Море


Мне снилось море.
Не знаю почему, но в последнее время, а точнее именно столько, сколько я себя помню, мне снится море. Оно не всегда спокойно, иногда по лазурной глади пробегает рябь, иногда на солнечно-желтый берег накатываются волны, а иногда разыгрываются шторма. Но во сне это меня не пугает. Эти шторма, они, как бы объяснить, ненастоящие. Игрушечные, иллюзорные. Над водой воет ветер, и беснуются волны, а под водой тихо и спокойно… Шторм – это моя настоящая жизнь, подводная благодать – жизнь, которую я не помню.
Да, я не помню. Я пришел в себя там же, где нахожусь сейчас – в одной из палат нью-йоркского Центрального Госпиталя. Диагноз: амнезия. Когда вошедший врач поведал мне эту потрясающую в прямом смысле слова новость, я просто не знал что сказать. И единственное, что врачи слышали от меня на протяжении следующей недели, было жалобное и растерянное:
-Кто я?..
Медсестры старались как-то скрасить мое существование, а я только и делал, что смотрел в окно и не верил, что все это происходит со мной. Да, я знал этот город, я знаю, что жил здесь, знаю, что бродил по аллеям парка и обедал в закусочных… Вот только я не помнил, кто это «Я». На вид мне можно было дать от двадцати до двадцати пяти, обычное лицо европейского типа, потухшие глаза цвета неба или морской глади… Речь без постороннего акцента, значит я местный, американец. Большего я не знал. «Бедняжка, жизнь только начинается, и вот какая беда» грустно замечали сестры, думали, я их не слышу. Пару раз мне позволили выйти на улицу, и я потратил эти часы, сидя на скамейке, на набережной. Я долго не мог подобрать слова, чтоб описать свои чувства. Но потом я внезапно понял. Я чувствовал себя как выброшенная из воды рыба.
Потом появились другие участки этой нереальной истории. Женщина с крашеными волосами и затравленными глазами. Долго рыдала у меня на груди и твердила, что наконец-то нашла меня. Я рассеянно гладил ее по спине и думал: «кого она нашла? Ведь я не тот, что раньше, я не знаю того, кто жил в этом теле раньше…» Мне было очень жаль эту женщину, она искренне верила, что отыскала свого пропавшего сына. Но я не был тем, кого она искала несколько недель. Я не знал кто я, но точно не ее сын. Ее сын пропал, умер, оставив тело мне. И теперь я не знал, как сказать ей об этом.
Потом появились и другие. Родственники того парня, кто раньше был здесь. Сестра. Молодая и слегка легкомысленная. Ее муж. Отец. Еще какие-то люди… Всех я запомнить не мог. Они наперебой рассказывали мне о «моей» бывшей жизни. О детстве, о школе… Рассказали откуда у меня маленький шрамик над виском. Оказывается, упал с велосипеда. Рассказывали о «моих» увлечениях и пристрастиях…. Но все это была неправда. Я не люблю того, что любил тот парень. Я не он. Не Он! Но никто этого не понимает. И постепенно я перестал надеяться, что кто-нибудь это поймет. Все эти люди – они как зуд вялой осеней мухи над ухом. Я могу просто не обращать внимания, погружаясь в свои мысли. И я думаю…
Мне по-прежнему снится море. Глубокое, темное, спокойное и не очень… Теперь я могу видеть во сне себя, ныряющим в его глубины. Я пытаюсь нырнуть как можно глубже, хочу, отчаянно хочу достичь дна и там увидеть того парня, которого все ищут. Я тоже хочу его найти. С каждым разом я плыву все дольше, постепенно различаю очертания морского дна, но все равно еще далеко. Но я знаю, что когда-нибудь достигну его. И я стараюсь не думать, что случится, когда я увижу того парня и куда после этого уйду я. Возможно, останусь там. На морском дне. В непроницаемой тьме и ледяном холоде, под жутким давлением и в обществе светящихся микроорганизмов. Я не хочу об этом думать. Я просто вижу море.

