Дорога сна, нечто новое...

[Клер >>>]

грацией напоминал высеченную из мрамора скульптуру

Он напоминал мрамор лишь грацией)) Не цветом) Но темный мрамор тоже бывает)

под присмотром грума."

Это я написала так, просто другого слова не нашлось для тех девушек (или юношей), которые катают в парке на лошадях. Кто они? вожатые, конюхи??)

[Rianna >>>]

Клер, если честно, не знаю, как они называются, поищу в яндексе, отпишусь.

[Клер >>>]

11
В детстве соседка, когда присматривала за Грегом, часто рассказывала ему сказки. Пожилая женщина знала их удивительное множество, а порой даже могла рассказать один и тот же сюжет в нескольких вариантах. Мальчик довольно рано познакомился со Снежной королевой и Красной Шапочкой, Спящей красавицей и Золушкой, Белоснежкой и Бременскими музыкантами. Лет в десять ему постепенно прискучили неизменные хэппи-энды и мягкие, плюшевые характеры героев – тогда настало время Жюля Верна и Майн Рида, но соседкины сказки все равно прочно засели в памяти, уплыв на самую ее глубину, чтобы в неожиданные моменты проявляться необычными ассоциациями и аллегориями. Так случилось и нынешней ночью.
Кони мчались с такой скоростью, словно они летели, не касаясь копытами земли. Мимо мелькали сливавшиеся в одну полосу очертания лесов и гор. Горы неизменно оставались где-то позади, но леса иногда приближались, вставая перед его взглядом огромной черной стеной. Летевший впереди на своем черном скакуне Алекс безбоязненно нырял прямо в эту мглу, и вот уже они неслись по странно изогнутым тропам, появлявшимся ниоткуда и тут же исчезавшим за их спинами. Ветки изредка хлестали всадников по плечам и спине, но никогда – по лицу, ни один корень не помешал им на пути, ни один зверь не пересек призрачную тропу. Порой случалось нечто странное – Грегори слышал уханье филина уже после того, как лес оставался далеко позади или наоборот – доносилось приглушенное фырканье и чавканье, хотя деревья виднелись где-то справа. Эти несовпадения больше удивляли чем пугали юношу – он давно уже ехал с поднятой головой, стараясь не думать о мышцах и спине.
Загадочная ночь все длилась. Грегори несколько раз пытался обратить на себя внимание Рогнеды, но женщина, окруженная развевающимися черными волосами словно роем невиданных змей, ни разу не повернула голову в его сторону. Но вот постепенно бег коней начал замедляться – вдалеке, у самого горизонта проступали в дымке очертания большой, покрытой вечными снегами вершины. По темно-синему небу плыли рваные облака – поднявшийся словно ниоткуда теплый ветер гнал их точно на восток. Там, как мнилось Грегу, разгоралась заря – но он уже не мог точно сказать обманывают его глаза или нет. Кони перешли на крупную рысь – Алекс, на мгновение поравнявшись с Грегори, что-то коротко крикнул и снова вырвался вперед. Рогнеда, щелкнув хлыстом, догнала юношу.
­- Неплохо едем? Еще держишься в седле, признавайся?
За игривостью тона чувствовалась усталость.
­- Да… - не сразу нашелся с ответом юноша. – Почему ночь такая длинная?
­- Длинная? Она еще не закончилась, вообще-то, - улыбка на секунду возникла и погасла. – Мы играем в нашу любимую игру. Она называется «Обгони время». Скачешь, скачешь и скачешь – так, чтобы время за тобой не поспевало и все время плелось где-то в хвосте. Понимаешь? В общем, неплохо получилось сегодня – но это Алекс постарался. У него лучше получаются такие забавы.
­- Я все равно не понимаю, как это может быть.
­- На нашем пути бывает и не такое, - тихо ответила женщина. – Мы ведь скачем не обычной дорогой, Грегори. Так сказать – коротким путем. Смотри внимательно по сторонам – местность сейчас пойдет совсем другая, поэтому поедем потише.
­- Хорошо…
Может быть, ей требовались другие ответы – Грег не знал. Но говорить не хотелось. Он завертел головой, рассматривая долину, в которую они неожиданно ворвались. Низенькие ряды деревьев тянулись по обе стороны от дороги, почти не скрывая от взгляда огромные поля, наполовину утопленные в воде. «Рисовые плантации», - осенило юношу. Дорога испортилась окончательно. По ней явно много раз ездили туда-сюда повозки – копыта лошадей то и дело соскакивали в глубокие колеи. Некоторые еще не высохли после недавнего дождя, и брызги долетали Грегу до самого подбородка. Он заставил себя оторвать взгляд от земли.
Они приближались к городским стенам, неизвестно как возникшим прямо там, где еще недавно дорога упиралась в линию горизонта. Даже в темноте высокие ворота выделялись среди простой каменной кладки – Грегори повернулся было, чтобы узнать название, но Рогнеда скакала несколько позади, явно не расположенная к разговору. Догнать Алекса на своей небольшой кобылке не представлялось возможным.
Пейзаж постепенно менялся – поля исчезли, ряды деревьев все увеличивались, затеняя и без того лежавшую в дымке дорогу. Грегори все казалось, что близится рассвет, но из-за горизонта не показывался даже верхний краешек солнечного диска. Уже у самого города начали попадаться каменные столбы – грубо отесанные, словно им пытались придать закругленную форму, но бросили на полпути. На каждом были вырезаны иероглифы – три или четыре один под другим. Верхушку - наиболее обработанную часть каждого камня - подпоясывала толстая, почерневшая от дождей веревка. Городские ворота беззвучно распахнулись перед всадниками, и так же неслышно закрылись за их спинами. Ни одного стража Грег не увидел, сколько ни напрягал глаза.
Погруженный во мрак город навевал тоску. Лошади, словно почувствовав то же самое, прибавили темп. Теперь они снова неслись по пустынным ночным улицам мимо низко утопленных в землю домиков, которые, казалось, состояли из одной только крыши. Некоторые окошки светились слабым, неуверенным светом, служа единственным признаком жизни в странном поселении. Грегори невольно натянул поводья, заставляя кобылку поравняться с лошадью Рогнеды. Женщина едва удостоила его взгляда – она смотрела строго перед собой, предоставив коню ехать в том темпе, в каком ему хотелось. Заметно похолодало – Грег поежился, обернув вокруг себя плащ насколько это позволяла длина ткани.
Сидеть нахохлившись в седле оказалось не слишком удобно. Город закончился – они снова оказались в открытом пространстве, но юноша все меньше различал окружающую природу. Хотелось спать. От усталости или от холода – уже не имело большого значения. Лишь бы остановиться хотя бы на несколько минут – на полчаса – и уснуть. Настоящим, спокойным сном. На горизонте снова замаячила знакомая гора. Фудзи? Иероглифы, рисовые поля – конечно, Фудзи. На мгновение это открытие рассеяло сонливость – сразу вспомнились знаменитые гравюры Хокусая. Некоторое время Грегори удавалось разглядывать гору в поисках ее легендарной изменчивости, но очень скоро даже Фудзияма оказалась не в силах побороть жажду сна. Вот прикрыть бы глаза…на минутку…все равно лошадь идет сама, я ее не заставляю.. вот сейчас на чуточек…
­- У тебя что, голова запасная есть, парень?!
Неизвестно как оказавшийся рядом Алекс подхватил Грегори в самый последний момент – еще немного, и юноша был бы затоптан собственной лошадью. Железная рука Дейна держала его на весу в нескольких сантиметрах от земли, ноги беспомощно дрыгались в стременах. Было стыдно, но вместе с тем…
­- Я больше не могу. Я уже больше суток без сна и мне тяжело держаться в седле.
­- Сочувствую, - пробормотал Дейн, рывком приподнимая его обратно в седло. – Но нам еще порядочно ехать до Хейан. – Гнед, есть с собой?
­- Я собиралась использовать смайлн несколько позже, - недовольным тоном ответила его сестра, останавливая лошадь и доставая из чересседельной сумки флягу.
­- Собираться можно до того, как в седло садишься. А в дороге надо смотреть в оба, а не витать в облаках мечтаний.
­- Алекс!
­- Что Алекс? Почему я должен следить за парнем, хотя у меня нет глаз на затылке?
­- Потому что это ты решил тащить его в Хейан.
­- Не я «решил тащить», а ты предложила собрать кафедру. Помнишь?
­- Да, но…
­- А собирать ее по определенным причинам приходится в Хейан последние несколько десятилетий.
­- Знаю…
­- Вот и все. Пей, приятель, - он откупорил флягу и протянул Грегу. – Пей как следует, не держи во рту, а сразу глотай. Знаю, что вкусно, но сейчас важно тебя разбудить. Это город так действует, не бойся. Сам спит и всех усыпляет. Просто все остальные дороги еще опаснее. Пей, вот молодец. А теперь по седлам!
Грегори собрался с духом – смайлн растекся по его жилам, наполняя все тело бодростью – и вскарабкался на спину лошади. Путешествие продолжилось.
Через некоторое время они выехали на берег небольшой каменистой речушки, с пологими, редко поросшими травой берегами, которую надежно прикрывали могучие ветви согнувшихся почти пополам ив. Грегори теперь старался ехать точно между Алексом и Рогнедой, держась поближе к мужчине – леди Дейн выглядела раздраженной и явно не хотела с ним говорить.
­- Что-то мне вот та гряда кажется смутно знакомой, - процедил сквозь зубы Алекс, бросая поводья. – Гнед, что ты…
­- Это было чертову уйму лет назад! – сплюнула женщина, всем видом демонстрируя полное пренебрежение к его вопросу. – Предлагаю немного размяться и проверить, чья лошадь быстрее.
­- Кажется, твой план придется отложить…
Алекс вытащил катану наполовину из ножен и кивком головы показал на группу из десятка мужчин, быстро приближавшихся к ним. Трое из них были на лошадях, остальные – пешие, но весь вид говорил о крайней недружелюбности. Все они были одеты в темные одежды – широкие штаны и просторные, похожие на халат рубашки. Всадники, однако, носили только черное с очень красивым горным узором на груди. Только у двух на головах были шлемы – небольшие, и, судя по всему, достаточно легкие. Грегори перевел взгляд с Алекса на Рогнеду и обратно.
­- Я думала, мы перемахнули то столетие.
­- Я тоже так думал, но, видно, не судьба. Или это какие-то остатки, шут с ними. Давай, мальчишка на твоей совести, а я…
­- Нет! – она почти взвизгнула. – Ты не смеешь оставлять меня позади!
­- Гнед, через минуту они будут здесь и я хочу, - Дейн обнажил оба клинка и обмотал поводья вокруг левого запястья. – Чтобы ты проявила некоторую понятливость. Прямо сейчас!
Нападавшие окружили Алекса. Его конь, храпя, рыл копытами землю, но стоял на месте, только яростно крутя головой в разные стороны. Рогнеда, подхватив поводья лошадки Грега, отъехала на некоторое расстояние под защиту ивовых ветвей. В их сторону по очереди поглядывали все атакующие, но, видимо, решили, что сначала разберутся с мужчиной. Алекс, держась в седле с нарочитой безмятежностью, опустил обе руки вниз, так что лезвия почти доставали до земли. Последовал короткий обмен репликами на японском, которых Грег, само собой, не понял. Но в следующую секунду, подхватив катанами пару мелких камней, Алекс ловко направил их прямо в двух всадников, и полоснул лезвием по шее третьего.
Пока двое приходили в себя, невнятно взмахивая клинками, он наехал еще на двух, теперь уж пеших. Те отскочили в разные стороны, и вдруг, низко пригнувшись, пошли в атаку. Грегори ахнул – судя по всему, целью была лошадь, а не всадник, но Алекс, сильно перегнувшись на правую сторону отбил атаку одного, а другого, высвободив ногу из стремени, ударил каблуком в грудь.
­- Сзади! – заорал Грегори, видя, что двое оставшихся всадников несутся прямо на Дейна с занесенными над головой катанами. Тот извернулся всем корпусом и принял одновременно оба удара своими клинками. Заскрежетали лезвия. Несколько мгновений было совершенно непонятно, кто же одержит верх. Рядом с Грегом послышались тихие ругательства.
­- Я и сам могу тут постоять, - неожиданно для себя повернулся он к Рогнеде. – Идите, помогите ему. Я правда сам справлюсь. У меня же вот, даже катана есть своя. Миледи…
­- Другое дело! – лихо пришпорив коня, Рогнеда подняла его на дыбы и помчалась в самую гущу схватки, крутя над головой маленькую шипастую плетку.
Она опоздала всего лишь на секунду. Резким толчком Алекс отбросил от себя обеих всадников, причем один из них при этом не удержался в седле и упал. Более ловкий наездник, отъехав назад, пошел в новую атаку, но в этот момент на его горле затянулся хвост плетки подъехавшей Рогнеды. Остальную часть сражения Грег наблюдал совершенно безучастно – его сопровождающие дрались аккуратно, не тратя силы, и очень скоро оставшиеся в живых трое раненых кинулись в сторону горной гряды, в надежде на спасение.
­- Я же велел тебе не оставлять парня одного! – Алекс с побелевшим от ярости лицом набросился на сестру, которая методично вытирала плетку о подол плаща. – Ты что, думаешь я бы и один не справился с этой трусливой сворой?! Хотелось погарцевать со своей мочалкой? Ему же одного удара мечом бы хватило…
­- Он сказал, что справится сам, - невозмутимо парировала Рогнеда. – Он уже большой мальчик, да и встречи с Лампусой явно пошли на пользу. Ты заметил, что ямамити носили только трое?
­- Да, все остальное вообще полная шваль, - презрительно кивнул ее брат. – Будь добра, займись моим конем – кажется, один из этих громил полоснул ему по крупу.
Рогнеда послушно спешилась, взяла под уздцы вороного скакуна, а Грег решил немного прояснить ситуацию.
­- А что это были за…
Стальные пальцы сжали ворот его рубашки. В следующую секунду он ощутил спиной шершавый ствол ивы. Прямо перед лицом сверкали гневом глаза Алекса.
­- Что, окончательно головой тронулся, малец? Тебе кто позволил отпускать ее от себя? Ты что думаешь, я просто так это все затеял? Один хороший удар, и твоя голова уже никогда не встретилась бы с телом, ты это понимаешь?!
­- Аххххррр… - прохрипел Грег, не зная, что сказать в оправдание.
­- Запомни – в дороге командую я, - отчеканил Алекс. – Эта стая бездомных псов – совсем не самое страшное, что еще может приключиться.
­- Кто….кто…они такие? – с трудом выговорил юноша.
­- Ронины, - хватка ослабла, Алекс прикрыл глаза и отошел на несколько шагов. – Самураи, оставшиеся без хозяина. Но, я надеюсь, ты понял меня, парень? Тут тебе не хлюпающие Проклятые, тут все несколько иначе, чем ты представляешь себе. Запомнил?
­- Если ты, - Грег демонстративно одернул рубашку. – Если ты мне хоть немного расскажешь, я буду относиться с большим пониманием.
­- Наивный… - Алекс принял от Рогнеды коня и вскочил в седло. – Не раньше, чем окажемся под крышей. Ночь еще долго продлится, не зевай.
Лошади пустились вскачь. Грегори громко застонал, совершенно не стесняясь Дейнов – мышцы болели, хотя после глотка смайлна ему стало значительно лучше. Горная гряда осталась позади – впереди вставала гораздо более серьезная преграда, и юноша ломал голову, будут ли они скакать в обход или существует какая-то тропа или перевал.
Резкая отповедь Алекса казалась сумбурной и полной недомолвок. Ему и правда ничего такого не угрожало – ни один из ронинов не имел даже шанса приблизиться к берегу реки, особенно после того, как в бой вступила Рогнеда. Может быть, Алекс не хотел этого? Хотя сражалась женщина отменно, и тут уж точно была не тревога за ее здоровье. Их отношения выглядели очень запутанно – какая-то смесь издевки с привязанностью, вроде бы взрослые люди, но так легко ссорятся. В чем причина такой болезненной нервности, которая находила то на брата, то на сестру? Судя по всему, у них нет недостатка в средствах, они могут позволить себе такую жизнь, какую хотят…но, видимо, чего-то все-таки недостает. Острых ощущений? Это из-за них они решили ему помочь…Больше-то не из-за чего.
Слева из туманной дымки величественно взмывала в небо белая верхушка Фудзи. Легкие перистые облака сменились пухлыми кучерявыми, которых становилось все больше – они окружали горные силуэты словно клочья ваты, потом отрывались и уплывали в сторону горизонта, гонимые усиливавшимся ветром. Бесконечная ночь по-прежнему не думала уступать место рассвету – недавнее зарево на горизонте потухло, деревья, меж которыми они скакали, били по лицу мокрыми листьями и заставляли пригибаться к холке лошади. Впереди, на порядочном расстоянии скакал Алекс – как и Грегори, он низко нагнулся к шее коня и теперь окончательно слился с ним в черную несущуюся глыбу. Рогнеда ехала чуть позади, изредка до слуха юноши доносились негромкие щелчки кнута.
Он так и не увидел Калерию. Девушка тогда была от него совсем близко, на расстоянии нескольких метров – и он так и не смог найти выхода из вентиляционных труб. Теперь они едут совсем в другое место, а ведь он даже не знает, где она живет, в какой стране или городе. Грег не мог себя заставить спросить Алекса, а уж тем более Рогнеду. Не мог и все. Не время показывать свою слабость перед ними, хотя они и так держат его за труса и рохлю, это очевидно. Думают, он нуждается в няньках.
Жизнь Грегори висела на волоске уже несколько раз, но чувство благодарности к спасителям было слишком слабым на фоне раздражения. Больше всего юноша ругал себя за то, что не может отважиться разузнать о Калерии, но еще и за собственную слабость. Надо тренироваться! Пусть Алекс смеется над ним, пусть ругает, но надо продолжать тренировки, иначе рано или поздно случится тот самый удар, о котором говорил Дейн. Желание доказать, что он чего-то стоит оказалось таким сильным, что Грег ударил бедную лошадку по бокам и почти нагнал Алекса, который удивленно обернулся, но не произнес ни слова. Грегори помедлил немного, но все-таки поравнялся с Дейном и молча поехал рядом.
­- Забавный ты тип, Грегори Льюэлл, - Алекс цедил слова, словно пережевывая их перед тем как произнести. – Боишься, но все равно лезешь вперед.
­- Я не боюсь!
­- Даже я боюсь, чего уж там. Правда, у нас с тобой разный страх. Из нас всех не боится только Гнед – поэтому приходится бояться за двоих. Ты напоролся на не самых милых помощников, но ведь выбор-то невелик, а?
­- Я не считаю..
­- Считаешь, - тихо рассмеялся Алекс. – Но если честно – мне на это плевать. Думаешь, ты первый такой?
­- Какой?
­- Не важно. Мир, из которого ты пришел – обыденный и тусклый, но лучше него небожители пока не придумали. Наш мир – ярче и опаснее, но в нем лучше не задерживаться.
­- Что значит – ваш мир?
­- Мир тех, кто способен проехать по дороге сна.
Дейн дал коню шпоры и ускакал далеко вперед.
Горы подбирались все ближе, стало ясно, что объехать их не удастся и предстоит подъем. У самого подножия спешились. По знаку Алекса, Рогнеда дала юноше еще глоток смайлна. Потом Дейн достал из седельной сумки длинную веревку и обернул два раза вокруг талии, затянув сложным узлом. После этого протянул Грегори.
­- Лошадей поведем под уздцы, а то тропа недостаточно широка. Обвязывайся. Гнед, помоги ему затянуть узел. Когда будешь идти, поменьше смотри вниз – тут из ущелья на той стороне такой дымок поднимается, что некоторым мерещились груды сокровищ на дне. Вот и прыгали, горемыки. Ничего кроме верной смерти, уж поверь, там не сыщешь.
Грегори молча обвязался. Его знобило и предстоящий подъем не внушал никаких радужных надежд. Затянув узел на его талии, Рогнеда обвязала остатком веревки себя и чему-то улыбнулась. Алекс, от внимания которого не ускользало вообще ничего, нахмурился.
­- Детские шалости – не самые лучшие воспоминания сегодня, Гнед.
­- Это было невероятно феерично, разве нет?!
­- Если разбирать все подробности – не думаю. На этот раз надо пройти как можно быстрее и аккуратнее, поняла?
­- Будешь меня учить?! – тотчас вскинулась она.
­- Предупреждаю, только и всего. Тронулись!
Тропу Грег разглядел не сразу – она сильно петляла у подножия, прячась за чахлыми кустами боярышника и осоки. Потом постепенно расширилась, уводя троих путников вверх. На больших высотах обычно ощущается недостаток кислорода, вспомнилось юноше. Ничего похожего на кислородные маски не наблюдалось, только ветер дул все сильнее, а веревка мешала потуже запахнуть плащ. Рука, сжимавшая поводья, быстро закоченела, вторую Грег предусмотрительно держал под рубашкой. Ноги тоже терзал холод, но подъем становился все круче и внимание юноши целиком поглотила дорога, на которой он едва помещался вместе с лошадью. Позади Рогнеда что-то напевала себе под нос, темный силуэт Алекса неуклонно маячил перед глазами и размеренный шаг Дейна вскоре помог юноше найти собственный удобный темп. Скоро дорога круто свернула влево и уже не забиралась выше по склону, уводя путников по ту сторону гор.
Алекс, почти поравнявшись с Грегом, насколько это позволяла тропа, негромко свистнул, привлекая его внимание.
­- Как тебе показалась Сидзука?
­- А? – Грег не сразу сообразил, о ком идет речь. – Ах…она…такая печальная. И красивая.
­- Ее дух давно обитает в нашем замке – она не ищет общества, просто танцует, если есть настроение.
­- Дух?
­- Сидзука жила очень давно – она любила самого сильного воина из клана Минамото, который одержал победу над войсками своих врагов. Он был великолепным тактиком, великолепным бойцом. Говорят, его в юности учили тэнгу, родичи Дэнджиро – поэтому он вырос таким непобедимым. Но старший брат сёгун заподозрил измену, и приказал уничтожить доблестного воина. Тогда вместе с горсткой верных товарищей и возлюбленой он ушел в горы Есино и там принял нелегкое решение расстаться с Сидзукой, чтобы сохранить ей жизнь. Она была лучшей танцовщицей в стране и могла рассчитывать на снисхождение жестокого сёгуна. Но вот дитя, что зрело внутри нее… Итак, он оставил ее одну спящую в горах и ушел, чтобы доблестно погибнуть от руки убийц, но Сидзука вернулась в столицу, к своей матери – ей некуда больше было уйти. Когда родился ее ребенок – сын – его умертвили по приказу сёгуна, а Сидзуку заставили танцевать перед ним. Она не выдержала горя двойной потери и умерла вскоре. С тех пор дух ее живет в Адзути, потому что столь велико было отчаяние танцовщицы, что ее душа не смогла уйти за пределы мира.
­- Бедная… - Грег почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы.
­- Да, не думаю, что с течением столетий ее горе стало хоть на йоту меньше. Таков злой рок и никто не избегнет предначертанного им.
Дорога круто повела вниз, так, что приходилось тормозить подошвами изо всех сил, чтобы не сорваться на гибельный бег. Лошади тихонько ржали, словно предчувствуя окончание утомительного пути. В лощине, которая постепенно открывалась их взглядам, висел густой туман, сквозь него проступали очертания невысоких строений, раскиданных на большой территории.
Спустившись, снова сели в седла, хотя ехать оставалось совсем недолго. Когда путники проезжали высокие ворота, состоявшие из трех перекладин и навершия с таинственными рисунками, совсем рядом послышался удар гонга. Широкий двор, усыпанный желтым песком, тянулся далеко вглубь комплекса, к широкому, богато украшенному деревянному зданию. Рогнеда первая спешилась и, бросив поводья, почти бегом кинулась навстречу трем монахам в желто-коричневых тогах, вышедших навстречу гостям. Не добежав совсем немного, женщина отвесила низкий, до самой земли поклон.
Алекс тоже слез с лошади и помог Грегори – немилосердная боль в мышцах уже не позволяла юноше проделать это самостоятельно.
­- Наш юный друг изрядно утомился – скачка сегодня вышла длиннее обычного, - коротко пояснил Дейн подошедшему служителю.
­- В комнатах приготовлено все необходимое для отдыха, - кивком монах пригласил всех троих следовать за собой в одно из одноэтажных боковых строений.
Деревянные сандалии служителя издавали едва слышный шорох, когда касались земли – он семенил так быстро, что Алексу и Рогнеде пришлось поддержать Грегори под руки, чтобы поспеть за ним. Слегка запнувшись на пороге, юноша мутным взглядом проследовал по коридору в сумрачную, но очень просторную комнату, устеленную бамбуковыми циновками. Широкие ширмы отделяли это помещение от соседних, в углу прямо на полу манила разобранная кровать. Свеча у изголовья горела ровным, мерным светом, и от шумного приземления Грега пламя протестующе дернулось вверх, едва не потухнув.
Служитель вслед за Алексом вышел, оставив юношу наедине с Рогнедой. Женщина бесцеремонно и очень ловко освободила его сначала от плаща, потом от штанов и рубашки. Ее взгляд, более рассеянный чем обычно, почти не задерживался на лице усталого Грега, не имевшего достаточно сил чтобы смущаться или протестовать.
Где-то совсем рядом послышалось негромкое стройное пение многих голосов. Грег встрепенулся – в монотонности ему почудилась скрытая тревога. Он сел на кровати и начал растерянно озираться. Собиравшаяся покинуть комнату Рогнеда вернулась и присела рядом с ним.
­- Эй, что такое? Ночь была так длинна, и порой ветер свистел так жутко, но ты не пускал страх в свое сердце. А теперь уступишь простому чтению молитв? Спи, Грегори Льюэлл…твой путь еще так далек от завершения, что даже ближайший поворот может показаться переломным. Спи.
Она положила холодную руку на его лоб и мягко уложила обратно в постель. Юноша затих, соединил ладони и подложил по щеку. Где-то за стеной слышался мягкий шорох шагов, сначала в одну, потом в другую сторону.
­- Вот и все, вот и хорошо. Спи, до утра еще дольше, чем ты думаешь. Спи, гонг бил в два часа – час Быка по здешнему. Спи.
Она вышла, оставив после себя едва уловимый аромат и шелест ткани. Грег закрыл глаза и в ту же секунду провалился в сон.
* * *
Утром юноша долго лежал с открытыми глазами, пытаясь вспомнить, что же ему снилось. Кажется, там снова был Джерри – весь окровавленный, он протягивал руки со странными бумажными полосками, исписанными иероглифами. Его сменил плачущий Ликар – иглы атаковали его со всех сторон, безжалостно жаля. И еще Лампуса, мама, монахи….вот только там не было ни Алекса, ни Рогнеды. Что же значит эта дорога сна, по которой они ехали? И куда она ведет?
Сквозь окно во всю стену Грег увидел, что солнце уже успело добежать до зенита. Наверняка, все давно встали, и только он один, по обыкновению, все еще валяется в постели. Рядом с ложем обнаружилась аккуратно сложенная чистая одежда – легкая и светлая, из хлопка с добавлением каких-то приятно пахнущих волокон. Одевшись, юноша раздвинул служившую дверью ширму и вышел в коридор. Через пару шагов он уже достиг деревянной галереи, тянувшейся сколько хватало глаз по периметру всего комплекса. Никто не заходил за ним и не запрещал перемещаться – так почему бы не посмотреть, где он оказался на этот раз?
Галерея вела его вдоль широкого озера, середину которого почти полностью покрывали опавшие лепестки сакуры и листья. Видимо, подводное течение собирало все к центру, таким образом, что у самого берега вода оставалась чистой. Зеленоватые волны отражали все окружающее пространство, не пропуская взгляд в глубины храмового озера. На противоположном берегу низко наклонилась усыпанная плодами хурма, с которой немилосердный ветер оборвал большую часть листвы. Теперь же крупные оранжевые плоды, словно волшебные фонари, казались подвешенными на тонких серых ветвях чьей-то умелой рукой.
Перегнувшись через ограду, юноша смог разглядеть собственное всклокоченное отражение – непослушные черные волосы создавали на голове что-то похожее на девятибалльный шторм, под глазами синели мешки то ли от усталости, то ли наоборот – от долгого сна, на щеке и руках зияли почти зажившие царапины – следы вчерашних приключений. Но между вчера и сегодня прошло столько времени и столько всего случилось! Вода изменила по собственной прихоти цвет его глаз – теперь они из карих превратились в зеленые, и всем обликом он напоминал сам себе изголодавшегося брошенного кота. Со сворой собак, преследующих его по пятам.
Повернув, Грегори оставил умиротворяющую водную гладь за спиной и направился дальше, уже издалека почуяв настоящий раритет для непросвещенного туриста – «дорогу паломников», о которой ему только доводилось слышать от счастливых путешественников. На высоте пары метров от земли были подвешены скрепленные лианами доски, а держаться предлагалось за стебли бамбука, протянутые с обеих сторон от моста. Без страха, но с сильно бьющимся сердцем юноша сделал первый шаг, за ним следующий – мост качнулся, но ноги прочно стояли на перекладинах, не скользили и не проваливались между досками. В несколько мгновений он уже был на противоположной стороне – к немалому разочарованию, «дорога паломников» оказалась очень короткой и совсем не опасной. Но теперь перед ним раскинулись все основные постройки во всем своем великолепии, и Грегори немедленно позабыл о своей досаде.
Прямо перед ним, в обрамлении листьев и ветвей, вырастал из ниоткуда огромный храм – ярусы словно стремились побыстрее оторваться и взлететь в небо. Не «семикрылая птица», но что-то совсем иное, одухотворенное и мирное, виделось в этих изгибах. Широкие каменные ступени, которые вели прямо ко входу, украшала осыпавшаяся листва, шуршащая под ногами, словно живая. Грегори медленно, очень медленно поднимался, не в силах оторвать взгляда от храма. Неожиданно он понял, что не один – за его плечом стоял рослый, упитанный монах и щурил раскосые глаза.
­- Ничто в мире не сравнится с пресветлым Рёан-дзи!

[Rianna >>>]

Кони мчались с такой скоростью, словно они летели, не касаясь копытами земли. (здесь либо мчались либо летели)

Летевший впереди на своем(можно опустить) черном скакуне Алекс безбоязненно нырял прямо в эту мглу, и вот уже они неслись по странно изогнутым тропам, появлявшимся ниоткуда и тут же исчезавшим за их спинами.

Эти несовпадения больше удивляли(зпт) чем пугали юношу – он давно уже ехал с поднятой головой, стараясь не думать о мышцах и спине.

Грегори несколько раз пытался обратить на себя внимание Рогнеды, но женщина, окруженная развевающимися черными волосами (зпт)словно роем невиданных змей, ни разу не повернула голову в его сторону.

По темно-синему небу плыли рваные облака – поднявшийся(зпт) словно ниоткуда(зпт) теплый ветер гнал их точно на восток.

Заметно похолодало – Грег поежился, обернув вокруг себя плащ(зпт) насколько это позволяла длина ткани.

Сидеть (зпт)нахохлившись в седле(зпт) оказалось не слишком удобно.

Трое из них были на лошадях, остальные – пешие, но весь вид говорил о крайней недружелюбности. Все они были одеты в темные одежды – широкие штаны и просторные, похожие на халат рубашки.

Но в следующую секунду, подхватив катанами пару мелких камней, Алекс ловко направил их прямо в двух всадников, и полоснул лезвием по шее(лучше «по горлу») третьего.

Легкие перистые облака сменились пухлыми кучерявыми, которых становилось все больше – они окружали горные силуэты(зпт) словно клочья ваты, потом отрывались и уплывали в сторону горизонта, гонимые усиливавшимся ветром.

Желание доказать, что он чего-то стоит(зпт) оказалось таким сильным, что Грег ударил бедную лошадку по бокам и почти нагнал Алекса, который удивленно обернулся, но не произнес ни слова.

- Забавный ты тип, Грегори Льюэлл, - Алекс цедил слова, словно пережевывая их(зпт) перед тем как произнести. – Боишься, но все равно лезешь вперед.

Снимаю вопрос про грума, раз там есть «в парке».
Интересно, хорошо и живо. Только всё равно непонятны междоусобные шутки брата и сестры. Понятно, что не всё сразу, но когда же, когда? Ясно, что герои собираются на какой-то совет в строго определённом месте, потому что, очевидно, можно только там. Возможно, там и пройдёт обучение Грегори, но вот меня больше, если честно, интересуют проклятые. За что они убивают, почему и зачем?


Сообщение отредактировал Rianna - 10-12-2009, 9:31

[Клер >>>]

Огромное спасибо за замечания))
Что-то я с запятыми поленилась видать в этой главе, пойду лишу себя сладкого))

За что они убивают, почему и зачем?

