Прочитала!
В принципе, все как обычно вполне себе чудесно и волшебно)
Нарыла немного сомнительных моментов, но, опять же, это все не криминально:

«попасть в поле ее зрения»
звучит как-то техногенно…

«пока подруга заберется напротив нее на подоконник»
логика понятно, но создается впечатление, что подоконник и находится напротив Алисы. Тут, наверное, лучше сказарь «рядом» или «подле нее»

«В первую очередь девушка обратила внимание на то, что Соня, вопреки испытаниям и проблемам, а, может быть, как раз благодаря им, удивительно похорошела. Густые рыжие волосы, всегда заплетенные в косу, сейчас струились по плечам девушки (это слово тут вообще можно опустить), оттеняя белизну кожи.»

«узнать все о ветре, воде, земле и земле»
Хм…. Земле и земле???

«Стены и потолок почти везде были окрашены в разноцветные пятна»
отчего-то не особо представляю себе это… может, ты имела в виду «в тона»? а если «в пятна», то как минимум «раскрашены». Окрашено – это что-то однородное, одноцветное (если речь об интерьере).

Вот, собственно, и все…
О переломном моменте и значимости главы в целом пока сказать не могу (как, впрочем, уже сообщала). Нужно перечитать все сначала. Как-нибудь займусь))).

Ну, не только существуют, но еще и "буде" читать дальше. Нам тока давай ))

Пара нестыков с подоконником в главной роли:


Она же вроде на подоконнике сидела ))

А тут наоборот - нет упоминания о том, что они садились после того как обнялись.

Еще, если честно, немного странно что Соня решилась открыть окно - насколько я помню, дом заброшенный и это вполне может их выдать
И уж тем более странно то, КАК они встретили "ворона". Даже не попытавшись занять оборону (в смысле - вытащить оружие, встать в боевую стойку, позвать того же Гвендаля)? Это Соня-то?

В целом: как и первая книга - с удовольствием подожду дальнейшего развития событий, бо - интересно; герои? Впечатления противоречивы, но это личное восприятие, посему озвучивать не буду )))
Короче - ты повода-то не дописывать не ищи. Я (как минимум) буду ждать продолжения ))
Мрррр )*

Отвечу только на это замечание пока, ибо важно. В этом моменте я пыталась показать действие "харизмы" Ворона )хотя харизма здесь неправильное слово - Ворон не очаровывает и не привлекателен на вид...но в нем чувствуется сила). И именно эта сила, сила его духа и побуждает их слушаться. Заметьте, все собственно говоря знакомство я оставила на следующую главу...поэтому вопрос верный но несколько преждеврененный - ответ на него в следующем посте)

Клер
Понимаешь в чем дело.. как бы ни харизматичен был Ворон, Соня - прирожденный воин, прошедший нехилую закалку. У нее выхватить оружие в случае малейшей угрозы (тем более - Алиска рядом) - это фактически условный рефлекс. Как минимум - загородить собой и хотя бы потянуться к оружию. Такие вещи опережают все остальные чувства обычно. Чем, собственно, жизнь и спасают )))
А вот то, что, потянувшись к оружию, Соня его так и не достала (или убрала, если успела достать) - это уже заслуга харизмы Ворона.

А что касается героев. Ммм.. просто эмоций и впечатлений на самом деле куча, в паре слов не выскажешь. А писать что-то очень объемное и относительно (хотя бы!) связное я сейчас не осилю.
В целом: неудачных и откровенно провальных характеров на мой взгляд нет, все по-своему интересны. Единственное, что может чисто на мой взгляд странновато - это отношение Малиса к Алисе. Как-то он уж очень безразличен что ли.

Ок, на эту тему подумаю - возможно, что ты и права)

Хорошо, что это заметно) Малису предстоит тоже кое-чему научиться)

Глава одиннадцатая.
Пересечение линий - часть первая

Над Лакримаром повис предрассветный туман. Следов ночного дождя оставалось все меньше, стряхивая с себя остатки дремоты, город медленно пробуждался, чтобы принять новый день и вместе с ним чьи-то беды и радости, боль и наслаждение, тоску и надежду. По влажным темным мостовым медленно тащились первые повозки – к рынку торговцы старались успеть до того, как придут кухарки из зажиточных семей. Лошади, отфыркиваясь, мотали головами, без особого желания преодолевая расстояние до центрального рынка – в воздухе витал едва различимый запах голода и страха.
Октавий плотнее надвинул на лицо капюшон, пожал крепкую морщинистую руку собеседника и повернулся, чтобы уйти. Надежда, угасшая было, вспыхнула вновь и приняла очертания изящной, непредсказуемой и бесконечно опасной женщины по имени Магдалена.
* * *
Сегодня даже запах свежей, только вынутой из печи сдобы не радовал его. Рислип уже битый час слонялся по городу, не в силах унять беспокойство, как всегда охватившее его еще ночью, незадолго до рассвета. После столкновения с оборотнями мир уже не мог оставаться прежним – но вместо того, чтобы озлобиться в ответ, молодой маг искал ответы. Искал выходы. И не найдя таковых, метался по городу, не чувствуя себя более свободным и спокойным.
Меньше всего ему хотелось в Башню. С каждым часом, проведенным в лаборатории, Рислипу становилось все более очевидным, насколько бесполезным делом он занят. Не понимая смысла выполняемых им действий, юноша все более погружался в свои думы, почти не замечая ничего из происходившего вокруг.
Переулок Хмельной Браги уводил мага дальше от центра города. Дома становились меньше, приземистее, но вместе с тем как-то добрее и беззаботней. Чаще попадались разрисованные малышней стены, спешащие на рынок женщины поглядывали на юношу с легким удивлением и участием, и даже прохладный ветер, круживший по городу в честь первого дня осени, здесь как-то съеживался и играючи стелился по земле. Сам не зная как, Рислип очутился у дома главы Гильдии Чистолюбов.
Зачем он сюда пришел, маг положительно не понимал. Ноги сами привели его к этому покосившемуся квадратному зданию, со следами синей краски на вычурном фронтоне. Из окон второго этажа спускались изящные гирлянды поздних, темно-розовых цветов – подхваченные у самой земли тонкими нитями, они продолжали свой рост вверх, постепенно превращая всю стену в один сплошной живой покров. Насколько Рислип знал, в холодные месяцы растения защищали заклинания магов Звездной Башни. Подумав о том, что стоять вот так и таращиться довольно неприлично, юноша как раз выбирал в какую сторону отправиться теперь, когда на балкон вышел сам хозяин дома.
- Говорят, что нежданный гость – самый лучший, - Симон потуже затянул пояс своей хламиды и приветливо кивнул молодому магу. – Даже если вы шли не ко мне, может быть, окажете честь и задержитесь?
- О… - Рислип запоздало отвесил вежливый поклон. – С удовольствием…и простите за столь странный визит в неурочный час.
Он поднялся по трем выщербленным ступеням и вошел в распахнутую настежь дверь. Встретившая его дородная женщина в пышной цветастой юбке провела с любопытством таращившегося по сторонам юношу на второй этаж, в рабочую комнату Симона. Помело, удобно устроившийся в плетеном гамаке, приветствовал Рислипа дружелюбной улыбкой и предложил садиться на одну из разбросанных по полу подушек. Маг последовал приглашению не сразу, потому что стоял в буквальном смысле с открытым ртом и рассматривал помещение. С каждой стены на него смотрели бабочки – всех видов и расцветок, большие и маленькие, с мерцающими крыльями, мохнатыми усиками и просто самые невзрачные. Еще некоторое время ушло на то, чтобы понять – бабочки были не живые и не мертвые, а нарисованные. Рислип с размаху уселся на ближайшую подушку, но рта так и не закрыл.
- Потрясающе!! Это….таких великолепных рисунков я никогда не видел!
- Эта комната была первой, - все еще улыбаясь, пояснил Симон. – С тех пор я закончил еще четыре. Элоиза – ее ты встретил внизу – больше всего переживает, что однажды я доберусь до кухни. И доберусь, обещаю тебе!
Угроза прозвучала так добродушно, что и хозяин и гость весело рассмеялись. Потянувшись до отчетливого хруста в суставах, Помело одним движением сел в гамаке и посмотрел на Рислипа.
- Веришь – нет, сам собирался тебя искать, Рислип. Ты обладаешь информацией, которая может оказаться решающей…по крайней мере для меня. Расскажи мне о ней.
- О ней? – непонимающе посмотрел на него чародей. – О ком?
- Прости, привык, что Клер вечно читает мысли при встрече. Я говорю о крылатой девушке…..Алисе.
- Алиса – крылатая девушка?!
Симон не сводил испытующего взгляда с юноши, но Рислип не собирался скрывать своего удивления. Несмотря на то, что с момента их с Алисой путешествия из монастыря Духа в Лакримар прошло чуть больше года, он никогда не забывал свою удивительную знакомую. Вот только о крыльях он не знал ничего и не подумал связать с ней пришедшую в начале лета в город таинственную девушку с драконом, и конечно же слыхом не слыхивал о столкновении в Звездной Башне.
- Мне кажется, вы что-то путаете. Та Алиса, которую я знаю, не может быть крылатой девушкой. Ведь крылатая…она связана с мятежниками и Глава…Глава говорит, что в ней корень многих проблем.
- И, тем не менее, придется мне поверить, - Помело мягко покачал головой. – Крылатая девушка и воспитанница монастыря – одно и то же лицо. Поверь, Рислип – я узнал об этом не за день, а проведя тщательное расследование. Однако многие моменты остаются для меня загадкой и в первую очередь ее суть…кроме тебя, с ней общались только монахи Духа, соученики и Клер. Однако монахи вне досягаемости для меня, соученики…- с ними сложно, да и с кем мог – я уже поговорил, а теперь спрашиваю тебя. Расскажи о ней.
- Так это Алиса… - маг все еще не мог прийти в себя. – Значит, она прошла все испытания…
- О да! И возможно, мы с тобой присутствуем при возмужании сильнейшей волшебницы со времен Беатрисы.
- Алиса…не могу поверить. Симон, она…она чудесная девочка. Добрая, такая застенчивая…и немного смешная. Очень неуверенная в себе. Любознательная и открытая. Как такое может быть, чтобы она была крылатой девушкой?
- В этом как раз ничего странного. Странно то, что мы узнаем об этом такими окольными путями, верно?
Рислип ничего не ответил, но внимательно посмотрел на главу Чистолюбов. Симону, безмятежно откинувшемуся в гамаке, тем не менее не удалось скрыть от него все то огромное напряжение, владевшее им, судя по всему, многие и многие дни напролет. Словно не заметив взгляда собеседника, Симон продолжал говорить, обращаясь скорее в пустоту, чем к кому-то конкретно.
- Вряд ли она стоит за всеми этими безобразиями, но наверняка в курсе или догадывается о планах Марсия. Она вообще очень загадочная юная особа, судя по всему, располагающая большой внутренней силой, иначе с чего бы Клер так ее бояться? Интересно, насколько ее опасения разделяет Хапун? Впрочем, это в любом случае скоро выяснится. А пока надо найти способ…впрочем, кажется, я его уже нашел и этот способ сейчас спешит сюда по ступенькам!
Симон вытянул руку в направлении двери, Рислип невольно последовал за ней глазами и в ту же секунду в комнату ворвалось нечто долговязое, стремительное и ослепительно улыбающееся. Девушке на вид было не больше пятнадцати лет и, напряженно порывшись в памяти, маг вспомнил, что уже однажды виде ее – год назад в монастыре Святого Духа, откуда она вышла вместе с посланцем Халима. Значит, эта молодая погонщица может стать их посланцем к Алисе? Незаметно для себя Рислип уже успел объединить себя в главой Чистолюбов в некий альянс.
- Проходи, девочка, садись, - Симон пододвинул для юной погонщицы подушку. – Я тебя пригласил, чтобы предложить одно дело. Скажу сразу, не очень легкое и не очень безопасное. Но никого более подходящего я не знаю.
- Чем я могу помочь? – Пини смотрела прямо на Чистолюба, без улыбки, но и без страха.
- Я прошу тебя снова навестить твою подругу. Да, я знал, что ты меня поймешь. Дело в том, что времени для действий остается все меньше, а делать надо все больше. Я прошу тебя не задавать мне сейчас вопросов, а просто выполнить мою просьбу. Найди Алису на аллее Шумящей Листвы и предложи проводить ее к Магдалене.
- К Ночным Бабочкам?? – изумилась Пини.
- Да, именно туда. Я сам не знаю, получится ли из этого что-то путное, но Алиса кажется мне способной правильно распорядиться ситуацией. Поспеши же, дружок. Сейчас любая минутка может оказаться решающей.
- Я уже иду, Глава.
Погонщица выбежала из комнаты так же стремительно, как и вбежала в нее…только на ее лице уже не было прежней улыбки, а в глазах мелькнула тень….страха или скорее опасения. Рислипу оставалось только молча наблюдать за сменяющими друг друга с невероятной быстротой событиями. Пини еще не успела выйти, как в комнату буквально ворвался Глава Гильдии Погонщиков – высокий здоровяк Халим. Он явно нервничал, но старался держать себя в руках. Отвесив почтительный поклон, девушка попыталась проскочить мимо, как вдруг неожиданно была схвачена за локоть. От неожиданности Пини вскрикнула и со страхом подняла глаза на Халима.
- Куда ты собралась? – не строго, но настойчиво спросил тот.
Я попросил ее о небольшой услуге, - немедленно отреагировал Симон. – Пини, тебе надо спешить. Удачи, девочка.
Воспользовавшись тем, что Халим отвлекся на Помело, Пини выдернула свой рукав и бросилась вниз по лестнице. Рислипа никто из словно и не замечал. Сделав пару шагов вперед, Халим обрушился с гневной речью на своего давнего друга.
- Ты не имеешь права вмешивать ее сюда! Это ее вообще не касается, слышишь?! Симон, мы – мужчины, мы разберемся с этим…
- Остынь, приятель, - улыбнулся Симон. – Ты что-то больно разгорячился, хотя ничего еще не произошло.
- Ты уже отправил Пини и смеешь говорить, что ничего не произошло? Симон, ты знаешь – я за тебя сделаю все что угодно, но зачем ты ее-то вмешиваешь? Она вообще далека…
- Далека? Ой ли, Халим? Или ты забыл последний Совет Глав?
До этой минуты Рислип был целиком и полностью на стороне Халима. Он тоже вступился бы за юную ученицу своей Гильдии, если бы ее посылали в такое опасное предприятие. Но только сейчас маг осознал, что речь идет вовсе не о Пини.
- Ее просто вывел из себя этот трусливый индюк! Ты же не думаешь….Симон, скажи что… - Халим весь как-то сник, но тут же опомнился и сжал кулаки. – Я пойду и предупрежу ее. Она – разумная женщина и не станет рисковать собой, я точно знаю!
С этими словами Погонщик выбежал из комнаты, напоследок сильно хлопнув дверью. Симон, добродушно разведя руками, только усмехнулся.
* * *
Звездную Башню окутывала невидимая, но вполне ощутимая аура пустоты. Попадая под ее влияние, человек первым делом ощущал растерянность – растерянность от того, что на мгновение он забывал и кто он, и куда направляется. Этот «провал в памяти» действовал так сильно, что даже те из прохожих, кто не страдал впечатлительностью и нервозностью, испытывали нечто сродни панике. И, конечно же, спешили поскорее покинуть то место, на котором их застигло болезненное сомнение в собственной реальности.
Если бы виновнику подобных происшествий рассказали о них, Посланец был бы сильно удивлен. О таком эффекте собственных чар он не знал, да никогда и не стремился узнать. В общем, ему было глубоко наплевать, как действует заклятие щита на снующих далеко внизу червей, смеющих называть себя истинными лакримарцами. Будь среди них хотя бы Повелители драконов, он бы смог нехотя согласиться с подобным определением, но ничего подобного – эти людишки никогда не испытывали ни вкуса головокружительного полета, ни опьяняющего свиста ветра под ногами. А вот испытывать страх во всех его проявлениях им было вполне доступно. И если бы Тьма умела радоваться, она была бы довольна этим.
Волшебница смотрела на его отражение в странном, изломанном зеркале и молчала. Ариман в свою очередь не собирался прерывать ее напряженных попыток проникнуть в его истинную сущность и просто…наверное, здесь подошло бы слово любовался. Его глаза неотрывно скользили по изгибу тонкой шеи, алебастровым плечам, нежным, изящным рукам, едва прикрытым воздушной тканью алой накидки. Наконец, Клер чуть повернула голову в его сторону, не скрывая блеска в уголках изумрудных глаз.
- Хапун знает о нашей встрече?
Ариман чуть наклонил голову, признавая верность ее рассуждений.
- Нет. Я предпочитаю обходиться без третьих лиц в решении любых проблем. А у вас, если не ошибаюсь, есть проблема и не одна, госпожа Клер?
* * *
Ариман знал, что Пини не может видеть его, но все равно старался держаться подальше. Им овладело странное подозрение, что Погонщица может каким-то образом почувствовать его присутствие, хотя судя по беглому взгляду никакой магией девушка не владела. До аллеи Шумящей Листвы они добрались очень быстро – Пинии спешила, и Темный не мог не заметить, что страха в ней стало меньше – Погонщица была уверена в себе и даже два встретившихся патруля Воинов ничуть не повлияли на ее решимость. Ариман, осторожности ради не прикасавшийся к стенам, шагал неторопливо, засунув руки в карманы штанов и поглядывал вослед спешившей Пини в задумчивости – в нем постепенно зрело решение.
У самого здания, в которое он по-прежнему не мог проникнуть, Темный завернулся в плащ, прошептал короткое заклятие, запрокинул голову и…через мгновение обнаружил себя лежащим на мостовой. Боли Посланец не чувствовал, но неудача сильно разозлила его. Проклятые Безликие каким-то образом умудрились распространить действие запрета даже на балкон, а значит, ему снова не удастся увидеть, что же случится внутри. Эта невозможность упиваться растерянностью и слабостью противников изрядно раздражала Посланца, находившего для себя в подобных зрелищах немало полезного. Усевшись на крышу противоположного здания, Ариман надеялся лишь на то, что встреча не слишком затянется. Хотя больше всего он мечтал увидеть страх в глазах Крылатой.
- Пини, как я счастлива снова тебя видеть, родная! – Алиса бросилась подруге на шею, стоило той войти в комнату. – Как хорошо, что с тобой все нормально.
- Ты замечательно выглядишь, эльфочка, когда не грустишь, - улыбнулась Погонщица.
- Надеюсь, твои новости не расстроят ее, - Соня выглядела немного грустной после еще одной ночи бесполезных уговоров.
- Меня прислал Симон, - стараясь не улыбаться, начала Пини.
- Ну да, Помело никогда не упустит шанса быть в курсе всего. Но он неплохой дядька, - все обернулись на реплику показавшегося в дверях Моргана. – И что же он просил передать?
- Чтобы вы обратились к Магдалене.
Уже после встречи Глав Гильдий Ариман знал, что без самой влиятельной вампирши в городе дело не обойдется. Магдалена сумела произвести на него двойственное впечатление – Посланец хорошо чувствовал бушевавшие в ней разрушительные силы, и поражался тому, как мастерски женщина умела подавлять свойственные ее племени инстинкты. Каждое ее движение восхищало удивительной грацией – среднего роста, с густыми длинными волосами насыщенного каштанового цвета и чуть тронутой загаром кожей, - глядя на нее вряд ли хоть один мужчина задумался бы об истинном возрасте главной Ночной Бабочки Лакримара. Но Ариман подспудно ощущал их скрытое влияние – в миндалевидных глазах иногда вспыхивал нешуточный огонь, подпитываемый древней памятью. Пока она была одной из немногих, кого он не мог использовать в своих целях – Магдалена казалась предсказуемой, но он не доверял первому впечатлению. Здесь, в городе Лакримаре, оно оказывалось ошибочным почти всегда, и все его жители были не теми, кем казались поначалу.
Итак, в решении крылатой Посланец не сомневался, и для этого ему не надо было подслушивать. Чуждая ханжеству Алиса, безусловно, недолго раздумывала над предложением подруги, и вместе с Соней и Пинии отправилась на улицу Сумеречных Капель. Ариман тяжелым взглядом проводил трех девушек и задумался – противник из Магдалены был опасный, но в этом как раз, по мнению Посланца, и заключался главный козырь игры. Еще немного, и он последовал бы за ними, но резкое движение в окне напротив привлекло его внимание. Это был Морган, который тревожным взглядом проводил подруг до потайного хода в соседнем здании, после чего помедлил секунду и глубоко вдохнул свежий полуденный воздух. Солнце уже не припекало так сильно, как в конце лета, и можно было наблюдать спешащие на запад облака самых причудливых форм – не дождевые, а просто забавные. Ариман пристально вгляделся в Мага-Охотника и остался доволен результатом – следы ожогов, покрывавшие почти все лицо мужчины, придавали ему страшный, нечеловеческий вид. Впрочем, для побывавшего за гранью бытия и вернувшегося – вполне сойдет, кивнул сам себе Темный и прищурился, разглядывая то, что происходило в глубине комнаты.
Когда захлопнулась потайная дверь, Малис подошел к погруженному в задумчивость Гвендалю и хмуро произнес:
- Ты и теперь уступаешь дорогу? Будешь смотреть, как девушки воюют вместо тебя?
- Посмотрел бы я на того, кто попытается оттеснить Соню, - усмехнулся оборотень. – Малис, им легче – они уже решили. А я еще не решился.
- Но твое промедление…
- Мое промедление что? Восстание и без меня началось, кто знает – может быть, без меня оно быстрее закончится…
- Сам-то веришь в то, что говоришь?!
Ариман чувствовал напряжение в голосе юноши. Напряжение и неуверенность. Малис явно с большей охотой поговорил бы о том, что его действительно мучило – но не позволял себе ставить собственные проблемы впереди общих. По этой причине аргументы, им выдвигаемые, были стары, а сила убеждения и вовсе отсутствовала. Гвендаль не особо обратил внимание на такое сочетание, а Ариман попытался угадать, чему же отданы все помыслы молодого Охотника. Долго гадать не пришлось: конфликт был как на ладони – Алиса или Морган? Прекрасная девушка, гораздо больше, чем просто подруга, но на другой чаше весов – учитель и наставник, во многом заменивший отца, которого никогда не было. Кто из них в конце концов возьмет верх, ведь Малис проводит гораздо больше времени с господином Никто, а Алиса решила поучаствовать в шоу, затеянном Ариманом. Посланец пожал плечами, и в этот момент произошло то, чего он меньше всего ожидал.
- Да, верю! – Гвендаль так резко поднялся с кушетки, что Малис сделал шаг назад, но оборотень обращался не к нему, а в пустоту зияющего выхода. – Верю, что из этой ситуации есть выход. Верю, что он будет найден…и займусь этим прямо сейчас.
Провожая выбегающего мужчину взглядом, Ариман очень кстати вспомнил одно древнее ругательство и не замедлил им воспользоваться.
Уже на подходе к улице Сумеречных Капель Темный подумал, что пожалуй, толк в слежке этот вояка понимал. Ни Алиса, ни ее спутницы и не подумали заподозрить, что за ними следят сразу двое. Ариману пришлось потратить дополнительное заклятие, чтобы Аваллах не заметил его присутствия, и теперь он, невидимый для всех, шел следом за Воином и улыбался – чем меньше доверия в стане врагов, тем лучше. Хотя из каких побуждений паладин следит за крылатой, он пока не понимал. За самим же путешествием Алисы, Сони и Пини Посланец наблюдал совершенно равнодушно – он не сомневался, что Пини, подготовленная Симоном, сумеет доставить своих подруг прямо к Главе Гильдии Ночных Бабочек. Девушки спешили, и поэтому едва не врезались в высокую мужскую фигуру у самых дверей дома Магдалены.
- Халим! – в изумлении посмотрела на Главу своей Гильдии Пини. – Что-то случилось?
- Вам не стоит идти дальше, - Погонщик выглядел взволнованным и судорожно теребил край плаща в широкой руке.
- Но почему? Разве…
- Неважно! – он сделал резкое движение кистью. – Я говорю вам – уходите отсюда и быстрее!
- Послушай, Халим! – Соня, оттеснив плечом Пини, вышла вперед. – Ты можешь сказать нам причины? Потому что планы не меняют ни с того, ни с сего. Нам нужно увидеть Магду и ты прекрасно знаешь, что сейчас каждая минута на счету. Итак, в чем дело?
- Я не буду ни в чем перед тобой отчитываться, внучка Сильберна! – Халим стиснул зубы. – Я приказываю вам немедленно покинуть это место!
- Здесь приказываю я, друг мой, - на мускулистое плечо Погонщика легла тонкая загорелая рука, бриллиантами сверкнули кончики пальцев. – Здесь – моя территория. Не стоит пререкаться на улице – заходите.
За спинами девушек и Халима захлопнулась резная чугунная решетка, и они оказались во внутреннем пятиугольном дворе главного здания на улице Сумеречных Капель. По его периметру были расставлены кадки с пышно цветущими, несмотря на осень, пионами и багровеющими розами, по стенам спускались густые локоны плюща, повсюду в распахнутых окнах, полускрытых ажурными занавесями, мелькали стройные тени ночных бабочек. Сама Магдалена, в шелковой рубашке и длинной юбке, казалась усталой и сонной – по взмаху ее руки перед гостями распахнулась неприметная дверца в самом дальнем углу двора, из которой показалась смутно знакомая Алисе мужская фигура.
- У меня важная встреча, Нил. Постарайся, чтобы нас никто не беспокоил.
Глава Гильдии вела их на самый верхний этаж по едва освещенной деревянной лестнице с бесконечным количеством пролетов и свисающими прямо над головой украшениями в виде птичьих перьев, колокольчиков и бумажных фигурок в виде корабликов и звезд. Каблучки Магдалены гулко постукивали, наполняя сумрачное лестничное пространство таинственным эхо. Алиса с удивлением оглядывалась по сторонам, пока они шли по узкой, лишенной окон галерее, пока не оказались в ротонде, в центре которой свод поддерживали пять колон, перевитых красными ажурными лентами. Хозяйка предложила гостям рассаживаться в плетеные кресла, а сама расположилась чуть поодаль – на низенькой кушетке у окна.
- Сказать по правде, меня вся ваша компания мало радует.
- Магда, они собираются…
- Халим, - мягко оборвала его женщина. – С твоего разрешения, я договорю. Так вот, ваш приход меня не вдохновляет, но есть вещи, которые от меня не зависят. И есть решения, которые все равно рано или поздно приходится принимать. Так вот, Алиса, я выслушаю твою просьбу и приму решение. И оно будет окончательным – я хочу, чтобы ты знала заранее.
- Магда, ты ничуть не изменилась! – вскричала Соня, привставая с места. – Всегда обговариваешь пути к отступлению. Пойми, наконец, что у нас этого пути нет и быть не может!
- Охотно соглашусь с тобой, малышка, - усмехнулась Магдалена, заметив, как передернуло Соню от этого обращения. – Но разница между нами в том, что я отвечаю за всю мою гильдию, а ты – только за себя. Твой дед был поистине примером для всех нас – он сумел осуществить подлинную революцию без каких-либо потерь. Последовать его путем уже не получится, а жаль…так я слушаю тебя, Алиса. С какой просьбой ты пришла в обитель красоты и соблазна?
Девушка глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. У нее не было никакого представления о Магдалене до этой встречи, поэтому теперь она особенно тщательно подбирала слова, зная, что второго шанса не будет.
- Мы хотим остановить восстание. Остановить кровопролитие, чтобы в Лакримаре снова был мир. Но…
- Но чтобы не пострадали оборотни? – все еще улыбаясь кивнула Магдалена. – Нелегкую задачку ты выбрала себе, крылатая. Но чего вы хотите от меня и моей Гильдии?
- Нам нужна помощь. Марсия и его товарищей необходимо где-то прятать, пока мы не найдем способа договориться с горожанами.
- Любопытная постановка вопроса, девочка. Значит, не с главами Гильдий, а с обычными лакримарцами? Те, которые вышли сейчас на охоту с обычными вилами в руках? Не слишком ли безрассудно? Смею тебя уверить, Сильберну удалось задуманное только потому, что на его стороне были Главы, а не вовсе не город. И в первую очередь Беатриса.
- Вы сами знаете, что Алиса не может договориться с Клер и Хапуном, - грустно пробормотала Пини. – Зачем же предлагать ей такое?
- В Лакримаре не две гильдии. Хотя должна заметить, что с оборотнями надо что-то делать – в смысле что-то более глобальное, чем было с нами.
- Магдалена… - уловив в голосе вампирши скрытое одобрение, Халим вскочил…казалось, еще мгновение, и он упадет к ее ногам. – Не стоит ввязываться в это, умоляю тебя! Это слишком опасно…я не верю Симону, что Клер и Хапуна можно запросто одолеть. А ты даже не волшебница…
- Я – ВАМПИР! – в гневе поднялась с кушетки Магдалена и на глазах у всех ее передние клыки вытянулись и заострились…блеснула капелька слюны. – И я когда-то тоже была изгоем. Поэтому хорошо знаю, каково это – прятаться по катакомбам. Слушай мое решение, Алиса. Ты можешь рассчитывать на мою помощь и помощь всей моей Гильдии, но я даю тебе две недели, чтобы найти способ помочь оборотням. Такой способ, который устроил бы весь Лакримар. Если же у тебя не получится…
- Ты не посмеешь выдать нас! – закричала Соня. – Ты не посмеешь! В память о моей матери…ты..
- Я никогда не стану облегчать Клер жизнь, - угрюмо пробормотала Глава бабочек. – И тем не менее, если ты не выполнишь мое условие, Алиса, наша дружба закончится. Нил!
На ее зов в ротонду вошел все тот же мужчина и теперь Алиса сумела вспомнить его лицо – именно он был представителем Гильдии в день ее пятнадцатилетия. И это он забрал Лали.
- Беседа закончена. Проводи наших гостий по Ультрамариновому коридору до Шумящей Листвы. Халим, ты останься…удачи нам всем в этом безрассудстве.
* * *
Возвратясь в убежище, Соня решила задать подруге вопрос – очень важный для нее.
- Ты доверяешь ему? – вампирша внимательно посмотрела на девушку.
- Я не знаю, - Алиса в легкой растерянности пожала плечами. – Кто он и самое главное – почему помогает нам? Да и помогает ли…тоже неясно. Мне о многом хочется расспросить его, я чувствую в нем силу…такую горячую и такую величественную, но…хочет ли он, чтобы я коснулась ее?
- Боюсь, он может хотеть твоего контакта совсем с иной силой, - внезапно послышался глухой голос Моргана. – История учит нас, что во имя победы должна быть принесена жертва. Если Тьма….
В этот момент он замолчал, и Ариман, хотя и находился снаружи, прекрасно мог чувствовать, какое напряжение воцарилось в комнате.
- Когда придет Тьма, нам придется заплатить высокую цену. И Ворон знает это.

И это снова я) И даже не одна, а с главой Однако хотелось бы и отзывы услыхать...дя=))

Пересечение линий – часть вторая
На Лакримар уже опустились первые вечерние тени, но в Подземелье, куда не проникал ни единый луч солнца, время шло иначе. Октавий давно уже отвык считать минуты, хотя перед тем как выбраться на поверхность всегда сверялся с календарем – для него смена дня и ночи было чем-то чужеродным, не имеющим никакого отношения к его собственной жизни. Даже мерное перетекание песка из верхней половины часов в нижнюю не казалось убедительным – только глаза. Своим глазам он привык доверять, они еще никогда не подводили его, в отличие от людей. Людей и оборотней. Советник не мог сказать, как именно проходит для него эта граница, но знал совершенно точно, что она есть. Они – не мы, и так было всегда. Но это не повод уничтожать друг друга, в который раз напомнил себе старик.
Он окинул тоскливым взглядом заваленный бумагами стол. По большей части этот мусор давно пора было выкинуть, но руки все не доходили. Новая, лишь недавно зажженная свеча горела ярко, но этот свет лишь раздражал Октавия своей беззаботностью. Все так запуталось, и не было ни одного выхода, который казался бы достойным заплаченной за него цены.
- Я не побеспокоила тебя? – вкрадчивый, прозвучавший внезапно над самым ухом голос испугал Октавия, он резко повернулся и встретился взглядом с Евой. – Прости, не думала что испугаю.
- Что-то случилось? – советник злился на женщину, по большей части из-за происшествия с Рислипом, но еще и потому, что знал о ее отношении к Гвендалю.
- Ничего не случилось. Пока, - Ева, не дожидаясь приглашения, уселась на угол стола, таким образом, вынуждая его обращаться к ней снизу вверх. – Мне только кажется, или ты стал ко мне недружелюбен в последнее время?
- Недружелюбен? – старик уже пришел в себя, и не собирался выдавать своего смущения. – Вовсе нет, с чего ты так решила? Я не одобряю твоих поступков, но это не повод для враждебности.
- Я уже объясняла Совету, почему помогла Марсию в его задумке, - она обиженно поджала губы.
- Да, вот только Марсий настаивает, что идея целиком и полностью принадлежала тебе.
- Он испуган, вот и сваливает вину на других. Ты же знаешь, у меня нет никакой личной неприязни к этому парнишке-магу. Он даже миловидный.
- Миловиднее Гвендаля? – вырвалось у Октавия, но уже в следующий миг он пожалел о своем вопросе.
Лицо Евы превратилось в застывшую маску, а острые длинные ногти царапнули по деревянной столешнице, выдавая охватившую женщину злобу.
- Так вот в чем дело? В Гвендале и его рыжей подружке, да?
Отступать было поздно, да и Октавий отчасти был рад возможности поговорить начистоту.
- Да. Мне кажется, тебе не стоит лезть, куда не просят, Ева. Эти молодые люди любят друг друга, поэтому выбери себе другую жертву для тренировок в обольщении.
- Любят друг друга, ты говоришь? – ядовито пробормотала женщина. – Это лишь видимость, дорогой Октавий. Как и все остальные, ты находишься во власти иллюзий.
- О чем ты говоришь?!
- Я говорю о том, что Соне вовсе не нужен несчастный Гвендаль. Да, пока она была одна, и он мог сгодиться, но теперь есть другой, и посильнее, и повиднее собой. Опять же никаких проблем в полнолуние….
- О ком ты? – непонимающе смотрел на нее Октавий. – Неужели ты смеешь предполагать….
- Я не предполагаю. Я вижу, - улыбнулась Ева и легко соскочила со стола, уже у самой двери послав ему воздушный поцелуй. – Да и кто бы устоял перед чарами душки-паладина?
* * *
- Вы даже не представитесь? – она сидела, не шелохнувшись, и смотрела в одну точку, чуть пониже его левой ключицы, и Ариману с каждой секундой все сильнее хотелось знать, что же она там видит.
- Мое имя неважно, - он говорил короткими, тихими фразами, не пугая и не интригуя, - Я хочу помочь вам, миледи. В столь опасное время как нынешнее, от помощи не стоит отказываться даже самым могущественным правителям.
- Я еще не успела отказаться, - улыбка чуть тронула тонкие, цвета коралла, губы. – Однако какую помощь вы могли бы оказать мне?
- Поверьте мне, Клер – вы будете очень приятно удивлены, когда увидите мои возможности.
Он мог дотронуться до нее рукой, стоило лишь слегка перегнуться через стол. Поймав себя на этой мысли, волшебница вздрогнула и в очередной раз напомнила себе, что доверять в этом мире стоит только одному человеку. Себе самой.
Однако от помощи и впрямь не стоило отказываться. Сейчас, когда даже союзничество с Хапуном не приносило никакой пользы, Клер как никогда ощущала себя одинокой. Признаться в этом было трудно, но колдунья почти не чувствовала досады – лишь разочарование. Борьба вступала в решающую стадию, и противники как никогда были сильны, ведь Клер невольно противостояли давно ушедшие герои Лакримара: Сильберн, Беатриса, а сколько еще разных сил собралось в одной несчастной крылатой оборванке! При мысли об Алисе лицо волшебницы исказила гримаса ненависти, что не могло укрыться от сидевшего напротив загадочного мужчины в темном плаще.
- Вы слишком болезненно реагируете на победы, миледи. Оставьте столь сильные эмоции тем, кто будет на коленях молить вас о пощаде.
- Звучит чересчур высокопарно, - сухо, но без иронии ответила Клер. – Мы ведь не собираемся обсуждать мои реакции на кого-либо, верно? Чего вы хотите достичь с моей помощью, отвечайте!
- На этот вопрос я бы не смог ответить, даже если бы захотел, - мягкость его голоса испугала волшебницу, она впервые за время разговора осознала истинную силу собеседника и на мгновение подумала, что еще не поздно отказаться от подобной помощи. – Результат неизвестен мне самому, и тем интереснее идти к нему. Идти самыми верными и надежными путями.
- Вы уничтожите Лакримар?
- Я не стану вам лгать, что такого варианта не существует. Но это лишь вероятность, одна из множества – в ваших….в наших с вами силах не допустить ее. Миледи, я предлагаю вам помощь, и не привык предлагать дважды. Я помогу вам разделаться с вашими врагами и ничего не прошу взамен. Ничего материального, по крайней мере. Возможно, мне захочется свести старые счеты. Возможно, забрать чью-то силу. А возможно…. – тут он посмотрел на нее так пронзительно, что женщина вздрогнула, – я просто приглашу вас на небольшую прогулку по городу. Вашему городу, леди Клер.
Он замолчал, ожидая ее решения. Волшебница теперь уже не смела поднять взгляда, ощущая непривычное волнение и растерянность. Здравый смысл, еще теплившийся в ней, подсказывал бежать, звать на помощь, даже мелькнула мысль сразиться с пришельцем. Но как жалка бы она оказалась, будучи поверженной. Мысли о жалости были невыносимы – Клер поднялась, даже не заметив, что легкая ткань соскользнула с ее плеча, и кивнула.
- Да, я согласна.
- Вы не пожалеете, миледи, - ее собеседник в свою очередь тоже поднялся и спиной отошел к окну, явно не собираясь покидать комнату обычным порядком, через дверь. – Это так же верно, как и моя суть. До встречи.
Ей было не очень интересно смотреть, как Посланец растворяется в полуденной дымке. Клер все еще трепетала в душе перед открывшейся ей невероятной мощью этого чело….этого существа. Внезапный холод заставил женщину поежиться и поспешно накинуть на плечи плащ. Что за союз заключила она сегодня – это была единственная мысль, терзавшая свернувшуюся в кресле чародейку.
Она не заметила, как он вернулся. Верно прошло уже не час и не два, но Клер, все так же сидевшая в своем кресле за столом в форме полумесяца, настолько погрузилась в полумысли-полувоспоминания, что Ариман получил возможность как следует разглядеть ее в неясном свете наступающих сумерек. Ничто не укрылось от проницательного взгляда посланца – ни сеть тоненьких морщинок, разбегавшихся от уголков глаз, ни напряженная линия рта, с опустившимися книзу уголками, ни магическая аура вокруг сиявших золотом волос. Он видел все это, но ни одна деталь не вызывала в нем отторжения или жалости. Хотя именно этого колдунья боялась больше всего. Дождавшись, пока женщина заметит его присутствие, Ариман коротко изложил суть своего предложения.
Она видела, что Посланец ждет ее ответа. Но при этом совершенно не спешит, не злится на ее молчание — просто ждет. Это было необычно, слишком несвойственно большинству известных ей людей. Клер была бы рада ответить ему тот час же, но вопрос был слишком серьезен, слишком....внезапен и она тщательно обдумывала предложение Темного, ища ловушки в первую очередь для себя самой. Во вторую — для Лакримара.
- Как странно, что...нет, вовсе не странно. Да, только так оно и должно все происходить — ключи к загадкам всегда находятся либо на виду, либо в самом невероятном месте.
На вершине горы, у подножья холма,
За далью небесной, у грани морей.
Дорога ведет нас с тобою одна
И с каждой минутой все ближе мы к ней.
Она не сразу поняла, что поет строчку из древней баллады вслух, но по тому как изумленно напрягся Ариман, догадалась, что он меньше всего ожидал от нее подобного поступка. Да, последнее время она что-то слишком рассеянна....и плохо следит за речью. Нельзя допускать подобного впредь. Волшебница чуть тряхнула головой, отгоняя остатки наваждения, и встретилась с Посланцем взглядом.
- Я думаю, ваше предложение более чем своевременно и важно. Не до конца верю, что возможности данного...ммм...метода так велики, как вы расписали только что, но это не важно. Важно лишь то, что шансов не должно остаться ни одного. Братья слишком долго хранили свой секрет — пришла пора с ним расстаться. И с жизнью, если потребуется.
* * *
Когда-то давно, только поселившись на улице Сумеречных капель, закат солнца был ее любимым зрелищем. Потому что он одновременно означал конец скучного, проведенного в дремоте и наведении лоска дня, и потому что сдерживал, пусть и безуспешно, приход ночи, в которой раз за разом ей приходилось разыгрывать одну и ту же роль, всего лишь сменяя маски, и то ради собственного удовольствия.
После ухода Халима вампирша еще некоторое время лежала, задумчиво разглядывая расписанный потолок. Нельзя сказать, что она любила погонщика — но ей, такой сильной и порой безжалостной, рядом с ним было приятно ощущать себя нежной и уязвимой, пусть на час-полтора, но побыть просто Магдой — девушкой из далеких снов ее отрочества, которая дружила с Веллой, еще не вышедшей замуж за сына Сильберна. Пригожими летними днями они до полуночи просиживали у реки, болтая босыми ногами в воде и распевая песни, в чем их охотно поддерживали соловьи и прочие пичуги, совсем не боявшиеся великовозрастных певуний. Магдалена не могла бы сказать, что любит свою юность больше своей зрелости или детства – но это кратковременное ощущение целомудрия давало силы продолжать идти своей дорогой в самые трудные, самые невыносимые моменты жизни. Сейчас ей казалось, что она принимает слишком много судьбоносных решений за один день. Слишком много карт разыгрывается сразу, не говоря уже о чересчур большом числе игроков. И вот сейчас, она своими руками собирается привнести еще одну силу – слишком потустороннюю и отрешенную, чтобы можно было просчитать все последствия наперед. Но и остаться безучастной было выше ее сил.
Давненько вампирша не выезжала из города одна. Каурая лошадка, тонкая и гибкая, несла Магдалену в направлении Кройби, а холодный осенний ветер короткими вспышками, хлеставшими по лицу, заставлял женщину вздрагивать. Можно ли вообразить себе более нелепую встречу чем та, на которую она так спешила?
* * *