14.08.06


Добавлено:
Чудесное рядом

Чудесное рядом… Ты не веришь мне, я знаю. Как ты сам говоришь: «работа такая – не верить». Прокурор, как ни как. Но меня не обманут твои равнодушные взгляды и пустые фразы. Я знаю, что в глубине души, в самой потаенной ее части, ты веришь, веришь, что оно, чудо, все же существует.
Твоя племянница, Лори, не раз убегала от тебя в слезах, потому что ты не хотел ее слушать. Ее детские байки об эльфах и орках, об НЛО и Лох-Несском чудовище, об иных цивилизациях и параллельных мирах выводили тебя, всегда такого спокойного и уравновешенного, из себя. Лори не понимала в чем дело. Ты знал, что ребенок не заслуживает такого обращения, но сдержаться не мог. Лори сильно напоминала тебе Каролину – пышноволосую брюнетку с пламенным взглядом карих глаз и ураганом вместо сердца. Помнишь, как она покорила тебя там, прямо в зале суда, на слушании? Она выступала свидетельницей, и за все время ее выступления ты не вставил ни единой реплики, за что получил выговор от нанимателя… А ты просто не мог перебить ее, не мог и все. А еще сетовал, что любить не умеешь. Еще как умеешь… Ты осознал это только тогда, когда Каролина, громко выкрикивая обвинения, навсегда ушла из твоей жизни, хлопнув дверью. И все…
А потом на летние каникулы брат отправил к тебе свою дочь, и Лори заняла прочное место в твоем разбитом сердце. Девчонка часами просиживала у тебя в комнате, делясь впечатлениями от очередного прожитого дня, рассказывая об очередных увлечениях и ябедничая на всех подряд. Ты слушал, и на губах твоих расползалась улыбка… до того момента, когда Лори всерьез занялась мифологией. Теперь она рассказывала древние сказания, легенды и басни, с жаром она доказывала тебе, что волшебный мир не выдумка, что он реален, как и наш и приводила сотни теорий, почему мы до сих пор не замечаем этого. Первое время тебе было интересно, с детским азартом ты слушал ее и увлеченно спорил, когда Лори начинала приукрашивать действительность. И, незаметно для себя, ты тоже стал верить… в чудо.
Потом ты шел с Лори из магазина и встретил пышногривого котенка, что оставил незаживающую рану в твоей душе. Каролина смеялась в совсем не дружеских объятиях другого мужчины. А Лори, не замечая ничего вокруг, трещала что-то о том, что любовь – величайшее в мире волшебство и оно всегда вознаграждается. Бедная девочка, она так и не поняла, почему ты вдруг изменился в лице и почти грубо велел ей замолчать. Она не понимала, почему на вечерних посиделках ты хмуришься и не желаешь говорить о том, что еще неделю назад занимало тебя так же сильно, как работа. А ты смотрел в ее глаза, темные глубины цвета горького шоколада и боялся вновь поверить в чудо, потому что надежда, как известно, умирает последней, а стоит ей очнуться ото сна, как острые коготки вновь начнут драть тебя изнутри, а боль… Ты просто не хотел снова чувствовать эту ноющую боль в груди.
Ты стал холоден с Лори, она не догадывалась, что может послужить катализатором… Ведь, как бы ты не отрицал, надежда, свернувшись уютным клубком, спала чутко, а ты по-прежнему верил…

Вот поэтому сейчас ты сидишь в кресле лицом к окну и сморишь на улицу пустым взглядом. Меня ты не видишь. Не можешь видеть, но зато я хорошо вижу не только тебя, но и жгучую брюнетку, поднимающуюся по лестнице и замирающую у двери в твою квартиру. Она медлит и, внезапно решившись, давит на кнопку звонка. Трель пробуждает тебя от тяжелых мыслей, и ты идешь открывать, а, открыв, застываешь на пороге, не в силах поверить своим глазам.
Ну что же ты… Ты ведь не смел на это надеяться, боялся и ждал этого.… Ну, иди, обними ее, прижми к себе и скажи, что больше никуда ее не отпустишь… Молодец…
-Я больше никуда и никогда тебя не отпущу…
-Прости меня, я люблю тебя… не отпускай меня больше…
Легкая улыбка трогает мои губы, и я раскрываю сложенные крылья, готовясь уйти. Вот видишь, как хорошо, а ты боялся… Боялся верить в чудо, а чудесное… оно ведь всегда рядом…

Angel, 04.05.06
Ангел - это мой писательский ник, так что не возникать - все мое.

