С индивидуальной т. зр., конечно, вопрос философский, т.к.
1) Мстить за что?
2) Кому?
3) Кто?
4) Каким именно образом убивать?
Если говорить о своих взглядах на вопрос, то мы из тех, кто за государственную монополию на убийства. Более того, мы считаем, что государство и не только должно отвечать за исполнение правосудия, но в идеале и быть его воплощением. Чем более совершенно оно претворяется в жизнь, тем крепче должно стоять такое государство. Преданность, конечно, можно завоевать запугиванием, обманом и подавлением собственного народа, что встречается куда чаще, но нельзя не согласиться, что "патриотизм", полученный подобным образом, куда более зыбкий, чем уверенность человека, который знает, что представляет силу, которая видит своё существование в поддержании справедливости.
Желание возмездия у человека в ряде случае настолько понятно и воспринимается таким естественным, что мы даже порой забываем об истинной необходимости наказания. По сути, в нас срабатывает глубокий инстинкт, подсознательно понятный каждому. Во времена, когда ещё не было закона, таким нехитрым способом мог быть легко уничтожен любой элемент, представляющий реальную опасность для всего сообщества. Но неспособность контролировать такую силу на фоне развития человеческого сознания сама по себе может стать небезопасной при постоянном усложнении отношений в обществе.
Мы полагаем, что поиском и наказанием виновных в преступлениях должен заниматься особый род людей: те, кто способен не только выследить, разузнать или спустить курок, но те, кто понимают предназначение наказания, осознают его в некотором роде метафизическую суть. Мы лишь раньше полагали, что такие люди должны испытывать отвращение к преступникам и преступности, но позже пришли к выводу, что это было бы лишь во вред цели, как и в тех случаях, когда бы мы дали возможность решать толпе. Опасность в том, что когда человеком движет страсть, будь то злоба или гнев возмездия, он теряет способность видеть границу между необходимым и желаемым. Его "демон" будет толкать его совершать всё, что угодно, для того, чтобы утолять свой голод, в данном случае - чтобы любой ценой причинить наибольший вред виновному (или тому, кто таковым представляется). Сам процесс может оказаться куда более разрушительным, нежели преступление. Напротив, исполняющие правосудие на всех его стадиях должны быть полностью очищены от какого-либо личного отношения к преступнику, его деяниям и его личности. Всё, что должно занимать их - необходимость *нужного* наказания, поиск виноватого и исполнение наказания максимально эффективно. Такому человеку может даже понадобиться самому научиться думать как преступник, чтобы уметь изобличить каждый его ход. Если же он превратиться в обычного одержимого идеей мести, в конечном счете, это приведёт только к скатыванию в область животного. Нет, это должен быть особый класс: профессиональный, проницательный, не обделённый интуицией и с абсолютным самоконтролем. Наличие такого рода требований автоматически подразумевает не только особую подготовку, но и, что сейчас отсутствует везде, не побоимся сказать, особой природной предрасположенности. Поэтому, полагаем, дать возможность обывателям самовольно заниматься правосудием - это всё равно, что проводить нейрологические операции на дому. У кого-то, конечно может получится, но в целом... У государства же нет ни эмоций, ни страстей
Цитата
Закон безлик, и он не знает, что значит плакать на могиле.
...и именно поэтому его закон должен тем, чтобы отмерять вину и наказание с точностью миллиграммов. Вряд ли для этого найдётся более твёрдая и недрожащая рука.
Хотя мы и не отрицаем смерти как инструмента. Наказание для нас в идеале носит символический характер очищения. Поэтому другой важный вопрос - его правильное применение. Смеем высказать мнение, что нынешняя пост-советская пенитенциарная система ни к чему не годится: нынешняя лишь плодит преступность, заставляя приговорённого во время заключения искать новые, более изощрённые, способы обойти закон и ненавидеть тех, кто поместил его в такое положение. Это подтверждается числом рецидивистов и целой касты "профессиональных зэков", живущих от срока до срока. Именно в этом главная проблема. Учитывая слабость и податливость человека,, а то и вовсе допуская, что его начало изначально злое, мы видим выход в принципее меча, постоянно висящего над провинившимися, заставляющего их реально оценивать свои поступки и тщательнее выбирать каждый последующий из них под страхом более болезненных воздаяний. Плюс, ограничения в общих правах и индивидуальный подход к наказаниям: так, штраф для олигарха-миллиардера или пара дополнительных лет для рецидивиста со стажем едва ли могут дать исправительный эффект. Изначально желательное поведение должно быть продиктовано страхом наказания, а когда страх будет поддерживаться постоянно, исчезновение его реального источника оставит со временем привычку надлежащего нрава. Также должны быть применены схемы для социального программирования жизни преступника, если это необходимо: человек, имеющий цель и не ощущающий себя маргиналом, если не имеет природных склонностей к преступному поведению, имеет значительно меньше поводов возвращаться к прежней жизни. Но, как мы и говорили, иногда очищение должно быть более радикальным. Иногда встречаются индивиды, чья вредоносная сущность настолько опасна для окружающих, что может быть очищена только полным разрушением оболочки её носителя. Это не уничтожение человека за его инакость: и враждебно настроенные к обществу индивиды могут существовать в нём, если научатся искусству мимикрии и подавлению своих нежелательных наклонностей. Когда же человек совершает, а если и неоднократно, нечто из списка расстрельных статей, это говорит также о его неспособности научиться верному самоконтролю. Если человек не может существовать в обществе – он и не должен этого делать. Ранее это приводило к ссылкам, но сегодня общество глобально. Поэтому осталось лишь одно место, куда можно переправить ряд особ – «the other side». При выполнении всех процессов, гарантирующих отсутствие ошибки, мы считаем это справедливым.
Так что мы осознаём неидеальность существующего ныне закона, но как явление в целом, уверены, - это именно то, что может гарантировать справедливость для всех лучше чего бы то ни было.