Он еще не успел войти в комнату, когда услышал знакомый, дрожащий от возмущения голос:
- Этого не может быть! Морган, этого просто не может быть! Не верю, что существует человек, готовый принести Алиску в жертву! Не верю!
Он переступил через порог, и поразился тлеющему в ее глазах огню. Он привык, что пламя ее волос меркнет перед бушующим в зеленых глазах пожаром, но в этот раз вампирша едва ли удостоила окружающую обстановку даже толики внимания. Она оглядывала комнату скорее по привычке, выработавшейся за годы службы у Воинов, а вовсе не потому, что в этом помещении что-то вызывало ее интерес. Гвендаль с огромным трудом подавил в себе желание броситься навстречу этой бесконечно дорогой для него девушке, крепко прижать к груди и не отпускать, наслаждаясь ароматом густых прядей и ощущая каждой клеточкой своего тела биение ее искреннего, доброго сердца. Не сейчас....не при всех.
- Вы быстро вернулись....Магда выгнала вас? - этот вопрос задал Морган, который вместе с Малисом с тревогой посматривал на девушек, и словно бы не обратил внимания на восклицание Сони, вызванное им же самим.
- Нет, даже наоборот! - Алиса весело скинула плащ, оставшись в тоненьком балахоне, который не мог скрыть ее худобы. - Она обещала нам помощь...но дала всего две недели на поиск решения.
Оба Охотника изумленно вскинули брови, и только Гвендаль ничем не выразил охватившей его радости. Он и сам вряд ли мог сказать чему рад больше — помощи Ночных Бабочек или тому, что решение, наконец, будет найдено совсем скоро. И он, в отличие от Моргана и Малиса, не нуждался в объяснении, о каком именно решении идет речь.
- Честно сказать, мне твоя радость непонятна, Алиска. Решения-то у нас нет, и если ты надеешься на помощь этого старикана, то я бы не рассчитывала на что-то существенное, - Соня усиленно старалась не встречаться взглядом с радостным Гвендалем....в ней снова пробудилась уснувшая было ревность.
- Тем не менее повод для радости все равно есть. Думаю, Магдалена подскажет нам подходящее место для штаба...откуда было бы удобнее всего координировать действия, - чувствовалось, что оборотню было о чем подумать во время их отсутствия. - и ошибки придется исправлять прямо по горячим следам...хотя я еще плохо представляю как именно.
- Гвендаль..? - выдохнули в один голос Соня и Алиса, но вампирша вдруг кинулась к юноше и с силой ударила его ладонями в грудь.
- Ты что — совсем спятил, да?! Думаешь, здорово придумал?! Я не позволю тебе, не позволю помереть за этих сопляков! Решил стать мучеником за свободу??! Почему все вокруг такие идиоты! - она яростно вытерла рукавом выступившие слезы. - Я не хочу, чтобы ты погиб...
Оборотень обрадовался предоставленной возможности исполнить желаемое и крепко прижал к себе плачущую девушку, давая слезам впитаться в свою одежду. Он был готов вытерпеть все ради нее, любые мучения, но не было мучения страшнее ее горя.
- Любимая....послушай, - все остальные в комнате словно перестали существовать в этот миг. - Я не самоубийца и не сумасшедший. Но знаю, что кровопролитие надо остановить. Знаю, что еще можно все спасти и знаю, что можно найти путь к свободе моего народа. Я не вождь и не лидер, но я не один — со мной вы, мои друзья и я верю, что с вашей помощью сумею отыскать нужное решение. Сонечка, родная моя, душа моя — я никогда тебя не оставлю, никогда не решусь покинуть этот мир, пока в нем есть ты. Ты, которой принадлежит все мое сердце и все мои мысли.
Вампирша уже не плакала, но лица не открывала. Молодой человек по очереди встретился взглядом с каждым из своих друзей, и в его глазах не было и тени прежнего смущения и неуверенности. Еще не вождь смотрел на них, но и не прежний знакомый им Гвендаль — новое, полное решимости и веры существо проснулось сейчас в оборотне, перед волей которого нельзя было не преклониться, и за которым нельзя было не пойти.
Спешно отправили сообщение Октавию, без которого молодой оборотень отказывался начинать действия.
- Магдалена поставила такое условие? – Октавий непонимающе смотрел на Соню, отказываясь верить услышанному. – Неужели она не понимает, что это безнадежно??
- Мне самой не слишком приятно так думать, - вампирша с самого начала разговора держалась отстраненно и холодно, хотя чаще всего именно она отвечала на вопросы советника. – Впрочем, мы не в том положении, чтобы жаловаться.
Октавия подмывало рассказать ей о Еве. Или спросить об Аваллахе. В любом случае он все время пытался понять, как именно развиваются отношения вампирши с Гвендалем, но сколько ни старался – не заметил ничего необычного. Молодой оборотень говорил мало, но с подругой, судя по всему, был согласен полностью. Вообще их встреча напоминала какой-то дешевый фарс – каждый думал о своем, неуклюже делая вид, что поглощен общей беседой. Даже согласие Главы Ночных бабочек не внесло никакой ясности, а минуты предательски бежали вперед, неумолимо сокращая отпущенное время.
- Так мы ни до чего не договоримся, - Гвендаль скрестил руки на груди. – В первую очередь надо прекратить набеги и спрятать всех ребят Марсия там, где укажет Магда.
- Не уверен, что сейчас они готовы послушать тебя. Ты заставил их слишком долго ждать.
- Значит, им придется меня послушать. Меня или Сигмура или еще кого угодно. Но эти погромы и смерти должны прекратиться! Октавий, вы не хуже меня понимаете, что все сложно. Очень сложно. Но надо что-то делать, надо перестать запугивать жителей и тогда у нас появится шанс с ними договориться.
- Мне слабо верится в подобное – я слишком много времени провел под землей, - только и пробормотал Октавий, все еще думая о словах Евы. – И Магдалена не имела права…
- Мне кажется, вы упускаете из вида один момент, - тихо произнесла Алиса, молчавшая в течение всего разговора. – Мне понравилась Магдалена, понравилась, что она заботится о своей гильдии и не отказывает друзьям в помощи. Я не думаю, что она решила просто поиздеваться. Неужели вы не допускаете, что она поставила такое условие, потому что знает, как его можно выполнить?
Во все время встречи Малис не только не произнес ни слова, но даже не пошевелился, оставаясь сидеть в углу комнаты, рядом с балконом. Не то, чтобы его не волновали слова Октавия и поиски возможного решения, просто сейчас пришла пора подумать о другом.
Малис не сводил взгляда с девушки, которая была ему дороже всего на свете, и не знал что делать. Прежде всего, он хотел поговорить с ней, но не понимал как. Он привык, что им в общем-то не требовалось слов – Алиса с ее врожденной интуицией и тактом, только усилившимися от обретенной ею магической силы, всегда понимала его мгновенно, еще до того как мысль оказывалась облечена в звуки. Но теперь все стало иначе. Сначала удар Темного, потом страх, а теперь вот восстание целиком поглотили ее внимание, а Малис, в те моменты когда желание просто побыть с ней рядом зашкаливало, всегда обнаруживал себя немного лишним, и снова и снова уходил искать общества Моргана.
И опять получалось, что виновата Алиса. Невольно юноша каждый раз доводил свои рассуждения до этого момента и останавливался, потому что не хотел выводить последнюю мысль, логично вытекавшую из всего обдуманного. Он не хотел, он боялся признать, что он не нужен ей, да и где-то глубоко-глубоко в душе чувствовал, что это неправда. Вот только этого маленького шепотка было недостаточно, чтобы преодолеть пролегшую между ними пропасть молчания. Поэтому Малис позволял себе только одно – любоваться тем, как заходящее солнце окрашивает ее волосы в цвет багряного золота, а серебряные крылья блестят так, словно сама Алиса была прекрасной, ненадолго спустившейся с неба звездой, далекой и бесконечно родной одновременно.
* * *
Птицы распевались над ее головой так звонко, словно только-только наступила весна, хотя листья на деревьях уже начинали желтеть. Подражая своей чересчур резвой лошадке, девушка тоже вертела головой по сторонам, что было вполне естественно для такой непоседы как она, впервые оказавшейся за пределами родной деревни. Теперь прежние отказы родителей взять ее с собой на Чудо-Ярмарку остались позади – пусть и безо всякой ярмарки, но она наконец-то увидит прекрасный и величественный Лакримар.
* * *
Рукоятка кинжала давно уже перестала холодить ладонь, и Охотнице нравилось представлять его продолжением своей узкой, холеной руки. Смертельное лезвие было ее частью, выражением мыслей и настроя в целом. Дома в переулке Хмельной Браги были слегка покосившиеся, «пьяненькие» по меткому выражению местных жителей и конечно же, этот их вид был более чем естественен. Бланш на мгновение задумалась, а как же обстояли дела на самом деле? Что заставило содрогнуться земную твердь в этом месте с такой силой и что заставило ее остановиться в своем разрушительном движении? Полистать бы анналы…но для этого надо идти в Звездную башню, к Клер, а видеть волшебницу Бланш сейчас не особо хотелось. По ее мнению, колдунья пока что совершала промах за промахом, и обсуждать с ней собственные идеи Охотница суеверно опасалась.
Он крался за ней от самой гостиницы, и Бланш не могла не признать, что ее возбуждает эта неприкрытая, наглая слежка. Она вовсе не собиралась скрываться – охота на оборотней была разрешена, но этого она пока убивать не хотела. Для себя Охотница объясняла это собственным капризом, чувствуя на себе вызывающий, почти оскорбительно страстный взгляд. Бланш пересекла площадь Звенящих ручьев, нарочно остановившись у фонтана якобы полюбоваться отражением. Отражение ее вполне устроило, ни одной неправильно уложенной прядки, а глаза блестели даже чуточку сильнее обычного. На самом деле задержка позволила ей нарочито медленно откинуть капюшон плаща, позволяя солнцу напитать кудри блеском. Бланш еще не вполне сформулировала для себя, как именно она хочет использовать подобное пристальное внимание к своей персоне, но не сомневалась заранее, что сумеет остаться в выигрыше.
Впрочем, парочка ближайших входов в Подземелье ее интересовало не меньше Сигмура. Недалеко от дома главы Чистолюбов располагался самый опасных из них, и знание витавших над ним тайн ничуть не уменьшало риска.
Когда-то давно, во времена Безликих здесь стояла мельница – единственная в пределах городской черты. Сейчас было невозможно угадать даже очертания фундамента, лишь пять огромных валунов, когда-то стоявших в основании, могли служить опознавательными знаками. Приезжавших в Лакримар гостей обычно удивляло высокое, мрачноватое хозяйственное строение, хорошо различие даже из-за городских стен. Однако они бывали удивлены гораздо больше, если нечаянно узнавали, что муки мельница не молола. К ней никогда не подвозили зерно, никогда нельзя было увидеть погрузку или перепачканных белыми крупинками мукомолов. Мельница стояла, ее крылья вертелись даже при малом порыве ветра, но ее тайна оставалась сокрыта как для приезжих, так и для большинства лакримарцев. Бланш поежилась, вспомнив как впервые оказалась здесь, но шага не замедлила. Ей казалось, что пара нанизанных на стрелы, словно куропатки, оборотней, улучшит ее настроение. Женщина встала в центре образованного камнями круга, сложила пальцы левой руки в особый знак и пошла прямо, словно и не замечая ровной разрисованной детьми стены, которая уже через минуту должна была преградить ей дорогу. Бланш помнила основное правило – твердо верить, что проход существует.
На секунду она задохнулась от необычного тяжелого запаха, всегда витавшего в Подземельях. Потом глаза привыкли, и Охотница смогла разглядеть мерцающие стены и винтовую лестницу, уходившую резко вниз. Она оглянулась, гадая, осмелился ли Сигмур последовать за ней, но через мгновение почти совсем забыла о нем – азарт охоты подчинил себе все ее мысли, ожили притупленные жизнью в городе инстинкты и Бланш, выхватив из-за спины лук, начала спуск. Ступени были сухими и очень узкими даже для ее небольшой ноги, так что женщина крепко держалась одной рукой за перила, чутко прислушиваясь к любому шороху. Но пока что громче всего раздавалось ее собственное дыхание, чуть прерывистое от напряжения и жажды победы.
Ее атаковали, когда до земли оставалось около двух ступенек. Бланш в последнюю секунду успела уйти от прямого удара в голову, нырнула вправо, перекатилась через голову и вскочила на ноги. Она не сразу смогла определить количество противников – трое….нет, пятеро невысоких, гибких фигур в плащах с веревками в руках. Теперь сомнений в личности напавших не оставалось - оборотни считались мастерами по части обращения с «удавкой» и нарочито расслабленные движения их рук не могли ввести Бланш в заблуждение. Она заскользила в сторону, не давая врагам возможности точно оценить разделявшее их расстояние, но перспективы казались неутешительными. Стоит ей замедлить шаг, чтобы вытащить стрелу и сразить хотя бы одного, ее тут же повяжут. До женщины долетел тихий шелестящий смех одного из оборотней, и в тут же секунду она оказалась на земле, поверженная тяжелым ударом по затылку. Знакомый насмешливый голос прозвучал совсем близко.
- Не против, что я вас слегка опередил, парни?
В ответ снова раздался смех, только более громкий. Судя по всему, возражений не нашлось.
- Просто эта пташка залетная, у меня есть пара идей, куда ее можно подкинуть. То-то шуму будет.
- У тебя есть лобос?
- Да, найдется. Если сейчас приколю – царапин потом не сосчитаешь. В интересном местечке вы ее подкараулили….
- Да, - хмыкнул один из оборотней. – Невольно пожалеешь, что Костяной мельницы уже нет. Ну бывай, Сигмур!
- Удачи, парни.
Дождавшись пока затихнут шаги, мятежник с легкостью поднял женщину на руки и начал подниматься по лестнице. Бланш не смела пошевелиться, а уже тем более говорить что либо – и уже наверху поняла, как ей не хочется, чтобы оборотень отпускал ее.
Сигмур слишком поздно заметил, что из шестерых волчат в нижние тоннели ушло лишь пятеро. Он успел подняться наверх и сейчас собирался вынести Бланш наружу, на всякий случай прислушиваясь к происходящему на улице. Мальчишка подкрался так незаметно, что Сигмур в любое другое время ощутил бы прилив гордости за питомца — но не сегодня. Сегодня он меньше всего хотел, чтобы его видели с этой женщиной.
- Ты не убил ее, - Марсий не спрашивал — он был уверен.
- Да.
- Почему? Разве она не была тогда рядом с Клер и Хапуном на площади перед Ратушей? Разве это не она — ближайшая помощница Шэму, который кричал, что нас надо уничтожить?
- Мне сложно объяснить тебе все за один раз, Марсий, - Сигмур продолжал твердо смотреть в глаза молодому оборотню, зная, что малейшее движение ресниц может выдать его. - Сложно заставить кого-то поверить, что не всегда нужно убивать врага, если он может быть полезен.
- Ничего полезнее ее трупа я вообразить не могу! - парень бросился вниз по лестнице.
- Я же говорил, чтобы ты не совалась не в свое дело, - беззлобно, но насмешливо обратился Сигмур к Бланш.- А теперь я не знаю.
Он поставил ее на ноги и с силой толкнул вперед. Охотница полетела прямо в темноту, беспомощно взмахнув руками, и в этот раз даже не ощутила перехода сквозь стену.
Почувствовав зов Октавия, Сигмур в последний раз посмотрел в темноту, и начал спускаться, в голове просчитывая кратчайший путь к жилищу советника. Что-то в ее глазах беспокоило мужчину. Какое-то неуловимое выражение, помелькнувшее в последний момент, заставило дернуться давно забытую струну в душе, и Сигмур с трудом заставлял себя вникать в слова Октавия. Советник же не сразу заметил, что его не слушают, но и не подумал обидеться.
Гвендалю потребуется твоя помощь, - в прошлом эти слова были кодовыми для Сигмура, и Октавий был рад убедиться, что так оно и осталось.
- Соня поддерживает его? – как ни странно, Сигмур всегда придавал особое значение внучке Сильберна во всем деле освобождения народа Подземелий.
- Да, правда выглядит немного растерянной. И… - Октавий замялся, но сумел преодолеть смущение. – Меня беспокоит Ева.
- Очередное сумасбродство? Ты знаешь, что она подговорила Марсия напасть на мага? В итоге ребята едва унесли ноги, - мысли Сигмура все еще были далеко, но он изо всех сил старался поддерживать разговор.
- Она говорит, что….
- Что?
- Что паладин проявляет слишком пристальное внимание к Соне. Я если честно не могу понять подобных мотивов…
- Аваллах? – скривился Сигмур. – Что за бред? Если ей так хочется думать, пусть продолжает витать в небесах и дальше. Мне пора…воздух сегодня какой-то… переполненный энергией. Надо искать укрытие – будет гроза.
* * *
На этот раз маг не позволил себе заблудиться, и направлялся в сторону Колокольной площади вполне сознательно. Где-то на заднем плане сознания маячила идея порыться в архивах и поискать необычные судебные процессы, связанные с самыми высокопоставленными лицами – так, на всякий случай, хотя разумом юноша прекрасно понимал, что ни о каком открытом суде речь не идет. Он пнул оказавшийся на его пути камешек и поднял голову.
Либо сегодня день встречи с Главами Гильдий, либо это чья-то дурная шутка, - подумал Рислип, заметив направляющегося к нему Сайласа. Он был мало знаком с Главой Вершителей, поэтому пока тот не заговорил, был в полной уверенности, что это всего лишь какое-то поручение к Леди и не более того.
- Рислип, вы умудряетесь появляться сразу же, стоит о вас подумать, - старик не улыбался, но чувствовалось, что он искренне рад встрече. – Пойдемте, я хотел бы сказать вам пару слов.
В Ратуше было пустынно – большая часть учеников давно разбрелась по домам, остались лишь Магистры, которых, впрочем, тоже не было видно. Смахнув со стола несколько крошек, Сайлас предложил магу сесть, после чего уселся сам в любимое кресло, переплетя пальцы рук, и некоторое время молчал. Рислип, окончательно запутавшийся, терпеливо ждал начала разговора.
- Рислип, мне трудно подобрать слова. Отчасти, я сейчас совершаю предательство по отношению ко всем гильдиям этого города, который безмерно люблю. Есть негласные правила, которые были установлены задолго до моего рождения и если позволят Безликие – такими же нерушимыми они и останутся. Но здесь особый случай, поэтому я беру на себя вину подобного рода. К тому же я – Вершитель, а следовательно кому еще решать что есть меньшее зло там, где добра нет вовсе? Впрочем, я все медлю…а медлить уже нельзя. Вы знаете, кто такая крылатая девушка, верно? С вами говорил Симон, он немедленно послал мне письмо после вашего ухода. Вот почему я искал вас. Возможно, Симон из осторожности не объяснил вам всего, но Алисе грозит опасность.
- Знаю, она связана с оборотнями…
- Я говорю отнюдь не об оборотнях. Это как раз дело прошлое….теперь уже. Я говорю о вашей наставнице, о леди Клер. Не считая сил тьмы, она – самый главный враг крылатой в этом городе, враг, уже однажды едва не уничтоживший бедную девочку.
- Что вы говорите?? – Рислип вскочил было на ноги, но тут же опустился обратно в кресло, ошеломленный всем тем, что узнал за этот день. – Как такое может быть? Леди Клер, она…
- Ангел с виду, это правда, - без тени улыбки кивнул Сайлас. – Я помню ее еще совсем юной, только закончившей обучение в Звездной Башне. В Лакримаре не было большей красавицы, поверьте мне, Рислип. Но…красота – это еще не все. Ее красота увы, так и не стала служить добру. Мне кажется, вам стоит о многом подумать самому, друг мой. Уверяю вас, моя вина останется со мной – нельзя обвинять Главу перед ее учеником…а тем более еще и скрытно. Но что сделано – то сделано, надеюсь лишь, что я не сильно все испортил. Мы еще увидимся…надеюсь, при более приятных обстоятельствах. Прощайте.
Рислип вышел из Ратуши медленным шаркающим шагом, и отправился к городским стенам. Меньше всего ему хотелось возвращаться сейчас в Башню, но даже сам город давил на него своими тайнами, раздорами, жаждой крови и надеждами, растерзанными безжалостной реальностью. Маг думал о леди Клер. Он всегда с почтением и почти благоговением относился к этой изящной, очень сильной волшебнице, которая с кажущейся легкостью управляла не только своей Гильдией, но и всем Лакримаром. Она никогда не показывала усталости, не жаловалась, но и не откровенничала, не делилась воспоминаниями или чувствами. Цельное, закрытое от мира существо, уверенное в своих силах и власти. Такой она представлялась молодому магу и теперь слова Сайласа не вызвали в нем бури негодования – лишь острую, непритворную горечь от сознания того, какую из двух сторон выбрала Клер.
На берегу Лурлина никого не было, хотя солнце только село за горизонт, а воздух еще был теплым. Рислип привалился спиной к старому, покореженному временем вязу, и закрыл глаза. Он знал, что времени в его распоряжении совсем немного, надо искать подмогу, выходы, но сейчас ему больше всего хотелось забыть кто он, откуда и просто растворить сознание в тихом плеске волн.
* * *
Мысли в его голове путались, причудливая сеть образов и иллюзий целиком захватила его, так что он даже не видел куда идет и зачем. Помнится, где-то на заднем плане маячила идея посетить Симона – рассудительный Глава Гильдии Погонщиков сейчас пришелся бы как никогда кстати, но Аваллах уже забыл о нем. Сейчас его волновало только то, что он никак не мог понять, что же теперь делать. Куда идти и зачем? Пытаясь осмыслить, зачем он следил утром за Алисой и ее подругами, паладин неизменно оказывался в тупике. О да, он несомненно был готов помочь им, драться за крылатую девушку до последнего вздоха, но в глубине души им владела жестокая, безумная досада, что это неземное существо, самая удивительная и прекрасная волшебница на свете никогда не посмотрит на него иначе, чем на друга. Хотя нет, не друга – просто знакомого, ведь даже беглый оборотень и тот был ей ближе. Аваллах чувствовал свою злость, но ничего не мог поделать. Ему было жизненно необходимо добиться ответных чувств с ее стороны, не взирая ни на что.
Проведя столько лет в Лакримаре, он так и не приспособился к некоторым его законам. Они казались слишком несправедливыми, но паладин всегда тщательно скрывал свои эмоции, но в этот раз….о, как же это было невыносимо. Видеть ее, слышать ее голос, отмечать мельчайшие движения ресниц и не иметь возможности хотя бы дотронуться до нежнейшей кожи и вдохнуть аромат волос. Чувствуя, что сходит с ума, Воин толкнул плечом дверь ближайшей забегаловки, полный решимости утопить свою тоску в максимально возможном количестве спиртного.

Не стану вам лгать, такой вариант существует. ))) Я бы сказала так - обычно так и бывает.

Важно лишь то, что шансов не должно остаться - ни одного.



Интересовала?

Уж?

Кстати, сюжет радует неизмеримо - особенно переплетение нитей чужих судеб... тебе удается так виртуозно управляться с ними, что только диву даешься - и ведь нигде ничего не запуталось, не пошло ненужными узелками и некрасивыми узорами... просто восхитительно!

Когда я читаю эту тему, то каждый раз, натыкаясь взглядом на последние строки, хочу завыть от разочарования - это та вещь, которую хотелось бы читать бесконечно, пусть даже и знаешь, что когда-то все неминуемо закончится. Я... даже не знаю, что и сказать... ты потрясающе пишешь - и я повторяю это в сотый раз, потому что... других чувств у меня как-то и не осталось... я даже не могу полноценно критиковать что-либо, признаюсь - я влюблена в твой писательский дар. Ты светлое чудо, и строки у тебя все, как одна, пронизаны светом... и - спасибо тебе за них. Ты уж прости за краткость... просто дар речи теряю периодически...

Сообщение отредактировал Танцующая с Тенями - 12-03-2008, 11:13

«и спиной отошел к окну»
Не могу понять, как перефразировать, но звучит не очень…

«мрачноватое хозяйственное строение, хорошо различиЕ даже из-за городских стен»
Опечатка?

«от прямого удара в голову, нырнула вправо, перекатилась через голову»
Тавтология, радость моя)

«в руках. Теперь сомнений в личности напавших не оставалось - оборотни считались мастерами по части обращения с «удавкой» и нарочито расслабленные движения их рук»
Руках – рук… тоже не мешало бы убрать.

«Какое-то неуловимое выражение, помелькнувшее в последний момент»
Очепятка…

«вполне сознательно. Где-то на заднем плане сознания»
«покореженному временем вязу, и закрыл глаза. Он знал, что времени в его распоряжении совсем немного»
Тавтология-с.

Я заметила, что практически каждый новый отрывок начинается с местоимения… может, стоит хотя бы сделать это через один, а то невольно глаз цепляет…
Две последние главы – воистину «пересечение линий»! Собственно, мое отношение к этому тебе известно, но, авторский замысел – это святое)))
Так держать, дорогая! Вдохновения тебе и трудолюбия)