Мне понравилось.... Только через оба рассказа сквозит какая-то едва уловимая, но такая глубокая грусть, что делается немного не по себе. Что касается первого рассказа, я бы советовала сделать его более объемным. Может получиться очень красивая живописная история, наполненная описаниями моря, какими-то переживаниями и размышлениями героя...
А второй можно считать вполне законченным...
Единственное пожелание - просматривать тексты на предмет тафталогии. Частенько встречается...
Пиши еще))).

Достаточно давно прочитала эти два рассказа, но не оставила отзыв, исправляю эту ошибку...Меня более впечатлил первый рассказ...не могу не согласиться с Gorac, его действительно стоит сделать объемнее; и есть где развернутся мысли. Также хочу заметить, что было для меня необычно: впервые в жизни читаю такую интересную интерпретацию настолько избитой темы, как потеря памяти...как говорится, снимаю шляпу...Творите еще...

Спасибо большое, очень приятно (и полезно в развитии навыков) читать отзывы. Попробую не разочаровывать)

Добавлено:
Перпендикулярность
Многие упорны в отношении избранного пути,
немногие – в отношении цели.
Ф. Ницше «Так говорил Заратустра»

-И все же я не понимаю, где это искать…
-Да все просто! – воскликнул Рыжий Рысь, опираясь о стол руками, - как два пальца об асфальт!
-Угу, - поддакнул Абиссинский Кот, - мы знаем, где ее искать.
-Покажете мне?
-Нет, парень, прости. Каждый должен сам ее найти, такие правила, - грустно заметил Единорог.
Я откинулся на высоком барном стуле, совершенно обескураженный неудачей. Если уж и эти трое не могли помочь, то дела совсем плохо. Задумавшись, я пропустил момент, когда эта странная троица собралась вокруг меня. Единорог слазил в карман, достал сигарету и с удовольствием закурил, глядя прямо на меня своими серебряными глазами. Абиссинский Кот сложил на стойку руки и положил на них подбородок, тоже уставившись на меня. У него был странный взгляд – ядреный, словно мексиканское блюдо. Рыжий Рысь тоже сел, но тут же вскочил, точно у него было шило в одном месте.
-Да не парься, парень! Думаешь, это так легко – найти ее? Это ведь тебе не клад по карте искать! Тут ведь никогда не знаешь, в какой момент она появится!
Я перевел взгляд на Единорога, но тот молча курил, прикрыв веки.
-Рысь прав. Жизнь течет, как река… Все меняется. Только она – никогда. И еще не меняются те, кто уже нашли ее. Вот мы, например, - говорил Абиссинский Кот.
-А почему они не меняются?
Тут Единорог открыл глаза, смерил меня своим тяжелым взглядом и ответил, так же вполголоса, словно пробуя воздух на вкус:
-А ты сам подумай. Мы-то уже нашли ее. А когда найдешь и поймешь жизнь… Жить уже не интересно. Поэтому, такие как мы, останавливаются, поворачиваются в другую сторону от течения жизни и находят свой уголок. Вот ты теперь тоже смог сюда попасть, к нам. Но ты ее еще не нашел. Потому остаться не можешь, будешь искать. Это неизбежно… - Единорог замолчал, прикуривая новую сигарету.
-Именно так, парень! Представляешь, что было бы, продолжай обычно жить, кто ее найдет?! Это же неправильно! – воспользовавшись паузой Единорога, запальчиво вставил Рыжий Рысь.
-Совершенно неправильно! – Поддакнул Абиссинский Кот.
Я задумчиво пожевал губу. А ведь верно. Хотя, конечно, я не все понимал, но слова эти звучали убедительно и, не смотря на свою нелогичность, казались удивительно правильными.
Рука Рыжего Рыся с силой хлопнула меня по лечу, да так, что я едва не полетел со стула.
-Будь уверенней, парень! Когда-нибудь вернешься к нам! И будем вчетвером, квартетом, заправлять этим барчиком! – он игриво подмигнул мне.
-Постой! Если вы здесь одни, то зачем вам бар? Кто ваши клиенты?
-Нам ведь надо чем-то заниматься, правда? – протяжно зевнул Абиссинский Кот, - а клиенты наши, это такие же как ты, искатели.
-Но ведь искатели появляются так редко!
Единорог пожал плечами:
-Но ведь заходят. Мы, знаешь ли, никуда не торопимся.
Я молчал, обдумывая эту ситуацию. Единорог курил, отстраненно глядя в потолок. Рыжий Рысь и Абиссинский Кот тоже примолкли.
После долгой паузы (ведь время для этих ребят ничего не значит), я поднялся и пошел к выходу. Нужно было продолжать поиски.
-Эй, парень… - окликнул меня Абиссинский Кот.
Я обернулся и увидел, что он и Рыжий Рысь выглядят совсем не так, как раньше. Они были усталыми, под глазами залегли тени, а старый Единорог превратился в высушенный скелет. Абиссинский Кот поднял на меня глаза – все такие же пряные, но без блеска, без лоска.
-Знаешь, парень… Ты так ищешь ее… Все мы искали ее когда-то… А я вот теперь думаю… пошла она к черту… Или дальше, парень. Именно так. Это из-за нее мы здесь. И всегда будем здесь. Пошла она…
Рыжий Рысь мотнул головой. Медленно, словно ленивая корова на пастбище. Очевидно, это означало согласие с мнением Абиссинского Кота.
-Не нужна она нам. Никому не нужна. Но ищут… Ищут идиоты и становятся такими же…
Он вздохнул. Лицо его осунулось, от усталости кожа стала серой, а глаза – как у Рыжего Рыся – безжизненными.
-Ты возвращайся, парень. Ты нам понравился. Тебе ведь тоже понравился наш бар? Возвращайся, вместе веселее, - сказал скелет Единорога, - до встречи, парень.

