но меня учили и этому тоже. Я смог привести себя в нормальное состояние, вернуть ясность ума, добрую память.
Если постараться, я мог теперь почувствовать каждого из потомков этого колдуна. Я встал со скамейки, на которой приводил себя в порядок, как вдруг кто-то окликнул меня по имени. По тому имени, которое я носил, когда жил здесь. Почти забытое имя. А своё имя лучше не забывать.
Я повернул голову и увидел девушку. Длинные золотые волосы развевались на ветру, глаза смотрели на меня с удивлением, тонкие нежные губы разошлись в улыбке, показав ровные белые зубы.
– Кристина! – протянул я. О боги! Как же так случается, спустя четыреста лет я вновь встретил девушку, которую когда-то любил!
Время лечит многое. Оно не лечит геморрой, его надо лечить направленно, а вот душевные раны затягиваются со временем. Почти всегда.
– Ты внезапно исчез, – говорила Кристина, когда мы с ней сидели в кафе. Я слушал её голос, и не мог отвести от неё глаз. О Боги, как же она красива! – В тот день, когда мы… – она замолчала. Да, в тот день, когда я покинул этот мир, мы с ней расстались, она сказала мне, что нам лучше не быть вместе.
– В тот день мне позвонил Андрей и спросил, не видела ли я тебя. Я ответила, что ты недавно от меня ушёл. Он сказал, что к телефону ты не подходишь. Но мне, признаться, было наплевать на это. Спустя неделю твои друзья стали недоумевать по поводу твоего отсутствия. Ещё через какое-то время все начали волноваться. Андрей взял у меня ключи от твоей квартиры, которые ты забыл забрать, пришёл к тебе. Он сказал, что у него такое ощущение, словно ты испарился. Как будто вышел из дома и не вернулся. Мы в милицию заявляли, твои родственники всех на уши поставили, но тебя никто так и не смог найти. Ты как сквозь землю провалился! Мы начали думать, что тебя нет в живых…
Я молчал. Не мог я сказать ей, что оказался в другом мире, и что вернулся лишь на короткое время, и что мне вскоре вновь придётся исчезнуть, в этот раз навсегда. А врать я ей не мог. Поэтому я сказал лишь часть правды:
– Я путешествовал.
Я уже давно перестал злиться, обижаться на эту девушку, да и не имел я никакого права злиться на неё. Если она меня не любит, это не её вина. Признаться, я уже давно забыл обо всём и вовсе не хранил ей верность в течение этих двух веков. Я влюблялся в других девушек, и не чувствовал угрызений совести. Странно как-то, она думает, что мы расстались два года назад, а я не видел её уже более четырёхсот лет. Эта мысль заставила меня улыбнуться.
– Чему ты улыбаешься? – спросила Кристина.
– Просто рад, что ты снова рядом, – честно сказал я. – Расскажи, как у тебя дела. Ты замуж не вышла?
Мой вопрос прозвучал буднично, но Кристина приняла эту реплику по-своему. Ей показалось, что я издеваюсь, она хотела разозлиться, но, взглянув мне в глаза, поняла, что я даже не думал над ней издеваться, а просто задал вопрос.
– Нет, – она покачала головой. Смесь эмоций, чувств и мыслей исходила от неё, я видел светлое облако, переливающееся розовым и жёлтым цветами, витавшее возле неё. Кристина не могла понять, что с ней творится, она была рада встрече, в то же время грустила, и ещё она боялась. Пока ещё неоформленный страх тихонько подбирался к ней. Небольшое воздействие, и страх исчез. Я не мог так просто взять и избавить её от страха, для этого нужно проводить воздействие более серьёзное, чем просто энергопосыл, но на какое-то время девушка успокоится.
– А ты? – задала вопрос Кристина. В этот момент как-то странно сверкнули её глаза. – У тебя не появилась спутница жизни?
Лёгкая улыбка покрыла моё лицо, я покачал головой и сказал, что никого у меня нет, я свободен, словно птица в небесах. Надо сказать, её это обрадовало. Странно, а ведь помнится, для неё это ничего не значило. Ладно, что было, то прошло.
Я хотел сказать ещё что-то, как вдруг меня словно что-то ударило. Удар был слабый, но ощутимый. Это был даже не удар, а прикосновение неведомого. Я ощутил угрозу, нависшую надо мной. Предчувствие опасности, давно такого не было, последнее время я не участвовал в опасных предприятиях, лет этак уже десять.
Я не стал оглядываться по сторонам, это было ни к чему, я ощущал движение каждого живого существа, находящегося в радиусе пятидесяти метров. Можно было расширить зону восприятия, но это было ни к чему. Первой мыслью было обнаружить угрозу, второй – уберечь Кристину. Поэтому я встал из-за стола и произнёс:
– Извини, мне срочно нужно идти, если хочешь, мы ещё как-нибудь с тобой увидимся.
Она озадаченно на меня посмотрела, не веря тому, что видит. Я никогда прежде не вскакивал и не убегал ни с того, ни с сего, обычно, убегала она. Ничего страшного, ради неё же стараюсь.
– Приедешь ко мне? – спросила Кристина, в её голосе прозвучала надежда. Я должен был удивиться, но сейчас было не до того.
– Конечно, – кивнул я, затем развернулся и пошёл прочь, стараясь увести потенциальную угрозу подальше от Кристины.
Некоторое время я шёл вдоль дороги, мимо проносились машины, проходили люди, я не обращал ни на кого внимания, я настроил внутренний радар, чтобы держать противников в поле «зрения».
Мы находились неподалёку от Нескучного сада, что на Ленинском проспекте. Я намеревался направиться туда, там сейчас должно быть безлюдно. Хорошее раньше было место, только я не застал те времена. Там собирались толкинисты, общались, фехтовали, играли свои выдуманные квенты. Это нормально, каждый имеет право на особые увлечения. Но потом что-то пошло не так. Появилось слишком много отмороженной молодёжи, которая стала рушить все принципы толкинизма, народ, который собирался в Нескучном только чтобы напиться пива и помахать деревянным или текстолитовым мечом. В какой-то момент их стали гонять менты, и народ ринулся на площадь Ленина, прозванную в среде толкинистов Поганище, потому что там было совсем погано для тех, кто помнил прежний Эгладор, так толкинисты прежде называли Нескучный Сад. Со временем ситуация усугубилась. В Нескучный стал приходить всякий народ, ненавидящий толкинистов, и там разворачивались баталии. Да и менты продолжали гонять народ. Что там творится сейчас, я не знаю, но, судя по всему, дела обстоят всё хуже и хуже.
Я прошёл мимо большой беседки, где собираются старики и играют в шахматы, подошёл к месту, носившему раньше название Эгладор. Когда подходишь к этому месту, возникает ощущение, что попадаешь в другой мир, несмотря ни на что, это ощущение сохраняется там до сих пор. И этот мир отделён от остального подобием рва – чтобы пройти на Эгладор, необходимо спуститься с одного холма и взобраться на другой или пройти по поваленному дереву, служащему подобием моста.
Я не застал времена прежнего Эгладора, мне не с чем сравнивать ощущение моего пребывания в этих местах. Вернее, есть, помню, я оказался однажды в разорённой священной роще у нас в мире. Дело было связано с одним сумасшедшим магом, с коими мне часто приходится иметь дело, вот он со своим воинством напал однажды на селение друидов, вырубил священную рощу, но ощущение животворящей силы, живой энергии сохранилось, хоть и ослабло.
Несмотря на то, что Нескучный находится посреди Москвы, оказываясь там, совсем об этом забываешь. Я прогуливался среди деревьев, размышлял о том, о сём. Начало происходить то, чего я боялся: прежняя жизнь в другом мире начинала казаться мне сном, прекрасным, реальным, но всё-таки сном. Но к счастью, у меня были веские аргументы в пользу реальности моего мира, я знал, что он так же реален, как и я. Я слишком изменился за время, проведённое вдали от исторической родины, а сны не могут так сильно изменить человека. Или могут?
От размышлений меня отвлёк шорох опавшей листвы под чьими-то ногами за моей спиной. Вернее, ноги были не «чьи-то», а реальных людей, которые пришли за мной, так сказать, по мою душу. В этом я мог не сомневаться, их намерения я понял ещё в кафе, им была дана установка – убить, и они собирались выполнить приказ.
Я медленно повернулся на сто восемьдесят градусов, как герой американского боевика. Как в том же боевике, поднялся ветер, желтые и красные листья вихрем закружились вокруг меня, я глянул на четверых людей, приближающихся ко мне. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что они находятся под чьим-то контролем, как давешние сектанты. Только этот контроль был более жёстким, мозги ребятам промыли основательно, полностью подавив волю и разум, оставив лишь инстинкты, фактически, превратив их в машины для убийства. За мной началась охота, вот только я не хотел исполнять роль жертвы.
Ветер усилился, поднял в воздух все листья, которые закружились в бешеном танце, закручиваясь в спираль, собираясь возле моей раскрытой ладони в виде живого вращающегося шара. Дальше я выкинул руку вперёд – шар взорвался и превратился в четыре узких потока, каждый из которых ударил по противнику. Сильный воздушный удар сбил всех четверых с ног, но двое из них быстро поднялись на ноги и бросились ко мне, в руке одного блеснула сталь, другой на ходу вытаскивал из-за пазухи короткую дубинку.
Мир, окружавший меня, изменился. Всё вокруг приобрело красноватый оттенок, словно розовая дымка окутала пространство, движения окружающих замедлились, и я атаковал.
Бой был коротким, как и полагается настоящему бою. Выбил нож из рук нападающего, самого его ударил ладонью в солнечное сплетение, добавил удар локтем в подбородок. Прежде чем человек с дубинкой успел замахнуться, моя нога вонзилась в его живот, затем ребро ладони ударило его по шее. Я посмотрел в сторону: справа от меня лежал один из противников, сбитый потоком воздуха, вытянув вперёд руку, направляя на меня ствол пистолета. Он нажал на спусковой крючок.
Рассекая пространство, вращаясь вихрем, с бешеной скоростью ко мне приближалась смерть. Не пистолеты убивают людей – пули убивают людей! Но в этот момент мои реакции были ускорены, и я успел повернуть корпус, освобождая дорогу маленькой комете, она пролетела мимо меня, оставляя за собой след в виде завихрений воздуха. Я сделал пас рукой, посылая в противника сгусток энергии, тот дёрнулся и распластался на земле.
Красная пелена спала с моих глаз, мир вновь стал прежним, в лицо мне ударил поток прохладного осеннего ветра. Все четверо лежали на земле, одному из них хватило удара листьями. Ничего, будут жить, только охоту убивать людей я отбил у них на некоторое время.
Из меня вырвался тяжёлый вздох. Я уже лет десять-пятнадцать ни с кем не дрался, не было причин, да и не солидно это в моём возрасте. И вот стоило вернуться в родной мир, как вновь веду себя, словно я несмышлёный мальчишка, горячий юнец. Зачем, спрашивается, было ввязываться в бой? С них хватило бы пары ударов на каком-нибудь из тонких слоёв. Я пожал плечами, ну драться, так драться. Я никогда не был пацифистом, но и сторонником насилия не был. Я всегда предпочитал срединный путь, наверное, поэтому я и попал в наш Орден. Мы не относимся ни к Светлым, ни к Тёмным силам. Нам приходится иметь дело и с теми и с другими, удерживая их о того, чтобы они начинали войны, так как это повлечёт за собой страшные последствия.
В этом мире насилие стало нормой, вернее, оно всегда было нормой, но в последние годы ситуация усугубилась. Человек человеку давно стал волком, и это пугает, становится так грустно, что плакать хочется. Люди боятся, боятся всего вокруг: начальство, милицию, прохожих, врачей, друзей, родных, даже самих себя. Мне понадобилось много времени, чтобы перестать смотреть на человека в ожидании атаки. Учитель, помнится, не мог понять, что со мной творится, потом понял: у людей с моей родины плохо обстоят дела с чувством окружающего мира, с интуицией у большинства серьёзная проблема, вот они и боятся, потому что чувствуют в основном, агрессию, так как она тяжелей иных эмоций, поэтому более заметна. Со временем я научился отличать намерение кого-либо атаковать меня от своей разыгравшейся фантазии, такие вещи приходят со временем и практикой. Терпенье и труд всех обдерут!
Размышляя о проблемах этого мира, я включил плеер. Случайный выбор аппарата снова пал на нужную песню.
Я работал как волк, но не выл на луну,
Каждый день я привык уходить на войну.
Здесь воюют всегда за пески, за солнце и за воздух.
В этой пьяной стране есть для каждого кнут,
Здесь поют о душе и в неё же плюют.
Как назло, как назло, как назло,
Я понял слишком поздно:
Эта жизнь не для белых,
Эта жизнь не для чёрных – нет!
Эта жизнь без надежды на просвет!
А где-то любовь светла,
А где-то вода чиста,
И не стучится в дверь беда.
Где-то покой и свет, но только нас там нет,
Нам не бывать там никогда!
Да уж, так и есть, здесь воюют всегда, за пески, за солнце и за воздух. Война затмила сознание людей, некоторые люди лишь ей живут. На войне делают деньги, строят политику, экономику, не придавая значения, чьими жизнями они эти деньги получают. Говорят, если бы не было войны в Чечне, её надо было бы придумать. Ребят погнали на смерть, чтобы кучка людей разбогатела на их мёртвых телах. Народу, чтобы отвлечь от собственных проблем, таких, как постоянное обворовывание их государством, показывают Чечню, рассказывают, сколько боевиков удалось схватить, сколько уничтожить, сколько при этом полегло солдат. Главный враг России не НАТО, не Китай, не Европа, не Масхадов, не Буш, обидно, но враг находится внутри. И имя ему легион. Целый легион бездушных монстров, стремящихся к золоту и власти, не взирающих ни на какие моральные принципы, ненавидящих русский народ, желающих утопить Россию в крови. Это не моя паранойя, к сожалению, это объективная реальность, чтобы в этом убедиться, не надо даже читать особую литературу, которую вряд ли купишь в книжном магазине, достаточно посмотреть открытыми глазами на то, что происходит в нашей стране. Странно, несмотря ни на что, я никогда не скажу «в вашей России», для меня Россия, святая Русь-земля, останется Моей, несмотря на то, что, скорее всего, я её покину и никогда больше не увижу.
У подруги моей тоже собственный ад,
Но там нет ничего, ни чертей, ни огня,
Только страх темноты и случайной встречи с незнакомцем.
Он высок, он жесток – он полночный маньяк,
У него сто имён на газетных листах.
Он везде, он везде, он везде,
Как только сядет солнце.
Эта жизнь не для белых,
Эта жизнь не для чёрных – нет!
Эта жизнь без надежды на просвет!
А где-то любовь светла,
А где-то вода чиста,
И не стучится в дверь беда.
Где-то покой и свет, но только нас там нет,
Нам не бывать там никогда!
Маньяков здесь немало, надо сказать, неспроста. Они тоже порождение «тёмной» стороны – захваченные демонами, заблудшие души, стремящиеся к разрушению. Всё начинается в детстве, во-первых, роль играют врождённые болезни, во-вторых, психологические травмы, а ещё есть такая беда, как подавление сексуальной энергии, что перерастает в склонность к извращениям. Только в этом мире всё существует в скрытой форме, если брать случаи с обычными людьми. Обычные люди, как правило, бывают одержимыми, то есть находятся во власти демона, он их направляет, подсказывает им что-то, управляет событиями их жизни. Одержимых демоном магов я не встречал, у них общение с демонами происходит на более высоком уровне. И вообще, редко сильные маги прибегают к помощи демонов, они умеют сами решать свои проблемы. Бывали на моей памяти спятившие колдуны, здесь тоже попахивает демоном, но, скорее всего, причина в неосторожности при обращении с магией. Всё-таки, магическое искусство не игрушка, в этом деле необходимо быть осторожным, если хочешь сохранить жизнь и рассудок.
Например, путешествовать по тонким слоям мира, вроде астрального, нужно, соблюдая «технику безопасности», иначе можно просто не вернуться. При упражнениях по подъёму зверя из глубины подсознания (не секрет, что в каждом человеке живёт зверь) главное уметь спрятать его обратно, чтобы не оказаться в его власти. Некоторые техники требуют больших затрат энергии, так что неподготовленному ученику лучше не соваться туда без контроля учителя. У нас бывали такие случаи, да и в этом мире я о таком слышал, например, говорят, был в Самарканде безумный старик с вёдрами, наполненными камнями, который обгонял машины, доставал из ниоткуда предметы, чтобы подарить очередному, как он говорил, «нищему*». Вот и приходилось порой иметь дело с подобными субъектами, а что делать, работа такая.
Я вчера видел крыс - завтра грянет чума
И пойдет пировать, поджигая дома
Всем раздаст по кресту
И на Страшный Суд отправит строем
А сегодня все пьют, чтоб не выть на Луну
Пир во время чумы, кто есть кто не пойму
Я бегу, чтобы жить
А вокруг ликует паранойя…
Иначе, как паранойей не назовёшь болезнь человечества. Страх порождает агрессию, которой пропитано окружающее пространство. Правда, не везде, подобная тенденция наблюдается, в основном, в городах. Хотя и в деревнях ситуация обстоит не намного лучше. Как дико мне теперь видится это всё, больно мне, жалко людей, до чего они дошли. Или их довели? А кто? Нельзя валить всю вину на «тёмные» силы, люди сами виноваты в своих проблемах, а не гипотетический дьявол, который, скорее всего, всё же существует, потому что не может не существовать. Только на странные мысли наводит высказывание: In daemon Deus.
Усевшись на сидение в вагоне метро, я, наконец, расслабился. Было время подумать, оценить ситуацию. Я стоял на пути у могущественной силы, и на меня объявили охоту, вот только как им удалось так быстро найти меня? Наверное, запеленговали во время прогулки по астралу. Только что-то подсказывает мне, что меня ждали, что ждут меня уже давно. А я привык доверять этому «чему-то».
До дома я доехал без приключений, видимо, сегодняшнее нападение было лишь предупреждением, чтобы я не совал свой нос в чужие дела. Но от меня мало что зависит, я вынужден делать со своим носом не то, для чего он создан – совать его, куда не надо.
На меня могли напасть дома, так что нужно было принять меры безопасности. Для этого я покрыл дверь и окна защитными знаками, чтобы ни одна сволочь не смогла ко мне пробраться. Потом решил прибраться: в квартире царило царство пыли. Я протянул руку, почувствовал потоки энергии, затем использовал один из любимых трюков.
Тысячи пылинок поднялись в воздух и потянулись в мою ладонь, собираясь в плотный шар. Шар получился внушительный, я присвистнул, оценив его плотность и тяжесть. Затем пошёл в ванную, подставил руку под струю воды и отправил грязь по сточным водам в канализацию. Представляю, что бы сказал Учитель, увидев, как я использую Силу!
Затем я растянулся на диване. Ох, давно мечтал об этом! На меня навалилась тяжесть, я почувствовал себя измотанным, мне захотелось одного – заснуть. И я провалился в дрёму.
– Здравствуйте, – обратилась ко мне девушка.
– Доброе утро, – ответил я, хотя знал, что сейчас где-то три часа дня.
– Мы Свидетели Иеговы, – произнесла она. – Вступайте в наше общество.
– Делать мне больше нечего, – протянул я, затем коснулся её сознания. Известно, что сектантам промывают мозги на их собраниях, я же решил эти самые мозги вправить, провести реморализацию. Это оказалось несложно, ребята были ещё «зелёные», сильно повредить их психику не успели. Закончив с девушкой, я перешёл к парню. Реморализовать его было ещё проще, чем девушку.
– Мать твою! – выругался парень. – Какого хрена!
– Боже, – прошептала девушка. Они поглядели друг на друга, на книги в своих руках. Парень злобно сплюнул. Гад, на моём этаже!
– Так что, всё ещё хотите завербовать меня в свою секту? – спросил я.
– Что это было? – спросила меня девушка, игнорируя мою реплику. Парень продолжал ругаться.
– А вы не знаете? – усмехнулся я. – Всё просто: вы пришли на собрание, там с вами провели сеанс гипноза, засрали мозги, а потом отправили искать новых жертв. Вы ещё не переписали на них квартиры? Не отдали секте свои деньги?
– Нет, – ответила девушка. – Мы совсем недавно туда попали. Ко мне однажды пришла такая пара, когда мне было очень плохо. Они вылили на меня много тепла и любви, подарили надежду, затем пригласили к себе на собрание. А там, похоже, меня обработали.
– Понятно, – кивнул я. Парень не стал рассказывать мне историю своего попадания в секту, но, наверное, с ним было что-то подобное. – Теперь идите домой, и держитесь подальше от сектантов.
Тем временем парень взял у девушки книги, подошёл к мусоропроводу и выбросил их. Я пожал плечами. Меня заботит вот какой вопрос: Иегова – имя еврейского бога, куда в таком случае уходят корни этой секты, одной из самых опасных?
– А почему с нас спал морок? – задал вопрос парень.
– Потому что оба везучие, и вам встретился я.
– Кто вы? – девушка опасливо на меня посмотрела и сделала шаг назад.
– Друг, – ответил я. На этом мы распрощались. Свидетели перебили мой сон, я выпил кофе, оделся и пошёл на рынок, нужно было закупаться провиантом.
Как же я отвык от этого идиотизма! Туда-сюда снуют люди, продавцы зазывают покупателей, в продовольственном отделе нечем дышать. Но за годы я научился держать под контролем свои эмоции и чувства, так что спокойно купил всё, что мне нужно и отправился восвояси, ничего не разрушив.
У выхода стоял игровой автомат. Игрок кидает в него пять рублей, и если ему повезёт, автомат выдаст энную сумму. Очередной авантюрист решил попытать судьбу. Какие только способы люди не ищут, чтобы получить барыш, не затрачивая усилий! С одной стороны незатейливый игрок, желающий мгновенно обогатиться, с другой – человек, контролирующий этот автомат, наживающийся на чужой жадности. Трудно сказать, что сыграло внутри меня, ведь о справедливости в такой игре не идёт и речи, в общем, я сделал едва заметное движение рукой, и из автомата посыпались деньги. Наивный игрок был вне себя от радости. Я покачал головой и пошёл своей дорогой.
После сытного обеда я решил, что имеет смысл прогуляться по улице: на ходу лучше думается.
Информации было слишком мало, но зато теперь мне был известен человек, с которого всё началось, значит, надо копать от него. Но он жил около двухсот лет назад в этом мире, потомков у него, скорее всего, до чёртовой матери, и разбросаны они могут быть по всему белому свету. Но не в этом суть, как мне их определить? Порыться в архивах? А есть ли они, эти архивы? Вряд ли кто-нибудь составлял его генеалогическое древо, вряд ли кто-то вёл досье. Может быть, у сатанистов есть какие-нибудь данные, хотя вряд ли, большинство сект не располагает никакой информацией, это чисто коммерческие организации. Скорее всего, мне придётся действовать иными методами.
После видения, которое подарил мне Учитель, между мной и тем чернокнижником установилась некоторая связь, тонкая ниточка, но ведь утопающий хватается за соломинку, и единственной моей соломинкой было именно это видение. Нужно умудриться пробраться к его генетической памяти, установить энергетическую связь с его потомками, ощутить нити, которые связывают его и их. Я даже по собственной генетической памяти не лазал, а тут предстоит такое предприятие – у меня душа была не на месте. Я уже не говорю о том, насколько это будет сложно сделать. Единственный способ, известный мне – на некоторое время самому стать этим самым колдуном, а это очень опасно, потому что я могу не вернуться, так и остаться где-нибудь в планаре.
Езда в метро – особая часть жизни. Всего раз на моей памяти я встретил там одного и того же человека, это была симпатичная женщина, только мы не завели знакомства. В молодости я не умел знакомиться с людьми, особенно с женщинами. Помню, давным-давно, когда я ещё был подростком, ехал в метро с одной девушкой. Я так и не решился с ней познакомиться, хотя очень этого хотел. А быть может, стоило...
Прав был Учитель, что отправил меня в этот мир, если бы сюда пришёл кто-нибудь со стороны, но не продержался бы и дня, сошёл бы с ума. Но я прожил здесь почти двадцать лет своей жизни, а детские воспоминания самые яркие, так что, несмотря на четырёхсотлетнюю отлучку, я довольно быстро приспособился к новой-прежней жизни. Шум, который производит метро уже почти не бил меня по ушам (наверное, потому что в ушах были наушники, и играла музыка), толпа раздражала, но не выводила из себя, именно благодаря особому психологическому тренингу. Как же трудно сохранять самообладание в этом мире! Чего стоит общественный транспорт, где мне приходилось использовать особые техники, чтобы не задохнуться, приходилось держать под контролем собственные эмоции, чтобы никого не убить, уже не говоря о том, что мне пришлось, чуть ли не кулаками пробивать себе путь в автобус.
Представляю, что было бы, если бы сюда отправили кого-нибудь другого. Я улыбнулся, представив себе своего друга Маркоса, который минут через двадцать пребывания в этом мире начнёт размахивать мечом, приняв окружающих людей за какую-нибудь нежить. И меня всё равно бы отправили его вытаскивать отсюда, пока он не перерезал всю Москву.
В метро я занимался тем, что просматривал ауры пассажиров. Ничего особенного я не увидел, поголовная депрессия, агрессия, разного рода фобии, мании и тому подобный мусор. Пару раз встречал одержимых, там, по крайней мере, было на что посмотреть. Ещё в метро можно медитировать. От одного конца ветки до другого поезд едет около часа, этого времени должно было хватить, чтобы провернуть нужную мне операцию. Сам не знаю, почему я не стал делать это дома, просто ощущение было, что лучше для такого дела подойдёт вагон метро, а меня учили доверять ощущениям.
Вначале была Тьма, потом ярко-красный свет озарил пространство. Я видел человека, который был мне нужен, ощущал его, как будто мы были частью одного целого, хотя так оно, в какой-то мере и было. Трудно будет описать, как всё происходило, в общем, я слился с ним воедино, его сознание стало моим, его душа стала моей. Я воспринимал мир с его стороны, видел всё по-другому, думал иначе. Последовала яркая вспышка пламени, и во тьме я увидел нити, связывающие огромное количество людей, смыкающихся в одной точке: в нём – во мне. Я стал им, я забыл прежнюю личность, забыл своё имя, забыл прежнюю жизнь, на место ей пришла чужая-моя жизнь. Я понимал, на что пошёл, что заключил договор, из-за которого мои потомки лишатся своих душ, но я готов был пойти на эту жертву. Я был одержим. Я мечтал получить огромную Силу, могущество, если удастся, бессмертие. Демон давно захватил мою душу, я потерял ощущение внутренней свободы, чувство любви, и теперь я не дорожил чужими душами, даже душами потомков. Я готов был попросить у них извинения, даже ответить за свои грехи, но это будет потом. Какая разница, что будет потом? Возможно, и не будет у меня никаких потомков, скорее всего, не будет, быть может, я смогу расторгнуть договор, но это потом, а сейчас, мне нужна Сила. Чем больше, тем лучше. Сила, Власть, вечное одиночество…
Очнулся я оттого, что кто-то теребил меня за плечо. Поезд доехал до конечной станции, и мне пора было освободить вагон. Морок постепенно спадал, я вновь становился самим собой, но кое-что осталось, я ощущал свою связь с этим человеком, якобы потомком волхва, теперь я мог найти его потомков, я ощущал его связь с ними сквозь время и пространство, я в какой-то мере сам стал им. Здесь было главным не сойти с ума, но меня учили и этому тоже. Я смог привести себя в нормальное состояние, вернуть ясность ума, добрую память.
Если постараться, я мог теперь почувствовать каждого из потомков этого колдуна. Я встал со скамейки, на которой приводил себя в порядок, как вдруг кто-то окликнул меня по имени. По тому имени, которое я носил, когда жил здесь. Почти забытое имя. А своё имя лучше не забывать.
Я повернул голову и увидел девушку. Длинные золотые волосы развевались на ветру, глаза смотрели на меня с удивлением, тонкие нежные губы разошлись в улыбке, показав ровные белые зубы.
– Кристина! – протянул я. О боги! Как же так случается, спустя четыреста лет я вновь встретил девушку, которую когда-то любил!
Время лечит многое. Оно не лечит геморрой, его надо лечить направленно, а вот душевные раны затягиваются со временем. Почти всегда.
– Ты внезапно исчез, – говорила Кристина, когда мы с ней сидели в кафе. Я слушал её голос, и не мог отвести от неё глаз. О Боги, как же она красива! – В тот день, когда мы… – она замолчала. Да, в тот день, когда я покинул этот мир, мы с ней расстались, она сказала мне, что нам лучше не быть вместе.
– В тот день мне позвонил Андрей и спросил, не видела ли я тебя. Я ответила, что ты недавно от меня ушёл. Он сказал, что к телефону ты не подходишь. Но мне, признаться, было наплевать на это. Спустя неделю твои друзья стали недоумевать по поводу твоего отсутствия. Ещё через какое-то время все начали волноваться. Андрей взял у меня ключи от твоей квартиры, которые ты забыл забрать, пришёл к тебе. Он сказал, что у него такое ощущение, словно ты испарился. Как будто вышел из дома и не вернулся. Мы в милицию заявляли, твои родственники всех на уши поставили, но тебя никто так и не смог найти. Ты как сквозь землю провалился! Мы начали думать, что тебя нет в живых…
Я молчал. Не мог я сказать ей, что оказался в другом мире, и что вернулся лишь на короткое время, и что мне вскоре вновь придётся исчезнуть, в этот раз навсегда. А врать я ей не мог. Поэтому я сказал лишь часть правды:
– Я путешествовал.
Я уже давно перестал злиться, обижаться на эту девушку, да и не имел я никакого права злиться на неё. Если она меня не любит, это не её вина. Признаться, я уже давно забыл обо всём и вовсе не хранил ей верность в течение этих двух веков. Я влюблялся в других девушек, и не чувствовал угрызений совести. Странно как-то, она думает, что мы расстались два года назад, а я не видел её уже более четырёхсот лет. Эта мысль заставила меня улыбнуться.
– Чему ты улыбаешься? – спросила Кристина.
– Просто рад, что ты снова рядом, – честно сказал я. – Расскажи, как у тебя дела. Ты замуж не вышла?
Мой вопрос прозвучал буднично, но Кристина приняла эту реплику по-своему. Ей показалось, что я издеваюсь, она хотела разозлиться, но, взглянув мне в глаза, поняла, что я даже не думал над ней издеваться, а просто задал вопрос.
– Нет, – она покачала головой. Смесь эмоций, чувств и мыслей исходила от неё, я видел светлое облако, переливающееся розовым и жёлтым цветами, витавшее возле неё. Кристина не могла понять, что с ней творится, она была рада встрече, в то же время грустила, и ещё она боялась. Пока ещё неоформленный страх тихонько подбирался к ней. Небольшое воздействие, и страх исчез. Я не мог так просто взять и избавить её от страха, для этого нужно проводить воздействие более серьёзное, чем просто энергопосыл, но на какое-то время девушка успокоится.
– А ты? – задала вопрос Кристина. В этот момент как-то странно сверкнули её глаза. – У тебя не появилась спутница жизни?
Лёгкая улыбка покрыла моё лицо, я покачал головой и сказал, что никого у меня нет, я свободен, словно птица в небесах. Надо сказать, её это обрадовало. Странно, а ведь помнится, для неё это ничего не значило. Ладно, что было, то прошло.
Я хотел сказать ещё что-то, как вдруг меня словно что-то ударило. Удар был слабый, но ощутимый. Это был даже не удар, а прикосновение неведомого. Я ощутил угрозу, нависшую надо мной. Предчувствие опасности, давно такого не было, последнее время я не участвовал в опасных предприятиях, лет этак уже десять.
Я не стал оглядываться по сторонам, это было ни к чему, я ощущал движение каждого живого существа, находящегося в радиусе пятидесяти метров. Можно было расширить зону восприятия, но это было ни к чему. Первой мыслью было обнаружить угрозу, второй – уберечь Кристину. Поэтому я встал из-за стола и произнёс:
– Извини, мне срочно нужно идти, если хочешь, мы ещё как-нибудь с тобой увидимся.
Она озадаченно на меня посмотрела, не веря тому, что видит. Я никогда прежде не вскакивал и не убегал ни с того, ни с сего, обычно, убегала она. Ничего страшного, ради неё же стараюсь.
– Приедешь ко мне? – спросила Кристина, в её голосе прозвучала надежда. Я должен был удивиться, но сейчас было не до того.
– Конечно, – кивнул я, затем развернулся и пошёл прочь, стараясь увести потенциальную угрозу подальше от Кристины.
Некоторое время я шёл вдоль дороги, мимо проносились машины, проходили люди, я не обращал ни на кого внимания, я настроил внутренний радар, чтобы держать противников в поле «зрения».
Мы находились неподалёку от Нескучного сада, что на Ленинском проспекте. Я намеревался направиться туда, там сейчас должно быть безлюдно. Хорошее раньше было место, только я не застал те времена. Там собирались толкинисты, общались, фехтовали, играли свои выдуманные квенты. Это нормально, каждый имеет право на особые увлечения. Но потом что-то пошло не так. Появилось слишком много отмороженной молодёжи, которая стала рушить все принципы толкинизма, народ, который собирался в Нескучном только чтобы напиться пива и помахать деревянным или текстолитовым мечом. В какой-то момент их стали гонять менты, и народ ринулся на площадь Ленина, прозванную в среде толкинистов Поганище, потому что там было совсем погано для тех, кто помнил прежний Эгладор, так толкинисты прежде называли Нескучный Сад. Со временем ситуация усугубилась. В Нескучный стал приходить всякий народ, ненавидящий толкинистов, и там разворачивались баталии. Да и менты продолжали гонять народ. Что там творится сейчас, я не знаю, но, судя по всему, дела обстоят всё хуже и хуже.
Я прошёл мимо большой беседки, где собираются старики и играют в шахматы, подошёл к месту, носившему раньше название Эгладор. Когда подходишь к этому месту, возникает ощущение, что попадаешь в другой мир, несмотря ни на что, это ощущение сохраняется там до сих пор. И этот мир отделён от остального подобием рва – чтобы пройти на Эгладор, необходимо спуститься с одного холма и взобраться на другой или пройти по поваленному дереву, служащему подобием моста.
Я не застал времена прежнего Эгладора, мне не с чем сравнивать ощущение моего пребывания в этих местах. Вернее, есть, помню, я оказался однажды в разорённой священной роще у нас в мире. Дело было связано с одним сумасшедшим магом, с коими мне часто приходится иметь дело, вот он со своим воинством напал однажды на селение друидов, вырубил священную рощу, но ощущение животворящей силы, живой энергии сохранилось, хоть и ослабло.
Несмотря на то, что Нескучный находится посреди Москвы, оказываясь там, совсем об этом забываешь. Я прогуливался среди деревьев, размышлял о том, о сём. Начало происходить то, чего я боялся: прежняя жизнь в другом мире начинала казаться мне сном, прекрасным, реальным, но всё-таки сном. Но к счастью, у меня были веские аргументы в пользу реальности моего мира, я знал, что он так же реален, как и я. Я слишком изменился за время, проведённое вдали от исторической родины, а сны не могут так сильно изменить человека. Или могут?
От размышлений меня отвлёк шорох опавшей листвы под чьими-то ногами за моей спиной. Вернее, ноги были не «чьи-то», а реальных людей, которые пришли за мной, так сказать, по мою душу. В этом я мог не сомневаться, их намерения я понял ещё в кафе, им была дана установка – убить, и они собирались выполнить приказ.
Я медленно повернулся на сто восемьдесят градусов, как герой американского боевика. Как в том же боевике, поднялся ветер, желтые и красные листья вихрем закружились вокруг меня, я глянул на четверых людей, приближающихся ко мне. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что они находятся под чьим-то контролем, как давешние сектанты. Только этот контроль был более жёстким, мозги ребятам промыли основательно, полностью подавив волю и разум, оставив лишь инстинкты, фактически, превратив их в машины для убийства. За мной началась охота, вот только я не хотел исполнять роль жертвы.
Ветер усилился, поднял в воздух все листья, которые закружились в бешеном танце, закручиваясь в спираль, собираясь возле моей раскрытой ладони в виде живого вращающегося шара. Дальше я выкинул руку вперёд – шар взорвался и превратился в четыре узких потока, каждый из которых ударил по противнику. Сильный воздушный удар сбил всех четверых с ног, но двое из них быстро поднялись на ноги и бросились ко мне, в руке одного блеснула сталь, другой на ходу вытаскивал из-за пазухи короткую дубинку.
Мир, окружавший меня, изменился. Всё вокруг приобрело красноватый оттенок, словно розовая дымка окутала пространство, движения окружающих замедлились, и я атаковал.
Бой был коротким, как и полагается настоящему бою. Выбил нож из рук нападающего, самого его ударил ладонью в солнечное сплетение, добавил удар локтем в подбородок. Прежде чем человек с дубинкой успел замахнуться, моя нога вонзилась в его живот, затем ребро ладони ударило его по шее. Я посмотрел в сторону: справа от меня лежал один из противников, сбитый потоком воздуха, вытянув вперёд руку, направляя на меня ствол пистолета. Он нажал на спусковой крючок.
Рассекая пространство, вращаясь вихрем, с бешеной скоростью ко мне приближалась смерть. Не пистолеты убивают людей – пули убивают людей! Но в этот момент мои реакции были ускорены, и я успел повернуть корпус, освобождая дорогу маленькой комете, она пролетела мимо меня, оставляя за собой след в виде завихрений воздуха. Я сделал пас рукой, посылая в противника сгусток энергии, тот дёрнулся и распластался на земле.
Красная пелена спала с моих глаз, мир вновь стал прежним, в лицо мне ударил поток прохладного осеннего ветра. Все четверо лежали на земле, одному из них хватило удара листьями. Ничего, будут жить, только охоту убивать людей я отбил у них на некоторое время.
Из меня вырвался тяжёлый вздох. Я уже лет десять-пятнадцать ни с кем не дрался, не было причин, да и не солидно это в моём возрасте. И вот стоило вернуться в родной мир, как вновь веду себя, словно я несмышлёный мальчишка, горячий юнец. Зачем, спрашивается, было ввязываться в бой? С них хватило бы пары ударов на каком-нибудь из тонких слоёв. Я пожал плечами, ну драться, так драться. Я никогда не был пацифистом, но и сторонником насилия не был. Я всегда предпочитал срединный путь, наверное, поэтому я и попал в наш Орден. Мы не относимся ни к Светлым, ни к Тёмным силам. Нам приходится иметь дело и с теми и с другими, удерживая их о того, чтобы они начинали войны, так как это повлечёт за собой страшные последствия.
В этом мире насилие стало нормой, вернее, оно всегда было нормой, но в последние годы ситуация усугубилась. Человек человеку давно стал волком, и это пугает, становится так грустно, что плакать хочется. Люди боятся, боятся всего вокруг: начальство, милицию, прохожих, врачей, друзей, родных, даже самих себя. Мне понадобилось много времени, чтобы перестать смотреть на человека в ожидании атаки. Учитель, помнится, не мог понять, что со мной творится, потом понял: у людей с моей родины плохо обстоят дела с чувством окружающего мира, с интуицией у большинства серьёзная проблема, вот они и боятся, потому что чувствуют в основном, агрессию, так как она тяжелей иных эмоций, поэтому более заметна. Со временем я научился отличать намерение кого-либо атаковать меня от своей разыгравшейся фантазии, такие вещи приходят со временем и практикой. Терпенье и труд всех обдерут!
Размышляя о проблемах этого мира, я включил плеер. Случайный выбор аппарата снова пал на нужную песню.
Я работал как волк, но не выл на луну,
Каждый день я привык уходить на войну.
Здесь воюют всегда за пески, за солнце и за воздух.
В этой пьяной стране есть для каждого кнут,
Здесь поют о душе и в неё же плюют.
Как назло, как назло, как назло,
Я понял слишком поздно:
Эта жизнь не для белых,
Эта жизнь не для чёрных – нет!
Эта жизнь без надежды на просвет!
А где-то любовь светла,
А где-то вода чиста,
И не стучится в дверь беда.
Где-то покой и свет, но только нас там нет,
Нам не бывать там никогда!
Да уж, так и есть, здесь воюют всегда, за пески, за солнце и за воздух. Война затмила сознание людей, некоторые люди лишь ей живут. На войне делают деньги, строят политику, экономику, не придавая значения, чьими жизнями они эти деньги получают. Говорят, если бы не было войны в Чечне, её надо было бы придумать. Ребят погнали на смерть, чтобы кучка людей разбогатела на их мёртвых телах. Народу, чтобы отвлечь от собственных проблем, таких, как постоянное обворовывание их государством, показывают Чечню, рассказывают, сколько боевиков удалось схватить, сколько уничтожить, сколько при этом полегло солдат. Главный враг России не НАТО, не Китай, не Европа, не Масхадов, не Буш, обидно, но враг находится внутри. И имя ему легион. Целый легион бездушных монстров, стремящихся к золоту и власти, не взирающих ни на какие моральные принципы, ненавидящих русский народ, желающих утопить Россию в крови. Это не моя паранойя, к сожалению, это объективная реальность, чтобы в этом убедиться, не надо даже читать особую литературу, которую вряд ли купишь в книжном магазине, достаточно посмотреть открытыми глазами на то, что происходит в нашей стране. Странно, несмотря ни на что, я никогда не скажу «в вашей России», для меня Россия, святая Русь-земля, останется Моей, несмотря на то, что, скорее всего, я её покину и никогда больше не увижу.
У подруги моей тоже собственный ад,
Но там нет ничего, ни чертей, ни огня,
Только страх темноты и случайной встречи с незнакомцем.
Он высок, он жесток – он полночный маньяк,
У него сто имён на газетных листах.
Он везде, он везде, он везде,
Как только сядет солнце.
Эта жизнь не для белых,
Эта жизнь не для чёрных – нет!
Эта жизнь без надежды на просвет!
А где-то любовь светла,
А где-то вода чиста,
И не стучится в дверь беда.
Где-то покой и свет, но только нас там нет,
Нам не бывать там никогда!
Маньяков здесь немало, надо сказать, неспроста. Они тоже порождение «тёмной» стороны – захваченные демонами, заблудшие души, стремящиеся к разрушению. Всё начинается в детстве, во-первых, роль играют врождённые болезни, во-вторых, психологические травмы, а ещё есть такая беда, как подавление сексуальной энергии, что перерастает в склонность к извращениям. Только в этом мире всё существует в скрытой форме, если брать случаи с обычными людьми. Обычные люди, как правило, бывают одержимыми, то есть находятся во власти демона, он их направляет, подсказывает им что-то, управляет событиями их жизни. Одержимых демоном магов я не встречал, у них общение с демонами происходит на более высоком уровне. И вообще, редко сильные маги прибегают к помощи демонов, они умеют сами решать свои проблемы. Бывали на моей памяти спятившие колдуны, здесь тоже попахивает демоном, но, скорее всего, причина в неосторожности при обращении с магией. Всё-таки, магическое искусство не игрушка, в этом деле необходимо быть осторожным, если хочешь сохранить жизнь и рассудок.
Например, путешествовать по тонким слоям мира, вроде астрального, нужно, соблюдая «технику безопасности», иначе можно просто не вернуться. При упражнениях по подъёму зверя из глубины подсознания (не секрет, что в каждом человеке живёт зверь) главное уметь спрятать его обратно, чтобы не оказаться в его власти. Некоторые техники требуют больших затрат энергии, так что неподготовленному ученику лучше не соваться туда без контроля учителя. У нас бывали такие случаи, да и в этом мире я о таком слышал, например, говорят, был в Самарканде безумный старик с вёдрами, наполненными камнями, который обгонял машины, доставал из ниоткуда предметы, чтобы подарить очередному, как он говорил, «нищему*». Вот и приходилось порой иметь дело с подобными субъектами, а что делать, работа такая.
Я вчера видел крыс - завтра грянет чума
И пойдет пировать, поджигая дома
Всем раздаст по кресту
И на Страшный Суд отправит строем
А сегодня все пьют, чтоб не выть на Луну
Пир во время чумы, кто есть кто не пойму
Я бегу, чтобы жить
А вокруг ликует паранойя…
Иначе, как паранойей не назовёшь болезнь человечества. Страх порождает агрессию, которой пропитано окружающее пространство. Правда, не везде, подобная тенденция наблюдается, в основном, в городах. Хотя и в деревнях ситуация обстоит не намного лучше. Как дико мне теперь видится это всё, больно мне, жалко людей, до чего они дошли. Или их довели? А кто? Нельзя валить всю вину на «тёмные» силы, люди сами виноваты в своих проблемах, а не гипотетический дьявол, который, скорее всего, всё же существует, потому что не может не существовать. Только на странные мысли наводит высказывание: In daemon Deus.
Усевшись на сидение в вагоне метро, я, наконец, расслабился. Было время подумать, оценить ситуацию. Я стоял на пути у могущественной силы, и на меня объявили охоту, вот только как им удалось так быстро найти меня? Наверное, запеленговали во время прогулки по астралу. Только что-то подсказывает мне, что меня ждали, что ждут меня уже давно. А я привык доверять этому «чему-то».
До дома я доехал без приключений, видимо, сегодняшнее нападение было лишь предупреждением, чтобы я не совал свой нос в чужие дела. Но от меня мало что зависит, я вынужден делать со своим носом не то, для чего он создан – совать его, куда не надо.
На меня могли напасть дома, так что нужно было принять меры безопасности. Для этого я покрыл дверь и окна защитными знаками, чтобы ни одна сволочь не смогла ко мне пробраться. Потом решил прибраться: в квартире царило царство пыли. Я протянул руку, почувствовал потоки энергии, затем использовал один из любимых трюков.
Тысячи пылинок поднялись в воздух и потянулись в мою ладонь, собираясь в плотный шар. Шар получился внушительный, я присвистнул, оценив его плотность и тяжесть. Затем пошёл в ванную, подставил руку под струю воды и отправил грязь по сточным водам в канализацию. Представляю, что бы сказал Учитель, увидев, как я использую Силу!
Затем я растянулся на диване. Ох, давно мечтал об этом! На меня навалилась тяжесть, я почувствовал себя измотанным, мне захотелось одного – заснуть. И я провалился в дрёму.
Я всегда ненавидел будильники. Да и отвык я от их писка за эти годы, поэтому нечего удивляться тому, что, заслышав этот шум, я бросил в будильник заряд энергии. И только потом, услышав звук взрыва, я проснулся и понял, что натворил. Пришлось брать веник и убираться.
Чувствовал я себя прекрасно, возможно, этому способствовала хорошая погода за окном, хотя она и предыдущие два дня была неплохой. Что-то происходило со мной, но пока всё шло хорошо. Просто прекрасно! На меня вчера убийц натравили, а мне хорошо! Я тут должен буду заниматься, не пойми чем, искать неизвестно кого, бороться неизвестно с кем, а чувствую себя просто прекрасно! Мне всегда говорили, что я странный, независимо от того, в том мире я находился или в этом.
Телефонный звонок отвлёк меня от размышлений. В телефон я не стал бросать файрболы, а просто протянул руку, улавливая нити Силы, и трубка радиотелефона оказалась у меня в ладони. Звонила Кристина.
– Ты можешь сегодня ко мне приехать? – у неё был взволнованный голос, и не нужно было обладать особыми способностями, чтобы понять, что что-то не так.
– Конечно, – ответил я, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Внутренний радар не бил тревогу, но какое-то мерзкое ощущение прокралось в душу и не давало покоя. Ну вот, а ведь только что мне было так хорошо!
Но бог с ним, со мной, у Кристины, судя по всему, серьёзные проблемы, иначе не звонила бы она мне. У нас странно с ней сложились отношения, если быть откровенным, то вместе мы никогда не были. В какой-то момент были близки к этому, но она сказала своё решительное «Нет», разрушив тем самым всё, что я когда-то пытался построить. Да нечего, собственно и разрушать было, ничего особенного я не построил. А вот ей удалось выстроить крепкую ледяную стену. Помнится, я тогда вспылил, рванул прочь, послал всё к чертям. В этот день я собственно и попал в тот мир.
Звук собственного имени отвлёк меня от размышлений.
– Так ты приедешь или нет? – по тону Кристины было ясно, что она искренне боится моего отказа. Что же с ней такое, чёрт возьми?!
– Скоро буду, жди! – ответил я и положил трубку.
Обожаю ездить в маршрутках. Комфорт и скорость, вот только платить приходится за них много, это в автобусе можно зайцем проехать. Я оплатил проезд и уселся в хвосте у задних дверей, которые, вроде бы служат запасным выходом. Некоторое время водитель ждал, пока наберётся народ, после чего мы отчалили – остальных пассажиров подберём по дороге.
Из наушников лилась музыка, которая сейчас служила скорее фоном, я был далеко отсюда, где-то на бескрайних просторах своих воспоминаний.
Мне вспомнился зелёный луг, где вихрем проносился вороной конь, мча меня в крепость, принадлежащую нашему Ордену. По этому лугу я прогуливался со своей возлюбленной, которая правда оказалась злой колдуньей, охотящейся за мной, и мне пришлось её убить. На этом лугу я любил черпать энергию из планеты, здесь мы устраивали попойки с друзьями, здесь же я любил проводить время в одиночестве.
Меня привлекли слова песни:
Звездная пыль - на сапогах.
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не нажатый вовремя курок,
Солнечный день - в ослепительных снах.
Группа крови - на рукаве,
Мой порядковый номер - на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!
И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.
Группа крови - на рукаве,
Мой порядковый номер - на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!
Мне всегда нравилась эта песня, а сейчас она как-то по-особому действовала на меня. Что-то брало меня за душу, песня описывала моё нынешнее состояние. Высокая в небе звезда зовёт меня в путь… Я ощущал, что предстоит бой и не один, и мне не хотелось в этом участвовать. А выбора нет. «Вечный бой, покой нам только снится» писал кто-то. Да уж, приходится биться. Особенно в этом сумасшедшем мире, здесь принято воевать со всеми буквально по любому поводу. А если врагов нет, их можно выдумать. Странная черта у людей – стремление к разрушению. Хотя, скорее всего, причина в проблемах, связанных с сексом. Исходя из этого, можно понять, почему эльфы редко с кем-либо воюют, а орки наоборот только и пытаются убить кого-нибудь. Но, несмотря на множество недостатков, люди мне нравятся – они весёлые. Вот уже который раз замечаю, что говорю о людях в третьем лице.
Выйдя из маршрутки, я направился к метро. Скользнул рукой по щитку турникета – адская машина отключилась. Пусть народ порадуется, сбережёт деньги. Теперь можете с чистой совестью не верить мне, когда я говорю о патриотизме и слабой экономике.
В вагоне я устроился на сидении с краю, и вновь погрузился в себя. Мне привиделась картина жизни чернокнижника, чьих потомков я должен был разыскать.
Едва занялась заря, ничто не предвещало беды. День только начинался. Но я не спал. Не спал всю ночь, потому что бродил по лугу и собирал растения. Мне нужны были ночные цветы, чтобы приготовить особый целительный отвар, о котором я недавно прочёл в древней книге, в которую мои предки записывали рецепты трав, заклинания, интересные наблюдения. На душе у меня было неспокойно, что-то тяжёлое давило на грудь, предчувствие опасности мешало сосредоточиться.
Возвращаясь домой, я увидел дым над своим жилищем и опрометью бросился к нему. В голове были самые страшные мысли по поводу судьбы моих родных.
Боль сдавила моё сердце, когда я ворвался в дом. На полу в луже крови лежала моя жена, пронзённая копьём. На лице у неё застыло выражение ужаса и страдания.
Весь дом был объят огнём, дым лишал возможности нормально ориентироваться и дышать. В других комнатах были трупы детей, над которыми зверски поиздевались перед смертью. Я не пошёл туда, но я знал, что они там.
К горлу подступил ком, едкий дым резал глаза, жар палил кожу. Обессилев, я опустился на колени возле трупа жены. Я лишился всего, что было мне дорого, лишился всех близких мне людей, рухнуло всё, что имело для меня значение. Я хотел умереть.
Но вдруг что-то щёлкнуло внутри меня, как будто некто, управляющий всем, дёрнул рубильник. Внезапный холод прошёл по моему телу, по моей душе, по моему разуму. Появилось чувство, что я должен жить, хотя бы ради того, чтобы отомстить. Я поднялся на ноги, последний раз глянул на тело жены, сказал короткое: «Прости», развернулся и вышел из горящего дома, который через миг обрушился, похоронив под собой моё прошлое…
Я чудом не пропустил нужную станцию метро. Очнулся и осознал, что двери уже закрываются. На скорости, которая на порядок выше человеческой, выскочил из вагона и только потом позволил себе прийти в подобие порядка. Опустился на лавку и некоторое время просто сидел, отринув мысли и эмоции, дабы нормализовать своё состояние.
Кажется, я получил один из кусочков мозаики, которую мне предстоит сложить. Судя по всему, этот эпизод был преддверием истории, в которую я ввязался. Хотя, неправильно говорить «ввязался», меня ввязали. Но я осознавал, что это происходит не просто так, а имеет какой-то смысл, в первую очередь для меня.
Значит, кто-то убил семью этого человека. Наверное, охотились за ним, и решили нанести первый удар по близким. Возможно, действовала инквизиция, я не уверен, в каком веке происходило действие. Может быть, у него был враг, я не знаю, но зато теперь понимаю, что толкнуло его на этот опасный путь. Так мирный собиратель трав стал тёмным магом.
Я встал с лавки и медленно побрёл по направлению к табличке с многообещающей надписью «Выход в город». На улице мне в лицо ударил прохладный ветерок, я подставил свою кожу под ласковые струи воздуха, наслаждаясь прикосновениями стихии.
Приближаясь к дому Кристины, я ощутил тревогу. Что-то с девушкой творится не то, недаром позвонила мне и попросила приехать. Я не был удивлён, что она позвала именно меня, специфика работы у меня такая, что люди интуитивно чувствуют, что в трудную минуту обращаться надо именно ко мне. Порой это приносит неудобства, но, в целом, нормально.
Я ускорил шаг, проносясь ветром меж людей, я не переставал думать о Кристине. Попутно я глядел на окружающих. Каждый из людей спешил по своим делам, такова Москва – здесь все куда-то спешат, как будто стараются убежать от чего-то. Как-то странно предстали передо мной люди в этот день: какими-то чужими, непонятными существами, и отношение к ним возникло иное – не раздражение, как раньше, а любопытство, даже какая-то симпатия. Не так уж они отличаются от людей, с которыми мне приходилось иметь дело последние четыреста лет. Как там, у Булгакова «москвичи хорошие люди, но их серьёзно испортил квартирный вопрос».
Трудно сказать насчёт людей вообще, а русских людей нельзя не уважать. Несмотря на условия, в которых они живут последние восемьдесят, а то и больше лет, они умудряются оставаться людьми. Конечно, очень на многих из них сказалось пагубное действие цивилизации, христианизации и прочих негативных факторов, но есть среди них много хороших людей. Порой приходится сталкиваться с непроходимой людской тупостью, но это случалось и в том мире. Вообще, люди очень неоднозначные существа, особенно русские люди.
В принципе, они неплохи сами по себе, просто их энергия направлена не в ту сторону – в сторону разрушения, а не созидания. Судя по всему, это послужило следствием отделения от природы, попытки возвыситься над ней, управлять ею. Одной из причин этого отделения послужила царящая ныне религия. Возвышение над природой, управление ею, подчинение её, чтобы она служила человеку – такая тема присутствует в христианстве (я ещё не упоминаю об идее превосходства одного «богоизбранного» народа над другими). Если верить библеистам, то самым главным является некий Бог, который создал человека по образу и подобию своему и поставил во главе природы. А природа получается всего лишь инструментом для удовлетворения человеческих потребностей, низшим звеном. А значит, можно измываться, насиловать природу, как угодно, что мы и видим вокруг.
А ведь человек создан в первую очередь Природой. И так называемый бог, тоже часть природы, её дух, которого наши предки называли Род. Природа – живая, сложная, взаимосвязанная система, и человек является частью этой системы. И боги, духи, феи и тому подобные сущности тоже являются частью этой природы. Ведь природа это не только живая оболочка Земли или ещё какой-нибудь планеты, это Всё. Ведь и у камней есть душа, и у ветра, и у воды. Наши предки это знали, и жители мира, в котором я прожил большую часть своей жизни, тоже это знают. Природа всеобъемлюща, и, хоти мы того или нет, мы её дети. Недаром у русских сохранилась фраза Земля-Матушка, русские до сих пор чувствуют связь с ней, но только очень слабо и далеко не все.
У нас присутствует выражение «пойти против собственной природы», что равносильно «пойти против себя». Если мы идём против природы, значит, идём против себя. Вот и получаем то, чего заслуживаем. И нечего удивляться растущему числу катаклизмов, стихийных бедствий, катастроф. Природа – живое существо, и она защищается, как может. Пока что она только даёт предупреждение, но когда-нибудь у неё не останется выбора, чтобы выжить, ей придётся начать войну против людей. И только от людей зависит, начнёт ли она эту войну. Это человек не сможет выжить без природы, она же прекрасно без него обойдётся. И земля не испытает сильной потери, даже если полностью деинсталлировать такой глючный софт, как человечество. Так что, стоит задуматься, в какую игру ввязываются люди.
Внезапно я понял, что нахожусь напротив двери, отделяющей меня от Кристининой квартиры. Бывает же, задумаешься и потом удивляешься, как здесь оказался.
Я позвонил в дверь. Кристина открыла не сразу, что означает, что она не сидела под дверью в ожидании меня, но открыла довольно быстро, значит, она всё-таки меня ждала. Она никогда не была так счастлива, видеть меня, я аж испугался, глядя в её радостные глаза.
– Ты выиграла в лотерею? – спросил я, глядя на девушку. Одета она была по-домашнему, просто, но выглядела прелестно.
– Нет, – улыбнулась она. – С чего ты взял?
– Просто, ты так выглядишь, как будто случилось что-то из ряда вон выходящее.
Она лишь покачала головой и повела меня на кухню. Стол был уже накрыт: вафельный торт, печенье, две кружки, сахарница, заварной чайник. Улыбка коснулась моих губ, когда я увидел эту милую картину, но в тот же момент что-то сдавило моё сердце, тягостное ощущение угрозы надавило на грудь, как давеча в видении, я резко повернул голову к Кристине и увидел глаза, в которых засел страх.
– Рассказывай, что с тобой творится, – сказал я, усаживаясь на уголок возле окна.
– Да рассказывать особо нечего, – тихо произнесла Кристина. – Просто мне страшно. Как будто за мной кто-то наблюдает, кто-то охотится за мной.
Я заглянул в полные печали и страха глаза. Боже, что же с ней творится? Неужели кому-то, правда, она нужна в качестве жертвы?
– Как давно это началось? – спросил я. Опустил взгляд, но продолжал чувствовать на себе её взор.
– Недели две назад, – сказала она. – Началось всё с того, что мне приснился сон. Не помню, о чём он был. Что-то тяжёлое, противное, когда проснулась, было совсем погано. И мне стало казаться, что кто-то за мной следит, смотрит на меня, идёт за мной по пятам.
– По пятам говоришь… – задумчиво произнёс я и легонько коснулся её сознания. Так, что-то здесь не то.… За ней правда кто-то следит, какая-то астральная сущность. Может, какой-нибудь дух, я почему-то не мог определить точно. Этот «кто-то» выставил хорошую защиту.
– Сейчас ты это чувствуешь? – спросил я.
– Нет, – покачала головой Кристина. – Как только ты позвонил в дверь, меня отпустило. Сразу же пропало ощущение взгляда. И вчера, когда мы встретились в метро.
Что-то подобное было со мной в детстве. Моя тётка часто жаловалась, что её во сне душит домовой. Но вот такая ситуация – с ней не происходило ничего подобного, когда я был рядом. Возможно, у Кристины схожий случай.
Она продолжала смотреть на меня. В её взгляде были видны любопытство и настороженность одновременно. Кристина долго изучала меня взглядом, а я любовался её золотыми волосами. Что-то подкатило к моему горлу, мешая дышать, но я взял под контроль свои эмоции, спокойно вздохнул и сказал:
– Не переживай, я помогу, чем смогу.
– Думаешь, у меня паранойя? – болезненная улыбка коснулась губ девушки.
– Нет, – серьёзно сказал я. – Это не паранойя, это одержимость.
Какой чёрт дёрнул меня сказать это? Глаза Кристины округлились, она с обидой и яростью на меня посмотрела – ещё немного, и даст мне по морде. И правильно сделает – прожил четыреста с лишним лет, и не научился держать язык за зубами. Но Кристина обошлась без рукоприкладства, успокоилась и каким-то далёким голосом произнесла:
– Ты уверен?
– Да, – я был в этом абсолютно уверен. Иногда так и получается, сначала что-то скажешь, а уже потом задумаешься над тем, что сказал и поймёшь, что был прав. Девушка потихоньку становится одержимой. Её страх – лишь начало, а что будет потом, трудно предсказать. Страх перед неизвестностью, она не может понять, что происходит, не осознаёт, что находится «на крючке». Помнится, давным-давно я тоже бывал одержимым, но это быстро проходило, всё-таки, одержимость не клеймо на всю жизнь. Чем-то одержимость напоминает любовь, а та, в свою очередь, кратковременный психоз. Когда все мысли направлены на что-то одно, когда возникает ощущение, что кто-то тобой руководит, когда чувства обостряются. Но это проходит, правда, не у всех. Но у Кристины это пройдёт, и я ей помогу.
– Не беспокойся, это пройдёт.
Кристина посмотрела на меня с надеждой и опасением. Что, интересно, она обо мне думает?
– Ты сильно изменился, – сказала Кристина. – Мы не виделись два года, за это время ты стал совсем другим. Тебе не узнать. Я даже не знаю, как умудрилась заметить тебя, а не пройти мимо.
Заметила ты меня, потому что попала в зону действия моего «радара», и почувствовала обратную связь.
– Люди меняются, – ответил я.
– Но не настолько, – покачала головой она. – Ты стал каким-то… далёким. Да, именно далёким. Такое чувство, что ты прилетел с другой планеты.
Знала бы ты, как близка к правде. Но лучше тебе о ней не знать.
– А ты почти не изменилась, – ответил я. Внутри меня происходило чёрт те что: часть меня оставалась холодной, словно лёд, часть горела огнём, а ещё одна часть с интересом наблюдала за происходящим. Возникало чувство, что не было этих четырёхсот лет отлучки, что я вновь тот молодой парнишка, который пришёл к любимой девушке, надеясь на её взаимность. Но это чувство пропадало, и всплывали воспоминания. Годы, проведённые в чужом мире, который стал родным. Целая куча приключений, путешествий, битв, чувств, мыслей. Чтобы не свихнуться умом, я отстранился от всего. Я решил быть здесь-и-сейчас, это наиболее рациональный подход.
– Скажи, что между нами получилось? – попросил я.
– Не начинай заново, – похоже, Кристина не хотела об этом вспоминать, для неё это воспоминание было не из самых приятных, судя по всему.
– Я просто хочу вспомнить, – произнёс я. Со временем все воспоминания становятся хорошими, так, по крайней мере, говорят. Наверное, не все, но многие.
– Что ты хочешь вспомнить? – Кристине эти воспоминания, видимо, причиняли боль.
– Впрочем, это неважно, – сказал я. – Всё в прошлом. Просто я хочу сказать тебе. Спасибо.
– За что? – Кристина была удивлена, если не сказать больше.
– За всё спасибо. За то, что ты есть и за то, что подарила мне свободу.
Последние слова Кристина не поняла. А кто знает, что было бы, если бы она не послала меня к чертям в тот вечер? Впрочем, скорее всего, было бы то же самое, только позже. Когда я обсуждал этот момент с Учителем, он лишь пожимал плечами. То ли правда, не знал, то ли не хотел говорить. Скорее всего, второе.
Некоторое время мы молча пили чай. Нам было о чём помолчать. Я вспоминал свою молодость. Каким же я был глупым! Нет, даже не глупым, импульсивным. Как все молодые люди, я был подвластен чувствам и эмоциям, не умел защищаться. Это умение приходит со временем и с опытом. Я имел возможность накопить опыт, а вот Кристине, было тяжело. Странно, я думал, что она равнодушна ко всему, что произошло.
– У тебя кто-нибудь есть? – внезапно для самого себя задал я вопрос.
– Нет, ты уже спрашивал, – Кристина с лёгким негодованием глянула на меня.
– Я спрашивал о замужестве, – уточнил я. – А сейчас о нём речь не идёт.
– А для тебя это важно?
– Не то, чтобы очень, – честно признался я. – А стоит ли делать из этого секрет?
– Да нет, – пожала плечами девушка. – У меня был парень, но мы расстались два месяца назад.
– Почему?
– Я застукала его с какой-то шлюхой, – просто ответила Кристина. Похоже, не так уж много он для неё значил.
– Ясно, – кивнул я. Я параллельно наблюдал за Кристиной и видел, что её состояние нормализуется.
– А у тебя был кто-нибудь после… – она замялась. Что же она так волнуется! Ведь это было так давно, можно уже не переживать.
– Были разные девушки, пару раз даже влюбился… – начал я.
– Быстро, однако, – усмехнулась Кристина. – За два года успел несколько раз влюбиться, разлюбить, кучу девок перебрать. Времени зря не теряешь.
Я лишь улыбнулся в ответ. Как же трудно привыкнуть к этой разнице в восприятии. Чтобы уместить прожитую жизнь в рамки двух лет, мне придётся либо усиленно врать, либо многое недоговаривать.
Мы ещё какое-то время разговаривали, как старые друзья. Это хорошо, не должно возникнуть прежней страсти, что испытывал я к ней, иначе…
Но теперь я не позволю ей возникнуть.
Через некоторое время я понял, что мне пора уходить.
– Останься, – предложила Кристина. – Рядом с тобой мне спокойнее.
– Не могу, – отказался я. – Слишком большой соблазн и слишком много дел, - я постарался, как можно более нежно улыбнуться и произнёс: Не волнуйся, никто больше тебя не потревожит, а если что – звони, я примчусь в любое время.
Нужно, чтобы Кристина сама справилась со своими страхами, а с призраками и демонами разберусь я, мне не впервой. Только опыт показывает, что бороться с одержимостью бесполезно, а иногда и не нужно. Не всегда одержимость идёт во вред. Порой человеку она идёт даже на пользу, помогает что-то сделать. В случае с Кристиной, всё не так уж страшно, её я вытащу из этой ситуации. Что угодно сделаю, но вытащу. Но сейчас я должен идти, должен и всё тут.
Я поставил у неё в квартире защиту, произнёс несколько заклинаний, оставил ментальный след своего присутствия. Кристина будет чувствовать защищённость, но только это не выход из положения. Ей придётся самой сражаться за себя, я могу только оказать поддержку. Я не решаю чужих проблем, я лишь помогаю.
Некоторое время я брёл по улице, размышляя о том, о сём. И не заметил, как оказался на том мосту, где всё началось. Я опёрся на перила и стал любоваться закатом. Так и стоял, глядя, как солнце прячется за горизонтом, и на город опускается ночь.
Шквальный ветер дул мне в лицо, растрёпывая волосы, даря ощущение блаженства. Мысли и чувства ушли куда-то вдаль, мне не было ни до чего дела. Ни до Кристины с её проблемами, ни до колдуна, чьих потомков я должен найти, ни до собственного будущего. Всё, что сейчас было, это я, ветер и река. А ещё был CD-MP3 плеер, который последние дни стал неотъемлемой частью моей жизни. На этот раз попалась песня Сергея Маврина:
Спой мне, ветер, о доме своём
На чужой и грешной земле.
Расскажи, кто живёт за большой рекой,
Чья печаль таится во мне?
Спой, бродяга, спой мне, тайну приоткрой мне.
С болью пройден мой путь.
Все былые грозы, словно твои слёзы,
Ой, ли мне не вернуть.
Голос певца окреп, заиграла гитара, послышались слова:
Пыль чужих дорог оставит след
В памяти времён и в душе
Спой мне ветер песнь о Добре и Зле,
Кто мы есть на грешной земле?
Спой, бродяга, спой мне, тайну приоткрой мне…
Никаких тайн мне не открылось в этот вечер, он принёс лишь вопросы. Но у меня было не то настроение, чтобы искать на них ответы. Я решил прогуляться.
Сколько живу, не перестаю убеждаться в том, что меня ведёт судьба. Чаще всего. Вот и сейчас я зашёл в бар, не подозревая, что встречу там своего давнего друга.
Заведение, работающее по ночам, уже закрывалось, посетителей в нём уже не было, там находилось всего пятеро человек. Одним из них был мой друг Сергей, а другие четверо, похоже, представителями местных неформальных силовых структур. Оказавшись внутри, я мгновенно понял ситуацию: двое держат Сергея, третий объясняет ему что-то посредством методичных ударов по рёбрам и приставления ножа к горлу, а ещё один стоит «на шухере».
Мир вокруг меня окрасился в красный цвет, движения окружающих замедлились, и я начал действовать. Проходя мимо амбала, поставленного следить, чтобы не появились незваные гости, заставил его поцеловаться со стойкой бара, ему, похоже, это понравилось, он с ней и остался. Тому, кто вёл разговор с Сергеем, хватило тычка в правую почку и удара по точке бай-хуэй на голове. Другие двое ещё не успели ничего понять, мы сейчас находились в разных временных плоскостях, и затихли прежде, чем успели двинуться.
Сергей не сразу понял, что произошло и, когда я подошёл к нему, заслонился руками, ожидая удара.
– Спокойно, – мягко сказал я, кладя свою руку ему на плечо. – Это я.
Он поднял на меня взгляд, его глаза округлились, рот открылся, и Сергей произнёс:
– Мать твою! – затем он произнёс моё имя. – Ты здесь как очутился?
– Да как всегда, – улыбнулся я. – Проходил мимо, решил зайти…
– …Так где, говоришь, ты пропадал целых два года? – Сергей засыпал меня вопросами. Мы сидели в том же баре, где, оказывается, он работал. У него возник конфликт с местной шпаной, возомнившей себя крутыми мафиози. Со словами, «это наша территория, и ты будешь нам платить» они пришли к нему, а когда получили отказ, решили разобраться, как интеллигентные люди.
– Везде понемножку, – отвечал я на его вопросы. – А ты, я смотрю, без дела не сидишь.
– Да, – пожал плечами он. – Сняли мы тут с ребятами помещение, но тяжело пока, на первых порах. Самим приходится за стойкой стоять, убираться, в общем, всю работу выполняем сами. Тут ещё гопота всякая пристёбывается, мол, плати им.
– Да уж… – протянул я. У нас как-то не принято, чтобы хозяин трактира платил бандитам за своё помещение. У нас вообще не принято платить бандитам, у нас с ними принято бороться. И человек, если убивает грабителя, не идёт под суд, его наоборот, считают, чуть ли не героем. Да и не так уж много у нас бандитов, может быть, потому что нет такой безнаказанности, как в этом мире.
– Спасибо тебе, дружище, не знаю, что было бы, если бы ты не появился, – поблагодарил меня Сергей. Затем он осушил свой стакан с виски.
Выпендрёжник, – подумал я. – Пьёшь самогон, и строишь из себя культурного человека. Конечно, ты ведь виски пьёшь! Не важно, что это тот же самый самогон, просто в дубовых бочках хранящийся.
– Ты аккуратнее всё-таки, – наставительно произнёс я. – Что ли оружием озаботься или охрану найми. Кто-то же должен заведение охранять.
– Будут деньги, наймём, – пообещал Сергей.
– Ладно, Серж, я пойду, у меня дела. Созвонимся, встретимся, – объявил я, встал и собрался уходить.
– Странный ты какой-то стал, таинственный, – заявил мой друг. – Внезапно появился, так же внезапно исчезаешь. Не думал я, что за два года люди так сильно меняются.
– Бывает так, что люди меняются в одночасье, – ответил я и вышел на улицу.
Чувствовал я себя прекрасно, возможно, этому способствовала хорошая погода за окном, хотя она и предыдущие два дня была неплохой. Что-то происходило со мной, но пока всё шло хорошо. Просто прекрасно! На меня вчера убийц натравили, а мне хорошо! Я тут должен буду заниматься, не пойми чем, искать неизвестно кого, бороться неизвестно с кем, а чувствую себя просто прекрасно! Мне всегда говорили, что я странный, независимо от того, в том мире я находился или в этом.
Телефонный звонок отвлёк меня от размышлений. В телефон я не стал бросать файрболы, а просто протянул руку, улавливая нити Силы, и трубка радиотелефона оказалась у меня в ладони. Звонила Кристина.
– Ты можешь сегодня ко мне приехать? – у неё был взволнованный голос, и не нужно было обладать особыми способностями, чтобы понять, что что-то не так.
– Конечно, – ответил я, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Внутренний радар не бил тревогу, но какое-то мерзкое ощущение прокралось в душу и не давало покоя. Ну вот, а ведь только что мне было так хорошо!
Но бог с ним, со мной, у Кристины, судя по всему, серьёзные проблемы, иначе не звонила бы она мне. У нас странно с ней сложились отношения, если быть откровенным, то вместе мы никогда не были. В какой-то момент были близки к этому, но она сказала своё решительное «Нет», разрушив тем самым всё, что я когда-то пытался построить. Да нечего, собственно и разрушать было, ничего особенного я не построил. А вот ей удалось выстроить крепкую ледяную стену. Помнится, я тогда вспылил, рванул прочь, послал всё к чертям. В этот день я собственно и попал в тот мир.
Звук собственного имени отвлёк меня от размышлений.
– Так ты приедешь или нет? – по тону Кристины было ясно, что она искренне боится моего отказа. Что же с ней такое, чёрт возьми?!
– Скоро буду, жди! – ответил я и положил трубку.
Обожаю ездить в маршрутках. Комфорт и скорость, вот только платить приходится за них много, это в автобусе можно зайцем проехать. Я оплатил проезд и уселся в хвосте у задних дверей, которые, вроде бы служат запасным выходом. Некоторое время водитель ждал, пока наберётся народ, после чего мы отчалили – остальных пассажиров подберём по дороге.
Из наушников лилась музыка, которая сейчас служила скорее фоном, я был далеко отсюда, где-то на бескрайних просторах своих воспоминаний.
Мне вспомнился зелёный луг, где вихрем проносился вороной конь, мча меня в крепость, принадлежащую нашему Ордену. По этому лугу я прогуливался со своей возлюбленной, которая правда оказалась злой колдуньей, охотящейся за мной, и мне пришлось её убить. На этом лугу я любил черпать энергию из планеты, здесь мы устраивали попойки с друзьями, здесь же я любил проводить время в одиночестве.
Меня привлекли слова песни:
Звездная пыль - на сапогах.
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не нажатый вовремя курок,
Солнечный день - в ослепительных снах.
Группа крови - на рукаве,
Мой порядковый номер - на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!
И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.
Группа крови - на рукаве,
Мой порядковый номер - на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!
Мне всегда нравилась эта песня, а сейчас она как-то по-особому действовала на меня. Что-то брало меня за душу, песня описывала моё нынешнее состояние. Высокая в небе звезда зовёт меня в путь… Я ощущал, что предстоит бой и не один, и мне не хотелось в этом участвовать. А выбора нет. «Вечный бой, покой нам только снится» писал кто-то. Да уж, приходится биться. Особенно в этом сумасшедшем мире, здесь принято воевать со всеми буквально по любому поводу. А если врагов нет, их можно выдумать. Странная черта у людей – стремление к разрушению. Хотя, скорее всего, причина в проблемах, связанных с сексом. Исходя из этого, можно понять, почему эльфы редко с кем-либо воюют, а орки наоборот только и пытаются убить кого-нибудь. Но, несмотря на множество недостатков, люди мне нравятся – они весёлые. Вот уже который раз замечаю, что говорю о людях в третьем лице.
Выйдя из маршрутки, я направился к метро. Скользнул рукой по щитку турникета – адская машина отключилась. Пусть народ порадуется, сбережёт деньги. Теперь можете с чистой совестью не верить мне, когда я говорю о патриотизме и слабой экономике.
В вагоне я устроился на сидении с краю, и вновь погрузился в себя. Мне привиделась картина жизни чернокнижника, чьих потомков я должен был разыскать.
Едва занялась заря, ничто не предвещало беды. День только начинался. Но я не спал. Не спал всю ночь, потому что бродил по лугу и собирал растения. Мне нужны были ночные цветы, чтобы приготовить особый целительный отвар, о котором я недавно прочёл в древней книге, в которую мои предки записывали рецепты трав, заклинания, интересные наблюдения. На душе у меня было неспокойно, что-то тяжёлое давило на грудь, предчувствие опасности мешало сосредоточиться.
Возвращаясь домой, я увидел дым над своим жилищем и опрометью бросился к нему. В голове были самые страшные мысли по поводу судьбы моих родных.
Боль сдавила моё сердце, когда я ворвался в дом. На полу в луже крови лежала моя жена, пронзённая копьём. На лице у неё застыло выражение ужаса и страдания.
Весь дом был объят огнём, дым лишал возможности нормально ориентироваться и дышать. В других комнатах были трупы детей, над которыми зверски поиздевались перед смертью. Я не пошёл туда, но я знал, что они там.
К горлу подступил ком, едкий дым резал глаза, жар палил кожу. Обессилев, я опустился на колени возле трупа жены. Я лишился всего, что было мне дорого, лишился всех близких мне людей, рухнуло всё, что имело для меня значение. Я хотел умереть.
Но вдруг что-то щёлкнуло внутри меня, как будто некто, управляющий всем, дёрнул рубильник. Внезапный холод прошёл по моему телу, по моей душе, по моему разуму. Появилось чувство, что я должен жить, хотя бы ради того, чтобы отомстить. Я поднялся на ноги, последний раз глянул на тело жены, сказал короткое: «Прости», развернулся и вышел из горящего дома, который через миг обрушился, похоронив под собой моё прошлое…
Я чудом не пропустил нужную станцию метро. Очнулся и осознал, что двери уже закрываются. На скорости, которая на порядок выше человеческой, выскочил из вагона и только потом позволил себе прийти в подобие порядка. Опустился на лавку и некоторое время просто сидел, отринув мысли и эмоции, дабы нормализовать своё состояние.
Кажется, я получил один из кусочков мозаики, которую мне предстоит сложить. Судя по всему, этот эпизод был преддверием истории, в которую я ввязался. Хотя, неправильно говорить «ввязался», меня ввязали. Но я осознавал, что это происходит не просто так, а имеет какой-то смысл, в первую очередь для меня.
Значит, кто-то убил семью этого человека. Наверное, охотились за ним, и решили нанести первый удар по близким. Возможно, действовала инквизиция, я не уверен, в каком веке происходило действие. Может быть, у него был враг, я не знаю, но зато теперь понимаю, что толкнуло его на этот опасный путь. Так мирный собиратель трав стал тёмным магом.
Я встал с лавки и медленно побрёл по направлению к табличке с многообещающей надписью «Выход в город». На улице мне в лицо ударил прохладный ветерок, я подставил свою кожу под ласковые струи воздуха, наслаждаясь прикосновениями стихии.
Приближаясь к дому Кристины, я ощутил тревогу. Что-то с девушкой творится не то, недаром позвонила мне и попросила приехать. Я не был удивлён, что она позвала именно меня, специфика работы у меня такая, что люди интуитивно чувствуют, что в трудную минуту обращаться надо именно ко мне. Порой это приносит неудобства, но, в целом, нормально.
Я ускорил шаг, проносясь ветром меж людей, я не переставал думать о Кристине. Попутно я глядел на окружающих. Каждый из людей спешил по своим делам, такова Москва – здесь все куда-то спешат, как будто стараются убежать от чего-то. Как-то странно предстали передо мной люди в этот день: какими-то чужими, непонятными существами, и отношение к ним возникло иное – не раздражение, как раньше, а любопытство, даже какая-то симпатия. Не так уж они отличаются от людей, с которыми мне приходилось иметь дело последние четыреста лет. Как там, у Булгакова «москвичи хорошие люди, но их серьёзно испортил квартирный вопрос».
Трудно сказать насчёт людей вообще, а русских людей нельзя не уважать. Несмотря на условия, в которых они живут последние восемьдесят, а то и больше лет, они умудряются оставаться людьми. Конечно, очень на многих из них сказалось пагубное действие цивилизации, христианизации и прочих негативных факторов, но есть среди них много хороших людей. Порой приходится сталкиваться с непроходимой людской тупостью, но это случалось и в том мире. Вообще, люди очень неоднозначные существа, особенно русские люди.
В принципе, они неплохи сами по себе, просто их энергия направлена не в ту сторону – в сторону разрушения, а не созидания. Судя по всему, это послужило следствием отделения от природы, попытки возвыситься над ней, управлять ею. Одной из причин этого отделения послужила царящая ныне религия. Возвышение над природой, управление ею, подчинение её, чтобы она служила человеку – такая тема присутствует в христианстве (я ещё не упоминаю об идее превосходства одного «богоизбранного» народа над другими). Если верить библеистам, то самым главным является некий Бог, который создал человека по образу и подобию своему и поставил во главе природы. А природа получается всего лишь инструментом для удовлетворения человеческих потребностей, низшим звеном. А значит, можно измываться, насиловать природу, как угодно, что мы и видим вокруг.
А ведь человек создан в первую очередь Природой. И так называемый бог, тоже часть природы, её дух, которого наши предки называли Род. Природа – живая, сложная, взаимосвязанная система, и человек является частью этой системы. И боги, духи, феи и тому подобные сущности тоже являются частью этой природы. Ведь природа это не только живая оболочка Земли или ещё какой-нибудь планеты, это Всё. Ведь и у камней есть душа, и у ветра, и у воды. Наши предки это знали, и жители мира, в котором я прожил большую часть своей жизни, тоже это знают. Природа всеобъемлюща, и, хоти мы того или нет, мы её дети. Недаром у русских сохранилась фраза Земля-Матушка, русские до сих пор чувствуют связь с ней, но только очень слабо и далеко не все.
У нас присутствует выражение «пойти против собственной природы», что равносильно «пойти против себя». Если мы идём против природы, значит, идём против себя. Вот и получаем то, чего заслуживаем. И нечего удивляться растущему числу катаклизмов, стихийных бедствий, катастроф. Природа – живое существо, и она защищается, как может. Пока что она только даёт предупреждение, но когда-нибудь у неё не останется выбора, чтобы выжить, ей придётся начать войну против людей. И только от людей зависит, начнёт ли она эту войну. Это человек не сможет выжить без природы, она же прекрасно без него обойдётся. И земля не испытает сильной потери, даже если полностью деинсталлировать такой глючный софт, как человечество. Так что, стоит задуматься, в какую игру ввязываются люди.
Внезапно я понял, что нахожусь напротив двери, отделяющей меня от Кристининой квартиры. Бывает же, задумаешься и потом удивляешься, как здесь оказался.
Я позвонил в дверь. Кристина открыла не сразу, что означает, что она не сидела под дверью в ожидании меня, но открыла довольно быстро, значит, она всё-таки меня ждала. Она никогда не была так счастлива, видеть меня, я аж испугался, глядя в её радостные глаза.
– Ты выиграла в лотерею? – спросил я, глядя на девушку. Одета она была по-домашнему, просто, но выглядела прелестно.
– Нет, – улыбнулась она. – С чего ты взял?
– Просто, ты так выглядишь, как будто случилось что-то из ряда вон выходящее.
Она лишь покачала головой и повела меня на кухню. Стол был уже накрыт: вафельный торт, печенье, две кружки, сахарница, заварной чайник. Улыбка коснулась моих губ, когда я увидел эту милую картину, но в тот же момент что-то сдавило моё сердце, тягостное ощущение угрозы надавило на грудь, как давеча в видении, я резко повернул голову к Кристине и увидел глаза, в которых засел страх.
– Рассказывай, что с тобой творится, – сказал я, усаживаясь на уголок возле окна.
– Да рассказывать особо нечего, – тихо произнесла Кристина. – Просто мне страшно. Как будто за мной кто-то наблюдает, кто-то охотится за мной.
Я заглянул в полные печали и страха глаза. Боже, что же с ней творится? Неужели кому-то, правда, она нужна в качестве жертвы?
– Как давно это началось? – спросил я. Опустил взгляд, но продолжал чувствовать на себе её взор.
– Недели две назад, – сказала она. – Началось всё с того, что мне приснился сон. Не помню, о чём он был. Что-то тяжёлое, противное, когда проснулась, было совсем погано. И мне стало казаться, что кто-то за мной следит, смотрит на меня, идёт за мной по пятам.
– По пятам говоришь… – задумчиво произнёс я и легонько коснулся её сознания. Так, что-то здесь не то.… За ней правда кто-то следит, какая-то астральная сущность. Может, какой-нибудь дух, я почему-то не мог определить точно. Этот «кто-то» выставил хорошую защиту.
– Сейчас ты это чувствуешь? – спросил я.
– Нет, – покачала головой Кристина. – Как только ты позвонил в дверь, меня отпустило. Сразу же пропало ощущение взгляда. И вчера, когда мы встретились в метро.
Что-то подобное было со мной в детстве. Моя тётка часто жаловалась, что её во сне душит домовой. Но вот такая ситуация – с ней не происходило ничего подобного, когда я был рядом. Возможно, у Кристины схожий случай.
Она продолжала смотреть на меня. В её взгляде были видны любопытство и настороженность одновременно. Кристина долго изучала меня взглядом, а я любовался её золотыми волосами. Что-то подкатило к моему горлу, мешая дышать, но я взял под контроль свои эмоции, спокойно вздохнул и сказал:
– Не переживай, я помогу, чем смогу.
– Думаешь, у меня паранойя? – болезненная улыбка коснулась губ девушки.
– Нет, – серьёзно сказал я. – Это не паранойя, это одержимость.
Какой чёрт дёрнул меня сказать это? Глаза Кристины округлились, она с обидой и яростью на меня посмотрела – ещё немного, и даст мне по морде. И правильно сделает – прожил четыреста с лишним лет, и не научился держать язык за зубами. Но Кристина обошлась без рукоприкладства, успокоилась и каким-то далёким голосом произнесла:
– Ты уверен?
– Да, – я был в этом абсолютно уверен. Иногда так и получается, сначала что-то скажешь, а уже потом задумаешься над тем, что сказал и поймёшь, что был прав. Девушка потихоньку становится одержимой. Её страх – лишь начало, а что будет потом, трудно предсказать. Страх перед неизвестностью, она не может понять, что происходит, не осознаёт, что находится «на крючке». Помнится, давным-давно я тоже бывал одержимым, но это быстро проходило, всё-таки, одержимость не клеймо на всю жизнь. Чем-то одержимость напоминает любовь, а та, в свою очередь, кратковременный психоз. Когда все мысли направлены на что-то одно, когда возникает ощущение, что кто-то тобой руководит, когда чувства обостряются. Но это проходит, правда, не у всех. Но у Кристины это пройдёт, и я ей помогу.
– Не беспокойся, это пройдёт.
Кристина посмотрела на меня с надеждой и опасением. Что, интересно, она обо мне думает?
– Ты сильно изменился, – сказала Кристина. – Мы не виделись два года, за это время ты стал совсем другим. Тебе не узнать. Я даже не знаю, как умудрилась заметить тебя, а не пройти мимо.
Заметила ты меня, потому что попала в зону действия моего «радара», и почувствовала обратную связь.
– Люди меняются, – ответил я.
– Но не настолько, – покачала головой она. – Ты стал каким-то… далёким. Да, именно далёким. Такое чувство, что ты прилетел с другой планеты.
Знала бы ты, как близка к правде. Но лучше тебе о ней не знать.
– А ты почти не изменилась, – ответил я. Внутри меня происходило чёрт те что: часть меня оставалась холодной, словно лёд, часть горела огнём, а ещё одна часть с интересом наблюдала за происходящим. Возникало чувство, что не было этих четырёхсот лет отлучки, что я вновь тот молодой парнишка, который пришёл к любимой девушке, надеясь на её взаимность. Но это чувство пропадало, и всплывали воспоминания. Годы, проведённые в чужом мире, который стал родным. Целая куча приключений, путешествий, битв, чувств, мыслей. Чтобы не свихнуться умом, я отстранился от всего. Я решил быть здесь-и-сейчас, это наиболее рациональный подход.
– Скажи, что между нами получилось? – попросил я.
– Не начинай заново, – похоже, Кристина не хотела об этом вспоминать, для неё это воспоминание было не из самых приятных, судя по всему.
– Я просто хочу вспомнить, – произнёс я. Со временем все воспоминания становятся хорошими, так, по крайней мере, говорят. Наверное, не все, но многие.
– Что ты хочешь вспомнить? – Кристине эти воспоминания, видимо, причиняли боль.
– Впрочем, это неважно, – сказал я. – Всё в прошлом. Просто я хочу сказать тебе. Спасибо.
– За что? – Кристина была удивлена, если не сказать больше.
– За всё спасибо. За то, что ты есть и за то, что подарила мне свободу.
Последние слова Кристина не поняла. А кто знает, что было бы, если бы она не послала меня к чертям в тот вечер? Впрочем, скорее всего, было бы то же самое, только позже. Когда я обсуждал этот момент с Учителем, он лишь пожимал плечами. То ли правда, не знал, то ли не хотел говорить. Скорее всего, второе.
Некоторое время мы молча пили чай. Нам было о чём помолчать. Я вспоминал свою молодость. Каким же я был глупым! Нет, даже не глупым, импульсивным. Как все молодые люди, я был подвластен чувствам и эмоциям, не умел защищаться. Это умение приходит со временем и с опытом. Я имел возможность накопить опыт, а вот Кристине, было тяжело. Странно, я думал, что она равнодушна ко всему, что произошло.
– У тебя кто-нибудь есть? – внезапно для самого себя задал я вопрос.
– Нет, ты уже спрашивал, – Кристина с лёгким негодованием глянула на меня.
– Я спрашивал о замужестве, – уточнил я. – А сейчас о нём речь не идёт.
– А для тебя это важно?
– Не то, чтобы очень, – честно признался я. – А стоит ли делать из этого секрет?
– Да нет, – пожала плечами девушка. – У меня был парень, но мы расстались два месяца назад.
– Почему?
– Я застукала его с какой-то шлюхой, – просто ответила Кристина. Похоже, не так уж много он для неё значил.
– Ясно, – кивнул я. Я параллельно наблюдал за Кристиной и видел, что её состояние нормализуется.
– А у тебя был кто-нибудь после… – она замялась. Что же она так волнуется! Ведь это было так давно, можно уже не переживать.
– Были разные девушки, пару раз даже влюбился… – начал я.
– Быстро, однако, – усмехнулась Кристина. – За два года успел несколько раз влюбиться, разлюбить, кучу девок перебрать. Времени зря не теряешь.
Я лишь улыбнулся в ответ. Как же трудно привыкнуть к этой разнице в восприятии. Чтобы уместить прожитую жизнь в рамки двух лет, мне придётся либо усиленно врать, либо многое недоговаривать.
Мы ещё какое-то время разговаривали, как старые друзья. Это хорошо, не должно возникнуть прежней страсти, что испытывал я к ней, иначе…
Но теперь я не позволю ей возникнуть.
Через некоторое время я понял, что мне пора уходить.
– Останься, – предложила Кристина. – Рядом с тобой мне спокойнее.
– Не могу, – отказался я. – Слишком большой соблазн и слишком много дел, - я постарался, как можно более нежно улыбнуться и произнёс: Не волнуйся, никто больше тебя не потревожит, а если что – звони, я примчусь в любое время.
Нужно, чтобы Кристина сама справилась со своими страхами, а с призраками и демонами разберусь я, мне не впервой. Только опыт показывает, что бороться с одержимостью бесполезно, а иногда и не нужно. Не всегда одержимость идёт во вред. Порой человеку она идёт даже на пользу, помогает что-то сделать. В случае с Кристиной, всё не так уж страшно, её я вытащу из этой ситуации. Что угодно сделаю, но вытащу. Но сейчас я должен идти, должен и всё тут.
Я поставил у неё в квартире защиту, произнёс несколько заклинаний, оставил ментальный след своего присутствия. Кристина будет чувствовать защищённость, но только это не выход из положения. Ей придётся самой сражаться за себя, я могу только оказать поддержку. Я не решаю чужих проблем, я лишь помогаю.
Некоторое время я брёл по улице, размышляя о том, о сём. И не заметил, как оказался на том мосту, где всё началось. Я опёрся на перила и стал любоваться закатом. Так и стоял, глядя, как солнце прячется за горизонтом, и на город опускается ночь.
Шквальный ветер дул мне в лицо, растрёпывая волосы, даря ощущение блаженства. Мысли и чувства ушли куда-то вдаль, мне не было ни до чего дела. Ни до Кристины с её проблемами, ни до колдуна, чьих потомков я должен найти, ни до собственного будущего. Всё, что сейчас было, это я, ветер и река. А ещё был CD-MP3 плеер, который последние дни стал неотъемлемой частью моей жизни. На этот раз попалась песня Сергея Маврина:
Спой мне, ветер, о доме своём
На чужой и грешной земле.
Расскажи, кто живёт за большой рекой,
Чья печаль таится во мне?
Спой, бродяга, спой мне, тайну приоткрой мне.
С болью пройден мой путь.
Все былые грозы, словно твои слёзы,
Ой, ли мне не вернуть.
Голос певца окреп, заиграла гитара, послышались слова:
Пыль чужих дорог оставит след
В памяти времён и в душе
Спой мне ветер песнь о Добре и Зле,
Кто мы есть на грешной земле?
Спой, бродяга, спой мне, тайну приоткрой мне…
Никаких тайн мне не открылось в этот вечер, он принёс лишь вопросы. Но у меня было не то настроение, чтобы искать на них ответы. Я решил прогуляться.
Сколько живу, не перестаю убеждаться в том, что меня ведёт судьба. Чаще всего. Вот и сейчас я зашёл в бар, не подозревая, что встречу там своего давнего друга.
Заведение, работающее по ночам, уже закрывалось, посетителей в нём уже не было, там находилось всего пятеро человек. Одним из них был мой друг Сергей, а другие четверо, похоже, представителями местных неформальных силовых структур. Оказавшись внутри, я мгновенно понял ситуацию: двое держат Сергея, третий объясняет ему что-то посредством методичных ударов по рёбрам и приставления ножа к горлу, а ещё один стоит «на шухере».
Мир вокруг меня окрасился в красный цвет, движения окружающих замедлились, и я начал действовать. Проходя мимо амбала, поставленного следить, чтобы не появились незваные гости, заставил его поцеловаться со стойкой бара, ему, похоже, это понравилось, он с ней и остался. Тому, кто вёл разговор с Сергеем, хватило тычка в правую почку и удара по точке бай-хуэй на голове. Другие двое ещё не успели ничего понять, мы сейчас находились в разных временных плоскостях, и затихли прежде, чем успели двинуться.
Сергей не сразу понял, что произошло и, когда я подошёл к нему, заслонился руками, ожидая удара.
– Спокойно, – мягко сказал я, кладя свою руку ему на плечо. – Это я.
Он поднял на меня взгляд, его глаза округлились, рот открылся, и Сергей произнёс:
– Мать твою! – затем он произнёс моё имя. – Ты здесь как очутился?
– Да как всегда, – улыбнулся я. – Проходил мимо, решил зайти…
– …Так где, говоришь, ты пропадал целых два года? – Сергей засыпал меня вопросами. Мы сидели в том же баре, где, оказывается, он работал. У него возник конфликт с местной шпаной, возомнившей себя крутыми мафиози. Со словами, «это наша территория, и ты будешь нам платить» они пришли к нему, а когда получили отказ, решили разобраться, как интеллигентные люди.
– Везде понемножку, – отвечал я на его вопросы. – А ты, я смотрю, без дела не сидишь.
– Да, – пожал плечами он. – Сняли мы тут с ребятами помещение, но тяжело пока, на первых порах. Самим приходится за стойкой стоять, убираться, в общем, всю работу выполняем сами. Тут ещё гопота всякая пристёбывается, мол, плати им.
– Да уж… – протянул я. У нас как-то не принято, чтобы хозяин трактира платил бандитам за своё помещение. У нас вообще не принято платить бандитам, у нас с ними принято бороться. И человек, если убивает грабителя, не идёт под суд, его наоборот, считают, чуть ли не героем. Да и не так уж много у нас бандитов, может быть, потому что нет такой безнаказанности, как в этом мире.
– Спасибо тебе, дружище, не знаю, что было бы, если бы ты не появился, – поблагодарил меня Сергей. Затем он осушил свой стакан с виски.
Выпендрёжник, – подумал я. – Пьёшь самогон, и строишь из себя культурного человека. Конечно, ты ведь виски пьёшь! Не важно, что это тот же самый самогон, просто в дубовых бочках хранящийся.
– Ты аккуратнее всё-таки, – наставительно произнёс я. – Что ли оружием озаботься или охрану найми. Кто-то же должен заведение охранять.
– Будут деньги, наймём, – пообещал Сергей.
– Ладно, Серж, я пойду, у меня дела. Созвонимся, встретимся, – объявил я, встал и собрался уходить.
– Странный ты какой-то стал, таинственный, – заявил мой друг. – Внезапно появился, так же внезапно исчезаешь. Не думал я, что за два года люди так сильно меняются.
– Бывает так, что люди меняются в одночасье, – ответил я и вышел на улицу.
Позволю себе прервать сей замечательный рассказ своим небольшим комментарием:
Сначала скажу небольшие недостатки:
В первых 3 предложения очень много слова «Тьма». Немного слух режет
«В этом мире существует три основных расы. Условно их можно назвать так: люди, эльфы и гномы. Видимо, у Богов, создававших этот мир, были разные вкусы, поэтому он так разнообразен.» - три расы – разнообразие? Возможно, я не так поняла. Ты имел в виду то, что люди, эльфы и гномы не похожи друг на друга?
«…мне приходится иметь дело с разными существами, порой необычными: демонами, ангелами, мелкой и крупной нежитью и прочими представителями «той стороны», дабы не позволить им разрушить мир.» Ангелы тут как-то не к месту. Что же они мир разрушают?
«Несколько секунд мне казалось, что я просто спал, и восемьдесят с лишним лет моей жизни в другом мире – просто сон» Опять я что-то не поняла. Сколько-сколько лет? Вроде должно быть 400? Али я ошиблась?
«…так что, несмотря на двухсотлетнюю отлучку» Я запуталась совершенно. 400? 80? 200? Поняла все следующим образом. Жизнь в мире с эльфами, гномами и людьми (не знаю, как он называется) = 400 лет. При том в ЭТОМ мире прошло 2 года. Тогда при чем тут 80 и 200?))))
«шар взорвался и превратился в четыре узких потока, каждый из которых ударил по противнику.» - посреди города, там где много людей. И никто ничего не заметил? Да, люди этого мира действительно не обращают ни на что внимания
На мои замечание можно не обращать никакого внимания. Я не специалист и пишу пока неважно. Я лишь говорю то, что думаю.
И как же без достоинств?
Сначала я решила копировать и прокомментировать все плюсы, но оказалось, что очень длинно получается. Хорошо пишешь! Фразы такие попадаются, хорошие. И ход мыслей радует. Про наш мир. Хорошо написал! Мой респект. Я так не умею писать 
Чем-то мир Дозоров напоминает. Ауры, использование Силы, эмоции, песни в плеере. И как мир окрашивается в красный цвет - уж очень похоже на вход в сумрак. Хотя это чисто моя ассоциация, не знаю, откуда она взялась
Вообще, мне понравилось. Интересно. Пиши дальше!
Сначала скажу небольшие недостатки:
В первых 3 предложения очень много слова «Тьма». Немного слух режет
«В этом мире существует три основных расы. Условно их можно назвать так: люди, эльфы и гномы. Видимо, у Богов, создававших этот мир, были разные вкусы, поэтому он так разнообразен.» - три расы – разнообразие?
Возможно, я не так поняла. Ты имел в виду то, что люди, эльфы и гномы не похожи друг на друга?«…мне приходится иметь дело с разными существами, порой необычными: демонами, ангелами, мелкой и крупной нежитью и прочими представителями «той стороны», дабы не позволить им разрушить мир.» Ангелы тут как-то не к месту. Что же они мир разрушают?
«Несколько секунд мне казалось, что я просто спал, и восемьдесят с лишним лет моей жизни в другом мире – просто сон» Опять я что-то не поняла. Сколько-сколько лет? Вроде должно быть 400? Али я ошиблась?
«…так что, несмотря на двухсотлетнюю отлучку» Я запуталась совершенно. 400? 80? 200? Поняла все следующим образом. Жизнь в мире с эльфами, гномами и людьми (не знаю, как он называется) = 400 лет. При том в ЭТОМ мире прошло 2 года. Тогда при чем тут 80 и 200?
))))«шар взорвался и превратился в четыре узких потока, каждый из которых ударил по противнику.» - посреди города, там где много людей. И никто ничего не заметил? Да, люди этого мира действительно не обращают ни на что внимания
На мои замечание можно не обращать никакого внимания. Я не специалист и пишу пока неважно. Я лишь говорю то, что думаю.
И как же без достоинств?
Сначала я решила копировать и прокомментировать все плюсы, но оказалось, что очень длинно получается.
Хорошо пишешь! Фразы такие попадаются, хорошие. И ход мыслей радует. Про наш мир. Хорошо написал! Мой респект. Я так не умею писать Чем-то мир Дозоров напоминает. Ауры, использование Силы, эмоции, песни в плеере. И как мир окрашивается в красный цвет - уж очень похоже на вход в сумрак. Хотя это чисто моя ассоциация, не знаю, откуда она взялась
Вообще, мне понравилось. Интересно. Пиши дальше!
Тут с возрастом лажа, потому что менял каждый раз возраст. Погляжу и исправлю. Спасибо за критику, в ближайшее время исправлю всё, что не так.
Спасибо, что указали, где у меня опечатки, я вроде бы исправил. Если опять найдёте несоответствия, дайте знать.
Спал я спокойно, никаких видений у меня не было, я просто отдыхал и видел сны. Мне снилось озеро, возле которого топтался белый единорог. Я о чём-то с ним разговаривал. Потом прогуливался по лесу в компании своего друга, лесного эльфа, на вершине горы беседовал с драконом. Мне вспоминались моменты из жизни, всплывали приятные воспоминания. Всё-таки прекрасную жизнь я прожил! А ведь могло её и не быть…
Просыпался я с трудом, мне не хотелось этого делать. Когда я, наконец, проснулся и понял, что лежу в себя в кровати в этом мире, настроение резко испортилось, но я быстро привёл себя в порядок. Вспомнил, что я здесь по делу и не надо паниковать, я здесь не навсегда, когда всё сделаю, вернусь домой.
Чёрта с два ты вернёшься, – пролетела мысль в моей голове, но я отогнал её прочь.
После душа и чашки кофе я окончательно пришёл в себя и понял, что всё не так плохо, что жизнь прекрасна, что главное – находиться хоть где-то, а остальное приложится, не наяву, так во сне.
Постепенно пришло хорошее настроение, и вдруг зазвонил телефон. Я встрепенулся от этого звука, всё же отвык я от подобных аппаратов.
Звонил Сергей, хотел встретиться. Позвал к себе в бар, я решил, что имеет смысл съездить к нему. Потихоньку собрался и поехал…
– Всё-таки два года – это срок, – говорил Сергей. – Но ты так изменился, будто тебя лет сто не было.
Знал бы ты, как ошибаешься, – про себя усмехнулся я.
– А ты всё такой же. Вот только поправился.
– Расскажи, где ты был, – попросил он. Врать мне не хотелось, но и правду сказать я не мог, всё равно ведь не поверит. Я постарался ограничиться пространными фразами, типа я путешествовал, не имел возможности позвонить и тому подобное.
