Мир Dragonlance / Книги / Книги / Неизданное / Истории дядюшки Пружины / Глава 2 | Версия для печати

Глава 2

Когда дядюшка Пружина отправился в свое первое великое путешествие, его сестра Риппли решила составить ему компанию. Они уже приближались к Литбургу, когда заметили группу солдат, шпионивших за ними...

- “Кендер”, – закричал солдат, указывая на Пружину и Риппли Фарго, выходящих из-за поворота. Его возглас переполошил и остальных солдат, которые пользуясь случаем, отдыхали в тени леса после обеденной трапезы. Солдаты побросали свои миски и фляжки, вскочили на ноги и бросились к лошадям.

- “Они определенно рады нас видеть”, – изумленно воскликнул Пружина.

- “Литбург должно быть очень дружелюбное место”, – ответила его сестра Риппли. Она оттряхнула штаны и ботинки, пригладила волосы и повернулась в сторону нескольких солдат, продолжавших пристально рассматривать их.

- “Говорила же тебе, что надо было найти ручей и смыть всю эту дорожную пыль”, – сказала она. “Это самое меньшее, что мы могли сделать ради людей, которые так рады нас видеть. Я так рада, что они здесь. На этой дороге я так давно никого не видела. Ой, кажется, они что-то едят, как ты думаешь, они могли бы нас чем-нибудь угостить?”

Среди солдат царил переполох. Первый, достигший лошади, вероятно, был самым главным. Он носил богато украшенный шлем и блестящую кольчугу, в то время как его спутники были одеты в кожаные нагрудники с металлическими набойками. Главный дернул удила еще до того, как его правая нога оказалась в стремени, поэтому притороченный щит, как, впрочем, и сам наездник, начали заваливаться набок. Суматохи прибавляли и другие члены отряда, безуспешно пытавшиеся объехать своего лидера.

Пружина и Риппли увлеченно наблюдали за происходящим. Кольчуга лидера ярко сверкала на солнце и отражала маленькие солнечные лучики на дорогу, тогда как наездник тщетно пытался справиться со своей лошадью. Кендеры были так увлечены зрелищем, что даже не заметили пробирающихся по кустам лучников и очнулись лишь тогда, когда над плечом Пружины просвистела стрела.

- “Нас явно с кем-то перепутали”, – воскликнул Пружина. Ни он, ни его сестра не сделали ничего, чтобы навлечь на себя гнев патруля. Но вместо того, чтобы выслушать их объяснения, лучники продолжали стрелять. Пружина схватил Риппли за руку и потянул за собой и сделал это как раз вовремя, так как место, на котором они стояли, накрыл, выпущенный из подлеска ливень стрел.

Они во весь опор помчались по дороге. Они понимали, что им бы не удалось уйти от стрел, поэтому они завернули в лес, растущий вдоль дороги. Ливень из стрел продолжался. Пружина глухо вскрикнул. Одна из стрел все-таки поразила его, но он даже не почувствовал боли. Он выпустил руку Риппли и осторожно ощупал место, куда попала стрела.

- “Они попали в твой спальный мешок”, – сказала она и, схватив Пружину, направилась в густой подлесок.

Позади них слышались звуки копыт, ног и ломающихся веток. Стрелы, продолжавшие свистеть над их головами, вонзались в кору деревьев и отлетали от камней.

- “Наверх”, – воскликнул Пружина, когда они добрались до огромного древнего дуба. Риппли сцепила руки и жестом приказала Пружине взбираться наверх. Используя ее руки в качестве опоры, Пружина дотянулся до ближайшей ветки, влез на нее, и затем, обхватив ее ногами, свесился и подал руку Риппли. Она быстро забралась на ту же ветку. Таким образом, комбинируя усилия, они добрались до верхних веток и затаились, практически не дыша. Казалось минуты, в течении которых солдаты обшаривали все внизу, тянулись целую вечность. Наконец, преследователи направились дальше, вглубь леса.

