Everlander
4-10-2003, 17:30
Григорий Неделько
Автобус
В закрывающиеся задние двери автобуса вбежал запыхавшийся мужчина. Он носил грязную куртку тёмно-коричневого цвета, потёртые голубые джинсы, замызганные чёрные ботинки и чёрную вылинявшую шапку. Он обвёл салон автобуса злобным взглядом пепельных глаз и, сквозь зубы произнеся: «Ненавижу этот мир - и ненавижу опаздывать!», - смачно сплюнул на пол.
- Что вы себе позволяете?! – взъерепенилась, словно потревоженная курица-наседка, толстая, противная и одышливая бабка, сидевшая по правую руку от вошедшего. – Вы знаете, что плевать на пол неприлично? – нравоучительным тоном всезнающей мамаши, понукающей своё провинившееся чадо, поинтересовалась она.
- Да? – удивлённо переспросил мужчина. – Может, вы просветите меня по поводу других неприличных вещей?
- Просвещу, будьте уверены, - гордо вздёрнув напоминающий недоеденную картошку нос, сообщила бабка.
- Ну и? – безразлично бросил мужчина.
- Так со старшими не разговаривают, - с интонацией хозяйки, тыкающей кота мордой в только что сделанную лужу, попрекнула бабка.
- Ну и, пожалуйста? – с таким же безразличным выражением в голосе и на лице поправился мужчина.
- Вот так-то! – удовлетворённо, словно она выиграла какую-нибудь битву, проговорила бабка. – А по поводу вашего вопроса могу сказать, что пререкаться с теми, кто старше вас, крайне неприлично.
- Что-то ещё? – полюбопытствовал мужчина.
- Неприлично не мыть руки перед едой, говорить с набитым ртом, рыгать за столом, - точно держа перед глазами каталог неприличия, перечисляла бабка, - браться жирными пальцами за что бы то ни было, класть локти на стол, кричать в общественном месте, влезать в чужой разговор и высказывать сугубо личное мнение…
Из глубины вагона раздался смешок, вызванный последним наставлением бабки.
- …лезть без очереди…
Смешок повторился.
- …читать ненужные нравоучения…
Смешок усилился.
- …замечать в чужом глазу соринку, а в своём не видеть бревна…
Смешок превратился в откровенный хохот.
- …сплетничать…
Хохот, подобно грому, разнёсся по автобусу, и показалось, что в ответ беззвучно затряслись стёкла и стены.
- Ну, ты, я тащусь, чувиха с юмором! Такой прикол отколола! Я балдею!.. Не, без понтов!
- Молодой человек, прекратите ругаться! – раздался с одного из передних сидений возмущённый старческий голос.
- Чё за базар? Я не вникаю!
- Вот из-за таких, как вы, - наставительно произнесла всё та же пожилая женщина, - постепенно деградирует молодое поколение.
- В натуре?! – не поверил хохотун. – Оба-на, ну и дела! – в сердцах воскликнул он, хлопнул ладонью по коленке – и на некоторое время затих.
- Материться тоже очень неприлично, - дополнила свой список бабка.
- А он что, матерился? – с искренним интересом во взгляде спросил мужчина.
- А вы разве не слышали? – вопросом на вопрос (любимый приём всех бабок) ответила бабка.
- Нет, - честно признался мужчина.
- Вот в этом – один из главных пороков нашего общества: мы не видим то, что не желаем видеть, или то, что нам видеть не выгодно, - выдала бабка.
- Да она ещё к тому же, блин, и философ! – раздался изумлённый возглас хохотуна.
- Я же просила вас, молодой человек!.. – оскорблённо сказала пожилая женщина (видимо, обиделась за «великий и могучий»).
- Завял, завял! – заверил хохотун.
На это пожилая женщина только неодобрительно хмыкнула.
- Теперь вы поняли, что такое «приличие»? – с ехидной ухмылкой на лице осведомилась бабка.
- Понял… - спокойно ответил мужчина. – А можно мне задать вам вопрос?
- Задайте, - величаво, словно королева, разрешила бабка.
- Если я ткну вам в лицо пистолетом, это будет неприлично?
- В первую очередь, это будет негигиенично, - откликнулся сидевший где-то в середине автобуса дедок.
- Да, неприлично - не обращая ни малейшего внимания на реплику дедка, ответила бабка.
- Тогда заранее извините, - положив правую руку на сердце, прочувствованно сказал мужчина – а затем левой мгновенно вытащил из-за пояса пистолет и наставил его на бабку.
- А-а-а! – раздался откуда-то спереди одинокий женский крик, и дама в красивой чёрной шляпе с широкими полями в обмороке свалилась на пол.
- Поглядите, до чего вы довели бедную девушку! – указала своим кривым толстым пальцем бабка (похоже, она не знала, что показывать пальцем неприлично). – Посмотрите, как вы её расстроили! Немедленно извинитесь! – потребовала бабка.
Во время всех вышеописанных событий автобус не трогался с места, а его водитель с интересом прислушивался к тому, что происходило в салоне. И вот наконец он поднялся с сиденья и осторожно вышел из кабины. Картина, которую он увидел, потрясла его: какой-то (вероятно, буйно-помешанный) пассажир держал полную низкорослую женщину под прицелом пистолета и грозился вышибить ей мозги, а она со спокойным, самодовольным видом объясняла ему правила поведения в обществе и ругала его манеры. Следующая её фраза повергла водителя в шок:
- Вы настолько неопрятны, что даже пистолет не почистили, - хотя наверняка знали, что вскоре его увидят добрые полсотни людей!
- Я… - начал мужчина.
- Свинья! – прервал его хохотун и зашёлся в дебильном смехе.
Мужчина не выдержал и, подняв пистолет над головой, выстрелил в воздух – вернее, в крышу автобуса.
По левую руку от мужчины вздрогнул от испуга элегантно одетый худой бизнесмен. Больше в салоне не шевельнулся никто.
- Ах, какой негодяй! – заволновался кто-то в передней части автобуса. – Испортил общественный транспорт!
- А со своим он, наверное, так не обращается, - вставил другой пассажир.
- Ничего, он оплатит нанесённый ущерб, - отозвался третий.
- А если не оплатит, то милицию позовём, - добавил четвёртый.
Бабка взглянула на трясущегося от страха худого бизнесмена.
- И вам не стыдно пугать людей? – ядовито осведомилась она у мужчины.
- Нет, - бесшумно трясясь от ярости, ответил тот. – Потому что как раз за этим я сюда и пришёл.
- А зачем тебе это нужно, дяденька? – звонко пропищала маленькая четырёхлетняя девочка, сидевшая на коленях у своей матери.
- Затем, дочушка, - вместо мужчины слащаво прогнусавила в ответ бабка, - что он, да и вообще всё его поколение, вся эта так называемая молодёжь привыкла жить на средства родителей и бабушки с дедушкой. У них и в мыслях нет устроиться на работу. Они думают, что их жизнь-малина продлиться вечно. Но они, доченька, и не подозревают…
- Я хотел ограбить автобус и заработать таким образом деньги – вас это устроит??? – завопил мужчина.
- Помолчите! – прикрикнула на него бабка.
Водитель подумал, что сходит с ума.
- …не подозревают, что их вскоре ждёт самостоятельная жизнь, - резво продолжала бабка. – А когда она наступит, выяснится, что эта молодёжь ничего не умеет, кроме как пререкаться со старшими и, размахивая туда-сюда пистолетами, грабить автобусы. Вот так! – закончила свою пламенную речь бабка.
Водитель пошёл в кабину за валидолом.
- Слышь, пацан, она тебя уделала! - крикнул на весь салон хохотун.
- Дяденька, не грусти, - сказала маленькая девочка. – Хочешь конфетку?
- Да не хочу я никакую конфетку!!! – заорал мужчина. – Я хочу ограбить собравшихся здесь дебилов!!! Так что - деньги!!! Быстро!!!
- Перестаньте орать и попросите повежливее – тогда к вашим словам скорее прислушаются, - посоветовала бабка.
Водитель не выдержал и с воплем выбежал из автобуса.
- Деньги, я сказал, - прошипел, словно удав, мужчина.
- Не обращать внимания на советы старших – очень неприлично, - указала бабка.
- Что за чё-ёрт!!!???
Мамаша молниеносно заткнула сидящему у неё на коленях ребёнку уши.
- Не слушай его, моя сладенькая, - просюсюкала она, - это плохой дядя.
- А что он сказал? Что? Ну, что?? Скажи. Скажи! – пыталось вырваться из цепких материнских объятий любопытное чадо.
- Какой пример вы подаёте ребёнку? – возмутилась пожилая женщина.
И пока мужчина высаживал в крышу автобуса семь пуль подряд, бабка, точно аварийная сигнализация, вещала о том, что его поведение не выдерживает никакой критики, что он нахал, грубиян и невоспитанный хам.
- Ему и за это придётся заплатить, - сказал кто-то уверенным тоном (наверное, это был налоговый инспектор).
Водитель неуверенной походкой вернулся в кабину, слабым, надтреснутым голосом объявил следующую остановку и под одобрительные гудки столпившихся за автобусом в кучу машин повёл общественный транспорт по пустующей дороге.
Мужчина застыл, держа в поднятой руке пистолет, и бессильно опустил голову.
Автобус прибыл на очередную остановку.
- Сначала он орал – а теперь молчит! – не выдержала бабка. – Что вам, вообще, мужчина, нужно?
«Мужчина» приставил пистолет к виску и нажал на курок. Послышался негромкий щелчок - и больше ничего, - патроны закончились.
И тогда «мужчина» закричал что есть силы. Надрывая глотку, он выбежал в открывшиеся двери и понёсся по дороге к домам, что располагались напротив автобусной остановки. Ещё долго слышались вдали его дикие вопли.
- И, конечно же, не заплатил за проезд! Всё они такие! Молодёжь, одним словом, - недовольно фыркнула бабка.
(2002 – 2003)
Everlander
4-10-2003, 17:31
Григорий Неделько
Аргумент в пользу проигравшего
…Где-то вдалеке, в неровном, колеблющемся облаке горячего воздуха, стояли два человека и о чём-то спорили. Приземистый и толстый, с редкими светлыми волосами энергично размахивал руками и что-то непрерывно говорил, тогда как его собеседник, стройный темноволосый мужчина среднего роста, лишь качал головой и изредка бросал пару коротких фраз.
На углу белого небоскрёба, где происходило всё действие, собралось уже довольно много зевак, с интересом наблюдавших за спорщиками, - однако те, похоже, их совсем не замечали.
Наконец я подошёл достаточно близко, чтобы расслышать, о чём именно спорили мужчины: как оказалось, речь шла о кейсе…
Толстый бессильно опустил руки.
- Ещё раз повторяю, - сказал он, - это мой кейс. Это точно мой кейс. Я три года хожу с ним на работу и, уж поверьте, могу отличить его от других кейсов.
- Что вы такое говорите? – удивился его оппонент. – Какие три года? Вы, верно, ошиблись: этот кейс – мой. Я абсолютно уверен.
- С чего вдруг? – с вызовом спросил толстый.
- С того, - в голосе темноволосого прозвучала некоторая язвительность, - что за всю мою жизнь у меня был один-единственный кейс. Я успел изучить его до мельчайших деталей. Даже сейчас его точная копия хранится в моём подсознании – настолько я с ним сроднился. Вот с чего я пребываю в такой твёрдой уверенности!
- Тогда назовите мне хотя бы одну отличительную черту вашего кейса, - попросил толстый.
- Сейчас, - сказал темноволосый и погрузился в молчание.
Я не знал, как давно они спорят и при каких обстоятельствах зародился у них этот спор, однако мне было крайне любопытно посмотреть, чем он закончится…
- Царапина, - тихо произнёс темноволосый, а затем, уже в полный голос, добавил, - тонкая глубокая царапина.
- Где?
- Вот здесь…
Темноволосый присел на корточки у фонарного столба, возле которого всё это время стоял кейс, и указал рукой на то место, где должна была находиться царапина, - но…
- Её нет! Нет!! – Он схватился за голову. – Не понимаю, куда она могла деться!.. Пять лет, пять долгих лет она была здесь, на этом самом месте и вдруг – пропала. Словно её стёрли…- Темноволосый устремил на толстого потрясённый взгляд. – Знаете, я специально её оставил – как память. Память о… Я вам расскажу…
- В другой раз, - перебил толстый и поднял кейс. – А сейчас, извините, у меня дела. – Он взглянул на часы. – О господи, я чуть не опоздал на работу!
Толстый повернулся на каблуках и уже намеревался уйти, когда услышал торопливый оклик:
- Минутку!
- Что? – немного раздражённо поинтересовался толстый, вновь оборачиваясь к темноволосому.
Тот неторопливо встал и спросил:
- А откуда мне знать, что это ваш кейс?
- Мы ведь уже решили, - увещевательным тоном начал толстый, - что…
- Я прекрасно помню, что мы решили, - прервал его темноволосый, - и не собираюсь оспаривать это решение. Но разве мы удостоверились, что кейс именно ваш?
- Что за бред?! – воскликнул толстый. – Если кейс принадлежит не вам – тогда кому? Только мне!
- А всё-таки, - настаивал темноволосый, - давайте проведём небольшую экспертизу?
- Вам от этого станет легче?
- Вне всякого сомнения!
- Что ж, хорошо, – толстый поставил кейс на землю, – проводите свою экспертизу, мистер…
- Роуэн, - подсказал темноволосый, – можно просто Ричард. А вы?..
- Генри Стакинг. Очень приятно, мистер Роуэн. - Стакинг говорил вежливо, но, несмотря на это, слова давались ему с явным трудом, в голосе его слышались напряженные нотки.
- Взаимно.
Они обменялись рукопожатиями.
Затем Роуэн сказал:
- Наберите код, и если это действительно ваш кейс, он откроется.
Стакинг, загородив спиной обзор Роуэну (вероятно, чтобы тот не видел, какой именно код он набирает), в течение нескольких секунд возился с кейсом. Потом помотал головой, словно отгоняя какую-то навязчивую неприятную мысль, и продолжил свои манипуляции.
Прошла минута, но хорошо знакомого обоим спорщикам тихого металлического щелчка по-прежнему не раздавалось – кейс не открывался.
- Код, - изумлённо прошептал Стакинг, - мой код - не подходит!..
- Я так и знал, - сказал Роуэн.
Стакинг вопрошающе посмотрел на него.
- Что будем делать?
- Давайте поразмыслим, - предложил Роуэн.
Его собеседник согласно кивнул.
- Итак, нам доподлинно известно, что этот кейс принадлежит одному из нас…
Стакинг снова кивнул…
Я пришёл слишком поздно и поэтому не мог знать, откуда у мужчин была такая твёрдая уверенность на этот счёт…
- …но, к несчастью, факты говорят обратное.
- Получается каламбур, - подытожил Стакинг.
- Да… - Темноволосый мужчина задумался. – Есть один выход, - очень медленно и неуверенно произнёс он, – лёгкий, но… - Роуэн замолчал.
- Какой?? – нетерпеливо спросил Стакинг.
- Кинуть жребий… Вернее, - Роуэн порылся в кармане брюк и вытащил оттуда маленький блестящий кружок, на одной стороне которого была изображена цифра «5», - монетку.
- Монетку? – переспросил Стакинг.
- Других вариантов у меня нет, - пожал плечами Роуэн.
Толстый мужчина почесал подбородок, а затем безразлично махнул рукой:
- А-а-а, кидайте вашу монетку!
- «Орёл» или «решка»?
- «Решка».
Роуэн высоко подкинул пятицентовик. Тот мгновение покружился в воздушном пространстве и, упав и звонко ударившись об асфальт, завертелся на месте, словно лихой металлический танцор. Постепенно замедляя темп своего бешеного вращения, он останавливался…
- Простите! – послышался позади мужчин чей-то голос.
Роуэн, Стакинг, я и все прочие зрители синхронно, как по команде, повернулись на звук голоса – там, откуда он донёсся, лишь одиноко стоял на тротуаре кейс.
- Знаете, кто вы?
Никто не видел, что выпало на брошенной Роуэном монете, - неподвижные, остекленевшие взгляды всех собравшихся были устремлены на кейс: он… говорил!
- Я скажу - кто, - продолжал кейс. – Вы - два гонщика, которые одновременно пришли к финишу, два победивших эгоиста, которые никак не могут поделить, кому достанется главный приз. Причём для каждого из вас важно даже не то, чтобы приз достался именно ему, а то, чтобы он хоть кому-нибудь достался. Победители делят то, что «принадлежит им по праву», - и им наплевать на тех, кто проиграл, потому что они выиграли, и самый мир в данный момент кажется им их личной собственностью, и Земля сейчас вертится для них одних. И они, конечно, не удосужились спросить у приза, хочет ли он, чтобы кто-нибудь из них был его хозяином. А ведь проигравший тоже имеет право голоса.
Кейс отрастил себе по паре рук и ног и поднялся с земли.
- Ребро, - безразлично констатировал он, взглянув на монету, - и направился прочь…
(1999 – 2003)
Everlander
4-10-2003, 17:32
Григорий Неделько
Погоня
Посвящается Екатерине
Не реши, что я плохо думаю о психологах,
просто такой получился рассказ.
…Пётр Петрович Послушников, преподаватель с факультета психологии Днюпрющенского Государственного Университета (ДГУ) и доцент психологических наук, шёл по переулку и нервно озирался.
Уже несколько минут они неотступно следовали за ним: два здоровяка в синих одеждах: один – крупный, со стрижкой «бобрик», другой – немного худее своего подельника, с чёрными волосами, зачёсанными назад. Форма, которую они носили, что-то неовратимо напоминала Петру Петровичу, но он никак не мог сообразить, что.
«Бобрик» в очередной раз прокричал, чтобы Пётр Петрович остановился, но тот, как обычно, проигнорировал просьбу.
«Они меня побьют, обкрадут и оставят лежать здесь, в переулке, где никто меня не найдёт, - с ужасом думал Пётр Петрович. – Я знаю, что они именно так и поступят, это по всему видно: по их свирепым лицам, резким торопливым движениям и по тому, как они целеустремлённо за мной следуют. Они шли за мной, когда я брёл по тротуару, они шли за мной, когда я свернул в переулок, они шли за мной, когда я начал петлять, сворачивая из одного переулка в другой, они идут за мной и сейчас! Боже мой, Боже, спаси меня! Я себя не спасу – это точно, так хоть ты постарайся! Прошу тебя!..»
Пётр Петрович перешёл на бег, его преследователи – тоже. Он слышал, как они гонятся за ним, тяжело дыша, недовольно ворча и шёпотом ругая его.
«О, вот моё спасение!» - в глазах Петра Петровича затеплилась надежда, когда он увидел, что ему навстречу, глядя себе под ноги, идёт полный, элегантно одетый – в серый пиджак и чёрные брюки – мужчина в очках. Это был Павел Ануфриевич Забулдыго, психолог с внушительным стажем, работавший вместе с доцентом Послушниковым.
- Па-аве-ел!!! – неистово закричал Пётр Петрович.
Забулдыго вздрогнул, но, подняв задумчивый взор и увидев бегущего Петра, улыбнулся и приветливо помахал ему рукой, громко произнеся:
- Привет, Петро! В чём дело? Куда бежишь?
- За мной гонятся, Павел! - быстро и тихо – чтобы его не услышали преследователи – проговорил Пётр Петрович, останавливаясь рядом с Павлом. – Я не представляю, что делать! Мне от них не скрыться!
- Не волнуйся, Петро, я тебе помогу, - заверил Павел. – Беги, а их оставь мне.
- Спасибо!
И доцент Послушников устремился дальше по переулку.
«Как мне повезло, что рядом был Павел, - подумал он на бегу и, завернув за угол кирпичной пятиэтажки, мысленно добавил: - Настоящее Провидение… Вот бы оно и дальше меня хранило!»
Тем временем Павел загородил дорогу двум здоровякам, что гнались за Петром Петровичем, чем вызвал столкновение: сам психолог только покачнулся и отступил на несколько шагов назад; преследователи же, повстречавшись с весьма внушительной комплекцией преподавателя ДГУ, попадали на землю. Раздалось два громких удара при соприкосновении тел с твёрдой асфальтированной поверхностью, а вслед за этим послышались жалобные стенания.
Пока здоровяки приходили в себя, Павел Ануфриевич огляделся и обнаружил лежащую неподалёку толстую дубовую ветку, неизвестно кем отломленную и принесённую сюда. Он поднял её и взмахнул для пробы пару раз. Неплохо, решил он и, крепко сжав в руке новообретённую импровизированную палицу, направился к поднимавшимся с асфальта преследователям.
Те стояли и отряхивались, стараясь не обращать внимания на нывшие от боли спины.
Когда «бобрик» увидел Павлову «палицу», он издал испуганный вздох и дёрнул соратника за рукав. Тот посмотрел на коротко стриженного товарища, а затем проследил за его взглядом – и его глазам предстала ужасная картина: Павел Ануфриевич приближался: твёрдой поступью полководца направлялся он к ним, держа в руке орудие возмездия, которое, нисколько не сомневался бугай с зачёсанными назад волосами, вскоре обрушится на его неправедную голову и превратит её целиком и полностью в понятие, лишив всякого материального воплощения. Иными словами, его череп вскоре станет отдалённым воспоминанием, которое он не сможет вспомнить, так как сделать это будет нечем. Такая же участь ждала и «бобрика».
- Ну, подходи – поговорим! – проговорил Павел Ануфриевич, постукивая «палицей» о ладонь левой руки.
- Слушай, ты!.. – «Бобрик» подскочил к Павлу, чтобы растолковать всю неправильность его действий, но не успел этого сделать: «палица», описав дугу, врезалась бугаю в живот, заставив его скорчиться, согнуться пополам и, взмахнув руками и издав приглушённое «Ё-о-о!..», пролететь по воздуху метр или два, чтобы потом вновь прижаться к асфальту со всей силой земного тяготения.
«Зачёсанный» здоровяк, мельком взглянув на несчастного подельника, обратил взор к Павлу и вкрадчиво произнёс:
- Не бейте меня, пожалуйста, я всего лишь хочу вам кое-что показать.
- Не нужны мне ваши деньги, рэкетиры поганые! – грозно ответствовал Павел, размахивая «палицей».
- Но это не деньги, - уверил «зачёсанный».
- То есть как это – не деньги?! – изумился психолог.
«В паре шагов от меня находятся два поверженных мною бандита, - рассуждал Павел. - Они, конечно, понимают, что им меня не победить, и потому они просто обязаны, по всем законам своей противозаконной профессии, предложить мне деньги в обмен на их здоровье. Но этот, «зачёсанный», говорит, что не собирается соблазнять меня зелёными иностранными бумажками!.. Так что же он решил мне показать?!..»
- Слышь, папаша, - прохрипел с асфальта «бобрик», - до тебя что, так и не дошло, кто мы такие? Ну, так ты присмотрись повнимательней: вдруг увидишь что интересное.
- Хм-м-м, - задумчиво произнёс Павел и принялся рассуждать: «Кого-то они мне напоминают – очень сильно напоминают; есть в них что-то неуловимо-знакомое, я бы даже сказал, родное… Взять хотя бы их форму: почему мне кажется, что я уже когда-то её видел?..»
- Мы из милиции! – воспользовавшись паузой, «зачёсанный» вытащил из нагрудного кармана удостоверение и продемонстрировал его Павлу, ответив на все мучавшие того вопросы.
- Кажется, я понял, кого вы мне напоминаете, - тихим дрожащим голосом объявил психолог.