Вчера закончила писать главу с рассказом зачем, как и почему)))

Только всё равно непонятны междоусобные шутки брата и сестры

Я, по идее, знаю почему они так грызутся порой. Но мне очень хочется, чтобы Грегори сам дошел до осознания причин - а не выдавать их текстом "от автора". Ждем-с)))

[Клер >>>]

12
Грегори молча разглядывал незваного собеседника. Монах произвел на него приятное впечатление – тем, как аккуратно поддерживал полы своей выцветшей желтой тоги, чтобы они не волочились по земле, тем, что не начал знакомство с расспросов и главное – в нем чувствовалась жизненная сила и уверенность, которой так не хватало сейчас самому Грегу. Поэтому он лишь медленно наклонил голову, и молча ожидал продолжения. Монах дружелюбно улыбнулся.
­- Мое имя - Бенкей, - он сделал паузу, словно ожидая от юноши какой-то особой реакции. - В Рёандзи совсем не трудно обрести уединение, но может быть ты ищешь обратного?
Английским Бенкей владел сносно, хотя сильный акцент порой заставлял слова звучать слишком карикатурно. Грегори внимательно посмотрел на него, размышляя. Возможно, этого монаха приставили к нему по просьбе Дейнов, чтобы следить. А возможно и нет. Грегори в любом случае понимал, что на столь обширной незнакомой территории одному лучше не ходить, поэтому снова поклонился, по-прежнему не говоря ни слова. Он хорошо помнил, что на Востоке молчание ценится дороже болтовни.
­- Все еще поражен нашими красотами или просто не в духе? – уточнил монах.
­- Мне слишком многое неясно, - признался Грег.
­- Тогда следуй за мной.
У двери главного здания монах оставил свои сандалии и знаком велел Грегори сделать то же самое. Еще несколько пар обуви аккуратно стояли у самого порога в ожидании хозяев. Перед тем как шагнуть внутрь, юноша обернулся – усыпанные листвой ступени уводили взгляд все дальше вглубь зарослей незнакомых растений, с яркой, по-осеннему раскрашенной листвой. Монах был прав – обрести уединение в таком месте ничего не стоило, но Грегори не знал, принесет ли уединение так необходимое ему спокойствие духа.
Прямо за распахнутыми дверями начиналась большая зала, пол которой был сплошь устлан циновками.
­- Это – Кури, - пояснил Бенкей. – Раньше здесь спали все монахи, кроме настоятеля, но сейчас нас переселили в другие помещения. Так что это просто красивое, тихое место на пути к еще большим тайнам.
­- А разве.. – не сдержался Грег. – Разве не холодно спать вот так, на одних циновках?
­- Учение дзен говорит, что можно обрести подлинную свободу только отрешившись от забот этого суетного мира, - на мгновение Грегу почудилась лукавая усмешка на губах монаха. – Пойдем дальше.
Потолка как такового не было – тонкие межкомнатные перегородки, расписанные пейзажами, переходили сразу в мощные деревянные балки, поддерживавшие скат крыши. Раздвижные панели заменяли двери. Уже привыкший к спартанской обстановке японских зданий, Грег не удивился отсутствию мебели. Из каждой комнаты можно было попасть на крытую галерею, за которой виднелось широкое, ухоженное пространство. Медленно переходя из одного помещения в другое, монах продолжал говорить.
­- Наш монастырь не самый старый, но пятьсот лет – тоже возраст, согласись. И сжигали его только однажды. Эти земли принадлежали семье Фудзивара, которые выдавали дочерей за императоров и становились регентами, поэтому на постройку не жалели средств. Хосокава изрядно потрудился над Рёандзи. Можно сказать, он отдал ему остаток жизни и вместе с ним погиб .Тогда монастырь и сожгли. Но он возродился из пепла, и стал еще лучше, чем был до того.
Бенкей продолжал говорить, в то время как желудок Грегори начал подавать тревожные сигналы. Юноша вспомнил, что в последний раз ел еще в Адзути, а с тех пор провел неведомо сколько часов в бешеной скачке и еще столько же – во сне. Чтобы заглушить урчание, он прижал руки к животу, и теперь они с монахом выглядели словно близнецы-братья, передвигавшиеся в одинаковой позе, вот только Бенкей все рассказывал и рассказывал, а Грег мучительно старался сохранить на лице уважительно-любопытствующее выражение. Кушать с каждой минутой хотелось сильнее, и все исторические сведения проскальзывали без следа мимо его поглощенного единственным желанием сознания. Но прерывать рассказ хозяина о своем доме, да еще и в святом месте…. Грегори считал себя довольно большим невеждой, но тут решил изо всех сил держаться почтительно.
­- Вот и Ходзё! – в голосе монаха послышалось нескрываемое благоговение. – Это покои настоятеля, отсюда можно попасть на террасу, с которой созерцают наш знаменитый Сад Камней. Впрочем…
Под его испытующим взглядом юноша смутился. Бенкей хлопнул в ладоши и неожиданно рассмеялся – искренним, утробным смехом.
­- Нет большего позора для хозяев, чем голодный гость. Трапеза начнется совсем скоро – поспешим. Сад Камней подождет, ведь в таком состоянии ты все равно не сможешь медитировать.
Какая там медитация! Грегори начал шаркать ногами, чтобы заглушить преступное урчание, но Бенкея его тщетные усилия только развеселили еще больше. Грег почти забыл о своих подозрениях, но повернувшись в сторону галереи вдруг заметил на противоположной стороне две знакомые фигуры.
Алекс и Рогнеда, стояли очень близко друг к другу, склонив головы над чем-то, что Грегори никак не мог разглядеть. Его они не замечали, но он уже привык не доверять собственным ощущениям и оценкам, если это касалось Дейнов. Неожиданно Рогнеда подняла сложенные лодочкой ладони. Захлопали крылья. Сизый голубь вспорхнул высоко в небо и немедленно скрылся из вида, а помрачневший юноша поспешил за свернувшим в боковой ход Бенкеем. Почтовые голуби могли служить единственным средством связи в этом глухом месте. Если так – он может и думать забыть о том, чтобы услышать Калерию.
Столовая показалась Грегу чересчур просторной – возможно, потому что низенькие деревянные столы не занимали в ней и половины всего пространства. Кроме него и Бенкея в столовой никого не было, но тут раздался удар гонга и снаружи в помещение потекла целая очередь. Монахи шли медленно, один за другим, каждый держал в руках собственную посуду – деревянную чашку и палочки. Их одежда ничем не отличалась от одеяния Бенкея, но мало кто мог сравниться с проводником Грега по дородности и ширине плеч. Молодых лиц юноша не встретил – подавляющее большинство составляли высохшие старцы, лишь горящие глаза которых выдавали истинную силу их духа. Бенкей проводил Грегори к одному из столов, знаком велел сесть на пол и сам поместился рядом. Один из монахов в центре остался стоять, держа прямо перед собой две деревянные дощечки и словно не замечая присутствия постороннего. Когда дощечки ударились одна о другую, появились два монаха с большими кастрюлями, доверху наполненными дымящимся рисом и начали разносить еду.
Перед юношей тоже неизвестно как оказалась небольшая деревянная тарелка грубой работы и две палочки. Бенкей, видя что тот готов наброситься на рис, остановил его движением руки.
­- Подожди. Прежде чем есть, мы должны доказать, что приступаем к еде со всем пониманием и не теряем себя.
­- Что?
­- Сначала – пять размышлений о еде. Ты должен ответить на вопросы: Чего ты стоишь? Откуда это подношение перед тобой? Затем – вспомни о несовершенстве своей добродетели. Все мы – песчинки в этом мире, и не можем претендовать на полную гармонию. Задумайся – следишь ли ты за собственным сердцем, не допускаешь ли в него жадности и глупости, терпелив ли ты? Пища, что ты видишь перед собой, суть лекарство, чтобы поддерживать тело здоровым. Но она должна помочь тебе и в духовных достижениях, иначе нет проку от этого риса и от этого сакэ, что стоит здесь.
У Грега не очень получалось думать обо всем, что говорил Бэнкей. Он чувствовал, как рот переполняется слюной, желудок скручивается в спазме, требуя немедленно проглотить хотя бы несколько рисинок. Но неумолимый монах продолжал.
­- Первая ложка способствует искоренению всякого зла. Вторая помогает творить всякое добро. А третья – спасти всякое живое существо, чтобы оно могло достичь просветления и стать Буддой. Можешь есть, но помни – у нас запрещено разговаривать во время еды. Когда твоя тарелка опустеет – тебе положат еще.
Монастырскую трапезу нельзя было назвать обильной, но рис оказался очень вкусным, хоть и малосоленым. За первой порцией последовала вторая, затем каждому налили по поварешке прозрачного супа, в котором одиноко плавали водоросли. Затем наступил черед соевого творога, и затем снова подали рис. На последней порции Грег уже не мог больше есть, но под строгим взглядом Бенкея очистил свою тарелку и смиренно сложил руки на коленях, дожидаясь сигнала.
Только сейчас, когда голод отступил, он заметил, что все монахи постоянно отрываются от еды, чтобы посмотреть в его сторону. Никто не говорил ни слова, но во взглядах явственно читалось сильное любопытство. Бенкей, увлеченный добавочной порцией риса, не обращал на это никакого внимания, но Грегори почувствовал раздражение. Он и раньше не особо любил оказываться в центре внимания, а теперь, в незнакомом обществе отрицательные эмоции только усилились. Никакие размышления о пище не могли помочь забыть о назойливых взглядах, которые окружали его со всех сторон. Повернув голову, Грег уставился на ярко-красную листву росшего рядом со столовой дерева, пытаясь успокоиться.
Как только распорядитель ударил в дощечки, Бенкей немедленно чуть ли не рывком поднял Грегори с пола и потащил за собой.
­- В таком состоянии грешно вкушать пищу, - только и сказал он, без тени осуждения в голосе. – Пойдем – самое время для тебя посетить наш Сад Камней.
Они вернулись в зал Ходзё. Раздражение Грега немного поутихло вдали от толпы монахов, но ему казалось ненужным и скучным участие в еще каких-либо ритуалах. Хотелось посвятить свободное время – он понятия не имел, когда снова появятся Дейны – тому, чтобы окончательно решить, как вести себя. Где-то далеко на грани подсознания он чувствовал желание продолжить занятия с Алексом. И Калерия…ему просто необходимо связаться с ней. Столько невыполнимых задач, а тут какой-то сад камней и этот упитанный буддийский служитель, от которого никак не отвязаться….
Сад Камней оказался тем самым открытым пространством, которое опоясывала галерея. Он занимал полностью весь внутренний двор – и таким образом выйти к нему можно было из любого помещения. На усыпанном сероватым песком пространстве покоились поросшие мхом четырнадцать камней самой разнообразной формы и размера. Вокруг каждого изрядно поработали граблями – круги расходились в разные стороны, словно песок представлял собой водное пространство, а камни подобно опавшим листьям только-только коснулись его поверхности.
­- Четырнадцать поросших мхом камней – это и есть ваше главное сокровище? – чуть более грубо чем хотелось бы спросил Грег.
­- Ты ошибся. Камней пятнадцать, - поправил его Бенкей.
Юноша пересчитал снова. Получилось четырнадцать. Тогда он догадался, что встал неудачно и какой-то камень закрыт другими. Грегори пожал плечами, но любопытство пересилило и он прошел чуть дальше, на угол, и снова пересчитал камни. Четырнадцать. Да, он заметил тот камень, что раньше не попадался ему на глаза, но теперь, переместившись, он потерял из вида какой-то из старых. Пришлось сделать еще несколько шагов в сторону. И еще. Число камней по-прежнему оставалось неизменным, и тут Грегори понял, что поступил по меньшей мере невежливо.
Сад Камней несомненно проектировал гениальный мастер своего дела. Завершив полный круг и остановивших снова рядом с Бенкеем, юноша признал, что никогда не сможет увидеть все пятнадцать камней одновременно. Здесь было о чем поразмыслить.
­- В саду стоит цукубай, на котором написано – «Я учусь только, чтобы достичь удовлетворения», - тихий голос Бенкея постепенно погружал его в полумедитативное состояние. – Еще там сказано: «Быть удовлетворенным значит быть щедрым и свободным от жадности. Тот, кто учится удовлетворению, тот богат и силен духом, а тот, кто ищет лишь земных благ – тот слаб и никогда не познает истинного удовлетворения».
Грегори стоял с открытыми глазами, чувствуя, что камни притягивают его к себе, как он окаменевает и становится частью этого сада, тем самым пятнадцатым невидимым камнем. Никакие земные блага действительно не могли бы помочь ему обрести силу духа. Он должен перестать бояться собственной тени, перестать трусить перед всем, что встречается на его пути. Надо узнать, как найти Калерию. Пусть это разозлит Дейнов, пусть. Надо быть готовым к встрече с Братьями. Надо искать выход. Нельзя допускать и мысли о том, что выход – только в смерти. Надо бороться за жизнь. Он не знал, продолжает ли говорить Бенкей, но мысли его текли ровно, сознание полностью растворилось среди этих ровных кругов на песке, ни ветер, ни шелест листьев уже не могли вывести его из этого состояния.
Пронзительный крик птицы выдернул его из медитации так внезапно, что в глазах заиграли звездочки. Если бы не Бенкей, вовремя подхвативший юношу, Грегори наверняка не удержался бы на ногах.
­- Сколько…сколько я так простоял? – спросил юноша.
­- Время снаружи и внутри души течет неодинаково. Скоро ударит вечерний гонг.
В этот момент показался тщедушный, низкорослый монашек, который торопливо двигался по направлению к ним. Он семенил на своих босых ногах быстро и бесшумно – Грегори и моргнуть не успел, как тот уже пробормотал с поклоном пару слов и скрылся. Бенкей, заметив его растерянность, довольно чувствительно хлопнул юношу промеж лопаток.
­- Тебя приглашают на вечерние чтения Лотосовой сутры. Высокая честь.
­- А там будут Алекс и Рогнеда? – рискнул поинтересоваться Грег.
Бенкей издал что-то похожее на рык, но ничего не ответил.
Пройдя через Ходзё они оказались в просторном, обильно украшенном расшитыми золотом ширмами зале, у дальней стены которого возвышалась пятиметровая фигура Будды. В красных лучах заходящего солнца золото буквально полыхало пламенем, отчего помещение казалось охваченным священным пожаром. Монахи уже собрались, заняв все свободное пространство так, что Бенкею пришлось втиснуть Грега в угол, недалеко от настоятеля, который как раз разворачивал свитки. Все они были написаны на разноцветной бумаге золотыми и серебряными чернилами, а от валиков из черного дерева исходит сильный терпкий аромат.
Закончив с этой не совсем понятной Грегори церемонией, настоятель открыл один из пяти лакированных ларцов. Крышку его покрывали золотые письмена, а свиток, который он извлек на поверхность, был написан на бумаге цвета индиго и накручивался на валик из хрусталя. Все это великолепие наверняка охранялось самым строжайшим образом.
Началось чтение. Само собой, Грег не понимал ни слова, но начал постепенно входить в состояние близкое к тому, которое испытал в Саду Камней – его словно уносило вдаль что-то властное и таинственное, пределы пространства переставали ощущаться и разум отправлялся в странствия за гранью возможного и вообразимого.
Лес…кряканье уток-мандаринок где-то справа, за гранью различимого…почему я знаю что это именно мандаринки?....не важно, не важно…падающая прямо с неба налитая солнцем, разламывающаяся еще в полете хурма…это рай?....облетевшая листва на темной глади пруда…водоворот в самом центре….глубже, глубже…каждая минута есть вечность и каждое движение есть движение в никуда….гром…ласковые прикосновения деревьев, запах хвои, текущий по губам ягодный сок…когда это было?...было ли?....шаги слева, справа…все ближе….
Кто здесь? Грегори отчетливо ощущал присутствие чего-то смутно знакомого совсем рядом. Он пошевелил руками – или только собрался пошевелить? но чужак находился еще ближе, гораздо ближе чем любой из монахов в зале. Чужой разум? Грег напрягся, стараясь уловить и изгнать незваного гостя. Но боли не было. Опасности не было. Мягкое, даже робкое прикосновение чужого сознания – вот и все, что он ощутил. Снова. И еще раз. Грегори начал вспоминать. Джерри, крыша, чай, Феррари, братья…Воин??
­- Значит, ты не забыл?
Как непривычно, когда ты чувствуешь эмоции напрямую, воспринимаешь их не через призму интонаций, а мгновенно, остро, словно эти чувства – твои собственные.
­- Нет. Что ты здесь делаешь?
­- Меня здесь нет.
­- Я имею в виду – в моем разуме?
­- Молитва – это не просто воззвание к божеству, это еще и мощный информационный поток. Мы оба на него настроены, поэтому можем слышать друг друга даже на расстоянии.
­- Вы сейчас далеко?
Пауза. Чувствуется нерешительность. Но мысленный разговор – не обычный. Грегори успел уловить правду до того, как старший брат решил надо ли ее скрывать.
­- Значит, вы где-то неподалеку. Зачем вам это? Зачем вы преследуете меня? Разве от этого ваше Проклятие кончится? Разве покой…
­- Мы не знаем покоя. Такова цена, Грегори.
­- Цена чего? За что? Бросьте все это, разве вы не видите, что это путь в никуда?
­- Сейчас уже невозможно свернуть с него, увы.
­- Почему?
­- Есть воля помимо нашей.
И снова мысль почти успела ускользнуть, но Грегори и сам догадался. Дейны. Почему братья так боятся их? Почему…почему думают, что Алекс и Рогнеда не позволят им отступить? Какая у них цель? Что им в Проклятых?
­- Будь чуток и осторожен, Грегори. Ты подошел к самому краю, но еще есть шанс.
­- Шанс?
­- Мы скоро встретимся.
Диалог прервался, но вместо него возникло видение. Грегори оказался в темной комнате. Ветер трепал белые полупрозрачные шторы на раскрытом настежь окне. Три кровати – одна двухъярусная и одна в стороне, побольше. Три мальчика – все трое не спят, ворочаясь в своих постелях и стараясь устроиться поудобнее. Лежат, чего-то ждут. Настороженно вздрагивают при малейшем шуме. Вот оно!
Шаги. Легкие, невесомые. Каблуки тихонько постукивают на лестнице. Ближе. Вот рука – тонкая, перевитая браслетами, ложится на тяжелую позолоченную ручку двери. Грегори не может этого видеть – он просто знает. Чужие воспоминания становятся его собственными. Ручка поворачивается – медленно. Три пары детских глаз неподвижно смотрят прямо перед собой, дети затаили дыхание и боятся пошевельнутся. Вдруг мама уйдет?
Но наконец дверь раскрывается. Широкий луч все ширится, заливая светом центр комнаты. Неожиданно картинка сбивается. Грег чувствует боль….он стонет…ему кажется, что сейчас сердце разорвется на части. Что случилось? Что-то страшное, непоправимое? Кто сказал это? Кто осмелился? Лампуса…нет, это не Лампуса…это не Воин…..ЛИКАР!!
Контакт разорвался. Грегори, тяжело дыша открыл глаза. Прямо напротив него, на пороге зала стояли Алекс и Рогнеда Дейны.
­- Развлекаетесь, мистер Льюэлл? – ядовито поинтересовалась женщина.
Грегори хотел ответить, но Алекс опередил его.
­- Гнед, есть дела поважнее. Пойдем, Грегори. Здешняя библиотека – поистине сокровищница самых разнообразных знаний. Думаю, нам удастся подыскать подходящий охранительный обряд для тебя.
­- Обряд?
­- Пока ты еще не так силен, чтобы сражаться с Проклятыми в открытом бою – нужно постараться защитить тебя более тонким путем.
Грегори прошел к выходу под молчаливыми, ничего не выражающими взглядами монахов. Настоятель, держа свиток, даже не шелохнулся, пока Алекс говорил – как только юноша вышел, раздвижная дверь закрылась за его спиной и монотонное чтение продолжилось. Словно им было совершенно все равно – существует Грегори или нет. Даже Бенкею.
А Дейны…он покорно следовал за широкой, закутанной в плащ фигурой Алекса и не мог решить, что делать дальше. Воин так боялся их….а о Ликаре и говорить нечего. Значит, они опасны…впрочем, об этом и так нетрудно догадаться. Что же они задумали? Что же? Последний вопрос он произнес вслух. Сухо щелкнула ветка, сломанная каблуком Рогнеды.
Грегори одернул себя. Нельзя показывать, что он боится. Или ладно – наоборот, страх вполне объясним, а вот подозрения…Нельзя подавать вида, что Грегори что-то скрывает от них. Знают ли они про его разговор с Воином? А с Ликаром? Я не могу ненавидеть их, не могу! А ведь Калерия так просила его доверять Дейнам! Что же все это значит?
Они пришли в библиотеку, освещенную множеством свечей самого разного размера и формы. Свитки лежали ровными рядами на стеллажах, расставленных вдоль стен – сама комната, круглая в плане, выглядела совершенно пустой. Только в центре тяжело покоился стол – огромная ножка, казалось, с трудом удерживала внушительного вида малахитовую столешницу. Рогнеда уселась в кресло, закинув ногу на ногу, вытащила из складок плаща длинную сигару и демонстративно закурила, словно не замечая, где находится. Одной искры могло оказаться более чем достаточно, чтобы уничтожить без следа бесценный архив, наверняка собиравшийся много сотен лет.
Грегори тоже сел на низенькую скамеечку в углу и хмуро следил за тем, как Алекс доставал свитки целыми пачками и небрежно разбрасывал на столе. Дейны словно стремились продемонстрировать полное пренебрежение к приютившему их монастырю, хотя Грег прекрасно помнил, какое благоговение переполняло Рогнеду в миг приезда. Все это напоминало дешевые спектакли, но юноша никак не мог сообразить, в чем же заключалась его роль. Они играли с ним – но в какую игру, и что стоит на кону, если братья так боятся, а Калерия, наоборот, так настаивает на доверии?
Завалив весь стол свитками, Алекс одним движением вырвал сигарету из пальцев сестры, бросил на пол и с брезгливым выражением лица раздавил подошвой.
­- Тошнит порой от твоего позерства. Итак, что мы имеем? Грегори, охранительные обряды – не самые сложные, но очень многое зависит от тщательности их выполнения. Так как нас здесь всего двое, то искать придется нечто сильное и аккуратное. Ха! Ты все равно пока ничего не понимаешь. Помнишь, Гнед – тогда нам выпали двойка посохов и четверка мечей? Самостоятельность и Застой? Я думаю, что нужно трактовать те значения шире – не только начало нового этапа, но и пересечение энергий, их взаимную подпитку.
­- Шут в пятой позиции… - безжизненно уронив руки на колени, пробормотала его сестра.
­- Не ломай комедию, ради всех бодхисатв! – тут Алекс счел нужным пояснить. – Шут обычно означает, что шагающий вперед не видит цели и не разбирает дороги. Лично я тогда подумал, что речь идет не столько о Проклятых, сколько о тебе самом, парень. Ты ведь тоже не слишком-то разбираешься в происходящем. Но затем, когда выпала Императрица и шестерка посохов, я засомневался – разве можно преодолеть все препятствия, да еще с такой наградой в конце, если идти сам не зная куда? Оставался последний вариант – что это мы с Гнед ведем себя как безумцы, ввязываясь в эту авантюру. Видит небо, я готов был плюнуть на всю эту дурь. Но ты встретил Хранителя – а старикан кому попало не является.
­- Я…наша встреча не была…
­- Не так уж важно, какой она была, - чуть улыбнулся мужчина. – Важно, что была.
­- И все-таки там была перевернутая колесница, - упрямо повторила Рогнеда.
­- Да, не перебивай меня. Затем выпала перевернутая Колесница – знак того, что дорога все еще темна и мы переоцениваем свои силы. Я не из пугливых, Грег, но подобные знаки не стоит игнорировать.
­- А какой была последняя карта? – спросил юноша, и тут же понял, что выдал себя.
­- Значит, ты все слышал? – вкрадчиво поинтересовался Дейн.
В глазах его сестры заплясали огоньки.
­- Я просто….мимо….просто… - у Грега от страха свело желудок.
­- Последняя карта, - все так же тихо продолжал Алекс. – Последней картой оказалась Луна. Наша с Гнед карта. И это значит, что мы все равно одержим верх, понимаешь?
Все это время он перебирал лежавшие перед ним свитки и теперь поднял над головой один из них – почерневший с одного края, с обгрызенной кисточкой на валике.
­- Вот здесь – обряд погружения в защиту. Сложный, опасный, но – действенный. Завтра мы проведем его, если сегодня вечером ты выполнишь все, что я расскажу тебе. И тогда Проклятые…
­- Я хотел бы позвонить Калерии, - внезапно произнес Грегори.
Воздух в комнате словно почернел. Свечи резко дернулись, некоторые из них погасли. Внезапный порыв сбросил половину свитков на пол, но никто не пошевельнулся, чтобы поднять бесценные бумаги. Грегори и Алекс стояли друг напротив друга и молчали, не отводя глаз. Зрачки Дейна, и без того темные, почернели и сузились, напоминая теперь две точки, из которых в любой момент мог вырваться разряд молнии. Грегори молчал – он понимал, что Алексу ничего не стоит стереть его в порошок на месте, даже катану доставать не придется. Но он больше не мог молчать, не мог делать вид, что этой девушки между ними не существует. Что все звонки – всего лишь случайность, разговоры – не имеют смысла, и сама она ничего не значит в его жизни. Значит, и еще как. И пусть теперь перестанет…
­- Ха! Наконец-то! Наконец-то и этот сопляк показал тебе, что умеет кусаться! Что, братец? Что молчишь? Думаешь, как бы снова улизнуть от ответа? Девочка-то, кажись, нашла себе другого воздыхателя! Расстроен? Думал, она так и будет молиться на твое изображение и томно закатывать глазки при встрече? Думал, что привязал ее навсегда Книгой Судеб? Думал, она – ТВОЯ?!
­- ЗАМОЛЧИ!
Это был не крик, но Грегори пошатнулся, хотя удар предназначался Рогнеде. Черные волосы взметнулись вверх, ткань широкого воротника ударила ее по лицу, но она не опустила глаз и не перестала улыбаться. Только побледнела.
- Ты никогда не умел проигрывать, братец. Твое бессилие выглядит жалко.
- Какая же ты язва, Гнед. Впрочем, я хотел кое-что сказать и мистеру Льюэллу.
Вот оно! Что ж, Грегори не слишком испугался вопреки собственным ожиданиям. Понятно, что Алекс не собирается давать ему номер телефона или что-то подобное, понятно, что сейчас он услышит о себе много «лестного», но это не имело большого значения теперь. Страх ушел, и это радовало юношу намного больше, чем могли расстроить любые оскорбления.
- Не стоит так легкомысленно открывать свой разум кому попало, - неожиданно мягко и наставительно произнес Алекс. – Проклятые пойдут на любую хитрость, чтобы осуществить желаемое. Понимаешь?
- А..? - Грегори опешил от такого поворота беседы и не нашелся с ответом.
- Я верю, что впредь ты будешь более осторожен. А теперь пора поговорить о подготовке к обряду. Близится полночь, время самое подходящее. Придешь к себе в комнату, вымоешься как следует – волосы, ноги и все остальное, затем зашторишь окна и сядешь прямо на пол. И просидишь так двадцать минут, не шевелясь и не обращая внимания на любые посторонние звуки. В незнакомом месте такое подчас трудновато осуществить – но я могу тебе обещать, что твой покой никто не потревожит. После этого ляжешь в постель – на спину – и сразу же заснешь.
- Не забудь про сны, - Рогнеда смотрела в стол.
- Да, постарайся запомнить все, что тебе приснится. Это может оказаться важным. А теперь нам пора, да и тебя ждет серьезное дело.
Нет, нет и нет! Грегори отказывался принимать такой исход беседы, когда они все едва не поубивали друг друга, а теперь мирно расходятся, так и не поговорив о главном. Алекс сменил тему так легко, словно не прилагал никаких усилий. Но Грегори видел его ярость, видел боль – что же это значит? Какая более высокая цель может вести Дейнов? Уж не спасение его никчемной, мешающей им жизни, это точно. Нужно непременно выяснить...но не сейчас. Они так смотрят на него...ждут пока уйдет. И еще этот обряд...может быть, этот обряд несет ему смерть, поэтому Алекс так спокоен? Поэтому...
Ладно, пусть будет так. Грегори поднялся, попрощался легким кивком головы и вышел. У самого порога библиотеки стоял Бенкей.
- Ты поспешен в своих суждениях, но они могут оказаться правдой, - вот и все, что сказал монах, провожая его до комнаты.
Грегори раздвинул циновки, служившие дверью, и шагнул в сумрачное пространство, освещенное всего одной свечой. У кровати шаг его прервался – рядом с изголовьем стоял телефонный аппарат, довольно потрепанный и выполненный под старину, но провод от него тянулся к стене и уходил под нее. А это значило....
Они согласны, чтобы он говорил с Калерией!! Мысли Грега снова перевернулись с ног на голову. Но тогда...
Он бросился перерывать все в поисках номера телефона. Перевернул сам аппарат, проверил трубку, нижнюю сторону, диск с цифрами. Потом растрепал кровать – подушку, одеяло, простыню. Ничего. На всякий случай даже поднял свечу. Нет, номера ему не оставили. Грегори сел, устало взъерошил волосы и неожиданно все понял. Как по-рыцарски, вот чудак! Алекс неожиданно предстал перед ним в ином свете. Конечно же, это так очевидно и так забыто в современном мире! Он предоставил право выбора самой виновнице спора. Теперь Калерия будет решать звонить ли Грегу. И юноша не сомневался ни секунды, что Алекс сообщит ей нужный номер. Да, так и будет. Но как же это все...странно.
А если она не позвонит? Если не захочет с ним разговаривать? Оба предыдущих звонка вполне могли не предназначаться Грегори. Она ведь звонила Алексу тогда. Юноша почувствовал новый приступ жгучей ревности и, чтобы отвлечься, начал готовиться ко сну. За отдельной небольшой ширмой в углу комнаты обнаружились приборы для омовения – тазик с прохладной водой, несколько полотенец, мыло, тапочки и легкая рубашка. Он с наслаждением погрузил руки в воду, побрызгал на себя, чтобы привыкнуть, а потом резко окунул всю голову, прогоняя тяжелые мысли.
Когда процедура была окончена, Грег вышел на середину комнаты и, как было велено, зашторил выходившее в сад окно. Комната сразу приобрела какой-то иной оттенок, в ней уже не чувствовалось слияния с природой, а наоборот – резкая обособленность, очень напоминавшая одиночество. Грегори уселся на пол и закрыл глаза.
Высидеть двадцать минут оказалось пыткой. Рядом со свечой нашлись песочные часы, как раз рассчитанные на такое время. Он поставил их перед собой и перевернул. Однако песок сыпался невыносимо медленно. У него очень быстро затекли ступни, потом и руки. Он постоянно открывал глаза, чтобы посмотреть на часы, но песку в верхней части оставалось все время слишком много. Когда же он досыпался, Грегори свалился прямо на месте, и до кровати добирался уже ползком, страдая от мышечной боли.
Сон настиг его сразу же, едва голова коснулась подушки. Тени, скользившие по стенам, выросли, наполнились объемом, стали внушительнее. Грегори силился сосчитать их, наконец ему удалось это. Семь. Их было ровно семь, и среди них – тот самый старик, по-прежнему сжимавший под мышкой несчастного карпа. Все они смотрели словно сквозь него, улыбались и негромко переговаривались. Скоро Грег начал различать отдельные слова.
- Богатство при таком умишке – слишком расточительные подарок. Да и бесполезный, хо-хо! – сосед владельца карпа, тяжело поднявшись с двух больших мешков, служивших ему стулом, гулко замеялся. – Тут уж хочешь не хочешь – все профукает.
- А если ты его своим.... – владелец карпа с улыбкой показал на тяжелый молоток, зажатый в руке соседа.
- Да его уже ударили, ха-ха! Только не молотком – а телефонной трубкой!! Ха-ха-ха!
- Да не скупись ты, старый скряга!
- Ладно, коли так.. – Грегори не ощутил удара, но молоток действительно пару раз опустился на его голову.
- И тебе бы не помешало огреть его пару раз, Бисямон.
- Да он же катану не способен удержать в руке. Не смеши меня, Эбису.
- Способен-способен, - певучий женский альт раздался где-то за спиной Грега. – Ему пригодится немного ратного умения.
- Ладно, но только если потом старый Фукуро поддаст ему хорошенько своим веером. Меч без мозгов – что кузнец без кузницы. Толку не будет.
- Ты давай, давай, не болтай.
- Тише, тише, - незаметный высохший старичок с большим свитком выступил вперед и коснулся лба Грегори большим сложенным вееером. – Ума-то много ему ни к чему, а вот смекалки добавить – самое то будет. Я так разумею.
- Хотей...
- Не-не-не...мой мешочек не для таких везунчиков. Я лучше приберегу для более обделенных жизнью бедолаг. Здесь же мы имеем классический случай баловня судьбы.
- Не преувеличивай, старик.
- Вот лучше послушаем что Дзюродзин скажет.
- А что я скажу? Ничего я не буду говорить! Если сейчас не помрет – нас с вами переживет.
- Ха-ха-ха!! – дружно залились смехом все семеро. – Вот уморил! Ха-ха!
- Тогда дело за мной осталось? – все тот же женский голос. – Пусть всегда отличает добро от зла, и не будет тогда препятствий на его пути.
- Или наоборот – будет слишком много, - пробормотал Эбису.
- Все возможно, - женщина улыбнулась. – Но он сумеет воспользоваться этим даром, я уверена.
- Если выживет, - снова напомнил сварливый Бисямон.
- Я же предупреждал – даже дорога в тысячу ли начинается с одного шага, - голоса постепенно становились все тише и тише. – А дорога сна – самая длинная из всех, на которую только может попасть человек.
- Самая длинная и самая опасная.
- Истинно так....
Наступившую тишину прорезал гром. Грегори подскочил в панике, голова раскалывалась от треска, в глазах кололо. Снова! И снова. Только теперь он сообразил, что это вовсе не гром.
И бросился к надрывающемуся телефону.