Глава тринадцатая.
Встречи и расставания

Солнце медленно уходило за багровеющий горизонт, легкие перистые облака спешили на запад, подгоняемые тяжелыми набухшими серыми тучами, с величественной неторопливостью плывшими со стороны Девственного Леса. Город успокаивался – с началом восстания оборотней вечерние гуляния уже не привлекали молодежь, которая по примеру своих родителей стремилась покинуть улицы до захода солнца. Лакримар тем не менее продолжал жить – были среди его обитателей и такие, кому ночная мгла была лучшим другом, а оборотни – далекой, ничего не значащей угрозой.
Посмотрев на свое отражение в висевшем на двери лавки щите, Бланш ужаснулась – в ее облике не осталось почти ничего от холодной и элегантной Охотницы из Девственного леса. Волосы спутались, аккуратно наложенные тени смазались, да и в целом видок оставлял желать лучшего. Бланш ожидала, что подобное открытие разозлит ее, но, сколько не прислушивалась к себе, – ничего похожего не находила. Она была растеряна, что случалось крайне редко. Пройдя еще немного, женщина, поколебавшись, все-таки вернулась в гостиницу и, не снимая даже сапог, упала на кровать, надеясь что сон прогонит охватившую ее тоску. Но не тут-то было. Очень скоро все лицо ее горело в огне, тело охватила лихорадка, то стихавшая, то разгоравшаяся снова. Она крикнула, чтобы принесли воды, однако питье ничуть не облегчило ее мучений. Бланш втайне для самой себя уже знала, какого рода жажда ее мучает, но отказывалась признаться в этом. Пришла хозяйка гостиницы, обеспокоенная дурным самочувствием постоялицы, но Охотница взмахом руки отослала ее, ничего не сказав. Она решила бороться, сколько хватит сил.
Ступени расплывались под ее ногами, так что приходилось крепче держаться за перила. Бланш спустилась в нижнюю залу, все еще убеждая себя в том, что идет всего лишь подышать свежим вечерним воздухом. На улице была ночь, вполне возможно, что и полночь уже миновала, но время женщину не волновало. Странно, она даже не задумывалась о том, где будет искать его. Охотница знала, куда нужно идти, хотя по-прежнему упрямо называла свои действия просто «прогулкой». Оказавшись около Купели, она бросила беглый взгляд на мерцающую множеством огней улицу Сумеречных Капель, но не стала соваться в логово Ночных бабочек, и пошла дальше, изо всех сил стараясь не перейти на бег. Она была уверена, что встретится с оборотнем, это было неизбежно уже с самого дня ее приезда, когда состоялось выступление Пахарей на Колокольной площади.
Сигмур ждал ее около дешевенького постоялого двора на самой окраине города. Закутанный в темный плащ с надвинутым на самые глаза капюшоном, он казался застывшим, неживым изваянием, и не произнес ни слова, пока она не оказалась совсем близко.
- ­Видит небо, я не меньше тебя желал этой встречи, - жарко прошептал он в самое ухо Бланш и крепко сжал ее в объятьях.
Ранней осенью ночи хоть и темны, но недолги – казалось, солнце еще не успело проснуться, а птицы уже выводили свои первые, самые нежные трели на крышах и балконах, под окнами грохотали телеги рыночных торговцев, а застигнутые рассветом влюбленные начинали прощаться так, словно начинавшийся день грозил стать бесконечным.
Он с трудом подавил в себе желание уйти незаметно, пока она спит. Это было бы самым лучшим вариантом, но Сигмур побоялся. Ее лицо в первых лучах рассвета казалось бледным и печальным, совсем лишенным какой-либо спесивости или жестокости. «Неужели я иду по стопам Моргана?» - мелькнуло у него в голове, но оборотень предпочел задавить подобное предположение в зародыше и осторожно коснулся пальцами щеки Бланш. Ее кожа еще ночью поразила его своей нежностью, и сейчас казалась почти прозрачной. Женщина вздохнула, перевернулась на другой бок и открыла глаза. Не узнавая его, Охотница некоторое время моргала, потом на ее лице за долю мгновения сменили друг друга выражения ужаса, брезгливости, грусти и какой-то отрешенной покорности. Сигмур напомнил себе, что его ждут, и присел рядом с кроватью на корточки.
- ­Ты чудесна, Бланш. Во всех смыслах. Я даже и представить себе не мог, что ты так хороша. Ты видела сны?
- ­Да… - она и сама не понимала, почему отвечает на его вопрос. – Мне снилась мельница. Она все молола и молола….и из-под жернова стекала кровь. Было так…жутко. Почему вы зовете ее Костяной мельницей?
­- Да, говорят, некоторым здесь иногда снятся вещие сны. Костяной эту мельницу прозвали потому что именно кости она и молола. Кости тех, кого отдавали на съедением моим сородичам…или предкам, называй, как хочешь. Это были тайные казни, впрочем. Никакого массового запугивания. Но говорят, что многие десятки загубленных жизней наложили на это место трагический отпечаток. Возможно, в этом есть свой тайный смысл. Мне пора идти, красавица. Не стану отрицать, это была потрясающая ночь, но ты…впрочем, сама все понимаешь. И повторю свой совет – не лезь куда не просят, ведь в следующий раз меня может и не оказаться рядом.
Он быстрым шагом перешел на другую сторону улицы, удержав себя от того, чтобы оглянуться на ее окно. Почему-то Сигмур был уверен, что она провожает его взглядом, и не хотел видеть выражение ее глаз. До аллеи Шумящей Листвы оборотень добрался почти бегом, и вовсе не потому, что опасался наткнуться на патруль. Его гнало вперед жгучее нетерпение, истоки которого Сигмур пока не понимал, а может, просто боялся понять. Перед тем как войти в комнату, ему пришлось сделать пару глубоких вдохов, чтобы привести в порядок дыхание и унять дрожь.
- ­Итак, что у нас по плану дня? – преувеличенно бодро спросил оборотень, влетая в комнату.
Кроме Сони и Гвендаля там была еще Алиса – она листала какую-то рукопись, сидя на корточках на полу. Вампирша выглядела бодро, но сердито – ее рыжие волосы, заплетенные по обычаю Воинов в тугую косу, полыхали уже знакомым Сигмуру пламенем, отсветы которого мелькали к глазах Гвендаля.
- ­Для начала – пунктуальность, - пробурчала в ответ Соня. – Магдалена назвала место, где мы могли бы укрыть ваших шалопаев. Но для этого их туда надо пригласить. Возьмешься за это?
- ­Как скоро?
­- К полудню сегодня.
­- Ладно, но мне хотелось бы понять пусть даже приблизительно, что ты намереваешься им сказать, Гвендаль?
Оборотень ответил ему не сразу. Он стоял у окна, опираясь руками на подоконник, и смотрел вниз, на улицу, где как раз проходили первые Чистолюбы с метлами наперевес.
- ­Я скажу им, что есть время воевать и время устанавливать мир. Если хотят воевать дальше – наши дороги расходятся навсегда. Если хотят мира – тогда нам по пути. Пусть выбирают.
* * *
Когда Рислип открыл глаза, вокруг была разлитая непроглядная темнота, а трава под головой оказалась неожиданно холодной и чужой. Он попытался понять, сколько же сейчас времени, но на небе не было видно ни единой звезды – все затянули низкие, грозно чернеющие облака. Маг потянулся, прогоняя остатки дремоты – мысли никак не желали собираться воедино, а все события прошедшего дня выглядели не более чем дурным сном. Стряхнув с плаща землю, Рислип быстрым шагом направился к городским воротам, тоскливо представляя себе грядущее объяснение с Ночным Дозором Лакримара.
Как ни странно, его пропустили почти без возражений – на посту стояло двое молодых Воинов, вопреки ожиданиям мага вовсе не сонных, а даже каких-то растрепанных и нервных. Они придирчиво осмотрели Рислипа с головы до ног, не прикасаясь впрочем, старший пробормотал что-то про «идиотов-полуночников» и караульная дверь в башенке захлопнулась, оставив юношу наедине с городской мглой. До Звездной Башни предстояло еще идти и идти, поэтому Рислип с ходу взял быстрый темп, надеясь, что утром никто не станет будить его ни свет ни заря.
Он шел так резво, что совершенно не заметил, откуда они появились. Трое невысоких, закутанных в плащи мужчин с веревками в руках. «Нельзя поймать одно и то же облако дважды» - вспомнилась магу шутливая поговорка, но ничего смешного в самой ситуации он не видел. Оборотни тем временем подходили все ближе, пользуясь тем, что от неожиданности Рислип практически остановился. Веревки в их руках безжизненно свисали почти до самой мостовой, но маг очень хорошо понимал, как обманчиво это впечатление. Но в этот раз он не испытывал страха – только досаду и вместе с тем что-то сродни разочарованию. «Бедные ребята…когда же это кончится?» - с этой мыслью он нарисовал в воздухе простейший знак огня и отправил в оборотней небольшой шарик, похожий на увеличенного в десять раз светлячка. После этого развернулся и бросился бежать, не оглядываясь, потому что не хотел видеть как внезапно рассыпавшийся на мириады огненных песчинок шар обрушится на троих ничего не подозревавших юношей, и от укусов нельзя будет спастись еще добрых пару часов. Маг спешил вперед, и в его висках настойчиво билась только одна мысль – «Найти Алису!»
* * *
Поверили ли ее словам Братья? Этот вопрос оставался самым важным для Магдалены, когда женщина, спешившись, небрежно бросила поводья в руки подоспевшему Нилу и легко взбежала вверх по лестнице в свои покои. Предстояло сделать так много, но вампирша то и дело возвращалась к странному, унизительному разговору, состоявшемуся в Монастыре Духа. Давненько она не чувствовала себя такой дурочкой, хотя ни один из беседовавших с ней мужчин ничем не выказал своего презрения или страха. Но Магда знала, что поступила правильно, и теперь беспокоилась только об одном – поверили ли они ей в конечном итоге? Допустили ли мысль о том, что Глава Гильдии Ночных Бабочек, интриганка и кровопийца, может желать им добра? Кстати о крови… - женщина опустилась на колени в дальнем углу комнаты, достала небольшую изящную пиалу, хранящуюся среди кусочков нетающего льда, и сделала глоток. - Так-то лучше…теперь за работу.
По приказу Магдалены все Ночные Бабочки собрались в одной из многочисленных гостиных, так называемом Бархатном салоне, куда клиентов приводили только по особым случаям и за дополнительные деньги, конечно же. Девушки, запахивая на ходу украшенные вышивкой кружевные халатики, в считанные минуты расположились полукругом на диванах и креслах, не отрывая глаз от своей Главы, оседлавшей в своей привычной манере стул рядом с огромной арфой в центре залы.
- ­Пара слов перед началом нового рабочего дня, - все улыбнулись в ответ на расхожую шутку – как известно, в Гильдии не бывало рабочих дней, только ночи. – Наша Гильдия больше не стоит особняком в заварушке с оборотнями. Никаких подробностей вы не услышите, но попрошу всех очень тщательно делать вид, что все как обычно. Воинов к нам захаживает довольно много, и хотя они вроде бы как не на службе, лишних разговоров стоит избегать.
- ­Мы – против Магов? – это был единственный вопрос посреди воцарившейся гробовой тишины, и Магдалена точно знала, кто его задал.
- ­Хочешь откровенный ответ, Лали? Да.
- ­Все будет сделано, как вам угодно, Глава.
- Вот она, моя наследница – подумалось Магдалене, она почти с нежностью смотрела вслед рыжеволосой красавице Лали, уводящей за собой остальных Бабочек. Вот только хватит ли у меня духу уступить ей свое место?
Она послала нарочного с короткой запиской в Ратушу, и начала переодеваться. Ночная поездка не шла у вампирши из головы, но сейчас – именно сейчас – стоило сосредоточиться на более срочных вопросах. Беспокойство надлежало на время, всего лишь до конца дня, оставить в стороне, но как же ей сейчас требовалась хоть малейшая поддержка! Чтобы кто-то одобрил ее поступок…но увы. Магдалена оделась неброско, но с присущей ей откровенностью – длинная, со множеством складок и разрезов юбка и белая блуза, с узким вырезом почти до пупка. Женщине нравилось ловить на себе мужские взгляды, в которых вожделение смешивалось с восторгом при мысли о доступности ее великолепного тела.
- ­Помнишь, как ты первый раз пришла на Совет Гильдий в качестве Главы? - Сайлас усмехнулся в бороду и лукаво посмотрел на собеседницу.
- ­О да, такое не забывается, - рассмеялась та. – Знал бы ты, как у меня тряслись коленки.
Магдалена встретилась с главным Вершителем на площади Звенящих ручьев, прямо под носом у Клер, искреннее надеясь хорошенько поддразнить противницу. Она не особо нуждалась в советах – скорее просто в некоем высшем понимании, равноудаленном от сочувствия и порицания. И Сайлас был как раз тем единственным человеком, с которым она могла ничего не говорить и все равно чувствовать себя раскрывшейся и услышанной.
- ­Магда, мои предчувствия редко обманывают меня. Все, что сейчас происходит в городе – не более чем редкий дождичек перед настоящей бурей. Я знаю, на что способна Клер – на многое, но не на такое. Слышала сплетни, будто в городе появился темный дракон, невидимый и насылающий ужас на каждого? Сказки, конечно, но как всегда не без доли истины. Это только подкрепляет мою версию. Хорошо, что ты ответила Гвендалю согласием. В единстве – сила, так учили Безликие, и вряд ли что-то изменилось с тех пор в мире.
* * *
Утром в казармах как всегда царил полный бедлам. Обращать на это внимание Бретт начал, только сделавшись Главой Гильдии – во время своего ученичества он был частью творившегося кавардака и чувствовал себя совершенно естественно. Теперь же, заходя утром в главный корпус, он издавал тихий вздох и страдальчески морщил лоб, видя разбросанные повсюду сапоги, плащи, перекинутые через потолочные балки, иногда попадались и более личные детали одежды. Одно радовало – мечей не было. Ни один Воин Гильдии никогда не позволял себе бросать где попало боевое оружие, и при мысли об этом Бретта переполняла гордость, он сжимал в ладони рукоять Кальгиля и делал вид, что не замечает беспорядка. Тем более, что его предшественник поступал точно так же.
Бретта беспокоило отсутствие Аваллаха. Уже накануне вечером, когда невероятно пунктуальный обычно паладин не явился на вечерний сбор, в душе у Главы заскребли кошки, но он решил, что заместителя задержало какое-то неотложное дело. Но и утром Аваллах не явился, по обыкновению, в личный флигель Бретта, чем смутил того еще больше. Мысленно Глава дал самому себе еще час, прежде чем объявлять поиски, и вышел во внутренний дворик. Казармы Воинов представляли из себя замкнутое, состоящее из трех корпусов здание – построенное наспех и неумело, однако достаточно массивное снаружи и вместительное внутри. Во внутреннем дворе, по настоянию женской половины Гильдии, был разбит маленький садик и посажены лилии и анемоны, которые благодаря чарам магов цвели почти круглый год. Бретт остановился около одной, самой большой кроваво-красной лилии и, задумавшись, не заметил как на цветок упала чья-то тень.
- ­Прошу простить мое опоздание, Глава. Подобного больше не повторится, - Аваллах, совершенно не похожий на себя, отсалютовал и поклонился.
- ­Ты….ты выглядишь неважно. Не заболел? – Бретту потребовалось немало усилий, чтобы привыкнуть обращаться к паладину на ты, но иного выбора у него не было – требовалось демонстрировать как сплоченность начальства, так и отсутствие пиетета перед нижестоящими.
- ­Нет…просто не выспался, - уклончиво ответил мужчина и сглотнул, словно мучимый сильной жаждой.
- ­Какая удача застать вас обоих в столь прекрасном месте в такой ранний час! – раздался приторно-восторженный голос, который нельзя было спутать ни с каким другим, и в садик стремительно вплыла массивная фигура Хапуна.
Надо сказать, Главу Торговцев Бретт не любил, но и не боялся, в отличие от большинства лакримарцев. Привыкший доверять собственной недюжинной силе, юноша не обращал особого внимания на жуткие рассказы о крысозмеях, а громкие намеки на мстительность Хапуна относил на счет завистников. Однако слащавость, явно притворная, была чужда его прямому характеру, поэтому Бретт обычно во время разговора переминался с ноги на ногу, и всячески молился в душе о скорейшем его окончании
Хапун выглядел невероятно энергичным и добродушным. Похлопав по плечу обоих Воинов, Торговец не стал медлить и сразу перешел к сути дела.
- ­Бретт, дорогой, твои Воины стараются в полсилы, даже я это вижу. Ваша Гильдия – самая почитаемая в городе - только не говорите Клер – и для этого есть все основания. Стоит только посмотреть на этих рослых, отважных ребят, как сердце радуется. Надо бы усилить действия, а? Горожане еще не поймали ни одного оборотня – впрочем, я иного не ожидал от этих мужланов с вилами наперевес. Они и раньше-то их не сильно ловили, а теперь и вовсе порастеряли хватку. Но Воины…от вас город ждет большего. А все потому, что вы упрямо требуете брать мятежников живьем – лишняя трата времени и сил, поверьте, любезный мой. Они все равно не дадутся в руки без боя, так зачем же связывать руки собственным бойцам? И вы очень кстати здесь, мой дорогой паладин. Слышал, вы взяли поиски крылатой мятежницы под собственный надзор? Должен признать, хитрая бестия…сбежала из тюрьмы в первую же ночь. Ходят слухи, ей помогает беглый Охотник – молодой и приятный на вид. Какие разные однако вкусы у всех…
В этот момент Аваллах не выдержал.
За одно мгновение на месте паладин очутился какой-то другой, совершенно незнакомый Бретту человек. Из глаз исчез даже намек на доброту, все лицо выражало непримиримую, жгучую досаду и отчаяние. Слова Хапуна как по волшебству превратили паладина в объятого яростью зверя. Он сгреб Торговца за ворот расшитого серебром кафтана и прошипел тому прямо в лицо:
- ­Все, что ты говоришь, гнусный слизняк – это ложь! Даже не надейся, что кто-то поверит твоим россказням! И если я еще хоть раз замечу, что твои люди за мной следят….
Он оттолкнул Хапуна от себя и пошел ко входу в казармы. На глазах Бретта его фигура сгорбилась, словно у немощного старика, ореол доблести потускнел, и Глава Воинов провел рукой по глазам, чтобы убедиться в реальности происходящего.
Бретт помог Хапуну подняться, и проводил Главу Гильдии до ворот. Расстались они в молчании, лишь обменявшись короткими кивками. Но юношу обидели слова Торговца – то, что он сказал о Воинах было неправдой, хотя и не стоило столь яростной вспышки паладина. Бретт начинал ощущать, что его используют, но пока не понимал, чего ради и как именно. И, конечно же, его беспокоил Аваллах. С паладином требовалось поговорить как можно скорее, но Бретт еще никогда не пытался выступать в роли опекуна-воспитателя, да и по отношению к бывалому войну такой подход оказался бы оскорбительным. Действительно ли Аваллаха, как и его самого, задели обвинения Хапуна в адрес всей Гильдии? Или…? Или было что-то другое, на что его заместитель так отреагировал? Ведь он спокойно выслушал всю речь Торговца, пока…Пока тот не заговорил об Алисе, догадался Бретт и вздрогнул.
* * *
Ариман раз за разом прокручивал в голове план предстоящих действий, пытаясь привыкнуть к мысли, что все предусмотреть невозможно, да и ненужно. Пару раз он, завернувшись в плащ, поднимался на третий этаж Башни, в боевой зал, чтобы снова и снова оценить будущих помощников. Надо признать, Клер умела выбирать – все трое выглядели сильными боевыми магами, без признаков особого интеллекта, зато с должной свирепостью во взгляде и бескомпромиссностью в ходе схваток, пусть даже учебных. Это было как раз то, что требовалось, но Темный все равно не мог избавиться от неясного беспокойства, мучившего его со вчерашнего утра. Словно он упустил что-то…или кого-то. Ариман осторожно переворачивал страницы первого попавшегося под руку фолианта и невидящими глазами скользил по строкам, не давая себе труда вникнуть в смысл. Эта маленькая червоточинка, заноза….Неужели он просто – волнуется? Подобная мысль показалась Посланцу чуть ли не оскорбительной, он поднялся, с шумом отодвинув стул, и спустился вниз. Пришло время навестить еще одного «союзника».
Старина Хапун выглядел не слишком бодрым, что показалось Ариману закономерным, но ошибочным. Нельзя позволять эмоциям столь отчетливо проступать наружу. Чтобы не показаться чересчур грозным, Темный пошел на компромисс с самим собой, и отправил в рот виноградину, после чего заговорил:
- ­Мне нравится ваша идея, но неужто все так просто? Паладин Лакримара не должен быть такой легкой добычей….пусть и для столь искусного охотника.
- ­Надо лишь знать, что использовать в качестве наживки. Я давно наблюдаю за этим проходимцем, и всегда знал, что если он и срежется – то именно на этом. Другие в подобной ситуации идут к девочкам Магды и уже на следующий день смеются над собственной лопоухостью, но только не такой «герой». Он будет страдать, переживать, топить горе в вине…. – собственно, он уже начал это делать, - добавил, подмигнув, Хапун. – И тем не менее ни за что не откажется от своей цели.
­- Ваши рассуждения просто восхищают меня, Глава, - Ариман склонил голову. – Что же, ни секунды не сомневаясь в успехе вашего предприятия, прошу лишь проявлять разумную осторожность.
­- Вы предостерегаете меня? – с Хапуна мигом спала спесь, в глазах мелькнула тень страха. – От чего же?
- ­Всего лишь проявляю заботу, - с улыбкой солгал Посланец. – До скорой встречи и удачи всем нам.
Покинув обеспокоенного Торговца, Ариман некоторое время занимался совершено необычным и даже недопустимым в прежние времена делом – он не делал ничего. Просто вернулся на площадь Звенящих Ручьев и отправился по улице Темных Обетов – своей любимой в городе. Просто гулял, хотя мог бы провести оставшееся до встречи время с большей пользой. Мог, но не захотел….точнее, не чувствовал нужной сосредоточенности. Поэтому, дойдя до городских стен, он вернулся тем же путем обратно и легко взбежал по ступеням Звездной Башни.
Эта встреча предполагалась стать последним собранием перед началом исполнения плана, но Ариман вот уже полчаса проговаривал одно и то же, не слыша себя, занятый одной загадкой – он никак не мог истолковать взгляд волшебницы. Она сидела напротив, в плетеном кресле и смотрела на него чуть искоса, наматывая на палец тонкую упавшую на глаза прядку волос. Сегодня Клер пожелала предстать перед ним в длинном фиолетовом одеянии, ниспадающем несколькими слоями разных оттенков до самого пола, образуя причудливые волны, при каждом движении создававшие иллюзию, будто Глава Магов начинает растворяться в воздухе. Ариман поймал себя на том, что отмечает изменения в ее прическе, интонации голоса…даже пересчитывает количество перстней на руках. Это было необычно и…неожиданно приятно. Но что же все-таки означает этот ни на что не похожий взгляд?
Внезапно раздался скрип половицы под тяжестью тела, и в комнату вошел Хапун. Вот кого-кого, а его Ариману сейчас видеть совсем не хотелось, но он мгновенно сообразил, чьих рук дело эта «неожиданная» встреча. Однако в целом настроение у Темного было вполне благодушное - иного он перед возможным сражением себе не позволял и поэтому сердиться на колдунью счел излишним. Хапун, в его присутствии всегда слегка терявший свою напускную уверенность, и сейчас предпочел не начинать разговора первым, а просто уселся в ближайшее к входу кресло. Ариман же, в свою очередь, тоже не планировал ничего говорить в виду самовольничанья Главы Магов, поэтому мужчины выжидающе посмотрели на Клер. Женщина переменила позу, небрежно кивнула Хапуну и улыбнулась.
- ­Как хорошо, что мы все трое наконец собрались вместе. А то эти личные игры…похожи на рытье ямы за чужой спиной.
- ­Такие мысли в первую очередь приходят в голову тем, кто сам не прочь осуществить нечто подобное, - парировал Ариман, начинающий подозревать, к чему клонит волшебница.
- ­Или тем, кто уже много раз обжегся, - не смутилась женщина. – Мои намерения вам хорошо известны…
- ­Ой ли? – пропел Хапун, решивший, что в этот раз Ариман на его стороне.
- ­Конечно, ведь меня как Главу Верховной Гильдии волнует прежде всего судьба города. А всех остальных, - она подчеркнула слово остальных маленькой, едва заметной паузой. – А всех остальных могут волновать совсем другие вещи. Например, обогащение или устранение соперников.
- ­Ты намекаешь….? Ты смеешь… - торговец побагровел от гнева.
Ариман молча наблюдал за разгоравшейся перепалкой, не вмешиваясь и не помогая ни одной стороне. Выпад Клер оказался для него сюрпризом, но не сильно расстроил – пусть союзнички побудут в ссоре некоторое время, так ими даже проще манипулировать. Гнев – плохой советчик, а подобные обиды забываются чрезвычайно медленно. Дождавшись, пока высказавший все, что думает о Клер Хапун в ярости вылетит из комнаты и затопает вниз по винтовой лестнице, Темный с неким подобием восхищения посмотрел на волшебницу, смутно начиная догадываться, что же означал ее давнишний взгляд.
* * *
Все больше отвлекаясь на расстилавшееся по обеим сторонам дороги великолепие, Джоти сильно отстала от родителей – ее восхищение не знало границ. Еще никогда прежде она не чувствовала себя такой свободной – убегавшие за самые горизонт луга, легко скользившие по небу облака и прохладный ветер, шаловливо задувавший за воротник рубашки, словно открывали перед ней все тайны мира. Джоти очень любила родителей, но их чрезмерная опека, запреты на любые походы дальше покосившегося частокола на самой опушке березовой рощи частенько вызывали слезы обиды в глазах девушки, даже несмотря на то, что она знала причину подобной преувеличенной заботы. Несчастье, постигшее их семью, когда Джоти было всего семь, наложило отпечаток на всю дальнейшую жизнь целого поселка.
Она не сразу заметила впереди группу всадников. Дорога круто сворачивала вправо, после чего пересекалась с поросшей бурьяном тропой, ведущей в ближайший подлесок. На перекрестке ее родители спешились, то же сделал и ехавший впереди предводитель всадников. Джоти, придержав поводья, очень осторожно подъехала ближе, стараясь держаться за широкой спиной отца и не попадаться на глаза чужакам. Она расслышала слова «восстание», «убийство», «сын» и тут внезапно поняла, кто перед ней. Его имя Руби…Руби-волкодав. Джоти вздрогнула. Вслушиваться дальше было бессмысленно – родители, покорно кивая головами, явно собирались разворачиваться и ехать назад. Неужели она так и не увидит прекрасного Лакримара? Не увидит…его…..Только не в этот раз! Девушка осторожно направила коня в сторону от дороги, обходя отряд Руби слева и, еще раз убедившись, что на нее не обращают никакого внимания, внезапно пустила бедняжку Милли в самый сильный галоп, на который только лошадка была способна. Вослед неслись крики, кажется, пара всадников отправилась в погоню, но Джоти знала: главное – продержаться до самых ворот города. И она собиралась достичь их во чтобы то ни стало.
Джоти старалась оглядываться пореже, хотя ей все время мерещился стук конских копыт прямо за спиной. Она все время напоминала себе, что у нее неплохая фора и городских ворот она точно достигнет раньше преследователей, однако чем ближе становился Лакримар, тем больше девушка поддавалась страху. Только сейчас Джоти подумала, что понятия не имеет, где искать брата и даже засомневалась, узнает ли он ее. О том, как будут волноваться родители, Джоти решила не гадать – сделанного не воротишь, и если она сейчас вернется, кто знает, через сколько лет ей снова выпадет такой шанс. Она не была одержима мечтами увидеть мир, но в Лакримаре для нее чудесным образом переплелись надежды на встречу с братом и тайная жажда приключений, которые, судя по всему, уже начались.
Подлетев на взмыленной лошадке к городским воротам, Джоти наконец позволила себе оглянуться и с горечью поняла, что дальше ворот ей не уйти. Трое всадников издали уже махали руками страже, которая с подозрением перекрестила алебарды перед растерявшейся девушкой.
- ­Сейчас подъедут ребята Руби, и если все в порядке – мы пропустим тебя, - сказал капитан, тронутый ее расстроенным видом.
Джоти лишь пожала плечами. Уж она-то прекрасно знала, что все отнюдь не «в порядке», а, значит, в Лакримар ей попасть не суждено. Слезы, немедленно скопившиеся в уголках глаз, она сердито вытерла рукавом, и приготовилась.
Подъехав к воротам, всадники спешились, подошедший первым грубо схватил ее за руку и дернул к себе, отчего девушка чуть не упала.
- ­Ты чего это удумала, вертихвостка? Решила, что у нас есть время играть с тобой в догонялки?! Мир захотелось посмотреть? Соплячка малолетняя…
Примерно такое же мнение было и у остальных Пахарей, судя по их угрюмым, покрытых капельками пота лицам. Джоти опустила голову, не собираясь ничего отвечать на ругань, но подняла ее, когда Пахарь неожиданно смолк. Все стражники стояли навытяжку, но ей потребовалось время, чтобы понять, кому именно они отдают честь. Из караульной башни нетвердым шагом вышел моложавый мужчина в дорогой, но изрядно помятой одежде, плащ его, державшийся на добром слове, волочился по земле, красивые светлые волосы были стянуты какой-то грязной тряпкой. И тем не менее именно ему салютовали стражники, да и Пахари попытались изобразить что-то вроде поклона. А Джоти, не отрывая глаз, смотрела на его лицо.
Оно было угрюмым, как и у любого человека в момент сильного похмелья, но все равно невероятно красивым. Каждая черточка дышала благородством, в каждом движении чувствовалась доблесть и девушка поняла, что не даст никуда себя увезти, пока не узнает имя загадочного Воина.
- ­Что здесь происходит? – чувствовалось, что мужчина смущен собственным хриплым тоном, однако капитан отрапортовал бодро, не подав вида.
- ­Мы остановили эту девушку, паладин, потому что за ней гнались люди Руби. Однако мы не знаем, почему.
- ­Руби теперь занимается похищением девушек? – попытался пошутить Аваллах. – Кого-то ты мне напоминаешь, красавица…но боюсь, сейчас я этого не вспомню. Что привело тебя в Лакримар?
- ­Я… - у Джоти отнялся язык, но не ответить ему она не могла. – Я никогда не бывала в Лакримаре…и здесь живет мой брат.
- ­Ну конечно же! – вскричал паладин, вглядевшись еще более пристально в ее лицо. – Я должен был сразу узнать…вы очень похожи с ним. Что же, раз у девушки есть родственники в городе, не вижу смысла не пускать ее. Не бездомная, не воришка…
- ­Руби не велел пускать ее в город, - упрямо мотнул головой один из Пахарей.
- ­Я уже понял это, - кивнул Аваллах. – Но так и не услышал ни одной уважительной причины для подобного насилия. Если девушка не является ученицей его Гильдии, он не имеет права ею распоряжаться. Но как только он будет в городе, прошу передать ему мое приглашение зайти и обсудить это дело. Счастливого пути.
Джоти не верила своему счастью. За нее заступился сам паладин Лакримара, слава которого давно уже вышла за пределы городских стен. Однако, пройдя вместе с ней в ворота, Аваллах помрачнел, и едва взглянув на нее пробормотал.
- ­Ты можешь найти своего брата на аллее Шумящей Листвы. Спроси любого – и тебе подскажут дорогу. А сейчас прошу меня извинить, я спешу. Доброго дня.
* * *
Из своего угла Марсию было слышно каждое произносимое Гвендалем слово. Юноша сидел, поджав под себя ногу и рассеянно водил прутиком лобоса по земле. Лишь отдельным фразам удавалось достичь его сознания – дурное настроение все больше затягивало оборотня в пучину безразличия и сдержанного протеста.
Слишком много событий за каких-то двое суток. Но главное – все же Сигмур. Этот удар Марсий до сих пор переживал очень сильно, не в силах уразуметь, как можно решиться на подобное предательство, да еще в тот миг, когда дверь уже нельзя закрыть. Сигмур был для молодого оборотня не просто учителем, не просто главным бунтарем и безнаказанным лазутчиком – он оставался героем, удивительным оптимистом и весельчаком, пусть даже иногда его шутки попахивали издевательством. Марсий не только хотел быть на него похожим – он верил Сигмуру безгранично, и теперь чувствовал себя даже не преданным – скорее лишившимся части души. Наверное, стоило бы рассказать об этом Гвендалю…
При этой мысли Марсий чуть приподнял голову, чтобы посмотреть на нового вождя оборотней. Гвендаль говорил своим обычным, спокойным и негромким голосом, но чувствовалась в нем некая уверенность, неизвестно откуда взявшаяся. Безликие б его взяли – неожиданно озлился Марсий и провел новую черту так сильно, что ветка в его руке хрустнула и сломалась. Когда его звали – предпочитал прятать голову в песок, а теперь нате – явился, да еще и изображает из себя спасителя всего и вся. И без него бы справились, даже может еще лучше. А теперь приходится таиться, словно каким-то кроликам….А мы – ВОЛКИ! Марсий поднялся и направился к выходу из залы, не слишком заботясь о тех, кого расталкивал по пути.
Уже на пороге он повернулся и окинул быстрым взглядом всех, слушавших Гвендаля. Ее фигуру он узнал бы даже под самым бесформенным плащом, а запах….Марсий сглотнул, отгоняя навязчивое видение и побрел к лестнице. Теперь он уже даже не предводитель восстания – он просто ничто. Ничто, которое никому не интересно, а тем более такой красавице как Ева. Теперь впереди Гвендаль…великолепный трус, явившийся пожинать плоды его, Марсиева труда. Но Еву он не получит….ни за что!
* * *
Рислип догадывался, что в Лакримаре найдутся люди, знающие, где скрывается Алиса. Но они делились на две категории – те, кто ни за что не выдаст такие сведения незнакомцу, и те, кто с радостью их продаст, и потом с удовольствием его же и подставит. Такие варианты мага не устраивали, поэтому он отправился на поиски самостоятельно. На аллею Шумящей Листвы его привел скорее инстинкт, какой-то тайный зов, но юноша уже битый час кружил вдоль домов, ничего не находя, но и не удаляясь от улицы слишком далеко. За его спиной раздался хриплый, похожий на карканье голос
- ­Как минимум шестой уровень, а?
- ­Всего лишь четвертый с надеждой на пятый, - возразил Рислип, оборачиваясь.
- ­Не верь всему, что говорят – верь своему сердцу, - ответил странный, закутанный в темно-коричневый плащ старик, совсем худой и какой-то растрепанный. – Я вижу в тебе достаточно силы для шестого уровня магии – ты можешь согласиться со мной или опровергнуть, но в любом случае попробовать стоит.
- ­А какой уровень у вас? Девятый? – маг чувствовал исходившие от старика энергетические волны, большими клубами стелившиеся вокруг них.
- ­Мой уровень сложно измерить – он слишком изменчив, - прищурился его собеседник. – У меня сегодня будет урок с одной девчушкой – она не ниже десятого уровня уже сейчас, хотя и не подозревает об этом. Пойдем, мне кажется, тебе будет не лишним поприсутствовать.
Они поднялись по темным ступеням внутрь, и, пройдя коридором, оказались в просторном помещении, где свет и тень, словно достигнув шаткого перемирия, поделили между собой комнату на равные половины. В светлой части, у окна, Рислип увидел на подоконнике ту, которую так искал с самого утра.
Алиса показалась ему сильно изменившейся, и маг в душе корил собственную беспечность, которая помешала ему разглядеть в хрупком подростке могущественную волшебницу. Теперь он явственно чувствовал исходившую от нее и ее крыльев силу
- таких всплесков энергии на его памяти не случалось даже в присутствии Клер. Крылатая в свою очередь тоже узнала молодого человека — секундное замешательство и улыбка преобразила ее лицо, заставив Рислипа забыть о магической силе. Перед ним была просто прекрасная юная девушка в длинной тунике и плетеных туфельках.
­- Твоих друзей что-то не видно, девочка. Все в порядке? - старик посмотрел на Алису почти безразлично.
­- Да, Соня и Гвендаль помогают оборотням в новом укрытии, а Морган, кажется, в библиотеке внизу.
­- Это все ладно, но важно, чтобы ты не оставалась одна надолго.
­- Вы опасаетесь…? - начал было Рислип.
­- Того, кого я опасаюсь, ты не знаешь, юноша. И я бы пожелал тебе никогда с ним не встречаться, но это не в моих силах. А вот Алиса уже имела шанс...испытать на себе силу Тьмы. Поэтому я здесь. Чтобы в следующий раз, девочка, - он пристально посмотрел на крылатую, - чтобы в следующий раз это было хотя бы сражение, а не убийство. Идемте оба со мной.
Следуя за Вороном, Алиса и Рислип вышли в коридор и пошли дальше, в помещения, которые по словам Моргана были нежилыми. В самом конце прохода обнаружилась ветхая деревянная лестница, покосившаяся от времени. Ступени протестующе скрипели при каждом движении — Алиса попробовала перейти на бесшумный шаг, но Ворон схватил ее за руку и одернул.
­- Не стоит применять здесь чужое волшебство, девочка.
­- Но разве...
­- Даже этот простой фокус в сочетании с твоей силой выглядит как чужеродная магия. Мы уже пришли...да и некому нас слышать кроме теней прошлого. Они неопасны.
Поднявшись, все трое оказались в огромной зале, с множеством колонн. Свод уходил куда-то во тьму — окон не было, но воздух на удивление оказался свежим. Старик вытащил из подола плаща небольшую свечу, зажег, прошептал несколько слов, держа ладонь в пламени, и свет вдруг вырос стократно, однако и его едва хватило, чтобы осветить дальние углы помещения.
­- Они любили свободу... - прошептал Ворон себе под нос и повернулся к Рислипу. - Сегодня тебе предстоит только наблюдать. Возможно, что-то покажется странным, но ты поймешь. Если захочешь — поймешь. Но не вмешивайся. Это важно, маг Звездной Башни.
Алиса протянула старику руки, повернув их ладонями, еще хранившими следы ожогов, вверх и произнесла:
­- В ваших руках — жизнь моей души и смерть моего тела. Я открываю разум и сердце дабы слушать и понимать. Да будут Безликие милостивы к нам всем.
­- Умница, - едва улыбнулся Ворон. - Ты меня радуешь. Где ты обнаружила текст?
­- Он был завернув в эту вот одежду, - Алиса показала на тунику. - Это чудо, что мне удалось прочесть строки — листок почти сразу обратился в прах.
­- Да, воистину наследники всегда под стать ушедшим. В том или ином смысле, но это так. Что же, начнем. Для начала, запомни — ты владеешь даром исцеления, повелеваешь огнем, водой, ветром, природой и носишь мантию Беатрисы, - на этих словах Рислип окончательно потерял дар слова. - Но ты должна помнить, что самое главное — в правильном сочетании этих сил. Однажды, как мне известно, ты уже пробовала нечто подобное. Тогда, не зная всех механизмов, ты совместила воду и ветер...что же, самое опасное — это совмещать воду и огонь, как ты должна знать. Итак, начнем мы сегодня с простейшего — это природа и вода. Одно не может без другого, но тем не менее не все так просто...
Прошел час, другой, но Алиса совершенно не замечала хода времени. Только сейчас перед ней начал приоткрываться мир магии, сама его суть, которой пыталась лишить ее леди Клер. Когда же Ворон под конец урока завел речь об Арагиле, крылатой и в голову не пришло спросить, откуда старику все это известно.
­- Драконы — удивительно тонкие, проницательные существа. А тем более Благородные Зеленые. Ты должна понимать, что не только взаимная симпатия связывает Повелителя и его дар небес — так называли драконов в древности. Их связывает проникновение друг в друга на уровне неосязаемой материи — кстати, именно с ней наш темный враг умеет обращаться наиболее искусно. И именно поэтому ты не должна пренебрегать тем шансом, который дает тебе твоя магическая сущность. Ты можешь не только связать себя с Арагилом — ты можешь использовать эту материю для собственной победы. Однако это уже рассказ для следующего урока, да и нашему другу, - он кивнул завороженному, неподвижному Рислипу, - уже пора, а то еще хватятся. Сегодня был интересный урок, Алиса из Лакримара. Воистину так.
* * *
В ожидании возвращения Алисы, Малис пошел разыскивать Моргана. Еще с самого утра его учитель казался чем-то озабоченным, нервно расхаживал из угла в угол, а после обеда, буркнув что-то про библиотеку, и вовсе пропал из вида. Отыскав в спальне план здания, молодой охотник без труда обнаружил в полуподвальном этаже овальное помещение с надписью на древнем языке. Решив, что проверить все равно стоит, он спустился по замысловатому переходу вниз, и, конечно же, обнаружил Моргана прямо за массивной деревянной дверью, причудливо украшенной резными растительными орнаментами. Маг-охотник сидел, окруженный ворохом пергамента, и настолько погрузился в чтение манускриптов, что не заметил приближения Малиса, пока ученик не окликнул его.
- ­Ты знаешь, я очень рад, что сюда, наконец, добрался. Садись и слушай, это слишком важно, чтобы откладывать хотя бы на день. Оказывается, Безликие оставили после себя немало интересных вещиц…хорошенько запрятав, конечно. Как тебе вот эта – солнцеворот? - на картинке была изображена тяжелая, словно отлитая из цельного куска золота пластина с углублением в центре. – Могла возвращать человека в прошлое. А вот эта – указывала путь в нужное место. А вот…
Но Малис уже и сам видел, какую ценность представляла следующая вещь. Она была похожа на небольшой кувшин с очень узким горлом и двумя изящными ручками. На рисунке над горлышком вился тоненькой струйкой зеленоватый дым.
- ­Это Фимиам Желаний….
- ­Остался ли хоть один такой кувшин в Лакримаре? – шепотом спросил пораженный Малис.
- ­Не думаю, - покачал головой Морган. – Безликие не оставили бы в руках врагов такого волшебства. Но здесь сказано, что самыми активными противниками использования Фимиама были Братья Духа... мол, человек не должен желать того, что недоступно ему от природы или для чего его душа слишком слаба. Мне кажется, что-то слишком яростно они протестовали…
Учитель и ученик посмотрели друг на друга, зная, что им в голову пришла одна и та же мысль. По просьбе Моргана Малис оставил его продолжать поиски, а сам поднялся наверх и продолжил доделывать свой новый, уже не ученический, лук.
- ­Это был самый невероятный урок в моей жизни, - он услышал ее шаги еще из коридора, а теперь в спальню вбежала и сама крылатая, полная радостного возбуждения. – Такого я не испытывала еще ни разу.
­Даже когда училась бесшумным шагам? – он не поднял головы, потому что боялся отвлечься – насечки на луке следовало наносить едва ли не задерживая дыхание и с превеликой осторожностью.
Алису, казалось, его вопрос смутил, потому что ответила девушка не сразу.
- ­Это было другое. Ведь я училась им, чтобы пройти испытание…
- ­А тут ты учишься ради чего? – сделав последний надрез, молодой Охотник посмотрел на нее, почти не скрывая своего раздражения. – Что может дать тебе этот старик?
- ­Он…он невероятно сильный маг! – выпалила Алиса. – Он может научить меня пользоваться всей той силой, что я приобрела за прошлый год.
- ­Ты хочешь свергнуть Клер и стать Главой Гильдии Магов? – Малис и сам не до конца понимал, зачем задает такие странные вопросы, но язык словно не повиновался ему.
Он ведь на самом деле хотел рассказать ей об открытии Моргана, о том, какой это шанс для оборотней и для всех них – если удастся отыскать хоть один кувшинчик с Фимиамом, но вместо этого наружу вырывалась лишь накопившаяся обида и горечь.
- ­Вовсе нет, - девушку явно задела такая постановка проблемы. – Но я хочу знать больше, уметь больше. Так я смогу приносить пользу.
­Кому?
- ­Людям. Лакримару. Своим друзьям.
- ­Что за ерунда! Посмотри вокруг – разве кто-то из этих людей волнуется о том, приносит ли он пользу? Им это совершенно безразлично – им нужны лишь деньги, деньги, чтобы достать пищу и заплатить за ночлег. И вдруг появляешься ты – вся такая наивная и желающая им помочь. Бред, Алиса!
- ­Зачем ты кричишь на меня? – девушка моргнула и поднесла руку к глазам. – Ты выглядишь очень усталым и издерганным. Малис, это сидение взаперти тебя угнетает…
- ­Оставь ты меня, очень прошу. Что ты понимаешь о том, как я себя чувствую? Ты же вообще не обращаешь на меня внимания! У тебя есть только твои занятия да вечное сочувствие всем вокруг! Но я не собираюсь учить тебя магии, и мне не нужна твоя жалость! Видимо поэтому ты не видишь никакого интереса в общении со мной, да? И не надо говорить так, будто я тут сижу как собачонка на привязи! – он вскочил, закинув лук за спину, и завязал плащ. – Я могу спокойно уйти, что и собираюсь сделать. Не вижу смысла оставаться здесь…
Уже у самой двери он остановился, и, не поворачиваясь к рыдающей Алисе, добавил:
- ­… раз я не нужен тебе.
За его спиной тихо скрипнула закрывшаяся дверь.
Сам не заметив как, он оказался около Купели и резко остановился. В ушах все еще звучали окрики Гвендаля, а еще он едва не сбил какую-то молоденькую девчонку на пересечении улиц и даже не обернулся посмотреть, как она. Куда идти дальше? Малис все никак не мог избавиться от ощущения, что события повторяются – снова он уходит, снова оставляет ее, но на этот раз юноша не собирался возвращаться, пока не разберется в себе окончательно. Ему просто необходимо на время побыть вдалеке как от Алисы, так и от Моргана, оторваться от этих двух питавших его источников и найти, наконец, самого себя. Понять, куда и как идти дальше.
Ноги сами повели его в переулок Сверкающих Кинжалов. Наслушавшись рассказов Моргана, молодой Охотник вовсе не испытывал страха, подобного тому, который вселяла эта улочка в сердца жителей Лакримара. Да, это было опасное место – его наставник и не думал этого скрывать – но в нем царили свои законы, помня о которых можно было чувствовать себя в относительной безопасности. Дойдя до середины переулка, Малис толкнул знакомую, чуть покосившуюся дверь и вошел внутрь.
* * *
Все-таки Марсий, пусть и за дверями, но дождался окончания собрания. Не то, чтобы его сильно волновали слова Гвендаля, но он хотел точно знать ближайшие планы противника – или, точнее, соперника. Казалось, большая часть оборотней восприняла идею скорого окончания восстания с радостью – вглядываясь в проходивших мимо друзей, Марсий не видел на их лицах ничего, кроме затаенного облегчения и улыбок. Они не хотели больше убивать, они готовы были смириться и бросить начатое – так ему показалось. Стоило Гвендалю поманить их – и его, Марсия, тут же забыли. Наверное, они думают, что и я превращусь в радостно икающего при виде Гвендаля осла, размышлял Марсий, и горечь обиды постепенно вытеснялась завистью и злостью. Убедившись, что собрание окончено, он выскользнул из тайного убежища Ночных Бабочек и спустился в Подземелья.
Тоннели опустели. Раньше, гуляя под городом, Марсию едва ли удавалось пройти сотню метров, чтобы не встретится с сородичами, но большая часть молодежи была наверху, покорно ожидавшая от Гвендаля чуда, а старшее поколение сидело в своих норах, в беспокойстве коротая дни и ночи. И только она одна, Марсий был в этом уверен, осталась все такой же независимой и ничуть не волнуется. Он без труда отыскал нужный лаз и особым звуком известил о своем приходе.
Ева выглядела поразительно хорошо – без плаща, с тугой, спускавшейся с плеча косой, она сжимала пальцами шнуровку на рукавах своей темно-синей туники, и посмотрела на вошедшего Марсия так, что у парня ухнуло сердце. Богиня… - только и подумал оборотень, но вслух сказал совершенно другое.
- ­Они пошли за Гвендалем, словно только что вылупившиеся цыплята – за мамашей-наседкой. Ни слова возражения.
- ­А что же ты не с ними? – по ее взгляду было видно, что она прекрасно знает истинную причину.
- ­Вот еще! – фыркнул Марсий. – С чего это я должен?
- ­И правда… - Ева покачала головой и вдруг рассмеялась – глубоким, грудным смехом, от которого стены, казалось, готовы были содрогнуться. – Как хорошо, что ты пришел, мальчик мой. Как это чудесно! Теперь у меня все получится….все!
Она подошла совсем близко к юноше и посмотрела ему в глаза. Ее улыбка была так близко, а жар тела – так манящ, что Марсий потерял всякий контроль над собой.
* * *
Аллею она нашла почти сразу же, спасибо добрым людям, охотно объяснившим Джоти кратчайший путь. Но, оказавшись на углу, девушка отчего-то побоялась идти дальше – место вызывало в ней безотчетный страх и ощущение невыразимого одиночества. Брат был единственным, кого она знала в городе – об Аваллахе Джоти изо всех сил старалась сейчас не думать – и найти его надо было именно сейчас, пока стремительно сгущающиеся сумерки не поглотили Лакримар совершенно. Но как это сделать – вдоль аллеи тянулись похожие один на другой дома, похожие, прежде всего, своим заброшенным видом и грозной аурой, достигавшей даже того места, где стояла она сама.
Неожиданно из близлежащего дома выбежал молодой черноволосый юноша, в темном плаще и с луком за спиной. Он направился в ее сторону быстрым пружинистым шагом, едва касаясь земли носками сапог. Джоти открыла было рот, чтобы задать вопрос, но он пронесся мимо, обдав ее волной свежего воздуха от развивающегося плаща. У дома показалась еще одна фигура, отойдя от здания на десяток шагов, мужчина крикнул вослед ушедшему:
- ­Малис! Вернись!
Юноша, уже свернувший за угол, даже не замедлил шага. Но этот голос…Джоти узнала бы его из тысячи! Она бросилась бежать, боясь, что не успеет к тому моменту, как брат войдет внутрь. Но он заметил ее, и теперь следил за приближением девушки с выражением недоумения на лице. Он забыл ее!! Слезы навернулись Джоти на глаза, но она все равно продолжала бежать. Остановившись прямо перед ним, она скинула капюшон и встретилась с Гвендалем взглядом.
- ­Сестренка! – только и смог вымолвить он, в изумлении прижимая ее в себе. – Джо! Моя ненаглядная, моя любимая Джо!

