Ну, пока только один, признаться... В общем, не везёт мне с рассказами, на Утехе они мало кого интересуют... что ж, попробуем свои силы в фиках. Думаю, это для Утехинцев будет интересней.

Это пробный фаербол в качестве фанфика. Нормально не получилось, получился как всегда юмор, причём довольно специфический, да ещё и на грани слэша. Как я уже говорила — слэш приветствую только в качестве юмора. Во-вторых, это определнное поздравление Даламару, ведь 26 июля у него ДР.

Репетиция
— Даламар!
Эльф с предельной скоростью добрался до кабинета шалафи. Тот стоял перед своим большим напольным зеркалом и внимательно смотрел на своё отражение. Как только Даламар вошёл, Рейстлин обернулся и, оглядев эльфа сначала снизу вверх, потом сверху вниз, сказал с хищной ухмылкой:
— Поможешь мне.
— Конечно, шалафи. Что я должен сделать?
Рейстлин подошёл к Даламару, скинул с него капюшон, отчего эльф дёрнулся. Затем Рейстлин снова критически осмотрел Даламара, скривил губы, достал откуда-то гребешок и начал расчёсывать эльфа. Тот непонимающе смотрел на своего шалафи, однако попытак сопротивляться не предпринимал.
Рейстлин провёл гребнем несколько раз по волосам Даламара, затем пригладил его шевелюру руками. И снова критически осмотрел:
— Чёрная мантия не пойдёт. Всё должно быть по-настоящему. Принеси простыню — пожалуй, это единственное белое, что есть в этой башне.
Даламар покорно кивнул и исчез. Уже через секунду он появился с белой простынёй в руках, которую он только что собственноручно сдёрнул со своей кровати.
— Раздевайся, — коротко скомандовал Рейстлин.
Даламар секунду недоверчиво смотрел на своего учителя — не шутит ли тот. Потом, чувствуя весьма новое для себя ощущение стыда, снял мантию. Рейстлин, нимало не смущаясь, указал на простыню. Даламар в ужасе посмотрел на неё.
— Что я...
— Завернись в неё, идиот, — чуть повысил голос шалафи. — Или я должен смотреть на тебя?
Даламар, краснея, обернул простыню вокруг себя на манер туники. Рейстлин подошёл и немного исправил дизайн, разгладил складки. Даламар чувствовал себя идиотом, но счастливым идиотом, отчего идиотизм увеличивался ровно вдвое. Рейстлин прищурился и выдал:
— Нет, не пойдёт. Иди возьми ещё одну простыню.
Даламар принёс ещё одну простыню из запаса чистых. Рейстлин подошёл к своему ученику и начал прилаживать её в качестве накидки. В конце концов, он всё же добился того, что ему самому это понравилось. Даламар же, кося глазом в зеркало, понимал, что он сам себе больше напоминает женщину.
— Уши, уши спрячь, — нетерпеливо сказал Рейстлин и сам пригладил волосы Даламара так, что эльфийские уши теперь были не видны.
Затем шалафи отошёл на несколько шагов, благо кабинет был большим, и посмотрел на Даламара, который, при всей своей природной бледности сильванести, сейчас был красным, как рак. Он был безумно рад помочь шалафи, однако он не знал, что будет дальше. Пока что его вырядили, точно светлого жреца.
— Грим, — быстро сказал Рейстлин и достал из одного из ящиков стола несколько баночек.
Даламар всегда поражался, сколько всяких мелочей было у Рейстлина, мелочей, которые, казалось бы, не нужны магу, но Рейстлин всегда находил им применение. Даламар скосил глаза и увидел на некоторых баночках красивую гравировку "Л.К.". "Лоранталаса Канан?" — предположил эльф. На других, словно в подражание им, было нацарапано "Т.В.". Чьи это инициалы, Даламар не знал.
Рейстлин открыл одну баночку и ловко зачерпнул оттуда какой-то крем.
— Сядь, — приказал он Даламару. — И закрой глаза.
Затем он быстро и почти незаметно втёр этот крем в кожу лица Даламара. Затем эльф почувствовал, как тонкие пальцы шалафи скользят по его векам. А потом и по губам. Даламар взмок. Что будет дальше?..
Когда Даламар открыл глаза и скосился на зеркало, он увидел не красавца — эльфа Сильванести, а... женщину! Причём человеческую. Рейстлин сумел с помощью грима скрыть эльфийские черты лица Даламара.
Однако стоило признать, что женщину Рейстлин из Даламара сделал красивую. Как бы не противно самому эльфу было об этом думать.
— Неплохо, — наконец сказал шалафи, осмотрев ученика и так, и эдак. — Теперь рост. Ты будешь всё время сидеть, потому что ты выше меня.
Рейстлин подошёл к зеркалу и снова уставился на своё отражение. Он задумался и, видимо, надолго.
— Шалафи,— тихо проблеял Даламар, — я могу задать вопрос?
— Что? А, да.
— Зачем это всё?
Рейстлин отошёл от зеркала и сел за стол. Он не мигая уставился на ученика своими жуткими глазами. Даламар сглотнул и пожалел, что спросил.
— Завтра я буду встречаться с Посвящённой Паладайна, Крисанией. Сегодня мне нужно отрепетировать речь. Будешь за Крисанию.
Даламар выдохнул, как ему показалось, слишком шумно и порывисто. Значит, ничего опасного. Зато много приятного.
— Начнём, — сказал Рейстлин, сцепив пальцы. Его лицо в мгновение ока приобрело другое выражение. Сейчас Рейстлин смотрел на Даламара с уважением и интересом. — Здравствуй Посвящённая...

у чОрных магов все должно быть чОрное!)))))))))))))))
весело-о-о-о-о))))
гример млин)))

Кхе.. хееее хихихихахахаха!))))


мне его жалко)))))

Storm, спасибо . Т.В. - это Тика Вейлан, если кто не догадался. У кого ещё Рейстлин мог нагло спереть косметику?

В общем, надеялась, что будет весело и немного слэшно. Расчёт был именно такой. Причём слэшно исключительно со стороны Далли.

я поняла)))) Хто ж еще)
Далли вообще жалко) В Криси нарядили)

Должен же шалафи на ком-то тренироваться ХD. Далли удостоился чести быть "Подопытным КРОЛИКОМ" Рейстлина

опять кролики!!!! спасу нет от них)))))

Кто хочет юмора — его здесь нет. Даже наоборот. Мне стало интересно, каковы же всё-таки были отношения Рейстлина с матерью. Получилось довольно печально.

Вернись домой...
Не успело утреннее солнце заглянуть в убогий домик на окраине Утехи, как Китиара ворвалась в спальню к братьям и провозгласила, что пора вставать. Карамон, обычно любящий поспать, сегодня вскочил с койки и набросился на сестру, выпихав её за дверь. Китиара тут же дала малышу подзатыльник:
— Какого чёрта, Карамон? — спросила она удивлённо.
Тот сердито уставился на сестру, потирая голову:
— Рейст болеет. Зачем ты кричишь?
— Ой, перестань. Он лежит уже неделю, хватит, в самом деле. Думаю, он уже выздоровел.
Китиара уверенно направилась к двери, полная решимости поднять Рейстлина с кровати. Она ненавидела слабость — свою или чужую. И то, что её маленький шестилетний брат был слабаком, бесило её ещё больше.
Карамон приготовился защищать дверь, чтобы Кит не потревожила его брата-близнеца. Однако Китиаре и Карамону в итоге не пришлось ссориться — Рейстлин встал сам. Его пошатывало, и он был очень бледным, но он был здоров. Карамон тут же улыбнулся, хотя и получил от сестры очередной подзатыльник.
— Рейст, как ты? — участливо спросил он, будто и не заметив побоев Кит.
— Нормально, — слабо проговорил Рейстлин.
— Ну вот, — нетерпеливо сказала Китиара, — я же говорила, что всё уже в порядке. Давайте, быстро завтракать.
Она сгребла младшего брата за шкирку и потащила на кухню. Из соседней комнаты раздалось фальшивое пение — у Розамун снова был припадок.

Старания Китиары были тщетны — есть Рейстлин не хотел ни в какую. Еда в него не лезла, хотя она пыталась его накормить силой. Потом, по своему обычаю, просто плюнула на всё это и вышла. Завтрак Рейстлина был уничтожен Карамоном.
— Пойдём погуляем? — предложил Карамон брату. — Если ты хорошо себя чувствуешь.
— Нет, Карамон. Я посижу дома.
— Тогда и я посижу дома, — с лёгкостью согласился Карамон.
Рейстлин махнул рукой. Он бы поспорил, если бы у него были силы. Он бы предпочёл, чтобы сегодня все убрались куда-нибудь подальше из дома и оставили его одного. Он был зол на Китиару, что она разбудила его.
Как по заказу вошла сестра и позвала мальчишек на улицу. Карамон тут же сказал, что Рейстлин не хочет гулять, а если Рейстлин не хочет, то и он не пойдёт, потому что они близнецы и всё делают вместе.
— Иди, Карамон, — почти прошептал Рейстлин. — Я полежу ещё немного.
Брат, вполне удовлетворённый таким ответом лишь на прощание осведомился, не нужно ли чего Рейстлину и вдруг ему понадобится помощь.
— Со мной будет мама, — ответил Рейстлин.
Карамон опустил глаза, а Китиара открыто фыркнула, выражая своё презрение. Она, как и большинство людей, считала свою мать сумасшедшей.

"Наконец-то", — подумал Рейстлин, когда брат с сестрой ушли. Он уже собирался направиться в спальню, как вдруг знакомый голос заставил его развернуться:
— Здесь кто-то есть?
Рейстлин зашёл в родительскую спальню — мать сидела в любимом кресле-качалке. Отца не было дома уже давно — он уехал работать по найму.
— Мама, — позвал он.
Розамун повернулась к сыну и слегка улыбнулась.
— Дитя моё, — сказала она. — Подойди.
Рейстлин подошёл. Розамун положила руку на горячий лоб Рейстлина.
— Дитя, ты болеешь. Тебе нельзя вставать с кровати, тебе нельзя идти гулять.
— Я не иду гулять, мама, — тихо ответил мальчик. — Я остаюсь дома.
— Ты похож на моего сына, — голос Розамун стал совсем тихим. — Иди сюда, дитя, я приласкаю тебя. Ты бездомный, у тебя никого нет. Иди сюда.
Рейстлин, чувствуя, как что-то тугое скручивается в горле, подошёл к матери совсем близко. Розамун стала гладить его по голове.
— Бедный мальчик, у тебя нет мамы... бедный мальчик... — приговаривала Розамун, перебирая грязные спутанные волосы сына. — Бедняжечка, у тебя никого нет...
Розамун вдруг резко схватила сына и посадила к себе на колени — то, чего она не делала никогда. Впрочем, она никогда и не говорила, что у неё есть сын. Обычно она забывала о существовании детей.
Рейстлин не выдержал. Он чувствовал запах матери — тот запах, который нельзя перепутать ни с каким другим. Мальчик уткнулся лицом в плечо Розамун и тугой ком в горле наконец-то отпустил — слёзы хлынули из глаз. И было уже всё равно, что именно она говорит — а говорила она в данный момент о своём первом муже Грегоре Ут-Матаре — главное, что Рейстлин слышал голос матери, прикасался к матери и чувствовал её запах.
— Когда-нибудь я уйду, — вдруг сказала Розамун очень ясно, без следа обычного тумана безумия в голосе. — Не ходи за мной сын, хотя я буду звать тебя. Не ходи за мной, Рейстлин... Там, куда я уйду, темно и страшно, не ходи туда...
— Мама! — всхлипнул мальчик. Первый раз мать назвала его по имени.
Но мать уже не слышала. Она снова погрузилась в транс и принялась напевать что-то, одной ей известное. Она сидела, перебирая руками в волосах сына, и то пела, то что-то говорила своим незримым собеседникам.
— Старая ведьма! — раздался резкий голос Китиары.
Сестра вихрем подлетела к матери и вырвала у неё из рук Рейстлина, шмякнув его на пол, будто ненужный хлам. Китиара полыхала злостью. Карамон, стоящий рядом, помог Рейстлину подняться.
— Она подумала, — объяснил он, — что мать может причинить тебе зло... Рейст, что с тобой, ты плачешь?
— Я вспотел, у меня жар, — быстро сказал Рейстлин охрипшим голосом. Сам же быстро отвернулся и вытер слёзы. — Я иду спать.

Спустя десять лет, Рейстлин сидел у кровати матери. Он испробовал всё — от нашатыря до иглоукалывания, но всё без толку. Розамун Маджере умирала.
— Мама, вернись домой, — тихо шептал Рейстлин. — Вернись домой...
"Я маг, — думал Рейстлин в отчаянии, — но я не могу спасти собственную мать!". Рейстлину ничего не оставалось, кроме как смотреть на медленную смерть дорогого для него человека. Дорогого для него — и ненавистного для всех остальных.
— Вернись домой, мама, — шептал Рейстлин.
Он сидел на полу, на коленях, положив руки и голову на кровать матери. Он не заметил, как задремал.
Он увидел мать, но не такую, какой он привык её видеть — с грязными нечёсанными волосами, в штопанной-перештопанной одежде, неухоженную, полубезумную — он видел красавицу Розамун Маджере, каштановые завитки волос которой спускались ниже плеч, а зелёные глаза сияли, словно изумруды, улыбка её могла очаровать кого угодно, её черты лица были истинно аристократическими. Мать смеялась, но не своим страшным смехом, который доводилось слышать Рейстлину, а радостно и зазывно. Она стояла на дороге и махала рукой, призывая пойти за ней. Рейстлин понял, что всё, что ему нужно сделать — это догнать её, и тогда...
Рейстлин побежал, не чувствуя привычной слабости тела. Но чем быстрее бежал он, тем быстрее бежала мать.
— Иди сюда, сын, — махала рукой Розамун. — Иди же сюда...
— Вернись домой, мама, — кричал ей в ответ Рейстлин.
Но она не слушала. И бежала дальше. Рейстлин приготовился бежать за ней, как вдруг услышал другой голос, также принадлежавший его матери, но в сравнении с этим он казался совсем другим — грубым и страшным:
— Не ходи за мной сын, хотя я буду звать тебя. Не ходи за мной, Рейстлин... Там, куда я уйду, темно и страшно, не ходи туда...
Рейстлин вздрогнул и проснулся. Он думал, что спал как минимум пару часов, но его тело не затекло в такой позе, а на руках не появились красные следы. Получается, что он спал всего несколько минут.
— Вернись домой, — снова прошептал Рейстлин, зная, что это не поможет. Его мать не вернётся. Она обречена на смерть.

*ругается*


видимо поперся(((
*перечитала. Тихо плачет*

Ну да, в итоге в Бездну-то он сунулся...

Расчёт был именно на слёзы. Это я недавно Кузницу Души просмотрела одним глазом, поняла, насколько же всё было печально. Рейстлин на самом деле очень несчастный человек. Карамон почти ничего не потерял после смерти матери, ведь весли ты не любишь, ты и не чувствуешь потери. Там в КД всё сказано. Карамон не то чтобы не любил... он любил, но только потому что так полагается, ведь он примерный сын. А Рейстлин любил по-настоящему. И сам чуть не умер, когда умерла мать.

ага. *утирает слезы* Хорошо пишешь.

Пасиб, стараемся

Выложу и здесь тоже. Вторая часть вот этого фанфика.

Репетиция, часть 2

— Здравствуй, Посвящённая, — Рейстлин постарался придать взгляду уважение и интерес, а в голосе мага зазвучали бархатные нотки.
Надо сказать, эффект ему понравился. Рейстлин специально установил большое напольное зеркало позади Даламара, и теперь мог наблюдать самого себя. Мог видеть все свои недочёты.
Последовала пауза. Рейстлин вздохнул. Выражение лица мага сменилось на злость и раздражение.
— Нет, Даламар, так не пойдёт. Ты — Крисания, понимаешь? Крисания, Посвящённая Паладайна! Включи же наконец свои мозги, а главное — своё воображение.
Даламар хотел почесать нос, но увидел молниеносно занесённую над ним длань шалафи, хоть и худую, но весьма тяжёлую. Рейстлин не для того столько мучился с макияжем, чтобы этот олух сейчас просто смазал косметику. Даламару пришлось терпеть.
— Просто... — нервно сказал он. — Понимаете, шалафи... мне тяжело представить себя в такой роли.
— Тяжело? — неожиданно участливо спросил Рейстлин. И в этой участливости Даламару послышалась угроза. — А в роли корма для Циана тебе не тяжело себя представить?
— Я... понял вашу основную идею, шалафи, — попытался сохранить достоинство Даламар.
Рейстлин чуть усмехнулся и вновь сменил выражение лица. Даламару оставалось только завидовать тому, как быстро он это делает.
— Здравствуй, Посвящённая.
— Здравствуй... — неуверенно начал Даламар, чувствуя себя счастливым идиотом. На него-то шалафи так смотреть не будет никогда... — Маг. Наслышана.
— Наслышан о тебе.
Интересно, о чём жрица собирается говорить с шалафи? Ну почём он, Даламар, может знать? И как он должен это отыгрывать? Что он должен сказать? "Ладно, — решил эльф, — придумаю что-нибудь туманное, вроде сна-предвидения... знака Паладайна или как там это у них зовётся...".
— Я пришла предупредить тебя, маг, Паладайну ведом замысел твой, — Даламар следил за реакцией шалафи, но тот был непроницаем, только жуткие глаза поблёскивали в отсветах камина. — Я во сне его увидела знак. Оттого говорю с тобой.
Рейстлин не шевелился. Он замер, словно был статуей из оникса. Даламару стало жутковато, но он продолжал:
— Даже чёрные коллеги твои о тебе говорить опасаются к ночи.
Рейстлин усмехнулся. Даламар даже вздрогнул. Он не ожидал вообще никакой реакции. "Помирать — так с музыкой," — решил тёмный эльф и, чуть прикрыв глаза, начал разглагольствовать дальше:
— Целый мир трепещет перед тобой, — вот тут Даламар не солгал, — но со мной разговор иной, — Даламар внимательно следил за реакцией шалафи, но тот не шевелился. Сам эльф порядком распалился, зачем он произнёс следующую фразу, он так и не понял: — Пока не поздно, покайся! Послушайся гласа божьего...
— Ты голос божий — не больше? — перебил его Рейстлин. То ли ему надоело слушать ахинею, которую нёс Даламар, то ли он, наконец, решил "вступить в игру". — Нет, жрица, не прибедняйся.
Рейстлин склонил голову и продолжил:
— Ты многое можешь, мне ясно, в пылу священного рвения, — Рейстлин улыбнулся. Он говорил с уважением. Маг подумал о том, что ходит на грани лести, так что стоит немного сбавить обороты. — А может, в этом опасность, и знак твой — предупреждение? — он вопросительно приподнял брови.
Рейстлин положил худые длиннопалые ладони, обтянутые золотой кожей, на столешницу и подался вперёд.
— Душа твоя как первый снег бела, — голос мага напоминал сладкую текучую патоку, — и ты бесстрашна, праведная дочь. Но правильно ли знак ты поняла? — Рейстлин чуть подался назад и склонил голову. — Быть может, ты мне призвана помочь?
Даламар тихо паниковал. Что он должен на это отвечать? Он смотрел в жуткие неподвижне глаза шалафи и всё, что он смог из себя выдавить, было:
— Тебе? Помочь? — и то на высоких нотах. Больше это было похоже на визг.
Рейстлин соединил кончики пальцев и с бархатными нотками в голосе продолжил:
— Чтоб доказать тебе, что пред тобой не враг, позволь мне изложить свой взгляд на мироздание.
— Пожалуйста... — прошептал тёмный эльф. — Прошу... — но вдруг поймал взгляд шалафи, в котором плясали смертельные огоньки. Даламар понял, что лучше бы ему снова вжиться в роль Крисании. — Любезный чёрный маг: я вся внимание.
Рейстлин плавно поднялся с кресла и, упёршись правой ладонью в столешницу, обошёл стол.
— Ты не станешь отрицать, что мира этого создатель благ, — чуть наклонившись к Даламару, прошептал волшебник. — Если он и создал тьму, то явно он желал, чтоб было так.
Маг обошёл кресло Даламара сзади и следующую фразу произнёс, наклонившись к левому уху тёмного эльфа:
— Ты не будешь утверждать, что с ней он неспособен совладать.
— Бог всемогущ, — пискнул Даламар, тщетно пытаясь сохранить образ Крисании.
Рейстлин теперь стоял слева от тёмного эльфа. Он чуть присел, опираясь левой рукой на столешницу и посмотрел ученику в глаза. Даламар был похож на кролика, которого загипнотизировал удав.
— Тьма и свет — вот два крыла, несущие в пространстве этот мир, — Рейстлин склонил голову и продолжил свою речь: — Тьма — не воплощенье зла, — здесь шалафи чуть улыбнулся, — она дана для равновесья сил.
Затем Рейстлин приблизил лицо к лицу Даламара и почти прошептал:
— К свету тянется росток, но даст его зерно во тьме земли...
Тёмный эльф сглотнул и тоже прошептал в ответ:
— Ты прав и здесь...
Шалафи резко поднялся и вновь обошёл кресло Даламара, произнеся:
— Тёмный маг — не тот, кто зол, а тот, кто прибегает к силам зла.
Он двигался плавно, чёрная мантия шелестела по полу, маг ступал неслышно. Даламар подумал... и удивился, что ещё может думать. В голову ему пришла мысль, что с таким направленным воздействием на психику, шалафи не нужно ничего репетировать.
Однако же Рейстлин был недоволен собой. Ему казалось, что он слишком давит на воображаемую Крисанию. Находясь сзади кресла, Рейстлин чуть наклонился над ухом тёмного эльфа и прошептал:
— Их, как средство, подчинив той цели, что, быть может и светла, — последнее слово он произнёс совсем тихо.
Даламар дёрнулся и обернулся на своего шалафи, глядя на него полубезумными глазами. Однако Рейстлин уже шёл по направлению к своему креслу. Он сложил руки в рукава мантии и чуть прикрыл глаза.
— Тот, кому доступен арсенал Богини Тьмы — тот чёрный маг, — критичным тоном заявил Рейстлин, усаживаясь обратно.
— Её слуга, — как можно тише выдохнул тёмный эльф. Против воли интонация получилась вопросительная.
— Слуга... — кивнул Рейстлин рассеянно. — И враг, — вдруг резко сказал он, остановив взгляд золотых глаз на Даламаре. Тот сидел, не смея пошевелиться. — Знаешь ли, что магом тьмы Такхизис нынче в Бездне заперта? — шалафи не отводил взгляд, а голос его был резким, точно он хотел растерзать своего ученика.
Однако эффект получился именно тот, которого добивался Рейстлин. Даламар вдруг почувствовал холод и начал зябко поёживаться в своём кресле, хотя совсем недавно с тёмного эльфа сошло семь потов.
— Знаешь ли, что маги тьмы и света стерегут её Врата? — прищурившись и наклонившись вперёд, вновь спросил Рейстлин. Даламар был бледен, на лбу выступила испарина, его трясло. "Неплохо," — решил Рейстлин. — Я один решился сделать то, за что собратья проклянут — шагнуть во тьму.
Воцарилось молчание. Даламар не способен был ни на какой образ сейчас. Рейстлин вздохнул и встал из-за стола. Тёмный эльф проводил его взглядом.
— Что расселся? — прошипел шалафи. — Ты свою роль выполнил, теперь можешь быть свободен. Мне ещё кашель репетировать.
— Кашель? — удивился Даламар. Это первое, что он смог сказать. Эльф был сломлен морально и физически.
— Кашель, глухие твои уши, — рассердился Рейстлин. — А ты свободен. Давай, выметайся.
Даламар не сразу смог встать. С третьей попытки ему это удалось, но он запутался в простыне и едва не упал. Рейстлин равнодушно смотрел на своего ученика, который только что чуть не расшибся.
В конце концов, кидая на своего шалафи немного жалобные взгляды из-под поднятых бровей, и получая в ответ строгие взгляды золотых глаз, Даламар ушёл.
Солнце село за стены прекрасного города Палантаса.
Рейстлин вновь встал перед зеркалом и принялся с усердием репетировать кашель. Завтра всё должно быть идеально.
Даламар мыл лабораторию после очередных экспериментов. Он откровенно завидовал Посвящённой Паладайна Крисании, завидовал той беззаветной чёрной завистью, на которую способны только чёрные маги.
А Крисания спокойно укладывалась спать, нисколько не волнуясь насчёт предстоящей встречи. Она и представить себе не могла, что кто-то так беспокоится из-за неё...