[Rianna >>>]

А где Грег научился есть палочками?

Я так понимаю, это маленькие восточные божества приходили к Грегори и благословляли его? Их «приход» хорошо описан. Интригует связь с Проклятыми - почему именно с ними связался Грегори?
Создалось впечатление, что Грега дальше начнут обучать восточной философии и единоборствам для схватки с Проклятыми. Вот только чего на самом деле хотят Дейны, я до сих пор не понимаю. Ни единого намёка.
Честно - я бы на месте Грегори вытрясла из них всю правду или отказалась бы от помощи совсем. Играть настолько вслепую - себя не уважать.

Косяки:

Монах произвел на него приятное впечатление – тем, как аккуратно поддерживал полы своей выцветшей желтой тоги, чтобы они не волочились по земле, тем, что не начал знакомство с расспросов и главное – в нем чувствовалась жизненная сила и уверенность, которой так не хватало сейчас самому Грегу.
Имхо, лишнее. Фокальность.

Монах был прав – обрести уединение в таком месте ничего не стоило, но Грегори не знал, принесет ли уединение так необходимое ему спокойствие духа.
Прямо за распахнутыми дверями начиналась большая зала, пол которой был сплошь устлан циновками.
¬Слишком близко «был-был».

Но он возродился из пепла, и стал еще лучше, чем был до того.
Имхо, лишнее.

Грег почти забыл о своих подозрениях, но повернувшись в сторону галереи вдруг заметил на противоположной стороне две знакомые фигуры.
Деепричастный оборот запятыми на письме.

Алекс и Рогнеда, стояли очень близко друг к другу, склонив головы над чем-то, что Грегори никак не мог разглядеть.
Первая запятая лишняя.

Молодых лиц юноша не встретил – подавляющее большинство составляли высохшие старцы, лишь горящие глаза которых выдавали истинную силу их духа.
Имхо, лишнее.

Бенкей, видя что тот готов наброситься на рис, остановил его движением руки.
Деепричастный оборот запятыми на письме.

Они вернулись в зал Ходзё. Раздражение Грега немного поутихло вдали от толпы монахов, но ему казалось ненужным и скучным участие в еще каких-либо ритуалах.
Имхо, лишнее.

- Четырнадцать поросших мхом камней – это и есть ваше главное сокровище? – чуть более грубо чем хотелось бы спросил Грег.
После «грубо» - запятая.

Грегори пожал плечами, но любопытство пересилило и он прошел чуть дальше, на угол, и снова пересчитал камни.
Здесь, кажется после «пересилило» тоже запятая.

Пройдя через Ходзё они оказались в просторном, обильно украшенном расшитыми золотом ширмами зале, у дальней стены которого возвышалась пятиметровая фигура Будды.
Деепричастный оборот запятыми на письме.

но чужак находился еще ближе, гораздо ближе чем любой из монахов в зале.
После «ближе» запятая.

Но затем, когда выпала Императрица и шестерка посохов, я засомневался – разве можно преодолеть все препятствия, да еще с такой наградой в конце, если идти [I]сам не зная куда?[/I]
Деепричастный оборот запятыми на письме.

Придешь к себе в комнату, вымоешься как следует – волосы, ноги и все остальное, затем зашторишь окна и сядешь прямо на пол.
После «вымоешься» - запятая.

Теперь Калерия будет решать звонить ли Грегу.
После «решать» - запятая.

Грегори силился сосчитать их, наконец ему удалось это. Семь.
«Наконец» с 2 сторон запятыми.

Все они смотрели словно сквозь него, улыбались и негромко переговаривались. Скоро Грег начал различать отдельные слова.
«словно сквозь него» - с 2 сторон запятыми

- Богатство при таком умишке – слишком расточительные подарок.
Опечатка.

служивших ему стулом, гулко замеялся. – Тут уж хочешь не хочешь – все профукает.
Хочешь - не хочешь.

- Вот лучше послушаем что Дзюродзин скажет.
После «послушаем» запятая.

[Клер >>>]

Я так понимаю, это маленькие восточные божества приходили к Грегори и благословляли его? Их «приход» хорошо описан. Интригует связь с Проклятыми - почему именно с ними связался Грегори?
Создалось впечатление, что Грега дальше начнут обучать восточной философии и единоборствам для схватки с Проклятыми. Вот только чего на самом деле хотят Дейны, я до сих пор не понимаю. Ни единого намёка.
Честно - я бы на месте Грегори вытрясла из них всю правду или отказалась бы от помощи совсем. Играть настолько вслепую - себя не уважать

Если бы у бедняги был выбор - он бы вообще их кинул. Но он понимает - стоит отступить от Дейнов и его изрубят в капусту. Впрочем, может и не изрубят...но это в след. главах)
Про обучение была такая идея, конечно. Но я, в том числе, не хотела ударяться в силовые приемы - все-таки проклятие не снять силой. Тем более я давно уже от многих слышала - когда твой герой за 2-3 недели овладевает полным спектром приемов нидзюцу, читатели потом надрывают животики и больше тебя не читают. Ибо не бывает так))

Спасибо за отзыв, все огрехи буду исправлять, а как же иначе

[Rianna >>>]

Клер

Если бы у бедняги был выбор - он бы вообще их кинул. Но он понимает - стоит отступить от Дейнов и его изрубят в капусту.

Ну, да. Так оно. Но всё-таки хочется их припереть к стенке...

Тем более я давно уже от многих слышала - когда твой герой за 2-3 недели овладевает полным спектром приемов нидзюцу, читатели потом надрывают животики и больше тебя не читают. Ибо не бывает такsmile.gif))

Точно. Так что хорошо там про силу духа и мысли - он со страхом справился. Хотя, бывает, некоторым героям страх просто-напросто надоедает.

[Клер >>>]

13
Сердце Грегори радостно колотилось – тик-так, вверх-вниз, он никогда не испытывал ничего похожего даже на самых крутых американских горках. Эта девушка своим голосом переносила его в какой-то другой, очень странный мир внутри него самого. Только бы не отпустить ее слишком рано на этот раз.
­- Грегори? – Калерия говорила очень бодро, и Грегори предположил, что она сейчас находится на другом конце земного шара. – Так радостно снова слышать тебя.
­- И я….и мне… - как обычно, растерял все нужные слова юноша. – Калерия, мне столько хотелось бы…
­- Алекс сказал, ты готовишься к ритуалу…
­- Да, кстати об Алексе…
Грегори замялся. Но дольше откладывать выяснение вопроса не имело смысла – нужно узнать, что происходит немедленно, и если оправдаются его худшие ожидания – постараться…постараться…
­- Об Алексе? Что-то случилось?
­- Да… то есть нет, - поспешно уточнил Грег. – То есть…
­- Грегори, я не понимаю…
­- Калерия, что между вами происходит?!
На самом деле он произнес что-то похожее на «Калериячтомеждувамипроисходит», и запоздало сообразил, что подобным тоном настолько важные вопросы не задают. Несколько секунду в трубке стояла тишина. Грегори ощутил, как сжимается диафрагма, втягивая в себя желудок, а сердце гулко ухает в пятки. Ну вот, он снова все испортил, и кто только его за…
В трубке послышался смех. Чистый, искренний, заливистый. Калерия смеялась от души, забыв на это краткое мгновение о чопорности, правилах хорошего тона и прочих условностях. Она смеялась!!
­- Калерия….я…
­- О, Грегори….прошу прощения…это так неуместно с моей стороны…
­- Нет-нет…
­- Между нами ничего не происходит, - сглотнув последние смешинки ответила девушка. – То есть подожди…ты сейчас собираешься обвинить меня во лжи…погоди. Я не хочу сказать, что нас ничего не связывает, но рассказ получился бы слишком длинным. Тем более, ты наверное хотел спросить несколько другое. И поэтому я отвечаю тебе нет – у меня нет никаких обязательств перед Алексом Дейном.
­- Но тогда почему…
­- Почему я смеялась? Потому что мне действительно захотелось честно ответить тебе на вопрос, и я обрадовалась. Мне не часто…в последнее время…я вообще редко смеюсь.
­- Калерия, - Грегори позволил всем внутренним органам вернуться на положенные места и глубоко выдохнул. – Калерия, я хотел спросить – почему ты так доверяешь ему? Если ты и он…если вы…
­- Алекс очень много знает и так как он – никто другой не сможет помочь тебе, - строго сказала девушка. – Грегори, может быть ты…да, так и есть….может быть, ты ревнуешь и ревность заставляет тебя сомневаться…может быть…но ты не должен позволять плохим чувствам причинять тебе вред. А если ты не выполнишь все, как говорить Алекс…Ты подготовился к ритуалу?
­- Да, - Грегу совсем не хотелось думать сейчас о ритуалах.
­- Грегори… ну что ты, я ведь не хочу, чтобы…
­- Калерия, а ты никогда не задумывалась….тебе никогда не приходило в голову…
­- О чем ты?
­- Мне кажется, у Дейнов есть цель. О которой они ничего не рассказывают, но она есть. Понимаешь? Мое спасение, вся эта котовасия…все это для чего-то очень важного для них. Для них, а не для меня.
­- Грегори…
Он явно высказал мысль, которая поразила девушку. Калерия замолчала, но в этот раз Грег не чувствовал себя виноватым. Ведь она – единственная, с кем ему хотелось поделиться своей догадкой, единственная, кто никогда не пре…
­- Я думаю, это тяжело – все время подозревать тех, кто рядом, - наконец промолвила Калерия. – Но все-таки иногда…в очень сложных обстоятельствах…
­- Что?
­- Иногда лучше не знать всего, что осталось сокрытым от твоих глаз. Так просто легче, понимаешь? Легче не знать всей правды, чтобы она…чтобы она не сломала тебе душу.
­- Почему что-то там должно мне ломать душу? Я не пятилетний карапуз, чтобы ударяться в слезы от каждой…
­- Грегори, не стоит говорить так.
­- Ты считаешь меня ребенком, да? – напрямик спросил он. – Ты считаешь что я – избалованный маменькин сынок, который крупно влип, но лучше ему не знать насколько крупно? Так?
­- Я… нет…Грегори…
­- Так вот – это не так!
Они замолчали. Грегори, уже мысленно ругая себя за вспышку, не знал, какими словами ему теперь вернуть расположение девушки.
­- Грегори, тебе очень нравится Рогнеда?
О чем это она? Почему такой вопрос? Не обиделась? Что все это значит?
­- Нет, - Грегори замолчал, но тут же догадался, что его ответ звучит несерьезно. – Калерия, мне нравишься ты. Очень. Не Рогнеда – ты. И если мне удастся…когда мне удастся выкрутиться из этой…этого…в общем, когда я освобожусь….я хотел бы…хотел…
­- Да?
­- Я хочу приехать к тебе.
Наступила одна из тех пауз, которые кажутся вечностью всем, а особенно влюбленным.
­- Я буду рада видеть тебя, Грегори. Очень рада.
­- О…
­- А сейчас прости, мне пора. И все-таки постарайся…постарайся выполнить ритуал как надо. Ведь чем быстрее…
­- Да! Да! – он вскочил на ноги и закружился с телефоном по комнате, не выпуская трубки из рук. – Я все…
­- Береги себя, Грегори, - в трубке щелкнуло и послышались гудки.
Земной шар снова пришел в движение. Грегори медленно опустил трубку на рычажки и крепко прижал, втайне надеясь, что телефон зазвонит снова. В комнату прокрался рассветный холод, и постепенно отвлек внимание юноши от аппарата. Грег забрался обратно под одеяло и только сейчас вспомнил, какой ему приснился сон. В этих старичках было что-то забавное, и вместе с тем таинственное. Зачем они били его и сыпали что-то? В чем смысл подобного послания?
Солнце встало быстро, и Грег едва сомкнул глаза, чтобы подремать еще немного, как в комнату проник Бэнкей – без стука, но очень почтительно и осторожно.
­- Вижу, благословение сна не миновало и тебя. В нашу обитель приходят порой люди, измаянные оковами этой жизни, и оттого лишенные радости спокойных сновидений. Но в Рёандзи находят покой и они.
Бенкей ловко выудил из-за ширмы одеяние и положил рядом с Грегом. Юноша не уставал поражаться, как быстро и бесшумно передвигался монах по комнате, словно сплетая вокруг Грега какую-то таинственную нить. Однако он сумел разглядеть на лице Бенкея что-то, похоже на любопытство – монах явно ждал рассказа. Неужели он знает о звонке Калерии?!
­- А…наверное, непривычно ночевать на новом месте, да?
­- Это моя вторая ночь здесь, - развел руками Грег. – Я уже не пугаюсь ночных шорохов.
­- Ночных шорохов? Так ты сказал? – Бенкей хохотнул. – Вот порадуется преподобный Сэдзуе! А он-то, наивный, полагает, что его стража охраняет тебя совсем незаметно.
­- Стража? – Грегу стало жарко.
­- Да, у нас ночами бывает небезопасно. Тем более, когда здесь…
­- Когда здесь что?
­- Неважно. Так ты говоришь, тебе ничего не снилось? – монах быстро перевел тему.
Юноша ничего подобного не говорил. Но видя нежелание Бенкея рассказывать о страже, предпочел согласиться.
­- Мне снились какие-то старики. И женщина. Один из них был с молотком, а другой предлагал ему меня стукнуть. И еще они смеялись, и что-то говорили о мешочках..
­- Как-как ты сказал? – на лице Бенкея явственно проступило изумление. - Ну-ка, скажи – сколько их всего было?!
­- Сколько…я не знаю… - сон уже почти испарился из памяти Грега. – Надо посчитать…с молотом, с веером, с мешочком…потом еще эта женщина…кажется, всего семеро. Да, я точно помню, что семеро!
Бенкей отступил на шаг и поднес руку в глазам. Некоторое время он оставался неподвижен, потом сложил ладони лодочкой на уровне груди и отвесил Грегори низкий поклон. Ошеломленный юноша не знал, что сказать и только поклонился в ответ.
­- Я приветствую тебя, любимец богов, - пробормотал Бенкей, переходя на подобострастный тон. – Не думал, что небеса сподобят меня увидеть своими глазами человека, благословленного всеми семью богами счастья.
­- Ну я не могу сказать…что они меня все благословили. Больше смеялись, - пожал плечами Грегори.
­- Расскажи мне подробнее.
Удивительное дело – теперь, после просьбы Бенкея, Грегори неожиданно для себя смог воспроизвести весь разговор богов почти дословно, хотя еще минуту назад не помнил и фразы. Монах слушал очень внимательно, чуть склонив голову набок и не перебивая. Потом удовлетворенно хлопнул юношу по плечу и улыбнулся.
­- Я непременно доложу настоятелю о такой удаче. Правда, после этого он захочет чествовать тебя церемонией….не знаю, договорятся ли они…
­- Дейны? – наугад предположил Грег.
­- Дааа, - потянул Бенкей. – Тут могут возникнуть трудности. Не моего умишки эти дела, Грегори Льюэлл, но скажу тебе прямо – настоятель не властен приказывать им что-либо.
­- Потому что они сильнее?
Бенкей при этом предположении возмущенно фыркнул.
­- Потому что они – другие.
­- Это я заметил…. – пробормотал Грег, натягивая штаны.
Бенкей тем временем раздвинул шторы, скрывавшие огромное окно, выходившее в сад. Солнце заливало монастырские угодья щедрыми лучами, ветви деревьев тянулись прямо в комнату, приветствуя новый день и гостя заодно. То и дело в листве мелькали совсем маленькие юркие птицы с незатейливым серо-коричневым оперением. Грегори невольно залюбовался буйством природы, не желавшей уступать надвигающейся зиме ни одного осеннего дня. Бенкей молча наблюдал за ним, потом произнес:
­- Тебе пришелся бы по вкусу наш быт. Ты умеешь видеть красоту мира.
­- И находить приключения на свою шею тоже умею, - буркнул юноша.
­- Как и я! – радостно осклабился монах. – Ну прям точь-в-точь!
Грегори смерил его подозрительным взглядом. Ничего в нынешнем облике Бенкея, кроме манеры хлопать по плечу, не могло навести на мысль о любви к опасностям.
­- Да ты не смотри на эту хламиду, я ж в ней не родился! – фыркнул тот. – Я, конечно, хорошо затвердил, что весь мир – это лишь суета сует и бренность, что лишь внутренняя гармония имеет значение, но память-то не выкинешь.
­- Так ты…
­- Хо! – монах грозно прочертил в воздухе линию, чем-то напомнив Грегу Алекса. – От моей нагинаты не было спасения ни пешему, ни конному. Шутка ли! Я не разбирал – бедный, богатый ли, самурай или ронин, а то и мелкий князьишка мог попасться. Женщин не грабил, правда. Женщин и стариков – чего с них взять, только крику больше да слез будет. А так – никто не проезжал мимо моей заставы, не облегчив мешка. Так-то!
­- И зачем же ты… - Грегори невольно съежился, представив рослого Бенкея с алебардой, преграждавшего путь странникам.
­- Забавно оно тогда вышло, скажу я тебе. И щупленький он был вроде, и одет плохонько – в общем, с виду хоть и ямабуси, да мелкий больно. Но мешок тащил на плече до того увесистый, что меня любопытство до пяток пробрало – что же он там тащит такое! Не грабить хотел – у меня в тот день и так улов был хорош – а просто одним глазком глянуть. Свитки мож какие или утварь. В общем, попросил я его мешок распустить. По-хорошему попросил, даже алебарду в сторонку отставил. А он возьми и откажись. И смотрит на меня своими нахальными зенками, улыбается так хитренько – и с места не двигается. Знаешь, иные бежать начинают, как зайцы – я таких погоняю маленько, а потом отпускаю. А этот – ни в какую. Я даже подумал ему денег предложить, чтобы показал. А потом раздумал – нечего щедриться с такими зазнайками. А нагината все в стороне стоит – решил его голыми руками отлупить, недомерка. Не тут-то было. Только я руки развел в стороны, чтобы обхватить его посильнее – он меня раз! И положил на землю. Я сначала подумал, что оскользнулся, разозлился. Смотрю – этот монашек заливается себе хохотом. Надо мной, значит. Ну тут я не утерпел, нагинату схватил и давай махать. Обычно все трусят и бросают пожитки, а этот как размахнется своим мешком и вдруг мне по коленям как ударил! Пока я нагинату над головой крутил. Тут у меня ноги подкосились, боль – жуть какая. Пока смог подняться – глядь, а монашек уже едва на горизонте виднеется.
­- И что? Ты решил его догнать?
­- Ну да. Бросил свою заставу и пошел следом. Еще два раза мы с ним бились, и все он верх одерживал. И тогда я решил, что пойду за ним до самого конца и узнаю, в каком это месте так драться учат. Так и пришел в Рёандзи. Слышал конечно и до этого что краше монастыря не сыщешь, но довелось и своими глазами убедиться.
­- И ты остался?
­- Ну да, - как-то застенчиво пожал плечами монах. – Тут…тут неплохо, да. Тихо, спокойно.
Судя по всему, об истинных причинах поступка Бенкей предпочитал не распространяться.
Закончив с одеждой, Грегори наспех умылся и пошел за Бенкеем, снова напустившем на себя степенную молчаливость, по галерее к главному зданию, Ходзё. Там, после некоторого пререкания Бенкея с поваром, он сумел получить миску остывшего риса и плошку с водой. Ничуть не расстроившись из-за завтрака, юношу мигом умял все предложенное и поспешил к саду камней. Там, облокотившись на ограду, его уже ждали Алекс и Рогнеда – лица Дейнов вытянулись в одинаковой вежливой улыбке, которая потухла, едва успев появиться.
Не говоря ни слова, они повели Грега за собой вокруг сада. Бенкей, некоторое время смотрел в спину юноше, после чего круто развернулся и поспешил куда-то внутрь здания.
­- Настоятель разрешил использовать для ритуала Молитвенный зал, - на ходу бросил юноше Алекс. – Это большая честь.
­- Понятно, - несколько скованно ответил Грег, мучимый желанием похвастаться утренним звонком Калерии.
Впрочем, вполне вероятно, что Алекс о нем уже знал.
Рогнеда, в противоположность брату, все время сверкала на юношу глазами и молчала. Кокетство ей не шло, тем более что не оказывало на Грега совершенно никакого воздействия. Заметив это, женщина отвернулась и яростно тряхнула черными волосами. Блондинкой она выглядела более добродушно.
Придя в зал, он внезапно оказался в полной темноте. Все окна и даже любые щели тщательно скрывали черные драпировки, по углам высились кадки с большими, напоминающими бамбук растениями. Фигура Будды в темноте казалась безжизненной и очень тяжелой.
­- Снимай рубашку, - командовал Алекс. – Зачем пригладил волосы? Взъерошь их, да потщательнее. Носки тоже сними. Вот смотри – здесь в центре круг, становись в него на колени и не двигайся несколько минут. Нам с сестрой тоже надо подготовиться.
­- Смотри – щель! Смотри! – Рогнеда внезапно рванулась к Будде и бесцеремонно толкнула статую рукой.
­- Осторожнее, дуреха! – взорвался ее брат, и оттащил женщину от статуи. – У тебя галлюцинации, сестрица. Ни один луч не проникнет, не бойся. А за статую тебя монахи по головке не погладят.
­- Да какое мне…
­- Такое! – с нажимом произнес Алекс и повернулся к Грегу. – Не мерзнешь? Придется потерпеть немного, хотя тут не холодно. Начинай, Гнед.
Женщина явно с трудом держала себя в руках. Она сняла шелковую накидку, оставшись в одной тунике до пят, подошла к самому краю нарисованного круга и закрыла глаза. Алекс тихо встал за ее спиной и положил руки на обнаженные плечи сестры. В этот момент они казались единым целым, и Грегори неожиданно осознал, что так оно и есть. Теперь он знал, что Калерия не обманула его – в эту нерушимую, непостижимую для него связь между Дейнами не мог вклиниться никто. Ровным, бесцветным голосом Алекс начал пение. Грегори вспомнил, что есть и более точное слово – камлание. При мысли о том, что он участвует в настоящем шаманстве, юноша покрылся холодным потом.
Рогнеда медленно развела руки в стороны, словно пытаясь охватить ими все окружающее пространство. Над полом струился поток теплого воздуха, обволакивая онемевшие колени Грега. Холода он не чувствовал – но дрожь усиливалась, по коже побежали мурашки, волосы на голове начали жить собственно жизнью, двигаясь в такт монотонному пению Дейна. На круге вспыхнула искра – сначала одна, потом еще несколько. Постепенно Грегори оказался отрезан от Дейнов сверкающим красноватым кругом. Ему стало жарко, словно в зале неожиданно включили несколько обогревателей.
Они что – пытаются зажарить его живьем?!
Неожиданно зал снова погрузился в темноту – сияющий круг пропал, Рогнеда опустила голову, рассыпав черный шелк волос по плечам и груди. Алекс сделал шаг в сторону и протянул Грегори руку.
­- Хорошо держался. Осталось самое сложное. Садись здесь.
Неизвестно откуда прямо перед Грегори возникла низенькая кушетка, покрытая грубой циновкой. Юноша неотрывно следил за движениями Алекса – тот отступил в тень, но сразу же вернулся, неся в руках две половинки кокоса, наполненные жидкостями ядовито-зеленого и мутно-розового цвета.
­- Одна из них – безвредна, другая – даст тебе защиту. Но ни я, ни моя сестра не можем предсказать, в какой момент эта защита начнет действовать - и от чего защитит тебя. Поэтому так важно, чтобы сначала ты выпил розовую жидкость – она очистит твой разум от лишнего, даст возможность сконцентрироваться перед свершением обряда. Подумай, чего ты сам хочешь от этой магии – и сможешь ли справиться с дарованной силой. Пей.
Грегори взял половинку с розовой жидкостью, и некоторое время смотрел на нее, силясь что-то разглядеть в мутном напитке. Потом неожиданно повернулся в сторону Рогнеды, которая стояла, растерянно кусая губы и улыбалась. Хищный взгляд серых глаз неотрывно следил за питьем, оставшемся в руках Алекса.
­- В зрачках Грегори я вижу твою алчность, Гнед. Этот дар – не для нас с тобой, помнишь?
­- Помню… - еле слышно прошептала его сестра.
­- Вот и не забывай. Мы уже сделали выбор, изменить который не в силах ничто на этом или любом другом свете. Пей, Грегори Льюэлл. Близится полдень.
Грегори зажмурился и сделал глоток. В тот же миг тело его охватила странная, мертвенная слабость, руки обмякли, веки отяжелели, он почувствовал, что падает – но удара о землю уже не заметил.
Пахло маем. Лужайка, уставленная по краям каменными истуканами, кишела самыми различными насекомыми, перелетавшими с одного яркого цветка на другой, довольно жужжа. Грегори несколько раз протер глаза – он же только что был в храме…Откуда-то издалека, от самой линии горизонта к нему бежала девушка, протягивая руки и весело смеясь. И он даже знал, как ее зовут…но лицо девушки становилось все более размытым по мере ее приближения.
­- Калерия! – Грег тоже протянул руки и рванулся навстречу, но не успел.
Истуканы неожиданно пришли в движение. Некоторые просто осыпались в труху, но три фигуры остались – их очертания постепенно менялись, делаясь все более знакомыми. Еще немного, и самый высокий из них поднял над головой изогнутое лезвие меча. Грегори инстинктивно отшатнулся, угодив в руки второго брата. Где-то за гранью видения слышались всхлипы Ликара.
­- Отпустите меня, вы…
­- Тихо, тихо, - успокаивающе похлопал его по плечу Воин. – Теперь все будет хорошо, теперь все позади. Они больше не тронут тебя, Грегори.
­- Отпусти меня!
­- Пусти его, пусть катится куда хочет! – злобно рыкнул Лампуса.
Сжимавшие Грега руки разжались. Он неожиданно оказался лицом к лицу с Ликаром. Юноша улыбался.
­- Ты еще вернешься, Грегори. Я знаю, точно знаю. Теперь когда ты стал одним из нас…
­- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!
Боль заставила юношу открыть глаза. Над ним стоял с занесенной для нового удара рукой бледный Алекс Дейн.
­- Не надо… - прошептал Грег. - Я…я уже…
­- Вот видишь! – на брата накинулась Рогнеда. – Я тебя предупреждала! Я тебе говорила, чертов упрямец! Я…
­- Пей, - Алекс, даже не взглянув на сестру, протянул юноше оставшуюся половинку кокоса. – Теперь для тебя нет иного пути.
Грегори мутным взглядом продолжал смотреть на питье. Что-то внутри шевельнулось при упоминании Дейном пути. Что-то очень важное…
­- Нет! – он оттолкнул руку, державшую напиток и поднялся с пола. – Я сделал свой выбор и не буду пить то, что может изменить меня навсегда.
­- Откуда… - начал было Алекс, но его прервал торжествующий хохот Рогнеды.
­- Ха-ха! Этот парень снова кладет тебя на обе лопатки, братец! Что, съел?! Не вышло! Ха! Я знала, знала с самого начала, что это пустая идея! Бред! Ничего с этим обрядом…
Дейн жестом руки приказал ей замолчать, и женщина, к удивлению Грега, повиновалась. Мужчина некоторое время смотрел в никуда, потом повернулся и положил Грегори руку на плечо. Пальцы его, холодные как лед, казались тяжелыми, а хватка – стальной.
­- Я уважаю твое решение. Не могу счесть его лучшим, но – уважаю.
В этот момент дверь в залу распахнулась. На пороге стоял настоятель монастыря – Грегори невольно съежился под взглядом больших, выцветших глаз. Однако настоятель смотрел только на Рогнеду. Дейны, переглянувшись, поклонились и подошли к нему, оставив Грегори позади. Юноша внезапно ощутил пронизывающий холод и кинулся натягивать рубашку и носки.
Почему он ответил Алексу отказом? Грег и сам не мог понять – помнил только, что какая-то фраза, сказанная Проклятыми, заставила его переменить решение. Даже нет, не так – он вдруг понял, что МОЖЕТ принять решение. Даже если оно окажется неверным. Слова Алекса об отсутствии выбора вызвали у него только отторжение. Он отказался пить это…что бы там это ни было. Единственное, что пугало – бешеная реакция Рогнеды.
Женщина сильно изменилась с тех пор, как они покинули замок. Там в ней чувствовалась меланхолия, смешанная с грацией и печалью, здесь же – жесткость, надменность и фанатичность, которая вылезала наружу то и дело. Ясно, что у них с братом не было единого мнения о том, что следует делать. Может быть, избавить их от необходимости искать компромисс?
Грегори впервые подумал, что запросто может улизнуть из Рёандзи. Может даже, Бенкей ему поможет. Или без него справится. Да, не просто будет добраться до ближайшего населенного пункта, но все-таки Япония – не какая-нибудь Малайзия, тут есть люди, есть транспорт…наверняка, он сумеет объяснится на английском с любым встречным. И тогда…
….снова начнется охота. Грегори почувствовал, что вся его решимость испаряется при одном воспоминании о клинке Лампусы. Да, они найдут его сразу же – глупо надеяться что нынешняя Рогнеда захочет спасти его еще раз. И здесь он может разговаривать с Калерией… проклиная в душе собственную трусость, Грег невольно начал прислушиваться к разговору.
­- …богов. В Рёандзи уважают и ценят дружбу с вами, но здесь Монастырь – это накладывает определенные…
­- Ах, увольте… - Рогнеда лишь морщилась, что совсем не красило ее бледное, аристократическое лицо.
­- Гнед, помолчи. Мы уважаем ваши чувства, преподобный, - Алекс снова отвесил поклон. – И постараемся сделать все, что в наших силах, чтобы вам не пришлось выбирать между верой и…
­- Береги слова, - прошелестел настоятель, собираясь уходить.
Со стороны озера донесся хруст. Грегори резко сдернул занавесь с окна. Зрелище, открывшееся его взгляду, поистине относилось к разряду примечательных – по берегу мчался, высоко задрав подол желтой тоги, служка. Тщательно заплетенная косица моталась из стороны в сторону, голые коленки тощего паренька сверкали - вне сомнений, монашек являл собой преуморительное зрелище. Вот только никто из стоявших рядом с Грегом даже не улыбнулся. Еще издалека, заметив, что на него смотрят, служка принялся размахивать свободной рукой, выкрикивая одно и то же слово, которое немедленно подхватывал и уносил в сторону ветер. Наконец, им удалось расслышать его вопль:
­- Нападение! Нападение! Враг внутри!
Все, что происходило дальше, Грег различал смутно – у него потемнело в глазах при мысли, что, возможно, не закончить обряд было самой большой глупостью в его жизни. Настоятель вышел навстречу монаху, и они вместе бросились бежать в сторону Сада Камней – как показалось Грегу, никто в монастыре не собирался сдаваться. Рогнеда, хищно облизав губы, поправила прическу.
­- Ну что же – одно развлечение взамен другого. Неплохая замена.
В ее руке неизвестно как оказался длинный кинжал, больше похожий на охотничий нож. Женщина нагнулась, подобрала подол юбки и дважды рванула тонкую ткань. На юбке появилось два внушительных разреза – Рогнеда легко выбежала наружу и задорно свистнула.
Алекс, явно не разделяя ее оптимизма, тоже вышел на улицу. Грегори сделал было шаг за ним, но Дейн жестом остановил его.
­- Не суйся. Они думают, что ты прошел обряд – потому и напали. Это наше преимущество.
Он раскинул руки в стороны. Налетевший неизвестно откуда порыв ветра растрепал темные волосы, но мужчина не шевелился. Казалось, он собирается взлететь. Неожиданно его одеяние изменилось – плащ становился все более неровным, тут и там в нем появлялись прорехи, потом и вовсе остались одни клочки. Приглядевшись, Грегори ахнул – и вовсе не клочки, а перья! Птичьи перья! Еще мгновение – и вместо Алекса Дейна в небо взлетел уже знакомый юноше сокол, сделал круг над Золотым залом и понесся в сторону жилого корпуса.
Грег ощутил жесткий захват – его за талию втащили внутрь. Дверь захлопнулась. Юноша, вывернув шею, оглянулся – за ним стоял Бенкей. Монах выглядел непривычно серьезно, и двигался, несмотря на массивность, очень аккуратно и тихо. На полу лежала длинная нагината – лезвие сверкнуло в луче солнца, случайно проникнувшего в Залу. Монах потрепал оцепеневшего юношу по плечу.
­- Не застывай, парень! Сейчас повеселимся на славу!
Бенкеевского оптимизма Грег совсем не разделял. Известно, что нет ничего хуже ожидания – он уже настроился на то, что сидеть им тут придется долго, а потом придут довольные Дейны и расскажут, как в очередной раз прогнали Проклятых. Грегори вспомнил о последней встрече с Лампусой – наяву, а не во сне – и пожалел об отсутствии верной катаны. Пусть он не особо умеет с ней обращаться, но так хоть вид можно создать, что он тоже опасен. А теперь в случае чего придется прятаться за широкой спиной монаха, который в предвкушении битвы даже начал потирать руки. Натура все равно берет свое - хоть трижды монахом заделывайся, а все равно в драку тянет. Грегори плюхнулся на пол рядом с нагинатой, исподтишка разглядывая затейливые узоры на лезвии, и приготовился к длительному ничегонеделанию.
Бенкей тоже какое-то время просто стоял, потом поводил носом вправо-влево и нахмурился.
­- Что-то мне не нравится все это, парень. Совсем не такой расклад, как надо бы. Держи хвост по ветру!
Легко сказать – держи хвост. Грегори поднялся, попрыгал, чтобы размять ноги и неожиданно понял, почему принюхивался монах. В зале отчетливо пахло паленым. В этот момент Бенкей словно тигр прыгнул прямо на него и швырнул в сторону. На то место, где только что сидел юноша, рухнул внушительный кусок крыши, объятый пламенем. Проклятые не стали сражаться – они просто подожгли самую главную святыню Рёандзи – Золотой зал Будды.
Теперь уже отчетливо было видно и тление стен. Они обугливались медленно, но неумолимо – Бенкей почти за шиворот вытащил Грегори на улицу и закашлялся. Издалека слышались крики – видимо, монахи уже заметили случившееся и били тревогу. Для японских монастырей, которые из века в век упрямо строили из дерева и других похожих материалов, пожары были самым частым бедствием. Почти не существовало зданий, которые бы сохранились в первозданном виде – но все сгоревшее тщательно отстраивалось заново. Грегори бросился бежать, не особо понимая, почему он это делает. Нужно найти Алекса и немедленно, нужно предупредить их! За спиной раздался шорох – юноша обернулся и почти не удивился. На него смотрел Лампуса.
Грегори запоздало в который раз пожалел о катане. И об обряде тоже пожалел, но меньше. Вспомнил, что всего раз поговорил с Калерией. А противник все не нападал – просто стоял и смотрел на него.
­- Чего ты ждешь?! – послышались голоса за спиной Грега. – Давай!
Словно нехотя, Проклятый подчинился требованиям спешащих братьев. Он вытащил маленький ножик, сделал надрез на своей ладони и собрал в кучку кровь. Потом схватил Грега за руку и проделал тоже самое, при этом щедро поливая его ладонь собственной кровью. Оба брата остановились совсем рядом и заворожено смотрели на происходящее. Грегори, морщась от боли в руке, ничего не понимал. Его что – уже не собираются убивать?
Ликар подошел совсем близко и улыбнулся.
­- Вот и все. Теперь ты…
­- Я не прошел обряд! – наобум буркнул Грегори. – Если все это из-за….
Юноша побледнел и отступил на шаг. Старший брат тяжело вздохнул, Лампуса, взревев, немедленно вытащил клинок. В этот момент на него обрушился Бенкей.
Лампуса сумел увернуться от неминуемой смерти буквально за мгновение до того, как нагината рассекла воздух и обрушилась на него сверху. Он упал на землю, откатился в сторону и приготовился парировать новый удар. Грегори смотрел на все это краем глаза – вдалеке слышались крики Рогнеды.
­- Как же так… - всхлипнул Ликар. – Как же…я думал…
­- Нет времени! – ткнул его в бок Воин и повернулся к Грегу. – А ты оказался…чуть более непредсказуемым, чем мы думали. Впрочем, я боялся, что все-таки окажусь прав относительно тебя. Извини – у нас нет другого выбора.
Пока он говорил, Ликар все обходил Грега кругом и вдруг перед глазами у юноши потемнело – он понял, что ему на голову накинули мешок и отчаянно забарахтался, силясь его скинуть. Затем последовал удар по темени и мир вокруг выключился.