Пружина и Риппли полезли вниз. Добравшись до нижней ветки, они спрыгнули и осторожно направились на запад, сквозь густой подлесок, растущий вдоль дороги. Отдалившись от места встречи с солдатами на несколько сотен ярдов, они пересекли дорогу и направились на юг в лес. Почувствовав себя в безопасности, они пошли вдоль ручья, пока не добрались запруды, устроенной бобрами. Они присели на ствол дерева, к явному возмущению бобров, которые его только что повалили.

- “Не понимаю”, – покачала головой Риппли. – “Почему они обозлились на нас?”

- “Они сказали «кендер»”, – напомнил Пружина. – “Может быть они просто не любят кендеров, или…”

- “Это невозможно”, – прервала его Риппли. – "Раса кендеров может по праву гордиться тем, что является самой дружественной на всем Кринне".

- “Или…Слушай, а как ты думаешь бывают ли кендеры–преступники?”

Никто никогда даже и предположить не мог такого. Нет, конечно же, они слышали истории о том, что кого-то из кендеров обвинили в «воровстве», однако они сразу же их отвергали.

Пружина и Риппли хорошо знали о том, что все цивилизованные расы Кринна считают кендеров ворами. Такая репутация была оправданной, хотя и абсолютно несправедливой. Кендеры не были ворами, они лишь подбирали оброненные и забытые представителями друг рас вещи, с целью возвращения их законным владельцам. Будучи по своей природе очень любознательными, они, совершенно ненамеренно, тянули в свои сумочки все, что представляло для них интерес. Именно поэтому кендеры постоянно находили у себя веши, которые, по их мнению, совершенно неизвестным образом попадали к ним. В городе кендеров даже маленький камушек, кусочек стекла, нож или тарелка, могли поменять за неделю сотню владельцев. Оказываясь за пределами своих городов, кендеры достаточно быстро учились оправдывать эти необъяснимые приобретения.

- “Я хранил это для тебя”.

- “Должно быть, оно упало в мой карман”.

- “Ты должно быть положил это в мой карман по ошибке”, – вот три самых распространенных ответа, объясняющих эту врожденную особенность кендеров. И если хозяин требовал вернуть пропажу то кендеры с радостью все возвращали.

- “Что же нам теперь делать?” – недовольно спросила Риппли. “Я ведь так хотела посмотреть на город”.

Пружина понимал чувства сестры. Они родились и выросли в Легупе – деревушке в горах Хило, и, как и всех остальных членов семейства Фарго, достигнувших совершеннолетия, их охватила жажда приключений и они пустились путешествовать по миру. Прежде всего, они стремились увидеть настоящие города людей и дворфов.

Их великий прадед прошагал на восток от Легупа до Соламнии и на юг от Кайолина до Абанасии. После Катаклизма география Кринна изменилась: безымянное море отделило Северный Эргот и Хило от Соламнии и ее политических и географических соседей на юге и востоке.

Пружина и Риппли покинули порт Хило, намереваясь миновать пролив и добраться до одного из портов Соламнии. Но неожиданно налетевший шторм снес их корабль к югу. Ветер завывал в парусах, и моряки отчаянно карабкались на мачты и реи, пытаясь их свернуть. Кендеры нашли шторм очень увлекательным, и когда он, наконец, закончился, начали откровенно скучать. При первой же возможности они «сошли» на берег, чему капитан был несказанно рад, особенно, после того как пропал его любимый нож, а так же отделанная серебром чернильница и несколько карт. Он даже не стал дожидаться, когда корабль пришвартуется в ближайшем порту.

Капитан оставил кендеров на пустынном пляже. Не имея представления о том, где они находятся, кендеры оказались перед тремя вариантами выбора: они могли пойти либо север, либо на юг, абсолютно не зная, насколько далеко они находятся от портов, указанных на карте, либо двигаться вглубь материка. На самом же деле, они находились на западном побережье континента, так что большинство городов находилось к востоку от них. Днем позже они наткнулись на дорогу, сворачивающую в северо-восточном направлении. Достаточно быстро определив, что дорога ведет в город, они продвигались по ней, вплоть до нападения солдат.