И ещё один. Это смесь юмора и слёз. Я попыталась это сделать. Не знаю, насколько это вышло... В общем, читайте. Это "сцена у ручья", переписанная мной.

Да и ещё, примечание: я не переписывала (дословно) Уэйсо-Хикманскую сцену, ибо считаю это скучным. Поэтому могут быть несоответствия... что ж, это фанфик, вольный стиль.

Пылью под пологом голос мне полоза слышится...
Полные голода очи-золото в пол-лица...
Он зовет меня вниз:
"Родная, спустись,
Обниму в тридцать три кольца!"
(с) Мельница "Невеста Полоза"

Пролог
Здесь всегда царили полумрак и тишина. Обстановка была скудной — стол и стул под сводчатым потолком в окружении красноватых мраморных колонн. На столе стояли точные выровненные весы и лежала книга. Мужчина в серо-коричневых одеяниях беспрестанно что-то в ней писал. Он не отвлекался ни на что, и так продолжалось месяцы, годы и даже столетия. И лишь тихий скрип пера, бегающего по бумаге туда-сюда, был единственным звуком, которому позволялось здесь находиться...
— Гилеан! — раздался вдруг голос слева от мужчины. — Всё пишешь? Отвлекись хоть на секунду, поприветствуй сестру!
Писец поднял глаза, при этом лишь чуть замедлив темп письма, но не прекратив писать. Перед столом стояла сногсшибательная красотка с чёрными волосами и чёрными глазами, большегрудая, с осиной талией и длинными ногами и улыбалась брату. Одежды, если эти куски ткани на причинных местах можно так назвать, было минимум.
— Здравствуй, Такхизис, — ровно сказал Гилеан и продолжил заниматься делом.
— Ой, Ги, ты такой скучный, — поморщилась Такхизис и принялась расхаживать по залу, громко цокая шпильками. — Я смотрю, у тебя ничего не поменялось. Как дочка?
— Спасибо, хорошо, но ты можешь спросить и у неё, — тон Бога Равновесия выражал на этот раз лёгкое недовольство тем, что его побеспокоили.
— Не будь занудой, — махнула рукой Богиня Тьмы. — Ну где этот чокнутый придурок, надо уже начинать!
В голове Гилеана промелькнула мысль, которая ему не понравилась. Он даже оторвался от своей книги, что было недопустимо.
— Э...эй! Вы что ВДОВОЁМ ко мне решили прийти?
Такхизис скорчила рожицу:
— Ги, ты как с неба упал, — богиня сама же рассмеялась своей шутке. — Да, да, к тебе, и да, вдвоём! Мы сегодня будем развлекаться и тебе предлагаем. Ну, то есть, развлекаться буду я, — сразу же оговорилась Такхизис растянув самодовольную улыбку во всё лицо. — Я его обставлю!
Заметив, что он потерял несколько драгоценных минут, Гилеан быстро вернулся к письму.
— Нет, — пробормотал он. — Я занят.
— Ты всегда занят, — махнула рукой женщина, качнув ещё при этом шикарными бёдрами.
— Ой, Тэк, оставь его, пусть себе пишет, он тебе что, мешает что ли? — послышался ещё один голос.
Боги синхронно обернулись, причём Гилеан даже поставил кляксу на свою любимую книгу. Справа от стола появился старик в потрёпанных одеждах серомышиного цвета и в латанной-перелатанной шляпе.
Такхизис наморщила нос.
— Ты бы хоть поприличнее оделся... Ещё Паладайн, называется! Фи!
— Не Фи, а Фисбен. Тэк, солнце ты моё тёмное, ты предлагаешь мне тут платиновым драконом рассекать? — вопросил пришедший. — Думаю, Ги не оценил бы.
— Идите оба в Бездну! — завопил Гилеан, представив себе такой оборот событий.
— Палли не захотел ко мне в гости, — развела руками Такхизис.
— Аналогично, — пробурчал Паладайн. — Ты-то тоже не торопишься ко мне...
— И поэтому вы решили завалиться ко мне?! — Гилеан сам не заметил, как повысил тон, а случалось с ним это крайне редко.
Паладайн и Такхизис переглянулись и синхронно кивнули. Гилеан сжал зубы и хлопнул себя по лбу. Только их ещё не хватало! Вот ведь напасть! Тем временем старший брат и младшая сестра уже говорили о своём:
— Ты опоздал! — тонкий палец Такхизис с наманикюренным ногтем указал на Фисбена.
Тот лишь пожал плечами:
— Нет, я не пропустил ничего важного. А вот сейчас самое оно. Давай, присаживайся.
Такхизис устроилась на только что появившемся мягком диванчике. Рядом с ней развалился Фисбен.
— Так как, братишка, присоединишься? — обернулась к Гилеану Такхизис, выгнув длинную шею.
Тот отрицательно покачал головой. В данный момент он, непристойно ругаясь, пытался стереть кляксу, которую поставил на драгоценную страницу книги.
Однако всё-таки любопытство Бога Равновесия победило. На секунду оторвавшись от своего занятия, он спросил:
— А что же вы всё-так будете делать? И зачем этот диван?
Младшая сестра и старший брат вновь переглянулись и одновременно ухмыльнулись среднему брату:
— Смотреть кино, — сказал Паладайн, махнув рукой. Перед сидящими появился большой экран.
— И смотреть, кто кого, — Богиня Тьмы страшно оскалилась.
Свет в небольшом помещении постепенно погас.
— Эй! Я же пишу!
Но на него одновременно шикнули Бог Света и Богиня Тьмы. Экран загорелся...

***
Следы на песке... Снова следы на песке... Рейстлин кричал, но не слышал своего крика. Голова готова была разорваться. Он видел себя, но это был не он. И маг знал, что будет дальше. Он — всего лишь галька в великой Реке Времени.
— Властелин Прошлого и Настоящего! — повторял Рейстлин, обхватив голову руками. — Ха! Властелин! Я никто. Никто! И я знаю, чем всё кончится!
Галька... Нет, хуже. Он — лишь песок, по которому кто-то ходит... по которому ходит он сам! Тьма безумия поглощала Рейстлина, засасывала его, из тьмы рождались образы, лица... нет, лицо! Его лицо! Это лицо он не забудет никогда. Это лицо ему стало роднее, чем собственное лицо.
— Нет, нет, нет! — то кричал, то шептал Рейстлин, иногда срываясь на визг. Он лежал на палых листьях, готовый выцарапать себе глаза, только бы не видеть их больше — не свои глаза, его глаза... — Я же убил тебя, я трижды убил тебя! Ты мёртв!
"Фистандантилус" — так называли его. "Армия Фистандантилуса"... и конец этой "армии" предрешён. Всё закончится в Замане, и он, Рейстлин, тоже там будет... Чем ближе они подходили к Вратам, тем хуже чувствовал себя маг. Он понимал, что сходит с ума...
Он был здесь, он был там, где была армия день, два дня назад. И он уже был в Замане. Он уже умирал там. Это круг... Бесконечный круг...
Маг резко вскочил. Сумасшествие качало его на волнах кошмаров. Чьё лицо узнал Карамон в Истаре? Его ли? Или лицо Фистандантилуса? Чьи глаза кажутся Карамону родными? Глаза ли своего брата-близнеца? Или жуткие, злые, не знающие пощады глаза чёрного архимага?
Рейстлин вспомнил Нераку, Храм Такхизис вновь встал перед его глазами. Рейстлин сейчас как никогда остро ощущал присутствие Богини Тьмы. Волшебник смотрел сам на себя, прислоняя этому другому себе, который за минуту до этого был лишь тенью из другого плана бытия, Кровавый Камень к груди, так же, как минуту назад делал этот другой он.
Но как ещё Рейстлин мог спастись? У него были секунды на размышления. Он просто воспользовался оружием Фистандантилуса... у него не было выбора!
— Фистандантилус, — обратилась к нему Такхизис.
Идиот! Как же он тогда не догадался! Вот почему она не почувствовала разницы! Потому что её нет! А теперь точно нет... И он обречён, обречён на ту же гибель...
...Следы на песке...
Не отдавая себе отчёта в действиях, Рейстлин, будто бы в отчаянной попытке снять маску, убрать лицо того, с кем когда-то заключил сделку, с полузадушенным стоном расцарапал свои щёки. Ему хотелось убрать эту сущность из себя, убрать поскорее, однако, даже будучи безумным, он понимал, что теперь он и Фистандантилус — навсегда одно и то же...
...Следы на песке... Палач в чёрном...

***
— Ну что, братишка? — Такхизис повела плечами, грациозно закинула ногу на ногу и усмехнулась. — Один-ноль, что ли?
Фисбен поднял бровь, отчего его лицо перекосилось. Создавалось впечатление, что он не понял ни слова, сказанного Такхизис. Но потом Паладайн всё-таки ухмыльнулся и склонил голову.
— Допустим, один-ноль, сестрица. А теперь позволь мне...
Такхизис не волновалась. На что может быть способен этот старый маразматик? Она выиграет эту маленькую войну...
Фисбен напевал какую-то нецензурную частушку себе под нос, причём на магическом языке. Похоже, он вообще ни о чём не думал.
— Слушайте, вы там что, мелодрамы смотрите? — послышался голос сзади. Затем Гилеан, уставший писать в отблесках экрана, сел между Паладайном и Такхизис. — И, кстати, это требует присутствия Бога Равновесия, то есть меня...
Гилеан бы никогда не признался, что ему тоже интересно, чем кончится эта опупея.

***
— Рейстлин! — раздался чистый голос. Чёрные волны кошмаров, преследовавших мага наяву, начали отступать, словно испугавшись этого голоса, серебряным колокольчиком прозвучавшего в сознании. Маг открыл глаза и увидел перед собой жрицу. Она сжимала его пальцы, чтобы Рейстлин, окончательно сойдя с ума, не выцарапал себе глаза.
Крисания чуть порозовела, похоже, она бежала сюда. Слышала ли она крики Рейстлина? Всё равно... Уже теперь всё равно...
— Что с тобой, Рейстлин, — спросила она, голос её был полон сочувствия.
— Уходи, — холодно сказал он. Маг чувствовал, как его собственные щёки горят — царапины кровоточили. Но боли Рейстлин не чувствовал. Волшебник хотел только побыть один.
— Нет! — вдруг ответила Крисания. В её серых глазах зажёгся огонь. — Нет, я не уйду, я вижу, что тебе плохо. Пожалуйста, позволь мне побыть с тобой...
Обычно она бывала такой послушной, теперь же она воспротивилась. Она всё ещё держала его за руки, но теперь уже нежно и бережно.
— Позволь мне помочь тебе, — тихо сказала Крисания. — Эти царапины...
Рейстлин дёрнулся, но Крисания продолжала:
— ...здесь есть ручей. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Я омою твои раны, пойдём со мной.
Маг безразлично пожал плечами и направился за Крисанией, которая вела его, держа за руку. Безумие отступило, оставив опустошённость — Рейстлин не сопротивлялся. Ему было всё равно.
У ручья Рейстлин присел на плоский камень, а Крисания достала чистый белый платок и, обмакнув его в холодную воду, опустилась рядом с магом на колени и стала аккуратно стирать кровь с лица Рейстлина. Маг поймал себя на мысли, что ему хочется, чтобы жрица касалась его снова и снова. Он смотрел в её чистые серые глаза и понимал, что хочет коснуться её мягкой белой кожи...
Рейстлин погладил Крисанию по щеке.
— Что с тобой происходит, Рейстлин, — спросила жрица робко.
— Я пойман, загнан в ловушку самим же собою, — ответил маг. — И мне теперь не вырваться. Нам всем конец. Он наступит в Замане.
— Нет! — Крисания отбросила ненужный платок и посмотрела в карие глаза Рейстлина, в которых уже не было безумия, но в них было страдание, была мука, была боль. — Нет, Рейстлин. Этого не будет. Мы с тобой сможем изменить это.
"Ты ничего не можешь изменить, — в отчаяньи думал Рейстлин, поглаживая тонкими пальцами лицо Крисании. — Ты всего лишь жрица. И ты даже не представляешь себе...". Его руки безотчётно продолжали ласкать шею и плечи молодой жрицы. Крисания прикрыла глаза и подалась вперёд.
Рейстлин опустился на колени рядом с ней, на ковёр из палой листвы. Опустошение, всего несколько минут пришедшее на смену безумию, сменилось желанием. Рейстлин не мог и не хотел бороться с ним. Маг обнял жрицу, прижал к себе, продолжая нежно перебирать её чёрные блестящие волосы, их губы слились в поцелуе.
— Крисания, — хрипло прошептал Рейстлин.
Огонь, всегда горящий внутри, сейчас достиг невероятной температуры. Будучи не в силах его сдерживать, маг лёг на землю, потянув Крисанию за собой. Та поддалась. Она гладила Рейстлина по волосам, и вдруг сама решилась на страстный поцелуй. Маг ответил с не меньшей страстью и удовольствием. Сейчас ничто не имело значения.

***
Гилеан, продолжавший до сих пор сохранять незаинтересованную мину, тихонько ахнул. Светоносный улыбался. Такхизис выглядела оскорблённой.
— Реванш, — категорично заявила она, откидывая роскошные волосы назад. — Ги, скажи ему! Это нечестно! Реванш!
— Ну... — Гилеан подумал, что всё очень даже честно, что никакого реванша быть не должно, но ему уже так надоело разгребать скандалы бывших супругов, что он промямлил что-то невнятное. Тем более, что он был больше увлечён эротикой, происходившей на экране. Если бы кто-то спросил, почему он, незаинтересованный Гилеан, так пристально за этим наблюдает, он бы сказал — чтобы потом записать всё в книгу.
— Вот и Ги говорит — реванш, — воспользовалась случаем Богиня Тьмы. Кто бы сомневался, что она это сделает!
Ко всеобщему удиалению, Паладайн не выразил никакого недовольства. Он лишь развёл руками:
— Ну давай, Тэк.

***
...Тихо журчала вода в ручье. Но Рейстлин не слышал ни этого, ни осеннего ветерка, игравшего сухими листьями. Он слышал только пульс Крисании, он чувствовал только её запах. Запах единственной женщины, которая любила его... и которую...
Внезапно Рейстлин почувствовал присутствие совсем другой женщины...

***
— Мда, кстати, Тэк, — Фисбен обратился к сестре, перегибаясь через Гилеана, которому это не очень-то нравилось. — Хочешь поп-корна?
— Какого корма? — вопросила оскорблённая Такхизис. — Ты что про меня только что сказал?
— Поп-корна, — по слогам повторил Фисбен, протягивая Такхизис стаканчик. — Кукуруза такая. На, попробуй.
Богиня Тьмы попробовала и просияла.
— Вкусно. А под фильмец вообще хорошо идёт! Ги, хочешь?
Гилеан критично принюхался и заявил:
— Жирный. Книгу заляпаю. Нет уж, ешьте сами.
После этого Бог Равновесия вновь сосредочился на эротичекой мелодраме...
...Такхизис увлечённо лопала поп-корн, Паладайн косился в сторону сестры с нескрываемым удовольствием.

***
Рейстлин чувствовал запах женщины — единственной, которая любила его. И единственной, которую любил он. Он открыл глаза и увидел, что на него смотрят чистые серые глаза, ставшие от страсти почти синими.
Маг подсознательно ожидал увидеть что-то другое... но он нисколько не жалел о том, что увидел именно это.
Руки вмиг ослабли, пальцы запутались в одежде жрицы. Она сама помогла Рейстлину раздеть себя. Затем маг снял с себя чёрную мантию. Тело горело — такого с ним не бывало даже в юности, когда ему нравились какие-то девушки. Казалось, если сейчас не потушить этот пожар, то он поглотит сначала его, потом Крисанию, а затем и весь лес.
Рейстлин и Крисания сплелись обнажёнными телами так плотно, как будто вокруг не было ничего — только пустота, и они боялись потерять в этой пустоте друг друга.
Серца их бились в одном ритме, а пальцы сплетались в приливах страсти и боли...