[Rianna >>>]

Ну, слава богу. Может, от Проклятых удастся хоть что-нибудь узнать. Калерия намекнула, что Грегори держат в неведении из жалости и чтобы не испугать до полусмерти. Значит, это те самые семь богов счастья... Нет, я не поняла, что это были за чаши...

- Да, кстати об Алексе…
после "кстати" зпт

Но дольше откладывать выяснение вопроса не имело смысла – нужно узнать, что происходит немедленно, и если оправдаются его худшие ожидания
перед "если" зпт

- Да… то есть нет, - поспешно уточнил Грег. – То есть…
после "есть" зпт

Тем более, ты наверное хотел спросить несколько другое
после "наверное" зпт

Грегори, может быть ты…да, так и есть….может быть, ты
после "может быть" зпт

Мое спасение, вся эта котовасия…все это для чего-то очень важного для них.
кАтАвасия

Ты считаешь что я – избалованный маменькин сынок, который крупно влип, но лучше ему не знать насколько крупно?
после "считаешь" зпт

И все-таки постарайся…постарайся выполнить ритуал как надо.
После "ритуал" зпт

Но видя нежелание Бенкея рассказывать о
"видя" с 2 сторон зпт

Бенкей отступил на шаг и поднес руку в глазам.
Опечатка

Ну прям точь-в-точь!
Все «ну» выделить запятыми на письме

Я не разбирал – бедный, богатый ли, самурай или ронин, а то и мелкий князьишка(князёк или князишко) мог попасться.

Свитки мож какие или утварь.
мож=может. с 2 сторон зпт

Слышал конечно и до этого что краше монастыря не сыщешь, но довелось и своими глазами убедиться.
"конечно" с 2 сторон зпт, после "этого" зпт

Потом неожиданно повернулся в сторону Рогнеды, которая стояла, растерянно кусая губы и улыбалась.
после "губы" зпт

- Пусти его, пусть катится куда хочет! – злобно рыкнул Лампуса.
после "катится" зпт

Теперь когда ты стал одним из нас…
после "теперь" зпт

наверняка, он сумеет объяснится на английском с любым встречным.
объяснитЬся

Да, они найдут его сразу же – глупо надеяться что нынешняя Рогнеда захочет спасти его еще раз.
после "надеяться" зпт

Для японских монастырей, которые из века в век упрямо строили из дерева и других похожих материалов, пожары были самым частым бедствием. Почти не существовало зданий, которые бы сохранились в первозданном виде – но все сгоревшее тщательно отстраивалось заново.
Переделать или убрать - смотрится, как копипаст в центре динамичного текста. Неуместно.

[Клер >>>]

Может, от Проклятых удастся хоть что-нибудь узнать. Калерия намекнула, что Грегори держат в неведении из жалости и чтобы не испугать до полусмерти. Значит, это те самые семь богов счастья... Нет, я не поняла, что это были за чаши...

Угумс...именно поэтому и держат. И еще по куче причин.
А от Проклятых пора узнать что они из себя представляют, ага?
Да, с богами угадала Хотя я и не старалась их скрыть. Но все же была надежда, что кто-то еще в начале книги заподозрит нечто особенное в старике с карпом
Чаши? Ээ...чаши как чаши, а вот что они туда намешали конкретно - в следующей главе.

За замечания спасибо, что-то я ленюсь с запятыми в последнее время. Копипаста как такового не было, но видать, перечитав статей, я невольно и сама написала фразу как в статье

Сообщение отредактировал Клер - 5-02-2010, 15:16

[Клер >>>]

14
У него в голове трещина. Если сейчас хоть немного пошевелиться – череп непременно расколется надвое…или даже на больше частей. Как больно! Наверное, нужно наложить швы. А для этого надо брить волосы. Теперь у него появится противная плешь прямо на затылке, это уж непременно. И всю голову забинтуют, как будто он в аварию попал или с войны вернулся. Что за бред!
Грегори моргнул и открыл глаза. Никакой трещины в черепе не наблюдалось, но из предосторожности юноша решил не двигаться. Голова его покоилась сразу на трех подушках, жестких и неудобных, руки нащупали старое, с несколькими прорехами одеяло. Никаких следов веревок или чего-то похожего. Значит, они совсем не боятся, что он убежит. Вот только где, черт, его заперли?
Чуть скосив глаза, юноша разглядел рядом с кроватью огромное, выцветшее кресло. В нем, укутав ноги пледом, дремал Ликар – даже сон не мог полностью изгладить печать страдания на лице подростка, ресницы чуть вздрагивали при каждом движении грудной клетки, хрупкие пальцы вцепились в ткань, словно в ней заключалась последняя надежда. Кроме кровати и кресла в комнатке, довольно темной и сырой, стоял покосившийся стол и огромный комод в самом углу, с которого свисали лохмотья некогда роскошной скатерти. Широкий проем вел на кухню – оттуда доносилось едва слышимое пение. Грегори вытянул шею и прислушался.
В степи, что ковылью давно поросла,
Ведет жеребенка усталая мать,
«Еще так немного, еще полчаса,
Нет-нет, погоди, не спеши засыпать.

Тебя отведу к водопою, малыш,
Там ветры стихают, там солнце блестит…»

Колыбельную оборвал столп пара, вырвавшийся из кипевшего над очагом котелка. Воин, отшвырнул в сторону хлеб, который собирался порезать, подхватил тряпки и бросился снимать с огня непокорное варево. Грегори снова откинулся на подушки, решив, что может некоторое время попритворяться спящим. Может быть, ему удастся понять, где он – и как отсюда удрать.
Его шорох разбудил Ликара. Вскочив, юноша внимательно оглядел мнимого спящего, но Грегори старался дышать размеренно, расслабил веки и ничем не выдал своего бодрствования. Ликар подобрал упавший на пол плед и вышел на кухню.
­- Ты совсем не поспал, - с легкой укоризной обратился к нему Воин.
­- Ты каждый раз так говоришь, - до Грегори донесся звук жадно поглощаемой воды. – Какой уж тут сон. Лампуса был?
­- Пока нет. Я думаю, он решил поохотиться.
­- Понятно…
Грегори нахмурился. До этого ему представлялось, что между Братьями существует менее тесная привязанность, но получалось, что Ликара волнует судьба Лампусы, словно тот не был жестоким беспощадным убийцей, не знающим ни отдыха, ни милосердия. Надо бежать отсюда и как можно скорее.
­- Ты уже решил, что мы…
­- Нет пока, - Воин не дал Ликару высказать вопрос. – Я ничего пока не решил. Дождемся пробуждения.
­- Я все думаю – может быть, это они так подстроили, что мы его забрали. И про обряд тоже..
­- Я не знаю. С одной стороны, тот Алекс Дейн, о котором я читал и которого видел, вполне может такое организовать. С другой стороны, я не верю, что Грегори Льюэлл, спящий в соседний комнате, на это согласится. Вот и попробуй тут что-то решить.
­- У него есть все поводы нас…
­- Да. Поэтому я и сомневаюсь.
Грегори из этого диалога выяснил для себя сразу несколько вещей. Первое – его считают порядочным и вообще душкой, что в нынешних обстоятельствах он никак не мог счесть за комплимент. Второе – они до смерти боятся именно Алекса, а Рогнеда, видимо, пустое место. Сразу понятно, что они ни разу не оставались с ней наедине. И третье – решение еще не принято, а значит – у него есть шанс с ними договориться. Вот только как подготовить пути к отступлению на случай неудачи? Единственный выход таился где-то в глубине дома, за кухней – пройти мимо братьев к двери невозможно, окно заколочено, правда, очень грубо – сквозь доски в комнату проникало немного света, но все равно для бегства и этот путь не годится. Придется сначала говорить, решил Грег и прислушался в ожидании подходящего момента для «пробуждения».
­- Мне кажется, он уходит слишком далеко. Страшно оставаться тут...
­- Тебе страшно со мной? – в голосе Воина прозвучало искреннее удивление и досада.
­- Я...нет...я не то совсем хотел сказать, - Ликар сбился и начал мямлить. – Просто...мне страшно, что он может не вернуться. Встретит кого-нибудь, кто сильнее его..
­- Это не так легко.
­- Даже мы с тобой знаем по крайней мере одного. И этот один совсем рядом, - возразил юноша. – А если добавить этого монаха..
­- Верно, - Воин занялся, наконец, хлебом и некоторое время молчал, сосредоточенно постукивая ножом по столу. – Лампуса рискует. Но он знает, что никто из нас больше не способен добыть еду. На одной воде и украденном рисе долго не протянешь, ты так и вовсе давно уже напоминаешь отражение самого себя.
­- Оставь, - тихо пробормотал Ликар. – Я привык, мне так лучше – когда плохо. Когда есть боль. Или голод. Так я знаю, что он там...что он страдает не один.
­- Но все равно в одиночестве, - возразил Воин и воцарилась тишина.
Значит, они с Лампусой заодно. Или не заодно, но все равно ему сочувствуют. Нечего сказать – хорошая такая работа у человека, жалостливая. Знай себе ходи да размахивай своими клинками направо и налево, руби людей, а твои братья тебя еще и пожалеют, несчастного тако...
­- Я так и думал, что ты уже проснулся, Грегори.
Увлекшись рассуждениями, юноша приподнялся с подушек и тем выдал себя. Воин, повернувшись к нему, молчал. Ликар кромсал отрезанный братом кусок хлеба, заполняя крошками пространство перед собой. Грегори хмуро сел в кровати и прижал к себе одеяло.
­- Не думаю, что мне стоит тут оставаться. Я хочу вернуться в монастырь.
Ликар умоляюще смотрел на Воина. Тот ответил не сразу.
- Мы тоже думаем, что так будет лучше. Все-таки...но ты, наверное, голоден.
- Я не..
- Садись, похлебка уже готова. Супом ее, конечно, не назовешь, так, одна вода с овощами – но все лучше, чем пустой желудок. Поешь?
- Ладно. Ладно, я согласен, - Грегори не очень хотел задерживаться, но выбора особо не оставалось.
Он выполз из кровати и обнаружил, что полностью одет. Доски поскрипывали, пока он медленно пробирался из комнаты на кухню, чтобы сесть за широкий, грубо сколоченный стол, явно рассчитанный на большую семью.
­- Чей это дом?
­- Мы не знаем, - Воин поставил перед ним тарелку с дымящейся похлебкой. – Он давно заброшен, как видишь.
Грегори оглянулся. По углам висели толстые слои паутины, очаг почернел, циновки, давно пришедшие в негодность и изгрызенные мышами, валялись у стены одной бесформенной кучей. Проклятые, поселившись здесь, явно не собирались обживать временное пристанище – они просто пользовались им как укрытием от непогоды да готовили пищу.
Суп оказался неожиданно вкусным. Грегори, сообразив, что ужасно голоден, выхлебал всю тарелку за несколько минут. Живительное тепло растеклось по телу, расслабляя мышцы и отгоняя страх. Все-таки может не стоит уходить так быстро, можно ведь выяснить хоть немного информации...
- Я бы не хотел встречаться с отсутствующим членом вашего странного семейства, - тихо сказал он, стараясь, чтобы слова звучали максимально спокойно. – Не думаю...
- Да, Лампуса может быть против, - признал Воин. – Он из нас самый...
- ..порывистый, - закончил Ликар. – Я его таким помню с самого рождения.
- И давно вы так....путешествуете? – Грегори понимал, что его вопросы выглядят неумелой попыткой замаскировать любопытство и страх. – Разве у вас нет постоянного дома?
- Мы не можем вернуться в наш дом, - Воин жестом остановил готового вскочить Ликара. – Там...там обитает слишком много воспоминаний. Они...тяжелы для всех нас.
- Но ведь когда-то...мне снилось...у вас даже была общая спальня, правда? Одна на троих? И там было большое окно с белыми занавесками...
- Прекрати!! – взвизгнул Ликар, но тут же затих, уронив голову на руки.
- Значит, ты все-таки смог увидеть, - судя по лицу старшего брата, его мучила не меньшая боль – но он держался. – Я надеялся, что Дейны не станут накладывать охранные заклятья на твой разум.
- Лучше всего вам просто оставить меня в покое, - расслабленности как не бывало, Грег выпрямился на стуле и встретился с Воином взглядом. – Так будет лучше для всех, мне кажется.
- Если бы все было...
- Мы совсем не хотим тебе зла, - выпалил Ликар. – Мы вовсе...
- Ты имеешь в виду и твоего третьего брата? – ядовито поинтересовался Грегори.
- Я....нет...я хотел сказать...все не так...
- Ликар, оставь. Невозможно доказать то, чего нет. Лампуса одержим идеей убить тебя. Но он тебя не ненавидит, Грегори Льюэлл.
- Да, я слышал, браконьеры тоже признаются в любви редким животным. Вот только бьют их без жалости.
- Здесь все...
- Когда-то мы были очень дружны, Грегори. Очень давно это было, в детстве – но с тех пор как бы мы не относились друг к другу – мы связаны навсегда. Может быть, ты знаешь – бывают такие семьи...где связь – очень сильна. Мы были так связаны, мы и...
- Ваша мать, верно? – Грегори выпалил догадку на одном дыхании, уже зная, что не ошибся.
Ни Воин, ни Ликар не ответили ему. Они сидели, глядя в никуда, каждый на своем стуле и молчали. Грегори как никогда ощутил себя лишним и собирался уже подняться, как вдруг вспомнил о том, что не задал еще один важный вопрос. Вот только когда эти Проклятые выйдут из своего ступора?
Он запустил в волосы пальцы и хорошенько дернул. Нельзя позволять себе расслабляться, нельзя снижать контроль – не хватало еще, чтобы вернулся Лимпуса и разрубил его пополам вместе с табуретом. Надо выбираться отсюда...вот только все-таки нельзя упускать шанс выяснить об этих ненормальных что-нибудь еще. Если не хотят выкладывать все сразу – зайдем с другой стороны.
­- Ликар, почему ты...я собственно хотел спросить, что за обряд со мной собирались провести?
­- Так ты даже не....! – не сдержал изумленного крика Воин. – И согласился?!
­- Ну... – Грега смутил его голос – выходило, что он едва не совершил непоправимую глупость. – Мне намекнули...что любые средства хороши, чтобы избавиться от вашей назойливой компании.
­- Он прав, - выдохнул Ликар. – Мы...это сложный и опасный обряд, Грегори. После него...если бы он удался...
­- Ты что-то сказал тогда, что я могу стать одним из вас, - вспомнил Грег. – И порезал мне ладонь.
­- Да, если бы удалось смешать нашу кровь, то ты мог...связать с нами...разделить наше проклятие. И мы уже..
­- Не могли бы меня убить?
­- Да...ты стал бы нам братом по крови, - отчего-то скривился Воин. – Ликар радовался...но должен сказать тебе честно – не самый предпочтительный вариант.
­- Как и для меня! – с вызовом парировал Грегори. – Не думаете же вы...
­- О нет, - в тоне, каким Ликар произнес эту фразу, слышались одновременно ирония и укор. – Мы вовсе так не думаем.
Грегори молчал, не желая показывать, насколько глубоко он поражен открывшейся ему сутью ритуала. Вот значит, чего добивались Дейны! Сделать Проклятым его самого, а потом с чистой совестью...да, они спокойно могли его прикончить сразу после ритуала. Или после того, как Ликар приложил к его ладони свою. И все дела. Вот почему Рогнеда смеялась тогда. Из них двоих она единственная умеет признавать поражения. Хотя он и не собирался...
Но почему? Зачем Алексу Дейну превращать его в своего врага, если он сам учил его пользоваться катаной, сам спасал ему жизнь. Ответ может быть только один. Калерия. Да, из-за нее, усыпив бдительность Грегори телефонным звонком, он мог решиться на такую подлость. Бедная Калерия. Она искренне...она так искренне просила его во всем слушаться Дейнов. Больше никогда он не доверит им свою жизнь. В монастырь так или иначе придется вернуться, но там есть Бенкей. Он расскажет монаху, какую подлость собирались провернуть брат с сестрой и тот не даст его в обиду. Если великан Бенкей столкнется с Алексом, еще неизвестно кто победит. Если...
Что-то совсем крыша едет. Почему Бенкей должен драться с Алексом? Он ничем Грегу не обязан, следовательно – не обязан и его спасать. Надо разбираться самому – драпать от Дейнов и чем быстрее – тем лучше. Да, Проклятые снова будут его преследовать. Что ж, придется положиться на удачу и знание психологии – для этого не грех посидеть еще немного и выяснить все-таки, при чем здесь их мать и что же за счастливое семейство они являли на заре существования.
­- Значит, вы попали сюда из-за своей матери? – брякнул он наугад.
Крак! Крак! Тарелка, выскользнув из рук Ликара, ударилась об пол и разбилась. Невидящие глаза юноши неотрывно смотрели на Грега. Воин, до той поры беспокойно оглядывавшийся на часы, выпрямился, словно от удара электрическим током, и прошипел:
­- Не смей поминать ни единым словом ту, что превыше всех людей на этом свете. Если тебе дорога твоя никчемная жизнь.
В душе Грегори удивился – он был совершенно готов к чему-то подобному и не дав мужчине опомниться, перевел тему:
­- Почему тебя зовут Воином? Не могли же родители дать тебе такое имя при рождении?
­- А? – тот опешил. – Почему меня так зовут?
­- Мы так прозвали его в детстве, - без улыбки произнес Ликар. – Воин всегда охотно играл с нами в разные военные игры: в индейцев, в пиратов, однажды даже в покорение Индостана. И всегда он был так благороден, всегда следовал такому нерушимому кодексу чести, в любой игре – что мы прозвали его прирожденным воином. Так и прилипло – Воин и Воин, все домочадцы тоже быстро привыкли.
­- А тебя мы называли Бекасом, - включился Воин.
­- И еще иногда Скунсом.
­- Это если ты прибегал к запрещенным приемам – вроде пряток на кухне.
- А Лампуса всегда оставался Лампусой. Он ненавидел прозвища. Всегда отзывался на свое имя,..
­- ...даже есть играл английского короля, - тихонечно рассмеялся Ликар. – В этом весь Лампуса.
­- Значит, Скунс, - буркнул Грегори. – Который очень любил свою мамочку...
Эти мысли вслух вырвались у него против воли, но братья хорошо расслышали каждое слово. Ликар вскрикнул и зарыдал, уронил голову на руки. Воин поднялся, несколько мгновений смотрел на Грега в упор, но ничего не сказал. Какой бы ни был у мужчины кодекс чести, юноша начинал подозревать, что ему сопутствовала изрядная доля нерешительности. В этот момент Воин снова глянул на часы, и Грегори отчетливо ощутил, что ему пора уходить и как можно скорее. Он рванулся было с табурета, но не успел. Послышался скрип входной двери, и затем едва слышимые шаги – пол чуть поскрипывал, но не от неловкости шедшего, а под тяжестью его ноши. Охота оказалась на редкость удачной.
В довольно просторной, пусть и обветшалой хижине, в то же мгновение стало невыносимо тесно и душно. Грегу хотелось рвать на себе воротник незастегнутой рубашки – до того сильным оказался подступивший к горлу спазм. Бежать! Лампуса все еще не появлялся – видимо, задержался в прихожей. Если он только сможет сдвинуться с места…только сделать несколько шагов и там незаметно улизнуть в лес. Знать бы только, в какой стороне монастырь! Грег с ужасом подумал, что если сейчас убежит – может плутать по лесу много суток, без еды и хоть какого-нибудь оружия, совершенно не ориентируясь на местности. Что делать? – настойчиво ломилась в голову одна-единственная мысль, а минуты предательски утекали, с каждым мгновением приближая неизбежное. Снова послышались шаги.
Лампуса вошел в комнату, покачиваясь – в одной руке он держал большую фазанью тушу, в другой – связку годовалых кроликов. Звериная жестокость исчезла с его лица, а на губах мелькало что-то, похожее на улыбку. Наверное, забота о братьях не казалась ему тяжелой ношей. Он заметил Грега не сразу – сначала посмотрел на Ликара и подмигнул. Потом хотел перевести взгляд на Воина и уперся в замершего над табуретом Грегори. Фазан полетел в угол, следом – кролики, в освободившейся правой руке немедленно сверкнул клинок. Грег, очнувшись от оцепенения, подхватил стул и отпрыгнул в дальнюю часть комнаты, гадая, как же поступят оба брата, если Лампуса сейчас изрубит его в капусту.
Убийца ринулся за ним через всю комнату, не встретив на своем пути никакого сопротивления за исключением кадки с водой, которая с грохотом покатилась по полу. Грегори не отрывал взгляда от лица Лампусы, силясь отыскать на нем хотя бы намек на то добродушно-меланхолическое выражение, которое видел минуту назад. Ничего подобного. Только звериная ярость и предвкушение скорой победы – вот единственные эмоции, которые переполняли сейчас его противника. Озлившись, юноша не выдержал.
­- Ну давай, бей! Чего медлишь, ты, образина?! Потешь своих братцев, доставь им удовольствие! А после меня будут другие…тоже, наверняка, очень достойные гибели от твоих рук идиоты! Давай…
­- Нет…..ты…. – прорычал Лампуса, задыхаясь. – Ты….последний…последний…
­- Последний?! – Грегори никогда не верил, когда в рассказах герои смеялись перед лицом гибели, но сейчас его самого душил горький, неудержимый смех. – Ха, ты так думаешь? Думаешь, я поверю, что после моей смерти ты станешь смирным как овечка?
­- Он на самом деле каждый раз верит, что эта жертва – последняя, - за спиной у Лампусы неожиданно вырос Воин. – Поэтому нападает с такой одержимостью.
Он схватил Лампусу за плечи и попытался удержать от удара. Отвлекшись на брата, убийца не смог помешать Грегу проскользнуть под лезвием и перебежать в тот конец комнаты, где захлебывался рыданиями Ликар.
­- Надеюсь, ты это не из жалости ко мне тут всхлипываешь? – зло бросил ему Грег. – Себя бы пожалел – не каждый может похвастаться, что его брат – маньяк и чудовище!
Он и сам не знал, зачем издевается над юношей. Проклятые представлялись ему единым организмом, и он жалил в наиболее уязвимую его часть. В этот момент он вспомнил, что так же поступал и Алекс Дейн, нападая на Ликара в Адзути. Тогда Грег еще ничего не понимал и спас мальчишку – может быть, пришла пора пожалеть об этом?
Ликар схватил его за рукав и потащил в угол, практически под стол, в то время как Лампуса, рыча, силился избавиться от стальной хватки Воина. Не глядя в сторону братьев, Ликар громко зашептал Грегори на ухо, перемежая рассказ еле слышными стонами.
­- Я тебе все расскажу, я знаю – ты поймешь. Нет-нет, я все понимаю – ты можешь ударить меня или даже убить, я во много раз слабее. Я не умею защищаться. Я всегда таким был. Мама много плакала в детстве над моей колыбелькой – я родился таким слабеньким, часто болел – меня до трех лет носили все время на руках, чтобы я не упал и не ударился. Понимаешь? Ты должен понять, должен выслушать меня. Так вот, мама очень расстраивалась, если меня обижал кто-нибудь. Воин…он никогда не обижал меня. Мама ему сказала однажды, что он всегда должен меня защищать – и он так и делал, правда. Всегда-всегда защищал, давал мне свою одежду, если мне было холодно, делился едой, если я просил добавки, не давал никому тронуть меня и пальцем. Никому, кроме…Понимаешь, мы все очень любили маму. Она была….она – самая лучшая на свете, она – свет, мы ждали этот свет целый день, каждую минутку. Когда она заходила в детскую, мы все прыгали с кроватей и неслись обнять ее, а она обнимала всех троих, гладила каждого по голове, шептала ласковые слова. Она любила нас всех, я уверен. Но обо мне она очень беспокоилась – я ведь был такой слабый. Могла усадить на колени , и мы сидели так очень долго, не разнимая рук – просто потому что рядом с мамой мне было так тепло, как никогда и нигде. Наверное, мне не стоило…может быть…Я иногда шутил над Лампусой. Говорил, что мама любит меня больше – поэтому и ласкает, поэтому и сажает на колени. На самом деле Лампуса просто был уже большой, чтобы залезать на коленки – но я дразнил его, я знал, что делаю ему больно. Знал, что он мне завидует. Вот Воин никогда не завидовал – но ведь ему было уже тринадцать лет тогда. А Лампусе – всего девять. И четыре – мне. Понимаешь? Она сажала меня на колени, потому что я был еще маленький и очень худой, меня было не тяжело выдержать. Она и сама была не слишком вынослива, но очень, очень любила всех троих! Да, троих! А Лампуса начинал в ответ драться со мной. Мама очень расстраивалась, и если Воин не успевал нас разнять – ругалась на Лампусу. Говорила, что он гадкий мальчишка, невоспитанный. И совсем не любит маму, раз не прислушивается к ее просьбам не трогать меня. Лампуса очень злился тогда – не плакал, но злился. А я продолжал дразнить его, не понимая, к чему это может привести.
­- Многие братья дерутся в детстве, - с недоумением пробормотал Грег. – В этом нет ничего такого, взрослеют и…
­- Ты не понимаешь, - с жаром возразил Ликар. – наша мама – не обычная мама, она – самая лучшая на свете, понимаешь? Мы любили ее, потому что она была самой лучшей, а не только потому что она нас родила. Ее нельзя было не любить, нельзя было не желать ее ласки, не тянуться к ней всем сердцем. У нее были такие густые, каштановые волосы – она каждое утро заплетала их в косу и укладывала на затылке в кольцо. Я любил прокрадываться утром в ее спальню и смотреть, как она плетет косу. Волосок к волоску….порой Лампуса успевал проснуться раньше меня, но мама иногда выгоняла его из спальни. Если все еще сердилась на ссору со мной. И тогда он рычал…совсем как сейчас. Шептал угрозы. И я знал, что однажды он осуществит их.
­- И что произошло?
­- Однажды…однажды мы сильно поссорились. Мне уже было четырех лет, я ходил в школу. Воина не было рядом – он еще не вернулся из колледжа, а мы уже разодрались в пух и прах. Лампуса сделал мне подножку, я упал на лестнице и больно ушиб локоть. А мама…мама подумала, что он пытался столкнуть меня и страшно разозлилась. Она накричала на Лампусу. Вообще-то ей нельзя было кричать, у нее начинались головные боли. Лампусе не разрешили выйти к ужину, а меня все очень жалели. Пришел Воин, он пытался помирить маму с Лампусой. Но мама не хотела ничего слышать – она очень сильно испугалась за мою жизнь. Я тебе сейчас все так складно рассказываю, понимаешь…мы уже столько раз все это обсудили, столько раз обо всем поговорили….я помню этот вечер так, словно проживаю его изо дня в день. Вечером мы все легли спать – ты ведь уже знаешь, у нас была одна комната на троих, хотя дом был большой. Но мама считала, что нам надо больше общаться, держаться друг за друга. Бедная, бедная мама… Так вот, мы легли…но не спали. Мы ждали, когда мама придет – она всегда приходила вечером пожелать нам спокойной ночи. Погладить каждого по голове, пожелать приятных снов. Никогда, за всю жизнь она не пропустила ни одного вечера. Но тут…мы лежали тихо, прислушиваясь – надеясь услышать шорох ее шагов. Лунный свет заливал все пространство между нашими кроватями, в самом центре. И вот едва заметно скрипнула половица – та самая, со сколотым краем – она всегда скрипела, когда на нее наступали. Она лежала совсем рядом с нашей комнатой. Ручка дрогнула, пошла вниз – мы замерли, не дыша. А потом движение прекратилось, а дверь так и не распахнулась. Ничего не произошло – кто-то стоял с той стороны, нажав на ручку, и не решаясь войти. Мама все еще была сердита….и она не стала заходить. Постояла и ушла. Понимаешь? Она впервые…впервые не зашла к нам перед сном. Из-за меня…из-за того, что рассердилась на Лампусу, но виноват-то был я!! Слышишь, я!!
­- Слышу, слышу, - чтобы успокоить юношу прошептал Грег. – Я тебя понял, рассказывай дальше.
­- И тогда…Лампуса бросился на меня. Воин пытался ему помешать, но он бросился на меня. И начал душить. Потом опомнился было, чуть ослабил руки – и тогда я заплакал, и сказал ему, что пусть он убьет меня, пусть убьет сейчас, потому что я не переживу, что мама не пришла к нам. Больше этого не может быть горя – так я сказал. Пусть он убьет меня…. – Ликар зарыдал снова.
­- И что он ответил?
­- О…он ответил не сразу. Он отнял руки от моего горла, посмотрел в окно и улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся, я никогда прежде не видел такой улыбки на его лице. «О нет, любимчик-скунс, маленькая вонючка, я не трону тебя и пальцем. Она же всегда….она же всегда просила меня не трогать тебя. Но раз ты так просишь…раз ты говоришь, что в смерти для тебя избавление, я охотно выполню твою просьбу. А ты – ты будешь знать, что я должен сделать и когда. Ты сделал так, что она не пришла сюда, ты – проклятие нашей семьи! Я исполню то, что ты говоришь, я стану таким же проклятым – и тогда посмотрим, кого будут любить больше!!» Он захохотал и выбежал из комнаты.
Грегори хотел задать последний, самый страшный вопрос – но не мог. Ужас представившейся сцены сдавил ему сердце, он не мог дышать и лишь в упор смотрел на Ликара, который распухшими красными губами дошептывал свою историю.
­- В ту ночь он убил садовника. Тогда мы поняли, что действительно проклятие существует, поняли, что он продолжит убивать. И Воин предложил сбежать – всем втроем. Почему он нас не бросил…ведь мог же. Впрочем, он – Воин. С тех пор прошло уже четыре года. Мама умерла от горя…скоро уже год как. Мы были на ее могиле – но даже ее прах не может примирить нас. Теперь ты знаешь все.
Грегори молчал. У него не было слов, чтобы высказать все, что он чувствовал. Все вопросы, которые он мечтал задать, настойчиво бились в мозгу, но сейчас, в момент наивысшей искренности, прозвучали бы кощунственно. Может быть, пора начинать общаться мысленно?
­- Почему вы так боитесь Дейнов? Они же защищают меня…
­- Ты правда так думаешь? – Ликар уже не плакал, теперь он выглядел необычайно серьезно и смотрел на Грега чуть ли не с сочувствием. – Ты правда полагаешь, что они такие альтруисты? И ничего не хотят для себя? Грегори, у них есть какая-то цель, я это чувствую.
­- Да, но какая? Скука заела?
­- Нет-нет, тут должна быть какая-то цель…очень важная для них.
Мысли юноши перекликались с мыслями самого Грега. Он никогда до конца не верил в бескорыстность помощи Дейнов – слишком мало те ему рассказывали, а действия подчас совсем не отличались логикой. Но все же…все же, какая может быть тому причина? Неужели она как-то связана с Калерией?!
В этот момент он заметил, что Лампусы и Воина нет в комнате – старшему брату удалось уговорить среднего выйти наружу. Одно радовало – какое-то влияние на Лампусу все-таки существовало, пусть и не всегда срабатывало. Тут он заметил, что Ликар все еще продолжает говорить.
­- …и нельзя доверять им ни на йоту. Я думаю, они и спасение это твое затеяли ради какой-то большой выгоды, и как только получат ее – тут же бросят тебя на…
­- Ты не прав, Ликар, - в комнату вошел Воин, один. – Ты не прав, говоря так о Дейнах. Мне нечего сказать о Рогнеде, но Алекс – человек чести. В особом понимании, конечно же. Если он обещал Грегори помощь – они помогут ему, и в этом – слышишь! – в этом ключ к нашему спасению!
­- Я не понимаю….
­- Грегори, посмотри мне в глаза, - Воин развернул к себе юношу и сжал плечи. – Обещай мне, обещай нам с Ликаром – если Дейны найдут способ снять проклятие и расскажут тебе – ты расскажешь нам. Обещай. Ликар прав – у них могут быть какие-то свои цели или наоборот – им может оказаться невыгодно освобождать нас. Но поклянись – если ты узнаешь, как избавить нас, то расскажешь. Клянешься?
­- Клянусь, - твердо ответил Грег, не в силах забыть лицо Ликара во время рассказа. – Я обещаю вам это.
­- Вот и хорошо, - мужчина отпустил его, и едва улыбнулся. – У нас так давно не было чего-нибудь, хоть отдаленно напоминавшего надежду.
Личико Ликара прояснилось. Сейчас он выглядел совсем как ребенок – в глазах сияла тихая, светлая радость, пальцы теребили складки рваного плаща. Он кинулся собирать посуду со стола и осколки тарелки с пола. Потом поставил на место кадку с водой и даже бросился было вытирать пол, но Воин насмешливым фырканьем остановил его. Тогда юноша подошел к Грегу и застенчиво попросил:
­- Расскажи что-нибудь про свою маму.
­- Эээ, - запнулся тот. – Моя мама…она…у меня хорошая мама. Она работает искусствоведом. Она много разъезжала, когда я был маленьким…она и сейчас много ездит. Она очень умная. Но времени мы проводили не так уж много. У меня были нянечки или сидел с соседками. Так что…я не могу так много рассказать как ты.
­- Но как же…
­- Да, ты так здорово рассказывал. Я прям позавидовал, - тихо добавил Грег, впервые осознав, как на самом деле он мало знает и мало любит свою мать.
­- Ну ничего. Тебе пора идти, - Воин хлопнул его по спине. – Мы сейчас покажем тебе дорогу, но, боюсь, идти тебе придется одному.
­- Вы боитесь, что Лампуса меня догонит?
­- Нет, Лампуса будет здесь, с нами. Ты не думай…ты тогда сказал….мы ведь вместе с ним ходим не потому…не потому, что нам нравится вид смерти. Наоборот…мы каждый раз надеемся, что удастся его удержать. Но увы, мне больше приходится держать Ликара, который раз за разом стремится кинуться под удар катаны.
­- Может быть, это было бы..
­- Нет! – Грег развернул к себе молодого человека и внимательно посмотрел ему в глаза. – Нет, ты не должен желать себе смерти. Ты уже пожелал однажды и сам видишь, что из этого вышло! Нам нужно учиться на своих ошибках, даже на самых чудовищных. Понимаешь? Пообещай, что больше не будешь думать о смерти, хорошо?
Они вышли на улицу. На лес уже спустились первые сумерки, в тени деревьев неясным пятном темнела тропа. Воин дал Грегу свой плащ и подобрал суковатую палку, чтобы тот не споткнулся.
­- Мне все же кажется, эта встреча была важна для всех нас, - тихо сказал он, обнимая Ликара, который искренне расстроился расставанием с юношей. – Может быть, для нас еще есть надежда.
­- Надежда есть всегда, - ответил Грег заученным штампом, сильно сомневаясь в собственных словах. – Пока что мне надо добраться до Рёандзи.
­- Удачного пути, - отозвались братья.
Он зашагал по сухому, трескучему можжевельнику, повернувшись спиной к всходившей где-то далеко на горизонте громадной горе. Все-таки, это могла бы быть Фудзи, с легкой грустью подумалось ему. Грегори шагал долго, не оборачиваясь. Палка, сделанная Воином, очень помогла – коряги то и дело норовили зацепиться за ноги. Никакого света вдалеке, который бы означал жилье, не виднелось. Грегори дал себе мысленно еще полчаса ходьбы, прежде чем окончательно запаниковать. Сейчас он отчетливо понимал, что даже вернуться в хижину Проклятых уже не сможет.
Совсем рядом послышался сильный шорох, за ним треск – такой мощный, что Грегори похолодел, ожидая увидеть ломящегося сквозь валежник медведя или лося. Но ветки разлетелись в стороны, в темноте мелькнул кусок оранжевого одеяния и в следующее мгновение ноги Грега оторвались от земли, а голова закружилась. Бенкей, высоко держа его в руках и подкидывая, словно куклу, радовался как дитя.
­- Нашли! Нашелся! Нашлась пропажа! – выкрикивал он, и Грегори, наконец, понял, что спасен.

