Ну, слава богу. Может, от Проклятых удастся хоть что-нибудь узнать. Калерия намекнула, что Грегори держат в неведении из жалости и чтобы не испугать до полусмерти. Значит, это те самые семь богов счастья... Нет, я не поняла, что это были за чаши...

- Да, кстати об Алексе…
после "кстати" зпт

Но дольше откладывать выяснение вопроса не имело смысла – нужно узнать, что происходит немедленно, и если оправдаются его худшие ожидания
перед "если" зпт

- Да… то есть нет, - поспешно уточнил Грег. – То есть…
после "есть" зпт

Тем более, ты наверное хотел спросить несколько другое
после "наверное" зпт

Грегори, может быть ты…да, так и есть….может быть, ты
после "может быть" зпт

Мое спасение, вся эта котовасия…все это для чего-то очень важного для них.
кАтАвасия

Ты считаешь что я – избалованный маменькин сынок, который крупно влип, но лучше ему не знать насколько крупно?
после "считаешь" зпт

И все-таки постарайся…постарайся выполнить ритуал как надо.
После "ритуал" зпт

Но видя нежелание Бенкея рассказывать о
"видя" с 2 сторон зпт

Бенкей отступил на шаг и поднес руку в глазам.
Опечатка

Ну прям точь-в-точь!
Все «ну» выделить запятыми на письме

Я не разбирал – бедный, богатый ли, самурай или ронин, а то и мелкий князьишка(князёк или князишко) мог попасться.

Свитки мож какие или утварь.
мож=может. с 2 сторон зпт

Слышал конечно и до этого что краше монастыря не сыщешь, но довелось и своими глазами убедиться.
"конечно" с 2 сторон зпт, после "этого" зпт

Потом неожиданно повернулся в сторону Рогнеды, которая стояла, растерянно кусая губы и улыбалась.
после "губы" зпт

- Пусти его, пусть катится куда хочет! – злобно рыкнул Лампуса.
после "катится" зпт

Теперь когда ты стал одним из нас…
после "теперь" зпт

наверняка, он сумеет объяснится на английском с любым встречным.
объяснитЬся

Да, они найдут его сразу же – глупо надеяться что нынешняя Рогнеда захочет спасти его еще раз.
после "надеяться" зпт

Для японских монастырей, которые из века в век упрямо строили из дерева и других похожих материалов, пожары были самым частым бедствием. Почти не существовало зданий, которые бы сохранились в первозданном виде – но все сгоревшее тщательно отстраивалось заново.
Переделать или убрать - смотрится, как копипаст в центре динамичного текста. Неуместно.

Угумс...именно поэтому и держат. И еще по куче причин.
А от Проклятых пора узнать что они из себя представляют, ага?
Да, с богами угадала Хотя я и не старалась их скрыть. Но все же была надежда, что кто-то еще в начале книги заподозрит нечто особенное в старике с карпом
Чаши? Ээ...чаши как чаши, а вот что они туда намешали конкретно - в следующей главе.

За замечания спасибо, что-то я ленюсь с запятыми в последнее время. Копипаста как такового не было, но видать, перечитав статей, я невольно и сама написала фразу как в статье

14
У него в голове трещина. Если сейчас хоть немного пошевелиться – череп непременно расколется надвое…или даже на больше частей. Как больно! Наверное, нужно наложить швы. А для этого надо брить волосы. Теперь у него появится противная плешь прямо на затылке, это уж непременно. И всю голову забинтуют, как будто он в аварию попал или с войны вернулся. Что за бред!
Грегори моргнул и открыл глаза. Никакой трещины в черепе не наблюдалось, но из предосторожности юноша решил не двигаться. Голова его покоилась сразу на трех подушках, жестких и неудобных, руки нащупали старое, с несколькими прорехами одеяло. Никаких следов веревок или чего-то похожего. Значит, они совсем не боятся, что он убежит. Вот только где, черт, его заперли?
Чуть скосив глаза, юноша разглядел рядом с кроватью огромное, выцветшее кресло. В нем, укутав ноги пледом, дремал Ликар – даже сон не мог полностью изгладить печать страдания на лице подростка, ресницы чуть вздрагивали при каждом движении грудной клетки, хрупкие пальцы вцепились в ткань, словно в ней заключалась последняя надежда. Кроме кровати и кресла в комнатке, довольно темной и сырой, стоял покосившийся стол и огромный комод в самом углу, с которого свисали лохмотья некогда роскошной скатерти. Широкий проем вел на кухню – оттуда доносилось едва слышимое пение. Грегори вытянул шею и прислушался.
В степи, что ковылью давно поросла,
Ведет жеребенка усталая мать,
«Еще так немного, еще полчаса,
Нет-нет, погоди, не спеши засыпать.

Тебя отведу к водопою, малыш,
Там ветры стихают, там солнце блестит…»

Колыбельную оборвал столп пара, вырвавшийся из кипевшего над очагом котелка. Воин, отшвырнул в сторону хлеб, который собирался порезать, подхватил тряпки и бросился снимать с огня непокорное варево. Грегори снова откинулся на подушки, решив, что может некоторое время попритворяться спящим. Может быть, ему удастся понять, где он – и как отсюда удрать.
Его шорох разбудил Ликара. Вскочив, юноша внимательно оглядел мнимого спящего, но Грегори старался дышать размеренно, расслабил веки и ничем не выдал своего бодрствования. Ликар подобрал упавший на пол плед и вышел на кухню.
­- Ты совсем не поспал, - с легкой укоризной обратился к нему Воин.
­- Ты каждый раз так говоришь, - до Грегори донесся звук жадно поглощаемой воды. – Какой уж тут сон. Лампуса был?
­- Пока нет. Я думаю, он решил поохотиться.
­- Понятно…
Грегори нахмурился. До этого ему представлялось, что между Братьями существует менее тесная привязанность, но получалось, что Ликара волнует судьба Лампусы, словно тот не был жестоким беспощадным убийцей, не знающим ни отдыха, ни милосердия. Надо бежать отсюда и как можно скорее.
­- Ты уже решил, что мы…
­- Нет пока, - Воин не дал Ликару высказать вопрос. – Я ничего пока не решил. Дождемся пробуждения.
­- Я все думаю – может быть, это они так подстроили, что мы его забрали. И про обряд тоже..
­- Я не знаю. С одной стороны, тот Алекс Дейн, о котором я читал и которого видел, вполне может такое организовать. С другой стороны, я не верю, что Грегори Льюэлл, спящий в соседний комнате, на это согласится. Вот и попробуй тут что-то решить.
­- У него есть все поводы нас…
­- Да. Поэтому я и сомневаюсь.
Грегори из этого диалога выяснил для себя сразу несколько вещей. Первое – его считают порядочным и вообще душкой, что в нынешних обстоятельствах он никак не мог счесть за комплимент. Второе – они до смерти боятся именно Алекса, а Рогнеда, видимо, пустое место. Сразу понятно, что они ни разу не оставались с ней наедине. И третье – решение еще не принято, а значит – у него есть шанс с ними договориться. Вот только как подготовить пути к отступлению на случай неудачи? Единственный выход таился где-то в глубине дома, за кухней – пройти мимо братьев к двери невозможно, окно заколочено, правда, очень грубо – сквозь доски в комнату проникало немного света, но все равно для бегства и этот путь не годится. Придется сначала говорить, решил Грег и прислушался в ожидании подходящего момента для «пробуждения».
­- Мне кажется, он уходит слишком далеко. Страшно оставаться тут...
­- Тебе страшно со мной? – в голосе Воина прозвучало искреннее удивление и досада.
­- Я...нет...я не то совсем хотел сказать, - Ликар сбился и начал мямлить. – Просто...мне страшно, что он может не вернуться. Встретит кого-нибудь, кто сильнее его..
­- Это не так легко.
­- Даже мы с тобой знаем по крайней мере одного. И этот один совсем рядом, - возразил юноша. – А если добавить этого монаха..
­- Верно, - Воин занялся, наконец, хлебом и некоторое время молчал, сосредоточенно постукивая ножом по столу. – Лампуса рискует. Но он знает, что никто из нас больше не способен добыть еду. На одной воде и украденном рисе долго не протянешь, ты так и вовсе давно уже напоминаешь отражение самого себя.
­- Оставь, - тихо пробормотал Ликар. – Я привык, мне так лучше – когда плохо. Когда есть боль. Или голод. Так я знаю, что он там...что он страдает не один.
­- Но все равно в одиночестве, - возразил Воин и воцарилась тишина.
Значит, они с Лампусой заодно. Или не заодно, но все равно ему сочувствуют. Нечего сказать – хорошая такая работа у человека, жалостливая. Знай себе ходи да размахивай своими клинками направо и налево, руби людей, а твои братья тебя еще и пожалеют, несчастного тако...
­- Я так и думал, что ты уже проснулся, Грегори.
Увлекшись рассуждениями, юноша приподнялся с подушек и тем выдал себя. Воин, повернувшись к нему, молчал. Ликар кромсал отрезанный братом кусок хлеба, заполняя крошками пространство перед собой. Грегори хмуро сел в кровати и прижал к себе одеяло.
­- Не думаю, что мне стоит тут оставаться. Я хочу вернуться в монастырь.
Ликар умоляюще смотрел на Воина. Тот ответил не сразу.
- Мы тоже думаем, что так будет лучше. Все-таки...но ты, наверное, голоден.
- Я не..
- Садись, похлебка уже готова. Супом ее, конечно, не назовешь, так, одна вода с овощами – но все лучше, чем пустой желудок. Поешь?
- Ладно. Ладно, я согласен, - Грегори не очень хотел задерживаться, но выбора особо не оставалось.
Он выполз из кровати и обнаружил, что полностью одет. Доски поскрипывали, пока он медленно пробирался из комнаты на кухню, чтобы сесть за широкий, грубо сколоченный стол, явно рассчитанный на большую семью.
­- Чей это дом?
­- Мы не знаем, - Воин поставил перед ним тарелку с дымящейся похлебкой. – Он давно заброшен, как видишь.
Грегори оглянулся. По углам висели толстые слои паутины, очаг почернел, циновки, давно пришедшие в негодность и изгрызенные мышами, валялись у стены одной бесформенной кучей. Проклятые, поселившись здесь, явно не собирались обживать временное пристанище – они просто пользовались им как укрытием от непогоды да готовили пищу.
Суп оказался неожиданно вкусным. Грегори, сообразив, что ужасно голоден, выхлебал всю тарелку за несколько минут. Живительное тепло растеклось по телу, расслабляя мышцы и отгоняя страх. Все-таки может не стоит уходить так быстро, можно ведь выяснить хоть немного информации...
- Я бы не хотел встречаться с отсутствующим членом вашего странного семейства, - тихо сказал он, стараясь, чтобы слова звучали максимально спокойно. – Не думаю...
- Да, Лампуса может быть против, - признал Воин. – Он из нас самый...
- ..порывистый, - закончил Ликар. – Я его таким помню с самого рождения.
- И давно вы так....путешествуете? – Грегори понимал, что его вопросы выглядят неумелой попыткой замаскировать любопытство и страх. – Разве у вас нет постоянного дома?
- Мы не можем вернуться в наш дом, - Воин жестом остановил готового вскочить Ликара. – Там...там обитает слишком много воспоминаний. Они...тяжелы для всех нас.
- Но ведь когда-то...мне снилось...у вас даже была общая спальня, правда? Одна на троих? И там было большое окно с белыми занавесками...
- Прекрати!! – взвизгнул Ликар, но тут же затих, уронив голову на руки.
- Значит, ты все-таки смог увидеть, - судя по лицу старшего брата, его мучила не меньшая боль – но он держался. – Я надеялся, что Дейны не станут накладывать охранные заклятья на твой разум.
- Лучше всего вам просто оставить меня в покое, - расслабленности как не бывало, Грег выпрямился на стуле и встретился с Воином взглядом. – Так будет лучше для всех, мне кажется.
- Если бы все было...
- Мы совсем не хотим тебе зла, - выпалил Ликар. – Мы вовсе...
- Ты имеешь в виду и твоего третьего брата? – ядовито поинтересовался Грегори.
- Я....нет...я хотел сказать...все не так...
- Ликар, оставь. Невозможно доказать то, чего нет. Лампуса одержим идеей убить тебя. Но он тебя не ненавидит, Грегори Льюэлл.
- Да, я слышал, браконьеры тоже признаются в любви редким животным. Вот только бьют их без жалости.
- Здесь все...
- Когда-то мы были очень дружны, Грегори. Очень давно это было, в детстве – но с тех пор как бы мы не относились друг к другу – мы связаны навсегда. Может быть, ты знаешь – бывают такие семьи...где связь – очень сильна. Мы были так связаны, мы и...
- Ваша мать, верно? – Грегори выпалил догадку на одном дыхании, уже зная, что не ошибся.
Ни Воин, ни Ликар не ответили ему. Они сидели, глядя в никуда, каждый на своем стуле и молчали. Грегори как никогда ощутил себя лишним и собирался уже подняться, как вдруг вспомнил о том, что не задал еще один важный вопрос. Вот только когда эти Проклятые выйдут из своего ступора?
Он запустил в волосы пальцы и хорошенько дернул. Нельзя позволять себе расслабляться, нельзя снижать контроль – не хватало еще, чтобы вернулся Лимпуса и разрубил его пополам вместе с табуретом. Надо выбираться отсюда...вот только все-таки нельзя упускать шанс выяснить об этих ненормальных что-нибудь еще. Если не хотят выкладывать все сразу – зайдем с другой стороны.
­- Ликар, почему ты...я собственно хотел спросить, что за обряд со мной собирались провести?
­- Так ты даже не....! – не сдержал изумленного крика Воин. – И согласился?!
­- Ну... – Грега смутил его голос – выходило, что он едва не совершил непоправимую глупость. – Мне намекнули...что любые средства хороши, чтобы избавиться от вашей назойливой компании.
­- Он прав, - выдохнул Ликар. – Мы...это сложный и опасный обряд, Грегори. После него...если бы он удался...
­- Ты что-то сказал тогда, что я могу стать одним из вас, - вспомнил Грег. – И порезал мне ладонь.
­- Да, если бы удалось смешать нашу кровь, то ты мог...связать с нами...разделить наше проклятие. И мы уже..
­- Не могли бы меня убить?
­- Да...ты стал бы нам братом по крови, - отчего-то скривился Воин. – Ликар радовался...но должен сказать тебе честно – не самый предпочтительный вариант.
­- Как и для меня! – с вызовом парировал Грегори. – Не думаете же вы...
­- О нет, - в тоне, каким Ликар произнес эту фразу, слышались одновременно ирония и укор. – Мы вовсе так не думаем.
Грегори молчал, не желая показывать, насколько глубоко он поражен открывшейся ему сутью ритуала. Вот значит, чего добивались Дейны! Сделать Проклятым его самого, а потом с чистой совестью...да, они спокойно могли его прикончить сразу после ритуала. Или после того, как Ликар приложил к его ладони свою. И все дела. Вот почему Рогнеда смеялась тогда. Из них двоих она единственная умеет признавать поражения. Хотя он и не собирался...
Но почему? Зачем Алексу Дейну превращать его в своего врага, если он сам учил его пользоваться катаной, сам спасал ему жизнь. Ответ может быть только один. Калерия. Да, из-за нее, усыпив бдительность Грегори телефонным звонком, он мог решиться на такую подлость. Бедная Калерия. Она искренне...она так искренне просила его во всем слушаться Дейнов. Больше никогда он не доверит им свою жизнь. В монастырь так или иначе придется вернуться, но там есть Бенкей. Он расскажет монаху, какую подлость собирались провернуть брат с сестрой и тот не даст его в обиду. Если великан Бенкей столкнется с Алексом, еще неизвестно кто победит. Если...
Что-то совсем крыша едет. Почему Бенкей должен драться с Алексом? Он ничем Грегу не обязан, следовательно – не обязан и его спасать. Надо разбираться самому – драпать от Дейнов и чем быстрее – тем лучше. Да, Проклятые снова будут его преследовать. Что ж, придется положиться на удачу и знание психологии – для этого не грех посидеть еще немного и выяснить все-таки, при чем здесь их мать и что же за счастливое семейство они являли на заре существования.
­- Значит, вы попали сюда из-за своей матери? – брякнул он наугад.
Крак! Крак! Тарелка, выскользнув из рук Ликара, ударилась об пол и разбилась. Невидящие глаза юноши неотрывно смотрели на Грега. Воин, до той поры беспокойно оглядывавшийся на часы, выпрямился, словно от удара электрическим током, и прошипел:
­- Не смей поминать ни единым словом ту, что превыше всех людей на этом свете. Если тебе дорога твоя никчемная жизнь.
В душе Грегори удивился – он был совершенно готов к чему-то подобному и не дав мужчине опомниться, перевел тему:
­- Почему тебя зовут Воином? Не могли же родители дать тебе такое имя при рождении?
­- А? – тот опешил. – Почему меня так зовут?
­- Мы так прозвали его в детстве, - без улыбки произнес Ликар. – Воин всегда охотно играл с нами в разные военные игры: в индейцев, в пиратов, однажды даже в покорение Индостана. И всегда он был так благороден, всегда следовал такому нерушимому кодексу чести, в любой игре – что мы прозвали его прирожденным воином. Так и прилипло – Воин и Воин, все домочадцы тоже быстро привыкли.
­- А тебя мы называли Бекасом, - включился Воин.
­- И еще иногда Скунсом.
­- Это если ты прибегал к запрещенным приемам – вроде пряток на кухне.
- А Лампуса всегда оставался Лампусой. Он ненавидел прозвища. Всегда отзывался на свое имя,..
­- ...даже есть играл английского короля, - тихонечно рассмеялся Ликар. – В этом весь Лампуса.
­- Значит, Скунс, - буркнул Грегори. – Который очень любил свою мамочку...
Эти мысли вслух вырвались у него против воли, но братья хорошо расслышали каждое слово. Ликар вскрикнул и зарыдал, уронил голову на руки. Воин поднялся, несколько мгновений смотрел на Грега в упор, но ничего не сказал. Какой бы ни был у мужчины кодекс чести, юноша начинал подозревать, что ему сопутствовала изрядная доля нерешительности. В этот момент Воин снова глянул на часы, и Грегори отчетливо ощутил, что ему пора уходить и как можно скорее. Он рванулся было с табурета, но не успел. Послышался скрип входной двери, и затем едва слышимые шаги – пол чуть поскрипывал, но не от неловкости шедшего, а под тяжестью его ноши. Охота оказалась на редкость удачной.
В довольно просторной, пусть и обветшалой хижине, в то же мгновение стало невыносимо тесно и душно. Грегу хотелось рвать на себе воротник незастегнутой рубашки – до того сильным оказался подступивший к горлу спазм. Бежать! Лампуса все еще не появлялся – видимо, задержался в прихожей. Если он только сможет сдвинуться с места…только сделать несколько шагов и там незаметно улизнуть в лес. Знать бы только, в какой стороне монастырь! Грег с ужасом подумал, что если сейчас убежит – может плутать по лесу много суток, без еды и хоть какого-нибудь оружия, совершенно не ориентируясь на местности. Что делать? – настойчиво ломилась в голову одна-единственная мысль, а минуты предательски утекали, с каждым мгновением приближая неизбежное. Снова послышались шаги.
Лампуса вошел в комнату, покачиваясь – в одной руке он держал большую фазанью тушу, в другой – связку годовалых кроликов. Звериная жестокость исчезла с его лица, а на губах мелькало что-то, похожее на улыбку. Наверное, забота о братьях не казалась ему тяжелой ношей. Он заметил Грега не сразу – сначала посмотрел на Ликара и подмигнул. Потом хотел перевести взгляд на Воина и уперся в замершего над табуретом Грегори. Фазан полетел в угол, следом – кролики, в освободившейся правой руке немедленно сверкнул клинок. Грег, очнувшись от оцепенения, подхватил стул и отпрыгнул в дальнюю часть комнаты, гадая, как же поступят оба брата, если Лампуса сейчас изрубит его в капусту.
Убийца ринулся за ним через всю комнату, не встретив на своем пути никакого сопротивления за исключением кадки с водой, которая с грохотом покатилась по полу. Грегори не отрывал взгляда от лица Лампусы, силясь отыскать на нем хотя бы намек на то добродушно-меланхолическое выражение, которое видел минуту назад. Ничего подобного. Только звериная ярость и предвкушение скорой победы – вот единственные эмоции, которые переполняли сейчас его противника. Озлившись, юноша не выдержал.
­- Ну давай, бей! Чего медлишь, ты, образина?! Потешь своих братцев, доставь им удовольствие! А после меня будут другие…тоже, наверняка, очень достойные гибели от твоих рук идиоты! Давай…
­- Нет…..ты…. – прорычал Лампуса, задыхаясь. – Ты….последний…последний…
­- Последний?! – Грегори никогда не верил, когда в рассказах герои смеялись перед лицом гибели, но сейчас его самого душил горький, неудержимый смех. – Ха, ты так думаешь? Думаешь, я поверю, что после моей смерти ты станешь смирным как овечка?
­- Он на самом деле каждый раз верит, что эта жертва – последняя, - за спиной у Лампусы неожиданно вырос Воин. – Поэтому нападает с такой одержимостью.
Он схватил Лампусу за плечи и попытался удержать от удара. Отвлекшись на брата, убийца не смог помешать Грегу проскользнуть под лезвием и перебежать в тот конец комнаты, где захлебывался рыданиями Ликар.
­- Надеюсь, ты это не из жалости ко мне тут всхлипываешь? – зло бросил ему Грег. – Себя бы пожалел – не каждый может похвастаться, что его брат – маньяк и чудовище!
Он и сам не знал, зачем издевается над юношей. Проклятые представлялись ему единым организмом, и он жалил в наиболее уязвимую его часть. В этот момент он вспомнил, что так же поступал и Алекс Дейн, нападая на Ликара в Адзути. Тогда Грег еще ничего не понимал и спас мальчишку – может быть, пришла пора пожалеть об этом?
Ликар схватил его за рукав и потащил в угол, практически под стол, в то время как Лампуса, рыча, силился избавиться от стальной хватки Воина. Не глядя в сторону братьев, Ликар громко зашептал Грегори на ухо, перемежая рассказ еле слышными стонами.
­- Я тебе все расскажу, я знаю – ты поймешь. Нет-нет, я все понимаю – ты можешь ударить меня или даже убить, я во много раз слабее. Я не умею защищаться. Я всегда таким был. Мама много плакала в детстве над моей колыбелькой – я родился таким слабеньким, часто болел – меня до трех лет носили все время на руках, чтобы я не упал и не ударился. Понимаешь? Ты должен понять, должен выслушать меня. Так вот, мама очень расстраивалась, если меня обижал кто-нибудь. Воин…он никогда не обижал меня. Мама ему сказала однажды, что он всегда должен меня защищать – и он так и делал, правда. Всегда-всегда защищал, давал мне свою одежду, если мне было холодно, делился едой, если я просил добавки, не давал никому тронуть меня и пальцем. Никому, кроме…Понимаешь, мы все очень любили маму. Она была….она – самая лучшая на свете, она – свет, мы ждали этот свет целый день, каждую минутку. Когда она заходила в детскую, мы все прыгали с кроватей и неслись обнять ее, а она обнимала всех троих, гладила каждого по голове, шептала ласковые слова. Она любила нас всех, я уверен. Но обо мне она очень беспокоилась – я ведь был такой слабый. Могла усадить на колени , и мы сидели так очень долго, не разнимая рук – просто потому что рядом с мамой мне было так тепло, как никогда и нигде. Наверное, мне не стоило…может быть…Я иногда шутил над Лампусой. Говорил, что мама любит меня больше – поэтому и ласкает, поэтому и сажает на колени. На самом деле Лампуса просто был уже большой, чтобы залезать на коленки – но я дразнил его, я знал, что делаю ему больно. Знал, что он мне завидует. Вот Воин никогда не завидовал – но ведь ему было уже тринадцать лет тогда. А Лампусе – всего девять. И четыре – мне. Понимаешь? Она сажала меня на колени, потому что я был еще маленький и очень худой, меня было не тяжело выдержать. Она и сама была не слишком вынослива, но очень, очень любила всех троих! Да, троих! А Лампуса начинал в ответ драться со мной. Мама очень расстраивалась, и если Воин не успевал нас разнять – ругалась на Лампусу. Говорила, что он гадкий мальчишка, невоспитанный. И совсем не любит маму, раз не прислушивается к ее просьбам не трогать меня. Лампуса очень злился тогда – не плакал, но злился. А я продолжал дразнить его, не понимая, к чему это может привести.
­- Многие братья дерутся в детстве, - с недоумением пробормотал Грег. – В этом нет ничего такого, взрослеют и…
­- Ты не понимаешь, - с жаром возразил Ликар. – наша мама – не обычная мама, она – самая лучшая на свете, понимаешь? Мы любили ее, потому что она была самой лучшей, а не только потому что она нас родила. Ее нельзя было не любить, нельзя было не желать ее ласки, не тянуться к ней всем сердцем. У нее были такие густые, каштановые волосы – она каждое утро заплетала их в косу и укладывала на затылке в кольцо. Я любил прокрадываться утром в ее спальню и смотреть, как она плетет косу. Волосок к волоску….порой Лампуса успевал проснуться раньше меня, но мама иногда выгоняла его из спальни. Если все еще сердилась на ссору со мной. И тогда он рычал…совсем как сейчас. Шептал угрозы. И я знал, что однажды он осуществит их.
­- И что произошло?
­- Однажды…однажды мы сильно поссорились. Мне уже было четырех лет, я ходил в школу. Воина не было рядом – он еще не вернулся из колледжа, а мы уже разодрались в пух и прах. Лампуса сделал мне подножку, я упал на лестнице и больно ушиб локоть. А мама…мама подумала, что он пытался столкнуть меня и страшно разозлилась. Она накричала на Лампусу. Вообще-то ей нельзя было кричать, у нее начинались головные боли. Лампусе не разрешили выйти к ужину, а меня все очень жалели. Пришел Воин, он пытался помирить маму с Лампусой. Но мама не хотела ничего слышать – она очень сильно испугалась за мою жизнь. Я тебе сейчас все так складно рассказываю, понимаешь…мы уже столько раз все это обсудили, столько раз обо всем поговорили….я помню этот вечер так, словно проживаю его изо дня в день. Вечером мы все легли спать – ты ведь уже знаешь, у нас была одна комната на троих, хотя дом был большой. Но мама считала, что нам надо больше общаться, держаться друг за друга. Бедная, бедная мама… Так вот, мы легли…но не спали. Мы ждали, когда мама придет – она всегда приходила вечером пожелать нам спокойной ночи. Погладить каждого по голове, пожелать приятных снов. Никогда, за всю жизнь она не пропустила ни одного вечера. Но тут…мы лежали тихо, прислушиваясь – надеясь услышать шорох ее шагов. Лунный свет заливал все пространство между нашими кроватями, в самом центре. И вот едва заметно скрипнула половица – та самая, со сколотым краем – она всегда скрипела, когда на нее наступали. Она лежала совсем рядом с нашей комнатой. Ручка дрогнула, пошла вниз – мы замерли, не дыша. А потом движение прекратилось, а дверь так и не распахнулась. Ничего не произошло – кто-то стоял с той стороны, нажав на ручку, и не решаясь войти. Мама все еще была сердита….и она не стала заходить. Постояла и ушла. Понимаешь? Она впервые…впервые не зашла к нам перед сном. Из-за меня…из-за того, что рассердилась на Лампусу, но виноват-то был я!! Слышишь, я!!
­- Слышу, слышу, - чтобы успокоить юношу прошептал Грег. – Я тебя понял, рассказывай дальше.
­- И тогда…Лампуса бросился на меня. Воин пытался ему помешать, но он бросился на меня. И начал душить. Потом опомнился было, чуть ослабил руки – и тогда я заплакал, и сказал ему, что пусть он убьет меня, пусть убьет сейчас, потому что я не переживу, что мама не пришла к нам. Больше этого не может быть горя – так я сказал. Пусть он убьет меня…. – Ликар зарыдал снова.
­- И что он ответил?
­- О…он ответил не сразу. Он отнял руки от моего горла, посмотрел в окно и улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся, я никогда прежде не видел такой улыбки на его лице. «О нет, любимчик-скунс, маленькая вонючка, я не трону тебя и пальцем. Она же всегда….она же всегда просила меня не трогать тебя. Но раз ты так просишь…раз ты говоришь, что в смерти для тебя избавление, я охотно выполню твою просьбу. А ты – ты будешь знать, что я должен сделать и когда. Ты сделал так, что она не пришла сюда, ты – проклятие нашей семьи! Я исполню то, что ты говоришь, я стану таким же проклятым – и тогда посмотрим, кого будут любить больше!!» Он захохотал и выбежал из комнаты.
Грегори хотел задать последний, самый страшный вопрос – но не мог. Ужас представившейся сцены сдавил ему сердце, он не мог дышать и лишь в упор смотрел на Ликара, который распухшими красными губами дошептывал свою историю.
­- В ту ночь он убил садовника. Тогда мы поняли, что действительно проклятие существует, поняли, что он продолжит убивать. И Воин предложил сбежать – всем втроем. Почему он нас не бросил…ведь мог же. Впрочем, он – Воин. С тех пор прошло уже четыре года. Мама умерла от горя…скоро уже год как. Мы были на ее могиле – но даже ее прах не может примирить нас. Теперь ты знаешь все.
Грегори молчал. У него не было слов, чтобы высказать все, что он чувствовал. Все вопросы, которые он мечтал задать, настойчиво бились в мозгу, но сейчас, в момент наивысшей искренности, прозвучали бы кощунственно. Может быть, пора начинать общаться мысленно?
­- Почему вы так боитесь Дейнов? Они же защищают меня…
­- Ты правда так думаешь? – Ликар уже не плакал, теперь он выглядел необычайно серьезно и смотрел на Грега чуть ли не с сочувствием. – Ты правда полагаешь, что они такие альтруисты? И ничего не хотят для себя? Грегори, у них есть какая-то цель, я это чувствую.
­- Да, но какая? Скука заела?
­- Нет-нет, тут должна быть какая-то цель…очень важная для них.
Мысли юноши перекликались с мыслями самого Грега. Он никогда до конца не верил в бескорыстность помощи Дейнов – слишком мало те ему рассказывали, а действия подчас совсем не отличались логикой. Но все же…все же, какая может быть тому причина? Неужели она как-то связана с Калерией?!
В этот момент он заметил, что Лампусы и Воина нет в комнате – старшему брату удалось уговорить среднего выйти наружу. Одно радовало – какое-то влияние на Лампусу все-таки существовало, пусть и не всегда срабатывало. Тут он заметил, что Ликар все еще продолжает говорить.
­- …и нельзя доверять им ни на йоту. Я думаю, они и спасение это твое затеяли ради какой-то большой выгоды, и как только получат ее – тут же бросят тебя на…
­- Ты не прав, Ликар, - в комнату вошел Воин, один. – Ты не прав, говоря так о Дейнах. Мне нечего сказать о Рогнеде, но Алекс – человек чести. В особом понимании, конечно же. Если он обещал Грегори помощь – они помогут ему, и в этом – слышишь! – в этом ключ к нашему спасению!
­- Я не понимаю….
­- Грегори, посмотри мне в глаза, - Воин развернул к себе юношу и сжал плечи. – Обещай мне, обещай нам с Ликаром – если Дейны найдут способ снять проклятие и расскажут тебе – ты расскажешь нам. Обещай. Ликар прав – у них могут быть какие-то свои цели или наоборот – им может оказаться невыгодно освобождать нас. Но поклянись – если ты узнаешь, как избавить нас, то расскажешь. Клянешься?
­- Клянусь, - твердо ответил Грег, не в силах забыть лицо Ликара во время рассказа. – Я обещаю вам это.
­- Вот и хорошо, - мужчина отпустил его, и едва улыбнулся. – У нас так давно не было чего-нибудь, хоть отдаленно напоминавшего надежду.
Личико Ликара прояснилось. Сейчас он выглядел совсем как ребенок – в глазах сияла тихая, светлая радость, пальцы теребили складки рваного плаща. Он кинулся собирать посуду со стола и осколки тарелки с пола. Потом поставил на место кадку с водой и даже бросился было вытирать пол, но Воин насмешливым фырканьем остановил его. Тогда юноша подошел к Грегу и застенчиво попросил:
­- Расскажи что-нибудь про свою маму.
­- Эээ, - запнулся тот. – Моя мама…она…у меня хорошая мама. Она работает искусствоведом. Она много разъезжала, когда я был маленьким…она и сейчас много ездит. Она очень умная. Но времени мы проводили не так уж много. У меня были нянечки или сидел с соседками. Так что…я не могу так много рассказать как ты.
­- Но как же…
­- Да, ты так здорово рассказывал. Я прям позавидовал, - тихо добавил Грег, впервые осознав, как на самом деле он мало знает и мало любит свою мать.
­- Ну ничего. Тебе пора идти, - Воин хлопнул его по спине. – Мы сейчас покажем тебе дорогу, но, боюсь, идти тебе придется одному.
­- Вы боитесь, что Лампуса меня догонит?
­- Нет, Лампуса будет здесь, с нами. Ты не думай…ты тогда сказал….мы ведь вместе с ним ходим не потому…не потому, что нам нравится вид смерти. Наоборот…мы каждый раз надеемся, что удастся его удержать. Но увы, мне больше приходится держать Ликара, который раз за разом стремится кинуться под удар катаны.
­- Может быть, это было бы..
­- Нет! – Грег развернул к себе молодого человека и внимательно посмотрел ему в глаза. – Нет, ты не должен желать себе смерти. Ты уже пожелал однажды и сам видишь, что из этого вышло! Нам нужно учиться на своих ошибках, даже на самых чудовищных. Понимаешь? Пообещай, что больше не будешь думать о смерти, хорошо?
Они вышли на улицу. На лес уже спустились первые сумерки, в тени деревьев неясным пятном темнела тропа. Воин дал Грегу свой плащ и подобрал суковатую палку, чтобы тот не споткнулся.
­- Мне все же кажется, эта встреча была важна для всех нас, - тихо сказал он, обнимая Ликара, который искренне расстроился расставанием с юношей. – Может быть, для нас еще есть надежда.
­- Надежда есть всегда, - ответил Грег заученным штампом, сильно сомневаясь в собственных словах. – Пока что мне надо добраться до Рёандзи.
­- Удачного пути, - отозвались братья.
Он зашагал по сухому, трескучему можжевельнику, повернувшись спиной к всходившей где-то далеко на горизонте громадной горе. Все-таки, это могла бы быть Фудзи, с легкой грустью подумалось ему. Грегори шагал долго, не оборачиваясь. Палка, сделанная Воином, очень помогла – коряги то и дело норовили зацепиться за ноги. Никакого света вдалеке, который бы означал жилье, не виднелось. Грегори дал себе мысленно еще полчаса ходьбы, прежде чем окончательно запаниковать. Сейчас он отчетливо понимал, что даже вернуться в хижину Проклятых уже не сможет.
Совсем рядом послышался сильный шорох, за ним треск – такой мощный, что Грегори похолодел, ожидая увидеть ломящегося сквозь валежник медведя или лося. Но ветки разлетелись в стороны, в темноте мелькнул кусок оранжевого одеяния и в следующее мгновение ноги Грега оторвались от земли, а голова закружилась. Бенкей, высоко держа его в руках и подкидывая, словно куклу, радовался как дитя.
­- Нашли! Нашелся! Нашлась пропажа! – выкрикивал он, и Грегори, наконец, понял, что спасен.