***
Гилеан пробормотал что-то вроде: "Вот это да!", Такхизис на секунду оторвалась от поедания поп-корна и тоже подняла глаза.
Стаканчик с недоеденной воздушной кукурузой выпал из ухоженных рук Богини Тьмы, глаза её расширились.
— Что? Но... нет! Этот выскочка не мог! Я же... я же... — женщина аж задохнулась от негодования. — Девственник проклятый!
Гилеан мог слышать тихое хихиканье Фисбена с другой стороны.
— Хочешь ещё поп-корна? — с трудом сдерживая смех, спросил Светоносный.
Обиженная Такхизис встала с дивана и прошлась по тёмному залу. Воздушная кукуруза хрустела под каблуками сапог Богини Тьмы. Она проиграла! Не может быть!
— Тэк, — примирительно сказал Фисбен. — Не злись, — Светоносный тоже встал с дивана и подошёл к бывшей супруге. — Поверь, добром бы это не кончилось. Причём для тебя же.
— Почём ты знаешь? — фыркнула Такхизис, картинно отворачиваясь.
— У Зивилина спрашивал, — отозвался Фисбен. — "Этот выскочка" ещё попил бы нам всем крови, поверь. И в первую очередь тебе.
— Мне? — Такхизис распахнула огромные чёрные глаза и повернулась к собеседнику. — То есть... Палли, ты сделал это... для меня?..
Фисбен смутился и отвёл взгляд.
Гилеан тем временем продолжал смотреть кино. Сюжет увлёк даже его, беспристрастного Бога Равновесия. Тем более что это было уж точно увлекательнее старых разборок Паладайна и Такхизис.

***
Крисания прижималась к Рейстлину всем телом, будто боясь замёрзнуть. Рейстлин же, широко открыв глаза, смотрел в прозрачное осеннее небо.
— Я идиот, — прошептал он.
— Рейстлин? — жрица провела рукой по волосам мага, но тот не заметил этого движения.
— Я кретин. Я... нет, я хуже, чем мой братец!
— Рейстлин! — Крисания села. Она непонимающе смотрела на мага, но тот как будто бы находился на другом плане реальности. Он не слышал её, не чувствовал её прикосновений.
— Теперь всё... всё... все мои планы, всё то, что я так долго... всё то, зачем я здесь... — шептал маг. Это было не безумие. Это наоборот было похоже на внезапную ясность ума, как будто бы кто-то зажёг яркий факел. — Всё пошло прахом, всё пошло прахом, — Рейстлин рывком поднял своё тело и сел рядом с Крисанией.
Та вновь постаралась поговорить с Рейстлином:
— Какие планы, Рейстлин? Заман, Врата? — она протянула руку к его руке, но маг дёрнулся и толкнул жрицу на ковёр из листвы.
— Заман! Врата! Мои планы стать богом! — резко прокричал он. — Я богом хотел стать!
— Ну... — неуверенно начала Крисания. Сейчас ей было неуютно без одежды. Она схватила себя за плечи, частично скрыв наготу. — Ты... станешь богом, — жрица постаралась, чтобы слова звучали ободряюще. Она почувствовала прилив моральных и физических сил и снова поднялась. — Армия возьмёт Заман, и ты станешь Богом, разве нет? — с жаром повторила она.
Рейстлин издал приглушённый стон и схватил себя за волосы, будто бы готовый выдрать их. Жрица предупреждающе взяла его за руки.
— Да-да-да, — ядовитым тоном сказал Рейстлин. — Армия возьмёт Заман, конечно же. А в Замане Врата.
— Ну... да... — за считанные секунды Крисания растеряла весь свой пыл.
— Только мне это уже не нужно!! — вдруг крикнул Рейстлин так, что Крисания дёрнулась.
— К...как это? Не нужно? — непонимающе спросила женщина.
Рейстлин оттолкнул её руки и схватился за голову.
— Глупая женщина! Да, не нужно! И всё из-за тебя!
Не отдавая себя отчёта в действиях, Рейстлин схватил жрицу за плечи и принялся трясти. Та не пыталась отбиваться. Глаза его нервно бегали из стороны в сторону.
— Прости, Рейстлин... — прошептала Крисания. — Я... не хотела рушить твои планы... ну, может ты ещё захочешь быть богом...
— Глупая женщина! — чуть ли не плача произнёс Рейстлин. Зрачки его глаз остановились на Крисании, она могла видеть своё отражение в них. Он привлёк её к себе и поцеловал. Для жрицы это было настолько неожиданно, что она даже не успела ответить. — Я не хочу быть богом. Я не пойду в Заман.
Безумие отступило и, Рейстлин понимал это, на этот раз навегда. Оно ушло, чтобы не вернуться.
— Но что же... что мы будем делать? — трепеща в его объятиях прошептала Крисания.
Рейстлин решительно отстранил от себя жрицу и подал ей платье.
— Одеваться, — коротко сказал он. — А потом мы пойдём в лагерь.

***
— Может я и много пропускаю, — пробормотал Гилеан, подумав о том, сколько страстей в одной человеческой жизни. А ведь люди — его создания...
— Палли... — Такхизис не требовала, не капризничала, не смеялась как обычно. Она была сбита с толку. — Ты... МЕНЯ спасал?!
Фисбен только пожал плечами и улыбнулся.
— Тэк, только не забывай, что ты всё-таки проиграла этого кендера.
Богиня Тьмы надула пухлые губки.
— Не волнуйся, — добавил Паладайн с усмешкой. — У меня для тебя подарок. Так что это будет обмен. Ты получишь того, на кого злишься уже много столетий.
У Богини загорелись глаза. Да, об этом она мечтала, кендер и молодой маг в сравнении с этим просто ничто!
— Сейчас он у Чемоша, но ты без труда сможешь его оттуда достать, — Паладайн по-прежнему улыбался своей бывшей супруге. — Моя жрица постаралась. Теперь у тебя будет повод развлекаться последующие... — Бог сделал вид, что задумался. — ...лет тысячу, как минимум.
— Палли! — в приливе чувств Такхизис повисла на шее у бывшего мужа. — Ты умеешь делать сюрпризы! Забирай своего кендера, я его уже отпустила. И молодняк свой тоже забирай, они мне не нужны.
Паладайн погладил Такхизис по спине, после чего оба они как-то очень поспешно отстранились друг от друга, глядя каждый в свою сторону.
— Ну... в общем мне пора, — пробормотала младшая сестра. — Меня там... муж ждёт.
— Да, и мне тоже пора, — заявил Фисбен. — А то жена опять плакать будет.
— Ну ладно, Ги, пока, — быстро попрощалась Такхизис, Гилеан же, выключив экран и переместившись за книгу, сказал только: "Угу" в ответ. — Пока, — сказала она Паладайну.
Тот чмокнул сестру в щёку.
— Заходи ко мне, — от широкой души предложила Богиня Тьмы. — Фистандантилуса вместе помучаем.
— Нет, — отказался Фисбен. — Я не мучаю, я добрый.
Такхизис фыркнула:
— Добрые не спасают чёрных магов-ренегатов. Он же злодей! Ладно, я пошла, — Такхизис исчезла, и ещё долю секунды на том месте, где только что стояла Богиня Тьмы, виднелся унылый серо-бурый пейзаж с розоватым небом и изогнутой линией горизонта.
— Он не злодей, — вздохнул Паладайн устало. — Его просто не поняли... Пока, Гилеан, — попрощался он с братом, но услышал то же самое, что услышала до этого их сестра.
— Кстати, — вдруг поднял голову Гилеан. — А что за кендер?
— Один мой старый знакомый, которого прикарманила наша сестрица, — улыбнулся Паладайн. — Я уже направил его домой.
После этого Паладайн исчез. Вместе с ним исчезли диван и поп-корн.
И только скрип пера слышался в тишине Обители Гилеана...

***
Карамон пошёл на поиски госпожи Крисании. И Рейстлина. Если он успел сделать женщине что-то плохое, если он её хоть пальцем тронул... Карамон в ярости сжал рукоять меча. Он не был уверен, что сможет поднять его на своего собственного брата-близнеца.
...На Рейста...
Он увидел их — они шли от ручья. На лице Рейстлина были глубокие царапины, а на белом платье госпожи Крисании была... кровь!
Карамон преградил дорогу Рейстлину. Крисания отшатнулась, маг схватил её за руку.
— Что ты сделал с ней? — в глазах Карамона полыхала ярость.
Крисания заметила, как близнецы сейчас похожи. В глазах Рейстлина зажёгся тот же самый огонь. Жрица поняла, что добром это не кончится. Она встала между братьями.
— Я промывала Рейстлину раны. Вот эти раны на его лице, — быстро сказала жрица.
Карамон по-прежнему недоверчиво смотрел на Рейстлина, но огонь ярости ушёл из его глаз.
— Что ж, — сказал воин, — раз так...
— Карамон, — неожиданно обратился к брату Рейстлин. Гигант даже дёрнулся. — Мы возвращаемся назад.
— Куда назад? — не понял тот.
— Назад, — вздохнул маг. — В наше время. Нам пора.
— Но как же... — начал было Карамон, но Рейстлин его перебил:
— Иначе — смерть. Всем нам. И армии тоже. Поверь мне, я точно знаю.
Рейстлин чувствовал, что брат ему не верит. Но бросить здесь Карамона он не мог. Фистандантилус смог бы, а Рейстлин — нет.
— Тогда почему ты не бросил меня здесь? Я тебе опять зачем-то нужен? — злобно спросил Карамон.
— Потому что ты мой брат.
Это повергло воина в некоторый шок. Он чувствовал, что Рейстлин говорит правду. Он не мог сейчас не поверить своему брату. "Пусть это будет последнее моё деяние в жизни, — подумал Карамон, — но он мой брат".
Карамон кивнул. Рейстлин чуть улыбнулся, и это тоже заставило глаза брата расшириться.
— Держитесь рядом, я буду читать заклинание, — предупредил Рейстлин.

***
В Палантасской Башне Высшего Волшебства их встречал Даламар. Он весьма удивился, увидев Карамона, Крисанию и Рейстлина. Однако эльф тут же был отослан заниматься другими делами.
— Ты добершься до дома? — спросил Рейстлин у брата.
— Но Рейст... — глаза Карамона сейчас были как в детстве — большими и непонимающими. — Я что-то...
— Когда-нибудь я тебе расскажу об этом, обещаю, братец, — улыбнулся Рейстлин. — Пока скажу тебе, что я избежал смерти... нет, чего-то похуже смерти.
— Ты правда расскажешь? — лицо Карамона оживилось.
— Правда, — очень серьёзно ответил Рейстлин.
— Рейст... А ты приедешь как-нибудь к нам?
— Думаю, загляну, — кивнул маг. — Хотя, мне кажется, твоей жене и без меня проблем хватает.
— Тика будет рада тебя видеть! — возразил Карамон. — И тебя, Крисания, тоже.
Рейстлин поманил брата тонким пальцем. Карамон склонился перед ним, Рейстлин легко коснулся губами лба близнеца.
— Иди, братец, — тихо сказал Рейстлин.
— Рейст! — Карамон сгрёб брата в охапку и вдруг заплакал. Появилось жуткое ощущение, что они могли бы больше не увидеться... — Скажи, что мы видимся не в последний раз!
— Нет, братишка, — успокоил его маг. — Не в последний. Ты же знаешь, если я обещаю, я делаю. А я тебе обещал.
Карамон стыдливо вытер слёзы и вновь обнял брата.
После этого воин ушёл.
Крисания, наблюдавшая за этой сценой, тихо плакала. Рейстлин повернулся к жрице:
— Я должен поблагодарить тебя, Крисания. Но я ничего не могу для тебя сделать. Я по-прежнему чёрный маг-ренегат. А ты — Посвящённая Паладайна.
— Рейстлин... — выдохнула Крисания. — Мне всё равно! Всё равно, кем тебя считают, я знаю, кто ты есть!
Маг развёл руками.
— К сожалению, Крисания, тебе нужно будет вернуться в свой храм. А я буду здесь. Мы оба знаем, где другой, но оба не можем попасть друг к другу.
Крисания опустила голову и плечи её затряслись от рыданий. Она понимала, что Рейстлин прав.
Маг привлёк её к себе и погладил по голове.
— Прощай, Крисания, — он развернул её лицо и поцеловал жрицу в лоб.
— Неужели мы никогда не увидимся, Рейстлин? — всхлипнула Крисания.
— Увидимся, — улыбнулся Рейстлин. — Я не обещаю, но я чувствую.

Эпилог
Карамон шёл через Шойканову Рощу, будто бы даже не обращая внимания на умертвий. Обычного страха, сковывающего члены, не было. Да, был холод, да, было страшно, но воину удавалось держать себя в руках... как?
Он не знал. И не хотел знать. Он просто шёл.
"Мой брат — Рейстлин, он чёрный маг. Но он мой брат", — думал Карамон, глядя перед собой. Впереди показался просвет между деревьями...

***
Крисания почти бежала через Шойканову Рощу, не замечая ничего вокруг себя. Она не молилась Паладайну, не просила о помощи... и не чувствовала страха.
"Я всё равно буду любить только тебя", — мысленно повторяла она, и перед глазами её стояли глаза Рейстлина...

***
Маг устало опустился на стул. Ему казалось, что что-то страшное ушло из него, как бывало в детстве проходила лихорадка. Рейстлин взял чистый пергамент и, обмакнув перо в чернила, начал писать письмо брату.
Карамон как раз должен будет приехать в Утеху, когда дойдёт письмо.
"Здравствуй, братец", — это были первые слова.

Я хотела остаться с тобой,
Я уже успела посметь...
(с) Мельница "Господин Горных Дорог"

Пусть будет стыдно всем слэшерам. Это фанфик, написанный против идеи "слэш". Это фанфик о братской любви.


Кошмары

Что-то тяжёлое бухнуло сверху — это закрылся люк. Тёмный затхлый погреб без единого проблеска света — маг не видел и кончика своего носа — вот где оказался Рейстлин. Но самым страшным было то, что он был здесь не один...
— Иди сюда, — произнёс страшный потусторонний голос, похожий на завывание ветра и скрип несмазанных дверных петель одновременно. — Иди. Юный маг, у тебя просто нет выхода, не так ли?.. Иди сюда.
Рейстлин почувствовал, как чья-то холодная рука схватила его за сердце и стиснула его, словно намереваясь вырвать из груди, а может быть, раздавить. И тут же лёгкие будто заполнились ватой, к горлу подступила кровь, а во рту появился солёный привкус.
Рейстлина скрутило судорогами кашля так, что он упал на пол, корчась от боли. Кто-то хохотал в темноте холодным скрипучим смехом, от которого закладывало уши. Перед глазами поплыли цветные круги, маг понял, что умирает.
— Карамон... — слабо пробормотал он, но тут же снова зашёлся кашлем.
— Если твой доспех всего лишь окалина... — голос произнёс это совсем рядом. Рейстлин мог ощущать ледяное дыхание смерти на своей щеке.

* * *
Карамон никак не мог понять, где он. Невозможно было дать этому месту чёткого определения. Рассеянный свет не дававший теней, лился с потолка, стен и, казалось бы, даже с пола. Серо-белые стены, однако углом глаза Карамон видел, что иногда они чернеют, и сверху вниз по ним стекают красные струйки.
Здесь коридоры извивались змеями, стены не были прямыми, а потолки становились то ниже, то выше. Когда Карамон заходил в комнату или зал через одну дверь, он оглядывался и видел, что этой двери уже нет.
"Дерьмо", — в отчаянии думал воин, сжимая рукоять меча. Он никогда ещё не чувствовал себя таким жалким. Он понимал, что меч не спасёт его от этих помещений, которые менялись, как хотели.
"Где же Рейст? — пронеслась мысль в голове Карамона. — Он бы в момент разобрался со всей этой чертовщиной, он бы понял...".
Но его брата-близнеца рядом не было, и Карамон шёл дальше. Он только знал, что должен выбраться отсюда. Ему не нравилось это место.

* * *
Последним движением Рейстлина было инстинктивно схватить ту руку, которая держала его за сердце. Вдруг он обнаружил, что может видеть. Сырой холодный пол, каменная кладка стен, что-то капает с потолка... и страшное лицо, которое смотит на него... и которое превращается в его собственное лицо!
— Нет!
Рейстлин вытянул руку вперёд и с ужасом почувствовал, как она погружается в грудную клетку того, кто примерил лицо молодого мага. Рука Рейстлина схватила что-то горчяее и пульсирующее — это было сердце. Не долго думая, маг сжал его. Послышался крик, и лицо вновь стало таким, каким было до этого. Это было лицо страшного старика, скалящегося из темноты.
"Я где-то его видел...", — мелькнула мысль у Рейстлина, но думать было некогда. Готовясь обороняться, юный маг поднялся на ноги. Старик также встал, затем поднял руки и начал читать заклинание...

* * *
Карамон, наконец, вспомнил, где он.
— Вайретская Башня Высшего Волшебства, — сказал он сам себе. — Что здесь делаю? И где Рейст? Рейст! — позвал он, но тишина была ему ответом.
Карамон пошёл вперёд с твёрдым желанием выбраться отсюда и попутно найти своего брата-близнеца. Пока он шёл, он думал о том, что в Вайретской Башне не извивались коридоры и стены не были чёрного цвета... да и с потолками там всё было в порядке, и никаких красных потёков не было... и вообще ничего не капало сверху.
"Мало ли, чего эти маги не придумают, — решил воин. — Я знаю одно — надо выбираться отсюда и вытаскивать Рейста".
Карамона пугали одинаковые комнаты и коридоры, которые казались короткими, а на самом деле были длиною в несколько сотен шагов. Он чувствовал себя жалким, хотя старался не терять надежды.
Сделав очередной шаг, Карамон тут же отскочил — ниша, мимо которой он проходил, взорвалась кислотой, зашипевшей по камням.
Брызги попали и на воина, в большинстве своём на доспехи, но кое-где и на кожу. От боли Карамон застонал и упал на колени. На коже мгновенно вздулись волдыри.
Вдруг Карамон увидел движение за поворотом — худощавая фигура, облачённая в чёрную мантию, направлялась прямо к нему.
— Рейст?.. — недоверчиво спросил Карамон, ненадолго забыв о боли, с удивлением глядя на приближающегося человека.

* * *
Рейстлин бросился на пол, чтобы не попасть под удар смертельного заклинания. Огненный шар пролетел над ним, опалив рано поседевшие волосы. Юный маг понял, что ему не уйти, потому что противник во много раз опытнее, старше, сильнее его. Рука нащупала что-то на полу... посох! Посох Магиуса!
— Ширак! — крикнул Рейстлин, вскочив на ноги.
Послышался вой ослеплённого врага. Юный маг понял, что терять время нельзя. Он бросился бежать. Выскочив в следующий зал, Рейстлин запечатал дверь, зная, что это не удержит надолго страшного старика. Однако это всё, что он мог сделать.
Обернувшись, он хотел идти дальше, как вдруг услышал подозрительно знакомый женский голос:
— Здравствуй, братишка! Как ты вырос!
— Китиара... — выдохнул маг. — Что ты здесь делаешь?
Воительница стояла, прислонившись к стене. Она грациозно оттолкнулась от неё плечом и медленно приблизилась к Рейстлину:
— Да нет, это я тебя хочу спросить, что ты здесь делаешь. И где Карамон?
"И вправду, а где Карамон?" — пронеслась мысль у Рейстлина в голове.