Итак, я добралась!
Вот только загадки все множатся, а отгадки как-то не спешат!

«Бланш ожидала, что подобное открытие разозлит ее, но, сколько не прислушивалась к себе, – ничего похожего не находила.»
Не совсем понятное предложение… чего не находила?

«женщина, поколебавшись, все-таки вернулась в гостиницу»
Отчего-то мне хочется вместо «поколебавшись» - законченного действия (уж больно некрасивое слово), вставить «колеблясь».

«сон прогонит охватившую ее тоску. Но не тут-то было. Очень скоро все лицо ее горело в огне, тело охватила лихорадка»
Охватившую – охватила.

«На улице была ночь, вполне возможно, что и полночь уже миновала»
Ночь – полночь.
В первой части я бы сказала просто «на улице было темно».

«совсем лишенным какой-либо спесивости или жестокости»
Может, «спеси»?

«Сигмур напомнил себе, что его ждут, и присел рядом с кроватью на корточки.»
Хм… немного странно… может, «присел на край кровати»?

«Но говорят, что многие десятки загубленных жизней наложили на это место трагический отпечаток»
Не слишком ли слабо «отпечаток» при таком-то деле?!

«Он быстрым шагом перешел на другую сторону улицы, удержав себя от того, чтобы оглянуться на ее окно.»
Не хватает действия, что он вообще вышел на улицу.

«пару глубоких вдохов, чтобы привести в порядок дыхание»
Вдохов – дыхание…. Не особо впечатляет.

«¬Итак, что у нас по плану дня?»
Немного не по-русски что ли…. Обычно говорят «что у нас сегодня по плану?».

«- К полудню сегодня.»
То же самое… напрашивается «сегодня к полудню».

«Оборотень ответил ему не сразу.»
Ему – явно лишнее.

«Когда Рислип открыл глаза, вокруг была разлитая непроглядная темнота, а трава под головой оказалась неожиданно холодной и чужой.»
Во-первых, вместо «разлитая» мне отчего-то хочется сказать «разлита».
Во-вторых… трава под головой… Наверное, как-то следует уточнить, что он именно лежит.

«Он шел так резво, что совершенно не заметил, откуда они появились. Трое невысоких, закутанных в плащи мужчин с веревками в руках.»
Вот тут бы объединить…
«Он шел так резво, что совершенно не заметил, откуда появились трое невысоких, закутанных в плащи мужчин с веревками в руках».

«и от укусов нельзя будет спастись еще добрых пару часов»
От чьих укусов???

«и легко взбежала вверх по лестнице в свои покои.»
Вверх – лишнее. Едва ли можно взбежать вниз)

«не отрывая глаз от своей Главы, оседлавшей в своей привычной манере стул рядом с огромной арфой в центре залы.»
Какое-то из «своей» нужно убрать.

«Наша Гильдия больше не стоит особняком в заварушке с оборотнями. Никаких подробностей вы не услышите, но попрошу всех очень тщательно делать вид, что все как обычно. Воинов к нам захаживает довольно много, и хотя они вроде бы как не на службе, лишних разговоров стоит избегать.»
Хм… а не лучший ли способ не выдать тайны – вовсе ее не знать? Не совсем понятно тогда, для чего она вообще об этом сообщила, если не собирается рассказывать подробности и просит вести себя как обычно?

«- Вот она, моя наследница – подумалось Магдалене, она почти с нежностью смотрела вслед рыжеволосой красавице Лали, уводящей за собой остальных Бабочек.»
Тут, наверное, кавычки нужны.. это же мысли, а не слова.

«- ¬Магда, мои предчувствия редко обманывают меня.»
Мои – меня… нужно бы оставить что-то одно.

«не более чем редкий дождичек перед настоящей бурей.»
Хм… наверное, если дождичек, то перед ливнем… а если перед бурей – то ветерок.

«Теперь же, заходя утром в главный корпус, он издавал тихий вздох и страдальчески морщил лоб, видя разбросанные повсюду сапоги, плащи, перекинутые через потолочные балки, иногда попадались и более личные детали одежды.»
Это намеренный раскордаж? Если это призвано показать безалаберность гильдии воинов, тогда умолкаю… если же нет.. то с этим надо что-то делать))))) в армии главное порядок и дисциплина)))) иначе это крайне фиговая армия…

«Но и утром Аваллах не явился, по обыкновению, в личный флигель Бретта»
Читается так, что обыкновением было «не являться». Тогда получается «вопреки обыкновению не явился».

«Казармы Воинов представляли из себя»
Наверное, «представляли собой».

«Казармы Воинов представляли из себя замкнутое, состоящее из трех корпусов здание»
Довольно неудачная фраза.. может что-то вроде «казармы воинов в плане представляли собой («правильный», ну или еще какое-то прилагательное…)треугольник…»
Потому что «замкнутое здание» - уже неверно.

«так и отсутствие пиетета перед нижестоящими»
Либо «отсутствие пиетета (к кому-то) перед нижестоящими»…
Либо «Отсутствие пиетета к нижестоящим».

«Они все равно не дадутся в руки без боя, так зачем же связывать руки собственным бойцам?»
Руки – руки.

«Он оттолкнул Хапуна от себя и пошел ко входу в казармы.»
Может, «пошел к воротам в казармы»? более гладко звучит что ли….

«хотя и не стоило столь яростной вспышки паладина»
Вспышки (чего-то)… он же не в буквальном смысле вспыхнул синим пламенем)))

«и невидящими глазами скользил по строкам, не давая себе труда вникнуть в смысл»
Ммм…такое впечатление, что он вопреки нужде вникал в этот смысл, но изо всех сил старался держать себя и не вникать…. Тут скорее «не утруждая себя (чем-то)».

«тоже не планировал ничего говорить в виду самовольничанья Главы Магов»
Самовольничанья…. Не красивое слово.. может, своеволья или самоуправства?

«Слишком много событий за каких-то двое суток.»
За какиЕ-то.

«По просьбе Моргана Малис оставил его продолжать поиски, а сам поднялся наверх и продолжил»
Продолжать – продолжил.

Пока по этой. Ногами не пинать, плизз (особенно, если чьи-то тапки примерила) ))

------------------------------------------
Первый абзац - имхо - не в тему. Полное ощущение что он просто в предыдущий пост не поместился.
Один из поводов к подобному восприятию - первое предложение следующего абзаца. Я когда прочла что это, оказывается, Рислипа запах сдобы не радует, слегка прифигела )
И, кстати, немного странно на мой взгляд, что маг его уровня в такое время шатается по улицам.
Плюс - так и не поняла - усиленных патрулей и чего-то вроде "комендантского часа" разве не ввели? Немного странно, учитывая ситуацию.

К первому абзацу вопрос:
* По влажным темным мостовым медленно тащились первые повозки – к рынку торговцы старались успеть до того, как придут кухарки из зажиточных семей.
Эм.. а пуркуа они тогда тащились? У торговцев иселючительно клячи? Еще если бы ослики с тяжело нагруженными тележками упоминались или быки - было бы понятно, а так..

* Из окон второго этажа спускались изящные гирлянды поздних, темно-розовых цветов – подхваченные у самой земли тонкими нитями, они продолжали свой рост вверх, постепенно превращая всю стену в один сплошной живой покров.
Ммм.. немного не поняла - плети сначала спускаются вниз, у земли их подвязывают - и они начинают снова расти вверх? За счет чего? И почему сразу вверх не растут?
Может, по решетке, на стене закрепленной, расползаются? А вниз их в принудительном порядке расти заставляют? Как раз при помощи в нужных местах привязанных нитей?

* - Говорят, что нежданный гость – самый лучший, - Симон потуже затянул пояс своей хламиды и приветливо кивнул молодому магу. – Даже если вы шли не ко мне, может быть, окажете честь и задержитесь?
Это Чистолюб-то? Разве что - он по профе Чистолюб, а по жизни слегка распустеха ))
По логике, он пояс должен был бы перед выходом на балкон подтянуть. Чтобы типа - лицо не ронять перед возможным эелекторатом ))

* Он поднялся по трем выщербленным ступеням и вошел в распахнутую настежь дверь.
Все к тому же "Чистолюбию" - вряд ли Глава гильдии может позволить себе выщербленные ступеньки. У него дом должен хотя бы внешне быть образцово-показательным.

* Помело, удобно устроившийся в плетеном гамаке, приветствовал Рислипа дружелюбной улыбкой и предложил садиться на одну из разбросанных по полу подушек.
Такой вопрос - а разуваться в подобных случаях не принято?
Это не упрек. Просто подобный обычай может быть одним из штрихов. Раз на полу подушки - вполне логично, что при входе в дом\комнату грязную уличную обувь принято снимать.
Хотя, конечно, может быть и наоборот. По крайней мере, в доме Симона. Глава гильдии, отвечающей за чистоту улиц, вполне может давать таким образом понять что его люди со своей работой на ура справляются )))
И этот вариант тоже вполне можно обыграть ; ))

* Несмотря на то, что с момента их с Алисой путешествия из монастыря Духа в Лакримар прошло чуть больше года, он никогда не забывал свою удивительную знакомую. Вот только о крыльях он не знал ничего и не подумал связать с ней пришедшую в начале лета в город таинственную девушку с драконом, и конечно же слыхом не слыхивал о столкновении в Звездной Башне.
Если честно - не верится что он мог такое пропустить. Что никто в монастыре не знал об Алискиных крыльях. Как бы она их не прятала, все равно кто-то да знал. А где знает один, там и остальные подтянутся. Либо Рислип должен был бы до этого момента считать Алиску горбатой калекой. Все же крылья у нее не маленькие.

* Девушке на вид было не больше пятнадцати лет и, напряженно порывшись в памяти, маг вспомнил, что уже однажды видеЛ ее – год назад в монастыре Святого Духа, откуда она вышла вместе с посланцем Халима. Значит, эта молодая погонщица может стать их посланцем к Алисе? Незаметно для себя Рислип уже успел объединить себя в главой Чистолюбов в некий альянс.
Ммм.. могу ошибаться, но Пини вроде была подружкой Алиски. Разве ученики в стенах монастыря не пересекались? (если честно, не помню)
Кстати, лучше наверное будет - неожиданно для себя. Хотя.. могу и ошибаться ))

* Погонщица выбежала из комнаты так же стремительно, как и вбежала в нее…только на ее лице уже не было прежней улыбки, а в глазах мелькнула тень….страха или скорее опасения. Рислипу оставалось только молча наблюдать за сменяющими друг друга с невероятной быстротой событиями. Пини еще не успела выйти, как в комнату буквально ворвался Глава Гильдии Погонщиков – высокий здоровяк Халим. Он явно нервничал, но старался держать себя в руках. Отвесив почтительный поклон, девушка попыталась проскочить мимо, как вдруг неожиданно была схвачена за локоть. От неожиданности Пини вскрикнула и со страхом подняла глаза на Халима.
Эмм.. во-первых - пуркуа Симон просит об услуге погонщицу? У него же в гильдии вроде тоже кто-то из Алискиных соучеников есть. А еще логичнее было бы вообще кого-то левого к ней послать - чтобы лишнего внимания не привлекать. Тот же Хапун вполне может за остальными главами следить, и я бы на его месте очень озадачилась подобному "сотрудничеству".
Во-вторых - либо Пини уже вышла, и тогда Халиму пришлось бы ловить ее за локоть вне пределов видимости Рислипа и Симона (возможно, втаскивая обратно в комнату, чтобы остановить). Либо Пини "устремилась к двери, в которую как раз в этот момент буквально ворвался.." и далее по тексту )

* До этой минуты Рислип был целиком и полностью на стороне Халима. Он тоже вступился бы за юную ученицу своей Гильдии, если бы ее посылали в такое опасное предприятие. Но только сейчас маг осознал, что речь идет вовсе не о Пини.
Чистое любопытство: и сильно мнение Рислипа о Халиме от этого изменилось? ) По логике, как минимум разочароваться должен был. Как в опекуне своих людей и наставнике. Да и к Симону отношение неясное: тот ведь даже не своими людьми рискует. Особенно после вот этого момента:
* – Я пойду и предупрежу ее. Она – разумная женщина и не станет рисковать собой, я точно знаю!
С этими словами Погонщик выбежал из комнаты, напоследок сильно хлопнув дверью. Симон, добродушно разведя руками, только усмехнулся.
Халима хоть понять можно - влюблен, кроме опасности для дамы своего сердца ни о чем думать не способен, но Симон-то? Сам-то он дома сидит, плюс - послал к Алиске погонщицу, а не чистолюба.
Т.е. - на его гильду вроде как никто и не подумает в случае провала. Разве что - если за домом и правда следят, и видели, что Пини именно от него к Алиске отправилась. А если она не сразу пойдет, а зайдя к себе, так он опять же - вроде как ни при чем. Или - так и задумывается? ; ))

* Если бы виновнику подобных происшествий рассказали о них, Посланец был бы сильно удивлен. О таком эффекте собственных чар он не знал, да никогда и не стремился узнать. В общем, ему было глубоко наплевать, как действует заклятие щита на снующих далеко внизу червей, смеющих называть себя истинными лакримарцами.
Т.е. - такой типично зажравшийся представитель Тьмы?
По идее, простым смертным может это и пофиг: ну - испугались, ну - ушли и забыли. А как насчет самих магов? Или Башню кроме Рислипа никто не покидает? А патрули? А просители из верхов, вполне могущие наведаться в данный момент в Башню?
Разве это все не должно вызывать подозрения? В такое-то смутное время?

* Наконец, Клер чуть повернула голову в его сторону, не скрывая блеска в уголках изумрудных глаз.
Немного странно звучит на мой взгляд. Полное ощущение, что у нее глаза как фрименов с Дюны - без белков )))
Переформулировать бы, а?

* Ариман знал, что Пини не может видеть его, но все равно старался держаться подальше.
Он может в двух местах одновременно находиться? По крайней мере, после предыдущего абзаца у меня такое ощущение осталось.
Имхо, но эпизод с Башней надо в самое начало передвинуть. Аккурат вместо первого абзаца )

* Ариман, осторожности ради не прикасавшийся к стенам, шагал неторопливо, засунув руки в карманы штанов и поглядывал вослед спешившей Пини в задумчивости – в нем постепенно зрело решение.
У него шаги семимильные? )
Если девушка спешит, идет быстро, то следящий никак не может идти НЕторопливо. Хотя бы ради того, чтобы не уменьшать расстояние между собой и целью.
А уж как представлю себе его походку а'ля "пьяный матрос на побывке".. хым.. может, все же не штанов? А плаща там, камзола.. нэ? ))

* У самого здания, в которое он по-прежнему не мог проникнуть, Темный завернулся в плащ, прошептал короткое заклятие, запрокинул голову и…через мгновение обнаружил себя лежащим на мостовой.
Имхо, но все же - заклинание. Если он темный, это не значит что он только заклятиями способен бросаться. Опять же, имхо, но заклятие - это скорее что-то вредоносное. Заклял, проклял.. вроде это близко по смыслу. А он хотел всего лишь подслушать\подсмотреть.
Кстати, а просто тупо вскарабкаться по веревке с крюкм, на балкон закинутой? Не касаясь стен и не применяя заклинаний. Все же - маг в доме. Может и почуять волшбу-то. Да и сам дом, кто его знает, вполне может сигнализировать тем, кого защищает, что рядом магия (да еще и темная) практикуется )))

* Эта невозможность упиваться растерянностью и слабостью противников изрядно раздражала Посланца, находившего для себя в подобных зрелищах немало полезного. Усевшись на крышу противоположного здания, Ариман надеялся лишь на то, что встреча не слишком затянется. Хотя больше всего он мечтал увидеть страх в глазах Крылатой.
А с чего он страха и растерянности ждет-то? Тут скорее наоборот. Или он под окнами Симона не подслушивал? Учитывая, что Халим там далеко не шепотом разговаривал.
А если не подслушивал - тогда как он Пини вычислил?
По поводу "усевшись на крышу".. ммм.. типа - он великан? )) Прогулялся, присел отдохнуть? Али - нечисть пернатая (или кожистая)?
Может, лучше будет звучать - устроился на крыше?

* - Ну да, Помело никогда не упустит шанса быть в курсе всего. Но он неплохой дядька, - все обернулись на реплику показавшегося в дверях Моргана. – И что же он просил передать?
- Чтобы вы обратились к Магдалене.
Уже после встречи Глав Гильдий Ариман знал, что без самой влиятельной вампирши в городе дело не обойдется.
Дядька? Немного странно слышать это от Моргана )) если честно, пока до его имени не дочитываю, полное ощущение что это Алиска говорит. Но - она вроде как не может настолько хорошо Симона знать. Это сбивает с толку ))
Выходит, Ариман таки слышит что в комнате происходит?

* Магдалена сумела произвести на него двойственное впечатление – Посланец хорошо чувствовал бушевавшие в ней разрушительные силы, и поражался тому, как мастерски женщина умела подавлять свойственные ее племени инстинкты.
Лично я "эта женщина" написала бы )

* Каждое ее движение восхищало удивительной грацией – среднего роста, с густыми длинными волосами насыщенного каштанового цвета и чуть тронутой загаром кожей, - глядя на нее вряд ли хоть один мужчина задумался бы об истинном возрасте главной Ночной Бабочки Лакримара.
Как-то нелогично звучит: грация - рост, волосы, кожа - возраст. Волосы и кожа тут вроде как не к месту, да и чем средний рост грациозности помеха?
Тут либо их (кожа, волосы) надо отсюда убрать, добавив что-то из описания фигуры (возможно, она чуть полновата, потому грация - удивительна\или наоборот - невысокая и хрупкая, а грация - опасного хищника), либо - целиком (рост, волосы, кожа) переместить вперед и выделить в отдельное предложение, мужики пусть как раз грацией от возраста отвлекаются ; ))
Кстати, главная Ночная бабочка как-то не очень звучит..

Как вариант (с хрупкостью):
Среднего роста и хрупкая на вид, она, (при этом), обладала удивительной грацией хищника, осознающего и свою силу, и красоту, и потому не кичащегося ими. А глядя на густые каштановые косы и чуть тронутую загаром нежную кожу, вряд ли хоть один мужчина в Лакримаре озаботился бы истинным возрастом главы Ночных бабочек.

Кстати, миндалевидным глазам цвет не помешал бы )

* Здесь, в городе Лакримаре, оно оказывалось ошибочным почти всегда, и все его жители были не теми, кем казались поначалу.
А как же:
* В общем, ему было глубоко наплевать, как действует заклятие щита на снующих далеко внизу червей, смеющих называть себя истинными лакримарцами. Будь среди них хотя бы Повелители драконов, он бы смог нехотя согласиться с подобным определением, но ничего подобного – эти людишки никогда не испытывали ни вкуса головокружительного полета, ни опьяняющего свиста ветра под ногами.

* Итак, в решении крылатой Посланец не сомневался, и для этого ему не надо было подслушивать.
Т.е. - у дома Симона он таки подслушивал?

* Еще немного, и он последовал бы за ними, но резкое движение в окне напротив привлекло его внимание. Это был Морган, который тревожным взглядом проводил подруг до потайного хода в соседнем здании, после чего помедлил секунду и глубоко вдохнул свежий полуденный воздух.
Ммм.. полное ощущение, что окно - напротив того дома, где обитает Алиска и Ко. Уж не знаю почему.
Кстати, странно что Морган вот так в окнах мелькает. Разве их не ищут? Зачем лишний раз светиться и светить убежище? Дом, по идее, должен бы как можно более необитаемым выглядеть..

* Когда захлопнулась потайная дверь, Малис подошел к погруженному в задумчивость Гвендалю и хмуро произнес:
( ... )
Ариман чувствовал напряжение в голосе юноши.
Т.е., Ариман все-таки слышит то, что в доме говорят? Или два этих весьма хм.. способных мол.чела стоят и на крыльце треплются?
Судя по вот этому:
* - Да, верю! – Гвендаль так резко поднялся с кушетки, что Малис сделал шаг назад,
они все же в доме. Как тогда он их слышит?
А вот от этого вообще остается полное ощущение что Ариман прямо в доме находится:
* Провожая выбегающего мужчину взглядом, Ариман очень кстати вспомнил одно древнее ругательство и не замедлил им воспользоваться.

* Провожая выбегающего мужчину взглядом, Ариман очень кстати вспомнил одно древнее ругательство и не замедлил им воспользоваться.
Уже на подходе к улице Сумеречных Капель Темный подумал, что пожалуй, толк в слежке этот вояка понимал. Ни Алиса, ни ее спутницы и не подумали заподозрить, что за ними следят сразу двое. Ариману пришлось потратить дополнительное заклятие, чтобы Аваллах не заметил его присутствия, и теперь он, невидимый для всех, шел следом за Воином и улыбался – чем меньше доверия в стане врагов, тем лучше.
Ммм.. нехилый такой переходец ) первое ощущение: вояка - Гвендель. Сбивает с толку.
Опять же - временные накладки: Ариман рысью учался сразу за Гвендалем? И он в курсе где именно ход снова выходит на улицы? Иначе как он успел еще и за девчонками проследить?
Еще более странно что Соня (воин и вампир!) не почуяла слежку. Она-то вообще должна постоянно настороже быть. А чувства у вампиров - ого-го. Да еще и отточенные службой в патруле. Нелогично.. разве что - она настолько морально и физически вымоталась?

* За самим же путешествием Алисы, Сони и Пини Посланец наблюдал совершенно равнодушно – он не сомневался, что Пини, подготовленная Симоном, сумеет доставить своих подруг прямо к Главе Гильдии Ночных Бабочек. Девушки спешили, и поэтому едва не врезались в высокую мужскую фигуру у самых дверей дома Магдалены.
- Халим! – в изумлении посмотрела на Главу своей Гильдии Пини. – Что-то случилось?
Снова временной казус: Халим пару кругов вокруг городских стен нарезал, прежде чем решился? И почему Пини изумилась? Скорее - встревожилась бы..
Да, кстати.. а когда это Симон успел ее подготовить? Или Пини к НБ частенько сама забегает? М? ))

* За спинами девушек и Халима захлопнулась резная чугунная решетка, и они оказались во внутреннем пятиугольном дворе главного здания на улице Сумеречных Капель. По его периметру были расставлены кадки с пышно цветущими, несмотря на осень, пионами и багровеющими розами, по стенам спускались густые локоны плюща, повсюду в распахнутых окнах, полускрытых ажурными занавесями, мелькали стройные тени ночных бабочек.
Если не ошибаюсь, чугун льют. Так что, скорее - вычурная\кружевная решетка. Но не резная )
А пионы - бесцветные?
Лучше все же плети. И привычнее звучит, и не похож плющ на локоны )
Кстати, может Магда все же в блузке? Рубашки обычно под корсаж носили, а она все-таки Глава гильдии, а не девушка, завлекающая клиентов. Или это - ночная рубашка? А юбку наспех успела надеть? ))

* Глава Гильдии вела их на самый верхний этаж по едва освещенной деревянной лестнице с бесконечным количеством пролетов и свисающими прямо над головой украшениями в виде птичьих перьев, колокольчиков и бумажных фигурок в виде корабликов и звезд.
Это башня? И почему фигурки-кораблики? Море ж вроде не близко. Странновато кораблики смотрятся.

* Алиса с удивлением оглядывалась по сторонам, пока они шли по узкой, лишенной окон галерее, пока не оказались в ротонде, в центре которой свод поддерживали пять колон, перевитых красными ажурными лентами. Хозяйка предложила гостям рассаживаться в плетеные кресла, а сама расположилась чуть поодаль – на низенькой кушетке у окна.
А по лестнице не оглядывалась? И на что оглядываться в такой галерее? Фрески? Картины? Кстати, может - озиралась?
В ротонде единственное окно? Иначе выбор немного меня удивляет. Смотреть на гостей снизу вверх.. вряд ли она кого-то соблазнить "расстегнутым воротом рубашки" подумывала..
Кстати, а им колонны обзор перекрывать не будут? Или они кресла двигали? ))

* Магда, ты ничуть не изменилась! – вскричала Соня, привставая с места. – Всегда обговариваешь пути к отступлению. Пойми, наконец, что у нас этого пути нет и быть не может!
Наверное, правильнее - оговариваешь.. вроде бы )

* - Я – ВАМПИР! – в гневе поднялась с кушетки Магдалена и на глазах у всех ее передние клыки вытянулись и заострились…блеснула капелька слюны.
Хм.. передние клыки? ))
Наверное лучше будет все же увеличились. И без заострились. У вампиров вроде по определению клыки острые )
А слюна к чему? Еще крови я бы поняла, или если бы глаза алым сверкнули, но слюна выглядит странновато..

* Возвратясь в убежище, Соня решила задать подруге вопрос – очень важный для нее.
- Ты доверяешь ему? – вампирша внимательно посмотрела на девушку.
- Я не знаю, - Алиса в легкой растерянности пожала плечами. – Кто он и самое главное – почему помогает нам? Да и помогает ли…тоже неясно. Мне о многом хочется расспросить его, я чувствую в нем силу…такую горячую и такую величественную, но…хочет ли он, чтобы я коснулась ее?
Если честно, очень странный вопрос - в том смысле что вот так - с бухты-барахты, сразу после возвращения от НБ. По логике у них Магда должна бы быть на уме. Почему вдруг Соня про Ворона вспомнила? И когда они о нем успели Моргану поведать? Я это пропустила?

* В этот момент он замолчал, и Ариман, хотя и находился снаружи, прекрасно мог чувствовать, какое напряжение воцарилось в комнате.
Так и не поняла - Ариман может их слышать или нет?
И, кстати, а под окном ротонды он подслушивал? У Магдалены?
-------------------------------------

Собсна - воть ) те вопросы, что возникли по данному отрывку.
Остальное - как моск снова до марш-броска созреет ))