Кажется, на часть вопросов я все же ответила?))

Либо я спросонья, либо – либо. Но, по-моему, путаница усилилась)
Давайте определим цели и задачи, как говорила одна наша незабвенная преподавательница.
Для чего был похищен Грегори, если он не был сразу умерщвлён Лампусой?
Разве для того, чтобы Воин заручился его поддержкой, узнать, как снять проклятие. Но опять же, об этом он мог попросить и мысленно.

Теперь у него появится противная плешь прямо на затылке, это уж непременно.
Думаю, для мужчины больше бы подошло определение «уродливая».

Никакой трещины в черепе не наблюдалось, но из предосторожности юноша решил не двигаться.
Наверное, для определения этого нужно хорошо прощупать затылок, а при этом будет очень большо, когда обнаружишь гематому…

Кроме кровати и кресла в комнатке, довольно темной и сырой, стоял покосившийся стол и огромный комод в самом углу, с которого свисали лохмотья некогда роскошной скатерти.
А почему из проёма на кухню не видно ни стульев, ни табуреток?

до Грегори донесся звук жадно поглощаемой воды
может, жадные/шумные глотки?

- Ты уже решил, что мы…
- Нет пока, - Воин не дал Ликару высказать вопрос. – Я ничего пока не решил. Дождемся пробуждения.
- Я все думаю – может быть, это они так подстроили, что мы его забрали. И про обряд тоже..
- Я не знаю. С одной стороны, тот Алекс Дейн, о котором я читал и которого видел, вполне может такое организовать. С другой стороны, я не верю, что Грегори Льюэлл, спящий в соседний комнате, на это согласится. Вот и попробуй тут что-то решить.
- У него есть все поводы нас…
- Да. Поэтому я и сомневаюсь.
Они знают, что Грегори спит, так почему бы им хоть здесь не договаривать мысли до конца?

- Я...нет...я не то совсем хотел сказать, - Ликар сбился и начал мямлить.
Вот… да. Ликар здесь раздражать начал ещё сильнее, чем раньше. Плакса несчастная. Девчонка. Единственное, что его хоть как-то оправдывает – то, что он раскаялся. Да и опять же в том, в чём не был виноват. Вот Лампуса – тот да, хоть какие-то чувства есть, устремления, характер… А этот – так, золотушный какой-то…

- Это не так легко.
- Даже мы с тобой знаем по крайней мере одного.
«по крайней мере» зпт с 2 сторон

Все-таки может не стоит уходить так быстро, можно ведь выяснить хоть немного информации...
Узнать хоть немного; информация канцеляризмом смотрится

- Прекрати!! – взвизгнул Ликар, но тут же затих, уронив голову на руки.
*поморщившись* А он обязательно должен так вопить? Думаю, если бы он болезненно поморщился, было бы сильнее…

- Если бы все было...
- Мы совсем не хотим тебе зла, - выпалил Ликар. – Мы вовсе...
- Так ты даже не....! – не сдержал изумленного крика Воин
Не думаю, что в этих фразах есть что скрывать.

- Ты имеешь в виду и твоего третьего брата? – ядовито поинтересовался Грегори.
Можно проще: А Лампуса?

Он запустил в волосы пальцы и хорошенько дернул.
Вот тут он должен, как минимум, заорать – там же трещина. Да и рядом с самой гематомой некисло крови скопилось под кожей.

- Так ты даже не....! – не сдержал изумленного крика Воин. – И согласился?!
- Ну... – Грега смутил его голос
Думаю, тут смущает не голос, а смысл фразы. Можно просто: Грег смутился.

Грегори молчал, не желая показывать, насколько глубоко он поражен открывшейся ему сутью ритуала. Вот значит, чего добивались Дейны! Сделать Проклятым его самого, а потом с чистой совестью...да, они спокойно могли его прикончить сразу после ритуала.
А что бы это изменило? Проклятых бы осталось столько же, трое.

Бедная Калерия. Она искренне...она так искренне просила его во всем слушаться Дейнов. Больше никогда он не доверит им свою жизнь.
А почему он и дальше собирается после этого доверять Калерии?

В монастырь так или иначе придется вернуться, но там есть Бенкей.
так или иначе зпт с 2 сторон

- Не смей поминать ни единым словом ту, что превыше всех людей на этом свете. Если тебе дорога твоя никчемная жизнь.
Вот я после этих слов уже решила, что их мать, как минимум Сидзука. И расстроилась, когда поняла, что нет(((((((((((((((

В душе Грегори удивился – он был совершенно готов к чему-то подобному и не дав мужчине опомниться, перевел тему:
После «и» зпт

В этот момент Воин снова глянул на часы, и Грегори отчетливо ощутил, что ему пора уходить и как можно скорее.
как можно скорее зпт с 2 сторон

Мы любили ее, потому, что она была самой лучшей, а не только потому что она нас родила
Запятая пропущена

Мне уже было четырех лет, я ходил в школу.
Пропало «около».

- В ту ночь он убил садовника. Тогда мы поняли, что действительно проклятие существует, поняли, что он продолжит убивать.
Здесь я ничего не поняла. Могу предположить, что Лампуса проклял брата и решил стать таким, же, как он, чтобы мать его полюбила так же, как и Ликара. И для этого начал убивать(вот только зачем именно убивать?)… Мда… А поскольку брата тронуть не мог, убивал всех, кого ни попадя а Ликар знал об этом: когда, кого и где. Так?

Мама умерла от горя…
И смысл убивать кого-то дальше, если исходная цель не будет достигнута никогда? Если Лампуса не может не убивать - нужно сказать об этом. и почему он не может не убивать тоже)

- Ты правда так думаешь?
«правда» и «ну» с 2 сторон зпт

Но увы, мне больше приходится держать Ликара, который раз за разом стремится кинуться под удар катаны.
После «но» зпт

Ну, зато сцена видЕния спальни из 13 главы хорошо подхвачена здесь)

Все несколько интереснее)
Братья появились в монастыре, потому что искренне полагали, что Грег прошел ритуал) Пришли, чтобы сделать его одним из них)
Вышла осечка, план пришлось поправлять по ходу. И взять его с собой они решили в пылу сражения - Лампусы с Бенкеем, не последнюю роль тут сыграл и тот факт, что братца надо было забрать)
Принеся его и отослав Лампусу (у них странные отношения, очень странные - мерить их человеческими мерками сложно), они решили да, заручиться его поддержкой и все рассказать. Ну не то чтобы прям решили на 100%...это видно из диалога в начале, но такой вариант был. Чтобы Грег, находящийся рядом с людьми (Дейнами) кое- в чем сведующими постарался разузнать как снять Проклятие.

Воин до последнего не был уверен, что его послание удалось. Это произошло только потому, что шла церемония (мощная поддержка молитвой и вообще усиление энергетических потоков) на которой Дейны отсутствовали.

Да нет у него трещины))) Это просто была первая мысль, которая пришла ему в голову как проснулся)) Голова раскалывается - вот и подумал, что трещина) В медицине-то не искушен)

Ха))) Об этом было в сааааамом, самом начале....Рогнеда еще просветила Грега. Что убийства НЕ ИМЕЮТ цели.... они происходят потому что есть проклятие. Они его на себя взвалили - но как снять, понятия не имеют. Жизнь или смерть матери тут не причем, она же не переставала их любить - но проклятие все равно появилось.

Да, так. Этим он каждый раз наносил ему новую рану - "смотри, ИЗ-ЗА ТЕБЯ я убиваю еще одного....и еще...".


Пасиб.

Если все кажется совсем нелогичным и непонятным, надо работать...эх)

15
Грегори тоскливо озирался по сторонам. Бенкей шел впереди быстрым, пружинящим шагом, и юноша то и дело переходил на бег, силясь догнать резвого монаха. В горле пересохло, ныли суставы, а монастыря все не было видно. Заметив, что Грег едва поспевает за ним, Бенкей сжалился и попытался идти с юношей вровень.
- Эй, не кисни, приятель! Сейчас в лесу самая пора – если бы не монашество, давно бы пошел на вепря! Эээээхххх, как бывало хорошо на охоте – снарядишь коня, нацедишь во фляжку сакэ, заточишь копье иииииии! – он взмахнул рукой, едва не зашибив Грегори. – А ты куксишься, словно барышня.
- Не, все в порядке, - вяло мотнул головой Грег. – Устал немного.
- Не то, чтобы я когда-то мечтал оказаться в плену… - Бенкей фыркнул с нескрываемым презрением. – Но я понимаю, что дельце, в общем, не из приятных. Но если смог убежать – честь тебе и хвала.
- Я не убегал, - равнодушно возразил Грег. – Меня отпустили.
- Отпустили? – почесал в затылке Бенкей. – Бывают же чудеса…а что ж эти выскочки столичные распускают байки, как тебя хотят убить?
- Это не байки. Действительно хотят.
- Что-то я запутался, птенчик. И сказать по чести – не особо хочу лезть в эту кашу, что вы заварили. Разбирайтесь сами, мое дело было тебя найти – и я с ним справился. Верно? – он гулко захохотал.
Они вышли к тоненькому ручью, который петлял между стволами деревьев, заманивая путников за собой. Бенкей уверенно последовал за приманкой, почти не замечая, что нет никакой удобной тропы. Грегори оставалось лишь следовать его примеру, помогая себе посохом почти на каждом шагу. Наконец, на опушке леса ручей превратился в достаточно широкий поток, сбегавший по склону вниз, изо всех сил стремясь к монастырскому озеру с нависшей над его берегами сочной хурмой. Завидев стены Рёандзи, юноша неожиданно почувствовал радость – монастырь в его душе означал отдых, тишину и…возможность еще раз услышать Калерию.
У ворот никого не было, и монах с Грегом беспрепятственно двинулись по расчерченной вечерними сумерками территории монастыря. Пройдя через главное здание, они оказались перед обугленными останками Золотого Зала – Грегори сглотнул, чувствуя свою вину за уничтожение великолепного молитвенного здания. Бенкей, словно подслушав его мысли, толкнул юношу в плечо:
- Эй, ты что! Думаешь, он первый раз так сгорает? У нас вообще-то почитается за добрую традицию каждую сотню лет отстраивать здание заново. Ну, чтобы не ветшало. Так что отстроим - забудь об этом.
- Да… - Грег смешался. – Да, конечно.
- Ты что-то совсем скис, парень.
- А где Рогнеда и Алекс?
- Леший их знает, - без особой почтительности буркнул Бенкей. – Сказали, что им нужно все подготовить к отъезду, что ты все равно найдешься, потому что эти Проклятые – трусы каких мало и были таковы. Видать, и правда знали, что тебя отпустят..
- Отъезду? – слух Грегори уловил только одно это слово. – Какому отъезду? Куда?
- Как куда? – пришел черед изумиться Бенкею. – В Хейан. Вы же остановились в Рёандзи просто по пути, уж больно он удобно расположен. Как я понял, у вас там какое-то собрание намечается или что-то в этом роде.
Грегори вспомнил, что по пути в монастырь Алекс и Рогнеда действительно поминали какую-то коллегию…или совет…Значит, вот оно как. Значит, монастырь – не конечная цель. Значит, снова бешеные скачки от беды или к ней.
Он сглотнул и потянул Бенкея прочь от развалин.
- Что, малыш – не хочется покидать нас? – монах подмигнул. – Брось, все нити в руках пресветлого Будды Амида. Будет его воля да если карма не отяготит – встретимся еще раз под этим небом. А сейчас, чуется мне, пора тебе немного расслабиться от всех этих передряг.
- Расслабиться?
- Сегодня самая подходящая ночь для небольшого кутежа! – Бенкей схватил его за рукав и потащил к жилым помещениям. – За это время я выбью из твоей куцей башки всю проклятую дурь, ха!
Почему его башка именно куцая, Грегори спросить не успел. За считанные минуты Бенкей протащил его по всей территории монастыря, ослабив хватку только в спальне юноши. Покопавшись за ширмой, монах сумел отыскать там чистую смену белья, тазик для умывания и полотенца. Грегори оказался раздет быстрее, чем успел об этом подумать. Ему тщательно намылили голову, не обращая внимания на слабое протестующее мычание, окатили ледяной водой, растерли полотенцем и велели одеваться.
Бенкей вообще не уделял никакого внимания протестам Грегори. Закончив с туалетом, он не дал ему опомниться и скрылся за дверью, оставив юношу растерянно протирать глаза, избавляясь от остатков едкого мыла. Грег оглянулся на молчащий телефон. А если Калерия позвонит, пока он будет «кутить» с монахом? Надо сказать Бенкею, что он не в настроении, хотя вряд ли тот прислушается…
Монах вернулся довольно быстро, и у Грега возникли одновременно с его возвращением причины как для радости, так и для беспокойства. Радовало то, что никуда из этой комнаты они уходить не собирались – все необходимое Бенкей принес с собой. А беспокоило как раз то, что было принесено.
На небольшом подносе обнаружился темный глиняный кувшин, надежно закрытый пробкой с нетронутой печатью, рядом с которым стояли две крошечные пиалы. Также в наборе присутствовала какая-то розовая растительность, нарезанная тончайшими ломтиками, лепешки, сладости и суши. Все это, несомненно, было очень вкусно, но Грега волновало содержимое кувшина. Очень скоро его опасения подтвердились.
Бенкей аккуратно разлил мутную белесую жидкость по пиалам, уселся, подогнув под себя ноги и тщательно подоткнув полы халата, и жестом пригласил Грегори следовать его примеру.
- И не смей даже упоминать, что сакэ есть соблазн, от которого я поклялся держаться подальше. Я все это знаю, но ради тебя, мой юный друг, придется пойти на такой грех. Тебе важнее испить сей божественный напиток, чем мне – сохранить в чистоте карму, которая и так пятнистее любого зверя. Садись и пей, как подобает истинному самураю – хоть ты таковым и не родился.
- Но я…
- Хочешь сказать, что я в тебе сильно ошибся? – брови Бенкея поползли вверх. – Мальчик мой..
- Нет, я не… - в итоге он все равно уселся.
И выпил. А потом еще. И еще. Сакэ отдавало одновременно горчинкой и сладостью, один вкус сменял другой, постепенно рисовая водка вытесняла из его истрепанного сознания все проблемы прошедшего дня. Бенкей лишь жмурился и похлопывал в ладоши, не отставая, впрочем, от юноши в поглощении напитка. Закуска исчезла на глазах. Когда на дне кувшина осталось совсем немного, Бенкей поймал повалившегося было на пол Грегори и пропел:
- Э нееет, дружок. И не думай валиться на боковую. Нам еще предстоит самое интересное.
- Самое…ээ…интересное? Что такое? – язык плохо повиновался юноше, голова начинала трещать по швам.
- Сейчас узнаешь, - таинственно прошептал монах и резко задул единственную свечу, худо-бедно освещавшую комнату.
Занавески сами собой взметнулись и опали. У Грега сердце ушло в пятки – в этот краткий миг он увидел, как за окном поднимаются, приближаясь, высокие, скользкие тени. Вот они обволакивают все пространство, двигаются вдоль окна, царапают его, стараясь пробраться внутри.
- Кто….кто… - Грег испуганно ползал по полу, онемевшие ноги расползались в разные стороны и не слушались команд мозга, ладони покрылись противным липким потом, волосы на голове сами собой вставали дыбом. – Кто это…эти…??
- Духи это, тсссс, - заговорщически, без тени страха зашептал Бенкей. – Спугнешь всю охоту.
- Какую о…о-охоту? – Грегори морщился, силясь разглядеть хоть что-то в кромешной тьме.
- Охоту на духов, дурачина! – Бенкей радостно хлопнул его по плечу. – Давай же, чего ты там возишься как паук. Сбегут ведь!
Монах, с неожиданным проворством метнулся к окну, и Грегори обнаружил, что кричит. Кричит, схватив голову руками и низко пригнув ее к самому полу. Бенкей обернулся, досадливо поцокал языком, повозился на полу, и тут в комнату вернулся свет. Если не считать опрокинутых вещей, в комнате ничего не изменилось. В поисках духов Грег бросился к окну и…
Смех Бенкея потряс помещение. За окном шелестели ветвями знакомые деревья. И ничего больше.
­- А ты здорово струхнул, приятель! – монах перестал скалиться и хлопнул юношу по плечу. – Ладно, давай на боковую – завтра тебя отсюда увезут не знаю куда. Ты зла не держи – надо было тебя встряхнуть после всей этой катавасии. Но гаркнул ты знатно, ей-богу. Аж уши заложило. Все, ложись.
Не успел Грегори моргнуть, как монах уже исчез, забрав с собой поднос и все, что на нем было. Юноша рассеянно собрал разбросанные постельные принадлежности, разделся и накрылся по самые уши. Далеко в углу беззвучно чернел телефонный аппарат – его единственная ниточка к Калерии. И та скоро перестанет существовать.
Он незаметно погрузился в глубокий сон без сновидений.
Утром его разбудил Алекс Дейн. Его взгляд равнодушно скользнул по заспанной физиономии Грега, по сломанной во время «охоты на духов» ширме. Ноздри расширились, и юноша смущенно залез обратно под одеяло – Алекс без сомнения почувствовал запах перегара. Но промолчал.
­- Я это…вчера…
- Собирайся, - Алекс поддел пальцем рубашку и бросил на кровать. – Скоро ехать, а ты еще не готов.
­- А куда ехать? – Грегори влез в рубашку, не расстегнув пуговиц. – Бенкей что-то говорил вчера…
­- Гнед и я решили, что лучше спросить мнения ученых людей. Твой случай достаточно сложный, хотя все случаи, касающиеся Проклятых, легкими не назовешь. Поэтому нам предстоит небольшое путешествие и совет.
­- Я…я сейчас буду готов. Наверное…
­- Время неуверенности закончилось, - мужчина вышел, не обернувшись, оставив Грега в мучительных сомнениях о своей ближайшей судьбе.
Дейны всю дорогу вели себя так, словно вчерашнего похищения для них не существовало. Грегори, обнаружив это, глубоко задумался и пришел к следующим выводам. Либо они уже достаточно знают про Проклятых, включая и их историю, поэтому не нуждаются в дополнительных сведениях, либо они не допускают и мысли, что братья могли что-нибудь ему рассказать, либо…либо что-то третье, о чем он и не подозревает. Все три варианта выглядели довольно уныло.
Неожиданно он сообразил, что скучает по Бенкею. Монах утром так и не вышел – вполне вероятно, просто не смог подняться с постели. Но теперь никто из спутников не обращал на юношу никакого внимания, оставив наедине со страхами и мучительным раздумьем о Проклятых.
Что может какой-то ученый совет, пусть все они мудрецы и семи пядей во лбу? Разве можно уничтожить подобное Проклятие, если сами братья не способны простить себя? Они связаны настолько крепко, что вряд ли посторонние смогут хоть немного приблизиться к источнику их мучений. Он, Грегори, заперт в ловушке чужой боли без какой-либо надежды на спасение.
Алекс и Рогнеда в этот раз не стали испытывать его верховой ездой. Монахи выделили им простую телегу, в которую запрягли кобылку Грега, погрузили какие-то шелковые свертки, поклонились гостям чуть ли не до земли и скрылись за воротами Рёандзи. Словно и не было их. Грегори безучастно наблюдал, как Рогнеда привязала поводья кобылы к своему седлу, и дала знак отправляться. Дейны могли затаить на него обиду после отказа от ритуала – но неужели они не понимали, что им двигал просто инстинкт самосохранения?
Дорога шла под гору, тут и там виднелись небольшие рощицы, где с большей части деревьев уже слетела листва. Настойчиво приближалась осень, но сегодняшний день выдался безветренным и теплым. Грег даже не стал заворачиваться в плед, заботливо оставленный на телеге кем-то из монахов. Ничто не напоминало адскую скачку, которая привела их в монастырь. Впереди на черном скакуне гарцевал Алекс, то и дело натягивая поводья, чтобы удержать норовистого коня. Рогнеда ехала чуть позади, она внимательно следила за дорогой, чтобы колеса телеги не угодили в одну из ям, оставленных ливнями. На горизонте справа вставали горы, впереди – только дымка, за которой Грегори тщетно пытался разглядеть цель их путешествия.
К середине дня стали попадаться строения. Они очень напоминали призрачные, закопанные в землю домики той таинственной деревни, мимо которой ему довелось проезжать. Такие же приземистые и покосившиеся, только в окнах было темно. Далеко в стороне слышались окрики и мелькали смутные фигуры работающих на поле крестьян.
­- Они все еще собирают урожай? – от удивления он задал свой вопрос вслух и еще более удивился, услышав резкий ответ Рогнеды.
­- Урожай давно собран. Теперь они подбирают жалкие крохи сена и ботвы, чтобы утащить в свои жилища, надеясь прожить еще одну зиму. Как и всегда в этих краях - вечное житье на грани смерти.
­- Разве они не могут поступить на службу к другому господину, более щедрому?