Кажется, на часть вопросов я все же ответила?))

[Rianna >>>]

Либо я спросонья, либо – либо. Но, по-моему, путаница усилилась)
Давайте определим цели и задачи, как говорила одна наша незабвенная преподавательница.
Для чего был похищен Грегори, если он не был сразу умерщвлён Лампусой?
Разве для того, чтобы Воин заручился его поддержкой, узнать, как снять проклятие. Но опять же, об этом он мог попросить и мысленно.

Теперь у него появится противная плешь прямо на затылке, это уж непременно.
Думаю, для мужчины больше бы подошло определение «уродливая».

Никакой трещины в черепе не наблюдалось, но из предосторожности юноша решил не двигаться.
Наверное, для определения этого нужно хорошо прощупать затылок, а при этом будет очень большо, когда обнаружишь гематому…

Кроме кровати и кресла в комнатке, довольно темной и сырой, стоял покосившийся стол и огромный комод в самом углу, с которого свисали лохмотья некогда роскошной скатерти.
А почему из проёма на кухню не видно ни стульев, ни табуреток?

до Грегори донесся звук жадно поглощаемой воды
может, жадные/шумные глотки?

- Ты уже решил, что мы…
- Нет пока, - Воин не дал Ликару высказать вопрос. – Я ничего пока не решил. Дождемся пробуждения.
- Я все думаю – может быть, это они так подстроили, что мы его забрали. И про обряд тоже..
- Я не знаю. С одной стороны, тот Алекс Дейн, о котором я читал и которого видел, вполне может такое организовать. С другой стороны, я не верю, что Грегори Льюэлл, спящий в соседний комнате, на это согласится. Вот и попробуй тут что-то решить.
- У него есть все поводы нас…
- Да. Поэтому я и сомневаюсь.
Они знают, что Грегори спит, так почему бы им хоть здесь не договаривать мысли до конца?

- Я...нет...я не то совсем хотел сказать, - Ликар сбился и начал мямлить.
Вот… да. Ликар здесь раздражать начал ещё сильнее, чем раньше. Плакса несчастная. Девчонка. Единственное, что его хоть как-то оправдывает – то, что он раскаялся. Да и опять же в том, в чём не был виноват. Вот Лампуса – тот да, хоть какие-то чувства есть, устремления, характер… А этот – так, золотушный какой-то…

- Это не так легко.
- Даже мы с тобой знаем по крайней мере одного.
«по крайней мере» зпт с 2 сторон

Все-таки может не стоит уходить так быстро, можно ведь выяснить хоть немного информации...
Узнать хоть немного; информация канцеляризмом смотрится

- Прекрати!! – взвизгнул Ликар, но тут же затих, уронив голову на руки.
*поморщившись* А он обязательно должен так вопить? Думаю, если бы он болезненно поморщился, было бы сильнее…

- Если бы все было...
- Мы совсем не хотим тебе зла, - выпалил Ликар. – Мы вовсе...
- Так ты даже не....! – не сдержал изумленного крика Воин
Не думаю, что в этих фразах есть что скрывать.

- Ты имеешь в виду и твоего третьего брата? – ядовито поинтересовался Грегори.
Можно проще: А Лампуса?

Он запустил в волосы пальцы и хорошенько дернул.
Вот тут он должен, как минимум, заорать – там же трещина. Да и рядом с самой гематомой некисло крови скопилось под кожей.

- Так ты даже не....! – не сдержал изумленного крика Воин. – И согласился?!
- Ну... – Грега смутил его голос
Думаю, тут смущает не голос, а смысл фразы. Можно просто: Грег смутился.

Грегори молчал, не желая показывать, насколько глубоко он поражен открывшейся ему сутью ритуала. Вот значит, чего добивались Дейны! Сделать Проклятым его самого, а потом с чистой совестью...да, они спокойно могли его прикончить сразу после ритуала.
А что бы это изменило? Проклятых бы осталось столько же, трое.

Бедная Калерия. Она искренне...она так искренне просила его во всем слушаться Дейнов. Больше никогда он не доверит им свою жизнь.
А почему он и дальше собирается после этого доверять Калерии?

В монастырь так или иначе придется вернуться, но там есть Бенкей.
так или иначе зпт с 2 сторон

- Не смей поминать ни единым словом ту, что превыше всех людей на этом свете. Если тебе дорога твоя никчемная жизнь.
Вот я после этих слов уже решила, что их мать, как минимум Сидзука. И расстроилась, когда поняла, что нет(((((((((((((((

В душе Грегори удивился – он был совершенно готов к чему-то подобному и не дав мужчине опомниться, перевел тему:
После «и» зпт

В этот момент Воин снова глянул на часы, и Грегори отчетливо ощутил, что ему пора уходить и как можно скорее.
как можно скорее зпт с 2 сторон

Мы любили ее, потому, что она была самой лучшей, а не только потому что она нас родила
Запятая пропущена

Мне уже было четырех лет, я ходил в школу.
Пропало «около».

- В ту ночь он убил садовника. Тогда мы поняли, что действительно проклятие существует, поняли, что он продолжит убивать.
Здесь я ничего не поняла. Могу предположить, что Лампуса проклял брата и решил стать таким, же, как он, чтобы мать его полюбила так же, как и Ликара. И для этого начал убивать(вот только зачем именно убивать?)… Мда… А поскольку брата тронуть не мог, убивал всех, кого ни попадя а Ликар знал об этом: когда, кого и где. Так?

Мама умерла от горя…
И смысл убивать кого-то дальше, если исходная цель не будет достигнута никогда? Если Лампуса не может не убивать - нужно сказать об этом. и почему он не может не убивать тоже)

- Ты правда так думаешь?
«правда» и «ну» с 2 сторон зпт

Но увы, мне больше приходится держать Ликара, который раз за разом стремится кинуться под удар катаны.
После «но» зпт

Ну, зато сцена видЕния спальни из 13 главы хорошо подхвачена здесь)

[Клер >>>]

Для чего был похищен Грегори, если он не был сразу умерщвлён Лампусой?

Все несколько интереснее)
Братья появились в монастыре, потому что искренне полагали, что Грег прошел ритуал) Пришли, чтобы сделать его одним из них)
Вышла осечка, план пришлось поправлять по ходу. И взять его с собой они решили в пылу сражения - Лампусы с Бенкеем, не последнюю роль тут сыграл и тот факт, что братца надо было забрать)
Принеся его и отослав Лампусу (у них странные отношения, очень странные - мерить их человеческими мерками сложно), они решили да, заручиться его поддержкой и все рассказать. Ну не то чтобы прям решили на 100%...это видно из диалога в начале, но такой вариант был. Чтобы Грег, находящийся рядом с людьми (Дейнами) кое- в чем сведующими постарался разузнать как снять Проклятие.

Разве для того, чтобы Воин заручился его поддержкой, узнать, как снять проклятие. Но опять же, об этом он мог попросить и мысленно.

Воин до последнего не был уверен, что его послание удалось. Это произошло только потому, что шла церемония (мощная поддержка молитвой и вообще усиление энергетических потоков) на которой Дейны отсутствовали.

Вот тут он должен, как минимум, заорать – там же трещина.

Да нет у него трещины))) Это просто была первая мысль, которая пришла ему в голову как проснулся)) Голова раскалывается - вот и подумал, что трещина) В медицине-то не искушен)

И смысл убивать кого-то дальше, если исходная цель не будет достигнута никогда? Если Лампуса не может не убивать - нужно сказать об этом. и почему он не может не убивать тоже)

Ха))) Об этом было в сааааамом, самом начале....Рогнеда еще просветила Грега. Что убийства НЕ ИМЕЮТ цели.... они происходят потому что есть проклятие. Они его на себя взвалили - но как снять, понятия не имеют. Жизнь или смерть матери тут не причем, она же не переставала их любить - но проклятие все равно появилось.

А поскольку брата тронуть не мог, убивал всех, кого ни попадя а Ликар знал об этом: когда, кого и где. Так?

Да, так. Этим он каждый раз наносил ему новую рану - "смотри, ИЗ-ЗА ТЕБЯ я убиваю еще одного....и еще...".

Ну, зато сцена видЕния спальни из 13 главы хорошо подхвачена здесь)

Пасиб.

Если все кажется совсем нелогичным и непонятным, надо работать...эх)

[Клер >>>]