* * *
— Рейст! — воскликнул Карамон и попытался подняться на ноги, однако худая рука, обтянутая золотой кожей, легла ему на обожжённое плечо. Воин застонал. — Рейст, почему на тебе чёрная мантия? Я не...
— Я не понимаю, Рейст! — передразнил Карамона его брат, говоря гнусавым голосом. — Почему на тебе чёрная мантия, Рейст! Потому, очевидно, что я выбрал путь тьмы, недоумок!
— Рейст... — Карамон смотрел на своего брата и не узнавал его. Да, конечно, у близнеца бывали приступы язвительности, но не до такой степени! — Нужно выбраться из этого ужасного места.
— Зачем? — пожал плечами Рейстлин. — Мне тут и так нравится. А тебе уже бесполезно куда-то идти. То, что попало на твою кожу — это яд. И ты умираешь.
Карамон действительно чувствовал себя всё хуже и хуже. Ожоги болели, откуда-то взялась тошнота.
— Рейст...
— Ты умираешь, Карамон, — Рейстлин был всё так же безразличен. Он убрал руку с плеча брата, будто бы стараясь лишний раз не касаться его.
— Мы ведь близнецы... — голос Карамона был больше похож на хрип. Перед глазами всё поплыло.
— Нет. Это вы близнецы, — вдруг сказал Рейстлин фразу, вырвавшую воина из забытья.
Он поднял глаза и увидел, что перед ним стоит вовсе не Рейстлин. Над Карамоном, страшно скалясь, возвышался старик со всклокоченной бородой и блестящими от предвкушения смерти глазами.
— Ты не мой брат. Кто... — прошептал Карамон. — Кто ты? И где Рейст?
Старик гулко рассмеялся, запрокинув голову назад.
— Я великий маг прошлого, но тебе, вояка, никогда этого не понять. Твоя тупая голова создана, чтобы носить на ней шлем. А твоего братца-уродца я убил и сожрал, как я делал это с сотнями других до него, — старик вновь рассмеялся. — И теперь ты отправишься к нему. Близнецы Маджере снова будут вместе, — последнюю фразу он проговорил издевательски-сочувственным тоном.
Карамон почувствовал, как что-то клокочет в нём, он уже не отвечал за себя.
— Ты убил моего брата!
Воин, не обращая внимания на своё самочувствие, вскочил и бросился на старика, сбил его с ног, и вдруг вновь увидел лицо брата.
— Карамон... — прошептал Рейстлин и закашлялся.
Рука воина дрогнула. "Это всё магия, — думал он в отчаянии, — это всё чёртова магия. Я ничего в этом не смыслю! Что я могу противопоставить ей? Ничего. Мой меч ничего не даст мне... Я даже не знаю, Рейст ли это...".

* * *
Рейстлин молчал. Из-за двери, которую он запечатал, не доносилось ни звука. Китиара приблизилась к нему и, скривив губы, сказала:
— Я так горжусь тобой.
— Гордишься... мной? — маг лихорадочно вспоминал, что он успел сделать такого, что бы сестре могло понравиться. На его памяти, они не виделись несколько лет...
Китиара рассмеялась:
— Братик, ты что же, забыл? Забыл собственные заслуги? — сестра вновь хохотнула. — Ну ты даёшь. Я горжусь тем, как ты избавил нашу семью от позора.
— Позора? — Рейстлин по-прежнему не мог понять, о чём речь.
— От позора по имени Карамон Маджере. Ты убил его. Я горжусь тобой.
Внутри Рейстлина что-то оборвалось. "Я убил его. Я. Убил. Его. Я убил своего брата". Китиара же тем временем продолжала:
— Давно надо было это сделать, да руки всё не доходили. Но ты молодец, молодец, сделал всё за меня. Он ужасный тугодум и тупица. Позор нашей семьи. А я, признаться, думала о тебе хуже, чем...
— Я ненавижу тебя, — Рейстлин поднял глаза на Кит. — Я ненавижу тебя!
— Меня? — лукаво спросила сестра. — Ненавидь себя, братишка, — она вновь рассмеялась, и от этого смеха у Рейстлина пошли мурашки по коже. — Ведь это ты убил своего брата-близнеца, а не я, — внезапно голос Китиары изменился, а глаза вспыхнули злостью и гневом: — Ты убил его! Ты убил своего брата, маленький гад! Сукин сын!
Маг отшатнулся, но упёрся спиной в дверь. Идти некуда. Он сам виноват. Карамон не придёт на помощь, потому что он мёртв...
От его, Рейстлина, руки...

* * *
Как он может знать, кто перед ним? Его ли брат Рейстлин, которого он знал с детства или этот жуткий старик? Карамон почувствовал отвращение. "Это не Рейст, — мелькнула мысль, — у него лицо моего брата, но это не он!". И тут же Карамон схватил того, кто, казалось бы, был его близнецом за шиворот и с силой ударил о каменный пол. Воин сам не заметил, как закричал при этом.
Бездыханное тело в чёрной мантии лежало на полу. Лицо вновь преобразилось, и теперь Карамон мог видеть страшного старика с кожей цвета старого пергамента.
— Ты не мой брат, и никогда им не был, — Карамон поднялся на ноги и пошёл прямо по коридору. Кожа болела, но впереди, кажется, замаячил выход, тянуло прохладой и пахло зеленью...
Как только кончился коридор, оказавшийся очень коротким, Карамон вышел прямо в лес. Его не заботило, как такое могло быть, сейчас главным было найти брата.
"А твоего братца-уродца я убил и сожрал, как я делал это с сотнями других до него", — звучал в голове голос старика.
— Нет, — бормотал Карамон. — Рейст жив. Я знаю, он жив.
Карамон брёл среди огромных деревьев, чувствуя странный дискомфорт. Деревья будто бы теснились ближе к тропинке, не давая Карамону пройти, и каждый раз ему приходилось выбирать обходной путь.
Становилось всё холоднее, хотя ветра не было. Смешанный лес плавно перешёл в дубовую рощу. Холод пронизывал до костей, и к этому примешивалось ощущение потустороннего ужаса. Под ногами зачавкала сырая земля.
— Рейст... — прошептал Карамон.
Внезапно прямо из земли вылезла полусгнившая человеческая рука и схватила воина за ногу. Карамон закричал и, молниеносно вынув меч, отрубил руку, однако тут же из земли вылезли ещё несколько рук. Карамон кинулся бежать, пока его не схватили.
Жуткие мёртвые чудовища были повсюду, страх и холод сковывали тело... И вдруг Карамон увидел Рейстлина. Худое тело лежало на земле, алая мантия растеклась кровавым пятном. Зомби не обращали на него внимания... почему? Неужели потому что он уже...
— Нет! — Карамон бросился на колени рядом с телом брата и увидел, что на груди мантия порвана, и сердце будто бы вырвано из груди волшебника. Рёбра торчали под разными углами, грудная клетка была разворочена, открывая вид на внутренности. — Нет!! Рейст! Рейстлин! Нет! Нет!.. Нет...
Карамон уже не обращал внимания на умертвий. Он прижал тело брата к себе и начал его качать, как будто бы тот был младенцем. Слёзы градом катились по щекам воина, но ему было всё равно. Брат был мёртв.
Он не успел... Его брата-близнеца убили...
— Карамон, — всхлипнул кто-то, и воин в ужасе посмотрел на тело. Неужели он всё ещё жив?.. — Карамон...
— Рейст?..

* * *
— Рейст? — вопросительно произнёс чей-то голос, и маг горько усмехнулся. Сзади — старик, спереди — Китиара... и голос Карамона, который будет преследовать его всю жизнь... если эта жизнь будет достаточно долгой, конечно... — Рейст!
Нет, это определённо прозвучало не в его голове. Рейстлин, на миг отключив своё здравомыслие, крикнул в темноту:
— Карамон!

* * *
Услышав зовущий голос брата, Карамон рванулся вперёд и... упал с кровати, однако это его не остановило, он подскочил к лежащему на соседней кровати Рейстлину и уткнулся в него.
— Рейст! — воскликнул он.
Обычно Рейстлин очень негативно реагировал на такие проявления братской любви со стороны Карамона, но тут он вдруг в ужасе вцепился длинными пальцами в брата, как будто боялся, что тот сейчас исчезнет. Карамону даже было бы больно — уж слишком сильной была хватка брата — если бы, конечно, он мог сейчас чувствовать боль. Но воину было не до этого. Он тихонько всхлипывал, зарывшись в одеяло, которым укрывался Рейстлин.
— Ты не представляешь, что мне снилось, Рейст! — Карамон поднял мокрое лицо и посмотрел на брата. Он ожидал, что Рейстлин презрительно скривит губы или скажет что-нибудь язвительное, но тот смотрел на близнеца расширенными золотыми глазами со зрачками в форме песочных часов, не отводя взгляда, в котором стоял животный ужас. — Рейст?
Тот моргнул, взгляд его обрёл осмысленность и он быстро сказал:
— Да, Карамон. Тебе снился сон. Ты об этом говорил?
— Да. Рейст! Мне снилось, что тебя убили! Вот только я не помню кто... Там ещё бы какой-то жуткий лес... я уже почти ничего не помню... странно, пока видел сон — всё помнил... — Карамон почесал затылок. — Рейст, что с тобой? У тебя всё в порядке?
Рейстлин вспоминал, что снилось ему. Но ему это не удавалось.
— Мне снился кошмар, Карамон, — сказал он в конце концов. — Просто кошмар. Но я тоже не помню, о чём он был...
— Это так странно, ты так не думаешь?
Первым безотчётным желанием Рейстлина было рявкнуть: "Нет, не думаю!", но он вдруг, вместо того, чтобы сказать то, что хотел, со свистом выпустил воздух из лёгких. "Карамон мог бы умереть... кажется, в моём сне он умер... кажется...", — подумал маг, и решил промолчать, и тут же, как ответ на его слова, в его лёгких заклокотало и наружу вырвался уже не вздох, а кашель.
Капли крови брызгами оседали на постели. Карамон, недолго думая, помчался вниз, на первый этаж, в общий зал таверны, чтобы вскипятить воды. Было совсем раннее утро, солнеце ещё не взошло, хозяин ещё спал, поэтому пришлось всё сделать самому. Через несколько минут Карамон поднимался уже с чашкой кипятка.
Воин быстро кинул несколько листочков в воду, и по комнате распространился резкий запах. Карамон привык к нему так же, как привык к новой внешности своего брата, как привык к приступам его язвительности. Рейстлин — его брат, и всё равно, что об этом думают другие.
Главное, что Рейстлин жив... пусть даже у него такие странные глаза и такая кожа. Пусть у него поседели волосы и он так болеет. Потому что они близнецы.
Рейстлин принял чашку из рук Карамона. "И почему у меня никогда не получается заваривать этот чай так хорошо?" — подумал маг, отпивая. Рейстлин чуть улыбнулся и сделал ещё глоток.
— Куда мы теперь, Рейст? — Карамон принялся собирать вещи, поскольку из мысленного диалога, который был нормальным для братьев Маджере, успел понять, что здесь они не задержатся.
— Я прослышал об одной работёнке...

Я уже говорила - супер. Сон прекрасно описан... кошмар настоящий!.

Storm, спасибо.

<отвлечённо> Знаешь, есть несколько людей на Утехе, для которых у меня вечно не хватает плюсиков в харизму. Проще говоря, я слишком часто хочу этим людям поставить плюсики. И постоянно вижу табличку "ещё не прошло 7 дней". Так вот, ты входишь в число этих людей.

По твоим небольшим, но частым комментариям я, как ни странно, могу объективно судить, получилась у меня работа или нет. Смогла я добиться того эффекта, которого хотела или нет.

Вот так.

спасибо))) Ты кстати тоже. Вот за фик не могу пока поставить харизму. а жаль) но потом поставлю)

Просто зарисовочка такая. Да-да-да, я знаю, что вы мне хотите сказать, что Рейстлин у меня больно хорошим выходит. В общем-то, а я его злодеем злодейским и не считаю... так что вопрос исчерпан

Я помню этот день...
Даламар как обычно мялся у двери в кабинет шалафи, не решаясь войти. Вдохнув поглубже, он поудобнее перехватил свёрток и положил руку на дверную ручку.
"Долго ты там будешь стоять?"
Это почудилось тёмному эльфу, или Рейстлин действительно послал ему такую мысль? В любом случае, Даламар, не медля более, толкнул дверь и вошёл.
Шалафи не сидел за своим столом, что было необычно. Он стоял у окна и смотрел на Палантас, живущий своей жизнью, что было необычно вдвойне. Даламар решил сделать вид, что он не заметил этого странного изменения в расписании учителя, хотя больше чем за год он привык к тому, что Рейстлин всё делает чуть ли не минута в минуту, никогда не сверяясь при этом с часами.
— Здесь всё, что вы просили, шалафи, — кивнув головой начал Даламар. Тёмный эльф понимал, что учитель стоит к нему спиной, а значит не может видеть его жеста, но на всякий случай решил выказать своё почтение. Он не удивился бы, узнав, что у Рейстлина есть ещё пара таких же жутких глаз на затылке. Эльф, казалось бы, уже ничему не удивлялся.
Молчание было ему ответом. Даламар ждал, терпеливо держа свёрток, в котором были некоторые редкие компоненты, которые заказывал шалафи. Другие, более приземлённые вещи, не имеющие отношения к магии, вроде еды, одежды и белья, Даламар уже разнёс по нужным местам. Естественно, он бы не стал тащить такие вещи в кабинет шалафи.
Тёмный эльф ждал, стоя спокойно, не шевелясь. В свёртке были хрупкие вещи, и он боялся повредить что-нибудь. Наконец Рейстлин, не оборачиваясь, тихо спросил:
— Какое сейчас время года, Даламар?
Тёмный эльф поперхнулся тем воздухом, который успел вдохнуть. Властелин Прошлого и Настоящего потерялся во времени — не может быть! "Это проверка, — быстро сказал он себе, — очередное задание. Он хочет подловить меня". Даламар, не зная, что ещё можно ответить на такой вопрос, осторожно сказал:
— Сейчас начало осени, шалафи, но если вы имеете в виду...
— Начало осени... — так же тихо промолвил Рейстлин. Это был почти вздох, но Даламар услышал. Одной из его обязанностей было слышать каждое оборонённое учителем слово, замечать каждый взгляд.
Рейстлин по-прежнему стоял у окна, чуть наклонившись вниз и смотрел на город, купавшийся в лучах заходящего солнца. Листья деревьев в городских парках уже были тронуты золотом и медью, лишь Шойканова Роща стояла зелёная, мрачная и спокойная, как и всегда. Палантас давно смирился с чёрным пятном в самом своём центре — загадочной и страшной Башней Высшего Волшебства, окружённой Рощей, через которую не могло пройти ни одно живое существо, и даже дракон не мог перелететь её. Рейстлин смотрел на рощу и видел зелёные дубы, не меняющиеся столетиями. Но как только он поднимал взор на городские деревья в парках, он видел...
— Какая она, эта осень, Даламар? — всё так же, не оборачиваясь спросил Рейстлин, глядя на занесённые снегом голые деревья. Голос шалафи был по-прежнему тих, и в нём звучало что-то, чего раньше никогда не было... тоска?
"Это всего лишь проверка, — вновь напомнил себе Даламар, — он мастер устраивать различные испытания".
— Она... обычная, шалафи, — ответил тёмный эльф. — Обычная осень Палантаса.
— Как выглядит обычная осень Палантаса? — Рейстлин резко развернулся к ученику. Он был ниже Даламара и много его худее. Однако при пристальном, приковывающем взгляде золотых глаз ладони Даламара мгновенно вспотели, эльфу захотелось отвести глаза. Эти жуткие глаза со зрачками в форме песочных часов...
Зрачки!
Даламар снова аккуратно перехватил свёрток — он скользил в мокрых ладонях — и, осторожно подбирая слова, начал:
— Листья становятся жёлтыми и красными, падают с деревьев...
— Я знаю, что такое осень, я не слепой, — резко прервал его Рейстлин. Он присел на широкий подоконник и прислонился спиной к стене.
Даламару захотелось бросить свёрток и подскочить к шалафи с криком: "Не сидите здесь!". Кабинет находился высоко, если упасть, то запросто расшибёшься так, что ни один жрец Паладайна не поможет. Даже если захочет. Тёмный эльф знал, что Конклав очень расчитывал на смерть Рейстлина Маджере от собственных экспериментов или ещё от чего-нибудь, но Даламар не хотел бы убивать своего учителя.
Даже при том, что работал на Конклав.
И всё же тёмный эльф остался стоять на месте, держа проклятый свёрток. Шалафи едва уловимо качнул головой, но Даламар правильно растолковал этот жест — он положил надоевший свёрток на стул, сам при этом оставшись стоять. Шалафи молчал, и эльф понял, что говорить должен он.
— Осень в Палантасе похожа на осень во всех других городах. Это просто осень, шалафи, — тёмный эльф поднял взгляд на учителя и увидел, что тот запрокинул голову и закрыл глаза. Золотая кожа на лице и руках блестела в лучах заходящего солнца. — Вторая осень с тех пор, как вы...
— Довольно, — резко сказал Рейстлин, открывая глаза и вставая с подоконника. — Так с чем ты там пришёл?
— Тут те компоненты, которые, вы просили...
— Замечательно. Завтра разберёшь всё. А сейчас иди.
Даламар поклонился и вышел.
Рейстлин даже не взглянул на свёрток. Он открыл шкафчик, где у него всегда стояла бутылка вина, заботливо доставляемая туда Даламаром. Открыл её, плеснул себе в бокал и вновь встал перед окном.
— Танис, — утвердительно сказал он, обращаясь в пустоту. — Стурм и Флинт. Лорана. Тас. Золотая Луна. Речной Ветер. Тика, — дальше он сделал паузу. — Карамон, — произнёс он наконец имя брата.
Чёрный маг, уже полтора года, начиная с Войны Копья, живущий отшельником в своей Башне, осушил бокал вина за своих друзей, двое из которых уже были мертвы, другие бы никогда не захотели видеть его.

* * *
— Тика, а ты знаешь, какой сегодня день? — спросил Карамон у жены, печально глядя в окно на садящееся солнце.
— Знаю, Карамон, — рыжеволосая красавица подошла к своему мужу и обняла его. — Сегодня первый день месяца Урожая. Два года назад началась Война Копья. Для нас началась. Я тоже была здесь.
Карамон выдохнул и тоже приобнял Тику.
— Рейст тоже был здесь. Я помню этот день...

Бессонница
На прекрасный город Палантас тихо падал снег. Улицы занесло, небо было чёрным, и почти все огни были погашены. Солнце давно зашло, и жители уже лежали в своих кроватях и видели седьмой сон.
Снег покрыл белыми шапками и минареты страшной Башни Высшего Волшебства. Шойканова Роща, окружавшая Башню, также подёрнулась снежной пеленой. От неё, как и всегда, веяло холодом и страхом. Магическая Роща охраняла Хозяина Башни от нежданного вторжения — любой вошедший в неё уже не вышел бы обратно.
Хозяин Башни, Властелин Прошлого и Настоящего, Рейстлин Маджере ворочался в кровати. Он никак не мог принять удобную позу. Маг поворачивался на один бок, тут же ему становилось неудобно, он поворачивался на другой бок, и история повторялась. В конце концов, чёрный маг ложился на спину, а затем и на живот, но тут же со стоном переворачивался обратно на бок и сворачивался калачиком. Он укрывался одеялом, потому что чувствовал, как холодный ветер гуляет по его телу, но уже через две минуты Рейстлину становилось жарко, и он скидывал одеяло.
Маг закрывал глаза, но не мог уснуть. Тело не хотело расслабляться.
— В Бездну, — проворчал он, вставая.
Рейстлин оделся в чёрную мантию с золотой вязью рун, идущей по краю широких рукавов и глубокого капюшона и переместился магическими коридорами в свой кабинет. Одно простое заклинание, и в кабинете горят свечи и пылает камин.
Маг сел за стол, взял книгу в чёрном переплёте, раскрыл её в середине, быстро пробежал глазами по тексту, перевернул страницу. Тут начинались чистые листы. Рейстлин открыл чернильницу, обмакнул перо в чернила и принялся писать.
После двух предложений Рейстлин задумался. Мысли его были где-то далеко от работы. Безупречно ровные буквы расплывались перед глазами мага.
В конце концов, просидев так неизвестно сколько, Рейстлин отбросил перо и закрыл книгу. Он упёр локоть в стол, угрюмо положил подбородок на ладонь, а пальцами забарабанил по впалой щеке...