- “Я знаю!” – просияла Риппли, сбросила с плеч свой тюк, и начала рыться в его недрах. “Мы сменим одежду, и солдаты нас не узнают, а еще мы наденем вот это,” – она извлекла две изрядно помятые шляпы с загнутыми полями.

- “Значит, ты собираешься помыться и сменить одежду”, – засмеялся Пружина, хотя против ничего не имел. За пять дней они прошли от берега шестьдесят миль. Время от времени они останавливались, изучая животных, местную флору и все, что привлекало их внимание. Вечера бывали очень жаркими, так что их кожа была липкой от пота.

Полутора часами позже тщательно вымытые и почти сухие волосы Пружины уже развевались на легком ветерке. Сестра поймала его волосы и, скрутив их в некое подобие узла, ловко продела хвост сквозь образовавшуюся петлю с помощью мизинца. Затем, дернув, достаточно сильно чтобы зафиксировать волосы, но не причинить боли, она затянула узел.

Многие кендеры пользовались ремнями, веревочками, металлическими кольцами и другими штучками для того, чтобы управиться со своими длинными волосами, хотя некоторые жители Хило даже предпочитали короткие стрижки для того, избавить себя от подобных забот. Однако в семействе Фарго придерживались древнего обычая вязать узел на самой макушке. Когда Риппли закончила, и Пружина поднялся на ноги, кончик его хвостика заканчивался как раз у основания шеи.

Риппли нагнулась вперед и Пружина аккуратно собрал ее гораздо более длинные волосы. Он обмотал светлый конский хвост своей сестры пальцев, а затем отпустил, после чего ее волосы рассыпались сияющим водопадом, доходящим до самой поясницы. После этого, Пружина перехватил их на самой макушке и плотно нахлобучил шляпу на голову сестры, скрывая хохолок и заостренные уши. Шляпы были прощальным подарком их дяди, который дал им несколько непонятные указания, суть которых заключалась в том, что им следовало путешествовать в головных уборах. Следуя советам дяди, Пружина также прикрепил вещевой тюк к раздвоенному окончанию своего хупака. Закончив приготовления, Пружина оценил результат и покачал головой.

- “Мы сами на себя не похожи”, – пожаловался он. Со спрятанными ушами, волосами и завернутым оружием они походили на человеческих детей лет двенадцати.

- “Думаю это как раз то чего хотел дядя”, – сказала Риппли.

- “Только не пойму зачем?” – хмуро пробормотал Пружина, но затем его лицо расплылось в улыбке. “А что, если людям нравиться, когда кендеры выглядят как они!”

- “Понятно, мы так оделись, чтобы выглядеть более дружелюбными! Мне нравится”, – сказала Риппли, одобрительно кивая. “Ты помнишь, что говорил папа?”

Когда она отошла от бревна, ветка дерева чуть не сбила с нее шляпу. Она пригнулась, поправила головной убор и направилась к своему замотанному хупаку, по дороге заметив маленький цветок с розовым пухом.

- “И что же говорил папа?” – спросил Пружина, занятый разглядыванием кустов, в которых судя по шороху пряталось какое-то животное. Решив, что он ошибся, Пружина вернулся к разговору.

- “Очень красивый”.

- “Папа говорил что твоя шляпа красивая?”

- “А он что, ее видел?” – спросила Риппли, переводя взгляд с цветка на брата.

Брат с сестрой обменялись улыбками и взвалили на плечи свои вещи. Нить разговора кендеров всегда извивалась словно змея и имела такое количество вставок, не имеющих никакого отношения к смыслу беседы, что люди очень быстро переставали понимать, о чем идет речь.

- “Надеюсь, что солдаты больше не сердятся на нас”, – сказали Риппли, перешагивая через бревно.

- “Они будут очень жалеть, когда осознают, что совершили ошибку”, – ответил Пружина. “Такое может случиться с каждым, нам не следует на них злиться. Я уверен, они бы перед нами извинились, но сейчас нам лучше держаться леса как можно дольше”.