Я закрыл дверь в бар и шагнул туда, откуда пришел – в водоворот цветов, звуков и чувств. Где-то здесь есть она… Причина всего. И я найду ее. А потом найду тихий уголок. Может, вернусь в бар даже, кто знает? Пусть она не нужна никому, пусть… Я буду думать об этом, когда так же как они, истлею в собственной душе. А сейчас мое дело – найти ее. И, может, когда я найду ее, все измениться? Надеюсь, я узнаю об этом… Истина нуждается в том, чтобы ее нашли.



Добавлено:
Шум дождя.

(можно считать это дневником)


Детектив сидел в кресле, прижав колени к груди и прислонившись лбом к холодному стеклу. За окном хлестал дождь. Глаза Натаниэля были закрыты, он не двигался, и в темной комнате было слышно только шипение ливня.

-Тебе плохо, поэтому ты вгоняешь их в тоску? – спрашивает Абиссинский кот, перебиваясь через мое плечо и читая строчки с монитора.
-Мне не плохо! – ревностно защищается мое детское второе «я». Оно так же толкает меня на попытку закрыть написанное, но это абсолютно бесполезно, я даже знаю, как глупо выгляжу.
-Они твое зеркало, да? А этот детектив, - пауза, читает имя, - Натаниэль, - твое любимое воплощение себя?
Я мужественно пытаюсь продолжать, не обращая на него внимания.

Перед своим внутренним взором он раз за разом прокручивал этот момент… Шейла, смотрящая на него снизу вверх, с дрожащей от усталости улыбкой на губах, с такими красивыми доверчиво-сильными глазами…
-Мне жаль, что так вышло…
И измазанная в крови рука отпускает ворот плаща, ее голова падает ему на грудь… И он не чувствует больше ее сердцебиения…
-Шейла…Шейла… Шейла… Нееет, не надо, котенок….
Он мотает головой, серебристые пряди липнут к стеклу. Раз за разом он вспоминает эти мгновения.