Мррры! )*

Глава четырнадцатая
Сражение в Монастыре Духа

Вернувшись вместе с Джоти в дом, Гвендаль застал там только рыдающую на кровати Алису. Представив крылатой свою сестру, оборотень кое-как попытался утешить девушку, но толку было мало до тех пор, пока за дело не взялась Джо.
­- Милая Алиса, послушай, - девушка погладила рассыпавшиеся золотистые волосы крылатой. – Недоразумения случаются у всех, но главное – не поддаваться отчаянию. Когда кажется, что нет выхода, что человек потерян навсегда, надо плюнуть на собственную гордость и протянуть ему руку. Которой он так ждет, я уверена. А дальше поговорить, высказать все, что тревожит, болит….вспомнить прошлое, вообразить будущее. В общем, снова нащупать связующую вас ниточку.
­- Но он ушел… - всхлипнула Алиса.
­- Вернется, я уверена в этом. Для меня, деревенской простушки, Лакримар огромен, но, тем не менее, я точно знаю, что судьба сведет вас вместе ради того, чтобы дать еще один шанс.
­- Наверно…ты права, - крылатая села, и в этот момент в комнату буквально ворвалась взволнованная Соня.
Вампирша в одной руке держала листок бумаги, в другой – кинжал.
­- Сегодня ночью Клер собирается напасть на Монастырь Духа!!! Надо немедленно собираться, у нас мало….а это кто такая?! – она заметила Джоти и замолчала, вопросительно глядя на Гвендаля.
­- Сонечка, познакомься, это моя младшая сестренка Джоти. Джоти, это Соня – моя любимая, - оборотень с удовольствием отметил легкий румянец на щеках вампирши. – Джо, ты так и не рассказала, как очутилась в Лакримаре совсем одна. Но боюсь, рассказ придется отложить. Так зачем Клер нападать на монастырь?
Соня только развела руками. Ответила оборотню Алиса, одной рукой вытирая слезы, а другой – собираясь в дорогу.
­- Она мстит мне, Гвендаль. Уничтожает то немногое, что было в моей жизни мне дорого. В монастыре я провела все детство, там я была счастлива. А теперь…она уничтожит его…
­- ..а вину свалит на оборотней, можешь мне поверить! – вампирша тоже не сидела сложа руки – она собрала оружие, какое сумела найти, закрыла окна, плотно зашторив их, и на ходу бросила Гвендалю его плащ.
­- Джо, я попрошу тебя дождаться нас здесь.
­- А где эти два следопыта, кстати? – нахмурилась Соня.
­- Малис ушел, - просто ответила Алиса, но боль в голосе подруги не осталась незамеченной для девушки.
­- Ушел? Вот так просто ушел? Алиска, честное слово, это все не стоит твоего расстройства. А где Морган?
­- Здесь, - в комнате неизвестно как появился Маг-Охотник. – Говорите, Монастырь Духа? Значит, это правда и им удалось сохранить…
Тут он заметил Джоти и замолчал, пристально вглядываясь в лицо девушки, словно решая, можно ли продолжать разговор при ней. Сходство с братом у Джо было поразительное, несмотря на пять лет разницы в возрасте – коротко остриженные волосы топорщились в разные стороны, большие серые глаза смотрели серьезно и с пониманием, а пальцы теребили складки плаща. Гвендаль подумал, что Морган если и промолчит, то ради безопасности Джоти, а не из недоверия.
­- Ладно, все объяснения потом, а сейчас нужно срочно ехать. Магдалена обещала лошадей? – Соня кивнула. – Хорошо, тогда поспешим. Нам еще нужно суметь выбраться за городские ворота, не вызвав подозрения стражи.
Алиса на прощание тепло улыбнулась новой знакомой – сестра Гвендаля ей нравилась, в первую очередь своей прямотой. Все четверо вышли на аллею Шумящей Листвы, после чего полностью положились на Моргана, который вел их узкими темными переулками, где гладкие, без единого окна стены домов словно наваливались на проходящих мимо путников, грозя навсегда замуровать под собою. Последние лучи заката уже скрылись за горизонтом, когда они, наконец, подошли к городской стене – в сотне метров от них у ворот негромко переговаривались караульные и патруль Ночного Дозора.
­- Либо полезем через стену, либо попытаемся заговорить им зубы. Но тогда придется ждать, пока Дозор уйдет…
­- Нет уж, времени у нас в обрез! – прошипела Соня. – Полезем…
­- Я помогу! – Алиса скинула плащ и расправила крылья. – Перенести вас мне не под силу, но поддержать должно получиться.
Стена вокруг Лакримара, выстроенная еще во времена Безликих, была высотой в два человеческих роста, но в толщину едва ли превышала длину руки. Камни оказались хорошо подогнаны один к другому, и подъем без помощи Алисы вряд ли бы состоялся – даже ловкость Гвендаля и сила Сони не могли помочь им в тех местах, где цепляться было практически не за что.
Привязав веревку к стволу старого дуба, росшего прямо за стеной, Алиса поспешила на помощь друзьям. Первым шел Морган - он осторожно подтянулся на руках и начал двигаться вверх, пробуя каждый выступ, но не тратя времени на остановки. Крылатая страховала его со спины, но Магу-Охотнику подобные подъемы были явно не в новинку – он в считанные минуты оказался наверху и съехал прямо вниз, к дереву, предусмотрительно обмотав обожженные руки плащом. Соня и Гвендаль за всю жизнь поднимались в горы лишь однажды – когда вместе с Алисой искали Город крылатых людей, поэтому им пришлось труднее, но пример Моргана действовал очень воодушевляюще. Соня по его примеру обмотала руки и взобралась довольно быстро, хотя пару раз Алисе пришлось ее поддерживать просто ради минутного отдыха. То же было и с Гвендалем.
Очутившись по ту сторону города, они продолжили путь. Шли быстро, но бесшумно – стража была не так уж далеко, чтобы продираться сквозь росший по обеим сторонам дороги подлесок что есть силы. Алиса опасалась подниматься в воздух – из караульной башни ее силуэт могли увидеть, тем более что ночь была ясная, по-летнему теплая и только легкий, дувший с севера ветер предупреждал о завтрашнем похолодании.
Алиса, идя между Гвендалем и Морганом, вспоминала, как больше года назад шла по этой дороге с Рислипом. Тогда она все удивлялась, почему нельзя переместиться прямо из Кройби в Звездную башню, но теперь прекрасно понимала, сколько сил потратил юноша за тот день. Его неожиданное появление в их убежище вместе с Вороном пришлось как нельзя кстати – последние дни девушка только и делала, что вспоминала первый год своей жизни вне монастыря, и молодой маг приходил ей на ум довольно часто. Ведь это именно он забрал ее от Братьев Духа, показал настоящую магию…и он же привел ее к леди Клер. Думая о волшебнице, Алиса не уставала поражаться двойственности своего отношения к ней. С одной стороны она боялась Клер, боялась и отчасти сочувствовала, но ненавидеть не могла – если бы не эта прекрасная женщина в звездной мантии, она вряд ли когда-нибудь стала тем, чем является сейчас.
На открывшейся перед ними поляне их ждали лошади, которых держали под уздцы двое – в спутнике Магдалены Гвендаль с удивлением узнал Халима, однако Соня и Алиса, судя по всему, ничуть не удивились, а было ли это неожиданностью для Моргана – никто не узнал.
­- По коням и в галоп! – скомандовала вампирша, и при этом облизнулась, выдавая свое нетерпение. – Мимо нас никто не проезжал, но это не значит, что противник запаздывает. От этой хитрой колдуньи можно ожидать всего.
­- А от ее союзника – и подавно, - с легким, едва заметным вздохом добавил Морган, вскакивая в седло.
­- Ты ревнуешь? – не удержалась от вопроса Магдалена, не привыкшая церемониться с подобными вопросами.
­- Нет, - он покачал головой. – Я просто боюсь, что он приведет ее к гибели даже раньше, чем это сделает она сама. Не обращай внимания – сегодня не место и не время для подобных разговоров. Вперед!
Им предстояло покрыть немаленькое расстояние и раньше чем через полтора часа они вряд ли достигли бы монастыря. Гвендаль, с тревогой вглядываясь в задумчивое, отрешенное лицо Алисы, даже представить себе не мог, что думает про себя его крылатая подруга – готовится ли к бою, или собирается предотвратить схватку любой ценой.
* * *
Ариман специально держался чуть поодаль, словно не имел к сборам никакого отношения. Чувствовалось, что, несмотря на показную деловитость, оба мага заметно нервничали, следуя слишком очевидному примеру своей госпожи. Клер в сторону Аримана старалась не смотреть – методично размещала в карманах плаща и наплечной сумке все, что могло понадобиться для особо мощных заклинаний. Темный поймал себя на желании прочесть ее мысли – но вовсе не из подозрений. Предать его леди Клер не могла при всем желании – если бы таковое и возникло – она бы ничего от этого не выиграла, а вот город….город мог серьезно пострадать. Подобные размышления, тем не менее, посланца не успокаивали – он все равно хотел знать, о чем думает эта красивая и опасная женщина. О чем….или же о ком?
Они вышли из Звездной башни за несколько минут до полуночи. Маги, знавшие об истинной цели ночной прогулки, изумленно хмурили брови, понимая, что Глава даже не собирается сворачивать к конюшням. Идти до Монастыря пешком никому из них не представлялось удачной идеей – изнуряющий переход непременно сказался бы если не магической силе, то на быстроте реакций и выносливости. От лошадей волшебница отказалась по просьбе Аримана – Темный вовсе не хотел, чтобы их маленький отряд был замечен каким-нибудь полуслепым пьянчужкой или заблудившимся подростком. По опыту Посланец прекрасно знал, какими роковыми порой оказываются подобные случайные свидетели. «А о своих драгоценных ножках могут не беспокоиться, - хмыкнул он про себя, - в Монастыре окажутся так быстро, что и моргнуть не успеют.»
Давешнее ощущение беспокойства так и не покинуло его. По мере приближения группы к городским воротам, в Темном крепла уверенность, что им не удастся застать Братьев врасплох. Нечего и надеяться, что около их сокровища не будет выставлена охрана, может быть, даже усиленная. Задача осложнялась и отсутствием четкого плана монастыря. Один из магов, выбранных Клер для сегодняшней миссии, когда-то воспитывался там. По его словам, воспитанники никогда не допускались во все помещения, а сейчас он и вовсе помнил расположение комнат очень смутно, – ведь прошло без малого тридцать лет. Итак, Братья привечали сирот, но не раскрывали им своих тайн, зная, что рано или поздно придется возвращать их в Лакримар.
У посланца мелькнула мысль поделиться своими опасениями с колдуньей. Только это было почти невозможно осуществить тайком от магов, которые, хотя и выглядели угрожающе, судя по всему, при первом же намеке на возможное сопротивление могли умчаться восвояси. Ариман не считал Магов трусами, просто….видимо, Монастырь за столетия своего существования приобрел неплохую репутацию.
Не доходя до ворот, Посланец жестом предложил своим спутникам свернуть с дороги. По правилам, для малого круга полагалось шесть магов, но в исключительных случаях и с опытным замыкающим… стоило попытаться. Объяснять что к чему он не стал – просто велел всем встать кругом и сомкнуть руки. Маги смотрели на него все с большим подозрением – Ариман был для них чужаком, который по непонятным причинам пользовался большим доверием Главы. Однако подчинились – видимо, авторитет Клер все еще был непререкаем в ее Гильдии, и это не могло не радовать. Торопливо прочтя про себя полагавшуюся больше для антуража, чем для дела строчку из древнего стиха, Темный начал концентрировать силу.
Напротив Аримана стояла Клер. По правде, Посланец бы предпочел держать ее за руку – не столько из-за нежности кожи, сколько из-за ее энергии, которой можно было пользоваться почти неограниченно. Но вместо колдуньи он оказался в окружении двух детин с непробиваемо-каменными лицами, которые одновременно злились на него и старались унять дрожь в коленях. «Что ж, - кивнул Темный сам себе, – бывало и хуже.»
Ощущение набухающих от переполнившей их магической силы вен нельзя было забыть, испытав хотя бы раз. В этом, если рассудить, и состояло единственное отличие темной стороны магии от светлой – Темные маги не считали зазорным для себя пользоваться чужой энергией, при этом не имело значения: взята она силой или отдана добровольно. А эти Светлые, с их щепетильностью…Ариман едва удержался от фырканья. Когда его тело, казалось, было готово разорваться от напряжения, он направил энергию в нужном направлении и даже закрыл глаза. Ощущение растекающейся по поляне силы тоже приятно будоражило, и даже искаженные болью лица вокруг не мешали ему любоваться пейзажем, который раскрашивали в разные цвета струящиеся и переплетающиеся потоки силы. Последняя мысль Аримана перед перемещением была несколько странной – ему показалось, что расположение Клер в круге было правильным. Ее лицо, единственное из всех, осталось столь же прекрасным, каким было всегда.
Монастырский сад встретил их могильной тишиной. В любое другое время это было бы хорошим знаком. Но сейчас Ариман думал только об одном – за ними наблюдают. Внимательно наблюдают. Затаив дыхание.
* * *
В окружавшей маленький отряд темноте силуэт монастыря был едва различим, при этом он сливался с росшими по периметру ограды стройными тополями и поэтому напоминал выросшую посреди равнины скалу. Со стороны обители и деревни не доносилось ни звука, но у Моргана было безошибочное ощущение, что их опередили. Могли ли монахи добровольно расстаться со своим сокровищем, размышлял он, пока они преодолевали последний десяток километров? Столько лет они были единственными обладателями невероятного сокровища. И наверняка не пользовались им, о да – в этом Маг-Охотник был уверен. Скорее изгнали бы из своих рядов всякого, кто посмел бы даже помыслить о таком. А мысли они читать умеют, тут им равных нет. Вообще, Братство Духа окружало не меньшее количество загадок чем Гильдию Охотников, да вот только монахи появлялись в городе исключительно редко и не привлекали к себе внимания. «А мы как пугала – развлекаем народ каждый год во время Диво-Ярмарки, даем пищу для пересудов, а много ли осталось от древнего учения в наших жилах? – господин Никто кивнул сам себе. - Да почти ничего, верно, Михай?»
Он заводил воображаемую беседу с братом крайне редко, но это всегда действовало на него успокаивающе, тень страха, сжимавшая сердце, отступала, и возвращалась надежда на то, что все еще может закончиться благополучно. Морган не знал, что смущает его больше – необходимость рассказать Гвендалю и остальным о своей находке и об истинной причине атаки Темного, или предстоящая встреча с Клер. Встреча, которая неминуемо обернется битвой, в этом Маг-Охотник не сомневался. Но ведь он еще должен защищать крылатую – кроме него, магов в их отряде больше не было.
Ворота в монастырский сад были заперты, но это ничего не значило – для Темного не составляло никакого труда перенестись с нужное место одним усилием мысли, а возможно и перенести кого-то с собой. Моргана охватила досада на самого себя – погрузившись в изучение манускриптов, он совсем забросил слежку, положившись в душе на Сигмура, но оборотня явно волновали совсем другие проблемы. Требовалось не упускать Темного из вида, но сейчас поздно сожалеть о чем-либо. Сухо щелкнула отмычка в руках Гвендаля, и через мгновение они уже были посреди ухоженного, тщательно выметенного двора.
Чувствовалось, что в монастыре любят симметрию и порядок. Дворик, щедро посыпанный мелким песком, был полукруглым, на одинаковом расстоянии от входа и тропинки справа и слева были устроены беседки, которые образовывали переплетенные ветви старых вязов. В одной из беседок стоял низенький столик и пара скамеек, в другой располагался колодец. Надобности в ведении хозяйства у монастыря не было – все необходимое доставлялось из Кройби. Пахари оказывали Братьям услуги не просто так – это была часть древнего соглашения, на основе которого в монастырь и принимали разного рода беспризорников, кормили, одевали и обучали до пятнадцатилетия.
­- Токки! – шепотом вскричала Алиса, присаживаясь на колени, чтобы погладить подбежавшую ящерку. – Токки, ты меня помнишь?
«Какой же она еще ребенок,» - внезапно подумал Морган, ничуть не стесняясь собственного умиления, к которому примешивалась горечь и беспокойство.
­- Алиска, потом еще намилуетесь! – это прошипела Соня, которую по мере приближения к центральному входу, все больше охватывала жажда битвы. – Нам пора! Чует мое сердце, мы будем не первыми незваными гостями сегодня ночью.
Значит, и вампирша чувствует их присутствие. Господин Никто ослабил завязки плаща, чтобы в случае необходимости можно было легко от него избавиться, и на шаг опередил Халима, самого рвавшегося войти первым.
Дверь поддалась с легкостью, несмотря на кажущуюся массивность. Все шестеро скользнули в полуоткрытые створки, и здесь уже никто кроме Алисы не мог вести их наверх. С осевшей на душе тревогой, Морган был вынужден пропустить крылатую вперед. Они прошли через круглый холл, поднялись на три ступеньки выше и оказались в длинной галерее, ориентированной, насколько мог судить Маг-Охотник, точно на восток.
­- Что это за коридор? – шепотом спросил он у Алисы.
­- Это учебные классы, - тихо ответила девушка. – Сейчас будет поворот в открытую галерею – она ведет к башням. Там находятся спальни.
­- Нам туда не нужно. Где комнаты самих Братьев?
­- Это в другом крыле. И… - Алиса запнулась. – Туда не так-то просто попасть. Может быть, саламандры их задержат?
­- Кто задержит?? – в непритворном ужасе спросила Магдалена.
­- Саламандры, - не меняя тона, ответила девушка. – Поверьте, монастырь отнюдь не так уж безобиден, каким кажется на первый взгляд.
­- Ну что ж, - Морган положил одну руку на плечо Гвендаля, другую – на спину Магдалены, осторожно снимая своим прикосновением налетевший на нее ужас. – Не будем медлить. Веди нас, девочка.
Алиса и ее спутники миновали выход на галерею, и вскоре коридор кончился – за деревянной дверью оказалась винтовая лестница, с крутыми неширокими ступенями. Добравшись до четвертого этажа, крылатая остановилась.
­- Там за дверью – каминный зал. В каминах живут саламандры, и они нападают на любого чужака. Возможно, они еще помнят мой запах…но это не поможет, потому что они не слушаются учеников. Я вообще не знаю, можно ли ими управлять. Поэтому нам придется…
­- Нам придется сражаться с ними, чтобы пройти, - закончил ее мысль Гвендаль. – Спасибо, Алис, поверь – мы сумеем за себя постоять. Открывай дверь.
Девушка кивнула и повернула массивную ручку. Оказавшись внутри, Морган поразился убранству, царившему в зале – выложенные лакированным деревом полы, тяжелые подсвечники самых причудливых форм, свисавшие с потолка, да и сами камины были выполнены мастером своего дела. Кирпичи, из которых они были сложены, были неправильной формы, но так идеально подходили друг к другу, что каминная стенка казалась единым целым с нарисованным на нем узором из тонких серых линий. В каминах ярко горело пламя – иногда чуть вырываясь вперед, оно ласково лизало кованые решетки, но сразу же отступало обратно. В зале не было окон, и только на противоположном его конце чуть светилась щель приоткрытой двери.
Они двинулись к этому маяку, единственному для них опознавательному знаку, и в этот момент пламя из двух ближайших каминов с шипением вырвалось наружу, еще в полете принимая форму огромных ящериц с длинными, разделенными надвое языками. Морган толкнул в сторону Гвендаля, Халим заслонил собой Магдалену, Соня вытащила меч, а Алиса, которую саламандры словно и не замечали, встала на их пути, раскрыв крылья и подняв вверх руки. Духи огня замедлили свою атаку, и на мгновение воцарилась тишина.
Морган понимал, что пытается осуществить крылатая. Она обращалась к саламандрам так же, как разговаривала с Арагилом, но Маг-Охотник сомневался, что дикие, пусть и натренированные нападать духи послушают юную волшебницу. В них было слишком много от нематериальной сущности природы, чтобы подчиниться по доброй воле. Но сам Морган ничего не предпринимал, чтобы не спугнуть огненных ящериц – он разглядывал наложенные на каминные решетки заклятия, выискивая шанс отозвать саламандр обратно в их логова. Еще его удивляло, что из остальных каминов никто не появлялся – это могло означать, что до них здесь уже успели побывать Клер сотоварищи. И не только побывать, но и пройти.
Заклинание он изменил как раз вовремя, – обогнув Алису с двух сторон, огненные твари бросились на остальную компанию, нимало не смущаясь собственным меньшинством. Соня ловко крутила мечом, держа одну из саламандр на приличном расстоянии, с другой боролся Халим – обжегшись при первом же прикосновении, он обмотал руки плащом и молотил своими огромными кулачищами, впрочем, все больше попадая по воздуху, чем по противнику. Морган, все еще заслоняя собой Гвендаля, начал составлять заклинание, и быстро обнаружил, что ему помогают. Алиса, все так же стоя на одном месте, зажгла на одной из ладоней крошечный огонек, и вплетала в его формулу свою силу и те немногие знания, которыми обладала. Морган благодарно улыбнулся и, сухо щелкнув пальцами, заставил шипящих от недовольства саламандр вернуться в свои жилища. Быстро оправившиеся от стычки люди продолжили свой путь.
Очень скоро стало ясно, почему их атаковали только две саламандры. Чем ближе они подходили к выходу, тем чаще попадались им на встречу аккуратные кучки пепла – все, что осталось от огненных защитников монастыря. Морган терялся в догадках, почему Клер не воспользовалась его методом и не загнала всех саламандр обратно одним заклятием. Ей не позволили этого сделать или она сама…настолько прониклась методами Темного? Уже у самой двери им в лицо пахнуло огнем – Алиса, не в силах справиться с нахлынувшими воспоминаниями, отшатнулась, Соня прижала ее к себе и умоляюще посмотрела на Моргана. Маг-Охотник, сам ощущавший себя не слишком хорошо, подавил приступ дурноты и, рывком распахнув дверь, шагнул прямо в огненный ад.
* * *
Он ничего не говорил, но Клер чувствовала, как напряжена каждая мышца его тела. Странно, в душе она никогда не называла Аримана Темным Посланцем – только «он», словно даже в прозвище заключалось что-то недозволенное для нее. Ночные сумерки полностью скрывали вход в монастырь, отчего казалось, будто они вышли к задворкам здания. В воздухе, которому полагалось быть по осеннему холодным, веяло душным страхом. Их страхом. Волшебница в очередной раз поразилась собственной безрассудности, а, может быть, ее больше удивляло доверие, которое она чувствовала по отношению к Ариману. В любом случае, они уже пришли и войдут внутрь, даже не смотря на то, что их ждут.
О том, что их нападение не будет неожиданностью, она догадалась еще раньше, чем он подал знак. Как? Клер и сама не знала точно – просто чувствовала, что легких решений больше не будет, да и побед – о, в победе она не сомневалась – будет изрядно приправлена горечью. Впрочем, такой ей и полагается быть. По сигналу Аримана все трое подошли к входу и разделились – один из магов встал вместе с Темным по одну сторону, волшебница осталась с Торком по другую. Стояла мертвая тишина, в которой внезапно раздался неестественно высокий клекот птицы. В следующий миг на то место, где за секунду до этого стоял Ариман, упал тяжелый булыжник – он впечатался в землю почти наполовину, и это заставило Клер поразиться силе того, кто его бросил.
Торк бросился вперед и вышиб плечом дверь. Клер, шагнувшая в зияющий проход следом за Ликоном, заметила, что шедший последним Ариман аккуратно прикрыл ее за собой и поняла – он ждет гостей. Да и как она сама не догадалась? Если кто-то предупредил Братьев, вряд ли этот «кто-то» откажет себе в удовольствии поучаствовать в представлении. Она стиснула зубы, чтобы сдержать ругательство. Все с их планом идет наперекосяк, и даже Ариман вряд ли поспорит с этим. Они вошли в галерею медленно, в любой момент ожидая подвоха, но монастырь, казалось, был погружен в глубокий спокойный сон. Их заманивали вглубь, с риском для самих себя, но Фимиам того стоил. Фимиам Желаний вообще стоил любой уплаченной за него цены.
О наследии Безликих Клер в свое время читала достаточно много, надеясь найти Мантию Беатрисы – не столько ради собственной безопасности, сколько из-за ареола, окружавшего артефакт. Владея мантией, она могла не сомневаться – горожанам и в голову бы не пришло сомневаться в ее искренности и добродетели, а враги поостереглись устраивать ловушки. Но мантия уплыла у нее из-под носа, и только для того, чтобы достаться этой малолетней оборванке! Клер почувствовала, как закипает в ней ярость. Сколько еще перехватила у нее Алиса за время своего недолгого обучения? «Но она сполна заплатит за это, - кивнула сама себе волшебница. – Я об этом позабочусь.»
Перила винтовой лестницы показались ей слишком скользкими, и Клер уже была готова обвинить Братьев в очередной подлости, пока не осознала – это ее собственные руки покрыты липким, противным потом – наглядным свидетельством ее страха. От злости на собственную слабость колдунья обогнала Аримана, когда они поднялись в зал, и это едва не стоило ей жизни. Все что угодно, но, Безликие их побери, только не саламандры! Сколько же их было здесь?
Торк и Ликон растерялись так же как и она, и лишь Темный не медлил ни секунды. Заклинания, которые сыпались с его пальцев, обращали грациозных, искрящихся духов в горстки пыли, но на их месте тут же появлялись новые. Клер и сама не заметила, как оказалась внутри круга, образованного тремя мужчинами, и хотя ее люди старались изо всех сил, основной отражающей силой все равно оставался Посланец. Только благодаря его усилиям они не стояли на месте, но медленно продвигались в сторону двери, расположенной в глубине зала. Животных становилось все меньше по мере того, как они оставляли позади все больше каминов. Клер чувствовала, что они как никогда близки к своей цели, возможно, им достаточно только преодолеть последнюю преграду, но по напряженной спине Аримана догадалась, что Темный не рассчитывает на легкую добычу. Действительно, они прошли всего лишь через огонь – даже согласно манускриптам первых Магов полагалось еще испытание водой и смертью. «Но не в этот раз, - шептала она про себя. Не в этот раз, будьте вы прокляты! Я одержу победу, в конце концов, вы будете повержены так же, как умер Морган! Морган…»
Но ее размышлениям не было суждено перерасти в воспоминания. Их больше никто не атаковал, поэтому Ликон в два шага преодолел остававшееся расстояние и распахнул дверь. Торку пришлось подхватить его – из плеча Мага торчала длинная стрела, а Ариман, не сдержавшись, отвесил раненому сильную оплеуху. Клер в душе была согласна с подобным наказанием, но потеря хотя бы одного союзника сейчас могла оказаться катастрофичной.
- Внутрь! – коротко приказал Темный, принимая Ликона из рук Торка. – Мы последуем за вами через минуту, но эту минуту вы должны нам обеспечить, миледи.
Клер скрипнула зубами от раздражения, вызванного его тоном, но промолчала и обменялась взглядом с Магом. Они прекрасно поняли друг друга, и вместо того, чтобы бежать в распахнутую дверь, встали по обе стороны от нее и первым делом послали парочку пробных ударов внутрь объятой туманом явно искусственного происхождения комнаты. Новых выстрелов не последовало, впрочем, они вообще не услышали ни звука. Клер секунду не могла понять, что означает такое поведение, но вдруг ей все стало ясно. С приглушенным криком, увлекая Торка за собой, они ринулась прямо в густую мглу.
Да, их ждали. Но вовсе не готовые сдаться перепуганные монашки – пятеро рослых, вооруженных арбалетами Братьев молча стояли в глубине комнаты, судя по всему служившей лабораторией. Больше никого не было видно, и теперь уже можно было не сомневаться, что они опоздали. Куда бы ни вел потайной ход из монастыря, Братья успели бежать и без сомнения унесли свое главное сокровище с собой. А теперь им предстояло просто убить ненужных свидетелей, которые к тому же не собирались продавать задешево свои жизни. Женщину передернуло от подобной перспективы – бессмысленные убийства ее раздражали. Но выбора не было – волшебница ощутила на своем плече пальцы Аримана. Подняла руку, концентрируя энергию. Разжала кулак, направляя всю силу удара в сторону врагов, и в этот момент услышала звонкий окрик у себя за спиной.
­- Остановись!
Такая мощь была вложена в этот приказ, что Клер едва не послушалась. Но ладонь Темного стиснула ее плечо, и она пришла в себя. Однако у нее появился план получше простого уничтожения.
­- Вяжите одного… - обратилась она к Магам. – Вон того, с затравленным взглядом. Живее!
И атаковала. Где-то сзади Ариман уже наносил первые удары по Алисе и ее товарищам, но Клер, видя, как Торк и Ликон заламывают руки оцепеневшему от ужаса монаху, чувствовала лишь удовлетворение. Пусть Фимиам в этот раз ушел от них, но скоро они придут за ним снова. Где бы Братья его ни прятали. Теперь, когда с делом покончено, можно уделить время и личным счетам. Она обернулась и поняла, что значит испытание смертью. Перед ней стоял призрак. Призрак того, что она любила когда-то.
На его голове не было ни единого волоса, исхудавшее тело казалось тоньше скелета, а на лице страшной маской зияли следы ожогов. Женщина сглотнула, тщетно прогоняя подступающую к горлу тошноту. Она не могла вынести этого зрелища! В этот момент рот призрака пришел в движение и растянулся в некоем подобии улыбки.
­- Нравится, любимая?
Это был его голос. Пусть страшный магический огонь сделал его больше похожим на демона, чем на человека, но голос звучал все так же. Она едва успела увернуться от сильного заклинания, и впервые за все время разрешила себе поверить, что он жив. Морган жив! «Он не человек, - пробормотала Клер, отступая под градом ударов. – Никто из смертных не способен выжить после такого. Я же сама видела, что он умирает. Если это Алиса вылечила его…значит, она может воскрешать мертвых. Будь ты проклята, игрушка Безликих! Будь проклята!»
Последним, что она увидела, прежде чем полностью отдаться бою, была падающая в обморок Магдалена. Для Главы Ночных Бабочек вид разорванных на куски тел оказался непереносим, но Клер не чувствовала ни малейшего удовлетворения. Она билась с самой смертью и не могла проиграть. Не в этот раз, Морган!
* * *
Еще немного, и было бы слишком поздно. Алиса чувствовала, что ей не уследить за молниеносными движениями тонких пальцев. Они медленно двигались к выходу, хотя нападавших было всего двое. Клер не обращала внимания ни на кого, кроме Моргана – если бы не тревога за Мага-Охотника, девушка могла бы порадоваться этому. Ей же приходилось защищать своих четверых товарищей, не владевших магией, в то время как они продолжали отступать, в душе благодаря неведомых архитекторов, вложивших в постройку здания всю свою фантазию. Оказавшись на первом этаже, они двигались медленно, используя в качестве укрытия любые попадавшиеся на пути выступы. Поразительным было то, что каким-то образом волшебница и Морган ни разу не исчезали из поля зрения Алисы, хотя сражались в совсем ином, хладнокровно-насмешливом стиле, не уступая друг другу ни одного удара.
Девушка позволила себе потерять еще секунду, оглянувшись на друзей. Халим поддерживал окоченевшую, без единой кровинки на лице Магдалену – поймав взгляд женщины, Алиса спешно отвернулась, борясь с подступившей тошнотой. Она не представляла себе, сможет ли когда-нибудь забыть увиденное в Северной башне. Гвендаль и Соня держались не в пример лучше, и хотя вампирша все еще продолжала сживать в руке бесполезный в магическом бою Риалин, ярость сражения перешла к ее возлюбленному. Гвендаль меньше всего следил за своей безопасностью, швыряя в Темного любые попадавшиеся под руку предметы. Посланцу приходилось нелегко, особенно потому что он не мог покончить с досадной помехой, в то время как оборотень использовал дарованную ему природой силу в полной мере. В ход шло все – мебель, орудия труда, даже тяжелые сосуды, по счастливой случайности оказавшиеся пустыми. Часть ударов Темный отбивал магией, от остальных вещей приходилось уворачиваться, но его противники продолжали отступать, потому что у Алисы не было достаточной подготовки для четко спланированной атаки, которую – девушка это все отчетливее понимала – она могла бы выиграть. Как ей не хватало сейчас верного Арагила!
Наконец, они все-таки были вынуждены перенести сражение в сад. Тяжелую дверь начисто снесло особенно мощным потоком темной энергии, от которого содрогнулись стены. Монастырь несколько мгновений словно раздумывал – не обрушиться ли на нарушителей его спокойствия всей своей каменной массой, тем самым навсегда заставив их замолчать. Но здание было построено на совесть – и выдержало. Сполохи освещали поочередно то одну, то другую беседку по разные стороны сада, все ближе раздавалось тревожное ржание лошадей. Словно почувствовав, что враг может уйти живым, Посланец усилил атаку. Теперь Алиса предпочитала ускользать от его ударов, отбить которые у нее не хватало ни сил, ни искусства. Девушка все реже била сама – запас ее боевых заклинаний был мал, а экспериментировать со стихиями она не решалась ни в стенах монастыря, ни здесь в саду, где рядом были беззащитные друзья. Алиса не собиралась сдаваться, и меньше всего могла позволить себе погибнуть по неосторожности. Значит, надо было искать выход….выход….с каждой секундой ее все больше охватывал страх за жизни близких людей, который защищали ее и поддерживали. Она тоже должна…
Небо прорезала огненная струя, появление которой сопровождали резкие взмахи больших крыльев. Спикировав, Арагил обрушил еще одну струю пламени прямо на Темного, который пробормотал ругательство и безо всякого изящества покатился по земле, уходя от атаки. Алиса не верила своим глазам. Она и представить не смела, что Арагил может услышать ее мысли и прийти на помощь, когда она сама уже почти отчаялась победить в схватке с Посланцем. Девушка повернулась к друзьям, уверенная, что теперь Темный уже не сможет на них напасть – все его внимание было сконцентрировано на драконе - молодом и полном сил, но никогда не забывавшим о своих истинных врагах. Халиму пришлось усадить Магдалену на землю – вампирша окончательно обессилела, не столько от бегства, сколько от ужаса и переживаний. Гвендаль и Соня, успевшие достичь колодца, не отрываясь смотрели в дальний угол сада, где разворачивалось сражение двух бывших влюбленных.
Клер раз за разом атаковала все яростнее – выдержка постепенно покидала волшебницу, Моргану все чаще удавалось застать ее врасплох неожиданно точными и сильными ударами, которые, тем не менее, были недостаточны, чтобы хоть сколько-нибудь повредить колдунье. Женщина явно старалась не встречаться с ним взглядом. Алиса представила, как бы она сама смогла выдержать, если бы Малис….если бы Малис предстал перед ней таким? Изуродованным, лишенным радости? Разве она не отвернулась бы от него в ужасе? Нет, твердо сказала девушка сама себе! Никогда я бы не оставила его, а тем более такого. Никогда…
Тревожно ржали лошади, где-то вдалеке слышался шум. Наверняка, в Кройби уже никто не спит, а значит им немедленно надо бежать. Алиса не знала, как прекратить схватку Моргана и Клер, но в этот момент поглощенный собственной битвой Посланец оказался слишком близко к месту сражения и очередная струя огня задела магов. Морган ловко отпрыгнул в сторону, при этом его поддержал Гвендаль и шепнул пару слов. Клер, не заметившая опасности, несомненно пострадала бы, но Темный, неестественно изогнувшись, сбил ее с ног, и пламя лишь слегка опалило ему волосы. Шум толпы становился все ближе. По знаку Сони Алиса бросилась в ту сторону, где стояли лошади, за ней бежал Халим, неся на руках Магду, и Гвендаль, поддерживавший усталого Мага-Охотника. Им удалось разминуться с деревенскими крикунами в самую последнюю минуту, после чего лошадей гнали не жалея сил до самой стены. Уже и речи не шло о том, чтобы проходить через ворота – весть о разорении монастыря могла достигнуть ушей охраны в любой момент, и тогда в первую очередь под подозрением неизменно оказались бы все, прошедшие ночью мимо поста.
До небольшого потайного хода идти пришлось долго. Однако никому и в голову не пришло бросить лошадей. Это не только был бы явный намек на Гильдию Ночных Бабочек, но и довольно расточительный поступок, на который у них не было прав. На царапины, рассыпанные по рукам и лицам после прохода сквозь заросли кустарника, не обращали внимания – самое главное, они вернулись. Вернулись все. Живые.
* * *
Одну из пустующих комнат предоставили в распоряжение Глав Гильдий – Халим, хлопотавший вокруг Магдалены, все еще пребывавшей в полуобморочном состоянии, выглядел осунувшимся и неожиданно помудревшим, словно эта ночь преподала ему все те уроки, что никак не могли быть выучены раньше. Алиса по привычке забралась на подоконник, Гвендаль и Соня собирались хоть недолго поспать, но их задержал Морган. Он выглядел изнуренным, но взгляд горел странным, похожим на надежду огнем.
­- Мне нужно сказать вам кое-что, друзья мои. Это нападение…я знаю, почему Клер организовала его.
­- Разве не для того… - начала было Алиса, но смолкла, пораженная тем, как пристально смотрел на молодого оборотня господин Никто.
­- Я догадался накануне. Можно было и раньше, но лучше поздно, чем никогда. Слушайте меня очень внимательно – они напали на монастырь духа и взяли в плен монаха, потому что надеялись найти Фимиам Желаний. Понимаешь, что это значит, Гвендаль? Всего один сосуд, но…
Оборотень застыл, пораженный услышанным. Невозможное всегда оставалось для него невозможным, но сейчас впервые его вера в законы жизни пошатнулась. Ей на смену пришла вера в чудо.

Интересно, это кто-нибудь еще читает?

Ну почему это никто не читает??? я читаю)))

«и протянуть ему руку. Которой он так ждет»
(руку) Которую, наверное (он так ждет).

«Сходство с братом у Джо было поразительное, несмотря на пять лет разницы в возрасте – коротко остриженные волосы топорщились в разные стороны, большие серые глаза смотрели серьезно и с пониманием, а пальцы теребили складки плаща.»
Честно говоря, я бы не сказала, что это описание подтверждает «поразительное сходство».
Такое впечатление, что чего-то визуального все же не хватает…

«- Ладно, все объяснения потом, а сейчас нужно срочно ехать. Магдалена обещала лошадей? – Соня кивнула. – Хорошо, тогда поспешим. Нам еще нужно суметь выбраться за городские ворота, не вызвав подозрения стражи.»
Совсем непонятно кто из них сказал эту фразу… Соня? Если здесь ее действие?

«сестра Гвендаля ей нравилась, в первую очередь своей прямотой»
Наверное, ПОнравилась, раз уж знакомство состоялось только что.
Нравилась – означает, что они уже были давно знакомы.

«грозя навсегда замуровать под собою»
М… насколько я знаю, замуровывают обычно во что-то, а не под чем-то.
Здесь, на мой взгляд, было бы логичнее «похоронить под собой» (но, звучит довольно коряво… может, немного изменить предложение)? Или «замуровать в своей толще»…

«Последние лучи заката уже скрылись за горизонтом, когда они, наконец, подошли к городской стене – в сотне метров от них у ворот негромко переговаривались караульные и патруль Ночного Дозора..»
«От них» я бы убрала, если действовать в соответствии со взглядом фокального персонажа (но не уверена, как это работает в этом случае). Но, по любому, не очень хорошо «они – от них».

«- Либо полезем через стену, либо попытаемся заговорить им зубы. Но тогда придется ждать, пока Дозор уйдет…»
Опять, совершенно не понятно чья это реплика…

«но в толщину едва ли превышала длину руки»
А не наряднее ли сказать «в толщину едва ли превышала пару локтей». По крайней мере локоть – это вполне реальная мера длины… а то у тебя странные меры получаются, человеческий рост, длина руки…

«он в считанные минуты оказался наверху и съехал прямо вниз, к дереву,»
Наверное, нужно уточнить, что съехал именно по веревке. Иначе предстает красивая картина, как он съезжает на мягком месте…

«но пример Моргана действовал очень воодушевляюще. Соня по его примеру»
Пример – примеру.

«пришлось ее поддерживать просто ради минутного отдыха»
Слушай, минутного наверное многовато…. Что же она целую минуту просто так висела на стене, да еще и на руках у Алисы?

«Очутившись по ту сторону города»
Вот тут у меня тоже сомнения… по ту сторону города…. Логичнее, наверное, «по ту сторону городской стены», это представить гораздо проще: одна сторона стены и другая сторона…. А вот со сторонами города так просто не получается….

«Шли быстро, но бесшумно – стража была не так уж далеко, чтобы продираться сквозь росший по обеим сторонам дороги подлесок что есть силы.»
А тут построено так, что продираться, должна стража…

«Алиса, идя между Гвендалем и Морганом»
Эх… чую, будут меня бить…. Может даже сильно…
Может, «идя рядом с Гвендалем и Морганом»… иначе смотрится, будто Гвендаль и Морган – это какие-то ориентиры… например между дворцом и набережной…
А «идя» я бы заменила на «шагая».

«На открывшейся перед ними поляне их ждали лошади»
Ними – их… одно точно надо убрать.

«Им предстояло покрыть немаленькое расстояние»
Может, «немалое»?

«переход непременно сказался бы если не магической силе, то на быстроте реакций и выносливости.»
«Не на магической силе», наверное.

«при этом он сливался с росшими по периметру ограды стройными тополями и поэтому напоминал выросшую посреди равнины скалу»
«при этом – поэтому» - слишком близко.

«Могли ли монахи добровольно расстаться со своим сокровищем, размышлял он, пока они преодолевали последний десяток километров? Столько лет они были единственными обладателями невероятного сокровища»
Второе сокровище хочется заменить синонимом.

«но это всегда действовало на него успокаивающе, тень страха, сжимавшая сердце, отступала»
Тоже не настаиваю, но… априори тень может сжимать?

«кроме него, магов в их отряде больше не было»
Наверное, не «не было», а «нет».

«Дворик, щедро посыпанный мелким песком, был полукруглым, на одинаковом расстоянии от входа и тропинки справа и слева были устроены беседки, которые образовывали переплетенные ветви старых вязов.»
Был – были мне как-то не очень. А после «полукруглым» я бы поставила точку.
Не очень понятно с входом, тропинками и беседками… не сразу понимаешь, как это, приходится перечитывать.

«Кирпичи, из которых они были сложены, были неправильной формы»
Были – были.

«единственному для них опознавательному знаку»
Может, «ориентиру»?

«да и побед – о, в победе она не сомневалась – будет изрядно приправлена горечью»
«Да и победа»?

«Я одержу победу, в конце концов, вы будете повержены так же, как умер Морган!»
На счет «умер» я не совсем поняла…

«Призрак того, что она любила когда-то.»
Наверное, «призрак того, кого…»

«Алиса чувствовала, что ей не уследить за молниеносными движениями тонких пальцев. Они медленно двигались к выходу, хотя нападавших было всего двое.»
Пальцы двигались к выходу?