- Мы так рады!.. – фыркнул поднимающийся с земли «бобрик», не сводивший настороженного взгляда с Павла Ануфриевича.
- Дело в том, - начал «зачёсанный» милиционер, доставая из кармана штанов некую вещь, - что ваш знакомый…
- Пётр Послушников, - с готовностью подсказал Павел.
- …господин Послушников, потерял паспорт. Слава Богу, мы были рядом и видели это!
С этими словами служитель правопорядка передал паспорт доцента его другу.
Попрощавшись, милиционеры зашагали прочь.
- Вы что же, никак меня не накажете?! – крикнул им вслед Павел Ануфриевич. – Не подведёте меня под статью «Вооружённое нападение» или «Нанесение телесных повреждений сотруднику милиции при исполнении»?!
- А вам очень этого хочется? – пробурчал «бобрик», неуверенно хромая рядом с напарником.
- Будем считать, что мы просто не нашли общего языка! - прокричал в ответ «зачёсанный».
«Это вполне может сойти за правду, - решил Павел Ануфриевич, когда милиционеры скрылись за углом какого-то старого здания, - в наше время люди совсем разучились понимать друг друга – мне ли, психологу, этого не знать?»
(2000 – 2003)
Everlander
4-10-2003, 17:32
Григорий Неделько
Погоня
(рассказ из школьной программы [«п»-версия])
…Прохожий прошёл по переулку. Повернулся, присмотрелся, подумал. Побежал.
Преследователи приближались.
- Постойте, погодите! – прокричал первый.
Прохожий проигнорировал просьбу.
По переулку Пожарников прохаживался полный пешеход.
- Привет, Петро! – проговорил пешеход, приметив прохожего.
- Привет, Павел! Посторонись!!
- Почему?
- Погоня!!!
- Прекрати паниковать, Петро, - помогу!
Павел преградил путь преследователям, произнёс:
- Поберегись!!!
Противники «повстречались», попадали.
«Повезло! – подумал Петро. – Потом поблагодарю Павла».
Петро побежал прямо.
Пока преследователи поднимались, Павел подыскал прекрасную «палицу» - претолстую палку.
- Подходи – поговорим! – пригрозил «палицей» Павел.
Преследователи поднялись. Призадумались.
- Пропустите, пожалуйста, - проговорил первый.
- Пропущу-пропущу, преступники поганые! – протянул Павел, помахивая «палицей».
- Преступники?? – переспросил первый. Показал паспорт: - Полиция!
- Полиция??? – Павел пригорюнился (попал!). – Простите.
- Прохожий, побежавший прямо, Пётр Петрович Послушников?
- Петро, - подтвердил Павел.
- Просим, пожалуйста, - продолжал полицейский, - поясните Петру Петровичу: полиция передаёт посылку – потерянный паспорт…
(Декабрь 2000)
Everlander
4-10-2003, 17:33
Григорий Неделько
Кошмарная история
I.
…Какой-то мужчина буквально выпрыгнул из кабинета следователя и с яростным видом прошествовал мимо подследственного.
За мужчиной медленно затворили дверь…
Рядом с подследственным на длинной, старой, деревянной скамье, стоявшей возле облезлой стены, сидело ещё около двадцати человек. Подследственный с любопытством и некоторым волнением, обычным для человека, которого вызвали на допрос в милицию, смотрел на дверь, ведущую в кабинет следователя.
Из-за этой двери уже несколько минут непрерывно слышались шорох перебираемых бумаг, звуки шагов и негромкие проклятия: очевидно, следователь что-то искал, но это «что-то» наотрез отказывалось находиться, - и милиционеру ничего другого не оставалось, кроме как сетовать (и в довольно грубой форме) на свою горькую судьбу.
Снова зашуршали бумаги, затопали по линолеуму ботинки и раздалось приглушённое бормотание.
Подследственный обвёл помещение скучающим взглядом: сотрудники правоохранительных органов безо всякого интереса выслушивали допрашиваемых ими людей и крайне неторопливо записывали снятые показания; иногда они сонно зевали, а затем, лениво поднеся к губам белые кружки, пили сладкий остывший кофе; изредка милиционеры меланхолично кивали и устремляли на своих коллег страдальческие взгляды, на что коллеги только бессильно пожимали плечами. Подозреваемые же не обращали на эти манипуляции и телодвижения блюстителей порядка абсолютно никакого внимания и продолжали, кто с жаром, а кто монотонно, давать показания.
Наконец из кабинета следователя раздался усталый оклик: «Ванюша!» - и щуплый, низкий и весь какой-то скукоженный юноша окликнул подследственного и указал ему на дверь…
II.
…Вежливо постучавшись, подследственный зашёл в небольшой, если не сказать, тесный кабинет. Обстановку кабинета составляли прямоугольный письменный стол, три приземистых стула, электрический чайник на табуретке и покосившаяся фотография президента в рамке на стене.
Следователь, до того стоявший спиной к подследственному, обернулся и голосом, близким к загробному, произнёс:
- Мне всё известно.
- Что известно? – не понял подследственный.
Следователь сел за письменный стол, облокотился на столешницу и сложил руки замком.
- Не юлите, - сказал он. – Будет гораздо лучше, если вы не станете мешать следствию и сознаетесь в содеянном. В этом случае (даже несмотря на то, что вы совершили ужасное преступление!) вы сможете рассчитывать на некоторое снисхождение со стороны суда.
Подследственный сел напротив следователя.
- Позвольте, о каком преступлении вы говорите? – удивлённо поинтересовался он.
- А то вы не знаете? – язвительно спросил следователь.
- Не знаю.
- Знаете.
- Не знаю.
- Нет, знаете – просто прикидываетесь.
- Да честное слово…
- Ещё пятнадцать лет назад я перестал верить «честным словам» подследственных.
- Но это правда!
- Для вас одного… - отрезал следователь. – Так будем мы сознаваться или нет?
Губы подследственного беззвучно зашевелились.
- Вы что-то сказали? – спросил следователь.
- Я сказал: «Это несправедливо!»
- Верно, - подтвердил следователь.
- Неправильно!
- Совершенно с вами согласен.
- Не… Повторите? – переспросил подследственный.
- Совершенно с вами согласен, - с готовностью произнёс следователь. – Допрашивать преступника и давать ему шанс смягчить себе наказание, несправедливо и неправильно по отношению к тем людям, которым он не причинил ничего, кроме зла, которых он обманывал и убивал, но которые совершенно этого не заслуживали. Нет, преступника не надо допрашивать – следует сразу же учинить над ним расправу – и наказание его должно представлять собой вовсе не какую-то там каменную комнатку, отгороженную железной решёткой, - нет! Оно должно представлять собой смерть. По делам твоим да воздастся тебе!.. Нам надлежит четвертовать преступника, колесовать его, морить газом, вешать, расстреливать, жарить на электрическом стуле… - следователь говорил всё тише и медленнее, скоро голос его перешёл на угрожающее шипение, - но мы не имеем права позволять ему прохлаждаться в камере.
Речь следователя произвела на подследственного большое впечатление: он сидел неподвижно, словно памятник, и, в изумлении выпучив глаза, пялился на милиционера, - но последняя фраза служителя правопорядка рассеяла заволакивавший разум туман и заставила подследственного встрепенуться.
- Прохлаждаться?! – воскликнул он. – Прохлаждаться?!?! Вы называете это прохлаждаться?!?!?! О Господи!!!
- Всякий злодей норовит укрыться за именем Божьим! – указал следователь.
- Послушали бы вы себя со стороны! – не обращая внимания на реплику следователя, продолжал подследственный. – Прохлаждаться!.. Где? В компании мошенников, шантажистов, насильников и убийц? Да они скорее опустят или порешат вас, нежели позволят прохлаждаться в своём обществе!
- Я вижу, вы и с местным жаргоном знакомы? – хитро произнёс следователь.
- Только не делайте из мухи слона!
- Я лишь подвёл итог услышанному.
- Значит, вы услышали не то, что нужно.
Словно два надувных мячика, вынырнувших из-под воды, на лице следователя всплыли желваки; его зрачки излучали лютую ненависть.
- И ты, сволочь ты этакая, ещё смеешь упрекать меня, честного работягу и налогоплательщика…
- Вам, как сотруднику милиции, - перебил следователя подследственный, - должно быть известно лучше других, что честный налогоплательщик – это такой же абсурд, как и высокооплачиваемая работа.
Гнев следователя сменился растерянностью, вызванной неожиданным переходом разговора в новое – и весьма щепетильное – русло.
- Вы считаете, что в нашей стране нет высокооплачиваемых должностей? – осторожно поинтересовался милиционер.
- Есть – но это отнюдь не привилегия рядовых граждан.
- Это очень серьёзное заявление, - заметил следователь.
- Серьёзное, - согласился подследственный, - но обоснованное.
- Ладно, как хотите… - сдался следователь. – Но вернёмся к тому, с чего мы начали…
- То есть к моей невиновности, - вставил подследственный.
- А доказательства, собранные нами во время расследования, говорят об обратном.
- Какие доказательства?
- Неважно, - быстро произнёс следователь и тут же, чтобы не дать подследственному задать вертевшийся у того на языке вопрос, сказал: - Я с полной уверенностью утверждаю, что вы – виновны.
- Меня подставили.
- Кто же? – с недоверием в голосе поинтересовался следователь. - У вас есть враги?
- Да сколько угодно! – воскликнул подследственный.
- Например?
- Например, глухая старушка со второго этажа, с которой я постоянно ругаюсь из-за того, что у неё громко включён телевизор; потом - продавец, который хотел меня обсчитать, когда я покупал у него помидоры, но, извините за каламбур, просчитался; дальше – соседская болонка, с которой у меня установились наитеплейшие отношения после того, как я нечаянно наехал ей на хвост, когда был за рулём грузовика…
- А права у вас имеются? – не преминул осведомиться следователь.
- Имеются, – и подследственный буквально вдавил документ в лицо милиционера.
Тот отстранился и сказал:
- Неужели вы думаете, что глухая старушка или тем более болонка (собака, прошу заметить!) способны подстроить преступление? – при последнем слове следователь назидательно поднял вверх указательный палец, как бы желая подчеркнуть, что преступление – это всё-таки не хухры-мухры.
- Вряд ли… - с готовностью ответил подследственный. – А продавец?
- Из-за пары-тройки рублей?
- Трёх пятидесяти.
- Не смешите!
- И не собирался… Но сами посудите: я расскажу о том, что он пытался меня обсчитать, другому человеку, другой – третьему, третий – четвёртому, - и так далее. Вскоре многим станет известно о неправомерных действиях продавца, что приведёт к нежелательным для него последствиям, а именно: магазин станет непопулярным, уменьшится количество покупателей, а соответственно, и получаемых от них денег, и продавца, в конечном итоге, уволят… Но он добивается вовсе не этого - ему нужно, чтобы магазин посещало как можно больше людей, которые бы покупали как можно больше товара, отчего значительно выросла бы дневная выручка, а продавец, со всеми на то основаниями, смело рассчитывал бы на повышение заработной платы. Мои же действия разрушил бы все его планы… Курсы экономики, - на всякий случай пояснил подследственный.
- Неплохо… - вынес вердикт оторопевший от такого обилия информации следователь.
- Спасибо, конечно, - поблагодарил подследственный, - но я имел в виду, что у продавца была причина подставить меня – и серьёзная причина!
- Я не уверен…
- Тогда вызовите этого торгаша сюда и допросите – и вам сразу станет ясно, какая он скользкая личность!..
Everlander
4-10-2003, 17:34
III.
…Торгашом оказался низенький нечёсаный армянин в изношенной, грязной, ярко-красной одежде. Он не прекращая шмыгал носом и озирался, будто опасаясь, что сейчас к нему нагрянут все надутые им клиенты, чтобы чётко и ясно «высказать» своё мнение на его счёт.
- Простите, - попытался привлечь внимание армянина следователь, - этот гражданин утверждает, что у вас был повод отомстить ему.
- И отомстить жестоко! – влез подследственный.
- Не мешайте! – прикрикнул на него милиционер.
Подследственный умолк.
- Ну так что, – сказал следователь, – был у вас повод или нет?
- Ара, могу са всей ответствиннастью утвирждать, что сылова этава гыражданина – ложь, - ответил торгаш.
- Обоснуйте своё заявление, - попросил следователь.
- Сылова гыражданина – ложь, патаму шта ани, ара, – ложь, - обосновал торгаш.
- А чуть конкретнее? – терпеливо произнёс следователь.
- Конкретнее: я ни у чём ни виноват… Дарагой, выдвинутое мине обвинение нисправедливо: я дыбрапорядочный торговец, я не сделал ничево плохова… Кстати, - вдруг вспомнил армянин, - у чём мине обвиняют?
- Пока что ни в чём, – следователь издал еле слышный смешок.
- Ну, тада я пошёл.
Торгаш было развернулся, но его остановил гневный голос следователя:
- Стоять!!!
Торгаш замер.
В нескольких шагах от него замер подследственный.
- Вас, - прорычал следователь и, обернувшись к подследственному, добавил, - а также вас обвиняют в самом ужасном преступлении на Земле – убийстве живого существа!
- Чилавека, то исть? – уточнил армянин.
- Намного хуже!
- Кого же мы убили??? – хором воскликнули торгаш и подследственный.
- Вот! – следователь помахал в воздухе кипой бумаг. – Читайте!
- Я нэ умэю, - признался торгаш.
- А я слишком сильно нервничаю, - сказал подследственный.
- Здесь написано, - часто дыша, произнёс следователь, - что в шесть нуль-нуль утра, на улице Кошмаринка, с десятого этажа дома номер 33 был сброшен любимец нашего глубокоуважаемого мэра Аполлинария Максимовича Пузякина кот Мурзик Иванович!
Подследственный опешил настолько, что у него разом пропали все мысли.
- Убийство? – с расстановкой проговорил он. – Вы говорите – убийство? Значит, убийство?.. А вы не подумали, что Мурзик Иванович мог сам сорваться с балкона? Это вам не пришло в голову?
- Совершено ужасное преступление, и мы ведём расследование, - промямлил в своё оправдание следователь.
- И вам случайно не пришло в голову то, что я действительно этого не делал?
- Мы ведём расследование… - голос следователя превратился в шёпот.
Подследственный буравил глазами милиционера.
Губы последнего шевелились, но изо рта не доносилось ни звука.
- Единственное моё преступление – это прогул уроков во втором классе. До свидания! - произнёс подследственный и вышел в коридор.
- Да свиданья, дарагой! Будит виремя, приходи – купи парочку свиэжих апильсинчикав! – сказал на прощанье торгаш и тоже покинул кабинет, оставив следователя одного.
Кто-то – наверное, Ванюша, - бесшумно закрыл дверь.
- Эй!.. А-а-а, ну и чёрт с ними! – следователь безразлично махнул рукой. – Весь мир на них сошёлся, что ли? – Он положил на письменный стол кипу бумаг и уселся на приземистый стул. – Ванюша, - крикнул он чуть погодя, - давай следующего!..
IV.
…В кабинет зашёл человек.
- Мне всё известно, - зловеще произнёс следователь…
(2000 – 2003)
Everlander
4-10-2003, 17:36
Григорий Неделько
Идеальный порядок
Лукас Лайт вошёл в квартиру и запер дверь на ключ; в холле его уже поджидал Дуайт Берри.
- Что это ты принёс? – по привычке, не здороваясь осведомился юноша, мельком взглянув на небольшую коробку, которую держал в руках Лукас. – Опять какой-нибудь мусор?
Лукас хитро улыбнулся, но промолчал.
- Не обижайся, - сказал Дуайт, - но твоя любовь к переоборудованию обстановки больше похожа на безвкусицу, нежели на импровизацию. Ты тащишь в квартиру всё подряд, надеясь, что хоть какая-нибудь очередная ненужная вещь удачно впишется в интерьер. Твоя комната выглядит, как старый чулан, в который засовывают любой хлам и делают это только потому, что за хлам этот уплачены деньги и, соответственно, его жалко выбросить на помойку. Возможно, я не должен этого говорить, так как я лишь гощу у тебя, пока не найду новое жильё, и эта квартира твоя, и ты можешь поступать с ней, как заблагорассудится, но я выскажу-таки своё сугубо личное мнение: если ты сейчас же не остановишься и не прекратишь таскать в квартиру что ни попадя, вскорости она разломится под тяжестью навалившейся на неё рухляди.
Если бы на месте Лукаса был кто-то другой, он непременно обиделся бы на Дуайта – Лукас же воспринял его проповедь совершенно спокойно, не нервничая и не бесясь: за годы знакомства он привык к пессимистической настроенности друга и почти никогда не обращал на неё внимания. Кроме того, Дуайт часто выручал его из затруднительных ситуаций, так что он имел право делать ему замечания – к тому же большинство его замечаний были обоснованными и к ним стоило прислушаться.
- Хорошо, - рассеянно бросил Лукас и прошёл в кухню.
С мрачным выражением на лице, Дуайт проследовал за ним.
Поставив на стол коробку, Лукас уселся на стул; его друг сел рядом. Они помолчали.
- Ты извини, - спустя несколько секунд проговорил Дуайт, - что я…
- Ничего страшного, - отозвался Лукас, - после всего, что ты для меня сделал, ты волен свободно выражать свои мысли – я обязательно приму их к сведению.
- Так что там? – раздражённо спросил Дуайт: по натуре он был полководцем и потому ужасно не любил, когда кто-нибудь признавал его правоту, потому что это означало для него формальное поражение противника, тогда как ему нравилось вступать в длительные словесные баталии; ему было абсолютно безразлично, кто победит, - главным для Дуайта являлся сам факт битвы.
Улыбка Лукаса стала ещё шире.
- Не возражаешь, если я начну издалека?
- Как угодно, - безразлично ответил Дуайт и, облокотившись на спинку стула, приготовился к длинному и насыщенному красочными описаниям монологу: он не менее досконально изучил своего друга, чем тот – его самого, и потому заранее знал, что речь Лукаса будет именно такой. Он не ошибся (кроме того, Лукас всегда вступал в долгие разглагольствования, когда дело касалось какой-нибудь его давней, чудесным образом исполнившейся мечты – а по безумному блеску его глаз и явно слышавшемуся в голосе волнению можно было догадаться, что юноша находится на седьмом небе от счастья).
«Что его так обрадовало? – подумал Дуайт и тут же сам себе ответил: - Это же Лукас – его способна ввести в состояние эйфории любая мелочь, начиная с покупки какой-нибудь безделушки и заканчивая хорошим фильмом… Способна, - мысленно повторил юноша, - но… здесь что-то иное, что-то необъяснимо-странное и непонятное…»
Дуайт попытался изобразить на лице выражение полнейшего спокойствия, чтобы скрыть внутренне напряжение, - удалось это ему с трудом.
Лукас встал со стула и начал мерно вышагивать по комнате: ходьба помогала юноше не отвлекаться на бурлившие внутри него страсти.
- Дуайт, - спустя какое-то время заговорил он, - когда я был ещё ребёнком, у меня появилась заветная мечта: я хотел найти что-нибудь необычное, что-нибудь чудесное, что-нибудь, что перевернуло бы мою жизнь. Вырастая, люди забывают свои детские мечты – а я не забыл. Я был уверен, что моя мечта нечто большее, чем фантазия маленького мальчика; я верил, что обязательно найду то, что искал. Я тратил на поиски много времени – но безрезультатно; на уроках в школе мои мысли были заняты лишь тем, что я пытался отыскать. Позже, уже на лекциях в институте, происходило то же самое: я отвлекался, витал в облаках и не слушал преподавателей. Моя мать была вынуждена оправдывать меня перед ними. Мне всегда крупно от неё попадало… Впрочем, ты и так всё это знаешь – всё, кроме предыстории, причины, того, почему я поступал подобным образом… Когда мать задолжала кому-то уйму денег, мы продали квартиру. Нам бы пришлось ночевать на улице, если бы ты не согласился любезно приютить нас… После того, как моя мама умерла, у меня не осталось сил продолжать поиски. Я упал духом… Но сегодня… Дуайт, - внезапно прервал себя Лукас, - я никому раньше о моей… мечте – даже матери… - Юноша запнулся. Ему потребовалось несколько, чтобы собрать волю в кулак и продолжить повествование: - Сегодня, когда я гулял по городу, ко мне подошёл мужчина в тёмно-коричневом плаще – я не разглядел его лица. А может, разглядел, но забыл… Мужчина приблизился ко мне и сказал: «Я знаю, что вы ищите, и это у меня есть». «Что?» - удивлённо переспросил я. «Вещь, которую вы разыскивали два десятилетия и которую уже отчаялись найти, лежит у меня в сумке», - объяснил мужчина. «В-вещь?» - заикаясь, ошарашенно произнёс я. «Да, - шёпотом ответил он, - настолько необычная, что не укладывается в голове, и настолько реальная, что завораживает взгляд». Я сглотнул подступивший к горлу ком. Вытащив из кармана брюк все деньги, которые были у меня с собой, я протянул их незнакомцу, но он сказал, что это ни к чему. Достав из сумки картонную коробку и листок бумаги с ручкой, мужчина дал их мне. Я спрятал коробку под курткой, а затем взглянул на бумагу, которую держал в руках – там было написано: «Всю ответственность за товар и возможные последствия несёт покупатель». «Подпись, - подсказал мужчина, - поставьте подпись». «Это необходимо?» - спросил я. «Да», - ответил он. Я неуклюже расписался трясущейся рукой. Мужчина забрал у меня бумагу с ручкой. «Вы достойны «ПаДУБа»… Будьте осторожны», - сказал он на прощанье - и скрылся за углом какого-то здания. Вне себя от счастья я поспешил домой…
Дуайт осторожно приподнял стоявшую на столе загадочную коробку и внимательно осмотрел её, но ничего примечательного не увидел.
- Значит, внутри неё и находится твой… «ПаДУБ»? – задал вопрос юноша.
Лукас кивнул.
- Что ж, давай поглядим, что это за фрукт… - предложил Дуайт, - хотя по названию больше похоже на дерево, - добавил он чуть погодя.
Он открыл коробку и крайне осторожно извлёк из неё матово-чёрный квадратный предмет – гладкий металлический кубик с небольшой круглой дырочкой на одной из плоскостей. Дуайт повертел кубик в руках и передал Лукасу; тот с задумчивым видом глядел на «ПаДУБ».
- Так, - провозгласил Дуайт, извлекая из коробки сложенный вчетверо лист бумаги, - наверное, это инструкция к применению.
Лукас, не отрывая от «ПаДУБа» застывшего, словно капля смолы, взора, отстранённо кивнул.
Дуайт развернул листок, внимательно прочитал то, что было на нём написано, хмыкнул и перечитал заново. Потом он поднял голову и устремил на Лукаса непонимающий взгляд.
- Что? – спросил Лукас, отрываясь от созерцания «ПаДУБа».
- На, прочти, - каким-то странным голосом сказал Дуайт, передавая листок с инструкцией другу.
- «"ПаДУБ", - послушно прочёл Лукас, - ("Полуавтоматический Дистанционный Упорядочитель Бенгалов")… Вот, значит, как это расшифровывается…
- Угу, - тихо произнёс Дуайт таким тоном, как будто он заранее знал, что случится дальше, и просто выжидал, чтобы увидеть реакцию Лукаса (впрочем, так оно и было).