* * *
Даламар лежал на кровати в тёмной комнате и смотрел в окно на падающий снег. Он только что закончил, наконец, читать толстенный том по магии, и теперь собирался отдохнуть. Шалафи должен провертить его знания не раньше вечера следующего дня. У Даламара были ещё почти сутки, чтобы, помимо теории, изучить практику.
Тёмный эльф сладко зевнул и устроился в кровати, укрывшись одеялом. Он прикрыл глаза, представляя себе, как блестяще ответит шалафи завтра.
"Даламар", — позвал его знакомый голос в голове.
Сон как рукой сняло. Эльф мгновенно вскочил и нацепил мантию. "Он догадался!" — это была первая мысль Даламара. Переместившись магическими коридорами к двери кабинета шалафи, он заметил, что его рука, которая легла на ручку двери, чуть подрагивает. Ему разом вспомнилось всё, что ему говорил Конклав про то, что с ним сделает Рейстлин, если Даламар как-то выдаст себя.
Шалафи сидел за столом, вид у него был задумчивый. Как-то непохоже было на то, что он собирается карать своего ученика за неверность. Даламар был обескуражен. Он уже настроился на жестокое наказание.
— Ты прочёл книгу? — спросил Рейстлин, искоса взглянув на Даламара.
— Да, шалафи, — до Даламара начало доходить, зачем его сюда позвали, но он всё ещё до конца не верил в это.
— Так расскажи мне основные принципы, — Рейстлин сощурился, на его лице обозначились морщинки.
Даламар вздрогнул. Такое выражение лица шалафи не сулило ничего хорошего.
"Но у меня же есть ещё целые сутки!" — в отчаяньи подумал тёмный эльф. Но, естественно, сказать об этом не решился. Шалафи кивнул на стул рядом с собой, куда Даламар не замедлил сесть.
Если бы Рейстлин его спросил в условленное время, Даламар бы ответил блестяще, он в этом был уверен. Но теперь тёмный эльф путался в определениях и забывал слова.
Шалафи будто бы этого не замечал. Он откинулся на спинку своего кресла и прикрыл глаза...

* * *
Денег на обед и ночлег в таверне снова не было, и поэтому братья Маджере разбили лагерь недалеко от маленького городка, на поляне в роще.
— Ну что там? — не оборачиваясь спросил Рейстлин у Карамона, подходившего к костру. Рейстлин помешивал суп в походном котелке, Карамон же только что ходил узнавать насчёт работы.
— Я не застал этого знатного господина, — виновато развёл руками Карамон. — Он ещё не вернулся. Но я поошивался вокруг таверны, — тут он словил на себе неодобрительный взгляд золотых глаз брата. — Нет, Рейст, я туда не заходил, у нас ведь нет денег. Люди говорят, господину и вправду нужны наёмники.
Рейстлин кивнул, удовлетворённый таким ответом. Карамон принюхался.
— Вкусно. Что ты туда положил, Рейст?
— Ничего сверхъестественного. Это всего лишь специи, которые дают такой запах. Так когда вернётся этот знатный господин?
— Говорят, завтра.
Солнце плавно клонилось к горизонту. Завтрашний день обещал быть таким же ясным, как и этот. Братья поужинали, затем Карамон спустился к ручью, что был неподалёку, ополоснул котелок и песком вычистил его. Рейстлин сидел на поваленном дереве и листал книгу заклинаний.
Вернувшись, Карамон убрал котелок в заплечный мешок и достал один из своих кинжалов. Вначале он думал почистить его, но потом, увидев, что оружие и так блестит, начал просто бездумно крутить его в руках. Искоса он посматривал на близнеца, однако отрывать его от занятий магией он не решался.
Рейстлин закрыл книгу заклинаний и отложил её. Карамон улыбнулся и сказал:
— Слушай, Рейст, я тут подумал... может быть, нам с тобой сыграть в мамблти-пэг*, пока солнце не зашло?
Рейстлин взглянул на Карамона так, как будто бы он предложил ему подержать ядовитую змею. Ко всем этим играм он относился более чем прохладно, хотя когда-то давно участвовал на правах советчика Карамона. Без него брат всегда проигрывал. Когда же они играли как одно целое, чаще всего они побеждали и Стурма, и других мальчишек, и даже Китиару, которая зачастую тоже бегала с ребятами.
Но теперь Карамон предлагал поиграть во что-то, будучи на разных сторонах. Рейстлину было совершенно ясно, кто победит, потому что он был слаб и болен, а брат...
Да и вообще, все эти игры — детство. Детство кончилось для Рейстлина очень давно. Теперь же юный маг не стал бы ни во что играть даже на одной стороне с Карамоном... тем более на одной стороне с Карамоном...
— Я пойду спать, — отрезал Рейстлин.
— Да, но Рейст... Ещё же рано! Давай я расскажу тебе, как играть в мамблти-пэг. Это совсем не сложно, зато очень интересно. Нужен будет только твой серебряный кинжал — он ведь при тебе?
Против воли Рейстлин начал прислушиваться к словам брата. Что-то внутри него мерзко захихикало и заговорило скрипучим голосом: "У тебя будет возможность наконец-то победить своего брата, победить не только магией, разве не этого ты хотел?".

* * *
— Нет, — Рейстлин дёрнулся в кресле и уставился на Даламара. — Нет.
Тёмный эльф замолчал, будто бы ему ткнули черенком от лопаты под рёбра. Зловещая тишина повисла в кабинете. Шалафи смотрел на ученика, ученик — на шалафи.
— Один из компонентов — паутина, — осторожно продолжил Даламар, стараясь понять, где же он ошибся, — а второй...
Рейстлин снова прикрыл глаза и откинулся в кресле. Он чуть поджал ноги и повернулся на бок. Даламару оставалось только говорить дальше. Тёмный эльф смотрел в пол, стараясь выудить из своей головы максимум знаний.

* * *
— Нет, — Рейстлин закашлялся, но приступ был не очень сильным. Маг тут же нашёл платок и вытер кровь с губ.
— Может, тебе и правда лучше прилечь? — заботливым тоном спросил Карамон.
— Нет, — повторил Рейстлин раздражённо. — Да, кинжал всегда при мне. Как ты говоришь называется эта игра?
Карамон объяснил общие принципы и правила игры.
— Интересно, давай попробуем, — сказал Рейстлин брату.
Тот принялся восторженно собирать ветки и камни. Он соорудил фигуру, затем отмерил шаги и палкой прочертил линию:
— Вот отсюда кидать. Давай, ты первый.
— Нет уж, братец, я лучше вначале посмотрю, как ты это делаешь.
Карамон пожал плечами и замахнулся кинжалом, который он до этого хотел чистить. Кинжал пролетел, задев лишь левый бок сложенной фигуры. Карамон издал вздох сожаления и отошёл от черты, пустив к ней брата.
Рейстлин замахнулся и метнул свой кинжал в то, что осталось от сложенной фигуры. К своему удивлению он попал точно в цель. Карамон пошёл доставать кинжал из земли.
— Ты молодец, Рейст! С первого раза попал! Но... твой кинжал...
— Что с моим кинжалом? — Рейстлин быстро подошёл к брату и увидел — от силы удара о камень на серебряном лезвии появилась зарубка. Карамон смотрел так виновато, как будто бы это была лично его вина. — Это можно исправить, Рейст...
— Не надо, — вдруг услышал воин. — Теперь этот кинжал только мой, на нём есть отметина, оставленная мной. Продолжим?
Карамон никак не ожидал это услышать. Близнецы продолжили игру...

* * *
Даламар замолчал. Он как раз подобрался к той черте, за которой заканчивались его знания. Если Рейстлину придёт в голову спросить его более углублённо, то он не сможет ответить... он рассчитывал ещё на сутки!
Вдруг Даламар услышал ровное дыхание шалафи. Тёмный эльф поднял глаза и увидел, что шалафи... спал, откинувшись в кресле и поджав ноги! Даламар замер на стуле, вытянувшись в струнку. Он никогда не видел своего учителя спящим. В голове его шла мучительная борьба — что же сейчас делать? Уходить? Его никто не отпускал. Сидеть здесь? А как насчёт того, чтобы никогда не тратить бездумно своё время? Перенести шалафи в комнату? Интересно, а сколько на той комнате запирающих заклятий?
Но всё решилось само собой — Рейстлин с трудом разлепил глаза и, сонно посмотрев на Даламара, прошептал:
— Ты ещё здесь? Уже поздно, иди спать.
Даламар решился на вопрос, не нужно ли что-нибудь шалафи. Тот удивлённо ответил, что ничего ему не нужно, и напомнил, что завтра рано вставать. Даламар откланялся и исчез.

* * *
Рейстлин потёр уставшие глаза и зевнул. Голос Даламара, мерно мелющий чепуху, усыпил его лучше любого снотворного. Маг переместился магическими коридорами в свою комнату, переоделся и повалился в кровать. Тут же он по привычке свернулся калачиком. Рейстлин отключился почти сразу же, снилось ему что-то приятное...
— Давай, Рейст, кидай, у тебя хорошо получается!
— Карамон, ты обыграл меня!
— Но тот бросок был просто феноменален. Давай ещё раз!

* * *
Даламар лежал в своей кровати, глядя широко открытыми глазами в потолок. Он чувствовал, что сегодня уже точно не уснёт.
Снегопад продолжался всю ночь, и прекратился лишь с рассветом, как и бессонница Даламара...
________________________________________________________________________
* мамблти-пэг — так называлась некая игра, упоминание о ней есть в "Драконах Мага Песочных Часов". Автор перерыл все доступные ему источники, но, так и не выяснив, что это такое, решил, что даст простор фантазии. Это что-то вроде наших "городков".

*В который раз аплодирует*

Лин, я те уже на дайрях говорила все про фик)))))))))))))))
Молодец)
И вот опять + в Харизму тебе нет) а жаль) ну тут ++++++!!!!!!

Sunset, благодарю

Storm, <раскланялась>

<в сторону> Хочу написать фик про Рейстлина и Феал-хаса. Хочу-хочу-хочу. Муза просто бьёт меня ключом. Пока, к сожалению, гаечным и по голове. Как только она перестанет это делать, может быть, я выдам эту фишку.

*глаза загорелись* пиши пиши пиши!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! ой пишиииииииии

Драббл без названия

Автор: я (Лин Тень)
Бета (и прочие): нет таких
Название: без названия. Это просто зарисовка. Если кто-то придумает достойное название — с удовольствием полушаю
Предупреждение: используется некоторая спойлерная информация. В частности из книги "Драконы Мага Песочных Часов"
Рейтинг: G (во всяком случае, мне так кажется. Поправьте меня, если я не права)
Пейринг: Тика/Карамон, Лорана/Танис, намёк на Лорана/Рейстлин
Примечание: особое спасибо Asgeth за свежую мысль
Первый раз в жизни я делаю достойную шапку. Поправляйте меня, если что


Солнце, скажи, зачем мне свет — ушел мой милый вчера.
Молчи, бубенец резной луны в моих зеленых лугах.
Ах, позвала его вверх с собою женщина из серебра
Одним кивком головы о двух расписных рогах.
Мельница "Ушба"


— Ты не вернешься ко мне ни как муж, ни как друг до тех пор, пока не научишься жить в мире с самим собой.
— Может быть, этого никогда не произойдет, — пробормотал Карамон, заметно скиснув. — Ты не думала об этом, моя маленькая госпожа?
— Да, — сказала Тика, — я думала об этом. До свидания, Карамон. Отвернувшись от него, Тика вошла в дом и захлопнула за собой дверь.
Маргарет Уэйс, Трейси Хикман «Час Близнецов»


Тика на подгибающихся ногах дошла до спальни и повалилась на постель прямо в одежде. Слёзы застилали ей глаза, тело сотрясалось в рыданиях. Тика специально решила не смотреть мужу вслед, чтобы ненароком не проявить малодушие и не выбежать за ним со словами: «Да Бездна забери эту Крисанию и этого Рейстлина! Только оставайся дома и не рискуй жизнью». Тика всё ещё очень хорошо помнила Войну Копья, в которой она принимала непосредственное участие. Женщина не была уверена, что когда-нибудь забудет все эти ужасы… Утеха, захваченная драконидами, путешествие с Тасом до Черепа, отравление ядом драконида, сожжённый Тарсис, кошмар в Сильванести, Нерака… Чудо, что почти все её друзья остались живы, хотя никогда больше Тике не увидеть ни Стурма, ни Флинта.
Что предвещает этот поход для Карамона? Вернётся ли он вообще оттуда? И что лучше — полмужа (поскольку Тика прекрасно осознавала, что тот человек, что с ней живёт — это не Карамон, а только половина от него) или же вообще остаться вдовой?
Слёзы катились и катились по веснушчатым щекам, которые когда-то так любил целовать Карамон. В конце концов, Тика уснула, так и не раздевшись.

Первое, что сделала Тика Вейлан Маджере на следующий день — это тщательно убралась и проветрила дом. Затем она направилась в таверну и взяла всю тяжёлую работу на себя. Она мыла, тёрла, готовила — делала почти всё. Люди удивлялись её активности. Себя она так нагрузила для того, чтобы не думать ни о чём, а прийти вечером и упасть спать. Некоторое время она спасалась этим, и даже почти не ела, однако весть о том, что Карамона нет, разнеслась быстро, и не думать об этом стало невозможно, потому что приходилось отвечать на вопросы. Тика ограничивалась односложными ответами, не говоря, куда и зачем он ушёл.
И если в разговоре с мужем она была непреклонна, то внутри её глодал червячок сомнений. Стоит ли игра свеч? Все эти три годы она надеялась на то, что Карамон одумается, что когда-нибудь настанет день, и он перестанет пить, будет помогать ей по хозяйству, что у них, наконец, будут дети… Тика очень хотела ребёнка. Ей нередко снился прекрасный малыш или чудесная девочка, которую они с Карамоном бы холили и лелеяли. А лучше — двое детей, хотя Тика была бы не против и троих.
А тут получается, что её муж может никогда к ней не вернуться. И навсегда она останется одинокой и бездетной…
И главное — всё это из-за Рейстлина! Снова из-за Рейстлина. Там, в окрестностях Нераки, прежде чем улететь на этом жутком зелёном драконе волшебник сказал, чтобы Карамон жил своей жизнью. Тика тогда подумала, что, возможно, она ошиблась в Рейстлине, и он не такой плохой, каким он ей казался с самого начала… всё-таки её отец тоже был волшебником. Правда, даже Тика понимала, что рядом с Рейстлином он простой фокусник, коим он, скорее всего и являлся.
Но разве нынешняя ситуация не доказывает, что семейная жизнь Тики и Карамона покатилась под откос из-за Рейстлина?
Как только Тика позволяла себе хотя бы на пару минут задуматься о том, что Карамон больше не вернётся, что-то внутри неё начинало тянуть, как будто кто-то скрутил петлю из её внутренностей и рвёт её когтистой лапой. Слёзы тут же углями жгли глаза.
В другое время она злилась на себя за эти мысли, и думала, что, по сути, последнее время ждала у моря погоды. Что давно нужно было самой сделать что-то в этом роде, потому что только подобный поход способен сотворить из её мужа что-то цельное. Но на Рейстлина всё равно злилась. Рейстлин был камнем преткновения. Если Крисания виделась ей просто влюблённой женщиной, то маг был виноват везде и всюду.
Так прошло несколько месяцев. Тика работала так, что практически падала в обморок от усталости, аппетита у неё не было, она истязала себя и плакала ночами, просыпаясь на большом супружеском ложе одна.

Уже некоторое время Лорана была нескокойна из-за новостей, которые привёз Танис. Она постоянно уговаривала мужа съездить в Утеху.
— Давай заедем к Тике и Карамону. Мне крайне не понравилось то, что ты рассказал… Мне кажется, ей сейчас плохо… Танис, ну не будь же эгоистом, это не займёт много времени.
В конце концов Танис сдался, и они засобирались в путь.

— Тика, — Лорана взяла гребень и, как в старые добрые времена, принялась расчёсывать подругу, — почему ты так уверена, что Карамон не вернётся?
Танис и Лорана были накормлены и напоены. Тика рассказала друзьям правду о том, как она выпроводила собственного мужа, захлопнув дверь перед его носом. Танис начал было давать какие-то советы, но Лорана мягко дала ему понять, что поговорит сама. Полуэльф ушёл спать.
Тика вытерла слёзы носовым платком и ответила:
— Лорана, понимаешь, Рейстлин… Я уверена, что он сделает всё для себя, даже если это будет стоить жизни других людей, и даже если это будет стоить жизни его брата-близнеца. А вот Карамон этого не понимает!
Лорана закончила расчёсывать буйную Тикину гриву и села напротив подруги. Она сложила руки на коленях и серьёзно посмотрела на Тику:
— А что ты знаешь о Рейстлине?
— То, что он — ужасный эгоист и бросил всех нас умирать на корабле!
Лорана молчала. Она поглядывала на дверь, за которой находилась комната, где расположился Танис.
— Что такое? — шёпотом спросила Тика.
— Да, — так же шёпотом ответила Лорана. — Он бросил вас на корабле. А ты знаешь, для чего он это сделал?
— Чтобы примкнуть к Такхизис и надеть чёрную мантию? — пожала плечами Тика.
Лорана покачала головой.
— Мы были в Палантасе, — практически одними губами произнесла эльфа. — Я заходила в библиотеку, и я читала, что если бы не Рейстлин, то Ариакас был бы жив, а Танис — мёртв… и на Ансалоне сейчас бы правила Такхизис. А ещё… Он пытался спасти меня, Тика.
— Тебя?! — Тикины глаза округлились. — Но зачем?
Лорана лишь пожала плечами.
— Но что ты делала в библиотеке? — задала следующий вопрос Тика.
Эльфа чуть покраснела:
— Танис рассказал мне о том случае на корабле, я не поверила… И мы поехали в Палантасскую Библиотеку. И я наткнулась на эти хроники. Похоже, никто этого не знает, кроме самого Рейстлина.
Повисла краткая пауза, но её нарушила Тика, сказавшая:
— Но это не отменяет того, что он — злой человек.
— Мне кажется, ты плохо о нём думаешь, Тика…
— Вот увидишь ещё, Лорана! — распалилась её подруга. — Он и мир может разрушить!
— А мне кажется, — наоборот, ещё тише повторила эльфа, — что как раз он-то его и спасёт… как когда-то уже спас…

Слишком поздно Рейстлин понял, что многие из умений, желаний и мыслей, что роились в его голове — на самом деле вовсе не его. Они чужды ему, как когда-то был чужд тот самый голос, что говорил внутри него. Но сейчас говорить было некому — обладатель голоса был давно мёртв… и жив в Рейстлине.
«Это не моё лицо — это его лицо…».
«Это не мои глаза — это его глаза…».
Он разрушил мир. Рейстлин его спас.
После смерти он получил вечные мучения в объятиях Такхизис. Рейстлин получил вечный сон в ожидании своего брата.

Да, так оно и было)))

Storm, ты не представляешь, чего мне стоил этот никчёмный драббл . Мне пришлось вывернуться наизнанку, чтобы написать это. К сожалению, вряд ли это будет оценено, ибо чтобы это понять, нужно читать остальные работы.

????? поче.. нафи не поняла.


он не никчемный. Он вон как разьяснил что стало с Фистом!!!!! и с магом)

Потому что у меня есть отвратительная привычка - выставлять всё только в том свете, в котором МНЕ нравится. Соответственно, фиков про Китиару, Ариакаса, Сота и прочих унылых можно не ожидать, как ты понимаешь.

Это первое. Второе - это моя болезненная любовь ко фразе "а так ты сможешь?". В своё время я на эту фразу словила саму себя и спросила себя "а ты сможешь написать текст, прочитав который, люди подумают, что это писала Дж. Роулинг?". Написала. Это было полное соответствие ГП (и иже с ним, фик давно выкинут в помойку - он никогда не оцифровывался). Отсюда родилось то, что сейчас многие мои фики похожи на Уэйсо-Хикманский текст. Если я пишу не оридж, я непроизвольно пытаюсь подражать авторам, чтобы сильно не искажать смысл и концепцию произведения. Не люблю AU, только если это не юмор.

Так вот, я подловила себя на мысли "а ты сможешь написать фик НЕ ПРО РЕЙСТЛИНА, или тебе слабо?" Причём не просто написать не про Рейстлина, а ещё и про человека, который Рейстлина ненавидит. Прописать чувства, эмоции, мысли этого человека, всю ненависть к моему любимому герою... в общем, выворачивалась, как могла. Но вроде ничего так, по-настоящему получилось.

Так то я бью свои же рекорды... которые вряд ли кто-то поймёт.

А никчёмный - это в плане того, что это маленькая работка даже без названия.

А-а-а.. понятно. Ну что поделать зато рейстлинистам подарки какие)


ну Лин это +. Если ты пишешь по мирам фики и пишешь как авторы бы написали это ты молодец.