­- Поступить могут, почему нет? – хмыкнула женщина. – Их даже не будут сильно искать. Но где этот мифический господин возьмет землю, чтобы они обрабатывали ее? У него в любом случае есть собственные работники. Но здесь все не так, как ты думаешь. Дворец Нидзе пустует, а весь выращенный рис забирают слуги сегуна, который даже не хочет приехать и взглянуть на свои владения.
­- Занят, видно, - презрительно скривился Грег.
­- Те, кому видно – помалкивают о делах сегуна, - Алекс поравнялся с телегой. – Мы скоро приедем, так что придержи вопросы до совета. Только в самом дворце мы будем вдали от чужих ушей.
Дейн не соврал – они действительно приехали очень скоро. Грегори в очередной раз оставалось лишь с открытым ртом любоваться открывшимся великолепием.
Путников встретили широкие массивные ворота, к которым лепилось несколько одноэтажных строений, вымазанных белой глиной. Навершие ворот в два раза превышало действительную их глубину, таким образом в случае дождя под крышей легко могло уместиться несколько десятков человек. Украшенная резьбой и позолотой, крыша грозно нависала над каждым, кто желал попасть на территорию замка. Следовало, видимо, много раз подумать стоит ли твое дело того, чтоб беспокоить обитателей всего этого великолепия. Грегори прикинул и решил, что все-таки стоит.
Сразу за воротами начинался сад, а дорога, петляя, бежала травы, вдоль едва начавшей жухнуть, дальше, прямо к дворцу. Белые стены всех трех ярусов сияли в лучах заходящего солнца, не давая разглядеть как следует все детали и в то же время не позволяя оторвать взгляда. Грегори полагал, что нет ничего красивее Адзути. Нидзё заставил его подумать о поспешности сделанных выводов.
­- Кто живет здесь? - затаив дыхание спросил он у Рогнеды, державшейся задумчиво и отчужденно.
­- Во дворце? Никто, по крайней мере, сейчас. Сегун вообще не любитель осени – в это время вся природа готовится к смерти, и тем самым невольно напоминает ему о бренности и краткости собственного бытия. Каждую весну зелень, запахи, пение птиц возвращаются в былом великолепии, но человек с каждым годом отнюдь не становится здоровее. Сегун мудр, но у каждого свои капризы. Возможно, он вернется весной – так внушают управители слугам и пришлым.
­- А мы? Мы разве имеем право…
­- Совет имеет право, не мы, - резко поправила его женщина. – Сегун великодушен к тем, кого считает вместилищем знаний. Мы не отнимем много времени у здешних обитателей, надеюсь. И послужим хотя бы временным развлечением в череде бесконечно однообразных унылых дней.
­- Твоя меланхолия в Нидзё никогда не исчезнет? – с ними поравнялся Алекс. – Поражаюсь твоему умению переходить из одного настроения в другое.
­- А я – твоему безразличию ко всему окружающему, - парировала сестра и отвернулась. – Спорю, ты даже не подумаешь спуститься в сад за все это время.
­- Сад в Реандзи ближе моему духу, - не стал спорить Дейн. – Здесь все направлено на то, чтобы сегун не думал о занозе, разъедающей его душу. Но как бы он ни старался – настанет и его черед, и Нидзё в этом не виноват.
­- Нам впору завидовать ему, - только и пробормотала Рогнеда, останавливая коня.
Никто не встречал их, как в монастыре. Алекс взял коней под уздцы и повел куда-то за угол – видимо, там располагались конюшни. Рогнеда, махнув Грегу рукой, легко отворила небольшую дверь и скользнула внутрь. Юноша едва успел втиснуться следом за ней.
В комнате, куда они попали было темно – вдалеке слышались шорохи и приглушенные голоса. Внезапно слева появился Алекс, неся в руке большой, украшенный резьбой факел. Вспомнив, что внутри японских зданий большая часть обстановки состояла из бумаги и бамбука, Грегори не мог не подивиться подобной неосмотрительности. Дейн покачивался с носка на пятку и обратно и говорил словно с самим собой:
­- Они ждали нас утром – сейчас все в крайнем раздражении. Я объяснил задержку, и это немного рассеяло неприятное впечатление. Нам выделили три комнаты в южном крыле. Это рядом.
­- В южном? Там совсем холодно, - буркнула Рогнеда.
­- Выбор невелик. Идем.
Они поднялись по широкой деревянной лестнице на второй этаж и свернули направо. Вдоль коридора тянулся ряд одинаковых ширм, служивших дверями. Коридор вильнул еще раз и Грегори вдруг остался один перед открытой ширмой, за которой виднелось небольшое, чисто прибранное помещение. Голос Родгнеды, прозвучавший словно ниоткуда, шикнул в самое ухо:
­- Не забудь переодеться и умыться. Твоя чумазая физиономия может оскорбить совет.
Грегори сморщился. Комнату явно забыли или не смогли прогреть – руки и лицо немедленно защипал холод. Мыться в ледяной воде? Брррр. Он осторожно снял одежду, которая и правда основательно пропиталась дорожной пылью, кончиками пальцев умыл лицо, предчувствуя недовольное ворчание леди Дейн, и вышел обратно в коридор. У неизвестно как появившегося окна стоял Алекс и задумчиво смотрел на раскинувшийся вокруг дворца сад.
­- Моя сестра становится слишком сентиментальной здесь. Какой смысл выходить в сад, который можно увидеть из окна? Видишь вон те три камня? – он указал на камни, видневшиеся посреди искусственно созданного пруда. – Это остров Вечного счастья, остров Журавля и остров Черепахи. Про счастье не будем, но почему именно это два животных?
­- Долголетие? Черепаха вроде…
­- Да, оно самое, - Алекс фыркнул. – Правитель помешан на идее прожить сверх отпущенного небесами. Поэтому смотри – здесь нет ни одного дерева. Как думаешь, почему?
­- Потому что они в любом случае его переживут?
­- Нет, хотя мысль интересна. Тогда бы не было и камней. Все дело в листве – каждую осень она имеет несчастье опадать. Какое горе! Бедняга не выносит вида пожухлых листьев, которые еще совсем недавно были зелеными и шелестели над головой мелодию ветра. Но хоть деревьев и нет, он все равно не рискует заглядывать сюда в холодное время года.
­- Разве можно убежать от смерти? – спросил Грег и тут же подивился двусмысленности и глупости своего вопроса.
­- Ты именно этим и занимаешься, разве нет? – по лицу Дейна пробежала тень, он нахмурился и резким движением задвинул ширму обратно, закрыв окно. – Но это в любом случае временно.
Зашелестела ткань. Рогнеда оделась в скромное закрытое платье темно-зеленого цвета, расшитое цветами, накинув на плечи шаль. Она едва удостоила мужчин взгляда, и они последовали за ней обратно по коридору, затем налево и к лестнице, которая привела их на третий этаж. Там пахло старым деревом и бумагой, слышался скрип половиц. Наконец, они оказались в просторнойбиблиотеке, где в одном из углов в больших креслах сидело четыре человека. Все они одновременно повернули головы в сторону прибывших, не произнося при этом ни слова. В противоположном углу жарко пылал камин, с треском пожирая несколько сухих поленьев. Алекс и Рогнеда одновременно подтолкнули Грегори внутрь, сделав при этом шаг назад. Он заметил еще три пустующих кресла, сглотнул и занял то, что стояло ближе всего к источнику тепла. Дейны последовали его примеру.
По правую руку от Грега оказался грузный, весьма заросший волосами мужчина в небрежно застегнутой клетчатой рубашке и потертой кожаной куртке. Он жевал давно потухшую сигару и периодически хрустел пальцами. На соседа он даже не взглянул, лишь наморщил загорелый морщинистый лоб и прикрыл глаза. Во всем его облике чудилось что-то звериное и бешеное, до поры до времени скрываемое под телесной оболочкой. Стоило ему прикрыть глаза, как раздался ехидный смешок.
Напротив волосатого расположилась стройная маленькая женщина лет двадцати пяти в очень легком, полупрозрачном наряде. Она сидела в слишком большом для нее кресле, поджав под себя ноги, и рассеянно листала толстый фолиант, совершенно закрывавший ее колени. Пепельные волосы кольцами струились по плечам и дальше до самого пояса. Она хихикнула еще раз и бросила на Рогнеду странный, сочувствующий взгляд. За ухом у нее висело птичье перо.
Ее сосед, молодой человек в щегольской тройке и начищенных до блеска ботинках, скосил взгляд – недоумение на его лице быстро сменилось сначала презрительной холодностью, а потом – иронией. Он двумя пальцами держал тонкую трубку, из которой чуть вился сизый дымок. Каштановые волосы, прилизанные и зачесанные на затылок, придавали его облику сходство с тщательно нарисованной картиной эпохи реализма. Или напоминал кого-нибудь с полотен голландских мастеров. Галстук, идеально подобранный в тон костюму, придерживал зажим в виде маленькой ящерки с блестящими изумрудными глазками.
Алексу и Рогнеде не удалось сесть рядом – между их креслами оказался еще один участник странного собрания – сгорбленный сухой старичок, в глазах его мелькало что-то похожее на насмешку, которую Грегори видел во сне у семи богов счастья. Он чуть покашливал в кулак, и выглядел немного смущенным собственным недугом, но ровно настолько, чтобы не терять чувства собственного достоинства. Он единственный, казалось, намеревался получить удовольствие от предстоящего совета.
Некоторое время собравшиеся молчали. Грегори сразу же приуныл – ему виделось что-то необычное, далекое от нудного кабинетного собрания ученых мужей, которые неспешно перелистывают страницы скучного доклада и обмениваются замечаниями о погоде и недоказанных теоремах. Сегодняшним вечером все грозило обернуться на тот же лад, но…
­- Феям неплохо бы носить зеркальные очки! – взорвался его сосед, хрустнув в очередной раз костяшками так, что Грег подскочил в кресле. – Такая малость – не пялиться в наглую, но даже тут они пасуют. И после этого Ширмуш будет учить меня, будто от них бывает польза!
­- Мне нравится будить в тебе зверя, Лаим, - маленькая женщина, ничуть не смутившись, грациозно потянулась, отложив лежавший на ее коленях талмуд. – Всегда приятно знать наперед, что стараешься не напрасно…
­- Заткнись, а? – прилизанный молодой человек брезгливо поморщился. – Почему все время надо напоминать…
­- А ты все страдаешь вековым чистоплюйством? – поддела его соседка. – Хорошо хоть, оно не заразно.
­- Милые мои, у нас ведь серьезное дело, - старичок улыбался, прозрачно-голубые глаза его, казалось, вмещали в себя всю бездну мировой терпимости и любви. – Я хотел бы выслушать этого юношу, затем – Алекса, чтобы мы смогли приступить к нашей миссии.
Удивительно, но все смолкли, и ни словом не перебивали Грега, пока он рассказывал историю своих злоключений. Сосед перестал хрустеть пальцами и даже забыл про изжеванную сигару, женщина, наклонив голову набок, излучала сочувствие и поддержку, старичок и вовсе не пошевелился ни разу, весь обратившись в слух. Молодой человек не выказал особого сострадания, но на его лице мелькнула тень заинтересованности.
Затем говорил Алекс. Он явно не испытывал особого удовольствия от рассказа, Грег ясно видел, что совет тяготил его. Может быть, Дейн был настолько одиночкой, что не выносил никого, кроме сестры? Когда все события были озвучены, снова воцарилась тишина. Теперь ее прервал брезгливый юноша.
­- И это все? Право слово, стоило ожидать…
­- Понтуешься, как обычно, Дэрил? – волосатый Лиам окончательно раздавил сигару в пепельнице и хрустнул. – У малыша серьезные проблемы, и даже пьяный ежик ….
­- Как это мило! – воскликнула женщина и рассмеялась. – Прошлый раз я не слышала про пьяного ежика.
­- Помолчи, Сильфиль, ну хоть немного! – Дэрил с тоской отвернулся к окну, посасывая трубку. – Можешь делать вид , что не понял меня, Лиам…
­- Его проблемы не больше, но и не меньше того, что он рассказал, - твердо подытожил Алекс, и неожиданно все как-то съежились от его ледяного, равнодушного голоса. – Мы с Рогнедой надеялись, что совет сможет подсказать нам верное направление.
­- Конечно, конечно, милый, - старик Ширмуш устроил очень сложную игру бесцветными бровями, которая, видимо, выражала всецелое понимание. – Мы с тобой согласны, только сам знаешь – на верную дорогу так сразу не ступишь. Поплутаем, поплутаем маленько – глядишь, и вывернем. Что ты хотела добавить, милая?
­- Я…не… - Рогнеда, сжимавшая в руках складки платья, вздрогнула под его взглядом. – Нет, преподобный…я не….
­- Смелее, - подбодрил ее старикан.
­- Возможно, для начала стоит определиться, что представляют собой Проклятые и чего мы можем ожидать от них.
­- Ха! – Дэрил выпустил колечко дыма. – Чего от них можно ждать? Судя по рассказу – соплей и нюней, ничего больше. Небось родовое проклятие выпустили какое-нибудь, вот и маются, блаженные. Запереть их в собор на Ночь всех святых и посмотрим, как они запоют тогда.
­- У тебя на все один и тот же способ, - буркнул Лиам. – Ты сам испытал его на своей холеной шкурке, а, Дэрил? Основательно подпалил ее, хо-хо!
­- Заткнись! – прошипел тот в ответ и отвернулся.
­- В словах Дэрила на этот раз есть резон, - мило улыбнувшись, Сильфиль постучала наманикюренным ноготком по фолианту. - Может быть, мы имеем дело лишь с застаревшей эманацией, для которой окажется достаточно пары капель этой… как вы ее называете… влага… не, не так…
­- Святая вода, - без тени улыбки подсказал Алекс.
­- Да, точно!
­- Вполне вероятно, - глубокомысленно пробормотал старик, и тут Грегори не выдержал.
­- Вы ничего не понимаете!! Никакая святая вода тут не поможет! Вы что – думаете, все так легко? Они не под властью старого проклятия, они сами носят его в себе, понимаете? Вы что, думаете - это кто-то их проклял? Они сами себя прокляли, они сами себя не могут простить, ясно вам?! Что это за совет напыщенных глупцов! Я думал, вы знаете, как им помочь… - он нахохлился и умолк.
Рогнеда в ужасе смотрела на него расширившимися глазами. Ему послышалось, или Алекс одобрительно хмыкнул, отвернувшись при этом? Сильфиль поджала губки, Лиам нахмурился. Ширмуш, казалось, собирался что-то сказать, но его опередил Дэрил.
­- Твой сопляк-подопечный назвал меня напыщенным глупцом, Алекс Дейн. Кого из вас я должен вызвать, чтобы это не выглядело обычным убийством?
­- Дэрил…
­- Не вмешивайся, Сильф. У тебя нет понятия чести, так что – не лезь, хорошо?
­- Дэрил, милый…
­- Ширмуш, не надо.
­- Ты можешь драться со мной, Дэрил, если так хочешь, - Алекс поднялся и насмешливо рассматривал противника. – Парень сказал то, что думал. Я не виноват, что ты перед ним выглядел напыщенным петухом, который ничего не знает, но судит обо всем. Он прав во всем, что сказал.
­- Думаю, если будут принесены извинения, - немедленно подхватил Ширмуш, - инцидент можно считать исчерпанным, молодые люди.
­- Возможно, - прошипел Дэрил, выжидательно глядя на Грегори.
­- Давай, чего ты? – торопливо зашептала Рогнеда, наклоняясь к юноше. – Не зли Дэрила, он не будет долго ждать…
­- Ну… - Грегори сглотнул, но вставать с кресла не стал. – Прошу совет извинить меня, я погорячился.
­- Это не…
­- Совет извиняет твою молодость и горячность, юный друг, - опередил Ширмуш собиравшегося вспылить Дэрила. – И также просит извинить нашу поспешность в суждениях. Алекс, мне казалось, у тебя были предложения, которые ты собирался вынести на совет.
­- Да, преподобный, - Дейн сел, краем губ улыбнувшись Грегу. – Мне хотелось бы обсудить возможность использования майянских ритуалов в данном случае.
­- Какая мерзость! – выпалила Сильфиль.
­- Постой, я объясню. Мы имеем дело с тремя братьями – кровными родственниками. Скорее всего, это кровное проклятие, против которого святая вода бессильна, разумеется. Как и прочие монотеистические штучки. Нам нужно что-то более древнее, что-то первобытное – ибо ничего похожего на религиозное рвение у этих троих не наблюдается. Но майя знали очень хорошо - …
­- Кровь смывает все, - тихо закончил его фразу Лиам.
­- Именно, - кивнул Алекс. – Кровь, как первичная субстанция, как носитель жизни, как сосуд души смывает все. Возможно, на этом пути нам повезет.
­- Поддерживаю, - пробормотал Лиам.
­- Фигня, - зло стиснул зубы Дэрил. – Ты говоришь верно, но стоит ли заморачиваться с ритуалами такой силы, Дейн? Они могут оказаться тебе не по зубам.
­- Для этого и собран совет, - неожиданно выпалила Рогнеда. – Чтобы мы знали….чтобы мы знали, что риск оправдан.
­- Единственное, что всегда себя оправдывало – это жертвоприношение.
От произнесенного Дэрилом слова в зал словно ворвался порыв ледяного ветра. Все умолкли и как-то стушевались. Грегори отчаянно пытался вникнуть в смысл сказанного. Приношение в жертву? Но чего? Кого? Разве можно таким способом…
­- Совет услышал тебя, Дэрил, - тяжело, мигом растеряв всю лучезарность, сказал Ширмуш. – Совет услышал и осознал какую ношу ты предлагаешь взвалить на плечи просящего.
­- Ничего, Ширмуш. Это все равно должно было быть сказано, - Лиам пожал плечами. – Жертвоприношения были завязаны на крови. Вспомни – майя приносили в жертву отнюдь не только пленников или рабов. Подчас даже самые знатные могли оказаться на алтаре и вот… через мгновение их еще теплое сердце уже билось в руках жреца! Сам знаешь – избранный не тот, кого участь миновала, избран тот – кто достигнет бога.
­- Я слышу тебя, Лиам…. – старик сгорбился, его словно знобило. – Слышу, но…
­- Мы знали о такой возможности, - пробормотала Рогнеда. – Знали с самого начала. Но думали избежать.
­- Ее и сейчас можно и нужно избежать! – вмешалась Сильфиль. – Да что с вами, вы что здесь – каннибалы что ли? Будем пить теплую жертвенную кровь и резать тела?! Совет должен помнить, чем обычно чревато такое чародейство!
­- Совет помнит и то, какой силой оно обладает, - парировал Дэрил, чрезвычайно довольный произведенным эффектом.
­- Но…
Потянулся разговор, который показался Грегори нескончаемым. Собеседники перескакивали с одного на другое, их познания как о майянской, так и вообще о любой дохристианской культуре были поистине огромны. Лиам без конца сыпал цитатами из древних, считавшихся утерянными свитков, Сильфиль раскладывала по полочкам любой ритуал, объясняя какие именно эманации и в каких пропорциях были в нем задействованы. Дэрил, не расставаясь с презрительной усмешкой, успевал подкалывать собеседников и одновременно приводить на память многие события и даты. А над ними всеми витал своим духом Ширмуш, который одним предложением поворачивал разговор в неожиданные русла. Дейны по большей части молчали, но впитывали каждое слово – это Грегори видел отчетливо. Ведь что бы сейчас не наговорили эти четверо, именно брату и сестре предстояло вынести решение, которое определит его дальнейшую судьбу. Он отчетливо видел, как они боятся ошибиться и почти сожалел, что раньше подозревал их в корыстных замыслах.
Не заметив как, он втянулся в беседу. Его познания о южноамериканских народах были постыдно скупы, но Грег не стеснялся больше спрашивать, чем утверждать. Ему отвечали сначала неохотно, сквозь зубы, но потом все больше и больше отдавая должное его любознательности и пытливости. Он радовался тому, что смог оказаться вовлеченным в общую беседу, радовался кокетливым взглядам Сильф, добродушному фырканью Лиама, пронзительному взгляду Ширмуша и даже не обижался на ядовитые реплики Дэрила. Он ощущал, что наконец-то поднялся, оторвался от своего менеджерства, смог дотянуться на цыпочках до новых, неизведанных ранее высот познания. Только когда забрезжил рассвет, розовые лучи которого проникли в комнату и шаловливо заскользили по полу, он очнулся и понял, что наступил новый день.
Перед ним внезапно оказалась сонная Рогнеда, в руках у нее темнел поднос с кофе.
­- Скоро выезжаем в Мексику. Выпей и пора собираться.
­- А? Что? Разве было принято какое-то решение? – Грегори неожиданно вспомнил обещание, данное проклятым.
­- Сложно сказать, - ушла от ответа женщина. – На месте выясним. Пей пока горячее.
Грегори позволил теплу разлиться по телу и на мгновение вернулся в пережитые ночью ощущение. Совет исчез. Кто были эти четверо, от которых остался лишь запах крепкого табака да неуловимый аромат тайных знаний? Он решил, что при случае спросит у Алекса, но теперь…теперь пока еще есть кофе, можно немного помечтать о дальних неизведанных странах, горячем песке, небе, усыпанном звездами….и о Калерии, от которой его не отделяла бы даже самая маленькая черта.