- «"ПаДУБ" ("Полуавтоматический Дистанционный Упорядочитель Бенгалов"), - быстро перечитал Лукас, - предназначен для… кхм!.. полуавтоматического дистанционного упорядочения бенгалов…»
- Логично, лаконично и исчерпывающе, - подытожил Дуайт, - но, к сожалению, совершенно не информативно.
- Подожди, не может быть, чтобы это было всё! – воскликнул Лукас.
- А это и не всё, - спокойно проговорил Дуайт, - внизу страницы стоит название фирмы-производителя, которое, как нам уже известно, не несёт ни за что ответственности.
Лукас опустил взгляд.
- «Лицензионное Общество Хритаников», - не веря самому себе, прочёл юноша,- сокращённо: «ЛОХ».
- Как тебе такой поворот событий? – поинтересовался Дуайт. – Что же ты молчишь? Просвети меня насчёт бенгалов. Или хритаников…- Дуайт подался вперёд. - Скажи, ты хоть на что-нибудь понимаешь?
Раскрыв рот, словно выброшенная на берег рыба, Лукас помотал головой.
- Замечательно! – констатировал Дуайт. – В таком случае нам ничего не остаётся, кроме как сидеть и любоваться этим «ПаДУБом», - я начну, а ты присоединяйся. - Юноша поудобнее устроился на стуле, подложил руки под голову и вперил немигающий взор в металлический кубик…
Everlander
4-10-2003, 17:39
…Они просидели довольно долго, прежде чем Дуайт сказал:
- Не знаю, как твой зад, а мой уже устал – да и я сам тоже. Кроме того, я очень хочу пить. Пялься на свой ненаглядный «ПаДУБ» один, а я выпью чего-нибудь холодненького и завалюсь спать. Спокойной ночи.
Он поднялся со стула, открыл холодильник, достал колу, налил её в стакан до краёв, быстро выпил, всполоснул стакан, поставил его на место и меланхоличной походкой побрёл к себе в комнату.
Лукас ещё некоторое время в задумчивости сидел на кухне, а потом отправился расстилать кровать…
…Стояла глубокая ночь.
Сквозь дрёму до Лукаса доносился какой-то приглушённый звук. Юноша открыл глаза и прислушался. Тихое гудение, словно от находящейся вдалеке трансформаторной будки. И свет, блёклый светло-зелёный свет, лучики которого проникали под дверью и почти сразу исчезали – но и этого краткого мгновения перед их неизбежной смертью хватило, чтобы привлечь внимание Лукаса.
Звук исказился, завибрировал – и немного усилился.
С минуту Лукас лежал недвижно, вслушиваясь в неясный, отдалённый звук и внимательно глядя на бьющий из-под двери салатовый свет, который стал более ярким и густым.
Дыша как можно тише, Лукас поднялся с кровати и, медленно и осторожно открыв дверь, на цыпочках вышел в коридор.
Источник необычных света и звука находился в кухне.
Лукас попытался вспомнить, унёс ли он оттуда вчера «ПаДУБ» или нет? Мог ли странный металлический кубик стать причиной его внезапного пробуждения?
«Вполне, - ни секунды не раздумывая, решил Лукас, - если он действительно то, что я искал».
Юноша выглянул из-за угла – и его глаза расширились от удивления: кухня светилась ярко-зелёным светом, «ПаДУБ» подпрыгивал на столе, раскачивался из стороны в сторону и гудел.
Лукас присмотрелся и увидел, что свет льётся из кубика, вероятно, из той крошечной круглой дырочки на одной из его плоскостей – Лукас стоял слишком далеко и потому не мог знать наверняка.
Подпрыгнув высоко, под самый потолок, «ПаДУБ» перевернулся в воздухе, а потом закрутился, словно маленький смерч. С громким стуком он приземлился обратно на стол. Лучи света, срикошетив от стен, устремились на него со всех сторон, делая металл «ПаДУБа» похожим на мягкий густой мох. Они забегали по его поверхности, как огни цветомузыки на дискотеке, заставляя его искриться и ярко сверкать…
И внезапно усталость, испуг, потрясение и недоумение смешались в один невыносимо тяжёлый, неподъёмный коктейль и навалились на Лукаса. Зелёные огоньки бегали перед его взором, перемешивались и, словно закружившись в гигантском водовороте, превращались в широкую длинную спираль, которая вздувалась, как воздушный шарик, - и в конце концов лопнула…
Прежде чем упасть без чувств, Лукасу показалось, что металлический кубик «ПаДУБа» увеличился в размерах…
…Лукас проснулся; он лежал на полу в коридоре.
Приподнявшись на руках и закрыв глаза, он пару раз глубоко вдохнул, приводя мысли и чувства в порядок. Юноша испытывал слабое головокружение, которое обычно предшествует сильной головной боли.
Он вспомнил то, что случилось минувшей ночью: гудящий звук, яркий свет и «ПаДУБ», скачущий по столу, словно он был марионеткой, которую дёргали за верёвочки. Картина прошедших событий постепенно слилась в одно мерцающее, подпрыгивающее на месте пятно. Лукас постарался не думать о ней, чтобы его головокружение окончательно не переросло в головную боль – но звук, тот гудящий звук, который, казалось, издавала трансформаторная будка, не желал уходить.
Лукас сделал ещё несколько глубоких вдохов – звук остался, только на сей раз он был гораздо громче, чем ночью..
Неожиданно что-то хрустнуло, а потом раздался удар железа о дерево.
Лукас вздрогнул.
Из комнаты Дуайта послышалось недовольное бормотание – внезапный шум разбудил юношу.
Лукас встал, отряхнулся и, собрав всё своё мужество в кулак, посмотрел за угол – и тихонько вскрикнул.
Продолжая бурчать, Дуайт, в ночнушке и тапочках, вышел в коридор и поинтересовался, какого лешего Лукас не даёт ему спокойно поспать.
Лукас лишь отрицательно помотал головой, как бы говоря, что он тут совершенно ни при чём.
Дуайт состроил недоверчивую физиономию.
Не оборачиваясь, Лукас поманил его пальцем и, указав рукой в сторону кухни, отодвинулся, открывая другу обзор.
Дуайт сделал шаг вперёд, повернул голову – и увидел, на что именно указывал его друг: посреди кухни, гудя и ёрзая на месте, стоял «ПаДУБ»; он скрёб своей металлической поверхностью пол и ворошил обломки стола – это был тот самый «ПаДУБ», за одним исключением: за прошедшую ночь он каким-то неведомым образом вырос – теперь перед Дуайтом и Лукасом стоял не маленький кубик, а ящик размером с коробку из-под телевизора; проделанная в нём дырка увеличилась до размеров человеческого глаза, изнутри она светилась зелёным.
- Лукас, - медленно прохрипел Дуайт, - что за хрень ты приволок?..
…Они перенесли «ПаДУБ» в большую комнату и поставили его рядом с телевизором. Две громоздких металлических коробки стояли бок о бок – они были очень похожи.
Лукас устало плюхнулся в кресло и перевёл дух: нести «ПаДУБ» было очень тяжело.
Друзья не сводили с «упорядочителя» глаз: если он вдруг как-то проявит свою загадочную сущность, они должны были это видеть – они хотели понять, что он такое, и только сам «ПаДУБ» мог ответить на их вопросы. Кроме того, ими завладело обычное любопытство – то, которое охватывает любого человека, когда он сталкивается с чем-то неведомым.
Лукас взял с журнального столика пульт и включил телевизор.
Экран вспыхнул, и на нём появилось лицо симпатичной молодой девушки.
- А сейчас, - сказала она, - Бюро Информации Пятого канала хочет познакомить вас с одним человеком – он называет себя Торговцем Снами.
Лукас уставился на экран, а потом перевёл свой изумлённый взгляд на Дуайта, который сел разноцветное кресло слева от друга.
- Это он, - прохрипел Лукас, - тот, кто отдал мне «ПаДУБ»!
Дуайт повнимательнее пригляделся к мужчине на экране.
- Скажите, господин Торговец, - говорила между тем ведущая, - как звучит ваше настоящее имя? И почему вы решили, что ваши способности вызовут интерес у зрителей? И, собственно, какие это способности?.. А пока наш гость не ответил, хочу напомнить, что вы смотрите Бюро Информации Пятого канала: мы показываем лишь самые свежие новости, самые новые факты, самые неожиданные повороты событий и самые непредсказуемые перипетии судьбы, у нас обычное чередуется с неординарным, а повседневное – со сверхъестественным… Но вернёмся к нашей рубрике «Необыкновенные» и господину Торговцу Снами. – Ведущая повернулась к мужчине с неподвижной улыбкой на лице, обнажая ровные красивые белые зубы.
- Я не отвечу на Ваши вопросы, - спокойно произнёс мужчина.
Странным был не только его облик (например, пустое лицо, которое, казалось, и не существовало вовсе), но и натура: даже по внешнему виду можно судить, какой человек сидит перед вами, - он же не подпадал ни под какие критерии, словно все людские ауры смешались внутри него – или он вообще не обладал аурой…
- Почему? – в некотором смятении поинтересовалась ведущая.
- Потому что ни мне, ни Вам, ни горожанам это не нужно. Это – Ваша последняя передача, мисс ведущая, и это – последний Ваш день. Зачем Вам мои объяснения, если завтра Вы их уже не вспомните?.. Вы не сможете их вспомнить.
- Вы что же, задумали взорвать город? – с лёгкой, но несколько нервной усмешкой спросила ведущая.
- Нет, я не задумал взрывать город, - таким же спокойным голосом ответствовал мужчина, - я решил его изменить, - с какой-то особенной, непонятной интонацией произнёс он последнее слово.
Everlander
4-10-2003, 17:40
- Вам не удастся переделать целый город – какими бы могущественными ни были те силы, которыми, по-вашему, вы обладаете, - высказала своё мнение ведущая.
- Да? – хитро прищурившись, переспросил мужчина…
И тогда телевизор взорвался. Град осколков засыпал рефлекторно пригнувшихся Лукаса с Дуайтом.
Это был «ПаДУБ»: пока друзья смотрели новости, «упорядочитель» внезапно рванулся вбок и, врезавшись в телевизор, разметал оставшиеся от того кусочки по комнате, а потом вознёсся к потолку.
«Ждите, - прозвучал гулкий, словно донёсшийся из длинного туннеля, голос, - не долго осталось».
«ПаДУБ» дернулся, подпрыгнул – и, превратив оконное стекло в мелкий блестящий острый дождь, вылетел на улицу и понёсся над крышами невысоких зданий.
Друзья выглянули в разбитое окно – «ПаДУБ» парил над городом. Вдруг он резко взмыл вверх, а затем ястребом, устремившимся на свою добычу, ринулся вниз и полетел вдоль дороги. Навстречу «ПаДУБу» ехал грузовик.
Ящик вспыхнул зелёным – и стал ещё больше.
Водитель даже не успел заметить, что за гигантский прожектор ударил ему в лицо ослепительным огнём цвета свежей лесной травы…
Раздался оглушительный грохот, потом – визг, и грузовик перевернулся. Высекая из асфальта оранжевые искры, он ехал на боку. Впереди показалась автозаправочная станция. В тщетной попытке развернуть четырёхколёсного гиганта, водитель крутанул руль…
И послышался взрыв.
Дуайт и Лукас в испуге отпрыгнули от окна.
Целая серия окутанных пепельно-серой дымкой и светящихся изнутри, как горячие угли, «грибов» вытянула свои шеи к небесам.
Взорвался стоявший на автозаправке «мерседес» и, полыхая апельсиново-жёлтым пламенем, обрушился на новенький глубинно-синего цвета «форд»…
Друзья отвернулись, чтобы не видеть явившейся их взорам жуткой картины…
- Мечты… - прошептал Лукас, сопровождаемый звуком разрываемого на куски железа, грохотом колотящихся об асфальт обломков кирпичей, звоном бьющегося стекла… - Наши мечты опасны… Мы должны научиться выбирать наши мечты…
…«ПаДУБ» влетел в разбитое окно и, немного покружив над осколками стекла, не спеша опустился на пол.
Лукас и Дуайт смотрели на него неподвижными глазами, глазами, принадлежавшими двум зомби.
«ПаДУБ» вздулся, дёрнулся – и стал расширяться; он «вырос» в полтора раза, а потом вдруг прекратил вздрагивать, последний раз глубоко «вздохнул» и затих. В громоздком ящике что-то шевельнулось; затем раздалось негромкое постукивание – стучали по внутренней стенке ПаДУБа.
Друзья одновременно шагнули к матово-чёрному кубу и, синхронно наклонившись, заглянули в круглое, увеличившееся до размеров компакт-диска отверстие.
Сквозь клубящийся внутри «ПаДУБа» зелёный туман проступали очертания маленькой, похожей на луковицу, снежно-белой головки с чернильными глазами-песчинками и узенькой полоской рта. Крошечное личико добродушно улыбнулось и приветливо помахало друзьям тоненькой, будто стебелёк ромашки, лапкой.
«Здравствуйте», - прошептало симпатичное созданье.
«Здравствуйте!» - примкнул к нему хор таких же тихих, высоких голосков – но когда эти голоски звучали вместе, то слышалась гулкая, громкая речь.
- Кто вы? – чуть слышно спросил Лукас.
- Зачем вы это сделали? – с трудом выговорил Дуайт, указывая дрожащей рукой на разбитое оконное стекло и полыхающий огненным закатом город. – Почему?
Дюжина тончайших белых лапок взялась за толстый металлический край круглого отверстия и потянула. Отверстие вытягивалось влево, пока не превратилось в длинный овал. Одно из поразительных созданий выползло наружу и взглянуло на Лукаса.
Лукас осторожно поднёс к созданию руку – и вскоре почувствовал, как невесомое белое тельце касается его ладони, - это было похоже на еле ощутимое дыхание новорождённого ребёнка.
«Мы – бенгалы, - проговорило существо, - дети хритаников, слуги Создателя. Нас активировали, и мы начали работать. Мы упорядочиваем, это – наша цель, это - наше призвание».
- Но кто вас активировал? – спросил Лукас, не в силах оторвать взгляда от сидящего на его ладони бенгала. – Кто вас вызвал?
«Ты, - ответил бенгал, - ты и твои мысли, твои мечты. У каждого сына и каждой дочери Создателя нашего есть мечты. Мечты – это то, ради чего живут и благодаря чему вертится Мир. Есть мечты добрые, есть мечты злые – а есть мечты чистые и высокие, те, что формируют всё сущее. Твоя мечта была такой. Мы видим счастье, переполняющее тебя, и радуемся ему вместе с Создателем. Но ты не просто Мечтатель, ты – Избранник, ты – уста Создателя и его руки, ты тот, кто смотрит глубже и видит истинный смысл. Ты знаешь своё место в жизни, ты добр и умеешь слушать – и это главное. Ты - настоящая гордость Создателя. – Бенгал повернулся к Дуайту. – Творенье Дуайт, твоя злоба напускная. Ты хочешь выделиться и показать, что ты сильный и независимый, - но на самом деле ты нуждаешься в дружбе, как в волшебном источнике, что питал бы тебя живительной влагой. Ты благодарный и отзывчивый, тебе известно, что всякий, желающий выглядеть непобедимым, по-настоящему слаб, и поэтому ты не даешь своему сердцу превратиться в одинокий и нерушимый монолит. – Бенгал улыбнулся. – Вы действительно достойные творенья – в отличие от тех, кто лишь мнит себя таковыми, желая быть лучше прочих и вознестись над ними». – Бенгал устремил на друзей свои малюсенькие умные глазки.
- Достойные… - почти неслышно повторил Лукас.
- Что вы имели в виду, говоря, что ваше призвание – упорядочивать? – спросил Дуайт.
«Город, в который мы попали, погряз в Мусоре Вечности, - ответил бенгал. – Люди так неосмотрительны и безразличны, они заставляют его появляться. Сейчас Мусор постепенно съедает ваш город, и очень скоро обратит его в бесконечный, всепоглощающий Хаос. Мы можем исправить это. Мы приведём ваш город в порядок, дабы не позволить ему стать обителью Мрака».
- Что вы будете делать? – задал вопрос Дуайт.
«То же, что делали совсем недавно, - отозвался бенгал, - но на этот раз мы упорядочим весь город».
- Вы его разрушите! Но для чего?! – воскликнул Дуайт.
«Когда на его месте останется лишь Пустота, Хаос не сможет завладеть им, - объяснил бенгал. – Пустота – это идеальный порядок, последняя возможность, единственное спасение. Вы вольны выбирать».
- Выбирать между безграничным Хаосом и бездонной Пустотой? – переспросил Лукас. – Да, наверное, род людской всегда шёл к этому выбору. Пусть один город – это не целая планета, но с течением времени всё может измениться.
Друзья переглянулись.
- Прежде чем мы дадим ответ, - подрагивающим от волнения голосом начал Лукас, - скажите, кто тот Создатель, которого вы так часто упоминаете?
«Творец, - произнёс бенгал, - тот, кто управляет Вселенной, - вы зовёте его Богом - и ты с ним уже встречался».
В сознании Лукаса мелькнула фигура удаляющегося незнакомца в тёмно-коричневом плаще.
- Торговец Снами, - прошептал юноша.
«Это одно из великого множества Его имён», - сказал бенгал.
Лукас неотрывно смотрел на «ПаДУБ».
Вдруг он почувствовал, как окружающий мир теряет очертания, расплывается, блекнет и гаснет, словно пережившая свой век звезда: бенгалы не стали ждать ответа друзей – слуги Создателя заранее знали ответ.
- Творец исполнил свой долг и ушёл, - прошептал Лукас.
«Он не ушёл и не может уйти, - раздался откуда-то издалека затихающий тоненький голосок бенгала, - у него осталось ещё очень много «ПаДУБов»»…
(2000 – 2003)
Everlander
4-10-2003, 17:42
Григорий Неделько
Матч
- Итак, сегодня мы с вами станем свидетелями противоборства между «известнейшей» русской командой «Кукуевские тухлики» и не менее «известной» американской командой «New-Beer fishes» [то есть «Новопивные рыбки»]. Игру комментируют Игорь Грозный…
- …и Вячеслав Тихоспокойный.
- Как думаете, Вячеслав, какую игру нам предстоит сегодня увидеть? Напряжённую? Динамичную? Захватывающую? Наполненную событиями?
- Учитывая то, что названные Вами, Игорь, команды впервые встречаются на льду – и, собственно, в первый раз на этот самый лёд выходят?
- Это уж как Вы считаете нужным.
- Тогда мне кажется, что игра будет интересной настолько, насколько это вообще возможно при данных обстоятельствах… По крайней мере я очень на это надеюсь.
- Надо отметить, что команды довольно уверенно держатся на коньках, не правда ли?
- Никто не вопит и не просит забрать его отсюда, и это уже хорошо.
- По-моему, я видел, как упал какой-то хоккеист, - под вторым номером, тот, что раньше других появился на катке…
- Семён Старостойняк - я видел, как он не устоял на ногах и шлёпнулся на лёд, успев прокричать при этом…
- Я уверен, что зрители очень хорошо расслышали, что именно он прокричал.
- Да. Но не стоит винить хоккеиста в неуклюжести или в небогатом словарном запасе – следует сделать скидку на то, что он первым вышел на лёд, а, как нам хорошо известно, первый блин всегда комом, и на то, что Старостойняк всё-таки спортсмен.
- Да-а, спортсмены они такие… я имею в виду, люди тонкие с… в общем, довольно экспрессивным нравом и… психикой… э-э… как считаете, Вячеслав?
- Я считаю, что судьям виднее.
- Верно, абсолютно верно!.. Фу-уф! Надо бы починить здесь кондиционеры!
- С кондиционерами всё в порядке! Игорь, Вы что, забыли, что спонсором показа этого хоккейного матча является знаменитый изготовитель кондиционеров компания «Ветерок», освежающая прохлада в жару и согревающее тепло в стужу?
- Нет, конечно, не забыл!.. Но с чего мне тогда так жарко?
- Может, температура? Если так, примите «Айсберг»: он понизит температуру и заставит Вас сразу почувствовать себя лучше! Применяйте «Айсберг» для профилактики. «Айсберг» - замечательное средство от простуды и жара! А, кроме того, спонсор показа этого матча.
- Обычно я выпиваю стакан холодного пива, и после этого у меня проходят все болезни, я веселюсь и радуюсь жизни.
- А происходит это потому, что Вы, Игорь, пьёте пиво «Молодой бочонок»! «Молодой бочонок» - это гарантированный неповторимый изумительный вкус. «Молодой бочонок» - спонсор этой трансляции.
- Обычно я пью «Дряхлого мельника».
- «Дряхлый мельник» - это наслаждение в будние дни и в праздники. «Дряхлый мельник» - спонсор…
- Сегодняшнюю игру судит орбитр из Великобритании Грэхем Стоунхендж. Ему помогают орбитры Юкко Миккокко из Финляндии и Вольфганг Шрай… Шрайе… тер… би… Кх-кхм!.. Вольфганг Шрайертербитеррер, как вы уже, наверняка, догадались по его весьма… характерной фамилии, немец.
- А теперь перейдём к составу команд. В воротах «Кукуевских тухликов» твёрдо стоит Юрий Рогоносцев…
- В данный момент он твёрдо держится за ворота, чтобы не упасть.
- Вратаря же американской команды зовут Гарольд Ллойд Филип Джон Рональд Брюс Байер-Людвиг-Роэн-Лайн-Кларк-Честертон. Он сын английского лорда и немецкой баронессы – отсюда такая звучная фамилия… Кстати, у меня есть один знакомый поляк немецкого происхождения, совсем недавно переехавший из Австрии в Польшу, в которой он прожил около пяти лет…
- Тем временем Стоунхендж даёт свисток, и матч начинается.
- И пока половина одной команды и половина другой безуспешно пытаются подняться со льда и устоять на коньках, неожиданно активизировавшийся и сильно убыстрившийся второй номер Семён Старостойняк устремляется к воротам «New-Beer fishes». Ему наперерез выскакивает Орсон Вотсхеппен под пятым номером…
- Внезапно Старостойняк хватается за живот и падает навзничь… К слову, я слышал, что его давно одолевают сильные спонтанные желудочные боли.
- Я бы посоветовал ему принять «Антиспазм» спонсора нашего показа фармацевтической компании «Желудок и горло».
- Боюсь, Вячеслав, что «Антиспазм» не помогает от болей, спровоцированных клюшкой противника.
- Но вернёмся к хоккейному матчу. Перехвативший инициативу Вотсхеппен бежит к воротам «тухликов»… И тут, к его огромному несчастью, хоккеист «тухликов» под двадцать седьмым номером Василий Лоботомический поднимается со льда…
- Да-а, думаю, тренеры спортсменов-гимнастов ещё долго будут ставить в пример своим ученикам сальто Вотсхеппена.
- Если бы Вотсхеппеновская голова была шайбой, то сейчас был бы гол.
- Опёршись на плечо Рогоносцева, Вотсзехеппен возвращает своему телу вертикальное положение.
- Мне только что показалось, Игорь, что Старостойняк злорадно ухмыляется. Что бы это значило?
- Скорее всего, то, что его боли поутихли… Игрок «Кукуевских тухликов» под пятнадцатым номером Владимир Котозакваскин даёт пас седьмому номеру Виктору Обрыдленко. Обрыдленко пасует игроку под номером одиннадцать Александру Удебилённому. Удебилённый – Котозакваскину, а тот – Старостойняку, который, сделав обманное движение…
- Или запутавшись клюшкой в коньках.