а можно мне тебе его придумать?)

Думаю, этим всё сказано. Придумывай, но не факт, что мне понравится.

Угу.

и все равно миник хорош.

Меня плющит "Судьба". И все — лесом, потому что, как я уже говорила, плющит меня именно новая версия. И потому я замахнулась на один очень интересный сюжет... А возможно, чуть позже я дозрею до собственно сюжета "Судьбы".

Надеюсь, Господин Саруман меня не убьёт за подобные выкрутасы...

Автор: я (Лин Тень)
Бета: нет таких (тоже я, если хотите)
Название: Сны
Рейтинг: G
Тип: гет
Пейринг: Рейстлин/Крисания
Жанр: романтика (?)
Размер: мини
Размещение: только с моего разрешения. Вначале связаться со мной через и-мэйл, асю, телефон (вписать нужное) и получить разрешение и условия. Уже потом что-то размещать.
Пометки: написано на волне впечатлений от песни "Судьба" из фэнтези-мюзикла "Последнее Испытание", а также рисунка ILLanthan. Авторам — спасибо за творчество.

— Кто здесь? Ты... вернулся. Зачем?
— Я не собираюсь просить у тебя прощения. В том, что случилось, виноваты мы оба. Но я хотел тебе сказать, что там, в Бездне, иногда ты снилась мне...
© Саруман и Ко "Последнее Испытание" "Судьба"

Густая чернильная мгла колыхалась, словно море — равномерными волнами, как будто бы хотела укачать в колыбели ребёнка. А впрочем... где-то среди этой безбрежной беспредельной черноты и впрямь было чьё-то тело, болезненно сжавшееся в позу эмбиона. Был ли это ребёнок? Был ли это старец? В безвременье это не имело значения.
Тьма обнимала одинокое тело невесомыми руками, не давая упасть. Было ли оно ещё живо? Вряд ли кто-то мог сказать это точно...

— Карамон!
Мальчик не сразу продрал глаза. Он едва разлепил губы, чтобы спросить охрипшим голосом:
— А? Что такое, Рейст?
— Ты ворочаешься так, как будто бы спишь на ножах, — обиженно сказал его брат из темноты. — Я не могу уснуть, ты же знаешь, как скрипит кровать!
— Прости, Рейст, я буду лежать смирно, — пообещал Карамон, поворачиваясь на спину и в который раз отряхивая пятую точку.
Он отчётливо услышал вздох своего брата-близнеца. Потом Рейстлин откинул одеяло, быстро прошлёпал по полу босыми ногами к кровати Карамона и сел рядом с братом.
— Вставай, — Рейстлин пихнул брата локтём.
Карамон тяжело поднялся с кровати, Рейстлин начал стряхивать на пол крошки.
— И откуда они только тут берутся... — с удивлением сказал Карамон. — Как думаешь, а, Рейст?
— Потому что нельзя сидеть в грязной одежде на постели, — ответил тот, поджав губы.
Карамон, наконец, снова улёгся, завернувшись в одеяло. Однако брат не уходил. Карамон тут же услужливо подвинулся, поскольку понял — не скрип кровати не давал близнецу спать. Рейстлин скользнул под одеяло и тут же свернулся калачиком, повернувшись к брату спиной.

— Карамон!
Рейстлину пришлось ощутимо толкнуть брата, чтобы тот проснулся.
— А? Что такое, Рейст? — воин приподнялся на локте, другую же руку он положил на кинжал.
— Ты храпишь, — прошипел маг.
— А... — Карамон зевнул. — Извини, Рейст.
Они остановились в ещё одной гостинице ещё одного города. Карамон давно потерял им счёт. Близнецы Маджере снова искали работу, и пока вполне безуспешно. Здесь наёмники никому не требовались. Оставалось радоваться, что у них ещё оставались деньги на гостиницу, и не приходилось спать на улице. А также можно было заказать себе нормальный ужин.
Гостиница, правда, была захудалая. И комнатёнка им досталась такая маленькая, что две кровати стояли почти впритык друг к другу. Карамон с подозрением думал, что изначально эта комната была рассчитана на одного, а вторую кровать сюда внесли сразу после того, как братья потребовали двухместный номер.
А посему Рейстлину, когда он толкал брата, чтобы тот проснулся, потребовалось лишь вытянуть руку.
— Хорошо, Рейст, — Карамон поудобнее улёгся, — Я больше не буду храпеть, обещаю.
В темноте послышался вздох, а затем покашливание Рейстлина. Вряд ли он поверил Карамону. Воин всегда храпел, а Рейстлин уже привык.

— Карамон...
Воин тут же подскочил.
— Что случилось, Рейст? Тебе что-нибудь надо?
— Кипяток... — с трудом прохрипел маг, и приступ кашля скрутил его. Хилое тело судорожно сжалось, Рейстлину казалось, что он отхаркивает куски своих лёгких, забрызгивая походную постель.
Конечно же, Карамон не сидел и не смотрел на него. Он уже раздул потухший было костёр, за что получил неодобрительные взгляды Таниса и Речного Ветра, а также ворчливые слова Флинта, и поставил греться воду. Через некоторое время он принёс Рейстлину кружку с кипятком. Маг слабеющей рукой достал мешочек с лечебными травами, Карамон сам развязал тесёмку и, взяв несколько скрученных листьев, кинул их в воду.
— Твои ноги не сломаются, — проворчал Флинт, отбрасывая деревяшку, которую он всё это время стругал. — Завари себе свой проклятый чай сам! Почему ты гоняешь брата?
Рейстлин сидел, обессиленно привалившись к стволу дерева, воздух с хрипом и свистом вырывался из больных лёгких. Что он должен был ответить Флинту? Даже если бы он хотел что-то сказать своему старому другу, обидевшему его — он бы просто не смог.
— Флинт... — Карамон подал брату кружку и повернулся к седому гному, который, насупившись, сидел на пеньке.
Танис махнул великану рукой — мол, я разберусь — после чего подошёл к Флинту и о чём-то с ним тихо заговорил.
— Ну как, Рейст, — спросил Карамон. Карие глаза брата светились заботой. — Тебе уже лучше?
Рейстлин кивнул. Только допив чай, он смог разговаривать:
— Да, братец. Спасибо.
Маг осторожно улёгся обратно и закутался в одеяло. Карамон накинул на него ещё свой плащ — всё-таки было холодно. Затем сам улёгся рядом и вскоре уснул.
Рейстлин в полудрёме прислушавался к тому, как укладывались спать варвары, как сопел Тассельхоф, как, всё ещё ворча, снимал шлем Флинт, как Полуэльф со Стурмом, обменявшись парой коротких фраз, разошлись по разным концам лагеря — нести стражу, как Лорана и Тика о чём-то шептались.
А потом всё заглушил храп Карамона. Такой оглушительный, неприятный... и такой родной.
Рейстлин провалился в сон.

— Карамон!
Молчание было ответом магу. Вокруг было темно и тихо, как в могиле.
— Карамон! — вновь позвал Рейстлин, на этот раз громче. И снова тишина в ответ.
Маг откинул одеяло и поднялся на ноги. Правой рукой он нащупал Посох Магиуса и заклинанием зажёг сферу на его конце.
Он находился в небольшом походном шатре. Детали всплывали из памяти, но маг никак не мог вспомнить, где он уже это видел. Рейстлин вышел из него, но не успел сделать и шага, как остановился, поражённый. Перед ним, мерцая сотнями походных костров, располагалась армия.
"Моя армия", — пришло на ум, отчего маг содрогнулся. Рейстлин решительно направился к самому большому шатру.
В свете сферы, зажатой в лапке дракона, он увидел своего брата, уснувшего прямо за походным столом, над картами.
— Карамон... — Рейстлин протянул было руку к брату.
— Не буди его, — прошептал кто-то, и на его плечи легли нежные руки. — Он устал.
Рейстлин повернулся лицом к говорившему.
— Крисания, — выдохнул он. — Как ты...
Жрица пожала плечами.
— Наверное, ты сам этого захотел. Если бы меня не было в твоём сердце, то меня бы не было и здесь.
— Но это невозможно, — скептически заметил Рейстлин. — Я никогда тебя не любил. Возможно, я когда-то желал тебя, но любить...
Жрица улыбнулась.
— Возможно, ты врал не мне, а себе, а, Рейстлин? — она взяла его руку и поднесла к своей щеке. — А здесь соврать невозможно. Ни мне, ни себе, ни кому бы то ни было другому.
Рейстлин заключил её лицо в ладони и поцеловал её в губы.
— Ты будешь помнить об этом? — спросил он жрицу.
Та покачала головой.
— Скорее всего, нет. Возможно, мне приснится сон... про тебя. Но ты же меня знаешь, я, как всегда, буду требовать ответа у Паладайна, — Крисания слабо улыбнулась.
Рейстлин привлёк молодую женщину к себе. Он целовал её долго и страстно. Он знал, что Карамон не проснётся... потому что он так хочет.
— Я только прошу тебя об одном... Рейстлин, — голос Крисании срывался, она зарылась лицом в его мантию. Маг почувствовал, что она плачет. — Если ты когда-нибудь... Когда-нибудь... Я знаю, что ничего никогда уже не будет, но я прошу тебя об одном. Пожалуйста, скажи мне... или хотя бы напиши мне письмо... чтобы я узнала, что эти сны были реальностью. Пусть это будет хоть через десять, хоть через двадцать, хоть через пятьдесят лет.
Рейстлин кивнул. У него не было сил на ответ.

Милосердная темнота окутала человека, чьи белые, словно у старца, волосы падали на лицо. Хилое тело сжалось... но, возможно, просто человек привык спать в такой позе? Веки человека были закрыты, а на лице светилось спокойствие и умиротворение, как будто бы страшная и ужасная болезнь ушла из него. Милосердные руки тьмы ласково раскачивали одинокое худое тело в чёрной мантии.
Вряд ли кто-то бы взялся точно предсказать, что снилось человеку, и всё же, если судить по выражению лица, он отнюдь не хотел обратно, туда, где течёт время, туда, где есть небо, земля и луны, туда, где есть человеческая речь.
Человеку было хорошо.

— Я хотел бы повидать госпожу Крисанию.
Астинус поднял голову и прекратил писать. Его трудно было поразить чем-либо, поскольку он все знал, все слышал, все чувствовал. Однако подобного он не ожидал.
— Увидеться с госпожой Крисанией? Зачем? — поинтересовался Астинус.
[...]
— Итак, ты не склонен оправдываться и просить прощения. Что же тогда ты можешь ей сказать? Рейстлин долго молчал. Он повернулся к книжным полкам, всматриваясь в окружающие их тени, тени того, что не случится уже никогда.
— Я хотел сказать ей, что иногда в моем долгом сне я мечтал о ней, — тихо промолвил он.
© Маргарет Уэйс, Трейси Хикман "Драконы Летнего Полдня"

Автор: я (Лин Тень)
Бета: тоже я
Название: И не достался он никому...
Дисклеймер: данная зарисовка написана в качестве стёба, и я не хотела оскорбить ни авторов, ни фанатов
Предупреждение: это стёб, ребята! Не воспринимайте серьёзно! Это ПРОСТО ЮМОР!
Рейтинг: PG-13
Тип: гет, намёк на слэш, AU, OOC Рейстлин, OOC Крисания, OOC Даламар
Пейринг: стёбный любовный треугольник Крисания/Рейстлин/Даламар
Жанр: юмор, пародия (в каком-то смысле)
Размер: драббл
Размещение: только с моего разрешения. Вначале связаться со мной через и-мэйл, асю, телефон (вписать нужное) и получить разрешение и условия. Уже потом что-то размещать.
Благодарность: спасибо Бродяге за наведение (пусть и случайное) меня на мысль


— Здравствуй, Даламар, — Посвящённая Паладайна снисходительно кивнула ему и, небрежно подобрав подол платья, переступила через кучку пыли и мусора и прошла в Башню.
Тёмный эльф остался стоять, в бессильной злобе стискивая руками древко метлы. Ходит тут, как будто в своём Храме! И как только шалафи это допускает?
Вспомнив о том, как он это допускает, Даламар в ярости принялся мести внутренний двор башни. Только что старательно собранная кучка разлетелась, и тёмный эльф отшвырнул метлу. Пыль, закружившись, осела на мантии Даламара.
— Как, интересно мне знать, — пробормотал он, — она шастает по Шойкановой Роще?
И тут же Даламар понял, что не хочет думать об этом.

Крисания, что-то весело напевая, поднималась по знакомой уже винтовой лестнице. Страх темноты и высоты остался в прошлом. Однажды Даламар зло над ней пошутил (жрица до сих пор с содроганием вспоминала тот момент) — она шла, как всегда медленно, прижимаясь спиной к стене, чтобы не упасть с жуткой лестницы без перил, а эльф выскочил из темноты и столкнул её вниз.
Крисания в тот раз так ничего и не успела понять, она только запомнила то, что неведомая сила подхватила её у самого пола, не позволив ей расшибиться. Затем её резко рвануло вверх, так, что кишки подвело. Болтая ногами и страшно визжа, забыв где верх, где низ, с подолом своего платья на голове, Крисания летела через всю Палантасскую Башню Высшего Волшебства. И следующее воспоминание — она очнулась в кабинете Рейстлина, маг со всей заботой отпаивал её вином. Крисания всё ещё икала от страха, поэтому вино ей удавалось проглатывать с большим трудом.
Даламар же отчитывался за содеянное. Он не смог доказать, что толкнул Крисанию нечаянно — Рейстлин ему просто не поверил. Пришлось ему понести наказание за "глупую шутку". Сдавалось Крисании, что это была вовсе не шутка... но, как праведная дочь Паладайна, она должна была видеть в людях лучшее... даже если эти люди — эльфы, да к тому же чёрные маги.
Зато после этого случая страхи исчезли. И жрица поднималась по лестнице споро, иногда прыгая через несколько ступенек сразу.
Рейстлин встретил её дежурным поцелуем в лоб. Такая привычка повелась с того, что однажды он забыл дать ей печать на выход из Башни, и Крисания ещё битый час умоляла Даламара пустить её обратно, чтобы ничего не подозревающий Рейстлин, наконец, поцеловал её в лоб, и она смогла пойти домой. Даламар был непреклонен, а к тому моменту солнце уже успело зайти, и с Рощи, от которой и днём-то мороз пробирал, всё навязчивее дул холодный ветер. Уже взошли луны, а Крисания всё доказывала Даламару, что ей нужно обратно. Эльф стоял намертво, вооружившись лопатой. И если бы Рейстлину вновь не приспичило посидеть на подоконнике и посмотреть вниз, спать бы Крисании во дворике...
С тех пор Рейстлин, как только Крисания приходила, тут же давал ей "билет в обратную дорогу".
И, по всей видимости, оба наслаждались этим процессом, потому что чёрный маг частенько "забывал", что он уже целовал жрицу в её прекрасный лоб. Да и Крисания любила "беспокоиться" ("Рейстлин, а я точно пройду? А то будет как тогда..."). Таким образом, за одни посиделки набиралось до десяти "печатей", лишь одна из которых была волшебной и давала выход из Башни.
Чёрный маг проводил жрицу в кресло. Та удобно устроилась в нём. Рейстлин разлил вино по бокалам...

"Хотел бы я знать, чем они там занимаются", — зло подумал Даламар, проходя мимо кабинета шалафи. Подслушивать было бесполезно — на двери стояла такая куча заклятий, которую эльфу за всю его жизнь не выучить.
Даламару пришлось вернуться к своим обязанностям — он приводил Башню в порядок. "Кто сказал, что чёрные маги должны всё делать своими руками, без магии?" — думал эльф, чувствуя себя при этом очень несчастным. Сейчас он оттирал лестницу.
Но ничего, сегодня последний день этих работ, и уже завтра он снова возьмётся за учёбу. И тогда никакая Крисания не сможет помешать им.
Ему и шалафи.

Вечер прошёл для Крисании слишком быстро. Надо было возвращаться в Храм, и она это понимала.
— Практика у Даламара закончилась, — сообщил ей Рейстлин. — Так что мы теперь ещё долго не увидимся.
— Почему? — опешила жрица.
— Потому что мне нужно будет уделять время ученику. Меня не может хватить на всех. Я же не могу разорваться, — промолвил Рейстлин оскорблённо. — А мне ещё свои исследования вести.
С этими словами он снова поцеловал её в лоб (шестой раз за этот вечер) и попрощался.
Посвящённая Паладайна шла в Храм, чувствуя себя брошенной собакой.
— Ну что такое! — крикнула она дубам Шойкановой Рощи. Ей, естественно, никто не ответил. — Разве я хуже какого-то Даламара? Чем я хуже его! Я же... я же женщина, а он ещё ни разу не коснулся меня!
Расстроенная донельзя, жрица пошла дальше.
— Ну нет, — зло сказала она, — не так просто, Рейстлин Маджере. Целый месяц я бегала туда-сюда через этот жуткий лес... — уже привычным жестом она задрала платье до колен и легко перемахнула через высунувшиеся из земли руки, даже не обратив на них внимания. — ...терпела твоего ученика и его выкрутасы... — жрица сняла медальон и врезала им какому-то зомбяку по тому, что осталось от лица. Сделала она это, не оборачиваясь и не сбиваясь с шага. — ...и теперь ты собираешься просто бросить меня в Храме, так? Ну нет, Рейстлин, ну нет...
В голове Посвящённой созрел коварный план. Она развернулась и пошла обратно к Башне.