Бенкей уверенно последовал за приманкой, почти не замечая, что нет никакой удобной тропы.
М... что за приманка?

Видать, и правда знали, что тебя отпустят..
«правда» с 2 сторон зпт

Монах вернулся довольно быстро, и у Грега возникли одновременно с его возвращением причины как для радости, так и для беспокойства.
После «причины» зпт

Сакэ отдавало одновременно горчинкой и сладостью, один вкус сменял другой, постепенно рисовая водка вытесняла из его истрепанного сознания все проблемы прошедшего дня.
Можно опустить

Ладно, давай на боковую – завтра тебя отсюда увезут не знаю куда.
После «увезут» зпт

Рогнеда, махнув Грегу рукой, легко отворила небольшую дверь и скользнула внутрь.
внутрь чего? Выше нет какого-либо здания, строения или объекта...

Наконец, они оказались в просторнойбиблиотеке
опечатка

- Возможно, для начала стоит определиться, что представляют собой Проклятые и чего мы можем ожидать от них.
после «проклятые» - зпт

Небось родовое проклятие выпустили какое-нибудь, вот и маются, блаженные. Запереть их в собор на Ночь всех святых и посмотрим, как они запоют тогда.
После «небось» и после «святых» - зпт

Совет услышал и осознал какую ношу ты предлагаешь взвалить на плечи просящего.
после «осознал» зпт

- Я слышу тебя, Лиам…. – старик сгорбился, его словно знобило.
После «его» зпт

Он отчетливо видел, как они боятся ошибиться и почти сожалел, что раньше подозревал их в корыстных замыслах.
после «ошибиться» зпт

Грегори позволил теплу разлиться по телу и на мгновение вернулся в пережитые ночью ощущение.
опечатка

теперь пока еще есть кофе, можно немного помечтать о дальних неизведанных странах, горячем песке, небе, усыпанном звездами…
после «теперь» зпт

Увлекательно - из Японии в Мексику... Грегори принесёт себя в жертву Проклятым? Вопрос такой возникает: а какой интерес Дейнам и Совету до каких-то Проклятых?..

16

Комната по-прежнему напоминала холодильник – за прошедшую ночь не прогрелась даже на полградуса. Хотя с чего бы – камин потушен, жильца нет. Грегори содрогнулся, но заставил себя протереть глаза водой, на поверхности которой успела образовать ледяная корка. Протер их и увидел….его. Черный, блестящий, на бархатной квадратной подушечке. Телефон. Здесь, в японском средневековье – но телефон. От смешения времен хотелось злиться – очень. Но Грег, едва дыша, приблизился к аппарату и сел рядом. Она позвонит, в этом нет никакого сомнения. Если бы она не хотела – Дейны не стали бы…впрочем, кто сказал, что телефон принесли они? Алекс курил, а Рогнеда убирала со стола, когда он покинул библиотеку. Может быть, она сама здесь?!
При этой мысли его прошиб пот, но Грегори одернул себя. Будь Калерия в замке, она бы сумела обойтись без черного ящика. Значит, снова мистика…которой он уже сыт по горло, и Дейнами, и Проклятыми – только она одна еще светит ему далекой, призрачной надеждой. Она обещала, что они увидятся…скорее бы… вот только как? И где?
Звякнул телефон.
­- Да?! – рванул юноша трубку, едва не упав на аппарат всем телом. – Да?!
­- Грегори? – милый, милый голос. – С вами все хорошо? Вы так громко вскрикнули…
­- Нет….нет…со мной все в полном порядке. Если так можно сказать. Все хорошо. Я просто…просто ждал вашего звонка, Калерия. Вот и…
­- Ясно, - он даже на расстоянии чувствовал, что она улыбается. – Совет, наверное, вымотал вас. Скажите, что-нибудь решили? Преподобный Ширмуш вряд ли…
­- Мы едем в Мексику.
­- В Мексику? – она растерялась.
­- Да, что-то там с майя, их ритуалами….мне столько всего рассказали за эту ночь, что я, собственно, так и не понял, куда мы едем и что будем там делать.
­- В Мексику…майя… - она словно не слышала его последних слов. – Как же это…зачем такое…
­- Я сам не понял, Алекс и Рогнеда совсем ничего не говорят, так что…
­- Да-да…они вряд ли могут сейчас…но все же…Грегори, мне страшно! – внезапно выпалила девушка. - Это…это очень хорошо, что совет принял решение, но все же…оно пугает меня. Мексика – опасное место…там…там бродят недобрые силы, древние силы. Они могут…..могут оказаться сильнее любого ритуала.
­- Но Калерия… - теперь Грег растерялся сам. – Вы же…вы же сказали мне во всем доверять Дейнам…я так и делал…неужели, неужели я ошибался? Неужели мы ошибались?
­- Нне…не знаю, Грегори, милый. Чувствую что-то нехорошее в этом замысле, мне не нравится такая поспешность.
­- Меня могут убить – без спешки не получится, - сухо ответил юноша, подозревая, что Калерия просто наслушалась тех же сказок о кровавых ритуалах майя, которыми его кормили в начале совета. – Знаешь, меня вроде никто не проклинал – но я чувствую себя самым Проклятым из всех. Потому что не знаю, куда идти и что делать. Не знаю, где буду через пару часов. Не знаю, как защищаться в случае нападения. Да и нападет ли на меня кто-нибудь, тоже не знаю. Не знаю, кто мне друг, кто – враг, а кто – просто наблюдатель. Все крутится вокруг меня, но я всего лишь пассажир на этой карусели, и даже если она летит в пропасть – я могу этого не заметить, пока не станет слишком поздно. Скажи мне что-нибудь! Если, конечно, ты…
­- О, Грегори! – Калерия вздохнула. – Я – твой друг. Ты должен помнить об этом, даже в самый темный час, что где-то очень далеко и одновременно очень близко у тебя есть друг. Довольно бесполезный, не спорю – но все же друг. И я боюсь за тебя.
­- Ведь я буду не один, - попробовал он успокоить ее.
В трубке стояла тишина. Присутствие рядом Дейнов больше не означало безопасности. А может быть – означало нечто совсем противоположное. Грегори терялся в догадках – что могло измениться за эту ночь? Ну послушали четырех умников, посовещались. Выбрали Мексику, потому что, честно говоря, других осмысленных вариантов и не прозвучало. Как Дерил ляпнул про жертвоприношение…
Может быть…
­- Все началось с того, что один из этих советчиков сказал, что жертвоприношение….
­- Молчи! – закричала она, захлебнувшись в слезах. – Молчи, ты ничего не понял! О, если бы я могла что-то сказать…что-то изменить. Мне так страшно, мне так страшно, мне никогда еще не было так страшно. Я боюсь…теперь каждую секунду моей жизни будет пожирать страх, каждую клеточку моего тела. Грегори, может быть…
­- Может быть что?
­- Ты ведь не можешь отказаться…. – она и сама не верила в то, о чем спрашивала.
­- Конечно, нет. Мне нужно….они все говорят о какой-то дороге сна. И я начинаю понимать, что это за дорога, - он услышал сдавленный, нечеловеческий смех в трубке. – Это дорога, которой нет конца. Ты идешь, идешь по ней – не останавливаясь нигде надолго, позволяя себе только короткий отдых. Идешь, потому что нечто гонит тебя вперед .И вполне возможно, что предела – нет. И майя не помогут, и инки, и все призраки прошлого вместе взятые. Потому что если ступил на эту дорогу…
­- Дорога сна воистину не имеет конца, - тихим, необычно торжественным голосом ответила Калерия. – Но Проклятие – имеет. И ты на дороге – лишь временный попутчик, не более.
­- Не понимаю тебя…
­- Поймешь, ты все поймешь, милый. Это не моя тайна, это не мой путь – моего пути и вовсе не существует, он уже заканчивается. Но ты, ты должен помнить – дорога сна не может поглотить тебя, пока ты сам…САМ!...не позволишь ей забрать твою душу.
­- Но Калерия…ты всегда так говоришь о себе…ты ничего не говоришь о себе.
­- Книга не дает мне!
­- Книга Судьбы?! Что это в конце концов такое и при чем тут Алекс Дейн? Калерия, это очень важно – расскажи мне! – хоть что-то, чтобы сменить тему, потому что его голова уже не воспринимала больше никаких намеков и чужих тайн.
­- О…я не могу…
­- Алекс запрещает тебе? – напрямик спросил Грег.
­- Я…нет…ты не понимаешь…
­- Но хочу понять! Ты называешь себя моим другом, но разве может быть…я хочу понять тебя, но ты не даешь мне ни малейшей зацепки!
­- Хорошо…подожди....успокойся, Грегори. Успокойся, я все….я расскажу, что смогу. Книга Судьбы – древний, очень древний манускрипт. Дейны хранят его…потому что в нем записано все. Что было и что будет со всеми нами. И горе, горе тому, что заглянет туда хотя бы одним глазком! Я сделала это…о, я верила в свою уникальность, в свою удивительную судьбу, верила, что мне уготовано нечто необыкновенное. И я прочла…всего одну страницу, всего несколько строк в самом верху. О, горе! Лучше бы никогда…Теперь я знаю все. Знаю, как короток будет мой век, как…
­- Ты больна? – грубо прервал ее речь Грег, пытаясь сглотнуть подступившие слезы.
­- Больна? Нет, я…
­- Тогда ты можешь изменить….бывают, смертельные болезни, они да, неизлечимы…но если ты прочла что тебя собьет грузовик – это можно предотвратить! Тайфун, цунами…сейчас все можно предвидеть, уехать, остаться дома…Калерия, ты же взрослая девушка…
­- О, мой милый….Грегори ты… - она невесело усмехнулась. – Если бы все зависело только от нашей воли. Но ведь есть еще воля чужая, воля, уготовившая тебе муки без всякого ведома. Я не знаю, кто убьет меня…я не видела его лица, лишь руку…я не знаю где это будет, когда…знаю лишь, что очень скоро мир продолжит существование без меня и даже не заметит столь незначительной потери!
­- Замолчи…. – Грег глухо зарычал от такой покорности судьбе. – Замолчи, ты свободный человек. Ты можешь что-то придумать….мы должны что-то сделать, нельзя вот так…
­- Судьбу не обманешь.
­- Я не верю в предопределение, - твердо сказал он. – Я не верю, что Джерри было суждено умереть там, на крыше. Тогда и мне было суждено, мы были там вдвоем. Понимаешь, каждую минуту мы делаем выбор. Ты сама сказала мне…могу ли я отказаться ехать в Мексику? Могу, да, черт, могу! И даже – возможно – меня убьют не сразу. Но убьют, потому что это будет значить, что я сдался. Что я остался сидеть у дороги, ожидая неизвестно какой судьбы, ничего не меняя в ней…Калерия, ты слышишь меня?
В трубке послышался неясный гул, в этот момент дверь в комнату бесцеремонно распахнулась. Вошел Алекс, его взгляд немедленно уперся в окно за спиной Грега. Ничего не говоря, Дейн прошелся от двери до угла и обратно, одной своей походкой начисто разрушив всю интимность разговора. Грегу захотелось отлупить вторгшегося без спроса наглеца и выставить за дверь. Он плотнее прижал трубку, но там уже раздавались только короткие гудки.
Алекс развернулся, и, глядя куда-то поверх его головы, отчеканил:
­- Собирайся. Здесь должны были оставить несколько полезных вещей. В Мексике жарко – надо сменить одежду и не забудь головной убор. Спускайся через 15 минут вниз и в путь.
­- А…
Грегори хотел спросить, какой у Калерии телефон, но не успел – Дейн скрылся за дверью с несвойственной ему поспешностью. Что-то странное происходило с этой семейкой – впрочем, они были странными настолько, чтобы все происходящее выглядело обыденным. Грегори поднялся на ноги и повертел головой по сторонам. В дальнем углу обнаружилась потертая дорожная сумка, напоминавшая саквояж из вестернов о Диком Западе – кожа потрескалась и кое-где облезла, но в целом не обнаружилось ни одной прорехи. В сумке оказалась смена белья на пару дней – наконец-то нормальная одежда! – странного вида сандалии с застежкой, рубашка и легкие брюки. За сумкой лежало большое сомбреро. Грегори взвесил багаж на руке, после чего переоделся, обул не без труда сандалии и поднял шляпу. Завязки нашлись на положенном месте, так что он просто закинул ненужный пока головной убор за шею и вдруг услышал шуршание. На полу, прямо под его ногами, белел сложенный вдвое листок бумаги, явно выпавший из сомбреро. Грегори развернул записку.
Слушай сюда, несмышленый человеческий детеныш! Старик Ширмуш против любого вмешательства – старый дед искренне верит в помощь богов или все-таки доверяет глупцам, которые убеждены во всемогуществе своей расы. Но ты все-таки слушай, старый волчара плохих советов еще никому не давал на своем слишком длинном веку. Дейны затевают личный, особый праздник на майанских развалинах. Их цель – уничтожить Проклятие, а не спасти твою жалкую шкуру. Понял, парень? Ты – сам за себя, там у пирамид никто не сможет прийти тебе на выручку. Кровь смывает все – и вместе с ней уходит сама жизнь, помни о этом, малыш. Удачи не желаю, потому что ее не существует. Только наш разум способен спасти нас в час смерти.
Лиам.
Не забудь сжечь эту писульку, наивный дурак.
Грегори держал листок в руках и дрожал. Нет, не от страха – холод пробрал его до костей в легкой, рассчитанной на мексиканскую жару, одежде. А записка…что-то подобное он подозревал с самого начала. Что цель – не его спасение, или, точнее – спасение его, но любой ценой. А там уж как получится…он и так все время один, неужели Лиам не заметил, что у него никого нет рядом? Что…
А, шут со всем этим. Он смял листок, потому что сжечь его было нечем, а оставлять в комнате не стоило. Выбросить всегда можно, да и вряд ли подобное сможет заинтересовать Дейнов. Он полностью в их власти, чего уж там…церемониться. Грегори подхватил сумку и бросился к лестнице.
Внизу в вестибюле стояла высокая рыжеволосая женщина и недовольно выстукивала башмачком секунды. Услышав его торопливые шаги, она повернулась. Грегори споткнулся и едва не просчитал оставшиеся ступени собственным носом. Это была Рогнеда. Рыжий цвет невероятно шел ей, сквозняк заставлял отдельные пряди шевелиться, словно живой огонь покрывал изящную голову. Женщина заметила произведенное впечатление, и легкая улыбка едва тронула ее губы.
­- Может быть, я все-таки подойду для твоего предсмертного воспоминания, а? – она развернулась на каблуках и вышла наружу, предоставив ему догонять.
Там уже стояли оседланные лошади, и Грегори сморщился от неизбежности предстоящей скачки. Алекс молча забрал у него саквояж и приторочил к седлу смирной кобылки.
­- Едем! – Дейн легко вскочил в седло.
Рогнеда не сразу последовала его примеру. Некоторое время она стояла, наклонив голову и рассматривая Грега искоса, из-под опущенных ресниц. Юноша смутился и отвернулся – почудилось ему в этом взгляде что-то, похожее на сочувствие…или сожаление. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, подошел к своей кобылке и взобрался в седло гораздо быстрее, чем в первый раз. Лошадь послушно тронулась за конем Алекса. Рогнеда нагнала их на своем жеребце уже за воротами замка.
­- Все любуешься умиранием? – грубовато спросил ее брат.
­- Легко находить в смерти очарование, если знаешь, что за ней последует новая, не менее прекрасная жизнь.
­- Ерунда, - он фыркнул. – Любование не должно быть легким, он должно доставлять смертную муку от невозможности достичь подобного состояния. Ты должен разрываться между желанием спасти красоту и дать жизнь следующей, иной красоте.
­- Циник, - презрительно скривилась женщина.
­- Отнюдь, меня назвали бы романтиком, начитавшимся Бодлера. Но романтизм мне чужд так же, как и твой наполненный лживым состраданием рационализм. «Ах, оно все гибнет, так и надо, но нам так жалко, так жалко» - он дразнил сестру, сюсюкая на манер нянечки. – Бред, только и всего. Есть законы, и надо просто им следовать. Дисциплина, наконец.
­- Дурак, - прошептала она, давая коню шпоры.
Они скакали по грязной проселочной дороге, оставив дворец слева. Горы вздымались совсем рядом, но дорога все время отклонялась, словно стремясь обогнуть их. По обе стороны тянулись печальные убранные на зиму поля – даже крестьян не было видно. Судя по всему, они уже утратили надежду найти еще что-нибудь годное в хозяйстве в этой серо-коричневой пустыне. Грегори с грустью провожал взглядом изредка встречавшиеся деревья – листва давно облетела с них, они шевелили кривыми ветвями, прощаясь с ним. С юга тянуло теплым, пропитанным морской солью воздухом, птицы расчерчивали небо, косяками улетая за горизонт. Природа готовилась к долгой спячке, за которой непременно должно было последовать радостное пробуждение.
В такую погоду идя пешком еще оставался шанс согреться, но на лошади, пусть и не быстрой, ветер продувал легкое одеяние Грега насквозь. Зубы клацали, он уже пару раз прикусил себе язык, когда лошадка попадала копытом в особенно большую рытвину. Пора, наконец, уточнить, каким образом они могут оказаться за много тысяч миль отсюда на другом материке. Чуть дернув поводья, Грегори как мог постарался нагнать Алекса.
­- Как мы попадем из Японии в Мексику? Самолетом?
­- Что? – Алекс притормозил коня, и повернул голову – шум ветра относил слова Грега в сторону.
­- Я спрашиваю, как мы попадем в Мексику?
­- Есть идеи? – слабо улыбнулся Дейн.
­- Ну самолеты же должны летать…
­- Самолеты? – мужчина выплюнул это слово и посуровел – Не пори чушь, ты прекрасно понимаешь, что здесь – иная жизнь и иная реальность. Мы пройдем тропами зари мира. Держись крепче – скоро начнется. Я могу не успеть поймать тебя, если снова выпадешь из седла.
Что именно скоро начнется, Грегори спросить не успел. Дорога вильнула в сторону и пропала. Теперь кони, все увеличивая темп, мчались по выжженной, пропахшей гарью земле, увязая копытами в торфе и задевая обломки поваленных деревьев. Вечерело, сумерки неожиданно прорезал гигантский огненный луч, промчавшийся по небу с быстротой молнии. Комета! Грег никогда не видел подобного, но почему-то был абсолютно уверен в правильности догадки. Его лошадка, испугавшись вспышки, собралась было встать на дыбы, но окрик Рогнеды, неизвестно как оказавшейся рядом, вернул ее в чувство. Женщина привязала его поводья к своему седлу, раздался щелчок хлыста.
Началось.
Мир расплылся перед глазами, неожиданно круто повернулся против часовой стрелки и затянул троих всадников в чудовищный разноцветный водоворот из деревьев, неба, клочков травы и ошметков дороги. Сердце бешено колотилось в груди, ему вторил пульс в обоих запястьях. Грегори зажмурился было, но быстро открыл глаза – что бы это ни было, лучше видеть, чем пропустить. Под копытами сверкали брызги – неизвестно как, но они оказались на самом побережье, медленно продвигаясь вглубь страны, ничем не напоминающей Японию. Ветер стих, и только водоворот красок, по прежнему окружавший их, пугал и манил одновременно. Горы теперь вздыбились прямо впереди, обступая землю величественным полукольцом, за которым спрятался целый горизонт. Берег кончился. Перед ними сверкали белизной снежные шапки вершин, солнце слепило глаза, так что приходилось все время смотреть вбок, полностью доверяя коню. Лошадка, на которой ехал Грег, не казалась особо довольной путешествием, но ее по-прежнему гнал за собой скакун Рогнеды. Горы все ближе, ближе…
Неожиданно снова все завертелось, горы остались, но отступили на дальний план, а вокруг всадников тянулся нескончаемый лес огромных стволов, которые где-то в поднебесье заканчивались непропорционально маленькой кроной. Слышался хруст ветвей – мимо проходил какой-то очень крупный зверь, но скачка не прекращалась ни на мгновение, и Грегори не успел ничего разглядеть. Может быть, это и к лучшему.
Кони постепенно замедляли шаг. Гигантские деревья сменились самыми обычными, солнце по-прежнему нестерпимо жарило макушку, и Грег, вспомнив о шляпе, надвинул сомбреро глубоко на уши. Вернулся ветер, вместе с ним ощущение нормальности происходящего. Пыльная дорога под ногами, жара и непривычно яркие краски и запахи подсказали Грегори, что все-таки, вопреки всем законам перемещения, он оказался в Мексике. Совсем скоро, наверное, должны были появиться знаменитые пирамиды.
Побережье осталось у них за спиной, всадники неторопливо продвигались под палящим солнцем вглубь страны. Алекс, поравнявшись с сестрой, вдруг начал насвистывать какой-то мотив.
­- Прекрати петь эту мерзость, - сморщилась Рогнеда. – Ты обладаешь удивительным даром испортить любое путешествие, даже самое приятное.
­- Разве это было особенно приятным?
­- По крайней мере беспрепятственным, если ты не заметил.
­- Подумаешь, - Дейн пожал плечами. – Конечно, если бы на тебя случайно наступил бронтозавр, я бы расстроился. Но других препятствий как-то и не предвиделось.
­- И все же это не самая приятная дорога , - настаивала на своем Рогнеда. – И ты знаешь почему.
­- Мы еще не на Дороге Мертвых, - снова пожал плечами Алекс. – Решение принято, и сожалениям, как и раскаянию, тут не место и не время. Сама знаешь.
­- Знаю, - женщина потрепала коня по холке и прикусила губу. – Знаю, но верно ли мое знание?
На этом разговор завершился. Они въехали в большую рощу, усаженную неизвестными Грегу деревьями. Тут и там попадались обломки невысоких колонн, с нанесенными на них рисунками. В основном рисунки изображали драконьи головы с высунутым языком и завитками на макушке. Впереди уже маячило открытое пространство, но, едва кони вступили на широкую дорогу, Алекс прищелкнул языком и круто свернул влево, уходя в глубь чащи. Грегори, которого ветви деревьев немедленно принялись хлестать по лицу, недовольно забурчал, не сильно надеясь, что на него обратят внимание. И действительно, за все путешествие Дейны пока не сказали ему ни слова, и это настораживало сильнее, чем любые запугивания.
Неожиданно деревья расступились, открыв взгляду Грега небольшую деревушку. Дома в ней большей частью стояли полуразрушенные, грубо сложенные из камня стены поддерживали остатки крыш, ничего похожего на дворы или заборы не было и в помине. Никто не вышел им навстречу, ветер мел по единственной улице катышки из растений и пыли. Даже запах смерти, несомненно царивший здесь когда-то, успел выветриться и уступить место пустоте.
­- А ведь когда-то…
­- Может не стоит? – Рогнеда перебила брата, соскочила с лошади и отвязала поводья Греговой кобылки.
­- Ну юноше может быть интересно. Правда, Грег?
­- А…да, конечно, - он вздрогнул – Алекс обратился к нему так, словно на самом деле его тут не было.
­- Здесь еще не так давно жили остатки племени майя. Или точнее – племени ацтеков, которое пришло сюда после майя. Они смешались с майя, и влачили довольно жалкое существование, всячески отвергая цивилизацию и все, с ней связанное. Говорят, они до самого конца поклонялись Великому Пернатому Змею.
­- Змею… - напряг память Грег. – Это его звали Кетцалькоатль?
­- Да, так звали его, а еще правителей, которые считали себя потомками того самого Кетцалькоатля, когда-то пришедшего в племя и ставшего великим вождем. Его называли богом плодородия, потом богом-творцом, потом великим защитником добра и так далее. Культ разрастался, да ты и сам, наверное, заметил эти «украшения» вдоль дороги. Мы еще много раз встретим этого Змея – на фресках, на скульптурах…везде в общем-то.
­- Он имеет какой-то отношение к Книге Судеб?
Грегори давно заготовил этот вопрос. Его не особо интересовал Великий Змей, которому майя с такой охотой приносили в жертву людей. Его интересовала книга – и как именно она связана с Калерией. Конь Рогнеды всхрапнул и приподнялся на дыбы, ветер внезапно стих. Алекс скрестил руки на груди и опустил голову, искоса глядя на сестру.
­- И ты еще говоришь, что решение слишком поспешно? – он повернулся к Грегу и положил руку юноше на плечо. – Пойдем, прогуляемся. Я расскажу тебе кое-что о Книге.
Они направились в сторону самого крайнего строения, и в продолжение всего пути пальцы Алекса стальной хваткой удерживали Грега рядом.
­- Понимаешь, Грегори – нельзя залезть в чужой сундук с бельем и рыться там, словно последний нищий. Возможно, ты почитаешь себя достойным подобного знания после всего, что тебе удалось пережить. Может быть, это так и есть. Но здесь и сейчас решаю только я – можешь ли ты обладать данным знанием без ущерба другим и себе. Впрочем, никто не может обладать знанием о Книге без ущерба для себя. Так уж повелось.
­- Я хочу знать, потому что Калерия верит….
­- У нее нет оснований не верить написанному мертвыми. Это живые могут обманывать, лгать, запутываясь в собственной паутине. Мертвые не лгут, потому что знают – правда всегда страшнее самой изощренной лжи. Ничто не причиняет большей боли, чем доподлинная правда, в которой ты не можешь усомниться и которую не в силах изменить. Ложь царапает, правда – пронзает насквозь. Книга Судеб пишется мертвыми неустанно, и чем больше согрешил человек при жизни, тем более близкие люди обретают под его пером страдания, разруху и смерть. Ведь писать судьбу какого-нибудь постороннего в сто крат легче, согласись. Не легкий труд, могу признать.
­- Зачем вы показали ей?! Зачем, если знали, какая там боль?!
­- Во-первых, я и сейчас не знаю уготованной ей судьбы. Это не те тайны, которые хочется разделить с другом или даже наставником. Она держит эту тайну внутри, храбрая малышка. Почему показал? Потому что она оказалась достойна, вот и все. Она хотела этого, мечтала, трудилась не покладая рук, не давая ни минуты отдыха своей хорошенькой головке…ах, да…ты же никогда ее не видел, откуда тебе знать что она хорошенькая? Но можешь поверить мне на слово.
­- И вам….и вам не хочется…не хочется помочь ей? Она же мучается, этот страх смерти гнетет ее….
­- Грегори, а тебя разве не гнетет тот же самый страх? – Алекс поддел носком сапога ближайший камень и подкинул его в воздух. – А каждого из нас? Я жду, пока она примет достойное решение – то или иное, подсказок я не даю. Вот только твое появление…
­- Что?
­- Может сбить ее с дороги, на которую она уже была готова вступить. Дороги, которая лишила бы ее страха навсегда.
­- Дорога сна? – выпалил Грег наугад.
Алекс странно взглянул на него, лицо его перекосилось, он выругался и побрел обратно к хижине, около которой Рогнеда привязала лошадей. Грегу ничего не оставалось, как поспешить следом, он не собирался так просто заканчивать разговор. Шут с ней, с этой дорогой, но Калерия!
­- Постойте! Понимаете, она верит, что ничего уже нельзя изменить, что раз она прочла – все сбудется, и нужно лишь сидеть тише воды, ниже травы и ждать.
­- Не самое глупое решение, - буркнул себе под ноги Алекс, не сбавляя темпа.
­- А ведь вы могли бы…Так ведь нельзя! – Грег разозлился и со всей силы дернул Дейна за рукав. – Вы спокойно дожидаетесь, пока она потеряет от отчаяния голову, так? И тогда сделает все, что вы там для нее придумали? Этого не будет, Алекс! Она не собирается вам отдаваться, не будет вручать вам свою судьбу. Но сидеть молча, ничего не предпринимая….неужели вы такое позволите ей?
­- У каждого есть право выбора, не мне лишать ее этого, - сухо парировал Дейн, вырывая свое одеяние из его пальцев. – Прекратите истерить, юноша. Эта девушка хороша, спору нет. Но она выбрала опасную дорожку, и не нам с вами…
­- Может быть не ВАМ, - зло бросил Грег. – Но МНЕ во всяком случае не безразлична ее судьба, и я сидеть сложа руки не собираюсь.
­- Тогда что вам мешает отправиться к ней прямо сейчас? – вкрадчиво поинтересовался Дейн. – Вперед, попутный ветер в спину и даже если вы по чистой случайности доберетесь до ее квартиры живым, вас зарубят вместе. Это будет конец, достойный Шекспира, ей-богу. И при этом АБСОЛЮТНО бессмысленный и глупый.
­- Значит, покориться? Сидеть и тупо ждать какой-то вымышленной судьбы?
­- Почему вымышленной? – Алекс словно издевался над ним. – Вы не верите в предопределение, мистер Льэюлл?
­- Не верю и не собираюсь верить! Потому что…потому что…. – он заметил, что в дверях хижины стоит Рогнеда и как-то странно смотрит на него…не мигая, растерянно и опустошенно.
­- Ваши «собираюсь» звучат довольно неубедительно, должен заметить, - чопорность Алекса достигла апогея. – Разве нет у вас ощущения, что все происходящее подчинено неким неумолимым и по своему справедливым законам, которые не в вашей власти отменить или обойти?
­- Вовсе нет…ничего подобного, - Грег опустил голову и бурчал уже скорее себе под нос. – Я думаю, что можно попытаться изменить то, что тебе известно. Почему нет? Почему не рискнуть, если ты все равно считаешь себя живым трупом? Почему не дать хотя бы миллионный шанс на то, что все пойдет иначе?
­- Миллионный шанс… - тихо прошептала Рогнеда, отворачиваясь от пристального взгляда Алекса. – Миллионный шанс…
­- Спорить без должной аргументации трудно, мистер Льюэлл, - Алекс прошел внутрь, легонько задев сестру плечом. – Надо собираться и ближе к закату идем обследовать пирамиды. Вы же не побоитесь пройти легендарной Дорогой Мертвых Теотиуакана?
­- И не подумаю, - принимая вызов ответил Грег, у которого душа на мгновение ушла в пятки. – Все эти майя давно мертвы…
­- О, в этом нет никакого сомнения, - насмешливо протянул Дейн, усаживаясь прямо на пол и доставая из чересседельной сумки флягу. – Глотните немного, это поможет вам….
­- Не стоит, я думаю, - Рогнеда уже собиралась забрать флягу, но взгляд Алекса пригвоздил ее к месту.
­- Будь милосердной, сестра, - Алекс без улыбки смотрел, как Грегори сделал жадный глоток и забрал флягу назад. – Не забудь достать плащ – здесь ночью не то, чтобы очень жарко и насекомые лезут. Я сейчас приготовлю факелы и можно трогаться в путь.
­- Я сплету ритуальный венок, - женщина тихо вышла наружу.
­- Венок?
­- Венок подносят Кетцалькоатлю, как покровителю всего живого, главным образом птиц. Мы будем проходить мимо его храма, - коротко пояснил Алекс и занялся изготовлением факелов.
Из сумки появился на свет сначала моток пакли, затем два идеально обструганных колышка небольшого диаметра, и довольно увесистый куб, завернутый в бумагу. Алекс в считанные секунды разжег костер прямо тут же, подвесил над ним котелок и погрузил туда куб.
­- Что это? – не удержался любопытный Грег.
­- Пчелиный воск, масло и древесная смола. Самая подходящая смесь.
По домику поплыл хвоистый запах смолы. Когда куб окончательно расплавился, Дейн погрузил в котелок всю имеющуюся паклю, потыкал в нее пару раз одним из колышков и начал наматывать. Грегори оставалось только следить, затаив дыхание, как он голыми руками управлялся с расплавленной смесью, малейшая капля которой оставила бы на коже глубокий ожог. Наконец оба факела были готовы, костер безжалостно затоптан и тронулись в путь. Застывшие факелы Алекс нес перед собой.
Они скоро вышли на ту дорогу, с которой свернули после путешествия. Впереди в неясной вечерней дымке маячило величественное сооружение, но идти до него предстояло довольно долго.
­- Вот мы и на Дороге Мертвых, Calle de los Muertos по-испански. Два с половиной километра отделяют нас от Пирамиды Солнца – самой большой на всем континенте.
­- Мы сможем на нее подняться?
­- Наш путь закончится раньше, - ответил Алекс и больше ничего не прибавил.
По обеим сторонам дороги тянулись развалины бывшего города майя. Тут и там из земли торчали столбы, украшенные резьбой с изображением Пернатого Змея – единственное, что сохранилось от оснований некогда величественных построек. Скоро по правую руку вырос первый храм. Заметив искреннее любопытство на лице Грега, Алекс милостиво свернул к нему, по дороге давая короткие пояснения. Рогнеда ушла вперед, неся в руках сплетенный из листьев венок.
­- Это и есть храм Кетцалькоатля. Видишь, он весь украшен головами Змея. Вся эта площадка называлась Цитадель, хотя название неверно – ничего похожего на европейские крепости или дворцы здесь никогда не строили. Храм пытались разрушить конкистадоры – как и все в округе, впрочем. Но как видишь, боги или иная сила сохранили эти великолепные творения рук человеческих.
Храм, содержащий в основании куб, возвышался над людьми подобно невиданному существу, исполненному величия и потаенной угрозы. Наверх вела широкая лестница, хотя храм и был одноярусным, многочисленные каменные скульптуры, опоясывающие его, делили его на много частей. Все они изображали только одного бога.
Рогнеда поднялась на несколько ступеней и остановилась напротив одной из фигур. Пока она стояла, всю долину окончательно поглотили вечерние сумерки, но Алекс не двигался, терпеливо ожидая возвращения сестры. Наконец, она надела венок на голову Змея, молитвенно сложила руки и спустилась к спутникам, ни разу не обернувшись.
­- Тебя опасно тащить в такие места после Нидзё. В тебе просыпается смиренность и набожность.
­- Во мне просыпается сомнение, которое я не в силах разрешить без помощи богов, - только и ответила она, забирая у него один факел. – Пора зажигать огни.
Стоило Алексу поднести руки, как факелы вспыхнули ярким, непослушным огнем, разбрасывая во все стороны языки пламени. Они двинулись дальше по широкой, изборожденной сотнями тысяч любопытных ног Дороге Мертвых. Пыль клубилась перед ними, послушная воле ветра, дувшего со всем сторон попеременно. Грегори только успевал вертеть головой, разглядывая развалины, но заметил, что брат и сестра идут по обе стороны от него, и торжественность в их шагах только подчеркивается мерным светом факелов, игравшим на окаменевших, бесстрастных лицах. Может быть, в древние времена именно так шли по дороге жрецы, устремляясь к Пирамиде Солнца, чтобы восславить своих богов?
До главной пирамиды, как и предупреждал Алекс, они не дошли. Слева внезапно выросла пирамида поменьше, и Дейны, освещая дорогу факелами, свернули к ней.
­- Пирамида Луны, - указал Алекс и улыбнулся. – Я начинаю чувствовать себя как дома рядом с ней.
­- Иллюзия, - горько бросила Рогнеда.
Грегори кивнул их словам, но ничего не ответил. Его разморило, дурманящий запах горевшей смолы мешал думать. Хотелось спать, но он держался. Не иначе, это скачка сделала свое дурное дело, превратив его в полное ничто. Хоть спички в глаза вставляй. Они поднялись на первый ярус пирамиды и начали обходить ее кругом. Алекс заговорил снова, и Грег удивился проснувшейся в Дейне словоохотливости.
­- Все эти археологи так и не нашли входа в святилище. Хотя в Пирамиде Солнца его обнаружили довольно быстро – скорее всего, подкупили кого-то из местных майя. Но Пирамида Луны стоит нетронутая уже больше тысячи лет.
­- Разве… - язык плохо повиновался Грегу. – Разве это кого-то интересует, кроме ученых?
­- Мало ли любопытствующих на свете! Древние знали, что знание должно быть доступно только посвященным, иначе может случиться большая беда. Нынче об этом забыли, хотя по-прежнему старательно не дают детям играть со спичками. Но игра с огнем в тысячу раз безопасней, чем игра с ритуалами и реликвиями, в которых ничего не смыслишь.
­- Ритуалы умирают, когда исчезают жрецы.
­- Если бы все было так просто, юноша, - Алекс шагнул вслед за Рогнедой в раскрывшееся в камнях отверстие, на месте которого еще секунду назад ничего не было. – Мертвые надежно хранят свои тайны, поверь мне.
Они оказались в узком коридоре, уходившем резко вниз, в недра пирамиды. Рогнеда шла первой, за ней Грег и позади Алекс. Грегори вцепился в каменную кладку, потому что ноги внезапно стали ватными, а в голове зашумело. Недостаток кислорода явственно ощущался тем сильнее, чем ниже они спускались. Но когда коридор сменился ровной прямоугольной площадкой, размерами соответствовавшей основанию пирамиды, на него хлынул поток свежего, прохладного воздуха. Однако Дейнов такой поворот событий едва ли обрадовал.
­- Слишком свежо, - Алекс недовольно обошел помещение по периметру, светя себе факелом. – Я полагал их система вентиляции давно дала сбой.
­- Пирамиды строили на совесть, - Рогнеда не выглядела расстроенной, только очень усталой. – Пройдет еще не одна тысяча лет, люди по-прежнему будут бродить здесь, но то, что строили ради вечности останется в целости и сохранности.
­- Ты права, - Алекс осветил вход в центральный коридор и шагнул в темноту.
Грегори все же успел разглядеть мутным взглядом настенные росписи, украшавшие комнату. Здесь присутствовал не только Пернатый Змей, но и более диковинные птицы, в то время как человеческих фигур не было совсем. Причудливо переплетенные орнаменты тянулись по низу и по верху, обрамляя не потерявшие свежести красок картины древних художников. В коридоре, куда он направился следом за Дейном, рисунки стали еще сочнее. Все они великолепно сохранились – видно было, что их давно не касался ни луч света, ни человеческая рука. Коридор вел их все дальше, явно за пределы самой Пирамиды Луны, и при мысли о том, что сейчас над ним толща из земли и древесных корней, не принесла сонному Грегу ни капли воодушевления.
Тем временем они пришли в само святилище. У дальней стены, как и сотни лет назад, ярко горел жертвенный огонь под статуей, изображавшей сидящую на коленях женщину. Глаза без зрачков строго смотрели прямо на вошедших, на вытянутых ладонях лежали два ритуальных предмета – нож и чаша для сбора крови. Чуть дальше от огня, почти в центре комнаты стоял большой каменный стол длиной в человеческий рост, его поверхность была покрыта бурыми пятнами и зазубринами.
­- Я расскажу тебе, почему мы пришли сюда, - Алекс воткнул бесполезный факел в одну и бронзовых подставок на стене. – Это – богиня Луны, великая Чиа. Ее майя почитали ничуть не меньше, чем Пернатого змея, она была супругой бога Солнца. Ее глаза кажутся тебе безжизненными, но это не так. Они сделаны из огромного куска матового хрусталя, поэтому хотя и не переливаются, но все равно пронзают душу насквозь. Чиа может быть очень грозной, если рассердится – и может быть милостивой, если ее задобрить.
­- Ага… - Грега неумолимо клонило в сон, тем более, что в святилище стояла сильная жара.
­- Жертвоприношения, связанные с культом крови и жизни, этих основ бытия, приносились здесь только по особым праздникам, в священные дни богини Чиа. Она принимала как юношей, так и дев, не терпела, когда ей приносили в жертву рабов или пленных. Только свободный выбор, только истинная готовность прийти к богу. Ведь смерть – это в некотором роде свобода, ты не считаешь?
Краем глаза Грег заметил, как взметнулись в такт языкам пламени рыжие волосы Рогнеда, но в следующее мгновение отяжелелые веки его опустились, ноги ослабли, он силился пробормотать что-то, но не мог. Голова его не успела коснуться земли, как он погрузился в глубокий сон.
Снилось ему что-то страшное. Женщина с пустыми глазницами, гнавшаяся за девушкой в легком, полупрозрачном платье на самом краю обрыва. Он знал, что девушка эта – Калерия, пытался вырваться, чтобы помочь ей – но женщина, а это была сама Чиа, со страшным смехом схватила девушку за волосы и пропала вместе с ней. За спиной чудился стук копыт – на разгоряченном скакуне, весь в черном, по побережью скакал Алекс Дейн – его бесстрастное обычно лицо застыло в немом крике, в руках сверкала катана. Из воды, покрытая волосами-змеями, выходила его обнаженная сестра, маня Грегори за собой. Юноша вскрикнул и проснулся.
Пошевелиться мешали веревки, туго стягивавшие его руки и ноги. Голова лежала на чем-то очень теплом и твердом, слева в глаза бил сильный огонь.
­- «Они собираются принести меня в жертву Чиа!», - вот единственная мысль, которая пронзила его, прежде чем он услышал голоса.