- …бьёт, и… Ну-у, удар вышел довольно сильным, и Гарольду Ллойду Филипу… вратарю «fishes» стоило бы больших усилий отразить подобный удар, если бы Старостойняк направил шайбу в ворота, а не на трибуну.
- Игорь, мне послышался какой-то отдалённый вскрик.
- Видимо, шайба достигла-таки цели – правда, не совсем той, которую хотел поразить Старостойняк.
- Вбрасывание – и матч продолжается… Опасная ситуация у ворот русской команды. Вотсхеппен пасует Бартеру, тот – Ролексу, тот – Стейтью, который, не в пример своей фамилии, резво уходит от преследующих его кукуйцев.
- Только уходит он зачем-то к своим воротам.
- Из-за спины Стейтью выскакивает Лоботомический, отбирает у «рыбки» шайбу, пасует Котозакваскину, а тот уверенным движением отправляет шайбу американскому вратарю в… Кто-нибудь, дайте ему лёд!
- После подобной травмы американцы, вероятно, поменяют вратаря.
- Нет, вы посмотрите! Красный, будто томат, тяжело дышащий, словно турбина самолёта, и с глазами, ставшими точь-в-точь как две крупные редиски, Гарольд Ллойд – а также всё остальное – показывает, что готов вернуться в игру!
- Вбрасывание.
- Интересно, станем мы свидетелями сегодня хоть одного гола? Как считаете, Игорь?
- Нет ничего невозможного, как сказал… Видимо, кто-то это сказал, потому что сам бы я до этого не додумался.
- На этот раз Стейтью бежит туда, куда надо. Точно червь, он изворачивается и с лёгкостью пресекает попытки Удебилённого и Лоботомического отнять у него шайбу. Прекрасный длинный пас сорок третьему номеру Уолтеру Уолтерру. Уолтерр размахивается, бьёт – и… го-ол!!!
- Поздравляю, коллега, выходит, мы не зря здесь сидели.
- Трибуны неистовствуют!
- О да, оглушительно кричат все шесть болельщиков американской команды. А русский вратарь до сих недоумевает, что привело их в такой восторг и бросает непонятливые взгляды на странные лица товарищей по команде. По моему мнению, ему давно пора заметить их стиснутые губы и выпирающие желваки и сделать соответствующие выводы.
- Не будьте к нему так строги, Игорь, дайте ему ещё какое-то время.
- Мы продолжаем следить за развитием событий хоккейного матча. Теперь возникла опасная ситуация у ворот Гарольда Ллойда - и т. д.
- Лоботомический – пас Обрыдленко, Обрыдленко – пас Котозакваскину, финт, пас Удебилённому. Ролекс на пару с Бартером старается помешать Удебилённому, но у него ничего не получается. Удебилённый, лихо минув Стейтью, пасует Старостойняку. Тот обходит Вотсхеппена и… не может быть! Забивает гол!! Второй гол за этот матч!
- И за один период.
- Во дают! Невероятно! Не ожидал я от них подобной прыти! Словно и впрямь в хоккей играть умеют!
- Да-а, богата наша Земля чудесами.
- И внезапно мы становимся свидетелями ожесточённого спора между двумя лучшими игроками сегодняшнего матча Вотсхеппеном и Старостойняком, которые что-то не поделили. Спор грозит перерасти в драку!.. Уже перерос в драку! В ход пошли руки, ноги, шлемы, клюшки… Господи, как в настоящем хоккее!
- Стоунхендж пытается разнять драчунов, но…
- По тому, как он скорчился, можно судить, что ему больно.
- Вотсхеппен недоумённо восклицает «что случилось?» - наверное, решил пошутить.
- Боюсь, для Стоунхенджа очень нескоро найдут замену, а посему нам придётся прервать нашу прямую трансляцию с украинского стадиона Холопуки, где проходит… проходил товарищеский матч между американской командой «New-Beer fishes» и русскими «Кукуевскими тухликами». Игру комментировали Вячеслав Тихоспокойный…
- И Игорь Грозный.
- Генеральный спонсор трансляции этого матча сотовая сеть «Три-лайн» желает вам приятного дня. «Три-лайн» - это лучшее качество мобильной связи и удивительно-низкие цены. «Три-лайн»: «Мы сближаем людей!»
(2002)
Everlander
4-10-2003, 22:24
Григорий Неделько
Речь в защиту Раскольникова
Господа, скоро вам предстоит принять решение, которое решит судьбу, - однако я не говорю о ценной, но банальной судьбе одного человека, а о судьбе всего русского общества. Кто по-вашему этот юноша? Да, это Родион Романович Раскольников, студент и разночинец, человек, у коего практически не осталось средств к существованию и коий живёт лишь на пособия матери… Нет, я не пытаюсь вызвать в вашем сердце жалость – не это моя задача, моя задача в другом. Вспомните, почему здесь присутствует господин Раскольников, - потому что его обвиняют в самом страшном преступлении из всех возможных – убийстве человека, но давайте заострим внимание на этом моменте. Кого он убил? Безобидную старушку, которая не делала никому зла? Или алчную процентщицу, с чьей подачи многие, такие же бедные и умирающие с голоду студенты и безработные люди ещё больше приближались к тому краю, что мы зовём краем смерти, границей небытия? Кто, забыв самое важное для человека слово, - «сострадание», - давал в долг несчастным людям деньги под такие проценты, которые они не могли выплатить, а значит, вскоре бы непременно настал момент, когда им пришлось бы расплачиваться с сией «безобидной старушкой» собственным имуществом: убогой квартиркой, двумя обветшалыми книжками, одним сломанным стулом да небольшим поцарапанным столиком. И отнюдь не все имели, чем расплатиться, однако у них не было выхода: либо смерть, которая не принесёт ни им, ни обществу пользы, а лишь уберёт из озерца человеческого рода ещё одну – очередную – каплю, либо заём. И они выбирали последнее, ведь на самом деле выбора у них не было. А теперь решите вот какой вопрос: когда срок возврата денег истёк, а заёмщик не в состоянии возместить долг, какое решение примет заимодавец?.. И отрабатывание долга – это самый безобидный вариант… Осознали ли вы теперь, благодаря – да, именно благодаря – кому земля русская лишилась этой «безобидной старушки», которая внутри, под ничего не значащим сором, что мы называем личностью, оказалась не кем иным, как обычным, но очень опасным животным, не обладающим человеческой разумностью, животным, желающим подчинить себе других людей и за их счёт удовлетворить свои потребности, и совершенно не те, к которым мы привыкли, а потребности, именуемые моральным и материальным превосходством. По сути «бедняки» для «безобидной старушки» не больше, чем рабы, а может, и меньше, ибо рабы, несмотря на то, что они не обладали ни правом голоса, ни каким-либо социальным статусом, воспринимались помещиками как люди, люди второго или третьего сорта, но всё же люди. Здесь же имеет место непозволительное и страшное отношение не просто к человеку, а к тому человеку, жизнь и судьба коего полностью в твоей власти, отношение к нему как к орудию, бесчувственному и древнему механизму вроде катапульты, и вызвано было подобное отношение вовсе не необходимостью. Да, как ни сложно это признать, но есть моменты, когда человечное обращение с человеком приносит нам лишь боль и потери, поэтому иногда нам приходится переступать через свой зрелый разум, через свои основополагающие моральные нормы, наконец, через свою волю, чтобы защитить себя и своих близких, - что поделаешь, людской род, обретя разум, не потерял вместе с тем все животные придатки и продолжает быть «стадным» существом и существом, легко подвергаемым эмоциональному воздействию. Но не для того, чтобы оберечь кого-то, давала наша «безобидная старушка» в долг деньги – мы уже выяснили истинную причину этого поступка, и он – вы не находите? – стоит на другом конце хорошего и плохого, нежели мотивации, подвигнувшие кого-то на мгновение забыть о своём человеческом происхождении, дабы явиться опорой для нуждающегося в этом. А сейчас ещё раз проанализируем поведение господина Раскольникова, но уже опираясь на абсолютно другие, только что нами открытые факты. Также уделим внимание лёгкой эмоциональной возбудимости homo sapiens’a и задумаемся на минутку: мог ли господин Раскольников иначе отреагировать на поведение «безобидной старушки», делающей из своих заёмщиков рабов (в прямом смысле)? И не забудьте в особенности учесть тот факт, что желание свершить справедливость, естественное желание для каждого нормального человека, не отгородившегося от прочего мира эгоизмом, - так вот, это желание долгое время сдерживалось господином Раскольниковым, ибо он не был уверен в его правильности, а сомнения – ещё один признак здорового и, главное, здравомыслящего человека. В участок же после этого он не явился по двум причинам: одна – то же эмоциональное воздействие, оказанное произошедшим, - согласитесь, не всякий Божий день с живым и мыслящим существом случается то, что случилось с господином Раскольниковым, и потому, будучи всё тем же обыкновенным, похожим на нас с вами и к тому же обладающим тонкой психической структурой человеком, он не смог противиться своей натуре, хотя, уверен, страстно желал побороть её. И вторая причина – страх, тот страх, что порой невидимой и неизъяснимой волной накатывает на нас и укрывает в своих объятиях, - когда мы идём на работу, когда сидим дома перед камином с книжкой, когда едим, когда спим, когда встречаемся с кем-то или откуда-то уходим – всегда. Страх нужен, потому что он рождает сомнение, а следовательно – человечность, однако возникают ситуации, когда страх не просто бесполезен, а вреден или даже опасен, но что-либо поделать с ним мы не в силах, так как, повторюсь, мы не выросли в ментальном плане настолько, чтобы контролировать любой свой эмоциональный всплеск. И, в заключение, обратимся к Лизавете, сестре так называемой «безобидной старушки»: сколько ей, Лизавете, пришлось перенести горя, страданий, разочарований, сколькое она не приобрела, а навсегда утратила по вине родной!.. Жалеть умеют практически все, а помогать – единицы. Как нам известно, господин Расколькинков тоже был неравнодушен к несчастной судьбе Лизаветы, поэтому её убийство не должно и не может расцениваться как убийство – это та помощь, на которую не была способна сама Лизавета, это было освобождение, а отнюдь не убийство, как сие воспринимают на первый взгляд. Лизавета была стеснительной и нерешительной – ей не хватило бы смелости убежать от сестры, да и, убежав, она бы, конечно, не оградила себя от нападок, издевательств и использования – использования в качестве вещи, орудия (ничего не напоминает?) – родной сестрой; а посему единственным выходом для Лизаветы являлась смерть, уход из этой реальности в другую – более справедливую. Я уже говорил о человеческом страхе, коий как раз и мешал Лизавете вырваться на свободу, но для господина Раскольникова страх быть обвинённым в преступном деянии имел гораздо меньшее значение, чем судьба другого человека, человека хорошего и не заслуживающего той жесткости и несправедливости, с которыми он прожил почти всё отпущенное ему время. Господин Раскольников не преступник – он добродетельный герой, не побоявшийся последствий тех поступков, которые, как он верно полагал, принесли бы русскому и мировому обществу одно добро. Возможно, господин Раскольников, исполняя заветное желание Лизаветы, и совершал в некоторой степени бесконтрольные поступки, но то, что подсказало ему подсознание в отношении Лизаветы (а подсознание хранит самые важные знания и мысли, которые никогда никуда не исчезнут), - таким образом, подсказанное ему подсознанием в точности соответствовало действительности. Убеждения же господина Раскольникова и его философская точка зрения доказывают, что он неравнодушен не только к судьбе своего народа, но и к судьбе человечества в целом, ибо, сомневаясь в том, кто он: «тварь дрожащая» или «право имеет» - он сомневался также и во всех людях, ибо в своём монологе, о котором поведал нам господин Раскольников, он говорил о человеке вообще, а не только о себе. И, осуществив свою пробу, он пришёл к такому важному решению, которое, возможно, зрело бы ещё очень долго в умах и, есть вероятность, никогда бы так и не созрело. Что же касается потерянной человеческой жизни в ходе решения этого глобального и жизненно-важного для всех вопроса, то мы уже упоминали, от кого именно избавил мир господин Раскольников. В момент же совершения «пробы» - будем называть её так, тем более что господин Раскольников сам употребил это выражение, - во время «пробы» он не мог сформулировать своё философское, так нам всем необходимое мировоззрение, хотя в тот момент осознавал его полностью и понимал всю потребность людского рода в этом мировоззрении. В душевном же состоянии господина Раскольникова виновата исключительно его и наша жизнь, описывать которую не имеет смысла, поскольку каждый из нас встречается с ней ежесекундно и повсеместно. Итак, господа, прошу вас, вообразите, какого зла лишился мир в образе «безобидной старушки» и какого зла, имеющего тот же источник, что и первое, мной названное, сумела избежать невинная душа Лизаветы, чистая и человечная. Теперь же представьте, что источник зла существовал бы до сих пор и, вероятно, не исчез бы вовеки веков, ибо был слишком огромен. Ответь же – не мне, а самим себе: кто заставил его исчезнуть, и кто спас бессмертную душу невиновного? И только ответив на два этих вопроса, давайте ответ на иной вопрос, вопрос, ради которого все мы собрались, вопрос морали и сострадания, вопрос справедливости и человечности.
XIX век
[С одной стороны, это всего-навсего ораторская речь с использованием античных ораторских приёмов, которую мне надо было написать в качестве домашнего задания по предметы введение в мировую журналистику - но с другой стороны, это философские размышления. Воспринимайте сей текст, как вам ближе.]
Мое.
Smile
Эта суббота была такой же, как другие. Девушка была дома одна. Родители уехали в гости, а сестру пригласили на день рождения. На улице шел дождь, и в квартире было очень холодно. А её душе хотелось праздника, веселья. Она решила устроить небольшую вечеринку, пригласить друзей. Она медленно перелистывала записную книжку, набирая всё новые и новые номера. Она звонила всем своим друзьям и знакомым. Но у каждого из них находился свой повод, своя причина не придти. Иногда их доводы были просто нелепыми. Последний телефон, последнее нет. Её сердцем стала овладевать грусть, тоска и невыносимая горечь. Она почувствовала себя такой маленькой, такой одинокой, такой некому ненужной. Раньше в такие минуты её спасала хорошая книга или фильм. Но сейчас не было не того не другого, и от этого становилось еще хуже. Чтобы хоть немного успокоиться она решила прогуляться. На улице лучше ей не стало, и холодный дождь смешивался со слезами на её лице. Она шла в никуда, с интересом всматриваясь в лица людей проходивших мимо. Неожиданно среди массы незнакомых лиц она увидела Его. Она видела его миллионы раз: на сцене РКЦ во время игр КВН в составе команды Маарду, видела его в школьных коридорах в компании друзей и одноклассников. Она видела его везде: в магазине, в прокате, на улице. Она многое знала о нем, но они не были знакомы. О его характере она могла судить только по внешности. У него было красивое мужественное лицо и по-детски милая широкая улыбка. Он казался добрым, искренним, заботливым. Верилось с трудом, что, живя в наше время можно остаться таким невинным.
– Привет, - сказала она, когда они поравнялись.
Он остановился, очевидно, пытаясь, вспомнить кто, она такая и откуда его знает.
– Улыбнись!
– Чего? - не понял он.
– Улыбнись! – повторила она и непроизвольно улыбнулась ему.
– Зачем?
– Ни зачем, мне просто нравится, как ты улыбаешься, у тебя красивая улыбка.
Он так нечего и не понял, но улыбнулся. Эта улыбка осветила темную улицу и согрела замерзшее сердце девушки. Несколько мгновений она смотрела на него, потом упала ему на грудь и разрыдалась. Он был потрясён, но интуитивно, шестым чувством понял, что сейчас её надо поддержать. Он обнял её за плечи и прижал к себе. Они долго стояли так вместе. Наконец, успокоившись, она подняла голову и наткнулась на обезоруживающую улыбку и взволнованный взгляд темных глаз. Он взял её за руку, и они долго гуляли вместе, молча. Только когда он проводил её до дома, она прошептала: «Спасибо!»
После этого вечера их отношения не изменились, и он по-прежнему не знал, как её зовут, и они по-прежнему не здоровались. А если встречались, то лишь тихонько улыбались друг другу.
Он так никогда и не узнал, что в тот вечер он спас ей жизнь, вернул утерянную веру в людей. Он так никогда и не узнал, что они не случайно встретились поздним осенним вечером на той темной аллее.
Мое))
Я - оборотень
Мягкие лапы, острые зубы и восхитительная, ни с чем не сравнимая ярость.
Я - охотник, я - беспощадный убийца, я - певец Луны.
Разве кому-то ещё ведомо счастье замечать, как прибывает она, с каждой ночью становясь все круглее и прекраснее, как томительно и зовуще восходит над горизонтом, плывет среди ветвей? Только нам, племени лунных убийц, знакома сладкая дрожь, которую дарит её безжизненный свет.
Я жду полной Луны.
Жду, когда она обретет силу, когда оживит моё второе сердце - сердце зверя. Я прищуриваю глаза и раздуваю ноздри. Но нет. Ещё рано, ещё не пришло время стать тем, кто счастлив и пьян от свободы и силы, от сознания безнаказанности.
Я считаю дни...
Хожу среди вас и равнодушно пропускаю мимо себя ваши лица. Улыбаюсь, хмурюсь, веду пустые разговоры. Иногда я замечаю, как вздрагивают под моим взглядом те, кто в душе - жертва. Когда мои мягкие лапы коснутся земли в ночь полной Луны, они не смогут скрыться от меня.
Осталось совсем немного.
Она позовет меня. Тихим звоном серебряных колокольчиков, криком тоскующей в ночи птицы, детскими ладошками раскрывшихся в темноте левкоев.
Она позовет, и я брошусь на её зов, так, как ни один пылкий юноша не бросался к своей возлюбленной, так, словно она подарит мне не несколько часов свободы и силы, а вечную жизнь. Моя кровь подчинится приливной волне океанов, рванется вверх и затопит пламенем виски.
Я убегу к деревьям, к лесному ручью, к спящим травам, упаду на колени и взвою от сладостной боли, боли преображения и торжества. Я стану зверем, пугающе прекрасным и неустрашимым, ловким и чутким. В моих желтых глазах отразится лунный диск, а сердце уже будет рваться вперед, туда, где беспечно плутает в ночи моя добыча. И начнется охота.
Я брошусь навстречу ветру, наполненному миллионами запахов, тишине, наполненная миллионами звуков...
Моя шкура станет влажной от ночной росы, острые когти, рвущие податливую землю, нетерпеливо заноют в предвкушении жертвы, распахнется оскаленная пасть. Жажда победного прыжка, горячей крови на языке... опьянение чужой смертью.
Когда зубы рвут сочную трепещущую плоть, когда твое рычание заглушает слабые крики, когда в груди тесно от ликования победы, ты понимаешь, что именно это и есть - жизнь. Жизнь зверя.
И придет час восславления Луны. Луны, дарящей жизнь и свободу. Свободу и упоение смертью.
Моя песня заставит содрогнуться тех, кто пока ещё жив.
Уперев лапы в мою жертву Луне, я буду петь ей гимн. Сердце зверя отдано ночному светилу, песня зверя - радостный клич ночи. Ночи моего племени. Серцем я буду слышать своих собратьев.
Мы повсюду.
Нас породила Луна.
Мы приносим ей свою добычу.
Наши окровавленные пасти в час торжества устремлены к ночному светилу.
И нет ничего прекраснее зверя, поющего песню Луне.
Я маленькая. Я настолько маленькая, что могу поместиться у тебя в кармане. Но даже там у тебя не найдется места, чтобы приютить меня. У тебя есть дом, есть то, что называется таким уютным словом семья. А у меня нет... Я буду издали на тебя смотреть.
Если я буду тебя любить, то буду это делать незаметно и тихо, чтобы ты не узнал. Бездомным игрушкам нельзя домой.
Еще я умею плакать. И ты зря думаешь, что это очень просто. Я плачу, когда мне холодно. И еще меня очень легко обидеть. Взглядом. Я тоже буду плакать. Молча.
А еще я умею болтать молча и молчать, болтая. И смеяться! Весело и смешно. И тебе будет смешно. Всем смешно, когда смеется бездомная игрушка.
Я очень люблю звезды. Ведь это единственное, что у меня есть, и что никто у меня не отнимет. Никогда. Даже в тюрьме есть окошко.
Я боюсь, когда меня любят. Боюсь, когда меня берут на руки и нежно целуют. Потому что меня бросят. Меня всегда бросают. Я бездомная... бездомная игрушка.
Everlander
11-10-2003, 17:16
Григорий Неделько
Выбор
Случилось так, что исчезли с лица земли все люди, кроме Него. Однажды Он стоял на берегу моря, на отвесной скале, размышляя о миллиардах смертей и о единственной жизни – своей. И тогда явился ему Бог, спустившийся на Землю.
- Я пришёл, чтобы помочь тебе, - рёк Бог.
- Зачем? – спросил Он.
- Люди должны жить, - ответствовал Бог, - потому что они образы и подобия мои. Я не могу умереть, и они не умрут.
- А если они пожелают умереть? – снова задал Он вопрос.
- Они умрут. Люди вольны выбирать себе Судьбу, - сказал Бог. – Я здесь, чтобы дать тебе Выбор.
- И каким он будет?
- Тебе предстоит решить, кого оставить рядом с собой, ибо тебе невыносимо более находиться здесь одному и постепенно умирать – от одиночества.
- Ты прав.
- Кого же оставишь ты: настоящего Друга или настоящую Любовь?..
Бог не досказал, но Он уже произнёс:
- Конечно, я выберу настоящего Друга.
- Почему? - удивлённо спросил Бог.
Он улыбнулся – горько и мудро.
- Любовь часто предаёт тебя, когда ты нуждаешься в ней; у Любви нет законов, нет дороги, которой ей следует идти; для Любви не существует всех прочих Чувств – её суть эгоистична и непредсказуема, не взирая на то, что смысл её в Добре и Человечности.
- А Друг?
- Друг… - Молчание Его длилось совсем недолго, после чего он сказал: - Тот, кто в действительности является таковым, а не тот, кого воображаем мы в пустой попытке восполнить собственные душевные пробелы чужой душой, тот, кто на самом деле Настоящий, а также Единственный наш друг, никогда не придаст нас, так как станет навеки частью нас самих. Настоящий Друг – даже не человек, он – наша потерянная Совесть.
- Но без Любви…
- Настоящий Друг нередко обращается в Настоящую Любовь.
- И далеко не всегда.
- Это решать человеку.
Тогда воскликнул Бог:
- Отчего уверен ты, что твоим настоящим Другом будет Она?
- Я сделал свой Выбор, - ответствовал Он, - теперь настало твоё время?
- Моё?
- Время Божественного Вмешательства.
- Ты прав, подобное время есть в жизни каждого человека, - согласился Бог, - но далеко не каждый сумеет достичь Бога и сказать ему о своих желаниях, чтобы сделать тот Выбор, который по-настоящему нужен. Люди пытались ответить, что такое Судьба? Когда-то рёк я: «Созданы вы по образу и подобию моему».
И, произнеся это, сотворил Бог Её, а потом возвратился на Небеса. И сразу же превратились Он и Она в настоящих Друзей. А когда минули годы, обратилась Дружба Их в Любовь – настоящую Любовь. И были у Них Дети, и потому вновь населили Землю Люди, и их потомки живут сейчас. А может, то был первый раз, и Люди до того никогда не существовали, и ничто не делалось Ими опять, и не исчезали Они из Мира Сего, и не делал Он свой Выбор, и не было посему подле Него Её, и не спускался Бог на Землю…
(11 октября 2003)
Mayflower
22-11-2003, 9:25
Обычно я пишу фэнтези, но этот рассказ нечто совсем иное:
Молчание Нептуна
Ни единого порыва ветра вот уже вторую неделю. Как глумливая насмешка, в наших трюмах еще множество еды. Смешно, ведь последняя капля воды была выпита еще два дня назад. Наверное, я бы действительно рассмеялся такой иронии судьбы, но во рту слишком пересохло, и я не могу издать ни звука.