Путешествовать по лесу было гораздо приятней, чем по пыльному тракту. Весна уже была в самом разгаре – как раз был месяц, который на кендерском языке назывался месяцем Цветочного Луга. Деревья уже неделю как были в самом цвету. День был жарким, поэтому кендеры наслаждались тенью. Вокруг жужжали суетливые насекомые, крылья которых искрились на солнце.

Лес тянулся на восток еще порядка двух миль. Достигнув дороги и не заметив признаков патруля, кендеры продолжали свой путь, до тех пор, пока не оказались перед городскими стенами. На карте, которая совершенно мистическим образом попала к Пружине, город обозначался как Литбург.

- “Ну, что ты думаешь?” – спросил сестру Пружина.

Вдали за городскими фортификациями, изобилующими бойницами и башенками, они увидели крепость.

- “Выглядит так, как будто бы они ожидают неприятностей”, – сказала Риппли, совершенно не испугавшись. “Думаю, будет интересно”.

В лексиконе кендеров слово «интересно» было наиглавнейшим, так как они бы скорее взглянули в лицо смерти, чем маялись от скуки.

По мере того как кендеры приближались к мосту у городских ворот, они увидели глубокий ров, опоясывающий город. Поверхность огромных, хорошо закрепленных бревен перекрытия стала серой от времени, а их черные, заостренные оголовки, судя по всему, были закалены в огне.

Каменный мост с перилами, ограничивал доступ к воротам. Почти у самого края моста тянулась вереница фермерских повозок. Их владельцы терпеливо ожидали, пока стражники осмотрят груз. Острые клинки стражников сверкали так, как будто были недавно заточены. Сейчас они довольно грубо разговаривали с одним из фермеров, требуя объяснить им его цель приезда и тыкая оружием в корзины с картофелем и капустой, стоящие в его телеге.

- “Похоже, стражники очень заняты”, – сказала Риппли, когда они подходили к концу моста.

- “Они очень важны для города”, – ответил Пружина. “Нам не следует тратить их драгоценное время”.

Чуть впереди стражник приказал фермеру на громоздкой телеге, заваленной сеном, свернуть влево и остановиться. Мулы которые тянули ее, похоже, думали иначе и продолжали двигаться к стенам, тогда как солдаты продолжали громко орать на фермера. Когда же тот, наконец, справился с животными, солдаты подбежали и бесцеремонно сдернули его с телеги.

Кендеры как раз собирались обогнуть препятствие, когда из ворот выехала группа солдат. Командир приказал всем расступиться и направил свою лошадь сквозь толпу. Позади него в два ряда ехали конники, тесня собравшихся у телег людей к обочинам.

Пружина и Риппли проползли под телегами и, забравшись на некогда острые каменные перила и легко балансируя на них, продолжили двигаться к воротам. У кендеров никогда не было проблем с сохранением равновесия и, особенно, это касалось семейства Фарго.

- “Да мы так самых ворот доберемся”, – воскликнул Пружина. “Думаю, стражники будут нам благодарны за то, что мы не беспокоили их и не мешались под ногами”.

Таким образом, кендеры, никем не замеченные, проникли в город и направились вниз по оживленной улице. Жители, среди которых преобладали люди и дворфы, поспешно двигались как в ту, так и в эту стороны. Вполне вероятно, что среди жителей могли быть и эльфы, просто кендеры никогда их вживую не видели. Поскольку плечи людей находились, прилично выше голов кендеров, в поле их зрения попадали лишь здания, мимо которых они проходили.

Двух и трехэтажные дома, которые наполовину были построены из дерева, нависали над улицей, отбрасывая густую тень, а их довольно приличная высота не позволяло, что скрывается за ними. Внезапно, сквозь случайно образовавшуюся в толпе брешь, они увидели залитую солнцем площадь, на которой находилось множество навесов и прилавков.

- “Ух ты, День Теней”, – радостно сказала Риппли.

- “Здесь он называется Брача”, – напомнил Пружина сестре.