Неужели она ошибалась? Или просто обманывала его в обмен на свою свободу?


После «ну» всегда зпт


Имхо, лишнее.


Опечатки


Здесь бы перефразировать: Причудливо переплетенные орнаменты тянулись по низу и по верху, обрамляя картины древних художников, не потерявшие свежести красок.




Нелёгкий


по-своему




Просто «любопытных»

Интересный кошмар.
Я бы посмотрела на то, сбудется он или нет. Опять же Калерии рядом нет, как она может пожертвовать собой за него и отдать свою жизнь Чиа?..

Увы, факт жертвоприношения абсолютно реален. Правда, без участия Калерии.

17
Грегори дернулся, но веревки держали крепко. Он приподнял голову, осторожно повернул ее – рядом жертвенным огнем стояли брат и сестра, Алекс держал в руках чашу для сбора крови. Глаза Чиа недобро поблескивали под сводами комнаты. Заметив, что пленник проснулся, Алекс поставил чашу на место и начал идти вдоль каменной плиты, на которой лежал Грег, не глядя на юношу.
­- Поражения всегда нелегко признавать, мистер Льюэлл. Хотя я не могу назвать ваш случай окончательным поражением – все-таки Проклятие будет снято, пусть вы этого лицезреть уже не сможете. Да-да, я сам поражаюсь, как вы не поняли сразу, чем все кончится? Ведь Дэрил объяснил очень четко – когда Проклятие связывает столь близких родственников, единственный способ снять его – ритуал крови. Жертвоприношение. И да, ведь я говорил вам, что смерть – тоже свобода? Вы станете свободным, как и должно быть. Вот только слово «быть» уже не будет к вам так уж применимо.
­- Лиам предупреждал меня, - прошептал Грег, облизывая запекшиеся губы. – Он оставил мне записку.
­- Волчара становится сентиментальным на старости лет, это так трогательно, - Алекс улыбнулся. – Лиам – оборотень, если вам интересно, Грег. Сами понимаете, жизнь у него не сахар, но он не жалуется. Еще и о других успевает подумать, как видите. Ему самому ритуал крови уже не поможет, впрочем. Так что, может быть, это сродни зависти, как вы полагаете?
­- Ах ты…
­- Ну да, ругаться. Это сейчас ваше естественное желание, я понимаю. Но только совершенно бесполезное, надо признать. Проклятие должно быть уничтожено – мы с сестрой не можем отступить сейчас, когда цель почти достигнута. Ведь столько труда ушло на то, чтобы хоть как-то запутать следы – эти три дурня преследовали нас очень упорно. Точнее вас, не нас.
­- Разве нет…?
­- Увы, только путь крови. В общем сгодилась бы и любая жертва, но ведь вы оказались под рукой. И так жаждали свободы. И не верите в предопределение, пусть и напрасно. И…
­- Как знать, - голос Рогнеды, перебившей брата, прозвучал неожиданно гулко и певуче. – Может быть, это самый верный путь – не покоряться судьбе до самого конца? Алекс, я уже говорила тебе, что не так уверена…
­- Говорила, но это не имеет никакого значения. Ты не меньше меня хочешь покончить со всем этим, - брат предостерегающе коснулся ее плеча.
­- Погоди, дай мне договорить, - она вырвалась и отскочила в сторону, прямо под руку статуи Чиа. – Вот он…он совсем мальчишка. Мы ведь раньше никогда…нам ведь удавалось…
­- Не спорю, - он иронически разглядывал ее.
­- Так почему же сейчас мы опускаем руки так рано? Почему думаем, что ему суждена смерть на этом алтаре?
­- Потому что не видим другого пути, не более того. Чем раньше мы снимем проклятие, тем раньше мир не увидит новых зверств этих…
­- Новых зверств не будет, пока он жив. Вот еще один способ…
­- Ты предлагаешь нянчиться с ним ближайшие лет шестьдесят?
­- Нет, я…
Она неожиданно умолкла. Рыжие волосы разметались по плечам, глаза наливались тем же огнем, что горел в очаге. Рогнеда молчала, но внутри нее, казалось, протекал яростный, невыразимый словами диалог. Наконец она недобро улыбнулась и взяла в руку кинжал.
­- О Великая Чиа! Мать всего живого, все ведущая, все знающая! О, супруга Солнца! О, Великая богиня! Да будет вечным твое царство над всеми нами. Не гневайся Чиа, за наше слабодушие, но яви свою милость перед лицом новой жертвы, тебе уготованной! Его алая кровь стечет в чашу и да будет сладок ее вкус для тебя, о прекрасная Богиня! Этим кинжалом обагрю я древний камень, и появится на нем новый, свежий след – память о твоем величии и нашем смирении перед тобой, о Чиа! О…
­- Эй, хватит гимнов, - Алекс сделал шаг к сестре, но она легко ускользнула от него. – Заканчивай с прославлением богини, нам еще…
­- Богохульник! – яростно потрясла кинжалом неузнаваемая Рогнеда. – Как смеешь ты произносить подобные слова здесь, в святилище великой Чиа! Только она, мать всех нас, мать неба и луны, может царствовать здесь и приказывать своим жрицам.
­- Гнед…
­- Я более не твоя сестра. Я рабыня великой Чиа…
­- О, нет… - тихо заскрежетал зубами Алекс и сделал еще один широкий шаг к Рогнеде. – Отдай кинжал, дуреха. Черт, я всегда должен помнить, какая ты впечатлительная…черт, черт.
­- Не смей подходить ко мне, братец. Не смей, Чиа покарает тебя за то, что ты мешаешь ритуалу. Сейчас я дам моей госпоже напиться молодой крови…
Она оказалась напротив Алекса по другую сторону жертвенника. Грегори и сам видел, что она полностью одержима и утратила над собой контроль, он яростно извивался в веревках, но привязали его на совесть. Он нашел глазами Алекса.
­- Развяжи меня, Дейн! Да черт, это же совсем не то….этот ритуал не снимет проклятие! Братья так и будут убивать…моя смерть ничего не даст им. Это не то…
Рогнеда метнулась вперед с занесенным кинжалом. Глаза ее алчно горели, не отрываясь от груди Грега. Она уже словно проникла взглядом вглубь его плоти, и теперь недоставало одного удара лезвия, чтобы убедиться в том, что ей там открылось. Она замахнулась и нанесла удар.
Грег зажмурился.
Сталь лязгнула о сталь, послышался крик. Юноша распахнул глаза – Ронеда сжимала здоровой рукой правую ладонь, меж пальцев сочилась кровь. Алекс с катаной, тяжело дыша, зло прошипел:
­- Вот кровь, о которой ты так просила. Жаль, не слишком молодая. Все, сворачиваем этот балаган и уходим.
Женщина, потерянно блуждая по комнате, не обратила внимания на его слова. Ее глаза остекленели, руки теребили подол платья, рыжие волосы угасли, растеряв весь огонь. Алекс пожал плечами и взрезал веревки, привязывавшие Грега к жертвеннику. Юноша тут же вскочил, мышцы немного затекли и ныли, но в целом он чувствовал себя полным неизвестно откуда взявшихся сил.
­- Она всегда была такая. Любая религиозно-мистическая ерунда превращает ее в одержимую. А потом слезы раскаяния и прочие сопли, - Дейн методично смотал веревку и сунул в карман плаща. – Теперь мы еще убьем кучу времени, чтобы уговорить ее выйти отсюда.
­- Но ведь если одержимость прошла…
­- Не, не прошла. Но сейчас она считает себя недостойной зваться жрицей, потому что я остановил ее. В ее душе борются моя сестра и чертова весталка, которая только и ждет момента, чтобы вцепиться мне когтями в лицо. Нельзя быть чувствительным отчасти, вот и все. Пойдем, надо забирать ее и сваливать. Меня меньше всего привлекает идея, чтобы твои приятели-Проклятые нашли и заперли нас внутри.
Грегори моргнул. Алекс вел себя совершенно непринужденно, и, само собой, не испытывал никаких угрызений совести по поводу несостоявшегося жертвоприношения. Еще немного, и он начнет извиняться, что из-за его сестры им не удалось провести ритуал до конца. Но неужели возможен только такой способ, только такой путь?
Мысль осталась недодуманной – Грег отвлекся на Рогнеду, которая легко ускользала от брата, явно не собираясь покидать святилище. Двигалась она словно во сне, не поднимая глаз, и Грегори не оставалось ничего другого, как прийти Дейну на помощь. Он неожиданно оказался за спиной женщины и крепко прижал к себе. Рогнеда дернулась в его объятиях, потом затихла и тихо заплакала. Юноша смущенно провел рукой по рыжим кудрям и осторожно повел леди Дейн к выходу. Алекс, бормоча что-то в полголоса, следовал за ними.
Обратный путь отнял у них много времени. Рогнеда совсем обессилела, она часто останавливалась и принималась стонать, но уже не в религиозном экстазе, а просто от слабости, охватившей все тело. По-прежнему ни разу не взглянув на брата, она часто перебирала завязки на плаще Грега, теребила его рубашку, не произнося при этом ни слова. Юноша уже не слишком обращал на это внимание – он просто шел вперед, потому что оставаться дольше в пирамиде казалось совершенно невозможным. Здесь он впервые встретился со смертью, и лицо ее было лицом богини Чиа.
Оказалось, они пробыли внутри довольно долго. На горизонте тонкой алой полосой занимался рассвет нового дня. Грегу почудилось присутствие проклятых – он беспокойно завертел головой, растревожив при этом затихшую было у него на груди женщину. Алекс, быстро поравнявшись с ними, сжал рукоять катаны.
­- Да, они где-то рядом. Может быть, еще не нашли нас – но где-то рядом. Возможно, Дорога Мертвых пугает их. Или хотя бы задержит.
­- Вряд ли их может что-то напугать, - пробормотал Грег.
­- Абсолютно бесстрашны только абсолютные мертвецы, - хмыкнул Дейн. – Это не я сказал, так написано в комментариях какого-то монаха к «Книге пяти колец» Мусаси. Мне она запомнилась, потому что с тех пор я всегда сначала спрашиваю себя – чего боится мой враг? И действую соответствующе.
­- А мысль о том, чтобы он перестал быть врагом…?
­- Если в этом есть потребность, - Алекс резко нагнулся, сорвал травинку и начал жевать. – Видишь, здесь в племени майя врагов приносили в жертву. В этот момент они переставали быть врагами, они становились благодарственным даром богам. Но гораздо дороже стоило пронести в жертву кого-то своего. Царскую дочь, например, или жреца. Врага ведь не жалко лишить жизни. Следовательно, такая жертва ценилась меньше.
­- Но это варварские обычаи…
­- Безусловно, но разве современное тебе общество, с ядерной бомбой и огнем с воздуха не более жестоко? Майя, по крайней мере, стремились умилостивить богов, а ради чего люди убивают сейчас?
­- Кровь! – Рогнеда дернулась, едва не вырвавшись у Грега из рук, и ударила его кулаком в грудь. – Кровь повсюду! Испить ее….дай мне испить ее….
­- Тише, тише… - Грег погладил ее по волосам. – Тише, все уже хорошо. Все в порядке.
­- Сейчас я приготовлю нам всем хорошего отвара, пусть проспится. Да и тебе не помешает, - Алекс по пути сорвал еще несколько растений, рассовывая находки по карманам. – Завтра будет видно, что к чему. Может быть, встретить их здесь – не самый худший выбор.
Грег промолчал. Он удивлялся сам себе, этому отсутствию озлобленности или страха. Сейчас его заботила лишь притихшая Рогнеда и скорый сон. А потом надо будет о стольком подумать. Если Алекс прав и Проклятые где-то рядом…
Дорога Смерти кончилась, он снова свернули в рощицу, которая вела к вымершей деревне. Последние метры Грег всерьез подумывал взять женщину на руки – она едва брела, ноги цеплялись за каждую корягу. Он и так почти волочил ее на себе. Алекс, словно ничего не замечая, шел впереди. Грегу подумалось, что он серьезно обижен на сестру, а еще больше – на собственную непредусмотрительность.
В хижине все их вещи оказались нетронуты, но покрыты сверху какой-то липкой дрянью, от которой немедленно хотелось вымыть руки. Грегори стоял в дверях, придерживая Рогнеду, пока Алекс стелил сестре постель – развернул одну из взятых с собой тонких циновок, сверху накинул плащ и смотал свою сумку в изголовье. То же самое он кивком предложил сделать и Грегу, после чего занялся костром и снадобьем. Скоро из котелка повалил приятный травяной аромат, совсем не усыпляющий, а даже наоборот. Глядя как Дейн растирает меж пальцев очередной лист, Грегори неожиданно догадался:
­- Ты ведь тогда дал мне снотворного, верно?
­- Да, - просто признал тот. – Я считаю, что проделывать весь ритуал над жертвой в сознании – только потешать собственную звериную натуру, не более того. Но ты быстро проснулся.. или мало выпил, не знаю, - Алекс больше не обращался к нему свысока, не язвил, и юноша с удивлением понял, что Дейн общается с ним как с равным.
Неужели надо побывать на грани смерти, чтобы вызвать в этих странных людях что-то, сродни уважению?
­- А Рогнеда ведь не хотела…
­- Она вообще не была ни в чем уверена, это чисто женское свойство. Ну и, наконец, ты ей нравишься.
Последняя фраза обескуражила Грега, он машинально проглотил весь поданный Алексом отвар и завалился спать.
Ему снилась улыбающаяся Калерия, она радостно смеялась и вместе с ней в мире расцветала самая настоящая весна. Проснувшись, Грегори пожалел, что не выпил весь котелок – кто знает, сколько бы тогда продлился этот блаженный сон? Он открыл глаза и обнаружил, что Рогнеда еще спит – черты лица ее разгладились, исчезла вчерашняя бледность и отрешенность, теперь перед ним лежала красивая молодая женщина, и редкие лучи солнца, проникавшие сквозь дырявую крышу, золотили ее разметавшиеся в разные стороны рыжие кудри.
Грегори натянул плащ и вышел наружу. Алекса видно не было, но солнце уже клонилось к горизонту – очевидно, они проспали больше двенадцати часов. Он чувствовал страшный голод, но до прихода Дейна пришлось обойтись теми крохами, что положил ему в сумку Лиам. Прилив благодарности к оборотню быстро сменился тягостными мыслями о новой тайне, которую он обещал раскрыть Проклятым и не знал теперь, как это сделать. Как сообщить им, что для освобождения нужна человеческая жизнь?
Грегори не питал никаких иллюзий о состоянии Проклятых. Цена в одну человеческую жизнь не покажется им слишком большой, это несомненно. Они пойдут и убьют первого встречного ради избавления. Но ведь это он, Грег, сообщит им….значит, кровь несчастного падет и на его руки. Значит, он сам…сам….велит им убить, чтобы стать свободными. Возможно ли это сделать?
И возможно ли не исполнить клятву, данную искренне?
Грег прошел до одного края деревни и развернулся, чтобы дойти до противоположного. Солнце припекало затылок, он надвинул сомбреро на глаза и побрел обратно.
Что будет, если он промолчит, таким образом превращаясь в клятвопреступника? Раньше подобные вопросы не сильно тревожили юношу, он запросто мог отменить данное самим собой обещание ради чего-то более важного и сиюминутного, но в этом мире, с его странными правилами игры, клятва значила очень много. Возможно, она значила даже больше, чем жизнь.
Грегори уселся на землю, перебирая в пальцах теплый песок. Самое страшное – он не видел выхода. Отсутствие озлобленности по отношению к Дейнам объяснялось очень просто – он внезапно осознал, что жертвоприношение было последним способом, который они знали. Неприятным, но, по крайней мере, действенным. И теперь все сорвалось. Теперь никто не знает, как можно остановить проклятие, не прибегая к человеческим жертвам. Даже если Алекс сразится с Лампусой…есть ли шанс, что он убьет его? Допустим, есть. Проклятие не исчезнет, ведь его носят в себе трое братьев, а он, Грегори, увяз в этой паутине по самую макушку.
Снова замаячила перспектива вечного скитания. Сделаться клятвопреступником и всю жизнь бегать от тех, кому он обещал помощь. Потому что без этой помощи они убьют его, в любом случае убьют, так или иначе. Дейнам скоро надоест возиться с ним, и тогда…
Грег с жалостью подумал о Рогнеде. Все-таки она была очень уязвимой, гораздо более хрупкой, чем ее невозмутимый брат. Вся язвительность, все выпады – лишь маска, за которой скрывалась очень ранимая женщина, обделенная заботой и добротой. Юноша вспомнил, как обнимал ее накануне, как доверчиво она прижималась к нему, позволяя вести себя куда угодно. Возможно ли, чтобы Алекс не знал всего этого? Нет, он знал. Но ничего не делал, словно в их родстве было больше равнодушия, чем любви. Странная семья, от которой теперь полностью зависит его жизнь. Потому что он никогда не сможет рассказать проклятым о тайне их спасения.
А как же Калерия?
Грегори не питал никаких иллюзий – здесь, в заброшенной мексиканской деревушке телефону взяться неоткуда. Даже при всем желании Алекса Дейна. Неужели он действительно собирается ждать их прихода? Надо бежать отсюда, нельзя допускать….Ликар может совершить что-то непоправимое. Да, он может, он считает во всем виноватым себя. Нельзя допускать поединка, необходимо уговорить Дейнов уехать. Только куда? Снова в Адзути? Проклятые и там найдут их, теперь они знают много ходов в замок, их ничто не остановит. Только бы они не догадались, что Грегори известно…
­- Ты намерен превратиться в статую? – за его спиной неожиданно вырос Алекс. – Сидеть на открытом пространстве в твоем положении несколько неосмотрительно, должен заметить.
­- Знаю, - Грег не повернул головы. – Но у меня все равно нет выбора, так может быть…
­- Это всегда успеется, - Дейн положил руку ему на плечо и дернул вверх. – Тебе кажется, что выхода – нет. Может быть, сейчас это верно, но все имеет свойство меняться. Ни я, ни Рогнеда не отказываемся от твоей защиты.
­- Можно попытаться принести меня в жертву еще разок, - буркнул юноша.
­- Можно, - без тени улыбки ответил Дейн. – Правда, теперь моя суеверная сестрица уверена, что тебе покровительствуют боги и на роль жертвы ты уже не годишься. Кто знает….
­- Извращенное покровительство получается, - Грег сплюнул и побрел к хижине.
­- Сейчас перекусим, отоспимся и завтра, я думаю, мы встретимся с ними лицом к лицу. Хоть какое-то развлечение в этих мертвых краях.
­- В этом нет ничего веселого. Они в очень большой беде, и только мы можем помочь…то есть пока не можем, но все равно, все в наших руках, а…
­- Из вас всех в самой большой беде – ты! – Алекс развернул Грега к себе и прошептал. – Только ты рискуешь своей головой в этом деле, помни об этом.
Ужин оказался скудным, но очень питательным. С помощью нехитрых приспособлений Дейн запек на огне странного вида крючковатые побеги, добавил к ним прозрачный ароматный бульон и травяной чай. Рогнеда, умывшись и сменив наряд, выглядела совсем отдохнувшей, ела с аппетитом, при этом избегая встречаться с Грегом взглядом. В этом жесте сквозило гораздо больше неосознанного кокетства, чем подлинного стыда. Юноша махнул про себя рукой, и постарался сосредоточиться на том, что Алекса любой ценой нужно уговорить уехать до появления Проклятых. И как только они до сих пор их не нашли?
Виной тому, скорее всего, служило колдовство майя, все еще жившее в этих местах. Вражеские лазутчики могли блуждать вокруг поселка не одну неделю, так и не находя следов поселения. Магия, в окружении которой он прожил последние дни, не стала чем-то обыденным, скорее наоборот – начала являться в самых обычных казалось бы вещах, опровергая устои его старого, «детского» мировоззрения.
После ужина Алекс настойчиво уговорил всех лечь. Рогнеда, ластясь к нему, пыталась убедить брата, что вполне отдохнула, но Дейн оказался неумолим. Под влиянием его успокаивающих речей и терпкого травяного чая, Грегори быстро уснул. Во сне он увидел свой дом, точнее, квартиру. Она пустовала, полки покрылись пылью, на потолке в гостиной в самом углу темнело пятно. Опять соседи устраивали оргию в джакузи, не иначе. Грег скользил равнодушным взглядом по полкам с книгами, разбросанной в коридоре обуви, засохшей половинке яблока на журнальном столе. Все это принадлежало его прошлой, такой далекой жизни – Грег не знал, вернется ли когда-нибудь еще раз в это место. Более того – он не знал наверняка, хочет ли возвращаться.
Утром он вскочил вместе с рассветом, опередив Алекса буквально на пару минут. Грегори торопливо оделся, накинул плащ и в нетерпении следил глазами за тем, как Дейн быстро приготовил завтрак и разбудил сестру. Рогнеда заметила, какими глазами юноша следит за ними и впервые после той страшной ночи заговорила с ним:
­- Ты ведь хочешь что-то сказать, Грегори? Не искушай мое любопытство, говори.
­- А…да, я хотел сказать, что по-моему, пора уезжать отсюда. И как можно скорее.
­- Уезжать? – Алекс нахмурился. – Это не совсем согласуется с идеей дождаться Проклятых здесь. Я ведь обещал тебе, что сам разберусь с Лампусой, Льюэлл. Если ты боишься, что тебе придется драться….
­- Нет, - торопливо перебил Грег. – Я не боюсь Лампусы. То есть я не могу с ним сразиться, но это не та причина. Просто я думаю, поединок ничего не решит. Я думаю…
­- Я ведь могу убить его, Грегори, - мягко проговорил Алекс. – Ты ведь не сомневаешься в этом? Я могу убить его, хотя бой обещает быть трудным и долгим. Он хороший воин, он великолепно владеет своим мечом, но наш опыт неравноценен. Это так, а значит – некому будет угрожать твоей жизни. Ты сможешь спокойно вернуться к себе домой, и забыть обо всем, как о самом страшном кошмаре.
­- Но ведь Проклятие не исчезнет.
­- Я встречал альтруистов на своем веку. Некоторые из них прожили короткую жизнь, некоторым повезло больше. Но неужели ты пытаешься убедить меня, что снять с этих троих Проклятие важнее, чем твоя жизнь? Она ведь одна, никто не подарит тебе новую. Подумай, все это может оказаться роковым – я имею в виду твое сегодняшнее решение. Когда я говорю, что могу убить его…
­- Да, я верю тебе, - кивнул Грег. – Я знаю, что ты сильнее Лампусы, знаю, что ты искуснее в бою. Но я действительно хочу, чтобы проклятие было снято. Ты не знаешь их…они очень странные, их связь друг с другом так сильна…она невероятно сильна. Я боюсь даже представить, что может случиться, если один из них окажется на краю гибели. Вспомни, их старшего брата называют Воином. Значит, он…он ведь может…
­- Я не боюсь неравного поединка, - улыбнулся Алекс.
­- И меня тоже не стоит сбрасывать со счетов, - Рогнеда тряхнула головой, вызвав в комнатушке лавину живого струящегося огня. – Если кто-то из этих мальчишек осмелится на нечестную игру – я сумею с ним разобраться.
­- Все равно это не снимет Проклятия, - стоял на своем Грег. – А ведь именно Проклятие – ваша цель, верно? Вовсе не я, но сама сила, которую они вызвали своими действиями? Правда? Вы уже можете мне сказать, я не испугаюсь. Я уже ничего не испугаюсь, что бы ни услышал.
Он и сам не знал, почему решил пойти ва-банк. Но цели Дейнов все так же таились во тьме, а ему было жизненно важно знать до какой степени можно доверять им. Что его жизнь – не самое главное, они уже доказали. Но чем они не посмеют рискнуть в этой игре?
Брат с сестрой переглянулись. На их лицах появились совершенно одинаковые, тонкие улыбки – одна была зеркальным отражением другой. Они ничего не говорили, только молча смотрели друг на друга. Наконец, Алекс поднялся, его черные глаза впились в лицо Грега, и юноша невольно отвернулся.
­- Мы не можем скрывать то, чего нет, мистер Льюэлл. Цели наши меняются в зависимости от развития событий, сложно назвать какую-то одну особенную. Возможно, это станет ясно в итоге. А сейчас все-таки надо решить – оставаться или ехать.
­- Ехать, - смущенно посмотрел на него Грег. – Я, наверное, не смогу объяснить внятно, но я так чувствую. Что нельзя все решить маханием на клинках, каким бы быстрым не казался этот способ. Он неверен, так подсказывает мне сердце.
­- Ты изменился, - к нему подошла леди Дейн, взяла в руки лицо юноши и осторожно коснулась губами его лба. – Я перед тобой в долгу, и не думай, что когда-нибудь забуду об этом. Но все счета будут закрыты позже, час еще не пробил. Я ошиблась, когда поверила словам брата и согласилась ехать сюда. Алекс умеет быть убедительным, ты знаешь. Я не могу сказать, правильно ли твое решение, но сейчас мы подчинимся ему, потому что ты…
­- …глас божий, не иначе, - шутливо пропел Дейн и начал собирать вещи. – Если вы так решили, удочки надо сматывать как можно быстрее. Они скоро будут здесь.
Начались торопливые сборы. Грегори метнулся к сумке, подаренной Лиамом, наскоро кинул туда сомбреро, затоптал костер. Рогнеда уже седлала лошадей, Алекс укладывал свои вещи и одежду. Они торопились как могли, потому что в накалявшемся вместе с восходом солнца воздухе уже чувствовалось приближение чего-то печально-смертельного и неотвратимого. Грегори, тем не менее, знал, что поступил правильно. Ощущение этого наполняло его странной радостью, не слишком вязавшейся с тяжестью положения. Он не спрашивал, куда они едут, и что будут делать дальше. Главное – он не допустил убийства…как своего, так и чужого.
Только бы не выдать тайну.
Лошади рыли копытами землю, по их спинам стекал тонкими струями пот. Начиналась знаменитая мексиканская жара, от которой не спасало ни сомбреро, ни вода. Скорее, скорее, прочь из этого гиблого места, населенного памятью призраков и слезами жертв. Прочь!
Грегори не заметил, как взлетел в седло с ловкостью заправского всадника. Внутри словно распрямилась зажатая доселе пружина, он чувствовал, что эта скачка будет иной, отличной от предыдущих. Рогнеда выглядела отрешенной, Алекс хмурился. Он тщательно привязал свою сумку к седлу, еще раз оглядел хижину и вскочил на коня. Только когда они тронулись, оставив пирамиды за спиной, он пробормотал:
­- Опоздали…они вычислили нас. В галоп!
Сказано – сделано. Лошади мгновенно подчинились, перейдя на крупную рысь, а затем на бег. Грегори подпрыгивал в седле, крепко вцепившись в поводья и в гриву кобылы, для надежности. Раскаленный воздух летел прямо в лицо, царапая кожу, высушивая губы, заставляя глаза слезиться. Рогнеда скакала чуть позади, явно подстраховывая его – при желании она могла бы уехать далеко вперед. Грег подумал, что понять Дейнов становится для него навязчивой целью, которой он обязательно достигнет, так или иначе. Не выпуская поводьев он обернулся….и похолодел.
У самого края горизонта неслись три всадника. Пыль, которую поднимали копыта их коней, мешала разглядеть хоть что-нибудь кроме силуэтов, но сомневаться не приходилось. Дорога Мертвых не смогла остановить Проклятых, и все чары майя пошли прахом. Теперь оставалось надеяться, что отдохнувшие лошади Дейнов окажутся быстрее.
Расстояние между группами медленно сокращалось. До Грега пару раз доносились ругательства Алекса – Дейн явно нервничал, обдумывая как уйти от погони. Наконец, он что-то коротко крикнул Рогнеде на незнакомом юноше языке, она подхватила поводья его лошади и мир начал кружиться.
Однако в этот раз Грегори начал замечать что-то логичное в происходящем. Деревья не исчезали, но медленно изменялись, превращаясь в кустарники, большая часть которых стала затем травой. Горы, до того встававшие где-то далеко за спиной, двигались влево, все больше пригибаясь к земле, становясь холмами, которые лошади с фырканьем вынуждены были огибать. Проклятые то пропадали, то появлялись вновь, пока не исчезли окончательно. Мир успел за это время измениться необыкновенно – небо теперь застилали ровным слоем низковисящие серые тучи, грозя разразиться моросью, холмы покрывал слой дерна, дорога оказалась вымощена мелким гравием и местами кирпичом. Грег чувствовал, что они вернулись в Европу – только никак не мог сообразить, куда именно.
Хотя Проклятые и остались далеко позади, Алекс не позволял снижать темп. Они неслись мимо небольших деревень, длинных, тянущихся от края до края полей, аккуратных рощиц и пару раз Грегори пугался высоких фигур вдалеке, которые при подъезде оказывались обыкновенными мельницами. Люди, изредка попадаясь на пути всадников, шарахались в стороны, напуганные их странными легкими одеяниями и бешеной скоростью. Грег упивался влажным, сочным воздухом, лишенным какой-либо опасности и обещавшим только мелкий дождь.
Вдали появился большой серый силуэт здания. Алекс тряхнул головой, словно прогоняя морок, и указал Грегу пальцем.
­- Мы едем в Рейвенхилл, это родовой замок наших дальних родственников, давно уже заброшенный. Иногда сюда заезжают Дэрил или Лиам, но вряд ли мы застанем их сейчас. Это место дорого мне – здесь я впервые узнал радость полета, впервые рискнул отправиться в небеса один, без поддержки. Давно это было…. У замка хорошая охрана, он умеет о себе позаботиться. Но расслабляться все равно нельзя.
­- А…. – начал было Грег.
­- Да, там есть телефонный аппарат, - рассмеялся Дейн. – Если ты об этом хотел спросить.
­- Главное, чтобы там была горячая ванна, - мечтательно пробормотала Рогнеда. – Это все, в чем заключается сейчас смысл моего бытия.
Они свернули налево и полетели по дороге, делившей огромные замковые угодья ровно пополам. Тут и там виднелись причудливо подстриженные деревья – вроде бы они росли сами по себе, но искусный садовник, местами едва дотрагиваясь до кроны, придавал ей сходство с человеческими и звериными фигурами, кое-где деревья выглядели как уменьшенная копия одной из башен замка или как падающая звезда. Широкие, богато украшенные ворота распахнулись навстречу всадникам, и бесшумно закрылись за их спинами. Грегори переводил взгляд от одного крыла замка к другому, не в силах выразить свое восхищение.
Слева стена замка возвышалась над неглубоким рвом, поросшим травой. Наверняка, зимой по его склону можно было кататься на санях, без риска провалиться под лед. Центральная дверь, высотой в целый этаж, смотрела на приезжих массивным бронзовым засовом, в котором словно глаз циклопа зияло отверстие для ключа. В центральном корпусе было всего два этажа и еще небольшой мансардный. В боковых – три. Тонкие башенки венчали остроконечные вытянутые крыши, поблескивавшие в лучах заходящего солнца. Спокойный светло-серый цвет камня как нельзя лучше гармонировал с матовой зеленью травяного покрова и начинающей желтеть листвой на деревьях. Вокруг царил покой, который нельзя измерить временем – только почувствовать душой.
Дверь распахнулась от одного прикосновения руки Рогнеды. Внутри их встретил огромный пустынный холл, неуловимо напомнивший Грегу коридоры Адзути. Здесь тоже было оружие – но не в витрине, а в руках у массивных рыцарских доспехов, которые стояли по обе стороны от широкой лестницы, тянувшейся вверх и распадающейся на два рукава. Как и в японском замке, наверху тоже была портретная галерея, но взгляд Грега уперся в огромное изображение дамы в белоснежном бархатном платье, висевшее прямо над лестницей. Лицо ее было почти точной копией лица Рогнеды: большие серые глаза, чуть вздернутый нос, манящие губы. Но волосы и взгляд – все это принадлежало Алексу Дейну, и недвусмысленно свидетельствовало в пользу близкого родства хозяев замка со спутниками Грега. Портрет омрачала досадная мелочь – наискосок через ухо и часть шеи женщины тянулась узкая темная трещина, почти незаметная в волосах, но ярко проступавшая на белой коже. Грег машинально начал подниматься по лестнице и, остановившись перед портретом, попытался определить причину столь вопиющей небрежности в отношении к картине.
Алекс куда-то исчез. Рогнеда, мягко коснувшись плеча юноши, подтолкнула его вперед.
­- Мне так хочется в ванну, что я в любой момент рискую утратить дух гостеприимства. Пойдем, я покажу тебе твою комнату, и ты сможешь отдохнуть.
Они шли длинным, широким коридором со сводами, плавно перетекавшими в небольшие полуколонны. Бронзовые подсвечники на три свечи крепились к овальным зеркалам, таким образом количество света удваивалось, но сейчас пространство освещалось лишь небольшими лампами, стоявшими на столиках через каждые несколько колонн. Грег представил себе большую пышную кровать, теплую воду…и чуть не упал, когда высунувшаяся из ближайшей двери рука дернула его к себе.
Это оказался Алекс. Он не отреагировал на недовольную гримасу сестры и жестом пригласил обоих зайти. Грег не рассчитывал, что ему готовили комнату – они оказались в просторной, заставленной стеллажами библиотеке, где главной ценностью служила скорее средневековая мебель, чем несколько десятков расставленных кое-как книг.
­- Это единственное место в Рейвенхилле, где меня одолевает тоска, - признался Дейн, располагаясь в большом кресле у самого окна. – Все хорошо в этом замке, но когда один из владельцев, опасаясь, что дар превращения перейдет к кому-либо из его детей, приказал уничтожить большую часть собранных им книг, замок многое утратил. Дар все равно настигает того, кому предназначено владеть им – книги тут не при чем, но старик умер от удара, так и не осознав всей ошибочности своих поступков. Жаль, что теперь невозможно восстановить эти драгоценные крупицы знания. Книги, что ты видишь, привезены нами – их мало, потому что нет смысла перетаскивать библиотеку Адзути сюда. Тут бывает сыро, особенно осенью.
­- Твоя привычка разглагольствовать, когда другие…
­- Ты не рассказывала Грегу о тетушке Иззи? Это ее портрет висит там, на лестнице. Как-нибудь надо тебя просветить – милейшая была женщина. Только вот играть любила… и делала очень необычные ставки, - он затушил зажженную было сигару и нахмурился. – Вопреки мнению Гнед, я вовсе не собираюсь тут попусту болтать. Хотелось бы немного определиться с нашими дальнейшими действиями и главное – с действиями на случай, если твои приятели все-таки посмеют явиться сюда.
­- Они мне не… - начал было Грег.
­- Ты должен знать, что не каждое место подходит для ритуала, - Рогнеда начала мерить комнату шагами. - Таких мест как Храм Луны мало…их очень мало на всей земле. Ближайшее отсюда – далеко в море, близко от немецких берегов, но мы-то в Шотландии. Я предлагаю исходить из худшего варианта – им станет известно о ритуале, и Грегори снова окажется под угрозой принесения в жертву. Кого еще, кроме него? Значит, ты должен знать, что не везде церемония подействует.
­- Как это может мне помочь?
­- Если продолжить исходить из худшего, ты всегда сможешь запудрить им мозг и убедить, что ничего не выйдет. Но ты не думай, - она заметила, как побледнел Грег. – Мы не дадим тебя в обиду. Просто хочу, чтобы ты знал как тонко все, что касается истинной магии.
­- Я…да, спасибо, - Грегори снова потерялся в мотивах Дейнов. – Но все же…неужели не существует…
­- Чтобы заработать такое проклятие, - с нажимом произнес Алекс, - нужно пролить чью-то кровь, не так ли? Логично, что для того, чтобы снять его, требуется не меньшее деяние. Вот и все. Математика – величайшая из наук, и она ни в коей мере не противоречит волшебству. Наоборот – они тесно сосуществуют.
­- Значит…
­- Не стоит попадаться им в лапы, - подчеркнул свою мысль Алекс. – Ты однажды уже имел неосторожность – но теперь, если в их руках окажется подобное знание, ничто не спасет тебя. Проклятие имеет неограниченную власть над их душами, оно не признает ни уз крови, ни уз дружбы, ни самых светлых побуждений. Тяжесть его непомерна, а потому – ты окажешься на грани гибели, если позволишь жалости одолеть себя. Понимаешь?
­- Я…кажется, да.
­- Тогда нам всем пора отдохнуть, а завтра будет новый, надеюсь, гораздо более приятный день.
Грег шел дальше по коридору, стараясь не забыть указания Рогнеды по отысканию предназначенной ему комнаты. Рейвенхилл не казался ему живым, подобно Адзути – но здесь как нигде он ощущал, что у стен есть уши. Вот только чьи? Не могли их разговоры в библиотеке послужить во вред всему замыслу? Но ведь Алекс … он странный. С одной стороны уверен, что замок «сам о себе позаботится», с другой пугает его возможным похищением и учит, как вести себя. Значит, не так уж безопасно здесь, в странном родовом имении Дейнов? Или снова неизвестная тонкая игра? Грегори мысленно махнул рукой и приготовился насладиться крепким сном.
Когда он вошел в комнату, сон сняло как рукой. Не потому, что там действительно оказалась роскошная широкая кровать с высоким, в несколько слоев матрасом и пушистым ковром. Не потому, что пол таинственно и нежно поскрипывал под его ногами, вторя ласковому треску поленьев в небольшом камине. Просто….
….на каминной полке стоял телефонный аппарат.

Новость!! Я закончила "Дорогу сна"! А для читателей (которые, я надеюсь, существуют) впереди еще три главы!

Заметив, что пленник проснулся, Алекс поставил чашу на место и начал идти вдоль каменной плиты, на которой лежал Грег, не глядя на юношу.

- Ах, ты…

- Увы, только путь крови. В общем, сгодилась бы и любая жертва, но ведь вы оказались под рукой.

Она уже словно проникла взглядом вглубь его плоти, и теперь недоставало одного удара лезвия, чтобы убедиться в том, что ей там открылось. Она замахнулась и нанесла удар.

Ему снилась улыбающаяся Калерия(и какой же он её видит?)

Что будет, если он промолчит, таким образом превращаясь в клятвопреступника? Проклятие не исчезнет, ведь его носят в себе трое братьев,(и что, Воин будет убивать или Ликар??)

Рогнеда, умывшись и сменив наряд, выглядела совсем отдохнувшей, ела с аппетитом, при этом,избегая встречаться с Грегом взглядом.

Она пустовала, полки покрылись пылью, на потолке в гостиной в самом углу темнело пятно. Опять соседи устраивали оргию в джакузи, не иначе. Грег скользил равнодушным взглядом по полкам с книгами, разбросанной в коридоре обуви

Рогнеда заметила, какими глазами юноша следит за ними, и впервые после той страшной ночи заговорила с ним:

- А…да, я хотел сказать, что, по-моему, пора уезжать отсюда.

И, как можно скорее.

Я боюсь даже представить, что может случиться, если один из них окажется на краю гибели.(как-то пафосно... может, просто умрёт?)

Цели наши меняются в зависимости от развития событий, сложно назвать какую-то одну особенную. Возможно, это станет ясно в итоге.(очень уж по-авторски)

- …глас божий, не иначе, - шутливо пропел Дейн и начал собирать вещи. – Если вы так решили, удочки надо сматывать, как можно быстрее.

Они торопились, как могли, потому что в накалявшемся вместе с восходом солнца воздухе уже чувствовалось приближение чего-то печально-смертельного и неотвратимого.

До Грега пару раз доносились ругательства Алекса – Дейн явно нервничал, обдумывая, как уйти от погони.

Грегори переводил взгляд от одного крыла замка к другому, не в силах выразить свое восхищение.
Слева стена замка возвышалась над неглубоким рвом, поросшим травой.

Бронзовые подсвечники на три свечи крепились к овальным зеркалам, таким образом, количество света удваивалось, но сейчас пространство освещалось лишь небольшими лампами, стоявшими на столиках через каждые несколько колонн.

Таких мест, как Храм Луны, мало…

- Чтобы заработать такое проклятие, - с нажимом произнес Алекс, - нужно пролить чью-то кровь, не так ли?(так ведь проклятие-то бескровное, они же изначально ничьей крови не пролили, просто поругались меду собой и всё, а убивать начали после слов, вдруг)

Не потому, что там действительно оказалась роскошная широкая кровать с высоким, в несколько слоев, матрасом и пушистым ковром.

Ну как..после своих..гм неосторожных слов Лампуса все-таки пошел и убил. Алекс хочет сказать что Проклятие было вызвано словами, но обрело силу после первого убийства.
Учту при исправлениях - чтобы стало яснее)

Как всегда - огромное спасибо))) Конец близок)

Клер, а почему жертвоприношение Грегори должно снять проклятие? Он ведь не брат проклятым. Просто потому, что он рядом, под рукой? И сочувствует?

Ну да, ессно) Потому что под рукой) Плюс тут включается извращенная логика Алекса - одним ударом двух зайцев (снять Проклятие и "освободить" Грега....от земного бытия). Однако стоит помнить - это идеи Дейнов. Дейнов, которым абсолютно плевать на Проклятых как таковых... В отличие от Грега, правда ушла куча времени прежде чем ему стало не все равно. И пока Грегори сам не включит мозг и не захочет снять Проклятие - так и будут впустую стараться.