Даламар собирался идти спать, домыв, наконец, лестницу. Но вдруг его привлёк шум — тихие, крадущиеся шаги. Краем глаза он уловил движение — что-то белое, похожее на привидение, исчезло за углом коридора. "Если бы ещё в Башне Высшего Волшебства были привидения...", — мрачно подумал Даламар. Здесь кроме него и шалафи были только живчики, которые обитали в подвале и выбраться оттуда никак не могли, и Стражи, которые уж точно не были белыми. Значит, это...
Тёмный эльф сжал первое, что попалось ему под руку, а это была швабра и мокрая грязная тряпка, и неслышно поскакал вслед за незваной гостьей. Эльфийская легконогость не подводила его — хоть Крисания кралась тихо, Даламар был ещё тише. Он быстро сообразил, куда идёт Посвящённая — этот коридор вёл в спальню шалафи. Так вот, что она замыслила!
— Ну нет, тебе это не удастся, будь ты хоть трижды жрицей! — пробормотал Даламар себе под нос.
Крисания, в свою очередь, тихо, насколько могла, пробиралась по коридору, проклиная своё шелестящее по полу платье. С другой стороны, ей казалось, что уморившийся за день Даламар должен был бы уже спать.
И вот она, заветная дверь. Теперь Посвящённую ничто не остановит. Даже какой-то жалкий эльф, будь он хоть трижды чёрным магом!
Жрица протянула руку к ручке двери, затем сняла с шеи медальон и прислонила его к замку — на всякий случай.
— Паладайн, услышь мою молитву, не оставь свою праведную дочь! — горячо зашептала Крисания. — Кому, как не тебе, знать, Паладайн, что то, что я делаю, делаю я не утех плотских ради, а за великим делом! — жрица сжала губы. — Да! За великим делом!
Крисания вновь нацепила медальон и приоткрыла дверь. Она осторожно просунула туда свою прекрасную голову — в спальне Рейстлина было темно, как в самой Бездне. Не было слышно ни звука. Жрица тихо ступила внутрь. Дверь она затворять за собой не стала, поскольку боялась, что та скрипнет.
Крисания медленно кралась к кровати Рейстлина. Она уже слышала его дыхание — хриплое, неравномерное...
Вдруг сверху Посвящённую ударило что-то холодное, мокрое и вонючее. Жрица охнула от неожиданности, грязная вода затекла ей в рот. Крисания принялась отплёвываться. Она сняла со своих волос половую тряпку и обернулась.
И конечно же, ничего не увидела. Зато почувствовала, как над её головой просвистело что-то. Крисания с быстротой, обычно несвойственной ей, бросилась на пол.
Сфера на Посохе Магиуса вспыхнула голубоватым светом:
— Что здесь про... — начал было Рейстлин. Маг лежал на своей кровати в чёрной кружевной ночнушке, стискивая Посох Магиуса тощей рукой.
Договорить он так и не успел. Даламар замахнулся шваброй вновь, но вместо того, чтобы попасть по Крисании, попал точнёхонько по рёбрам обожаемого шалафи. Тот охнул и скатился с другого конца кровати. Посох выпал из ослабевших пальцев, Рейстлин тихонько подвывал, скорчившись на полу. Сфера, однако, горела.
— Не смей его бить, гнусный эльф! — Крисания в ярости подскочила, схватив первое, что попалось ей под руку — тряпку, которой Даламар недавно залепил ей по голове и начала её раскручивать.
Тёмный эльф, осознав, что он наделал, крикнул:
— Шалафи, простите меня, я не хотел!
Ответом ему были завывания и ругательства Рейстлина. Если бы волшебник мог, он бы убил Даламара на месте. Но от боли все заклинания вылетели из головы. Даламар же переключил своё внимание на Крисанию. Он мастерски замахивался на неё шваброй, натыкаясь в свою очередь на тяжёлую мокрую тряпку. Они кружили по комнате, пока Рейстлин приходил в себя.
В конце концов Властелин Прошлого и Настоящего всё же поднялся на ноги, опираясь на Посох. Он отковылял к окну, которое было закрыто ставнями. В голове от падения и боли всё ещё был полный хаос.
— Вот тебе, нелюдь проклятая!!! — завопила Крисания и швырнула тряпку в Даламара. Тот уклонился, одновременно подсекая жрицу шваброй под ноги. Крисания подпрыгнула.
А вот Рейстлину, стоящему как раз позади своего ученика, не так повезло. Только он начал вспоминать заклинание огненного шара, чтобы сжечь обоих к чертям, как вдруг ему в лицо плюхнулась вонючая тряпка, которой Даламар не далее чем сегодня мыл полы. Причём Крисания оказалась мастером метания — снаряд был пущен с такой силой, что Рейстлина шарахнуло спиной о ставни... которые открывались наружу.
— Ммммм.... — попытался завопить из-под тряпки великий архимаг, но лишь набрал в дыхательные пути воды и грязи и закашлялся.
Стоя в распорку, он держался руками за рамы. Ставни распахнулись, через окно врывался холодный ветер. Какой тут этаж, Рейстлин не хотел знать.
Даламар и Крисания сделали очередной круг по спальне. Теперь жрица была совсем рядом с Рейстлином. Она отмахивалась от эльфа Посохом Магиуса, который Рейстлин уронил.
Даламар решил снова применить приём "подсечка шваброй". Крисания опять с лёгкостью лани подскочила, подобрав платье, но сила инерции не позволила Даламару остановиться, и подсёк он ещё и своего шалафи, и так свисавшего в огромное окно пятой точкой и державшегося руками и ногами из последних сил...
Кашляющий Рейстлин с тряпкой на лице полетел вниз... На ограду Палантасской Башни Высшего Волшебства.
— Неееееет! — вскрикнули Даламар с Крисанией одновременно, подскочив к окну. Но было уже поздно. Кружевная ночнушка трепетала на ветру.
Тёмный эльф и жрица просто стояли и смотрели вниз...

— Сядь.
— Не хочу.
— Рядь, Рейстлин.
— Отстань.
— Сядь, ты всех раздражаешь.
Рейстлин Маджере в ожидании Суда Чемоша ходил туда-сюда, чем раздражал присутствующих.
— Немыслимо! — он поднял руки вверх и сжал кулаки. — Такого идиотского конца нарочно не придумаешь! А ведь у меня были такие планы... Я ведь богом, между прочим, хотел стать!
— Эй, юноша, — послышался знакомый голос.
Рейстлин обернулся и увидел полоумного старика Фисбена.
— Я тут увидел тебя и подумал, может ты мне напомнишь, как читается ТО САМОЕ заклинание?
Рейстлин со вздохом и улыбкой покинул Суд Чемоша. Они с Фисбеном удалились, беседуя о магии, причём старый волшебник обещал Рейстлину встречу с какими-то знакомыми. Рейстлин догадывался, кого он имел в виду.

ты гений. ты гений. я устала смеяться

*Смущается* Да ладно. Просто юмор. Это называется наглядная демонстрация выражения "любовь - это смерть"

Мм..здорово..)
Уже на маленькую компиляцию набралось..

Sunset, благодарю . Насчёт компиляции - было бы здорово, конечно, но не думаю, что интересно кому-то, кроме меня и узкого круга лиц.

*в сторону* Меня замучила идея о кроссовере про Сарумана и Рейстлина. Кажется, Феал-хас опять подождёт... что ему будет, он же эльф. И Лорана тоже подождёт. Чай никуда не денется.

Лин Тень, нет слов (только нервная икота). Вот уж повеселили, так повеселили. А главное, очень вовремя. Соседка, услышав мой истерический смех, сунулась посмотреть "кого там мочат?" дочитывали вместе на кухне аж кружки подпрыгивали. Супер! Жаль, что не могу пока написать в харизму, надо не забыть сделать это потом (поставила крестик на лбу, чтоб уж наверняка)

Бродяга, благодарю! Вы меня на мысль и навели, так что вам особая благодарность.

аа Лин! ты вот умеешь зажечь интерес публики)))))

Угу, вот только если Саруману доведётся это увидеть... *затравленно озирается по сторонам* Ну, вроде никого нет... можно посумасбродствовать немножко. Посмотрим. Может ещё ничего не напишется. Феал-хас вот упорно не хочет выходить на свет. Какой упрямый эльф!

немножко - можно))))))))))))))


а ты поуговаривай мальчика)

Так, ну раз мне официально разрешили, нужно обязательно пошалить...

"Встреча отражений" от Астинуса Палантасского

Автор: я (Лин Тень)
Бета: тоже я
Название: "Встреча отражений" от Астинуса Палантасского
Дисклеймер: данная зарисовка написана в качестве стёба, и я не хотела оскорбить ни авторов, ни фанатов, ни (ТЕМ БОЛЕЕ!) героев (а точнее, героя)
Предупреждение: это очень глючный стёб, пожалуйста, помните об этом!
Рейтинг: G
Тип: джен, AU, кроссовер, OOC Рейстлин, RPF
Жанр: юмор, пародия (в каком-то смысле)
Размер: драббл
Размещение: никаких размещений. Без вариантов
Пометка: упомянутый RP знает о существовании и содержании фанфика и дал своё согласие на его существование.


Я, Астинус Палантасский, записал это воистину великое событие, которое назвал "Встречей отражений". И ныне вы можете прочесть, как всё было, в этой хронике, которую вы сейчас держите в руках.
Настал тот день, когда в Палантасской Башне встретились двое...

Рейстлин оглядел своего оппонента. "Размером с Карамона будет...", — мрачно подумал он, но тут же вспомнил известную поговорку о том, что "чем больше шкаф, тем громче падает". И с трудом удержался от того, чтобы не потереть худые, словно у скелета ладони.
Оппонент в свою очередь смотрел на Рейстлина так, как будто бы увидел огромного клопа: и противно, и раздавить страшно — развоняется же... "Нет, ну я, конечно, знал, как он выглядит, но чтобы так..." — это была первая его мысль.
Рейстлин презрительно скривил губы и сложил руки на груди.
— Так и будешь пялиться на меня?
— А у тебя что, комплексы? — сразу же поддел его собеседник.
На скулах Рейстлина выступили красные пятна. Маг вцепился в подлокотники кресла.
— На себя посмотри, — прошипел он. — Да, вот возьми и посмотри, прямо сейчас. Вырядился в чёрную мантию, не будучи служителем Нуитари.
— Ах, это? — оппонент оглядел своё одеяние. — Это для фотосессии. А тебе-то какое дело?
— А у тебя мантия неправильная, — ещё тише прошептал Рейстлин, срываясь на какой-то свист.
Мужчина, что сидел напротив, зашёлся в хохоте. Через некоторое время, когда он справился с собой, Рейстлин продолжил:
— И вообще... твой цвет — белый, почему ты носишь чёрное?!
— Белый?.. — теперь мужчина был сбит с толку. — Почему? Вообще-то мой любимый цвет...
— Твой цвет — белый, — авторитетно повторил Рейстлин, перебив собеседника. — Ты создаёшь иллюзию чёрного мага, но тебе меня не запутать! Я-то знаю, кто ты!
Во время этого пламенного монолога брови мужчины ползли вверх в недоумении. "Знает, кто я? Похоже на то, что я сам этого не знаю...".
— Слышь, умник, — прервал он мага. — Ты это с чего взял?
— И я не боюсь твоей армии боевых урук-хаев!.. Что? — Рейстлин очнулся и посмотрел на сидящего перед ним.
Воцарилась тишина. Затем паузу нарушило сдавленное хихиканье.
— Урук... Ты где это вычитал? — сквозь смех спросил Саруман.
— Здесь, — ничего не понимающий Рейстлин достал огромный фолиант, в красном переплёте, на котором красовались золотые буквы "Властелин Колец".
Саруман засмеялся в полный голос.
— Так вот почему мой цвет — белый! А ты, часом, не удивился, почему у меня нет бороды?
— Удивился, — признался Рейстлин.
— И чем, позволь узнать, ты собирался защищаться от "моих боевых урук-хаев"?
Рейстлин покраснел.
— У меня тоже есть армия, — сдержанно ответил он, надеясь, что Саруман не спросит его о подробностях. Но он ошибся. Саруман был любопытным. — Армия фанаток! — в ярости крикнул он.
— Э, друг, у меня тоже такая есть, — отмахнулся Саруман. — Не пойдёт.
Оба замолчали, думая о чём-то.
— А что, — вдруг спросил Рейстлин, — тебя тоже фанатки достали, да?
— Угу, — мрачно отозвался Саруман. — И не только фанатки. Ещё фанаты.
— Та же фигня, — вздохнул Рейстлин и, покачав головой, разлил лучшее сильванестийское по бокалам...
В молчании мужчины выпили.

На этом хроника под названием "Встреча отражений" заканчивается. Записал её я, Астинус Палантасский.

ого.. ты решилась))))))

Мда, некрасиво как-то вышло, я написала, а не предупредила RP, что он кагбэ тоже участвует в действиях. Ну, я предупредила. И все мои страхи рассеялись XD. Меня тут недавно одна девушка назвала "образцом смелости". Гыгыгы XD

и как?))) герою понравилось?)))))))))

Он не читал А беспокоить ссылками не хочу. Захочет - найдёт, думаю, моё творчество - не такой секрет, оно и на дайри, и здесь размещено. На дайри тупо можно найти по тегам, здесь в разделе "творчество". Если бы человеку было надо, он бы нашёл и прочёл (учитывая, что имеется куча перекрёстных ссылок), но я думаю, что не стоит беспокоить. И так дел, как я понимаю, навалом.

а-а-а-.. а разрешил то тебе он сам?)))

Да. Хотя и не читал. Оставим как есть, во всяком случае, пока.

Каждый выбирает свой путь сам

Итак, я это написала, выкладывать буду частями, ибо тут много. Это мой первый опыт совмещения нескольких сюжетных линий, сведения около десятка персонажей (подозреваю, что количество дойдёт до двадцати) за раз. Честно - у меня снесло мозг. По факту, опыт, конечно второй, но первый был не очень удачным и до сих пор не закончен (подозреваю, что я его никогда и не закончу...).
Фанфик ещё не закончен, но какое это имеет значение, всё равно пока я доберусь до выкладывания незаконченной части, я её уже закончу

Автор: я (Лин Тень)
Бета: тоже я
Название: "Каждый выбирает свой путь сам"
Дисклеймер: герои принадлежат Маргарет Уэйс и Трейси Хикману, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: таймлайн смещён относительно оригинального произведения, многое изменено. Я взяла на себя смелость сотворить некую ветвь развития событий. «А что было бы, если бы…». Присутствуют спойлеры по "Драконам Мага Песочных Часов"
Рейтинг: PG-13
Тип: гет, AU, OOC Рейстлин, ООС Лорана, ООС Танис
Пейринг: Рейстлин/Лорана, Танис/Китиара, Карамон/Тика (малозначимо)
Жанр: экшн
Размер: миди
Количество глав: 7
Герои: Рейстлин Маджере, Лоранталаса Канан, Карамон Маджере, Танис Полуэльф, Китиара Ут-Матар, Тика Вейлан, Тассельхоф Непоседа, Циан Кровавый Губитель, Скай, Берем Вечный Человек, Фисбен, Флинт Огненный Горн, Ариакас, Иоланта, Такхизис, Фистандантилус (возможно, будут ещё)
Саммари: Я верю, — обратилась она к ним, — что вы будете счастливы. Но у меня нет никого, — это было адресовано снова Рейстлину, — кроме тебя. Ты спас меня из Даргаардской крепости, когда я думала, что умру. Ты вытащил меня с того света. А Танис — моя любовь и моя мечта — меня бросил. А может быть, я сама его бросила...
Размещение: только с моего разрешения. Вначале связаться со мной через и-мэйл, асю, телефон (вписать нужное) и получить разрешение и условия. Уже потом что-то размещать.


Глава 1. Ночь Глаза
Стоя в подвале Даргаардской крепости, Рейстлин Маджере смотрел на бесчувственное тело своей единоутробной сестры Китиары Ут-Матар. Затем он обернулся к Звёздным Песочным Часам, а вернее к тому, что от них осталось. Ловушка разлетелась тысячей осколков по мраморному полу. Волшебник с содроганием вспомнил хрустальные часы, поймавшие в себя Трёх Богов Магии.
«Я отплатил тебе долг, сестрица, — подумал маг. — Тем, что не убил тебя».
Китиара очнётся ещё нескоро, но сюда вернётся Лорд Сот. Рейстлин поспешно достал Око Дракона и собрался уже было читать заклинание, как вдруг подумал о прекрасной эльфийке Лоране. А ведь она сейчас тоже здесь, в Даргаардской крепости...
— Нет, — сказал себе Рейстлин. — Надо уходить, спасаться...
В это время ноги его уже переступали через Китиару, а руки открывали тяжёлые двери подвала.

Лорана лежала, не в силах шелохнуться. Она не до конца осознавала, кто она такая, где находится, и что происходит. Она не чувствовала своего тела — просто лежала, открыв глаза и уставившись в темноту. Кажется, её замотали в какие-то тряпки, но Лорана не могла бы с уверенностью этого сказать.
При всём желании Лоранталаса не смогла бы сейчас сбежать. Ей оставалось лежать и думать, думать. О том, как глупо она попалась, о том, что она предала всех, что она не оправдала надежд... Астинус говорил ей — думай о долге! И что сделала она? Схватилась за призрачную возможность увидеться с Танисом, хотя было настолько очевидно, что это ловушка, что и слепому овражному гному это было бы понятно. Что ж, наверное, она глупее...
Слёзы медленно катились по щекам Лораны, остывая на бледной коже. Какая же она глупая! Её предупреждал и Тас, и Флинт — оба говорили, что Китиара врёт. А она поверила… И никто, никто теперь не поможет. Это она должна была всем помогать... должна была бы. Но где она сейчас? Где Золотой Полководец, про которого сочинили столько гимнов и песен?
Валяется, словно кукла, чёрт знает где, каждый день (или ночь, Лорана потеряла счёт времени) слушая какие-то жуткие завывания... Та женщина, Китиара, сказала, что это поют баньши.
Но никакие баньши, и даже Лорд Сот не могли ранить Лорану больше, чем она сама, постоянно упрекающая себя в малодушии.
Никто не поможет...
В коридоре раздались шаги. Затем дверь скрипнула.
"Это Китиара, — равнодушно подумала Лорана, — снова пришла поглумиться". В голову эльфийке не пришло, что шаг воительницы был тяжёлым, латные сапоги лязгали по камню, а вошедший, напротив, чуть ли не крался.
Лорана закрыла глаза. Ей было всё равно. Никто не поможет.

Рейстлин увидел её — эльфийка лежала на большой кровати в тёмной комнате, куда не проникали лучи двух лун. Если бы Рейстлин, крадясь коридорами Даргаардской крепости, не зажёг сферу на Посохе, он бы ничего не увидел.
Лорану замотали в грязную шёлковую простыню, которая когда-то давно была белой. Вниз свешивалась рука, одна нога также была неприкрыта. Кажется, под шёлком ничего не было...
Маг невольно покраснел и порадовался, что Лорана не может этого видеть. По-видимому, она была без сознания. Если не хуже, конечно...
Рейстлин пересёк комнату и присел рядом с Лораной. Посох Магиуса он прислонил к стене, чтобы свет падал на девушку. Волшебник осторожно провёл пальцами по щеке эльфийки и почувствовал влагу. "Нет, она не без сознания", — сделал он вывод.
— Лорана, — позвал он тихонько, — Лорана, ты меня слышишь?

Лоранталаса почувствовала запах роз, и тут же вспомнила Каламан. Там ей подарили большой букет, а потом были пышные речи, был ужин и бал... а потом она получила эту злосчастную записку. Она не сразу услышала голос, который её звал.
Голос... знакомый голос. Кажется, она слышала его, но давно... очень давно. Почему-то вспоминался Тарсис — там они последний раз виделись с Танисом… то зловещее предзнаменование, похоже оно исполнится… "Никогда больше не встретятся в этом мире...".
Рейстлин!
"Рейстлин", — хотела было крикнуть эльфийка. Она не могла видеть мага, но теперь она точно поняла, что это он. Тяжёлая пелена, окутывающая её сознание, несколько рассеялась. Неужели это и вправду Рейстлин? Лорана никогда бы не подумала, что она будет так рада неразговорчивому язвительному магу. Ей захотелось сейчас же вскочить с опостылевшей кровати и обнять волшебника, который так не любил, когда его трогали.
Однако Лоране не удалось издать даже мычания, не то что уж выговорить имя или привстать.
— Ты не можешь сейчас разговаривать, на тебе заклятье, — прошептал маг. — Но хотя бы открой глаза, чтобы я понял, что ты меня узнала.
Лорана распахнула глаза, но увидела только потолок. Правда, подсвеченный огоньком Посоха Магиуса. Для молодой эльфийки это был свет надежды. Больше всего ей сейчас хотелось увидеть Рейстлина — мага, которого она всегда считала некрасивым и даже ужасным, хоть и необычным. Считала когда-то в прошлой жизни. То была Лорана, не видевшая Ледяного Предела, не защищавшая Башню, не стоявшая во главе армии… то была Лорана, у которой на руках не умирал Стурм. И сейчас эльфийка так хотела увидеть хоть одно знакомое лицо… даже если это лицо больше похоже на череп, обтянутый золотой кожей.
— Я попробую снять чары, — сказал Рейстлин, вставая с кровати.
Он начал читать заклинание. Лорана почувствовала, как она падает куда-то... или это просто её тело обретало способность чувствовать? Правая рука отдавалась болью в районе локтевого сустава — кажется, она слишком долго свисала с кровати, и связки потянулись.
— Рейстлин, — прошептала Лорана. Язык с трудом ворочался во рту, но она всё же могла говорить. Эльфийка попробовала пошевелить больной рукой.
— Осторожно, — маг согнул руку Лораны в локте, и помог эльфе положить её на кровать. — Не двигай пока этой рукой.
— Рейстлин… — снова повторила эльфийка.
Она наконец повернула голову и увидела его. Молодой волшебник мало изменился — он был всё так же худ, всё так же сутулился, тонких губ почти не было видно в полумраке, кожа его была всё такого же наводящего ужас золотого цвета, а глаза, довершая картину, так же блестели золотом и зрачки имели форму песочных часов. Но всё это не имело значения для Лораны. Он спас её, он снял с неё заклятье, и она может теперь бежать. Машинально эльфийка отметила, что Рейстлин выглядит очень усталым, как будто бы не спал несколько суток.
Лорана присмотрелась к волшебнику и ахнула — из-за полумрака она не разглядела сразу…
— Ты… на тебе чёрная мантия! Ты теперь тоже служишь Китиаре, как и Танис?
Она увидела, как полыхнули яростью его золотые глаза:
— Я служу себе. И богам. И, чтобы ты знала, Чёрные Мантии служат не Такхизис, и уж тем более не Китиаре, — Рейстлин презрительно скривил губы. — Маги Чёрной Ложи служат Нуитари, — затем маг спросил, несколько удивившись: — Танис? Служит Китиаре?
Лорана только всхлипнула.
— Это Китиара тебе сказала, верно? — быстро догадался Рейстлин, затем язвительно усмехнулся. — Ты нашла кому доверять…
— То есть Танис не…
Рейстлин только досадливо мотнул головой и попросил эльфийку поторопиться. Лорана попыталась встать, шёлковая простыня легко скользнула вниз, открывая вид на прекрасную грудь девушки. Рейстлин покраснел пуще прежнего, пытаясь скрыть лицо в капюшоне. Эльфийке же было не до приличий — больше всего сейчас она хотела уйти из Даргаардской крепости.
— Я помогу тебе, — смущаясь, маг подал Лоране руку, поскольку понял, если он сейчас этого не сделает, то они ещё очень долго тут проторчат. И вполне возможно, что за ними придёт Лорд Сот. Рейстлину было достаточно встретиться с ним один раз, чтобы навсегда для себя решить — больше он не хочет видеть это чудище.
Эльфийка ухватилась за худую, но сильную руку волшебника, словно утопающий за соломинку, и поднялась с кровати. Шёлк соскользнул на пол, и теперь она стояла перед Рейстлином совершенно обнажённая. Мужчина не мог отвести взгляд от прекрасного тела, которого не касалась старость. Весь облик молодой эльфийки был воплощением красоты и молодости. Даже спутанные волосы не портили картины, а наоборот, лишь подчёркивали её.
— В...вот, возьми, — волшебник, едва не запутавшись вмиг онемевшими пальцами в застёжке, снял с себя плащ и протянул его девушке. Та завернулась в него. — Теперь нам нужно уходить, Лорд Сот скоро будет здесь.
Лорана только кивнула. Она вдруг поняла, что ей всё равно, в какую мантию одет её спаситель. Лорана из Квалинести умерла. Замёрзла в Ледяном Пределе, сгорела вместе с Тарсисом. Мёртв и Золотой Полководец. Лорана оставляет в этой крепости свои доспехи и своё звание. Теперь она просто Лорана. И она безмерно благодарна Рейстлину, будь он хоть чёрным магом, хоть самим жрецом Такхизис.
Рейстлин прочёл заклинание, и они перенеслись магическими коридорами в гостиницу "Сломанный Щит".