15
Грегори тоскливо озирался по сторонам. Бенкей шел впереди быстрым, пружинящим шагом, и юноша то и дело переходил на бег, силясь догнать резвого монаха. В горле пересохло, ныли суставы, а монастыря все не было видно. Заметив, что Грег едва поспевает за ним, Бенкей сжалился и попытался идти с юношей вровень.
- Эй, не кисни, приятель! Сейчас в лесу самая пора – если бы не монашество, давно бы пошел на вепря! Эээээхххх, как бывало хорошо на охоте – снарядишь коня, нацедишь во фляжку сакэ, заточишь копье иииииии! – он взмахнул рукой, едва не зашибив Грегори. – А ты куксишься, словно барышня.
- Не, все в порядке, - вяло мотнул головой Грег. – Устал немного.
- Не то, чтобы я когда-то мечтал оказаться в плену… - Бенкей фыркнул с нескрываемым презрением. – Но я понимаю, что дельце, в общем, не из приятных. Но если смог убежать – честь тебе и хвала.
- Я не убегал, - равнодушно возразил Грег. – Меня отпустили.
- Отпустили? – почесал в затылке Бенкей. – Бывают же чудеса…а что ж эти выскочки столичные распускают байки, как тебя хотят убить?
- Это не байки. Действительно хотят.
- Что-то я запутался, птенчик. И сказать по чести – не особо хочу лезть в эту кашу, что вы заварили. Разбирайтесь сами, мое дело было тебя найти – и я с ним справился. Верно? – он гулко захохотал.
Они вышли к тоненькому ручью, который петлял между стволами деревьев, заманивая путников за собой. Бенкей уверенно последовал за приманкой, почти не замечая, что нет никакой удобной тропы. Грегори оставалось лишь следовать его примеру, помогая себе посохом почти на каждом шагу. Наконец, на опушке леса ручей превратился в достаточно широкий поток, сбегавший по склону вниз, изо всех сил стремясь к монастырскому озеру с нависшей над его берегами сочной хурмой. Завидев стены Рёандзи, юноша неожиданно почувствовал радость – монастырь в его душе означал отдых, тишину и…возможность еще раз услышать Калерию.
У ворот никого не было, и монах с Грегом беспрепятственно двинулись по расчерченной вечерними сумерками территории монастыря. Пройдя через главное здание, они оказались перед обугленными останками Золотого Зала – Грегори сглотнул, чувствуя свою вину за уничтожение великолепного молитвенного здания. Бенкей, словно подслушав его мысли, толкнул юношу в плечо:
- Эй, ты что! Думаешь, он первый раз так сгорает? У нас вообще-то почитается за добрую традицию каждую сотню лет отстраивать здание заново. Ну, чтобы не ветшало. Так что отстроим - забудь об этом.
- Да… - Грег смешался. – Да, конечно.
- Ты что-то совсем скис, парень.
- А где Рогнеда и Алекс?
- Леший их знает, - без особой почтительности буркнул Бенкей. – Сказали, что им нужно все подготовить к отъезду, что ты все равно найдешься, потому что эти Проклятые – трусы каких мало и были таковы. Видать, и правда знали, что тебя отпустят..
- Отъезду? – слух Грегори уловил только одно это слово. – Какому отъезду? Куда?
- Как куда? – пришел черед изумиться Бенкею. – В Хейан. Вы же остановились в Рёандзи просто по пути, уж больно он удобно расположен. Как я понял, у вас там какое-то собрание намечается или что-то в этом роде.
Грегори вспомнил, что по пути в монастырь Алекс и Рогнеда действительно поминали какую-то коллегию…или совет…Значит, вот оно как. Значит, монастырь – не конечная цель. Значит, снова бешеные скачки от беды или к ней.
Он сглотнул и потянул Бенкея прочь от развалин.
- Что, малыш – не хочется покидать нас? – монах подмигнул. – Брось, все нити в руках пресветлого Будды Амида. Будет его воля да если карма не отяготит – встретимся еще раз под этим небом. А сейчас, чуется мне, пора тебе немного расслабиться от всех этих передряг.
- Расслабиться?
- Сегодня самая подходящая ночь для небольшого кутежа! – Бенкей схватил его за рукав и потащил к жилым помещениям. – За это время я выбью из твоей куцей башки всю проклятую дурь, ха!
Почему его башка именно куцая, Грегори спросить не успел. За считанные минуты Бенкей протащил его по всей территории монастыря, ослабив хватку только в спальне юноши. Покопавшись за ширмой, монах сумел отыскать там чистую смену белья, тазик для умывания и полотенца. Грегори оказался раздет быстрее, чем успел об этом подумать. Ему тщательно намылили голову, не обращая внимания на слабое протестующее мычание, окатили ледяной водой, растерли полотенцем и велели одеваться.
Бенкей вообще не уделял никакого внимания протестам Грегори. Закончив с туалетом, он не дал ему опомниться и скрылся за дверью, оставив юношу растерянно протирать глаза, избавляясь от остатков едкого мыла. Грег оглянулся на молчащий телефон. А если Калерия позвонит, пока он будет «кутить» с монахом? Надо сказать Бенкею, что он не в настроении, хотя вряд ли тот прислушается…
Монах вернулся довольно быстро, и у Грега возникли одновременно с его возвращением причины как для радости, так и для беспокойства. Радовало то, что никуда из этой комнаты они уходить не собирались – все необходимое Бенкей принес с собой. А беспокоило как раз то, что было принесено.
На небольшом подносе обнаружился темный глиняный кувшин, надежно закрытый пробкой с нетронутой печатью, рядом с которым стояли две крошечные пиалы. Также в наборе присутствовала какая-то розовая растительность, нарезанная тончайшими ломтиками, лепешки, сладости и суши. Все это, несомненно, было очень вкусно, но Грега волновало содержимое кувшина. Очень скоро его опасения подтвердились.
Бенкей аккуратно разлил мутную белесую жидкость по пиалам, уселся, подогнув под себя ноги и тщательно подоткнув полы халата, и жестом пригласил Грегори следовать его примеру.
- И не смей даже упоминать, что сакэ есть соблазн, от которого я поклялся держаться подальше. Я все это знаю, но ради тебя, мой юный друг, придется пойти на такой грех. Тебе важнее испить сей божественный напиток, чем мне – сохранить в чистоте карму, которая и так пятнистее любого зверя. Садись и пей, как подобает истинному самураю – хоть ты таковым и не родился.
- Но я…
- Хочешь сказать, что я в тебе сильно ошибся? – брови Бенкея поползли вверх. – Мальчик мой..
- Нет, я не… - в итоге он все равно уселся.
И выпил. А потом еще. И еще. Сакэ отдавало одновременно горчинкой и сладостью, один вкус сменял другой, постепенно рисовая водка вытесняла из его истрепанного сознания все проблемы прошедшего дня. Бенкей лишь жмурился и похлопывал в ладоши, не отставая, впрочем, от юноши в поглощении напитка. Закуска исчезла на глазах. Когда на дне кувшина осталось совсем немного, Бенкей поймал повалившегося было на пол Грегори и пропел:
- Э нееет, дружок. И не думай валиться на боковую. Нам еще предстоит самое интересное.
- Самое…ээ…интересное? Что такое? – язык плохо повиновался юноше, голова начинала трещать по швам.
- Сейчас узнаешь, - таинственно прошептал монах и резко задул единственную свечу, худо-бедно освещавшую комнату.
Занавески сами собой взметнулись и опали. У Грега сердце ушло в пятки – в этот краткий миг он увидел, как за окном поднимаются, приближаясь, высокие, скользкие тени. Вот они обволакивают все пространство, двигаются вдоль окна, царапают его, стараясь пробраться внутри.
- Кто….кто… - Грег испуганно ползал по полу, онемевшие ноги расползались в разные стороны и не слушались команд мозга, ладони покрылись противным липким потом, волосы на голове сами собой вставали дыбом. – Кто это…эти…??
- Духи это, тсссс, - заговорщически, без тени страха зашептал Бенкей. – Спугнешь всю охоту.
- Какую о…о-охоту? – Грегори морщился, силясь разглядеть хоть что-то в кромешной тьме.
- Охоту на духов, дурачина! – Бенкей радостно хлопнул его по плечу. – Давай же, чего ты там возишься как паук. Сбегут ведь!
Монах, с неожиданным проворством метнулся к окну, и Грегори обнаружил, что кричит. Кричит, схватив голову руками и низко пригнув ее к самому полу. Бенкей обернулся, досадливо поцокал языком, повозился на полу, и тут в комнату вернулся свет. Если не считать опрокинутых вещей, в комнате ничего не изменилось. В поисках духов Грег бросился к окну и…
Смех Бенкея потряс помещение. За окном шелестели ветвями знакомые деревья. И ничего больше.
­- А ты здорово струхнул, приятель! – монах перестал скалиться и хлопнул юношу по плечу. – Ладно, давай на боковую – завтра тебя отсюда увезут не знаю куда. Ты зла не держи – надо было тебя встряхнуть после всей этой катавасии. Но гаркнул ты знатно, ей-богу. Аж уши заложило. Все, ложись.
Не успел Грегори моргнуть, как монах уже исчез, забрав с собой поднос и все, что на нем было. Юноша рассеянно собрал разбросанные постельные принадлежности, разделся и накрылся по самые уши. Далеко в углу беззвучно чернел телефонный аппарат – его единственная ниточка к Калерии. И та скоро перестанет существовать.
Он незаметно погрузился в глубокий сон без сновидений.
Утром его разбудил Алекс Дейн. Его взгляд равнодушно скользнул по заспанной физиономии Грега, по сломанной во время «охоты на духов» ширме. Ноздри расширились, и юноша смущенно залез обратно под одеяло – Алекс без сомнения почувствовал запах перегара. Но промолчал.
­- Я это…вчера…
- Собирайся, - Алекс поддел пальцем рубашку и бросил на кровать. – Скоро ехать, а ты еще не готов.
­- А куда ехать? – Грегори влез в рубашку, не расстегнув пуговиц. – Бенкей что-то говорил вчера…
­- Гнед и я решили, что лучше спросить мнения ученых людей. Твой случай достаточно сложный, хотя все случаи, касающиеся Проклятых, легкими не назовешь. Поэтому нам предстоит небольшое путешествие и совет.
­- Я…я сейчас буду готов. Наверное…
­- Время неуверенности закончилось, - мужчина вышел, не обернувшись, оставив Грега в мучительных сомнениях о своей ближайшей судьбе.
Дейны всю дорогу вели себя так, словно вчерашнего похищения для них не существовало. Грегори, обнаружив это, глубоко задумался и пришел к следующим выводам. Либо они уже достаточно знают про Проклятых, включая и их историю, поэтому не нуждаются в дополнительных сведениях, либо они не допускают и мысли, что братья могли что-нибудь ему рассказать, либо…либо что-то третье, о чем он и не подозревает. Все три варианта выглядели довольно уныло.
Неожиданно он сообразил, что скучает по Бенкею. Монах утром так и не вышел – вполне вероятно, просто не смог подняться с постели. Но теперь никто из спутников не обращал на юношу никакого внимания, оставив наедине со страхами и мучительным раздумьем о Проклятых.
Что может какой-то ученый совет, пусть все они мудрецы и семи пядей во лбу? Разве можно уничтожить подобное Проклятие, если сами братья не способны простить себя? Они связаны настолько крепко, что вряд ли посторонние смогут хоть немного приблизиться к источнику их мучений. Он, Грегори, заперт в ловушке чужой боли без какой-либо надежды на спасение.
Алекс и Рогнеда в этот раз не стали испытывать его верховой ездой. Монахи выделили им простую телегу, в которую запрягли кобылку Грега, погрузили какие-то шелковые свертки, поклонились гостям чуть ли не до земли и скрылись за воротами Рёандзи. Словно и не было их. Грегори безучастно наблюдал, как Рогнеда привязала поводья кобылы к своему седлу, и дала знак отправляться. Дейны могли затаить на него обиду после отказа от ритуала – но неужели они не понимали, что им двигал просто инстинкт самосохранения?
Дорога шла под гору, тут и там виднелись небольшие рощицы, где с большей части деревьев уже слетела листва. Настойчиво приближалась осень, но сегодняшний день выдался безветренным и теплым. Грег даже не стал заворачиваться в плед, заботливо оставленный на телеге кем-то из монахов. Ничто не напоминало адскую скачку, которая привела их в монастырь. Впереди на черном скакуне гарцевал Алекс, то и дело натягивая поводья, чтобы удержать норовистого коня. Рогнеда ехала чуть позади, она внимательно следила за дорогой, чтобы колеса телеги не угодили в одну из ям, оставленных ливнями. На горизонте справа вставали горы, впереди – только дымка, за которой Грегори тщетно пытался разглядеть цель их путешествия.
К середине дня стали попадаться строения. Они очень напоминали призрачные, закопанные в землю домики той таинственной деревни, мимо которой ему довелось проезжать. Такие же приземистые и покосившиеся, только в окнах было темно. Далеко в стороне слышались окрики и мелькали смутные фигуры работающих на поле крестьян.
­- Они все еще собирают урожай? – от удивления он задал свой вопрос вслух и еще более удивился, услышав резкий ответ Рогнеды.
­- Урожай давно собран. Теперь они подбирают жалкие крохи сена и ботвы, чтобы утащить в свои жилища, надеясь прожить еще одну зиму. Как и всегда в этих краях - вечное житье на грани смерти.
­- Разве они не могут поступить на службу к другому господину, более щедрому?
­- Поступить могут, почему нет? – хмыкнула женщина. – Их даже не будут сильно искать. Но где этот мифический господин возьмет землю, чтобы они обрабатывали ее? У него в любом случае есть собственные работники. Но здесь все не так, как ты думаешь. Дворец Нидзе пустует, а весь выращенный рис забирают слуги сегуна, который даже не хочет приехать и взглянуть на свои владения.
­- Занят, видно, - презрительно скривился Грег.
­- Те, кому видно – помалкивают о делах сегуна, - Алекс поравнялся с телегой. – Мы скоро приедем, так что придержи вопросы до совета. Только в самом дворце мы будем вдали от чужих ушей.
Дейн не соврал – они действительно приехали очень скоро. Грегори в очередной раз оставалось лишь с открытым ртом любоваться открывшимся великолепием.
Путников встретили широкие массивные ворота, к которым лепилось несколько одноэтажных строений, вымазанных белой глиной. Навершие ворот в два раза превышало действительную их глубину, таким образом в случае дождя под крышей легко могло уместиться несколько десятков человек. Украшенная резьбой и позолотой, крыша грозно нависала над каждым, кто желал попасть на территорию замка. Следовало, видимо, много раз подумать стоит ли твое дело того, чтоб беспокоить обитателей всего этого великолепия. Грегори прикинул и решил, что все-таки стоит.
Сразу за воротами начинался сад, а дорога, петляя, бежала травы, вдоль едва начавшей жухнуть, дальше, прямо к дворцу. Белые стены всех трех ярусов сияли в лучах заходящего солнца, не давая разглядеть как следует все детали и в то же время не позволяя оторвать взгляда. Грегори полагал, что нет ничего красивее Адзути. Нидзё заставил его подумать о поспешности сделанных выводов.
­- Кто живет здесь? - затаив дыхание спросил он у Рогнеды, державшейся задумчиво и отчужденно.
­- Во дворце? Никто, по крайней мере, сейчас. Сегун вообще не любитель осени – в это время вся природа готовится к смерти, и тем самым невольно напоминает ему о бренности и краткости собственного бытия. Каждую весну зелень, запахи, пение птиц возвращаются в былом великолепии, но человек с каждым годом отнюдь не становится здоровее. Сегун мудр, но у каждого свои капризы. Возможно, он вернется весной – так внушают управители слугам и пришлым.
­- А мы? Мы разве имеем право…
­- Совет имеет право, не мы, - резко поправила его женщина. – Сегун великодушен к тем, кого считает вместилищем знаний. Мы не отнимем много времени у здешних обитателей, надеюсь. И послужим хотя бы временным развлечением в череде бесконечно однообразных унылых дней.
­- Твоя меланхолия в Нидзё никогда не исчезнет? – с ними поравнялся Алекс. – Поражаюсь твоему умению переходить из одного настроения в другое.
­- А я – твоему безразличию ко всему окружающему, - парировала сестра и отвернулась. – Спорю, ты даже не подумаешь спуститься в сад за все это время.
­- Сад в Реандзи ближе моему духу, - не стал спорить Дейн. – Здесь все направлено на то, чтобы сегун не думал о занозе, разъедающей его душу. Но как бы он ни старался – настанет и его черед, и Нидзё в этом не виноват.
­- Нам впору завидовать ему, - только и пробормотала Рогнеда, останавливая коня.
Никто не встречал их, как в монастыре. Алекс взял коней под уздцы и повел куда-то за угол – видимо, там располагались конюшни. Рогнеда, махнув Грегу рукой, легко отворила небольшую дверь и скользнула внутрь. Юноша едва успел втиснуться следом за ней.
В комнате, куда они попали было темно – вдалеке слышались шорохи и приглушенные голоса. Внезапно слева появился Алекс, неся в руке большой, украшенный резьбой факел. Вспомнив, что внутри японских зданий большая часть обстановки состояла из бумаги и бамбука, Грегори не мог не подивиться подобной неосмотрительности. Дейн покачивался с носка на пятку и обратно и говорил словно с самим собой:
­- Они ждали нас утром – сейчас все в крайнем раздражении. Я объяснил задержку, и это немного рассеяло неприятное впечатление. Нам выделили три комнаты в южном крыле. Это рядом.
­- В южном? Там совсем холодно, - буркнула Рогнеда.
­- Выбор невелик. Идем.
Они поднялись по широкой деревянной лестнице на второй этаж и свернули направо. Вдоль коридора тянулся ряд одинаковых ширм, служивших дверями. Коридор вильнул еще раз и Грегори вдруг остался один перед открытой ширмой, за которой виднелось небольшое, чисто прибранное помещение. Голос Родгнеды, прозвучавший словно ниоткуда, шикнул в самое ухо:
­- Не забудь переодеться и умыться. Твоя чумазая физиономия может оскорбить совет.
Грегори сморщился. Комнату явно забыли или не смогли прогреть – руки и лицо немедленно защипал холод. Мыться в ледяной воде? Брррр. Он осторожно снял одежду, которая и правда основательно пропиталась дорожной пылью, кончиками пальцев умыл лицо, предчувствуя недовольное ворчание леди Дейн, и вышел обратно в коридор. У неизвестно как появившегося окна стоял Алекс и задумчиво смотрел на раскинувшийся вокруг дворца сад.
­- Моя сестра становится слишком сентиментальной здесь. Какой смысл выходить в сад, который можно увидеть из окна? Видишь вон те три камня? – он указал на камни, видневшиеся посреди искусственно созданного пруда. – Это остров Вечного счастья, остров Журавля и остров Черепахи. Про счастье не будем, но почему именно это два животных?
­- Долголетие? Черепаха вроде…
­- Да, оно самое, - Алекс фыркнул. – Правитель помешан на идее прожить сверх отпущенного небесами. Поэтому смотри – здесь нет ни одного дерева. Как думаешь, почему?
­- Потому что они в любом случае его переживут?
­- Нет, хотя мысль интересна. Тогда бы не было и камней. Все дело в листве – каждую осень она имеет несчастье опадать. Какое горе! Бедняга не выносит вида пожухлых листьев, которые еще совсем недавно были зелеными и шелестели над головой мелодию ветра. Но хоть деревьев и нет, он все равно не рискует заглядывать сюда в холодное время года.
­- Разве можно убежать от смерти? – спросил Грег и тут же подивился двусмысленности и глупости своего вопроса.
­- Ты именно этим и занимаешься, разве нет? – по лицу Дейна пробежала тень, он нахмурился и резким движением задвинул ширму обратно, закрыв окно. – Но это в любом случае временно.
Зашелестела ткань. Рогнеда оделась в скромное закрытое платье темно-зеленого цвета, расшитое цветами, накинув на плечи шаль. Она едва удостоила мужчин взгляда, и они последовали за ней обратно по коридору, затем налево и к лестнице, которая привела их на третий этаж. Там пахло старым деревом и бумагой, слышался скрип половиц. Наконец, они оказались в просторнойбиблиотеке, где в одном из углов в больших креслах сидело четыре человека. Все они одновременно повернули головы в сторону прибывших, не произнося при этом ни слова. В противоположном углу жарко пылал камин, с треском пожирая несколько сухих поленьев. Алекс и Рогнеда одновременно подтолкнули Грегори внутрь, сделав при этом шаг назад. Он заметил еще три пустующих кресла, сглотнул и занял то, что стояло ближе всего к источнику тепла. Дейны последовали его примеру.
По правую руку от Грега оказался грузный, весьма заросший волосами мужчина в небрежно застегнутой клетчатой рубашке и потертой кожаной куртке. Он жевал давно потухшую сигару и периодически хрустел пальцами. На соседа он даже не взглянул, лишь наморщил загорелый морщинистый лоб и прикрыл глаза. Во всем его облике чудилось что-то звериное и бешеное, до поры до времени скрываемое под телесной оболочкой. Стоило ему прикрыть глаза, как раздался ехидный смешок.
Напротив волосатого расположилась стройная маленькая женщина лет двадцати пяти в очень легком, полупрозрачном наряде. Она сидела в слишком большом для нее кресле, поджав под себя ноги, и рассеянно листала толстый фолиант, совершенно закрывавший ее колени. Пепельные волосы кольцами струились по плечам и дальше до самого пояса. Она хихикнула еще раз и бросила на Рогнеду странный, сочувствующий взгляд. За ухом у нее висело птичье перо.
Ее сосед, молодой человек в щегольской тройке и начищенных до блеска ботинках, скосил взгляд – недоумение на его лице быстро сменилось сначала презрительной холодностью, а потом – иронией. Он двумя пальцами держал тонкую трубку, из которой чуть вился сизый дымок. Каштановые волосы, прилизанные и зачесанные на затылок, придавали его облику сходство с тщательно нарисованной картиной эпохи реализма. Или напоминал кого-нибудь с полотен голландских мастеров. Галстук, идеально подобранный в тон костюму, придерживал зажим в виде маленькой ящерки с блестящими изумрудными глазками.
Алексу и Рогнеде не удалось сесть рядом – между их креслами оказался еще один участник странного собрания – сгорбленный сухой старичок, в глазах его мелькало что-то похожее на насмешку, которую Грегори видел во сне у семи богов счастья. Он чуть покашливал в кулак, и выглядел немного смущенным собственным недугом, но ровно настолько, чтобы не терять чувства собственного достоинства. Он единственный, казалось, намеревался получить удовольствие от предстоящего совета.
Некоторое время собравшиеся молчали. Грегори сразу же приуныл – ему виделось что-то необычное, далекое от нудного кабинетного собрания ученых мужей, которые неспешно перелистывают страницы скучного доклада и обмениваются замечаниями о погоде и недоказанных теоремах. Сегодняшним вечером все грозило обернуться на тот же лад, но…
­- Феям неплохо бы носить зеркальные очки! – взорвался его сосед, хрустнув в очередной раз костяшками так, что Грег подскочил в кресле. – Такая малость – не пялиться в наглую, но даже тут они пасуют. И после этого Ширмуш будет учить меня, будто от них бывает польза!
­- Мне нравится будить в тебе зверя, Лаим, - маленькая женщина, ничуть не смутившись, грациозно потянулась, отложив лежавший на ее коленях талмуд. – Всегда приятно знать наперед, что стараешься не напрасно…
­- Заткнись, а? – прилизанный молодой человек брезгливо поморщился. – Почему все время надо напоминать…
­- А ты все страдаешь вековым чистоплюйством? – поддела его соседка. – Хорошо хоть, оно не заразно.
­- Милые мои, у нас ведь серьезное дело, - старичок улыбался, прозрачно-голубые глаза его, казалось, вмещали в себя всю бездну мировой терпимости и любви. – Я хотел бы выслушать этого юношу, затем – Алекса, чтобы мы смогли приступить к нашей миссии.
Удивительно, но все смолкли, и ни словом не перебивали Грега, пока он рассказывал историю своих злоключений. Сосед перестал хрустеть пальцами и даже забыл про изжеванную сигару, женщина, наклонив голову набок, излучала сочувствие и поддержку, старичок и вовсе не пошевелился ни разу, весь обратившись в слух. Молодой человек не выказал особого сострадания, но на его лице мелькнула тень заинтересованности.
Затем говорил Алекс. Он явно не испытывал особого удовольствия от рассказа, Грег ясно видел, что совет тяготил его. Может быть, Дейн был настолько одиночкой, что не выносил никого, кроме сестры? Когда все события были озвучены, снова воцарилась тишина. Теперь ее прервал брезгливый юноша.
­- И это все? Право слово, стоило ожидать…
­- Понтуешься, как обычно, Дэрил? – волосатый Лиам окончательно раздавил сигару в пепельнице и хрустнул. – У малыша серьезные проблемы, и даже пьяный ежик ….
­- Как это мило! – воскликнула женщина и рассмеялась. – Прошлый раз я не слышала про пьяного ежика.
­- Помолчи, Сильфиль, ну хоть немного! – Дэрил с тоской отвернулся к окну, посасывая трубку. – Можешь делать вид , что не понял меня, Лиам…
­- Его проблемы не больше, но и не меньше того, что он рассказал, - твердо подытожил Алекс, и неожиданно все как-то съежились от его ледяного, равнодушного голоса. – Мы с Рогнедой надеялись, что совет сможет подсказать нам верное направление.
­- Конечно, конечно, милый, - старик Ширмуш устроил очень сложную игру бесцветными бровями, которая, видимо, выражала всецелое понимание. – Мы с тобой согласны, только сам знаешь – на верную дорогу так сразу не ступишь. Поплутаем, поплутаем маленько – глядишь, и вывернем. Что ты хотела добавить, милая?
­- Я…не… - Рогнеда, сжимавшая в руках складки платья, вздрогнула под его взглядом. – Нет, преподобный…я не….
­- Смелее, - подбодрил ее старикан.
­- Возможно, для начала стоит определиться, что представляют собой Проклятые и чего мы можем ожидать от них.
­- Ха! – Дэрил выпустил колечко дыма. – Чего от них можно ждать? Судя по рассказу – соплей и нюней, ничего больше. Небось родовое проклятие выпустили какое-нибудь, вот и маются, блаженные. Запереть их в собор на Ночь всех святых и посмотрим, как они запоют тогда.
­- У тебя на все один и тот же способ, - буркнул Лиам. – Ты сам испытал его на своей холеной шкурке, а, Дэрил? Основательно подпалил ее, хо-хо!
­- Заткнись! – прошипел тот в ответ и отвернулся.
­- В словах Дэрила на этот раз есть резон, - мило улыбнувшись, Сильфиль постучала наманикюренным ноготком по фолианту. - Может быть, мы имеем дело лишь с застаревшей эманацией, для которой окажется достаточно пары капель этой… как вы ее называете… влага… не, не так…
­- Святая вода, - без тени улыбки подсказал Алекс.
­- Да, точно!
­- Вполне вероятно, - глубокомысленно пробормотал старик, и тут Грегори не выдержал.
­- Вы ничего не понимаете!! Никакая святая вода тут не поможет! Вы что – думаете, все так легко? Они не под властью старого проклятия, они сами носят его в себе, понимаете? Вы что, думаете - это кто-то их проклял? Они сами себя прокляли, они сами себя не могут простить, ясно вам?! Что это за совет напыщенных глупцов! Я думал, вы знаете, как им помочь… - он нахохлился и умолк.
Рогнеда в ужасе смотрела на него расширившимися глазами. Ему послышалось, или Алекс одобрительно хмыкнул, отвернувшись при этом? Сильфиль поджала губки, Лиам нахмурился. Ширмуш, казалось, собирался что-то сказать, но его опередил Дэрил.
­- Твой сопляк-подопечный назвал меня напыщенным глупцом, Алекс Дейн. Кого из вас я должен вызвать, чтобы это не выглядело обычным убийством?
­- Дэрил…
­- Не вмешивайся, Сильф. У тебя нет понятия чести, так что – не лезь, хорошо?
­- Дэрил, милый…
­- Ширмуш, не надо.
­- Ты можешь драться со мной, Дэрил, если так хочешь, - Алекс поднялся и насмешливо рассматривал противника. – Парень сказал то, что думал. Я не виноват, что ты перед ним выглядел напыщенным петухом, который ничего не знает, но судит обо всем. Он прав во всем, что сказал.
­- Думаю, если будут принесены извинения, - немедленно подхватил Ширмуш, - инцидент можно считать исчерпанным, молодые люди.
­- Возможно, - прошипел Дэрил, выжидательно глядя на Грегори.
­- Давай, чего ты? – торопливо зашептала Рогнеда, наклоняясь к юноше. – Не зли Дэрила, он не будет долго ждать…
­- Ну… - Грегори сглотнул, но вставать с кресла не стал. – Прошу совет извинить меня, я погорячился.
­- Это не…
­- Совет извиняет твою молодость и горячность, юный друг, - опередил Ширмуш собиравшегося вспылить Дэрила. – И также просит извинить нашу поспешность в суждениях. Алекс, мне казалось, у тебя были предложения, которые ты собирался вынести на совет.
­- Да, преподобный, - Дейн сел, краем губ улыбнувшись Грегу. – Мне хотелось бы обсудить возможность использования майянских ритуалов в данном случае.
­- Какая мерзость! – выпалила Сильфиль.
­- Постой, я объясню. Мы имеем дело с тремя братьями – кровными родственниками. Скорее всего, это кровное проклятие, против которого святая вода бессильна, разумеется. Как и прочие монотеистические штучки. Нам нужно что-то более древнее, что-то первобытное – ибо ничего похожего на религиозное рвение у этих троих не наблюдается. Но майя знали очень хорошо - …
­- Кровь смывает все, - тихо закончил его фразу Лиам.
­- Именно, - кивнул Алекс. – Кровь, как первичная субстанция, как носитель жизни, как сосуд души смывает все. Возможно, на этом пути нам повезет.
­- Поддерживаю, - пробормотал Лиам.
­- Фигня, - зло стиснул зубы Дэрил. – Ты говоришь верно, но стоит ли заморачиваться с ритуалами такой силы, Дейн? Они могут оказаться тебе не по зубам.
­- Для этого и собран совет, - неожиданно выпалила Рогнеда. – Чтобы мы знали….чтобы мы знали, что риск оправдан.
­- Единственное, что всегда себя оправдывало – это жертвоприношение.
От произнесенного Дэрилом слова в зал словно ворвался порыв ледяного ветра. Все умолкли и как-то стушевались. Грегори отчаянно пытался вникнуть в смысл сказанного. Приношение в жертву? Но чего? Кого? Разве можно таким способом…
­- Совет услышал тебя, Дэрил, - тяжело, мигом растеряв всю лучезарность, сказал Ширмуш. – Совет услышал и осознал какую ношу ты предлагаешь взвалить на плечи просящего.
­- Ничего, Ширмуш. Это все равно должно было быть сказано, - Лиам пожал плечами. – Жертвоприношения были завязаны на крови. Вспомни – майя приносили в жертву отнюдь не только пленников или рабов. Подчас даже самые знатные могли оказаться на алтаре и вот… через мгновение их еще теплое сердце уже билось в руках жреца! Сам знаешь – избранный не тот, кого участь миновала, избран тот – кто достигнет бога.
­- Я слышу тебя, Лиам…. – старик сгорбился, его словно знобило. – Слышу, но…
­- Мы знали о такой возможности, - пробормотала Рогнеда. – Знали с самого начала. Но думали избежать.
­- Ее и сейчас можно и нужно избежать! – вмешалась Сильфиль. – Да что с вами, вы что здесь – каннибалы что ли? Будем пить теплую жертвенную кровь и резать тела?! Совет должен помнить, чем обычно чревато такое чародейство!
­- Совет помнит и то, какой силой оно обладает, - парировал Дэрил, чрезвычайно довольный произведенным эффектом.
­- Но…
Потянулся разговор, который показался Грегори нескончаемым. Собеседники перескакивали с одного на другое, их познания как о майянской, так и вообще о любой дохристианской культуре были поистине огромны. Лиам без конца сыпал цитатами из древних, считавшихся утерянными свитков, Сильфиль раскладывала по полочкам любой ритуал, объясняя какие именно эманации и в каких пропорциях были в нем задействованы. Дэрил, не расставаясь с презрительной усмешкой, успевал подкалывать собеседников и одновременно приводить на память многие события и даты. А над ними всеми витал своим духом Ширмуш, который одним предложением поворачивал разговор в неожиданные русла. Дейны по большей части молчали, но впитывали каждое слово – это Грегори видел отчетливо. Ведь что бы сейчас не наговорили эти четверо, именно брату и сестре предстояло вынести решение, которое определит его дальнейшую судьбу. Он отчетливо видел, как они боятся ошибиться и почти сожалел, что раньше подозревал их в корыстных замыслах.
Не заметив как, он втянулся в беседу. Его познания о южноамериканских народах были постыдно скупы, но Грег не стеснялся больше спрашивать, чем утверждать. Ему отвечали сначала неохотно, сквозь зубы, но потом все больше и больше отдавая должное его любознательности и пытливости. Он радовался тому, что смог оказаться вовлеченным в общую беседу, радовался кокетливым взглядам Сильф, добродушному фырканью Лиама, пронзительному взгляду Ширмуша и даже не обижался на ядовитые реплики Дэрила. Он ощущал, что наконец-то поднялся, оторвался от своего менеджерства, смог дотянуться на цыпочках до новых, неизведанных ранее высот познания. Только когда забрезжил рассвет, розовые лучи которого проникли в комнату и шаловливо заскользили по полу, он очнулся и понял, что наступил новый день.
Перед ним внезапно оказалась сонная Рогнеда, в руках у нее темнел поднос с кофе.
­- Скоро выезжаем в Мексику. Выпей и пора собираться.
­- А? Что? Разве было принято какое-то решение? – Грегори неожиданно вспомнил обещание, данное проклятым.
­- Сложно сказать, - ушла от ответа женщина. – На месте выясним. Пей пока горячее.
Грегори позволил теплу разлиться по телу и на мгновение вернулся в пережитые ночью ощущение. Совет исчез. Кто были эти четверо, от которых остался лишь запах крепкого табака да неуловимый аромат тайных знаний? Он решил, что при случае спросит у Алекса, но теперь…теперь пока еще есть кофе, можно немного помечтать о дальних неизведанных странах, горячем песке, небе, усыпанном звездами….и о Калерии, от которой его не отделяла бы даже самая маленькая черта.

[Rianna >>>]

Бенкей уверенно последовал за приманкой, почти не замечая, что нет никакой удобной тропы.
М... что за приманка?

Видать, и правда знали, что тебя отпустят..
«правда» с 2 сторон зпт

Монах вернулся довольно быстро, и у Грега возникли одновременно с его возвращением причины как для радости, так и для беспокойства.
После «причины» зпт

Сакэ отдавало одновременно горчинкой и сладостью, один вкус сменял другой, постепенно рисовая водка вытесняла из его истрепанного сознания все проблемы прошедшего дня.
Можно опустить

Ладно, давай на боковую – завтра тебя отсюда увезут не знаю куда.
После «увезут» зпт

Рогнеда, махнув Грегу рукой, легко отворила небольшую дверь и скользнула внутрь.
внутрь чего? Выше нет какого-либо здания, строения или объекта...

Наконец, они оказались в просторнойбиблиотеке
опечатка

- Возможно, для начала стоит определиться, что представляют собой Проклятые и чего мы можем ожидать от них.
после «проклятые» - зпт

Небось родовое проклятие выпустили какое-нибудь, вот и маются, блаженные. Запереть их в собор на Ночь всех святых и посмотрим, как они запоют тогда.
После «небось» и после «святых» - зпт

Совет услышал и осознал какую ношу ты предлагаешь взвалить на плечи просящего.
после «осознал» зпт

- Я слышу тебя, Лиам…. – старик сгорбился, его словно знобило.
После «его» зпт

Он отчетливо видел, как они боятся ошибиться и почти сожалел, что раньше подозревал их в корыстных замыслах.
после «ошибиться» зпт

Грегори позволил теплу разлиться по телу и на мгновение вернулся в пережитые ночью ощущение.
опечатка

теперь пока еще есть кофе, можно немного помечтать о дальних неизведанных странах, горячем песке, небе, усыпанном звездами…
после «теперь» зпт

Увлекательно - из Японии в Мексику... Грегори принесёт себя в жертву Проклятым? Вопрос такой возникает: а какой интерес Дейнам и Совету до каких-то Проклятых?..

[Клер >>>]