18
Почему Калерия всегда звонит, когда находится телефон? Откуда она узнает, что Грег – рядом, если не следит за ним каким-то образом? Юноша хмуро уставился на аппарат – с одной стороны каждая клеточка его тела ждала звонка, с другой – он хотел разгадать эту тайну. Хотел задать вопросы и получить ответ, и при этом чтобы не порушилось то волшебство, которое связало их. В каждой девушке должна быть загадка, но когда на кону неожиданно оказывается твоя жизнь – может быть, лучше обойтись без нее?
Телефон, конечно же, зазвонил.
Грег постарался не бежать к нему, как обычно, но рука схватила трубку прежде, чем тело закончило движение вперед.
­- Калерия! – почти закричал он.
­- Грегори, - она назвала его по имени и замолчала, словно испугавшись прозвучавшей нежности. – Грегори, я так…
­- Мне очень не хватало тебя. Я даже думал, что больше… - тут Грег осекся.
Он внезапно решил не рассказывать о жертвоприношении. Конечно, это идеальная возможность очернить Алекса в ее глазах, но эффект может оказаться гораздо сильнее. Пусть уж лучше…как-нибудь потом. Время для рассказа еще найдется. Словно почувствовав перемену, Калерия сама перевела разговор на Мексику.
­- Как прошла твоя поездка? Вы долго там пробыли…нашли что-то стоящее?
­- Нуу… - что говорить, Грег совершенно не знал. – Там было интересно, да. Просто, произошли некоторые недо…недоразумения и в общем…ничего не вышло, а потом нам пришлось бежать.
­- Недоразумения? – голос дрогнул.
­- Ну, мы…
­- Грегори?
Он молчал. Просто не знал, нужно ли делиться произошедшим сейчас. Когда-нибудь потом – конечно, но сейчас…когда он все еще не может решить, что сказать Проклятым….если она повесит трубку, это будет более чем оправданное обвинение в недоверии и скрытности.
­- Надеюсь, ты не станешь отрицать, что случилось нечто ужасное? – прошептала Калерия.
­- Нет, - понуро ответил Грег.
­- Я поняла, я все поняла. Грегори, милый – не думай, что я.. в общем, хорошо что ты теперь в Рейвенхилле. Я никогда не была там, но слышала от…
­- Знаешь, я хотел сказать…давно хотел…сказать, что я люблю тебя,.
Только теперь юноша ясно понял, что так оно и есть. Сам не зная почему, он приберегал признание до этого часа, когда разум пришел в полное согласие с сердцем. Да, он никогда не видел ее – но разве это так важно? Это вообще не важно, если она…Где-то в черепной коробке заскреблась мерзкая мысль о том, что в плане внешности он просто доверился вкусу Алекса Дейна – если тот не побрезговал, то значит Калерия достаточно хороша. Грегори возмутился собственному подсознанию и поймал себя на том, что краснеет. Это неправда! Он никогда…
­- Я не верю тебе, милый Грегори, - вывел его из ступора грустный голос девушки. – Ты придумал себе…что я красива, и умна…ты никогда не видел меня. Разве можно…
­- Разве это имеет какое-то значение? – на полтона выше чем следовало бы прервал ее Грег. – Я знаю тебя, Калерия. Ты…ты самый близкий мне человек, ты меня так поддерживала все это время. Только ты была единственным светлым…светлым моментом, когда я уже полагал себя мертвецом. Разве ты скажешь, что это неправда? Или что это не имеет значения?
­- Но…
­- Подожди, я еще не договорил. Я хочу сказать, что твой звонок тогда, в библиотеке – я был в отчаянии, я потерялся, я едва не погиб от руки Лампусы – и твой голос вывел меня из забытья, помог ощутить себя хоть немного живым. И ты не бросила меня.. хотя кто я такой, чтобы обо мне переживать?
­- Грег…
­- Калерия, милая, дослушай. Я знаю, мои чувства кажутся тебе детскими и надуманными. Я бы и сам, наверное, не поверил …услышь такое. Но я уверен, уверен как никогда, что люблю тебя больше всего на свете. И я вижу только один способ доказать это.
­- Какой? – ее голос совсем стих.
­- Если…если ты приедешь – я скажу тебе это в лицо, я скажу это при Дейнах – или при любом другом свидетеле. А дальше…дальше ты, может быть, захочешь подсказать, каким я должен стать, чтобы…чтобы.. оказаться достойным…
­- Это вовсе не обязательно, - он чувствовал, что против воли на ее губах расцветает невидимая ему улыбка – самая прекрасная на свете. – Ты и так – очень хороший. Замечательный. Значит, ты меня…зовешь?
­- Очень, - растаял от ее комплимента Грег, ощутив внезапно холодное показывание в руках. – Я зову и жду тебя, Калерия.
­- Тогда я приду, - просто ответила она.
Дальше разговор ушел в странные, не поддающиеся определению дали. Кажется, Грег пытался объяснить, почему раньше у него никогда не было серьезных отношений с девушками дольше пары месяцев. По выводам получалось, что все это от безответственности и разгильдяйства. Калерия тихо смеялась над нескладными попытками оправдаться, потом начала говорить сама – о том, как разговоры с юношей много значат в ее жизни, как его оптимизм заражает радостью ее саму. Грегори верил и не верил одновременно, что это происходит именно с ним. Хотелось плакать от радости – впервые в жизни.
Незаметно для себя он начал рассказывать о Мексике подробнее. Однако жертвоприношение так и осталось «за кадром» разговора – Грег пытался объяснить Калерии, почему не может ненавидеть Проклятых, почему так постарался не допустить поединка Алекса с Лампусой. Мысли путались, но неожиданно появилось желание рассказать все, что накопилось за долгое время внутри. Девушка не перебивала, слушала внимательно, иногда подбадривала.
Закончить разговор удалось только, когда Калерия пообещала немедленно начать собирать вещи. Занятый прикидками времени ее приезда, Грег не успел спросить, в какой стране она живет. Теперь он мог лишь очень приблизительно предполагать, когда увидит девушку. Взгляд некоторое время блуждал по комнате, ни на чем не фокусируясь, но неожиданно он заметил собственно отражение в небольшом зеркале над неоготичным туалетным столиком. Издав вопль ужаса, Грегори осторожно подошел ближе.
Раньше он никогда не позволял себе зарастать щетиной дольше, чем три дня – в особо грустные моменты обучения в колледже. Но сейчас…сколько же он не брился? Загибая пальцы, Грег пришел к выводу, что прошло уже дней десять с момента его в высшей степени судьбоносного чаепития на крыше. Значит, это…борода?... от растительности нужно срочно избавиться! Он бросился с в соседнюю комнату, которая оказалась ванной, без труда обнаружил все необходимое и принялся за дело. Бритва возмущенно дрожала в его руке при каждом движении - волоски успели здорово отрасти. Грег, однако, не позволил этому досадному обстоятельству испортить себе настроение – под конец бритья он обнаружил, что напевает какой-то полузабытый мотив из голливудской мелодрамы. А почему бы и нет?
Спальня вернула его к реальности вычурными орнаментами на потолке и массивной громадой кровати. Вспомнился Адзути. Грег попрыгал на матрасе, убедился, что за окном давно стемнело и приготовился к беспокойной ночи – спать после разговора совершенно не хотелось, да и мало ли что может привидеться? Пол расчерчивали кружевные тени от занавесок – изгибаясь, он образовывали сложный узор, похожий на лабиринт. Как-то там Сидзука? Во всем замке остался один Денджиро, с которым особо не поговоришь – да и вряд ли дворецкий станет спускаться в канализацию, чтобы посмотреть на танцы безумного духа. А ведь она так одинока…
В какой-то момент совесть больно кольнула Грега в пятку. Правда, он быстро обнаружил, что вместо совести напоролся на зазубрину в спинке кровати, но мысль уже не пожелала уходить. Пока все вокруг страдают – Проклятые в первую очередь – он наслаждается восхитительным предвкушением встречи с Калерией, и почти забыл о ритуале и опасности для собственной жизни. Может быть, этот замок и правда защищен так, что в него нельзя проникнуть? Тогда у них с Калерией…у них будет какое-то время, чтобы привыкнуть друг к другу. Правда, еще оставался Алекс…
Мысли постепенно свивались в уютный комочек, уступая место снам. Грег запоздало вспомнил, что забыл раздеться…впрочем, он спал не раздеваясь уже много ночей подряд. Очень короткий промежуток между окончанием университета и устройством на работу ему довелось прожить в общежитии в Хьюстоне – поддавшись извечной студенческой моде, Грег безжалостно проигнорировал упорные попытки матери дать ему денег и отправился познавать прелести автостопа. В ночлежке, куда в итоге удалось пристроиться на неделю, нестерпимо воняло – кроме него там спали два обнищавших английских студента и здоровяк-мулат Сэм с неистощимым запасом сальностей и дешевых папирос. Неплохая школа жизни для типичного маменькина сынка, каким Грег был всю жизнь, несмотря на регулярные разъезды матери по миру. Тогда он впервые понял, что такое радоваться глотку свежего воздуха после сна в накуренном, провонявшем потом и грязной одеждой полубараке. Возможно, будь компания чистоплотней – он бы прожил в Хьюстоне подольше, тамошние девушки как раз начали обращать на него внимание, когда раздался истерический звонок матери и пришлось возвращаться под угрозой ее немедленного инфаркта. Видимо, она и правда чувствовала себя виноватой, что мало общалась с ним – и пыталась заглушить чувство вины непомерной заботой, не очень-то удобной для молодого человека за двадцать.
Почему он сейчас все это вспомнил? Грег все глубже проваливался в сон, и уже не мог сказать, вспоминается ему или снится громоподобный хохот Сэма, сопровождаемый шумным открыванием очередной – пятнадцатой по счету – банки пива. Сэм любил подтрунивать над Грегом, который никогда не приводил в их каморку девушек – сам Сэм делал это регулярно, но все-таки днем. Что бы он сказал, услышав о его любви к Калерии? «Да ты шизанулся на этом телефонном аппарате, амиго! Дрочишь на циферблат, а? Покайся в своих невинных грешках старине Сэму. Сэм все понимает, романтика, травка, сопли….но неужели тебе не интересно, какого размера ее сиськи?» И так далее, и тому подобное. Грегори сморщился от отвращения во сне, в то время как Сэм все хохотал и хохотал, и избавиться от его смеха казалось невозможным.
Хохот прервался неожиданным скрежетом, словно кто-то сначала резко царапнул ногтем по стеклу, а затем шаркнул ботинком по полу. Грег заворочался – из сна его выдернуло нехорошее ощущение в желудке, тот будто сморщился до невозможности и рвется наружу. Подушка пропиталась потом, рубашка противно липла к телу. Волосы на голове неожиданно сами собой приподнялись и начали двигаться. Сквозняк. Но ведь окно…
Грег подскочил и увидел, что в ногах кровати кто-то стоит. Еще пара секунд потребовалась ему, чтобы узнать Лампусу. Грегори ахнул и выскочил из-под одеяла на пол. Холодный воздух из окна немедленно схватил его голые ступни, пол тоже не отличался теплотой. Лампуса с мечом стоял не двигаясь, просто глядя куда-то мимо Грега. Потом очень медленно замахнулся и рубанул по кровати – тому месту, которое еще хранило тепло человеческого тела. Грег охнул, вспомнив, что давно уже забыл о своей катане, подаренной Алексом, и что в Рейвенхилле, вовсе не таком уж защищенном, как хотелось думать, никто не услышит его криков о помощи. Значит, придется…
­- Слушай, я не…тебе еще не надоело меня преследовать? Ты же видел, твои братья… - Грег вовремя увернулся от нового удара. – Ты видел, они не желают мне зла. Я такая же жертва, как и вы…да черт, остановись, ты!
­- Ты – последняя жертва, - тихо произнес убийца, разворачиваясь для новой атаки.
­- Последняя, как же! Тебе не приходило в голову…
Удар.
­- Да постой ты! Ты не думал, что, может быть, не во мне…
Удар.
­- ..не во мне тут дело, а?! – Грег запрыгнул на кресло и пытался кричать поверх головы Лампусы - Может быть, хватит убивать?!!
Снова. Лампуса не обращал на крики никакого внимания – его нельзя было отвлечь разговором, он казался глухим, и ни одно движение меча не замедлилось от судорожных усилий юноши перевести бой в иную плоскость. Что бы ни говорили братья, они не в силах сдерживать ярость безумца – теперь Грегори не сомневался, что Лампуса безумен. Остальные – просто страдают, а он уже вне этого мира и вряд ли сможет вернуться. Но если…
Грег подумал – слово»подумал» тут, конечно, неуместно, времени на раздумья Лампуса ему не давал – но мысль промелькнула, и даже задержалась ровно настолько, чтобы ухватить ее за хвост. У него ведь есть, есть путь к спасению .Почему бы…да, последнее. Рискованное средство. Должно сработать. Ведь если завтра приедет Калерия…он не должен, не может позволить себе сейчас погибнуть. Слишком долго длилось ожидание этого мига. Грегори уловил за вздыбленными от ветра шторами проблески рассвета. Значит, новый день…он не может себе позволить упустить этот шанс. Но сказать правду…никогда!
Лампуса вскочил на кровать, не мало не волнуясь, что его грязные, похожие на ковбойские сапоги оставляют черные следы на белоснежном постельном белье. Грегори никогда не считал себя чистюлей, но сейчас эта грязь на подушке показалась ему чем-то сродни кощунству. Чем-то отвратным. Он прижался к двери в ванную комнату и спокойным, насколько позволяло сбившееся дыхание, голосом произнес:
­- Ты, конечно, можешь меня убить. Вот только кто тогда расскажет вам, как снять проклятие?
В первый момент Лампуса словно не разобрал его слов. Скорее всего, звуки доходили до него не сразу, через толстую фильтрацию осознания собственной миссии и нашептываний проклятия. Он спрыгнул с кровати на пол, остановился в двух шагах от Грега и поднял руку. Но неожиданно замер, и Грегори немедленно воспользовался этим.
­- Как, я разве не сказал тебе? Наверное, ты просто не дал мне времени. Да, я знаю как снять проклятие. Знаю наверняка. Что скажешь? Хочешь – бей.
­- Ты блефуешь, - глухо произнес Лампуса, глядя в пол.
­- Зачем мне? – Грег понимал, что никогда не раскроет им тайну – но отступать было некуда. – Я мог бы воспользоваться этим методом гораздо раньше. Но на самом деле я говорю правду, Лампуса. И ты веришь мне, просто вида не подаешь.
­- Тогда скажи, - он облизал губы. – Скажи сейчас.
­- Так неправильно, - чувствуя, что одержал небольшую победу, возразил Грег. – Проклятие держит вас троих, поэтому справедливо, если я расскажу всем вам троим. Скоро рассвет, сюда могут нагрянуть Дейны. Тебе лучше уйти. Давай встретимся вечером, после заката там, за оградой. Я все расскажу, и тогда….
Лампуса жадно посмотрел на него
­- …тогда вы будете свободны, - отчаянно краснея от собственной лжи и стыда закончил юноша. – Я приду…можешь сам назначить место, какое считаешь удобным.
­- За грушевой аллеей….там, на западной стороне рва, - махнул рукой за окно Лампуса. – И если ты не придешь…
­- Знаю, знаю – ты прирежешь меня во сне, - Грег кивнул.. – На кону моя шкура, я помню.
­- Помни хорошенько, - он метнулся к окну и пропал.
Только теперь юноша понял, каким образом Лампуса проник к его спальню. Оконные створки стояли на полу, аккуратно снятые с петель, и Грег ужаснулся силе и ловкости убийцы. Ведь его спальня на втором этаже…одним богам ведомо, чего ему стоило проникнуть сюда. Проклятие…все это проклятие…и он только что дал этому безумцу ложную надежду.
Но если раскрыть тайну – кто-то умрет. Кто-то обязательно умрет, рано или поздно они ведь доберутся до нужного места и там….
Грег отчаялся вставить раму на место. В комнате стало нестерпимо холодно, камин не разжигался. Он вышел босиком в коридор и сел у стены, поджав колени. Нужно ли было все это говорить Лампусе? А если нет – то как избежать…
Мельком подумалось о том, что надо обрадовать Алекса и Рогнеду известием о полной ненадежности их замка. Хотя…они как всегда могли знать. Планы брата и сестры – еще большая тайна, чем выход из сложившейся бредовой ситуации. Если он не скажет Проклятым правду – Лампуса убьет его прямо там. Если скажет – они убьют кого-нибудь другого, если вдруг не сочтут Грега самой подходящей жертвой. Замкнутый круг….
Постепенно в голову начала закрадываться подленькая мысль взять с собой на встречу Алекса. Грег отмел ее как предательскую и вернулся к отчаянию. Выхода не было… «Не вырвал вовремя задницу – не жалуйся на отсутствие головы», говаривал Сэм. Очень справедливые слова.
Через открытую дверь спальни он видел, как ветер колышет занавески, и даже отваживается потревожить тяжелые портьеры, висевшие по углам. На портьерах был изображен вставший на задние лапы лев – в его когтях билась птица, по виду похожая на жаворонка. Вышивка завораживала детальной проработкой каждой мелочи – и теперь, от игры ветра шерсть на спине льва словно шевелилась, а птица, как живая, рвалась из его лап. Грег поежился – не столько от холода, сколько от сознания собственной глупости. Он успел столько натворить за какие-то полчаса.
За окном все сильнее светало. Оранжево-красные проблески солнца окрасили белые простыни, и теперь следы Лампусы выглядели словно шаги посреди пятен крови. Грег попытался придумать свою речь перед Проклятыми – что он им скажет? «Привет, я знаю как вам помочь. Да, но в общем на земле почти нет таких мест и я вам их не скажу. Да, нужно всего лишь принести человеческую жертву – для вас это такой пустяк, не правда ли? Ну вот, умницы, желаю удачи». Мерзко, пошло. Преступно.
Вот тогда другой вариант. «Привет, ребята, я вас обманул. Я не особо хорошо знаю, что там за дело – мне нужна еще неделька или две, чтобы все уточнить. Тогда и встретимся, ладно? Что? Вы хотите сейчас? Ну вот, я же сказал, что…». Удар меча, распадающиеся половинки тела. Не слишком веселая история, но зато умрет только он. Сколько народу уже пыталось его убить за эти десять дней? Вообще-то китайцев и индийцев гораздо больше, может быть, среди них потеря одного была бы не так заметна? Миллиард китайцев…минус один это девятьсот тысяч…девятьсот тысяч девятьсот девяносто восемь… почему восемь? Если один?
Так, сценарий требуется переделать. Можно сразу сказать, что принести в жертву можно лишь жреца племени тимбукту, а живут они в Папуа-Новой Гвинее рядом с третьей по счету пальмой, если считать на закате от самой большой скалы на острове. Имя вождя он, правда, не помнит, но у них наверняка все получится…да и Мексика там относительно недалеко, можно сразу к пирамидам и….
Он просто трус.
И предатель.
И кто дал ему право…
И Калерия правильно сделает, если пошлет его.
Надо было позволить Лампусе…
Холодно как-то…
Он сам – главный Проклятый в этой истории…
Хоть одна правильная мысль за все время.
Когда подошла Рогнеда и завернула его в огромный клетчатый плед, Грегори успел основательно промерзнуть. Немедленно возникло ощущение дежа-вю – теперь настала ее очередь вести его, обессилевшего, поддерживать, полуобнимая, шептать слова утешения. Когда-то она спасла его при падении с крыши – и увезла. В чем выгода этой игры для самой женщины, Грегори так и не понял – но безразличной назвать ее уже не решался.
Она отвела его в большую ванную комнату, раздела, погрузила в ванну с теплой водой и вышла. Голова юноши плыла над водой, ванна казалась необъятно огромным, спокойным океаном. В комнате обнаружилось много зеркал, под каждым расположились на тумбочках и столиках флаконы с духами, кисточки для румян и теней, расчески и пудреницы, все это было позолоченным и крайне раздражало взгляд, отражаясь множество раз. На крючках висели белоснежные полотенца, у двери на большом пуфе валялся небрежно сложенный махровый халат. По крайней мере здесь чувствовалась жизнь или ее ожидание - в отличие от его безличной гостевой спальни. Он взял ближайший тюбик с низенькой скамеечки рядом с раковиной, надписи на котором показались смутно знакомыми, и выдавил изрядную долю содержимого в воду. Потом от души поплескал руками, не заботясь о том, что брызги постепенно заполняют пол, и обрадовался как ребенок огромной шапке пены, образовавшейся над ванной. Вот теперь можно и подремать…
­- Решил стать айсбергом?! – сердитый голос Алекса вывел его из сладкой дремоты.
Вода остыла, так что некоторое переохлаждение ему и правда грозило – но нескоро. Грег подцепил рукой халат, вылез кое-как из ванной и завернулся в мягкую махровую ткань. Алекс, не мигая и не отворачиваясь, наблюдал за его одеванием и неуклюжими попытками пригладить волосы. Потом кивнул:
­- Пошли, позавтракаем в библиотеке и за работу.
­- За работу? – Грег едва не ляпнул, что встречается с Проклятыми – почему-то он больше верил в понимание Алекса, чем Рогнеды.
­- Да, с этим ритуалом многое неясно. Мы сумели подобрать пару книг, не более – нужно хорошенько все просмотреть, любая зацепка может оказаться очень полезной для твоих приятелей. Ну и…
­- Они мне не приятели!
­- Ну да, - Алекс кивнул. – Я помню, Грегори. Но вашу связь не в силах отменить определения или отрицание оных. Располагайся.
В библиотеке жарко пылал камин, на столике-каталке с зеркальной поверхностью громоздилась куча печенья, рядом с серебряной масленкой – тосты, джем, кофейник, украшенный аляповатой крышкой в виде бутона тюльпана. Чашки, явно из другого сервиза – очень красивые, китайский фарфор, полупрозрачный на свету. Рисунок на них изображал сцены охоты в духе французской живописи позапрошлого века. Тихо звякнула ложечкой Рогнеда, протягивая Грегу чай и заварную булочку.
Он с наслаждением опустился в большое кресло прямо напротив окна, так, чтобы лучи давно взошедшего солнца не резали глаза. Потом сделал пару глотков и зевнул. Если не вспоминать о вечерней встрече, день вполне мог показаться очень хорошим.
­- Поясню кое-что, пока ты ешь, - Алекс держал в руках увесистый том в бархатном зеленом переплете, переворачивая туда-обратно толстые пожелтевшие страницы с характерным, трескучим шорохом. – Ты знаешь, что в древние времена идея милосердного божества была не очень распространена?
­- Мгм… - жуя, кивнул Грег.
­- Ну там Один, Апис, Зевс…все они обладали похожими человеческими качествами, вроде грозности, любвеобильности, заносчивости порой – но слово сострадание в мифах проскальзывает нечасто. Это как раз тот трюк, на котором ловко сыграли первые христианские проповедники – если вспомнить о крестовых походах, то это действительно выглядит только рекламным трюком, не более того. Но идея такова, что жертву надо приносить именно милосердно.
­- Это как? – чуть не подавился юноша.
­- Хороший вопрос, - Алекс выглядел чуть озадаченным. – Речь идет, понятное дело, о внутреннем состоянии участников – жреца и жертвы. Возможно, жертва милосердно дарит свою жизнь ради спасения кого-либо, возможно – жрец милосерден к жертве и выбирает наименее мучительный способ казни – очень сложно ответить четко.
­- Значит, вы не знаете? – уточнил Грег, доливая чай. – Возможно…. милосердие состоит в том, чтобы отказаться от жертвы?
На его реплику никто не ответил. Алекс вернулся к чтению манускрипта, Рогнеда уставилась в окно – она мяла в руках кружевной платок и не реагировала ни на что вокруг. Грег тоже полистал книгу – вторую из лежавших на столе. Письмена оказались слишком витиеватыми и нечитабельными – он не нашел ни одной картинки и закрыл том. Потом поднялся и вышел, не в силах думать о чем-либо, кроме ловушки, в которую сам себя загнал.
В комнате за время его отсутствия кто-то успел прибраться. Оконная рама была водружена на место, кровать застелена новым, чистым бельем, с пола убраны все следы ночного посетителя. Грег зашел в ванную и уставился на свое осунувшееся, зато гладко выбритое лицо. Неожиданно зазвонил телефон, но как-то необычно – прерывисто. Он бросился к полке.
­- Грегори, милый,- голос Калерии доносился очень издалека, и постоянно тонул в шуме, словно она стояла посреди огромной толпы. – Я сейчас в аэропорту…я приеду поздно вечером, хорошо?
­- Калерия…
­- Не ложись спать, не встретив меня, - она шаловливо засмеялась и повесила трубку.
Грег остолбенело уставился на телефон. Она приедет сегодня. Она будет ждать, когда он вернется со встречи, с которой невозможно вернуться живым.
До вечера он слонялся по замку, не в состоянии на чем-либо задерживать взгляд надолго. Ему виделась Калерия…как она приезжает, как ее встречают растерянные Дейны, как они отправляются искать его. Может быть, оставить записку? Глупо. Если он не раскроет тайну, его убьют – вполне заслуженно, теперь уже. Как мерзко.
Вечером Грег заранее сказал, что ужинать не будет. Такой поворот явно огорчил Рогнеду, немного повеселевшую с утра. Алекс и вовсе не удостоил данное известие вниманием. Грег одел все, что нашел – рубашку, плащ, ботинки. Хотел для солидности нахлобучить сомбреро, но раздумал. Все равно шляпа его не спасет.
Стрелки едва подбирались к восьми вечера, но вокруг Рейвенхилла уже стояла непроглядная темень. Грег сразу почувствовал, что оделся легко – но возвращаться было бессмысленно. Надо идти…да и какая разница, в какой одежде оказаться разрубленным пополам. Пока он продирался в обход основной дорожки через подстриженные кусты, решимость не выдавать тайны все крепла. Все-таки его жизнь, может быть, еще удастся как-то…
Да, что там – не удастся. Никак. Но спасать себя за счет кого-то другого?
Он добрался до одной из многочисленных тропок, расчерчивавших околозамковые угодья и побрел налево, совершенно не представляя, где та самая грушевая аллея, о которой говорил Лампуса. Скоро он заметил канал, который тянулся от самого Рейвенхилла. Где-то недалеко темнело за оградой безлюдное шоссе. Миленькое место, чтобы попрощаться со всем миром разом.
Он добрел до грушевой аллеи довольно быстро. Что аллея именно грушевая, он определил по запаху от плодов и поразился стараниям неведомого садовника, умудрившегося вырастить в английском климате довольно прихотливый фрукт. Из-за деревьев неожиданно выступила фигура в темном. Грег резко подался назад, но потом узнал Воина. Тот смотрел на него без тени улыбки, потом махнул рукой, приглашая следовать за собой. Они прошли через двойной ряд деревьев и оказались на небольшой поляне, со всех сторон окруженной кустами белого шиповника. Идеальное место для романтического свидания, но совсем не для последнего разговора с проклятыми. Воин проследовал на середину, где на небольшом складном стуле сидел Ликар. Лампуса тоже был здесь, он обрывал с ближайшего дерева листья и нанизывал их на указательный палец.
Все трое выжидающе смотрели на Грега. Юноша сглотнул и внезапно решил сказать правду.
­- Я знаю способ снять Проклятие,- выпалил он. – Но не могу рассказать вам его.
Братья отреагировали очень по-разному. Воин положил руку на плечо Ликара, который спрятал лицо в ладони. Лампуса издал короткий рык и вытащил меч. Грег продолжал стоять, не двигаясь.
­- Потому что этот способ очень… очень опасный. Не для вас – для кого-то другого. Я бы очень хотел…
­- Ты умрешь, если не скажешь, - прервал его Лампуса. – Я предупреждал тебя.
­- Подожди, - Ликар умоляюще вытянул в брату руки, потом поднялся и подошел к Грегу. – Выслушай меня, возможно, ты изменишь свое мнение.
Смотреть на подростка без жалости было невозможно. Все трое изрядно похудели с момента их первой встречи, но кожа Ликара приобрела восковой оттенок, он едва держался на ногах. Одежда пестрела многочисленными прорехами, спутанные волосы торчали в разные стороны. Грег опустил глаза, но не мог не слушать того, что говорил юноша.
­- Мы недолго протянем, как ты сам видишь, - Ликар горько усмехнулся. – Проклятие съедает нас изнутри, гонит, заставляет совершать невероятные поступки. Все наши надежды и все наши страхи в тебе одном, Грегори. Ты теперь – не просто цель Лампусы, ты поддерживаешь в нас стремление жить. Бороться, может быть. В тебе – ключ ко всему, это замкнутый круг и ты – ты говоришь, что отказываешься разомкнуть его.
­- Тогда кто-то умрет, - глухо возразил Грегори.
­- Лампуса не тронет тебя, обещаю, - Ликар нагнул голову, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я обещаю тебе, что ты уйдешь отсюда живым и невредимым.
­- Разве в этом дело?! – не выдержал Грег. – Неужели вам не все равно, что для вашего освобождения нужно убить человека?!!
Он поймал насмешливый взгляд Воина и осекся. Что он сказал сейчас?
­- Ты уже почти все рассказал, Грегори, - Воин мягко отстранил Ликара и подтолкнул обратно к стулу. – Значит, нужно принести в жертву человека, чтобы стать свободными? Око за око? Но…мы…Лампуса убил многих. В чем же причина?
­- Даже если вы найдете нужное место у вас ничего не выйдет! – потрясенный тем, что его попытка держать язык за зубами провалилась, Грегори дал выход отчаянию. – Ясно вам? Все эти места силы, это здорово, но у вас не будет главного, слышите? У вас никогда не будет главного, чтобы все прошло как надо!
­- И чего же? – мягко поинтересовался Воин.
­- У вас никогда не будет милосердия, - Грегори отвернулся, чтобы уйти.
Он проиграл. Чертова болтливость! Неужели он…На плечо неожиданно легла рука. Он обернулся – прямо перед ним светились в темноте кошачьи глаза Лампусы.
­- Спасибо, что сдержал слово, - только и произнес тот.
Грегори горько отмахнулся. Он совершенно не желал выслушивать благодарности, тем более, если они сейчас….ведь он знает, что они сейчас отправятся убивать. И вся его речь о милосердии…поможет ли она? Зачем он сказал про особое место? Знают ли они о местах силы? А если знают?
Грег шел по грушевой аллее, кляня себя и пытаясь не прислушиваться к тревожным предчувствиям. Казалось бы – он теперь свободен. Можно завтра же…можно уже сегодня бежать из Рейвенхилла, и больше никогда, никогда не вспоминать об этих ужасах. Что там получится у Проклятых или не получится – больше его не касается. Или касается? Грег вздохнул…он знал ответ. Конечно, все это имеет к нему самое непосредственное отношение.
Когда он добрел до замка, силы закончились. Он как старик поднялся по ступеням и с трудом отворил массивную дверь. В холле стояли Дейны, и не судя по их лицам, ждали именно его.
­- Где ты был? – спросил Алекс.
­- Я… - Грег на минуту был готов поддастся искушению придумать какую-нибудь неправдоподобную историю. – Я встречался с Проклятыми.
­- И ты… - в глазах Рогнеды отчетливо проступил страх. – И ты им сказал….
­- Ты не мог…
­- Я рассказал им как снять Проклятие. Я поклялся в этом, когда они похитили меня из монастыря.
­- КЭЛ!! – невероятно страшным, похожим на небесный гром голосом взревел Алекс и едва не сбив Грегори с ног рванулся в темноту улицы.
­- Ты что, ты не понимаешь, что ты натворил?! – Рогнеда дернула юношу за плащ, потом еще раз – уже сильнее. – Ты что – не понимаешь, что они сейчас….первого встречного….
­- Калерия… - прошептал Грегори, отказываясь верить в то, о чем говорила женщина. – Этого не может….
Они одновременно бросились наружу. Алекса уже и след простыл – очевидно, он мчался со всех ног далеко впереди. Рогнеда, несмотря на длинный подол платья, бегала не хуже Грега – ее рыжие волосы развевались за спиной, словно крылья, на груди подпрыгивал тяжелый медальон.
Стараясь не снижать темпа, Грег ощущал как его подошвы впечатываются в мелкий гравий и этим отмерял секунды. Не может быть…это была единственная доступная ему сейчас мысль. Этого не может быть, чтобы он своими руками…
Они вылетели за ограду даже не затормозив. До дороги оставалось немногим более сотни метров.
­- Направо! – выкрикнула на бегу Рогнеда, показывая ему направление рукой. – Она должна приехать оттуда.
Грег послушно свернул. Теперь они бежали прямо по асфальту. Слева тянулся нескончаемой полосой глухой перелесок – березы стояли голые, теряясь в основной массе стройных молодых елей. Вперед замаячил какой-то черный силуэт, контуры его расплывались, по мере того, как они приближались все ближе. Это была машина – самый обычный Opel, какие всегда в избытке есть в службах по аренду транспорта. Передние колеса, резко вывернутые, стояли на обочине, дверь со стороны водителя распахнута. В салоне никого не было. Алекс, сидя прямо на асфальте рядом с багажником, водил пальцем по земле. Он дождался, пока Рогнеда и Грегори остановятся перед ним и произнес:
­- Именно это она и видела в Книге Судеб. Собственное жертвоприношение.

Запятые:

Хотел задать вопросы и получить ответ, и при этом(зпт) чтобы не порушилось то волшебство, которое связало их.

- Разве это имеет какое-то значение? – на полтона выше(зпт) чем следовало бы(зпт) прервал ее Грег

Вспомнился Адзути. Грег попрыгал на матрасе, убедился, что за окном давно стемнело(зпт) и приготовился к беспокойной ночи – спать после разговора совершенно не хотелось, да и мало ли что может привидеться?

Грег запоздало вспомнил, что забыл раздеться…впрочем, он спал(зпт) не раздеваясь(зпт) уже много ночей подряд.

Возможно, будь компания чистоплотней – он бы прожил в Хьюстоне подольше, тамошние девушки как раз начали обращать на него внимание, когда раздался истерический звонок матери(зпт) и пришлось возвращаться под угрозой ее немедленного инфаркта.

Да, я знаю(зпт) как снять проклятие.

- …тогда вы будете свободны, - отчаянно краснея от собственной лжи и стыда(зпт) закончил юноша.

Хотя…они(зпт) как всегда(зпт) могли знать.

Грег отмел ее(зпт) как предательскую(зпт) и вернулся к отчаянию.

«Привет, я знаю(зпт) как вам помочь. Да, но(зпт) в общем(зпт) на земле почти нет таких мест и я вам их не скажу.

По крайней мере(зпт) здесь чувствовалась жизнь или ее ожидание - в отличие от его безличной гостевой спальни.

- Ну(зпт) да, - Алекс кивнул. – Я помню, Грегори.

- Даже если вы найдете нужное место(зпт) у вас ничего не выйдет!

У вас никогда не будет главного, чтобы все прошло(зпт) как надо!

Он(зпт) как старик(зпт) поднялся по ступеням и с трудом отворил массивную дверь.

- Я рассказал им(зпт) как снять Проклятие.

- КЭЛ!! – невероятно страшным, похожим на небесный гром голосом взревел Алекс и(зпт) едва не сбив Грегори с ног(зпт) рванулся в темноту улицы.

Они вылетели за ограду(зпт) даже не затормозив.

Он дождался, пока Рогнеда и Грегори остановятся перед ним(зпт) и произнес:

Лишние местоимения
Грег, однако, не позволил этому досадному обстоятельству испортить себе настроение – под конец бритья он обнаружил, что напевает какой-то полузабытый мотив из голливудской мелодрамы. Спальня вернула его к реальности вычурными орнаментами на потолке и массивной громадой кровати.

Лампуса вскочил на кровать, не мало не волнуясь, что его грязные, похожие на ковбойские сапоги оставляют черные следы на белоснежном постельном белье.
Нимало

Опечатки.

- Знаешь, я хотел сказать…давно хотел…сказать, что я люблю тебя,.

Он бросился св соседнюю комнату, которая оказалась ванной, без труда обнаружил все необходимое и принялся за дело.

- Знаю, знаю – ты прирежешь меня во сне, - Грег кивнул..
– На кону моя шкура, я помню.

Только теперь юноша понял, каким образом Лампуса проник к его спальню.

Грег подумал – слово"подумал» тут, конечно, неуместно, времени на раздумья

- Подожди, - Ликар умоляюще вытянул в брату руки

В холле стояли Дейны, и не судя по их лицам, ждали именно его.

- Я… - Грег на минуту был готов поддастся искушению придумать какую-нибудь неправдоподобную историю.
-------------------------------
Хороший поворот. Значит, кошмар всё-таки сбывается... Ещё вопрос:
Как и почему Грегори связан с Проклятыми?