Я - капитан умирающего корабля. Сколько еще будут тикать часы нашей жизни? Дни? А может быть, часы? В любом случае, мы не протянем долго. тот проклятый шторм особо не потрепал нас, но вот с курса сбил основательно. Мы не смогли пополнить свои запасы пресной воды, но у нас была бы надежда, если бы не этот штиль. Мы стоим на месте и совершенно не двигаемся, поникли и не подают признаков жизни наши флаги, а вокруг расстилается этот бескрайний, безумный океан.
Я перегибаюсь через борт и смотрю в зеленоватую глубину. Вода прозрачна и спокойна, поэтому я могу отлично разглядеть играющих там русалок. Они обнажены и весело улыбаются, зовут меня к себе. Трое из моей команды уже последовали к ним, остальные же стараются просто не смотреть в воду. Возможно, я бы с радостью пришел к вам, прелестные русалки, но мой долг как капитана - последним покинуть свое, пусть и обреченное судно.
- Земля! Земля!
Я с трудом поднимаю голову и действительно вижу у самого горизонта бемолвную полосу твердой почвы. На миг надежда вспыхивает внутри меня, но затем я вспоминаю, что мы уже видели землю вчера - она оказалась всего лишь миражом.
- Ну же, ветер, давай! Осталось совсем немного! Так близко! - одинокий человечек носится по кораблю, то хватаясь за парус в тщетной надежде натянуть его, то перегибаясь через борт, чтобы получше рассмотреть землю, то подбегая к другим членам команды, которые, подобно мне, не спешат верить в неосязаемую землю.
Откуда только у этого совсем юного матроса взялись силы? Я пытаюсь вспомнить его имя, но мой уставший мозг категорически отказывается это делать.
Внезапно земля впереди исчезает, и юноша резко останавливается. Снова мираж. Снова Нептун, этот древни римский бог, смеется над нами. Юноша громко вскрикивает и, прбежав мимо меня, прыгает в воду океана. Русалки тут же обхватывают его тело, и последний пузырь воздуха вырывается из его легких. Я слышу смех морских дев, когда они утаскивают бездыханное тело на глубину, но я больше не смотрю туда, не желая видеть это зрелище.
Солнце палит нещадно, и один из матросов сидит в тени мачты, прислонившись к ней спиной. Внезапно из воды поднимается огромное щупальце, оставляя при этом воду совершенно спокойной. Оно полупрозрачно, с него не капает вода, и оно тянется прямо к матросу. Он почему-то не видит его, а у меня нет сил даж на предупреждающий крик.
Щупальце сжимается вокруг матроса и поднимает с палубы его отчаянно корчащееся полупрозрачное тело. Затем дух со своей жертвой скрываеися под водой, а вполне материальный матрос остается неподвижно сидеть, прислонившись к мачте.
Время идет. Я чувствую это по солнцу, хотя и не вполне осознаю. Боже, почему ты допустил всё это? В течение дня я наблюдал, как морской дух забирал к себе души оставшихся членов команды. Неужели они никогда не обретут покой в Раю? Теперь и я могу уйти к русалкам, но они почему-то исчезли, и волны кажутся такими неприветливыми.
Мне на лицо падает холодная капля, и я смутно понимаю, что уже стемнело, и наступила ночь. Неужели мой бред зашел так далеко? Неужели Ты так жесток, что послал мне в видении драгоценную влагу? Но нет, она настоящая, и на палубу извергается поток дождя, корабль бросает из стороны в сторону на разбушевавшихся волнах, гремит гром.
Боже, благодарю тебя за явленное чудо! Как жаль, что лишь я один дожил до него... Обоженное горло охлаждают струи воды, и силы постепенно возвращаются ко мне. Ясмеюсь и хватаю бешено вертящийся штурвал. Корабль неуправляем, шторм бросает его, как хочет.
Ты проиграл, морской дух Нептун! Мой Бог явмл чудо и разорвал оковы, которыми ты спеленал мой корабль и меня. Но теперь посмотри: я сильнее тебя!
Шторм не утихал, а дождь всё хлестал и лестал, но я лишь смеялся, наслаждаясь своей силой и не обращал внимания на хохот морского бога, который слышался в шуме волн. И тут в блеске молнии появляется остров. Что, решил сбить меня с толку последним миражом, морской демон? Но я понял твои гнусныенамеренья и не боюсь тебя! Я и мой Бог, не боясь, бросаем тебе вызов! Я кручу штурвал и смело направляю корабль прямо на скалы...
...Только к утру шторм утих и перестал трепать у скал тропического острова останки погибшего корабля.
DarkShadow
23-11-2003, 16:14
Сказочка:
-----------------------------------------------------------------
Записка, найденная в пустом охотничьем домике.
«Охотник, внемли моим словам и устрашись.
Не приведи тебе Господь охотиться в лесу Единорога. Не страшись вернуться без добычи домой, но страшись того, что ты можешь увидеть в этом лесу. Ибо нет на земле существа, прекраснее Единорога, но не только в этом его сила. Для сердца слабого, неготового, одна тень мелькнувшего в чащобе леса Единорога может стать причиной гибели. Сердце истинного охотника должно быть камнем, не ведающем ни жалости к гонимому зверю, ни усталости, ни сожаления. И да не знает промаха твое копье.
Но если ты – охотник, чье сердце не зачерствело, все же случайно (ибо я все же не допускаю мысли, что кто-либо захочет это сделать намеренно) пересек границу леса Единорога, то обратной дороги нет. Хочу пожелать тебе ослепить себя скорейшим образом. То, что может произойти, для Единорога всего лишь шалость, но для тебя, несчастный, это дверь, захлопнутая за твоей спиной.
Как известно, Единорог – существо, с телом белоснежной лошади, раздвоенными копытами козы и хвостом льва. Главной, истинно-отличительной приметой Единорога является витой рог, так высоко ценимый темными колдунами (ибо этот рог, наравне с когтями грифона, предупреждает о яде в питье или воздухе). Это главный, но не единственный облик, в котором может появиться Единорог. Другой облик – облик прекрасной эльфийской Девы с чудесными золотистыми волосами, ниспадающими на плечи. Эта Леди может просто взглянуть на вас, и вы утоните в ее глазах, может улыбнуться – и вы почтете за величайшее счастье выполнить любое Ее желание, рассмеется – и вы поймете, что все звуки, слышанные ранее, лишь грубое карканье ворона в сравнении с пением соловья. И вы поймете, что не можете жить без Нее. Не чары тут виной, а человеческая природа, подверженная сильным страстям.
Но она исчезнет, и тебе, бедняга, не найти Ее в лесу. Безрассудно ты бросишься за ней. Если посчастливится, проблуждав несколько дней, найдешь на сырой земле отпечаток Ее босой ножки или раздвоенного копытца. Тогда ты упадешь на землю, не в силах сделать ни шагу. Ты будешь звать Ее, но только ветер услышит тебя. И не будет у тебя сил подняться. Слезы будут течь ручьем, но не принесут облегчения, ибо тоска по потерянной красоте будет сильнее. В последний момент ускользающей жизни ты увидишь Ее тень за левым плечом...
Охотник, не вини Ее за это. Бессмертные просто не знают о существовании смерти. Единорогам не ведомо, как на человека способна действовать Истинная Красота. И не место человеку в лесу Единорога.
Эти строки я пишу по требованию своего сердца, узнав о печальной судьбе одного моего знакомого. И я, как мог, предостерег тебя, читающего эти строки. Не повторяй его ошибку. Не ходи в лес Единорога».
Он встречал рассвет, сидя в кресле у окна. Он часто делал это, испытывая тоску по уходящей ночи и с ненавистью глядя в лицо зарождающейся зари. Сильные руки впивались в резные подлокотники, на них взбухали жилы, ногти белели от напряжения. Ночь была его. Но неумолимое утро убивало тьму, и она каждый раз отступала в мрачные подвалы, в дальние углы старых шкафов, где пылились книги, сломанные перья и куски неизвестных камней. Утро наступало. Он изводил себя зрелищем собственного поражения. Зачем? Ответа он не знал и не хотел знать.
Может быть, ему хотелось, чтобы тягучая ненависть, живущая в нем, не смогла потухнуть и продолжала давить сзади на основание черепа, словно тяжелый сжатый кулак. Может быть.
В такие минуты он вспоминал лица тех, кто когда-либо вонзал в него сталь. Он видел их именно такими, какими они были в момент своего торжества. И он усмехался. Ему было смешно от того, как они радовались виду его крови. А такими, какими они были, когда он, залечив раны, находил их и убивал, он их не вспоминал никогда.
Он проходил по душам и жизням, оставляя свой след и не оглядываясь. И только поражение ночи он каждый раз переживал остро, словно впервые. Он знал, что мир не опрокинется, что взлетит воронье и рассядется на башнях, что заспанная стража придет сменить тех, кто отдал все силы тьме и мечтает только выпить горячего пунша и лечь спать. Раньше он после этого шел в подземелье и там убивал кого-нибудь из тех, кто уже перестал мечтать о солнечном свете.
Теперь ему было это скучно. Он искал новых врагов и находил их. Собственно, в этом мире врагами для него были все. Но среди них так мало было тех, кто мог сопротивляться. Они были редкостью, и он старался растянуть удовольствия, даря им фальшивое ощущение победы над собой. Но и редкости ему быстро надоедали.
Так в чем был смысл его жизни? Может быть, в ежедневном ощущении поражения? Или в тяжелом постепенном вставании с жесткого кресла и в долгом разглядывании розовеющих от вернувшейся крови ногтей? Или в быстром повороте и взгляде на портрет, висящий позади него?
Глаза в глаза.
Та, что была внутри тяжелой потускневшей рамы всегда оставалась спокойной.
Она знала…
Не знаю, можт я не совсем в тему попаду, но очень однажды захотелось написать фанфик по Дл. Вот реззультат, первые две главы...
Не бейте тока ногами, плиз...
Цитата(Лунитари. @ 14-03-2004, 1:05)
Не знаю, можт я не совсем в тему попаду, но очень однажды захотелось написать фанфик по Дл. Вот реззультат, первые две главы...
Не бейте тока ногами, плиз...
И вторые две
Добавлено в [mergetime]1079215672[/mergetime]: Если мало ли кого-нибудь заинтересовало, пишите на мыло, перешлю остальное. Там просто полновесный роман...
Не писал прозы уже лет пять. А тут несколько недель назад была написана в жутком деппресняке зарисовка... Не судите строго, я все таки не писатель...
За стеклом...
Он сидел у монитора и гадал, сколько еще табуретка выдержит его полнеющее от сидячего образа жизни тело, пока вдруг не посмотрел в окно. Окна не было, точнее оно присутствовало, но за стеклом находились не яркие огни уличных фонарей. Там была комната, очень напоминающая ту, в которой сидел он. Стоял белый стол, на котором располагался мерцающим квадратом жидкокристаллический дисплей. За столом сидела девушка, лицо ее кривила печаль...
Он вскочил с табуретки и ошарашенно уставился на это видение. Его даже не удивило происходящее, просто он был потрясен красотой девушки, той, что лучиками солнца пробивалась изнутри, согревая все вокруг, в том числе и его изможденное годами холода сердце... "Боже мой..." - прошептал он и еле перебирая ногами двинулся к окну. Приблизившись вплотную к стеклу, он коснулся холодного прозрачного материала кончиками пальцев.
Внезапно девушка оторвала взгляд от монитора и посмотрела в его сторону. Она тоже не удивилась, но по другой причине - терзавшее ее горе было настолько велико, что в душе не находилось места другим чувствам. Он попытался ей улыбнуться, ободрить ее, и тут вдруг почувствовал, как ей становится лучше. Она медленно встала из-за стола и тоже приблизилась к стеклу... Ее ладони коснулись того места, где были его пальцы. Потом губы... Они учились читать по губам... Они были счастливы...
Вдруг он понял, что жить без нее не может. "Это же только стекло... - подумал он. - Оно же такое хрупкое, а я сильный, уж это-то я смогу сделать... Разбить его скорее... Никаких преград... Прочь..." Он прошептал ей, чтобы она отошла, и девушка послушалась, хотя было видно, что ее что-то тревожит... Один взмах руки, и стекло разлетается вдребезги... Шаг вперед... Вот он долгожданный миг...
И тут до него дошло. Он внезапно все осознал, когда холодный воздух засвистел в ушах, обжигая окровавленные руки. Сташная боль ударом разбила его тело и выбила вон из него душу...
В бесчувственных линзах очков санитара скорой помощи был написан приговор, когда несколько человек, прогуливающихся вечером у двенадцатиэтажки собрались поглазеть на исковерканное тело. "Вот дурак." - присвистнул кто-то. "Помолчи, о мертвых плохо не говорят." - оборвал его другой голос, похоже девичий. "Уже пятый за сегодня. - проговорил санитар, помогая приятелю взвалить труп на серое полотно. - Никогда их не понимал и не пойму..."
Нашла-таки возможность выложить полностью...
Цитата(Лунитари. @ 17-03-2004, 0:01)
Нашла-таки возможность выложить полностью...
И вторая часть...
Она смотрела в дождь. Ей хотелось обнять его, ласково погладить и сказать, чтобы он не плакал. Сказать, что всё пройдет и засияет солнце... она уже совсем было собралась прошептать это, как поняла, что, когда появится солнце, исчезнет и дождь.
Судорожно вздохнув, она снова уткнулась лбом в холодное стекло и остановила взгляд.
Мерно стучали капли, оставляя на стеле следы. У каждой капли был свой характер, и она любила угадывать его по следу на стекле.
Вот капля, которая очень торопилась. Всегда торопилась... поэтому от нее осталась лишь тонкая длинная полоска. Тонкая, но длинная.
А вот эта повиновалась движениям безумного ветра, и поэтому оставила какую-то бесформенную кляксу. Бесформенную, как вся ее недолгая жизнь.
Некоторые капли со всего размаху влетали в стекло, несколько секунд, дрожа, удерживались в прежней форме, а затем стремительно скатывались вниз. Как слезы...
Они все были игрушками. Игрушками ветра... безумного и свободного, как она сама.
Ветер... тихонько позвала она.
В ответ он сильно дунул в форточку, так, что задребезжали рамы.
Ветер... я хочу к тебе.
Радостный порыв распахнул окно.
Возьми меня с собой... я тоже хочу играть каплями дождя.
Занавески неистово рвались в глубь комнаты, словно бы умоляя остаться с ними.
Бедные... они навсегда останутся здесь!..
Она тихонько ступила на крыло единственного друга и улыбнулась каким-то своим мыслям.
Я хочу быть с тобой, потому что я не люблю, что когда есть солнце, то нет дождя. Я не люблю, что когда кому-то хорошо, то другому обязательно плохо. Я хочу помочь дождю. Я хочу, чтобы он встретился с солнцем.
Уверенно шагнула в ветер второй ногой и ещё успела обнять дождь и сказать ему: "Не плачь... всё пройдет"...
Сквозь распахнутое окно свободно задувал и снова вылетал наружу ветер. Капли дождя, освещенные солнцем, мерно стучали по подоконнику, а самые торопливые плюхались на пол.
От них оставались тонкие длинные следы. Тонкие, но длинные...
Вот честно почему-то чувствую себя глупо выкладывая это..
Краски... розовых тонов... красный, почти бордовый, будоражит цвет... Размытая водой из лужи она становится розоватой, но цвет зернистый, в точечку. Цвет разъедает глаза. Внимательно всматриваешься в краски. Цвет один, и его становится всё больше, цвет прибывает, зернышки плодятся, их число растет. Тонкой струёй прибывает цвет. Запах! Запах неприятный щекочет нос. Руки тянутся к краскам, пальчик хочет дотронуться, но страх так высок, так чист, возвышен, он владеет телом, каждой мышцей, каждой клеточкой. Зрачки расширены, трясутся руки, сердце нарушает тишину, гремит в тишине, рвет воздух, сотрясает тишину. Кисти обнимают голову, теребят волосы. Руки в нетерпении не находят себе места, всё время двигаются. Струна лопнула - любопытство победило страх. Пальцы схватили краски, пригоршня цвета в руках, пальцы... пальцы в цвете, он стекает по запястью, скрывая венки, и всё дальше и дальше. Холодное искажает запястье, потому что не хватает цвета. И вот оно, вот смешивается, раскалывает сознание... моя и краски... Как много... много цвета!.. Как он густ! Цвет щекочет руку... Тут уже моё, всё моё, только моё, красок нет. Краски чужие были, я их освободила, они не нужны были, они хотели воздуха, кричали, просили воздуха, кислорода, смешаться с ним, но я завладела ими. Теперь во мне двое: горячая моя и ледяные краски. Ум в судороге, зрачки сужаются, сердце корчится, зовет, просит ещё красок, красного, алого, соленого... Да, краски солёные, как морской прибой... Но что-то случилось, что-то меняется, как сердце остановилось, так тихо, незаметно перестало жаловаться, только шепчет... Хотя нет, уже молчит... Тишина заполнила мозг, так хорошо, ничто не мешает дышать... солеными красками...
Исчезли краски, холодное рядом, мешает, но его не видишь, только ощущаешь... вот тут рядом. И что теперь? Нас двое, я с горячим, она холодная и не двигается... Много красок было, а я ждала мольбы, но она оказалась сильнее! Сильнее меня! Меня! Так много красок было, теперь много швов. Надорванная тонкая полоска кожи - свернулась, она мешала краскам... Я помогла... теперь тишина, мысли громче и громче, они зудят, шуршат, путают... Моя горячая становится холодным, как у неё... мы одно целое... навсегда одно... а она не хотела... почему?
ИМПРОВИЗАЦИЯ
Мои глаза, постоянно меняющие цвет, когда им вздумается, сделают из меня неплохого импровизатора. Я, вальяжно распахнув дверь, бодрым голосом сообщу им о своей гибели. Они будут настолько шокированы, что даже забудут надеть траур. Они закажут самый торжественный молебен и, шествуя за закрытым гробом, не смогут даже плакать. Я буду радоваться столь удачной шутке – они будут до конца откровенны, обсуждая меня, и я узнаю о себе много нового. Моя безвременная кончина огорчит их до невозможности – может быть, кто-нибудь даже решит последовать за мной. Со временем они откажутся от идеи вызвать мой бесплотный дух. Вот тогда я пойму – представление удалось. Но если когда-нибудь я все же решу вернуться и сказать: «Все это шутка!» Они, утешенные и умиротворенные, даже не узнают меня
Пишу я всегда только фэнтази. Немного глуповаты рассказ...
Воин
Это случилось давно, когда миром правили меч и магия и когда землями правил один единый король. У этого короля была свита и воины. Этих воинов обучал сам король, поэтому воины были бесстрашные и сильные. Сыновья этих воинов шли по стопам отца, а дочери или магии или военному делу, поэтому магов-мужчин не встретишь в те времена. Сейчас дети в возрасте десяти лет должны были сделать выбор между мечом и магией. Число Великой армии сократилось, а число магов-мужчин возросло. Народ решил выбирать Совет магов. В него входили всего три мага, представители разных одежд: черных, синих и белоснежных.
Карнор стоял на краю высокой скалы и смотрел на золотой диск солнца, который скрывался за морем. Он должен был сделать сегодня самый главный и важный выбор в своей жизни: маг или воин. Мать его склонялась к первому и советовала сыну стать магом, но Карнор наоборот мечтал о великих сражениях и славе. Все время воображал себе последнюю битву, где он умрет и станет великим героем. Карнор чувствовал запах крови и слышал стоны умирающих... Когда солнце почти село мальчик развернулся и пошел к матери. Он выбрал...
Мать спокойно сидела на лавке в простом деревенском доме, хотя его отец командир роты воинов у короля, и жили они в Мирабиле - столице их страны Альсион. Женщина убрала с лица желтые волосы, а ведь когда-то они были золотыми. Серые глаза матери с надеждой смотрели на своего сына, который только что вошел. Карнор посмотрел на мать и ему стало жаль перечить ей, но он уже выбрал. Слишком поздно его отговаривать.
- Я выбрал, - сказал Карнор и опустил голову.
- Что же ты выбрал? Хотя я догадываюсь, - мать говорила очень тихо.
- Я выбрал путь воина. Прости, - юноша сделал шаг вперед к матери.
- Нечего извиняться. Это твой выбор. Я тебя ни в чем не виню, - женщина потерла лоб, и по ее виду Карнор понял, что она не рада его выбору. Завтра ее сын покинет родной дом и отправится в казарму к королю и отцу. Мальчик не видел его целый год. Утром Карнор собрал вещи, хотя их почти не было. Карнор взял только свою маленькую статуэтку в виде игривого единорога. Это все что у него было на сегодняшний день. Он с матерью жили очень бедно. Мальчик вышел из дома и направился к отцу, в казармы. На пороге стояла заплаканная мать и смотрела на сына, который шел все дальше к замку. Там его ждет новая жизнь...
В огромном зале отдавались звуки битвы.
- Хм…А твой учитель Аладор не плохо тебя обучил. Может когда-нибудь, ты станешь рыцарем Чести, - мужчина средних лет со светлыми волосами и серыми глазами пожал плечами.
- О рыцарях чести я знаю очень мало. Расскажи о них, - черноволосый, совсем еще молодой юноша посмотрел на своего собеседника голубыми глазами.
- Хорошо, - начал мужчина, которого звали Вариор. – Наверно ты знаешь, что этих рыцарей очень мало. Ими становятся только те, кто отличился на поле боя. Основная их задача охранять земли короля, конечно, его самого и оберегать честь и достоинство простых людей. Им позволено все, но только одно запрещено и строжайше наказывается – любовь и любая связь с женщиной. Король считает, что любовь делает человека слабым и беззащитным. Есть одна легенда про рыцаря, который любил прекрасную эльфийку и не стал это скрывать, надеясь на судьбу, но ему сказал один маг-предсказатель, что с девушкой стоит расстаться навсегда, иначе он или она погибнет. Рыцарь не поверил и не бросил свою любовь, но вскоре его возлюбленная погибла на руках у рыцаря, а рыцаря за связь с девушкой казнили. Перед своей смертью он произнес одну фразу: «Мы встретимся с тобой на небесах!» Вот и вся история, - после минутного молчания юноша сказал:
- Очень трагично, но почему нельзя любить? Ведь любовь самое сильное и светлое чувство во Вселенной, да и сердцу не прикажешь!
- Ты прав, Карнор. Сердцу не прикажешь… - Вариор закрыл глаза. Карнор невольно вспомнил свою мать, от которой он ушел примерно лет 15 назад.
- Ладно, Вариор. Продолжим, - Карнор начал атаковать.
- Скоро назревает война с нашими воинственными соседями, - напомнил Вариор.
- Эх!!! Эти фокаданцы вечно лезут не в свои дела, - тяжко вздохнул Карнор.