-Мне кажется, ты просто не знаешь, что делать дальше, - говорит Абиссинский Кот, садясь рядом и задумчиво потирая подбородок, - по крайней мере, очень похоже.
-Чертов психолог… - давлю я сквозь зубы, - пошел нафиг отсюда!
Он разводит руками:
-Не могу! Ты сама наделила меня такими качествами. Так что я уж посижу здесь еще немного. В баре слишком скучно.
-Я не хочу выслушивать твои предположения! – я злюсь, как так можно – лезть в самую душу человека.
Абиссинский Кот кивает и смотрит на монитор. Я вздыхаю и продолжаю печатать.

Натаниэль не плачет. Зачем…ведь дождь плачет вместо него…

-Дождь… Я знаю, ты всегда пишешь о дожде, когда тебе плохо и хочется плакать. Ты думаешь, что под дождем плакать очень удобно – слез не видно… - Абиссинский Кот смотрит мне в лицо, - дождь как будто и есть твои слезы…
У меня дергается веко. Прижимаю ладонь ко лбу, успокаиваюсь.
-Мне всегда кажется, что за стеной дождя есть кто-то… кому я не безразлична, - против воли и неожиданно для самой себя тихо отвечаю я.
-И как он выглядит?
Я горько усмехаюсь:
-Откуда мне знать… Ведь там никого нет.
Опускаю руки на клавиатуру, не слушая больше Абиссинского Кота. Я, в конце концов, работаю.

Детектив открывает глаза. Покрасневшие, сухие. Смотрит за стекло и не видит ничего, кроме сплошной пелены дождя.
-Бросила меня, котенок…
Он хочет улыбнуться, но не выходит. Кладет ладонь на стекло, дышит на него. Сквозь запотевшее пятнышко не видно даже дождя.
-Ты там, да?..
Он опускает голову, трется щекой о стекло, повторяя движения напарницы в тот самый день. Он думает, что Шейла недалеко… За стеклом. Прозрачным, но крепким… За легкой дымкой дыхания. Неуловимой, но холодной… И внутри мучительно пусто, оттого, что нет никакого стекла и никакой дымки…

Абиссинский Кот молчит.
Я скашиваю на него глаза, но он только качает головой.
Я улыбаюсь. Руки чуть дрожат, и начинает ломить левое запястье. Так бывает всегда, когда мне грустно. Оборачиваюсь на окно. Пасмурно, сыро, но дождя нет. Ненавижу такую погоду. Кажется, в такие дни моя душа становится совсем беззащитной.

Натаниэль встает, выпрямляя затекшие ноги. Скидывает взлохмаченную челку, упавшую на лицо. Губы плотно сжаты, уголки чуть дрожат. Сзади него подкрадываются тени. Они недоумевают. Шепчутся у него за спиной, и Натаниэль оборачивается, закладывая руки в карманы.
-Если я не буду вспоминать, я совсем забуду, кто я такой, - поясняет он теням и идет к ним, ступает в темное болото, уходит все дальше, тени ласково принимают его в себя… Оконное стекло за его спиной медленно растворяется, поглощаемое тенями…
И в полной темноте слышится шум дождя.

Я откидываюсь на спинку кресла и провожу рукой по глазам. От локтя до запястья, словно стираю слезы. Но их нет. Так всегда. Я не могу плакать вместе с ними. У них свои проблемы – у меня свои.
-Ты не сможешь спрятать это состояние ни в каких тенях, - говорит Абиссинский Кот, - эту пустоту, которая пожирает твою душу.
-Я знаю.
-Она вернется. Убивая ее, ты можешь ненароком убить часть себя…
-Я знаю, Кот… Поэтому я всегда слышу шум дождя за стеклом.
Я улыбаюсь, свешивая с подлокотника руку. На глазах наконец-то выступают слезы…

28.04.07