Rianna
Каждое событие в книге все больше связывает его с Проклятыми - не веревкой, но узами, невидимыми глазу)


19
Смысл фразы не сразу проник в сознание Грегори, потребовалось некоторое время, чтобы окончательно сложить всю картину в единое целое. Проклятые похитили Калерию и теперь…Грег с силой хлопнул дверцей несчастного «Опеля».
­- И что, мы теперь вот так вот будем….
­- Заткнись, молокосос! – Алекс подпрыгнул и, схватив его за воротник, припечатал к стеклу. – Это все – твоих рук дело, понял? И если….
­- Что если? – Грег чуть оттолкнул Дейна. – Что если? Ты говоришь – я виноват? О, не спорю – конечно, виноват! Что вы меня таскаете за собой по всему свету словно собачонку, приманивая их! Что вы не делаете ничего, чтобы решить этот вопрос! Ах, да, прости – кое-что вы чуть было не сделали тогда, в пирамиде Луны! И вот теперь, когда из-за вашего бездействия меня вынудили…
­- Тебя вынудили?! Правда! – саркастически процедил Алекс. – Кто тебя просил назначать эту встречу? Кто просил идти одному? Кто просил…в конце концов неужели ты не мог заткнуть собственную эгоистичность хоть немного и отговорить ее от приезда?! Ты что думаешь – она просто так просидела в своем доме, не выходя, последние два года? Не отвечая на предложения о прогулке, работе, сводя с ума то малое количество родственников, что у нее осталось? Думаешь, это легко – заглянуть в собственную смерть?!
­- Благодаря тебе я уже это сделал!
Наступило затишье. Ни один из оппонентов не обращал внимания на стоявшую чуть поодаль Рогнеду. Она же рассматривала то небо, то деревья, росшие вдали от обочины и едва прислушивалась к ссоре. Грегори перевел дух, видя, что Алексу пока нечего возразить, и ринулся в новое наступление.
­- В конце концов, могли бы сказать, что вам от меня надо! Чего ради весь этот спектакль, эти переодевания, бегство, дурацкие советы?! К чему это все, вам что – развлечься больше нечем?! Я устал от напыщенного вида и якобы попыток помочь!
­- Интересно, и где бы ты был без нашей, якобы жалкой, помощи! – мужчина сжал побелевшими пальцами эфес клинка. – А, сопляк?! Ты не заметил, что жив только благодаря нам с Гнед?!
­- Замечательно! – Грег сплюнул и сложил ладони перед собой – Я буду вечно молиться Будде за вас! А теперь нужно спасти Калерию!
­- Тебе уже ничего не нужно… - мрачно отрезал Алекс и отвернулся.
­- Ты думаешь, тебя одного волнует ее судьба, так? – Грег резко развернул его к себе. – Ты, отвечай! Ты думаешь, ты один – великий герой и спаситель! Ведь это ты дал ей книгу, подлец! Ты!
­- Да, я! – сбрасывая Грега со своего рукава прошипел Дейн. – И не тебе меня отчитывать, щенок! Не выношу твоего скулежа! Ты всегда при первом свидании отправляешь девушку на смерть, а?
­- Да пошел ты! – Грег пнул со злости заднее колесо и побрел вдоль шоссе. – Я сам помогу ей, без твоих магических выкрутасов! Супермен, тоже мне!
Начал накрапывать мелкий дождь. Грег плотнее запахнул плащ. Руки подрагивали, он брел прямо по центру шоссе в неизвестном направлении. Он хотел спасти Калерию, и прекрасно понимал, что в одиночку вряд ли сможет что-то сделать. Он ведь даже не знает, куда они могли утащить ее, что это за места силы. Стоило провести утром больше времени в библиотеке. И много чего не стоило. Проклятый Дейн.
Неожиданно раздался шум крыльев. Жесткие перья царапнули щеку. В несколько взмахов сокол поднялся высоко в небо и превратился в крошечную точку над горизонтом. Грег едва не бросился за ним следом – но остановился. Какой прок, если все нити отрезаны и больше их ничего не связывает. Теперь он свободен, вот только чего стоит такая свобода?
Где-то далеко слышалось тяжелое, усталое уханье совы. Если здесь и днем никто не проезжает, то вероятность поймать машину ночью невероятно низка. Надо было забрать «Опель», но Грег не мог заставить себя даже обернуться. Все, эта страница закрыта навсегда. Будь оно проклято.
Злость постепенно утихала, уступая место горечи и боли. Боль вызывало прежде всего чувство беспомощности, а горечь – собственная никчемность. Если это сказка, где герой должен возмужать и совершить подвиг, то в нее запихнули неудачного персонажа.
Когда самобичевание достигло апогея, рядом с Грегом послышался визг автомобильных покрышек. Знакомый «Опель», не слишком изящно затормозив на полном ходу, остановился справа от него и распахнул переднюю дверцу. За рулем сидела Рогнеда и, не говоря ни слова, кивнула на сидение рядом с собой. Грег нахмурился, но строить из себя обиженного раздумал. Уселся на сидение, не сразу сообразив, что находится справа из-за принятого в Англии левостороннего движения. По привычке накинул на колени ремень безопасности и захлопнул дверцу. Машина взвизгнула и рванулась с места.
­- Иногда мужчины ведут себя как малые дети, при этом совершенно независимо от возраста, - Рогнеда недовольно пощелкала ногтем по спидометру. – Видишь ли, я совсем не так хороша в перемещениях, как Алекс – но попробую сделать все, что в моих силах.
­- Зачем? – Грег не отрывал взгляда от дороги – потемневший от дождя асфальт уходил в никуда за горизонт, справа и слева тянулись однообразные ряды деревьев, не перемежающиеся даже маленькой тропинкой.
­- Затем, что так надо! Ясно? – отрезала женщина. – Все возвращается на круги своя, не заметил? Мы снова в машине, снова едем куда-то – впрочем, как и тогда, один из нас знает куда.
­- И куда?
­- На остров Рюген. Слышал о таком?
Грег помотал головой. Остров мог подождать.
­- Кто вы такие, Рогнеда? Что вам нужно, почему бы просто не оставить меня в покое? Ведь моя история закончилась, так? Спектакль подошел к концу, и на алтаре окажется вовсе не та марионетка, что планировалась изначально.
­- Дурачок, - женщина ухмыльнулась, поправляя прическу. – Но в твоих словах есть резон. И хватит самоуничижаться – то, что сейчас происходит, ты создал своими собственными руками, как опытный кукловод, а вовсе не марионетка. Ты думаешь, тебя держали на привязи? Это не так – ты все время оставался свободным, хотя нам и приходилось менять места проявления твоей свободы. Ты спас свою жизнь, а это уже о многом говорит.
­- Вместо меня умрет Калерия.
­- На счет умрет – это еще неизвестно. Надеюсь, братец успеет. Но он летит спасать девчонку – а не разрубать Гордиевы узлы. Для этого нужен ты – центральная фигура всей заварушки, как бы мелко ты себя не ставил. Если хочешь, я и Алекс –всего лишь декорации.
­- Ну да, как же….
­- Алекс старше меня на три года, но в детстве было особенно смешно – этакий карапуз с покровительственным тоном поучающий младенца – то есть меня. Он всегда был умнее – казался умнее – выглядел умнее, не важно. Так я внушила сама себе. И доверяла ему – когда речь шла о знаниях. Сколько мне лет, на твой взгляд?
­- Эээээ…,- несмотря на серьезность момента, юноша все равно смутился.
­- Смелей!
­- Двадцать семь?
­- Льстец, - хохотнула она. – Я знаю, что выгляжу старше, но не важно. Мне – да и Алексу – больше семисот лет, если отсчитывать все дни. Семисот, малыш – понимаешь?
­- Но…?
­- Однажды – довольно погожий был день, как я припоминаю – Алекс заговорил о неизбежности смерти. Я мало об этом думала, вокруг меня кружились кавалеры, но каждого мой брат умудрялся заткнуть за пояс и выставить посмешищем. И я отказывала снова и снова, подсмеивалась, дразнила. Но жизнь в целом представлялась мне прекрасной и нескончаемой. Так вот, он развеял мои иллюзии. Сказал, что еще немного - и моя кожа станет вянуть, руки – подрагивать, тело расплывется или усохнет, волосы частью выпадут, а частью – покроются сединой. Он и для себя представлял подобную картину. Как ты думаешь, легко ли было цветущей, упивающейся собственной красотой девушке услышать такое?
­- Но…
­- Он умеет быть чертовски убедительным, мой братец, - Рогнеда мечтательно прикрыла глаза. – Вот так мы и оказались перед гранью, за которую трудно ступить и невозможно вернуться. Тогда нам встретился Хранитель – слуга высших сил, хотя он сам себя любит называть философом и сибаритом. Это, конечно же, только полуправда. Так вот, упорство Алекса поразило его. Обо мне с самого начала решено было не заикаться – Алекс представил меня как взбалмошную младшую сестренку, которая все время за ним увязывается, но ничего не смыслит. Так мы учились. Долго, тайно. Хранитель постоянно напоминал нам, что бессмертие –не дар, но проклятие. Алекс слушал его вполуха в такие моменты. Они противоречили его теории.
­- И…и как вы?
­- Да, однажды мы вступили на Дорогу Сна. Зная, что больше никто и никогда не сможет разделить ее с нами. Ее называют Дорогой Сна, потому что все вокруг продолжает двигаться, продолжает жить – и ты тоже можешь участвовать в этом видении, но так и остаешься невредимым, словно спящим в уютной постели, по ту сторону всех граней. Между жизнью и смертью. Мы отрекались от всего – от родных, от надежд. Лишь бы жить вечно. И единственное счастье состояло в том, что мы были друг у друга. Такие разные и вместе с тем связанные навсегда. Годы все идут, Грегори, за это время чего только не случилось – мы успели по сотне раз отчаяться, проникнуться надеждой, доводили друг друга почти до самоубийства в минуты жесточайшей депрессии. Нас только двое – но ведь и вдвоем иногда бывает тесно. И даже Книга Судеб, из которой навсегда и с корнем вырваны наши страницы, не может помочь.
Грегори молчал, не зная, что можно сказать в ответ на такое признание. Вся эксцентричность объяснялась так просто и так страшно одновременно. Вот почему они с такой легкостью путешествуют сквозь пространство и время. Потому что сами существуют вне этого.
Он заметил, что рассказ взволновал Рогнеду. Машина стала набирать скорость, мимо замелькали странного вида дома, полуразрушенная колокольня, стога сена. Солнце вдруг нестерпимо ударило в глаза, но уже в следующую минуту скрылось за горизонтом.
­- Мне определенно не хватает изящества, - вздохнула женщина, сжимая обеими руками руль. – У Алекса есть выдержка, чтобы учиться раз за разом – и так много тысяч раз. Мне же важно понять основу, суть – и вот я уже готова действовать. Правда, нетерпение не всегда мне помогает. Ты, наверное, хотел спросить, причем тут Калерия.
­- Ну… - Грег уже не знал, чего он хочет – наверное, все-таки, чтобы машина перестала вилять из стороны в сторону.
­- Я говорила ему, остолопу, что у него не выйдет с этой девчонкой так же, как не вышло со всеми предыдущими. Я – его судьба, я!! Он сам выбрал меня! – голос сорвался на визг. – И все равно упрямо пытается.. Думает, чем обреченнее цыпочка – тем легче заманить ее. Чушь! Бред! Ни одна дура, кроме меня, не рискнет вступить на Дорогу Сна.
­- Я немного не понимаю…
­- Он находит талантливых, красивых милашек – учит их немного магии, немного шарлатанству. Потом дает заглянуть в Книгу. Если та изъявляет желание, да. И если судьба окажется неблагосклонна на первый взгляд – а больше одного взгляда он не позволяет – начинается шантаж. Сочувствие, мировая скорбь и прочий хлам. Девушка мягчеет, она уже почти приблизилась к тому, чтобы спросить о бессмертии…но тут чаще всего ниточка рвется! Ха! Нет больше такой дуры во всем мире…как ему не понять?
­- Он хотел сделать Калерию бессмертной???
­- Тогда можно послать меня к черту и быть счастливым…какое-то время.
Рогнеда отвернулась, пытаясь незаметно вытереть уголки глаз. Грегори ошеломленно молчал. Они мчались по плохому, выщербленному асфальту, слева высились гранитные скалы, на вершине которых в такт ветру качалась редкая поросль молодых сосен. Грег чувствовал, что по-хорошему надо остановить машину и подождать, пока женщина придет в себя, успокоить ее – но не мог. Каждая секунда приближала Калерию к смерти – нельзя, нельзя допускать, чтобы Алекс успел первым. Ни в коем случае.
Он чуть опустил стекло. В лицо немедленно ударил крепкий соленый ветер, смешанный с запахом бензиновых паров и жухлой травы. Неужели им никогда не выбраться из этой вечной осени? Вспомнил деревья в саду Нидзё. Значит, Алекс только потешался над мечтой сегуна о бессмертии? Потешался, потому что сам бессмертен.
Машина резко вильнула, накренилась и какое-то время они ехали на двух колесах, как заправские каскадеры. Потом тяжело грохнулась обратно, подпрыгнув на очередной колдобине. Грегори нарочно громко щелкнул ремнем безопасности, надеясь привлечь внимание Рогнеды к качеству езды, но безуспешно. Они продолжали прыгать по ухабам, машина виляла по дороге, едва не выезжая на встречную полосу, которая угадывалась лишь по более худшему состоянию покрытия.
Рогнеда что-то процедила сквозь зубы, и машина ушла вправо, на всем ходу огибая невесть откуда выросшую скалу. У юноши возникло твердое убеждение, что теперь смотреть в окно не стоит - и все-таки не удержался. Они мчались над высоким обрывом, уходящим глубоко вниз к каменистой отмели. К свисту ветра за окном примешивался гортанный крик чаек, круживших над самой водой. Скала все возвышалась по правую руку от них, ее поросшие редким мхом склоны то и дело нависали над крышей машины, грозя наказать путников за проникновение в чужие владения. Рогнеда, все крепче сжимая руль, чертыхалась не переставая, но и не думала убирать ногу с педали газа. Первая же встречная машина могла положить конец как их путешествию, так и жизням. Надо полагать, будучи бессмертной, леди Дейн не особо заморачивалась на таких мелочах.
Дорога, по прежнему огибая скалу, потихоньку поднималась. Изгибы ее казались Грегу уже не такими резкими, крики чаек остались где-то внизу, но ветер крепчал. Окно пришлось закрыть – в салон залетали осколки щебня. Рогнеда потянулась к коробке передач, и юноша с ужасом понял, что она намерена прибавить скорости. Может ли несчастный «Опель» мчаться еще быстрее, он представлял с трудом. Скала резко кончилась, он оказались на ровном, многополосном шоссе, по обочинам которого росли редкие кусты колючек и репейника. Вдали горизонт закрывали величественные, геометрически выверенные массивы многоэтажек – машина явно приближалась к крупному городу, хотя Грег уже отчаялся разобраться, где они находятся. Мимо со свистом проносились тяжеленные фуры, пыхтели туристические автобусы, несколько раз проехали элегантные элитные модели. В сторону города никто не обгонял их, но в зеркале заднего вида отражалось несколько джипов, безуспешно пытавшихся соревноваться с заморышем-«Опелем». Рогнеда поймала взгляд Грега, обернулась, лихо присвистнула и надавила на газ сильнее. При въезде в город они с такой скоростью пронеслись мимо поста полиции, что вряд ли служители правопорядка вообще поняли, что это было.
Теперь она просто обязана была сбросить скорость, но Грег снова ошибся. Рогнеда лавировала по узким улочкам, нарочно не въезжая в центр города, ни разу не затормозила на светофорах – которых, по счастью, им встретилось не так уж много, но он не сомневался, что их приметы – то есть номер и модель машины, давно уже переданы куда надо и первый же встречный патруль устроит им отличную трепку. Однако то ли патрули были заняты в другом месте, то ли Рогнеда умела воздействовать на всех, кто едва не попался под колеса, но они оказались на другом краю города раньше, чем заметили хотя бы одну машину с сигнальным огнем. Грег увидел, что город стоит на берегу океана, он только краем глаза успел заметить портовые доки, как они уже неслись прямым ходом к мосту-дамбе, и у него захватывало дух от того, каким черепашьим, медленно-ползущим казался мир за ветровым стеклом автомобиля.
Дамба высилась над окружающим пространством словно ворота в иной мир – уровень воды по другую сторону ее довольно сильно падал, однако рев сотни струй, с грохотом и пеной падавших вниз, перекрывал все вокруг. Мост тянулся долго, и за проезд по нему предполагалось платить – шлагбаум и небольшая будка служили тому красноречивым подтверждением. Рогнеду это малость озадачило – скорость машины резко упала, она пробормотала какое-то ругательство, но затем снова надавила на газ. Машина с ревом понеслась вперед, Грег от ужаса вцепился в бардачок – ему еще никогда не приходилось сбивать шлагбаум. Кажется, охранник в будке тоже не ожидал подобного, он высунулся в окошко, крича что-то, но Рогнеда не обратила на него ни малейшего внимания. Подброшенная «лежачим полицейским» машина, на полном ходу сорвала шлагбаум, словно натянутую поперек дорогу ниточку, пролетела еще сотню метров и тяжело грохнулась на мост. Послышались свистки сирен, некоторые проезжавшие замигали фарами. Рогнеда, расценив это как комплимент, довольно улыбнулась и вдавила педаль газа в пол. Машина на полной скорости неслась над бездной, наполненной пеной и ревом воды. Грег, разжав руки, позволил им упасть на колени – все равно от него в этой гонке уже ничего не зависело.
На противоположном конце дамбы, слыша гудки, машины останавливались, и приходилось лавировать, объезжая наиболее неудачно расположившихся водителей. Впереди вырос самосвал – Рогнеда резко вывернула руль, и Грег понял, что она превысила допустимый угол поворота – еще немного, и они вылетят за ограждение моста. Он схватил руль и резко повернул на себя. При этом запястье легло на одну из рук женщины, и Грегори ощутил, какой страшной судорогой сведены ее пальцы. Колеса взвизгнули от резкой смены курса, но покрышки выдержали – «Опель» встал поперек дороги, непонимающе мигая фарами в разные стороны. Рогнеда выдохнула и сняла руки с руля.
­- Ничего не скажешь, приятная прогулка. Но скорость, пожалуй, можно и снизить. Пора валить отсюда.
Она мягко отняла у Грега управление, надавила на педаль и вдруг подмигнула ему в зеркале заднего вида.
­- Не дрейфь! Знаю, мне стоило быть аккуратней- но время поджимает.
Они помчались как раз вовремя – сзади уже приближались две полицейские машины, ожесточенно мигая. За дамбой начался лес, который они проскочили едва заметив – за ним – пустынная местность, единственными обитателями которой оставались колючки и ветряные электростанции, напоминавшие стройных белых птиц, безуспешно пытающихся взлететь. Грег выдохнул, заметив, что они снова приближаются к берегу моря. Рогнеда выглядела усталой и побледневшей, а рыжие кудри придавали ее лицу мертвенный сероватый оттенок. Она снизила скорость и кивнула в сторону широкого, вполне современного моста, за которым виднелась сильно изрезанная береговая линия острова.
­- Остров Рюген, - неожиданно заговорила Рогнеда, аккуратно въезжая на мост. – центральное место силы во всей Европе. Мало кто из наших приезжает сюда без серьезной причины. Слишком уж…жестока его история.
­- Что это за место?
­- Сейчас – самый обычный остров, как полагает большая часть обывателей. Лишь немногие знают, каким великим было некогда святилище Святовита на этой территории. Бог – Вечность, Бог – Свет…бог всего и Бог небытия…все в одном, бог, который объемлет весь мир. Это лишь малая толика его титулов. Король Вильгельм полагал, что навсегда покорил языческие племена, жившие здесь – они постепенно христианизировали большую часть жителей, обложили данью, установили свою власть. Но поверь мне – остров жив до сих пор. Он дремлет, и мало кто осмеливается прибегнуть к истинной его мощи. Такова данность.
­- Он большой…
­- Да, немаленький. Но его берега сильно изрезаны, и приличная часть поглощена морем. Нам предстоит хорошо подумать, пока будем искать. Я очень надеюсь, что они выберут не…ладно, все равно начнем с Ясмунда. Это самые светлые места здесь, вечно зеленые в памяти многих и многих. На его берегах никогда не смолкают крики чаек, и журавли обязательно ночуют здесь, когда летят на юг. Странное, волнующее место даже для самого Рюгена. Заповедное.
Они проехали мимо небольшой общины, состоящей из десятка домов. Грегори приблизительно сообразил, где они находятся – на самом севере Германии, и подивился тому, как легко одевались редкие поселенцы, попадавшиеся им. Судя по всему, на Рюгене царил особый, не поддающийся объяснениям микроклимат.
Рогнеда свернула влево, огибая очередную деревушку. Морской берег от них отделяла тонкая полоса хвойного леса, деревья подступали почти к самой воде, то и дело сгибаясь под порывами ветра. Дорога шла вверх, она петляла между небольших полей, иногда сужаясь, иногда и вовсе превращаясь в тропу. Преодолев узкий перешеек, на котором под шинами колес шуршали камни и галька, они оказались в заповеднике Ясмунд. Здесь деревья, казалось, грозились достать до самого неба – стройные сосны, гибкие осины, изредка попадались могучие ясени и скромницы-березы. Грег вертел головой по сторонам, с трудом представляя как в этой чаще можно отыскать жертвенник. Рогнеду, видимо, заботило то же самое. Она остановила машину, вышла и недовольно потянула носом.
­- Что-то воздух слишком свежий, боюсь – Ясмунд хорошо хранит свою девственность от всяких Проклятий. Давай ради очистки совести наведаемся на побережье, но думаю уже сейчас стоило бы повернуть к Арконе.
­- К Арконе?
­- Да, мыс Аркона. В древности это была самая северная точка острова – и самая священная. Главное капище, торжественные церемонии….эй, ты куда?
Пока Рогнеда на память расписывала прелести мыса, Грег уже забрался в машину и даже набросил ремень безопасности.
­- Едем туда! К мысу этому. Нечего тут время терять, его и так не осталось.
­- Ну как скажешь, - Рогнеда немного опешила от решительности, прозвучавшей в голосе юноши. – Тем более, ты прав.
Взвизгнув тормозами, машина поехала задним ходом прочь из заповедника. Рогнеда оглядывалась по сторонам, ища подходящее место для разворота, но деревья стояли вдоль дороги таким плотным строем, что пока они не выехали за ворота – сделать этого не удалось. Но тут уж она дала волю мотору – машина помчалась вдоль узкой полосы невысоких кустарников, отделявших дорогу от моря. В салоне, несмотря на включенное отопление, похолодало – Грег съежился на переднем сидении, почти не обращая внимания на езду Рогнеды.
Остров Рюген поражал его своей холодной, величественной красотой, строгостью и вместе с тем человечностью. Дома, изредка попадавшиеся то там, то сям, стояли группками, отгороженные от внешнего мира рядами высоких тополей. Дороги, пусть и не асфальтированные, были заботливо засыпаны мелким гравием, газоны аккуратно подстрижены, тут и там вдоль дороги попадались колодцы. Судя по всему, люди относились заботливо к доставшейся им святыне – и в ответ получали мирную, спокойную жизнь.
До мыса Аркона они добрались в считанные минуты – все-таки остров был относительно мал. Мыс слегка вдавался в море своим изъеденным волнами носом, приличную часть его занимал современный маяк. Людей видно не было. Рогнеда остановила машину, и вылезла. Ее совсем не зимнее платье безжалостно трепал ветер, она обняла плечи руками, чтобы не замерзнуть и твердо направилась вниз к самой воде. Грегори следовал за ней на небольшом расстоянии, оглядываясь.
Неизвестные ему птицы молча следили за их приближением, сидя на выступавших из моря камнях. Желтые клювы покачивались из стороны в сторону, словно в такт накатывавшим волнам. Близился отлив – море постепенно отступало, высвобождая все большее пространство суши прямо под маяком. Рогнеда брела вдоль самой воды, выискивая ей одной известные следы. Потом коротко вскрикнула, помахала рукой и побежала в сторону. Грег в несколько шагов нагнал ее.
­- Что случилось? Мы уходим?
­- Я перестала видеть причину и следствия. Сама же сказала тебе, что Аркона в древности была самой северной точкой. Теперь же море съело приличный кусок …все появилось из вечных вод и в них же постепенно уходит. Самая северная точка чуть дальше…километр отсюда примерно. Оно называется Геллорт.
­- А как же…
Грег обернулся. За его спиной над мысом торчал маяк и едва заметные следы развалившейся славянской крепости. Он-то надеялся, что именно в этих развалинах найдет…
­- Меня беспокоит, что времени почти не осталось, - Рогнеда с тоской всмотрелась в медленно приближавшееся к кромке воды солнце. – Скоро закат.
Они добирались до Геллорта, ни на минуту не переставая бежать. Вдали показалось нагромождение камней – между ними виднелся вход в пещеру, явно искусственного происхождения. Рогнеда внезапно остановилась и схватила Грегори за рукав.
­- Ты чего? – он удивленно смотрел на нее, переводя дух.
­ Дальше…я не смею… - она избегала встречаться с ним взглядом, и юноша неожиданно понял, что она боится повторения случившегося в Мексике.
­- Но ведь я совсем не знаю…
­- Иди, - женщина подтолкнула его в спину. – Иди, она ждет тебя.
Грег еще раз нерешительно оглянулся и побежал. Нескошенная трава местами доставала ему до пояса и мешала как следует разглядеть, что происходило в самой пещере. Грегори то и дело проваливался в небольшие рытвины, наступал на кротовые норы, но мало что из этого привлекало его внимание. Главное было там, впереди.
Высокая фигура Лампусы с клинком загораживала большую часть пространства пещеры. На стенах плясали отблески невидимого Грегу пламени. В центре он различал контуры огромного жертвенного камня, похожего на стоявший в Пирамиде Луны, но обработанного более грубо и не такого высокого. И вот на нем-то он уже сейчас мог разглядеть лежавшую фигуру девушки, которую никогда прежде не видел наяву.
До пещеры оставалось не так много. Теперь он уже различал фигуру Воина, суетившегося чуть поодаль. Потом заметил Ликара – юноша склонился над жертвенным камнем так низко, что из-за прыгавших по сводам теней стал почти невидимым. Он явно говорил о чем-то с Калерией – о чем могут говорить палач и жертва? Вся жалость, которую Грег испытывал когда-то, исчезла – сейчас он видел перед собой только убийц, и собирался остановить их во что бы то ни стало.
В пещере его заметили. Засуетились, забегали, даже Лампуса потерял часть самообладания и выхватил клинок из ножен. Видимо, этот сигнал предназначался Грегу, но юноша его проигнорировал. Еще, еще немного – высокая трава по-прежнему мешала передвигаться, ноги заплетались, но Грегори упрямо шел вперед, жалея, что не может бежать. Пламя вспыхнуло ярче, Воин принял из рук Лампусы клинок. Ликар чуть отодвинулся, но Грег разглядел, что он держит девушку за руку. Лица Калерии он не видел – она говорила что-то Ликару, отвернувшись от входа в пещеру. Грегори оценил отделявшее его о девушки расстояние и с ужасом понял, что не успевает. Еще немного, добежать бы до той тропинки….Но где же Алекс?
Он стал кричать. От безысходности, потому что в пещере уже завершили подготовку к обряду и Воин стоял над Калерией с занесенным мечом. В этот момент с неба упало что-то большое, и Грег неожиданно увидел Алекса Дейна верхом на коне. Конь был самый обычный, не крылатый, он бешено перебирал по воздуху копытами и испуганно фыркал, с трудом подчиняясь железной воле наездника. Какая дьявольская сила могла помочь Дейну поднять вместе с собой в воздух несчастное животное, Грег не знал. Алекс ворвался прямо в пещеру, оттолкнул Ликара, и бесцеремонно, словно куклу, втащил девушку в седло. Грег выбрался из травы как раз вовремя, чтобы увидеть их взмывающими вверх. До него донесся крик Калерии:
­- Грегори!!!!
Он рванулся было следом, но замер. Конь быстро превращался в едва различимую точку на закатном небе. Грег опустил голову, уже не пытаясь следить за ним взглядом. Все, все в этой игре оборачивалось против него и каждый раз на противоположной стороне оказывался столь мощный арсенал потусторонних средств, с которым вряд ли сладил бы даже кто-то гораздо сильнее него. И что теперь? Калерия спасена, но для чего? Может быть, сейчас Дейн в последний раз предлагает ей вступить на Дорогу сна, и, устрашенная блеском стали, она соглашается? Юноша сделал еще несколько шагов и в изнеможении сел на землю. Чего ради теперь все?
Всхлипы Ликара уже не трогали его. Грег поднялся и подошел к братьям, в опустошении собравшимся вокруг жертвенника. Воин положил меч на камень, словно символ недоступности спасения. Лампуса смотрел на огонь – его глаза поблескивали в мерцании пламени, и Грегу на миг показалось, что он видит в них слезы. Вот куда это Проклятие завело всех нас. В тупик! В безнадежность…
На место надежды и сочувствия в душу пришла горечь. В пещеру, играючи, то и дело заглядывал ветерок – он ловко приподнимал края потрепанных плащей, забирался под полы, а потом тихо уползал, обессиленный, до новой попытки. Резко садилось солнце – еще немного, и оно полностью скроется за горизонтом до нового дня. Грегори сделал еще шаг и оказался внутри импровизированного круга, созданного Проклятыми. Словно он был одним из них. В этот момент за спиной послышались тихие, нерешительные шаги. Все четверо одновременно повернулись.
Рогнеда приближалась медленно, ступая словно балерина – на одних носках. Словно подкрадывалась. Ресницы скрывали выражение ее глаз, дыхание было глубоким и взволнованным – женщина чуть улыбалась. Притяжение святилища оказалось для нее сильнее воли – Грег инстинктивно отступил вглубь пещеры, зная, что теперь она уже не сможет ничем опоить его или подойти незамеченной. Однако леди Дейн словно не замечала его действий. Она обращалась только к братьям.
­- Пташка упорхнула из силка, - ее певучий голос разнесся по пещере. – Ах, как жалко! Ах, какая утрата. Но все это лишь сны, мои милые. Сны Рюгена, его сети. Все, что вам нужно – в ваших руках. Ключ ко всему. Нужно лишь вставить его в замочную скважину, ха-ах. Да, вот он там, в глубине – скорчившийся, словно пойманный заяц. Бедняжка! Огонь еще не погас, новая заря не успела вспыхнуть – быстрее! Быстрее! Что вы медлите, Проклятые?! Вам ли не знать цену мгновения?!
Она размахивала руками, и широкие рукава ее одеяния вздымались и опускались, словно паруса застигнутого бурей корабля. На лице горел лихорадочный румянец, который делал ее еще прекрасней, превращая в духа стихии, неподвластного ничему человеческому. Братья отшатнулись, но Грег заметил, что ее речь подействовала – Ликар перестал плакать и смотрел на него со страхом и осуждением, Воин не двигался, Лампуса переводил взгляд с лежащего на камне клинка на женщину и обратно. Еще немного, и она заразит их…
­- Не слушайте ее! – Грег сделал еще шаг назад и спиной почувствовал каменную стену. – Не слушайте, это не тайные знания – она просто становится жрицей в любом святилище, куда бы не попала. Слышите? Не верьте, она сейчас говорит не то, что думает, это остров внушает ей…
­- Один раз ты уже едва не предал нас, - Лампуса погладил рукоять клинка. – Откуда нам знать, что ты…
­- Да! Да! Вяжите его, кладите его сюда, сюда! Скорее! Пока огонь еще горит, пока кровь еще течет по жилам. Живее! Мы должны успеть, все должно кончится этой ночью! Все!
Она запрокинула голову и захохотала, наполняя пещеру громом и силой. Грег сглотнул, чувствуя, как страх крадется по его спине. Он не сможет уговорить их…нет, сейчас его схватят. Однако Рогнеда не собиралась ждать – она схватила клинок и сама бросилась к нему. Грег затравленно отшатнулся, зная, что отступать ему некуда. Последняя попытка.
­- Она же безумна, разве вы не видите?! – меч просвистел в дюйме от его уха и царапнул камень. – Помогите мне! Слышите?!
Воин метнулся вперед и схватил Рогнеду за запястье. Женщина извернулась и уже собралась было нанести удар, когда ее одновременно остановили с двух сторон Грег и Лампуса. Она извивалась в их руках, кричала что-то неразборчивое, плевалась. Наконец, меч выпал из окаменевшей руки, она обессилела, позволив уложить себя прямо на пол и затихла. Грегори осторожно укрыл ее своим плащом.
­- Бедная… - тихо пробормотал Ликар. – И она…она потом все помнит?
Грег кивнул. Снова смерть прошла на волосок от его головы, но сколько еще от нее бегать? Он вспомнил про милосердие, о котором говорил Алекс. Может быть, все это ради него, ради его милосердия? Может быть, в словах Рогнеды все-таки была своя жуткая, невыносимая истина?
­- Если честно, я не знаю, что такое милосердие. И, может быть, наступил момент испытать его по-настоящему. Я очень хочу помочь вам, вы…многое сделали, чтобы я стал тем, кем стал, - он смотрел в пол, ковыряя носком ботинка трещины в камне. – И милосердие, оно должно быть добровольным. Я это точно знаю. У меня…у меня за эти несколько дней мир перевернулся. Просто перестал существовать. Я многое понял. Знаю, вы измучены, озлоблены, возможно…и я частью причина этого. Но главное – вы не можете простить себя. Ты, Ликар – за то, что смеялся над Лампусой, что делал ему больно. Ты, Воин – что не уберег своих братьев, не был им хорошим примером, иногда не обращал на них внимания. Тебе же, Лампуса – тяжелее всех, потому что ты винишь себя во всем. В том, что Ликар умирает на твоих глазах, в том, что Воин отчаялся и не верит больше в спасение, в том, что ваша мать….ушла и не вернется. И в том, что ты призвал это Проклятие. Вы терзаете себя изнутри во много раз больше, чем друг друга. Вы одновременно и свои палачи и жертвы, вы сами себя ежесекундно приносите в жертву, а искупление все не настает. Потому что нет милосердия. Потому что вы не можете простить себя, простить искренне, по-настоящему. Я хочу, чтобы мы сейчас сделали это вместе, здесь. Вы попросите прощения друг у друга и у себя самих. Искренне. Если же…если же я не прав и это не подействует – тогда права Рогнеда. Стоит принести меня в жертву, коль уж я – ключ ко всему. Прошу вас….неужели мы все пережили недостаточно, чтобы попытаться исцелить себя?