16

Комната по-прежнему напоминала холодильник – за прошедшую ночь не прогрелась даже на полградуса. Хотя с чего бы – камин потушен, жильца нет. Грегори содрогнулся, но заставил себя протереть глаза водой, на поверхности которой успела образовать ледяная корка. Протер их и увидел….его. Черный, блестящий, на бархатной квадратной подушечке. Телефон. Здесь, в японском средневековье – но телефон. От смешения времен хотелось злиться – очень. Но Грег, едва дыша, приблизился к аппарату и сел рядом. Она позвонит, в этом нет никакого сомнения. Если бы она не хотела – Дейны не стали бы…впрочем, кто сказал, что телефон принесли они? Алекс курил, а Рогнеда убирала со стола, когда он покинул библиотеку. Может быть, она сама здесь?!
При этой мысли его прошиб пот, но Грегори одернул себя. Будь Калерия в замке, она бы сумела обойтись без черного ящика. Значит, снова мистика…которой он уже сыт по горло, и Дейнами, и Проклятыми – только она одна еще светит ему далекой, призрачной надеждой. Она обещала, что они увидятся…скорее бы… вот только как? И где?
Звякнул телефон.
­- Да?! – рванул юноша трубку, едва не упав на аппарат всем телом. – Да?!
­- Грегори? – милый, милый голос. – С вами все хорошо? Вы так громко вскрикнули…
­- Нет….нет…со мной все в полном порядке. Если так можно сказать. Все хорошо. Я просто…просто ждал вашего звонка, Калерия. Вот и…
­- Ясно, - он даже на расстоянии чувствовал, что она улыбается. – Совет, наверное, вымотал вас. Скажите, что-нибудь решили? Преподобный Ширмуш вряд ли…
­- Мы едем в Мексику.
­- В Мексику? – она растерялась.
­- Да, что-то там с майя, их ритуалами….мне столько всего рассказали за эту ночь, что я, собственно, так и не понял, куда мы едем и что будем там делать.
­- В Мексику…майя… - она словно не слышала его последних слов. – Как же это…зачем такое…
­- Я сам не понял, Алекс и Рогнеда совсем ничего не говорят, так что…
­- Да-да…они вряд ли могут сейчас…но все же…Грегори, мне страшно! – внезапно выпалила девушка. - Это…это очень хорошо, что совет принял решение, но все же…оно пугает меня. Мексика – опасное место…там…там бродят недобрые силы, древние силы. Они могут…..могут оказаться сильнее любого ритуала.
­- Но Калерия… - теперь Грег растерялся сам. – Вы же…вы же сказали мне во всем доверять Дейнам…я так и делал…неужели, неужели я ошибался? Неужели мы ошибались?
­- Нне…не знаю, Грегори, милый. Чувствую что-то нехорошее в этом замысле, мне не нравится такая поспешность.
­- Меня могут убить – без спешки не получится, - сухо ответил юноша, подозревая, что Калерия просто наслушалась тех же сказок о кровавых ритуалах майя, которыми его кормили в начале совета. – Знаешь, меня вроде никто не проклинал – но я чувствую себя самым Проклятым из всех. Потому что не знаю, куда идти и что делать. Не знаю, где буду через пару часов. Не знаю, как защищаться в случае нападения. Да и нападет ли на меня кто-нибудь, тоже не знаю. Не знаю, кто мне друг, кто – враг, а кто – просто наблюдатель. Все крутится вокруг меня, но я всего лишь пассажир на этой карусели, и даже если она летит в пропасть – я могу этого не заметить, пока не станет слишком поздно. Скажи мне что-нибудь! Если, конечно, ты…
­- О, Грегори! – Калерия вздохнула. – Я – твой друг. Ты должен помнить об этом, даже в самый темный час, что где-то очень далеко и одновременно очень близко у тебя есть друг. Довольно бесполезный, не спорю – но все же друг. И я боюсь за тебя.
­- Ведь я буду не один, - попробовал он успокоить ее.
В трубке стояла тишина. Присутствие рядом Дейнов больше не означало безопасности. А может быть – означало нечто совсем противоположное. Грегори терялся в догадках – что могло измениться за эту ночь? Ну послушали четырех умников, посовещались. Выбрали Мексику, потому что, честно говоря, других осмысленных вариантов и не прозвучало. Как Дерил ляпнул про жертвоприношение…
Может быть…
­- Все началось с того, что один из этих советчиков сказал, что жертвоприношение….
­- Молчи! – закричала она, захлебнувшись в слезах. – Молчи, ты ничего не понял! О, если бы я могла что-то сказать…что-то изменить. Мне так страшно, мне так страшно, мне никогда еще не было так страшно. Я боюсь…теперь каждую секунду моей жизни будет пожирать страх, каждую клеточку моего тела. Грегори, может быть…
­- Может быть что?
­- Ты ведь не можешь отказаться…. – она и сама не верила в то, о чем спрашивала.
­- Конечно, нет. Мне нужно….они все говорят о какой-то дороге сна. И я начинаю понимать, что это за дорога, - он услышал сдавленный, нечеловеческий смех в трубке. – Это дорога, которой нет конца. Ты идешь, идешь по ней – не останавливаясь нигде надолго, позволяя себе только короткий отдых. Идешь, потому что нечто гонит тебя вперед .И вполне возможно, что предела – нет. И майя не помогут, и инки, и все призраки прошлого вместе взятые. Потому что если ступил на эту дорогу…
­- Дорога сна воистину не имеет конца, - тихим, необычно торжественным голосом ответила Калерия. – Но Проклятие – имеет. И ты на дороге – лишь временный попутчик, не более.
­- Не понимаю тебя…
­- Поймешь, ты все поймешь, милый. Это не моя тайна, это не мой путь – моего пути и вовсе не существует, он уже заканчивается. Но ты, ты должен помнить – дорога сна не может поглотить тебя, пока ты сам…САМ!...не позволишь ей забрать твою душу.
­- Но Калерия…ты всегда так говоришь о себе…ты ничего не говоришь о себе.
­- Книга не дает мне!
­- Книга Судьбы?! Что это в конце концов такое и при чем тут Алекс Дейн? Калерия, это очень важно – расскажи мне! – хоть что-то, чтобы сменить тему, потому что его голова уже не воспринимала больше никаких намеков и чужих тайн.
­- О…я не могу…
­- Алекс запрещает тебе? – напрямик спросил Грег.
­- Я…нет…ты не понимаешь…
­- Но хочу понять! Ты называешь себя моим другом, но разве может быть…я хочу понять тебя, но ты не даешь мне ни малейшей зацепки!
­- Хорошо…подожди....успокойся, Грегори. Успокойся, я все….я расскажу, что смогу. Книга Судьбы – древний, очень древний манускрипт. Дейны хранят его…потому что в нем записано все. Что было и что будет со всеми нами. И горе, горе тому, что заглянет туда хотя бы одним глазком! Я сделала это…о, я верила в свою уникальность, в свою удивительную судьбу, верила, что мне уготовано нечто необыкновенное. И я прочла…всего одну страницу, всего несколько строк в самом верху. О, горе! Лучше бы никогда…Теперь я знаю все. Знаю, как короток будет мой век, как…
­- Ты больна? – грубо прервал ее речь Грег, пытаясь сглотнуть подступившие слезы.
­- Больна? Нет, я…
­- Тогда ты можешь изменить….бывают, смертельные болезни, они да, неизлечимы…но если ты прочла что тебя собьет грузовик – это можно предотвратить! Тайфун, цунами…сейчас все можно предвидеть, уехать, остаться дома…Калерия, ты же взрослая девушка…
­- О, мой милый….Грегори ты… - она невесело усмехнулась. – Если бы все зависело только от нашей воли. Но ведь есть еще воля чужая, воля, уготовившая тебе муки без всякого ведома. Я не знаю, кто убьет меня…я не видела его лица, лишь руку…я не знаю где это будет, когда…знаю лишь, что очень скоро мир продолжит существование без меня и даже не заметит столь незначительной потери!
­- Замолчи…. – Грег глухо зарычал от такой покорности судьбе. – Замолчи, ты свободный человек. Ты можешь что-то придумать….мы должны что-то сделать, нельзя вот так…
­- Судьбу не обманешь.
­- Я не верю в предопределение, - твердо сказал он. – Я не верю, что Джерри было суждено умереть там, на крыше. Тогда и мне было суждено, мы были там вдвоем. Понимаешь, каждую минуту мы делаем выбор. Ты сама сказала мне…могу ли я отказаться ехать в Мексику? Могу, да, черт, могу! И даже – возможно – меня убьют не сразу. Но убьют, потому что это будет значить, что я сдался. Что я остался сидеть у дороги, ожидая неизвестно какой судьбы, ничего не меняя в ней…Калерия, ты слышишь меня?
В трубке послышался неясный гул, в этот момент дверь в комнату бесцеремонно распахнулась. Вошел Алекс, его взгляд немедленно уперся в окно за спиной Грега. Ничего не говоря, Дейн прошелся от двери до угла и обратно, одной своей походкой начисто разрушив всю интимность разговора. Грегу захотелось отлупить вторгшегося без спроса наглеца и выставить за дверь. Он плотнее прижал трубку, но там уже раздавались только короткие гудки.
Алекс развернулся, и, глядя куда-то поверх его головы, отчеканил:
­- Собирайся. Здесь должны были оставить несколько полезных вещей. В Мексике жарко – надо сменить одежду и не забудь головной убор. Спускайся через 15 минут вниз и в путь.
­- А…
Грегори хотел спросить, какой у Калерии телефон, но не успел – Дейн скрылся за дверью с несвойственной ему поспешностью. Что-то странное происходило с этой семейкой – впрочем, они были странными настолько, чтобы все происходящее выглядело обыденным. Грегори поднялся на ноги и повертел головой по сторонам. В дальнем углу обнаружилась потертая дорожная сумка, напоминавшая саквояж из вестернов о Диком Западе – кожа потрескалась и кое-где облезла, но в целом не обнаружилось ни одной прорехи. В сумке оказалась смена белья на пару дней – наконец-то нормальная одежда! – странного вида сандалии с застежкой, рубашка и легкие брюки. За сумкой лежало большое сомбреро. Грегори взвесил багаж на руке, после чего переоделся, обул не без труда сандалии и поднял шляпу. Завязки нашлись на положенном месте, так что он просто закинул ненужный пока головной убор за шею и вдруг услышал шуршание. На полу, прямо под его ногами, белел сложенный вдвое листок бумаги, явно выпавший из сомбреро. Грегори развернул записку.
Слушай сюда, несмышленый человеческий детеныш! Старик Ширмуш против любого вмешательства – старый дед искренне верит в помощь богов или все-таки доверяет глупцам, которые убеждены во всемогуществе своей расы. Но ты все-таки слушай, старый волчара плохих советов еще никому не давал на своем слишком длинном веку. Дейны затевают личный, особый праздник на майанских развалинах. Их цель – уничтожить Проклятие, а не спасти твою жалкую шкуру. Понял, парень? Ты – сам за себя, там у пирамид никто не сможет прийти тебе на выручку. Кровь смывает все – и вместе с ней уходит сама жизнь, помни о этом, малыш. Удачи не желаю, потому что ее не существует. Только наш разум способен спасти нас в час смерти.
Лиам.
Не забудь сжечь эту писульку, наивный дурак.
Грегори держал листок в руках и дрожал. Нет, не от страха – холод пробрал его до костей в легкой, рассчитанной на мексиканскую жару, одежде. А записка…что-то подобное он подозревал с самого начала. Что цель – не его спасение, или, точнее – спасение его, но любой ценой. А там уж как получится…он и так все время один, неужели Лиам не заметил, что у него никого нет рядом? Что…
А, шут со всем этим. Он смял листок, потому что сжечь его было нечем, а оставлять в комнате не стоило. Выбросить всегда можно, да и вряд ли подобное сможет заинтересовать Дейнов. Он полностью в их власти, чего уж там…церемониться. Грегори подхватил сумку и бросился к лестнице.
Внизу в вестибюле стояла высокая рыжеволосая женщина и недовольно выстукивала башмачком секунды. Услышав его торопливые шаги, она повернулась. Грегори споткнулся и едва не просчитал оставшиеся ступени собственным носом. Это была Рогнеда. Рыжий цвет невероятно шел ей, сквозняк заставлял отдельные пряди шевелиться, словно живой огонь покрывал изящную голову. Женщина заметила произведенное впечатление, и легкая улыбка едва тронула ее губы.
­- Может быть, я все-таки подойду для твоего предсмертного воспоминания, а? – она развернулась на каблуках и вышла наружу, предоставив ему догонять.
Там уже стояли оседланные лошади, и Грегори сморщился от неизбежности предстоящей скачки. Алекс молча забрал у него саквояж и приторочил к седлу смирной кобылки.
­- Едем! – Дейн легко вскочил в седло.
Рогнеда не сразу последовала его примеру. Некоторое время она стояла, наклонив голову и рассматривая Грега искоса, из-под опущенных ресниц. Юноша смутился и отвернулся – почудилось ему в этом взгляде что-то, похожее на сочувствие…или сожаление. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, подошел к своей кобылке и взобрался в седло гораздо быстрее, чем в первый раз. Лошадь послушно тронулась за конем Алекса. Рогнеда нагнала их на своем жеребце уже за воротами замка.
­- Все любуешься умиранием? – грубовато спросил ее брат.
­- Легко находить в смерти очарование, если знаешь, что за ней последует новая, не менее прекрасная жизнь.
­- Ерунда, - он фыркнул. – Любование не должно быть легким, он должно доставлять смертную муку от невозможности достичь подобного состояния. Ты должен разрываться между желанием спасти красоту и дать жизнь следующей, иной красоте.
­- Циник, - презрительно скривилась женщина.
­- Отнюдь, меня назвали бы романтиком, начитавшимся Бодлера. Но романтизм мне чужд так же, как и твой наполненный лживым состраданием рационализм. «Ах, оно все гибнет, так и надо, но нам так жалко, так жалко» - он дразнил сестру, сюсюкая на манер нянечки. – Бред, только и всего. Есть законы, и надо просто им следовать. Дисциплина, наконец.
­- Дурак, - прошептала она, давая коню шпоры.
Они скакали по грязной проселочной дороге, оставив дворец слева. Горы вздымались совсем рядом, но дорога все время отклонялась, словно стремясь обогнуть их. По обе стороны тянулись печальные убранные на зиму поля – даже крестьян не было видно. Судя по всему, они уже утратили надежду найти еще что-нибудь годное в хозяйстве в этой серо-коричневой пустыне. Грегори с грустью провожал взглядом изредка встречавшиеся деревья – листва давно облетела с них, они шевелили кривыми ветвями, прощаясь с ним. С юга тянуло теплым, пропитанным морской солью воздухом, птицы расчерчивали небо, косяками улетая за горизонт. Природа готовилась к долгой спячке, за которой непременно должно было последовать радостное пробуждение.
В такую погоду идя пешком еще оставался шанс согреться, но на лошади, пусть и не быстрой, ветер продувал легкое одеяние Грега насквозь. Зубы клацали, он уже пару раз прикусил себе язык, когда лошадка попадала копытом в особенно большую рытвину. Пора, наконец, уточнить, каким образом они могут оказаться за много тысяч миль отсюда на другом материке. Чуть дернув поводья, Грегори как мог постарался нагнать Алекса.
­- Как мы попадем из Японии в Мексику? Самолетом?
­- Что? – Алекс притормозил коня, и повернул голову – шум ветра относил слова Грега в сторону.
­- Я спрашиваю, как мы попадем в Мексику?
­- Есть идеи? – слабо улыбнулся Дейн.
­- Ну самолеты же должны летать…
­- Самолеты? – мужчина выплюнул это слово и посуровел – Не пори чушь, ты прекрасно понимаешь, что здесь – иная жизнь и иная реальность. Мы пройдем тропами зари мира. Держись крепче – скоро начнется. Я могу не успеть поймать тебя, если снова выпадешь из седла.
Что именно скоро начнется, Грегори спросить не успел. Дорога вильнула в сторону и пропала. Теперь кони, все увеличивая темп, мчались по выжженной, пропахшей гарью земле, увязая копытами в торфе и задевая обломки поваленных деревьев. Вечерело, сумерки неожиданно прорезал гигантский огненный луч, промчавшийся по небу с быстротой молнии. Комета! Грег никогда не видел подобного, но почему-то был абсолютно уверен в правильности догадки. Его лошадка, испугавшись вспышки, собралась было встать на дыбы, но окрик Рогнеды, неизвестно как оказавшейся рядом, вернул ее в чувство. Женщина привязала его поводья к своему седлу, раздался щелчок хлыста.
Началось.
Мир расплылся перед глазами, неожиданно круто повернулся против часовой стрелки и затянул троих всадников в чудовищный разноцветный водоворот из деревьев, неба, клочков травы и ошметков дороги. Сердце бешено колотилось в груди, ему вторил пульс в обоих запястьях. Грегори зажмурился было, но быстро открыл глаза – что бы это ни было, лучше видеть, чем пропустить. Под копытами сверкали брызги – неизвестно как, но они оказались на самом побережье, медленно продвигаясь вглубь страны, ничем не напоминающей Японию. Ветер стих, и только водоворот красок, по прежнему окружавший их, пугал и манил одновременно. Горы теперь вздыбились прямо впереди, обступая землю величественным полукольцом, за которым спрятался целый горизонт. Берег кончился. Перед ними сверкали белизной снежные шапки вершин, солнце слепило глаза, так что приходилось все время смотреть вбок, полностью доверяя коню. Лошадка, на которой ехал Грег, не казалась особо довольной путешествием, но ее по-прежнему гнал за собой скакун Рогнеды. Горы все ближе, ближе…
Неожиданно снова все завертелось, горы остались, но отступили на дальний план, а вокруг всадников тянулся нескончаемый лес огромных стволов, которые где-то в поднебесье заканчивались непропорционально маленькой кроной. Слышался хруст ветвей – мимо проходил какой-то очень крупный зверь, но скачка не прекращалась ни на мгновение, и Грегори не успел ничего разглядеть. Может быть, это и к лучшему.
Кони постепенно замедляли шаг. Гигантские деревья сменились самыми обычными, солнце по-прежнему нестерпимо жарило макушку, и Грег, вспомнив о шляпе, надвинул сомбреро глубоко на уши. Вернулся ветер, вместе с ним ощущение нормальности происходящего. Пыльная дорога под ногами, жара и непривычно яркие краски и запахи подсказали Грегори, что все-таки, вопреки всем законам перемещения, он оказался в Мексике. Совсем скоро, наверное, должны были появиться знаменитые пирамиды.
Побережье осталось у них за спиной, всадники неторопливо продвигались под палящим солнцем вглубь страны. Алекс, поравнявшись с сестрой, вдруг начал насвистывать какой-то мотив.
­- Прекрати петь эту мерзость, - сморщилась Рогнеда. – Ты обладаешь удивительным даром испортить любое путешествие, даже самое приятное.
­- Разве это было особенно приятным?
­- По крайней мере беспрепятственным, если ты не заметил.
­- Подумаешь, - Дейн пожал плечами. – Конечно, если бы на тебя случайно наступил бронтозавр, я бы расстроился. Но других препятствий как-то и не предвиделось.
­- И все же это не самая приятная дорога , - настаивала на своем Рогнеда. – И ты знаешь почему.
­- Мы еще не на Дороге Мертвых, - снова пожал плечами Алекс. – Решение принято, и сожалениям, как и раскаянию, тут не место и не время. Сама знаешь.
­- Знаю, - женщина потрепала коня по холке и прикусила губу. – Знаю, но верно ли мое знание?
На этом разговор завершился. Они въехали в большую рощу, усаженную неизвестными Грегу деревьями. Тут и там попадались обломки невысоких колонн, с нанесенными на них рисунками. В основном рисунки изображали драконьи головы с высунутым языком и завитками на макушке. Впереди уже маячило открытое пространство, но, едва кони вступили на широкую дорогу, Алекс прищелкнул языком и круто свернул влево, уходя в глубь чащи. Грегори, которого ветви деревьев немедленно принялись хлестать по лицу, недовольно забурчал, не сильно надеясь, что на него обратят внимание. И действительно, за все путешествие Дейны пока не сказали ему ни слова, и это настораживало сильнее, чем любые запугивания.
Неожиданно деревья расступились, открыв взгляду Грега небольшую деревушку. Дома в ней большей частью стояли полуразрушенные, грубо сложенные из камня стены поддерживали остатки крыш, ничего похожего на дворы или заборы не было и в помине. Никто не вышел им навстречу, ветер мел по единственной улице катышки из растений и пыли. Даже запах смерти, несомненно царивший здесь когда-то, успел выветриться и уступить место пустоте.
­- А ведь когда-то…
­- Может не стоит? – Рогнеда перебила брата, соскочила с лошади и отвязала поводья Греговой кобылки.
­- Ну юноше может быть интересно. Правда, Грег?
­- А…да, конечно, - он вздрогнул – Алекс обратился к нему так, словно на самом деле его тут не было.
­- Здесь еще не так давно жили остатки племени майя. Или точнее – племени ацтеков, которое пришло сюда после майя. Они смешались с майя, и влачили довольно жалкое существование, всячески отвергая цивилизацию и все, с ней связанное. Говорят, они до самого конца поклонялись Великому Пернатому Змею.
­- Змею… - напряг память Грег. – Это его звали Кетцалькоатль?
­- Да, так звали его, а еще правителей, которые считали себя потомками того самого Кетцалькоатля, когда-то пришедшего в племя и ставшего великим вождем. Его называли богом плодородия, потом богом-творцом, потом великим защитником добра и так далее. Культ разрастался, да ты и сам, наверное, заметил эти «украшения» вдоль дороги. Мы еще много раз встретим этого Змея – на фресках, на скульптурах…везде в общем-то.
­- Он имеет какой-то отношение к Книге Судеб?
Грегори давно заготовил этот вопрос. Его не особо интересовал Великий Змей, которому майя с такой охотой приносили в жертву людей. Его интересовала книга – и как именно она связана с Калерией. Конь Рогнеды всхрапнул и приподнялся на дыбы, ветер внезапно стих. Алекс скрестил руки на груди и опустил голову, искоса глядя на сестру.
­- И ты еще говоришь, что решение слишком поспешно? – он повернулся к Грегу и положил руку юноше на плечо. – Пойдем, прогуляемся. Я расскажу тебе кое-что о Книге.
Они направились в сторону самого крайнего строения, и в продолжение всего пути пальцы Алекса стальной хваткой удерживали Грега рядом.
­- Понимаешь, Грегори – нельзя залезть в чужой сундук с бельем и рыться там, словно последний нищий. Возможно, ты почитаешь себя достойным подобного знания после всего, что тебе удалось пережить. Может быть, это так и есть. Но здесь и сейчас решаю только я – можешь ли ты обладать данным знанием без ущерба другим и себе. Впрочем, никто не может обладать знанием о Книге без ущерба для себя. Так уж повелось.
­- Я хочу знать, потому что Калерия верит….
­- У нее нет оснований не верить написанному мертвыми. Это живые могут обманывать, лгать, запутываясь в собственной паутине. Мертвые не лгут, потому что знают – правда всегда страшнее самой изощренной лжи. Ничто не причиняет большей боли, чем доподлинная правда, в которой ты не можешь усомниться и которую не в силах изменить. Ложь царапает, правда – пронзает насквозь. Книга Судеб пишется мертвыми неустанно, и чем больше согрешил человек при жизни, тем более близкие люди обретают под его пером страдания, разруху и смерть. Ведь писать судьбу какого-нибудь постороннего в сто крат легче, согласись. Не легкий труд, могу признать.
­- Зачем вы показали ей?! Зачем, если знали, какая там боль?!
­- Во-первых, я и сейчас не знаю уготованной ей судьбы. Это не те тайны, которые хочется разделить с другом или даже наставником. Она держит эту тайну внутри, храбрая малышка. Почему показал? Потому что она оказалась достойна, вот и все. Она хотела этого, мечтала, трудилась не покладая рук, не давая ни минуты отдыха своей хорошенькой головке…ах, да…ты же никогда ее не видел, откуда тебе знать что она хорошенькая? Но можешь поверить мне на слово.
­- И вам….и вам не хочется…не хочется помочь ей? Она же мучается, этот страх смерти гнетет ее….
­- Грегори, а тебя разве не гнетет тот же самый страх? – Алекс поддел носком сапога ближайший камень и подкинул его в воздух. – А каждого из нас? Я жду, пока она примет достойное решение – то или иное, подсказок я не даю. Вот только твое появление…
­- Что?
­- Может сбить ее с дороги, на которую она уже была готова вступить. Дороги, которая лишила бы ее страха навсегда.
­- Дорога сна? – выпалил Грег наугад.
Алекс странно взглянул на него, лицо его перекосилось, он выругался и побрел обратно к хижине, около которой Рогнеда привязала лошадей. Грегу ничего не оставалось, как поспешить следом, он не собирался так просто заканчивать разговор. Шут с ней, с этой дорогой, но Калерия!
­- Постойте! Понимаете, она верит, что ничего уже нельзя изменить, что раз она прочла – все сбудется, и нужно лишь сидеть тише воды, ниже травы и ждать.
­- Не самое глупое решение, - буркнул себе под ноги Алекс, не сбавляя темпа.
­- А ведь вы могли бы…Так ведь нельзя! – Грег разозлился и со всей силы дернул Дейна за рукав. – Вы спокойно дожидаетесь, пока она потеряет от отчаяния голову, так? И тогда сделает все, что вы там для нее придумали? Этого не будет, Алекс! Она не собирается вам отдаваться, не будет вручать вам свою судьбу. Но сидеть молча, ничего не предпринимая….неужели вы такое позволите ей?
­- У каждого есть право выбора, не мне лишать ее этого, - сухо парировал Дейн, вырывая свое одеяние из его пальцев. – Прекратите истерить, юноша. Эта девушка хороша, спору нет. Но она выбрала опасную дорожку, и не нам с вами…
­- Может быть не ВАМ, - зло бросил Грег. – Но МНЕ во всяком случае не безразлична ее судьба, и я сидеть сложа руки не собираюсь.
­- Тогда что вам мешает отправиться к ней прямо сейчас? – вкрадчиво поинтересовался Дейн. – Вперед, попутный ветер в спину и даже если вы по чистой случайности доберетесь до ее квартиры живым, вас зарубят вместе. Это будет конец, достойный Шекспира, ей-богу. И при этом АБСОЛЮТНО бессмысленный и глупый.
­- Значит, покориться? Сидеть и тупо ждать какой-то вымышленной судьбы?
­- Почему вымышленной? – Алекс словно издевался над ним. – Вы не верите в предопределение, мистер Льэюлл?
­- Не верю и не собираюсь верить! Потому что…потому что…. – он заметил, что в дверях хижины стоит Рогнеда и как-то странно смотрит на него…не мигая, растерянно и опустошенно.
­- Ваши «собираюсь» звучат довольно неубедительно, должен заметить, - чопорность Алекса достигла апогея. – Разве нет у вас ощущения, что все происходящее подчинено неким неумолимым и по своему справедливым законам, которые не в вашей власти отменить или обойти?
­- Вовсе нет…ничего подобного, - Грег опустил голову и бурчал уже скорее себе под нос. – Я думаю, что можно попытаться изменить то, что тебе известно. Почему нет? Почему не рискнуть, если ты все равно считаешь себя живым трупом? Почему не дать хотя бы миллионный шанс на то, что все пойдет иначе?
­- Миллионный шанс… - тихо прошептала Рогнеда, отворачиваясь от пристального взгляда Алекса. – Миллионный шанс…
­- Спорить без должной аргументации трудно, мистер Льюэлл, - Алекс прошел внутрь, легонько задев сестру плечом. – Надо собираться и ближе к закату идем обследовать пирамиды. Вы же не побоитесь пройти легендарной Дорогой Мертвых Теотиуакана?
­- И не подумаю, - принимая вызов ответил Грег, у которого душа на мгновение ушла в пятки. – Все эти майя давно мертвы…
­- О, в этом нет никакого сомнения, - насмешливо протянул Дейн, усаживаясь прямо на пол и доставая из чересседельной сумки флягу. – Глотните немного, это поможет вам….
­- Не стоит, я думаю, - Рогнеда уже собиралась забрать флягу, но взгляд Алекса пригвоздил ее к месту.
­- Будь милосердной, сестра, - Алекс без улыбки смотрел, как Грегори сделал жадный глоток и забрал флягу назад. – Не забудь достать плащ – здесь ночью не то, чтобы очень жарко и насекомые лезут. Я сейчас приготовлю факелы и можно трогаться в путь.
­- Я сплету ритуальный венок, - женщина тихо вышла наружу.
­- Венок?
­- Венок подносят Кетцалькоатлю, как покровителю всего живого, главным образом птиц. Мы будем проходить мимо его храма, - коротко пояснил Алекс и занялся изготовлением факелов.
Из сумки появился на свет сначала моток пакли, затем два идеально обструганных колышка небольшого диаметра, и довольно увесистый куб, завернутый в бумагу. Алекс в считанные секунды разжег костер прямо тут же, подвесил над ним котелок и погрузил туда куб.
­- Что это? – не удержался любопытный Грег.
­- Пчелиный воск, масло и древесная смола. Самая подходящая смесь.
По домику поплыл хвоистый запах смолы. Когда куб окончательно расплавился, Дейн погрузил в котелок всю имеющуюся паклю, потыкал в нее пару раз одним из колышков и начал наматывать. Грегори оставалось только следить, затаив дыхание, как он голыми руками управлялся с расплавленной смесью, малейшая капля которой оставила бы на коже глубокий ожог. Наконец оба факела были готовы, костер безжалостно затоптан и тронулись в путь. Застывшие факелы Алекс нес перед собой.
Они скоро вышли на ту дорогу, с которой свернули после путешествия. Впереди в неясной вечерней дымке маячило величественное сооружение, но идти до него предстояло довольно долго.
­- Вот мы и на Дороге Мертвых, Calle de los Muertos по-испански. Два с половиной километра отделяют нас от Пирамиды Солнца – самой большой на всем континенте.
­- Мы сможем на нее подняться?
­- Наш путь закончится раньше, - ответил Алекс и больше ничего не прибавил.
По обеим сторонам дороги тянулись развалины бывшего города майя. Тут и там из земли торчали столбы, украшенные резьбой с изображением Пернатого Змея – единственное, что сохранилось от оснований некогда величественных построек. Скоро по правую руку вырос первый храм. Заметив искреннее любопытство на лице Грега, Алекс милостиво свернул к нему, по дороге давая короткие пояснения. Рогнеда ушла вперед, неся в руках сплетенный из листьев венок.
­- Это и есть храм Кетцалькоатля. Видишь, он весь украшен головами Змея. Вся эта площадка называлась Цитадель, хотя название неверно – ничего похожего на европейские крепости или дворцы здесь никогда не строили. Храм пытались разрушить конкистадоры – как и все в округе, впрочем. Но как видишь, боги или иная сила сохранили эти великолепные творения рук человеческих.
Храм, содержащий в основании куб, возвышался над людьми подобно невиданному существу, исполненному величия и потаенной угрозы. Наверх вела широкая лестница, хотя храм и был одноярусным, многочисленные каменные скульптуры, опоясывающие его, делили его на много частей. Все они изображали только одного бога.
Рогнеда поднялась на несколько ступеней и остановилась напротив одной из фигур. Пока она стояла, всю долину окончательно поглотили вечерние сумерки, но Алекс не двигался, терпеливо ожидая возвращения сестры. Наконец, она надела венок на голову Змея, молитвенно сложила руки и спустилась к спутникам, ни разу не обернувшись.
­- Тебя опасно тащить в такие места после Нидзё. В тебе просыпается смиренность и набожность.
­- Во мне просыпается сомнение, которое я не в силах разрешить без помощи богов, - только и ответила она, забирая у него один факел. – Пора зажигать огни.
Стоило Алексу поднести руки, как факелы вспыхнули ярким, непослушным огнем, разбрасывая во все стороны языки пламени. Они двинулись дальше по широкой, изборожденной сотнями тысяч любопытных ног Дороге Мертвых. Пыль клубилась перед ними, послушная воле ветра, дувшего со всем сторон попеременно. Грегори только успевал вертеть головой, разглядывая развалины, но заметил, что брат и сестра идут по обе стороны от него, и торжественность в их шагах только подчеркивается мерным светом факелов, игравшим на окаменевших, бесстрастных лицах. Может быть, в древние времена именно так шли по дороге жрецы, устремляясь к Пирамиде Солнца, чтобы восславить своих богов?
До главной пирамиды, как и предупреждал Алекс, они не дошли. Слева внезапно выросла пирамида поменьше, и Дейны, освещая дорогу факелами, свернули к ней.
­- Пирамида Луны, - указал Алекс и улыбнулся. – Я начинаю чувствовать себя как дома рядом с ней.
­- Иллюзия, - горько бросила Рогнеда.
Грегори кивнул их словам, но ничего не ответил. Его разморило, дурманящий запах горевшей смолы мешал думать. Хотелось спать, но он держался. Не иначе, это скачка сделала свое дурное дело, превратив его в полное ничто. Хоть спички в глаза вставляй. Они поднялись на первый ярус пирамиды и начали обходить ее кругом. Алекс заговорил снова, и Грег удивился проснувшейся в Дейне словоохотливости.
­- Все эти археологи так и не нашли входа в святилище. Хотя в Пирамиде Солнца его обнаружили довольно быстро – скорее всего, подкупили кого-то из местных майя. Но Пирамида Луны стоит нетронутая уже больше тысячи лет.
­- Разве… - язык плохо повиновался Грегу. – Разве это кого-то интересует, кроме ученых?
­- Мало ли любопытствующих на свете! Древние знали, что знание должно быть доступно только посвященным, иначе может случиться большая беда. Нынче об этом забыли, хотя по-прежнему старательно не дают детям играть со спичками. Но игра с огнем в тысячу раз безопасней, чем игра с ритуалами и реликвиями, в которых ничего не смыслишь.
­- Ритуалы умирают, когда исчезают жрецы.
­- Если бы все было так просто, юноша, - Алекс шагнул вслед за Рогнедой в раскрывшееся в камнях отверстие, на месте которого еще секунду назад ничего не было. – Мертвые надежно хранят свои тайны, поверь мне.
Они оказались в узком коридоре, уходившем резко вниз, в недра пирамиды. Рогнеда шла первой, за ней Грег и позади Алекс. Грегори вцепился в каменную кладку, потому что ноги внезапно стали ватными, а в голове зашумело. Недостаток кислорода явственно ощущался тем сильнее, чем ниже они спускались. Но когда коридор сменился ровной прямоугольной площадкой, размерами соответствовавшей основанию пирамиды, на него хлынул поток свежего, прохладного воздуха. Однако Дейнов такой поворот событий едва ли обрадовал.
­- Слишком свежо, - Алекс недовольно обошел помещение по периметру, светя себе факелом. – Я полагал их система вентиляции давно дала сбой.
­- Пирамиды строили на совесть, - Рогнеда не выглядела расстроенной, только очень усталой. – Пройдет еще не одна тысяча лет, люди по-прежнему будут бродить здесь, но то, что строили ради вечности останется в целости и сохранности.
­- Ты права, - Алекс осветил вход в центральный коридор и шагнул в темноту.
Грегори все же успел разглядеть мутным взглядом настенные росписи, украшавшие комнату. Здесь присутствовал не только Пернатый Змей, но и более диковинные птицы, в то время как человеческих фигур не было совсем. Причудливо переплетенные орнаменты тянулись по низу и по верху, обрамляя не потерявшие свежести красок картины древних художников. В коридоре, куда он направился следом за Дейном, рисунки стали еще сочнее. Все они великолепно сохранились – видно было, что их давно не касался ни луч света, ни человеческая рука. Коридор вел их все дальше, явно за пределы самой Пирамиды Луны, и при мысли о том, что сейчас над ним толща из земли и древесных корней, не принесла сонному Грегу ни капли воодушевления.
Тем временем они пришли в само святилище. У дальней стены, как и сотни лет назад, ярко горел жертвенный огонь под статуей, изображавшей сидящую на коленях женщину. Глаза без зрачков строго смотрели прямо на вошедших, на вытянутых ладонях лежали два ритуальных предмета – нож и чаша для сбора крови. Чуть дальше от огня, почти в центре комнаты стоял большой каменный стол длиной в человеческий рост, его поверхность была покрыта бурыми пятнами и зазубринами.
­- Я расскажу тебе, почему мы пришли сюда, - Алекс воткнул бесполезный факел в одну и бронзовых подставок на стене. – Это – богиня Луны, великая Чиа. Ее майя почитали ничуть не меньше, чем Пернатого змея, она была супругой бога Солнца. Ее глаза кажутся тебе безжизненными, но это не так. Они сделаны из огромного куска матового хрусталя, поэтому хотя и не переливаются, но все равно пронзают душу насквозь. Чиа может быть очень грозной, если рассердится – и может быть милостивой, если ее задобрить.
­- Ага… - Грега неумолимо клонило в сон, тем более, что в святилище стояла сильная жара.
­- Жертвоприношения, связанные с культом крови и жизни, этих основ бытия, приносились здесь только по особым праздникам, в священные дни богини Чиа. Она принимала как юношей, так и дев, не терпела, когда ей приносили в жертву рабов или пленных. Только свободный выбор, только истинная готовность прийти к богу. Ведь смерть – это в некотором роде свобода, ты не считаешь?
Краем глаза Грег заметил, как взметнулись в такт языкам пламени рыжие волосы Рогнеда, но в следующее мгновение отяжелелые веки его опустились, ноги ослабли, он силился пробормотать что-то, но не мог. Голова его не успела коснуться земли, как он погрузился в глубокий сон.
Снилось ему что-то страшное. Женщина с пустыми глазницами, гнавшаяся за девушкой в легком, полупрозрачном платье на самом краю обрыва. Он знал, что девушка эта – Калерия, пытался вырваться, чтобы помочь ей – но женщина, а это была сама Чиа, со страшным смехом схватила девушку за волосы и пропала вместе с ней. За спиной чудился стук копыт – на разгоряченном скакуне, весь в черном, по побережью скакал Алекс Дейн – его бесстрастное обычно лицо застыло в немом крике, в руках сверкала катана. Из воды, покрытая волосами-змеями, выходила его обнаженная сестра, маня Грегори за собой. Юноша вскрикнул и проснулся.
Пошевелиться мешали веревки, туго стягивавшие его руки и ноги. Голова лежала на чем-то очень теплом и твердом, слева в глаза бил сильный огонь.
­- «Они собираются принести меня в жертву Чиа!», - вот единственная мысль, которая пронзила его, прежде чем он услышал голоса.

[Rianna >>>]

неужели, неужели я ошибался? Неужели мы ошибались?

Неужели она ошибалась? Или просто обманывала его в обмен на свою свободу?

Ну послушали четырех умников, посовещались.
- Ну самолеты же должны летать…
- Ну юноше может быть интересно. Правда, Грег?

После «ну» всегда зпт

Я боюсь…теперь каждую секунду моей жизни будет пожирать страх, каждую клеточку моего тела.

Имхо, лишнее.

Кровь смывает все – и вместе с ней уходит сама жизнь, помни о этом, малыш.
Краем глаза Грег заметил, как взметнулись в такт языкам пламени рыжие волосы Рогнеда

Опечатки

Причудливо переплетенные орнаменты тянулись по низу и по верху, обрамляя не потерявшие свежести красок картины древних художников.

Здесь бы перефразировать: Причудливо переплетенные орнаменты тянулись по низу и по верху, обрамляя картины древних художников, не потерявшие свежести красок.

Грегори зажмурился было, но быстро открыл глаза – что бы это ни было

Не легкий труд, могу признать.

Нелёгкий

Разве нет у вас ощущения, что все происходящее подчинено неким неумолимым и по своему

по-своему

Она хотела этого, мечтала, трудилась, не покладая рук
- И не подумаю, - принимая вызов, ответил Грег
то, что строили ради вечности, останется в целости и сохранности.
Я начинаю чувствовать себя, как дома, рядом с ней.
Я полагал, их система вентиляции давно дала сбой.

Мало ли любопытствующих на свете!

Просто «любопытных»

Интересный кошмар.
Я бы посмотрела на то, сбудется он или нет. Опять же Калерии рядом нет, как она может пожертвовать собой за него и отдать свою жизнь Чиа?..

[Клер >>>]

Опять же Калерии рядом нет, как она может пожертвовать собой за него и отдать свою жизнь Чиа?

Увы, факт жертвоприношения абсолютно реален. Правда, без участия Калерии.