- По словам магов - предсказателей первая битва будет через несколько дней, но там, на окраине в Эгионе собралась уже огромная армия. Завтра на рассвете наша немногочисленная армия и пара рыцарей Чести полетят на грифонах в форт Эгион, - рассказал Вариор
Утром, как и было, сказано все кто мог держать в руках оружие, полетели в форт Эгион. На грифонах лететь туда, по меньшей мере, пару часов без передышек и остановок. Писать о том, как же они летели, не буду. Это и не важно. Главное они прилетели достаточно быстро и смогли приготовиться к войне. Сразу после их прилета Главнокомандующий собрал всех командиров и нескольких обычных солдат, в которые входил Карнор. На этом совете обсуждали план действий. Решено было в каждую роту поставить по два командира, но в одну роту, которая шла впереди всех и была самой многочисленной, командира не нашлось. Никто не хотел на этой войне погибать так быстро. Карнор скромно предложил свою кандидатуру на роль командира, но оказалось, что один командир уже есть. После совета Главнокомандующий попросил Карнора остаться. На маленькой поляне Главнокомандующий и Карнор были одни, пока. После похвалы того второго командира, Главнокомандующий решил представить ее(!) Карнору. Он свистнул и Карнор услышал топот копыт. Тут на поляну вышла черноволосая девушка на вороном коне. В голубых глазах не было ни испуга, ни паники, там была только радость. Хотя чему тут радоваться? Тут плакать надо. Карнор не мог отвести взгляд от этой девушки. На вид она была очень хрупкая, но, по словам Главнокомандующего эта юная особа самая воинственная девушка на всей земле. Главнокомандующий не отличался угрюмостью и молчаливостью. Он тут же сказал:
- Ее мать была валькирия, а отец человек – воин, - девушка посмотрела на Карнора, и тот сразу понял, что влюбился. Хм… В такую девушку нельзя было не влюбиться. Правильные черты лица и тонкая линия губ, изящные пальцы и вьющиеся волосы. На ней были доспехи из самого крепкого металла, в виде драконьей шкуры. Главнокомандующий посмотрел на Карнора, затем на девушку и проговорил:
- Карнор, знакомься – это второй командир первой роты, то есть твоей роты Мирра.
- Спасибо, - вежливо поблагодарил Карнор своего Главнокомандующего.
- Как вижу, я здесь более не нужен. Я, пожалуй, пойду, - и Главнокомандующий удалился, но Карнор почти этого не заметил. Он пристально смотрел на Мирру.
- Никогда не видел девушку? – спросила Мирра.
- Никогда не видел полувалькирию, - ответил Карнор и улыбнулся.
- Да, пожалуй, такое редко встречается, если… - начала Мирра.
- Если вообще встречается, – закончил за девушку Карнор.
- Что ж уже поздно. Завтра последний день перед войной, перед битвой, которая решит весь исход войны, - Мирра улыбнулась Карнору и поскакала в западную сторону лагеря. Следующий день для Карнора прошел очень удачно. Он целый день был с Миррой и со своей ротой. От девушки юноша узнал, что она дочь помощника Главнокомандующего. Они любили друг друга, и это была самая настоящая любовь с первого взгляда. Той ночью он не спал. Его мучили воспоминания о матери.
Утро было солнечное и теплое. В лучах весеннего солнца воины форта уже были готовы к войне и стояли все на своих местах. В основном все воины были внутри форта, но так как форт не был рассчитан на такую армию, которая собралась со всего Альсиона, то две роты из тринадцати были снаружи. Это первая и тринадцатая. Первая была ротой Карнора и Мирры. Никто и не думал, что хоть кто-то именно из этой роты выживет. Все считали Мирру слабой и не достойной командования целой ротой, но рота была спокойна. Воины знали, что ими командуют настоящие воины, которые не отступят перед смертью и врагом. Вдруг затрубил рог врагов, и со стороны леса появились армады врагов. Они долго не ждали, пока враг успеет найти их слабое место, а наступали сразу. Воины форта молчаливо ждали своего конца. Тут воины врага подошли достаточно близко и командиры двух рот дали знак своим воинам атаковать. Вскоре роты начали долгую и кровавую битву. Со стен форта летел град стрел в помощь воинам двух рот – первой и тринадцатой.
Карнор видел, как дерется Мирра. Бой был долгий. Воины в двух ротах постепенно убывали, но оставшиеся воины не замечали эти мертвые бездыханные тела и шли дальше вперед. Сейчас им надо было убить как можно больше воинов. Тут со стороны врагов полетели стрелы с ядом. Одна из стрел попала в Мирру… Карнор подбежал к ней, и та сказала:
- Наше счастье длилось не долго. Значит так суждено.
- Мирра, нет! – по щеке Карнора покатилась маленькая слеза.
- Мы встретимся с тобой на небесах… - сказав это, она закрыла глаза и ее сердце остановилось.
- Нет! – Карнор резко встал и ринулся в бой.
Этот бой был выигран стороной Карнора, но сам он отправился к любимой, на небеса. В конце битвы его убил Главнокомандующий врагов стрелой с ядом и даже не одной. Как и говорила Мирра, они встретились на небесах.
Начало моего рассказа:
Ланс медленно брел по тротуару. Он был симпатичным парнем восемнадцати лет, с карими глазами и каштановыми волосами длинной до плеч. Его автобус уехал, так что успеть в институт шансов уже не было. Вчера ночью он вернулся с игры, а лег спать почти под утро. Ему, как и всем остальным ролевикам надо было с утра в институт. Свое настоящее имя Ланс не использовал, разве что в паспорте было указано: Алексей Амадеенко.
«Ну и что, если я один раз прогуляю лекцию, то ничего не случится» - подумал он и решил побродить по городу до вечера. Все люди казались такими странными, они не носили кольчуг, в то время как Ланс всегда носил кольчугу под рубашкой. Они не знали языка эльфов, не читали Толкиена, они не знают всей прелести полевых игр. Все вокруг казалось чужим и таким… реальным. В городе не было слышно пения птиц и шелеста молодой листвы. А воздух был грязным и загазованным.
Пока Ланс размышлял, он не заметил, как оказался в незнакомой местности. На улице было темно, несмотря на то, что солнце уже во всю светило в небе. Сзади послышались шаги, Ланс ускорил шаг, а потом завернул за угол. Шаги не отставали. Наконец Ланс перешел на бег, его кто-то преследовал. Ланс не знал наверняка, но предпочел не рисковать. Он побежал изо всех сил и вдруг провалился во тьму. Летел он сравнительно не долго, ударившись о какую-то поверхность, он потерял сознание.
Очнувшись, Ланс осознал, что вокруг вовсе не темно, просто он, падая, потерял сознание. Ланс открыл глаза. Он лежал на траве, вокруг шелестела листва, и слышалось пение птиц. Ланс увидел пред собой лицо какого-то остроухого существа.
«Эльф» - промелькнуло у Ланса в мозгу, и он снова отрубился.
***
Науро сидел под деревом и размышлял о несправедливости судьбы. Его песен не признавали ни друзья, ни родственники. В своих песнях он осуждал их нового правителя, а над ним только смеялись.
«Конечно, они боятся императора. А ведь он - всего лишь человек, пусть и обладающий магическим даром» - думал эльф.
Науро достал флейту и стал играть веселую мелодию, чтобы хоть как-то поднять себе настроение. На звуки флейты отвечали мелодичные голоса птиц и шелест листвы.
Вдруг сверху кто-то упал. Науро подпрыгнул от неожиданности. Но потом подошел к потерявшему сознание человеку. Это был молодой парень, одетый в нелепую одежду. Из под странной рубашки выглядывала вполне обычная кольчуга, разве что не слишком прочная. Человек очнулся и произнес что-то на непонятном языке, а потом снова потерял сознание.
«Должно быть, язык чужеземцев» - подумал Науро
Эльф достал из дорожной сумки флягу и облил человека холодной водой. Парень открыл глаза и с удивлением посмотрел на Науро.
- Ты ведь эльф? – спросил Ланс
Но эльф только недоуменно на него посмотрел, было видно, что он не владеет русским.
- Как ты сюда попал, человек? – спросил Науро на своем языке.
«Так ведь я же его понимаю» - удивленно подумал Ланс.
- Я не знаю, я бежал, а потом провалился в пустоту. А ты ведь эльф, настоящий? – сказал Ланс уже на эльфийском
- Да, я эльф. А ты, как я понимаю, человек, чужестранец. Меня зовут Науро – дружелюбно ответил эльф
- Я Ланс – растерянно представился парень. Он все еще не до конца врубался в ситуацию. Ему было не понятно, откуда вдруг взялся эльф, и почему вокруг столько травы и цветов, а на деревьях поют птицы. Ведь еще только начало мая, а растительность только в лесу, да и то немного. И где его родной район со старыми хрущевскими зданиями? Ланс уже подумал, что на него действует «эль», приготовленный его другом по собственному «рецепту». Смесь водки, коньяка, вина и еще какой-то фигни…
- Так откуда ты? – настойчиво спросил Науро, отрывая Ланса от размышлений.
- Я.… Из России. И по ходу дела из другого мира. А где я сейчас?
- Ты? Ты в мире Розэнаала, Марента и Лесанра. Это часть – Розэнаал – несколько удивляясь такому вопросу незнакомца, ответил Науро.
«А может он всего лишь бродячий дурак, или одержимый» - думал эльф
- Никогда не думал, что эльфы на самом деле существуют. А драконов, вампиров и оборотней тут случайно нет? – спросил эльфа Ланс.
- Драконы тут тоже есть, но обитают в горах. Вампиры и оборотни же обитают в части Марент – терпеливо ответил Науро, уже не сомневаясь в ненормальности нового собеседника.
- Ну, ваще, полный отпад! Прямо рай для толкиениста! – восхищенно произнес Ланс
- Что, прости? – не понял эльф.
- А? Да так, ничего.
- Ну, в таком случае, думаю мне пора.
- Стой! – крикнул парень вслед удаляющемуся эльфу - …Я же не знаю где город.
Но Науро уже его не слышал, или просто не обращал внимание. Уж лучше терпеть насмешки друзей, чем общаться с ненормальным смертным.
***
В таверне сегодня царило необычное оживление, приехали гости из Марента. Двое вампиров - близнецов, оборотень и ведьма. Оба вампира были мужчинами с бледными лицами и длинными белыми волосами, в строгих черных костюмах с плащами. От одного взгляда из холодных глаз хотелось лезть на стену и выть на луну. Оборотень был человеком с волчьими ушами, хвостом и ярко-желтыми глазами. Он был одет в варварскую одежду из волчьих шкур (братоубийца!). Ведьма же была молоденькой, не в меру наглой девицей в вызывающем платье, длинной выше колен и с глубоким декольте. Вся эта подозрительная компания была, якобы, почетными послами правителя Марента. «Послы» то и дело заказывали выпивку и закуску за счет заведения. Ведьма, опьянев, начала приставать ко всем мужчинам подряд, в основном, конечно к эльфам.
Когда Науро вошел в таверну, то в ней уже собралось много народу. Эльфы, гномы, маги, их ученики, демоны и даже просто приезжие люди из-за Великих Ледяных Гор. Заметив Науро, по толпе пронесся ропот.
«Да, мне здесь не очень рады. Надо бы поскорей отсюда убраться» - подумал эльф, побираясь между столиками.
- Неверный! – вдруг воскликнул какой-то человек, в костюме охотника.
- Убирайся отсюда! – в тон ему сказал гном.
К Науро подошел хозяин заведения, бывший демон, принявший облик человека и потерявший силу.
- Я думаю, что тебе лучше уйти пока тебя не выкинули силой – вежливо сказал он – По крайней мере, пока не уляжется скандал с твоей песней. Знай, я всегда на твоей стороне, но оскорблять Правителя, да еще и в песне…
- Хорошо, я уйду – ответил эльф – Только прежде я хочу знать, что за праздник сегодня? Или новый указ «Императора» о праздновании каждого понедельника? – с непривычным ему ядом в голосе, спросил Науро
- Науро, ради Всех Святых! Ты что, хочешь, чтобы я сам тебя вышвырнул! – устало сказал демон – Нет, никакой это не праздник. Просто к нам приехали гости из Марента.
- Ого, Ходячие Мертвецы, Шарлатанка и Облезлый пес в нашей дыре! – весело и нарочито громко воскликнул эльф.
- Науро!!! Разорви тебя горгульи, ты загонишь меня в гроб вместе с этим заведением! – сердито крикнул хозяин заведения.
Но эльфа было уже не остановить.
- И что вы тут забыли, а может, у Вашей Бледности кончились жертвы? Или Шкуре нужны наследники? А может, вы хотите найти любовника, Ваша Вечная Невозмутимость? Ах, да, скорее всего ваш Император послал вас к нам с делом огромной важности! – весело кричал Науро, смеясь, и тем самым, вызывая у всех бурю негодования.
«Ну и что» - думал он – «Все равно нужно уходить, возможно, даже в другой город, возможно, даже навсегда»
- Остановись, проклятый ты эльф!!! Ты что, хочешь, чтобы я лишился семейного бизнеса?!! – уже во всю злясь, кричал демон
Вдруг к Науро подошел внушительных размеров гоблин, с отвратительным лицом.
- Ого, тяжелая артиллерия подоспела. Эй, чем их тут кормят? Гномами? – при этих словах все гномы вскочили с мест, а половина из них поспешила к выходу.
- Прошу прощения! – пытался остановить гномов хозяин заведения – Я обязательно выгоню отсюда этого чертова эльфа – Эй, не уходите!
Демон повернулся к эльфу, из его ушей уже во всю валил дым (в прямом смысле).
- Ой, кажется, я тут у вас засиделся. Пойду-ка я домой!– воскликнул Науро и поспешил к выходу, но там уже стояла приезжая ведьма.
- Куда спешишь, красавчик – вкрадчиво спросила она, сверкнув ярко-фиолетовыми глазами.
Вдруг послышался приятный, но в то же время полный холода и яда голос одного из вампиров:
- Оставь мальчика в покое, Дари – обратился вампир к ведьме – И вы не кипятитесь, Рант – сказал он демону.
- А ты – продолжил второй вампир – Можешь идти, но помни, наш вечный род не бросает слов на ветер. Так что ты там говорил про любовника? – ухмыляясь, спросил он.
- Александр, не пугай малыша – злобно рассмеявшись, сказал второй вампир своему брату.
- Хорошо, Владислав – сказал Александр, и улыбнулся Науро, обнажая острые клыки.
- О, оказывается у даже у мраморных копий есть разные имена – раздосадовано пробурчал, покрасневший эльф. Никто, никто не мог оскорблять Науро на глазах у друзей.
Науро побрел к выходу, грубо оттолкнув какого-то замешкавшегося человека. Не то что бы, он не любил людей, просто хотелось крушить все и вся. Какой-то, не знавший что такой любовь мертвец оскорбил его! Его, поэта с чистыми чувствами!
Надо было идти домой, а утром убираться из города, его бы могли понять только сестра и мать. Эльф коснулся серебряного медальона на груди. Металл был как всегда теплым, Науро снял медальон и открыл его. Внутри золотом по серебру были выгравированы портреты матери и сестры.
«И все-таки гномы великие мастера!» - подумал эльф.
Народ, пожалуйста выскажите свое мнение!Подскажите, что исправить, а что и вовсе убрать. Ведь это мой первый рассказ! Мне нужна критика!
Она была стройна и грациозна. Ее гибкое тело сравнимо по изящности только с телом бегущей по воде пантеры. Смеясь, она запрокидывала голову, тем самым, демонстрируя нежнейшую шею, при улыбке ее зубы искрились, как Первый снег на солнце. Губы…словно спелая вишня, которая вот вот брызнет соком. Она обладала ослепительно белой кожей, упругой грудью, а за счет своих ног она считалась высокой даже у эльфов. Яркая голубизна ее глаз завораживает так, словно погружаешься в необъятное вечное море, никогда не знавшее о человеке, и благодаря этому сохранившее свою первозданную чистоту, из мира предметов исчезает все, кроме окружающей тебя голубизны ее глаз. Подтвердит мои слова Лоций, владыка Хаоса, этот взгляд невозможно забыть!
Я пролил водопады алой крови, каждая капля которой опустошала меня, каждая новая смерть отточенным лезвием оставляла штрих в моем сердце. Я был тенью, оберегавшей Милен. Сколько сотен лет она не обращала на меня внимания, а я томился и сходил с ума по ней. Эта высокомерная эльфийка никогда не понимала меня. Она наслаждалась обществом Правящих, купалась в их ласке и нежности, они усыпали ее ложе малиновыми лепестками роз, они выполняли самые безумные ее фантазии и желания. Сколько жизней было загублено из-за ее прихотей.
Я готов был убить, будь то эльф или человек, за одно только прикосновение к ней. Милен это забавляло, она играла со мной, а меня била истерика по ночам. Каждого нового партнера она выбирала с особой тщательностью… Я помню ту безлунную ночь, его обвиняющий взгляд, алые струйки крови, стекавшие с его рта…
Он пытался что-то сказать, но я пресек его последние слова мечом по горлу. Он так и не понял, за что я его убил, ведь мы с Орлем были друзьями с детства и не раз прикрывали друг другу спину на войнах с людьми.
Я не мог так жить и ушел… в начало Времени… Черная извилистая дорога прокладывала мне путьчерез Ничто. Это ничто не имело цвета, поглощало все звуки. Там нет жизни, нет времени и предметов, стоит потерять опору из-под ног, и ты никогда больше не увидишь света. Ничто таково, что здесь нельзя просто умереть ты будешь вечно падать и никогда не достигнешь дна. Это ничто неотъемлемая часть всей жизни. Когда уходит свет и сон берет свои права, он гасит любые искорки сознания, мы уходим в Ничто. И только Вселенная знает, какими путями мы оттуда возвращаемся. Я хотел остаться один и залечить душу, а это был единственный путь. За время моего странствия с лица мира могли исчезнуть расы, пройти бесконечное множество веков…а может песчинка, в часах мага, не успела окончить свой путь. Я шел… черная дорога резко оборвалась, и я полетел … вниз или вверх? Увижу ли я когда-нибудь Милен?
Вот оно какое Начало времени, я чувствовал опору под ногами. Кругом только скалы, серые бездушные скалы…и море. Я стоял на обрыве и смотрел вдаль. Как прекрасно это бесконечное море, в нем нет еще жизни, здесь нет ветров и звуков…О эта нетронутая гладь воды, она тянется от одного конца мира к другому, обвивая скальный выступ, на котором я сейчас существовал. Я поднял голову и долго смотрел в неподвижный розовый туман, заменявший небо. Далеко далеко он сливался с таким же недвижимым морем. Не было еще в мире силы способной нарушить бесконечный покой этого места.
Мне послышались шаги, и я обернулся. Это была Милен.
Не знаю чего она хотела и как нашла меня, но во мне затаился демон который хотел смерти .
Мой чистый и звонкий смех подхватила пустота, это было что-то новое в этом мире, и она старалась разнести его по всем уголкам создания…Да я смеялся…В глазах Милен застыла боль, слезы, как капельки утренней росы, катились по ее щекам …Я смеялся…. Потом она исчезла, наверное, решила вернуться назад. Я упал на колени, и мой смех перешел в безудержные рыдания. Слезы обжигали мне лицо, дыхание вырывалось с хрипами… горечь чего-то навсегда потерянного сжала мое сердце огненным кулаком. Я бился в агонии, а пустота с жадностью и беспощадностью смерти ловила, и сто крат усиливала каждый звук, казалась, вселенная рыдает вместе со мной. Так и должно было быть, возможно, я разбил голову о серые камни, а может горечь отравила меня… странно, что смерть нашла дорогу в это место.
last unicorn
9-05-2004, 13:32
Не надо
Никогда не надо этого тоже . Все равно ничего не получится.
Тоже . это тень от предмета. А кому захочется быть плоской тенью?
Тоже . это след от ручки на втором листке. А кому захочется быть невидимым следом?
Тоже . это еле слышное эхо слов. А кому захочется быть просто отзвуком?
Тоже . это ксерокс слов на белом листе. А кому захочется быть черной копией?
Тоже . это бледный человечек на прозрачной, покрытой серебром, поверхности стекла. А кому захочется быть отражением?
Тоже . это комплимент, сказанный вдогонку. А кому захочется быть пошлой фразой?
Тоже . это стиль другого человека. А кому захочется быть повторением?
Тоже . это цитата из древних записей. А кому захочется быть старыми словами?
Тоже . это след от самолета на небе. А кому захочется быть двумя тающими полосками?
Тоже . это повторный рейс. А кому захочется быть обратным билетом?
Тоже . это вторая печать пленки. А кому захочется быть повторным кадром?
Тоже . это присваивание чужих мыслей. А кому захочется быть плагиатом?
Тоже . это имитация под землю. А кому захочется быть жестким асфальтом?
Тоже . это проверка на прочность. А кому захочется быть грязным мусором?
Тоже . это растаявший снег. А кому захочется быть серой лужицей?
Тоже . это циновка под дверью. А кому захочется быть ковриком под ногами?
Тоже . это плотный налет на сердце. А кому захочется быть стираемой пылью?
Тоже . это надоевшая песня по радио. А кому захочется быть приевшейся мелодией?
Тоже . это оставленный на столе завтрак. А кому захочется быть тараканом?
Тоже . это поздно долетевшая новость. А кому захочется быть опоздавшей ласточкой?
Тоже . это недостроенное здание. А кому захочется быть холодным камнем?
Тоже . это зачерствевший хлеб. А кому захочется быть жесткой коркой?
Тоже . это неповешенная телефонная трубка. А кому захочется быть коротким гудком?
Тоже . это вскипевший чайник. А кому захочется быть испаряющейся влагой?
Тоже . это засыхающее растение. А кому захочется быть умирающей жизнью?
Никогда не надо этого тоже . Все равно это ни к чему не приведет.
Bary
last unicorn
10-05-2004, 22:36
а это уже мое.
КРОВАВОЕ НЕБО.
Почему небо сегодня ночью такое ярко-красное?
Слишком много крови пролито, слишком много принесено человеческих жертв в эти дни…Эта ужасная война, она заставляет содрогаться каждого из нас…и вселенная не выдержала этой злобы, этой вечной борьбы за власть и жажды крови. Теперь люди гибнут не от рук своих собратьев, теперь с неба падают огненные метеориты, которые разносят в пыль города…да что города, от материков ничего не осталось!!!!!!…
Это и есть конец света, это и есть Армагеддон!
В живых остались немногие. Лишь те, кто поддерживал баланс между человечеством и космосом, и теперь на наших плечах лежит восстановление мира, возрождение человечества!
И мы не подведем!!!!
Из дневника *****, сентябрь, 2302г.
Добавлено в [mergetime]1084214626[/mergetime]:
Сказка.
…Она обернулась. Серебряная тень мелькнула между деревьями. Присмотревшись, она никого не заметила. Снова серебряный блеск, и это замечательный звук, похожий на отдаленный звон колокольчиков. Что это? Неясно. Она снова поворачивается, ища глазами серебряный свет,. Пышная юбка путается под ногами. Снова эта тихая мелодия, это тихий звон колокольчиков. Она обернулась и замерла. Яркий, белый свет озарил весь лес и проник в ее душу, отражаясь приятным теплом. Чудное существо, белоснежная лошадь с золотистым витым рогом на лбу стояла между деревьями. Серебряная грива падает на небесно-голубые глаза, глубокие, как море.
Девушка протянула к существу руку – единорог сделал шаг назад. Но девушка подошла еще ближе, и вот уже кончики пальцев совсем рядом с мордой лошади. Девушка заглянула в эти голубые , мудрые глаза и дотронулась до него.
Почувствовав лишь легкое тепло на ладони, она обнаружила, что единорог исчез, как мимолетное видение. Разлетелся на тысячи маленьких серебрянный росинок, которые теперь покрывали траву там, где он только что стоял.
Снова послышался тихий звон колокольчиков….
это тоже мое..очень бы хотелось услышать в аше мнение..а то тут только рассказы выкладываются...
когда мне было очень плохо..
Там, где живет душа.
Черный цвет вокруг... везде. Я тут кажусь себе совсем белой; кожа смотрится очень бледной, хотя в обыкновенной жизни я смуглая. Но это не обыкновенный мир. Если бы тут было хотя бы немного светлее, как в старые времена, то вы бы обязательно увидели не только синяки, кровоподтеки и царапины на моем обнаженном теле, но и лужи крови вокруг. Поэтому когда вернетесь обратно, не забудьте сразу помыть подошву и края брюк, потому что засохшую кровь трудно отстирать. Не пугайтесь, в этом мире она не засохнет. Но только ко мне не подходите: ваши белые одежды запачкаются черным. Цвет стал очень густым с тех пор, как вы были тут в последний раз. А помните, как было тогда, впервые? Помните, жаль, я хотела рассказать, я любила это время. Как там? Улучшений не будет? Нет... Ах, как жаль, а я так хотела ещё раз взглянуть на ромашки. Они такие веселые были; все чему-то смеялись. Я так любила, когда до тела дотрагивались их лепестки; бархат... Правда, потом приходилось долго отмываться в ручье от пыльцы. Хотя это тоже было удовольствием. Вода всегда была теплая, нежная. И ручейки всегда что-то говорили, перекидывались каплями, шумели, что-то громко обсуждали. Как это было давно, теперь всего и не вспомнишь. А васильки, что смешили всю поляну... Тюльпаны, что смущенно опускали головки, чуть заслышав слово «любовь»; хризантемы-озорницы, то защекочут, то ущипнут за ногу и давай хохотать! Но больше всего мне не хватает нашей розы. Она всегда была такого насыщенного красного цвета, всегда могла успокоить расшалившиеся цветы - струнки души. Я могла часами слушать её тихий «розовый» голос, что лентой связывал нас всех в единый организм вокруг неё...
Что? Да, я сама не понимаю, как сейчас живу, но сейчас не так страшно, как было в тот момент, когда лента исчезла. В момент, когда затихли ветерок и голос. В момент, когда солнце стало садиться так стремительно. В момент, когда я поняла, что больше не смогу найти поляну. В тот момент, когда я поняла, что осталась одна. Это было самым страшным. То, чем я живу сейчас, не так ужасает. Единственное из-за чего я нервничаю, это то, что все только ухудшается. С тех пор ничего не возродилось, и видите, эта тьма, она все уплотняется. Слышите? Треск! Как дрова в камине, как удар сломанной куклы о пол. Это открывается новая рана. Боюсь, она будет последней. Крови во мне осталось так мало. Уходите, потому что это не самое приятное зрелище. Спасибо вам за визит...
Ушли... да, вот, она... новая струйка. Ах, так сильно идет!
- Девушка! Вы умудрились уснуть на самом солнцепеке, - веселые голубые глаза, ласковый голос, рука до щеки; бархат... Реальность…
- Цветы снова будут цвести!
Добавлено в [mergetime]1084826819[/mergetime]:
last unicorn...
я, конечно, не спец.. но вот когда читала, то почему-то было постоянное ощущение, что повторяются одни и те же слова.. перечитала вновь, вроде все нормально..но впечатление все равно осталось... это я про Сказку...
Кровавое небо...неопитимистично я бы сказала..такое будущее не по мне.. но написано слишком ярко и живо.. от этого становится грустно..
last unicorn
18-05-2004, 13:05
Кит спасибо..=)) они там и так повторяются. это де жа вю

серебристый цвет и тихий звон колокольчиков
last unicorn
18-05-2004, 13:22
Орион
Пришла...
усталая…
завалилась в кровать….
Но на лице радостная улыбка.
Закрываешь глаза и вспоминаешь, как ты мчишься на своем Орионе, вороном коне, вперед, обгоняя ветер. И не чувствуешь ничего...ничего, кроме терпкого запаха лошадиного пота, который смешался с запахом цветущих яблонь.
Вперед, вперед, ты все время мчалась вперед! Вы учились летать на бескрайних полях.
А потом, остановив коня, ты спустилась к морю, и вы вместе шлепали по теплой воде. И вроде никто тебе не был нужен, кроме любимого коня, да ласкового моря.
А потом ты сидела на уступе, опустив ноги в воду, грызла маленькую соломинку, и нежно обнимала за шею Ориона, который прилег рядом. И смотрела на красный диск солнца, который медленно растворялся в воде, оставляя за собой множество ярких бликов.
Потом крепко прижималась к его мягкой, шелковистой морде, и он нежно трепал тебя за майку, а потом начинал губами перебирать твои русые волосы. Громко засмеявшись ты легонько отталкиваешь его от себя. Жеребец фыркнул и встал, ты зацепилась за гриву и уселась верхом. И потом, легкой рысью вы возвращаетесь домой. И ты чувствуешь, что еще никогда не была счастлива, как сейчас. Размеренный стук копыт, дурманящий запах яблонь….Кружится голова. Кажется, время совсем остановилось. В сумерках возвращаешься домой.
Уснула, еще не о чем не подозревая….
Проснулась от громких криков и ржанья лошадей. Накинув халат, выбегаешь на улицу - там Орион встал на дыбы, грозно ржет и мечется в разные стороны.
Что такое???
Трое мужчин пытаются запихнуть его в фургон, но конь взбешен.
Ты спокойно подходишь, хватаешь его за узду, оглаживаешь. Конь радостно тычется в тебя мордой, ища что-нибудь вкусненькое.
Тут резко у тебя вырывают узду из рук, и мужчина заводит его в фургон.
Куда?!!!?зачем!??? Верните Ориона!!!!!!!!! Ты пытаешься вернуть коня, но мужчины тебя не пускают. Родители стоят и спокойно смотрят в сторонке.
Ты не сдерживаешься, и на глазах наворачиваются слезы. Зачем..? почему..?
Тебе что-то громко кричат на ухо, что-то про скачки, что-то про « не заплатили..».
Кидаешься к фургону, прижимаешься головой в его большой морде. Из глаз текут слезы.
Орион...Орион….
Хриплый звук заводящегося мотора, тебя за руки отводят от коня. Фургон уезжает…
Блестящие слезы уже не катятся по щекам. Его прощальное, звонкое ржание.
Ты навсегда запомнишь этого коня таким - с большими, печальными глазами, и громим, пронизывающим ржанием…Того коня, который научил тебя летать..
Прощай, Орион! Я очень тебя любила…
Нет, просто бывают рассказы, когда специально повторяются слова и выражения и видно, что это сделано нарочно, но здесь как будто досадная ошибка и упущение со стороны автора.
Орион.. сначала хотелось покритиковать "потом, потом".. в конце, чуть не заплакала..(вообще какая-то плаксивая стала.. что-то тут не так..) молодец!..
Вот почитайте.
Рассказы в стиле моего мира.
О мести.
Я вышел на балкон. Глубокое небо, со всем своими облаками мелкими тучами, нависло над городом. Мой дом выходил на торговую площадь, люди толпились, проходя мимо лавок и мелких торговцев на рядах, они разговаривали, ругались, смеялись с бродячих циркачей, все предвещало прибыльный типичный базарный день. Солнце катилось к западу, медленно окрашивая темные тучи и пушистые облака, а ближняя, к солнцу, пелена становилась кроваво-красной, солнце словно лежало на этакой скатерти. Я призвал Свет, чтобы увидеть их души. Редко где можно было увидеть такое количество грешников, кроме Ада. Каждый хотел обмануть другого, каждый стоил свою жизнь и ее философию на одном из столбов порока. Торговцы выбирали столб алчности и наживы, бродячие циркачи хотели стать придворными шутами и выступать на пирах у князей, хотели прославиться и стать вторым Гомером, поэтому избрали себе столб славы и эгоистичности. С улицы Южного Прихода показалась княжеская семья, сыновья владыки этой области, великого князя, хотели получить трон, и не хотели считаться ни с кем. «Любым способом, через любое препятствие!» - это они говорили себе, когда думали своей цели. Они избрали столб власти. Где-то в толпе я увидел старого аптекаря, в его душе таился один из самых страшных столбов, когда-то Храм объявил его еретиком. Ему сделали одолжение и представили на выбор два выхода: на костер или он сдавал еще тридцать своих «последователей», которых не было, т.к. обвинение были ложные. И вот под страхом смерти он отдал на костер половину из своих коллег и просто обывателей, чтобы спастись от смерти. Он избрал столб Страха перед Смертью. Вот они, столбы, на которых стоит, и будет стоять человечество. Остальные прохожие замесили в себе кто два, а кто все столбы, постулаты и догмы человеческого сознания и мышления.
Между вторым и третьим рядом, у лавки старого оружейника-гнома, приехавшего издалека, стояли два человека. Их грехи мне были до боли в сердце знакомы. Первый самый главный из грехов, то, что они родились Даркнами. Мой род более полтысячи лет ведет кровную войну с этим родом. Из-за чего мне не известно, но в последний век наша семья истребила их, почти всех… кроме них. Они последние из рода. Мой долг покончить с этой ненавистью.
Я посмотрел на небо и попросил благословения для моего поступка, его не последовало. Тогда развел руки и поднял ладони к небу и на древнем языке стал взывать к гению воздуха. Медленно стоявшие на площади замечали звуки старого как мир языка. Я сосредоточился и погружался в себя, после соединения с силами Земли я обратился к гению. Гений предстал передо мной в обличии страшного бурана, который поднял все что, было на площади, ткани, одежды мелкое снаряжение, еда все поднималось в воздух. Вся площадь была втянута в кружащийся поток ветра, все кроме стоящих людей, хотя их широкие одежды развивались на ветру, пыль и рассыпавшаяся мука, недавно привезенная мельником, окрасили потоки в серо-белый цвет. В этом буране стал медленно раскатываться гром и появляться мелкие молнии, все предвещало появления гения. Медленно из потока прямо напротив меня, из уже бушующего ветра стали вырисовываться черты лица. Это было лицо сильное и красивое, каждая черта подтверждала статус помощника - гения воздуха.
Я продолжал взывать к нему, он понял, чего я хочу, и не мог воспротивиться воле мудрейшего, я понял, что сейчас закончиться война. Гений обратил взгляд свой на братьев Даркнов. Он поднял силой бурана и стал носить по площади. Крики участились, женщины, напуганные до смерти, стали падать на грудь мужей и желать всем сердцем, что бы все быстрей закончилось. Мужчины смотрели с ужасом и недопониманием происходящего, кто-то пытался схватиться за оружие, но ничего не выходило, гений держал их и не давал делать поспешных выходок. Все оружие лежавшее на прилавках тоже по повелению гения поднялось в воздух. Это теперь напоминало мясорубку. Все мечи, ножи, секиры, все оружие разделилось на две равные части. Тем временем братьев после таскания по всей площади прибило к стене прямо под моим балконом. Их тела уже были окровавлены, а одного ртом пошла кровь, видно было, что еще немного и их вывернет на изнанку. Две огромные тучи металла, набрав достаточную скорость, врезались в их тела, пробив насквозь.
Ветер стал утихать. Я поблагодарил гения за помощь, а он постепенно исчез. Я при помощи своих сил спустился на землю. С тел братьев стекала кровь, что-то медленно падало на землю. Площадь притихла, я закрыл глаза и плакал. Слезы по моим щекам текли вместе с начавшимся дождем. Это словно Природа пытала смыть с меня мой грех. Я лишь только плакал.
Вот я и закончил ту войну, которую начали мои предки. С одной стороны я исполнил обет, данный на смертном одре моей матери. Я обещал закончить кровопролитие, ведь они могли создать свои семьи, тогда мои потомки жили в этом постоянном страхе и терроре по отношении к ним. Но все же я пролил чью-то кровь, я понимал, что все кончено, поэтому решил закончить с язычниками, обосновавшимися на капище глубоко в лесу. Они прославляли Темный огонь, и их пора было очистить. Я поднялся над землей и со скоростью птицы полетел на юг. Позади оставался не шелохнувшийся город и солнце, катившееся за горизонт и еще более окрашивавшее в кроваво-красный цвет небо. Я видел лишь в доли видневшийся лес, а все преступления совершенные мной остались в городе. Мне ждало еще более тяжелое испытание.
Ориэлла
21-05-2004, 23:53
Вот один из моих рассказов... Первоначально выкладывался на другом форуме. Писался он, когда у меня была жуткая депрессия (собственно, в другом состоянии я и не пишу)... Еще один сегодня написала, но это - уже потом, тем более, что он еще не совсем закончен... Но первый - вот:
"Жили в одном маленьком городке две девушки: Оля, и Вика. Жилось им не то, чтобы плохо, но очень скучно - несмотря на то, что было лето, поехать на отдых им никуда не удалось, и они уже два месяца жутко скучали, не зная, куда себя деть... До того времени, когда нужно возвращаться в институт, оставался еще почти месяц, но ... скука, постоянная скука - вот что испытывали подруги, просыпаясь утром и засыпая вечером... Хотелось чего-то нового, необычного: приключений, необыкновенных событий. Что ж, вскоре они получили приключение, правда, не совсем такое, какое ожидали - если б они знали заранее, каким оно будет, то остались бы в тот день дома и смотрели по ТВ какой-нибудь милый, забавный фильм...
В тот день они, как обычно, отправились на прогулку (правда, "вечером" это время дня можно назвать лишь с натяжкой: выходили они из дома, когда кукушка в старых часах уже прокуковала одиннадцать раз (разумеется, речь идет о вечере). Они прошли через весь город, заглянув в немногочисленные бары и кафе провинциального городка, но везде обнаружили одно и то же: ни одного свободного столика, синий от сигаретного дыма воздух, в котором буквально можно было "топор повесить", и ни одного человека, в глазах которого не читался бы как минимум литр пива (впрочем, преобладали те, которые символическим литром, и не только пива, не ограничились...). Домой возвращаться не хотелось, поэтому девушки решили гулять до тех пор, пока ноги не "запросят пощады" и не заявят, что больше не могут сделать ни шага... Поэтому Оля и Вика все так же брели по ночному городу, изредка перебрасываясь репликами, так как они считали, что настоящим подругам вовсе не обязательно постоянно говорить, обмениваясь ничего не значащими репликами, можно просто помолчать вместе, и это вовсе не будет "гнетущая тишина" - это будет дружелюбное спокойствие... В плеере (они придумали сделать так - один маленький наушник засовывает в ухо одна, второй - другая, и все довольны) играла одна песня за другой. В настоящий момент звучала довольно грустная песня "Пикника" - "Романс":
Не говори мне "нет", не говори мне "нет"
Ведь радуги моей так ненадeжен свет,
А мне ещу идти, теряя светлый след
И снова молча ждать, Не говори мне "нет".
Ты - трепетный огонь, ты - чистая вода
О, боже, упаси, не говори мне "да",
Что, если лeд в душе растает навсегда?
Чем остудить смогу безумные года?
Не упрекай весь свет, что розы вянут вновь
Их в тот же яркий цвет моя раскрасит кровь,
Увидишь за окном из этих роз букет
Не торопись в мой дом - меня там больше нет...
Вика уже много раз слышала эту песню, и каждый раз ей становилось грустно, непонятно от чего... Казалось, что последние слова песни (Не торопись в мой дом - меня там больше нет...) - это предзнаменование чьей-то судьбы, то ли ее собственной, то ли кого-то другого, близкого ей... Но, конечно же, она ни с кем не делилась этим...
Песня закончилась, а вместе с ней - и кассета. Слушая эту тишину, девушки вдруг осознали, что уже очень поздно, примерно три часа ночи, от дома они очень далеко, зато в десяти метрах от них находятся кладбищенские ворота... Они довольно часто проходили мимо кладбища, иногда даже вечером, но сегодня у них было довольно странное чувство - что что-то не так, что за ними наблюдают, и явно не с дружескими намерениями... Можно было повернуть назад, но ни одна из подруг не желала показать свою трусость первой... Кроме того, они же сами давно желали приключений, и в мыслях каждой из них было: "Уйти сейчас - значит, что мы, возможно, упустим возможность пережить событие, выходящее за рамки обычной, серой и скучной жизни... Вероятнее всего, нам ничего не угрожает - несколько лет назад Оля на спор гуляла по этому кладбищу ночью, и ничего особенного не произошло... А наши чувства - то, что мы испытываем страх и предчувствуем что-то, желающее нам зла - это, скорее всего, обман...". Так что подруги, взявшись за руки, зашли в ворота, продвинулись в глубь кладбища, и ... остановились - идти дальше было страшновато... Они внимательно оглянулись по сторонам, не увидели ничего страшного - вокруг стояла мертвая тишина. Девушки немного успокоились и пошли дальше... У Вики мелькнула мысль:
- Оль, а может, обратно пойдем... Ничего интересного здесь все равно нет, а ходить по кладбищу ночью - извращение какое-то... Конечно, Баффи каждую ночь это проделывала, да и Анита тоже, но ведь они ходили до зубов вооруженные, к тому же они - Истребительницы... А мы - обычные девушки, к тому же из оружия у нас самое страшное - нож на брелке, который, конечно, довольно острый и длинный, но все же это не серьезное, а какое-то игрушечное оружие... Даже крестов нет...
- Давай уж пройдем кладбище полностью и выйдем с другой стороны... Если сейчас возвращаться, то придется пройти примерно то же расстояние, что нам осталось до другого входа... Зато это будет как испытание на мужество: Мы все же прошли через все кладбище от начала и до конца и не испугались...
Подруги продолжили путь, но тут Оля увидела, что ее высокий ботинок со шнуровкой полностью расшнуровался и шнурки цепляются за кусты и вообще за все, мимо чего она проходит... Девушка остановилась и занялась своим ботинком... Между тем, Вика, не заметив, что подруга уже не идет вслед за ней, продолжала путь... До конца пути оставалось всего метров 20, и она уже предвкушала, что они вот-вот выйдут с кладбища и эта идиотская прогулка закончится, как вдруг она резко остановилась: она увидела рядом с собой разрытую могилу: рядом с могилой и прямо на ней были холмики земли... "В общем-то ничего страшного - может быть, эта могила новая, и сегодня с ней просто не успели закончить" - такой была первая мысль... Но тут Вика похолодела: когда она с родителями месяц назад навещала могилу дяди, здесь определенно уже была могила какого-то Виктора, 1970 года рождения, засыпанная как положено, а на надгробье и сейчас можно прочитать: "Ромашов Виктор Романович, 1970 года рождения. Спи спокойно, милый!". Девушка оглянулась и только сейчас заметила, что Оля не просто немного отстала от нее, ее вообще нет рядом. Тогда Вика повернулась и захотела идти назад, но тут почувствовала что-то странное - ей захотелось сойти с тропы и подойти к кустам, находящимся в нескольких метрах отсюда, причем вокруг этих кустов стояла такая тьма, что ничего разглядеть было невозможно... В сердце Вики как будто поселились холод и пустота - сопротивляться этому она не могла... Девушка подумала о том, что смерть всесильна - все когда-нибудь умрут (вспомнился случай из детства, когда, впервые осознав, что и она тоже умрет, Вика весь день проплакала, не желая думать о том, что ее не будет: другие будут есть мороженое, смеяться и танцевать, а она будет просто мертва...). Все в ней оледенело, появилось такое чувство, что ничего, кроме зова, не способно проникнуть в ее душу, и навалилась такая тяжесть, что противостоять зову девушка уже не могла - зов обещал освобождение и сияющую радость!
Когда Вика подошла к кусту, оттуда появилась черная фигура с красными глазами, пронзившими ее насквозь, схватила ее за плечи и потащила с собой... Тут, как будто проснувшись, и поняв, что, когда она позволила взять над собой контроль, она сама отдала себя в лапы чудовища, она закричала... Вампир, разозленный этим воплем, вгрызся в нее и стал жадно пить алую кровь, которая, словно страшный водопад, потекла из шеи Вики... Последней мыслью девушки стала почему-то строка из книги Стивена Кинга: "Понять смерть... Конечно... Это когда чудовища, наконец, добрались до тебя...", а дальше - бесконечная тьма...
Оля уже довольно долго возилась с своим ботинком - его было трудно зашнуровать даже дома, сидя на кушетке, при полном свете, а заниматься этим темной ночью на кладбище она не пожелала бы даже врагу... Когда девушка наконец была довольна результатом, она, выпрямившись, победоносно улыбнулась, но... через секунду ее улыбка тут же увяла - Оля услышала страшный крик подруги... В нем слышалось многое - невероятный ужас, безнадежность и чувство близости смерти. Девушка никогда не слышала, чтобы ее лучшая подруга так кричала, поэтому она тут же метнулась туда, откуда донесся этот вопль... Добежав, она увидела, что подруга, ближе которой у нее никогда не было, лежит на земле, и над ней склонилась темная фигура... Сначала она была ошарашена этим зрелищем, но через мгновение стала воспринимать мелкие детали (хотя из-за ужаса ситуации она предпочла бы вовсе ничего не чувствовать): кровь, стекающая на увядшие сухие розы, лежащие на чьей-то могиле ("как в той песне", - подумала она), ужасные чавкающие и хлюпающие звуки, нарушающие царственную тишину ночи... Пережив первый шок, Оля выхватила свой нож, над которым они сегодня так смеялись, подбежала к твари, убившей Вику, и вонзила его в спину существа... То ли отчаяние придало ей сил, то ли у Нежити действительно такие непрочные тела, но ее "оружие" вошло довольно глубоко - как в масло... Тварь злобно зашипела, отскочила от мертвой Вики и попыталась напасть, на этот раз на Олю... Тем не менее, она была уже слишком сыта и, следовательно, неуклюжа - Оле удалось не только увернуться от клыков, поблескивающих в лунном свете, но и снова нанести удар - на этот раз в сердце вампира. Существо издало какой-то хрюкающий звук, из его раны, а также изо рта, глаз, и, кажется, даже из ушей потекла черная кровь, и оно тяжело рухнуло на землю, правда, не рассыпавшись в пыль, как это показывали в "Баффи"... Оля опустилась на колени возле тела подруги. Ей ничего не хотелось - все желания ушли... Она просто не могла поверить, что все это действительно произошло с ней, что это не сон из тех, от которых просыпаешься в холодном поту, чувствуя, что теперь тебе не захочется спать, никогда в жизни... В ее сердце стояла странная звенящая пустота... Казалось, что ничего хорошего никогда больше не будет, что Счастье и Радость НАВСЕГДА умерли..."
Elentari
22-05-2004, 19:48
Repeat:
Вот и я что-то написала. Наверное, это как-то о ком-то с этого форума и вообще как-то чем-то этого всего касается. Сразу прошу прощения если что.
Мой-мини рассказ
Пыталась написать это прямо в своем последнем сообщении - не выходит, мне говорят, что сообщение слишком длинное... У меня большая просьба к тем, кто все же прочитает рассказы - этот и следующий, который выложу, наверное, завтра - напишите мне, пожалуйста, что вы об этом думаете - можете прямо в теме, можно - в приват, мне все равно. Мне очень важно ваше мнение!
Elentari Странно... навевает воспоминания... яркие, немного болезненные... странно... спасибо тебе) Наверное мне надо было об этом вспомнить... и что-то понять...
А это.... это... это мой рассказ... уж и не знаю... он немного странный... я писала его очень долго... очень мучительно... наверняка он косой-кривой... но надеюсь вам понравится....
Черное Крыло
Вот решил выложить на суд форумчан:
Мы шли уже вторую неделю. Казалось этот непрерывный марш длится вечно.
Привалов почти не было, солдаты вымотаны до предела. Оставалось всего
два дня пути.
Нам пришлось отступить во время битвы при Подгорной после того, как
союзное войско было разбито и пустилось в бега. Мы даже не вступили
в бой. Воевода принял решение - отступить и планировал принять бой в
крепости Земляной Вал. Через какое-то время враг пустился в погоню.
Мы отступали и это сказывалось на боевом духе, хоть солдаты ещё
держались настроение у всех было подавленное, как же так отступить без
боя.
Ближе к вечеру мы услышали сигнал к обороне - значит нас всё-таки
настигли. Отряды начали выстраиватся в оборонительные порядки. Когда
появился враг мы уже построились и ждали. Они шли уже в наступательном
порядке. Расстояние сокращалось, враг перешел на бег и через несколько
мгновений столкнулся с нашими рядами. Крики, звон оружия, казалось
звучали со всех сторон.
Было такое чувство, что наш противник не ведает усталости, мы же были
измотаны переходом и..., похоже у нас не оставалось никаких шансов. Это
понимали все и бились с отчаянием обреченных. Но всё равно теряли
четверых за одного.
Нам оставалось жить последние минуты, я уложил нескольких и вот ко мне
добрался ещё один. Мы обменивались ударами и вдруг что-то резко кольнуло
в бок, следующий удар я пропустил, мне нанесли удар по голове и в глазах
потемнело.
Выскажите пожалуйста своё мнение.
Agrainel
30-06-2004, 18:39
Решила выложить на суд форумчан. Знаю, что там многовато диалогов, сюжет несколько скоротечен..... Буду ждать ещё замечаний (и не только

). Сразу скажу, что сие произведение а) ещё не закончено, б) на серьёзность не претендует. Скорее это похоже на пародию.
The Last Nightmare
6-07-2004, 0:40
Строчка
+Цветы, французский, розы, Чюрленис, Гимн Солнцу, История Одного Города, Булгаков, чай, желуди, часы, время+
Время+ Время! Нет времени, нет времени+
Книги, перья, карты, цветы.
Господи, какая чепуха!
Нет. Не могу вспомнить. Что я хотела только что сделать?
Колосья, чай, камни, часы, фонарь, свет.
Свет! Такой яркий. Яркий! Надо+ А что надо?
Что хотела сделать?
Кофе, лимон, английский, окно, пейзаж. Рисовать.
Нет. Не то. Совсем не то.
Мысли где-то витают, что-то вспоминается. Какая-то строка. Но я не могу ее уловить.
Карты, телефон. Позвонить? Нет, не то.
Чай, листья, цветы.
Опять не то.
Не помню+ Не помню. Не помню!
Карандаш, бумага.
Написать? Нет. Кому?
Булавки, собака, еловые ветки, колокольчики.
Живые и так+ Они звенят на ветру. Красиво.
Гитара. Колокольчики в такт ей.
Что я хотела сделать?
Лес, Посолонь, кассеты.
Что-то слушать? Нет.
Чай, кофе, книги, Белая Гвардия.
Не то. Все не то.
Дружба, дерево, la mer, сестра+
Что? Ну что?
Бумага, закладка, руки, глаза.
И все глаза, твои глаза, зеленоватые слегка+
Кто это написал? Откуда эта строчка?
Словарь. Испанский. Перо. Птицы.
Я хочу летать.
Хочу свободы.
Я подсознательно боюсь земли.
Хочу в небо.
Цикады, шмели, полет, дорога.
Я хочу идти. Только бы не стоять на месте.
Море+
Я хочу плыть. Плыть медленно или быстро. Как захочется. На яхте.
Проспер Мериме, сказки, слова, строчки.
Нет+
Нет. Не то.
Светить всегда, светить везде+
Я стараюсь.
Не то.
Не то.
Не то.
Ай, хватит+ Опять какая-то строчка+ Идти, идти+
Дорога, небо, море, Гимн Солнцу, Чюрленис, розы, французский, цветы+
жду ваших отзывов!
Добавлено в [mergetime]1089060360[/mergetime]:
Sigmur хороший рассказ о войне...только слишком краткий. можно бы сделать побольше описаний чувств воинов.
Цитата (The Last Nightmare @ 6-07-2004, 0:40) |
Sigmur хороший рассказ о войне...только слишком краткий. можно бы сделать побольше описаний чувств воинов. |
Спасибо за оценку, может чуть позже расширю, это только первая проба пера.
Странноватое произведение, это моя оценка вашего.
Darkness
8-07-2004, 22:45
Мдаа..даже не знаю, как эту фигню обозвать- какая-то короткая зарисовка..Мне просто стало интересно, не разучилась ли я писать..
Мне хочется думать, что весь этот мир - не настоящий. Что это сон. Простой сон, от которого проснёшься, и в глаза к тебе заглянут другие глаза: тёплые, любящие. Что тебе скажут что-то ласковое, и ты улыбнёшься в ответ.
Но сон не кончается. Я могу и подождать, знать бы только, что этому придет конец.
А вокруг топь. Болото. Серое, туманное. С торчащими скелетами-деревьями, хлюпающими тенями и слезами, застилающими всё вокруг.
Я знаю, это всё сон. Я проснусь, и будет утро, и в окно будет светить солнце и лето, в грязной луже мира можно будет увидеть радугу счастья.
А вокруг пустыня. Серая, как и болото до неё. Занесённые песком камни, и раскалённый шар солнца над головой. А солнце - тоже серое, в цвет песку и небу.
Но это ведь сон! Скажите мне, это всё сон. Я выйду на улицу и увижу убегающую на запад реку со светлыми парусниками. И на лицах людей будут улыбки. Настоящие, искренние.
А вокруг пыль. Везде. Она забивается в нос, уши, глаза. Нет ничего кроме пыли. Пыль иссохшего мира. И везде - разрушение, смерть. И кто-то бредёт так же, как и я. Не смотря по сторонам, и не зная, что пришёл не туда.
Но нет, нет, я не верю, что это- правда. Сон. Сон. Болезненный срез подсознания. Я зайду в библиотеку, и вокруг будет мир, спокойствие и мудрость древних фолиантов. Я буду идти среди книжных полок, где заключён весь мир.
Вокруг - шум. Пламя и волны. Это не правда - не могут огонь и волны сочетаться вместе. Волна набрасывается на города, а потом их пожирает огонь. А иногда они пляшут вместе на обломках мира, и смерть летит над ними.
Но смерти нет, и огня, и воды. Есть лишь тихий вечер с огоньками звезд и бликами луны на воде. Вокруг будут люди, которые радуются чистому небу. Они будут мечтать, грустить, смеяться, тосковать. Но жить.
А сон.. Сон продолжается? Когда же он кончится? Когда я смогу поверить, что это всё ложь, страх, бред.
Стеклянные стены. Пол прозрачный. И камеры, камеры, камеры. Бьющиеся об стекло, как мотыльки, люди. Вокруг лица, сотни, тысячи. Сверху, снизу, сбоку. И тело само тоже начинает биться о прозрачные стены. Выпустите! Немой вопль. Ужас в глазах, которые натыкаются на такой же ужас. В сотне глаз.
Этот мир- это всё сон. Рывком я стряхну эту пелену, протру глаза и коснусь стены рукой, чувствуя под пальцами лёгкую шершавость. Я буду знать, что всё это правда. Правда моего мира. С цинизмом, злобой, слезами, смехом, счастьем. Мой мир настоящий, не порождение кошмарной ночи.
Дальше. Дальше по виткам кошмаров, по мирам, где ужас заменил все остальные чувства. Дальше, убегая от того, что не хочется называть правдой, но от чего нельзя избавиться. И даже боль, боль во снах - она настоящая.
Усталость опускается на плечи тяжёлым плащом. Усталость побега. Усталость безнадежности. Пусть огонь накрывает с головой, пусть вода заполняет лёгкие, пусть пыль набивается в глаза. Если всё это сон, я проснусь, и ничего не будет, кроме капелек пота на висках и колотящегося сердца. А я верю, что это сон.
Ветер терзал пожжённые останки человека, которые поглотили пыль и песок.
А кто-то далеко, за очередным Витком мечтал проснуться, мечтал избавиться от боли несуществующего тела от такого же несуществующего ветра и огня.
Elentari
8-07-2004, 22:54
Цитата (Атана @ 17-06-2004, 18:58) |
Elentari Странно... навевает воспоминания... яркие, немного болезненные... странно... спасибо тебе) Наверное мне надо было об этом вспомнить... и что-то понять...
А это.... это... это мой рассказ... уж и не знаю... он немного странный... я писала его очень долго... очень мучительно... наверняка он косой-кривой... но надеюсь вам понравится....
Черное Крыло |
Атана Всё никак не могу сказать, что прочитала твой рассказ. Это что-то!!! Меня так давно не трогали не то что рассказы, а книги именитых авторов! Ты пробовала печататься? Я на полном серьёзе!
Ну чтотнард читайте, судите, прождолжение.
О свете и тьме.
Пока я медленно приближался к окраине леса, на землю спустился сумрак. Тучи сгустились, и образовалась тяжелая завеса. Небо, обычно имитировавшее купол, приняло форму крыши, под тяжестью которой трещали стены. Эта густая темно-зеленая, серая, с все более черными оттенками ночи, масса висела над миром. И весь мир надеялся, что она не упадет, и я тоже…
Хоть я был еще далеко от капища язычников, дым, исходящий из чащи леса, я видел. Я понимал, что мне предстоит, и меня раздирали противоречия. Как долго это будет продолжаться, когда наступит Финальная битва – эти вопросы так терзали душу. А становилось все темнее.
Лес представлял собой непроходимую чащу, с заповедными тропами и никому не известными полянами и гротами. Когда-то его полностью населяли лесные эльфы, лес был ухожен: упавшие деревья убирались, а растущие не срубались стихийно, звери были многочисленны, людям разрешалось лишь собирать грибы и ягоды, и то не все. Сами же эльфы жили на деревьях, а столицей был Великий дуб в сердце леса. Там жили жрицы и предсказательницы эльфов, так же главы префектур леса собирались на Советы Новолуний в Большом Зеленом зале. Этот зал был сердцем Великого дуба, украшенный цветами и лианами, резными арками и сводом, он отражал великолепие и утонченность эльфийского знания и мастерства. Охраняли Великий Дуб Старейшины леса. Это были огромные многовековые деревья, оживленные жрецами эльфов, вобравшие за свою древнюю историю силы Земли и Воды. Огромные исполины, томно передвигающиеся по земле, вселяли ужас во врагов леса. Эльфы смогли построить целую страну, народ которой жил ради сохранения и преумножения сил и могущества леса, и лес в свою очередь жил для эльфов. Симбиоз, который представлялся вечной гармонией. Но во время Великого выхода Тьмы из преисподней, жертвенный огонь поглотил две трети леса, вмети с большей частью его народа, который избавлял от гибели его во время пожара. Ценой их святых жизней малую долю его удалось спасти. Оставшиеся в живых ушли в глубь, и никто их не видел. Окраины леса стали теперь укрытием для еретиков и бандитов, а люди безжалостно вырубать его. Лес медленно исчезал, забирая с собой свои тайны…
Я увидел капище. Это был круг, образованный плотно стоящими камнями, в центре пылал костер. Вокруг ходила женщина в черных одеждах, размахивая руками и произнося еретические речи. Я понял все сразу. Это были поклонники Черного пламени, через которое они говорили с князем тьмы. Они взывали к нему, но называли при этом Уидуат. Так звался бог тьмы у древних язычников. Отрекаясь от веры, они подписывали себе смертный приговор: либо Храм, либо я или мои ученики. Но что страшнее?
Черное пламя разгоралось все сильнее, вскоре их коварный замысел стал виден. Они привели связанное дитя. Девочка, непорочная, как Свет, должна была стать жертвой Тьме, дабы та заговорила с ними. Девочка то ли от страха, проникшего в нее, то ли от недопонимания чего от нее хотят, не плакала, а просто заворожено смотрела на пламя. Дым поднялся прямо к небесам, словно пытаясь уничтожить его. Словно Тьма, порожденная пламенем преисподней, пыталось сбросить с земли купол непорочного неба – окна, из которого бил Свет. Хоть небо и было закрыто плотной, зеленовато-серой массой туч, Свет пробивался, и это раздражало Тьму. Я узнал женщину - это дочь бургомистра. Два года назад она была еще прекрасной девушкой, которой исполнилось семнадцать лет, и вся ее юность отражалась в каждой линии лица. Она жила весной, а весна жила в ней. Она была одна из самых завидных невест в то время. Но вот ее сердце стало биться сильнее при виде мужественного и благородного юноши – одного из руководителей городского ополчения. Он ответил ей взаимностью. У них завязался роман. Все шло к свадьбе, но на город напали безжалостные разбойники вместе с полуорками. Город устоял, но вражеская стрела попала в сердце любимого жрицы. Он скончался в страшной агонии от яда на стреле. Их счастью пришел конец. В то время в Великом Лесе собиралась еще больше язычников, чем сейчас. Девушка слышала про чудеса и великую силу их Верховной Жрицы. Ее, охваченную гневом и отчаяньем, потянуло в лес. Дня два она искала прислужников языческих богов и уже отчаилась ище больше, но к концу третьего дня нашла капище. Верховная жрица с радушием приняла ее к себе. Увидев в ее душе, почему она пришла, Верховная Жрица пообещала помочь вернуть ее жениха из Царства Теней. В том капище поклонялись Черному пламени. Его сила была известна очень давно, а Верховная жрица была последняя владевшая Тайным знанием. Она старела и ей нужна была продолжательница. Дочь бургомистра идеально подходила под эту роль. Люди всегда наиболее восприимчивы влиянию в минуты горя и отчаянья. За год девушка стала Верховной Жрицей.
Через Черное пламя язычники связывались с царством теней и лично с князем тьмы. Но просто так оно не подавалось контролю, только когда оно питалось кровью девственного ребенка. Черпая силы из Тьмы через плами, Верховная Жрица могла колдовать и продлевала себе жизнь, тем самым, сохраняя свой авторитет среди единомышленников и наводя страх на людей окрестности. Девушка научилась всему, что знала Верховная Жрица. В один прекрасный день сам Дух Смерти, ее вечный посланник забрал Верховную жрицу в Царство Теней. Дочь бургомистра была посвящена в Жрицы. При этом похищения и убийства не прекратились, а только увеличились. Новая Жрица стала еще более алчущая силы, чем предыдущая. К сегодняшнему вечеру она забыла, зачем пришла, забыла своих родных и близких, забыла сваю любовь. Наверно ее любовь покинула ее вместе с последним вдохом любимого. Как часто самое святое в человеке может быть любовь?.. И вот это святое умирает, что дальше опять любить, нет, так любить не получиться. Смерть… Она ничего не решит. Сумасшествие… Оно лишь помутнит рассудок, но в душе боль останется. Редко кто может выйти из такой ситуации без не заживаемых ран на сердце. Тьма поглотила ее сознание, огонь преисподней загорелся в ее глазах. Она стала королевской марионеткой.
На каждом валуне сидел приспешник, каждый принес по факелу поставил его подле себя, именно их свет и озарял поляну, ведь Черное пламя не дает света, а только его поглощает. В глазах этих людей были собраны все пороки и желания. Никто из сидевших не искал Истины во Тьме, т.к. во Тьме лишь пустота и кроме иллюзии счастья в ней ничего другого нету. Они жаждали обрести желаемое: кто-то хотел денег, кто-то лидерства, кто-то девушку, которая отказала, кто-то пришел из-за отчаянья или гнева. Разные люди, но одинаковой целью – получить от Тьмы желаемое. Жрица ходила вокруг Черного пламени, продолжая призывать Властелина Тьмы. Слуги ее подвели девочку ближе к пламени. Тьма еще больше сгустилась вокруг, Ночь вступила в свои права. Жрица обнажила кинжал. Меня не замечали, но я по-прежнему висел в воздухе. Я понял, что это мой выход.
- Опусти кинжал, ведьма! – приказал я. – Что сделало это дитя?
- Ничего, поэтому она и здесь! – испугано ответила Жрица во мрак Ночи.
Я увидел в ее глазах страх, ведь она узнала мой голос. Еще тогда, когда она была прекраснейшей девушкой во всем городе, мы знали друг друга. Да после я ни раз настигал их со своими учениками, но всегда Жрица от меня скрывалась. Она и боялась меня потому, что я никогда не приходил с охоты на язычников без дичи. Она подняла голову и всмотрелась во Тьму.
- Ты мне теперь не помешаешь! Со мной сила Пламени. Я под покровительством Уидуата, он спасет нас и теперь! – кричала Жрица, и в этом крике уже чувствовались ноты отчаянья и злобы. Страх и гнев горели в ней не гасимыми огнями. – Убирайся, ты здесь не властен.
- Я пришел за тобой и за твоими еретиками. Ты должна подчиниться силе Света. Я заклинаю тебя всеми стихиями, я приказываю положить кинжал.
Она не послушала меня и легким движением пронзила горло
девочке. Кровь хлынула алым фонтаном из нее. Упав на землю, девочка стала биться - судорога сводила все тело. Прислужники Жрицы взяли ее еще живой и бросили Черное пламя. Крики несчастной разносились по всей округи, словно в один момент крикнула огромная стая ворон. Ужас объял людей, слышавших этот крик. Ужас и желание умереть, только не слышать ничего подобного.
- Зачем ты сделала это! Теперь ты не уйдешь от меня! – сказал я.
- Теперь ты поговоришь с Ним! Ты найдешь ответы на свои вопросы и задашься новыми. Я выполнила предначертанное мне. Теперь я готова к очищению.
Добавлено в [mergetime]1089581356[/mergetime]:
Я стал произносить молитву и простер руки к небу. Серо-зеленое небо разошлось, и широкий луч бледно-голубого света Луны упал на нас и осветил поляну. Черное пламя не смогло поглотить этот свет и лишь отражало его серебреное сияние. Я подлетел к Жрице, обхватил ее правой рукой за талию и поднял вверх. Потом из кармана достал круглый гематитовый камешек, он был моим главным оружием. В правой руке у меня был гематит, а в левой прислужница Тьмы. Я стал еще усердней молиться и призывать на помощь Всевышнего. Через некоторое время по моим рукам к гематиту медленно потекла все то темное, что было в ней. Шарик стал расти. При этом чем больше в ней было темного, тем больше он рос, вбирая в себя Тьму. Сама же Жрица, закатив глаза, дрожала в моих объятиях, очищаясь от скверы. Шар вырос в диаметре и уже еле держался у меня в руке, так были велики ее грехи. Из Жрицы по мере очищения, стал выходить внутренний душеный свет, ее черные волосы медленно седели, превращаясь в белоснежные. Так я очистил ее. Мой камень разросся, в нем появились кварцевые жилки, словно светлые рубцы.
Идеальный человек – это гармоничный человек. А гармония в человеке – гармония между его темной и светлой половиной, именно когда доброе и злое начало человек в балансе, тогда человек спокоен. Он знает, как поступить правильно, а не как хорошо или плохо. Тогда человек раскрывается как многогранная личность, со своими плюсами и минусами. Он словно канатоходец, идет по тонкому пределу и не слоняется ни вправо, ни влево. Такой человек трезво мыслящий и правильный в своих поступках. Он живет легко и непринужденно делает свою работу, т.к. избрал подходящее занятие для него. Он счастлив. Но подобного равновесия достигнуть очень трудно, и путь к этому состоянию лежит через терни собственного сознания. Я же очистив Жрицу, не привел ее к равновесию, а создал зомби, который полностью наполнен светом и не может пойти против заветов Света. Она канатоходец, упавший в правую сторону. Она теперь будет делить мир на черное и белое, будет проповедовать Свет и любить этот мир как любят его дети, но никогда она уже не поступить, так как хочет она, только так как надо поступать. Вот что я с ней сделал.
Опустившись на землю, я принялся за остальных. Они не могли бежать, ведь я наложил на них паралитическое заклинание. Уже через час у меня был мешок Камней Грехов и Тьмы. А Черное пламя не угасало, а только все больше казалось, что кто-то на нас смотрит…
Впустите утро
Она потянулась, дотронувшись кончиками пальцев до спинки кровати. Плед приятно неприятно колол голые плечи. Обняв подушку, она перевернулась на бок, изучая сквозь полуопущенные ресницы лучи солнца, пробивающиеся между не задернутыми до конца шторами. Утро было великолепным. Синее-синее небо, как будто вернувшееся из детства, белые-белые облака и яркое-яркое солнце. Утро было новым, свежим и незапятнанным никакими проблемами. Пока.
Улыбнувшись утру и солнцу, она приподнялась на локтях, размышляя, что приготовить на завтрак. Приглушенно хлопнула входная дверь. Наклонив голову, она прислушивалась к шагам в прихожей, шелесту куртки, как обычно бросаемой на табуретку, звуку плюхнувшейся на пол сумки и тихому дыханию. Такому знакомому. И каждый раз эти звуки были новыми. Неизвестными. Каждый раз от них можно было ждать совсем необычного продолжения. Это было лучше всего. Лучшее, что она нашла в нем – не было монотонной, изматывающей скуки, когда знаешь сразу, как и что он скажет и сделает. За это она его любила, как только может любить свободолюбивое создание, определенно нашедшее себя в родстве с кошачьими.
Дверь приоткрылась, и она слегка подалась вперед, желая уловить все оттенки его настроения, выражение лица и мыслей. Все, снова казавшееся новым и старым одновременно. Он улыбался, безмятежно напевая что-то себе под нос.
- С добрым утром, Кот.
Он никогда не называл ее банальным котенком или кошкой. Кот. Только кот, и в этом не было стандартной серой массы. Она обожала его за это.
- С утром. Как ты?
- Отлично.
Он бросил на стол пачку сигарет, предварительно прихватив одну. Чиркнула зажигалка, тусклый в свете утра язычок пламени неохотно облизнул кончик сигареты. Она мысленно согласилась с его недовольством: правильно, раз солнце такое яркое, пусть вам и прикуривает, я-то зачем?
Подвинув ему пепельницу, в хрустальных гранях которой плясали искры все того же неугомонного солнца, она села так, чтобы видеть его лицо. Что-то было не так. Что-то заставляло тень пробегать по его лицу, и этой самой тени было наплевать на все яркие лучи света. Она невольно отметила, что даже такие перемены ей нравятся, и одернула себя. Радоваться неприятностям она не собиралась.
- Что-то мне так не кажется.
Он вздохнул, соглашаясь. Глубоко, как в последний раз, затянулся и нервно раздавил сигарету в пустой пепельнице. Искры сразу как будто пригасли в взволнованном ожидании чего-то. Он на мгновение замер, как перед прыжком в воду, потом мягко опустился перед кроватью на корточки, заглядывая ей в глаза.
- Выходи за меня, Кот.
Мир заплясал перед ее глазами. Стало как-то зябко, по спине пробежал холодок, отдаваясь онемением в лопатках. Он говорил что-то, что-то банальное и, конечно же, как нельзя лучше и правильнее подходящее к этому случаю. Она не слышала. Первый миг ее охватил интерес: предлагалось что-то новое. