Тема обновлена, я продолжаю написание романа и мне будет интересна ваша критика и отзывы





Почитайте мое творение. Идея родилась и развилась давно полсе первого прочтения хоббита и ему подобных произведений.
получилось довольно пафосно но мне было бы приятно услышать критику.

На каждую темную душу найдется свой избавитель...


Плененный.

Река Вейса неспешно пробегала по всей Низменности Спокойствия. Её торопливый и вместе с тем величавый бег начинался среди холодных солоноватых ключей Медных Гор. Не раз эта река прокладывала себе новое русло, и в низменности оставалось несколько пересохших оврагов, ранее служивших ей ложем. Несмотря на свою непоседливость, река Вейса имела скорее мужской характер, нежели девичий. Она всегда выносила засушливые годы и не пересыхала, а во времена долгих ливней ни разу не выходила из своего окончательно состоявшегося русла. Говорят когда- то давно в этой реке утонул хороший, всеми любимый кузнец Вейс, и речка Медянка сразу поменяла свое имя в память о мужественном ремесленнике. И ранее тонули порой в холодных водах этой реки, и получилось, так что имя реки несло в себе и дань памяти жителям низменности, кого безвозвратно приняла к себе прекрасная река Вейса.
На берегу этой реки расположилась небольшая деревушка с забавным названием Марикилис, входившая в союз еще с двумя деревнями. Жители поселений торговали между собой, порой участвовали в совместных празднованиях, объединялись для серьёзных построек. Но самая главная цель, ради которой объединялись жители деревень, была защита низменности от вторжения нечеловеческих созданий, в которых в повседневной жизни простых людей порой казалось, глупо было верить. Но очень часто с периодичностью в четыре-пять лет с угрюмых гор, расположенных на севере от низменности, названных жителями её Крутыми Склонами (за не преступные своды гор), спускались скальные порождения, пещерные твари называемые орками. И союз деревень оберегал низменность от жестокого вторжения этих тварей. И покой во владениях реки Вейса оставался нетронутым грязными лапами нелюдей. Потому в гордость себе и в убеждение о том, что так будет всегда, низменность и была названа «Низменностью Спокойствия».
Жили в этой деревне трое сорванцов. Среди прочей детворы они были самыми непоседливыми, казалось мало им улиц деревни и мелководий реки Вейса. Бывало, эти храбрецы путешествовали по округе, воображая себя великими воинами, ищущими славы. Не мало нервов трепали они тогда родителям и всем взрослым, особенно когда их походы затягивались на двое, а то и трое суток. Их находили где-нибудь недалеко от берега реки, с деревянными мечами за воинским пиром из выловленной рыбы и мелких зайчат. Самым большим охотником до походов был Лонс, всегда верховодящий в этих маленьких путешествиях. Зис любил больше заниматься снаряжением себя и друзей, расшивал одежды рыбьей чешуей и шкурами всякого зверья. (Матери сорванцов иной раз не в силах опять ругаться навзрыд плакали, завидев маскировку своих юных ”героев”). Ну, а Малза больше всего интересовал замысел их путешествий. Когда ребята с триумфом, то есть под руки с родителями возвращались в деревню, Малз вытаскивал из походного мешка несколько корявых глиняных комов с вылепленными глазами и ртами и показывал их всем, торжествующе замечая, что путь друзей пролегал через всю Низменность к пещерам Крутых Склонов, где они подкараулили и обезглавили орков, чьи головы он принес в деревню в качестве трофея. Прошло несколько лет, походы как-то неожиданно закончились, и теперь их вполне заменяла простая рыбалка или охота с луками.
Именно в период раннего отрочества этих ребят из катакомб и пещер Крутых Склонов вылезла целая армия орков. Воины Низменности, как и впредь, собрались остановить вторжение, и дали бой на Светлом Плато недалеко от подножия гор. Орки были разбиты, но и не мало людей сложили свои головы на поле брани. Радости жителей Низменности не было границ, воины возвращались домой, их встречали с радостью и любовью. Они же несли рассказы о прошедшей битве, военные трофеи и отдавали ласку и нежность детям и женам, с которыми им посчастливилось остаться. Погибших же почитали как героев, оплакивали, и торжественно сжигали и хоронили.
Отец Лонса принес с битвы странный трофей, а точнее привел. В бою он взял в плен старого орка, чего никогда не делали защитники Низменности. Много было разговоров, недовольств. Но отца Лонса они мало заботили. Он вернулся с Плато другим и не мертвы и не живым, казалось, наоборот, в нем пробудился кто-то, может частичка того зверя, что он пленил. На все волнения и вопросы отец Лонса ответил, что будет держать орка на цепи, в сарае своего дома, на окраине деревни, у реки. И сказал, что если орк вздумает бежать, он перережет ему горло. Как отец Лонса обещал, так и сделал, посадил орка на добротную стальную цепь и повесил на дверь сарая большой чугунный замок.

* * *


Зис потянул удочку. На тонкой веревке, зацепившись нижней губой за стальной крючок, изворачивалась и норовила сорваться большая рыба. Удочка вся изогнулось под весом внушительных размеров рыбы, которая отчаянно сопротивлялась своему положению пойманной на крючок жертвы. Зис не медлил. Не отводя глаз от рыбины, он подобрал с земли длинную раздвоенную палку, заостренную на концах, и словно на вилку попытался насадить на нее скользкое тело рыбы. Рука державшая удочку начала уставать и Зис вот-вот мог уронить подвешенный улов обратно в воду, но в последний момент, когда рука подвела таки, Зис насадил рыбу на сучья палки. Рыба судорожно затрепыхалась, и каждый следующий рывок был слабее и слабее. Довольный Зис положил палку с рыбиной на землю и вытащил из ее рта крючок. Взором победителя он окинул рыбину, большая мясистая, на спине серебристым гребнем поднимался плавник, и сверкала медная чешуя, словно кольчуга воина-героя. За спиной неожиданно прозвучал знакомый голос:
- Браво рыболов!
Зис обернулся перед ним, ухмыляясь, стоял Лонс. Он гордился своим умением подкрадываться и оставаться незаметным, и ему доставляло большое удовольствие видеть вытянутые от изумления лица друзей, застигнутых врасплох.
- А, что хочешь сказать маловата? – Зис не был намерен продолжать поощрять Лонса своим удивлением и воспринял его неожиданное появление как должное.
- Милая рыбешка, - Лонс подошел поближе, на лице играла все та же довольная улыбка.
- Еще бы ты бы знал, сколько я времени на нее убил!
- Очередной обед пролетел мимо твоего тощего брюха?
- И завтрак тоже, я сижу с зари! – Зис удовлетворенно поглядел на свой улов, - а, что это ты вдруг решил меня навестить? Наверное, совсем скучно стало играть в прятки с самим собой, Малз, небось, опять отцу помогает. Заскучал, Лонсик?
- Отстань, дурак! Я помогал Ранку-кузнецу, он при мне ковал вот такенный меч. Я тоже пару раз стукнул, только вот не рассчитал немного, ручка молотка больно отдала, - Лонс поморщился, потирая запястье.
- Глядишь, Ранк тебя в подмастерья возьмет.
- Я бы хотел, - глаза Лонса загорелись, - ты видел, какой он крепкий-то. Говорит, что кузнецы всегда двумя мечами бьются и щитом не закрываются. Знаешь, что он мне про битву на Плато рассказывал, - Лонс понизил голос до шепота, - Что его окружили, и он в одиночку дрался с пятьюдесятью орками. Рубил их направо и налево!
- Да, ладно! Чушь это!
- Правда! Ну, может не с пятьюдесятью, а с двадцатью…
- Все равно много.
- Для Ранка в самый раз, он так сам сказал. И говорил еще, что кровь у этих тварей черная! – последнее слово Лонс произнес устрашающим шепотом. Но тут же за спиной послышался хруст и шорох кустов смородины и папоротника, из-за которых появился добродушно улыбающийся Малз.
Его одежда промокла от пота, лицо блестело и лоснилось. Засученные рукава открывали только что расцарапанные в кустах руки. Малз подошел к друзьям. Приветствуя, дернул головой в сторону Лонса и уронил взгляд на Зиса, сидящего на корточках у своей добычи.
- Ух, ты! – глаза Малза увеличивались от восторга, - Ничего себе! Зис, молодчина!
- Это конечно не речной кот, - скромно пожал плечами Зис.
- Все равно, должно быть не один час просидел, карауля ее?
- Да…Вот Лонс не оценил!
Малз кинул на друга испытующий взгляд.
- Так рыбешка! – брезгливо ответил Лонс.
Малз качнул головой, затем спустился к реке и ополоснул лицо. Довольно вздохнув, он еще раз окатил себя, заливая воду под одежду.
- Вечно ты Лонс воображаешь? – прочищая уши, заявил Малз, - О чем вы тут болтали?
- Лонс говорит, что у орков черная кровь, - насмешливо бросил Зис.
Малз резко повернулся, на лице застыл испуг. Он не сводил глаз с Лонса и не доверчиво спросил:
- Твой отец,… что… убил его что ли?
- Да нет! – улыбнулся Лонс. – Этот урод живехонек. Сидит в сарае да воняет, а мать ходит и носит ему еду и свежую солому.
- И он ее не трогает? – удивился Зис.
- Как же, пусть попробует! Отец его на трофеи пустит!
На миг все замолчали. И тут Зис выпалил:
- А пошли, посмотрим! – он смотрел то на Лонса, то на Малза.
- На что? – поморгал Малз.
- На орка! На что еще?
Малз убрал голову в плечи.
- Я боюсь! – сознался он
- Да, брось он ведь мать Лонса не трогает, значит и нас не тронет, - настаивал Зис, глядя на друзей.
Лонс напряженно молчал.
- Может и тронет, кто знает? – продолжал опасаться Малз.
- Не бойся ты! Мы глянем на него одним глазком и всего-то, никто и не узнает! Ведь так, Лонс? Так?
Теперь все взгляды устремились на Лонса: раззадоренный взгляд Зиса, и неуверенный, пришибленный Малза. Лонс думал. Нельзя же отказать им и тем самым показать, что Зис храбрее Лонса. Но что скажет отец, если он узнает?.. А если он не узнает! Ведь Лонс специалист в этом деле, остаться незамеченным, для него, раз плюнуть! Но с этими оболтусами… Лонс глубоко вздохнул:
- Ну, что ж, попробуем. Только будьте очень осторожны!


* * *

«Я все еще сомневаюсь в том, что это была хорошая идея!» – взволнованно заявил Малз, пролезая под оградой огораживающий сарай. Когда-то мать Лонса разводила кое-какую живность. Малз еще помнил, как к нему принюхивались любопытные телята, когда он проходил мимо, а Зиса как-то чуть не затоптала молодая только отелившаяся корова. Пару лет назад, когда выдалась одна снежная и холодная зима (редко случавшаяся в этих краях) из-за чего большая часть скота вымерла. Ограда и небольшой крытый загон, пристроенный к сараю, еще сохранились с тех пор.
Сарай был сложен из старых рассохшихся брусьев. Несмотря на всю ветхость сарай был прочный и стоял на уверенном бревенчатом фундаменте. Подойдя поближе, мальчики заметили, что мох, проложенный между брусьев, местами вываливался, оставляя узкие щели, зловеще чернеющие в стенах сарая. Зис отметил про себя, что не знай, он о том, что там, все воспринималось бы намного спокойнее. Но страх наполнял детские сердца, а желание рискнуть было сильнее всякого страха.
Малз остановился, Лонс и Зис дошли до двери, и недовольно посмотрели на друга. Малз молча замотал головой.
- Ну?! – настойчиво прошептал Лонс.
- Я не пойду! Я боюсь!
- Брось, Малз, нечего боятся, мы только глянем и всего! – прошептал Зис.
- Небось, для того чтобы гоняться за Кипи из семейства Джиралей нужно не меньше храбрости? – скривился Лонс.
- А, тебе какая разница? – насупившись, заявил Малз, но больше уязвлять свою гордость не позволил и тоже подошел к двери.
- Вы чего-нибудь слышите? – спросил Лонс.
- Где? Ты про сарай?
- Нет про урчащий желудок Зиса!
- Как будем открывать? – спросил Зис, изучая взглядом внушительных размеров замок.
Лонс словно этого и ждал: он пошевелил замок, и чуть сдвинув защелку, без проблем открыл ее. Затем налег на засов, тот с тихим и неприятным скрипом сдвинулся. Дверь была открыта, а Лонс с довольным видом смотрел на друзей.
- Я этот замок научился открывать еще тогда, когда мама здесь хранила яблоки после сбора урожая
- А где теперь она их хранит? – приподняв бровь, спросил Зис. Лонс пожал плечами:
- Дома. Под кроватью, наверное.
Что-то еле слышно звякнуло внутри сарая. Друзья глянули на закрытую дверь, а стоило ли туда соваться? Но минутную робость рассеял Зис, шагнувший за дверь. Следом пошел Лонс, а за ним и Малз.
- Стоило свечи захватить, - неожиданно проронил Малз и осекся, ведь оно было здесь и это было уловимо. В тишине, где слышалось чье-то сопение, в воздухе, где ощущался неприятный аромат не стираной одежды и грязного тела, а главное в темноте еле заметно сияли два зеленоватых глаза. Почему-то именно сейчас желание двигаться дальше куда-то улетучилось. Трое ребят замерли, и даже присутствие друг друга здесь не давало им спокойствия. Скрипнул, метал, пару раз звякнула сталь, и опять тишина, в которой звучало только сопение, доносящееся из противоположного угла. А потом раздался звук, нарастающий колотящийся в каком-то глухом сосуде, переходящий на шипение. Последние звуки дали понять, что из угла доносился смех, смех нечеловеческий, сошедший к тому же самому глухому клокотанию. И вот, без мыслей, без осознания реальности, забилось в голове: Бежать! Но оцепенение свело мышцы, а голова закружилась так, что на миг показалось, что все это дурной сон. Из мрака сарая словно откуда- то из другого мира донеслось гортанное и тяжелое звучание:
- Кто зашел? Не юную человеческую жену видит старый орк. Нет, перед ним трясутся трое ничтожных человеческих детеныша, - раздалось гортанное клокотание, - Они трясутся, видит старый орк, любопытство завело их посмотреть на новую цепную зверушку, приведенную их жалкими отцами! – голос зазвучал гневно и сдавленный, но злобный рык раздался из угла сарая.
Мальчики не двигались и молчали, казалось, они перелезли через забор какого-то жадного жителя, что бы полакомиться сладких яблочек, и перед ними сейчас скалит зубы огромный злобный пес готовый разорвать их, стоит им пошевелиться. Ощущение было такое же… Только раз в сто страшнее!
Внезапно на удивление обоих друзей вперед выступил Зис (на четверть шага), дрожащим и по-мальчишески высоким голоском он произнес:
- Между прочим, наши отцы разбили все ваше войско!
Орк издал, какой-то звук, возможно изобразивший удивление и рванулся. На миг показалось, что сарай качнулся, цепи громко звякнули и от напряжения заскрипели. Орк не пытался достать их, но он сделал, что хотел. Трое ребят попадали на пол, языки провалились куда-то глубоко, а вдобавок еще и дверь захлопнулась. Наступила кромешная тьма, и в этой темноте глаза начинали различать больше, чем при свете дня. Медленно проявлялись узкие серые лучи, сочившиеся из щелей, проступали очертания стен потолка и… орка.
Большая сгорбленная фигура постепенно вбирала мрак, словно вылепленная его бесформенными ру

Большая сгорбленная фигура постепенно вбирала мрак, словно вылепленная его бесформенными руками. Седой свет рассеянно, будто не желая освещать подобную мерзость, открывал облик пленника. Его сгорбленную спину с остатками порванной одежды, и неровностями проступившего сквозь толстую кожу хребта. Узлами вились мышцы на руках, подобно толстым невиданным червям, сплетенным в напряженной схватке. Бугристую неровную голову покрывала жесткая седая щетина, состриженная грубым лезвием. На поврежденном от давних шрамов ухе блестел белый металл серьги…
Тихо и неприятно рыкнул, отвернувшийся к стене орк:
- Люди победили… - хищно просипел он, - Старый орк шел рядом со своим вождем. Каменнорукий Гогрод вел орков поживиться человеческой плотью, наполнить черные души их криками и стонами. Старый орк не мог знать… он шел рядом с вождем поджигая мерзкую землю наземных тварей. Дым поднимался к ненавистному небу, закрывал сбой орду Гогрода. Но люди… - орк ожесточенно рыкнул, - твари света, они обхитрили орду… - орк замолк.
Что-то заставило орка повернуться. Глаза сверкнули в темноте точно кошачьи, но как-то по-иному. Тяжелые бровные наросты с седыми редкими волосками нависли над ними. Неровный несколько раз сломанный нос. Широкий рот с большой отвисавшей губой обнажающей темные десны и выступающие толстые клыки пожелтевшие и поломанные. Кожа была серой, темной и грубой с бороздами шрамов, неровностями оспин и волдырей.
- Старый орк, Ордестей, не видел раньше человечьих отродий. Не знал Ордестей, что закончит жизнь на цепи. Не знал Ордестей, что орков можно победить… и знание это убивает орка страшнее всяких ран.
Орк замолчал опять. Ни на миг его речь не зазвучала смиреннее, и последнее орк прорычал сквозь ломаные зубы. И непонятен был смысл последних слов.
Но мальчишкам вдруг показалось, что создание это примирилось со своей судьбой. Жестокий бесчеловечный он заслуживал только смерти… Лонс и Зис ощутили себя увереннее и попытались усесться. Лишь Малз настороженно смотрел на это ужасное создание, иногда, как будто случайно, уходя в свои мысли, и приходя в себя, когда опять различал нечеловеческий облик орка.
- Так в-ваше имя Ордестей? - спросил Лонс, запнувшись от еще присутствовавшего в нем страха.
- Да, - резко рыкнул орк, так что мальчики вновь вздрогнули.
- А, кто вы такие, орки? – внезапно спросил Зис.
Раздался странный гортанный звук, а за ним уже знакомое клокотание:
- Детеныши хотят слышать рассказ,… Что ж старый Ордестей расскажет вам, только ночью спокойного сна им не дождаться будет…
Во мраке сарая зазвучал рычащий и хриплый голос орка, и сказ его уводил в глубокие сырые пещеры Крутых Склонов

* * *

Вокруг знакомо плескалась и искрились воды реки. У берегов низко склоняли ветви густые и серебристые деревца ольхи. Небольшой крепко сколоченный плот легко выдерживал небольшой вес троих ребят. Он гладко шел по воде почти по самой середине реки. Совсем недалеко виднелись мостки деревни, но течение скоро уносило плот от знакомых мест вдаль по течению.
- Бросай! – крикнул Лонс замедляя движение плота коротким веслом.
Зис коротко кивнул, поднял клин мотыги привязанный к толстой волосатой веревке и бросил в воду. Громко булькнув якорь ушел в воду. Веревка скользила в руках Зиса, и он едва успевал потравливать ее. Привязав веревку Зис стал помогать Лонсу и Малзу, тормозить движение плота.
Вода слегка шелестела огибая плот. Натянутая веревка уходила в глубину, и мальчики начали вооружаться удочками.
- Никогда еще я не слышал ничего подобного, - внезапно произнес Зис. Друзья сразу поняли, о чем он.
- Мне кажется, он пытался нас запугать, - решил Лонс.
- Только не говори, что ты испугался!
- Нет, конечно, но было жутковато, особенно когда он сказал, что они варят человеческие кости и одеваются в них.
- А по-моему пугать он нас и не пытался, - внезапно заявил Малз, для равновесия он сидел на другом краю плота, - Он сам если не напуган, то обескуражен. Помнишь как он говорил о том, что его убивает знание того, что мы победили.
- Тварь он! Не может он ни пугаться не печалиться! Он зло! – выкрикнул Лонс.
- Тихо ты! Рыбу распугаешь! – шикнул Зис, - Вон гляди какие у тебя поклевки!
И вправду поплавок Лонса сделанный из лубяной сердцевины плясал на воде словно его кто щекотал, там внизу. На некоторое время Лонс отвлекся. Высунув язык он и так и эдак пытался подсечь невидимую ему рыбу. Он вытаскивал крючок из воды, проверял покусанную наживку, забрасывал назад. И поплавок дергался и периодически тонул. Хитрая рыба долго изводила паренька своими играми. А потом вдруг поплавок лениво закачался на волнах, словно рыба передумала.
- Не прав ты, Лонс, - сказал Малз, - говорил он не как тварь, слышал, как хорошо он знает человеческий язык. Если он и зло, то не без разума и чувств.
- Пса тоже говорить научить можно. Он что, от этого стихи твоей Кипи писать начнет? – ответил Лонс.
- Знаешь, что, Лонс, надоел ты мне уже с Кипи! Просто мама дружит с ее мамой и все.
- Оправдывайся! Скоро сам юбку носить будешь, - Лонс ехидно захихикал
- Сейчас получишь! – обиженно заявил Малз.
- От кого? От тебя что ли?! Юбка-то небось храбрости добавляет!
- А ну хватит! – прикрикнул Зис, - Сейчас обоих с плота по скидываю! Вплавь домой поплывете! Нашли, что обсуждать. Орк он, и все сказано этим: злой, корявый и сердитый! Может байки сказывать умеет, так что тут обсуждать! Вы слушайте и не… Гляди! И у меня поплавок заметался!
Лонс вскочил:
- Держи ее, это моя, точно говорю!
- Кто поймает того и будет! – буркнул Зис.
Зис маялся дольше Лонса. И рыболов он был не плохой и опыт имел (чуть ли не с люльки с отцом рыбачить ходил), но и его обманула то ли удача, а то ли хитрая рыбина. Но это не помешало наловить ему еще пятерых крупных окуней после этого.
- Завтра опять пойдете, - вкрадчиво спросил Лонс.
- К орку? - удивился Малз.
- Ну, да куда же еще.
- Подумать надо Лонс, - задумчиво отвечал Зис, - Чего мы там не видели?
- Ой-ой, что мы не видели! Раз за дверцу глянул и уже все видел. Послушать еще раз его не хотите? - Лонс
радовался тому, что именно он предложил опять пойти на этот риск.
- Я занят буду, отцу помогать надо. Вечером может быть.
- Ты вправду хочешь опять послушать его? Не узнает отец твой? – неуверенно спросил Малз.
- В первый раз не узнал и теперь не узнает! Опять трусишь, Малз!
И тут удочка Малза вся выгнулась, так что конец ее в воду ткнулся. Малз потянул изо всех сил, и удилище треснуло и сломалось. С боку подскочил Зис с криком: «Хватай леску!» Леса впилась в ладони мальчикам так, что кровь проступила. Малз уперся ногами в бревна и налег всем весом. Лонс приготовил самодельный багор. Плот начал терять устойчивость один его край на добрых пол метра поднялся над водой, другой ушел под воду притопив ноги Малза по колено. Малз рывком вырвал из воды сопротивляющуюся рыбину. Зис почувствовал что плот опрокидывается, бросился на другой край, и тот с плеском опустился на воду. Лонс ладонью шлепнул по вылетевшему из воды телу рыбы, направляя ее падение на плот и в довершении пригвоздил ее багром.
Промокшие и взъерошенные ребята окружили рыбу. Большая чуть короче ноги и толщиной с ногу лежала эта рыбина среди блестящих тел окуней и мальков. Так же серебрилась чешуя ее и хвост извивался, но то было единственное, что напоминало о том, что-то, что перед ними лежит – рыба. Большой зубастый щучий рот судорожно шевелился. «Речной кот!» - прошептал кто-то из ребят. Медленно поднимались жабры, аккурат под них был вогнан багор. Плавники словно лапы имели коготки и шевелились. Спинной плавник имел огромные торчащие иглы, прижатые к телу. Красный рыбий глаз дергался словно изучал своих убийц, пока не замер. Обомлевшие они смотрели на хищную рыбу, которая говорят по весне могла и людей покусать. А некоторые говорили, что рыбина это просто щука крупная. Малз и Лонс сидели рядом вытирая с бровей воду, и не сводя глаз с рыбы, ни чем не походящую на привычных щук.
Плот плыл по течению, якорь оборвался во время внезапной бешеной ловли. Зис медленно, еще толком не придя в себя, взял весло в руки опустил в воду и начал направлять плот к берегу.


* * *
И вновь ребята навестили пленника. В вечернем полумраке, освещенный взятыми с собой лучинами этот визит не был последним. Теперь уродливая морда орка выхватываемая неверным светом лучин и свечей, его грубая и вместе с тем интересная речь и рычащий голос стали для мальчиков почти привычными, хотя ко всем его повадкам было трудно привыкнуть. Он много знал о том, о чем не знали даже их горячо любимые и мудрые отцы, дядья и деды. Но страх и врожденная нелюбовь к таким созданиям как он не позволяла ребятам принять его окончательно. Всем кроме Малза, который почему-то больше всех полюбил рассказы орка, порой задававший ему больше всего вопросов.

Солнце пробивалось через верхушки деревьев, золотило кажущиеся прозрачными молодые листочки, разбрасывая непоседливые тени. С резким выдохом мальчик опускал топор на бревно, закаленная сталь врезалась в еще пропитанное влагой полено. Сцепившись с ним топор, вновь взлетал над головой мальчугана переворачивался и обухом ударялся об огромный трухлявый пень, и полено разваливалось по полам, брызгая соком и выпуская нежный аромат свежей древесины. Еще и еще, топор в руках паренька не знал пощады и рубил безжалостно осиновые бревна. Стремительно росла разбросанная куча дров, окружая место, где топор вершил приговор. Руки Малза несмотря на их худощавость были сильны, хоть особые тяжести он и не поднимал зато размах был у него отработан, а удар точен. Потому и споро шла работа с рублей дров. Отец знал, с какой работой Малз справиться чуть ли не так же хорошо, как он. Когда разлетелось последнее бревно Малз отряхнул пот со лба, и удовлетворенно выдохнул. Дровам еще предстояло высохнуть и как раз к холодам они будут пригодны в топливо. Сложив поленицу рядом с сараем, Малз заглянул в дом и пронзительно выкрикнул: «Мам, скажи папе, что я все сделал! Я пойду к речке». Из комнат дома донесся одобрительный голос матери и просьба не загуливаться, но Малз уже несся в сторону реки. Дорога от дома вела через приречные заросли к излюбленному месту троих друзей. Здесь всегда было много рыбы, не появлялась мелкота и девчонки, и взрослые пользовались другими тропками. Но сегодня друзей Малз не обнаружил там где они ждали его каждым вечером, за несколько часов до ужина. Сразу смекнув, где они могут быть, Малз нырнул за большой камень, пролез через густые заросли ежевики, и спустился в маленький овражек, где пробегал ручеек ключом сочившийся прямо из стенки оврага, среди небольших черных камней. Здесь Малз и обнаружил друзей, озабоченных чем-то более важным, чем неудачные прятки.
Малз поймал взгляд Лонса, который тут же вернулся к чему-то лежащему у его ног. На земле лежала хорошо выделанная коровья шкура помятая и рваная на краях, но главное, что на этой расстеленной шкуре лежали непонятные предметы обломки металла или куски ковки какого-то, не удавшегося предмета. Но приглядевшись Малз увидел ,что на шкуре было разложено оружие, поломанное, побитое тронутое коррозией. Но были здесь и предметы поражавшие тем, что были целы и выглядели на фоне остального лома впечатляюще. Здесь были и наконечники стрел, топоры части окованных щитов и доспехов, но самое необычное было в том, что не человеческая рука их ковала. Металл был темный местами даже черный – неочищенный от кузнечной копоти и сверкающий заточенными краями.
– Я с трудом дотащил их сюда. Это отец принес со Светлого Плато и запрятал в подполе. Думал, что я не знаю про его тайник…
Взгляд Малза сразу привлек недлинный меч. Он был выкован из той же стали, что и другое оружие, но имел необычный клинок. Изогнутый с острыми искривленными зубьями торчащими по лезвию, эфес был тоже полон острых зубчиков рядами наставленных по внешней стороне эфеса. Рукоятка имела изгиб, украшенная непонятными формами напоминавшими части тел, а на торце скалилась стилизованная морда орка.
– Отец не хватится? – спросил Малз.
– Он и думать про них забыл, завалил хламом всяким. Я-то сразу приметил этот сверток, как отец вернулся с Плато.
– Забавные вещички, – ухмыльнулся Зис и бросил в кучу один из наконечников стрел, который крутил в руках.
– Я предлагаю зарыть их здесь, и это будет нашим общим секретом.
Зис посмотрел на Лонса с усмешкой.
– Может лучше возьмем кому, что понравилось, а остальное зароем. А, то кому нужен какой-то детский секретик?
– Да-да, давайте так! Возьмем кому, что понравилось… – Малз осекся – вдруг Зис тоже приметил понравившийся ему трофей.
Лонс недовольно отмахнулся.
– Ишь чего захотели, нет уж давайте оставим их общими, сейчас зароем, а лет через двадцать откопаем и возьмем, что кому нравиться.
– А почему не через пятьдесят? – усмехнулся Зис.
– Зарывай на здоровье, меня это не интересует! – неожиданно для себя произнес Малз и чтобы не противоречить своим словам не спеша пошел прочь.
Зис удивленно посмотрел на друга и одобрительно кивнул:
– Действительно, Лонс, если охота в землекопа поиграть, то без нас, – и пошел вслед за Малзом.
Лонс постоял у своего сокровища и недовольно оценил, что здесь его выдумку друзья не одобрили. Он еще раз посмотрел на трофеи…
– Постойте! – раздалось у друзей за спинами, – Ты, Зис, чего хочешь?
– Я? – ухмыльнувшись, переспросил Зис.
– Да, ты!
Малз весь напрягся, когда Зис со своего места приподнимаясь на цыпочки, стал высматривать свой сувенир.
– Вон тот… боевой топорик с ручкой в виде кости.
– Меняю! – прищурился Лонс.
Зис должен был махнуть рукой и оставить Лонса торговаться с Малзом, но вместо этого он спросил:
– На что?
– На твой браслет из кварцевых камней, которые мы собрали на порогах Вейса, – друзья отлично знали про этот браслет, но стоило напомнить. Ведь они убили тогда целый день, выискивая на мели среди холодных шумящих вод «эльфийский жемчуг», так они назвали кварцевые камни, отливающие перламутром, Лонс оценил ценность этих камней, две недели пролежав с лихорадкой.
– По рукам!
Лонс довольно погладил себя по животу.
– А ты Малз?
Малз указал пальцем на приглянувшийся ему клинок.
– Этот меч!
Лонс взглянул на отцовские трофеи.
– Голову речного кота, что ты поймал месяц назад, и он – твой.
Да, высушенная раскрытая пасть невиданной хищной рыбы висела на стене над кроватью Малза, и он упивался созерцанием ее перед сном. Но тот меч, разве можно его оценить сушеными костями рыбы! Лонс, в самом деле, не рассудительный меняльщик. Малз с облегчением подумал, что столь ценный трофей достается ему за столь ничтожную цену, или ее еще придется уплатить…
– Нет вопросов, Лонс, голова – твоя.

* * *
В сарае было сухо, а легкий сквознячок, проникающий сквозь доски сарая едва ли был прохладным. Здесь было сумрачно, но не темно. Серый полумрак сарая не шел в сравнение с непроглядной темнотой иных пещер. Здесь все было чуждо и как-то слишком… по-человечески. Даже эта солома которую хозяйка меняла каждую неделю, при этом хозяин стягивал цепи орка так, что тот едва мог вздохнуть. Пару раз его даже помыли: хозяин окатывал теплой почти горячей водой, а его жена обтирала орка шваброй, все ошметки одежды оставшиеся на орке после боя сорвали таким образом. Но потом его пленитель принес орку сшитые из коровьих шкур вещи, простые конечно, повязку на пояс и жилетку на плечи ( последняя была велика, хозяйка сама побоялась снять мерки и решила взять с запасом, чтоб не ошибиться). И вот уже знакомый запах тела пропал, орк чувствовал, что все это сказывается. Он не понимал зачем все эти мероприятия, и предполагал что это сродни пытке лишить орка привычных деталей ранее составляющих его жизнь. Как он мог позволить это?! Но хозяин был сильнее орка. Навряд ли он мог крошить горные породы или сгибать стальные копья, как Ордестей. Нет, за ним была другая сила, которая не позволяла орку брыкаться, когда хозяин скручивал его чтобы жена могла убрать зловонную солому. Он мог позволить себе только рычать и ругаться, что было сил. Не зримая сила скрывавшаяся за суровым лицом его пленителя сгибала Ордестея. Но самой страшной силой обладал этот малыш, который чаще других ходил к орку. Орк мог часами говорить и говорить, хотя, сколько себя помнил, его пасть была больше способна на рычание и обгладывание костей врагов. Этот детеныш больше всего ярил и успокаивал орка, чем кто-либо из когда-либо виденных им людей.
Скрипнул засов и дверь приоткрылась не приятные запахи зелени коснулись нюха орка. На пороге стоял он злейший мучитель Ордестея. Орк звал его «маленьким Воином Света» потому что глаза его сияли враждебным орку сиянием.
Мальчик замялся, видимо проверяя: не заметил ли кто его проникновения в сарай. Он всегда боялся, что его маленький дружок прознает, что он наловчился открывать замок. В руках мальчика был сверток, предмет, плотно завернутый в коровью шкуру. Мальчик не привык к темноте и двигался неторопливо, он подошел совсем близко наугад шаря глазами. Один рывок орка и он мог бы порвать мальцу глотку. Всегда была такая мысль в голове пленника, но сейчас любопытство быстро затолкало ее в самые черные уголки сознания.
– Ордестей? – спросил мальчик дрожащим голосом.
– Да! – рявкнул орк.
Глаза мальчика растерянно уставились туда, откуда последовал ответ.
Мрак окружал мальчика он медленно рассеивался, но почему-то свет не спешил пробираться в глубь, а все мешкал у стен. Малз знал, где сидит орк, но порой казалось, что он слился с сараем, в одно жуткое существо и Малз сейчас в его брюхе, где наверняка валяются груды человеческих костей. Со стороны Малза темный угол в котором сидел орк был невиданным страшным существом только что, у него появился голос, сейчас Малз зажжет свечу и у него появится морда туловище и руки в цепях, но остальная неведомая часть остается укрыта тьмой.
При свете свечи стало поспокойнее, но орк так смотрел на него, словно был готов порвать его не части, он всегда так смотрел, исподлобья, просто потому что по-другому не умел. Смотрел так, даже когда называл Малза «маленьким Воином Света».
– Я кое-что нашел, Ордестей, а точнее достал, – Малзу надоело мешкать, и он торопливо развернул сверток и достал оркскийй меч, положив его так, чтобы он освещался как можно лучше.
Орк громко вздохнул и Малз понял: он был поражен увиденным.
– Ты узнаешь его? – после долгого молчания спросил Малз.
Взгляд орка не отрывался от оружия, не сверкавшего в свете свечи. Глаза застыли, разглядывая матовую поверхность стали. Зазвенели цепи из мрака вынырнула широкая ладонь в браслете оковы, почти дотянулась до меча, но кривой коготь орка смог лишь слегка коснуться металла.
Он тихо выругался, и от неприятного языка у Малза по спине пробежали мурашки.
– Меч Гогрода, – прохрипел орк, – Старый орк узнает оружие своего вождя, но он понимает, что это значит…
Орк задыхался и хрипел, как будто кто-то вспарывал ему живот и пытался достать до сердца (но есть ли у него оно). Малз не на шутку испугался и подался назад. Тихий хрип успокаивался, орк медленно пропадал в темноте, отползая в угол сарая.
– Когда вождь погибает, его оружие уносит его орда, – негромко раздалось из угла.
– Орда?
– Свое оружие вождь орков не оставляет никогда, ни во время сна, ни вовремя кровавой рубли. Вождь выпускает оружие из рук, лишь тогда, когда знает, что вновь возьмет его в руки… оно его часть…оно его дух, как сказал бы человек.Но теперь старый орк видит, что повержен его вождь, что орда его оставила орудие, которым направлял он ее к победе. Старый орк больше не часть орды Гогрода.
Малз подался вперед, его наивная душа рвалась поддержать пленника, уберечь от тяжелых мыслей. Он не видел его лица, а слышал только его голос печальный и разбитый.
– Ты не один, Ордестей, не переживай, ведь ты мой друг. Ведь так?
Когда Малз понял, что сказал, старик уже неистово хрипел в углу мешая оркское наречье с человеческими фразами. Пока Малз не услышал захлебывающийся от ярости, рычащий голос:
– Друг?! – голос орка заставил густой воздух сарая всколыхнуться, – Что это за слово? Человеческий детеныш называет им старого орка. Друг – цепная тварь, которую человечьи создания кормят объедками со стола, тварь, которая вечно путается под ногами, а когда надоедает, ее загоняют пинками в конуру на цепь. Друг, как мерзкое подлизывающееся животное, обязанное подавать голос, чтобы получить паек, тварь, которой дано сидеть в конуре пока хозяевам не понадобиться она для потехи… – свист из ноздрей орка, бешеный стук сердца Малза, – … или друг как равный?..
Малз оторопел он долго молчал и чуть придя в себя, подался вперед, чтобы сказать: « Да, Ордестей, как равный, как друг-наставник!» Но орк не дождался его ответа, он неожиданно громко зазвенел цепями и нарастающим недопустимым голосом захрипел:
– Старый орк – подземная тварь, мрак пещер – его родная стихия, черепа и кости врагов – его трофеи. Его орда, его дом и его проклятье. Старый орк не знает слова «Друг», он вообще не знает человечьего поганого языка, рев его родной язык! Детеныш уходи! Детеныш должен уйти!
И он загомонил так громко, что не оставалось сомнений, что его услышат, ругаясь, путая человечий язык с оркским он срывал голос тряс цепями и метался так, что кольца цепей трещали от натуги.
Малз вылетел из сарая, накинул на дверь замок и полетел прочь. Уже у реки он услышал голоса отца Лонса и его братьев. Но его уже не волновало, ничего из того, что могло случиться, ни возможность раскрытия их секрета, ни то что Лонс расскажет все отцу, все казалось таким пустым… Малз не знал почему, но он был в замешательстве: не напуган не обижен, – он просто ничего не понимал.
Взмыленный он прибежал домой, на пороге его встретила мать, растрепала волосы и велела умыться перед ужином. Малз сделал все, что ему сказали, но потом никак не мог вспомнить ничего из того, что делал и как. Он опомнился уже сидя за столом, когда мать удивилась его встревоженному виду. Отец тоже что-то спросил и велел отправляться спать и не полуночничать, вырезая перед свечой человечков из дерева.

Лежа в кровати Малз приходил в себя и молил о том, чтобы рассерженный отец Лонса не убил старого Ордестея. Он не мог заснуть, луна уже вошла в свой зенит, когда мальчик вскочил с кровати. Он быстро оделся и прокрался на улицу. Там он глубоко вздохнул и почувствовал, что тревога ушла, и он может спокойно размышлять. Он сел на землю и долго смотрел на небо.
– « Он говорил сам с собой – внезапно понял Малз, – он спрашивал и меня и себя одновременно. Нет, он не тварь, в нем борются две половины, одна, которая еще живет в пещере, а другая сторона пленника сидящего на цепи».
Конечно, думал Малз, темная душа есть, просто никто не верит в это, пропитанная тленом разлагающихся костей и смрада закопченных пещер его душа не знала о своем существовании… если душа темная это еще не значит, что ее нет. Но если у него есть душа – значит он такой же, как мы, это то чего он не понимает и боится. А если он равен нам, он должен быть свободен, как равный.
Малз резко встал и пошел к отцовскому сараю. В отличие от отца Лонса, который перетащил весь инструмент, и полезные вещи в подвал дома, отец Малза предпочитал держать все в сарае. Сарай был завален всем, что может пригодиться хозяйственному человеку, ремесленнику и крестьянину – качества которые ловко объединялись в отце Малза. Здесь среди пыльных плугов, кос, серпов, остро заточенных топоров и пил, была одна надежная вещь. Большой старый молот: монолитный чугунный брусок на не длинной рукояти (заостренный с одной стороны и тупой, отшлифованный до блеска от частого употребления, с другой). Малз взялся за рукоять обеими руками и, кряхтя, поднял молот. Он был очень тяжел, но не тяжелее топора впившегося в большой березовый чурбан. Малз с трудом положил молот на плечо и почувствовал, как ноги слегка прогнулись под его весом. «Я должно быть с ума сошел, – да, я надорвусь раньше, чем дойду!» – прошептал Малз. Но он сделал шаг другой и вес молота словно исчезал. По лесной дороге, вдоль реки, Малз мог пройти незамеченным до самого холма, где стоял сарай с пленником. «А если они его убили!» – Малз гнал эти мысли прочь и шел дальше. Под старой ольхой среди корней Малз нашел завернутый в просмоленную кожу лук и колчан со стрелами, которые он сделал сам… На самом деле он только украшал, а лук ему соорудил деревенские оружейники для охоты, сказав, что бы он учился сбивать на лету птицу. Птиц он научился с бивать довольно быстро, но вот недовольные женщины ругались на него, мало кого радовало, когда посреди бела дня под ноги неожиданно падала подбитая куропатка. Потому ему приходилось охотиться в лесу. А в лес как в детстве ходить уже стало некогда: все домашние дела, помощь отцу и матери. А лук хранился здесь, как его личное оружие, о местонахождении которого кроме него никто не знал. Малз с сожалением поглядел на лук и его по-детски украшенное древко, а потом закинул колчан со спрятанным в нем луком за спину и вновь ощутил на плечах тяжесть неподъемного молота.
Вот из-за деревьев появился знакомый холм и одинокий сарай. Малз из-за куста посмотрел на потухшие окна дома Лонса и крадучись направился к сараю. Конечно, он не мог превзойти задумкой своего плана Зиса, или пробраться к сараю так же незаметно как Лонс. Потому он сильно пугался, стоило чему-нибудь внезапно хрустнуть под ногой. Малз подошел к сараю опустил молот на землю и взялся за замок. Он не открывался. К горлу подступил ком, – сменили, наверное! Но с третьей попытки замок знакомо начал поддаваться и Малз понял, что просто не в ту сторону дергал защелку. Неожиданно предательски скрипнул засов, и открылась дверь. Да, дневной сумрак сарая не мог сравниться с этим непроглядным мраком ночью. Малз достал свечи и кремень, тоже захваченные из отцовского сарая. Сверкнул кремень, неуверенно зажглась свеча. Мрак неохотно расступался.
– Ордестей, – голос оказался писклявым и неубедительным из-за чего, потом Малз необычно для себя пробасил, – Ордестей ты здесь?
На миг Малзу показалось, что его страхи стали иметь реальное продолжение, но … раздался недовольный хрип и бормотание, дребезжание цепей. Малз улыбнулся.
– Ордестей это я, Малз!
– Что надо этому детенышу! – недовольно пробурчал сам себе Ордестей.
– Возьми свечу и освети цепи, я должен знать, как они крепятся, – Малз поставил свечу между собой и орком, а сам взялся за молот. Орк видимо не сразу понял о чем идет речь, он долго молчал непонимающе ворча себе под нос ( наверное, он спал когда пришел Малз). Но когда он, наконец, понял, то весь встрепенулся, свидетельством чему был резкий звон цепей.
– Старый орк ничего не имел в виду, малыш заблуждается! Орк же сказал ему идти прочь, почему он пришел?
– Потому что ты друг, Ордестей!
Орк замолчал он взял свечу и осветил цепи. Оказалось, звенья не имели стыков, монолитные, они крепились к одному большому кольцу, вставленному почти посередине в пол сарая, отблески пламени на металле говорили о возрасте и коррозиях тронувших его. Возможно, раньше к этому кольцу привязывали ретивого быка в то время, когда его было опасно держать со всем стадом. Малз подошел ближе, он еще никогда не стоял так близко с орком. Можно дать ему молот, но короткие цепи не дадут возможности размахнуться. Надо делать самому.
– Малыш не должен делать этого он только навлечет беду на себя!
– Я не боюсь беды, Ордестей, боюсь только, чтобы молот не подвел.
В сарае уже не было мальчугана худенького хоть и с накаченными руками, с непомерно большим и тяжелым для него молотом. Здесь стоял смелый муж, которым он вскоре станет, ухмыляющийся перед кажущейся ему забавной проблемой, готовый одним махом разбить это звено.
Орк подобрался, убирая ноги и руки, поставил свечу, и Малз поднял на плечо молот.
Малз отсчитывал, назад готовясь ударить и… ХОП! Молот ударился о кольцо, рукоять больно отдала по рукам и чуть не вылетела.
Малз поднял молот еще раз, он представил знакомый деревянный чурбан на месте кольца, а в руках отполированную мозолями и потом рукоять любимого отцовского топора. Малз ровно дышал и между вдохом и выдохом… УДАР! Звон оглушил Малза, руки удержали рукоять, удар пришелся по звену, но оно лишь слегка искривилось почти незаметно. Малз развернул молот острой частью, сейчас главное не промахнуться! Руки впились в рукоять и, вложив в удар всю силу, громко крякнув, Малз УДАРИЛ! Рукоять отдала и выскользнула из рук, Малз потерял равновесие не в силах устоять на ногах, дикий звон заполнил уши. Пламя свечи дрогнуло и погасло. Мрак окружил все. Малз ничего не слышал, ничего не видел, зато чувствовал, что сильно отбил руки. Напряженный и дрожащий, он все же смог высечь искру при помощи кремня и поджечь солому, разостланную по полу. Подкидывая ее в разгорающийся огонь Малз начал оглядываться: Где же орк? Угол был пуст. Но пламя все сильнее освещало сарай, и очередным ворохом соломы вдруг весь озарился, и Малз увидел его.
Орк стоял прямо перед Малзом: огромный почти упирающийся в потолок с большими руками и грузным телом он навис, над мальчиком, сжимая в руке молот, и Малзу стало страшно, как ни когда, он с трудом поборол готовую вылиться в штаны влагу. Но солома прогорела, и вновь все пропало во мраке.
– «Померещилось!» – решил Малз
Но в лунном свете льющимся через дверь вновь появилась огромная, тяжелая фигура.
– Детеныш должен встать! Пленители старого орка могли заметить освобождение его!
Малз поднялся на ноги и, трясясь от испуга и испытанного напряжения, вышел вслед за орком. Последний натягивал цепь на ноге и сбивал ее у самой оковы сомкнувшейся на щиколотке. Окова разваливалась на две половинки. Малз стоял в тени сарая, наблюдая с какой легкостью, неподходящей его массивному телу, орк освобождается от цепей.
Орк сбил последнюю окову с рук и выпрямился. Малз сглотнул. Орк протянул ему молот, словно в тумане мальчик принял уже знакомый груз.
– Орк благодарен детенышу, пусть он не боится старика. Старый орк – не простая пещерная тварь, он не был рожден во мраке этих подземелий. Его породили другие силы не известные даже ему самому, он не знал, что это проявится в нем когда-то. Но сейчас старый орк не желает убивать малыша, хоть он и принадлежит к ненавистному роду!.. Детеныш и правда Воин Света! Тогда орк готов принять милость от такого врага.
Малз с трудом осмелился произнести (с чем-то сидящим в темном угле было разговаривать проще):
– Ордестей, мы не враги, возьми этот лук, он поможет тебе добывать пищу, пока ты не доберешься до гор. Иди по лесам и оврагам, на восточной окраине Низменности появятся посты наших деревень, но ночью, я думаю, ты сможешь остаться не замеченным. А сейчас спустись к реке. У большого замшелого камня ты найдешь плот, держась за него, ты сможешь перебраться на другой берег. Так он, наверное, тебя не выдержит, но можешь попробовать, – Малз сбивался, и старался говорить как можно спокойнее, но ему было жутко находиться рядом с орком.
Орк молчал, из-под тяжелых бровей он смотрел то на лук, то на Малза. В лунном свете его морда была еще более зловещей.
– Орк не знает что такое друг, но ему кажется он начинает понимать,– орк, скалясь, смотрел на мальчика,– Да ,будет так! – и повторил тоже самое по-оркски.
Малз кивнул и ощутил на плече тяжелую руку темного создания. Орк прощался. Он резко развернулся и в несколько шагов достиг зарослей, где мгновенно скрылся. Малзу на миг показалось, что он тихо прохрипел в последний момент: «Я вернусь!»
Малз торопливо уходил в лес. Он знал, что ночь на их стороне, что ее убаюкивающий покой не даст проснуться хозяевам сарая-тюрьмы. Он видел, как приветливо выглядывает луна, из-за ветвей освещая дорогу. И втайне боялся, что из жутких лесных теней может накинуться на него рассвирепевший орк. Но он спокойно дошел до дома прислушался к шороху ветра в ветвях, шелесту и плеску Вейса. Он почувствовал такой покой, что, наконец, тоже ощутил магию ночи.
Торопливо поднимаясь к дому, Малз нашептывал себе: «Поставить на место молот. Прокрасться в комнату. Раздеться лечь спать… незаметно прокрасться и лечь… Береги себя старый орк!»

Согласен, Клер, жажду услышать о возможных плюсах и минусах
До этого времени рассказы об этих трех ребятах приходилось слушать моему другу.
Он терпеливо справлялся...
Надеюсь и ты осилишь мое творение!

Прочла, как и обещала.
Мне понравилось, чесслово.
И идея хороша, и ребята не плохи, и самое главное - ОРК. НЯМ!
И никакой особой высокопарности я пока не заметила
И никаких аллюзий с хоббитом, если честно тоже.
Короче, очень здорово и хочу продолжения
И твоего отзыва по поводу "Крыльев", конечно, тоже

Продолжение у же в более крупной форме.
Мальчики подросли. И Мир подрос. я могу пару глав выкинуть на прочтение. но это будет малость проблематично, просто я пишу сплошным потоком и на главы почти не делю, только на части. но я попытаюсь.

А поводу Крыльев я в твоей теме напишу

если ты не против...

продолжение рассказа "Пленненый"


роман в двух частях
"Низменность спокойствия"

Пролог. Пепелище

Кельд попытался открыть глаза. Прах пепел и пыль слетели с век, когда перед Кельдом развернулось тяжелое серое небо. Он попытался пошевелиться. Это оказалось нелегко, что-то придавило его. Подняв голову, Кельд увидел, что он почти весь засыпан землей. Он ощутил ломоту во всем теле. Все болело так, словно мышцы почти атрофировались и недовольно реагировали на призыв снова приходить в действие. Кельду стоило большого труда, чтобы достать руки. Бледные разбитые они были похожи на руки покойника восставшего из могилы. «Может так оно и есть», – на миг подумал Кельд. Но ведь говорят, что после смерти наступает абсолютная бесчувственность, и отрешенность. Потому мертвецы умирают только, когда их сжигают, и не восстают из могил. Кельд сам ощутил себя тем мертвецом, тело которого забыли предать огню. Но тут Кельд вспомнил, что его сжигали. Да, он помнил, как неистово горело пламя, съедая одежды на его теле, обжигая кожу. И вслед за этим вспоминал, где он оказался. Отрывшись, он попытался подняться. Кельд был полностью обнажен и не ощущал на голове волос. Конечно, ведь все сгорело! Кельд сел на землю, он долго осматривал свое тело. Оно было совсем не тронуто пламенем. И Кельд тихо порадовался, что сумел потушить огонь раньше, чем он одолел его плоть. И тут совершенно нечаянно он оглядлся и обомлел. Он все вспомнил. Земля была покрыта слоем пепла от растений, деревьев, плоти и камней. Где-то, в противовес этому, высились груды льда уже начинающие таять. Пучилась земля, нелепо, словно ее выталкивали из глубины. Изуродованное место, когда-то было красивой возвышенностью, где любили пастись дикие кони, а ранней весной на деревьях гнездились журавли. Где распускались густые заросли черемухи, превращая все вокруг в белое море, благоухающее жизнью. Где зеленела луговая трава и заросли папоротника, и смородины… Теперь здесь не будет ничего. Невероятные силы превратили это место в пепелище. Силы стихий и человеческой воли. Кельд оглядывался и трясся от наступавшего холода и страха.
Тут он заметил фигуру, но он мог поклясться, что еще мгновение назад ее не было здесь. Неизвестно откуда взявшийся путник шел к нему, завернутый в светлые одежды с сумой на перевес он шел ровно без посоха, хотя лицо выглядело не молодо. И почему-то он был спокоен, словно его не ужасала картина окружающего ландшафта. Он долго не замечал Кельда, словно выискивая среди руин, что-то доступное только ему. Когда же Кельд попался ему на глаза, он оставался все так же спокоен, и шел в его сторону, продолжая поглядывать по сторонам.
Кельд не на шутку перепугался. Он предпринимал отчаянные попытки встать на ноги, не смущаясь своей наготы перед незнакомцем. Но тело не слушалось его и требовало покоя. Когда путник оказался совсем близко Кельд отбросил свои попытки, и обреченно опустил голову:
– Убей меня Светлый. Видимо то, что, я уцелел, оказалось случайностью!
Путник ничего не ответил. Кельд посмотрел на него. Не проявляя ни малейшего интереса к его словам, незнакомец все также осматривался вокруг.
– Да! – потянул незнакомец и замолчал.
– Что вы от меня хотите? – срываясь на хрип, спросил Кельд.
Путник моча улыбнулся, но все равно, казалось, что слова Кельда так и остались не услышанными. Потом незнакомец сел на поваленный обугленный ствол дерева и обратился к Кельду:
– Кто ты?
Кельд недовольно фыркнул: сначала не замечал, а потом решил познакомиться.
– Какая тебе разница Светлый? Я не за них и не за тебя, оставь меня!
Путник опять пропустил его слова мимо ушей, снял с плеча суму и положил на землю. Поднялся слой тлена и тут же осел. Путник достал какую-то материю и протянул Кельду.
– Возьми! Наверное, замерз?!
Кельд нахмурившись, поглядел на то, что ему предлагают, и с показной неохотой принял дар. Оказалось, что это был плащ с теплыми шароварами и кушаком. Особо не рассматривая одежду, Кельд неуклюже натянул ее на себя. Но решил упорно не отвечать путнику на поставленный вопрос.
– Значит ни за тех, ни за этих…– задумчиво произнес незнакомец.
– Да, спасибо за одежду и прощай!
Незнакомец встал, но на миг задержался. Кельд поднял на него глаза, путник все так же задумчиво разглядывал пепелище:
– Знаешь, наверное, самое верное быть не за тех и не за других, – проговорил незнакомец, – Одни защищают, другие стремятся отобрать. По-моему, главное, что бы все они со своими амбициями не вовлекали остальных, которым нет дела до их мировых проблем. Чтобы остальные жили для себя и берегли себя, легче защищать свой дом, а не целый замок. Ведь мы не за тех и ни за других!
И не прощаясь, незнакомец пошел прочь. Кельд ощутил, как противоречивые чувства разрывают его, и Кельда совсем не радовало то, что чужак практически отчитал его, но он так же ощутил, что этими словами незнакомец подзадоривает его, косвенно задает тот же вопрос: Кто ты?
– Если бы я так считал, меня бы здесь не было! – крикнул Кельд вдогонку путнику. Последний медленно повернулся к нему.
– Так как же ты считаешь?
Кельд неуверенно мотнул головой:
– Я не знаю! Я надеялся, что разберусь, что, к чему придя сюда!
– Ты разобрался?
– Нет, откуда? Одни меня принимали за друга и не трогали, и те же могли меня принять за врага… Я остался ни тем не другим, и никого не нет, чтобы объяснить мне, направить меня, – Кельд ощутил, как рвется из его уст то, что он не хотел, и одновременно хотел бы сказать. Он перевел дыхание, – Легко винить в том, что я не выбрал путь тому, кто определился с ним давно.
Незнакомец мягко улыбнулся, подошел к Кельду и протянул ему руку:
– Поднимись! Я помогу тебе встать!
– Я не смогу, – Кельд уцепился обеими руками за кисть путника и внезапно ощутил, что он с легкостью распрямляется и становится на ноги, не ощущая ни мышечной боли, ни ломоты костей и суставов. От удивления он онемел, и завороженный смотрел на доброе лицо незнакомца.
– Смотри ты смог встать! Теперь ты можешь и идти, куда сам захочешь, – ласковый голос чужака успокаивал, – Что поделаешь, нам редко попадаются на пути люди, которые расскажут нам, куда двигаться верней и лучше. К сожалению, и я не могу сказать, что мой путь тебе подойдет, хотя он чист и праведен. Перед тобой тот же выбор, что был раньше, и ты видел, к чему могут привести эти дороги, – незнакомец жестом указал на пепелище, – Выбирая любой путь, ты должен знать – твои поступки имеют цель, и возможно тебе придется поступаться из-за них своими принципами. Потому, что нельзя идти к цели, не пройдя через все канавы по дороге к ней. Надо быть мужественным.
Незнакомец опять улыбнулся и провел рукой по безволосой голове Кельда.
– Я оставляю тебя с тем же вопросом!
И он повернулся и пошел прочь. Кельд смотрел ему вслед долго, пока путник окончательно не скрылся за горбами обугленной земли. Кельд опустил взгляд на суму, которую оставил незнакомец, развязал ее и нашел еду и воду. Почему-то Кельд сразу понял, что эта сума предназначена ему. И незнакомец не случайно проходил здесь – он приходил к нему. Но кто он? Кельд догадывался, но не верил догадкам…
Он стоял и смотрел вслед пропавшему чужаку. Потом окинул взором подаренные плащ и шаровары. И подивился, что одежды на нем были чисты, и остались не замараны обугленной почвой. Они были шелковисты и сияли непостижимым сиянием. Словно созданные, для того чтобы тот, кто носит их, совершал великие поступки.
Кельд тряхнул головой, что-то настойчиво лезло ему в глаза и мешало рассматривать дары незнакомца. И тут Кельд обомлел, ведь ему мешали его волосы.

часть I "Бинкейл"


Глава1 Турнир

* * *
Меч свистнул в воздухе и едва не попал по плечу. Грациозно увернувшись, Лонс отбил следующий выпад, и, описав мечом пол дуги, попытался ударить соперника. Но сталь, издав пренеприятный скрежет, встретилась с мечом противника. Лонс видел насколько ловок был его соперник, и все сильнее ощущал свою неповоротливость. Разученные выпады и движения были подобны порой каким-то неизвестным танцевальным па, и в битве подобная легкость не раз спасала Лонсу жизнь. Но сейчас ему все больше приходилось пренебрегать хитрыми приемами, и все чаще он просто пытался отразить удары, сыпавшиеся на него градом. В конец, запыхавшись Лонс начал пропускать выпады, и глубокие вмятины ложились на его доспехе. Турнирные затупленные мечи могли нанести серьезную травму, но все же заточенная сталь уже давно превратила бы панцирь Лонса в месиво. Следующий удар оказался настолько простым, что просто стыдно было его не отбить. Но открывшийся на миг, от усталости и полученных побоев, Лонс успел только закрыться от удара левой рукой сжимавшей окованный щит. Удар пришелся в плечо. Наплечник прогнулся, меч скользнул по доспеху, высекая искру, и отлетел от окованного щита. Лонс ощутил, как, пульсируя, набегает к плечу тупая боль. Неудачно уходя из-под следующего удара, Лонс поймал меч прямо головой. Если бы не шлем, наверное, Лонс расстался бы с жизнью. Хотя сталь доспеха и защитила его, в глазах все равно потемнело и Лонс повалился на землю. Падая, он едва коснулся земли и почти инстинктивно сделал несколько кувырков назад. Встав на одно колено, Лонс снял с себя шлем, забрало покорежилось, и светлой полосой лег след от прямого удара мечом. Лонс почувствовал, как из рассеченной брови теплой струйкой потекла кровь, и как торопливо отекает на лбу шишка. Голова еще звенела, и, тряхнув ей, Лонс посмотрел на противника. Он тоже запыхался, замерев метрах в пяти от Лонса, он выжидал, а потом двинулся к нему. Лонс нащупал ремни панциря и торопливо начал их расшнуровывать. Оказавшись на расстоянии удара, соперник лениво махнул мечом в сторону Лонса. Но там, где миг назад на одном колене стоял Лонс, лежал помятый панцирь. В то время, как Лонс в одной кольчуге, перескакивая с ноги на ногу, отступал. Соперник сделал изысканный выпад, описав мечом в воздухе петлю. Но Лонс не удосужился даже отбить его вместо этого, он еще раз отступил, сжимая в левой руке меч, а правой расшнуровывая наплечник. Вместе с наплечником на землю со звоном упал весь доспех, защищавший левую руку, но помявшийся, так что больше напоминал груду бесполезного хлама. Освободившись, Лонс занял оборонительную позицию и еле слышно шепнул сопернику:
«Я проигрывал, потому что посчитал тебя более искусным и ловким. А теперь давай попробуем еще раз!»
Соперник насмешливо фыркнул из-под забрала. И тут Лонс начал наступать, рискуя пропустив хотя бы один удар серьезно пострадать. Пригибаясь от высоких ударов, Лонс тычками в щит заставлял соперника отступать. Вся грация его куда-то сгинула, и это придало Лонсу еще большую силу. Он плясал вокруг противника. Атакуя и отступая. Окованный щит соперника весь измялся и начал ломаться, тогда он презрительно откинул его в сторону. С гулким рыком эхом, отдавшимся в его шлеме, противник пошел в наступление, так словно у него открылось второе дыхание. И соперники как будто перестали сражаться – они танцевали, чувствуя друг друга и зная наперед, что сделает противник. Они кружились, поднимая пыль, и музыка стали, сопровождала их. Лонс начал ощущать усталость и понял, что пора ловить момент. И момент настал. Лонс удачно направил меч противника по касательной к наплечнику, защищавшему правую руку. Меч соперника оказался в стороне, и он открылся. Тогда Лонс нанес удар в бок. Из-под забрала донесся сдавленный стон. Следующий удар был направлен по внутренней стороне колен. Соперник потерял опору и нелепо упал на колени. Лонс перехватил слабый удар мечом и прижал сталь ногой, кончиком своего меча, ткнув в щель между воротником и шлемом. Соперник отпустил меч и развел руки.
Только теперь Лонс заметил, что вокруг беснуется толпа зрителей сидящих на скамьях и перегнувшихся через ограждение. Одобрительные оклики, свист и вопли. Народ неистовствовал. Подобное зрелище было самым удачным во всем турнире, на миг подумалось Лонсу. Дикие крики и распевы с трудом заглушили трубы. На арену выбежал судья и торжественно провозгласил победу Лонса. Тогда Лонс убрал меч и помог подняться побежденному на ноги. Противник снял шлем. Русые волосы посыпались из-под кольчужной шапки. Лицо искривилось от боли в боку, должно быть Лонс сломал ему пару ребер, но на губах играла ехидная полуулыбка. Лонс везде бы узнал ее, ведь это был его друг и наставник, научивший его всем приемам и правилам ведения боя. Мантайлс Кернн был старше Лонса на десяток лет или даже более того. Но все различие в возрасте легло на его лице лишь в две складки идущие от носа и вокруг рта, добавлявшие лицу невероятное обаяние. Опершись на ученика Мантайлс, поглядел ему в глаза.
– Ловко ты это провернул, – боль мешала ему говорить, это чувствовалось в голосе, – Ну, доведешь меня до ложи короля, ученик?
Он особенно подчеркнул последнее слово, на что Лонс улыбнулся и кивнул.
Мантайлс прихрамывал, видимо удар по ногам пришелся слишком сильным, Лонс про себя ругался. В конце концов, Тайлс Кернн был ему другом уже столько лет, что Лонс испытывал к нему уже почти братские чувства.
Подойдя к ложе короля на северном краю арены-ристалища, рыцари преклонили колени. Лонс коснулся шишки, ощутив, что отек уже давит на глаз. Тайлсу пришлось туго, но он таки умудрился припасть на одно колено, изрядно попыхтев, располагая поврежденные ноги.
Ложе представляло собой высокие террасы, где на скамьях располагались приближенные короля советники и генералы. Они все сидели на разных уровнях в зависимости от их иерархии. Перед ними возвышался уставленный яствами стол. Козырек из шелковых тканей укрывал от яркого солонца. Получилось так, что солнце светило как раз из-за королевского

Глава 2
Пролитая кровь, пролитый эль


Лонс одел шлем, который ему подал мальчишка оруженосец. Признательно улыбнувшись ему, Лонс тряхнул головой, поправляя пышный белоснежный плюмаж на шлеме. Доспехи были парадными и переливались перламутром черного жемчуга, с четкими серебристыми полосами, окаймлявшими его и косой линией рассекавшими панцирь. Громко заржал конь. Вороной скакун Лонса не привык к попонам, он и седло порой не признавал. Но, тем не менее, на него надели бархатную ткань, напоминавшую бахрому черной розы. Гриву коня невозможно было расчесать: тонкие волосы путались и представляли собой клубок на жилистой шее вороного. За эту гриву Лонс назвал его Лохмачом. Он бы не достался ему, если бы его грива была столь же иссиня-черной и благородной, и шелковистой, как и его шкура. Он был своенравен и ретив, но для коня это является только плюсом. Помимо этого он был вынослив, быстр и хорошо сложен. Поджарый и жилистый он порой казался Лонсу своим перерождением после смерти. Но именно плохое качество волоса в гриве и хвосте дало Лонсу шанс купить его. Хозяин, было, совсем отчаялся: коня не брали денежные покупатели, а рыцарей пугал его норов. И только Лонс отважился взять себе Лохмача, и не ошибся, они быстро сошлись характерами и не ссорились, каждый принимал к сведению требования другого. Вот и сейчас конь фырчал и тряс головой, пытаясь скинуть с головы непривычную ткань, укрывавшую его непослушную гриву. Серебристые ремни, уздечки, превратили Лохмача, укрытого попоной выделяющей красоту его лоснящейся шкуры, в парадного коня. Лохмачу это совсем не нравилось, но Лонс ласково погладил коня по шее и попросил его притвориться благородным скакуном. На что вороной еще пару раз фыркнул и встал смирно, и даже начал изящно бить копытом оземь. Мальчишка подал Лонсу его меч, вложенный в красивые торжественные ножны, и кинжал, подаренный королем. Лонс начал пристегивать оружие к поясу и ощутил как сильно заломило левое плечо. Да, подумал Лонс, помял ты меня Тайлс. Тайлсу тоже досталось. Лонс не пожалел старого друга. С переломанным ребром и ушибленными сухожилиями его с трудом усадили на коня. Ох, как же он в тот момент Лонса вспоминал! Все хохотали, и чуть животы не надорвали. А Лонс сдерживая смех, виновато следил за тем, как наставник неуклюже взгромождается на скакуна.
Трубили трубы, ржали кони, гремела сталь. Лонс встал рядом с Роланом, офицером из своего батальона. Последний мрачно оценил наряд брата по оружию и его коня. Он всегда был молчалив и угрюм, но почему-то Лонса это устраивало.
С другого бока появился Каренс. Он напротив весело улыбался и с интересом разглядывал друзей. Их всех одели одинаково, но у Лонса как у капитана один наплечник был полностью посеребрен и очерчен каймой цвета обсидиана.
– И я так же выгляжу? – весело улыбаясь, спросил Каренс, – Ну, ребята, признаюсь, я таких доспехов с самой присяги не носил.
– А перед присягой, что? Носил? – сурово сведя брови, спросил Ролан.
– Ага, похожие подавал одному офицеру, когда был оруженосцем, вот таким же, как тот мальчуган.
Лонс заметил неподалеку полированные доспехи с золотым вензелем на груди. Ранее он не видел этих доспехов, но догадывался, что это рыцарь какого-то соседнего государства возможно Лэстара или Ганта. Эти небольшие королевства были в экономическом союзе с Бинкейлом и торговали добрыми винами в обмен на хлеб скотину и прочее, чем могло поделиться богатое королевство, которому Лонс присягнул на верность. Королевствами они назывались лишь из вежливости, суверены, правившие этими странами, именовали себя князьями-хранителями. Тут же Лонс отметил бардовое знамя Астона, восточного соседа Бинкейла. Приглашенные астонцы были неразговорчивы и держались вместе. Некоторые даже предпочитали скрывать свои лица под забралами. В общем, это никого не удивляло, астонцы были неприятным народом, а государство их, переживавшее не лучшие годы, было когда-то частью Бинкейла. Но еще до правления нынешнего короля (говорили, что в Астоне отсутствует суверен и правит там придворный совет). Где-то в общей предпарадной суете, отличавшиеся ото всех, ходили в мехах и частично одетые в сталь воины Северных Кланов. Они дружелюбно переговаривались с бинкейлцами, словно подчеркивая свой альянс с королевством. На самом деле почти все приглашенные на турнир и парад, были либо союзниками Бинкейла, либо связанными с ним торговыми или дипломатическими отношениями. Во всем краю на долгие лиги вокруг слово Бинкейл, звучало с уважением и трепетом. Королевство было самым богатым и большим. Оно кормило и защищало весь край, названный предками Афнор или Благодатный Край. Думая об этом Лонс в очередной раз почувствовал искреннюю гордость, но взгляд его уловил блеск доспехов и цвет знамени, синие с серебристым. Они принадлежали к южной части Бинкейла, и их присутствие говорило о том, что в королевстве не так все хорошо и уверенно благополучно. В ответ на черный перламутр и серебро доспехов Бинкейла их доспехи имели глубокий насыщенный синий цвет с тем же окаймлением.
Впереди появился пятнистый круп, покрытый фиалковой с серебром попоной. На коне сидел Мантайлс Кернн в доспехах похожих на доспехи Лонса, но на укрупненном правом наплечнике (посеребренном, как полагалось капитанским доспехам) сверкал вензель насыщенного фиалкового цвета. «Бинкейл» говорила ажурная вязь. А на огромном знамени, тех же цветов, помимо вензеля символично серебрилась вершина горы.
Пропели трубы. Громко растянул свою песнь солирующий горн, и его торжественно поддержали остальные голоса. Мантайлс пустил коня шагом и вереница всадников, формировавшаяся в осмысленную колонну, двинулась следом. Турнирное поле разобрали с двух сторон, сделав его проходным. Всадники размеренно и чинно приближались к королевской ложе по команде Мантайлса, батальон остановился, и, повернувшись к ложе и прилегающим к ней трибунам, всадники построились за его спиной. Лонс оглядел зрителей их стало заметно меньше. Большинство отправилось в город, так как процессия должна была торжественно пройти по главным улицам столицы. Перед всеми генералами и чиновниками на небольшом балконе стояла девица. У Лонса в груди потерялся вдох, когда он увидел принцессу, и он мог поклясться, что у многих, кто стоял рядом и за ним внезапно запнулось дыхание. Платье белого шелка подчеркивало все изящные изгибы молодого тела. Бархатными полосами была расшита юбка и широкие рукава спускались с аккуратных плеч. И все хранило чистоту белой, кремовой ткани. Светлые волосы были убраны сеточкой из платиновых капелек и перламутровых жемчужин. На прекрасном девичьем лице мягко серебрилась нежная улыбка. В руках принцесса держала две розы. Черные и прекрасные. Она не требовала тишины, все молчали, ожидая ее слов.
– Король, почтит вас своим присутствием в столице, храбрые рыцари, где он будет наблюдать парад со стен своего дворца. Потому я хочу поприветствовать вас воины! По традиции, принцесса выбирает лучших из увиденных ею в состязаниях воинов. Я хочу вручить эти розы самым ярким бойцам, которые выступали сегодня на турнире: вас почтенные рыцари-из-за-гор. Я прошу вас подойти к моему балкону.
Мантайлс и Лонс вышли вперед и ровным шагом подвели лошадей к балкону принцессы. Оказалось, что, сидя на коне Лонс смотрел ей почти в глаза. Снять шлемы, послышалось со стороны. Лонс не понял, кто сказал, но догадывался, что это был Мантайлс. Глядя на принцессу, Лонс снял шлем и спустил с волос кольчужную шапку. Принцесса одним неторопливым, но грациозным движением протянула розу Мантайлсу, одарив его лучезарной улыбкой, и сказав какие-то слова… Лонс не понял какие.
Я подобен мальчишке, подумал Лонс, искренне улыбаясь принцессе протягивающей ему цветок. Но он не мог не быть им в этот момент. Очарованный он поблагодарил принцессу и уловил в ее величественной королевской улыбке смущение, вызванное его, Лонса, столь не прикрытым любованием ей. И он узнал ее. Девочку, которая провожала три батальона рыцарей Бинкейла за горы, держась за мантию отца-короля. Ей тогда дали слово, хотя ей не было еще и одиннадцати. Но она уже вела себя как принцесса. Тогда по-детски, но, старательно изображая, грацию знатной дамы она выступила вперед и сказала: «Возвращайтесь все живыми. Я вас буду ждать». Какими наивными и искренними показались Лонсу тогда ее слова! Он сам был мальчишкой, но уже взрослым мальчишкой и его брали с собой бывалые воины, надеясь на его силу и сноровку.
Из всех вернулись, только мы, принцесса, подумалось Лонсу, и то, повезло, что мы здесь.
Грустные мысли немного освежили голову, он еще раз посмотрел на прекрасную деву и, склонив голову, принял розу.
Он надел на голову кольчугу и шлем, подумав, что налившаяся кровью шишка вряд ли делает его лицо особенно красивым. Отряд вновь развернулся и двинулся через турнирное поле. За ним последовали отряды южных областей Бинкейла, они тоже останавливались у ложа, и принцесса вручала им розы. Каждый гость получал милость и благодарность принцессы, так было заведено. Но Лонс и Тайлс получили награду первыми! Отряд двигался дальше, пока следующий стоял перед ложем принцессы, – образовывался разрыв в колонне, и его заполняли пехотинцы и пешие знаменосцы, выстраивающиеся следом. Таким потоком всадников и пеших солдат колонна должна была войти в столицу. А сейчас она выходила на дорогу, вдоль которой простой люд, толпился, глазея на проходящую мимо процессию. Лонс бросил взгляд назад, в тот саамы миг принцесса протягивала розу уже какому-то воину из Северных Кланов. Тогда Лонс посмотрел на свой дар. Роза бархатно черная имела едва уловимые сребристые прожилки и седое тонкое, словно нить, окаймление.
«Это розы, выведенные королевскими садоводами специально для победителей турниров, – Лонс вспоминал слова принцессы, в тот момент пока он зачарованно любовался ей, – Они попытались сочетать в ней военные цвета, которым вы служите: серебристый и черный. Эта роза будет стоять долго, а, увядая, не облетит и почти не потеряет красоты своей свежести».
– Как, наверное, и ты моя принцесса, – улыбнувшись, шепнул Лонс.
Дорога скоро должна была привести к вратам столицы. Вдалеке уже виднелись ее светлые стены. А над башнями города высилась великая и прекрасная гора, белоснежным блеском сияющая на вечернем солнце.
Когда колонна вошла в город ее встретила знакомая песнь труб. Лепестки цветов летели с крыш домов и горожане в голос выкрикивали приветствия. Начало смеркаться, когда последние из колонны зашли в ворота. И по команде всадники зажгли факелы. А на стенах домов засияли смоляные фонари, чадящие тонкими струйками дыма. Их общий свет выхватывал из наступающих сумерек блестящие доспехи, и блекло седеющие цвета знамен.

* * *

– Ваше Величество, капитан Мантайлс Кернн, капитан Сентайл Варос и капитан Лонсел Смен.
Когда они вошли в зал, сердце сразу стало биться чаще от волнения. Потолок уходил высоко, и под его сводами висели широкие и длинные полотна сиреневой с серебром ткани, тонкими полосами свисали под ними полосы темно-синего бархата. Все это великолепие освещали большие торшеры с бесчисленным числом свечей. Свет, рождаемый их пламенем, играл и резвился, словно его не касалась церемонниальность обстановки. На небольшом возвышении располагался высокий трон с прекрасными резными ручками изображавшими высокие пики гор. Рельефы на стенах и гобелены рассказывали о том, кто и как поднимался на этот старинный трон черного бархата, и при каких обстоятельствах покидал его. Люди разных должностей и званий собрались здесь, их взоры были обращены к вошедшим. Обнажив алебарды, замерли стражники перед входом в зал; задержав руку, перед тем как произнести тост, любопытно смотрел какой-то министр; приветствующие улыбки солдат затмевали все вокруг. А король стоял на ступенях перед троном. Седина сильно тронуло его темно-русые волосы и бороду, и даже коснулась густых бровей. Но лицо его хранило черты древних королевских кровей. Голову его венчала золотая корона, окаймленная белым золотом с сапфирами глубокого синего цвета. На лице его играла приятная улыбка. Но со всей его искренностью и добротой, король казался Лонсу немного надменным и высокомерным.
– Смен?! Откуда вы, Лонсел? Какой смысл носит ваше второе имя? – сразу спросил король, приближаясь к трем замершим на пороге зала солдатам.
– В краях, откуда я родом второе имя дается семье от имени прадеда отца семейства. Потому как первые прадеды наших земель объединились и защитили нашу землю от врагов.
– Должно быть далекие эти места?! Но знаете Лонсел ведь еще надо быть достойным своей фамилии.
Король обратился лицом к пирующим гостям:
– Когда-то моя фамилия помогла мне стать королем!
Зал грохнул. Прошло несколько минут, прежде чем восстановилось былое спокойствие.
–Прежде чем я приглашу вас за стол, – громко продолжал король, расхаживая перед солдатами, – расскажите всем нам как там дела за Королевским хребтом.
– Ничего хорошего, Ваше Величество, – заявил Сенгайл.
Воцарилось молчание. Беспокойные лица переглядывались между собой. Король свел брови, словно не понимая сказанного.
– В каком смысле, капитан?
– В абсолютно прямом, Ваше Величество. По правде, говоря, мы смущенны столь внезапным отзывом наших батальонов в столицу.
Король скрестил руки на груди, поправив струящуюся за ним мантию. Его взгляд требовал объяснений от капитана.
– Ваше Величество, загоряне сильно наседали на нас последние дни. После поступившего приказа на возвращение в столицу мы отступили к укреплениям на Узком перевале, где оставили с полсотни лучников.
– Значит тропа в королевство Бинкейл перекрыта? – спросил король.
– Если бы так, Ваше Величество, – внезапно вставил Мантайлс, – Нас бы не отправляли на хребет, если бы все решалось так просто. Горцы хитры и жестоки, Ваше Величество.
– Тем не менее, около трех зим назад до меня дошло донесение о том, вы прорвались в долину и заняли древнее укрепление.
– Так и было, Ваше Величество, но нас выбили оттуда.
Король посуровел:
– Кто командовал выступлением?
– Полковник Пернер, Ваше Величество, – незамедлительно ответил Мантайлс.
– Тактику наступления продумал Лонсел, – добавил Сенгайл.
Король бросил суровый взгляд на Лонса:
– Все ясно.
– Ваше Величество,– продолжал Сенгайл, – наступление было полномасштабным. И задача его была не столько в поражение загорян, сколько в проведение разведки боем. Ведь последний раз, когда мы были в долине, с тех пор прошло больше тридцати лет. Я еще был мальчишкой, Ваше Величество.
Седина на висках Сенгайла говорила о том, мальчишкой он действительно был давно.
– Все выступление продумал Лонсел Смен и полковник Пернер, – продолжал Сенгайл, – В долину мы прошли хитро и ловко, учитывая все уроки полученные нами от загорян. Укрепление практически пустовало, когда мы его заняли. Мы уже собирались перенести границу действий в долину. Наша разведка тут же доложила о ближайших поселениях загорян. Первую задачу мы выполнили, но, надеясь разобраться со второй проблемой, негласной, которая была у всех в мыслях: «покончить с этой бесконечной войной». Словом была совершена серьезная ошибка.
– Вы проникли в тыл врага и каким-то образом умудрились проиграть, я требую объяснений! – возмутился король.
Сенгайл вытянул губы трубочкой и неохотно произнес:
– Во вторую из ночей проведенной в укреплении, несколько из наших солдат покинули лагерь и выступили на ближайшую деревню, подожгли ее и придали мечу все ее населения. Защитники деревни были не многочисленны. И наши солдаты перерезали детей, стариков, и женщин.
– Я могу предположить, что ваша нерасторопность и пробудила среди ваших солдат это желание действий.
– Ваше Величество, мы не могли поступать опрометчиво, наше положение давало нам фору: о том, что укрепление занято загоряне не знали, мы продумывали удар четкий и надежный, чтобы сразу подломить опору загорян.
Той же ночью наши солдаты вернулись в лагерь ликуя и хвастаясь своей победой. Перенер был вне себя, когда узнал об этом произволе, но было уже поздно, еще не рассвело, когда горцы окружили укрепление, их осада могла закончиться для нас всех очень плохо.
Мантайлс прервал Сенгайла:
– Мы вышли из окружения только благодаря Лонселу, Ваше Величество.
– Насколько я знаю, вы потеряли почти два батальона из трех.
– Это верно, Ваше Величество, но если бы не Лонсел мы погибли бы все. Хотя мы и потеряли более трех сот человек, вместе с ними и полковника Пернера. Но благодаря проведенной нами разведке мы смогли продержаться на перевале в столь малом составе до этого времени.
– В любом случае предприятие стоило того, Ваше Величество, отступая, мы, пустили кровь загорянам, за каждого Бинкейлца шли трое горцев. Ведь они сильны как партизаны, после этого открытого боя активность их уменьшилась.
Король молчал, но недовольство с его лица сменялось уважением. Несколько минут спустя, король улыбнулся и склонил голову, перед солдатами, корона хорошо сидела на голове и не соскользнула с нее.
– Это выступление дорого стоило всем нам. Мне впору, будь я плохим правителем обвинить вас в халатности, но я имею кое-какое представление о ведении боевых действиях, и понимаю в битве редко дается шанс выйти чистым победителем – приходиться уплачивать цену Я прошу прощения, перед вами. Я не достойно принимаю героев, – почтительно произнес король. Он подошел к солдатам и по дружески приобняв их всех направил к общему столу.


– Герои! Ха-ха! Герои! Ребята, вы на них посмотрите, какие важные! – громко хохотал Каренс.
Его поддерживали другие солдаты, но не так прямо. Каренс вообще отличался простотой в общении даже с офицерами.
Сенгайл плюхнулся на скамью рядом с Каренсом. Схватив, чью-то на половину отпитую кружку с элем, он заявил:
– Пора бы Малыша поучить хорошим манерам, а Тайлс?!
Капитан отозвался, и неожиданно появившись за спиной Каренса, шлепнул по его плечам.
– Да, Каренс, ждет тебя офицерская расправа!
– Давно уже ждет!
Лонс заметил веселые пляски солдат окруженных толпой любопытствующих, но не решающихся потанцевать.
– Почему не танцуешь? – спросил Варфика Лонс.
Солдат удивленно глянул на капитана и присвистнул:
– Ты погляди, какой у нашего Лонсика плащ! Бархатный, серебряными нитями расшитый!
– Король подарил!
– Немного ли вам с Тайлсом сегодня даров перепадает, – отворачиваясь от танцующих заявил Лугг-Камнемет.
Заметив вернувшихся с королевского пира офицеров, один за другим сослуживцы обращали к ним свои взгляды и весело приветствовали.
Скоро весь барак гудел, а троих капитанов в дареных королем плащах усадили за стол и подали им три бочонка с элем.
Они осушили их на перегонки, чем подтвердили свою верность традициям всех принявших почести от короля. Опять затопотали танцоры. Скамьи рядом с Лонсом Тайлсом и Сенгайлом заполнили друзья и братья по оружию. И вскоре все трое сидели в разных концах огромного стола, составленного из меньших.
Ролан-не-пьянеющий, как его прозвали по вполне понятным причинам, сумрачно произнес:
– Лично, мне их плащи нравятся!
Солдаты громко хохотнули, а кто-то заявил:
– Нам они тоже нравятся!
– Предлагаю поделить их по братски, – подтвердил другой.
Мантайлс недовольно стукнул кулаком по столу
– Давайте сюда любого, кто захочет оторвать кусок от моего плаща!
– Любого кроме Лонса!
– Да, бросьте вы, – возмутился Лонс
– Признаю, парень молодец, – с этими словами Мантайлс достал кинжал, подаренный ему на турнире, и отрезал от плаща небольшой лоскут, – Передайте моему ученику.
И друг через друга солдаты с улыбкой передали кусок плаща Лонсу.
Откуда-то из-за спины выкрикнули:
– Санли, Кертор и Джигс возвращаются с девочками!
Солдаты торжествующе заулюлюкали и засвистели. Среди этого гама Сенгайл заявил:
– А я-то, думаю, куда подевалась смазливая физиономия Санли, – он встал, – Как старший капитан…
– Капитан капитанов! – вставил кто-то.
– … вот именно. Проводить все ваши шашни с девушками в бараках категорически запрещаю. Вы меня поняли!
– Поняли бы, если бы слышали, – заверил Мантайлс.
И правда шум перерос в гул, а потом в смех, зазвучала музыка, а кто-то, перекрикивая всех, восклицал: я же говорил, что на всех хватит!

Лонс мотнул головой, свежий ветер сразу взбодрил. Небольшой отдых от этого шума пойдет только на пользу, праздновать предстояло всю ночь. Солдаты соскучились по родным баракам. А может, просто нашелся подходящий повод. «Видят небеса, они это заслужили!» шепнул Лонс. Гам оглушал даже через деревянный стены. Лонс поднялся по каменным ступеням, затем прошелся по башенным балконам. Постовые, что не спали, отдавали ему честь, а мимо иных он проходил на цыпочках, гуманно надеясь не будить. Он уже начал привыкать, что ему салютуют. Сначала, в лейтенанты его произвел полковник Перенс в древнем укреплении, по ту сторону королевского хребта. А в капитаны Сенгайл, когда они все израненные прорвались через осаду загорян. Сослуживцы восприняли это достойно и с уважением. Но все равно, по привычке забывали порой строиться перед ним смирно. Бараки стояли у самых стен столицы, подальше от мирной части города. Лонс поднялся еще выше и вышел на стену. С одной стороны мерцал ночными огнями город, с другой под стенами тоже были поселения, но дальше тянулась равнина и прекрасные леса. Вдалеке едва заметно различался сигнальный огонь другого крепостного города на севере. Темнота создавала невероятную красоту этой благодатной земли. На небе сияли знакомые звезды, висела бледная луна. А над городом седым великаном высился Пик Королей выраставший из Королевского Хребта.
Оттуда он пришел… или не оттуда?
Лонс глянул на восток: родная земля была далеко укрытая от его взгляда возвышенностями и черной кроной лесов. Она даже не была отмечена на картах, но Лонс знал, что она есть и родные сердца живут там. Что с ними? Живы ли они? Или деревни давно погибли в огне, а его друзей и близких убили враги. Он стоял на стене и думал, вспоминал годы прожитые далеко отсюда. Его размышления прервал караульный, обходивший стену. Он отдал ему честь и спросил все ли в порядке. Лонс печально улыбнулся в ответ.
Спускаясь вниз к баракам, Лонс наткнулся на Ролана.
– Что случилось?
– Тайлс потерял тебя! Праздник в разгаре!
– Зная наших ребят, я уверен, что он будет в разгаре еще несколько дней.
Ролан вдохнул ночной воздух:
– Ночь еще! До рассвета далеко, Лонс, тебя ждут… Ты поднимался на стену?.. Искал свой край?
Ролан единственный кроме Тайлса, кому Лонс доверил свою тайну. Остальным он говорил, что деревня его в пограничных областях между Гантом и Бинкейлом долгое время переходивших то к одному королевству, то к другому.
Ролану он рассказывал многое из всего того, что помнил о своем крае. В первые годы, проведенные в Бинкейле, он уже как-то выбирался на крепостную стену столицы и уже тогда понял, что и отсюда его земли не разглядеть. Но она оставалась в его памяти.
– Да, опять ничего не видно! Странно, правда? Ну, пошли!

В бараках солдаты отплясывали в обнимку с девушками, приведенными из борделей и трактиров. Перепившие лежали ничком на столе, а кто еще сохраняя сознание, тискал девиц не стесняясь братьев по оружию. Кто-то громко расхохотался прямо над ухом Лонса. Он недовольно отшатнулся. Да, за половину часа его отсутствия, уже появлялось впечатление, что надо всех догонять. Сенгайл недовольно напомнил о своем приказе громко, но несвязно. Тут же несколько особо нетерпеливых парочек отретировались прочь.
– А, ты, Лонсик, с какой-нибудь девчушкой поплясать не хочешь? – весло спросил Каренс крепко прижимая к себе двух веснушчатых светловолосых девиц.
– Пожалуй, нет!
Тут же из-за столов донесся громкий рев.
– Где этот сорванец, сюда его давайте! – Мантайлс отдал беззаговорочный приказ.
Сзади подтолкнул Ролан, а Каренс поверх голов крикнул своему капитану:
– Похоже, кое-чему ты нашего Лонса забыл научить. Или ты на этом поприще хочешь остаться не превзойденным!
– Молчи, болтун, истинный боец знает когда, ему надо лезть в бой, а когда лучше не срамиться! – Тайлс возвышался над столом, сжимая кружку с элем, и торжественно расплескивая ее содержимое на окружающих. Когда Лонс подошел к нему Тайлс наклонился в его сторону и негромко, заплетающимся языком сказал, – По мне так, лучше довести одно дело до конца, чем на половину оба!
С этими словами он ощутимо шлепнул Лонса по плечу и проревел так, что уши заложило:
– Трактирщик, сюда!
Через некоторое время из пляшущей и балагурящей толпы появился Лугг-Камнемет с двумя бочонками эля на плечах. Он с грохотом опустил их на стол. Лонс жалобно посмотрел на Тайлса.
– Спасибо, трактирщик! – поблагодарил Тайлс, и взглянул на Лонса глазами не выдававшими, того насколько он пьян,
– Готов, сынок?
– Вроде…
За спиной послышались крики и ругань. Затем подбадривающие выкрики и глухие звуки ударов. Из-за стола встал Сенгайл, качнувшись, но устояв на ногах:
–Тайлс, ребята дерутся разнимать надо!
Мантайлс сделал уверенный жест рукой. И приобняв Лонса заголосил. Громко и распевно он затянул дорожную «песню солдата, идущего вперед». Первые ноты пронзили общий пьяный хаос. Голос Тайлса был таким звонким и мелодичным только когда он выпивал. Кто-то подпел более высоким голосом, это был Сенгайл. Печальная песня зазвучала на весь барак, драка затихла. Кто-то поддержал Тайлса и Сенгайла, нестройный хор мужских голосов слился, распевая любимую песню, не раз звучавшую у костров в холодные зимы на Узком Перевале. Все замолкли и дали Мантайлсу вытянуть долгий низкий слог. В наступившей тишине кто-то хлюпнул носом. И тут же песня преобразилась, кто-то забарабанили по пустым бочонкам, где-то зазвучали струны лютни. И солдаты весело как один повторяли знакомые слова, только что звучавшие печально и надрывно:
Опять иду вперед, такова моя дорога,
Любимая не жди, пойми, я вернусь не скоро!
Тайлс, с довольной улыбкой оставил продолжать песню сослуживцам, сам взялся за бочонок и, проверяя, взглянул на Лонса. Последний утвердительно кивнул. Эль, расплескиваясь, начал наполнять кружку.

Глава 3
Столица

День выдался солнечным. На узких улочках было шумно и тесно. Вокруг голосили торговцы пытавшиеся сбыть товар. Особенно надрывались продавцы рыбных и мясных рядов, продукт явно портился от долгого лежания на прилавках, и над ним кружили ленивые жирные мухи, и раздавался соответствующий запах. Солнце подсушило мостовые и пыль поднималась от малого дуновения ветра. Вокруг сновали грузчики, перетаскивавшие на больших тачках груженых доверху всевозможный товар. Казалось, что тележку, забросанную увесистыми мешками с мукой или бочонками эля способен сдвинуть только вол или ломовая лошадь. Но с ними управлялись крупные мужики по двое, а то и по одному толкавшие телеги по улице. Их раскатистые похожие на рев выкрики дополняли общий гам.
- Дорогу! – выкрикнул один из таких тяжеловозов. И Лонс едва успел отскочить в сторону когда, скрипя осями и большими колесами, мимо проползла подобная тачка, и следом, сопя, прошел огромный верзила, сверкавший оголенным по пояс торсом.
Лонс оценивающе посмотрел на грузную фигуру мужика толкавшего телегу.
– Интересно наш Лугг побольше будет?
– Такой же, но у нашего Лугга еще и брюхо на эле взращенное, – заверил Ролан, пропуская мальчишек улепетывающих от торговца цыплятами с облезлой пернатой курицей под мышкой.
Голодны они или просто развлекаются.
Следом, пыхтя и выкрикивая проклятья, поспешал пузатый торговец. Тем временем на его беспризорный товар уже начали бросать взгляды другие воришки. Торговец раздосадовано развел руками и увидев оружие на поясе Ролана и вензель Бинкейла на плечевом щитке взмолился о помощи. На что Ролан посоветовал торговцу уберечь то, что пока еще не растащили.
– Меньше всего хотелось бы бегать за восьмилетними мальчишками под сегодняшним палящим солнцем, – уныло оправдался Ролан.
Солнце и впрямь прогревало и сквозь кольчугу и рубаху заставляло мокнуть. А душная и пыльная улица в конец утомляла.
– Все потому что прогуляться вздумалось, – посетовал Лонс. Идея это была его, но из всех кому он ее предложил горячо встретил ее только Ролан. После долгой пьяной ночи, солдаты отсыпались полдня, а иные еще даже и не встали. Подобную вольность допускали до поры до времени, пока батальоны находились под командованием Сенгайла и Мантайлса. Но в течение недели их должны были определить к столичному корпусу и служба вновь заставила бы придерживаться субординации. А пока все считали, что если Сенгайл напился так, что уснул прямо за столом, а Мантайлс перепил и отлеживался с сильным похмельем, то это позволяет и остальным отдохнуть от ранних подъемов и построений.
Лонс сам удивлялся, как он смог проспать несколько часов и чувствовать себя свежо и бодро.
Они свернули в небольшой переулок, где дома стояли так близко, что Лонс и Ролан шли друг за другом, задевая стены руками. Над ними бесчисленными рядами висели сушащиеся вещи и перекрикивались соседки.
Переулок выходил на другую улицу, раз в десять шире предыдущей. Здесь уже ходили тягловые лошади, и шумел за делом рабочий люд. Сильно дымила кривая кузничная труба, пахла и гремела ржанием конюшня. Но молчали, дожидаясь вечера таверны и пивные. В этой части города жили и промышляли торговцы и ремесленники. Было приятно посмотреть на занятую своей жизнью столицу. Начинали Лонс и Ролан свою прогулку с бедных застроек, потому как Ролан утверждал, что вырос там и соскучился по детским закоулкам. Но оказалось, что пару лет назад в той части произошел пожар. Потому среди новых хибар и жилищ Ролан нашел только старый каменный колодец, у которого, как он говорил, в детстве, они с местной ребятней любили играть. В тот момент Лонс вспомнил родную деревню и помолился за родных, надеясь, что его, ждет не только старый закоптившийся колодец.
«Сестра, отец и мать уехали из столицы в городок на севере, поближе к границе» сказал Ролан, при этом он наверно пожалел, что его не откомандировали в те места.
Тем не менее, Лонсу больше нравился этот район и широкая шумная улица, она напоминала ему родные края, где по иному, как работая и трудясь и не жили.
Через улицу Ролан завидел Сенгайла, машущего им рукой.
– Ну, как гуляется ребята? – спросил Сенгайл, о вчерашнем празднике напоминали только заспанные глаза.
– Как ты нас нашел?
– Поискал и нашел. Вы заканчивайте экскурсию, и возвращайтесь в казармы. Тебе, Лонс, еще нарядиться надо – король опять просит нас ко двору.
Лонс удивился
–Правда? Ты Тайлсу сказал?
– Он знает, сегодня утром пришел посыльный. Тайлс бедняга сейчас заливает в себя кружками воду и подшивает свой плащ. Король наверно не поймет, если увидит, что его дар, так, скажем, укоротили, – с этими словами Сенгайл хохотнул.
И Лонс уже было, хотел сам посмеяться, как вдруг за спиной раздался топот и крик: «Поберегись!» Лонс отшатнулся, но если бы его не притянул к себе Ролан, конь, наверное, снес бы Лонса. Подняв тучу пыли, конь притормозил, и потоптался на том месте, где только что стоял Лонс. Всадник посмотрел на Лонса из-под глухого капюшона испуганными глазами, внезапно показавшимися знакомыми, девичьи губы попытались что-то произнести, но словно опомнившись, она дернула поводья и, ударив лошадь в бока, поскакала дальше. Следом пронеслись еще трое или четверо всадников, наперебой призывая освободить дорогу. Лонс замер, все произошло так неожиданно, что он никак не мог сообразить…
–Тебя за сегодня второй раз чуть не сбили. Видимо, вчерашнее дает о себе знать, – необычно весело для себя заявил Ролан.
Лонс сосредоточенно посмотрел на него. Сенгайл махнул перед собой рукой:
–Что случилось, брат?
–Вы видели его лицо? – медленно спросил Лонс.
Ролан покачал головой.
–Нет, он был в капюшоне, – ответил Сенгайл, – А что такое?
–Мне показалось, что это была девушка…
–Что-то он мне не нравиться, – насторожился Сенгайл, – Может, ты не хочешь к королю ходить?
–Нет, ты что! – встрепенулся Лонс, – только надеюсь, на этот раз обойдется без подарков.
Сенгайл широко улыбнулся и покачал головой.
–Ну, уж нет! Я думаю, генеральские погоны с лихвой заменят мне дареные вам с Тайлсом кинжалы! – сказал он и пошел прочь.

Прочла только первую главу, поэтому говорить буду о ней.
Бои - это хорошо и прекрасная принцесса на заднем плане - тоже
Будет ли об остальных двух друзьях?
И кто такой этот Светлый - очень лень угадывать, сорь
А вообще мне нравится - завтра распечатаю вторую главу и допишу свой отзыв

Светлый, ох!
Я уже незнаю стоит ли публиковать повесть дальше?
Слишком много всякой информации плохо будет восприниматься, итак кроме тебя похоже никто не решился читать рассказ!

Не хочу чтобы ты меня не правильно поняла. Я очень рад что ты меня читаешь (если честно нахожусь в диком восторге )
Но я кое-что переосмыслил, так скажем.

Признай, что тяжеловато! Я думал над тем чтобы в корне изменить продолжение рассказа.
хотел с тобой посоветоваться по поводу этого.

Твоя легкость повествования указывает мне новые пути донесения до читателя мысли! Сейчас я обдумываю это!

PS у меня самого нехватает даже жизненого времени чтобы все прочитать, хотя я скачал с форума около пяти произведений. Только сегодня дочитал твою четвериую главу.

Прчтала "Пленника". Слушай, и почему у меня еще нет права харизму добовлять!!! Пря м жаль
Проза твоя мне больше чем стихи понравилась. Ты прям молодчина. Ярко, живо, вооброжение у меня не на шутку разыгралось. А в конце вообще сложилось ощущение. что я вменте с Мальзом отула руки тяжелым молотом
Посмотри предысторию к рассказу. по0моему слишком местами похоже на "жили-были".. Не обижайся, просто слишком простые предложения в кругу действительно замечательных - как комок в горле

По настоянию нашей милой Клер посетила твою темку... и не пожалела об этом) Прочитала первый рассказ... Должна сказать, что у тебя, безусловно, есть талант, очень неплохо, но не без минусов. Ты сам правильно заметил, что читается немного тяжеловато, а отсутствие знаков препинания в нужных местах еще более усложняет дело. Текст нужно редактировать, избавляться от тафталогии, которая встречается на каждом шагу. К тому же, следует обратить внимание на построение предложений (некоторые из них просто вывернуты на изнанку). Сами образы трех друзей, на мой взгляд, несколько размазанные, т. е. я с трудом провожу различия между их характерами, а уж о внешности вообще ни слова (например, когда в каком-то действии они фигурируют все вместе, представляются чуть ли не одинаковые близнецы). Зато мне понравилось все, что касается орка. Вот здесь как раз всего в меру: не больше, ни меньше))) Понравились описания, ты умеешь находить нужные слова...
Так что вперед, друг мой, шерстить написанный текст, и все будет здорово!

Далее пара моментов, которые сильно резанули мне при чтении:


Вылезла...


Неудачная состыковка предложений. Первая мысль, что радость была по поводу того, что воины сложили головы... даже обескураживает...


Вообще слабо поддается пониманию...Однозначно, предложение нужно пересмотреть.




Не перебор ли с рыбами?..
Ярчайший пример тафталогии, которой в тексте предостаточно...

Про тяжесть - это к Горации, мне так не показалась (может, я просто более...ммм...тяжеловесна).
А насчет советов - это всегда пожалуйста, пиши или здесь или на мыло. Буду рада помочь (сейчас у меня и правда есть для этого время).

Описание на зубах не вязнет, что при отсутствии экшна на протяжении трех глав актуально. Читать буду, обещаю.
А вот про орка... С чего ради пацан решил назвать орка наставником, я так и не поняла. Поговорил с ним пару раз, и что? Если бы Майлзу стало жаль старого, уже неопасного, облезшего с поломанными зубами, - ну взыграл в мальчике скажем так - не гуманизм, а с малолетства слышанные предания о воинской доблести, что-нибудь вроде мало чести издеваться над поверженным врагом... НО орк опасен по-прежнему, и людей он не любит по-прежнему. И почему он не убил парня, я тоже не поняла.
И не надо в ответе писать о пробудившейся душе данного конкретного злыдня, не поверю.
Отдельно про всевозможные черные души, порождения мрака и воинов света. У материального существа на обдумывание собственной расцветки остается не так уж много времени и ресурсов, поэтому в облигатно злых существ, как и в облигатно бобрых (это не опечатка) я не верю в принципе.

Напоследок - хорошие слова, а то начинаешь чувствовать себя брюзгой. Человек, это однозначно выше уровня среднестатистического школьного сочинения, и ты однозначно любишь писать, иначе бросила бы все к чертям на середине первой главы! Это ж ура!! Выкладывай продолжение.

Ну, Клер, нет слов!

Я благодарю Gorac за ту самую здоровую критику, отчасти ради которой я сюда и пришел. Все что ты выделеила в тексте как несуразность или тафтологию, результат стараний писать более витиевато и красиво.
Кстати мальчики сливаются в одно и из-за моей недостаточной работы, и как факт того, что они действительно почти близнецы, хоть и воспитавшщиеся у разных отцов. Развитие их характеров и разделение их как личностей происходит в продолжении рассказа
Над текстом я планирую еще работать, это всего навсего третья редакция (включая продолжение).

Пока, Низменность спокойствия, это дело моей жизни, потому что на нее я убил больше времени чем на все свои рассказы вместе взятые(около семи-пяти лет).

Gathering, было очень приятно тебя увидеть здесь. Спасибо тебе за хоршие слова, а что несчет жили были, хотелось внести элемент... сказки, что ли

Shoi, мой друг тоже тряс кулаками и заходился в праведном гневе, мол, как орк может быть благородным. И тот же самы вопрос: с какой стати мальчик его освобождает!
Счастливое стечение обстоятельст, и нелепый поступок мальчугана сошел всем с рук!

PS
Спасибо огромное всем
PPS
Я-мальчик

Пивет!:)
Дочитала все. Ты знаешь, ощущение средневековья создает. Этакий рыцарь в сверкающих доспехах, который служит своему королю и прекрасной даме. Иераххия прекрасно представлена. Вассальное служение показано. Король воспитанный по всем правилам. Куртуазная культура, двумя словами. И, если бы Лонс к тому же умел петь, сочинять стихи и играть на музыкальном инструменте, то был бы наоящим рыцарем.
Пара концептуальных недчетов:даже самый выносливый и сильный мужчина не смог бы сражатьсяна мечах в доспехах. Они слишком тяжелые. Воин в железе - конный воин с копьем и мечем. Пешком он не передвигался. Когда на турнире удавалось копьем противника из седла выбить, зачастую сразу объявляли победителя. Выбитый всадник не смог бы самомстоятельно подняться и в условиях реального боя это значило бы смерть. Бой на мечах велся, но, по-моему, не в доспехах. Даже если допустить, что доспех из сверхпрочного и сверхлегкого материала, ты педставляешь как неудобно в этом двигаться. Понимаю, что Лонс не рыцарь (но как-то оч хоцца его так назвать)а служивый человек, который начинал с солдата и ... в обшем, даже на самое простое вооружение много денег надо. А ведь он из крестьянской семьи. Пока для меня это загадка. Может пояснишь в продолжении?

Пока пальцем не ткнули, тафталогии не замечала. А щаз пригляделась и... в общем, правь. Имена хотя бы н метоимения заменяй иногда.
Некоторые предложения действительно невогласованы и с трудом доходит смысл. Например:

Работать и трудиться - синонимы.

А пролог завораживающий. Интригует, кто такой Светлый
З.Ы. Жду четвертой главы

Предполагаю, глаза у прочитиавших будут похожи на ниже приведенные, но я заканчиваю с описаниями и завязками и... скоро начнутся события.

Глава 4
Заговор брата


Толстым сухим пальцем генерал вел по пергаменту карты. Очерчивая границы пересекая реки прокладывая невидимую линию через леса и горы. Не отрывая пальца, он многозначительно постучал им по карте.
¬– Вот она окончательно сложившаяся граница с Гантом, – в голосе генерала звучала неприкрытое удовлетворение, – до некоторых пор мы еще соблюдаем прежние границы, но пограничники уже переносят форпосты и пункты досмотра товаров.
Генерал Веллес поднял глаза на Сенгайла, последний провел пальцем по карте:
–Я вас правильно понял? Мы оставляем Зоблинку Ганту? Раньше, насколько я помню, ему принадлежал только северный берег реки.
–Правильно, – кивнул генерал, но река практически относилась к Ганту. Вдоль границ, речные судна почти не ходили. А Ганту река нужнее – от нее отходят рукава в глубь страны. Единственное, что вопрос о Зоблинке мы пока еще не обговорили с Астоном, ведь истоки ее и четверть главного рукава проходят через их территорию.
При упоминании об Астоне король едва заметно вздрогнул. Хотя скорее не вздрогнул, но что-то в нем негативно отреагировало на слова генерала Веллеса. Вообще он выглядел странно бледный и резко постаревший по сравнению с последним разом. На его огорченном лице словно пролегли новые морщины, а в густых бровях как будто появились новые белые нити. Он был напряжен и все время вздрагивал, непонятно реагируя на слова присутствующих.
Но все спокойно обсуждали дела и душевное не спокойствие короля, казалось, отметил только Лонс.
Внезапно кроль неожиданно резко поднялся из своего резного кресла и жестом велел прервать обсуждения.
Он поправил меха в которые все время немного нервно кутался, и обойдя кресло встал за его спинку.
–Я не случайно собрал вас здесь, и боюсь, что обсуждение границ Бинкейла это самое невинное, что мы могли бы сегодня обсудить.
Присутствующие зашевелились, а король кивнул стражникам, стоящим у дверей. Стражники послушно поклонились и закрыли тяжелые дубовые обитые медью двери. Сквозь высокие окна в небольшой зал лился свет подходящего к концу дня. В огромном камине в противоположном конце зала трещал огонь.
Король озабоченно пожевал губу.
–Я еще раз представлю вас друг другу. Я хочу, чтобы вы запомнили круг присутствующих сегодня людей. Это уважаемый полководец человек, который поднял меня из рыцарей в офицеры королевской армии и поддержавший меня, когда мне выпала честь стать королем Бинкейла, мой первый советник, генерал Итленессо, – худощавый старик, в одеждах соответствующих его рангу, привстал в небольшом кресле, Так же здесь сегодня моя правая рука и поистине выдающийся человек, генерал Веллес. Полковник Реуксен главнокомандующий королевской гвардии. И также я пригласил троих хорошо показавших себя воинов и защитников рубежей: капитан Сенгайл Варос с ним мы знакомы еще с офицерских лет, – при этих словах Сенгайл сдержанно улыбнулся, Капитан Мантайлс Кернн заслуживший самые лестные отзывы покойного ныне полковника Пернера. И молодой капитан Лонсел Смен получивший высшую оценку своих офицеров и так хорошо показавший себя на вчерашнем турнире. Здесь сегодня только те люди, которым я доверяю, а потому все сказанное далее должно остаться между нами, так как от этого зависит судьба королевства.
Король выдерживал неприятную паузу. Присутствующие переглядывались и пытались понять как получилось, что столь не равные по званиям и положению люди собрались в этом зале. Лонс краем глаза посмотрел на Мантайлса. Его нездоровый цвет лица выдавал дурноту видимо то и дело подступавшую к горлу. Казалось, его почти не касается волнение остальных. Но, тем не менее, Мантайлс старательно изображал напряжение и беспокойство, но то больше походило на беспокойство сумеет ли он удержать в себе все те литры воды выпитой им по утру.
Что до Сенгайла двух генералов и полковника, сомнений в их искреннем волнении не приходилось сомневаться.
Король извлек из рукава свернутый лист пергамента и передал Генералу Итленессо стоявшему к нему ближе остальных.
– Уважаемые господа, я попрошу каждого из вас внимательно ознакомиться с данным документом.
– Позвольте спросить, ваше величество, что это? – Генерал Веллес нетерпеливо следил за тем, как генерал Итленессо своими глянцевыми морщинистыми руками не спеша, разворачивал пергамент.
– Это копия письма полученного от моего брата, – продолжал король, – Эннеста Лозейского. Генерал Итленессо я поручаю вам беречь ее, словно от ее сохранности зависит ваша жизнь. Передали мне оригинал этого письма оруженосцы тех астонцев, что присутствовали на турнире. Предыдущее письмо, полученное мною два месяца назад, лишь позабавило меня, и я его сжег. Но в этом письме я прочел неприкрытую угрозу и обещание моего брата развязать войну, ведь он вот уже пять лет, тайно, прячась за спинами совета, правит Астоном.
–Прошу прощения Ваше Величество, правит Астоном?! Значит ли это?..
– Да, Эннест Лозейский король Астона.
Кто-то нервно хохотнул, другие молча опустили глаза, а третьи взволнованно начали переговариваться.
– Подобная новость не должна нас обрадовать Ваше Величество, – неспешно произнес генерал Итленессо.
– Я на это и не рассчитывал. По-правде говоря, это еще половина той новости, о которой я хотел сказать, но за меня лучше это скажет Полковник Реуксен. Пожалуйста, полковник, расскажите о последних докладах с востока.
На лице Реуксена мелькнуло вполне нормальное для присутствующих замешательство. Он прочистил горло и взволнованно доложил:
– От наших людей в Хейнледе мы получили сообщение, о том, что Армия Завоевателей принца Хейнледа покинула страну и движется через Урн к Вековечному Хребту…
– То что, хейнледен не стоит на месте не удивительно, – возмутился генерал Веллес, – Но что ему понадобилось у подножия Хребта?
– Генерал я попрошу не перебивать полковника! – сурово произнес король.
Реуксен выдохнул и продолжил, взглянув на Веллеса.
– Так же у нас есть сведения, что последние месяцы хейнледены вели переговоры с воинственным племенем рамзанов. И примерно шесть недель назад большое кочевое войско рамзанов видели уже за пределами их пустынь. По нашим данным они двигались на северо-запад.
– Вы хотите сказать в Урн? – насмешливо спросил Веллес.
– Мы не располагаем информацией, способной это подтвердить, но предполагаем.
– Это смешно: принц хейнледен на пятидесятом году жизни полезет через Вековечный Хребет, с толпой разбойников-пустынников.
– Я, с вашего позволения, здесь ничего смешного не усмотрел, – тихо, опустив глаза, заявил Реуксен.
– Так попробуйте сообразить, что наш восточный мясник из Хейнледа угробит все свое войско на пиках Хребта! Потому что через хребет надежного перевала не существует!
Тут вмешался Сенгайл:
– Но какая связь этих потенциальных вторженцев с Астоном? Существует ли подтверждение их союза?
– В письме Эннест Лозейский написал «у меня уже нашлись сильные сторонники», – неспешно произнес Итленессо, – Но будь так, стал бы он открывать все козыри?
– Если он рассчитывает нас запугать, – рассудил Сенгайл.
– Я еще раз повторяю это нелепо, – возбужденно продолжал генерал Веллес, – В подобном маневре нет смысла, даже если сговор существует…
– Генерал вы недооцениваете врага, возможно, он уже просчитал все возможные обороты кампании, – тихо произнес полковник Реуксен.
Начался настоящий гам, и волнение захлестнуло всех кто находился в зале, даже престарелый генерал Итленессо что-то напряженно пытался объяснить Сенгайлу и, немного пришедшему в себя, Мантайлсу. При этом морщинистое бледное лицо генерала слегка тронул румянец, но на лбу выступил пот, свидетельствующий о чрезвычайном его напряжении. Спор и трения шли в малой границе от готовых посыпаться оскорблений и обвинений, но тут вмешался властитель Бинкейла. И одно звучание его мягкого, но сурового голоса заставило полководцев прекратить перипетии.
– Я скажу, и отвечу сейчас на все ваши вопросы, так как я уже успел подумать над складывающейся ситуацией. Во-первых, мы должны исключить предательства по эту сторону Вековечного Хребта, то есть у нас в тылу. Послы Ганта и Лэстара будут вежливо попрошены задержаться, до тех пор, пока мы не решим, как мы могли бы убедиться в помощи или, в крайнем случае, в их невмешательстве и нейтралитете в складывающейся обстановке. И еще, как это было бы и не неприятно слышать, но мы до сих пор до конца не разрешили вопрос с южными областями Бинкейла, – при этих словах генералы опустили головы, – Готовы ли они нас поддержать, и можем ли мы на них рассчитывать. В любом случае этот вопрос давно пора решить, будем ли мы делить Бинкейл или нет, узнается позже, применив силу мы развяжем гражданскую войну в добавок к потенциально имеющейся. Так что я сразу предупреждаю все возможные предложения о силовом объединении Бинкейла, особенно ваши генерал Веллес. Во-вторых, нам нужны все войска Бинкейла особенно привилегированные и элитные (кстати, отчасти по этому я и вызвал с гор присутствующих здесь офицеров и их часть), необходимо без особой паники, не спеша, и разумно подготовить страну к войне. Этим займется генерал Веллес и генерал Итленессо, надеюсь, я могу в этом на вас положиться.
Итленессо медленно кивнул, при этом отвисшая кожа на его подбородке сложилась в складки. Веллес угрюмо смолчал.
– В-третьих, нам нужны союзники. Северные кланы всегда нас поддержат, и на них мы можем рассчитывать. Проблема в том, что они достаточно далеки от границ Бинкейла, а потому нам необходимо срочно отослать гонца к ним, равно как и в южные области королевства. Я уверен со своевременной поддержкой Кланов мы смеем рассчитывать на то, что положение наше не будет таким бедственным, каким могло бы показаться.
Монолог короля был закончен, но присутствующее выдерживали паузу почтения его слов.
Король довольно кивнул и обратился к Сенгайлу.
– Что если в качестве гонцов я отошлю ваших бойцов, избранных конечно, как вы думаете, капитан Варос, они справятся?
Сенгайл смущенно улыбнулся, и тут же начал вслух рассуждать:
– Я думаю, к Кланам смогу поскакать и я. Я неплохо знаком с некоторыми их воеводами и был однажды за одним столом за трапезой с вождем Кланов. А к южанам мы могли бы отослать Лонсела, его конь упрям и быстр, а сам Лонс хороший дипломат, так что он должен справиться.
Король улыбнулся.
– Я рад, что вы так быстро подобрали кандидатуру.
– Простите ваше величество, – неожиданно вмешался Мантайлс, – позвольте сказать…
– Да, капитан Кернн, вас что-то не устраивает?
– Да, немного. Сенгайл, я думаю, ты зря отсылаешь Лонсела к южанам. С ними должен разговаривать умудренный человек и немного политик, то есть ты или я, но не Лонс. Парень пускай поддерживает боевой дух наших ребят, у него это всегда хорошо получалось. Пускай следит за их дисциплиной и готовит к предстоящим боевым действиям. А к кланам достаточно заслать, так скажем голубка, но быстрого резвого и смышленого. Мог бы сойти, скажем, Каренс или Санли. Ведь они оба с северных границ королевства и знакомы с некоторыми северянами.
Сенгайл на миг задумался, но тут же встрепенулся, будто вспомнил что-то:
– Позвольте, ваше величество, а астонцы, вручившие вам письмо, давно ли они покинули столицу.
– Вчера в ночь до того как письмо принесли мне. Потому я не успел их задержать. У вас есть какие-то догадки на их счет капитан Варос?
– Мы могли бы отослать быстрого посланца вслед и призвать ко двору для переговоров. Возможно, это нелепо, но есть шанс связаться с вашим братом и найти альтернативное решение проблемы.
Генерал Веллес усмехнулся себе под нос и закатил глаза. Генерал Итленессо задумчиво изучал Сенгайла, после чего произнес:
– Возможно, капитан. Это тоже может быть выход. Но тут понадобиться опять же хороший политик, дипломат, а при необходимости и умелый воин. Может быть, с этим делом справитесь вы или лучше капитан Кернн.
Он словно безразлично взглянул на Мантайлса, но последний неожиданно ловко поймал его взгляд и удержал на себе.
– Я мог бы отправиться на юг, – размышлял Сенгайл, – Кое какие графы дрались со мной на давних турнирах у Слияния. Потом, мы не раз вспоминая это, вместе отмечали неожиданные встречи, то здесь в столице, то там. Я бы смог уговорить их поддержать меня. Тогда Мантайлс догоняет астонцев, а Санли… или нет, лучше Каренс отправляется к Кланам. А Лонс остается в столице и… По-моему мы отлично все решили Ваше Величество, – с улыбкой на губах заметил Сенгайл.
Король испытующе посмотрел на младших офицеров.
– Вы знаете, что на ваших плечах лежит огромная ответственность. В ваших руках свобода и жизни тысяч жителей Бинкейла. Если вы сумеете выполнить это нелегкое задание, вы станете героями. Ну, а пока, я вас прошу, всех прошу соблюдать абсолютную конфиденциальность, ваши гонцы и никто более имеют право знать все обстоятельства дела, паника или ранние действия причинят только вред нашей подготовке принять удар. Генерал Велес, генерал Итленессо – в ваших руках организация военного положения в рядах армии королевства, полковник Реуксен – продолжайте производить разведку и не забывайте своевременно обо всем мне доносить, капитан Керн, капитан Варос, капитан Смен – я на вас надеюсь?!
– Мы не подведем вас! – не спеша, повторили все офицеры и военачальники.

После того как король отпустил собравшихся он еще долго кругами ходил по залу, казавшемуся ему почему-то именно сейчас холодным и пустым. Пытаясь отогнать от себя неприятные ощущения король подошел к камину и подбросил в догорающие угли сухие полешки. Разгоревшийся огонь не грел, все тепло забирал огромный ажурный камин, а от самого него веяло холодом камня. Король вернулся к столу, кутаясь в теплые меха, он в очередной раз извлек из рукава злосчастное письмо и развернул на столе. Что-то сильно кольнуло его под сердцем, он печально улыбнулся:
– Альтернативное решение проблемы, – произнес король, то ли насмехаясь над самим собой, то ли над этим неприятным словосочетанием.
Он отвел от письма глаза и посмотрел за узкие стрелки окон, где сумерки своими бледными настроениями мешали все цвета в одну палитру. Где небо сливалось с землей, и лишь печальный солнечный след уходил на восток.
Король покинул зал, приказав страже никого не впускать туда.
От окон падали сереющие блики наступающей ночи, тусклые оранжевые пальцы огня в очаге лениво освещали темнеющие стены зала.
По каменному полу тихо прошелестели вкрадчивые шаги. Темная фигура, завернутая в несколько слоев непроницаемой для взгляда одежды, склонилась над столом, где лежало оставленное королем письмо. Изучая последние строчки таящийся резко вздрогнул. Глаза, выглядывающие из-под лоскутов материи, внимательно перечитали письмо и вновь наткнулись на то же, что так напугало их владельца сначала.
Стряхнув с себя оцепенение, фигура отвернула край пергамента, где на сером воске красовался герб Астона – крупный сокол, державший в когтях клинок.
Фигура торопливо направилась прочь от стола, пропав в потайной нише за камином.

Я мог бы для пущего понимания происходящего выложить карту
если бы мне кто-нибудь объяснил, как это лучше сделать.

С картой пока повременю. Но кому интересно опубликовываю еще одну главу моей повести.

Глава 5
В путь за беглянкой!


Построения начались спозаранок. Еще не успела ночная прохлада покинуть двор казарм, как солдаты, одетые в одни кожаные подштанники и сапоги уже отбивали марш по мостовой. За три дня после недавней доброй попойки солдаты в первый раз опять почувствовали себя в знакомой среде. Настолько знакомой, что прошедшие дни, когда они безнаказанно гуляли по городским кабакам и борделям, отсыпались до полудня и могли не возвращаться в казармы до полночи, показались им приятными, но чуждыми. И вот, едва открыв глаза, они, опять строились, дрожа и пытаясь согреться в чеканных движениях военных построений.
К полудню все уже были одеты в военное обмундирование и строились по командам капитана Лонсела Смена повторявшего их движения. Внезапно во дворе появились офицеры с отличительными знаками королевской гвардии. Они быстрым шагом проследовали прямо к Лонсу. Лонс торопливо приказал солдатам выстроиться в шеренгу и отдать честь.
– Капитан Смен? – спросил офицер.
– Так точно!
– Прошу вас проследовать за мной.

Четыре офицера проводили Лонса, на его удивление, в его комнату в бараках, которую он делил еще с тремя офицерами. Поднявшись на второй этаж, по деревянной скрипучей лестнице Лонс еще более изумился, увидев личную охрану короля у закрытых дверей его комнаты. Офицеры провели его внутрь.
Король сидел в плетеном тростниковом кресле в красивом, но довольно скромном для его особы кафтане. Подобрав длинный синий плащ, изучал потертый рукописный томик.
Офицеры щелкнули каблучками, король торопливо поднялся с кресла, положив книгу на письменный стол Лонса. Растерянность коснулась его суровых черт лица, и он легким движением велел офицерам удалиться, что они и сделали, плотно закрыв дверь. Они остались вдвоем. Минута замешательства со стороны короля сильно смутила Лонса в конец непонимающего, что происходит.
– Вы простите меня за нескромность: я позволил себе немного ознакомиться с вашим настольным чтением.
– Это честь для меня, – склонив голову, ответил Лонс.
Король улыбнулся.
– Записки полковника Пернера, – произнес король, пройдясь по комнате, насколько она это позволяла, – Они и правда ценны. Он был умным человеком. Образованный и эрудированный, он имел уникальное тактическое мышление и великую мудрость. Мне жаль, что он пал на Перевале. Но должно быть он многого ждал от вас и ощущал ваш потенциал, раз подарил вам свои рукописные дневники.
– Я искренне надеюсь на это.
– Я тоже, – отвернувшись, произнес король. Затем он опять посмотрел на Лонса, – Вас не удивил мойвизит. Не стесняйтесь, отвечайте честно!
Лонс сдержал ухмылку.
– Учитывая, что за последние дней пять-шесть дней это наша третья с вами встреча, то, наверное, я и правда нахожусь в некотором замешательстве.
– И вам кажется странным, что я обращаюсь к вам лично.
– Учитывая, что капитаны Мантайлс Кернн и Сенгайл Варос, по вашему распоряжению покинули столицу три дня назад, я могу предположить, что цель вашего визита имеет отношение к вопросу обсуждаемому накануне.
Король выпрямился и глубоко вздохнул.
– Да, вы правы. Вы не будете против, если я опять присяду!
– Как вам будет угодно!
– Спасибо. Сегодня мне как никогда тяжело стоять на ногах, он печально улыбнулся, – И, прошу, присядьте тоже хотя бы на этот табурет. Вот так-то лучше!
Король миг размышляя, смотрел в глаза Лонса, словно решая для себя что-то.
– Предмет нашей беседы имеет особый, сокровенный характер. Но перед тем как посвятить вас в курс дела я хочу знать – готовы ли выполнить серьезное задание, ответственнее которого сложно себе представить?
– Ваше величество я давал присягу…
– Это нечто большее, чем присяга, это дело которое касается меня лично.
Лонс медленно кивнул и произнес:
– Вы можете не сомневаться во мне.
– Хорошо, Лонсел. Объясню все коротко и по возможности ясно и четко. Совет проводился во время отсутствия моей дочери в столице. Я специально попросил слуг принцессы сопроводить ее в небольшую прогулку по окрестностям естественно под усиленной охраной. Все мои предосторожности были не случайны. Моя дочь импульсивна и порывиста, как и ее покойный брат. После его трагической смерти принцессу стали особо сильно волновать дворцовые дела, уже тогда, когда ей еще не было и шестнадцати лет. Я по мере возможностей старался на нее воздействовать, и просить не вмешиваться в дела страны, на что она заявляла, какой тогда толк от принцессы, – король едва заметно улыбнулся, – Множество, раз она оказывалась осведомленной о тех вещах, о которых просто не могла знать. И как когда-то ее мать требовала от меня немедленных действий. Сама при этом переживала любую проблему, словно она являлась ее личной, – король задумчиво теребил пальцами кожаный переплет рукописей полковника Пернера.
Дело в том, что в письме моего брата, в его оригинале, помимо угроз и негласного объявления войны, было еще кое-что. Мой брат требовал брака с моей дочерью и сын от этого брака должен был бы править и Астоном и Бинкейлом, как в давние времена, – Король немного напрягся, сдерживая ярость и скорбь, – Регентом до совершеннолетия желаемого наследника моего брата должен был оставаться сам он. Иначе говоря, от меня требовалось сдать страну без боя подлецу, предателю родной крови, и еще вручить в его руки родную дочь. Вы понимаете, капитан Смен, что, ознакомившись с этим нескромным предложением, я сразу же резко отказался от него. Но больше всего я боялся того, что могло бы взбрести в голову моей дочери, узнай она о шантаже ее трижды проклятого дяди.
Король запнулся, чувствуя, что злоба не может удержаться в нем, и глубоко вдохнув несколько раз, продолжил:
– Пытаясь предупредить возможную утечку, я сделал копию письма, которую при вас отдал на сохранность генералу Итленессо. С тем же самым я и отправил ее за границы столицы. Но каким-то образом принцесса все-таки узнала о требовании моего брата Эннеста Лозейского. И покинула дворец вчера вечером. Я узнал об этом только сегодня утром, и тут же отправил погоню.
Лонс вспомнил о том случае, когда шальной всадник чуть не сбил его прямо посреди улицы. Могла ли то быть принцесса?
Но король прервал
– Послушайте, Лонсел, мне требуется ваша помощь– Король резко встал. Чувствуя, как над ним возвышается его властитель, Лонс торопливо поднялся с табурета. И, склонив голову, произнес.
– Ваше Величество, это мой долг и честь для меня!
– Тогда, торопитесь, капитан Лонсел, возьмите с собой людей, которым вы можете доверять, собирайтесь, седлайте лошадей и, прошу, догоните мою дочь, пока не поздно
– На вас полагался полковник Пернер, когда положение было безвыходным, ваш наставник Мантайлс Кернн, и Сенгайл Варос. Ваши однополчане, те, кому вы спасли жизнь, и кто, не сомневаясь, доверился вам. Позвольте и мне положиться на вас. Дороже и ближе моей дочери у меня никого нет на свете. И что с ней может случиться в Астоне – мне страшно представить. Она истинная наследница трона Бинкейла и моя кровь. Верните ее, Лонсел, и вы узнаете, что такое королевская благодарность, клянусь вам!
Лонс коротко кивнул и так же коротко ответил:
– Так точно, ваше величество!
Он развернулся, щелкнув каблучками, и немедленно исчез за дверью.

* * *
Стоило провести по потертым томам рукой и могло почудиться, что вся философия и тайна их, словно нервный озноб, пробегала по всему телу. Как будто касаешься горячего котла и чувствуешь ту работу, которая заставляет бурлить варево внутри него. Ветхий запах как аромат похлебки внушал аппетит, но несколько иного порядка. Было желание залпом прочесть весь этот кладезь. Но стоило задуматься над тем, сколько займет времени изучение подобного увлекающего и манящего собрания…И Зис вздохнул, с робкой надеждой на то, что когда-нибудь, тайны этих книг и пергаментов откроются и ему.
Он продолжил разговор:
– Так откуда все берется?
Старый архивариус в потертой робе опять поднял бесцветные глаза. Под густыми седыми бровями они смотрелись особенно убедительно, создавая ощущение покоя и мудрости таящейся в их глубинах. Архивариус пожевал губу, задумчиво глядя на Зиса.
– Что берется, малыш? – возраст выкидывал из его сознания обсуждаемое несколько минут назад.
– Мы говорили о силе и мудрости, – Напомнил Зис, не отводя взгляда от корешков книг и свитков, поднимающимися этажами перед ним.
– Сила и мудрость. Да, сынок, вопрос забавный. Откуда берется?! Из человека берется все. Рождается из стремления мыслить – мудрость, из стремления создавать – сила.
– Но как же учение…
– Учение есть учение, сынок. Меня и тебя учили тому, что человек черпает энергию и мощь свою из земли. И вместе с ней черпает силу. Научившись обращать ее в созидание… или разрушение он познает глубины мироздания.
– Так говорит Верховный Учитель.
– Он знает много, он мудр, этого у него не отнять. Но он ищет, сынок, все так же ищет как раньше. Ищет как любой из нас.
– Что же он ищет?
– Свое место, равновесия приемлемого лишь ему одному, в котором он сможет отстоять то, во что верит и чего жаждет, от того, что, во многом в нем самом мешает ему. И это не равновесие между противоположностями. Противоположности, сталкиваясь взаимоуничтожаются. Как случилось давным-давно…
– На Пепелище?! – догадался Зис.
– Да, на Пепелище, спроси Верховного, он тебе расскажет он сам там был. Когда мы с ним встретились, он часто рассказывал мне о нем, не то, что сейчас…
– Не может этого быть – Битва На Пепелище случилась раньше чем в Благодатном краю образовались нынешние королевства.
– Ну, ты зря так считаешь, было давненько, это да. Но свидетели еще остались: варвары севера… да, и Бинкейл. Верховный тоже свидетель и расскажет больше чем, легенды Благодатного Края. Наш Верховный старше, чем может показаться, Даже старше меня, а я далеко не мальчик. Много, он прожил… и до сих пор ищет.
– Добро и Зло.
– Да, сынок, две величины, они в нас, в наших врагах, и друзьях. Они разбавлены тысячью оттенков, как сказал бы Верховный.
А сила твоя, сынок, может быть где угодно: в земле, в друзьях, даже в твоей вере и мудрости. Ты сам знаешь, откуда черпать ее и питаться ей.
Зис улыбнулся. Старик опять потерял нить и задумчиво погрузился в строки какой-то книги. Зис поблагодарил старого архивариуса, и попрощался, последний задумчиво кивал в ответ.


– Изис, я рад тебя приветствовать, – в первый раз Зис обратил внимание на руки Верховного Учителя. Такие Худые, но крепкие с выступающими венами и легкой желтизной. Руки немолодого человека, но, сколько уже лет он так немолод?
– Верховный Учитель Кельд, – Лонс низко поклонился, освободившись от рукопожатий наставника.
Учитель улыбнулся. Светлые волосы, густо растущие на его голове, едва заметно седели и были завязаны в хвост. Борода, под которой светилась улыбка учителя, была намного темнее. Но больше всего в лице наставника притягивали глаза. Зис не мог до сих пор понять, почему. Но теперь трепетал при мысли, что догадывается.
– Ох, Изис, когда ты называешь меня столь длинно, мне кажется, что я этакое божество, – так наверно светятся глаза ровесника векам.
– Божества называют коротко, но грозно. У северян Тор и Рогон. В королевствах Гиллис. Даже у меня на родине божественные создания, в которых мы верили, за труднопроизносимостью их имен получили более короткие: Эндгер, Фильсер и Афканер.
– Да, титулы имеют лишь смертные, что бы именно труднопроизносимостью своих имен нагонять страх на богопоклонников.
Оба засмеялись и неторопливо начали спускаться с холма в сад.
Среди аллей прекрасных диковинных растений задумчиво расхаживали люди в рясах и туниках. Молодые вели веселые беседы и хохотали на траве, играли в игры, перекидываясь мячом. Те, что постарше читали древние свитки и тома, задумчиво смотрели в небеса и на землю. Но каждый, мимо кого проходили Изис и Верховный Учитель, учтиво кланялись и приветствовали, на миг, забывая о своих делах.
Учитель, размышляя, разглаживал на груди рясу, серебрящуюся таинственными древними рунами и узорами. О чем думал сейчас он? Ведь за сотни лет можно отдумать все до чего смогло бы дойти сознание смертного. Может потому он и Верховный Учитель.
– Ты мне часто рассказывал о легенде своих земель. Об этих трех божествах и этом волшебном артефакте, захороненном в землях.
– Это не артефакт, это сердце Девы.
– Хорошо, Изис, но ты уверен в своей правоте?
– Как я могу быть уверен, это лишь легенда? – улыбнулся Зис, но уловил серьезный ответ в глазах учителя.
– Да, это так, но ты веришь?
– Я верю, учитель.
– Хорошо! Если ты веришь, во что-то значит, ты живешь, мой друг! – Верховный Учитель остановился, взглянув на Зиса, – Как ты повзрослел, и изменился. Когда я тебя нашел, ты был совсем мальчиком, а сейчас… Ты владеешь знанием, умением и силой – все то, что за долгие годы я смог тебе дать, – учитель выдержал паузу, а потом вполголоса спросил:
– Ты окончательно решил?
Зис опустил голову.
– Да, мне пора вернуться, хоть не надолго.
– Ты мне очень помогал…
– Я знаю, учитель, но мне надо побывать дома, я боюсь представить, что могло случиться за время моего отсутствия. Ведь от меня не было весточки около пятнадцати лет. Отпустите меня, поверьте, я вернусь.
Учитель огорченно кивал головой.
– А если и нет, помни о нас. Возьми голубок с собой, и если понадобиться помощь отпусти их на волю ветра. Я и твои названные братья постараемся оказаться рядом в трудную минуту.
– Спасибо, учитель.
Зис обернулся, над холмом возвышались невысокие башни и скатные крыши обители воспитавшей его.

* * *
Санли бросил быстрый взгляд назад. Светлые густые волосы на его голове растрепанные ветром лезли в глаза, но он невозмутимо поправлял их каждый раз. Замедлив ход скакуна, Санли поравнялся с Лонсом.
– Эти двое сказали, что потеряли их след у перекрестка, каковы шансы, что они поскакали именно этой дорогой? – лицо Санли изображало удивительную попытку быть серьезным. Ранее этот весельчак, как и Каренс любил больше острить, чем рассуждать. Но, когда Лонс собрал пятерых солдат, которым он доверил королевскую тайну и среди них оказался Санли, парень словно переродился.
Лонс в очередной раз оценил это. За четыре дня пути: бешенной скачки и коротких передышек (и то больше для лошадей, чем для всадников), Лонс ни на минуту не усомнился в своем выборе. Во всяком случае пока… Пока не дошло до дела. Он гнал пугающие мысли, за ритмом скачки пытаясь заглушить их.
– Правильнее будет держаться прежнего пути, у первого поселения мы уточним насчет всадников. К тому же до ближайшей деревеньки рукой подать, – Лонс глянул назад. Спутники не отставали, но, стараясь не мешать друг другу, вытянулись в цепочку: на узкой крестьянской дороге проложенной через поля, засеянные рожью, вряд ли разошлись бы две телеги запряженные волами.
Двое преследователей нагнанные отрядом Лонса едва могли говорить от усталости. Не щадя лошадей они скакали два дня без передышки, и у одного лошадь подвернула ногу, а у другого вовсе валилась с ног от усталости так что он ее вел в поводу. Лонс учел этот просчет кони воинов с перевала не сильнее остальных. Они надежнее и будут нести пока не издохнут под всадником. Но путь предстоял длинный, и всяко принцесса
не будет гнать во весь опор у нее преимущество, причем большое.
– Скажи, Лонс, зачем она взяла с собой служанок, – опять спросил Санли. Его светлые волосы забавно гармонировали с позолоченной солнцем рожью.
Лонс изобразил удивление.
– Что?! Санли, я думал ты мне ответишь на этот вопрос.
Санли непонимающе пожал плечами. Задание требовало от него новых качеств, не припоминалось, что-то изнуряющих погонь на Узком Перевале.
– Волосы расчесывать, – угрюмый голос Ролана послышался из-за спин, перебиваемый топотом копыт. Лонс и Санли оглянулись, – Служанок взяла, чтобы волосы себе расчесывать.
Шутка из уст Ролана звучала скорее как горестное восклицание. Казалось, он жалеет, что ему в дороге никто не расчесывает волосы.
Смутившись, Ролан опустил глаза и чуть отстал от Санли и Лонса. Буквально через миг донесся его возглас.
– Смотрите река!
Лонс поглядел на запад: поля заканчивались, и среди ив виднелось серебристое пространство реки.
– Эблия! – улыбнулся Лонс, затем повернулся к Санли и сказал, – Скоро будет большая королевская дорога, она приведет нас к мосту, за ней сделаем передышку в небольшой деревне, и заодно уточним насчет принцессы.
Небольшой подлесок, из ив и берез вывел на светлое полотно широкой дороги. Отряд перестроился, выстроившись в шеренгу поперек, дороги и перешел на рысь. За спиной висели щиты с символом Бинкейла. Не длинные черные с серебром плащи едва покрывали у коней круп.
Вскоре появился широкий деревянный мост через реку. Копыта глухо барабанили по брусу. На миг Лонсу вспомнился Вейс. Эта река раза в два была шире его родной речки, и хранила не менее страшные воспоминания. Лонс вспомнил, что ему рассказывали, когда он принимал присягу, да и потом не раз повторяли. Цвета Бинкейла, это цвета Эблии. Серебро ив и берега, густо поросшие фиалками и Иван-чаем, отражающиеся в чистой воде реки, как в зеркале. Полоса фиалкового, окаймленная серебром – мирные цвета Бинкейла. Но один из древних королей Бинкейла в своих рукописях упоминал страшную войну, последнюю из войн случавшуюся на территории королевства. Тогда линия фронта дошла до великой реки – до Эблии. Вся страна была втянута в кровавую бойню. Было не разобрать кто друг, а кто враг. И как было написано в рукописях, Эблия почернела от крови и разлагающейся плоти. С тех пор цвета черного с серебром всегда были цветами военного Бинекйла. Цветами стражей охранявших его покой, что бы того, что было, никогда бы не повторилось вновь.
И сейчас Лонс опять видел густо заросшие фиалками берега и ивы, словно покрытые чистым серебром. И неглубокая и чистая Эблия отражала в себе эту красоту.
На другом берегу начиналось поселение. Крыши амбаров и сараев появились раньше жилых домов. У самой воды резвилась детвора, крестьяне набирали воду из реки. Некоторые искоса поглядывали на солдат, иные же весело приветствовали их.

Уф, наконец-то и я добралась почитать!
Сразу скажу, удовольствие получила. Талант на лицо.

Тяжело далась только первая фраза. Слишком быстрая и «порожистая», словно пенящаяся на подводных булыжниках река. Не раз отпугивала она мои уставшие от интегралов и бессонницы мозги, мешая дальнейшему чтению. Но я пробилась! И дальше, как оказалось, читается довольно-таки легко.
Теперь о замечаниях. Вот на чем споткнулась я:
"И союз деревень оберегал низменность от жестокого вторжения этих тварей. И покой во вла-дениях реки Вейса оставался нетронутым грязными лапами нелюдей."
В первом предложении можно обойтись без вступительного «и».
"Плавники словно лапы имели коготки и шевелились. Спинной плавник имел огромные торча-щие иглы, прижатые к телу."
Имели… имел.
"столь же иссиня-черной и благородной, и шелковистой, как и его шкура"
Что-то с этими «и» нужно сделать…
"И Лонс уже было, хотел сам посмеяться, как вдруг за спиной раздался топот и крик: «Побе-регись!» Лонс отшатнулся, но если бы его не притянул к себе Ролан, конь, наверное, снес бы Лонса. Подняв тучу пыли, конь притормозил, и потоптался на том месте, где только что стоял Лонс. Всадник посмотрел на Лонса из-под глухого капюшона испуганными глазами"
Этот момент тоже обратил на себя внимание. Слишком в нем Лонсов много.
К пятой главе только одна претензия:
"Офицеры щелкнули каблучками"
Это же офицеры, а не хрупкие девушки! Тут «каблуками» - как-то больше пойдет. Солиднее.

Ну, вот в общем-то и все моменты, на которых я споткнулась. Чем дальше читала, тем меньше становилось ошибок в тексте. Касательно содержания и общего впечатления – повествование неспешное, не торопится захватывать активными событиями и разворачиванием сногсшибательного сюжета, что, однако, никак нельзя считать минусом данного произведения. Читается легко и приятно, красочно прописаны детали, обстановка, что не может не радовать. Вроде все продумано, и придираться не хочется. Мне понравилось. Жду продолжения.

вах какой рассказ!!!!
зашибись.... автор пиши еще!!!!
какой стиль, не то, что Перумов и иже с ним, чувствуется мысль
а в главных героях нет нет да и проскакивают черты всем известных персонажей - очень тонкий прием

Глава очередная моего неспешного повествования, благодарю всех тех кто следит за развитием событий и интересуется что будет дальше!

Глава 6
Преследование


– Простите, но мы так и не поняли: через эту деревню проезжали всадники? – спросил Лонс привязывая Лохмача, последний уже вовсю напивался воды из деревянного корыта.
– Ох, милок, вчера скакали, сегодня тоже с утра все скачут! – Круглолицая пышная женщина деловито вытирала руки о фартук. За оградой ворчали свиньи, расталкивая друг друга у корыта доверху наполненного объедками.
– Но кто-нибудь останавливался? Может, вы, запомнили кого?
– Останавливался или нет, всех мне не запомнить. За свиньями следить надо, корову доить. Вчера петух всех курей побил – придушить пришлось. Да, и, урожай собирать пора, осень на носу. А сыновья с базара из города не вернусь еще, а муж под забором напивается каждый день. Думаешь, мне до твоих проезжих дело есть?! Мне свиней кормить, корову доить…
Почувствовав, что дама наворачивает второй круг в своих объяснениях, Лонс поспешил прервать ее.
– Ну, может вы знаете, кто часто с проезжими общается, трактирщики может быть?
– Почем мне знать у них и спрашивай, а у меня дел невпроворот, – Женщина торопливо повернулась и скрылась в доме едва Лонс успел хоть что-то сказать.
Он погладил Лохмача по морде и вполголоса спросил:
– Как тебе эта милая женщина?
На что конь поднял голову от корыта, и не однозначно посмотрел на запачканные сопящие, рыгающие тушки свиней. Лонсу даже почудилось, что конь брезгливо скривился.
– Да, не приятное соседство, – прошептал Лонс.
Тут неожиданно рядом раздался голос, Лонс даже вздрогнул от испуга:
– Останавливались некоторые, и в трактире сидели, – опершись на изгородь рядом стоял худощавый старик. Весь седой с густой бородой и сетью морщин вокруг носа и глаз. Руки были костлявые и тонкие, а одежда мешком висела на его теле.
– Трое или четверо всадников, день или два назад. Может, вы, заметили? Это были женщины, может быть одетые как мужчины.
Старик долго кивал в ответ, затем как-то горько вздохнул, и взглянул на Лонса серыми старческими глазами.
– Да, были они здесь день-полтора назад. Четверо их было. Останавливались. Но они были здесь после, – он запнулся, – после того, что случилось. Потому, почти никто не обратил внимание на то, что они девицы переодетые.
Внутреннее ликование сменилось смущением, Лонс внимательно посмотрел на старика, он явно с трудом сдерживал слезы.
– А что случилось?

Ролан догнал их, когда старик и Лонс переговариваясь, шли по дороге, и доложил, что все поят и кормят лошадей, а сами перекусывают в местном трактире за поворотом. За скакунами следили мальчишки, которым солдаты щедро заплатили за это.
Втроем они пошли за старцем. Он все время молчал. Невысокий обычный деревенский дом приветливо слепил глаза бликами окон. На пороге их встретил крепкий мужчина весьма не приветливо, как показалось Лонсу. Но старец быстро успокоил его, и солдаты вместе с ним прошли внутрь.
Где-то в глубине дома раздались звуки всхлипываний и тихого плача.
В одной комнате на кровати лежал мальчик совсем юный, он был бледен и губы и глаза опухли от слез. В изголовье сидела женщина и тихо плакала, опустив голову. Старик велел ей выйти. Он сел на ее место провел по щеке ребенка рукой и глубоко вздохнул.
– Дня три, четыре назад здесь проезжали всадники, они встретились в таверне приехали наверно из разных мест. Долго они сидели и о чем-то договаривались, почти не смеялись. Я как любитель выпить и повеселиться в нашем трактире сразу их отметил. Странные они были, но бывали и более странные. И все бы ничего, да вот случилось следующее, – старик посмотрел на мальчика, – Это мой внук Толи. Он с детства, с пеленок дружил с мальчишкой сиротой, которого подкинули в трактир управляющему несколько лет назад. Мальчика звали Руси, за русую головку. Мальчик поселился у нас, и они с Толи так сдружились, что стали похожи как две капли воды. Говаривали даже что моя невестка, мол, с управляющим трактира гульнула, да сынок мой быстро всем рты позатыкал. Мальчики же были, не разлей вода. Братья не братья, а стояли друг за друга, словно одна мать их породила. С соседских деревень часто путали их, но свои всегда различали. Чтобы матери помочь, ребята к трактирщику нашему зарабатывать пошли: эль, пиво еду всякую разносили, посуду со столов забирали, иногда народ веселили.
В тот вечер Толи подслушал их разговор, этих незнакомцев. Говорит, что они сговаривались убить кого-то, а один из них платил за это убийство, что-то вроде того. Так этот самый, который платил, заметил, что Толи все крутится вокруг, ему это не понравилось. Когда расходились они (той же ночью они разъехались в разные стороны), этот странный подозвал к себе Руси, перепутал их. Потом вывел его на улицу вроде как для разговора какого. Был поздний вечер и все мужики наши либо напились так что ничего не помнили, либо уже по домам разошлись. Но паренек - конюшонок, увидел спросонья, как этот самый незнакомец скрутил Руси, закинул на седло и пустился прочь.
Старик не удержался и заплакал, Лонс и Ролан почувствовали себя не ловко. Ролан сел рядом со стариком и положил ему руку на спину, успокаивая. Старик перестал плакать, помолчал и сказал:
– Толи вспоминая, говорил, что один из них носил под плотно запахнутым походным плащом доспехи. Сейчас видите плохо ему совсем, без братика названого. Нам тоже волосы рвать хочется, пустились было вдогонку, да куда нам за солдатской походной лошадью угнаться.
– Почему вы так уверены что он был солдатом? – спросил Лонс.
– Не уверен я, да, только наемники своих доспехов не прячут, потому что прятать нечего: дешевая сталь, вареная кожа, да, рваная кольчуга. Коль он прятался значит узнать его могли, а потом и отыскать.
Лонс подумал, что старик прав и имея только его предположения да рассказы и маленького убитого горем мальчика, можно было сказать что шансов найти похитителя нету.
Лонс и Ролан попрощались с хозяевами дома, пообещали при случае схватить незнакомца и вернуть мальчика. Старик благословил их и поблагодарил за участие. А сам остался утешать невестку и внука.
В молчании солдаты отправились в трактир для перекуса и краткого отдыха. Там Лонс постарался узнать что-нибудь еще от постоянных посетителей и держателя трактира, но все истории частично или полностью повторяли рассказ старика.
Смятение капитана возглавлявшего отряд смутило солдат, и когда все собирались в путь и покидали деревню, едва Лонс очутился в седле к нему подъехал Варфик и осведомился о его состоянии.
– Все хорошо, друг, – печально улыбнувшись, успокоил его Лонс. Но про себя в очередной раз подумал, почему незнакомец похитил мальчика. Может он просто не хотел его убивать?

– Прекрасен и светел в это время года Благодатный Край. Где, как не на Равнине Воинов можно узреть его истинную красоту. Солнце желтовато-сребристым отливом напоминает нам о наступающей осени. На бескрайних полях и лугах равнины синеют поросли елей и кедра. Далеко на востоке словно дымятся пики Вековечного Хребта. Прохладный и влажный ветер рассказывает о конце лета, словно он был вчера. А луга полевых цветов покрытые утренней росой еще живут летним солнечным днем. Слегка стелиться прозрачной дымкой туман, его приносит ветер от Зоблинки и небольшой речушки Журчащей. Эта миролюбивая и чистая речка пробегает в сосновых лесах. А солнечные сосновые леса, произрастают уже на территории треклятого и подлого Астона.
– Что-то ты, Санли, разошелся, – сказал Лонс появившийся буквально из-за спины, следом шел Ролан и даже немного улыбался.
Те, что шли впереди с улыбкой оглянулись, на слова капитана.
Санли смутился, но быстро нашел оправдание
– Я был поражен местной красотой, Лонс, и не смог сдержать этого,– все это он произнес с нервной нарочно дурашливой улыбкой.
– В одном ты прав, – задумчиво размышлял Лонс, – Равнина Воинов и правда прекрасна, и видно все на много расстояний вокруг особенно с этой возвышенности…
– Но не видно их – ты это хотел сказать?
Лонс сосредоточенно посмотрел на Санли, и совсем внезапно выкрикнул.
– Ребята пришпорьте лошадей! Скорее, время не ждет!

Принцесса и ее спутницы шли вдоль неглубокой маленькой речушки. Три ее служанки укрывали головы капюшоном и прятались под походными плащами. Раннее утро застало их в нескольких шагах от границы с Астоном. Высокие сосны пропускали прохладный солнечный свет, и роса опадала с их ветвей, сверкая в утренних лучах.
Принцесса заметила небольшой бревенчатый домик недалеко от речушки. Всадницы перебрались по мелководью на другой берег и направились к срубу. Дальше за рекой проступали стены из камня и дерева - небольшой пограничный форпост. Домик, который они увидели сначала, был сторожкой, у крыльца на раме из бруса был подвешен колокол. При случае сторожа могли вызвать гарнизон форпоста.
Принцессу меньше пугал деревянный дом с двумя тремя сторожами, нежели целый форпост солдат. Ей надо было только узнать, в каком направлении двигаться дальше, неужели пограничники откажут ей в этой маленькой услуге.
Принцесса приблизилась к домику.
– Кто-нибудь!? – ее голос дрогнул от неуверенности, принцесса тут же более уверенно повторила оклик. Дом молчал, за пыльными окнами не было видно никакого движения, и двери были закрыты.
Спутницы снимали с голов капюшоны и, с любопытством рассматривали дом. Ветхость сторожки навевала мысль о том, что здесь уже давно никто не бывает.
Не рассчитывая ни на что, принцесса приготовилась уже позвать еще раз. И тут за спиной раздался мужской оклик. Не на шутку испугавшиеся всадницы обернулись.
За их спинами, совсем рядом, стояло несколько человек. В потрепанной одежде с нечищеными ножнами и деталями доспехов. Лица у всех были до ужаса не приятны и кривились в противных ухмылках. Один из них сидел на коне и выглядел более опрятно в клепанном кольчужном жилете и в черном походном плаще. Похоже, он был главным. Неспешно приближаясь к всадницам, он начал говорить.
– Так, так, – ухмыляясь, начал он, – и что же завело таких красавиц в наши места?
Солдаты, более походившие на разбойников, захихикали. Спутницы поспешили скрыть лица под капюшонами, и лишь принцесса открыто бесстрашно смотрела на приближающегося незнакомца.
– Мы ищем дорогу к столице Астона, и очень торопимся – у нас важное дело к королю! – спокойно без запинки произнесла принцесса.
Всадник изобразил удивление.
– К самому королю, надо же. А, вы, наверное, посланцы Бинкейла, не так ли? Надо отдать вам должное вы смело перешли границу.
Всадник оглядел принцессу:
– Но позвольте спросить, почему же вы в мужском одеянии?
Снова хохотком отозвались пограничники из-за спины всадника.
– У нас важная миссия, нам необходимо оставаться незамеченными, – не мешкая, ответила принцесса, – Но мы очень торопимся, и я прошу помочь нам найти дорогу. Иначе, нам придется самим искать ее.
Всадник отвел от нее глаза и едва заметно кивнул своим приспешникам. Они не спеша, двинулись к всадницам.
– Зачем же самим! Я думаю, мы сможем вам помочь… Вы говорите, у вас важная миссия.
Он подошел совсем близко и заглянул принцессе в глаза
– Леди, вы знаете историю о печальном рыцаре, – всадник медленно ходил вокруг принцессы, а довольно ухмыляющиеся лица его приспешников нахально изучали спутниц.
Принцесса спокойно повела головой, в знак отрицания. Всадник удивился и приблизился к ней
– Как вы не знаете ее? – его неприятный наигранно удивленный вид раздражал. Он старался рассмотреть лица девиц, но они прятали их под походными капюшонами.
– Как забавно! – хмыкнул всадник, – Стоит вам рассказать ее…
– Позвольте, но у нас нет времени, мы уже говорили, что мы торопимся…
– Она не длинная, а если не будите меня перебивать, то возможно она почти совсем она отнимет у нас времени.
Он посмотрел с ухмылкой на принцессу, высоко выпрямившуюся в седле и слегка приподнявшую подбородок.
– Жил-был один рыцарь. Сильный и красивый этот рыцарь не знал поражений ни в делах меча, ни в сердечных делах. За несколько лет он снискал себе богатство и славу, любовь тысяч дам и руку самой прекрасной из них. Все, кто знал его, завидовали ему, смотрели на него с восхищением, как враги его, так и друзья. Но вот беда рыцарь на пике своего успеха стал печалиться и впал в уныние. Тогда на какой-то пирушке его спросили, почему же человек в столь завидном положении столь печален. Тогда он ответил: я прожил неплохую жизнь для мужчины, но я бы хотел стать женщиной. Женщиной! Ха-ха! Счастливчик судьбы оказался недоношенным любителем мужских задниц!
Он долго хохотал, широко открыв рот усыпанный золотыми и серебряными зубами. Остальные, отпуская грубые шутки, задыхались от смеха и продолжали обступать спутниц. Только сейчас принцесса заметила как их много, и как неожиданно их окружили. Она отчаянно, но невозмутимо попыталась прервать взрыв всеобщего веселья.
– Но почему же вы считаете, что эту историю так необходимо было услышать мне?
Всадник с трудом успокоился, и на розовом от смеха лице проступила та же неприятная ухмылка.
– Потому что вы как тот рыцарь, родившись, оказались не в том теле, и ищете приключений неподходящих вашему полу.
– Ничего, милочка, сейчас мы вам напомним о предназначении вашего тела, – хохотнул один из уродливых солдат.
Остальные начали поддакивать и потянули к девушкам свои руки.
Двух служанок стянули с коней сразу, третья упиралась и лупила ладонями по щетинистым перекошенным от возбуждения лицам. Но, в конце концов, кто-то ухватился за край плаща, и опрокинул ее на землю. Конь при этом недовольно заворчал и встал на дыбы, немного напугав разбойников. Принцесса потянулась за кинжалом и успела поранить, чью-то руку прежде, чем всадник тыльной стороной ладони ударил ее по лицу. Принцесса потеряла равновесие, а разбойники помогли ее падению.
Разбойники стали сдирать с девушек походные плащи и пытались найти тесемки на их одежде. При этом они грязно ругались, что девицы оделись как мужчины. Но внезапно по головам пробежал ропот, и общее улюлюканье оборвалось.
– Смотрите, – сказал кто-то, и все оглянулись. Через Журчащую перебиралось шестеро всадников в амуниции солдат Бинкейла.
– Прячьте их в дом, – предложил один из разбойников.
– Уже поздно, – отозвался главарь успевший слезть с коня. Он мгновенно снова очутился в седле, – Поднимите девиц они будут заложницами, и старайтесь не глупить, говорить буду я.
Принцесса не могла спокойно соображать, только что ее терзали грубые разбойничьи руки и вдруг внезапно они все замерли в испуге.

Первую "А" лучше убрать вовсе.

Он успел еще что-то сказать?

С концом нужно что-то делать. "за это дело" или "за это заплатили". Как-то не красиво смотрится "это" в качестве последнего слова...

не знакома с таким явлением . Опиши.

Какой-то странный обрывок предложения составляет вторая фраза...

"равнины" можно опустить.

Повторение: "сосновые леса"...

"ее" повторялось в его словах, лучше изменить последнюю фразу.

"Высоко выпрямившуюся..." хм... как-то странно звучит.

Повторение слова "разбойники" стоит слишком близко в тексте.

Вот. По главе в общем: чего-то не хватает в сцене, когда твои герои поклялись вернуть мальчика. И еще: последняя фраза не создает впечатление конца главы... Думаю, лучше здесь тогда разрыва не делать. Выложишь продолжение - будет яснее...

Все. У меня тапочек больше нет.

Я наконец-то нарисовал карту, предлагаю всем кто захочет могу переслать по мылу!!!!

......
Лонс остановился в нескольких метрах от всадника. Он увидел принцессу, чье горло сжимал один из разбойников. Тут же вспомнились слова Тайлса, что тревога и волнение в бою все равно, что поражение. Больше всех переживал Ролан. Он смотрел только в сторону девиц и с трудом удерживал коня на месте.
– Приветствую вас, достойнейшие рыцари Бинкейла, – подняв руку, выкрикнул всадник. Одежда и снаряжение выдавали его, Лонс с малых лет умел отличать солдат от наемников. А этот прямо пропитался жаждой наживы и нахальством.
– Здравствуй, солдат, кто ты?
– Меня зовут Сири, или Сирик. Я охраняю пограничные земли Астона. А, вы кто?
Лонс усмехнулся.
– Тебе, правда, интересно? Мы тут собрались ото всюду. Вот этот светловолосый парень Санли-весльчак, с северных границ Бинкейла. Этот сосредоточенный и неулыбчивый рыцарь, Ролан-из-столицы. Тот крепыш, Лугг-Камнемет, говорят, его в детстве подкинули прямо на Узкий Перевал. Этот солдат на пегом жеребце Варфик-из-Радушной. Хороший стрелок из арбалета, между прочим. Темноволосый плечистый, сержант Даггит он с самого Слияния приехал. А я капитан Лонсел Смен уроженец деревушки на южной границе. И, кстати, мой вороной – Лохмач.
Санли еле сдерживался от улыбки, Лугг скрипел зубами, предвкушая драку, а остальные недоумевали, слушая Лонса.
– Очень приятно, моих ребят я с вашего позволения, представлять не буду. Среди них есть некоторые, чье происхождение не заслуживает столь благородных ушей. Но, позвольте! Я теряюсь в догадках: что вам понадобилось в Астоне?
– Мы хотим забрать этих девушек.
Всадник тихо рассмеялся, и повернулся к разбойникам:
– Ну, что ребята отдадим гостям из Бинкейла наших дам?
В ответ послышались бранные слова. Наемник развел руками:
– Они не хотят, и поверьте, нет смысла возражать, вас шестеро, а нас тринадцать. И наши мечи у столь дорогих вам шеек.
Лонс посуровел, он коснулся рукояти меча и сказал:
– Мой наставник, бывало, говаривал, что в бою ты всегда один против армии, даже если за твоей спиной многочисленное войско союзников. Вы не напугаете нас числом, но я в последний раз предлагаю вам…
– Мне наплевать на твои угрозы, дрянь из Бинкейла, откуда бы ты ни свалился, хоть с Пика Королей, уноси ноги, пока цел!
Лонс приподнял уголок рта и краем глаза взглянул на друзей. Все кивнули на его молчаливый призыв. Лонс не спеша, повел Лохмача вперед. Медленно обнажил меч и снял со спины щит. Один за другим его друзья двинулись с места.

Наемник нервно усмехнулся, потянувшись за булавой и щитом.
– Что это?... Вы думаете… Мы убьем их! – последнее наемник выкрикнул бросившись на встречу Лонсу.
Лонс парировал удар, который чуть не снес ему голову. Лохмач понесся дальше. Легко словно перышком Лонс махнул клинком и вскрыл горло одному из разбойников оказавшемуся у него на пути. Но конный наемник оставался за спиной. Вокруг зазвенела сталь и разбойники, бросив заложниц, накинулись на солдат Бинкейла. Лонс быстро развернул Лохмача. И тут же вновь увидел надменную золотозубую улыбку. Назвавшийся Сириком тоже разворачивая своего коня и громко, брызнув слюной, крикнул:
- Сюда!
Лонс пришпорил Лохмача, но в этот момент едва различимый оклик Ролана заставил Лонса инстинктивно укрыться щитом. И вовремя. Огромным молотом какой-то разбойник вышиб Лонсела из седла, едва не раскроив ему череп. Бросив тяжелый молот наемник доставал висевший обнаженным на поясе меч. В этот момент Лохмач, проскакавший дальше встал на дыбы и пошел на разбойника грозно размахивая копытами. Последний отшатнулся. Мига замешательства было достаточно Лонсу чтобы прийти в себя после падения, он откинул смятый щит, вскочил на ноги и двумя руками схватившись за меч бросился на разбойника. Блеснула сталь, коротко прозвенел удар, и разбойник окровавленный упал на землю, захлебываясь и громко скуля.
В этот миг Ролан оказался под сильным натиском, не успев отразить удар, он вылетел из седла и согнулся. Панцирь промялся, меч едва не прорубил его.
Тут же в наплечник Ролана впился шипастый шар цепа. Его резко дернули, и, было поднявшийся Ролан, вновь упал на землю. Кто-то с безумным криком занеся меч за голову бросился на него. В этот момент широкий меч Луга вышел из груди наемника, и тот по инерции упал на Ролана, заливая его кровью. Ролан попытался скинуть с себя бьющегося в конвульсиях наемника. Но цеп вновь опрокинул его на землю вырвав половину наплечника. В следующий миг цеп звенел уже над головой Ролана. Он откатился в сторону, когда шар пролетел мимо головы. Нащупав рукоять лежавшего на земле меча, Ролан резко рубанул им по ногам наемника. Бинкейлская сталь разбила поножень, и нога наемника неестественно прогнулась. Последний истошно взвыл и в остервенениии замахнулся цепом. В этот миг за его спиной появился Лонс, прехватил цеп, вывернул руку наемника и с силой насадил на меч.
Лонс быстро помог Ролану встать, в тот же миг, стремительно приближающийся топот копыт раздался за спиной. Лонс повернулся, запоздало поднял меч. Сильный удар выбил меч из его рук и откинул в сторону.
- Сюда, тварррь! – заорал наемник, нетерпеливо разворачивая коня.
Лонс выпрямился и тут же мимо уха просвистела стрела. Он инстинктивно вжал голову в плечи. Бросил быстрый взгляд в сторону, откуда стреляли, – на крыше сторожки мелькала фигура арбалетчика перезаряжавшего оружие.
– Варфик, стрелок на крыше! – в этот момент Варфик вываливался из седла вставшего на дыбы скакуна. В последний миг он успел снять с седла арбалет, перекатился, вскинул его, и почти не глядя, выстрелил. Наемник на крыше захрипел, а стрела по оперение вошла в его глотку. Варфик отбросил арбалет и кинулся с мечом на того, кто вынудил его коня встать на дыбы.
В тот момент Лонс подобрал цеп мертвого наемника и побежал навстречу замешкавшемуся на развороте наемнику. Конь громко заржал,Лонс с силой размахнулся. Три крупных шипастых шарика вонзились в руку наемника, разворотив ее.
Лонс сдернул наемника с седла. Он упал на землю, тихо скуля, держась за руку. Наемник со слезами на глазах и перекошенным от боли лицом бросился на Лонса. Правая, здоровая рука сжимала длинный кривой нож. Они сцепились. Лицо врага оказалось совсем близко, Лонс почувствовал что поддается дикой силе навалившегося на него наемника. Лонс не мог больше держать его руку. Нож опустился. Лонс попытался увернуться. Жуткий скрип ножа о наплечник поразил слух, и сталь легко коснулась кончика уха. В следующий миг Лонс выхватил свой кинжал. Порезал бок наемника, и ловко оказавшись за его спиной перезал горло. Сипло кряхтя он ничком упал на землю.
Горячими каплями по шее заструилась кровь. Лонс ощупал ухо, и убедившись, что это всего лишь царапина оглянулся на Ролана, последний не всилах разогнуться кивнул головой в сторону:
– Смотри на Санли!
Молодой рыцарь подскочил к разбойнику, который в панике схватил одну из служанок и прижал к ее горлу меч. Не раздумывая Санли юркнул ему под правый бок и ткнул сквозь рваную кольчугу. Рыцарь откинул руку с мечом, и Санли уронив его на землю, вскрыл горло.
Лугг голыми руками добивал разбойника, ошалело державшего в руке меч, словно толком не помнившего, как им пользоваться. Лугг отбивал удары щитом, а кольчужной перчаткой бил в лицо, едва прикрытое шлемом. Носовая пластина разбойника перекосилась, из скулы и рта струилась кровь. Последний удар щитом в висок свалил разбойника.
Лонс выпрямился и огляделся.
Все произошло быстро, а на земле уже лежали все защитники сторожки. Те, что еще могли стонать, умирали от меча Варфика. Рыцари Бинкейла перепачкались кровью, но почти все были невредимы. Только Ролан едва смог разогнуться и снять панцирь, закрывавший живот. Три коня лежали на поляне, сраженные либо топором, либо стрелой арбалета. Лонс подумал, что лучше конь, чем всадник. Верхом остался лишь один Даггит. Он подъехал к Лонсу, и широко улыбнулся.

– Молодец Лонс, напал без криков и воплей, иначе эти ребята в запале могли прирезать заложниц!
– Луга, теперь можно называть «мечеметом»! – хохотнул кто-то.

Лонс вспомнил о девушках и поспешил к ним. Санли уже утешал одну симпатичную служанку, видимо ту которую он спас. Две остальные сидели рядом с принцессой на земле и с трудом сдерживали слезы. Сама принцесса тоже едва держала себя в руках.
Лонс припал на колено и опустил голову.
– Ваше высочество, принцесса Лэрина Лозейская, по приказу вашего отца-короля мы прибыли, дабы под охраной доставить Вас в столицу.
– Что вы себе позволяете рыцарь! – даже взволнованным голосом она возмущалась вполне убедительно, – Что за представление вы здесь устроили! Вы знаете, что мы из-за вас чуть не погибли!
– С вашего позволения, ваше высочество, но если бы не мы, вы тоже вполне могли погибнуть.
Принцесса тихо заплакала, прячась в волосах служанок.
– Спасибо вам! – тихо прошептала одна из них.
Лонс поднялся, поправил волосы, чувствуя что подобная ситуация его напрягает.
– Ваше высочество, позвольте мне помочь вам и вашим спутницам подняться. Мы отправляемся назад!
Служанки встали, и Даггит, наконец, соскочивший с коня, накинул на них сорванные плащи и дал воды из походной фляги.
Принцесса сидела на земле, опустив голову. Лонс терпеливо ждал. Наконец она решительно протянула ему руку, и Лонс плавно поднял ее с земли. Их лица встретились. Он не ожидал, что в такой момент вдруг оторопеет.
– Спасибо, вам, капитан, я очень сильно испугалась и потому так не вежлива с вами! – она не поднимала на него заплаканных глаз. А Лонс внезапно вспомнил, как был поражен, увидев ее тогда, на турнире, прямо как сейчас.
К реальности вернул оклик Санли, его тут же подхватил Даггит. Израненный разбойник вскочил на ноги и метнулся к колоколу. Арбалетная стрела Варфика мигом нашла цель. Разбойник со стрелой в шее повис на колокольном шнуре. Звон эхом отразился от стволов гвардейских сосен и пробежался по округе.
Принцесса вздрогнула, а Лонс бросил быстрый взгляд на форпост.
– Они сейчас будут здесь, Лонс! – воскликнул Даггит, – Человек пятьдесят в доспехах и конных.
Лонс мигом отреагировал:
– По коням, скорее! Собирайтесь, ребята!
– Но мы потеряли трех жеребцов! – подскочил Варфик.
– Возьмем лошадей спутниц принцессы и коня того наемника. Две самые сильные лошади понесут одного солдата и девушку. Остальные поскачут отдельно.
– Мы не успеем перебраться! – воскликнул Даггит, – Они нас перехватят!
Лонс сомневался миг, прежде чем решиться.
– Наша задача уберечь принцессу от астонцев, значит, нам главное укрыть ее там, где безопасно, неважно где!
– И что?
– Мы поскачем на восток…
– К Хребту?! Это немыслимо прямо в осиное гнездо, да нас догонят!
– Мы пойдем окраиной. А от этих попробуем оторваться.
– Чертов стратег, за что тебе капитана дали!
– Верь мне, Даггит!
– Верю, кому ж мне еще верить как не тебе! По коням, ребята! И помогите девушкам!
Лонс повернулся к Лэрине. Ее взгляд было сложно объяснить.
– Прошу, ваше высочество, садитесь на коня, Варфик вам поможет!
– Спасибо, капитан, – совершенно невозмутимо ответила принцесса.
Спустя минуту, почти все уже были в седле. Лонс подозвал Лохмача, но тут его окликнул Ролан.
Лонс подбежал к нему: синей полосой лег след от удара на животе солдата.
– Будем надеяться всего лишь синяк! На коня сесть сможешь?
Ролан, скривившись, кивнул.
– Они поднимают ворота! – крикнул Санли.
Лонс увидел, как медленно деревянные ворота поднимались цепями.
– Пускай. Не переживай, Санли, и не кричи, а то спутницу оглушишь, – Лонс вскочил на Лохмача.
Ролан с трудом уселся в седле нового, породистого жеребца принадлежащего конюшне принцессы. Сама принцесса подъехала к Лонсу на красивой и грациозной кобыле. Лонс молча кивнул и отдал приказ трогаться и нестись во весь опор пока лошади не выдохнуться.
Всадники один за другим выезжали из ворот укрепленного аванпоста и направляли лошадей в погоню.

Наконец-то добралась сюда...
Прочитала не много - три главы - говорить буду о них.
В общем, мне понравлось, рисуется картина средневековья (любимого мною), по этому бить буду больно....
Я так поняла, что ты описываешь общество, очень приближенное к реальному историческому средневековью века 13... Если ты стараешься при этом придерживаться бытового реализма, то мои комментарии будут не лишними, если же нет, то смело можешь пропускать их мимо ушей, задерживаясь лишь на стилистических ошибках. Итак:

«Ложе представляло собой высокие террасы, где на скамьях располагались приближенные короля советники и генералы». – Вообще то «ложе» - это кровать…. Если ты хочешь употребить это слово в плане обозначения места для сидения, то это будет «ложа (женского рода)», как в театре.

«Перед ними возвышался уставленный яствами стол» – не встречались мне подобные удобства на ристалище во время турнира… Обычно столы накрывали на том же поле, но к вечеру, после объявления победителей, или же возвращались для пира в замок.

«На ветру хлопали стяги и знамена Бинкейла серебристые с сиреневым». – вообще-то стяги и знамена – это синонимы. Лучше было бы одно из них заменить на «вымпелы».

«Шумела листва нежных плакучих ив и суровых тополей.
Эти места отличались своей красотой, турнир проводился среди прудов окруженных серебром ив. Живописные пруды находились прямо под стенами столицы». – тафталогия.

«…и когда мы будем на параде,» - что-то не попадалось мне в средневековых хрониках слово «парад».

«Но, тем не менее, на него надели бархатную ткань, напоминавшую бахрому черной розы». – вообще, выражение «надеть ткань» повествование совсем не красит, тем более, если у этой ткани есть конкретное название «попона». И я не совсем смогла понять чем же эта самая ткань напоминала бахрому розы? (цветом? Пестротой? Фактурой?)

"Мальчишка подал Лонсу его меч, вложенный в красивые торжественные ножны", - торжественные?

«С другого бока появился Каренс». – плохо звучит. Лучше «с другой стороны».

«…я таких доспехов с самой присяги не носил». – если уж придерживаться реалий средневековья, то присяги как таковой не было (не уверена даже, что существовало само это слово) – под присягой подразумевался «оммаж» - вассальная клятва.

«Тут же Лонс отметил бардовое знамя Астона, восточного соседа Бинкейла». – с точки зрения геральдики правильнее будет «пурпурное знамя Астона».

«…говорили, что в Астоне отсутствует суверен и правит там придворный совет»… - нестыковочка какая-то выходит: как может быть придворный совет, если нет самого сюзерена, при котором состоит двор??? Значит и самого двора нет… Вернее было бы «государственный совет».

«…и вереница всадников, формировавшаяся в осмысленную колонну…» - осмысленную… Такой эпитет явно здесь не к месту… Стройную колонну, упорядоченную колонну…. Но никак не в осмысленную…

«…по команде Мантайлса, батальон остановился» - батальон??? Это что-то из второй мировой.

«И все хранило чистоту белой, кремовой ткани.» - так белой или кремовой? Цвет-то разный…

«Я хочу вручить эти розы самым ярким бойцам» - не думаю, что принцесса сказала бы так. Со средневековым антуражем слово «ярким» едва ли вяжется… Полагаю, что принцесса выбрала бы более пафосное выражение.

«Он надел на голову кольчугу и шлем», - зачем? Ведь они просто возвращались в город…

«А на стенах домов засияли смоляные фонари, чадящие тонкими струйками дыма». – в подобную эпоху совсем не было уличного освещения. Если уж в темноте люди куда-то шли, то светили себе факелами… А вот про смоляные фонари я вообще слышу впервые.

«Потолок уходил высоко, и под его сводами висели широкие и длинные полотна сиреневой с серебром ткани, тонкими полосами свисали под ними полосы темно-синего бархата». – во первых, куда уходил потолок? А нагромождение из тканевых полос мне вообще как-то не представляется…

«Все это великолепие освещали большие торшеры с бесчисленным числом свечей». – торшеры??? – обычно такие вещи называют канделябрами или светильнями. Но канделябр – более позднее название.

«высокий трон с прекрасными резными ручками изображавшими высокие пики гор». – лучше бы прозвучало «подлокотниками».

«задержав руку, перед тем как произнести тост, любопытно смотрел какой-то министр;» - я не совсем поняла: они начали пировать еще до того, как все собирутся?

«…приветствующие улыбки солдат затмевали все вокруг». – приветственные…

«А король стоял на ступенях перед троном.» - с точки зрения дворцового этикета это абсурд. По меньшей мере, он должен восседать на троне, а в идеальном случае – появиться в зале лишь после того, как все соберутся, и занять трон.

«Но лицо его хранило черты древних королевских кровей».- черты кровей??? Что-то здесь не то. Можно хранить черты, например, своих царственных предков…

«…сразу спросил король, приближаясь к трем замершим на пороге зала солдатам». – король сам подходит к удостоенным его аудиенции?

«Зал грохнул.» - не удачное выражение.

«…король улыбнулся и склонил голову, перед солдатами, корона хорошо сидела на голове и не соскользнула с нее.» - склонить голову – немыслимо. Вторая часть предложения вообще нелепа, лучше ее убрать.

«Он подошел к солдатам и по дружески приобняв их всех направил к общему столу». – из той же оперы. А слово «приобняв» вообще какое-то панибратское, не приличествующее королю.

«Тут же несколько особо нетерпеливых парочек отретировались прочь» - ретировались.

«Мантайлс отдал беззаговорочный приказ». – безоговорочный.

«…где-то зазвучали струны лютни». – лютня – более современный инструмент.

«Вокруг сновали грузчики…» - грузчики… тоже не из той оперы.

«…с облезлой пернатой курицей под мышкой». – пернатой – это уже лишнее.

«Меньше всего хотелось бы бегать за восьмилетними мальчишками под сегодняшним палящим солнцем»

«…пахла и гремела ржанием конюшня» - пахла…

«…ждет не только старый закоптившийся колодец». – разве колодец может быть закоптившемся?

«Подняв тучу пыли, конь притормозил» - конь не машина…

Кроме того, встречаются очень громоздкие предложения (я уже, кажется это говорила), злоупотребление союзом "и"...

Но в целом интересно))) Читать дальше БУДУ...

Благодарю за справедливую критику!
На самом деле я не ставил себе цели сильно вдаваться в подробности средневековых обычаев, правил и названий. Я не думал, что так сильно размахнусь в этом плане.
С большей частью я действительно соглашусь, и тафтология и неточности вызваны лишь тем, что я порой забывал кое-какие обороты и названия, и выходил из ситуации простым подбором синонимов. Но есть вещи которые я действительно готов отстоять (их не особо чтобы много), но с вашего позволения это я сделаю чуть позже!
Еще раз спасибо!

Глава 7
Дорога в Забытые Земли


Зоблинка переливалась в лучах дневного солнца. Ядовито зеленые листочки молодых осин бросали на воду легкие тени. Река торопливо бежала по низине, на мелководье она была настолько мелкой, что даже на ее середине просвечивало искрящееся дно.
Лохмач тряхнул пушистой гривой и остановился, устало пофыркивая. Конь качал головой в знак того, что готов скакать дальше, если придется. Лонс поглаживая взмыленную шею коня, оглядывался по сторонам. Ни какой посторонний шум не разрушал Яркого и спокойного мирка Зоблинки. Лонс удовлетворенно кивнул.
Из зарослей, не спеша, выходили спутники измученные, как и их скакуны, недавней гонкой. Почти всю ночь они неслись через равнины Астона, и лишь под утро преследователи отстали. При том раскладе, что у них был, не иначе как высшие силы помогли им уцелеть и не оказаться схваченными. Хотя тут не обошлось и без неплохой смекалки Даггита. По его задумке, отряд Лонса разделился: скакуны, несшие двух всадников
Под прикрытием ночного тумана направились в низину Зоблинки, в то время как кони, скачущие налегке
Продолжали уводить погоню по степям и равнинам. Под утро, отделившиеся всадники, во главе с Даггитом , встретились с Лонсом и остальными на опушке густых лесов разросшихся вдоль Зоблинки.
Засыпавшие в седлах всадники останавливались на той же полянке у реки, где топтался Лохмач.
– Не пора ли сделать привал?! – это было скорее приказом чем вопросом. Так или иначе, молчаливые кивки спутников были ему ответом. Нежный шелест Зоблинки успокаивал, а самым лучшим лекарством сейчас была освежающая вода и прохлада древесной тени.
Устроив стоянку, Лугг и Санли спустились немного ниже по течению, на мелководье и повели мыться коней. Принцесса и ее служанки немного поднялись по реке, подальше от посторонних глаз и ржания радующихся воде лошадей. Лонс велел Ролану последить за ними из далека, хотя благочестивый солдат воспринял этот приказ едва ли не оскорбившись. На опушку леса Лонс отправил Варфика предупредить, если преследователи вдруг нагнали бы их. В случае опасности Варфик имел при себе сигнальный рог. Его звук очень напоминал обычные лесные крики, но человек ожидавший сигнала сразу бы отличил его ото всего остального. Словом, тактика привала была тщательно спланирована
Вместе с Даггитом Лонс разложил походную карту областей Бинкейла, и с блаженством уселся на упругую сырую землю берега. Они внимательно рассматривали карту, коротко переговариваясь.
– Мы сильно забрали на юг, – отметил Даггит, его грубоватое, но обаятельное в улыбке лицо выглядело старше, чем у остальных ,– Есть вероятность, что здесь нас действительно и не найдут и не достанут, но от Бинкейла нас отделяет весь Астон, и они наверняка усилили патрули границы.
Лонс снял панцирь доспеха, было очень приятно некоторое время не ощущать его тяжести. Тело было потным и сделалось неприятно липким, но прежде чем ополоснуться стоило обсудить дальнейшие действия.
– Все правильно, но нам не обязательно возвращаться, – сказал Лонс, потирая плечи, затекшие от ремней доспехов, – В этом месте среди неприступных Восставших Валов есть перевал, он ведет в спокойные земли, где мы сможем укрыть ее высочество.
– Откуда ты это знаешь, Лонс? – с недоверием спросил сержант.
Улыбнувшись, Лонс ответил:
– Я оттуда родом…
Сказанное почему-то прибавило ему уверенности, он ощутил наличие какой-то тайны отличавшей его ото всех. Это чувство придало ему ощущение собственной правоты.
– Ты же всегда говорил, что твоя деревушка на границе с Гантом.
– Ну, я не особо много приврал, ведь до Ганта действительно рукой подать.
– Приврал!? – лицо Даггита выразило крайнее неодобрение, – Насколько сильно ты осмелился приврать, чтобы поступить в солдаты Бинкейла.
Лонс не хотел обсуждать это с Даггитом, во всяком случае, не сейчас. Он небрежно отмахнулся.
– Поверь мне, обстоятельство того, откуда я родом не может повлиять на мою преданность королю.
Даггит закивал, однако он не был удовлетворен ответом Лонса. Но ведь сейчас и, правда, было не до этого.
– Можно попробовать перебраться через границу ночью и не всем отрядом, а частями и принцессу перевести первой, под надежной охраной.
– Ты готов взять на себя такой риск, Даггит?
– Возможно, но, во всяком случае, я представляю себе его. А то, что предлагаешь нам ты, Лонс, в этом уверен лишь ты один.
Лонс напряженно посмотрел на сержанта. Каким упрямым был этот человек, но воин он был действительно отменный, особенно сидя на коне. Лонс особо не удивился, увидев его одного оставшегося в седле в этой драке с наемниками. В мыслях Лонс возвращался на Узкий Перевал и за него – в древнее укрепление. Он помнил лицо Даггита, залитое кровью горцев, его граничащие с безумием выкрики, требующие от остальных прорываться. А сам он тогда, вместе с полковником Пернером бок о бок, сдерживал толпы диких жаждущих крови варваров. Ведь это он на руках вытащил умирающего полковника из самого пекла. В то время, как Лонс и остальные, нащупав прореху в строе противника прорывались ровно с противоположной стороны. И Даггит выжил тогда. Остался цел, почти без ран. Только конь его издох, едва добрался до крепости и заграждений Узкого перевала. Сержант держал тело полковника пока, его руки не пришлось разжать, чтобы запеленать тело командира и приготовить к захоронению. Это он тогда поступил как герой. Но Тайлс и Сенгайл решили по-другому. Злился ли он, что остался всего лишь сержантом и на параде носил доспехи простого солдата. Лонс думал, что, вряд ли. Но ему всегда хотелось извиниться перед Даггитом за это.
Прошло еще некоторое время, прежде чем убеждения Лонса увенчались успехом. Даггит согласился, что иного выхода они не имели, хотя ставил под сомнение идею Лонса. Откуда он мог знать о мирной и тихой Низменности Спокойствия, не тронутой руками чужих уже много сотен лет.
К этому времени с реки вернулись Санли и Лугг начистившие и коней… и друг друга. Санли в очередной раз кряхтел и жаловался, что великан Лугг «помял ему бока», когда они решили побороться в воде. Лугг только ухмылялся, седлая лошадей. Казалось странным, видя столь разных людей, как Лугг не смял весельчака-Санли вовсе. Стоило, наконец, и Лонсу с Даггитом ополоснуться.
Они помылись на мелководье, натерев друг друга песком до красна. Посвежевшее, нагое по пояс тело дышало речным воздухом и вбирало солнечное тепло. Лонс дал себе обсохнуть не вытираясь.
– Подай сигнал Варфику – пускай возвращается, – велел Лонс Даггиту, завидев идущих с купанья девушек. Он украдкой полюбовался на принцессу – без помощи служанок он заплетала косу. Ее светло русые волосы слегка серебрились в сквозящем сквозь листья солнечном свете. Принцесса застегнула походный жилет и с немного суровым выражением лица начала приводить в порядок чуть распушившуюся гриву лошади. Она поймала взгляд капитана, но появившийся за спиной принцессы Ролан спас Лонса от разоблачения. Тогда он подозвал соратника и усадил его на высокий камень.
– Сними кольчугу и покажи свой синяк.
Ролан послушался.
– Не хорошо это с твоей стороны, – пожаловался он, поднимая подкольчужную рубаху.
– Ты о чем?
– Подобный приказ задевает меня как солдата-рыцаря, и как мужчину.
Лонс внимательно осматривал след от промявшегося под ударом меча панциря. Ушиб немного опух, по налившимся кровью мешкам Лонс предположил, что могли быть повреждены ребра.
– Они хороши дружище?
– Не знаю. Нам с тобой этого не узнать, хотя я почти не сомневаюсь в этом. Едва они начали разуваться, я отвернулся.
– Ты отвернулся, после того как они сняли сапоги, вот дурень! Мой приказ тебе позволял безнаказанно следить за ними до конца их омовения, естественно оставаясь невидимым для них! – Лонс по-дружески хлопнул Ролана по лбу. Тут появился запыхавшийся Варфик.
– Я видел пыль вдалеке. Они прочесывают равнину и холмы!
Лонс обратился к Ролану:
– Вы с Варфиком быстро вымойтесь, после чего я перевяжу тебе твой ушиб.

Вскоре все были на конях, и отряд осторожно двигался по лесной тропе вдоль Зоблинки. На небе не было ни облачка, и поход казался почти прогулкой.
Периодически Лонс посылал кого-нибудь вперед или наоборот назад, чтобы предупредить возможную засаду или погоню. Но ничего не препятствовало их движению.
Когда солнце начало клониться к закату Зоблинка резко свернула в сторону, а Лонс продолжал вести спутников к высящимся склонам Восставших Валов подпертых с севера великими побеленными горами.
Осины уступили место густому бору, который постепенно редел, превращаясь в небольшое плато. Сосны отбрасывали длинные тени на отливающий пурпуром хвойный ковер, и топот слышался, только когда копыта скакунов касались корней.
– Мы опять будем ехать всю ночь? – внезапно подъехав к Лонсу, спросил Варфик, – Нам-то не в первой, а вот девушки.
Лонс посмотрел на измученную служанку, благополучно заснувшую на плече Санли к его превеликому удовольствию.
– Ничего, после полуночи мы уже достигнем валов, а там есть где укрыться и переночевать, но костра пока разводить не будем.
Варфик кивнул.
– Я кое-что нашел в кошельке того наемника.
– В кошельке? – удивился Лонс.
– Ну да, ты же знаешь, я был карманником, до службы.
Конечно, разбойник-Варфик! Этот парень, когда хотел, мог быть веселее и задорнее таких шутников как Каренс или Санли. Он был своим в проулках столицы, куда его судьба закинула из родной деревни на берегу Эблии. Он рассказывал, будто выловившие его солдаты решили поиграть с ним, дали в руки деревянный меч и натравили на него двоих юнцов-салаг. Варфик был хитрец еще тот, а в битве он побеждал порой за счет своих актерских навыков. Вот и тогда он притворился, что знать не знает даже как правильно держать деревяшку, которую ему сунули в руки. Мальчишки вошли во вкус гоняли его по тюремному двору как щенка, которого решили затравить. А он внезапно проявил такую ловкость, что оба малыша скоро валялись с окровавленными лицами на земле и верещали, как те же самые щенки. Солдатам понравилось, они поговорили с начальником тюрьмы, и предложили Варфику поступить на службу в армию Бинкейла или лишиться руки. Варфик не тянул с ответом. Он был еще мальчишкой, тогда. Но с загорянами хитрые уловки не проходят. На Узком Перевале Варфик научился сражаться по-настоящему.
– Что это? – Лонс держал в руках медальон со странным гербом.
– Похоже на ладонь, и еще какой-то вензель. А с другой стороны изображен пик.
Лонс перевернул медальон. А другой стороне и, правда, был изображен пик высокой горы. Искусной чеканкой был показан снег и выступы и, кажущийся незначительным город у ее подножия.
– Варфик, ты не против, если я его заберу?
– Ладно, бери, он, похоже, из белого золота…– с сожалением вздохнул Варфик разглядывая на прощание медальон в руках Лонса, – Ах, бери, все равно я его не совсем честно добыл!
Варфик оставил Лонса с медальоном.
Лонс долго разглядывал находку соратника, и пытался понять символ: раскрытая длань, и словно линии ее – вензель. Он мог спросить только у одного человека, что это значит…
Лонс подъехал к принцессе. Она утомилась, слишком долго в дороге. Если король говорил правду о ее непоседливости, то к долгому сидению в седле она наверняка привыкла. Светлые глаза принцессы обратились к Лонсу. Он немного оробел. Эта юная девушка, совсем еще ребенок поражала свой уверенностью, или, по крайней мере, она умело делала вид.
– Вы устали, ваше высочество?
– Немного, я так понимаю, наша цель эти горы, а вы так и не хотите посвятить меня в свои планы и объяснить, почему мы движемся именно туда.
– Я думаю, когда мы прибудем, вы все поймете сами. Самое безопасное для вас место, ваше высочество, находится именно там.
Лэрина не желая, или просто не находя сил противиться, пожала плечами.
– Конечно, ведь вы главный.
Лонс про себя улыбнулся ее едва заметному сопротивлению. Она, наверное, многое переосмыслила, увидев, сколько всего, случилось из-за ее побега.
– Ваше высочество, я предполагаю, вы сможете мне объяснить, что это за вещь, и что на ней изображено?
Лонс показал принцессе медальон. Она скучающе посмотрела на него. Внезапно ее глаза расширились, и она практически вырвала его из руки Лонса.
– Откуда он у вас? – Лонсу показалось, что в голосе Лэрины зазвучал страх.
– Мы нашли его среди останков тех наемников, – осторожно проговорил Лонс, вглядываясь в выражение лица принцессы, – А что, он представляет какую-то ценность?
Сперва она странно смотрела на Лонса, и мелко дрожала, даже лошадь замедлила ход, почувствовав это. Затем по лицу пробежала тень, и оно мигом приняло выражение холодного спокойствия и абсолютного безразличия ко всему.
– Нет, он не имеет совершенно ни какой ценности, – с этими словами Лэрина вернула медальон Лонсу и заставила лошадь прибавить ход.
Нет, такой ответ его не удовлетворяет.
– Но, ваше высочество, – поспешая за принцессой, спрашивал Лонс, – Ведь вы как-то отреагировали. Я видел – вы удивились. Почему?
– Вам это показалось, – холодно ответила принцесса.
– А, по-моему, вам знаком этот медальон!?
– Даже если так, вас это не касается!
Лонс разозлился.
– Быть может, но я хочу знать, что означает этот символ, – он повысил голос, выходя за рамки учтивости, но Лонсу было не до нее. Он вытянул перед собой руку с медальоном, подставив его принцессе. Печальным взглядом она вновь одарила этот загадочный предмет.
– Это «длань, которая покроет весь мир», родовой герб наследников Лоза.
Принцесса тут же направила лошадь вперед, догоняя опередивших всех Даггита и Санли, со служанкой. Они приближались к подножию Восставших Валов. Уже царили сумерки, и ночь торопливо сменяла их.

– Забавные холмики, – оценивающе заявил Санли.
– Они такие отталкивающие, словно за ними таится что-то страшное! – девушка сидела перед Санли, и опасливо смотрела на своды гор, прижимаясь к нему. На лице молодого солдата играла довольная улыбка.
– А, по-моему, они довольно приветливые, покатые и почти не загораживают неба. Смотри как густо они поросли всякой всячиной, не может быть, чтобы они были не приветливы к путникам.
– Как бы ни было, а права, скорее, твоя спутница, Санли, – внезапно вступил Лонс. Он внимательно следил за принцессой, но рядом с Даггитом она была в безопасности. Словно нарочно они ушли вперед, подумал Лонс. Их кони уже поднимались по светлеющим в темноте, откосам гор. Наверное, сержант из вероломных южных областей более приятен в общении, чем грубиян сопливый капитан, возомнивший о себе невесть что.
Но мысли Лонса прервал любопытствующий возглас Санли.
– Ты не объяснил почему, Лонс?
Лонс опомнился.
– Ах, Санли, да потому что по сказаниям эти невысокие горы были подняты силой магии. Они должны были перекрывать единственный проход в светлые земли, где царствовал вековечный покой. Среди жителей Астона и прилегающих земель ходит слух, что, они прокляты, и кто раз перебрался через них, никогда больше не вернется.
– Конечно, – хмыкнул Санли, – кому же захочется возвращаться из спокойных и светлых мест назад?!
Лонс улыбнулся словам Санли, парень всегда нравился ему своей простецкой мудростью.
Вскоре Даггиту и принцессе пришлось дождаться остальных, явного пути не было видно и из-за темноты, и из-за беспорядочно раскиданных обломков камней и густых высоких зарослей кустарника. Лонс выступил вперед, направляя отряд через заросли. Лошади периодически взбрыкивали от уколов веток и шипов. В темноте перелетали ночные встревоженные птицы, а по кустам шевелились невидимые твари. Тут даже солдатам изменило мужество, и многие обнажили мечи, а Варфик приготовил арбалет. Лонс успокоил спутников, но Даггит и Ролан, замыкавший процессию, не убирали мечей до тех пор, пока заросли не поредели, а потом и вовсе перешли в отдельные кусты, жалко смотревшиеся на каменистом склоне. Потом был сложный переход, где уклон горы стал опасным для всадников. Каменистая поросшая редкой травой земля рассыпалась под копытами, и несколько раз лошади оступались и съезжали по склону. Некоторые всадники спешились, и вели коней в поводу, а Даггит ругался на Лонса последними словами, конечно, позволяемыми в присутствии принцессы. Ночной переход по такому откосу мог стоить жизни кому-нибудь из отряда, но Лонс провел спутников, сам, даже не спустившись с Лохмача. Вскоре Лонс завел отряд в глубокий овраг, который проходил насквозь через горы – петляя, то, становясь, глубже то поднимаясь. Здесь Лонс объявил привал, и путники вздохнули с облегчением.
Полночи уже прошло, и встала полная луна, посеребрив своим светом, словно снегом округу. Верхушки деревьев равнин Астона и далекая вьющаяся серебристая полоса Зоблинки светились магическим завораживающим сиянием.
Здесь. казалось можно почувствовать себя присяжным и судьей всего творящегося в мире.
– Это и есть тайная тропа? – спросил Даггит. Он смотрел на Лонса, как на первого врага.
– Да, это перевал через Восставшие Валы, мало кто о нем знает, – спокойно заявил Лонс, снимая с уставшего коня седло и узду.
– Зато я теперь знаю, кто тут точно хочет нашей погибели!
Лонс улыбнулся и похлопал Даггита по плечу:
– Все уже позади, дальше путь будет спокойным и несложным.
– Куда же ты нас ведешь, капитан?
– Скоро увидишь!

В овраге было уютно и словно безопасно. В темноте разбивали лагерь, солдаты набрали жердей и поставили несколько навесов, растянув походные плащи. Девушки заснули мгновенно под одним из таких навесов. Санли очень беспокоился о своей спутнице, предлагая ей, немногочисленные одежды, дабы не замерзнуть. Потом он долго, пока стреноживал лошадей и устанавливал навесы, оглядывался на нее. Варфик ехидно подшутил над другом, но к его удивлению Санли коротко отослал его прочь, даже не ответив шуткой, как ему было свойственно. Солдаты сами едва стояли на ногах, разбивая лагерь, но вскоре все необходимое было сделано. Осталось выставить часовых, которые будут наблюдать за подъемом. Первым пошел Даггит, заявив, что как только он начнет засыпать на посту, он вернется, чтоб его сменили. Лонс согласился быть сменщиком.
Все улеглись, только Лонс вдруг почувствовал, что ему не спиться. Он чувствовал тепло родной земли отголоском доносящееся из-за гор. Всего один дневной переход и наследующее утро он уже увидит родные места. Он не мог успокоить себя, и решил пройтись. По крутому склону оврага он выбрался на небольшую площадку, где нашел Санли. Последний был непривычно серьезен, Лонс никогда не видел юношу таким сосредоточенным как сейчас. Молча, он сел рядом. Лонс почувствовал, что проголодался. Может это от волнения?

– Вам не спиться, ваше высочество?
Принцесса вздрогнула, ее лицо едва освещалось тусклым светом лучины, а отсветы луны придавали ему молочный оттенок. Она немного испугалась, и ее лицо от неожиданности приняло выражение неподдельного испуга. Она заволновалась:
– Я зря жгла лучину? Враги могут почувствовать дым? Простите… просто?
– Не волнуйтесь дымок от такой лучины вряд ли кто почует – в горах дует хороший ветер мы не чувствуем его в овраге. Слышите, как он воет. Лонс знаком предложил принцессе прислушаться. И, правда, тут же донесся слабый и далекий стон: он то тянулся, то пропадал, словно его и не было.
Лонс развернул тряпицу, и положил перед принцессой. Почувствовался нежный аромат свежеиспеченной рыбы.
– Я увидел ваш огонек сверху, и подумал, что может вы, проголодались, к сожалению ни каких приборов у меня нет, и придется, есть руками.
– Изумительно, – улыбнулась принцесса и оторвала теплый кусок мяса, – Но как же? Вам пришлось разводить костер? От него, наверное, дыма больше?
– На самом деле хватит и углей, дыма от них почти нет, согреться не согреешься, а рыбу или хлеб пожарить можно.
Лонс порадовался тому, что принцесса искренне улыбалась ему – минуту назад она была также печальна, как и Санли-весельчак, оставшийся размышлять наверху и жарить рыбу, которую он и есть-то, не хотел. Этот овраг на всех нагонял тоску. Хорошо хоть кого-то удалось развеселить.
– На Узком перевале, когда ведешь разведку, невольно учишься таким не хитрым премудростям, – забыв о своем голоде, говорил Лонс, – К тому же мне надо перед вами извиниться за грубость.
Принцесса внезапно серьезно посмотрела на него. Да, одного извинения мало, надо объясниться, подумал Лонс.
– Против Бинкейла плетется заговор, возможно недоброжелатели уже проникли вглубь страны и изнутри подтачивают наши силы. Ваш побег, как бы это было не неприятно вам слышать, совершенно ни к чему. Волей случая, я один из немногих посвященных во все детали заговора короля Астона, и каждая мелочь может оказаться важной и для меня как вашего охранника и сопроводителя, так и для Бинкейла…
– Все не так как вы думаете, капитан, – Лэрина устало провела рукой по глазам.
– Если честно, я не думаю и не строю предположений. Я просто поставлен перед фактом: королю Бинкейла предательски угрожает его собственный брат.
– Можно ли назвать предателем того, кто не мог поступить иначе? – задумчиво произнесла Лэрина.
– О чем вы, ваше высочество?
– О проклятии, – она подняла взгляд на Лонса, – Проклятие Лозейских преследует нашу кровь уже несколько веков, оно то засыпает, то с новой силой напоминает о том, что мы прокляты.
– Но почему?
– Потому, что с давних пор наследники Лоза были великолепными воинами и дипломатами, а главное – за ними всегда шли люди! Была даже легенда об одном из моих предков, который волей случая оказался вдали от дома без верных ему людей и регалий доказывающих, что он благородной крови. Всего за пару-тройку лет он собрал вокруг себя целую армию из тех, кто пошел за ним, не зная, что он принц Лоза. И с этой армией он вернул себе все, что у него подлым образом отняли! За такие достоинства и таланты, высшие силы навлекли на Лозейских проклятье, и именно оно не дало в свое время длани Лоза покрыть весь мир. Лоз распался всего полвека назад, мой отец был наследником трона, но чуть ли не последним в очереди, после братьев.
Лонс внимательно слушал принцессу и на мгновение ощутил в ее словах и лице черты великого лидера, которыми были рождены все представители ее рода. Между тем Лэрина продолжала:
– На протяжении многих лет у мужей дома Лоза внезапно пробуждалась ненависть и зависть к родичу, будь то брат или отец! Зависть и алчность сгубила многих моих прадедов. Они шли на все, ради того чтобы у его родственника не было больше владений и власти чем у них самих. Сотни лет истории рода Лоза, это истории братоубийства, интриг и злодеяний против друг друга!
Лонс молчал, а Лэрина была взволнована, ее руки дрожали, а на глазах выступили едва заметные слезы.
– Этот медальон?
– Это один из подарков моего отца-короля на свадьбу моему брату. Медальон с родовым гербом Лоза на одной стороне, и гербом Бинкейла – на другой. Отец старался не использовать родовой герб – слишком много горя было связано с ним.
– Разве это может, что-либо значить, ваше высочество? Кто знает, откуда этот наемник взял медальон?!
– Я не знаю, Лонсел, – она закрыла лицо руками, – Я не могу, оценить что правильно, но когда вы мне показали его, словно кто-то острым ножом вскрыл старую рану.
Она заплакала, и Лонс почувствовал себя так неуютно, что был готов накостылять себе самому за излишнюю пытливость. Она быстро успокоилась, потому что не имела права долго пребывать в унынии. Лонс теперь все понимал, ее порывистость и упрямство у нее в крови. К тому же она любила своего брата и часто ставила его на свое место. Наверное, люди сильно преувеличивают волю и мудрость мужчин. Принцесса была молода, но уже сейчас Лонс был готов пойти за ней куда угодно. Он достал медальон. Золотой круг вращался на серебряной цепочке, показывая обе стороны так быстро, что они сливались в один рисунок.
– Думаю, я не имею права держать его у себя, он принадлежит вам, ваше высочество, – он почтительно склонил голову.
Лонс оставил принцессу, с печальной улыбкой на устах и едва уловимой благодарностью. Он чувствовал себя и неловко и в тоже время уверенно, в любом случае он сделал то, что надо было сделать. Лонс пошел сменить Даггита, бедняга должно быть уже заснул на посту.
Следующий день выдался солнечным. Спокойный переход по оврагу позволил, наконец, всем отдохнуть от погони, а тем, кто не выспался поспать в седле. Овраг становился шире, и все время петлял, словно обходя все выступы гор. Вскоре на его пустынных сводах стали появляться кусты и деревца, под причудливым углом растущие по откосам стен. Лонс заметил, что Даггит впервые не за последнее время не выказывает своего недовольства, и уже было, порадовался этому. Но под конец дня небо стали затягивать тяжелые грозовые тучи, и усилился ветер, порой сводивший с ума лошадей своими дикими завываниями в овраге. Потемнело раньше, чем село солнце, и некоторое время было абсолютное затишье, ветер пропал, и было даже душно. А вечером разразилась настоящая буря.
Словно по чьему-то высшему приказу с небес посыпались жесткие потоки воды. Ветер с новой неистовой силой метался, заходя с одной стороны, завывая над головами и выбивая из седла. Белыми вспышками озарялось черное небо, и гремел гром.
– Прячемся под уступы! – выкрикнул Лонс. Здесь овраг имел естественные впадины и полу-пещеры, где можно было укрыться от прямых струй ливня. Теснясь под сводами оврага спутники, прятались под походными плащами и закрывали лошадям глаза. Внезапно яркая вспышка озарила весь овраг, и через миг раздался грохот, словно рухнуло само небо. Обезумевший конь вырвался из рук Санли и ринулся прочь.
– Я его поймаю! – выкрикнул Санли, выскочив под дождь.
– Стой! – велел Лонс,– Он поскакал вперед! Когда утихнет буря, мы двинемся дальше и найдем его!
Безумие, охватившее небеса захватило и землю: с корнем вырывал ветер деревья, растущие в овраге, потоками по стенам лилась вода и осыпались камни. Солдаты крепко держали лошадей, готовых сорваться каждый раз, когда грозный хохот грома падал с небес. Плотно прижавшись, друг к другу девушки заткнули уши и зажмурили глаза. Принцесса все время смотрела на Лонса, словно он мог сказать ей, когда это все прекратится. Масса земли и камня обвалилась в нескольких шагах от их убежища, и Даггит воскликнул:
– Небеса сошли с ума, Лонс, эти горы и правда прокляты!
Словно подтверждая его слова, по черным сводам пронеслась цепочка ослепляющих молний. И гром вновь оглушил. В круговороте хаоса Лонс изредка различал светлые глаза принцессы, устремленные прямо на него.
Буря стихла, спустя долгие часы невыносимого безумия. Дождь перестал, ветер вновь успокоился, но молнии все также рваными вспышками пронзали тяжелые тучи. В этом затишье сбившиеся вместе спутники задремали. И когда раскаты грома ушли на восток, а полотна туч лениво поползли следом, Лонс всех разбудил. Без одной лошади было совсем плохо, Лонс уступил Лохмача Санли и служанке, а сам заторопился вперед. Лошади шли медленно их копыта увязали в хлюпающей почве и сонные всадники не слишком торопили их. Лонс шел впереди, и Лохмач не отставал от него. Едва заметно моросил дождь, из-за чего промокшая одежда липла к телу. Несколько раз Лонс оступался и падал в грязь. Немного отошедшие ото сна спутники предлагали ему передохнуть или сесть с кем-нибудь верхом. Но Лонс упрямо шел вперед. Он знал, что осталось совсем чуть-чуть, хотя последний раз шел по этому пути много лет назад. Его ноги устали от жижи, заставлявшей поскальзываться, сам он продрог, потому что походный плащ путался бы и мешал бы ему идти.
Спустя некоторое время овраг стал расширяться и внезапно вышел на пологий склон. Здесь Лонс замер и обеими руками схватился за голову.
Огромная долина погрузилась в мягкую дымку тумана, большое озеро у подножия огромных гор было черно как небо, в него впадала небольшая речка бежавшая вдаль к хребту, на котором держался свод небес. Над долиной еще мерцали молнии, возникавшие то тут, то там, отголоски бури уходили далеко. Тучи рвались в клочья, и восточное солнце внезапно засветило сквозь них, и под черным жестким небом заиграла волшебным светом земля. Озарились густые кроны деревьев.
Лонс рассмеялся, не веря своим глазам – все точно также как было пятнадцать лет назад, когда он покидал родные земли. За спиной послышались восторженные голоса.
– Теперь я понял, куда ты нас вел, старик, – похлопал по плечу Даггит, – Что же это за земли такие, о которых никто ничего не помнит и не знает?
– Это Забытые Земли, Даггит, моя родина!
Сержант кивнул, помолчав, сказал:
– Надо развести костер и обогреться! Но я смотрю, что всем как-то не до этого!
Лонс обернулся, за его спиной спешившиеся или сидящие верхом замерли его спутники. Даже абсолютно рациональный и прямолинейный Лугг, открыв рот, смотрел на долину.
– Смотрите, а вон и лошадь! – воскликнул Санли. И правда на склоне горы спокойно щипала травку пегая кобыла Санли, она подняла голову и посмотрела на них, словно устала ждать.

Принимай критику по седьмой главе :
Зоблинка переливалась в лучах дневного солнца. Ядовито зеленые листочки молодых осин бросали на воду легкие тени. Река торопливо бежала по низине, на мелководье она была настолько мелкой, что даже на ее середине просвечивало искрящееся дно.
Ты описываешь красоту, поэтому "ядовито" здесь не совсем удачное слово. Может быть, зелень сделать "сочной", "яркой"... хотя, в последнем случае тоже перебор будет, учитывая и без того искристый пейзаж.
Ни какой посторонний шум не разрушал Яркого и спокойного мирка Зоблинки.
очепятка с "яркого" =))
Продолжали уводить погоню по степям и равнинам. Под утро, отделившиеся всадники, во главе с Даггитом , встретились с Лонсом и остальными на опушке густых лесов разросшихся вдоль Зоблинки.
Засыпавшие в седлах всадники останавливались на той же полянке у реки, где топтался Лохмач.
Второе "всадники" ненавязчиво ( ) предлагаю заменить на "друзья". М?
Устроив стоянку, Лугг и Санли спустились немного ниже по течению, на мелководье и повели мыться коней. Принцесса и ее служанки немного поднялись по реке
А вот второе "немного" можно опустить.
Его звук очень напоминал обычные лесные крики
Чьи крики? Крик - в лесу дело не очень обычное.
Сержант держал тело полковника пока, его руки не пришлось разжать
Зптушка не на месте.
Он украдкой полюбовался на принцессу – без помощи служанок он заплетала косу.
"ОНА заплетала"!
Он был еще мальчишкой, тогда.
Снова зптушка.
А другой стороне и, правда, был изображен пик
"НА другой", о, великий очепяточник!
Она, наверное, многое переосмыслила, увидев, сколько всего, случилось из-за ее побега.
И снова последняя зптушка не к месту!
Санли очень беспокоился о своей спутнице, предлагая ей, немногочисленные одежды
Хм... да, ты с ними (зптыми) определенно не дружишь )))
Она немного испугалась, и ее лицо от неожиданности приняло выражение неподдельного испуга.
С испугами как-то нехорошо выходит.
По крутому склону оврага он выбрался на небольшую площадку, где нашел Санли. Последний был непривычно серьезен, Лонс никогда не видел юношу таким сосредоточенным как сейчас. Молча, он сел рядом. Лонс почувствовал, что проголодался. Может это от волнения?

– Вам не спиться, ваше высочество?
И дальше идет беседа с принцессой. Возникает вопрос: а чего он к Санли-то ходил? Слишком резко перебрасываешь действие.
– Но как же? Вам пришлось разводить костер? От него, наверное, дыма больше?
– На самом деле хватит и углей, дыма от них почти нет, согреться не согреешься, а рыбу или хлеб пожарить можно.
А угли они с собой принесли?
Сотни лет истории рода Лоза, это истории братоубийства, интриг и злодеяний против друг друга!
Нормальная придворная возня, на мой взгляд.
Лонс заметил, что Даггит впервые не за последнее время
"Не" не к месту затесалось. Очепяточка.
Внезапно яркая вспышка озарила весь овраг, и через миг раздался грохот, словно рухнуло само небо. Обезумевший конь вырвался из рук Санли и ринулся прочь.
В бою эти кони вели себя смелее...

А вообще мне нравится твой стиль. Язык повествования какой-то мягкий и неторопливый, светлый, приятный для чтения, насыщенный и пейзажностью, и разговорами, и действием в необходимых пропорциях. Атмосферно и чувствуется пространство. Мне интересно, жду дальше! Только не расслабляйся, продолжай в том же духе!

в знак того что роман пишется и тема будет обновляться этот небольшой кусочек,
для тех кто следит: после этого отрывка начинается вторая часть

* * *
Остов амбара совсем не пострадал, даже самые хлипкие конструкции, которые наверняка должны были развалиться при сильном ветре. Что ж, это о многом говорило, о том, что ставили его действительно мастера, что хоть и не достроенный, а служил он уже исправно и…
– Если он выдержал такую бурю, значит, его ничего не сможет разрушить! – сказал кто-то.
Малз не мог с этим не согласиться, он утвердительно кивнул, восхитившись еще раз, а затем захлопал в ладоши:
– Ладно, ребята, давайте за работу! Одним взглядом мы крышу и стены не поставим!
И ворча и соглашаясь, работники принялись за работу. Пока расчистили площадку от веток и хлама принесенного ветром, уже совсем разошлись тучи, и солнце немного подсушило конструкции. Строители полезли наверх. Застучали молотки, заскрипели пилы. На перекладины поднимали балки, и брусья для стропил и конька крыши. Половину сделали вчера, сегодня можно было бы закончить и начать обшивать стены и крышу амбара. В таком случае уже скоро можно было бы начать использовать амбар по назначению, радуясь про себя размышлял Малз.
Внезапно сорвалась балка, и работники заорали с трудом удерживая ее на веревках. Малз ловко перебрался по стропилам и перекладинам с одного конца недостроенной крыши на другой, перекинул веревку через блок и помог поднять балку и поставить на место. Несколько раз люди поскальзывались на скользком дереве конструкций и едва не срывались, но когда дневное солнце совсем разогнало прохладу и влажность, пришедшую после бури, стало менее опасно ходить по верху. Солнце начинало припекать, и трудовой пот мозолил руки и пропитывал одежду и лобные повязки. Работники загомонили, когда пришло время перерыва и обеда.
– Малз, жена пришла, еду тебе принесла! – крикнул пожилой плотник, которого умоляли замолвить словечко те, что были помоложе, – Наши тоже ждут, не дождутся покормить нас, пора бы передохнуть!
Малз тыльной стороной ладони провел по лбу и оглядел улыбавшихся ему работников жаждущих перерыва, и толпу жен, дочерей и сестер ожидавших внизу.
– Хорошо, – усмехнулся он, – Так и быть, отдыхайте, лентяи!
Работники обрадовались и, потирая руки, поторопились отложить работу и перейти к дневной трапезе.
Малз по веревкам и лестницам быстро спустился вниз. Отряхивая руки от опилок, Малз зашагал к жене. Он обхватил ее и приподнял над землей, слегка закружив, потом поцеловал и с укором посмотрел на нее:
– Обед дело святое, но каждый раз приходиться не вовремя!
– А иначе ты тут их совсем голодом заморишь! Работяга, – жена хорошо знала, как на самом деле Малз любил полениться. Но когда он брался за дело и десятки рук помогали и вторили ему, он был неугомонен.
Малз с воодушевлением начал развязывать узелок, в котором наверняка было что-то вкусное… И не ошибся! Откусив от свежего пшеничного хлеба и запив молоком, он посмотрел на жену. Она тем временем смотрела на дело его рук. Большие глаза ее с любопытством рассматривали амбар. На губах играла улыбка. Темные волосы, слегка убранные трепетали на едва ощутимом ветру, а солнечный свет слегка заставлял их переливаться. Малз поцеловал жену в щеку мокрыми от молока губами. Она повернулась к нему и взгляд ее передавал удивление.
– И как он бурю пережил, и не сложился? – спросила она.
– Так кто строил! – самодовольно заявил Малз.
– Ах, да! И чему я собственно удивляюсь?!
Они оба рассмеялись.
Малз улегся на землю уже согревшуюся и просохшую под лучами дневного солнца, с довольной улыбкой смотрел на небо, прояснившееся после бури. Его мысли на какое-то время отошли от строительства амбара и его чрезвычайного таланта строителя.
Кипи сложила руки на груди мужа и опустила на них голову.
– Опять?
– Ага, опять.
Он не отрывал глаз от неба и растягивающихся по нему облаков, которые становились все тоньше и светлее. Но ему почему-то было грустно.
– Скучаю я по ним, – в который раз уже говорил он эти слова.
Кипи легонько ущипнула мужа за кончик носа.
– Поверь мне: вы скоро увидитесь! И хватит хандрить!
– С чего ты решила?
Она села рядом, и, слегка улыбнувшись, произнесла:
– Западный ветер пришел и прогнал бурю, разорвал грозовые облака в клочья. По-твоему это не знак?
Малз широко улыбнулся, поцеловал жену и, хорошенько потянувшись, вскочил на ноги.
Громким возгласом, хлопками в ладоши он поднимал людей и призывал вновь взяться за работу. Недовольные возгласы и ворчание сыпались на него, но, тем не менее, строители заканчивали обед и вновь брались за инструменты. Малз посмотрел на каркас амбара снизу вверх. Еще многое предстоит сделать.

Предложение не закончил =(

Зптушка! =)

"Закончить" и "начать" плохо разделено. "Закончить с основой"? Впрочем, архитектор здесь ты =))
Но, помимо этого:

Повторение "начать".

А до этого работали в немой сосредоточенности? Наверно, "загомонили громче" или "радостнее", что подойдет?

Ну и повторюшка ты!

И еще очень любишь слово "начал". Попробуй заменять его. В данном случае можно употребить "принялся" или "взялся". Вариантов-то много!

Зптушка. И: "слегка убранные"?? Наверно, не очень удачная формулировка. Куда убранные? =)

Ну, тогда уж стоит поменять местами "слегка" и "заставлял".

Акцент на сменившуюся погоду повторяется уже в третий раз довольно однообразно.

Даешь вторую часть!

Наконец-то я снова добралась сюда! Большую часть уже заметила вездесущая глазастая Синоби. На мою долю выпало совсем немного, но и этого немногого вполне достаточно)))
В целом, качество текста ты не снижаешь, по прежнему уделяешь внимания деталям.
Ну-с, приступим.


По-моему, хлам - это несколько не то. У меня хлам ассоциируется с какими-то старыми вещами (может, только у меня).



Поскальзывались - скользком.



Солнце - солнце.



На мой взгляд, несколько неверно: как возможно намозолить руки потом? Они ведь, кажется мозолятся от работы, от тяжестей и тп...



Частое повторение имени, как уже отметила Синоби...



Ее - нее.



Возгласом - возгласы.

Мда, с повторениями у тебя проблемка, нужно быть внимательнее. И, еще раз повторяю, ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ СОЮЗОМ "И"!!!

надеюсь Горация простит мне столь непочтительный поступок
так как я хочу ссылочку на карту тут выложить.
http://www.ljplus.ru/img/o/l/olbany_rick/Afnor.JPG
В оправдание скажу лишь то, что не представляя географического расположения различных областей и... т.п. штуковин ,
фигурирующих в моем романе, вообще пропадает желание разбираться во всей этой каше, которая из моей сумечречной головы выливается на страницы данного романа, а потом уже в сию тему. ВО!
так что ознакомьтесь не помешает

PS за качество продукта предоставленного по ссылке извиняюсь, обещаю нарисовать новую карту в более лицеприятном виде.

Бить не стану... В конце концов, это всего лишь ссылка на другой ресурс. И, если твое произведение никак не может обойтись без такого дополнения, - пусть будет

Горация

Итак, я вернулся
Для тех кому лень вспоминать, перечитывать или просто знакомиться с предыдущими постами
Краткое Содержание Предыдущих Серий
В глобальном масштабе: большое богатое королевство (Бинкейл) переживает не лучшие времена, на престоле сидит аторитетный и благородный король, благодаря которому страна расцвела и усилила свое влияние в данной точке мира (Афнор - Благодатный Край). В соседнем королевстве к власти пришел амбициозный брат короля Бинкейла (Эннест Лозейский), заключивший союз жестоким союзником за Вековечным Хребтом (который географически делит край, на две части). Он предупреждает короля Бинкейла, что скоро, объединившись с сильным союзником планирует завоевать королевство и силой захватить власть. В качестве альтернативы Эннест предлагает королю отдать ему корону без войны, и свою дочь - племянницу Эннеста в жены дабы укрепить свою власть.
конфликт накаляется, близится война.
В мастабе событий которые происходят с главными героями:
Лонсел- капитан гвардии Бинкейла получает задание догнать принцессу Лерину, узнавшую о заговоре и самовольно решившую разрешить конфликт. В результате дальнейших событий отряду Лонсела вместе со спасенной принцессой приходится укрыться в местах не отмеченных на картах. Эти места забыты всеми - родина Лонсела, и именно здесь должна пройти армия врагов королевства, дабы объединиться с правителем Эннестом.
Дальнейшие события расскрывают интриги затеяные приближенными короля Бинкейла, и рассказывают о таинственных и прекрасных Забытых Землях, жителям которых предстоит пережить много потрясений и принять нелегкие решения.



Часть вторая
Забытые земли

***
Река здесь была мелкой и местами образовывала пренеприятные запруды, превращая берег в болото. Идти вдоль нее было практически невозможно, лесная река, полная ила, коряг и всяческих веток, так же была неудобна для передвижения вброд. Но где-то неподалеку слышалось журчание. Журчание воды, сбегающей по камням. Там река выходила из лесной чащи, и густые тени, и ветви деревьев, опускавшиеся до самой воды и тянувшиеся порой до другого берега оставались позади. Там земля становилась плотнее и каменистее, растений у воды было все меньше, и река вымывала для себя овраг. И дальше по камням, по порогам, в районе предгорья она становилась мельче и шумела так резво, что казалось, то уже другая река.
Из густых зарослей ежевики, росших по оврагу, выбрался мальчик. Отряхнул листочки и древесную шелуху, и, морщась, потер оцарапанные руки. Видимо не раз, провалившись в лесных заводях, он по пояс был перемазан в тине и грязи с кусками мха. Наверное, только мальчишка мог резво пройти вдоль берега и при этом довольно быстро. Не удивительно, что остальные отстали. Парень огляделся: светило солнце, бежала речка, играя на камнях. Так и захотелось омыть в прохладной водице зудящие руки, и ополоснуть ноги от неприятной грязи. Так он и сделал. Вода оказалась очень холодной, ведь она бежала с самих гор, где собиралась из сотен ключей и десятков горных ручьев. Но эта вода была в самый раз для взмыленного и перепачкавшегося парня. Оказавшись по пояс в воде, он с охами и ахами ополаскивал лицо, обнаженную, расцарапанную в тех же кустах грудь, слегка прикрытую безрукавной жилеткой. Потом он долго держал руки в воде, с блаженной улыбкой на лице. И тут случайный взгляд парня уловил нечто, что привлекло его внимание. Вверх по течению среди камней он увидел странную тень, похожую на чью-то фигуру . По-началу он удивился, потом слегка струхнул, чисто по-детски. Но в следующий миг он шагал против течения холодной реки, и внимательно разглядывал силуэт все отчетливее проступавший средь камней. В какой-то момент, когда он перебрался через несколько камней, и изрядно подмерз, он решил позвать. «Старейшина Асвинн?!» - произнес мальчик, уже немного дрожа. Дальше в ледяной воде он идти не мог, да и пороги порой заливали по груд и заставляли сердце замереть от холода. Но тут он уже обнаружил, что камни стоят достаточно близко и высохшие на солнце, они были очень удобны для дальнейшего перемещения. Паренек вскарабкался на большой камень и потом ловко стал перепрыгивать с одного на другой, а солнце довольно скоро согрело его. На время, потеряв из виду свою цель за поворотом реки и крупными валунами, вылезающими на ее середину, мальчик уже успел забыть про нее. Беззаботно он прыгал с камня на камень и слушал пение звонкоголосых птиц, как вдруг перед ним буквально ниоткуда появилась сгорбленная фигура. В испуге мальчик пытался удержаться на ногах, но упал в воду, чудом не ударившись о камни. То был человек, он сидел на плоском камне, на мелководье прямо по середине реки. Вода была там такая прозрачная, что были видны все красоты, искрящегося на солнце, дна. Взгляд человека был устремлен именно на эти красоты, но помутневший и безжизненный он, казалось, уже не воспринимал ничего. Мальчик узнал его.
- Старейшина! – возбужденно позвал он, - Старейшина Асвинн, я вас нашел. Слава Вейсу - он вывел меня на вас. Тут скоро будут все остальные, кто пустился вас искать - они пошли обходными путями. Как хорошо, что вы целы. Мы поможем вам добраться до деревни… старейшина Асвинн?!..
Мальчик усомнился в том, что он услышан. Старик не сделал ни одного движения, не подал ни какого признака жизни, и если бы не едва заметно вздрагивающие худые лопатки под тонкой домотканой рубахой, его смело можно было принять за мертвеца. Испуг опять подкрался к пареньку, но тот в очередной раз умело отодвинул его в сторону. Он быстро выбрался на мель, подошел к камню и сел на колени рядом со старцем. Мальчик положил свою руку на отощавшую спину сидящего и осторожно провел по ней, одновременно заглядывая ему в глаза.
- Старейшина Асвинн, вы в порядке?! Вам плохо, вы можете мне ответить?
Заметив десяток обглоданных остовов рыб у ног старца , парень понял, что тот не мог сильно изголодать, хоть и не появлялся в деревне уже много дней. Но старик как будто уже не слышал и не видел. Его голова застыла в одном положении, он глядел прямо перед собой и молчал. Внезапно, он издал какой-то странный звук, и мальчик, встрепенувшись, начал переспрашивать:
- Что? Что вы говорите? Я не расслышал?
После непродолжительного молчания старик на выдохе промычал:
- Вейс… - сказал он, потом повторил, - река Вейса… Вейс…
Паренек уже ничего не переспрашивал, он растерялся и попытался посмотреть ту да же куда смотрел старец, наклонившись ближе к нему, чтобы лучше слышать, что он говорил.
И после очередной паузы старейшина опять сказал:
- Вейс… река Вейса…
- Да, старейшина, что такое?.. это она – река Вейса, - участливо отозвался мальчик.
- Он знает все… он мне все рассказал…
- Кто?
- Вейс… Он рассказал мне все, - старик словно обретал способность говорить, он говорил все отчетливее и громче, - Он поведал мне… все, что будет, было и есть… Это не просто история - это суть всего… Низменность будет процветать, как когда-то, люди устремятся сюда, дружба соплеменников не ослабнет, даже когда новые люди и новые события изменят жизнь их. И многое еще ждет эти земли, этот мир… но многое еще должно свершиться… пугающее…
- Пугающее! – холодок пробежал по спине мальчика, словно он почувствовал пророческую силу произнесенных слов.
- Да, - в следующий миг старец устремил взгляд на него, и словно пронзил им, - Пугающее! – Старик схватил оторопевшего малыша за голову и тот, попытавшись отпрянуть, ощутил, что руки старика были сильны и цепки. Он притягивал к себе кудрявую голову мальчика с таким неистовством, что последний уже не в силах был даже вскрикнуть от страха. Когда сухие губы коснулись нежного мальчишеского уха, старик начал говорить. Но слов не было слышно, потому что он говорил не словами. Парень стал брыкаться сильнее и выдергивал голову из рук старика. Но поток немых фраз лился в его уши… он сопротивлялся меньше… переставал вырываться… успокаивался … и внимал. Ужас наполнил его глаза, она закрыл их, и из них тут же потекли слезы. Хватка старика ослабла. Внезапно мальчик смог освободить голову. И вытерев глаза рукой, истерзанным горестным взором посмотрел на старика. Последний медленно оседал и заваливался назад. Мальчик подхватил его, и уложил голову себе на колени. Губы старца произнесли последнее слово, прежде чем навсегда сложились в печальную складку: «Помни».
Так и нашли его, держащего старика на руках посередине реки на большом плоском камне. Он был словно отрешен. Но когда его позвали, медленно повернул голову:
- Старейшина Асвинн умер, - тихо произнес он.
- А ты в порядке, Хенф? – последовал вопрос.
- Да, и я знаю то, что старейшина хотел сказать всем нам,… что поведал ему Вейс.



Возвращение

Много времени прошло с тех пор, как Лонс был здесь в последний раз. Когда он смотрел на далекие своды Крутых Склонов, когда видел загадочный блеск вершин Медных гор. Он шел по мягкой земле заросшей дороги и ощущал себя десятилетним пареньком, словно эхом, к нему возвращались воспоминания, которые он, как будто утратил.
Двигалась телеги запряженные быками. Лонс, свесив ноги, смотрел, как пробегала внизу земля и как мялась трава под обитыми железом колесами. И в тот момент, когда телеги выехали на возвышенность перед Валами, Лонс впервые увидел Низменность со стороны. Впервые ощутил странное чувство того, что ему хочется обнять и прижать этот клочок земли, который он покидает. В тот момент рядом с ним оказался его дядя на красивом жеребце, он тоже смотрел на родные места, потом повернулся к десятилетнему племяннику, в его глазах полных гордости и довольства Лонс прочел то, что потом слетело с его уст: «Твоя земля, малыш - ничего роднее ты не увидишь в этом мире, даже если обойдешь мир вдоль и поперек».
Он много, где побывал, но так и не нашел чего-то что могло заместить это чувство.
- Мы чертовски промокли и устали, капитан, - заявил Даггит, недовольно морщась, - Нам стоит сделать достойный привал и хорошенько перекусить.
- Моя деревня рядом, к вечеру мы будем греться у теплых очагов, и поглощать самую лучшую похлебку из говядины.
Всех очень порадовало это заявление, это можно было ощутить в одновременной вспышкой в утомленном взгляде спутников.
- Это все здорово, но думаю, будет правильно дать отдохнуть скакунам и самим соснуть часок другой, - уверенно ответил Даггит.
Большинство поддержали его. Лонс кивнул, ему не стоило долго объяснять, как всем хотелось полежать на мягкой земле, обсохнуть и немного насытиться. Он сам ощущал дикую ломоту в коленях и икры его пульсировали тяжелой болью. Значит привал – ну, что ж.

- …А я смотрю на него, а у него тот самый панцирь, который старик Декри ковал, я говорю ему: «Вас надули, эта железка развалиться при первом же ударе». Он что-то заявил мне по поводу того, чтоб я лучше утерся и не лез не в свои дела и самодовольный пошел дальше…
- И что дальше-то? – буркнул Ролан.
- Чего-чего?! Его панцирь пробили…, - бросил Санли
- Небось, помер этот высокородный задира?! - предположил Варфик, разделывая тушки зайчат подстреленных им в лесу.
- Не-а!
- Как нет, ты ж сказал, что панцирь пробили. На полном скаку не иначе что его как на шампур надели, пусть даже и копье деревянное было.
- Да нет же! Пробили-то - пробили, да брюхо оказалось прочнее и этот вельможа, потом меня еще пивом напоил, и позволил себе слегка извиниться, а Декри потом по всей округе его люди гоняли так и не поймали.
Варфик громко расхохотался, так что эхо по лесу разлетелось. Польщенный Санли покосился на Ролана, последний даже соизволил посмеяться, правда, весьма тихо и сдержанно.
- Хватит байки рассказывать, - внезапно заявил, невесть откуда взявшийся Лонс, широко-широко улыбаясь. В руках он нес охапку головастых грибов и довольно поглядывал на соратников.
Потом он уселся на кочку и стал, не спеша, раскладывать грибы по масти.
Спустя некоторое время, когда он заботливо почистил и порезал их в небольшой котелок, вдруг словно опомнился:
- А где принцесса и ее спутницы? – нахмурившись, спросил он.
- Там же где и всегда, - ухмыльнулся Варфик, в его руках уже была пара самодельных вертелов с нанизанными на них аппетитными тушками, - Занимаются омовением своих благородных тел. Ты не переживай за ними ребята поглядывают, Даггит и Лугг.
- Правда?! – Лонс немного нахмурился, - Ладно, пойду - наберу воды для похлебки.
Озеро сияло в лучах утреннего солнца, сквозь стволы пихт и сосен, растущих по берегу блики света танцевали во влажном после бури бору, где каждая росинка и капля отзывались и играли на солнце.
Несмотря на всю свою ответственность и целеустремленность, Лонс был очень рад этому краткому моменту, когда он мог побыть один. В романтичном интимном диалоге с окружающей его красотой Лонс отвлекся от всего, что занимало его мысли всю дорогу от столицы.
И в этот момент память накинулась на него, отрывочно пробиваясь, ломая стену, возведенную годами между временами его детства, и зрелости. Лонс нарочно обошел место, где, бубня, разводили костер Лугг и Даггит. Выйдя к озеру, он почти отрешенно спустился к нему, карабкаясь по узловатым корням сосен, обнажившихся в отвесном берегу. По щиколотку зашел в воду, и зачерпнул в котелок воды. Потом он медленно выпрямился и посмотрел на другой берег озера, где почти незаметно белели обломки какого-то строения. Словно обломанные зубы гигантской твари, но, может, он так отчетливо различал их, потому что знал, что там они быть и должны?!
- И что же вас так заворожило капитан? – раздался звонкий девичий голос, совсем рядом.
Лонс мигом пришел в себя и оглянулся. За корнями справа от него он увидел Лэрину, ее тело ниже плеч скрывала мутноватая озерная вода, волосы были высоко подобранны, а лукавый взгляд так и вцепился в него,
- Простите, ваше высочество, я вас не совсем понял, - старательно пытаясь потупить взор, пояснил Лонс.
Лэрину это явно забавляло. Она повернулась к нему спиной и начала подниматься из воды, по пояс, обнажив изящную юную фигуру. Потом плавным движением она указала рукой в сторону и, кивнув, сказала:
- Рядом с вами висит покрывало, подайте мне его, пожалуйста, капитан.
Вот, чертовка! Подумалось Лонсу, до этого момента она была более тактична, замечая смущение, которое она вызывала у него. Он выполнил то что она попросила, но украдкой сумел запечатлеть в памяти столь соблазнительное и томящее его зрелище. При этом, не таращился во все глаза, хотя она и не видела его. Когда она обернула вокруг себя плотную не прозрачную ткань и вышла из воды вся, тут же потребовала, чтобы Лонс помог ей подняться на берег. Он выполнил и эту ее просьбу. Она делала она все с нарочитой плавностью и изяществом, надеясь повергнуть капитана в полный ступор, но последний уже понял ее игру и любовался ей, позволяя забавляться собой. Кивнув своей головкой в сторону противоположного берега, она повторила свой вопрос:
- Ваше внимание так привлекли те белеющие обломки, это не иначе как руины каких-то построек, и похоже что здесь был город, судя по их числу.
- У вас поразительный анализ местности, принцесса Лэрина.
- Вы лукавите, Лонсел! – заметила она, - Так что это за развалины?
Лонс задумчиво хмыкнул, потом улыбнулся широко-широко:
- Это и руины города, Ваше высочество.
Раздосадованная подобным ответом девушка рассердилась, резко отвернулась и пошла туда, где виднелось пламя костра, приготовленного для нее и служанок.
Лонс посмотрел в свой котелок, до краев полный воды, и немного поругал себя. Потом решил, что расскажет ей все об этом месте, только когда придет время. А время шло. И Лонс внезапно подумал о том, что пора бы сниматься с лагеря и двигаться в Марикилис. Только стоило перекусить и поспать часок.


Когда, один из постовых по имени Ррем, сидевший на крыше и щелкавший кедровые орешки, внезапно окликнул остальных – никто не обратил внимание. Потом он крикнул громче и трое молодых ребят сидевших и игравших в игру напоминавшую кости решили отделать Ррема за его крикливость - как он того заслуживал. Первым вылез Лезки, лучший друг Ррема. Тут же попытался ухватить Последнего за щиколотку, но Ррем ловко подобрал ноги, и, кинув орешком в лоб Лезки дабы вразумить, ткнул пальцем перед собой.
- Что там еще? - послышалось из башни.
- Ничего, просто к нам гости явились, - прищурившись заявил Лезки.
- Надо сообщить в деревню, – кивнул Ррем, все равно скоро смена прибудет
- Не зачем, я с ними поговорю и объясню им, где можно ходить, а где не стоит, - странный прилив сил испытал юный Лезки. Стоило покрасоваться перед пассивным другом и показать, как должен стоять на посту настоящий постовой, к тому же с минуты на минуту действительно ожидалась другая смена.
Он ухмыльнулся, и спрыгнул в низ. Ррем попытался окликнуть его, но Лезки сделал вид, что его не интересуют опасения друга.
- Стоять, всадник, вы вступаете на территорию, куда вам нет пути!
Всадник неспешно остановил коня, и посмотрел на одетого в легкую броню паренька. Конечно, будучи практически сверстником постового Санли выглядел внушительнее в красивых, хоть изрядно запылившихся доспехах Бинкейла, а уж свежие вмятины и полосы, оставшиеся от мечей, производили еще большее впечатление.
Но Лезки не отступил, наоборот, сделал шаг вперед и дерзко бросил:
- Что непонятно? Разворачивай коня.
Санли криво ухмыльнулся, за его спиной появился Варфик вместе с нравившейся ему подданной принцессы, и он четко и медленно заявил:
- Я не привык выполнять приказы исходящие неизвестно от кого.
Звон юного голоса Санли немного ободрил и без того закусившего удела Лезки.
- Ах, так! – распаляясь воскликнул он, - Тогда слезай и я тебе докажу, что меня стоит выслушать!
Санли хохотнул, изучая, посмотрел на паренька и быстро спрыгнул с коня.
Весь в нетерпении он дернулся в сторону противника, но Лезки не дрогнул, лишь приготовился принять удар. Санли не трогал ножен, здесь ему хотелось показать свою ловкость в рукопашном бою. Он оказался совсем близко к юнцу. Лезки задорно крякнул и бросился Санли под ноги. Секундное промедление, неожиданный поворот событий - даже тяжесть доспехов не помешала Лезки опрокинуть замешкавшегося Санли. Сильно ударившись, воин вскочил на ноги, торопливо расстегивая ремни доспеха.
- Сейчас я тебе покажу! – воскликнул униженный Санли. Тем временем на поляну перед постовой башней выходили его спутники и с интересом наблюдали за схваткой, Варфик уже заключал пари с Роланом. Немного растерявшиеся постовые неуверенно поглядывали вниз с вышки на пришельцев, но, не торопясь что-либо предпринимать, следили за тем же действом.
- Иди сюда! – гаркнул светловолосый воин, окончательно освободившись от тяжелых и сковывающих движения лат. Кольчуга сверкала - он поправил ремень, встряхнулся, подходя к противнику по дуге. Последний, к слову сказать, мало волновал Санли. Сейчас его взгляд тайно был сосредоточен на девушке, которая провела с ним в одном седле целые сутки, аромат ее одежды и волос не оставлял его ни на минуту, стоило ему закрыть глаза и образ ее вставал перед ним. Кровь кипела, жажда действий! Только не стоять на месте, только не стоять! Он рванулся вперед. Юнец отпрыгнул, но Санли обхватил его торс обеими руками и поднял над землей ровно настолько, чтобы противник на миг потерял ориентацию. В следующий момент всем весом тела Санли попытался свалить паренька. С коротким выкриком и довольно больно для себя Лезки упал на землю. Удовлетворение отразилось на лице Санли, он отряхнул руки ликуя, что поквитался с паршивцем. Тут Лезки, лежа на земле, схватил воина за ногу и со всей силы дернул – Санли удержал равновесие, тогда юный постовой подножкой подсек опору второй ноги воина. Санли рухнул рядом с пареньком, с остервенением он набросился на неугомонного. В следующий миг они переплелись, стараясь уложить друг друга на лопатки, с обеих сторон наблюдавшие стали поддерживать борющихся. Но уязвленный Санли был готов разорвать подлеца в клочья, его захваты становились все опаснее для противника, пальцы норовили повредить лицо. И не известно чем бы все закончилось, когда завидевший суматоху впереди, на поляну выскочил Лонс. Лохмач, резко осаженный всадником, поднялся на дыбы. Капитан спрыгнул с жеребца подскочил к солдату резко оттолкнул его от паренька. Санли отскочил недоумевая и оглядываясь, чтобы найти и ответить новому противнику, но, увидев Лонса быстро остыл.
- Отставить! – рявкнул капитан. В этот момент Лезки чья бровь была рассечена твердыми пальцами воина, подобрал толстую палку и ринулся на Лонса. Быстро отреагировав, воин защитился от удара выставив закованное в доспех плечо правой руки, Палка разлетелась в щепы, но резкая смена оружия возмутила спутников Лонса. Рядом возникла массивная фигура Луга - он тихо произнес:
- Не повторяй этого.
- А то что? – выкрикнул парень, кровь заливала глаза, а гнев переполнял и был готов вылиться. Он совсем не умел вовремя остановиться.
- Узнаешь, - пообещал Луг.
Тут с вышки спрыгнул постовой, неуступавший Лугу в габаритах - его явно не устраивал возникший перевес сил. Остальные постовые оказались рядом с ним в тот же момент.
Лонс отгородил собой Луга.
- Все, давайте на этом остановимся, не стоит продолжать.
Санли бросил оскорбительную фразу Лезки, и тот не замедлил ответить. Разгоряченный солдат бросился вперед, но Луг быстро остановил его и обхватил, так что самые сильные рывки юноши оставались тщетны.
- Чужаки, - сказал крупный постовой, - это мирные земли, пришлые воины могут нарушить наш покой, мы не можем просто пропустить вас.
- Думаете, нам нужно ваше позволение! – выкрикнул в конец обезумевший Санли.
Брошенная фраза словно утвердила правоту тех, кто имел доспехи и заточенные клинки.
За спинами постовых послышался отдаленный топот копыт, и замешкавшиеся постовые вновь стали прямо и уверенно перед солдатами.
- Все в порядке, мы мирные послы Бинкейла, я родился в этих землях, - убеждал Лонс.
Постовые ответили недоверием, а когда топот раздался совсем близко, крупный постовой заявил:
- Лучше вам повернуть назад, сюда скачут наши соратники.
Сквозь кусты мелькали бурые тела взмыленных лошадей, воины сидевшие на них были частично одеты в доспех защищавший предплечья, плечи и голени. Волчьи шкуры подобно накидкам укрывали из спины. Круглые щиты луки и колчаны, полные пестрооперенных стрел.
Лонс сделал шаг назад, потому что один из подъехавших всадников едва не наскочили на него. Он понимал, что это лишь устрашение, приехавшие увидели, что на посту не все спокойно и первым делом прикрыли своих и попытались отпугнуть пришедших. Надо было действовать спокойно, прибывшие не были распалены недавней борьбой безбашеных юнцов. Он высоко поднял пустые руки и несколько раз повторил громко и четко:
- Мы мирные путники, посланцы Бинкейла.
Кто-то держал наготове лук, иные держали руки ближе к ножнам. Со стороны солдат Лонса обстановка была не лучше: Варфик осторожно заряжал арбалет, а остальные начинали, не спеша, обнажать мечи и отвязывать щиты от седел.
- Мирные?! – бросил главный из всадников, выводя коня вперед остальных, - Назовись и скажи чего тебе здесь надо!
Лонс осторожно посмотрел на него – густые русые волосы спадали почти до плеч, перевязанные бардовой повязкой по лбу. Большие глаза внимательно следили за ним, а на лице было выражение словно немного задорное.
- Я слуга Бинкейла, капитан королевских солдат Лонсел Смен... – едва он договорил, уже собираясь рассказать о цели своего путешествия, как тут же все понял, и не смог более произнести ни слова.
Всадник словно ждал, но нет - он изучал незнакомца, назвавшегося именем друга его детства. Он сопоставлял худощавого задиристого Лонса с копной растрепанных каштановых волос на голове, в одежде пропахшей удобрениями и стружкой с тем, кто стоял перед ним.
Лонс опустил руки, что-то вцепилось ему в грудь, а потом тонкими ниточками потянулось к голове, коснулось корней волос, глаза защипало, и слеза упала на щеку. Одна единственная слеза, которую заметил только Лонс и всадник.
Тот соскочил с коня, оттолкнул стоявшего на пути Лезки, глаза округлились, улыбка – нервная усмешка скривила рот.
- Малз? - севшим голосом произнес капитан.
- Лонс! – воскликнул спешившийся всадник, в следующий миг он сжимал голову друга в своих ладонях, притянув так близко к себе, словно не мог рассмотреть его лица. Все то, что легло линиями, морщинками - укрупнившиеся мужские скулы, сформировавшаяся форма носа, очертание губ, изгиб бровей, изменившийся цвет глаз – они не узнавали друг друга, и наоборот, словно всегда были такими, такими как…
- Пятнадцать лет назад…
- Пятнадцать лет…- прохрипел в ответ Лонс,- Друг.
Мало кто понимал, что происходит в этот миг. Но то, что происходило сейчас ввело в недоумение абсолютно всех: то, что грозило закончиться, по меньшей мере, дракой, превратилось в душераздирающую сцену встречи.
Принцесса смотрела на капитана, чья мужественная поджарая фигура была зажата в объятиях крепкого широкоплечего мужчины и странные чувства мешались в ее груди и каплями слез умиления пробегали по щекам.

Привет

Река-река! Повторюши! и далее по тексту аналогичные ситуации возникают.
Красиво...
А дальше придираться уж совсем не хочестся! Спасибо за удовольствие от прочтения. Хочу еще!!!!!!!!:)

Мда... кажется, я порядком переборщила... но, в любом случае, хочу упрекнуть тебя в катастрофической невнимательности!!!!!
А пока лови!


Река здесь была мелкой и местами образовывала пренеприятные запруды, превращая берег в болото."
здесь – это где? Раз уж это самое начало новой части, то стоит указать хоть какой-то ориентир: у перелеска, у деревни и тд

Идти вдоль нее было практически невозможно, лесная река, полная ила, коряг и всяческих веток , так же была неудобна для передвижения вброд."
возможно, стоит заменить на «него» и отнести слово к «берегу»
хм… всяческих… забавно, но сюда никак
не передвижения, а скорее всего, переправы или перехода. Едва ли бывает острая необходимость именно передвигаться подобным образом

"Но где-то неподалеку слышалось журчание. Журчание воды, сбегающей по камням"
на мой взгляд, повтор не оправдан, лучше соединить предложения

"Там река выходила из лесной чащи"
может, «в этом месте»?
я не применяла бы это слово к реке…. Выливалась – более логично

"Там земля становилась плотнее и каменистее, растений у воды было все меньше, и река вымывала для себя овраг"
теперь уже точно, слово «там» в предыдущем предложении нужно заменить
обычно, река вымывает русло… а овраг – это яма, которая осталась после ухода воды

И дальше по камням, по порогам, в районе предгорья она становилась мельче и шумела так резво, что казалось, то уже (здесь хочется вставить слово «совсем») другая река.

"Из густых зарослей ежевики, росших по оврагу,выбрался мальчик"
коряво… тогда уж, наверное, «разросшихся»

"Отряхнул листочки и древесную шелухуи, морщась, потер оцарапанные руки."
с чего отряхнул? Если не обозначено с чего, тогда примерно «отряхнулся от листьев….» И потом, кажется, это называется не шелухой, а древесной трухой).
судя по следующему предложению, эти руки должны быть не только оцарапанными… а грязными-прегрязными

Видимо не раз, провалившись в лесных заводях, он по пояс был перемазан в тине и грязи с кусками мха.
во-первых, я бы поменяла местами начало и конец предложения… во-вторых, уточнение про куски мха как-то не вдохновило, лучше без него… Куски представляются большими, и вообще, в кусках мха перемазаться довольно сложно, точнее – невозможно…

"Наверное, только мальчишка мог резво пройти вдоль берега и при этом довольно быстро".
вообще, резво и быстро – почти синонимы

Парень огляделся: светило солнце, бежала речка, играя на камнях. Так и захотелось омыть в прохладной водице зудящие руки, и ополоснуть ноги от неприятной грязи. Так он и сделал. Вода оказалась очень холодной, ведь она бежала с самих гор, где собиралась из сотен ключей и десятков горных ручьев.

грудь, слегка прикрытую безрукавной жилеткой
замираю в глубоком пардоне, но это что-то новенькое!!! Жилетка – это и есть безрукавка… приделай рукава – и это уже совсем не жилет.

Но в следующий миг он шагал против течения холодной реки, и внимательно разглядывал силуэт все отчетливее проступавший средь камней. В какой-то момент, когда он перебрался через несколько камней, и изрядно подмерз, он решил позвать"
не годится, требуется уточнение кого именно позвать.

"Но тут он уже обнаружил, что камни стоят достаточно близко и высохшие на солнце, они были очень удобны для дальнейшего перемещения".
во-первых, какие камни?.. во-вторых, чтобы они стояли, нужно чтобы кто-то их все же поставил… в-третьих, «стоят» - настоящее время, и тут же «они были» - прошедшее, в-четвертых, слово «перемещение» воспринимается так, будто перемещать будут все эти же камни

"Паренек вскарабкался на большой камень и потом ловко стал перепрыгивать с одного на другой, а солнце довольно скоро согрело его"
кого его??? Большой камень????... нет, но воспринимается именно так….кроме того, это упоминание о солнце как-то не совсем к месту.

"На время, потеряв из виду свою цель за поворотом реки и крупными валунами, вылезающими на ее середину, мальчик уже успел забыть про нее. Беззаботно он прыгал с камня на камень и слушал пение звонкоголосых птиц, как вдруг перед ним буквально ниоткуда появилась сгорбленная фигура. В испуге мальчик пытался удержаться на ногах, но упал в воду, чудом не ударившись о камни. То был человек, он сидел на плоском камне, на мелководье прямо по середине реки".

"Взгляд человека был устремлен именно на эти красоты..." второй раз это слово уже лишнее

"Заметив десяток обглоданных остовов рыб у ног старца"
не могу сказать конкретно, что так смутило меня в этой фразе, но что-то здесь не так… возможно, «остовов рыб» звучит уж больно костноязычно, да и вообще, остов – что-то более эпохальное, чем простой рыбий скелет

"словно обретал способность говорить, он говорил все отчетливее и громче"
"устремил взгляд на него, и словно пронзил им"
я бы оставила либо устремил, либо пронзил…

"Старик схватил оторопевшего малыша за голову"
может, за волосы или за уши?, тем более, что «голова» есть в следующем предложении

"он сопротивлялся (все) меньше…"

"Ужас наполнил его глаза, она закрыл их, и из них тут же потекли слезы"
их-них

"Внезапно мальчик смог освободить голову"
перебор с головой… нужно как-то разнообразить, например, «смог освободиться из цепких объятий»

"И вытерев глаза рукой, истерзанным горестным взором"
не думаю, что этот синоним хорошо подходит в «взору»

"Он был словно отрешен"
от чего?

"Он был словно отрешен. Но когда его позвали, медленно повернул голову: "
эти два предложения я бы соединила

"Много времени прошло с тех пор, как Лонс был здесь в последний раз. Когда он смотрел на далекие своды Крутых Склонов, когда видел загадочный блеск вершин Медных гор." тоже объединила бы

"Он шел по мягкой земле (тогда уж по траве) заросшей дороги и ощущал себя десятилетним пареньком, (.)словно эхом, к нему возвращались воспоминания, которые он, как будто утратил."
а вот здесь, наоборот, разделить

"Двигалась телеги запряженные быками. (???) Лонс, свесив ноги, смотрел, как пробегала внизу земля и как мялась трава под обитыми железом колесами."
объединить предложения во что-то вроде «Сидя на телеге, запряженной быками, Лонс, свесив ноги, смотрел… и тд»… а вообще, не понятно, что это уже воспоминания… тогда должно быть обозначение «Он представил себя сидящем на телеге, запряженной быками… и тд»… или «вспомнил»

"что ему хочется обнять и прижать (прижать к чему?) этот клочок земли, который он покидает"
"В тот момент рядом с ним оказался его дядя на красивом жеребце, он тоже смотрел на родные места, потом повернулся к десятилетнему племяннику, (.) в его глазах полных гордости и довольства Лонс прочел то, что потом слетело с его уст: «Твоя земля, малыш - ничего роднее ты не увидишь в этом мире, даже если обойдешь мир вдоль и поперек»."

"Нам стоит сделать достойный привал?? "
привал может быть достойным?

"Всех очень порадовало это заявление, это можно было ощутить в одновременной вспышкой в утомленном взгляде спутников."
эх… ты такой невнимательный!

"На полном скаку не иначе что его как на шампур надели"
наверное, лучше «на вертел»… шампур звучит современно

"раскладывать грибы по масти"
я просто не знаю… разновидности грибов.. в действительности называется мастью???

"- А где принцесса и ее спутницы? – нахмурившись, спросил он."
на мой взгляд, несколько запоздалый вопрос… он в первую же очередь должен был осведомиться об этом, а уж потом идти за грибами.

"Озеро сияло в лучах утреннего солнца, сквозь стволы пихт и сосен, растущих по берегу блики света танцевали во влажном после бури бору, где каждая росинка и капля отзывались и играли на солнце."
занятное предложение… каждая часть пляшет сама себе

"возведенную годами между временами его детства, и зрелости"
по-моему, это слово лишнее… «… между детством и зрелостью"

"Выйдя к озеру, он почти отрешенно спустился к нему, карабкаясь по узловатым корням сосен"
насколько я знаю, это движение вверх… а он, по всей видимости, спускался

"Лонс мигом пришел в себя и оглянулся."
хм… такое впечатление, что все остальное время он не в себе!

"ее тело ниже плеч скрывала мутноватая озерная вода"
скорее, по плечи, или по грудь

"Лэрину это явно забавляло. Она повернулась к нему спиной и начала подниматься из воды, по пояс, обнажив изящную юную фигуру. Потом плавным движением она указала рукой в сторону и, кивнув, сказала:
- Рядом с вами висит покрывало, подайте мне его, пожалуйста, капитан."
веселенькие же манеры у принцессы!!! Ты уверен, что она принцесса?


"Когда она обернула вокруг себя плотную не прозрачную (это лишнее) ткань и вышла из воды вся"
мама дорогая!!!!! А она могла еще выйти по частям??!!

"- Это и (есть??? Или я не так поняла фразу?) руины города, Ваше высочество."
"Раздосадованная подобным ответом девушка рассердилась, резко отвернулась и пошла туда, где виднелось пламя костра, приготовленного для нее и служанок. "
в таком случае, не понимаю, что могло ее рассердить..
а пламя костра... будто их жечь собрались...

"что пора бы сниматься с лагеря"
наверное, сниматься со стоянки, а лагерь – сворачивать

"один из постовых"
может, дозорных??? Постовой уж больно нашу родную милицию напоминает!

"вместе с нравившейся ему подданной принцессы"
тогда уж, компаньонкой... а вообще, фраза не красивая...

"показать свою ловкость в рукопашном бою"
наверное, «в кулачном»... бой на мечах – и есть рукопашная

"освободившись от тяжелых и сковывающих движения лат. Кольчуга сверкала..."
он же снял латы? Или поверх кольчуги он носил еще какой-то доспех?

"чья бровь была рассечена твердыми пальцами воина"
ох и пальчики у него!

"закованное в доспех плечо правой руки"
хм… может, просто «правое плечо?»

"- Чужаки, - сказал крупный постовой, - это мирные земли, пришлые воины могут нарушить наш покой, мы не можем просто пропустить вас"
весьма странный аргумент, если честно

За спинами постовых послышался отдаленный топот копыт, и замешкавшиеся постовые вновь стали прямо и уверенно перед солдатами. (прямо и уверенно встали)

"Постовые ответили недоверием, а когда топот раздался совсем близко, крупный постовой заявил:
- Лучше вам повернуть назад, сюда скачут"
довольно примитивное слово

"а на лице было выражение словно немного задорное"
опять: каждая часть предложения пляшет сама себе… выражение чего? – задора.

"Он сопоставлял худощавого задиристого Лонса с копной растрепанных каштановых волос на голове, в одежде пропахшей удобрениями и стружкой с тем, кто стоял перед ним."
то же самое… нужно переделать предложение

"укрупнившиеся мужские скулы (занятно), сформировавшаяся форма носа ( а до этого, надо полагать, нос был бесформенным…), очертание губ, изгиб бровей, изменившийся цвет глаз [/U](если глаза и могут изменить цвет, то только в младенчестве)"

[U]"Мало кто понимал, что происходит в этот миг. Но то, что происходило сейчас ввело в недоумение абсолютно всех"

нормальное слово, можно прадва заменить носильщиками, портовыми людьми (на берегу моря), рабочими и даже байтерами, существует немецкое к нач 15-го века (легенда о Штёртебекере) слово олдерман... все, как никак, грузы поднимают... а еще проще слуги... чьи-то.

Во-первых, сие описаие похоже на занавес, менее на всего на ковер, и еще более отдаленно напоминает гобелен.

на говолу кольчугу? Зачем? есть кольчужные капюшоны - так проще, под кольчуный капюшон одевался стеганный чепец или войлочная шапка, то же и под шлем, если без капюшона, но есть шлема с бармищей (эта кольчужная защита приклепана по ободу шлема и прикривает шею и плечи). Куда можно запихнуть бармицу: насальхельм (нечто похожее на картине А. Невский) на карте Иерусалима (в них скачут тамплиеры) относится сий шлем 1070-1170 приблизительно. далее скандинавские "совы" или шлема с полумаской, конические шлепа русичей с личинами или наносниками. Бармица хорошо подходила к итальянским бацинетам, правда издали видится Дарт Вэйдер, но это другая история... С немецкими бацинетами дело посложнее. Бармицу часто использовали сарацины и монголы, распространена была и в европе у тех, у кого кошель был тонок.

Не соглашусь. Хотя и понимаю, что Истальянский язык появился лишь к концу 13-го века, но в нем слово Battaglia - означает сражение; ...di battaglia - боевой...
Однако предпочтение все же отдам полку или отряду, или копью (копье - есть обозначение отряда представленных одним знаменем - пенноном (вымпелом), причем сколько копий в нем одному Богу известно, Копья в значении отряда в основном считались по количеству знатный пеннонов. Пример: в "свалке", т.е. в бою видно два пеннона одного господина, и три второго, в любом случае скажут было два копья по тридцать человек (к примеру) господина 1 и три копья по тридцать целовек господина 2)
Шевалье, витязь, риттер, рыцарь, кавалер - синонимы конного воина.
Knight, кнехт, кмет таже могут быть конными, но чаще упоминаются пешими.

Тогда уже правит Совет Регентов или Мать-Регент (как это было с Фридрихом Рожером), Жена-Регент...

Червленое! Горация, по геральдике бардо ближе к червленой финифте, нежекли к пурпуру.

кстати, по гербовому свитку из Цюриха: червленый щит - герб епископа Lvilche или по-немецки Luittich

Торжественные - это дар, который можно убрать подальше в сундук и использоваться потом, как драгоценность. Денежный Ренессанс начался только с 1220 года. Натуральное хозяйство. Автор здесь прав.
Есть ножны боевые, есть ножны торжественные, как и то, что ни один человек не будет сражаться в золотых доспехах, в этом случае железо надежнее.

я не судила здесь с точки исторической справедливости... мне просто не понравилось, как оно звучит в контексте данного текста.


та же причина... текст не рассчитан на знатоков. Употребляя более известный термин, не нарушается атмосфера, и правильно доходит смысл.



я имела в виду вовсе не это.... то, что обозначено здесь как "торжественные", в большинстве случаев именуется как "парадные"...

Рискну вставить слово)) Но Придирка к слову "торжественный" мне абсолютно не понятна. ТОржество- празднество, парад тоже торжественное мероприятие, так что это совершенно не существенно парадные у него ножны или торжественные, хотя можно было подразумевать под этим словом скорее деяние, чем эпитет.
вот как я думаю, Господа знатоки

по смыслу - совершенно никакой разницы, да и Тоги в этом вопросе гораздо просвященнее меня.))) просто, на мой взгляд, "парадные" лучше ложится на слух. Действительно, в тех источниках, которые мне попадались, и в которых описывались подобные предметы, использовался именно термин "парадные". Это ни в коем случае не ошибка.... хотите - можете меня стукнуть! (у меня действительно мания цепляться не к значению, а к форме слова...)