Глава пятнадцатая
Поворотный момент

Марсий открыл глаза, но тут же закрыл их снова – он чувствовал себя настолько хорошо, что малейшее движение грозило нарушить царившее внутри него блаженство. Воздух в пещере был душный, пахло приторными духами и потом, слизни на стенах едва мерцали – видимо, у них наступил период почкования. Голова отказывалась думать – тело вновь и вновь возвращалось на несколько часов назад, заставляя мысли разлетаться взбудораженным роем, дыхание становилось прерывистым, а губы шевелились, не произнося ни слова. Сказка стала для Марсия явью, и единственное, чего он хотел – чтобы она никогда не заканчивалась.
Она медленно провела острым ногтем по его щеке, отчего Марсий испытал сильную судорогу, сменившуюся томлением и жаждой испытать заново все случившееся. Чуть повернув голову, оборотень вгляделся в идеальные черты лица Евы, которая прятала свои глаза за полуприкрытыми пушистыми ресницами и слегка улыбалась. Юноша подумал, что она вовсе не так цинична, какой притворяется, и наверняка полна смущения не меньше его самого. Женщина грациозно потянулась и коснулась его щеки еще раз. Истолковав ее жест как приглашение, Марсий протянул было руку, но Ева уже поднялась с кровати и одевала длинное, расшитое мерцающими нитями платье.
­- Ты спал как дитя, - улыбнулась она одними губами.
­- Я во многом уже далеко не дитя, - ее нежелание повторения предыдущего вечера было тем более досадно, что стояла еще глубокая ночь, да и к чему были эти намеки про детство? – Разве ты не заметила?
Женщина, повернувшись к нему спиной, расчесывала волосы. Марсий любовался ее изящным, гибким как у пантеры силуэтом и уже давно забыл о мимолетной обиде.
­- Ты прекрасна…. – прошептал он.
­- Марсий, Марсий, - она по-прежнему не смотрела на него, а в голосе чувствовалась непритворная грусть. – Какой же ты еще…
­- Какой?! – уснувшая было досада вспыхнула вновь.
­- Ты так молод, - она произнесла эти слова явно не желая оскорбить его, и Марсий понял, что речь давно уже не идет о постели.
­- Молод для чего? Ева, скажи мне, что я могу сделать? Только скажи, богиня моя, только одно твое слово… - он сполз с кровати и, подобравшись к ней, прижался лицом к обнаженным лодыжкам. – Ты же знаешь, ты должна знать – я для тебя…
­- Марсий, ты же видишь – все попрятались как крысы, как последние трусы….мне так больно за наш народ, за наш мир, за нас с тобой в конце концов…. – при этих словах он начал покрывать ее ноги поцелуями. – И нет никого, кто продолжал бы бороться…кто…
Оборотень вскочил, не дав ей закончить фразу, и бросился одеваться. Ему и самому претило все то, о чем говорила Ева, но сейчас, когда об этом просила любимая женщина, когда он слышал слезы в ее голосе, ощущал дрожь ее тела, он не раздумывал ни секунды. Была у него парочка закадычных друзей, которых вполне можно было подговорить на еще одну выходку во имя свободы. Марсию стоило огромного труда выйти из пещеры, не обернувшись, но он знал – настоящие мужчины не разбрасываются обещаниями, а приходят лишь после исполнения своей миссии. Этому он и собирался посвятить ближайшие пару часов.
* * *
Почему он решил начать именно с вампирши, Симон не знал. Возможно, потому, что это представлялось ему самым легким, да еще и выгодным делом – убедив Магду, не стоило особого труда убедить и Халима. На улице Сумеречных Капель уже зажглись первые неоновые огни, на скамеечках, наслаждаясь вечерней прохладой, оживленно болтали Бабочки. То и дело слышался громкий смех, тут же сменявшийся приглушенным соблазнительным шепотом. Нил, секретарь Магдалены, несколько секунд стоял молча, не двигаясь с месте, словно обдумывая, можно ли доверять неурочному посетителю. Наконец, он кивком предложил Симону следовать за ним, и провел его через все здание на задний двор, где располагалось несколько конюшен – дорогое развлечение, которое Ночные Бабочки могли себе позволить. Там он увидел Магдалену и Халима, седлавших всех имеющихся лошадей. Вопросы вертелись у Чистолюба на языке, но он смог сдержать свое любопытство – ответы подождут, а его собственная затея нет.
­- Доброго вечера вам обоим. Понимаю, что не вовремя, но мое дело не менее важно, чем ваше. Я собираюсь просить Симона созвать Совет Гильдий и хочу пригласить на него Гвендаля.
Магдалена и Халим переглянулись, после чего Погонщик продолжил возиться с лошадьми, а Бабочка, взяв Симона под локоть, отвела его чуть в сторону.
­- Это произведет эффект посильнее горного обвала. Трое точно против…надеешься получить большинство?
­- Да.
­- Симон…вполне возможно, что после этой ночи у нас на руках будут сильные козыри. Но вполне возможно…некому будет сообщить тебе об этом.
Помело внимательно посмотрел на вампиршу. Спокойная решимость в глазах женщины поразила его, и он прекрасно знал – отнюдь не была естественным свойством ее рода. Магдалена оставляла за своей спиной что-то…кого-то, вполне достойного заменить ее в случае неудачи. Этому можно позавидовать, - мелькнула мысль, но Симон отбросил ее. Время было дорого.
­- В любом случае я желаю вам удачи. И до встречи на Совете Гильдий.
Ответом ему был лишь взмах пушистых ресниц и поднятая в прощальном жесте рука Халима, наблюдавшего их прощание. С неспокойной душой покидал Чистолюб обитель свободной любви и беззаботного веселья.
Сайлас растерянно теребил собственную бороду, понимая, что молчанием он не сможет уйти от ответа. Внезапны приход Симона прямо посреди ночи не то, чтобы застал его врасплох, но к такому разговору Вершитель готов не был. Когда от него требовали прямого ответа без единой гарантии, Сайлас начинал в душе подозревать худший исход из возможных.
­- Хитрый ты лис, друг мой Сайлас, - покачал головой Чистолюб. – Я ведь жду от тебя всего лишь «да» или «нет», а ты дергаешься и молчишь, хотя это совершенно бессмысленно. С самого начала было понятно, что добром эта затейка не кончится. Именно потому, что кое-кто в нашем городе решил перекроить одежку под свое пузо.
­- Талию, - невесело усмехнувшись, поправил его Вершитель.
­- Вернее, и пузо, и талию, - кивнул Симон. – Времени в обрез, а нам еще надо помнить, что троих нам по всей видимости так и не убедить. Руби…
­- Руби – добрый человек, - покачал головой Сайлас. – Но чересчур прямолинейный. Он не видит дороги в обход, там, где есть прямая тропа, пусть даже она проходит по краю бездны. Его решительность и преданность Гильдии – замечательные качества, но в нашем случае, увы, только мешающие.
­- Нашем? - переспросил его собеседник. – Это означает «да»?
­- Это означает, что я уже предупредил молодого Рислипа о том, что представляет из себя его дражайшая колдунья. И теперь вся моя надежда на этого мальчика.
Симон смотрел на Вершителя, не зная, пугает его подобное предвидение или восхищает.
Бретт сидел во дворике казарм и наблюдал, как закрываются на ночь блестящие малиновые лепестки махровых роз – любимого цветка девушек Лакримара. Он все не мог решить – хочет ли он видеть своего заместителя или нет, одновременно ждал его и боялся дождаться. Что он, пока что безусый юнец, может сказать Паладину Лакримара – упрекнуть в одном-единственном опоздании? В нападении на Хапуна, который, если честно, сам напросился? В том, что у него отсутствующий взгляд и полное безразличие к своим обязанностям? Последнее, в общем-то, не приветствовалось ни в какой Гильдии, но Бретт все еще не мог представить себе, какими словами обращаться к Аваллаху. Негрумкие шаги вывели его из оцепенения.
По тропинке шел Симон-Помело. Бретт от удивления вскинул брови, не понимая, что могло понадобиться Главе Чистолюбов в здании его Гильдии в третьем часу ночи. В тайном свидании проще было заподозрить даже Хапуна или Сайласа, поэтому ничего иного, кроме очень-очень неотложного и важного дела тут быть не могло. Отчего-то Бретту стало неуютно при этой мысли, поэтому его рука дрогнула, когда он ответил на рукопожатие Симона. Помело не стал скрывать, что не заметил этого.
­- Мой приход должен был встревожить вас, Глава. Вне сомнений, я не произвожу впечатления человека, способного на подобную бестактность, и тем не менее я здесь, перед вами. Перво-наперво позвольте извиниться за беспокойство, хотя ваше бодрствование в столь неурочный час немного успокаивает мою совесть.
­- О чем вы хотели говорить со мной? – многословность Симона ничуть не успокоила Воина, хотя судя по всему, извинялся Чистолюб вполне искренне.
­- Не сегодня-завтра будет созван Совет Гильдий. Не спрашивайте откуда я это знаю – просто он будет. Вопрос все тот же, но на этот раз большая часть Совета будет настаивать на присутствии обвиняемой стороны, - Помело помедлил, но все же решился высказать основную мысль. – Большая, если на нашей стороне будете вы, Бретт.
Воин на мгновение распахнул глаза, но тут же приглушил вспышку изумления. Симон просил поддержки… правильнее сказать, он просил о нарушении нейтралитета. Того нейтралитета, которого Бретт собирался держаться до последнего именно в силу своей молодости и незнания подводных течение лакримарской политики. И теперь, когда он и года не пробыл Главой от него хотят такого…такого шага, который не предполагает отступления. Особенно если выступаешь против Клер и Хапуна. Как бы ни был Бретт далек от интриг, он понимал, что будь на стороне Симона хотя бы один из этих двоих, в его, Бретта, согласии, надобности бы не возникло. Но сейчас Чистолюб стоял перед ним, слова были произнесены и Бретт должен был ответить.
­- Тогда у меня встречное предложение, - он и сам не понимал, зачем говорит все это. – Пусть вместе с вожаком оборотней на совет придет и Алиса.
Пришла пора изумляться Симону – Бретт ясно видел, что своей просьбой поставил Помело в тупик.
­- Простите меня, Глава – я недооценивал вас все это время. Пусть это будет мне уроком, - Симон склонил голову, пытаясь спрятать торжествующую улыбку. – Да, думаю вы правы. Крылатая заслуживает того, чтобы присутствовать на Совете Гильдий. Еще раз прошу извинить меня, Бретт.
Юноше показалось, что еще секунда, и старик прижмет его к груди. Но Помело умел сдерживать сиюсекундные порывы. Чистолюб крепко пожал Бретту руку и вышел…и был шаг его таким легким, что-то помогало ему двигаться, не касаясь земли.
* * *
Утром весь город гудел словно растревоженный пчелиный улей. Весть о нападении на Монастырь Духа распространилась со скоростью молнии – горожане собирались группками, затем перебегали из одного дома в другой, спеша поделиться подробностями и высказать свои догадки. Не все обвиняли оборотней – нашлось немало любопытных, с радостью распространявших легенду о черном драконе, пытавшемся сжечь монастырь своим пламенем. Легенда с каждым часом обрастала все большими деталями, даже те, кто не верил в нее, не осмеливались разоблачать болтунов и лишь тихо фыркали, качая головой. Молодежь, не долго думая, отправилась пешком в Кройби, а наиболее смелые похвалялись перед девушками, что сумеют проникнуть в монастырский сад и в доказательство принесут с собой несколько веток синего шиповника, однако таких было немного, и от собственных обещаний им становилось не по себе. Солнце постепенно разгоралось все ярче, и к полудню в Лакримаре не осталось ни одного человека, кто бы не знал о несчастье и не имел бы своей личной точки зрения о нем.
Рислип проснулся поздно, но еще долго после пробуждения лежал в постели, глядя в потолок. Меньше всего ему хотелось куда-то идти. Мысли неслись в бешеном галопе, перескакивая с одного на другое, но прекратить этот адский бег было не в его силах – слишком многое произошло за последние дни. Он делал первые попытки связать события воедино – иногда не находя ответов, иногда додумывая свя-зующие нити в воображении. Восстание оборотней, которое он с самого начала принял близко к сердцу, теперь имело множество смыслов, каждый из которых требовал внимания.
Маг все чаще возвращался к разговору с Сайласом. Какую цель преследовал Вершитель, раскрывая ему такие сведения? Кто на чьей стороне в этом человеческом клубке? Алису Рислип не мог подозревать при всем желании – только изумлялся, как же он раньше не узнал, кто она такая. Год назад ее крылья надежно прикрывал плащ, Братья не сочли нужным ничего рассказывать, и с тех пор легенды о крылатой девушке, явившейся в город с драконом, никак не ассоциировались для него с сиротой, пришедшей в Звездную Башню год назад. Рислип чувствовал, что должен узнать еще много всего, и прежде всего расспросить саму девушку, но отчего-то не решался снова вернуться на аллею Шумящей Листвы. Словно…словно уже нельзя было занимать нейтральную позицию в этой борьбе, нужно было определяться и идти либо как свой, либо как враг.
Заставив себя подняться, юноша спешно оделся и поднялся на самый верхний этаж Башни, где располагалась библиотека. Он знал, что нужный ему человек, крайне редко возвращавшийся в Лакримар, все свободное время проводит именно там, и не ошибся – магистр Снилл сидел у самого окна, лишь макушка виднелась над кипами манускриптов, а скрип пера был единственным источником шума в ог-ромном книгохранилище.
Подступаться к магистру отваживались немногие, особенно во время занятий. Поэтому Рислип струхнул, когда скрип пера прекратился. Хотя Снилл не повернул головы, у молодого мага появилось ощущение, что его видят насквозь.
­- Что вам угодно, Рислип?
­- Простите за беспокойство….магистр, я просто…
­- Вы выглядите взволнованным. Сядьте и объяснитесь.
Голос звучал строго, но Рислипа это неожиданно успокоило. Подтащив стул, он уселся и перевел дыхание.
­- Понимаете…я только сейчас вдруг понял, что ничего не знаю о нашей Гильдии. Как она появилась и….что-то такое. Простите, что я так…
­- Само собой, что спросить ты хотел совершенно другое, - поджал губы магистр. – Всегда удивляла в людях эта черта – говорить не то, что думают. Впрочем, я тебе отвечу – на оба вопроса. Гильдия Магов была создана по воле Безликих – чтобы городом правила не сила, но разум….ну или магия, если тебе так хочется. Женщины почему-то к ней более восприимчивы – этого Безликие не учли, так мне кажется. Поэтому во главе Гильдии было гораздо больше волшебниц, чем магов. Они и правда сильны в магии, но так же сильны и в своих эмоциях. Подчас эти чувства толкали их на настоящие подвиги – стоит только вспомнить Беатрису, а ведь она такая не одна была. Кстати, все любят судачить о ее романе с Сильберном, но мало кто знает, какой она была замечательной изобретательницей. Так и не смог найти, где же спрятана ее мантия – вершина магического искусства. Но это в сторону…так вот, Клер. Не гений, но очень сильная волшебница. Честолюбива, умна, порывиста и слишком самокритична. Не удивляйся, но это так.
На самом деле Рислип удивлялся совсем другому. Он не понимал, почему Снилл все это рассказывает ему. Неужели и в самой Гильдии Магов есть сторонники и противники Главы? Ему хотелось дослушать, но чем дальше шел рассказ, тем больше он чувствовал себя вовлеченным во что-то темное и вовсе ему не нужное. Внезапно вскочив на ноги, молодой маг отвесил торопливый поклон и, не говоря, ни слова выбежал вон. Снилл за его спиной тихо покачал головой, усмехнулся и вернулся к прерванной работе.
* * *
­- Они осмелились…! Как им вообще в головы их собачьи пришло такое! Это невиданное злодеяние…и ведь даже тут им показалось мало! Надо было еще сжечь амбары – в которых между прочим хранилось сено!
­- Хорошо сено, а не запасы продуктов… - пробормотал один из Магистров за спиной Сайласа.
Глава Вершителей принял своих гостей в главном зале заседаний – большом прямоугольном помещении с достаточным количеством сидений для всех желающих и длинным столом, вокруг которого сейчас суетилось трое учеников, разливая чай для трех Глав и нескольких подошедших Магистров. Сайлас нарочно решил принять Руби и Клер именно здесь – он не хотел никаких предложений «с глазу на глаз», и сделок, от которых было бы трудно отказаться. Пока Пахарь изливал свой гнев в сторону сочувствующе кивавших Магистров, Сайлас украдкой наблюдал за Клер и понимал, что Симон пришел к нему вовремя. Если они сейчас не сделают хотя бы маленького ответного выпада, все пропало. До сегодняшней ночи люди были напуганы, теперь они оскорблены. Но Руби…слушая мужчину, Вершитель оставалось лишь горько сокрушаться в душе.
­- …уничтожить! Да я своими руками сотру их в порошок – пусть только попадутся! Пусть только…
­- Руби, при всем уважении – ваши крики уже неоригинальны. Я прекрасно понимаю ваш гнев, потеря амбаров – это безусловно гадкая мальчишеская выходка, которая должна быть наказана. Вы ведь сказали, что несколько ваших людей выдели убегавших оборотней? Значит, этот вопрос не подлежит обсуждению, но нападение на монастырь еще требуется доказать. Судя по слухам, которые разносятся по улицам Лакримара, версий предостаточно – одна невероятнее другой, должен признать. Во-первых, необходимо спросить самих пострадавших…
­- В Монастыре не осталось ни одного живого человека, - холодным отрешенным голосом произнесла волшебница.
­- Всех убили?
­- Это еще предстоит выяснить, - просто показалось или Сайлас на самом деле заметил тень неуверенности, мелькнувшую на лице женщины. – Да и я не понимаю, Сайлас, как вы можете думать…
­- Я – Вершитель, миледи, - мужчина позволил себе слегка поклониться. – Я не принимаю домыслы за истину – у меня нет права на ошибку. Думаю, стоит собрать Совет еще раз. Вы же не станете возражать?
Сайлас видел, что волшебница отчаянно пытается проникнуть в его мысли и понять, зачем ему нужно собирать Совет Гильдий. Но не осмеливалась – подобное действие в отношении любого Вершителя являлось противозаконным, а репутация Сайласа была слишком высока, чтобы так рисковать в присутствии Магистров. Шурша подолом платья, Клер вышла из залы, не сказав ни слова, что вполне можно было трактовать как согласие.
Клер вышла, но остался Руби – а Сайлас знал, что несмотря на всю порывистость, Пахарь уже успел немало разведать за утро. Поэтому Вершитель предоставил ему говорить, не перебивая, хотя многие, очень многие слова Главы были продиктованы отнюдь не хладнокровием.
­- Их было не меньше шести человек, а то и все десять, судя по количеству следов. И мужчины, и женщины. Разного возраста. А мы-то, идиоты, еще надеялись, что оборотни будут нападать только молодняком. Как бы не так! Так же мы нашли место, где были привязаны лошади. Дети ничего рассказать не смогли – большая часть их сейчас живет у нас в деревне. Клер сказала верно – ни одного живого Брата мы не нашли, но и…то, что от них осталось – погибли явно не все. Или большую часть похитили. Наши поговаривают об огромном зареве, которое вспыхивало над монастырем, но золу мы обнаружили только в каминном зале. Так что скорее всего врут…или оборотни нашли какие-то новые фокусы. Стрелу мы нашли всего одну, видимо, Братьев застали врасплох, что неудивительно. И, - тут Руби сделал паузу, – ветки лобоса.
­- Много? – оживился дремавший Сайлас.
­- Нет. Четыре.
­- В разных местах или в одном?
­- В одном. Там же, где и стрела.
­- Тогда я пока задам вам несколько вопросов – если вы на них ответите, ваше позиция на Совете будет выглядеть более убедительно, мой друг. Известно, что лошади оборотней на дух не переносят – и тем не менее вы нашли их стоянку. Что это значит? Второе – слухи о зареве не могли возникнуть на пустом месте, особенно если не было сильного пожара. И третье – самое главное, Руби - ветку лобоса по традиции всегда оставляют одну. Только одну.
В этот момент одновременно пришли Аваллах и Хапун. Вершитель успел заметить, как вздрогнул паладин, а Хапун, казавшийся довольным, тем не менее смотрел на него с некоторым страхом. Аваллах покрутил меж пальцев ветку лобоса и вернул ее на прежнее место. Потом по очереди встретился взглядами с Руби, Сайласом и Хапуном.
­- Вы правда думаете, что этого доказательства достаточно?? Монахи молчат, и мне кажется, для этого есть веские причины.
­- Безусловно есть! – прорычал разозленный Руби. – Они запуганы, и их можно понять. То же самое творится по всему Кройби. Женщины и дети трясутся от страха, а перед кузницей стоит очередь желающих получить настоящее оружие.
­- Нападение было осуществлено с помощью магии…Надеюсь, этого вы не будете отрицать?
­- Мне не особо важно, какие именно методы они использовали! Их надо стереть с лица земли! И чем быстрее, тем лучшее
­- Дорогой, мы так ничего не добьемся, - Сайлас взял Пахаря под руку и повел к окну. – Вам в первую очередь надо успокоиться – на трезвую голову все воспринимается несколько иначе, чем в пылу гнева. Сейчас я прикажу накрыть чайный стол…
Что Вершитель говорил дальше, паладин уже не слушал. Он вообще не придавал слишком большого значения нападению на монастырь – отчасти из-за собственных забот, отчасти потому что все выглядело слишком туманно, и ветка лобоса лишь добавляла ему уверенности в непричастности оборотней. Еще его несказанно удивила реакция Хапуна – он полагал, что вчерашним утром нажил в его лице злейшего врага, однако Торговец и вида не подавал, что обижен. Однако извиниться, по мнению Воина, все же стоило.
­- Уважаемый Глава… - он запнулся на мгновение, не зная с чего начать. – Вчера я позволил себе много лишнего в отношении вас и глубоко об этом сожалею. Прошу вас простить меня и уверяю, что подобного никогда больше не повторится.
Хапун внимательно смотрел поверх его головы куда-то вдаль – его глаза-щелочки еще более сузились, а на лице вдруг расплылась добродушная улыбка.
­- Ну что вы, дорогой! В наше неспокойное время нет ничего удивительного в подобных поступках – все издерганы, вымотаны. Я ничуть на вас не сержусь, поверьте, - Аваллах хотел бы верить, но не мог. – Впрочем, мы тогда так и не договорили. Я неспроста начал с вами разговор об этой девушке. Увидев ее тогда в Здании Четырех Ветров, я подумал, что она совсем ребенок и конечно же, находится под влиянием тех, кто ее окружает. А окружают ее в основном беглые – не важно, оборотни или там вампиры или даже охотники. Важно, что несчастное дитя привыкло бегать, скрываться – в то время, как могла бы совершенно спокойно жить себе да поживать….семью например завести. Понимаете? Мне кажется, если бы ее немного оградить…от влияния этих, гм, компаньонов..
­- Можете не продолжать, Хапун, я вас понял, - с помрачневшим лицом Аваллах вышел из комнаты, конечно же, не увидев торжествующего блеска в глазах Старины Хапуна.
Слова Торговца показались ему одновременно спасительными и пропитанными насквозь ядом. Было ясно как день, что Хапун и Клер ненавидят Алису, готовы стереть ее с лица земли, но доля истины….как быть с той долей истины, которую паладин, как ему казалось, узрел в его речи? Ведь Алиса и правда вынуждена была менять одно укрытие на другое и все почему? Потому что ее «друзья» были изгоями. Да, она не пользовалась расположением Клер, но это не помешало бы ей вести обычный образ жизни…особенно, если бы за ее спиной стоял человек, который бы защитил ее от недоброжелателей. Например,….
На этом месте Аваллах мысленно дал себе по губам. Кто он такой, чтобы выбирать за нее ее жизнь? Если ее друзья так дороги ей, она ни за что не пойдет с ним, как бы много благ это ни сулило. Знать бы только, свободно ли ее сердце? – тоскливо пробормотал паладин. Он бы перевернул весь мир ради того, чтобы завое-вать ее, стал бы изгоем сам, разобрался бы с Клер и Хапуном, спас всех боротней разом…если бы она полюбила его. Но для этого ему надо быть рядом с ней, стать ей самым близким другом, отвоевать место подле нее. А значит, все снова возвращалось к предложению Хапуна, в котором он видел все больше и больше смысла.
* * *
История с нападение на монастырь Хапуну очень не понравилась. Он чувствовал, что Клер по всем позициям его обходит, даже Темный и тот почти не заглядывает к Торговцу, а все время торчит в Звездной Башне. Отчаяние,в которое, казалось, готова была впасть клер совсем недавно, перешло к ее союзнику. Хапун все сильнее чувствовал себя не у дел, поэтому уделял много внимания единственно затеянной им интрижке. Как ни велико было искушение навестить растерянную – в этом он был уверен – волшебницу, Хапун заставил себя отправиться в казармы – следовало закрепить результат беседой с глазу на глаз.
Судя по выражению лица, Аваллах и ждал его, и нет. Подозревать паладина в нежных чувствах к своей особе у Торговца не было никаких оснований, и в общем-то он понимал риск. В случае чего, еще неизвестно, сколько крысозмей понадобиться, чтобы остановить такого вот бравого воина. Но сейчас паладин был неопасен – он меланхолично покачивал носком сапога в воздухе, вошедшему Хапуну лишь кивнул, и подниматься для поклона не стал. В любой другой ситуации Торговец бы счел подобное поведение оскорбительным, но только не сегодня.
­- Любезный мой, вы положительно нездоровы, - пропел Хапун, усаживаясь на стул – единственный в комнате. – Такие переживания мужчине не к лицу. Действия и еще раз действия – вот единственно верное лекарство от хандры.
­- Хапун, вы на редкость гнусный тип, - спокойно, даже не повернув головы, ответил Аваллах. – И я терплю ваше присутствие только потому, что, увы, вы правы.
­- О моей гнусности ходит не меньше легенд чем о вашей доблести, - развел руками Торговец. – Я свою репутацию стараюсь оправдывать. А вы, милейший?
Оглядывая комнатушку, он в душе неодобрительно качал головой. Для подброшенного Аваллаху плана это было на редкость неудачное место, хотя под защитой Гильдии всегда удобнее обделывать наиболее темные дела. Кровать, сундук, стол у окна и тот самый стул, на котором Торговец и сидел – вот и вся обстановка. Штор на коне нет, правда стены чистые, и даже украшенные искусно расшитыми полотнами, похожими на полотенца. В Лакримаре так вышивать не умели – это Ха-пун знал точно. Но пора было продолжать.
­- Знаете трактир «У Пышечки»? Его хозяюшка – моя давняя знакомая. Если вдруг возникнет нужда в комнате – ни за что не откажет такому гостю как вы. Сейчас мне пора – обещал отобедать со стариной Сайласом, но и о вас, мой друг, не забываю. Еще загляну.
И, не дожидаясь ответа, выскользнул за дверь. Пожалуй, теперь у этого без пяти минут падшего рыцаря все ниточки в голове должны свестись воедино, - размышлял Хапун по дороге домой. И специалиста я ему порекомендовал самого лучшего. Так что мы еще посмотрим, дражайшая Клер, кто кого. Посмотрим.
Про встречу с Сайласом у него вырвалось случайно. Письмо Главы Вершителей пришло утром, и не содержало вопроса – только утверждение, отчего у Хапуна нехорошо засосало под ложечкой. Старина Сайлас никогда не наносил ему столь безапелляционных визитов, да еще в такой день… Не иначе как что-то здесь неладно, - повторял Торговец, но отклонить приглашение не мог при всем желании. А желание было довольно сильным.
Он неприятно удивился, застав Вершителя в своем кабинете. Сайлас выглядел вполне дружелюбно, но Хапун давно уже не верил ни в чье дружелюбие на всем белом свете, поэтому с деланной усталостью плюхнулся в любимое кресло и даже потер виски.
­- Годы, годы…где ты, молодость? Казалось бы, всего лишь утренняя прогулка, и вот пожалуйста – все тело разбито.
­- Хапун, я искренне сочувствую, но, памятуя о разнице в возрасте, не стоит особо жаловаться. Все прелести старения у тебя еще впереди.
Ох, как не понравился Хапуну этот тон – равнодушный, жесткий – таким тоном в свое время Вершитель провозглашал наказание виновным.
­- Хапун, я не отниму у тебя много времени, тем более, что ты так устал. Не сегодня – завтра будет совет Гильдий. Что да как – станет ясно позже..
­- Кто собирает его?! – рявкнул Хапун.
­- Симон, - ответил Вершитель. – Так я говорил о том, что вопросы будут решаться более чем важные – ты и без меня понимаешь это. И мне бы не хотелось, Хапун, чтобы ты высказывал вслух точку зрения, отличную от моей. Понимаешь?
­- Сайлас….ты….
­- Да. Я напоминаю тебе о вещах, которые нельзя забыть. Я говорю о твоей дочери, Хапун. Ты сдержишь слово, старый душегуб?
Но ответить сейчас было выше сил Торговца. Прикрыв глаза, он ясно представлял себе белокурый образ, который был с ним каждый день и в каждом сне. Хлоя….прелестная, полная жизни и счастья девушка….это было невыносимо! Хапун даже по прошествии десяти лет отказывался поверить до конца, что дочери уже нет – когда он повернулся к Сайласу, на его щеке блестело что-то прозрачное и влажное.
­- Лишь ее памятью….ее памятью я обещаю тебе, Сайлас. Только один раз я промолчу.
* * *
Пини с самого утра буквально сидела под дверью Главы своей Гильдии, надеясь отпроситься, но все было тщетно. Когда ближе к полудню она набралась смелости и постучала, ей ответила гробовая тишина, и тогда девушка испугалась, что с Халимом могло что-то случиться. Поняв, что ожидание ничего не даст, Пини выбежала из Манежа – так назывался полукруг из стойл, рассчитанных как минимум на сотню лошадей, над которыми были надстроены жилые помещения – и сама не понимая почему, отправилась на аллею Шумящей Листвы. Она отнюдь не была увере-на, что Алиса знает, где может быть Халим, но нуждалась в общении с вновь обретенной подругой как никогда прежде. У Погонщиков Пини была всеобщей любимицей, но новых друзей у нее так и не появилось.
Оглянувшись на пороге, не преследует ли ее кто, девушка легко взбежала на второй этаж, и была почти не удивлена, застав Халима и Магдалену в комнате. Кро-ме Алисы и ее друзей, в комнате находилась и совсем молоденькая незнакомая Пини девушка. Лица присутствующих, обращенные к Погонщице, были полны тревоги, отчего Пини тут же решила про себя, что никуда не уйдет пока не сможет как-нибудь помочь.
Пини нравилось, как Джоти разговаривает с Алисой. Спокойно, без лести или страха, но вместе с тем умеет находить такие слова, чтобы подруге было хоть чуточку полегче. Хотя сейчас доводы разума мало действовали.
Впервые увидев Малиса рядом с крылатой, Пини долго не могла поверить своим глазам. Более неподходящей пары для Алисы она вряд ли могла бы подобрать – угрюмый, поглощенный своими делами ученик Охотников слишком сильно контрастировал с жизнерадостной и милосердной девушкой, всегда готовой помочь и выслушать. Они должны были стать совсем чужими, а вместо этого непостижимым для Пини образом оказались привязаны друг к другу более тесно, чем к кому-либо еще. Поэтому сейчас, глядя на поглощенную переживаниями подругу, Пини не могла просто сказать ей, что та сделала неверный выбор. Требовалось что-то другое…
Алиса рассказала ей свой сон сразу же, как Погонщица переступила порог убежища. Да уж, - внутренне содрогнулась Пини, - сгорающий в драконьем пламени Малис вряд ли мог воодушевить ее. Да еще эти страшные черные призраки, которые не дали ей спасти его…настоящий кошмар. Ничего удивительного, что она совсем не выспалась.
Она перебирала тонкие золотистые волосы, рассыпанные по подушке, и бес-помощно переглядывалась с Джоти. Алиса не только волновалась за Малиса – она отчаянно желала найти выход из тупика, в который загнало их отношения восстание оборотней, и не могла. Пини оставалось только надеяться, что юноша со своей стороны найдет выход – вера крылатой в своего возлюбленного отчасти передалась и ей.
Пини видела, что все усилия Джоти пропадают зря. Алиса мало обращала внимания на подруг, хотя и старалась отвечать на их реплики. Иногда это получалось невпопад, но девушка словно не замечала своих ошибок. Еще немного, и Пини отправилась бы на улицы Лакримара разыскивать Малиса, но в этот момент в их комнате оказался Ворон.
Он всегда появлялся неожиданно, по словам Алисы. Действительно ли старик умел превращаться в птицу? Пини было любопытно, но задавать такие вопросы в лоб она не решалась.
Ворон не сказал ни слова – просто подошел к Алисе, приобнял за плечи и одним рывком поставил на ноги. Крылатая недоуменно смотрела на него, но старик лишь взял ее за руку и повел за собой. Пини, которая рванулась было следом, остановила Джоти – возможно, занятия действительно могли бы стать для их подруги единственным лекарством, но всего лишь ненадолго обезболивающим, но не устра-няющим причину болезни.
Джоти села на то место, где только что сидела Алиса и грустно посмотрела на Пини. У Погонщицы на мгновение защемило сердце от этой общей боли, которую они несли в себе, но не могли облегчить. Сестра Гвендаля была очень красива – именно своей юной чистой прелестью, которую не портили даже все перенесенные испытания. Пини показалось, что в этом сочувствии кроется что-то схожее с подра-жанием – Джоти была очарована Алисой, хотя иногда вела себя с ней как старшая. Надо же, как эльфочка умеет быть нужной даже тем людям, которых только что узнала. Сама себя Пини довольно часто ощущала ненужной – полезной, но не более того. Дружелюбной – да, но был ли хоть один человек, по настоящему в ней нуждавшийся? Погонщице больше всего на свете хотелось верить что да, есть – просто она еще не знает, кто это.
* * *
Малиса разбудили два подростка, возбужденно обсуждавшие под его окном ночное нападение на Монастырь. Алиса!! Юноша вскочил с кровати, накинул плащ, и только схватившись за массивный засов на двери, остановился. Вряд ли крылатая отправилась в такое предприятие одна, а значит, за нее есть, кому постоять. Есть, кому помочь в случае…он стиснул зубы, отгоняя воспоминания о недавнем ранении подруги. Сейчас важно другое.
Охотник выглянул в окно. На дома, притиснутые друг к другу, ложились предвечерние тени. Проведя всю ночь в бесплодных раздумьях, под утром он глубоко уснул и проснуся только сейчас. Юные воришки уже давно убежали, и сейчас на залитой утренним солнцем улице не было никого, кроме двух мужчин, тихо беседовавших в тени оружейной мастерской. Что-то в одном из собеседников казалось смутно знакомым – мужчина стоял к нему почти спиной, под длинным плащом уга-дывались очертания меча, на голову был накинут капюшон. Проведя в Лакримаре не многим больше трех месяцев, большую часть из которых ему и его друзьям приходилось скрываться, Малис знал очень немногих его обителей, поэтому остался у окна, дожидаясь окончания беседы.
Тем временем второй из беседующих был перед ним как на ладони – узкое лицо, испещренное морщинами и небольшими шрамами, чуть дергающийся угол рта, почти полное отсутствие мимики, в сочетании с сильными, волосатыми на руками, на которых даже из окна было видно вздувшиеся жилы – все это могло принадлежать как наемному убийце, так и простому карманнику. Хотя карманнику вряд ли…не в каждый карман такими пальцами можно забраться. Жаль, нельзя было ус-лышать пусть даже маленький отрывок разговора, но Малис умел ждать. Наконец, мужчины разошлись. На прощание первый протянул было руку своему собеседнику, но тут же ее отдернул – видимо, привычка, побудившая его на рукопожатие, оказалась неуместной. Сделав вид, что не заметил оплошности, мужчина с узким лицом изобразил замысловатый финт рукой, на мгновение приложив ее к груди, и скрылся в закоулке. Мужчина повернулся, чтобы уйти, и в этот момент Малис узнал его. Да и можно ли было не узнать паладина Лакримара на расстоянии пятидесяти шагов?
Хорошо, что он уже успел одеть плащ! Охотник подождал, пока Аваллах отойдет чуть дальше, осторожно отодвинул засов и выскользнул на улицу. Паладин затевал что-то нехорошее, и это касалось Алисы. Никаких сомнений в истинности своих выводов у юноши не было, поэтому он крадучись отправился следом за Воином, совершенно позабыв о собственных душевных терзаниях.
* * *
Клер больше не могла выдержать этого. Ее раздражало все – тяжелый спертый воздух подземелья, жар раскаленной докрасна жаровни, пляшущие по стенам отблески огня, молчаливое безразличие Аримана, и, главное, конечно же, пленник. Ей все больше казалось, что Братья специально подстроили так, чтобы они схватили именно его. И знали, что хотя Брат Доменик никаких тайн выдать попросту не мо-жет, говорить он будет долго. Очень долго.
Когда Торк и Ликон приволокли полумертвого от страха монаха вниз, волшебница надеялась на быстрое выяснение всех интересующих их вопросов. Козлиная бородка пленника жалобно дергалась каждый раз, когда он начинал униженно кланяться и хлопать ресницами. Более жалкого зрелища волшебница не наблюдала уже давно, и мечтала покончить с расспросами побыстрее больше из-за брезгливости, чем из-за спешки. Спешить как раз не стоило – весь город стоял на ушах из-за ночной атаки оборотней на склад, и колдунья терялась в догадках, чьих же рук это было дело. Ей хотелось, чтобы это оказался Ариман, – тогда гений Темного вырос бы в ее глазах до немыслимого предела. И как кстати они оставили на полу монастыря несколько веток лобоса.
Но судьба не желала предоставлять ей счастливых шансов. Доменик в прикованном состоянии повел себя совсем не так, как можно было ожидать, и это выводило колдунью из себя.
­- А что это вы делаете такое?! – с неподдельным интересом начал он расспрашивать Аримана, который всего лишь скручивал веревку. – Это чтобы прыгать было удобнее? Знаете такую игру – натягиваете веревку и прыгаете через нее? А потом поднимаете все выше и выше и так…
­- Да, все выше – до самого горла, - невозмутимо ответил Темный, не обращая внимания на болтовню пленного.
­- Ну что вы – до горла! – глупо хихикнул Доменик. – Так же не перепрыгнуть ни в жизть! Только проползти разве что…но какая же прелесть эта ваша веревочка! У меня так никогда не получалось прыгнуть высоко…стоит поднять выше колена – и все. Что-то в этом было непонятное – детишки-то прыгают. Вот вы как думаете, что же это за прелесть такая?
­- Прелесть? – начал подозревать неладное Ариман. – Приятель, может ты и без веревки ответишь на наши вопросы?
­- Вопросы? Ой, я страсть как люблю играть в вопросы! И еще в прятки…давайте сыграем в прятки!
­- Именно это я и хотел тебе предложить, - улыбнулся Посланец. – Твои друзья уже сыграли с нами. И спрятали одну очень нужную нам вещь. А ты вроде как в нашей команде, чтобы было все честно. Понимаешь? Так что ты должен нам помочь ее найти.
­- Прелесть!! – казалось, Доменик был готов захлопать в ладоши, но руки прочно держала цепь. – Играем-играем! Что ищем?
Клер с надеждой посмотрела на Темного. Сейчас этот чокнутый монашек скажет им все, что нужно, они избавятся от него и Фимиам уже сегодня может оказаться в их руках.
­- Думаю, ты уже видел эту вещицу. Похожа на кувшин, с двумя ручками– из зеленого стекла. Мы не можем проиграть – правда, ведь? Так где же твои друзья могли его спрятать, Доменик? Скажи нам.
О, он был готов помочь им! Только вот Безликие при рождении не только лишили его разума – они отняли у несчастного и память. Теперь, по прошествии трех часов, все пытки, которые пытался применить Ариман, казались волшебнице напрасной жестокостью. Доменик, бедняга Доменик! Он смеялся от щекотки, когда его пяток касались раскаленным прутом, корчил рожи, когда на шее затягивали узел и даже не обиделся на два сломанных пальца. Оставалась слабая надежда выудить что-то из его мозга, но такое вмешательство должно было неминуемо убить несчастного. Клер стояла, не в силах справиться с раздражением, и не замечала, что из прокушенной губы на каменный пол подземелья капает кровь.

Итак, на первое у нас тапочки. Тапочки мои личные, поэтому особого внимания не требуют, потому как я прекрасно осознаю, что тут скорее всё зависит от личных предпочтений каждого в том, что касается стиля изложения. Стиль, кстати говоря, поразительно гладкий, как лёгкий шёлк - повествование скользит так быстро, что не успеваешь опомниться, как заканчивается очередная глава и остаётся только губы кусать от досады и с нетерпением ждать следующей. Читается буквально на одном дыхании, и чтобы наколупать придирок, приходится многажды присматриваться. Если бы это было напечатано в книге, вряд ли бы кто подумал обращать внимание на подобные мелочи, которые я отмечаю. Притом, повторюсь, мои комментарии вызваны не тем, что в тексте что-то не так, а, скорее, личным восприятием. Ведь, на самом деле, у каждого автора свой стиль, и критикуя что-то, возможно, неосознанно подгоняешь повествование под себя. И критика не всегда получается конструктивной. Кстати, лично я считаю, что не стоит менять что-то в тексте - просто отмечаю зацепившие при очень внимательном и придирчивом прочтении места.

тело вновь и вновь возвращалось на несколько часов назад, заставляя мысли разлетаться взбудораженным роем
По-моему, логичнее всё же возвращаться назад во времени мыслями, заставляя тело вспоминать ощущения, чем наоборот. Хотя в таком случае теряется красивая фраза - мысли действительно имеют полное право разлетаться, это, так сказать, прямая их обязанность. Иное переложение обречено на туфталогию. Ну да это так, мелкая придирка.)) Они у меня все мелкие.

которая прятала свои глаза за полуприкрытыми пушистыми ресницами
Полуприкрытые глаза могу себе представить. Полуприкрытые ресницы - нет. Полуопущенные могу. Но полуприкрытые? Впрочем, скорее всего, это мой личный сбой в программе, и на самом деле подобный оборот совершенно нормален.

изящным, гибким как у пантеры силуэтом
Силуэт - это, в моём понимании, существительно эфемерного плана, к которому такое свойство, как гибкость, относится не может. Гибким может быть тело. Но силуэт в основном ассоциируется с очертаниями, а очертания могут быть... плавными, например. Но гибкими?..

только скажи, богиня моя, только одно твое слово…
По моему скромному мнению, второе "только" вполне можно послать подальше.

парочка закадычных друзей, которых вполне можно было подговорить на еще одну выходку во имя свободы
Смысл фразы, такой по сути торжественный, на мой взгляд немного искажён чисто разговорными словами. Вот, например, как можно совершить выходку во имя? Поступок, деяние - да. Но понятие "выходка" по определению ближе к шутке - злой ли, доброй ли. Оно недостаточно серьёзно звучит в данном контексте. Хотя, если подумать, то Марсий действительно ещё молод, и может не вполне понимать те вещи, о которых с таким жаром расуждает и мечтает, оттого и борьба за свободу у него осуществляется "выходками". Задумка автора?..

но он знал – настоящие мужчины не разбрасываются обещаниями, а приходят лишь после исполнения своей миссии
Эта фраза для меня ещё в большей мере подчёркивает юность и некоторую наивность Марсия. И усиляет фразу предыдущую, придавая ей совсем уж издевательское звучание - так, например, выходка в одночасье становится миссией. Если ты хотела показать молодого оборотня во всей красе, немного подтрунить над ним - самое то, а вот если нет, то получается странновато.

ближайшие пару часов
Вот тебе и миссия - пара часов, вы только подумайте. ))
Все три фразы удивительно совпадают по контексту. Либо Марсий и вправду ещё слишком молод, и ты нам это показываешь, либо стоит использовать более серьезную форму изложения.

первые неоновые огни
А откуда у них неоновые огни? *недоуменно* Или это метафора, что-то просто похожее на свет неоновых огней?

вполне возможно, что после этой ночи у нас на руках будут сильные козыри. Но вполне возможно…
Оправданное использование лексического повтора, но всё же если твоё повествование - гладкий шелк, то для меня здесь он образовал мааааленькую такую складочку.

Спокойная решимость в глазах женщины поразила его, и он прекрасно знал – отнюдь не была естественным свойством ее рода."Поразила" и "не была" - так полагаю, однородные сказуемые... но глаз немного запинается.

наблюдавшего их прощание
Я бы сказала "наблюдавшего сцену их прощания" или "наблюдавшему за их прощанием", но это я.))

что молчанием он не сможет уйти от ответа
Что-то меня здесь задело. Уйти молчанием...

а нам еще надо помнить, что троих нам
Нам-нам.

вся моя надежда на этого мальчика
Я бы убрала слово "моя".

который, если честно, сам напросился
М-м... ладно, молчу, молчу. Хотя, может, сказала бы "если быть честным" или что-то вроде.

сиюсекундные
Авторская находка, мурк.)))

и был шаг его таким легким, что-то помогало ему двигаться, не касаясь земли.
Я бы добавила перед "что-то" "словно".

Хорошо сено, а не запасы продуктов
Хорошо ещё, сено. Хорошо, что сено.

однако Торговец и вида не подавал, что обижен. Однако
Однако-однако.

Штор на коне нет
Опечатка, разумеется, но... я представила.)) К опечаткам не придираюсь - ты же все равно все правишь и перечитываешь, уверена.

должны свестись воедино
Может, лучше "сойтись"?

Алиса рассказала ей свой сон сразу же, как Погонщица переступила порог убежища.
Едва порог переступила, а та уже рассказывать?))

Ничего удивительного, что она совсем не выспалась.
Заменила бы я на "неудивительно".

но всего лишь ненадолго обезболивающим, но не устра-няющим причину болезни.
Но-но.

Итак, глупые придирки, на большую часть которых внимания обращать не стоит, закончились. Что я имею вам сказать... )))
Произведение напоминает сейчас лавину - темп убыстряется, каждая новая глава читается всё быстрее, ком повествования обрастает все новыми и новыми подробностями, сглаживающими его не слишком-то ровные бока - ответов недостает, и так и должно быть. Аналогия здесь с тем, что кусочки мозаики медленно становятся на своё место, однако на катящемся со склона снежном шаре появляются новые неровности, имя которым - загадки. Но следующие строки сглаживают их, давая ответы, восполняя картину до её завершенности. И вот когда этот снежный ком станет, наконец, совсем круглым, тогда с полным правом можно будет сказать "конец". Но почему-то этого совсем не хочется. И искренне жаль, что бесконечных историй, наверное, попросту не существует, потому что расставаться со сказочным, светлым - да, несмотря на все тревоги, светлым - миром не хочется вовсе. И с затаённой печалью ждёшь момента, когда всё замрет на последней ноте и лица дорогих героев отодвинутся в тень книжной полки, словно хорошие воспоминания.
А пока - гадаем что же будет дальше, и с нетерпением ждём... да-да, следующей главы. Потому что освободиться от плена чудесного рассказа - все равно что спрыгнуть с подножки поезда, мчащего на полной скорости.



PS: Порой думаешь про тебя, что ты совершенство, а ты берешь и делаешься ещё совершеннее. Это восхитительно. Ты настоящий мастер. Так совершенствуйся же дальше, потому что настоящий мастер никогда не остановится.
...уж я-то тебя знаю... ))

Сообщение отредактировал Танцующая с Тенями - 24-06-2008, 14:13

Часть вторая

Глава шестнадцатая
Жесткие меры

Ворон снова повел ее наверх, в просторную таинственную залу, только в этот раз с ними не было Рислипа. Расстроенная Алиса особенно остро ощущала свое одиночество. Она не могла назвать Ворона другом – учителем, наставником, но не родным. Ему не было дела до ее переживаний, делиться с ним тревогой за Малиса девушка тоже не хотела. Да, их уроки нужны им обоим, но нужны ли они друг другу?
Сегодня старик говорил мало. Показывал ей несложные приемы обращения с огнем, помогал сконцентрироваться и настаивал, чтобы она не боялась давать магическим потокам больше свободы.
­- Ты тревожишься за окружающий мир, девочка, но окружающий мир может быть враждебен к тебе. Это не значит, что его надо уничтожить, но и показывать свой страх недопустимо. Пусть лучше тебя сочтут жестокой, чем трусливой. Я знаю, что говорю совсем не то, что было близко тебе все эти годы. Ты боролась со злом силой своей души, добротой и милосердием, лаской и прощением. Воистину грозное оружие в руках такого чистого существа. Но вот сейчас, например, когда ты расстроена, все эти приемы бесполезны. Алиса, я учу тебя быть сильной снаружи, зная, что внутри ты уже сильна. Так надо, девочка, однажды ты убедишься в моей правоте, а сейчас позволь рассказать тебе одну историю.
Он сел прямо на пол, неловко подогнув ногу, уронил подбородок на скрещенные пальцы и прикрыл глаза.
­- Винд и Гримл всегда находили друг друга, даже если их разделяло море и горы. Драконы независимы и умны, но повелители не были для них чужими. Чужие – все остальные люди, даже весь мир, но в жилах носителей браслетов течет драконья кровь. Ее они чувствовали безошибочно. Впрочем, Гримл приходил на помощь и Констанс – в этом состояло чудо, которое сотворила любовь Винда. Она не была повелителем, всего лишь полукровкой, но Гримл снова и снова спасал ее от козней Тьмы, потому что она была той Единственной, которой отдал свое сердце его брат. Темные боялись ее и после гибели Винда, даже называли Белой Феей – она не умела колдовать, но слово ее, сильное и верное, могло остановить натиск зла. То было страшное и прекрасное время одновременно, девочка. И сейчас могло бы быть так же, но страха стало больше, а красоты – меньше. Я увидел в тебе отблеск того величественного света, который видел в глазах Белой Феи. Знаю, что ты – не она и никогда не станешь ею, но я – не сумасшедший, живущий прошлым. Я всего лишь пытаюсь спасти будущее и знаю, что ты – последняя надежда этого мира. Верь мне, девочка, это так. Сейчас мы здесь с тобой готовимся к тому, что пророчествовала Лакримару Белая Фея Констанс. К последнему сражению с Тьмой.

* * *
Ему показалось, или Клер на самом деле пожалела этого умалишенного? Ариман терялся в догадках. Это же просто глупо, в конце концов. Да, беднягу придется прикончить ради его же блага, но только после того, как он будет уверен, что они испробовали все средства. Если у Братьев есть лазутчики в городе, то дурачка еще можно использовать как приманку. Если же его смерть окажется напрасной – кто будет об этом печалиться? Клер ведь не настолько…
Впрочем, он не знал насколько. Это раздражало. Сначала он не мог понять причину своего раздражения, но теперь знал – он хочет не просто управлять ею. Он хочет стать частью ее жизни, узнать ее желания и воспоминания, хочет быть не просто Темным посланцем, но… другом? Нет, это слово явно было неправильным. Ариман искал нужное определение уже несколько часов кряду и не находил. Кем он хочет стать для нее и главное – почему это так важно? Почему важно, что она пожалела Доминика – он видел кровь на ее губах и, как ему показалось, осуждение во всем ее облике. Молчаливый протест. Все дело в пытке? Или еще там, в монастыре, он сделал что-то не так?
Ариман понимал, что нужно отправляться на поиски Фимиама. Каждая секунда на счету, каждое мгновение они рискуют проиграть очень сильно. Но эта женщина – стройная, золотоволосая, холодная и ранимая – волновала его гораздо больше всех склянок на свете. Теперь он был готов это признать.

* * *
Октавий привык к тому, что он знает все. Не в силу авторитета или особой мудрости, просто потому, что никто его не боится. Нет страха, нет и почтения. Это было обидно, тем более что после избрания главой Совета Октавий искренне надеялся на перемены. Однако сейчас ему была даже приятна собственная осведомленность – былые секреты, которые казались еще недавно никому не нужными, могли сослужить немалую службу. Как, например, эта история с Костяной мельницей.
Он догадывался, что найдет их там. Где еще прятаться недавно выросшим из пеленок бунтовщикам, у которых нет ни талантливого руководителя, ни поддержки собственного племени? На Костяной мельнице Марсий прятался в детстве, когда убегал из дома – по просьбе усталой, измотанной воспитанием шестерых детей матери, Октавий шел возвращать сорванца в родную пещеру. Семьи, подобной семье Марсия, в Подземельях больше не было. Его родители, не побоявшиеся рискнуть, чтобы проверить одну из давно бродивших в племени легенд, считались героями, и мальчик тоже мнил себя кем-то вроде. Однако когда растешь в большой семье, неизбежно преследует страх остаться на вторых ролях, страх быть зажатым, загнанным на второй план, особенно когда нет шансов выбраться на поверхность. Октавий понимал, что двигало юношей… или ему казалось, что понимал.
Он не таясь прошел сквозь стену и спустился по узкой винтовой лестнице. Они и правда были здесь – все пятеро, дрожащие – но уже не от упоения победой, а от страха. Вряд ли они не слышали о нападении на Монастырь. И вряд ли настолько глупы, чтобы не понимать – подобная оплошность уже не сойдет им с рук. Да и кто сказал, что им поверят, если они будут отрицать свою причастность? Кто знает правду о случившемся? Октавий знал – ему рассказал Гвендаль. Но эти мальчишки не видят в нем посланца мира, они видят опасность, и именно поэтому никто другой не мог заменить Октавия в этой миссии – из самых безопасных он был безопаснее всего для них. Никому не нужный надоедливый старикан.
­- Полагаю, прятаться уже нет смысла. Нашел я – найдут и остальные. Я лишь хочу знать правду.
Хмурые встревоженные переглядывания. Ему не верят, и это правильно. Нечего верить каждому встречному, путь даже это старик Октавий. Но сегодня им не вытянуть этот спектакль без его помощи.
­- Марсий, сейчас я отведу вас к Гвендалю, но сначала…
­- А с чего ты решил, что мы к нему пойдем? Хочет говорить, пусть приходит сам!
Неприкрытую враждебность в голосе молодого оборотня Октавий объяснил для себя ревностью. Но ревность ли это к славе или к…
­- Марсий, где Ева? – он задал вопрос по наитию, будучи почти уверен, что сейчас его осмеют, но с изумлением увидел, как испуганно забегали глаза юноши под налипшей на лоб челкой. – Это Ева послала тебя поджечь хранилище? Ева, да?
Ему уже не требовалось его слабое подобие кивка. Да, теперь многое становилось ясно советнику, хотя он всегда относился к Еве хорошо, считая слухи о ее распутстве излишне преувеличенными словоохотливыми сплетницами. Однако же вот оно как. Совратить ребенка, чтобы исполнить задуманное. Тонкая и грязная месть! Старик почувствовал, как в нем закипает давно не пробуждавшийся гнев. Время шуточек прошло, время доброты тоже. Он глава Совета и им придется это осознать хотя бы только на сегодняшний вечер.
­- Следуйте за мной! – коротко бросил он, уходя в боковой коридор. – Кто останется – может пенять на себя. Через час здесь будут отряды Сумеречного дозора.
Ева, Ева! Он слышал их тяжелые, виноватые шаги за спиной, но вел всю группу, почти не задумываясь о дороге. Какое предательство и как не вовремя. Что же ты, ненасытная женщина, натворила, что наделала! Сможет ли когда-нибудь твое племя смыть этот позор? Октавий остановил первого же попавшегося ему оборотня и приказал, во что бы то ни стало отыскать Еву. Любой ценой.

* * *

Успела! Ева выдохнула, и прислонилась к стене пещеры, не обращая внимания на копошащихся слизней. Она успела, ушла у них из рук в самый последний момент. Еще бы пара минут…Марсий – малолетний сопляк, она должна была догадаться, что он сразу же выдаст ее. Возомнил себя супергероем в постели, а она должна подтирать за ним дерьмо? Ну уж нет, миленькие мои, ничего не выйдет. Все-таки настоящий мужчина среди вас всего один, и к нему за помощью я и обращусь.
Ева закрыла глаза, представив себя в объятьях Гвендаля. Если раньше она просто хотела увести его от Сони, то теперь нашла другой, более привлекательный вариант – почему бы не стать его тайной любовницей? Именно тайной, которая щедро одаривала бы его ласками и незаметно, потихоньку направляла в нужную сторону. Чудная мысль, - кивнула сама себе женщина и направилась в сторону аллеи Шумящей Листвы. Она посидит там немного, он рано или поздно появится и тогда…Изобразить себя несчастной жертвой болвана Марсия и подлеца Октавия Еве ничего не стоило. Лишь бы увидеть его, заглянуть в глаза, коснуться губами руки – и он уже никуда не сможет от нее уйти. Она это знала.

* * *

Сигмур чувствовал, что его место сейчас рядом с Гвендалем, но дела племени отступили для него куда-то на дальний план после ночи с Бланш. Он понимал, что ведет себя как чокнутый мальчишка, как щенок, как сумасброд, но это тоже было не важно. Ни его репутация, ни осторожность, ничто из этого не волновало оборотня так же сильно, как желание снова увидеть ее, коснуться ее руки, вдохнуть запах ее волос, раствориться в этих холодных глубоких глазах и забыть обо всем на свете. Он искал ее настойчиво, не обращая внимания на раздраженные огрызания трактирщиков и насмешки завсегдатаев кабаков.
В той гостинице, где Бланш остановилась по приезде в город, ее уже не было. Хозяйка лишь развела руками и сказала, что именитая постоялица не пожелала сообщить нового места жительства. Сигмура это не остановило, но два дня беспрерывных поисков вымотали его. Точеная фигура и золотистые локоны уже мерещились повсюду – пару девушек он напугал, резко схватив за плечо и развернув к себе. О том, что женщина могла вернуться в Девственный Лес, он не думал – чувствовал, что это не так, что она все еще в Лакримаре, но прячется от него. Из гордости или…? При мысли о том, что она может испытывать чувства схожие с его собственными, но боится их, Сигмур чувствовал, как что-то горячее и нежное растекается внутри его груди, рвется наружу, застилает глаза и подчиняет разум. Скорее бы найти ее убежище!
На удивление сильно хотелось спать. Сигмур, впрочем, даже не допускал возможности отдыха до того, как найдет белокурую красавицу. Тогда можно будет выспаться…в ее объятиях. Стрела просвистела совсем рядом с его головой и воткнулась в косяк ближайшего дома. Оборотень нырнул в сторону, перекувырнулся, пытаясь разглядеть нападавшего, и, не завершив прыжка, упал. За его спиной стояла Бланш, и в тетиву ее лука уже была вложена новая стрела с огненно-рыжим оперением. Мужчина медленно, не сводя с нее взгляда, приподнялся, опираясь на колено и покачал головой.
­- Это не способ вылечить страсть, милая.
­- Страсть?! – она презрительно усмехнулась и пожала плечами. – Я допускаю, что ты мог втюриться в меня по уши, но не притворяйся настолько болваном, чтобы предположить, что я могу испытывать что-то кроме ненависти к такому как ты. Я не выношу вонючих, тупоголовых дворняг, к которым ты относишься, Сигмур. Мне давно уже пора показать Клер парочку трофеев, раз больше никто в этом городе не умеет охотиться. Ты хоть и не слишком крупная птица, но сгодишься…для начала.
Она избегала долго смотреть в его глаза. Все время прикрывала взгляд длинными ресницами, но тетива уже была натянута, и в Сигмуре проснулась былая сноровка. Он все еще был оборотнем, самым ловким в своем племени, и не собирался гибнуть зазря. Эта женщина нужна ему живой, но чтобы обладать ею, он сам должен быть жив. Дождавшись паузы в пропитанной ненавистью речи, мужчина бросился всем телом вперед, стараясь не попасть грудью на наконечник стрелы. Не ожидавшая нападения Бланш подалась в самый последний момент вправо, но на ногах не устояла – он сбил ее, лук треснул, отлетев куда-то далеко, а Сигмур, придавив Охотницу всем телом к земле, покрывал поцелуями ее лицо, шею и волосы.
Женщина яростно отбивалась. Он полагал, что ему хватит минуты, чтобы она вспомнила все, что связывало их, но Бланш не знала усталости – отбросив его от себя как можно дальше, она вскочила на ноги и повернула к мужчине прекрасное, раскрасневшееся от сражения лицо с тоненькой струйкой крови, вытекавшей из царапины на виске.
­- Ты никогда больше не увидишь меня, Сигмур, Но я не забуду ничего, и клянусь тебе – последним звуком в твоей жизни будет пение летящей стрелы. Моей стрелы.
Она в мгновение ока подобрала оружие и нырнула в ближайший закоулок прежде чем он успел произнести хоть слово. Оборотень со всего размаху ударил кулаком в стену – он ожидал всего, чего угодно, но только не такой всепоглощающей ненависти. Он чувствовал, что теряет нечто прекрасное, едва успев прикоснуться к нему.

* * *

Гвендаль отказался взять с собой Соню. Вампирша кричала, пару раз бросилась на него с кулаками и один раз – с поцелуями, к концу их беседы в ее глазах стояли слезы, но юноша остался непреклонен. Сегодня он собирался разговаривать со своими сородичами один.
Вероятно, больше всего девушку взволновал его отказ воспользоваться тайным ходом в подземелье, расположенным прямо в Убежище. Оборотень плотнее закутался в свой старый пообтрепавшийся плащ, потуже затянул завязки капюшона и вышел на улицу, укутанную первыми сумерками. Вечера Гвендаль любил больше всего – миг, когда алеющий край солнечного диска еще не утонул за горизонтом, но воздух уже не душен, прозрачен и тих. Это была грань ночи и дня, света и темноты, истины «всеобщей» и истины «частной», зачастую остававшейся сокрытой от остального мира. Порой, наблюдая за наступлением ночи из ближайшего входа в Подземелье, юноша видел в неизбежной смене времени суток, в неумолимом беге часов осколки надежды, которые еще не поздно было соединить. И тогда…ему почудилось лицо сестры, ее серьезные серые глаза и искренняя улыбка. Он смог бы навестить отца и мать, вернуться, пусть ненадолго, в дом, где прошло такое короткое и такое счастливое детство. Раньше ему казалось, что надо лишь дождаться того, о ком пророчествовал Сильберн. Но теперь получается, что кроме него, у оборотней никого нет. Если откажется и он, как отказывался все это время, осколки уже некому будет собирать. Эта мысль заставила Гвендаля ускорить шаг – он не мог позволить надежде разбиться навсегда, даже если ради этого пришлось бы пожертвовать жизнью.
В зале было душно, пахло приторной розовой водой и бездумным весельем. Услышав за спиной шорох платья, юноша обернулся, ожидая увидеть Магдалену и от изумления сделал шаг назад – ему навстречу шла высокая, стройная блондинка, темно-бардовая ткань едва прикрывала ее пышную грудь, в руке незнакомка держала бокал с вином.
­- Вы – Гвендаль? – ее глубокие глаза смотрели одновременно томно и строго – оборотень никогда не видел подобного взгляда раньше. – Меня зовут Лали, Глава поручила вас и ваших людей моим заботам на сегодняшний вечер. Прошу за мной.
Она еще только учится повелевать, догадался оборотень, но поразился как шел к ней этот чуточку высокомерный тон. Она выговаривала слова медленно и певуче, и лишь дрожание голоса выдавало волнение молодой девушки. Она не осуждала его действий и не одобряла их – она была Ночной Бабочкой и беспрекословно слушалась Магдалену, хотя не могла не понимать, что такие поступки дорого обошлись бы ей, если бы открылась вся правда. Хотя она уже открылась, - поправил себя Гвендаль. Клер никогда не забудет о том, что видела Халима и Магду в монастыре. Его пронзила безотчетная, тупая боль в виске при мысли о том, почему именно Лали ведет его сегодня в потайные залы. Неужто Магдалена…? Оборвав свои рассуждения, оборотень набрал побольше воздуху в легкие и шумно выдохнул, позабыв на мгновение о правилах приличия. Он идет к своим людям, чтобы принести им…мир? Долой вопросы, они лишь мешают сейчас. Он идет, чтобы отдать им себя.
Лали неторопливо прошла вдоль стен, проверяя не оплавились ли свечи, после чего исчезла через незаметную дверь, скрытую тяжелой портьерой. У самого входа Гвендаля встретил взволнованный Октавий – оборотню еще не доводилось видеть старика в таком беспокойстве. Перемежая рассказ хриплым натужным кашлем, советник коротко сообщил ему последние новости – посланные за Евой мужчины вернулись ни с чем, обольстительница исчезла из Подземелий, но Марсий здесь. Гвендаль вытянул шею, выискивая виновных взглядом – они стояли плотной кучкой у дальнего окна и демонстративно не смотрели ни в чью сторону, хотя даже на расстоянии чувствовался плескавшийся в них страх. Сегодня вашим страхам суждено сбыться, - приготовил сам себя к неизбежному юноша и вышел на середину комнаты. Шепотки мгновенно стихли – уважение, которое Сигмур и Октавий неизменно выказывали Гвендалю, не забылось. Оборотни помнили, что у них нет другого избранного. Пока еще помнили. Вот только пойдут ли они за ним после того, что он сделает сейчас?
Быстрым движением обтерев вспотевшие ладони о край плаща, оборотень поднял глаза и постарался встретиться взглядом с максимально возможным количеством пришедших.
­- Сегодня – страшный день. Сегодня день, когда нас перестали обвинять в том, что мы оборотни и мы отверженные. Сегодня нас обвиняют в убийстве. Обвиняют нас всех, потому что не знают, кто истинные виновники разорения Монастыря Духа. Несчастье, произошедшее в Обители Братьев, поистине огромно. Но даже если все пропавшие мертвы, им несравненно легче нас. Смерть искупает все, кроме позора. Однако мы живы и позор ляжет на нас несмываемым пятном, если мы не сможем доказать свою невиновность. Особенно теперь, когда среди нас нашлись люди, которые добровольно дали в руки судьям лишнее доказательство нашей вины. Я хочу, чтобы они вышли сюда и встали здесь рядом со мной.
Все пятеро сделали вид, будто только что заметили его. Удивленно-злые лица – их вызывают? Зачем? По какому праву? Марсий торжествующе ухмыляется – догадался, видимо, что Еву им поймать не удалось. Но все же нехотя, под тяжестью устремленных на них взглядов, они пошли в его сторону – медленно, нарочно задевая локтями тех, кто давал им дорогу. Щенки, - думал Гвендаль, не отводя глаз. Глупые, хорохорящиеся щенки, но свои. Изгнать их сейчас можно, но новые вырастут не скоро. Нельзя ломать молодые деревья на корню, но и буйного роста уже не будет. Гвендаль не знал, радуется ли он отсутствию Сигмура. Безусловно, тот поддержал бы его речь, но вот наказание Марсия и его товарищей мог не одобрить. Он брал их с собой, когда устраивал набеги на хранилища Хапуна, - подобное не забывается.
Дождавшись, пока шум уляжется, оборотень чуть повернулся всем корпусом в сторону провинившихся и продолжил свою речь.
­- Если вы думаете, что вас будут судить – то ошибаетесь. Никаких представлений, ничего похожего на ужимки Вершителей здесь не произойдет. Решение уже принято, - при этих словах по рядам пронесся ропот, быстро затихнувший впрочем. – Да, решение уже принято. Это может быть выглядит несправедливо – ведь вам не дали выступить, оправдаться, провозгласить свои идеалы, но сейчас ничто из этого не имеет значения. Важно лишь то, в чем нас обвиняют по вашей вине. Важно лишь то, что никто из присутствующих не властен повернуть время вспять и не допустить того, что уже случилось. Не улыбайся, Марсий, и не думай, что тебя изгонят. Оставить вас на свободе означает гибель для нашего народа, а этого я допустить не могу.
В зале стояла гробовая тишина. Даже когда он остановился, чтобы смочить слюной пересохшее горло, никто не смел шелохнуться. На Гвендаля никогда не смотрели так будто он держал в руках их судьбы. Я не хотел быть вершителем, - подумал юноша. – Не таким, во всяком случае.
­- Вы все прекрасно знаете, что Западный Угол Подземелий был завален десять лет назад, во время мятежа Эррлина и Сигмура. Не знаю, что тогда использовала Клер, но эффект был жуткий. Так вот, эти завалы давно надо разобрать – нам пригодится лишний выход из города в случае неудачного исхода переговоров. Вы не выйдете из Западного Угла пока не расчистите проход, - на лицах молодых людей явственно проступил ужас. – Да, никакого оружия, и я думаю даже плащи вам ни к чему. О еде не беспокойтесь. Это ваше наказание.

Западный Угол не нуждался в том, чтобы говорить о нем подробно – каждый оборотень старше пяти лет прекрасно знал это место, точнее не знал, потому что ходить туда запрещалось строжайше. Да и смельчаков, пожелавших бы нарушить запрет, давно уже не сыскивалось. Конечно, даже Угол не мог сравниться с Кладбищем Безликих, но ведь никто в Подземельях кроме Гвендаля не знал, что Безликие ушли. А Угол остался – искореженные завалы из камня и костей, последний след трагической попытки Эррлина изменить расстановку сил в городе. Будь сейчас в зале Сигмур, он мог бы поведать еще раз о том единственном бое, который они проиграли. Мог бы, но скорее всего, предпочел бы отказаться.
Эррлина вспоминали с трепетом, в отличие от брякнувшего свое пророчество вампира Сильберна, он не был изгоем, он пришел в подземелья сам, будучи свободным и, согласно легендам, очень успешным Вершителем. Ему казалось, что можно исправить несправедливость в отношении оборотней одним сильным ударом – внезапным, бескровным, но устрашающим. Сигмур посмеивался над ним, вполне открыто посмеивался, но почему-то помогал. Может быть, потому что был моложе на десять лет, а может быть – просто верил в чудака-лакримарца. Они и нашли тот замечательный лаз в Западном Углу – не узкий колодец, а широкую пещеру, выходившую на поверхность у самой стены. В это месте никто не смог бы перебить их по одиночке – так рассуждал Эррлин. Он приказал шить знамена, раздобыл пару дудок и набросал на потрескавшемся куске пергамента черновой набросок устава Гильдии Стражей – так он хотел назвать оборотней. Когда все было готово, двинулись. Впереди шел сам Эррлин, неся в одной руке драгоценный текст, а в другой сжимая выцветший необметанный по краям лоскут, служивший флагом. Рядом, накинув на лицо капюшон, брел Сигмур.
Их встретила одна Клер. Может быть, неподалеку ждали и еще маги, но их вмешательства не потребовалось. Высоко поднятая рука волшебницы, дрожь земли под ногами, качающиеся, словно с перепоя, стены пещеры… - и тишина. Мертвая тишина, послужившая двум десяткам погребенных под завалом оборотням и погребальной песней, и траурным знаменем одновременно. Эррлин и его устав канули во мрак.
Гвендаль явственно читал по лицу Марсия, о чем думает молодой оборотень. Мысль о том, чтобы сбежать, казалась ему наиболее заманчивой и более подходящего момента уже не будет. Выслушав решение, толпа пришла в движение – ряды медленно смыкались, закрывая для Марсия единственный путь к спасению. Гвендаль положил юноше на плечо руку и сжал так, что тот дернулся от боли, но промолчал.
­- Кому-то покажется, что это суровое наказание. Да, ребятам предстоит тяжкий труд. Однако никто уже не сможет сказать, что мы не следим и не воспитываем своих щенят, никто не сможет назвать нас зверьем. Завтра – Совет Гильдий Лакримара. Я иду туда и иду не один. Со мной пойдет крылатая. Я не знаю, чем закончится это встреча, но предпочитаю открытую схватку мелким укусам, которые только злят противника. Я надеюсь вернуться, - просто добавил он, одной этой фразой завоевав их доверие навсегда.

* * *

Ближе к вечеру Малис начал подозревать, что Паладин давно уже заметил слежку, и теперь просто издевается над ним, наматывая бессмысленные круги по городу. Сначала ему пришлось некоторое время ждать у Ратуши, куда одновременно с Аваллахом зашел Хапун – еще одна нелюбимая Малисом фигура. Впрочем, довольно скоро знакомый слуэт в белом плаще снова показался, чему юноша удивился – ему казалось, что дело подобное такому заслуживает большего внимания, особенно от представителя гильдии Воинов. Хотя даже на расстоянии молодой Охотник ощущал, что мужчина явно растерян, поэтому заранее приготовился не удивляться. Однако дальше Аваллах совершил самый банальный из поступков – отправился к себе в Гильдию. На территорию Воинов Малис соваться не рискнул, однако вторичное появление Хапуна вознаградило двухчасовое сидение на чьем-то балконе, скрючившись между огромными цветочными кадками. Хапун и Аваллах…ничего хорошего такой расклад не предвещал, но понять в чем суть такого странного союза, Малис пока не мог. При всей его подозрительности, он знал, что дружба с Хапуном может быть только вынужденной. Неужели Торговец пронюхал что-то про прошлое Воина и теперь шантажирует его? Или наоборот – Аваллах каким-то образом сумел прищучить главного пройдоху Лакримара? Догадки сменяли друг друга, не внося никакой ясности. Малис едва не задремал, и уже подумывал было вернуться к себе в переулок, как вдруг увидел Паладина, который отчего-то предпочел сменить свой белоснежный плащ на нейтрально-серый. Дождавшись, пока высокая фигура мужчины скроется за углом, Малис выпрямился, застонав от боли, тяжело приземлился на колени и ладони, забыв о полагавшейся Охотнику грациозности, и осторожно отправился следом.
Казалось, Аваллаху внезапно разонравились проторенные пути – он шел полутемными улочками, ни разу не выйдя ни на одну из основных магистралей города. Малис терялся в догадках, куда может привести подобное плутание, сам он в любом случае не знал город так хорошо, как проживший здесь столько лет Воин. Каково же было его изумление, когда он неожиданно оказался напротив собственного жилища – Аваллах вернулся в переулок Сверкающих Кинжалов, и уже одного этого было достаточно, чтобы все подозрения юноши вернулись к нему с новой силой. Для борьбы с хулиганьем существует Ночной дозор, поэтому Паладину нет резона прогуливаться поздним вечером по таким местам ради забавы. А вот если ради дела…
Впрочем, все выглядело донельзя банально. Аваллах добрался до самого известного заведения в городе – «У пышечки», оглянулся по сторонам и проскользнул внутрь. Малис в отчаянии ударил кулаком по стене – у него не было никаких шансов узнать, ради чего Паладин сюда притащился в такой час. Уж точно не для того, чтобы смочить горло – по дороге они миновали с десяток гораздо более дешевых и ничуть не менее противных заведений. Но сюда стоит вернуться завтра и послезавтра, решил про себя юноша. Я буду приходить до тех пор, пока не выясню, что затевает Паладин Лакримара.

* * *

Гвендаль продолжал рассказывать, его печальные глаза особенно выделялись на красивом узком лице, но Соня уже не слушала подробностей. Она знала только одно – она оказалась права насчет этой сволочной, этой…у нее не находилось слов, чтобы описать свою злость. Вампирша сжала рукоять Риалина – нельзя выпускать ее из города. Нельзя позволить Еве торжествовать, нельзя, чтобы она и дальше насмехалась над ними. Девушка молча вышла из комнаты, не обращая внимания на окрики друзей. Она сама найдет волчицу и позаботится, чтобы она уже никогда больше никого не предала.
Ночной Лакримар встретил ее промозглым восточным ветром, обещавшим скорые проливные дожди. Соня вспомнила, как год назад дождь застиг их у гор – тогда они нашли приют у Олвен и Элис. Что же все-таки они были за изгнанницы, почему жили совсем одни? Эта загадка стоила того, чтобы однажды решить ее, но сейчас вампирша жаждала только одного – мести. Она без сожаления признавала, что в первую очередь мстит за себя, за свою ревность, за то, что Ева сумела заставить ее усомниться в верности Гвендаля. Сумела внушить ей чувство жалости к самой себе. Такого больше никогда не повторится, пообещала Соня про себя. Я найду и убью тебя, подлая черноволосая тварь.
Сама не зная почему, она дошла до площади Звенящих ручьев и, развернувшись, пошла обратно на запад все дальше от центра города, хотя и из предосторожности не рискнула идти по улице Темных обетов – воспользовалась боковыми переулками. Колодец, через который она впервые попала в Подземелье с Алисой, наверняка давно засыпали, но что-то все равно настойчиво подсказывало девушке, что она идет в правильном направлении. Осмелилась бы Ева проходить так близко от аллеи Шумящей Листвы? Почему нет, она, Соня, для нее всего лишь жалкая оборванка, а Гвендаля Еве опасаться нечего. Вампирша подумала и решила, что та даже не побоялась бы назначить оборотню встречу.
Она свернула на Темные Обеты по узенькому переулку, по всей длине которого были положены прогнившие деревянные доски – судя по всему, между домами давно успело образоваться небольшое болотце. Окна, как и полагалось, были закрыты ставнями, поэтому Соня не опасалась быть увиденной – по крайней мере, можно не волноваться, что на нее нападут сзади. На краю колодца сидела закутанная в темное фигура и, судя по всему, дремала. Вампирша поспешно вытерла ладони о подол плаща – рука, все время сжимавшая рукоять, успела изрядно вспотеть, и теперь девушка боялась, что меч может попросту выскользнуть из пальцев. Фигура не шевелилась, но Соня не рассчитывала застать Еву врасплох – оборотни обладали слишком тонким обонянием и слухом, да и зрение у них в темноте только улучшалось. Но меча у волчицы не было. Неслышно ступая по мостовой, девушка подошла к колодцу, на ходу распуская тесемки плаща.
Ева подняла голову и на миг взгляды двух женщин скрестились, словно два клинка. Они не могли не узнать друг друга, но в глазах Евы мелькнула досада – она не ожидала подобной встречи. Точнее, отметила про себя Соня, она ждала кое-кого другого. У нее защемило сердце при мысли, что Гвендаль мог согласиться на свидание с предательницей.
­- Совет оборотней приказал найти тебя, - спокойно сказала Соня, вынимая меч из ножен. – Идем, я отведу тебя к Октавию.
­- Ах, Сонечка, как ты мила в своей наивности, - пропела очень тонким, совсем чужим голосом Ева и быстро встала. – Конечно же, я никуда с тобой не пойду, красотка ты наша. Подруга вождя. Возлюбленная героя! Тебе ведь нравится твоя роль, правда? Упиваешься величием своего избранника, его благородством и доблестью? Все это чудесно, но с меня хватит. Прочь с дороги!
Соня не заметила, как в руке у женщины появился кинжал. Но инстинкт самосохранения сработал четко – она нырнула, уходя под руку сделавшей молниеносный выпад Евы, и ударила ее плашмя сзади по спине мечом. Волчица едва слышно охнула, но метнулась в сторону, подпрыгнула и через секунду оказалась на карнизе ближайшего здания.
­- Я бы подарила тебе прощальный поцелуй, милашка, но не могу – спешу. Иди, обнимай своего героя, пока он еще жив, - с этими словами она вскарабкалась на крышу и исчезла на другой стороне здания.
Соня, ошеломленная внезапной схваткой, присела на край колодца. Оскорбительные обращения Евы она пропустила мимо ушей, но последняя фраза заставила ее содрогнуться от страха. «Пока он еще жив…», - эта мысль крутилась в ее голове весь обратный путь до аллеи. Придя, девушка на все расспросы лишь молча покачала головой, подошла к оборотню и поцеловала его так, как никогда раньше – крепко, страстно и очень долго, оторвавшись от его губ в тот самый момент, когда их коснулась скатившаяся по ее щеке слеза.
* * *

После Сониного ухода рассказ Гвендаля оборвался сам собой. Его сестра, заметив, что все приумолкли, сочла момент подходящим для легкой, ни к чему не обязывающей болтовни.
Джоти забралась на кровать поглубже и болтала пятками. Она не замечала, насколько ее беззаботность выглядит непривычно в этом здании, в этой комнате, давно уже привыкшей к грусти и слезам. Ее рассказ начался как-то сам собой, вроде бы никто и не просил, но Джоти сама собой свела разговор к своей жизни в деревне. Она знала, что Гвендалю это важно, да и ей самой хотелось хоть на полчаса ощутить свою связь с родными местами.
­- …я не стану жаловаться, правда-правда. Конечно, я обижалась всякий раз, когда получала отказ, но ведь в душе знала, что не может быть иначе. В деревне на нас смотри больше сочувственно, иногда пропускали вне очереди за молоком или просто заходили с гостинцами. Это все отец - его просто нельзя не полюбить. Душа компании, - Джоти подмигнула брату. – Над нами посмеивались даже из-за того, что ругается только мама, а отец смеется. Он плотник, его уважают, потому что мастерит здорово. И не только мебель, но и побрякушки всякие, для забавы ребятне. Иногда думаю – зачем я сбежала? От чего или от кого? Не от родителей, это уж точно. Они чудесные, но вот этот плетень, эта вечная преграда – мне надоело бывать за ней только в мыслях. Появилось ощущение, что я могу еще что-то. Могу быть полезной. Да и коров доить мне не нравится.
Она по-детски сморщила нос.
­- От них пахнет. Как думаешь, я смогла бы научиться чему-нибудь здесь, в Лакримаре? Я еще не знаю, какая Гильдия мне нравится, но я ведь могу стать ученицей, правда?
Она с робкой надеждой заглянула Гвендалю в глаза. Он вздрогнул, но взгляда не отвел и лишь потрепал ее по плечу.
­- Я хочу верить в это, Джо. Верить в то, что мы все можем стать теми, кем хотим.

* * *
Дракон был для нее больше чем другом. Алиса знала это всегда, но только сейчас, после битвы и нового урока Ворона она смогла ощутить их родство по-настоящему. Услышав о ее намерении навестить Раги, возражать начала лишь Соня, но быстро умолкла, стоило девушке встретиться с ней взглядом. Арагил стал их спасителем, но полет Алисы за город не был простым актом благодарности – сейчас, когда Малиса не было рядом, она все сильнее нуждалась в поддержке – но больше чем дружеской. Родной.
Алиса знала, что Звездная Мантия надежно защитит ее от нападения, но делать свою владелицу невидимой накидка не умела. Пришлось дожидаться глубоких сумерек, чтобы рискнуть подняться над крышами Лакримара – города надежд и страданий. В детстве Алиса часто грезила о нем, потом, на свое двенадцатилетие, впервые добралась туда самостоятельно и навсегда влюбилась в причудливые изгибы мелких улочек на окраине, уплывавшие далеко за Лурлин запахи сготовленного ужина и терпкого вина, зажигавшиеся в причудливом порядке окошки мансард и согретые солнцем камни мостовой. Она любила этот город; хотя он и причинил ей много страданий, Алиса желала помочь жителям Лакримара, не ожидая в ответ ни благодарностей, ни заботы.
Она летела низко, через каждый десяток домов опускаясь на крышу и проходя пол-улицы пешком. Если раньше подобная осторожность могла показаться излишней, то теперь взбудораженные страхи носились в воздухе, лишая сна и покоя большую часть горожан. Алиса старалась не думать в этот момент о Гвендале – ему, она это понимала, было тяжелее остальных. Он так и не возглавил восстание, но успел пообещать своему народу мир. Это обещание непросто сдержать, но каково наказывать тех, кто не поверил этим словам? Имели ли они право на это? Да. Девушка опустилась у реки, там, где ее изгиб скрывала от дозорных невысокая горная гряда, и села на самом краю пологого берега, уставившись невидящими глазами на ласково журчащий поток. Арагил придет – в этом крылатая не сомневалась. Что она должна пообещать ему?
Ворон говорил, что в случае нужды драконы умеют летать бесшумно, и теперь она могла убедиться, что это правда. Если бы не покалывание в браслетах, Алиса испугалась бы накрывшей ее тени – подросший Раги был теперь во много раз больше ее самой, а вчерашней ночью струя его огня едва не спалила сражавшихся магов. Но не откликнуться на исходившие от него волны обожания было невозможно – девушка порывисто вскочила, обхватила тонкую чешуйчатую шею и перестала сдерживать рвущиеся наружу слезы. С Арагилом она могла позволить себе все – драконы мыслили иначе, чем люди, но сочувствие одинаково для всех. Когтистая лапа осторожно коснулась золотистых волос Алисы и замерла. На несколько часов они были вместе, крылатая волшебница и дракон – наследники великого прошлого, счастливые уже оттого, что они есть друг у друга.

Что я могу сказать.))) Ты откровенно говоря, продолжаешь совершенствоваться.) Прочитав на не только один, два, но и три раза, мой не слишком зоркий и намётанный, но мстительный и педантичный взгляд смог выхватить только пару мелких тапочков, которые в общем-то, скорее для проформы.