Как бы то ни было, независимо от того, использовалось ли кендерское или соламнийское название, это, судя по всему, был седьмой день недели – ярмарочный.

Они ускорили шаг, и уже через несколько минут оказались на площади, где остановились, разглядывая выставленные товары. Казалось, что здесь продается все: лошади и свиньи, меха и овощи, мотыги и плуги, свернутые в рулоны шелк, шерсть и бархат, лежавшие рядом с выделанной кожей.

На площади шумела разношерстная толпа, среди которой встречались как фермеры в домотканой одежде и обуви со следами полевой грязи и нищие в рванье, так и вполне прилично одетые горожане, порой даже в шелках и бархате. Разносчики с корзинами, перекинутыми на лямках через плечи, ходили между рядами и предлагали свои товары. Сквозь шум, издаваемый торгующимися и вопящими людьми, то тут, то там доносились возгласы: «жаренные орехи», «мясные рулеты», «ломтики дыни».

Затем, кендеры обнаружили прилавок пекаря, а за ним хитрой конструкции духовой шкаф, состоящий из отдельных противней, которые можно было разобрать в считанные минуты. Пружина остановился рассмотреть его, силясь понять, была ли это дворфийская работа. Риппли тем временем продолжила двигаться вдоль прилавков.

Пружина взял все еще теплую буханку, изучая корочку, и пытаясь понять, какой она может быть на вкус. Тем временем, неподалеку, между двумя потенциальными покупателями свиньи случилась шумная перепалка. Кендер заторопился в направлении шумящих, ожидая увидеть драку, но продавец свиньи – маленький человек с узким лицом и подергивающимся носом – внезапно решил, что недооценил свой товар и поднял цену. Спорщики – бородатые и небрежно одетые фермеры, объединили свои усилия и сосредоточились на продавце.

Когда конфликт разрешился, Пружине стало скучно, и он направился дальше, естественно забыв, что до сих пор сжимает в руке хлеб. Чуть поодаль он встретил Риппли, которая, заметив в его руках буханку, слишком большую для одного кендера, поинтересовалась, собирается ли он с ней поделиться. Пружина изумленно уставился на хлеб, Риппли поняла причину его недоумения.

- “Забыл заплатить”, – заключила она. Надо заметить, что, уезжая из дома, кендеры пообещали своим родителям, что будут внимательно следить за тем, чтобы оплачивать все что берут, поэтому их карманы были полны стальных монет.

- “Я пошел посмотреть на драку”, – объяснил сестре Пружина, мысленно пообещав себе, что обязательно вернется и заплатит пекарю за хлеб. Но так как вокруг все еще было очень много интересного, он решил заплатить на обратном пути.

- “Лучше съесть пока он еще теплый”, – сказал Пружина, отрывая ломоть и протягивая сестре. Он уже собирался откусить кусочек, когда заметил двух человеческих детей, с жадностью глядящих на еду. Пружина с радостью отломил каждому из них по теплому, хрустящему куску.

Риппли зашагала дальше и остановилась возле лавки ювелира, с наслаждением рассматривая золотой браслет с синими камушками. Ее владелец, дворф, обладающий великолепной черной, с седыми прядями бородой, уже почти завершил сделку с хорошо одетым человеком, когда мимо пробежали трое мальчишек. Двое из них, в шутку толкая друг друга, случайно задели край прилавка. Прилавок, с развешенными для лучшего обзора блестящими украшениями, угрожающе накренился. Дворф успел ухватить его, но недостаточно расторопно, в результате чего два ожерелья и браслет упали на землю.

Риппли нагнулась, подняла ожерелье и уже собиралась вернуть его дворфу, когда проходящая мимо женщина, случайно сбила с нее шляпу корзиной, висящей у нее на плече.

Дворф, казалось, был рад оказанной помощи, но, увидев хохолок и заостренные уши, он пришел в бешенство и нырнул под прилавок. Закричав “Кендер! Кендер-вор!” он оттолкнул покупателя и схватил Риппли за руку.