Всё было в порядке, друг рассказывал мне о своей жизни. Он заявил, что подумывает жениться, правда, пока не решил, стоит ли.
– Нет, – сказал я.
– Почему? – спросил он.
– Потому что сомневаешься.
Немного рассказал о наших общих знакомых. Наша хорошая подруга стала бизнес-леди, он с ней совсем контакт потерял, друг-металлист в рок-магазине работает, его бывшая девушка замуж вышла (Серёга, похоже, продолжал переживать об этом, хотя, кто знает, кому хуже: ему или жениху), ещё один друг в армии по контракту служит.
На вопрос, как я планирую будущее, я ответил, что собираюсь некоторое время в Москве провести, а потом уеду по делам. А дел предстоит много, и я не знаю, с чего надо начать.
Бар работал по ночам, днём же был закрыт, так что мы не ждали гостей. Но судьба распорядилась иначе.
Пятеро шкафов, кое-как протиснувшись в дверь, вошли в помещение. Их агрессию я ощутил сразу, как только они вошли. Похоже, они были из той же шайки, что приходила к Сергею накануне.
Но я ошибся, они пришли не к нему, а ко мне. Ни говоря, ни слова, они достали из карманов пистолеты и открыли огонь. Прежде, чем они это сделали, я шепнул на ухо Сергею «Ложись», чтобы он укрылся за стойкой, его не пришлось уговаривать.
Чувство вязкости пространства пришло мгновенно, движения окружающих замедлились, мир приобрёл красноватый оттенок, по телу, словно прошёл электрический разряд, и оно начало стремительно двигаться.
Когда пули, призванные окончить моё жалкое существование, прошили стойку, побили стеклянные бутылки со спиртным, располагавшиеся на полке, меня уже не было на прежнем месте.
Краем глаза я наблюдал за рассекающими воздух маленькими иглами, стремительно несущимися в том направлении, где я только что был, а сам тем временем обошёл врагов сзади и оказался за их спинами.
Удар основанием ладони в золотую точку на затылке вывел одного из противников из строя моментально, а моя правая нога тем временем нанесла удар по позвоночнику другого. Пока он медленно падал, я подобрался к нему, двинул локтем в висок, перехватил руку, держащую пистолет, и направил её на одного из его товарищей. Пистолет, продолжавший стрелять, выпустил пару пуль, одна вошла в предплечье, другая – в бедро. Оставшиеся двое были далеко, и мне пришлось нейтрализовать их на расстоянии. Мощный импульс прошёл по телам, сотрясая их, опрокидывая на пол. Пара тел стала медленно заваливаться наземь.
Мир приобрёл прежний вид, и атакующие (или атакуемые) попадали на пол. Затем я ощутил что-то не то, подбежал к тому месту, где находился Сергей: он лежал на полу и рукой держался за рану в левом боку.
Эмоций я не успел испытать, перемахнул через стойку, сел возле друга и осмотрел его рану. Осмотрел не глазами, а особым методом, тем, что учили. Серёге повезло: органы не задеты, пуля прошла вскользь, не потревожив селезёнки. Но он мог истечь кровью, а надеяться на скорый приезд врачей не приходилось.
– Держись, – произнёс я. – Постараюсь помочь тебе.
– Чем ты поможешь… – протянул, корчась от боли, мой друг.
– Помолчи, не трать силы, – ответил я. – Закрой глаза.
Я направил ладони на рану, закрыл глаза, сосредоточился на течении энергий. Сконцентрировался на потоках ци, излучаемых моими руками, направил их на рану. Пробормотал мантру для помощи в излечении, для ускорения заживления.
Всё-таки не зря наравне с искусством убивать мне преподавали искусство лечить. Через пару минут напряжённой работы рана затянулась.
Я открыл глаза и увидел изумлённое лицо Сергея. Рассматривая через дыру в рубашке, перепачканной кровью, свой бок, он спросил естественный в данном случае вопрос:
– Где ты этому научился?
– Скажи лучше, как ты умудрился словить пулю, – укоризненно сказал я. – Ты ведь лёг за стойку.
– Рикошетом задело, – ответил он. – Но ты мне зубы не заговаривай, дружище. Кто ты такой?
– Я тот, с кем ты сейчас разговариваешь, – произнёс я, встал, перепрыгнул через стойку и подошёл к распростёртым на полу телам. Думаю, они нескоро придут в себя.
– Здесь чёрный ход есть? – задал я вопрос. – Надо как-нибудь потихоньку выкинуть их отсюда.
Глядя на пятна крови рядом с расстрелянным амбалом, Сергей спросил:
– А если в скорую или в ментовку позвонить?
– Ага, хочешь потом сесть за то, что они на нас напали, – я удивился его наивности. – Ведь в таких случаях у вас виноват не тот, кто напал, а тот, кто остался на ногах.
– У кого это у «нас»? А у «вас»? – Сергей, похоже, заподозрил неладное. Конечно, заподозришь тут, если твой друг исчезает внезапно, объявляется через два года, уделывает кучку бандитов, а потом исцеляет твой простреленный бок.
– Давай потом об этом поговорим, – предложил я. – Сначала помоги мне избавиться от тел.
– От тел? – усмехнулся он. – Ты их что поубивал? – в его взгляде мелькнул испуг.
– Нет, они будут жить, но теперь долгое время не смогут никого потревожить. И аптечку дай, – сказал я. Надо было перетянуть руку и бедро истекающего кровью, дабы он не окочурился от потери крови. Не то, чтобы меня это сильно волновало, но всё же…
Разобравшись с ними, мы закрыли клуб изнутри и уселись на прежние места. Сергей налил себе стакан текилы, предложил мне – я отказался. У нас в мире алкоголь не так популярен, как в этом. Пьют, в основном, пиво, медовуху и виноградное вино. Добывается это большим трудом, вручную, так что массового производства нет. Да и алкоголизмом у нас почти никто не страдает. Всякие отбросы не в счёт.
– А теперь, дружище, рассказывай всё по порядку, – проговорил Сергей, осушив стакан. – Куда ты пропадал, откуда такой взялся, и вообще, кто ты такой.
– Что же вы за существа, люди! – вырвалось у меня, и я снова поймал себя на том, что говорю о людях, как о чуждом мне виде. – Вам делают добро, а вы потом все жилы вытянете.
– А «вы» не люди? – с долей сарказма спросил Сергей.
– Забей, – отмахнулся я. – Это так… вырвалось…
– Странные фразы у тебя вырываются, – он пристально поглядел на меня, а – на него. Теперь, спустя столько времени, я видел его насквозь. Хороший парень, немного не уверенный в себе, так сказать, обычный человек, и вдруг столкнулся с чем-то чуждым, с чем не привык сталкиваться в обыденной жизни. И этим чем-то был его друг, которого он, казалось, хорошо знает, которого можно читать, как открытую книгу, у которого на лице всё написано.
– Скажи мне правду, – попросил он. Тон его был серьёзен, я не хотел обижать друга, не хотел врать ему, да и у меня не было особых причин скрывать от него правду.
– Хорошо, – согласился я. – Только не уверен, что ты мне поверишь.
Я рассказал ему правду о том, что случилось тем вечером, два года назад (а для кого целую вечность). Рассказ занял минут сорок, я обошёлся без деталей, имён, названий городов, лишь донёс самую суть.
Сергей поверил мне почти сразу, стоило только вспомнить то, что я натворил полчаса назад. Надо сказать, мне повезло. Бедный Иешуа творил чудеса направо и налево, но только после того, как он умер и воскрес, ему поверили. Но я то, в отличие от него, не ставил целью вести за собой людей.
– Да… – протянул Сергей, делая очередной глоток виски. Бутылка была уже полупустая. Мой друг начал пьянеть. Но несложный фокус вернул ему трезвость и ясность ума.
– Не думал, что такое возможно, – признался он. Было бы, в чём признаваться. Я лишь пожал плечами. – А ты всегда был немного таким…
– Каким? – с интересом спросил я.
– Чужим… – Сергей помолчал. – Каким-то отчуждённым, словно ты не отсюда. И при общении с тобой у меня возникало, что ты ждёшь чего-то подобного. Это так?
– Наверное, – неопределённо сказал я. – Не помню, это было давно.
– Насколько давно?
– Четыреста с лишним лет назад, – ответил я – Сергей поперхнулся.
– Сколько?! – он мог поверить во что угодно, даже в то, что я – земное воплощение сатаны, но в мой реальный возраст не поверил бы ни за что.
– Да, – я кивнул. – Трудно поверить?
– Ты бы знал… – протянул он.
Некоторое время мы молчали. Сергей переваривал информацию, я размышлял о предстоящем. Потом он спросил:
– А как теперь тебя зовут? Ведь не ходил же ты там под прежним именем.
– А какая разница?
– Ты привык к тому имени, зачем я стану менять это. Так как тебя теперь зовут?
– Эл, – ответил я.
– А почему так?
– Да говаривали, что упавшая в ту ночь звезда воплотилась в меня. Правда, я прибыл утром.
– Ага, что ж они тебя Люцифером не нарекли? – усмехнулся Сергей. – Ведь звезда, которая вела волхвов, это имя носила?
– Наверное, – я пожал плечами. – Меня там не было, я не уверен.
– Кстати, а какая там у вас религия? – задал он вопрос. Странно, вроде бы, он далёк от религии.
– Своеобразная, – ответил я. – Она многоуровневая. Там присутствует Знание о Едином Источнике Бытия, но у большинства народов присутствуют свои боги.
– Значит, у вас там язычество?
– Некорректный термин, – сказал я. – Этот термин означает людей, говорящих на других языках, и, кажется, им пользовались иудеи в данном смысле. Как римляне называли германцев варварами, потому что не понимали их языка и думали, что те говорят лишь «вар-вар». У нас же подобных терминов нет. Не думаю, что тебе будут интересны рассказы о Пантеоне Богов, разных уровнях Посвящения. Наша религия весьма похожа на древнюю арийскую Ведическую религию.
– А ты легко согласился поменять свою веру, когда прибыл туда? – поинтересовался мой друг.
– А мне не пришлось ничего менять, – я пожал плечами. – Я перестал быть христианином ещё здесь.
– А почему? Чем тебе не нравится христианство?
– Скажу просто, мне это чуждо, – ответил я. – Я не могу быть христианином по ряду причин. Во-первых, по специфике профессии, – я усмехнулся. – Во-вторых, по убеждениям. Я не люблю подставлять щёку под удар и называть себя рабом божьим.
Могу, конечно, многое сказать, но вряд ли тебе это будет интересно и приятно слышать. Так что предлагаю не затрагивать этот вопрос.
Мой друг согласился. Я некоторое время ещё посидел у него в баре, а потом понял, что мне пора идти.
По дороге я вспомнил, что в кармане лежит плеер, и решил послушать музыку. Заиграла мрачноватая мелодия, потом послышались слова:
Мне не до сна – палач придёт на рассвете,
И звук шагов за дверью бьёт, словно нож.
Но в клетку входит не гонец верной смерти,
А в рясе чёрной святая ложь.
Святой отец принёс во тьму слово Божье
И вечной жизни мне сулил чудеса.
«Ты смертник и вернуться к Богу ты должен –
Шептал священник и лгал в глаза. –
Кайся, сын, земная жизнь – прелюдия другой,
На стене своей тюрьмы увидишь лик святой!»
Я улыбнулся, песня подходила под нынешний момент, как нельзя кстати. «Святая ложь» – хорошее определение, как ещё можно назвать то, что проповедуют и сулят попы? Последовал припев:
Ночь короче дня! День убьёт меня!
Мир иллюзий в нём сгорает.
Ночь короче дня, день убьёт меня,
Всё живое исчезает, как и я.
Потом последовали слова:
Блаженство рая я оставлю для нищих –
У нищих духом должен быть царь и Бог.
Я тварь земная, и на небе я лишний,
И к чёрту Вечность, какой в ней прок?
Пускай, я должен испытать муки ада,
Пускай толпа на казнь бежит со всех ног.
Мне крики ненависти станут наградой,
Я буду в смертный час не одинок!
Луч зари к стене приник, я слышу звон ключей,
Вот и всё – палач мой здесь со смертью на плече!
«Блаженство рая я оставлю для нищих, – пробормотал я тихо, – у нищих духом должен быть царь и Бог».
Некоторое время я просто сидел в кресле, прислонившись к оконному стеклу, размышляя о том, о сём, не заостряя особо внимания ни на чём. Плеер гонял диск, одна песня сменялась другой, я не воспринимал ни музыку, ни слова.
Не знаю, зачем, я вдруг вышел из автобуса на одной из остановок, и лишь тогда понял, что нахожусь в незнакомом мне районе, сам не понимая, как сюда попал, но, главное, знаю, куда и зачем иду. Неспешно пересёк двор, подошёл к подъезду семнадцатиэтажного дома, потянул на себя дверь. Вошёл в подъезд, вызвал лифт. Когда двери открылись, я вошёл внутрь, ещё толком не понимая, что и зачем я делаю, но что-то говорило мне, что я всё делаю правильно. Лифт остановился на девятом этаже, двери открылись, и я оказался на лестничной клетке. Подошёл к одной из квартир, единственной, которая была с обычной дверью, а не железной.
Что же это, чёрт побери, творится, – подумал я и нажал кнопку звонка.
Просыпался я с трудом, мне не хотелось этого делать. Когда я, наконец, проснулся и понял, что лежу в себя в кровати в этом мире, настроение резко испортилось, но я быстро привёл себя в порядок. Вспомнил, что я здесь по делу и не надо паниковать, я здесь не навсегда, когда всё сделаю, вернусь домой.
Чёрта с два ты вернёшься, – пролетела мысль в моей голове, но я отогнал её прочь.
После душа и чашки кофе я окончательно пришёл в себя и понял, что всё не так плохо, что жизнь прекрасна, что главное – находиться хоть где-то, а остальное приложится, не наяву, так во сне.
Постепенно пришло хорошее настроение, и вдруг зазвонил телефон. Я встрепенулся от этого звука, всё же отвык я от подобных аппаратов.
Звонил Сергей, хотел встретиться. Позвал к себе в бар, я решил, что имеет смысл съездить к нему. Потихоньку собрался и поехал…
– Всё-таки два года – это срок, – говорил Сергей. – Но ты так изменился, будто тебя лет сто не было.
Знал бы ты, как ошибаешься, – про себя усмехнулся я.
– А ты всё такой же. Вот только поправился.
– Расскажи, где ты был, – попросил он. Врать мне не хотелось, но и правду сказать я не мог, всё равно ведь не поверит. Я постарался ограничиться пространными фразами, типа я путешествовал, не имел возможности позвонить и тому подобное.
Всё было в порядке, друг рассказывал мне о своей жизни. Он заявил, что подумывает жениться, правда, пока не решил, стоит ли.
– Нет, – сказал я.
– Почему? – спросил он.
– Потому что сомневаешься.
Немного рассказал о наших общих знакомых. Наша хорошая подруга стала бизнес-леди, он с ней совсем контакт потерял, друг-металлист в рок-магазине работает, его бывшая девушка замуж вышла (Серёга, похоже, продолжал переживать об этом, хотя, кто знает, кому хуже: ему или жениху), ещё один друг в армии по контракту служит.
На вопрос, как я планирую будущее, я ответил, что собираюсь некоторое время в Москве провести, а потом уеду по делам. А дел предстоит много, и я не знаю, с чего надо начать.
Бар работал по ночам, днём же был закрыт, так что мы не ждали гостей. Но судьба распорядилась иначе.
Пятеро шкафов, кое-как протиснувшись в дверь, вошли в помещение. Их агрессию я ощутил сразу, как только они вошли. Похоже, они были из той же шайки, что приходила к Сергею накануне.
Но я ошибся, они пришли не к нему, а ко мне. Ни говоря, ни слова, они достали из карманов пистолеты и открыли огонь. Прежде, чем они это сделали, я шепнул на ухо Сергею «Ложись», чтобы он укрылся за стойкой, его не пришлось уговаривать.
Чувство вязкости пространства пришло мгновенно, движения окружающих замедлились, мир приобрёл красноватый оттенок, по телу, словно прошёл электрический разряд, и оно начало стремительно двигаться.
Когда пули, призванные окончить моё жалкое существование, прошили стойку, побили стеклянные бутылки со спиртным, располагавшиеся на полке, меня уже не было на прежнем месте.
Краем глаза я наблюдал за рассекающими воздух маленькими иглами, стремительно несущимися в том направлении, где я только что был, а сам тем временем обошёл врагов сзади и оказался за их спинами.
Удар основанием ладони в золотую точку на затылке вывел одного из противников из строя моментально, а моя правая нога тем временем нанесла удар по позвоночнику другого. Пока он медленно падал, я подобрался к нему, двинул локтем в висок, перехватил руку, держащую пистолет, и направил её на одного из его товарищей. Пистолет, продолжавший стрелять, выпустил пару пуль, одна вошла в предплечье, другая – в бедро. Оставшиеся двое были далеко, и мне пришлось нейтрализовать их на расстоянии. Мощный импульс прошёл по телам, сотрясая их, опрокидывая на пол. Пара тел стала медленно заваливаться наземь.
Мир приобрёл прежний вид, и атакующие (или атакуемые) попадали на пол. Затем я ощутил что-то не то, подбежал к тому месту, где находился Сергей: он лежал на полу и рукой держался за рану в левом боку.
Эмоций я не успел испытать, перемахнул через стойку, сел возле друга и осмотрел его рану. Осмотрел не глазами, а особым методом, тем, что учили. Серёге повезло: органы не задеты, пуля прошла вскользь, не потревожив селезёнки. Но он мог истечь кровью, а надеяться на скорый приезд врачей не приходилось.
– Держись, – произнёс я. – Постараюсь помочь тебе.
– Чем ты поможешь… – протянул, корчась от боли, мой друг.
– Помолчи, не трать силы, – ответил я. – Закрой глаза.
Я направил ладони на рану, закрыл глаза, сосредоточился на течении энергий. Сконцентрировался на потоках ци, излучаемых моими руками, направил их на рану. Пробормотал мантру для помощи в излечении, для ускорения заживления.
Всё-таки не зря наравне с искусством убивать мне преподавали искусство лечить. Через пару минут напряжённой работы рана затянулась.
Я открыл глаза и увидел изумлённое лицо Сергея. Рассматривая через дыру в рубашке, перепачканной кровью, свой бок, он спросил естественный в данном случае вопрос:
– Где ты этому научился?
– Скажи лучше, как ты умудрился словить пулю, – укоризненно сказал я. – Ты ведь лёг за стойку.
– Рикошетом задело, – ответил он. – Но ты мне зубы не заговаривай, дружище. Кто ты такой?
– Я тот, с кем ты сейчас разговариваешь, – произнёс я, встал, перепрыгнул через стойку и подошёл к распростёртым на полу телам. Думаю, они нескоро придут в себя.
– Здесь чёрный ход есть? – задал я вопрос. – Надо как-нибудь потихоньку выкинуть их отсюда.
Глядя на пятна крови рядом с расстрелянным амбалом, Сергей спросил:
– А если в скорую или в ментовку позвонить?
– Ага, хочешь потом сесть за то, что они на нас напали, – я удивился его наивности. – Ведь в таких случаях у вас виноват не тот, кто напал, а тот, кто остался на ногах.
– У кого это у «нас»? А у «вас»? – Сергей, похоже, заподозрил неладное. Конечно, заподозришь тут, если твой друг исчезает внезапно, объявляется через два года, уделывает кучку бандитов, а потом исцеляет твой простреленный бок.
– Давай потом об этом поговорим, – предложил я. – Сначала помоги мне избавиться от тел.
– От тел? – усмехнулся он. – Ты их что поубивал? – в его взгляде мелькнул испуг.
– Нет, они будут жить, но теперь долгое время не смогут никого потревожить. И аптечку дай, – сказал я. Надо было перетянуть руку и бедро истекающего кровью, дабы он не окочурился от потери крови. Не то, чтобы меня это сильно волновало, но всё же…
Разобравшись с ними, мы закрыли клуб изнутри и уселись на прежние места. Сергей налил себе стакан текилы, предложил мне – я отказался. У нас в мире алкоголь не так популярен, как в этом. Пьют, в основном, пиво, медовуху и виноградное вино. Добывается это большим трудом, вручную, так что массового производства нет. Да и алкоголизмом у нас почти никто не страдает. Всякие отбросы не в счёт.
– А теперь, дружище, рассказывай всё по порядку, – проговорил Сергей, осушив стакан. – Куда ты пропадал, откуда такой взялся, и вообще, кто ты такой.
– Что же вы за существа, люди! – вырвалось у меня, и я снова поймал себя на том, что говорю о людях, как о чуждом мне виде. – Вам делают добро, а вы потом все жилы вытянете.
– А «вы» не люди? – с долей сарказма спросил Сергей.
– Забей, – отмахнулся я. – Это так… вырвалось…
– Странные фразы у тебя вырываются, – он пристально поглядел на меня, а – на него. Теперь, спустя столько времени, я видел его насквозь. Хороший парень, немного не уверенный в себе, так сказать, обычный человек, и вдруг столкнулся с чем-то чуждым, с чем не привык сталкиваться в обыденной жизни. И этим чем-то был его друг, которого он, казалось, хорошо знает, которого можно читать, как открытую книгу, у которого на лице всё написано.
– Скажи мне правду, – попросил он. Тон его был серьёзен, я не хотел обижать друга, не хотел врать ему, да и у меня не было особых причин скрывать от него правду.
– Хорошо, – согласился я. – Только не уверен, что ты мне поверишь.
Я рассказал ему правду о том, что случилось тем вечером, два года назад (а для кого целую вечность). Рассказ занял минут сорок, я обошёлся без деталей, имён, названий городов, лишь донёс самую суть.
Сергей поверил мне почти сразу, стоило только вспомнить то, что я натворил полчаса назад. Надо сказать, мне повезло. Бедный Иешуа творил чудеса направо и налево, но только после того, как он умер и воскрес, ему поверили. Но я то, в отличие от него, не ставил целью вести за собой людей.
– Да… – протянул Сергей, делая очередной глоток виски. Бутылка была уже полупустая. Мой друг начал пьянеть. Но несложный фокус вернул ему трезвость и ясность ума.
– Не думал, что такое возможно, – признался он. Было бы, в чём признаваться. Я лишь пожал плечами. – А ты всегда был немного таким…
– Каким? – с интересом спросил я.
– Чужим… – Сергей помолчал. – Каким-то отчуждённым, словно ты не отсюда. И при общении с тобой у меня возникало, что ты ждёшь чего-то подобного. Это так?
– Наверное, – неопределённо сказал я. – Не помню, это было давно.
– Насколько давно?
– Четыреста с лишним лет назад, – ответил я – Сергей поперхнулся.
– Сколько?! – он мог поверить во что угодно, даже в то, что я – земное воплощение сатаны, но в мой реальный возраст не поверил бы ни за что.
– Да, – я кивнул. – Трудно поверить?
– Ты бы знал… – протянул он.
Некоторое время мы молчали. Сергей переваривал информацию, я размышлял о предстоящем. Потом он спросил:
– А как теперь тебя зовут? Ведь не ходил же ты там под прежним именем.
– А какая разница?
– Ты привык к тому имени, зачем я стану менять это. Так как тебя теперь зовут?
– Эл, – ответил я.
– А почему так?
– Да говаривали, что упавшая в ту ночь звезда воплотилась в меня. Правда, я прибыл утром.
– Ага, что ж они тебя Люцифером не нарекли? – усмехнулся Сергей. – Ведь звезда, которая вела волхвов, это имя носила?
– Наверное, – я пожал плечами. – Меня там не было, я не уверен.
– Кстати, а какая там у вас религия? – задал он вопрос. Странно, вроде бы, он далёк от религии.
– Своеобразная, – ответил я. – Она многоуровневая. Там присутствует Знание о Едином Источнике Бытия, но у большинства народов присутствуют свои боги.
– Значит, у вас там язычество?
– Некорректный термин, – сказал я. – Этот термин означает людей, говорящих на других языках, и, кажется, им пользовались иудеи в данном смысле. Как римляне называли германцев варварами, потому что не понимали их языка и думали, что те говорят лишь «вар-вар». У нас же подобных терминов нет. Не думаю, что тебе будут интересны рассказы о Пантеоне Богов, разных уровнях Посвящения. Наша религия весьма похожа на древнюю арийскую Ведическую религию.
– А ты легко согласился поменять свою веру, когда прибыл туда? – поинтересовался мой друг.
– А мне не пришлось ничего менять, – я пожал плечами. – Я перестал быть христианином ещё здесь.
– А почему? Чем тебе не нравится христианство?
– Скажу просто, мне это чуждо, – ответил я. – Я не могу быть христианином по ряду причин. Во-первых, по специфике профессии, – я усмехнулся. – Во-вторых, по убеждениям. Я не люблю подставлять щёку под удар и называть себя рабом божьим.
Могу, конечно, многое сказать, но вряд ли тебе это будет интересно и приятно слышать. Так что предлагаю не затрагивать этот вопрос.
Мой друг согласился. Я некоторое время ещё посидел у него в баре, а потом понял, что мне пора идти.
По дороге я вспомнил, что в кармане лежит плеер, и решил послушать музыку. Заиграла мрачноватая мелодия, потом послышались слова:
Мне не до сна – палач придёт на рассвете,
И звук шагов за дверью бьёт, словно нож.
Но в клетку входит не гонец верной смерти,
А в рясе чёрной святая ложь.
Святой отец принёс во тьму слово Божье
И вечной жизни мне сулил чудеса.
«Ты смертник и вернуться к Богу ты должен –
Шептал священник и лгал в глаза. –
Кайся, сын, земная жизнь – прелюдия другой,
На стене своей тюрьмы увидишь лик святой!»
Я улыбнулся, песня подходила под нынешний момент, как нельзя кстати. «Святая ложь» – хорошее определение, как ещё можно назвать то, что проповедуют и сулят попы? Последовал припев:
Ночь короче дня! День убьёт меня!
Мир иллюзий в нём сгорает.
Ночь короче дня, день убьёт меня,
Всё живое исчезает, как и я.
Потом последовали слова:
Блаженство рая я оставлю для нищих –
У нищих духом должен быть царь и Бог.
Я тварь земная, и на небе я лишний,
И к чёрту Вечность, какой в ней прок?
Пускай, я должен испытать муки ада,
Пускай толпа на казнь бежит со всех ног.
Мне крики ненависти станут наградой,
Я буду в смертный час не одинок!
Луч зари к стене приник, я слышу звон ключей,
Вот и всё – палач мой здесь со смертью на плече!
«Блаженство рая я оставлю для нищих, – пробормотал я тихо, – у нищих духом должен быть царь и Бог».
Некоторое время я просто сидел в кресле, прислонившись к оконному стеклу, размышляя о том, о сём, не заостряя особо внимания ни на чём. Плеер гонял диск, одна песня сменялась другой, я не воспринимал ни музыку, ни слова.
Не знаю, зачем, я вдруг вышел из автобуса на одной из остановок, и лишь тогда понял, что нахожусь в незнакомом мне районе, сам не понимая, как сюда попал, но, главное, знаю, куда и зачем иду. Неспешно пересёк двор, подошёл к подъезду семнадцатиэтажного дома, потянул на себя дверь. Вошёл в подъезд, вызвал лифт. Когда двери открылись, я вошёл внутрь, ещё толком не понимая, что и зачем я делаю, но что-то говорило мне, что я всё делаю правильно. Лифт остановился на девятом этаже, двери открылись, и я оказался на лестничной клетке. Подошёл к одной из квартир, единственной, которая была с обычной дверью, а не железной.
Что же это, чёрт побери, творится, – подумал я и нажал кнопку звонка.
Вот и я! Ужасный критик и ненавистник всего написанного (дело в том, что я придираюсь почти ко всему, к чему можно придраться и к чему нельзя))))
В последнем сообщении в самом начале опечаточка: «что лежу в себя в кровати»
«Позвал к себе в бар, я решил, что имеет смысл съездить к нему.» как-то не особо звучит, не по-русски, что ли. Слово «имеет» лучше заменить на «есть»
«он пристально поглядел на меня, а – на него.» - тоже опечатка маленькая.
Вот и все. Хим, интересно!
В последнем сообщении в самом начале опечаточка: «что лежу в себя в кровати»
«Позвал к себе в бар, я решил, что имеет смысл съездить к нему.» как-то не особо звучит, не по-русски, что ли. Слово «имеет» лучше заменить на «есть»
«он пристально поглядел на меня, а – на него.» - тоже опечатка маленькая.
Вот и все. Хим, интересно!
Да, по ощущениям напоминает Дозоры... Но кто сказал, что это не допустимо??? Почему бы не использовать ход, если он удачен?!
Gorac ну на моё мировозрение разная литература влияла. Так что может быть, я неосознанно что-то подобное туда и вставил.
Д. Ликан спасибо за критику. Погляжу что к чему.
Д. Ликан спасибо за критику. Погляжу что к чему.
Ну на самом деле я близок к завершению уже. Помещённые здесь главы почти год назад написаны. Я просто редко выкладываю сюда роман.
Я услышал тихие шаги внутри квартиры, кто-то медленно приближался к двери. Некоторое время этот «кто-то» пытался открыть замок, судя по характерному звуку. Затем дверь медленно отворилась.
Передо мной возникла девушка лет семнадцати, светлые волосы были растрёпаны, глаза – заплаканы, и как-то отстранено смотрят на меня. Девушка была немного не в себе. Сейчас она могла впустить кого угодно, не сопротивлялась бы, если бы с ней что-то стали делать, ей было всё равно, что происходит.
«Клиент созрел» – вспомнилась мне фраза.
– Привет, – произнёс я после недолгого молчания. Кажется, я нашёл, что искал. Судя по моим ощущениям, эта девушка одна из тех, кого я должен найти.
Нашёл. Что теперь? – раздался равнодушный голос у меня в сознании.
– Можно войти? – спросил я. Девушка безропотно меня впустила.
– Как твоё имя? – задал я вопрос, проходя на кухню – лучшее место для бесед.
– Катя, – ответила девушка тихим голоском. Судя по её виду, она готова была с христианским смирением принять судьбу, какой бы она ни была. Но я не собирался обижать девушку, я пришёл сюда… вообще-то, мне самому было интересно узнать, зачем я пришёл.
Я усадил девушку на уголок, сам стал заваривать чай. Катерина равнодушно разглядывала меня, не понимая, чего я от неё хочу. Да я и сам не знал толком, что я хочу, я просто следовал велениям внутреннего голоса.
Пока вода кипятилась, я уселся за стол и пристально взглянул на девушку. Заглянул в глаза. В душе девушки всё выгорело, не осталось ничего, даже страха, что терзал её последние несколько месяцев. Лишь пустота…
Началось всё с того, что Катерине приснился сон. Сон, в котором она убегала от маньяка. Она бежала всё быстрее, но он не отставал. Она слышала за спиной его противный смех, чувствовала лезвие ножа, оно почти касалось её. Она бежала, но не могла убежать, и вот он настигал её, хватал грязной рукой за лицо и втыкал нож в сердце…
Потом она проснулась и больше не смогла заснуть той ночью. А наутро ей стало очень страшно. Она стала бояться всех окружающих людей, особенно мужчин. В каждой особи мужского рода она стала видеть угрозу. Из-за этого Катерина рассталась со своим парнем, поссорилась со многими друзьями, и стала близка к нервному срыву. Вернее, у неё уже было несколько срывов, но до масштабного она дошла совсем недавно.
А сегодня она лежала на кровати и рыдала. Страх задавил её совсем, он сдавил грудь, горло, всё тело трясло, било в судорогах. Из Катерины вырвался стон, и… всё исчезло. Не осталось ничего, даже страха, что терзал её последние несколько месяцев. Лишь пустота…
Я отвёл взгляд и устремил взор в окно. Начинался дождь, а ведь с утра не было ни намёка на тучи. Вот уже первые капли попали на оконное стекло. Девушка одержима, она ведома кем-то или чем-то. Кто-то прокрался ей в душу и решил сломить волю таким образом. А потом девушку можно будет взять голыми руками…
Сначала я напоил девушку чаем, чтобы она более-менее пришла в себя. Потом попытался разговорить её. Это далось с трудом. Катерина видела во мне не друга, который хочет помочь, а врага, пришедшего по её душу. Но её душа была мне ни к чему, а вот кое-кому вполне могла пригодиться.
– Как тебя зовут? – спросила, наконец, она.
– Эл, – коротко ответил я. – Можешь звать меня так.
– Странно… – протянула Катя. – Имя странное, сам ты какой-то странный, непонятно зачем пришёл, и чего хочешь от меня…
– Я вижу, что ты в опасности, и хочу помочь. Правда, всё зависит лишь от тебя.
– Ты знаешь… – Катерина вздохнула. – Он придёт за мной, – по крайней мере, она не считает, что я – этот «он». – И ты ничего не сделаешь.
– А вот это мы ещё посмотрим. Тем более, никто за тобой не придёт, – уверил её я. – Если только ты сама не позволишь.
– Чего ты хочешь?
– Я вижу, что тебе уже всё равно, что будет. Ты впустила меня, даже не спросив, кто я. Ты могла так же впустить какого-нибудь ублюдка, позволив ему сделать с тобой что угодно. Очень опасное состояние, сейчас ты уже готова.
– К чему?
– К захвату. Ещё немного, и тебя поработят, твою душевную энергию направят на осуществление своих целей.
Катя непонимающе на меня уставилась. Девушку почти полгода мучил демон, а она даже не поняла этого. Она стоит на краю пропасти, но даже не осознаёт опасности. Она боится за свою жизнь, не понимая, что жизни её ничто не угрожает, а вот души она может лишиться. И превратится в человекоподобную тень. А её энергию направят для питания.
– Что ты предлагаешь? – задала Катерина вопрос. Тон был такой, словно, я должен спасать её душу, а не она сама.
– Что предлагаю? Не надейся, я не предложу тебе покаяться в грехах, – я позволил себе лёгкую улыбку. – Всё, что я могу предложить, это борьба. Знаешь ли, чтобы сохранить свою душу, надо побороться за неё.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила она. Что ж, на такой вопрос она имела право.
– Пришлось в своё время побороться, – ответил я. Помню, какая битва у меня внутри разворачивалась в своё время. Но я выстоял, вроде бы…
– Кто ты такой? – в тоне Катерины появился вызов, чувствую, девушка полна гордыни. Это хорошо, если сумеет обуздать её.
– Я Хранитель.
– Ангел что ли? – усмешка. Уже хорошо. Девушка идёт на поправку.
– Вряд ли, – я улыбнулся. – Я храню, мир.
– Пацифист…
– Чёрт! Я имею в виду планету.
– Гринпис?
– Ага! – девушка совсем далека от всякой нашей мистики. Терпеть не могу иметь дело с такими людьми, хотя приходится.
– И что ты собираешься делать?
– Я? Ничего, – признался я. – Тебя должно интересовать, что будешь делать ты. Моя задача – не позволить демону забрать твою душу, – усмешка, недоверие, елки-палки, ей, что чудо какое-нибудь показать?! – Но удастся ли ему это, зависит только от тебя.
– И что я должна делать? Как бороться? – как-то слишком уж равнодушно сказала она. Не верит.
– Найти себе какую-нибудь радость в жизни, к примеру. Не доводить себя до состояния, в котором я тебя нашёл.
– Каким образом?! – разозлилась Катя. – Ты когда-нибудь испытывал подобное?! Как я могу найти радость в жизни?
Злится, это хорошо, лучше, чем апатия.
– А ты говоришь так, словно я должен искать пути решения твоей проблемы. Извини, но это не моя работа.
– Так значит, ты просто выполняешь работу, – в голосе Катерины появилась смесь ехидства и досады. Но я не нанимался в няньки.
– Не совсем, – я помолчал. – Просто, ты хочешь, чтобы я за тебя решил, как жить. Хочешь моего совета?
– Как бы ты поступил?
– Так как и поступил. Занялся бы восточными единоборствами для укрепления тела и духа, эзотерикой – для развития и для того, чтобы знать, с чем имеешь дело. Или ещё чем-нибудь подобным.
– А если мне в церковь сходить, свечку поставить? – спросила она.
– Боги, откуда такая наивность! Ты хоть в монастырь подайся, не поможет это тебе. Да и не обязательно полностью менять свою жизнь. Просто не сдавайся, держись за жизнь изо всех сил.
– Зачем? У меня в жизни ничего нет, ради чего стоит держаться.
– Ничего нет, говоришь? – я пристально на неё поглядел. – У каждого есть, ради чего жить. Например, ради простых человеческих удовольствий.
– К примеру?
Я наполнил её кружку чаем, дал в руки и сказал: «Пей!» Чай получился хороший, всё-таки, я умею его заваривать, тем более, я во время готовки бросил пару заклинаний для особого эффекта. На девушку это подействовало, хвала богам, а то уж думал, что придётся использовать что-то более крепкое.
– Например, ты можешь пить хороший чай только, если будешь жить, – я улыбнулся. Она – тоже. Наконец-то!
Ещё некоторое время мы разговаривали, Катерина, к счастью, не оказалась непробиваемой пессимисткой, что характерно для девушек её возраста, так что мне удалось привести её в чувства. Правда, я не знал, надолго ли. Потом пришла пора, мне уйти.
– Ты ещё придёшь? – спросила она, открывая дверь и выпуская меня. В глазах девушки появился новый огонёк. Интерес. Хм, не на того заглядываешься, милая, вокруг много нормальных парней, нечего о всяких таинственных незнакомцах думать.
– Возможно, – неопределённо ответил я. – Если удастся, – развернулся и пошёл в сторону лифта. Нажал на кнопку, лифт приехал почти сразу, зашёл в кабину, и отправился вниз.
Солнце уже почти спряталось за горизонтом, небо приобрело красноватый оттенок, я стоял на мосту и глядел на небо и на воду. Вновь и вновь я возвращаюсь к этому мосту, на котором всё началось. Вновь и вновь заново переживаю, события четырёхсотлетней давности, которые произошли всего два года назад. Такая вот ерунда. Сколько мне не говорили, что время во всех мирах течёт по-разному, я никак не мог понять этого, да и сейчас не совсем чётко себе представляю, как это получается.
За эти два года мало что изменилось, разве что новые поп-группы появились, да политики новых законов налепили. Забавные русские политики с русскими фамилиями, вроде Греф, Кац, Швыдкой и тому подобные…
А вот я изменился, хотя мне вновь кажется, что я всё тот же мальчишка, которого бросила девушка, и который пришёл сюда, чтобы остудить голову, подставив лицо прохладному вечернему ветру, и подумать о том, как ему дальше жить. Просто глупый мальчишка…
Я шёл по тёмной улице, заливаемой осенним дождём. Это был чужой для меня город, я прибыл сюда впервые и не собирался задерживаться здесь надолго.
Прошло полтора года после того, как убили мою семью. Я узнал, кто это. Святая Инквизиция направила своих воинов ко мне, но они, не найдя меня, расправились с моими родными. И теперь я пришёл отомстить.
Из таверны вышел человек. Он был пьян и с трудом держался на ногах. Мои губы скривились в усмешке. Как же он был сейчас жалок, а, наверное, чувствовал себя героем, когда насиловал и убивал мою жену. Поиски увенчались успехом, я нашёл одного из тех, кого искал…
Я неспешно проследовал за ним, дожидаясь, пока он скроется в темноте улицы, подальше от взоров людских, которых и так в эту погоду было мало. Он не замечал меня, он вообще вряд ли кого-нибудь мог заметить сейчас. Я приближался к нему медленно, но с твёрдой решимостью сделать то, зачем пришёл. Я знал наверняка, что это именно тот, кто мне нужен, ошибки быть не может.
Рука нащупала рукоять клинка, я поравнялся с человеком, он обернулся, и мы встретились взглядами. Не знаю, как, но он меня узнал. Вернее, понял, кто я. Возможно, когда они за мной следили, то видели моё лицо. На его лице отразился страх, даже не страх, а ужас. Он понял, кто я и понял, что я пришёл за ним. Острая сталь вошла ему в грудь, как нож в масло, затем я резко дёрнул руку, вынимая клинок. И пошёл прочь ещё до того, как бывший инквизитор упал наземь…
…Яркий свет, гудок машины, тело совершает прыжок в сторону, пролетает перед носом иномарки, приземляется на тротуаре. И только потом сознание берёт тело под свой контроль. Я стою и наблюдаю за несущимися вдаль машинами и пытаюсь прийти в себя. Когда мне это более-менее удалось, я вздохнул и побрёл по направлению к дому…
– …Такие вот дела, – обращался я к Учителю. Его образ был соткан из света и ветра, черт лица я практически не различал. Мне было интересно посмотреть, как выгляжу я сам, но сейчас это было непринципиально, «сеанс связи» проводился не для развлечения.
– Что я могу сказать… – он помолчал. – Ты начал действовать, это хорошо. Но теперь ты должен быть бдителен, за тобой начали охоту.
– Я знаю, сталкивался пару раз. Правда, как-то наивно выглядят их потуги. Неужели, они не понимают, что ко мне надо принимать иные меры, нежели к людям?
– Ты опустил слово «остальным» намеренно? – усмехнулся он. – Опять отделяешь себя от людей…
– Это неважно.
– Как раз таки важно… Ты чувствуешь себя чем-то иным, и прожитые годы не изменили этого, а даже, наоборот, усугубили. Ведь ты живёшь дольше, чем средний человек, а это накладывает отпечаток на личности.
– Но причём здесь это? – я продолжал не понимать. – Ведь я сюда пришёл не для того, чтобы разбираться, кто я…
– А почему бы и нет?
– Но ведь моя миссия…
– Тоже мне, миссионер выискался.… В конце концов, цель любого разумного существа – познание. Вот и познавай себя.… Не разобравшись в душе своей, как можешь ты в чужих копаться?
– А мои видения… Я, кажется, начал понимать, почему он выбрал такой путь. Он мстил за свою семью…
– Я знаю, – ответил Учитель. – У тебя есть шанс понять движущие им мотивы. Но это, хоть и важно, не умаляет значимости твоего задания.
– Но ведь этих потомков множество. Как я смогу найти их всех и тем более суметь вытащить их из мрака?
– Вот только давай обойдёмся без высокопарных речей. Ни из какого мрака тебе никого вытаскивать не надо. Ты лишь должен предоставить человеку выбор: быть свободным или отдавать свою энергию демону или ещё кому-то. Остальное зависит от них. Но для этого надо разыскать их. Чем большим людям тебе удастся помочь, тем лучше. Ну а если кто решит, что лучше быть во власти у демона – это его выбор…
– Да.… А некоторым одержимость даже на пользу идёт, – усмехнулся я.
– Бывает и такое, – согласился он. – Ладно, этот разговор мы отложим. Тебе пора…
И прежде чем я успел что-то сказать, образ Учителя исчез вместе с поляной, на которой мы находились, и я осознал себя сидящим в кресле у себя дома.
Некоторое время я продолжал сидеть в кресле, потому что нельзя вскакивать и куда-то бежать после медитации, это вредно. Потом встал и пошёл на кухню, выпить чаю. Глянув в окно, я понял, что не спал всю ночь – солнце уже вставало из-за горизонта. Но прежде, чем я собрался прилечь, зазвонил телефон.
– Алло! – сказал я недовольным тоном.
– Ты уже не спишь? – Кристина была удивлена.
– Не уже, а ещё, – ответил я. – Что-то случилось?
– Нет… просто я тоже всю ночь не спала… хотела позвонить тебе, но не хотела будить. Решила дождаться утра.
– Ясно. О чём ты хотела поговорить?
– Даже не знаю, с чего начать… Можно я приеду?
Отказывать себе в визите девушки я не стал. Только вот поспать мне не удастся, вот что обидно. Ну ладно, и не такое приходилось выдерживать.
Приехала Кристина быстро, меньше чем за час, с учётом того, что нас разделяет немалое расстояние. Видимо, спешила. Да, неслабо девушку колбасит.
Звонок в дверь. Я неохотно встал с дивана (впервые за четыреста лет решил посмотреть телевизор, и опять мешают) и побрёл в сторону двери.
Если учесть, что женщине нужно не меньше получаса, чтобы собраться, то поразительно, с какой скоростью Кристина до меня добралась, успев при этом причесаться и накраситься. Пару секунд я молча разглядывал её, как диковинного зверька, и лишь потом догадался, что девушку надо пригласить внутрь.
– А здесь ничего не изменилось, – резюмировала она, оглядывая моё скромное жилище.
– А должно было? – я пожал плечами.
– Обычно хоть какие-нибудь изменения, да бывают.
– Наверное, – я махнул рукой и проследовал на кухню. – Чай, кофе?
– Кофе. Я всю ночь не спала.
– Эк тебя угораздило, – с сочувствием проговорил я. Уж я то знаю, каково это, не спать всю ночь. Как говорится, кто рано встаёт, тому потом весь день хочется спать.
Некоторое время мы молча сидели за столом и ждали, когда вскипит вода. Что-то последнее время много событий в моей жизни связаны с кухней. Я думал о своих делах, Кристина – о чём-то своём.
– Хорошо у тебя, – сказала она через некоторое время. – Спокойно… Мне раньше у тебя не нравилось.
– Тебе раньше и не особо хотелось проводить со мной время, – ответил я. Я лишь констатировал факт, но её, похоже, это задело. Она опустила глаза и какое-то время молчала.
Я налил нам кофе, достал с полки пакет с печеньем. Но вкус пищи я не воспринимал, все мои мысли были далеко отсюда. Я вспоминал свою долгую жизнь в чужом мире и пытался понять, во что я превратился и какой смысл от всего, что я делаю.
Я не сразу отреагировал, когда Кристина обратилась ко мне по имени, отвык я от него за это время.
– Можно я переночую у тебя? – спросила она.
– Вообще-то, недавно утро наступило, – ответил я. – Но если хочешь, оставайся. Всё так плохо?
– Мне страшно, – призналась Кристина. – Когда ты ушёл, некоторое время я была в порядке, но вчера к вечеру опять начала переживать. А здесь у тебя спокойно…
И никто не посмеет тебя обидеть, – подумал я.
– Что ж, оставайся у меня, пока не сочтёшь нужным вернуться домой.
Кристина посмотрела мне в глаза, возможно, рассчитывала увидеть там что-то. Но нечего там ей было увидеть, ни иронии, ни обиды, ни любви.
– Твой взгляд изменился, – произнесла она через некоторое время. Я лишь слегка кивнул. – Что-то иное появилось в нём…
Знала бы ты что…
Поговорить нам не дали – зазвонил телефон. Проклиная всё на свете (фигурально выражаясь, мне лучше не шутить с подобными вещами), я поднял трубку.
– Да! – я даже не стал маскировать раздражение.
– Эл? – раздался голос Сергея с той стороны.
– Угадал, – усмехнулся я. – Что случилось?
– Ты сегодня приедешь ко мне? Надо поговорить…
– Во сколько?
– После обеда… Я договорился на два часа.
– С кем? – что-то он явно задумал. С кем он хочет меня свести?
– Я потом расскажу. Это важно…
– Ладно, буду к половине первого, тогда всё и расскажешь, – сказав это, я положил трубку. И вернулся к Кристине. Она начала клевать носом, кофе не помог ей.
– Мне что-то спать захотелось, – с беззаботной улыбкой произнесла она. – Ты не против?
– Конечно, – улыбнулся я в ответ. – Подожди, я постелю для тебя постель.
Управился я с этим делом в течение минуты, знать, не зря четыреста лет в Ордене обучался. Вернулся на кухню и возвестил о том, что царское ложе готово.
– Так быстро? – удивилась девушка. – Ты волшебник!
– Нет, – мимические мышцы лица вновь сформировали улыбку, – я не волшебник, я только учусь…
Кристина легла на кровать, я накрыл её одеялом, коснулся ладонью лба. Снял напряжение и убрал тревогу. Пускай отдыхает.
Заснула она почти сразу. Я какое-то время наблюдал за ней. Спящая девушка была похожа на ангела. Плеер лежал где-то на столе, но в голове без него возникла спокойная гитарная мелодия, а потом послышался полюбившийся мне голос Кипелова:
От края до края небо в огне сгорает,
И в нём исчезают все надежды и мечты.
Но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает,
Смахнёт твои слёзы, и во сне смеёшься ты.
Засыпай! На руках у меня засыпай.
Засыпай! Под пенье дождя.
Далеко, там, где неба кончается край,
Ты найдёшь потерянный рай!
Во сне хитрый демон может пройти сквозь стены,
Дыханье у спящих он умеет похищать.
Бояться не надо – душа моя будет рядом
Твои сновиденья до рассвета охранять.
Последовал припев, а потом заиграла продолжительная гитарная партия, взявшая меня за душу, затем третий куплет:
Подставлю ладони – их болью своей наполни,
Наполни печалью, страхом гулкой темноты.
И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает,
И жизнь разбивает все надежды и мечты!
В мире снов…
Все надежды и мечты!..
Взяв плеер со стола, я заметил, что он включён. Странно, вообще-то я помню, что выключил его…
Вставив наушники в уши, я нажал Play. Заиграла жизнерадостная “Home Again” в исполнении Blackmore’s Night, потом квины посоветовали мне «Don’t lose your head», а Виктор Цой рассказал про восьмиклассницу. Дальнейшие песни я не воспринимал, так как погрузился в дрёму…
Ярко-красное солнце озаряло окрестности. Такое солнце бывает только на закате. Я шёл по направлению к церкви. Местный священник был ярым пособником инквизиции, он направил врагов на мой дом, он дал им на это благословение.
Я вошёл в кабинку для исповеди. И стал говорить священнику о своих грехах.
– Есть ещё один грех, – произнёс я.
– Какой? – не понял он.
– Я убил священника, – острый меч пронзил стенку, разделяющую нас, и вонзился в левое подреберье тому, кто с именем Господа направил на мою семью смерть…
Вместо тепла - зелень стекла,
Вместо огня - дым,
Из сетки календаря выхвачен день.
Красное солнце сгорает дотла,
День догорает с ним,
На пылающий город падает тень.
Перемен! - требуют наши сердца.
Перемен! - требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
"Перемен!
Мы ждем перемен!"
Электрический свет продолжает наш день,
И коробка от спичек пуста,
Но на кухне синим цветком, горит газ.
Сигареты в руках, чай на столе - эта схема проста,
И больше нет ничего, все находится в нас.
Перемен! - требуют наши сердца...
Мы не можем похвастаться мудростью глаз
И умелыми жестами рук,
Нам не нужно все это, чтобы друг друга понять.
Сигареты в руках, чай на столе - так замыкается круг,
И вдруг нам становится страшно что-то менять.
…Перемен!
Мы ждем перемен!
Голос Цоя вывел меня из забытья. Глянув на часы, я понял, что пора уже собираться в дорогу. Кристина продолжала спать. Теперь, наверное, часов до трёх не проснётся. Анализировать видение я пока не решался. То есть, понял, что это очередной кусок мозаики, но пока рано было решать, где его стоит прикрепить. После гибели семьи, собиратель трав стал карателем.… Да уж, серьёзно всё, серьёзней, чем я ожидал. Кажется, я начинаю постигать движущие им мотивы в деле заключения Договора. Эх, приятель, наделал ты дел, а мне теперь с ними разбираться. А ведь Учитель говорил, что дело должно быть закончено тем, кто его начал…
У Сергея я появился ровно в то время, в которое обещал подойти. Он ещё сказал, что я стоял под дверью и дожидался, когда стрелки часов покажут ровно 12.30.
– Ладно, что у тебя? – спросил я, заходя в бар.
– Присаживайся. Тут такое дело… – начал Сергей.
В общем, дело было так. У Сергея есть одна знакомая. Всё было в порядке, но совсем недавно возникли проблемы. Она не рассказывала Сергею, что произошло, но с каких-то пор начали происходить странные вещи. Как он рассказывал, девушка сильно изменилась. Стала какой-то отчуждённой («как ты», добавил он), циничной, даже кровожадной. Но это полбеды, она стала ввязываться в какие-то неприятности, и теперь её жизни угрожает серьёзная опасность, и я единственный, кто может в этом разобраться.