Но сюда стоит вернуться завтра и послезавтра, решил про себя юноша. Я буду приходить до тех пор, пока не выясню, что затевает Паладин Лакримара.
Я бы сказала. "Он будет приходить до тех пор, пока не выяснит, что..."

Я надеюсь вернуться, - просто добавил он, одной этой фразой завоевав их доверие навсегда.
А вот тут до меня не совсем дошёл смысл. *виновато*

...И всё-таки, несмотря ни на что, ты в первую очередь романтик.) У тебя вся история светлая, хотя в отличие от первой части "Крыльев" более чётко прослеживается, что "Тьма пала на Средиземье". Атмосфера более напряженная, угнетающая - и вместе с тем все равно светлая, как это ни парадоксально. Если бы твою повесть нужно было рисовать красками, уверена, это была бы акварель, а никак не громоздкая, неповоротливая гуашь.
Даже в самый разгар "холодной войны" у тебя жива она. Любовь. И не только жива, но и так же светла, как прежде, хотя хватает и тревог, и препятствий, и предательство. Но знаешь, даже к самым отрицательным твоим героям я не могу относиться отрицательно (мои извинения за туфталогию). Даже они у тебя нарисованы светло-чёрным, и это прекрасно, именно такой и должна быть настоящая сказка, в которой даже силы зла вызывают сочувствие и жалость, потому что заблудились в темноте, даже они способны любить, пусть и не так, как прочие.
Более спокойная глава, чем предыдущая, словно всё напряженно замерло в ожидании неведомого кризиса. И снова заставляет задаваться вопросом - ну что же дальше? И, конечно, ждать продолжения.

Сообщение отредактировал Танцующая с Тенями - 2-07-2008, 21:08

Привет) огромное спасибо)


Да, это так. Совсем черных героев не хочу а может и не могу нарисовать) Ведь мир не делится на черное и белое, так же как и люди)

Тень, ты радость Очень-очень светлый человек и настоящий друг)

Хм.. солнц, ну, ты сама напросилась коротко.. хм.. ты ж знаешь - я коротко не умею
Тапок будет много, так что готовь метлу - выгонять меня отседова

Она не могла назвать Ворона другом – учителем, наставником, но не 1. родным. Ему не было дела до ее 2. переживаний, делиться с ним тревогой за Малиса девушка тоже не хотела.
1. Родной и друг все же разные вещи;
2. А тревоги и переживания Возможно, что-то в таком духе:
Ворон был для Алисы учителем, наставником, но не другом, не близким человеком, которому есть дело до ее переживаний. Даже поделиться своей тревогой за Малиса желания не возникало..

Он сел прямо на пол, неловко подогнув ногу, уронил подбородок на скрещенные пальцы и прикрыл глаза.
Странное ощущение возникает: словно он упал и подвернул ногу. Почему, осознанно садясь, она у него неловко подогнулась?
Второе звучит еще более странно: уронить челюсть - это да )) а тут.. возможно, опустил будет более естественно. Иначе возникает ощущение, что ему стало плохо.
Плюс - попробуй неудобно сесть на пол, опереть подбородок о скрещенные (на колене, как я поняла) пальцы, и начать что-то рассказывать ))

Впрочем, Гримл приходил на помощь и Констанс – в этом состояло чудо, которое сотворила любовь Винда. Она не была повелителем, всего лишь полукровкой, но Гримл снова и снова спасал ее от козней Тьмы, потому что она была той Единственной, которой отдал свое сердце его брат.
Полное ощущение, что во втором предложении речь о любви, а не о Констанс ))

Да, 1. беднягу придется прикончить ради его же блага, но только после того, как 2. он будет уверен, что они испробовали все средства. Если у Братьев есть лазутчики в городе, то дурачка еще можно использовать как приманку. Если же 3. его смерть окажется напрасной – кто будет об этом печалиться?
1 и 3 - это мысли изначально злого существа? По идее, Ариману совершенно пофиг на Доминика - он для него способ получить информацию и не более того. Вряд ли он назвал бы его беднягой и сожалел о его смерти. Даже если процесс не доставляет ему удовольствия.
2. Кто он? Доминик? ))

Не в силу авторитета или особой мудрости, просто потому, что никто его не боится. Нет страха, нет и почтения. Это было обидно, тем более что после избрания главой Совета Октавий искренне надеялся на перемены.
По меньшей мере странные размышления для умудренного годами старика. Опять же, непонятно почему его выбрали Главой Совета, если он никому не внушал почтения? Оборотни, годами находящиеся на положении отверженных, по идее ориентировались бы на силу как минимум, либо на помогающую выжить мудрость. И то, и другое предполагает как минимум уважение.

На Костяной мельнице Марсий прятался в детстве, когда убегал из дома – по просьбе усталой, измотанной воспитанием шестерых детей матери, Октавий шел возвращать сорванца в родную пещеру. Семьи, подобной семье Марсия, в Подземельях больше не было. Его родители, не побоявшиеся рискнуть, чтобы проверить одну из давно бродивших в племени легенд, считались героями, и мальчик тоже мнил себя кем-то вроде.
Во-первых, полное ощущение, что "не_таковость" семьи Марсия в ее многодетности.
Во-вторых, не понятно нафига многодетные родители рисковали собой, проверяя какую-то легенду. Или это было еще до рождения первенца? И - чего ради?
В третьих, раз они все же рискнули и Мельница оказалась не такой уж и страшной - почему она пустует? И почему никто не подумал, что Марсий, который наверняка хвастался своими "достижениями" в детстве, может прятаться там и теперь?

Но эти мальчишки не видят в нем посланца мира, они видят опасность, и именно поэтому никто другой не мог заменить Октавия в этой миссии – 1. из самых безопасных он был безопаснее всего для них. 2. Никому не нужный надоедливый старикан.
-Полагаю, прятаться уже нет смысла. Нашел я – найдут и 3. остальные. Я лишь хочу знать правду.
Хмурые встревоженные переглядывания. Ему не верят, и это правильно. Нечего верить каждому встречному, путь даже это старик Октавий. 4. Но сегодня им не вытянуть этот спектакль без его помощи.
1. Ну очень странная фраза. Из кого самых безопасных? Возможно - из всего племени он должен был казаться им наиболее безопасным?
2. Это Глава-то Совета? Т.е. - он чисто номинальная фигура, с которой никто не считается?
3. Опять же - странно звучащая фраза. Во-первых, скорее не остальные, а другие. Во-вторых, возможно:
Нашел я - найдут и другие. Вот только я всего лишь хочу знать правду..
4. При чем тут спектакль? И кому им? Звучит так, словно Октавий с Марсием в сговоре, и без него задуманное не пройдет.

Ему уже не требовалось его слабое подобие кивка. Да, теперь многое становилось ясно советнику, хотя он всегда относился к Еве хорошо, считая слухи о ее распутстве излишне преувеличенными словоохотливыми сплетницами.
1. Ему - его.. не очень звучит.
Не поняла почему Марсий так легко сдал Еву. Скорее он должен был как раз вскинуться, возмутиться или действительно - нервно оборжать предположение Октавия, а тот - по этой нервной реакции - догадаться о ее участии. Или Марсий и впрямь настолько трус? Не верится.
Еще не совсем понятно, какое дело советнику (наверное, все же - Главе Совета.. имхо, но это не одно и то же) до чьих-то постельных дел? Оборотни настолько высокоморальны?

Она 1. успела, ушла у них из рук в самый последний момент. Еще бы пара минут…2. Марсий – малолетний сопляк, она должна была догадаться, что он сразу же выдаст ее. Возомнил себя 3. супергероем в постели, а она должна подтирать за ним дерьмо? Ну уж нет, миленькие мои, ничего не выйдет. Все-таки настоящий мужчина 4. среди вас всего один, и к нему за помощью я и обращусь.
1. Немного непонятно - а как ей это удалось? Имхо, но этот момент надо бы поподробнее, бо - получился "рояль в кустах": Ева еще понадобится, потому и сбежала. А как - какая разница! ))
2. Откуда она это узнала? Октавий всем раззвонил что именно Ева подбила Марсия на поджог? Вроде он всего лишь отдал приказ ее поймать. Мне видится примерно так:
Марсий, малолетний сопляк! Наверняка, как хвост поприжали, сразу же поспешил все свалить на нее! ...
Опять же - по меньшей мере странно, что она не просчитала подобный исход. Вроде бы полной дурой Ева не выглядит.
3. Не вписывается у меня это слово в стиль текста. Слишком осовременено ))
4. Полное ощущение, что речь о компашке Марсия.

Ева закрыла глаза, представив себя в объятьях Гвендаля. Если раньше она просто хотела увести его от Сони, то теперь нашла другой, более привлекательный вариант – 1. почему бы не стать его тайной любовницей? Именно тайной, которая щедро одаривала бы его ласками и незаметно, потихоньку направляла в нужную сторону. 2. Чудная мысль, - кивнула сама себе женщина и направилась в сторону аллеи Шумящей Листвы. Она посидит там немного, он рано или поздно появится и тогда…3. Изобразить себя несчастной жертвой болвана Марсия и подлеца Октавия Еве ничего не стоило. Лишь бы увидеть его, заглянуть в глаза, коснуться губами руки – и он уже никуда не сможет от нее уйти. Она это знала
1 и 3. Прости, но - Ева все же настолько дура? И считает Гвендаля не меньшим идиотом? Ей и Марсия-то "приворожить" не удалось. Плюс - неужели она думала, что Гвендаль будет не в курсе того, что произошло?
2. Мысль надо бы в кавычки взять ))

Он искал ее настойчиво, не обращая внимания на раздраженные огрызания трактирщиков и насмешки завсегдатаев кабаков.
и
Точеная фигура и золотистые локоны уже мерещились повсюду – пару девушек он напугал, резко схватив за плечо и развернув к себе.
Т.е. - весь город на ушах из-за нападений оборотней, а этот вот так запросто шляется по улицам? И его ни разу не попытались отловить и избить? Маловероятно. Всеобщие страх и истерия (а после нападения на монастырь к этому должно быть ну очень близко) - вещь страшная. И слабоконтролируемая. А вот провоцируется на раз.

При мысли о том, что она может испытывать чувства схожие с его собственными, но боится их, Сигмур чувствовал, как что-то горячее и нежное растекается внутри его груди, рвется наружу, застилает глаза и подчиняет разум.
Чужой? ))
имхо, но растекается - очень неудачное сравнение. Разрастается? Почему застилает глаза? Еще заставляет все видеть "в розом свете" или нечто вроде того можно понять. И что подчиняет разум? То, что растекается внутри? )) А чему оно подчиняет разум? В смысле - о чем заставляет думать?

1. На удивление сильно хотелось спать. Сигмур, впрочем, даже не допускал возможности отдыха до того, как найдет белокурую красавицу. Тогда можно будет выспаться…в ее объятиях. 2. Стрела просвистела совсем рядом с его головой и воткнулась в косяк ближайшего дома. Оборотень нырнул в сторону, перекувырнулся, пытаясь разглядеть нападавшего, и, 3. не завершив прыжка, упал. За его спиной стояла Бланш, 4. и в тетиву ее лука уже была вложена новая стрела с огненно-рыжим оперением.
1. Фигасе - на удивление! Он ж вторые сутки вроде город прочесывает ))
2. А почему Бланш промахнулась? Он, как я понимаю, стоял (или шел), задумавшись - т.е. не уворачивался. Она вроде как не последняя из охотников. Так почему промахнулась?
Кстати, косяк, по идее, дверной. Косяк дома - звучит странно ))
3. Это как? Он вроде перекувырнулся. Т.е. должен был перекатиться и приземлиться на четвереньки. Откуда взялся незаконченный прыжок, завершившийся падением?
4. В тетиву? О_о Очепятко? ))

Она избегала долго смотреть в его глаза. 1. Все время прикрывала взгляд длинными ресницами, но тетива уже была натянута, и в Сигмуре проснулась былая сноровка. 2. Он все еще был оборотнем, самым ловким в своем племени, и не собирался гибнуть зазря.
1. Хм.. попробуй прикрыть глаза (не взгляд) ресницами и прицелиться. У меня не получилось ))
2. Возможно: не смотря на застилавшие разум мысли, он все еще оставался оборотнем? ))

Дождавшись паузы в 1. пропитанной ненавистью речи, 2. мужчина бросился всем телом вперед, стараясь не попасть грудью на наконечник стрелы. 3. Не ожидавшая нападения Бланш подалась в самый последний момент вправо, но на ногах не устояла – он сбил ее, лук треснул, отлетев куда-то далеко, а Сигмур, придавив Охотницу всем телом к земле, покрывал поцелуями ее лицо, шею и волосы.
Женщина яростно отбивалась. Он полагал, что ему хватит минуты, 4. чтобы она вспомнила все, что связывало их, но Бланш не знала усталости – отбросив его от себя как можно дальше, она вскочила на ноги и повернула к мужчине 5. прекрасное, раскрасневшееся от сражения лицо с тоненькой струйкой крови, вытекавшей из царапины на виске.
1. Не то слово. Здесь возможно - буквально источающей, излучавшей и т.п.
2. Мм.. он - маньяк? Логичней было нырком броситься в ноги. Учитывая что он воин и оборотень, он бы так скорее всего и сделал - и с ног сбиваешь, и риск получить стрелу в грудь минимален.
3. Она - опытный охотник. Держа "дичь" на прицеле, вряд ли она не ожидала нападения. Даже обычный дикий зверь, загнанный в угол, может кинуться на охотника.
Кстати, почему лук-то треснул? От удара о землю? Такой фиговый лук? ))
4. Какая связь между вспомнила и усталостью? Вот если бы он надеялся на то, что она вспомнит, или хотя бы устанет сопротивляться - тогда другое дело.
5. имхо, но искаженное гримасой злости или ненависти лицо не может быть прекрасным. Если это чисто его, Сигмура видение - лучше бы это подчеркнуть.
И еще - вытекавшая тут не красиво смотрится. Может - сочащейся? А то как из трубы или крана ))

Гвендаль отказался взять с собой Соню. Вампирша кричала, пару раз бросилась на него с кулаками и один раз – с поцелуями, к концу их беседы в ее глазах стояли слезы, но юноша остался непреклонен. Сегодня он собирался разговаривать со своими сородичами один.
Во-первых, странно что она так на этом настаивала - все-таки, она для оборотней чужак. Во-вторых - ох, и долгая у них беседа была )) А если честно, то слишком уж по-бухгалтерски выглядит: кулаки использовались - 2 раза; поцелуи - 1 раз ))) Возможно:
кричала, бросалась на него с кулаками, пробовала пускать в ход поцелуи...

Вероятно, больше всего девушку взволновал его 1. отказ воспользоваться тайным ходом в подземелье, расположенным прямо в Убежище. Оборотень плотнее закутался в свой старый пообтрепавшийся плащ, потуже затянул завязки капюшона и вышел на улицу, 2. укутанную первыми сумерками.
1. А почему он отказался, кстати? Ради - полюбоваться закатом? Учитывая сложившуюся в городе ситуацию, выдавать ради такого их убежище и подставлять Ночных Бабочек - как минимум глупо.
2. Закутался - укутанную.

В зале было душно, 1. пахло приторной розовой водой и бездумным весельем. Услышав за спиной шорох платья, юноша обернулся, ожидая увидеть Магдалену и от изумления сделал шаг назад – ему навстречу шла высокая, стройная блондинка, темно-2. бардовая ткань едва прикрывала ее пышную грудь, в руке незнакомка держала бокал с вином.
1. имхо, но - не самое удачное сравнение - пахло весельем. Может быть:
В зале ... витали приторный запах розовой воды и отголоски бездумного веселья?
2. БОрдовая! Кстати, а остальные места ткань не прикрывала? ))
Если честно, не слишком ли легкомысленно это выглядит? Полуодетая девушка, бокал вина? Учитывая, что она в курсе чем рискует? Все-таки, Гвендаль не клиент.
Кстати, так и не поняла почему оборотни собирались у Магды, а не в подземельях.

Его пронзила 1. безотчетная, тупая боль в виске при мысли о том, почему именно Лали ведет его сегодня в потайные залы. Неужто Магдалена…? Оборвав свои рассуждения, оборотень 2. набрал побольше воздуху в легкие и шумно выдохнул, позабыв на мгновение о правилах приличия.
1. Безотчетная боль? И, возможно - пронзила висок?
2. Прости, но первая реакция - это с какой же стороны он выдохнул, что аж приличия нарушил? )))
А вообще - набрал побольше воздуха в легкие - звучит как отчет пат.анатома )) Может, просто - глубоко вдохнул?

1. Перемежая рассказ хриплым натужным кашлем, 2. советник коротко сообщил ему последние новости – посланные за Евой мужчины вернулись ни с чем, обольстительница исчезла из Подземелий, но Марсий здесь.
1. Звучит так, словно Октавий пытается что-то скрыть или отвлечь от кого-то внимание. Или знаки подает кашлем. Может - надрывным?
2. Глава Совета? )) кстати, опять же - Гвендаль уже в курсе случившегося (в смысле - что Марсий сдал Еву)? Откуда?

1. Сегодня вашим страхам суждено сбыться, - приготовил сам себя к неизбежному юноша и вышел на середину комнаты. Шепотки мгновенно стихли – 2. уважение, которое Сигмур и Октавий неизменно выказывали Гвендалю, не забылось. Оборотни помнили, что у них нет другого избранного.
1. Кавычки )) кстати, не совсем в тему рассуждения: он же не может знать чего именно боится Марсий.
2. Хм.. после неоднократно упоминавшегося неуважения к Октавию звучит по меньшей мере странно.
Плюс - уважение ли это? Может просто безысходность и понимание что другого-то "избранного" нету?

Быстрым движением обтерев вспотевшие ладони о край плаща, оборотень поднял глаза и постарался встретиться взглядом с максимально возможным количеством пришедших.
А глазы у него не разбежались? )))
Некрасивое предложение про ладони. Незаметным? Быстрое выдает излишнюю суетливость, а она в его деле излишня. Более того - опасна, потому что может выдать его неуверенность.

Но даже если все пропавшие мертвы, им несравненно легче нас. Смерть искупает все, кроме позора. Однако мы живы и позор ляжет на нас несмываемым пятном, если мы не сможем доказать свою невиновность. Особенно теперь, когда среди нас нашлись люди, которые добровольно дали в руки судьям лишнее доказательство нашей вины.
Логика? Если смерть позора не искупает (вот самураи-то удивились бы)), то какая разница - жив ты или мертв?
Люди по отношению к оборотням звучит странно. Учитывая, что как раз люди в основном и презирают оборотней, боятся и считают зверьем, вряд ли уместно именовать своих сородичей людьми.
Те, кто добровольно (а, скорее - намеренно) предоставил...?
И судьи тоже не совсем хорошо. Возможно, взявшиеся судить? Судьи означает фактически согласие с правомочностью их позиции.

Щенки, - думал Гвендаль, не отводя глаз. Глупые, хорохорящиеся щенки, но свои. Изгнать их сейчас можно, но новые вырастут не скоро. Нельзя ломать молодые деревья на корню, но и буйного роста уже не будет.
Т.е. - его остановило только то, что новые вырастут нескоро? Кстати, у них так мало молодежи, что на Марсии свет клином сошелся?
Последнюю фразу откровенно не поняла.

-Если вы думаете, что вас будут судить – то ошибаетесь. Никаких представлений, ничего похожего на ужимки Вершителей здесь не произойдет.
Он настолько презирает Вершителей?

Даже когда он остановился, чтобы смочить слюной пересохшее горло, никто не смел шелохнуться. На Гвендаля никогда не смотрели так будто он держал в руках их судьбы. Я не хотел быть вершителем, - подумал юноша. – Не таким, во всяком случае.
Ааа! Перефразируй, плизз! У меня перед глазами картинка: Гвендаль, приложившийся к графинчику слюней ))) Может уж лучше - перевести дух (дыхание)? Кстати, остановился тоже не очень - прервался?
Второе предложение выглядит малость нелогично.
Еще никогда на Гвендаля не смотрели так... И почему - будто? Вроде ж так оно и есть?
Судя по последней фразе он все же не считает "профессию" Вершителя таким уж позором?

Вы не выйдете из Западного Угла пока не расчистите проход, - на лицах молодых людей явственно проступил ужас. – Да, никакого оружия, и я думаю даже плащи вам ни к чему. О еде не беспокойтесь. Это ваше наказание.
Во-первых, что им помешает сбежать после того, как они проделают лаз наружу? И, кстати, если это такое страшное место - кто их сторожить возьмется?
Во-вторых - оружие ладно, чтобы не было искушения напасть на сторожей. Хотя, лопата, особенно заточенная - весьма неплохое оружие.. или они ручками будут? Но - плащи-то почему? Им же несколько дней (в лучшем случае) пахать придется. Или сон на голых камнях, укрывшись каменным сводом пещеры - тоже часть наказания? )

Западный Угол не нуждался в том, чтобы говорить о нем подробно – каждый оборотень старше пяти лет прекрасно знал это место, точнее не знал, потому что 1. ходить туда запрещалось строжайше. Да и смельчаков, пожелавших бы нарушить запрет, давно уже не сыскивалось. 2. Конечно, даже Угол не мог сравниться с Кладбищем Безликих, но ведь никто в Подземельях кроме Гвендаля не знал, что Безликие ушли. А Угол остался – 3. искореженные завалы из камня и костей, последний след трагической попытки Эррлина изменить расстановку сил в городе. Будь сейчас в зале Сигмур, он мог бы поведать еще раз 4. о том единственном бое, который они проиграли.
1. Почему? Что такого страшного в этом месте, что они даже своих павших не откопали, чтобы похоронить?
2. Не совсем ясно к чему здесь это. Еще если бы было: страшнее Угла было только Кладбище Безликих...
3. Скорее - завалы искореженного камня, скрывающие кости павших... а то такое ощущение, что там от двадцати оборотней горы костей.
4. Едниственном проигранном? Или единственном бое вообще?

Эррлина вспоминали с трепетом, в отличие от 1. брякнувшего свое пророчество вампира Сильберна, он не был изгоем, он пришел в подземелья сам, будучи свободным и, 2. согласно легендам, очень успешным Вершителем. Ему казалось, что можно исправить несправедливость в отношении оборотней 3. одним сильным ударом – внезапным, бескровным, но устрашающим.
1. Хм.. немного странно звучит. Сильберна настолько не уважали?
2. А не рановато ли для легенд? Даже Сигмур - свидетель тех событий - жив. Не говоря уже о более старшем поколении.
3. Вот хоть убей не поняла как он это сделать планировал. Чтобы и без жертв со стороны жителей города, и в то же время - устрашающе. Чем пугал бы? Дудками и выцветшими штандартами? И листком с уставом?

Впереди шел сам Эррлин, неся в одной руке драгоценный текст, а в другой сжимая выцветший необметанный по краям лоскут, служивший флагом. Рядом, накинув на лицо капюшон, брел Сигмур.
Во-первых, почему они не сумели найти нормальной ткани на пару штандартов? Плащи и одежду же из чего-то шьют и по сей день, а отношение к ним вроде как не улучшилось с того дня.
Во-вторых, накой тут упоминание накинутого капюшона? Как я поняла, кроме Сигмура никто не выжил. Единственная, кто мог бы припомнить капюшон - Клер, но ее тут нет. Откуда Гвендаль, от лица которого воспринимается эта информация, знает такие подробности? Зачем вообще это уточнение?
В третьих - а как Сигмур вообще ухитрился выжить? Идя рядом с Эррлином, принявшим на себя основной удар? Перепрыгнул через всех сопровождающих? Между ног проскользнул? Просто растолкал и убежал?

Высоко поднятая рука волшебницы, дрожь земли под ногами, качающиеся, 1. словно с перепоя, стены пещеры… - 2. и тишина. Мертвая тишина, послужившая двум десяткам 3. погребенных под завалом оборотням и погребальной песней, и 4. траурным знаменем одновременно. Эррлин и его устав 5. канули во мрак.
1. Некрасиво. Не вяжется со стилем текста.
2. Почему тишина? Клер предварительно наложила заклинание тишины? Потому что обвал - штука звучная. Ко всему прочему еще и вибрация неслабая идет во все стороны (ну, там конечно, от плотности и твердости пород зависит). Так что слышно было далеко. Другое дело, если: ... грохот обрушившегося потолка и воцарившаяся затем тишина.
3. Погребенных - погребальной. Возможно - траурным (поминальным) плачем?
4. Тишина - знаменем?
5. Может - в вечность (небытие)? Это ж не Гендальф с моста рухнул )

Гвендаль явственно читал по лицу Марсия, о чем думает молодой оборотень. 1. Мысль о том, чтобы сбежать, казалась 2. ему наиболее заманчивой и более подходящего момента уже не будет. 3. Выслушав решение, толпа пришла в движение – ряды медленно смыкались, закрывая для Марсия единственный путь к спасению.
1. Слишком навороченно. Перефразировать бы )
2. Тому?
3. Надо хотя бы но в начало добавить. А еще лучше, если:
Словно тоже прочитав его мысли, выслушавшая решение толпа...

-Кому-то покажется, что это суровое наказание. Да, 1. ребятам предстоит тяжкий труд. 2. Однако никто уже не сможет сказать, что мы не следим и не воспитываем своих щенят, никто не сможет назвать нас зверьем. Завтра – Совет Гильдий Лакримара. 3. Я иду туда и иду не один. Со мной пойдет крылатая. Я не знаю, чем закончится это встреча, но предпочитаю открытую схватку мелким укусам, которые только злят противника. 4. Я надеюсь вернуться, - просто добавил он, одной этой фразой завоевав их доверие навсегда.
1. имхо, но не то слово.. они вроде не настолько младше самого Гвендаля.
2. А кто об этом вообще узнает? Или Гвендаль планирует экскурсии к Углу водить и показывать вкалывающего там Марсия и Ко? Типа - вот, видите: исправительные работы у нас тут?
К тому же, с точки зрения сердобольной части населения, отправлять пацанов ворочать камни в место, куда даже взрослые соваться боятся - это ли не жестокость? Для большинства - звериная.
3. А кто Алиса оборотням? Что это прямо такой козырь..
4. Если честно, согласна с Сестреной: как-то неясно почему вдруг они так прониклись. Чем? Что он не планирует их сдать Совету в обмен на собственную свободу? А где гарантии? Или имеется ввиду, что он надеется вернуться, потому что имеет на руках какие-то козыри? Тогда почему с "народом" не делится? Чтобы им спокойнее было..

Ближе к вечеру Малис начал подозревать, что Паладин давно уже заметил слежку, и теперь просто издевается над ним, наматывая бессмысленные круги по городу.
Лучше - предполагать. Хотя, если честно, из дальнейшего кругов как-то не видно ))

Дождавшись, пока высокая фигура мужчины скроется за углом, Малис выпрямился, застонав от боли, тяжело приземлился на колени и ладони, забыв о полагавшейся Охотнику грациозности, и осторожно отправился следом.
Мужчину вполне можно опустить - это и так ясно ))
Вторая часть предложения убойна по смыслу: парень выпрямился, от боли пал на колени-ладони, и, судя по всему, весьма неграциозно так и направился в этой позе следом за Аваллахом ))))

Каково же было его изумление, когда он неожиданно оказался напротив собственного жилища – Аваллах вернулся в переулок Сверкающих Кинжалов, и уже одного этого было достаточно, чтобы все подозрения юноши вернулись к нему с новой силой. Для борьбы с хулиганьем существует Ночной дозор, поэтому Паладину нет резона прогуливаться поздним вечером по таким местам ради забавы. А вот если ради дела…
Не совсем поняла чье жилище имелось в виду - Малиса? (не помню, если честно, где он от Алиски прячется ))
Последнее предложение не совсем понятно: для Паладина поддержание порядка на улицах - забава? ))

Уж точно не для того, чтобы смочить горло – по дороге они миновали с десяток гораздо более дешевых и ничуть не менее противных заведений.
Промочить ))
Кстати, насколько я помню - "У пышечка" ))) вроде не совсем трактир?

Девушка молча вышла из комнаты, не обращая внимания на окрики друзей.
Хм.. все чудесатее и чудесатее. Их разыскивают. И они вот так по одиночке шастают? Один закатом любовался, вторая в ночь ушла, а ее всего лишь окликнули. Почему Гвендаль следом не рванул?

Она без сожаления признавала, что в первую очередь мстит за себя, за свою ревность, за то, что Ева сумела заставить ее усомниться в верности Гвендаля.
Тут скорее - без стыда.

Почему нет, она, Соня, для нее всего лишь жалкая оборванка, а Гвендаля Еве опасаться нечего.
Почему? Вообще-то, Соня вроде как воин. Была. Вряд ли Ева про нее совсем ничего не выясняла.. так что - жалкая оборванка - по меньшей мере странно.

Она свернула на Темные Обеты по узенькому переулку, по всей длине которого были положены прогнившие деревянные доски – судя по всему, между домами давно успело образоваться небольшое болотце. Окна, как и полагалось, были закрыты ставнями, поэтому Соня не опасалась быть увиденной – по крайней мере, можно не волноваться, что на нее нападут сзади. На краю колодца сидела закутанная в темное фигура и, судя по всему, дремала.
Во-первых - почему перед этим не рискнула?
Во-вторых, закрытые ставни - еще не гарантия. Учитывая, что бесшумно пройти по подгнившей болотной гати не выйдет, кто-то вполне может услышать и понаблюдать сквозь щели в ставнях. Опять же - какая связь между не быть увиденной (замеченной) и нападением со спины? За ней ведь и красться могли. или с крыши сигануть.
В третьих - учитывая, как свободно некоторые оборотни шастают по улицам - что мешало Октавию с Гвендалем наладить поисковую партию в город? По хорошему, оборотни должны преотлично след брать. Почему Ева так открыто сидит? Даже если не верит, что оборотни на подобное решатся, так стражу вроде никто не отменял, а даже усилили )

Ева подняла голову и на миг взгляды двух женщин скрестились, словно два клинка.
Двух - два. Просто женщин )

-Ах, Сонечка, как ты мила в своей наивности, - пропела очень тонким, совсем чужим голосом Ева и быстро встала
А откуда Соне знать какой у Евы "родной" голос?

Соня 1. не заметила, как в руке у женщины появился кинжал. Но инстинкт самосохранения сработал четко – она нырнула, уходя под руку сделавшей молниеносный выпад Евы, и 2. ударила ее плашмя сзади по спине мечом. Волчица едва слышно охнула, 3. но метнулась в сторону, подпрыгнула и через секунду оказалась на карнизе ближайшего здания.
-4. Я бы подарила тебе прощальный поцелуй, милашка, но не могу – спешу. Иди, обнимай своего героя, пока он еще жив, - с этими словами она вскарабкалась на крышу и исчезла на другой стороне здания.
Соня, 5. ошеломленная внезапной схваткой, присела на край колодца. Оскорбительные обращения Евы она пропустила мимо ушей, но последняя фраза заставила ее содрогнуться от страха. «Пока он еще жив…», - эта мысль крутилась в ее голове весь обратный путь до аллеи. Придя, девушка 6. на все расспросы лишь молча покачала головой, подошла к оборотню и поцеловала его так, как никогда раньше – крепко, страстно и очень долго, оторвавшись от его губ в тот самый момент, когда их коснулась скатившаяся по ее щеке слеза.
1 и 5 - не верю (с) Станиславский )) не может тренированный воин, знающий о том, что противник его подл по натуре, не ждать от него пакости.
2. Почему не лезвием по ногам? Пусть она передумала ее убивать, но поймать, чтобы та вреда больше не причинила, должна бы.
3. Это получив-то по спине трехкилограммовой железякой? Хм..
4. Как-то излишне по-вампирски звучит, если честно. Скорее Соня ей такое могла сказать.
6. Т.е. - молчала-молчала, потом покачала головой и пошла целовать? Может - не слушая расспросов?
Кстати, слеза по щеке скатывается очень быстро. Плюс - и на слезы Сони, так необычно поцеловавшей Гвендаля, - нулевая реакция? Даже со стороны самого целуемого?

Его сестра, заметив, что все приумолкли, сочла момент подходящим для легкой, ни к чему не обязывающей болтовни.
Джоти забралась на кровать поглубже и болтала пятками
Хм.. если честно - зашибись какой подходящий момент. Еще раз - почему в такое время они по городу по одному шастают? Почему Гвендаль за Соней не рванул? Одно дело он шел на совет и не взял ее с собой, другое - она явно мстить помчалась.
Как-то поглубже лично у меня скорее с диваном или креслом ассоциируется, но это - лично у меня. А вот - болтала пятками ))) а с остальной частью ступни что происходило? )

В деревне на нас смотри больше сочувственно, иногда пропускали вне очереди за молоком или просто заходили с гостинцами. Это все отец - его просто нельзя не полюбить.
Во-первых, убила очередь за молоком - в деревне! Да там в каждом дворе корова или коза. Или у них так со скотом плохо? Гостинцы вроде как с дитем больше ассоциируются, а не со здоровым мужиком, которого нельзя не полюбить )) под гостинцами пузыри горилки имелись в виду? ))
Вообще - странно. Смахивает на подаяние (в данном контексте). Они так бедно жили?

Он плотник, его уважают, потому что мастерит здорово. И не только мебель, но и побрякушки всякие, для забавы ребятне.
Лучше - руки золотые или настоящий мастер, или еще что-то в этом духе;
Побрякушками обычно украшения называют (чаще - дешевые).

Да и коров доить мне не нравится.
Она по-детски сморщила нос.
-От них пахнет.
Хм.. это говорит девочка, выросшая в деревне? Вообще-то, учитывая, что кое-где скотину держали вообще чуть ли не в доме, как минимум странно. В деревне много от чего.. пахнет )))

Дракон был для нее больше чем другом. Алиса знала это всегда, но только сейчас, после битвы и нового урока Ворона она смогла ощутить их родство по-настоящему.
Эм.. я ошибаюсь, или после битвы с Клер почти сутки прошли? И Алиса только сейчас это ощутила? Тогда уж - именно после лекции Ворона.

Арагил стал их спасителем, но 1. полет Алисы за город 2. не был простым актом благодарности – сейчас, когда Малиса не было рядом, она все сильнее нуждалась в поддержке – 3. но больше чем дружеской. Родной.
1. Лучше - ... Алиса собиралась за город...
2. Если честно, очень некрасиво по смыслу - получается, если бы ей поддержка не нужна была, она бы не полетела? Плюс - очень не радует сама фраза: простой акт благодарности..
Переформулировать бы весь этот кусок.

Алиса знала, что Звездная Мантия надежно защитит ее от нападения, но делать свою владелицу невидимой накидка не умела. Пришлось дожидаться глубоких сумерек, чтобы рискнуть подняться над крышами Лакримара – города надежд и страданий. В детстве Алиса часто грезила о нем, потом, на свое двенадцатилетие, впервые добралась туда самостоятельно и навсегда влюбилась в причудливые изгибы мелких улочек на окраине, уплывавшие далеко за Лурлин запахи сготовленного ужина и терпкого вина, зажигавшиеся в причудливом порядке окошки мансард и согретые солнцем камни мостовой.
Во-первых: какая ей разница видят ее или нет, если мантия все равно защитит от нападения?
Во-вторых - Соня ушла уже ночью. Алиса ушла до нее? И Соня ее отпустила одну?
В третьих - зачем тут упоминание детских грез Алисы? Про то, что она мечтала попасть в Лакримар уже было. Зачем тут повторяться?
имхо, но: ... подняться над крышами Лакримара, ставшено для нее городом надежд и страданий... вполне достаточно.

Она летела низко, через каждый десяток домов опускаясь на крышу и проходя пол-улицы пешком. Если раньше подобная осторожность могла показаться излишней, то теперь взбудораженные страхи носились в воздухе, лишая сна и покоя большую часть горожан.
Хм.. зачем? Зачем одинокой девушке спускаться на улицы, провоцируя криминальные элементы? Возможных соглядатаев Клер? Взбудораженных страхом горожан? Почему просто не пережидать какое-то время на крыше и не лететь дальше?

Это обещание непросто сдержать, но каково наказывать тех, кто не поверил этим словам? Имели ли они право на это? Да. Девушка опустилась у реки, там, где ее изгиб скрывала от дозорных невысокая горная гряда, и села на самом краю пологого берега, уставившись невидящими глазами на ласково журчащий поток. Арагил придет – в этом крылатая не сомневалась. Что она должна пообещать ему?
Кто - они? (кстати, ли можно опустить) После да лучше энтер поставить.
Знаю, что по правилам изгиб относится к реке, но все же.. может - изгиб русла? ))
Почему она что-то должна обещать дракону?

Ворон говорил, что в случае нужды драконы умеют летать бесшумно, и теперь она могла убедиться, что это правда. Если бы не покалывание в браслетах, Алиса испугалась бы накрывшей ее тени – подросший Раги был теперь во много раз больше ее самой, а вчерашней ночью струя его огня едва не спалила сражавшихся магов. 1. Но не откликнуться на исходившие от него волны обожания было невозможно – девушка порывисто вскочила, обхватила тонкую чешуйчатую шею и перестала сдерживать рвущиеся наружу слезы. С Арагилом она могла позволить себе все – 2. драконы мыслили иначе, чем люди, но сочувствие одинаково для всех. 3. Когтистая лапа осторожно коснулась золотистых волос Алисы и замерла.
1. Как-то немного странно. Учитывая, что рос он у нее на глазах, струя пламени спасла жизнь не только Алисе - почему у нее могли возникнуть какие-то сомнения насчет отклика? Даже если бы он не излучал обожание, а просто достаточно спокойно прилетел бы и сел рядом?
2. Абсолютно не согласна: сочувствие дракона может очень даже отличаться (и должно, по идее - он мыслит не как человек). То, что для Алисы трагедия, для Арагила может быть вполне естественным. Просто в силу разницы мышления и мировосприятия. Еще если бы это была душа человека, заключенная в драконье тело - другое дело.
3. У него такие хлипкие лапки? И строение у них как у человеческой руки? Плюс, опять же - не слишком ли он по-человечьи себя ведет. Все-таки, дракон ближе к животному, пусть и наделенному разумом.

------------------------
В целом - читать интересно - как всегда )), но: уж больно много глупостей все они делают. Неоправданных глупостей. В первую очередь это касается одиноких хождений по улицам.
Плюс - Ариман. Если честно, слегка разочаровал. По идее, еще Клер, в него влюбившуюся, я бы поняла. Все-таки, она - человек. А он - порождение Тьмы. У него минимум эмоций должно быть. С чего он вдруг очеловечился?
Любовь - штука хорошая. И нужная даже во времена бедствий. Но - не слишком ли ее много? За последние две главы куча народу вдруг воспылала страстями и резко поглупела. Имхо, но лучше бы постепенно.

Надеюсь, не обидела. Мррр )*