17
Грегори дернулся, но веревки держали крепко. Он приподнял голову, осторожно повернул ее – рядом жертвенным огнем стояли брат и сестра, Алекс держал в руках чашу для сбора крови. Глаза Чиа недобро поблескивали под сводами комнаты. Заметив, что пленник проснулся, Алекс поставил чашу на место и начал идти вдоль каменной плиты, на которой лежал Грег, не глядя на юношу.
­- Поражения всегда нелегко признавать, мистер Льюэлл. Хотя я не могу назвать ваш случай окончательным поражением – все-таки Проклятие будет снято, пусть вы этого лицезреть уже не сможете. Да-да, я сам поражаюсь, как вы не поняли сразу, чем все кончится? Ведь Дэрил объяснил очень четко – когда Проклятие связывает столь близких родственников, единственный способ снять его – ритуал крови. Жертвоприношение. И да, ведь я говорил вам, что смерть – тоже свобода? Вы станете свободным, как и должно быть. Вот только слово «быть» уже не будет к вам так уж применимо.
­- Лиам предупреждал меня, - прошептал Грег, облизывая запекшиеся губы. – Он оставил мне записку.
­- Волчара становится сентиментальным на старости лет, это так трогательно, - Алекс улыбнулся. – Лиам – оборотень, если вам интересно, Грег. Сами понимаете, жизнь у него не сахар, но он не жалуется. Еще и о других успевает подумать, как видите. Ему самому ритуал крови уже не поможет, впрочем. Так что, может быть, это сродни зависти, как вы полагаете?
­- Ах ты…
­- Ну да, ругаться. Это сейчас ваше естественное желание, я понимаю. Но только совершенно бесполезное, надо признать. Проклятие должно быть уничтожено – мы с сестрой не можем отступить сейчас, когда цель почти достигнута. Ведь столько труда ушло на то, чтобы хоть как-то запутать следы – эти три дурня преследовали нас очень упорно. Точнее вас, не нас.
­- Разве нет…?
­- Увы, только путь крови. В общем сгодилась бы и любая жертва, но ведь вы оказались под рукой. И так жаждали свободы. И не верите в предопределение, пусть и напрасно. И…
­- Как знать, - голос Рогнеды, перебившей брата, прозвучал неожиданно гулко и певуче. – Может быть, это самый верный путь – не покоряться судьбе до самого конца? Алекс, я уже говорила тебе, что не так уверена…
­- Говорила, но это не имеет никакого значения. Ты не меньше меня хочешь покончить со всем этим, - брат предостерегающе коснулся ее плеча.
­- Погоди, дай мне договорить, - она вырвалась и отскочила в сторону, прямо под руку статуи Чиа. – Вот он…он совсем мальчишка. Мы ведь раньше никогда…нам ведь удавалось…
­- Не спорю, - он иронически разглядывал ее.
­- Так почему же сейчас мы опускаем руки так рано? Почему думаем, что ему суждена смерть на этом алтаре?
­- Потому что не видим другого пути, не более того. Чем раньше мы снимем проклятие, тем раньше мир не увидит новых зверств этих…
­- Новых зверств не будет, пока он жив. Вот еще один способ…
­- Ты предлагаешь нянчиться с ним ближайшие лет шестьдесят?
­- Нет, я…
Она неожиданно умолкла. Рыжие волосы разметались по плечам, глаза наливались тем же огнем, что горел в очаге. Рогнеда молчала, но внутри нее, казалось, протекал яростный, невыразимый словами диалог. Наконец она недобро улыбнулась и взяла в руку кинжал.
­- О Великая Чиа! Мать всего живого, все ведущая, все знающая! О, супруга Солнца! О, Великая богиня! Да будет вечным твое царство над всеми нами. Не гневайся Чиа, за наше слабодушие, но яви свою милость перед лицом новой жертвы, тебе уготованной! Его алая кровь стечет в чашу и да будет сладок ее вкус для тебя, о прекрасная Богиня! Этим кинжалом обагрю я древний камень, и появится на нем новый, свежий след – память о твоем величии и нашем смирении перед тобой, о Чиа! О…
­- Эй, хватит гимнов, - Алекс сделал шаг к сестре, но она легко ускользнула от него. – Заканчивай с прославлением богини, нам еще…
­- Богохульник! – яростно потрясла кинжалом неузнаваемая Рогнеда. – Как смеешь ты произносить подобные слова здесь, в святилище великой Чиа! Только она, мать всех нас, мать неба и луны, может царствовать здесь и приказывать своим жрицам.
­- Гнед…
­- Я более не твоя сестра. Я рабыня великой Чиа…
­- О, нет… - тихо заскрежетал зубами Алекс и сделал еще один широкий шаг к Рогнеде. – Отдай кинжал, дуреха. Черт, я всегда должен помнить, какая ты впечатлительная…черт, черт.
­- Не смей подходить ко мне, братец. Не смей, Чиа покарает тебя за то, что ты мешаешь ритуалу. Сейчас я дам моей госпоже напиться молодой крови…
Она оказалась напротив Алекса по другую сторону жертвенника. Грегори и сам видел, что она полностью одержима и утратила над собой контроль, он яростно извивался в веревках, но привязали его на совесть. Он нашел глазами Алекса.
­- Развяжи меня, Дейн! Да черт, это же совсем не то….этот ритуал не снимет проклятие! Братья так и будут убивать…моя смерть ничего не даст им. Это не то…
Рогнеда метнулась вперед с занесенным кинжалом. Глаза ее алчно горели, не отрываясь от груди Грега. Она уже словно проникла взглядом вглубь его плоти, и теперь недоставало одного удара лезвия, чтобы убедиться в том, что ей там открылось. Она замахнулась и нанесла удар.
Грег зажмурился.
Сталь лязгнула о сталь, послышался крик. Юноша распахнул глаза – Ронеда сжимала здоровой рукой правую ладонь, меж пальцев сочилась кровь. Алекс с катаной, тяжело дыша, зло прошипел:
­- Вот кровь, о которой ты так просила. Жаль, не слишком молодая. Все, сворачиваем этот балаган и уходим.
Женщина, потерянно блуждая по комнате, не обратила внимания на его слова. Ее глаза остекленели, руки теребили подол платья, рыжие волосы угасли, растеряв весь огонь. Алекс пожал плечами и взрезал веревки, привязывавшие Грега к жертвеннику. Юноша тут же вскочил, мышцы немного затекли и ныли, но в целом он чувствовал себя полным неизвестно откуда взявшихся сил.
­- Она всегда была такая. Любая религиозно-мистическая ерунда превращает ее в одержимую. А потом слезы раскаяния и прочие сопли, - Дейн методично смотал веревку и сунул в карман плаща. – Теперь мы еще убьем кучу времени, чтобы уговорить ее выйти отсюда.
­- Но ведь если одержимость прошла…
­- Не, не прошла. Но сейчас она считает себя недостойной зваться жрицей, потому что я остановил ее. В ее душе борются моя сестра и чертова весталка, которая только и ждет момента, чтобы вцепиться мне когтями в лицо. Нельзя быть чувствительным отчасти, вот и все. Пойдем, надо забирать ее и сваливать. Меня меньше всего привлекает идея, чтобы твои приятели-Проклятые нашли и заперли нас внутри.
Грегори моргнул. Алекс вел себя совершенно непринужденно, и, само собой, не испытывал никаких угрызений совести по поводу несостоявшегося жертвоприношения. Еще немного, и он начнет извиняться, что из-за его сестры им не удалось провести ритуал до конца. Но неужели возможен только такой способ, только такой путь?
Мысль осталась недодуманной – Грег отвлекся на Рогнеду, которая легко ускользала от брата, явно не собираясь покидать святилище. Двигалась она словно во сне, не поднимая глаз, и Грегори не оставалось ничего другого, как прийти Дейну на помощь. Он неожиданно оказался за спиной женщины и крепко прижал к себе. Рогнеда дернулась в его объятиях, потом затихла и тихо заплакала. Юноша смущенно провел рукой по рыжим кудрям и осторожно повел леди Дейн к выходу. Алекс, бормоча что-то в полголоса, следовал за ними.
Обратный путь отнял у них много времени. Рогнеда совсем обессилела, она часто останавливалась и принималась стонать, но уже не в религиозном экстазе, а просто от слабости, охватившей все тело. По-прежнему ни разу не взглянув на брата, она часто перебирала завязки на плаще Грега, теребила его рубашку, не произнося при этом ни слова. Юноша уже не слишком обращал на это внимание – он просто шел вперед, потому что оставаться дольше в пирамиде казалось совершенно невозможным. Здесь он впервые встретился со смертью, и лицо ее было лицом богини Чиа.
Оказалось, они пробыли внутри довольно долго. На горизонте тонкой алой полосой занимался рассвет нового дня. Грегу почудилось присутствие проклятых – он беспокойно завертел головой, растревожив при этом затихшую было у него на груди женщину. Алекс, быстро поравнявшись с ними, сжал рукоять катаны.
­- Да, они где-то рядом. Может быть, еще не нашли нас – но где-то рядом. Возможно, Дорога Мертвых пугает их. Или хотя бы задержит.
­- Вряд ли их может что-то напугать, - пробормотал Грег.
­- Абсолютно бесстрашны только абсолютные мертвецы, - хмыкнул Дейн. – Это не я сказал, так написано в комментариях какого-то монаха к «Книге пяти колец» Мусаси. Мне она запомнилась, потому что с тех пор я всегда сначала спрашиваю себя – чего боится мой враг? И действую соответствующе.
­- А мысль о том, чтобы он перестал быть врагом…?
­- Если в этом есть потребность, - Алекс резко нагнулся, сорвал травинку и начал жевать. – Видишь, здесь в племени майя врагов приносили в жертву. В этот момент они переставали быть врагами, они становились благодарственным даром богам. Но гораздо дороже стоило пронести в жертву кого-то своего. Царскую дочь, например, или жреца. Врага ведь не жалко лишить жизни. Следовательно, такая жертва ценилась меньше.
­- Но это варварские обычаи…
­- Безусловно, но разве современное тебе общество, с ядерной бомбой и огнем с воздуха не более жестоко? Майя, по крайней мере, стремились умилостивить богов, а ради чего люди убивают сейчас?
­- Кровь! – Рогнеда дернулась, едва не вырвавшись у Грега из рук, и ударила его кулаком в грудь. – Кровь повсюду! Испить ее….дай мне испить ее….
­- Тише, тише… - Грег погладил ее по волосам. – Тише, все уже хорошо. Все в порядке.
­- Сейчас я приготовлю нам всем хорошего отвара, пусть проспится. Да и тебе не помешает, - Алекс по пути сорвал еще несколько растений, рассовывая находки по карманам. – Завтра будет видно, что к чему. Может быть, встретить их здесь – не самый худший выбор.
Грег промолчал. Он удивлялся сам себе, этому отсутствию озлобленности или страха. Сейчас его заботила лишь притихшая Рогнеда и скорый сон. А потом надо будет о стольком подумать. Если Алекс прав и Проклятые где-то рядом…
Дорога Смерти кончилась, он снова свернули в рощицу, которая вела к вымершей деревне. Последние метры Грег всерьез подумывал взять женщину на руки – она едва брела, ноги цеплялись за каждую корягу. Он и так почти волочил ее на себе. Алекс, словно ничего не замечая, шел впереди. Грегу подумалось, что он серьезно обижен на сестру, а еще больше – на собственную непредусмотрительность.
В хижине все их вещи оказались нетронуты, но покрыты сверху какой-то липкой дрянью, от которой немедленно хотелось вымыть руки. Грегори стоял в дверях, придерживая Рогнеду, пока Алекс стелил сестре постель – развернул одну из взятых с собой тонких циновок, сверху накинул плащ и смотал свою сумку в изголовье. То же самое он кивком предложил сделать и Грегу, после чего занялся костром и снадобьем. Скоро из котелка повалил приятный травяной аромат, совсем не усыпляющий, а даже наоборот. Глядя как Дейн растирает меж пальцев очередной лист, Грегори неожиданно догадался:
­- Ты ведь тогда дал мне снотворного, верно?
­- Да, - просто признал тот. – Я считаю, что проделывать весь ритуал над жертвой в сознании – только потешать собственную звериную натуру, не более того. Но ты быстро проснулся.. или мало выпил, не знаю, - Алекс больше не обращался к нему свысока, не язвил, и юноша с удивлением понял, что Дейн общается с ним как с равным.
Неужели надо побывать на грани смерти, чтобы вызвать в этих странных людях что-то, сродни уважению?
­- А Рогнеда ведь не хотела…
­- Она вообще не была ни в чем уверена, это чисто женское свойство. Ну и, наконец, ты ей нравишься.
Последняя фраза обескуражила Грега, он машинально проглотил весь поданный Алексом отвар и завалился спать.
Ему снилась улыбающаяся Калерия, она радостно смеялась и вместе с ней в мире расцветала самая настоящая весна. Проснувшись, Грегори пожалел, что не выпил весь котелок – кто знает, сколько бы тогда продлился этот блаженный сон? Он открыл глаза и обнаружил, что Рогнеда еще спит – черты лица ее разгладились, исчезла вчерашняя бледность и отрешенность, теперь перед ним лежала красивая молодая женщина, и редкие лучи солнца, проникавшие сквозь дырявую крышу, золотили ее разметавшиеся в разные стороны рыжие кудри.
Грегори натянул плащ и вышел наружу. Алекса видно не было, но солнце уже клонилось к горизонту – очевидно, они проспали больше двенадцати часов. Он чувствовал страшный голод, но до прихода Дейна пришлось обойтись теми крохами, что положил ему в сумку Лиам. Прилив благодарности к оборотню быстро сменился тягостными мыслями о новой тайне, которую он обещал раскрыть Проклятым и не знал теперь, как это сделать. Как сообщить им, что для освобождения нужна человеческая жизнь?
Грегори не питал никаких иллюзий о состоянии Проклятых. Цена в одну человеческую жизнь не покажется им слишком большой, это несомненно. Они пойдут и убьют первого встречного ради избавления. Но ведь это он, Грег, сообщит им….значит, кровь несчастного падет и на его руки. Значит, он сам…сам….велит им убить, чтобы стать свободными. Возможно ли это сделать?
И возможно ли не исполнить клятву, данную искренне?
Грег прошел до одного края деревни и развернулся, чтобы дойти до противоположного. Солнце припекало затылок, он надвинул сомбреро на глаза и побрел обратно.
Что будет, если он промолчит, таким образом превращаясь в клятвопреступника? Раньше подобные вопросы не сильно тревожили юношу, он запросто мог отменить данное самим собой обещание ради чего-то более важного и сиюминутного, но в этом мире, с его странными правилами игры, клятва значила очень много. Возможно, она значила даже больше, чем жизнь.
Грегори уселся на землю, перебирая в пальцах теплый песок. Самое страшное – он не видел выхода. Отсутствие озлобленности по отношению к Дейнам объяснялось очень просто – он внезапно осознал, что жертвоприношение было последним способом, который они знали. Неприятным, но, по крайней мере, действенным. И теперь все сорвалось. Теперь никто не знает, как можно остановить проклятие, не прибегая к человеческим жертвам. Даже если Алекс сразится с Лампусой…есть ли шанс, что он убьет его? Допустим, есть. Проклятие не исчезнет, ведь его носят в себе трое братьев, а он, Грегори, увяз в этой паутине по самую макушку.
Снова замаячила перспектива вечного скитания. Сделаться клятвопреступником и всю жизнь бегать от тех, кому он обещал помощь. Потому что без этой помощи они убьют его, в любом случае убьют, так или иначе. Дейнам скоро надоест возиться с ним, и тогда…
Грег с жалостью подумал о Рогнеде. Все-таки она была очень уязвимой, гораздо более хрупкой, чем ее невозмутимый брат. Вся язвительность, все выпады – лишь маска, за которой скрывалась очень ранимая женщина, обделенная заботой и добротой. Юноша вспомнил, как обнимал ее накануне, как доверчиво она прижималась к нему, позволяя вести себя куда угодно. Возможно ли, чтобы Алекс не знал всего этого? Нет, он знал. Но ничего не делал, словно в их родстве было больше равнодушия, чем любви. Странная семья, от которой теперь полностью зависит его жизнь. Потому что он никогда не сможет рассказать проклятым о тайне их спасения.
А как же Калерия?
Грегори не питал никаких иллюзий – здесь, в заброшенной мексиканской деревушке телефону взяться неоткуда. Даже при всем желании Алекса Дейна. Неужели он действительно собирается ждать их прихода? Надо бежать отсюда, нельзя допускать….Ликар может совершить что-то непоправимое. Да, он может, он считает во всем виноватым себя. Нельзя допускать поединка, необходимо уговорить Дейнов уехать. Только куда? Снова в Адзути? Проклятые и там найдут их, теперь они знают много ходов в замок, их ничто не остановит. Только бы они не догадались, что Грегори известно…
­- Ты намерен превратиться в статую? – за его спиной неожиданно вырос Алекс. – Сидеть на открытом пространстве в твоем положении несколько неосмотрительно, должен заметить.
­- Знаю, - Грег не повернул головы. – Но у меня все равно нет выбора, так может быть…
­- Это всегда успеется, - Дейн положил руку ему на плечо и дернул вверх. – Тебе кажется, что выхода – нет. Может быть, сейчас это верно, но все имеет свойство меняться. Ни я, ни Рогнеда не отказываемся от твоей защиты.
­- Можно попытаться принести меня в жертву еще разок, - буркнул юноша.
­- Можно, - без тени улыбки ответил Дейн. – Правда, теперь моя суеверная сестрица уверена, что тебе покровительствуют боги и на роль жертвы ты уже не годишься. Кто знает….
­- Извращенное покровительство получается, - Грег сплюнул и побрел к хижине.
­- Сейчас перекусим, отоспимся и завтра, я думаю, мы встретимся с ними лицом к лицу. Хоть какое-то развлечение в этих мертвых краях.
­- В этом нет ничего веселого. Они в очень большой беде, и только мы можем помочь…то есть пока не можем, но все равно, все в наших руках, а…
­- Из вас всех в самой большой беде – ты! – Алекс развернул Грега к себе и прошептал. – Только ты рискуешь своей головой в этом деле, помни об этом.
Ужин оказался скудным, но очень питательным. С помощью нехитрых приспособлений Дейн запек на огне странного вида крючковатые побеги, добавил к ним прозрачный ароматный бульон и травяной чай. Рогнеда, умывшись и сменив наряд, выглядела совсем отдохнувшей, ела с аппетитом, при этом избегая встречаться с Грегом взглядом. В этом жесте сквозило гораздо больше неосознанного кокетства, чем подлинного стыда. Юноша махнул про себя рукой, и постарался сосредоточиться на том, что Алекса любой ценой нужно уговорить уехать до появления Проклятых. И как только они до сих пор их не нашли?
Виной тому, скорее всего, служило колдовство майя, все еще жившее в этих местах. Вражеские лазутчики могли блуждать вокруг поселка не одну неделю, так и не находя следов поселения. Магия, в окружении которой он прожил последние дни, не стала чем-то обыденным, скорее наоборот – начала являться в самых обычных казалось бы вещах, опровергая устои его старого, «детского» мировоззрения.
После ужина Алекс настойчиво уговорил всех лечь. Рогнеда, ластясь к нему, пыталась убедить брата, что вполне отдохнула, но Дейн оказался неумолим. Под влиянием его успокаивающих речей и терпкого травяного чая, Грегори быстро уснул. Во сне он увидел свой дом, точнее, квартиру. Она пустовала, полки покрылись пылью, на потолке в гостиной в самом углу темнело пятно. Опять соседи устраивали оргию в джакузи, не иначе. Грег скользил равнодушным взглядом по полкам с книгами, разбросанной в коридоре обуви, засохшей половинке яблока на журнальном столе. Все это принадлежало его прошлой, такой далекой жизни – Грег не знал, вернется ли когда-нибудь еще раз в это место. Более того – он не знал наверняка, хочет ли возвращаться.
Утром он вскочил вместе с рассветом, опередив Алекса буквально на пару минут. Грегори торопливо оделся, накинул плащ и в нетерпении следил глазами за тем, как Дейн быстро приготовил завтрак и разбудил сестру. Рогнеда заметила, какими глазами юноша следит за ними и впервые после той страшной ночи заговорила с ним:
­- Ты ведь хочешь что-то сказать, Грегори? Не искушай мое любопытство, говори.
­- А…да, я хотел сказать, что по-моему, пора уезжать отсюда. И как можно скорее.
­- Уезжать? – Алекс нахмурился. – Это не совсем согласуется с идеей дождаться Проклятых здесь. Я ведь обещал тебе, что сам разберусь с Лампусой, Льюэлл. Если ты боишься, что тебе придется драться….
­- Нет, - торопливо перебил Грег. – Я не боюсь Лампусы. То есть я не могу с ним сразиться, но это не та причина. Просто я думаю, поединок ничего не решит. Я думаю…
­- Я ведь могу убить его, Грегори, - мягко проговорил Алекс. – Ты ведь не сомневаешься в этом? Я могу убить его, хотя бой обещает быть трудным и долгим. Он хороший воин, он великолепно владеет своим мечом, но наш опыт неравноценен. Это так, а значит – некому будет угрожать твоей жизни. Ты сможешь спокойно вернуться к себе домой, и забыть обо всем, как о самом страшном кошмаре.
­- Но ведь Проклятие не исчезнет.
­- Я встречал альтруистов на своем веку. Некоторые из них прожили короткую жизнь, некоторым повезло больше. Но неужели ты пытаешься убедить меня, что снять с этих троих Проклятие важнее, чем твоя жизнь? Она ведь одна, никто не подарит тебе новую. Подумай, все это может оказаться роковым – я имею в виду твое сегодняшнее решение. Когда я говорю, что могу убить его…
­- Да, я верю тебе, - кивнул Грег. – Я знаю, что ты сильнее Лампусы, знаю, что ты искуснее в бою. Но я действительно хочу, чтобы проклятие было снято. Ты не знаешь их…они очень странные, их связь друг с другом так сильна…она невероятно сильна. Я боюсь даже представить, что может случиться, если один из них окажется на краю гибели. Вспомни, их старшего брата называют Воином. Значит, он…он ведь может…
­- Я не боюсь неравного поединка, - улыбнулся Алекс.
­- И меня тоже не стоит сбрасывать со счетов, - Рогнеда тряхнула головой, вызвав в комнатушке лавину живого струящегося огня. – Если кто-то из этих мальчишек осмелится на нечестную игру – я сумею с ним разобраться.
­- Все равно это не снимет Проклятия, - стоял на своем Грег. – А ведь именно Проклятие – ваша цель, верно? Вовсе не я, но сама сила, которую они вызвали своими действиями? Правда? Вы уже можете мне сказать, я не испугаюсь. Я уже ничего не испугаюсь, что бы ни услышал.
Он и сам не знал, почему решил пойти ва-банк. Но цели Дейнов все так же таились во тьме, а ему было жизненно важно знать до какой степени можно доверять им. Что его жизнь – не самое главное, они уже доказали. Но чем они не посмеют рискнуть в этой игре?
Брат с сестрой переглянулись. На их лицах появились совершенно одинаковые, тонкие улыбки – одна была зеркальным отражением другой. Они ничего не говорили, только молча смотрели друг на друга. Наконец, Алекс поднялся, его черные глаза впились в лицо Грега, и юноша невольно отвернулся.
­- Мы не можем скрывать то, чего нет, мистер Льюэлл. Цели наши меняются в зависимости от развития событий, сложно назвать какую-то одну особенную. Возможно, это станет ясно в итоге. А сейчас все-таки надо решить – оставаться или ехать.
­- Ехать, - смущенно посмотрел на него Грег. – Я, наверное, не смогу объяснить внятно, но я так чувствую. Что нельзя все решить маханием на клинках, каким бы быстрым не казался этот способ. Он неверен, так подсказывает мне сердце.
­- Ты изменился, - к нему подошла леди Дейн, взяла в руки лицо юноши и осторожно коснулась губами его лба. – Я перед тобой в долгу, и не думай, что когда-нибудь забуду об этом. Но все счета будут закрыты позже, час еще не пробил. Я ошиблась, когда поверила словам брата и согласилась ехать сюда. Алекс умеет быть убедительным, ты знаешь. Я не могу сказать, правильно ли твое решение, но сейчас мы подчинимся ему, потому что ты…
­- …глас божий, не иначе, - шутливо пропел Дейн и начал собирать вещи. – Если вы так решили, удочки надо сматывать как можно быстрее. Они скоро будут здесь.
Начались торопливые сборы. Грегори метнулся к сумке, подаренной Лиамом, наскоро кинул туда сомбреро, затоптал костер. Рогнеда уже седлала лошадей, Алекс укладывал свои вещи и одежду. Они торопились как могли, потому что в накалявшемся вместе с восходом солнца воздухе уже чувствовалось приближение чего-то печально-смертельного и неотвратимого. Грегори, тем не менее, знал, что поступил правильно. Ощущение этого наполняло его странной радостью, не слишком вязавшейся с тяжестью положения. Он не спрашивал, куда они едут, и что будут делать дальше. Главное – он не допустил убийства…как своего, так и чужого.
Только бы не выдать тайну.
Лошади рыли копытами землю, по их спинам стекал тонкими струями пот. Начиналась знаменитая мексиканская жара, от которой не спасало ни сомбреро, ни вода. Скорее, скорее, прочь из этого гиблого места, населенного памятью призраков и слезами жертв. Прочь!
Грегори не заметил, как взлетел в седло с ловкостью заправского всадника. Внутри словно распрямилась зажатая доселе пружина, он чувствовал, что эта скачка будет иной, отличной от предыдущих. Рогнеда выглядела отрешенной, Алекс хмурился. Он тщательно привязал свою сумку к седлу, еще раз оглядел хижину и вскочил на коня. Только когда они тронулись, оставив пирамиды за спиной, он пробормотал:
­- Опоздали…они вычислили нас. В галоп!
Сказано – сделано. Лошади мгновенно подчинились, перейдя на крупную рысь, а затем на бег. Грегори подпрыгивал в седле, крепко вцепившись в поводья и в гриву кобылы, для надежности. Раскаленный воздух летел прямо в лицо, царапая кожу, высушивая губы, заставляя глаза слезиться. Рогнеда скакала чуть позади, явно подстраховывая его – при желании она могла бы уехать далеко вперед. Грег подумал, что понять Дейнов становится для него навязчивой целью, которой он обязательно достигнет, так или иначе. Не выпуская поводьев он обернулся….и похолодел.
У самого края горизонта неслись три всадника. Пыль, которую поднимали копыта их коней, мешала разглядеть хоть что-нибудь кроме силуэтов, но сомневаться не приходилось. Дорога Мертвых не смогла остановить Проклятых, и все чары майя пошли прахом. Теперь оставалось надеяться, что отдохнувшие лошади Дейнов окажутся быстрее.
Расстояние между группами медленно сокращалось. До Грега пару раз доносились ругательства Алекса – Дейн явно нервничал, обдумывая как уйти от погони. Наконец, он что-то коротко крикнул Рогнеде на незнакомом юноше языке, она подхватила поводья его лошади и мир начал кружиться.
Однако в этот раз Грегори начал замечать что-то логичное в происходящем. Деревья не исчезали, но медленно изменялись, превращаясь в кустарники, большая часть которых стала затем травой. Горы, до того встававшие где-то далеко за спиной, двигались влево, все больше пригибаясь к земле, становясь холмами, которые лошади с фырканьем вынуждены были огибать. Проклятые то пропадали, то появлялись вновь, пока не исчезли окончательно. Мир успел за это время измениться необыкновенно – небо теперь застилали ровным слоем низковисящие серые тучи, грозя разразиться моросью, холмы покрывал слой дерна, дорога оказалась вымощена мелким гравием и местами кирпичом. Грег чувствовал, что они вернулись в Европу – только никак не мог сообразить, куда именно.
Хотя Проклятые и остались далеко позади, Алекс не позволял снижать темп. Они неслись мимо небольших деревень, длинных, тянущихся от края до края полей, аккуратных рощиц и пару раз Грегори пугался высоких фигур вдалеке, которые при подъезде оказывались обыкновенными мельницами. Люди, изредка попадаясь на пути всадников, шарахались в стороны, напуганные их странными легкими одеяниями и бешеной скоростью. Грег упивался влажным, сочным воздухом, лишенным какой-либо опасности и обещавшим только мелкий дождь.
Вдали появился большой серый силуэт здания. Алекс тряхнул головой, словно прогоняя морок, и указал Грегу пальцем.
­- Мы едем в Рейвенхилл, это родовой замок наших дальних родственников, давно уже заброшенный. Иногда сюда заезжают Дэрил или Лиам, но вряд ли мы застанем их сейчас. Это место дорого мне – здесь я впервые узнал радость полета, впервые рискнул отправиться в небеса один, без поддержки. Давно это было…. У замка хорошая охрана, он умеет о себе позаботиться. Но расслабляться все равно нельзя.
­- А…. – начал было Грег.
­- Да, там есть телефонный аппарат, - рассмеялся Дейн. – Если ты об этом хотел спросить.
­- Главное, чтобы там была горячая ванна, - мечтательно пробормотала Рогнеда. – Это все, в чем заключается сейчас смысл моего бытия.
Они свернули налево и полетели по дороге, делившей огромные замковые угодья ровно пополам. Тут и там виднелись причудливо подстриженные деревья – вроде бы они росли сами по себе, но искусный садовник, местами едва дотрагиваясь до кроны, придавал ей сходство с человеческими и звериными фигурами, кое-где деревья выглядели как уменьшенная копия одной из башен замка или как падающая звезда. Широкие, богато украшенные ворота распахнулись навстречу всадникам, и бесшумно закрылись за их спинами. Грегори переводил взгляд от одного крыла замка к другому, не в силах выразить свое восхищение.
Слева стена замка возвышалась над неглубоким рвом, поросшим травой. Наверняка, зимой по его склону можно было кататься на санях, без риска провалиться под лед. Центральная дверь, высотой в целый этаж, смотрела на приезжих массивным бронзовым засовом, в котором словно глаз циклопа зияло отверстие для ключа. В центральном корпусе было всего два этажа и еще небольшой мансардный. В боковых – три. Тонкие башенки венчали остроконечные вытянутые крыши, поблескивавшие в лучах заходящего солнца. Спокойный светло-серый цвет камня как нельзя лучше гармонировал с матовой зеленью травяного покрова и начинающей желтеть листвой на деревьях. Вокруг царил покой, который нельзя измерить временем – только почувствовать душой.
Дверь распахнулась от одного прикосновения руки Рогнеды. Внутри их встретил огромный пустынный холл, неуловимо напомнивший Грегу коридоры Адзути. Здесь тоже было оружие – но не в витрине, а в руках у массивных рыцарских доспехов, которые стояли по обе стороны от широкой лестницы, тянувшейся вверх и распадающейся на два рукава. Как и в японском замке, наверху тоже была портретная галерея, но взгляд Грега уперся в огромное изображение дамы в белоснежном бархатном платье, висевшее прямо над лестницей. Лицо ее было почти точной копией лица Рогнеды: большие серые глаза, чуть вздернутый нос, манящие губы. Но волосы и взгляд – все это принадлежало Алексу Дейну, и недвусмысленно свидетельствовало в пользу близкого родства хозяев замка со спутниками Грега. Портрет омрачала досадная мелочь – наискосок через ухо и часть шеи женщины тянулась узкая темная трещина, почти незаметная в волосах, но ярко проступавшая на белой коже. Грег машинально начал подниматься по лестнице и, остановившись перед портретом, попытался определить причину столь вопиющей небрежности в отношении к картине.
Алекс куда-то исчез. Рогнеда, мягко коснувшись плеча юноши, подтолкнула его вперед.
­- Мне так хочется в ванну, что я в любой момент рискую утратить дух гостеприимства. Пойдем, я покажу тебе твою комнату, и ты сможешь отдохнуть.
Они шли длинным, широким коридором со сводами, плавно перетекавшими в небольшие полуколонны. Бронзовые подсвечники на три свечи крепились к овальным зеркалам, таким образом количество света удваивалось, но сейчас пространство освещалось лишь небольшими лампами, стоявшими на столиках через каждые несколько колонн. Грег представил себе большую пышную кровать, теплую воду…и чуть не упал, когда высунувшаяся из ближайшей двери рука дернула его к себе.
Это оказался Алекс. Он не отреагировал на недовольную гримасу сестры и жестом пригласил обоих зайти. Грег не рассчитывал, что ему готовили комнату – они оказались в просторной, заставленной стеллажами библиотеке, где главной ценностью служила скорее средневековая мебель, чем несколько десятков расставленных кое-как книг.
­- Это единственное место в Рейвенхилле, где меня одолевает тоска, - признался Дейн, располагаясь в большом кресле у самого окна. – Все хорошо в этом замке, но когда один из владельцев, опасаясь, что дар превращения перейдет к кому-либо из его детей, приказал уничтожить большую часть собранных им книг, замок многое утратил. Дар все равно настигает того, кому предназначено владеть им – книги тут не при чем, но старик умер от удара, так и не осознав всей ошибочности своих поступков. Жаль, что теперь невозможно восстановить эти драгоценные крупицы знания. Книги, что ты видишь, привезены нами – их мало, потому что нет смысла перетаскивать библиотеку Адзути сюда. Тут бывает сыро, особенно осенью.
­- Твоя привычка разглагольствовать, когда другие…
­- Ты не рассказывала Грегу о тетушке Иззи? Это ее портрет висит там, на лестнице. Как-нибудь надо тебя просветить – милейшая была женщина. Только вот играть любила… и делала очень необычные ставки, - он затушил зажженную было сигару и нахмурился. – Вопреки мнению Гнед, я вовсе не собираюсь тут попусту болтать. Хотелось бы немного определиться с нашими дальнейшими действиями и главное – с действиями на случай, если твои приятели все-таки посмеют явиться сюда.
­- Они мне не… - начал было Грег.
­- Ты должен знать, что не каждое место подходит для ритуала, - Рогнеда начала мерить комнату шагами. - Таких мест как Храм Луны мало…их очень мало на всей земле. Ближайшее отсюда – далеко в море, близко от немецких берегов, но мы-то в Шотландии. Я предлагаю исходить из худшего варианта – им станет известно о ритуале, и Грегори снова окажется под угрозой принесения в жертву. Кого еще, кроме него? Значит, ты должен знать, что не везде церемония подействует.
­- Как это может мне помочь?
­- Если продолжить исходить из худшего, ты всегда сможешь запудрить им мозг и убедить, что ничего не выйдет. Но ты не думай, - она заметила, как побледнел Грег. – Мы не дадим тебя в обиду. Просто хочу, чтобы ты знал как тонко все, что касается истинной магии.
­- Я…да, спасибо, - Грегори снова потерялся в мотивах Дейнов. – Но все же…неужели не существует…
­- Чтобы заработать такое проклятие, - с нажимом произнес Алекс, - нужно пролить чью-то кровь, не так ли? Логично, что для того, чтобы снять его, требуется не меньшее деяние. Вот и все. Математика – величайшая из наук, и она ни в коей мере не противоречит волшебству. Наоборот – они тесно сосуществуют.
­- Значит…
­- Не стоит попадаться им в лапы, - подчеркнул свою мысль Алекс. – Ты однажды уже имел неосторожность – но теперь, если в их руках окажется подобное знание, ничто не спасет тебя. Проклятие имеет неограниченную власть над их душами, оно не признает ни уз крови, ни уз дружбы, ни самых светлых побуждений. Тяжесть его непомерна, а потому – ты окажешься на грани гибели, если позволишь жалости одолеть себя. Понимаешь?
­- Я…кажется, да.
­- Тогда нам всем пора отдохнуть, а завтра будет новый, надеюсь, гораздо более приятный день.
Грег шел дальше по коридору, стараясь не забыть указания Рогнеды по отысканию предназначенной ему комнаты. Рейвенхилл не казался ему живым, подобно Адзути – но здесь как нигде он ощущал, что у стен есть уши. Вот только чьи? Не могли их разговоры в библиотеке послужить во вред всему замыслу? Но ведь Алекс … он странный. С одной стороны уверен, что замок «сам о себе позаботится», с другой пугает его возможным похищением и учит, как вести себя. Значит, не так уж безопасно здесь, в странном родовом имении Дейнов? Или снова неизвестная тонкая игра? Грегори мысленно махнул рукой и приготовился насладиться крепким сном.
Когда он вошел в комнату, сон сняло как рукой. Не потому, что там действительно оказалась роскошная широкая кровать с высоким, в несколько слоев матрасом и пушистым ковром. Не потому, что пол таинственно и нежно поскрипывал под его ногами, вторя ласковому треску поленьев в небольшом камине. Просто….
….на каминной полке стоял телефонный аппарат.

Новость!! Я закончила "Дорогу сна"! А для читателей (которые, я надеюсь, существуют) впереди еще три главы!