Император Ариакас смотрел на Иоланту — свою бывшую любовницу. Обычно бывших у него не бывало — все они отправлялись на тот свет, как только надоедали ему. Единственной была Китиара — она была ему полезна в качестве военачальника. Да и Королева Такхизис желала видеть её в своих Повелителях.
Иоланта же была жива только потому, что выполняла свою последнюю роль — роль приманки для молодого выскочки Маджере. Как только Ариакас убьёт этого маленького сукиного сына и получит Око Дракона, он прикончит и Иоланту.
Надо сказать, ведьма была не в лучшем виде: её лицо и тело украшали синяки и ссадины, одежда была разорвана — Ариакас основательно избил её.
— Где этот паршивец? — властно спросил он у Иоланты, зная, что она никуда не денется от него.
— Не знаю, — женщина пожала плечами. — Я не слежу за ним. Откуда мне знать, где он может быть?
Ариакас прошёлся по комнате, его тяжёлые шаги заставляли доски пола шататься и жалобно скрипеть. Затем император подошёл к окну и посмотрел в небо, где три луны — Солинари, Лунитари и Нуитари — сошлись в Великий Глаз. Ариакас задумался. Он стоял, опершись локтями о широкий деревянный подоконник, и размышлял над тем, где могло носить Рейстлина. Иоланта лежала на кровати и никакого вреда причинить ему не могла...
Последний раз его отправляли шпионить за Китиарой в Даргаардскую крепость. Видимо, он должен быть там. Не могла ли Кит сама завладеть Оком? Проклятье!
Представив себе эту ситуацию, Ариакас с досады топнул мощной ногой.
А дальше он так и не понял, что случилось. Только свист и холод. И темнота, смыкающаяся, как воды трясины, над головой. Он даже не пытался тянуть руки к поверхности этой темноты, потому что был оглушён и парализован этим жутким холодом…
— Никогда не поворачивайся спиной к магу, — будто плюнула ему в лицо ведьма, после того, как оглушила ледяным заклятьем. — Особенно к тому магу, которого ты только что избил.
Женщина с проворством кошки спрыгнула с кровати и достала из рукава маленький кинжал, про который Ариакас то ли забыл, то ли не счёл это серьёзной угрозой для себя. Иоланта с чувством вогнала его в незащищённый висок Императора, да так и оставила там.
— А ещё, — наставительно сказала ведьма, отступая от быстро растекающейся лужи крови, — не забывал бы ты надевать Корону... И, может быть, тогда остался бы жив.
Ариакас, конечно же, её уже не слышал. Иоланта, не тратя времени даром, телепортировалась из комнаты Рейстлина, напоследок подумав о том, что создала бедному магу проблемы.
— Жаль, — пробормотала она. — Он мне нравился, но я всё же надеюсь на лучшее... он спас всех моих друзей, и я не хочу, чтобы теперь он отвечал за убийство Ариакаса... Помоги ему, Нуитари… Помогите ему, Боги магии! — с чувством воскликнула Иоланта, глядя в окно на Великий Глаз.

Рейстлин и Лорана появились в комнате. Увидев мёртвое тело Ариакаса и кровь повсюду — что-то успело впитаться в доски, а что-то так и осталось лужей на полу — Лорана даже не пискнула. Маг же слишком устал даже для того, чтобы удивляться или говорить что-то. Он подошёл к телу императора.
— Это сделала Иоланта, — заключил он, оглядев висок Ариакаса. — Никогда бы не подумал. Ведь это сам император Ариакас.
— Иоланта... — Лорана нахмурилась. — Я слышала, Китиара что-то говорила про неё. Но откуда тебе знать?
Рейстлин даже не обернулся к ней. Он продолжал оглядывать мёртвое тело.
— Было бы менее ясно, — не удержался от колкости маг, — если бы она написала вот этой кровью на стене "Иоланта была здесь". Это её кинжал. Нам стоит немедленно уходить отсюда, — Рейстлин вновь подошёл к Лоране и подал ей руку. — Вскоре кровь потечёт вниз, и убийство обнаружится. Я удивлён, как она до сих пор не потекла меж щелей в досках! Скорее, Лорана, я не хочу отвечать перед Повелителем Ночи за убийство Ариакаса.
— Идём, — эльфийка смотрела на мага своими прекрасными зелёными глазами. Она даже не спросила, куда они направляются.
Рейстлин был для неё теперь всем. Она безоговорочно доверяла ему, просто потому что, как только она вспоминала те жуткие дни в Даргаардской крепости, её передёргивало. Она была безмерно благодарна Рейстлину за своё спасение.
Он понимал это, и старался оправдать доверие. Маг вновь прочёл заклинание.

Глава 2. Обитель Богов
Рейстлин очнулся, лёжа на гладком, как стекло, камне. Кажется, он спал. Рядом с ним лежала Лорана — всё ещё закутанная в его плащ. Во сне она прижалась к нему — может, ей было холодно, а может, страшно.
Солнце уже встало, и теперь освещало окрестности своими лучами. Рейстлину даже не верилось, что он, наконец, выспался. «Как это я так свалился спать?» — подумал волшебник. Последнее, что он помнил, была гостиница и мёртвоё тело Ариакаса, потом же какие-то отрывочные воспоминания: он ложится прямо на землю, Лорана что-то ему говорит… кажется, что разбудит его, в случае опасности.
Маг хотел подняться, но как только он шевельнулся, Лорана дёрнулась и села.
— Ты уснул, как только мы появились здесь, — извиняющимся тоном сказала она. — Я не решилась будить тебя. Ты... был таким измученным, как будто бы не спал несколько суток. Я не хотела сама спать, но я... случайно уснула, — эльфийка развела руками и улыбнулась. — Здесь так спокойно... как будто бы это место хранит благословение.
— Оно называется Обителью Богов, — пояснил маг.
Он огляделся: вокруг возвышался двадцать один необработанный каменный столб. Где-то рядом журчал ручей. Если верить скупым описаниям, которые он нашёл в Палантасской Библиотеке, то это и впрямь Обитель Богов.
— Я долго спал... — рассеянно прошептал маг. — Я потерял очень много времени. Тебе пора уходить.
Лорана опешила:
— Что? Уходить? Куда?
— Где-то неподалёку от нас сейчас Танис, Карамон и все остальные ведут Берема в Нераку и надеются выручить тебя, — пояснил ей Рейстлин. — Но сейчас ты свободна. Ты должна сказать им об этом. Если Берем попадёт в руки Такхизис, мир погибнет.
— Но Рейстлин, разве ты не пойдёшь со мной? — удивилась Лорана.
Тот покачал головой и чуть улыбнулся.
— У меня есть ещё дела в Нераке. Мне надо возвращаться. Сейчас мы посмотрим, где находятся твои друзья, и вскоре ты сможешь присоединиться к ним…
Рейстлин достал из секретного кармана мантии мешочек и развязал тесёмку. На его ладонь выкатился небольшой хрустальный шарик, переливающийся зеленоватыми цветами.
Эльфийка ахнула:
— Око Дракона! То самое, которое Танис достал…
— Это я его достал. В Сильванести.
Лорана потупила взгляд.
— Я… видела этот сон, мы все его видели, и я подумала…
— О да, конечно, — саркастически сказал Рейстлин. — Ты подумала про Таниса. Я всё понимаю.
Девушка закусила нижнюю губу.
— Прости, Рейстлин, мне следовало догадаться… ведь ты маг, а Око — целиком магический артефакт. Но ты.. умеешь подчинять его?..
Подавив горькую усмешку, волшебник сжал в ладони Око и прочёл над ним заклинание.

— Проклятье, где Берем? — вскричал Танис. — Карамон! Тебе было поручено следить за ним, чем, позволь узнать, ты занимался?!
— Прости, Танис… — Карамон растерянно огляделся, как будто бы только что вернулся в этот мир. — Я тут просто снова думал…
— Что, опять Рейстлин, да? — интонация Полуэльфа была откровенно-издевательской. — Проклятье Бездны, да как, хотел бы я знать, твой сволочной братец умудряется строить нам козни, даже когда его нет рядом?
Карамон опустил голову. В былое время за такие слова он, не раздумывая, ударил бы Таниса — ударил бы, невзирая на то, что они давние друзья. Но сейчас он чувствовал себя обессиленным, усталым… старым. У него отняли часть души.
«И правда, как?», — вдруг будто наяву услышал он голос своего брата, исполненный грусти и одиночества. Карамон услышал эти слова не ушами, они раздались у него в голове. Так братья, бывало, разговаривали раньше. Мысленно, когда не требовалось слов.
— Рейст? — прошептал Карамон одними губами. Никто его не услышал, никто не отозвался, его шёпот заглушил звучный голос Флинта:
— Не волнуйся, парень, — он взял Таниса за руку. — Найдём мы Берема.
«Может быть, — подумал Карамон, идя за остальными, — может быть, Рейст не хотел ничего плохого… Может быть, так было нужно… Для чего-то такого, что не в силах постичь ни я, ни Танис, ни, возможно, даже сам Рейст…». Воин часто размышлял об этом, но никогда ни с кем не делился своими соображениями. Он знал, что на это скажут другие…

Голоса слышались уже рядом. Рейстлину больше не было нужды использовать Око Дракона, чтобы наблюдать за друзьями, и он убрал бесценный артефакт.
— Лорана, — обратился он к эльфийке. — Сейчас они будут здесь. Я не знаю, каким чудом, но… Пожалуйста, Лорана, не говори ничего обо мне! Ни слова! Скажи, что сбежала сама, что это промысел богов… скажи что угодно, но про меня — ни слова. Ты меня не видела, не слышала, ничего не знаешь обо мне.
— Почему? — опешила та. — Мне что, даже Карамону ничего не говорить?
— Карамону тем более, — мрачно отозвался Рейстлин. — Сейчас я уйду. А ты подожди их здесь…
Эльфийка схватила мага за руки, но тут же одёрнула ладони, будто обжёгшись. Она вновь вспомнила, что волшебник очень не любил, когда его трогали. Лорана смущённо опустила глаза.
— Но Рейстлин… В Нераке опасно, зачем тебе туда?
К её удивлению, Рейстлин взял её за плечи и негромко сказал:
— Потому что мало просто уйти в безопасное место, и тебе ли этого не знать, Золотой Полководец? Её Величество всё ещё на свободе. Кто-то должен быть в тени… там, где никто не найдёт его. А потом, в решающий миг нанести последний удар, который изменит тьму.
Рейстлин отчётливо различал голоса Таниса, Карамона, Флинта, Таса и Тики. С ними были Фисбен и Берем.
— Иди, Лорана. Тебя ждёт Танис.
Эльфийка смотрела на Рейстлина, пока он читал заклинание. Он исчез на её глазах, и она почувствовала себя очень одинокой, хотя за каменной стеной были её друзья.
Лорана выступила из круга каменных столбов, и первые, кого она увидела, были Берем и Флинт.
Эльфийка не успела ничего сделать, всё произошло очень быстро. Берем собирался было пролезть в дырку в каменной стене, гном схватил его за одежду и рванул назад, но тут же охнул и осел на землю. Лицо его за какой-то миг стало землисто-серого цвета, губы посинели, из груди вырвался гортанный хрип. Берем в ужасе обернулся. Лорана уже бежала к Флинту, понимая, что вряд ли чем-то сможет ему помочь. Она окончательно утвердилась в этой мысли, когда они вдвоём с Беремом подхватили гнома и уложили его на камни. Похоже, даже жрец Паладайна теперь ничего не смог бы сделать. Глаза Флинта Огненного Горна закрылись, а лицо исказила ужасная мука.
Вдруг что-то вихрем промчалось мимо Лораны и налетело на Берема, звякнул меч, выходящий из ножен.
— Нет! — закричала эльфийка, вставая между Танисом и Беремом. Полуэльф успел добежать первым и решил расправиться с Вечным Человеком, который, как он подумал, убил гнома, его давнего друга. — Не трогай его!
— Лорана… — меч вывалился из руки Таниса. Он подумал, что только что чуть не убил ту, за которой, собственно, шёл в Нераку — средоточие вражеских сил.
Послышалось бряцанье доспехов — это бежали Карамон и Тика, Тас и Фисбен тоже были здесь. Затем кто-то жутко всхлипнул — в этом страшном звуке послышался не страх, а отчаяние и безумие — а затем тихонько завыл. Это был Берем, забившийся между камнями.
— Флинт, — прошептал Тас, подойдя к другу. — Ох, Флинт…
Глаза гнома внезапно открылись. Все очень удивились этому. На лице не было и следа мучений. На какую-то секунду друзья подумали, что всё обойдётся, но первые же слова, обращённые к Тассельхофу, развеяли эти смелые предположения.
— Береги шлем, мой мальчик, — напутствовал он кендера. — Танис… Этот малый, Берем, он не виноват. Это всё моё сердце. Оно всё-таки лопнуло. Ну что ж, мне осталось не так уж и долго… Лорана, хорошо, что ты цела. Тика, береги его, — Флинт кивнул на здоровяка-Карамона. — А ты, — это уже было обращено в свою очередь к Карамону, — не обижай её. И… передавай привет брату.
Никто не понял, что значили эти слова Флинта. Никто, кроме одного человека, который так и остался незамеченным.
— Проводи меня, — попросил гном полоумного старика Фисбена. — Страшно как-то одному…
Фисбен взял тело Флинта на руки и понёс его к каменным столбам. Никто не дерзнул ему перечить, только Танис пытался было поспорить со старым магом. Но под тяжёлым властным взглядом Фисбена он отошёл назад к своим спутникам.
Где-то на середине пути Фисбен обернулся туда, где вроде бы ничего не было. Чуть кивнув, он пошёл дальше.
Старый маг, несущий на руках тело гнома, вошёл в гладкий камень, словно это было озеро… и изчез.

Лорана в последний раз оглянулась на Обитель Богов, ставшую пристанищем её другу Флинту Огненному Горну, и полезла в круглую дыру в скале вслед за остальными. Именно через эту дыру хотел убежать Берем. Как только она оказалась на той стороне, у неё исчезло чувство, что за ней наблюдают.
Эльфийка провела рукой по глазам и пробормотала:
— Я просто нервничаю…
Но всё то время, пока они прощались со старым гномом, ей казалось, что золотые глаза со зрачками в форме песочных часов смотрят за нею… откуда же ей было знать, что хитрый волшебник слукавил ей и не ушёл магическими коридорами, а просто произнёс заклинание невидимости?..
Тика одолжила Лоране свою запасную одежду, которая, правда, была эльфийке безбожно велика, но это всё было лучше, чем расхаживать почти голышом. Также нашлась и обувь. Плащ Лорана так и не сняла. Тем более что запасного ни у кого всё равно не было.
Поскольку друзья решили устроить небольшой привал, появилось время и возможность поговорить, чем Полуэльф не замедлил воспользоваться. До этого все были слишком заняты трагическим событием — смертью их лучшего друга Флинта, а вот теперь Лорана поняла — ей не уйти от расспросов.
— Как ты спаслась? — обратился к ней Танис. — Откуда ты появилась здесь?
Эльфийка промямлила что-то невнятное. Она не умела врать.
— На тебе плащ Рейстлина! — Карамон перебил её. По-видимому, великан заметил это давно, и лишь ждал момента, чтобы высказаться. — От него даже пахнет розами, травами и этой гадостью, вроде паутины и помёта летучей мыши! Это его плащ. Что с ним, Лорана? Где мой брат? — голос воителя сорвался.
— Нет, — яростно замотала головой Лорана. — Это не его плащ. Это плащ… — она незаметно закусила нижнюю губу: — Чёрного волшебника.
Спутники переглянулись. Они все помнили кошмар Сильванести… но всё же это не доказывало, что Рейстлин обязательно должен стать чёрным магом. Полностью переубедить их Лорана не смогла, но от неё хотя бы отстали. Жива — и хорошо.
И только Карамон перестал даже встречаться взглядом с эльфийкой. Он сел отдельно ото всех и его, казалось, перестало интересовать всё, что происходило в этом мире. Лорана очень удивилась этому поведению Карамона, ей казалось, он должен был бы наоборот прилипнуть к ней с расспросами…
На привале также обсудили сложившуюся ситуацию. После долгих споров и убеждений было решено идти в Нераку, потому что только Берем способен закрыть дверь, через которую Такхизис может пройти на Кринн.
Солнце село, спутники разложили лагерь. Перед сном они ещё немного поговорили о Флинте, но затем всё же решили набраться сил перед завтрашним переходом. Карамон вызвался сторожить. Он смотрел пустым взглядом в две дыры на небе, где прежде были созвездия Такхизис и Паладайна, и думал о Рейстлине. Иногда он поглядывал на Лорану, но она как будто улеглась спать… Как будто бы все они спали.
Карамон даже не почувствовал, как и когда по его щекам начали бежать слёзы. Он точно знал, что это плащ Рейстлина. Он бы узнал его из тысячи плащей других волшебников.
Эльфийка тихо подкралась к воину и села рядом. Она оглянулась на друзей — вроде бы все спят — и начала разговор:
— Карамон… я поняла, что ты мне не поверил. Скрывать от тебя это бесполезно. Да, я виделась с Рейстлином. И это он дал мне плащ. Более того, он спас меня из Даргаардской крепости, где меня держала Китиара, хотя ему самому грозила смертельная опасность.
Карамон обернулся к ней, глаза его были полны слёз:
— Где он, Лорана? Где мой брат? Скажи мне?
— Я… я не знаю. Карамон, он просил никому ничего не говорить. Он просил не говорить ничего тебе… я уже нарушила данное слово, — Лорана была очень расстроена.
Карамон неожиданно улыбнулся.
— Рейст должен был знать, что я догадаюсь, что это его плащ. Ну он же не дурак! Он наоборот очень умный! Значит, он хотел, чтобы я знал, где он. Расскажи мне, как вы встретились…
Лорана, шепча почти в ухо Карамону, начала своё повествование…

…Рейстлин смотрел на удаляющихся друзей, которые один за другим пролезали в дыру в скале, и думал только об одном. Ему хотелось кричать, но он застыл в немом бессилии.
«Я отпустил Лорану в своём плаще! Да ещё и сказал, чтобы она Карамону ничего не говорила! Я дурак! Я дурак!! Я дурак!!!»…