– В общем, увидишь, – сказал он мне и как-то странно улыбнулся. О Боги! Кем он меня считает?! Я Хранитель Мира, а не людей! Что он хочет?
Я почувствовал её приближение ещё до того, как она подошла к клубу. Я замолчал и устремил взор в пространство. Сергей, похоже, до сих пор не привык ко мне новому и опасливо на меня поглядел.
– Ты в порядке?
– А что со мной станется? – пробормотал я. До слуха донёсся стук каблуков об асфальт. Шаги были быстрыми, но неторопливыми. Девушка знала, куда идёт, и зачем идёт. Она не волновалась, ей было всё равно.
Отворилась дверь, в зал ворвался солнечный свет, и перед нами предстала высокая брюнетка, одетая в чёрную же водолазку и чёрные кожаные штаны, обтягивающие изящные ноги. Волосы были забраны в хвост сзади, на среднем пальце правой руки кольцо, да не простое, а золотое, причём так изящно сделано, что если этим, колечком царапнуть по лицу, то можно оставить неплохой порез.
Девушка проследовала к стойке и села на стул возле меня, обратив взор на моего друга. Ничего, я привык, что девушки на меня не обращают внимания.
– Ира, знакомься, это Эл, – Серега кивнул на меня. Потом сказал мне:
– Эл, это Ирина, – снова повернувшись к ней: Собственно, из-за него я тебя и позвал.
Ирина приподняла бровь. Судя по всему, подумала, что он хотел меня с ней познакомить, с целью свести. Затем девушка повернула голову в мою сторону и пристально посмотрела мне в глаза…
Я редко встречал таких, как она. У нас, их принято называть просто Тени. Здесь бы сказали, что они продали душу дьяволу, но это не совсем верная формулировка. Душу никто никому не продаёт и не покупает. Всё немного по-другому.
Им становится безразлично то, что важно для людей, человеческая боль становится им, неведома; людские переживания, чувства, эмоции, страхи, мечты, надежды. Всё это исчезает для них. И значение людей для них теряется. Они не чувствуют себя такими, как эти люди, для них люди всего лишь тупое бездумное стадо. Я видел однажды такую Тень, проходящую сквозь человеческий поток, идущую мимо людей, и видел, что люди не замечают эту Тень.
Они становятся на иной путь, Путь Тьмы. Этот путь опасен, немногие осмелятся идти по нему, и будет он отнюдь не лёгким, наоборот, на каждом шагу будут встречаться препятствия. Немногие маги рискуют пройти этим путём, ведуны предостерегают тех, кто идёт по пути Силы, ступать на эту тропу.
Я ходил этим путём, и он навсегда оставил след в моей душе. Обучение в Ордене требует познать Свет и Тьму, объединить их в себе, научиться пользоваться знанием, что они дают, черпать от них Силу.
Постепенно взгляд Ирины менялся. С презрительно-надменного он сменился на испуганно-изумлённый. Потом он стал равнодушным. Она что-то поняла, но решила не подавать виду. Правда, теперь в её глазах появилась искорка интереса.
– Рад встрече, – произнёс я. Повернулся к Сергею: Так в чём дело?
Мне хотелось обойтись без официоза, все присутствующие знали, что собрались не на посиделки, а по делу.
Ирина некоторое время помолчала, опустив голову, потом подняла на меня взор и поглядела так, словно хотела пронзить насквозь. Во взгляде можно было прочесть что-то вроде «да как ты смеешь!» Гордыня у девушки была на высоком уровне, мне до него далеко. Не люблю игру в гляделки!
Некоторое время мы боролись взглядами, девушка, пыталась подавить мою волю, непонятно, зачем. Мне это надоело, и я слегка надавил. Ирина отшатнулась как от удара. Яростно сверкнула глазами, затем ярость погасла.
Сергей наблюдал за нами из-за стойки, протирая и без того сухие стаканы и, похоже, не мог понять, что между нами творится.
– За мной охотятся, – сказала, наконец, Ирина. В её чёрных глазах проскользнуло новое выражение. Доверие? Надежда?
– Давно? – задал я вопрос. Хотя это меня мало волновало, важнее было, как всё началось.
– Недавно, месяц, примерно.
– Ясно, – кивнул я. – А как ты ступила на этот путь?
Нам не нужны были лишние объяснения, я знал достаточно, она поняла, что я знаю, а Сергею всё равно было ничего не понятно.
– В прошлом году… Я встретила одного человека. И влюбилась в него…
Знакомо…
– Он оказался магом. Он рассказал мне о себе и предложил стать его ученицей. Я согласилась… – она замолчала. Собиралась с мыслями, видимо должна была поведать что-то важное.
– Но обучение не было закончено, его убили…
– Он вёл тебя Тропой Тьмы, но без его поддержки, ты не могла найти правильный путь… – я глядел в пространство, сквозь свою собеседницу, какие-то мысли и чувства всплывали в памяти. – Что было потом?
– Потом они стали охотиться за мной… Его враги.
– Кто они?
– Я не уверена…. Он не рассказывал о них. Кажется, тоже маги или кто-то в этом роде.
– Но пока они не смогли тебя убить. Ты способная ученица, – одобрительно сказал я. На Сергея лучше было не смотреть. Он ещё не отошёл полностью от того, что узнал обо мне вчера, а тут ещё оказывается, что его давняя знакомая повязана с магией, причём в этом мире. Ладно, я хоть где-то на параллели живу.
– Однако он слишком малому успел обучить тебя. За год едва ли ты могла бы многое познать. Хотя, судя по всему, он старался напичкать тебя знаниями. По тебе чувствуется, что он торопился. Возможно, он предвидел свою гибель…
– А что делать мне? – задала вопрос Ирина. – Защищаться становится всё труднее.
– Я помогу, – уверил её я. Чёрт побери! Ну почему я не могу спокойно заняться своим заданием? Теперь придётся с всякими гопниками биться!
Сергей, которому, видимо, надоело чувствовать себя не у дел, протянул мне стакан с мартини. Я взял его и осушил. Гад, знает ведь, что не люблю я мартини!
– Что ты собираешься делать? – спросила Ирина после нескольких минут молчания.
– Не знаю, – признался я. – Но рассчитываю скоро узнать.… За тобой тянется хвост, – сообщил я. – Ты умело скрываешься, но они рано или поздно тебя находят. Найдут и в этот раз.
– Что же ты предлагаешь?
– Поживём – увидим, – легкомысленно сказал я. – Поживём-увидим…
Вышли из бара мы вместе. Ирине надо было ехать на другой конец Москвы, а мне – возвращаться домой.
– Что ж, удачи, – она впервые за весь день улыбнулась. Улыбка была очаровательная. Я тоже позволил себе улыбнуться.
– Береги себя, – я поглядел ей в глаза. В баре мы сидели до вечера и говорили о том, о сём. Я рассказал ей свою историю. Сначала она не верила, но потом поняла, что мне нет смысла врать. Общение наладилось, и девушка сразу заметно переменилась. Появилась какая-то живость. Быть может, она не превратится в Тень, пока ещё не слишком глубоко ушла.
Она пошла в сторону метро, я же пошёл на автобусную остановку. Воткнул в уши наушники и принялся слушать музыку:
Позабытые стынут колодцы,
Выцвел вереск на мили окрест,
И смотрю я, как катится солнце
По холодному склону небес,
Теряя остатки тепла.
Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад.
Проклинаю заклятое злато,
За предательский отблеск тепла,
Вспоминаю о той, что когда-то,
Что когда-то крылатой была -
Она давно умерла.
А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, и боги не верят.
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья – железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор,
Безмерно опасен, безумно прекрасен.
И это лучшее на свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего -
Есть только небо, вечное небо.
А герои пируют под сенью
Королевских дубовых палат,
Похваляясь за чашею хмельной,
Что добудут таинственный клад,
И не поздней Рождества...
От этой песни стало тепло на душе, вспомнились зелёные равнины, высокие белые горы, широкие озёра. Родной мир, где я провёл большую часть жизни, которому я теперь принадлежу так же, как он мне.
Подъехал автобус, я подошёл к двери, как вдруг меня зацепило ощущение угрозы. Тело среагировало быстрее, чем сознание.
Голова отклонилась в сторону, тело сделало полушаг в сторону и повернулось одновременно с уклоном головы, левая рука схватила кисть, сжимающую пистолет, а правая ударила основанием ладони в подбородок и перешла на залом. Добавив падающему телу, удар ногой по рёбрам, я выхватил из руки пистолет и огляделся. Больше врагов на горизонте не было, но это ощущение угрозы присутствовало. И я понял, в чём дело. Угроза не мне. Я же сам сказал Ирине, что за ней тянется хвост.
Провожаемый взглядами невольных свидетелей представления, показанного только что, я рванул в сторону метро.
Мир застыл, даже звуки стихли, я нёсся по направлению к цели, наверное, наравне с ветром, если не быстрее. Проскочил через турникеты, они, наверное, даже не отреагировали на меня, ворвался в вагон в тот момент, когда закрывались двери. Опустился на свободное место, и тогда мир вновь стал таким, как обычно. Я впал в состояние, которое проще всего охарактеризовать словом «отходняк». После мобилизации особых сил организма нужно время, чтобы восстановиться. Но это время у меня было – минут десять.
Затем на одной из станций я ощутил импульс, который буквально оторвал меня с сиденья, я выскочил из вагона и рванул по направлению к выходу. Я вновь замедлил ход времени и побежал туда, куда меня звала Сила. Я чувствовал её напряжение в пространстве, словно натянули гитарную струну, и она вот-вот лопнет.
Тело перемахнуло через проезжающую «копейку», проскользнуло перед носом мчащегося на скорости «Опеля» и устремилось за угол дома.
В такие моменты работает не сознание, а интуиция. Думать было некогда, мгновенная оценка ситуации и действие.
Пятеро человек и одна девушка. Один из них лежит ничком, двое других схватили девушку, ещё один наносит удар ножом, целясь в грудь, а последний стоит на стрёме.
Удар с размаху в точку на затылке основанием ладони, и противник выведен из строя. Не останавливаясь, тело устремляется к объекту с ножом. Далее размашистый удар двумя руками, один в левое ухо, другой – по рёбрам слева, сносит противника в сторону, подальше от девушки.
Стопа бьёт в колено одному из держащих девушку, а ладонь врезается в нос. Другой, отпустив девушку, намеревается атаковать, но мы движемся в разных временных плоскостях, и точным ударом в «третий глаз» – точку между бровями, противник обезвреживается.
Я взял Ирину под руку и хотел увести её подальше, как вдруг почувствовал удар.
Это было похоже на удар дубиной по голове и по спине. В ушах зазвенело, тело пошатнулось, меня отнесло в сторону, но я удержался на ногах.
– Превосходно, – произнёс человек за моей спиной и похлопал в ладоши. Прямо как в дурном кино.
Я повернулся и увидел человека средних лет, медленно приближающего к нам. На руке у него было кольцо, от которого веяло Силой, на шее висел амулет, я это почувствовал, судя по всему, защитный.
– Кто это? – спросил я у Ирины, внутренне готовясь к бою. Звон в ушах прошёл, шок сменился холодной яростью, самым прекрасным состоянием, когда можно сокрушить любого врага, но сохранить контроль над собой.
– Он из тех, кто…
– Убил её возлюбленного, – закончил человек за неё. – Мы долго за ней охотились, и нашли, наконец.
– Зачем она вам? – спросил я. Меня не оставляло чувство, что все эти дела как-то связаны с моим заданием.
– Это не твоё дело, – ответил он. – Ты неплохо сражаешься, но это мало что значит. Лучше не стой у нас на пути.
– А что меня ждёт в противном случае? – задал я вопрос. Правую руку наполнила энергия, я приготовился к бою.
– Глупец! – мой собеседник выбросил вперёд руку, направляя на меня Силу, намереваясь пробить моё защитное поле, но я действовал быстрее.
Сформировав мыслеобраз руны Hagal*, я бросил в него поток энергии, пробивая его защиту. Затем перешёл в рукопашную. Учитель всегда угорал надо мной – когда мне приходилось вступать в схватку с колдунами, я не соревновался, кто сильнее и искуснее в магии, а стремился набить врагу морду. Так и сейчас, когда атака прошла, я приблизился к противнику и вмазал ему «лапой дьявола» – особой формой кулака, при которой большой палец помещается сбоку от указательного там, где он сгибается – в верхнюю губу, потом нанёс удар по печени и довершил дело ударом локтем в челюсть с разворотом корпуса.
Колдун упал на землю и затих. Ко мне подошла Ирина и положила руку на плечо.
– Он мёртв? – спросила она.
– Скорее всего, – ответил я. – Уходим отсюда!
Мы пошли прочь, пока не очнулся кто-нибудь из участников действа или пока не появились менты, которые имеют свойства появляться в самый неподходящий момент.
– Теперь и за тобой начнут охотиться, – говорила она, когда мы сидели на кухне. Ирина жила одна на последнем этаже семнадцатиэтажного дома, на другом конце Москвы, нежели я. Дома у неё было уютно.
– Её уже объявили. И чувствую я, что враги у нас общие, – медленно проговорил я.
– Что вообще творится? – не понимала она.
– Сам не пойму. Меня прислали сюда, чтобы найти потомков мага, который согласился отдать демону их души в обмен на огромное могущество.
– Но как он может отдать кому-то чужие души?
– Не знаю. Я вот недавно говорил с одним из этих потомков. Вернее, с одной.
– И?
– Не знаю, что у меня получилось, надо с ней поговорить снова. Но почему охотятся за тобой? – в моей голове промелькнула мысль. А что если…
Я коснулся рукой Ирины, закрыл глаза и сосредоточился…
Линии связи потянулись от меня в разные стороны, множество нитей, множество связей. И одна из них привела меня.… Нет, Ирина не была моим потомком, но она была с ним связана…
Я открыл глаза и посмотрел на Ирину. Некоторое время я молчал. Потом проговорил:
– Я знаю, в чём дело… – я поглядел в окно. Собирался дождь, а ведь с утра было солнечно. – Первая новость: твой любимый был одним из тех, кого я ищу; вторая: ты беременна.
Ирина подняла брови, округлила глаза и уставилась на меня, как на идиота. Тем не менее, я продолжал.
– Они охотятся за тобой, потому что ты в своём чреве носишь одного из потомков мага. Не веришь мне, сходи к врачу. Правда, насчёт мага вряд ли тебе врач что скажет.
Посидев немного у Ирины, я отправился восвояси, Кристина, наверное, ждёт меня. Хотя, какая к чёрту разница?
Передо мной возникла девушка лет семнадцати, светлые волосы были растрёпаны, глаза – заплаканы, и как-то отстранено смотрят на меня. Девушка была немного не в себе. Сейчас она могла впустить кого угодно, не сопротивлялась бы, если бы с ней что-то стали делать, ей было всё равно, что происходит.
«Клиент созрел» – вспомнилась мне фраза.
– Привет, – произнёс я после недолгого молчания. Кажется, я нашёл, что искал. Судя по моим ощущениям, эта девушка одна из тех, кого я должен найти.
Нашёл. Что теперь? – раздался равнодушный голос у меня в сознании.
– Можно войти? – спросил я. Девушка безропотно меня впустила.
– Как твоё имя? – задал я вопрос, проходя на кухню – лучшее место для бесед.
– Катя, – ответила девушка тихим голоском. Судя по её виду, она готова была с христианским смирением принять судьбу, какой бы она ни была. Но я не собирался обижать девушку, я пришёл сюда… вообще-то, мне самому было интересно узнать, зачем я пришёл.
Я усадил девушку на уголок, сам стал заваривать чай. Катерина равнодушно разглядывала меня, не понимая, чего я от неё хочу. Да я и сам не знал толком, что я хочу, я просто следовал велениям внутреннего голоса.
Пока вода кипятилась, я уселся за стол и пристально взглянул на девушку. Заглянул в глаза. В душе девушки всё выгорело, не осталось ничего, даже страха, что терзал её последние несколько месяцев. Лишь пустота…
Началось всё с того, что Катерине приснился сон. Сон, в котором она убегала от маньяка. Она бежала всё быстрее, но он не отставал. Она слышала за спиной его противный смех, чувствовала лезвие ножа, оно почти касалось её. Она бежала, но не могла убежать, и вот он настигал её, хватал грязной рукой за лицо и втыкал нож в сердце…
Потом она проснулась и больше не смогла заснуть той ночью. А наутро ей стало очень страшно. Она стала бояться всех окружающих людей, особенно мужчин. В каждой особи мужского рода она стала видеть угрозу. Из-за этого Катерина рассталась со своим парнем, поссорилась со многими друзьями, и стала близка к нервному срыву. Вернее, у неё уже было несколько срывов, но до масштабного она дошла совсем недавно.
А сегодня она лежала на кровати и рыдала. Страх задавил её совсем, он сдавил грудь, горло, всё тело трясло, било в судорогах. Из Катерины вырвался стон, и… всё исчезло. Не осталось ничего, даже страха, что терзал её последние несколько месяцев. Лишь пустота…
Я отвёл взгляд и устремил взор в окно. Начинался дождь, а ведь с утра не было ни намёка на тучи. Вот уже первые капли попали на оконное стекло. Девушка одержима, она ведома кем-то или чем-то. Кто-то прокрался ей в душу и решил сломить волю таким образом. А потом девушку можно будет взять голыми руками…
Сначала я напоил девушку чаем, чтобы она более-менее пришла в себя. Потом попытался разговорить её. Это далось с трудом. Катерина видела во мне не друга, который хочет помочь, а врага, пришедшего по её душу. Но её душа была мне ни к чему, а вот кое-кому вполне могла пригодиться.
– Как тебя зовут? – спросила, наконец, она.
– Эл, – коротко ответил я. – Можешь звать меня так.
– Странно… – протянула Катя. – Имя странное, сам ты какой-то странный, непонятно зачем пришёл, и чего хочешь от меня…
– Я вижу, что ты в опасности, и хочу помочь. Правда, всё зависит лишь от тебя.
– Ты знаешь… – Катерина вздохнула. – Он придёт за мной, – по крайней мере, она не считает, что я – этот «он». – И ты ничего не сделаешь.
– А вот это мы ещё посмотрим. Тем более, никто за тобой не придёт, – уверил её я. – Если только ты сама не позволишь.
– Чего ты хочешь?
– Я вижу, что тебе уже всё равно, что будет. Ты впустила меня, даже не спросив, кто я. Ты могла так же впустить какого-нибудь ублюдка, позволив ему сделать с тобой что угодно. Очень опасное состояние, сейчас ты уже готова.
– К чему?
– К захвату. Ещё немного, и тебя поработят, твою душевную энергию направят на осуществление своих целей.
Катя непонимающе на меня уставилась. Девушку почти полгода мучил демон, а она даже не поняла этого. Она стоит на краю пропасти, но даже не осознаёт опасности. Она боится за свою жизнь, не понимая, что жизни её ничто не угрожает, а вот души она может лишиться. И превратится в человекоподобную тень. А её энергию направят для питания.
– Что ты предлагаешь? – задала Катерина вопрос. Тон был такой, словно, я должен спасать её душу, а не она сама.
– Что предлагаю? Не надейся, я не предложу тебе покаяться в грехах, – я позволил себе лёгкую улыбку. – Всё, что я могу предложить, это борьба. Знаешь ли, чтобы сохранить свою душу, надо побороться за неё.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила она. Что ж, на такой вопрос она имела право.
– Пришлось в своё время побороться, – ответил я. Помню, какая битва у меня внутри разворачивалась в своё время. Но я выстоял, вроде бы…
– Кто ты такой? – в тоне Катерины появился вызов, чувствую, девушка полна гордыни. Это хорошо, если сумеет обуздать её.
– Я Хранитель.
– Ангел что ли? – усмешка. Уже хорошо. Девушка идёт на поправку.
– Вряд ли, – я улыбнулся. – Я храню, мир.
– Пацифист…
– Чёрт! Я имею в виду планету.
– Гринпис?
– Ага! – девушка совсем далека от всякой нашей мистики. Терпеть не могу иметь дело с такими людьми, хотя приходится.
– И что ты собираешься делать?
– Я? Ничего, – признался я. – Тебя должно интересовать, что будешь делать ты. Моя задача – не позволить демону забрать твою душу, – усмешка, недоверие, елки-палки, ей, что чудо какое-нибудь показать?! – Но удастся ли ему это, зависит только от тебя.
– И что я должна делать? Как бороться? – как-то слишком уж равнодушно сказала она. Не верит.
– Найти себе какую-нибудь радость в жизни, к примеру. Не доводить себя до состояния, в котором я тебя нашёл.
– Каким образом?! – разозлилась Катя. – Ты когда-нибудь испытывал подобное?! Как я могу найти радость в жизни?
Злится, это хорошо, лучше, чем апатия.
– А ты говоришь так, словно я должен искать пути решения твоей проблемы. Извини, но это не моя работа.
– Так значит, ты просто выполняешь работу, – в голосе Катерины появилась смесь ехидства и досады. Но я не нанимался в няньки.
– Не совсем, – я помолчал. – Просто, ты хочешь, чтобы я за тебя решил, как жить. Хочешь моего совета?
– Как бы ты поступил?
– Так как и поступил. Занялся бы восточными единоборствами для укрепления тела и духа, эзотерикой – для развития и для того, чтобы знать, с чем имеешь дело. Или ещё чем-нибудь подобным.
– А если мне в церковь сходить, свечку поставить? – спросила она.
– Боги, откуда такая наивность! Ты хоть в монастырь подайся, не поможет это тебе. Да и не обязательно полностью менять свою жизнь. Просто не сдавайся, держись за жизнь изо всех сил.
– Зачем? У меня в жизни ничего нет, ради чего стоит держаться.
– Ничего нет, говоришь? – я пристально на неё поглядел. – У каждого есть, ради чего жить. Например, ради простых человеческих удовольствий.
– К примеру?
Я наполнил её кружку чаем, дал в руки и сказал: «Пей!» Чай получился хороший, всё-таки, я умею его заваривать, тем более, я во время готовки бросил пару заклинаний для особого эффекта. На девушку это подействовало, хвала богам, а то уж думал, что придётся использовать что-то более крепкое.
– Например, ты можешь пить хороший чай только, если будешь жить, – я улыбнулся. Она – тоже. Наконец-то!
Ещё некоторое время мы разговаривали, Катерина, к счастью, не оказалась непробиваемой пессимисткой, что характерно для девушек её возраста, так что мне удалось привести её в чувства. Правда, я не знал, надолго ли. Потом пришла пора, мне уйти.
– Ты ещё придёшь? – спросила она, открывая дверь и выпуская меня. В глазах девушки появился новый огонёк. Интерес. Хм, не на того заглядываешься, милая, вокруг много нормальных парней, нечего о всяких таинственных незнакомцах думать.
– Возможно, – неопределённо ответил я. – Если удастся, – развернулся и пошёл в сторону лифта. Нажал на кнопку, лифт приехал почти сразу, зашёл в кабину, и отправился вниз.
Солнце уже почти спряталось за горизонтом, небо приобрело красноватый оттенок, я стоял на мосту и глядел на небо и на воду. Вновь и вновь я возвращаюсь к этому мосту, на котором всё началось. Вновь и вновь заново переживаю, события четырёхсотлетней давности, которые произошли всего два года назад. Такая вот ерунда. Сколько мне не говорили, что время во всех мирах течёт по-разному, я никак не мог понять этого, да и сейчас не совсем чётко себе представляю, как это получается.
За эти два года мало что изменилось, разве что новые поп-группы появились, да политики новых законов налепили. Забавные русские политики с русскими фамилиями, вроде Греф, Кац, Швыдкой и тому подобные…
А вот я изменился, хотя мне вновь кажется, что я всё тот же мальчишка, которого бросила девушка, и который пришёл сюда, чтобы остудить голову, подставив лицо прохладному вечернему ветру, и подумать о том, как ему дальше жить. Просто глупый мальчишка…
Я шёл по тёмной улице, заливаемой осенним дождём. Это был чужой для меня город, я прибыл сюда впервые и не собирался задерживаться здесь надолго.
Прошло полтора года после того, как убили мою семью. Я узнал, кто это. Святая Инквизиция направила своих воинов ко мне, но они, не найдя меня, расправились с моими родными. И теперь я пришёл отомстить.
Из таверны вышел человек. Он был пьян и с трудом держался на ногах. Мои губы скривились в усмешке. Как же он был сейчас жалок, а, наверное, чувствовал себя героем, когда насиловал и убивал мою жену. Поиски увенчались успехом, я нашёл одного из тех, кого искал…
Я неспешно проследовал за ним, дожидаясь, пока он скроется в темноте улицы, подальше от взоров людских, которых и так в эту погоду было мало. Он не замечал меня, он вообще вряд ли кого-нибудь мог заметить сейчас. Я приближался к нему медленно, но с твёрдой решимостью сделать то, зачем пришёл. Я знал наверняка, что это именно тот, кто мне нужен, ошибки быть не может.
Рука нащупала рукоять клинка, я поравнялся с человеком, он обернулся, и мы встретились взглядами. Не знаю, как, но он меня узнал. Вернее, понял, кто я. Возможно, когда они за мной следили, то видели моё лицо. На его лице отразился страх, даже не страх, а ужас. Он понял, кто я и понял, что я пришёл за ним. Острая сталь вошла ему в грудь, как нож в масло, затем я резко дёрнул руку, вынимая клинок. И пошёл прочь ещё до того, как бывший инквизитор упал наземь…
…Яркий свет, гудок машины, тело совершает прыжок в сторону, пролетает перед носом иномарки, приземляется на тротуаре. И только потом сознание берёт тело под свой контроль. Я стою и наблюдаю за несущимися вдаль машинами и пытаюсь прийти в себя. Когда мне это более-менее удалось, я вздохнул и побрёл по направлению к дому…
– …Такие вот дела, – обращался я к Учителю. Его образ был соткан из света и ветра, черт лица я практически не различал. Мне было интересно посмотреть, как выгляжу я сам, но сейчас это было непринципиально, «сеанс связи» проводился не для развлечения.
– Что я могу сказать… – он помолчал. – Ты начал действовать, это хорошо. Но теперь ты должен быть бдителен, за тобой начали охоту.
– Я знаю, сталкивался пару раз. Правда, как-то наивно выглядят их потуги. Неужели, они не понимают, что ко мне надо принимать иные меры, нежели к людям?
– Ты опустил слово «остальным» намеренно? – усмехнулся он. – Опять отделяешь себя от людей…
– Это неважно.
– Как раз таки важно… Ты чувствуешь себя чем-то иным, и прожитые годы не изменили этого, а даже, наоборот, усугубили. Ведь ты живёшь дольше, чем средний человек, а это накладывает отпечаток на личности.
– Но причём здесь это? – я продолжал не понимать. – Ведь я сюда пришёл не для того, чтобы разбираться, кто я…
– А почему бы и нет?
– Но ведь моя миссия…
– Тоже мне, миссионер выискался.… В конце концов, цель любого разумного существа – познание. Вот и познавай себя.… Не разобравшись в душе своей, как можешь ты в чужих копаться?
– А мои видения… Я, кажется, начал понимать, почему он выбрал такой путь. Он мстил за свою семью…
– Я знаю, – ответил Учитель. – У тебя есть шанс понять движущие им мотивы. Но это, хоть и важно, не умаляет значимости твоего задания.
– Но ведь этих потомков множество. Как я смогу найти их всех и тем более суметь вытащить их из мрака?
– Вот только давай обойдёмся без высокопарных речей. Ни из какого мрака тебе никого вытаскивать не надо. Ты лишь должен предоставить человеку выбор: быть свободным или отдавать свою энергию демону или ещё кому-то. Остальное зависит от них. Но для этого надо разыскать их. Чем большим людям тебе удастся помочь, тем лучше. Ну а если кто решит, что лучше быть во власти у демона – это его выбор…
– Да.… А некоторым одержимость даже на пользу идёт, – усмехнулся я.
– Бывает и такое, – согласился он. – Ладно, этот разговор мы отложим. Тебе пора…
И прежде чем я успел что-то сказать, образ Учителя исчез вместе с поляной, на которой мы находились, и я осознал себя сидящим в кресле у себя дома.
Некоторое время я продолжал сидеть в кресле, потому что нельзя вскакивать и куда-то бежать после медитации, это вредно. Потом встал и пошёл на кухню, выпить чаю. Глянув в окно, я понял, что не спал всю ночь – солнце уже вставало из-за горизонта. Но прежде, чем я собрался прилечь, зазвонил телефон.
– Алло! – сказал я недовольным тоном.
– Ты уже не спишь? – Кристина была удивлена.
– Не уже, а ещё, – ответил я. – Что-то случилось?
– Нет… просто я тоже всю ночь не спала… хотела позвонить тебе, но не хотела будить. Решила дождаться утра.
– Ясно. О чём ты хотела поговорить?
– Даже не знаю, с чего начать… Можно я приеду?
Отказывать себе в визите девушки я не стал. Только вот поспать мне не удастся, вот что обидно. Ну ладно, и не такое приходилось выдерживать.
Приехала Кристина быстро, меньше чем за час, с учётом того, что нас разделяет немалое расстояние. Видимо, спешила. Да, неслабо девушку колбасит.
Звонок в дверь. Я неохотно встал с дивана (впервые за четыреста лет решил посмотреть телевизор, и опять мешают) и побрёл в сторону двери.
Если учесть, что женщине нужно не меньше получаса, чтобы собраться, то поразительно, с какой скоростью Кристина до меня добралась, успев при этом причесаться и накраситься. Пару секунд я молча разглядывал её, как диковинного зверька, и лишь потом догадался, что девушку надо пригласить внутрь.
– А здесь ничего не изменилось, – резюмировала она, оглядывая моё скромное жилище.
– А должно было? – я пожал плечами.
– Обычно хоть какие-нибудь изменения, да бывают.
– Наверное, – я махнул рукой и проследовал на кухню. – Чай, кофе?
– Кофе. Я всю ночь не спала.
– Эк тебя угораздило, – с сочувствием проговорил я. Уж я то знаю, каково это, не спать всю ночь. Как говорится, кто рано встаёт, тому потом весь день хочется спать.
Некоторое время мы молча сидели за столом и ждали, когда вскипит вода. Что-то последнее время много событий в моей жизни связаны с кухней. Я думал о своих делах, Кристина – о чём-то своём.
– Хорошо у тебя, – сказала она через некоторое время. – Спокойно… Мне раньше у тебя не нравилось.
– Тебе раньше и не особо хотелось проводить со мной время, – ответил я. Я лишь констатировал факт, но её, похоже, это задело. Она опустила глаза и какое-то время молчала.
Я налил нам кофе, достал с полки пакет с печеньем. Но вкус пищи я не воспринимал, все мои мысли были далеко отсюда. Я вспоминал свою долгую жизнь в чужом мире и пытался понять, во что я превратился и какой смысл от всего, что я делаю.
Я не сразу отреагировал, когда Кристина обратилась ко мне по имени, отвык я от него за это время.
– Можно я переночую у тебя? – спросила она.
– Вообще-то, недавно утро наступило, – ответил я. – Но если хочешь, оставайся. Всё так плохо?
– Мне страшно, – призналась Кристина. – Когда ты ушёл, некоторое время я была в порядке, но вчера к вечеру опять начала переживать. А здесь у тебя спокойно…
И никто не посмеет тебя обидеть, – подумал я.
– Что ж, оставайся у меня, пока не сочтёшь нужным вернуться домой.
Кристина посмотрела мне в глаза, возможно, рассчитывала увидеть там что-то. Но нечего там ей было увидеть, ни иронии, ни обиды, ни любви.
– Твой взгляд изменился, – произнесла она через некоторое время. Я лишь слегка кивнул. – Что-то иное появилось в нём…
Знала бы ты что…
Поговорить нам не дали – зазвонил телефон. Проклиная всё на свете (фигурально выражаясь, мне лучше не шутить с подобными вещами), я поднял трубку.
– Да! – я даже не стал маскировать раздражение.
– Эл? – раздался голос Сергея с той стороны.
– Угадал, – усмехнулся я. – Что случилось?
– Ты сегодня приедешь ко мне? Надо поговорить…
– Во сколько?
– После обеда… Я договорился на два часа.
– С кем? – что-то он явно задумал. С кем он хочет меня свести?
– Я потом расскажу. Это важно…
– Ладно, буду к половине первого, тогда всё и расскажешь, – сказав это, я положил трубку. И вернулся к Кристине. Она начала клевать носом, кофе не помог ей.
– Мне что-то спать захотелось, – с беззаботной улыбкой произнесла она. – Ты не против?
– Конечно, – улыбнулся я в ответ. – Подожди, я постелю для тебя постель.
Управился я с этим делом в течение минуты, знать, не зря четыреста лет в Ордене обучался. Вернулся на кухню и возвестил о том, что царское ложе готово.
– Так быстро? – удивилась девушка. – Ты волшебник!
– Нет, – мимические мышцы лица вновь сформировали улыбку, – я не волшебник, я только учусь…
Кристина легла на кровать, я накрыл её одеялом, коснулся ладонью лба. Снял напряжение и убрал тревогу. Пускай отдыхает.
Заснула она почти сразу. Я какое-то время наблюдал за ней. Спящая девушка была похожа на ангела. Плеер лежал где-то на столе, но в голове без него возникла спокойная гитарная мелодия, а потом послышался полюбившийся мне голос Кипелова:
От края до края небо в огне сгорает,
И в нём исчезают все надежды и мечты.
Но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает,
Смахнёт твои слёзы, и во сне смеёшься ты.
Засыпай! На руках у меня засыпай.
Засыпай! Под пенье дождя.
Далеко, там, где неба кончается край,
Ты найдёшь потерянный рай!
Во сне хитрый демон может пройти сквозь стены,
Дыханье у спящих он умеет похищать.
Бояться не надо – душа моя будет рядом
Твои сновиденья до рассвета охранять.
Последовал припев, а потом заиграла продолжительная гитарная партия, взявшая меня за душу, затем третий куплет:
Подставлю ладони – их болью своей наполни,
Наполни печалью, страхом гулкой темноты.
И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает,
И жизнь разбивает все надежды и мечты!
В мире снов…
Все надежды и мечты!..
Взяв плеер со стола, я заметил, что он включён. Странно, вообще-то я помню, что выключил его…
Вставив наушники в уши, я нажал Play. Заиграла жизнерадостная “Home Again” в исполнении Blackmore’s Night, потом квины посоветовали мне «Don’t lose your head», а Виктор Цой рассказал про восьмиклассницу. Дальнейшие песни я не воспринимал, так как погрузился в дрёму…
Ярко-красное солнце озаряло окрестности. Такое солнце бывает только на закате. Я шёл по направлению к церкви. Местный священник был ярым пособником инквизиции, он направил врагов на мой дом, он дал им на это благословение.
Я вошёл в кабинку для исповеди. И стал говорить священнику о своих грехах.
– Есть ещё один грех, – произнёс я.
– Какой? – не понял он.
– Я убил священника, – острый меч пронзил стенку, разделяющую нас, и вонзился в левое подреберье тому, кто с именем Господа направил на мою семью смерть…
Вместо тепла - зелень стекла,
Вместо огня - дым,
Из сетки календаря выхвачен день.
Красное солнце сгорает дотла,
День догорает с ним,
На пылающий город падает тень.
Перемен! - требуют наши сердца.
Перемен! - требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
"Перемен!
Мы ждем перемен!"
Электрический свет продолжает наш день,
И коробка от спичек пуста,
Но на кухне синим цветком, горит газ.
Сигареты в руках, чай на столе - эта схема проста,
И больше нет ничего, все находится в нас.
Перемен! - требуют наши сердца...
Мы не можем похвастаться мудростью глаз
И умелыми жестами рук,
Нам не нужно все это, чтобы друг друга понять.
Сигареты в руках, чай на столе - так замыкается круг,
И вдруг нам становится страшно что-то менять.
…Перемен!
Мы ждем перемен!
Голос Цоя вывел меня из забытья. Глянув на часы, я понял, что пора уже собираться в дорогу. Кристина продолжала спать. Теперь, наверное, часов до трёх не проснётся. Анализировать видение я пока не решался. То есть, понял, что это очередной кусок мозаики, но пока рано было решать, где его стоит прикрепить. После гибели семьи, собиратель трав стал карателем.… Да уж, серьёзно всё, серьёзней, чем я ожидал. Кажется, я начинаю постигать движущие им мотивы в деле заключения Договора. Эх, приятель, наделал ты дел, а мне теперь с ними разбираться. А ведь Учитель говорил, что дело должно быть закончено тем, кто его начал…
У Сергея я появился ровно в то время, в которое обещал подойти. Он ещё сказал, что я стоял под дверью и дожидался, когда стрелки часов покажут ровно 12.30.
– Ладно, что у тебя? – спросил я, заходя в бар.
– Присаживайся. Тут такое дело… – начал Сергей.
В общем, дело было так. У Сергея есть одна знакомая. Всё было в порядке, но совсем недавно возникли проблемы. Она не рассказывала Сергею, что произошло, но с каких-то пор начали происходить странные вещи. Как он рассказывал, девушка сильно изменилась. Стала какой-то отчуждённой («как ты», добавил он), циничной, даже кровожадной. Но это полбеды, она стала ввязываться в какие-то неприятности, и теперь её жизни угрожает серьёзная опасность, и я единственный, кто может в этом разобраться.
– В общем, увидишь, – сказал он мне и как-то странно улыбнулся. О Боги! Кем он меня считает?! Я Хранитель Мира, а не людей! Что он хочет?
Я почувствовал её приближение ещё до того, как она подошла к клубу. Я замолчал и устремил взор в пространство. Сергей, похоже, до сих пор не привык ко мне новому и опасливо на меня поглядел.
– Ты в порядке?
– А что со мной станется? – пробормотал я. До слуха донёсся стук каблуков об асфальт. Шаги были быстрыми, но неторопливыми. Девушка знала, куда идёт, и зачем идёт. Она не волновалась, ей было всё равно.
Отворилась дверь, в зал ворвался солнечный свет, и перед нами предстала высокая брюнетка, одетая в чёрную же водолазку и чёрные кожаные штаны, обтягивающие изящные ноги. Волосы были забраны в хвост сзади, на среднем пальце правой руки кольцо, да не простое, а золотое, причём так изящно сделано, что если этим, колечком царапнуть по лицу, то можно оставить неплохой порез.
Девушка проследовала к стойке и села на стул возле меня, обратив взор на моего друга. Ничего, я привык, что девушки на меня не обращают внимания.
– Ира, знакомься, это Эл, – Серега кивнул на меня. Потом сказал мне:
– Эл, это Ирина, – снова повернувшись к ней: Собственно, из-за него я тебя и позвал.
Ирина приподняла бровь. Судя по всему, подумала, что он хотел меня с ней познакомить, с целью свести. Затем девушка повернула голову в мою сторону и пристально посмотрела мне в глаза…
Я редко встречал таких, как она. У нас, их принято называть просто Тени. Здесь бы сказали, что они продали душу дьяволу, но это не совсем верная формулировка. Душу никто никому не продаёт и не покупает. Всё немного по-другому.
Им становится безразлично то, что важно для людей, человеческая боль становится им, неведома; людские переживания, чувства, эмоции, страхи, мечты, надежды. Всё это исчезает для них. И значение людей для них теряется. Они не чувствуют себя такими, как эти люди, для них люди всего лишь тупое бездумное стадо. Я видел однажды такую Тень, проходящую сквозь человеческий поток, идущую мимо людей, и видел, что люди не замечают эту Тень.
Они становятся на иной путь, Путь Тьмы. Этот путь опасен, немногие осмелятся идти по нему, и будет он отнюдь не лёгким, наоборот, на каждом шагу будут встречаться препятствия. Немногие маги рискуют пройти этим путём, ведуны предостерегают тех, кто идёт по пути Силы, ступать на эту тропу.
Я ходил этим путём, и он навсегда оставил след в моей душе. Обучение в Ордене требует познать Свет и Тьму, объединить их в себе, научиться пользоваться знанием, что они дают, черпать от них Силу.
Постепенно взгляд Ирины менялся. С презрительно-надменного он сменился на испуганно-изумлённый. Потом он стал равнодушным. Она что-то поняла, но решила не подавать виду. Правда, теперь в её глазах появилась искорка интереса.
– Рад встрече, – произнёс я. Повернулся к Сергею: Так в чём дело?
Мне хотелось обойтись без официоза, все присутствующие знали, что собрались не на посиделки, а по делу.
Ирина некоторое время помолчала, опустив голову, потом подняла на меня взор и поглядела так, словно хотела пронзить насквозь. Во взгляде можно было прочесть что-то вроде «да как ты смеешь!» Гордыня у девушки была на высоком уровне, мне до него далеко. Не люблю игру в гляделки!
Некоторое время мы боролись взглядами, девушка, пыталась подавить мою волю, непонятно, зачем. Мне это надоело, и я слегка надавил. Ирина отшатнулась как от удара. Яростно сверкнула глазами, затем ярость погасла.
Сергей наблюдал за нами из-за стойки, протирая и без того сухие стаканы и, похоже, не мог понять, что между нами творится.
– За мной охотятся, – сказала, наконец, Ирина. В её чёрных глазах проскользнуло новое выражение. Доверие? Надежда?
– Давно? – задал я вопрос. Хотя это меня мало волновало, важнее было, как всё началось.
– Недавно, месяц, примерно.
– Ясно, – кивнул я. – А как ты ступила на этот путь?
Нам не нужны были лишние объяснения, я знал достаточно, она поняла, что я знаю, а Сергею всё равно было ничего не понятно.
– В прошлом году… Я встретила одного человека. И влюбилась в него…
Знакомо…
– Он оказался магом. Он рассказал мне о себе и предложил стать его ученицей. Я согласилась… – она замолчала. Собиралась с мыслями, видимо должна была поведать что-то важное.
– Но обучение не было закончено, его убили…
– Он вёл тебя Тропой Тьмы, но без его поддержки, ты не могла найти правильный путь… – я глядел в пространство, сквозь свою собеседницу, какие-то мысли и чувства всплывали в памяти. – Что было потом?
– Потом они стали охотиться за мной… Его враги.
– Кто они?
– Я не уверена…. Он не рассказывал о них. Кажется, тоже маги или кто-то в этом роде.
– Но пока они не смогли тебя убить. Ты способная ученица, – одобрительно сказал я. На Сергея лучше было не смотреть. Он ещё не отошёл полностью от того, что узнал обо мне вчера, а тут ещё оказывается, что его давняя знакомая повязана с магией, причём в этом мире. Ладно, я хоть где-то на параллели живу.
– Однако он слишком малому успел обучить тебя. За год едва ли ты могла бы многое познать. Хотя, судя по всему, он старался напичкать тебя знаниями. По тебе чувствуется, что он торопился. Возможно, он предвидел свою гибель…
– А что делать мне? – задала вопрос Ирина. – Защищаться становится всё труднее.
– Я помогу, – уверил её я. Чёрт побери! Ну почему я не могу спокойно заняться своим заданием? Теперь придётся с всякими гопниками биться!
Сергей, которому, видимо, надоело чувствовать себя не у дел, протянул мне стакан с мартини. Я взял его и осушил. Гад, знает ведь, что не люблю я мартини!
– Что ты собираешься делать? – спросила Ирина после нескольких минут молчания.
– Не знаю, – признался я. – Но рассчитываю скоро узнать.… За тобой тянется хвост, – сообщил я. – Ты умело скрываешься, но они рано или поздно тебя находят. Найдут и в этот раз.
– Что же ты предлагаешь?
– Поживём – увидим, – легкомысленно сказал я. – Поживём-увидим…
Вышли из бара мы вместе. Ирине надо было ехать на другой конец Москвы, а мне – возвращаться домой.
– Что ж, удачи, – она впервые за весь день улыбнулась. Улыбка была очаровательная. Я тоже позволил себе улыбнуться.
– Береги себя, – я поглядел ей в глаза. В баре мы сидели до вечера и говорили о том, о сём. Я рассказал ей свою историю. Сначала она не верила, но потом поняла, что мне нет смысла врать. Общение наладилось, и девушка сразу заметно переменилась. Появилась какая-то живость. Быть может, она не превратится в Тень, пока ещё не слишком глубоко ушла.
Она пошла в сторону метро, я же пошёл на автобусную остановку. Воткнул в уши наушники и принялся слушать музыку:
Позабытые стынут колодцы,
Выцвел вереск на мили окрест,
И смотрю я, как катится солнце
По холодному склону небес,
Теряя остатки тепла.
Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад.
Проклинаю заклятое злато,
За предательский отблеск тепла,
Вспоминаю о той, что когда-то,
Что когда-то крылатой была -
Она давно умерла.
А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, и боги не верят.
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья – железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор,
Безмерно опасен, безумно прекрасен.
И это лучшее на свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего -
Есть только небо, вечное небо.
А герои пируют под сенью
Королевских дубовых палат,
Похваляясь за чашею хмельной,
Что добудут таинственный клад,
И не поздней Рождества...
От этой песни стало тепло на душе, вспомнились зелёные равнины, высокие белые горы, широкие озёра. Родной мир, где я провёл большую часть жизни, которому я теперь принадлежу так же, как он мне.
Подъехал автобус, я подошёл к двери, как вдруг меня зацепило ощущение угрозы. Тело среагировало быстрее, чем сознание.
Голова отклонилась в сторону, тело сделало полушаг в сторону и повернулось одновременно с уклоном головы, левая рука схватила кисть, сжимающую пистолет, а правая ударила основанием ладони в подбородок и перешла на залом. Добавив падающему телу, удар ногой по рёбрам, я выхватил из руки пистолет и огляделся. Больше врагов на горизонте не было, но это ощущение угрозы присутствовало. И я понял, в чём дело. Угроза не мне. Я же сам сказал Ирине, что за ней тянется хвост.
Провожаемый взглядами невольных свидетелей представления, показанного только что, я рванул в сторону метро.
Мир застыл, даже звуки стихли, я нёсся по направлению к цели, наверное, наравне с ветром, если не быстрее. Проскочил через турникеты, они, наверное, даже не отреагировали на меня, ворвался в вагон в тот момент, когда закрывались двери. Опустился на свободное место, и тогда мир вновь стал таким, как обычно. Я впал в состояние, которое проще всего охарактеризовать словом «отходняк». После мобилизации особых сил организма нужно время, чтобы восстановиться. Но это время у меня было – минут десять.
Затем на одной из станций я ощутил импульс, который буквально оторвал меня с сиденья, я выскочил из вагона и рванул по направлению к выходу. Я вновь замедлил ход времени и побежал туда, куда меня звала Сила. Я чувствовал её напряжение в пространстве, словно натянули гитарную струну, и она вот-вот лопнет.
Тело перемахнуло через проезжающую «копейку», проскользнуло перед носом мчащегося на скорости «Опеля» и устремилось за угол дома.
В такие моменты работает не сознание, а интуиция. Думать было некогда, мгновенная оценка ситуации и действие.
Пятеро человек и одна девушка. Один из них лежит ничком, двое других схватили девушку, ещё один наносит удар ножом, целясь в грудь, а последний стоит на стрёме.
Удар с размаху в точку на затылке основанием ладони, и противник выведен из строя. Не останавливаясь, тело устремляется к объекту с ножом. Далее размашистый удар двумя руками, один в левое ухо, другой – по рёбрам слева, сносит противника в сторону, подальше от девушки.
Стопа бьёт в колено одному из держащих девушку, а ладонь врезается в нос. Другой, отпустив девушку, намеревается атаковать, но мы движемся в разных временных плоскостях, и точным ударом в «третий глаз» – точку между бровями, противник обезвреживается.
Я взял Ирину под руку и хотел увести её подальше, как вдруг почувствовал удар.
Это было похоже на удар дубиной по голове и по спине. В ушах зазвенело, тело пошатнулось, меня отнесло в сторону, но я удержался на ногах.
– Превосходно, – произнёс человек за моей спиной и похлопал в ладоши. Прямо как в дурном кино.
Я повернулся и увидел человека средних лет, медленно приближающего к нам. На руке у него было кольцо, от которого веяло Силой, на шее висел амулет, я это почувствовал, судя по всему, защитный.
– Кто это? – спросил я у Ирины, внутренне готовясь к бою. Звон в ушах прошёл, шок сменился холодной яростью, самым прекрасным состоянием, когда можно сокрушить любого врага, но сохранить контроль над собой.
– Он из тех, кто…
– Убил её возлюбленного, – закончил человек за неё. – Мы долго за ней охотились, и нашли, наконец.
– Зачем она вам? – спросил я. Меня не оставляло чувство, что все эти дела как-то связаны с моим заданием.
– Это не твоё дело, – ответил он. – Ты неплохо сражаешься, но это мало что значит. Лучше не стой у нас на пути.
– А что меня ждёт в противном случае? – задал я вопрос. Правую руку наполнила энергия, я приготовился к бою.
– Глупец! – мой собеседник выбросил вперёд руку, направляя на меня Силу, намереваясь пробить моё защитное поле, но я действовал быстрее.
Сформировав мыслеобраз руны Hagal*, я бросил в него поток энергии, пробивая его защиту. Затем перешёл в рукопашную. Учитель всегда угорал надо мной – когда мне приходилось вступать в схватку с колдунами, я не соревновался, кто сильнее и искуснее в магии, а стремился набить врагу морду. Так и сейчас, когда атака прошла, я приблизился к противнику и вмазал ему «лапой дьявола» – особой формой кулака, при которой большой палец помещается сбоку от указательного там, где он сгибается – в верхнюю губу, потом нанёс удар по печени и довершил дело ударом локтем в челюсть с разворотом корпуса.
Колдун упал на землю и затих. Ко мне подошла Ирина и положила руку на плечо.
– Он мёртв? – спросила она.
– Скорее всего, – ответил я. – Уходим отсюда!
Мы пошли прочь, пока не очнулся кто-нибудь из участников действа или пока не появились менты, которые имеют свойства появляться в самый неподходящий момент.
– Теперь и за тобой начнут охотиться, – говорила она, когда мы сидели на кухне. Ирина жила одна на последнем этаже семнадцатиэтажного дома, на другом конце Москвы, нежели я. Дома у неё было уютно.
– Её уже объявили. И чувствую я, что враги у нас общие, – медленно проговорил я.
– Что вообще творится? – не понимала она.
– Сам не пойму. Меня прислали сюда, чтобы найти потомков мага, который согласился отдать демону их души в обмен на огромное могущество.
– Но как он может отдать кому-то чужие души?
– Не знаю. Я вот недавно говорил с одним из этих потомков. Вернее, с одной.
– И?
– Не знаю, что у меня получилось, надо с ней поговорить снова. Но почему охотятся за тобой? – в моей голове промелькнула мысль. А что если…
Я коснулся рукой Ирины, закрыл глаза и сосредоточился…
Линии связи потянулись от меня в разные стороны, множество нитей, множество связей. И одна из них привела меня.… Нет, Ирина не была моим потомком, но она была с ним связана…
Я открыл глаза и посмотрел на Ирину. Некоторое время я молчал. Потом проговорил:
– Я знаю, в чём дело… – я поглядел в окно. Собирался дождь, а ведь с утра было солнечно. – Первая новость: твой любимый был одним из тех, кого я ищу; вторая: ты беременна.
Ирина подняла брови, округлила глаза и уставилась на меня, как на идиота. Тем не менее, я продолжал.
– Они охотятся за тобой, потому что ты в своём чреве носишь одного из потомков мага. Не веришь мне, сходи к врачу. Правда, насчёт мага вряд ли тебе врач что скажет.
Посидев немного у Ирины, я отправился восвояси, Кристина, наверное, ждёт меня. Хотя, какая к чёрту разница?
Это облегченная версия форума. Для просмотра полной версии с графическим дизайном и картинками, с возможностью создавать темы и писать ответы, пожалуйста, нажмите сюда.