Следующая глава - финал

20
Он по очереди посмотрел на братьев. Его слова словно не достигали их разума, оставались на поверхности, И Грегори знал, что мешает Проклятым услышать.
Боль.
Боль, которую они причинили друг другу, и тем самым – себе. Грег еще раз посмотрел на каждого и решил начать с Лампусы.
­- Неужели ты до сих пор не простил Ликара? - тот дернулся, словно юноша ударил его. – Все еще считаешь его маменькиным любимчиком? Все еще борешься за ее любовь? Пола…
­- Замолчи! – прорычал Лампуса. – Ты ничего не знаешь…
­- Нет, теперь я все знаю, - Грега уже нельзя было остановить. – Теперь я знаю все, и мы здесь и сейчас должны положить конец этому кошмару. Понимаете? Все вместе. Ликар, ты все еще вспоминаешь, как Лампуса делал тебе подножки? Толкал тебя? Грозился отомстить?
­- Грегори, я…
­- Воин, а ты? Ты назвал себя Воином, ты заковал себя в доспехи – и ты тоже уязвим, несмотря ни на что. Ты тоже страдаешь вместе с ними. Неужели вы даже не хотите попытаться простить себя?
­- Грегори, твой порыв очень искренний, но ведь мы..
­- Вы – что?
­- Мы уже не знаем, что такое прощение, - мягко ответил Воин. – Прошло много времени, безжалостность к миру и друг к другу вошла в нашу плоть и кровь.
­- Поэтому я и предлагаю вам вспомнить.
­- Как здесь душно…
Все четверо только сейчас заметили, что Рогнеда очнулась и сидит прямо на голых камнях у входа в пещеру, запустив пальцы в волосы. Грегори присел рядом.
­- Как ты себя чувствуешь? Этот приступ…
­- Все прошло, - она слабо улыбнулась. – То есть я все равно чувствую волю Святовита, чувствую мощь Рюгена – но теперь я думаю, что ты прав. Этим несчастным нужно перестать быть несчастными, в конце концов. Только вы можете освободить друг друга – искренним чистым желанием и прощением.
Она посмотрела на братьев и прибавила.
­- Такова воля богов.
Ликар отвернулся, Воин пожал плечами. Лампуса недоверчиво скривился.
­- Какое нам дело до них? Эти боги, что они такое? Где они были, пока..
­- Вы сами создали свое Проклятие, - Рогнеда поднялась, опираясь на руку Грега. – Вы сами разрушили свою жизнь во имя боли, согласившись творить ее вечно. Не боги заставили вас, не богам вас спасать. Но предложить выход – почему нет? Вы гонялись за этим мальчиком – не обижайся, Грегори – потому что в глубине души знали: в нем – ваша надежда. Вы мечтали его убить – но все же не тронули. Причинили ему много боли – да и мы в этом не без вины – и все же он готов попытаться спасти вас. Искреннее желание – это ли не самый большой источник силы на земле?
Грег хотел бы научиться говорить так же складно. Слова Рогнеды тронули их сильнее, чем его неуклюжие попытки. Но все равно им еще предстояло вспомнить, что такое прощение. И тут…могла ли Рогнеда Дейн, бессмертная, вечная возлюбленная своего брата, знать эту тайну? Грег помедлил еще чуть-чуть, страшась упустить нужный момент.
­- Давайте, нечего медлить. У нас все есть, что нужно – очаг, жертвенник. Вставайте вот сюда, вокруг камня. А теперь я хочу…может быть, это чересчур самонадеянно, но я попытаюсь…
­- Хватит притворятся глупышом, - Рогнеда шаловливо толкнула его в бок. – Сегодня твой день, Грегори Льюэлл.
­- Да, день, - Грег обратил внимание, что солнце уже скрылось за горизонтом. – Я хочу чтобы вы вспомнили, как играли вместе в детстве. Все трое. Как ваши родители смотрели издалека на вашу возню, как их лица озарялись счастливыми улыбками, видя ваше единство, вашу дружбу. Я хочу, чтобы вы думали только об этом. Как вы играли в пиратов, в разбойников….может быть, в лотерею. Ты, Воин всегда защищал слабых и оставался верен кодексу чести, всегда был готов сразиться за справедливость. Ты, Лампуса – всегда был бесстрашным, рвался в эпицентр опасности – тебе все было нипочем, огонь, вода, ветры, горы. Ты, Ликар, смотрел на своих старших братьев, и мечтал однажды стать таким же сильным и благородным, верно? Так же не страшиться никаких преград на своем пути, так же следовать долгу и чести. Помните?
­- Д-да, - неуверенно кивнул Ликар, и за ним братья.
­- Очень хорошо. Теперь я хочу…вам будет больно, но это важно, очень. Теперь вы должны вспомнить свою мать. Подожди, не прерывай меня, Лампуса! Я хочу чтобы вы вспомнили ее улыбку. Как она смотрела на каждого из вас, когда приходила целовать на ночь. Как встречала утром на кухне, раскладывая вам завтрак. Как радовалась каждой хорошей новости, каждому событию. Вашим дням рождения. Все, кроме ваших ссор и последней ночи. Все остальное, всю ее любовь к вам. Вспомнили? Я вижу….
На лицах невольно появились робкие, еще неоформившиеся улыбки. Грег снова в который раз позавидовал тому, как глубоко и трепетно эти трое хранили свою любовь к матери.
­- И вот мы подошли совсем близко. Каждый из вас шалил в детстве, каждому приходилось просить прощения. Бывало, чего уж там. И ваша мама всегда прощала вас…может быть, не сразу, может быть, через 5 минут – но прощала. И я хочу, чтобы вы вспомнили ее глаза в этот миг. Что вы видели в них?
­- Нежность, - тихо пробормотал Воин.
­- Любовь, - добавил Ликар.
- Милосердие, - откликнулся Лампуса.
­- Да! Да! Все это, вместе взятое. И вот сейчас, вы должны тоже так посмотреть. Но не друг на друга – на себя. Внутрь себя. Каждый скажет, что прощает себя…скажет из самых глубин души, искренне.
Грегори метнулся к очагу, и, отвернувшись, чтобы не опалить лицо, выхватил ближайшую, наполовину сгоревшую головню. Едва не обжегшись, он кинул ее на камень.
­- Вот, этого огня…его хватит, чтобы нам всем стать чище. Я уверен.
­- Молодец, малыш! – Рогнеда хлопнула в ладоши. – Он загнал вас в угол, завлек в чары самых сладких, самых драгоценных воспоминаний. Он молодец, право слово. Я начну, а Грег закончит – мы сыграем роль жреца и жрицы в этом импровизированном ритуале, подобного которому еще не знал свет.
Она отбросила плащ Грега в сторону и встала напротив него. Потом простерла над огнем руки.
­- Мир вышел из праха и обратится в прах. Из пепла свиваются нити, которые сплетаются в гобелен бытия. Ничто не в силах порвать нить – ничто не в силах срастить однажды разорванную нить заново. Наши души хранят ткань бытия от тлена времени. Но и душа порой приходит в упадок, слабеет под гнетом боли и страха. Чтобы этого не случилось, мы должны открывать наши души богам и просить помощи. Здесь, в величайшем месте силы, мы сложили этот алтарь, дабы умилостивить богов крови и мрака, мести и отчаяния – чтобы не отдать наши души полностью в вечное рабство небытия. Если ваши молитвы окажутся искренними и горячими – будут услышаны. Говорите.
Она сложила покрасневшие ладони перед собой и склонила голову. Теперь Воин поднес руки к огню.
­- Я прощаю себя за то, что никогда не решался сказать хоть слово в защиту Лампусы. Хотел, много раз мечтал вздуть как следует этого капризного мальчишку – и не мог. Боялся, что это только расстроит маму, боялся, что Лампуса меня подговорит на какую-нибудь подлость – и я окажусь в ловушке собственной справедливости. Я прощаю себя за то, что я – вечный трус. Я прощаю себя за то, что так ошибался в тебе, Ликар. Только сейчас, только за эти годы я понял, какой ты на самом деле. Мне…я не жалею ни о чем, ни об одном дне. Мне было радостно заботиться о тебе, помогать хоть в чем-то нести твою ношу. Я еще во многом виноват, многое грызет меня изнутри. Я прощаю себе собственную слабость, прощаю, что позволил нам всем тогда уйти из дома, прощаю себе, что дал проклятию сорваться с твоих губ, Лампуса…друг, брат. Прощаю себя, что мечтал о порядке и свободе, вместо того, чтобы бороться и верить. Прощаю, что не отправил ни одно из писем, написанных для мамы – может быть, ей было бы легче, знай она, что мы живы. Прощаю себя…и надеюсь, вы простите меня тоже – за все.
Грегори оставалось только дивиться, как этот невероятно сильный духом человек мог…мог так говорить о себе. И ведь даже сейчас, в такой момент он думал о своих братьях – подавал им пример собственным самоуничижением. Грег почувствовал, как внезапно изменился запах – над огнем держал руки Лампуса, так и не снявший перчаток.
­- Ну как, подействовало? – язвительно скосился он в сторону старшего брата. – Что-то сомневаюсь. Прощаю себя…ха! Мне не за что себя прощать, я – такой, как я есть. Да, подонок! Да, убийца! Да-да, трижды да! И что здесь прощать?
­- Ты хочешь сказать, тебе нравилась такая жизнь? – тихо спросил Грег.
­- Да ты знаешь.. – он хотел бы отбрить юношу, но не смог. – Что-то в ней есть, в такой жизни! Эти два неразумных вечно путались под ногами, но с ними тоже бывает весело. Так что.. хотя, наверное, они ненавидят меня и клянут все время. Но мне плевать! Нечего было уходить вместе.
­- Прости себя за это, - Грег кивнул. – Прости себя, что не смог от них отказаться, хотя знал, на что идешь. Прости себя, что ты не такой, как по твоему мнению, им бы хотелось. Прости себя, что не можешь усидеть на одном месте, что мечешься, под властью Проклятия забредая неизвестно куда. Прости себя за это…можешь?
­- Не знаю, - он опустил голову, и спутанные косматые волосы едва не попали в огонь. – Это почти невозможно.
­- Попробуй, - настаивал Грег. – Ты – такой, и они любят тебя, своего брата. Они не держат на тебя зла. Ненависть к себе лишь спутывает тебя. Освободись от нее. Сейчас.
­- ДА! – внезапно выкрикнул Лампуса, словно в экстазе запрокидывая голову и громко смеясь. – ДА! Ха-ха-ха!
Ликар, не веря своим ушам, не замечал, как слезы текли по его лицу. Он бросил к Лампусе и крепко обнял его, но тут же отпрянул, словно устыдившись своего порыва, на который пока не имел права. Брат легонько толкнул его.
­- Давай, это совсем не больно. И это работает!
­- Я… - Ликар осторожно протянул над огнем руки. – Я знаю, это все случилось из-за меня. Я всегда так думал – и это правда. Я никогда не мог…я не могу, слишком виноват перед тобой, Лампуса! Слишком виноват!
­- Я больше так не думаю, парень, - Лампуса улыбался неуверенной улыбкой, словно заново узнавая ее вкус. – Слышишь? Я больше не думаю, что кто-то из нас виноват.
­- Тогда…я могу простить себя? – робко спросил Ликар. – Я…Могу? Я больше не…это правда?
­- Правда, - тихо сказал Воин обнимая одновременно его и Лампусу.
­- Пора завершать, - Рогнеда неожиданно нахмурилась. - Давай, Грег – последнее слово. Ты – жрец сегодня.
Юноша непонимающе посмотрел на нее. Неожиданно его нога сама собой дрогнула. Потом сильнее. Земля перестала быть неподвижной.
­- В общем…. Я рад, что все завершилось. Я чувствую, что оно должно было закончиться как-то.
­- Не то! – рявкнула Рогнеда. – Не разливайся тут соловьем, заканчивай ритуал!
­- Да…но я не знаю..ой! - пол пещеры заходил ходуном. – Но как?!
­- Запечатай то, что они сказали, - перекрикивая поднявшийся ветер и треск, закричала женщина.
­- Да…Здесь и сейчас, я свидетельствую искренность пути, который начинается для вас троих, которые были прокляты и говорю, что Проклятия – более нет! Агония всегда уступает место покою, и после бури наступает штиль – таковы законы, единые для всех. Идите с миром, дети боли – сегодня для вас открывается новая страница в Книге Судеб, и никому из живущих не дано знать, что она вам готовит. Идите с…
Головня погасла.
Резкий порыв ветра поднял стену пыли прямо перед входом в пещеру. Грег заслонил лицо рукавом, но эта мера не слишком спасала. Пол трещал, он видел, как по стенам, словно струйки воды, разбегаются тонкой сеточкой трещины. Братья что-то кричали ему, но хотя их разделяло всего ничего, он не мог разобрать слов. Может быть, это конец?
Грегу как-то не приходила мысль, что вместе с Проклятием может закончиться и его собственная жизнь. Сделавшись частью этой странной истории, он всегда воспринимал себя с двух сторон – как одного из персонажей и одновременно как зритель, пришедший извне. Никакие события не смогли заставить его окончательно погрузиться в происходящее, и эта доля отстраненности сейчас всколыхнулась в нем, требуя немедленного занавеса, перерыва, рекламной паузы. Все становилось слишком напряженно, от сводов пещеры уже начали откалываться первые небольшие куски камня. Землетрясение только усиливалось, и ветер доносил до слуха юноши рев морских вол, рассерженных и грозящих отомстить любому за их потревоженный покой.
Неожиданно в ноздри ударил резкий хвойный запах. Омела! Грег завертел головой, все еще пытаясь неуклюже прикрыть голову от падающих осколков. Прямо перед ним мелькнули рыжие кудри Рогнеды и пропали – кажется, женщина металась по пещере, что-то делая или просто молясь о помощи. Грег шагнул вправо, потом прислонился к ближайшей стене, чувствуя, как она медленно расползается за его спиной. Братья тем временем словно отдалились – они не выходили из пещеры, но Грегу виделись в какой-то неясной дымке, полупрозрачные и тихие, совершенно не замечающие творившейся вокруг катастрофы. Он начал им кричать, что нужно бежать – они не обращали внимания.
Потом Ликар сделал шаг вперед и коснулся его руки.
­- Мне так жаль, Грегори, - он улыбался несвойственной, совсем взрослой улыбкой. – У нас так и не нашлось времени просто побыть всем вместе. Может быть, прогуляться или посидеть у камина. Поговорить о том, что дорого каждому. Мне так жаль, правда. Но ведь ты не в обиде на нас, скажи?
­- Н-нет, - тот с усилием помотал головой, не отнимая рукава рубашки от лица.
­- Это очень хорошо, ведь ты столько сделал для нас.
­- Я знаю, что ты не дал мне сразиться с Дейном, - Лампуса занял место Ликара. – Сложно сказать, что я тебе благодарен – этому заносчивому пижону давно бы надо преподать урок. И я еще не отомстил ему за Ликара там, в замке. Ну да пусть остается со своим хваленым бессмертием, которое рано или поздно изгложет его изнутри. Пусть мучается. А ты оказался прав – видишь как оно вышло…и твоя смерть там, на крыше была бы не просто напрасной – она стала бы роковой. Не меняй курса и все будет просто отлично!
­- У нас мало времени, а ты как всегда драматизируешь, - Воин улыбался Грегу, чуть отстраняя Лампусу. – Как видишь, все имеет начало и все имеет конец. Забавная вышла сказка, да? С элементами триллера…а ты держался молодцом, правильно сказал Лампуса. Так и продолжай, не поддавайся.
­- Куда вы?! – выкрикнул Грег, и в горло тут же набилась кружащая повсюду пыль.
Они лишь улыбались, все более растворяясь перед его глазами. Он нашел взглядом Рогнеду, она стояла на другом краю пещеры, и зачем-то выбрасывала из потухшего костра головешки прямо на пол. Трещины в стенах стали все больше, гром гремел не переставая. Грегори отчаянно хотелось зажать уши ладонями, чтобы не слышать этого адского грохота.
­- Надо уходить отсюда! – пытался крикнуть он женщине, но она не обращала на него внимания. – Рогнеда!
­- Да, я знаю…кто-то из богов решил повеселиться напоследок! – она безжалостно растаптывала головни, часть из которых уже успела провалиться в образовавшиеся разломы в полу. – Наша машина, думаю, давно уже на дне моря! Теперь надо…
Она не успела договорить. Пол пещеры окончательно разошелся на несколько кусков, они оказались разделены не только трещинами, но и провалившейся алтарной плитой, которая встала на дыбы, загораживая их друг от друга.
­- Грегори! – вот теперь в голосе Рогнеды звучал неподдельный страх.
­- Держись, я сейчас…обойду эту штуку и найду тебя, - юноша плохо понимал, как он собирается выполнить обещанное – пропасть между ним и Рогнедой стремительно увеличивалась.
­- Нееееет! – сквозь гул надвигающегося моря донесся ее крик. - Не наааа….
Вряд ли за ними спустится какой-нибудь крылатый конь. Судя по всему, Алексу глубоко наплевать на возможную гибель сестры. Грег со всей злости навалился на ближайший камень и сдвинул его с места, расчищая себе проход. И не надо, без героев обойдемся…тоже мне, спаситель юных дев!
В следующую минуту над его головой раздался неясный гул, и пока юноша решал оборачиваться или проигнорировать его, что-то бесконечно тяжелое опустилось на его голову, погрузив мир в тишину и покой.
* * *
Он открыл глаза и тут же закрыл – перед ними танцевали белые звездочки. Потом подумал, и решительно приподнял одно веко – звездочек не было. Рискнул открыть второе. Большое цветное пятно, в котором перемешались все цвета радуги поплыло над ним куда-то влево. Грегори закрыл глаза и поморщился от резкой боли в голове. В ушах слышался слабый шум. Руки нащупали мягкие шелковые простыни и одеяло, натянутое по самый подбородок. Оставалось решить – пробовать взглянуть еще раз или не стоит. Клонило в сон, непомерная усталость поднялась изнутри, заполняя собой все тело. Грегори сжал зубы – при этом голову пронзил новый приступ боли – и раскрыл глаза. Неясные контуры постепенно стали четче и приобрели несомненное сходство с Рогнедой – снова светловолосой и очень красивой в лазоревом халате-кимоно.
­- Так-так, - пропела она, исчезая из его поля зрения. – Кажется, наш больной все-таки жив. Какая неожиданная радость для всех обитателей Адзути.
Послышался звук, словно по полу передвигали что-то тяжелое. Потом женщина устало выдохнула и вернулась к изголовью кровати.
­- А наш птенчик знает, что ему пока нельзя не только подниматься, но даже разговаривать? Да-да, так сказал доктор, - она насмехалась над ним – Грегори разозлился, но все еще не решался открыть рот. – Вот будешь хорошим мальчиком, через пару дней поговорим. И еще через пару – если будешь хорошо кушать и не вертеться – начнем заново учиться ходить.
От нее веяло едва различимым ароматом жасмина и лета. Тонкий пальчик легонько пощекотал Грегори щеку, потом спустился дальше, к шее и пропал.
­- А тебя крепко треснуло по башке, должна заметить, - неожиданно сменила тон Рогнеда. – Когда я увидела, под какой глыбиной ты лежишь – думала все, капутики. Разревелась там, как девчонка. Но оказалось, у тебя крепкий череп. Неделю всего провалялся без сознания, не так уж и долго. Теперь на поправку пойдешь.
Неделю!! Грег ощутил, как его сердце ухнуло вниз в ужасе и с трудом вернулось на место. Да за это время Алекс мог…мог уговорить Калерию и тогда…неужели ему совсем-совсем нельзя говорить? А Проклятые? Где они теперь? Он устремил умоляющий взгляд на Рогнеду, но та словно не замечала его мучений – или замечала, но предпочитала игнорировать.
­- Ну что ты смотришь на меня, словно телок на матку? Думаешь, тебе можно волноваться? Фииигушки, - она наматывала его волосы на кончик пальца и легонько дергала. – Да-да, никаких драматических историй. Тем более Денджиро скоро принесет завтрак. Я тут поработаю немного и потом тебя покормлю.
Грегори взбесился и требовательно ударил кулаком по кровати. Кулак вяло упал на простынь, не издав никакого звука и только рассмешив женщину.
­- Какие мы грозные!! – она отошла в сторону и села – Грег расслышал шорох халата. – Да здесь я, здесь. Могу рассказать, как тебя вытащила оттуда – хотя ты, надо признать, весишь немало. В общем, добралась через эту столешницу дурацкую, поревела малость и поняла, что надо очень быстро делать ноги. Кое-как тебя приподняла – все время думала, что сейчас упаду – и побрела оттуда прочь. Пару раз пришлось попрыгать через трещины, а тут еще прилив – так все это начало заливать. Машины, понятное дело, на месте не оказалось, кое-как доковыляла до маяка – а там уже никого не осталось, разбежались глупые людишки. Неужто кто-то из богов посмел бы разрушить Аркону? Идиоты! От нее, впрочем, и так уже немного осталось. Переждала там, перевязала твою дурную голову – ты так стонал, что аж дурно делалось порой. Потом мы уже привезли тебя сюда.
Мы?! Грег вскинул глаза и попытался повернуть голову.
­- Ой, ну что ты вертишься, дурак! – прикрикнула Рогнеда. – Конечно, Алекс приехал. А ты думал, он меня бросит? Раньше, чем найдет замену? Ха! Никому, даже самому крутому бессмертному и в страшном сне не привидится полное одиночество.
Она замолчала, занимаясь невидимым Грегу делом. Едва он успел погрузиться в сон, как появился Денджиро и пришлось выдержать унизительную процедуру кормления с ложечки, в течение которой дворецкий не произнес ни звука, зато хозяйка щебетала без умолку, доставая юношу ничего не значащими рассказами о первом снеге, ремонте и тому подобной ерунде. После еды он незаметно для себя погрузился в глубокий сон.
Следующий день прошел так же – Рогнеда часто навещала его, оставляя лишь в часы сна, по-прежнему делала что-то таинственное неподалеку от его кровати. Никакие безмолвные мольбы не могли заставить ее произнести хоть слово о Калерии и Проклятых. Грегори, в душе выбрав худший из вариантов, помрачнел и в знак протеста отказался от вечерней еды. Денджиро, посмотрев на него с суровым укором, унес поднос, а Рогнеда только посмеялась:
­- Наш питомец идет на поправку, честное слово! Это так мило!
В ней появилась странная живость и безудержная болтливость. Грег все пытался объяснить данную перемену – и не мог. Словно не осталось ничего от таинственной и грустной жрицы, последний раз виденной им на острове Рюген. Только веселье и разговоры ни о чем. Он с нетерпением ожидал, когда сможет разговаривать и расспросит ее обо всем.
Утром третьего дня никто не принес ему завтрак, и Грег нащупал всунутую ему в руку записку. Поднес ее похудевшей рукой к самому носу и прочел: «Можешь подниматься, лежебока. Хватит делать вид, что неизлечимо болен. Здесь столько интересного вокруг. Гнед.»
В первый момент он не поверил своим глазам. Чего ради было держать его в кровати столько времени, если он давно уже здоров?! Грег резко отбросил одеяло и пошевелил пальцами ног. Ни боли, ничего. Потом оторвал голову от подушки – головокружения не чувствовалось. Тогда юноша подскочил на кровати, издал боевой клич – для проверки голосовых связок – и ринулся вон из комнаты.
На пороге едва не разбил нос – штанины у пижамы оказались несколько длиннее положенного. Пришлось закатать их, и заодно обратить внимание на свой внешний вид. Грег обнаружил, что пижама у него нежно-лимонного оттенка с голубыми пуговицами и фыркнул. Комната, из которой он вылетел, находилась в знакомом коридоре с портретами. Грег без труда нашел свою бывшую спальню, но дверь оказалась заперта. Он отправился на поиски лестницы, потому что голод определенно давал о себе знать.
Неожиданно пришла некоторая ностальгия по беспокойным дням перед болезнью. Что-то навсегда ушло вместе с этими гонками, подозрениями, недоразумениями и ссорами. Вспомнился Рейвенхилл – но там Грег ощутил только боль, очень много боли. Затем Нидзё – это пропитанное страхом и подозрениями здание только отталкивало, несмотря на печальную красоту. А вот Адзути, вопреки всему, никак не желал вызывать ничего, кроме приятных эмоций. Грег припомнил ворчуний-горгулий, и пообещал себе их обязательно навестить.
Значит, все тогдашние рассказы Рогнеды были правдой…и замок стоит здесь уже очень много веков, а хозяева остаются все такими же молодыми. Грегори точно знал, что никогда не позавидует бессмертию Дейнов – нечему тут завидовать, одни проблемы. Побывав на волосок от смерти слишком большое для одного человека количество раз, он научился ценить жизнь – и осознал неизбежность смерти в то же время. Просто надо уметь ждать.
Спустившись по лестнице, юноша оказался перед знакомой коллекцией оружия. Катана, некогда выданная ему Алексом, снова висела на положенном месте. Грег повернулся к гобелену – теперь он знал, кто на нем изображен, и не так уж важно, в штурме какой из крепостей принимал участие Алекс. Главное, что это все было правдой – бесконечной историей брата и сестры, заблудившихся на стыке времени и пространства. Попытавшись вызвать в себе гнев к Дейну, Грег был вынужден признать поражение – он больше не мог их ненавидеть. Они были теми, кем были – и не ему судить их поступки. Они ведь и правда спасли ему жизнь – не единожды.
Тут он внезапно вспомнил еще об одном, очень важном приключении – первым из случившихся с ним здесь. На то, чтобы найти потайную дверь, ушло немного времени, и скоро Грег уже брел по скрытому коридору между стенами. Он хотел вернуться в библиотеку, где его спас от отчаяния и безумия родной голос девушки, в глаза которой так и не удалось посмотреть. Он осторожно заглянул внутрь, убедился, что никого нет и вошел. Библиотека, ничуть не изменившаяся за время его отсутствия, встретила его тишиной и блеском черного телефонного аппарата на столе. Грег подошел ближе и увидел, что рядом белеет тонкая полоска бумаги. На ней вычурным готическим шрифтом было написано:
«Калерия Монтгомери. Олд-Черч-роад, Арондель, графство Суссекс» и номер телефона ниже. Грегори сглотнул…затем еще раз. Вот оно – то, чего он так ждал. Сейчас вся правда, какая бы болезная, какая бы мучительная она ни была – откроется ему. Он снял трубку и набрал номер, поражаясь тому спокойствию, что постепенно заполняло все его существо. Нельзя осуждать принятое человеком решение – каким бы оно не оказалось.
­- Слушаю, - голос Калерии, неожиданно официальный и резкий, заставил его вздрогнуть.
­- Калерия….
­- Ты! Нет…..это…Грегори! Не может быть! Я так боялась!! Я так боялась… - она расплакалась. – Алекс ничего не рассказывал…я думала, ты умираешь…
­- Алекс? Так ты…
­- Что? – непонимающе переспросила девушка. – Неужели ты все еще ревнуешь меня? Нет-нет, просто я уже надоела ему звонками о тво…
­- Так ты отказалась?! – от равнодушия не осталось и следа.
­- От чего? – все еще не понимала Калерия.
Грегори внезапно потерял равновесие. Так значит – Алекс ничего не предложил ей? Кровожадный похититель женских сердец, коварный искуситель, ловкий фокусник, в общем – Алекс Дейн не предложил ей бессмертия?! Но почему?! Как? Голос испуганной Калерии донесся до него сквозь туман сомнений.
­- Алло, Грегори? Ты здесь?
­- Да-да… - рассеянно ответил юноша, чтобы не пугать ее.
­- Фух, я уж было подумала, что тебе стало плохо. Твой голос так изменился…а потом вдруг совсем пропал. Ты спрашивал об Алексе? Мы…понимаешь, мы договорились, что больше не встретимся.
­- Что?
­- Да, мы попрощались навсегда. Я сказала ему….сказала, что раз Книга Судеб обманула меня, нет смысла больше погружаться в этот ужас. А он засмеялся и ответил, что я всего лишь прочла одну строчку и сделала неверные выводы. Может быть, он прав. Но я больше не хочу, слышишь? Я больше не хочу бояться собственной тени, сидеть взаперти. У меня снова появилась работа….по правде я сначала подумала, что звонит клиент – есть тут такой назойливый один….в общем….Грегори…
­- Да?
­- Ты еще хочешь со мной встретиться?
Она еще спрашивала! Грег засмеялся…он не помнил, когда последний раз смеялся так искренне, так свободно. Калерия все поняла и засмеялась вместе с ним. Они смеялись долго, то затихая, то через некоторое время начиная заново, уже не помня чему смеются. Ощущение счастья выглядело настолько реальным, что Грегори чувствовал, как его частички покалывают ему пятки и щекочут за ушами. Наконец, выдохшись, они перешли в самому главному.
Теперь он уже не позволил ей никаких недомолвок – место, время, с точностью до минуты. Хорошо, что у нее под рукой оказался компьютер и расписание полетов удалось согласовать сразу же. Они договорились встретиться в Детройте – городе ярких огней и мостов. Даже повесив трубку, Грег то и дело повторял про себя все числа – время отлета, время прилета, место встречи…больше он уже никогда не позволит ей пропасть из-под самого носа. И никакие Проклятые…
Он осекся.
Все-таки, неужели никто не скажет ему, что случилось с Проклятыми? Он с трудом припоминал, как они пропали из вида в момент землетрясения. Осталось ли у них возможность воспользоваться хоть каким-то колдовством, чтобы избегнуть участи погребенных под камнями? Решив, что необходимо найти Рогнеду и заодно собраться, Грег кое-как нашел выход из библиотеки, еще раз посмотрел на гобелен и катаны, и поднялся по лестнице обратно. Едва оказавшись в портретной галерее, он окаменел – на невысокой стремянке у стены стоял Алекс Дейн и примерял на свободное место тяжелую раму. Прошло несколько мгновений, прежде чем мужчина заметил его.
­- Я все-таки голосую за более темный цвет рамы, - задумчиво протянул Алекс, зачем-то глядя сквозь деревянный квадрат на Грега. – Так будет гармоничнее…впрочем, всегда можно заменить, если что. Рад, что ты уже здоров.
­- Почему ты… - Грег не мог найти подходящих слов. – Почему ты не… попросил ее?
­- У меня слишком много свободного времени впереди, чтобы зариться на чужое, - хмыкнул Алекс, опуская раму и слезая со стремянки. – И Гнед бы расстроилась.
­- Значит…
­- Не пытайся понять суть того, что никогда не испытаешь, Грегори, - Алекс поманил его за собой и начал спускаться по лестнице. – Мы – как две части одной картинки…даже если порой это раздражает. Она пошла за мной добровольно, понимаешь? И нечего пищать сейчас, сотни лет спустя, что я не оказался таким уж херувимчиком.
­- Ты все-таки… - Грег запнулся. – Береги ее.
­- А вот об этом меня и просить не надо. Каждый бережет свою жизнь, но бывают вещи и подороже. Мы вызвали тебе такси, но этот остолоп не знал, как подъехать к замку. Поэтому тебе придется пройти немного до ворот.
Они вышли во двор, и Грег поразился, каким красивым выглядел зимний сад. Деревья, чуть сгибаясь под тяжестью лежащего на ветвях снега, серебрились в лучах полуденного солнца. Дорожки были аккуратно выметены, на камнях и пригорках стояли бумажные фонарики. Грег ощутил комок в горле и торопливо сглотнул. Он прощался с миром, где волшебство не казалось невозможным. И прощался навсегда.
Грегори внезапно раздумал спрашивать у Алекса о Проклятых. Ведь он сам отпустил их.
­- Ну вот и молодец, что все понял – Алекс хлопнул его по плечу.- Вперед в любом случае добротная история с гарантированным концом. А это порой значит очень много.
­- Черт, куда ты утащил раму?! Идиот! – из ворот вылетела Рогнеда, таща в руках большой холст. – Я же просила примерить! Грегори?
Казалось, она только сейчас заметила, что он уходит. Женщина прикусила губу, но ничего не сказала – только смотрела на него так, словно фотографировала. Потом забрала у брата из рук раму, и в несколько ловких движений вставила полотно. Грегори подождал, пока она развернет картину к нему и ахнул. С портрета на него смотрел он сам – в небрежно запахнутом плаще, рубашке, и с улыбкой, которой никогда не замечал у себя раньше. И этот портрет будет висеть в ее галерее…Галерея!
­- Гнед всегда тяжелее переживает расставания, чем я. Хотя уже понемногу учится относиться философски. Портреты помогают ей сохранить частичку прожитого в Адзути.
­- Но…кто? Кто все эти…
­- Такие же попавшие в передрягу однажды, как и ты, - Алекс подмигнул. – Гнед не выносит печальных концов в истории. Я думал в этот раз традиция нарушится – но она снова все испортила и ты остался в живых. Значит, так было суждено. И теперь твой лик займет достойное место…да, пожалуй, Хранителю будет интересно послушать наш рассказ.
­- Он напросился завтра на обед, - Рогнеда поставила тяжелый портрет на носок своего ботинка и улыбнулась. – Будь счастлив, Грегори Льюэлл. Чем дороже куплено счастье – тем больше его нужно беречь, сам знаешь.
­- А…я… - Грег только сглатывал, а женщина осторожно коснулась рукой его щеки и не спеша пошла обратно в замок.
­- Прощай! – Алекс свистнул, и неизвестно откуда, разрывая копытами белую пелену снега, примчался гнедой скакун.
Дейн вскочил в седло и поднял руку в приветственном жесте. Потом дернул поводья и конь рванулся с места. Грегори долго смотрел ему вослед, пока не заставил себя развернуться и пойти к воротам в обычный мир.
ЭПИЛОГ
Электронные часы в аэропорту Детройта отсчитывали минуты с легким цоканьем, словно механизм с трудом перемещал стрелку, каждый раз прилагая неимоверные усилия. Тик-так, тик-так…
14-25, 14-30…14-53
Внимание! Рейс номер БА5509 Чикаго – Детройт заходит на посадку.
Внимание! Рейс номер ДЛ 2262 Сан-Франциско-Детройт заходит на посадку.
14-59…..15-01….15-02….
В самолете из Чикаго молодая девушка поправляла солнечные очки и с изумлением смотрела на огромные небоскребы, сурово встречающие ее мириадом сверкающих зеркальных панелей.
В самолете из Сан-Франциско, утомленный длительным перелетом из Токио, боролся со сном молодой человек в изрядно помятой рубашке и странного покроя куртке. Примечательной его особенностью служило разве что полное отсутствие багажа.
15-03…15-04….
Они шли навстречу друг другу среди огромной толпы прилетевших, встречающих, просто забредших случайно из другой зоны людей и не видели никого вокруг.
Глаза их встретились…
Конец

Ну вот и.....Спасибо тем, кто читал) Как всегда перед предстоящим редактированием нескромная просьба черкнуть пару строк - впечатления, пожелания, замечания...все, что угодно)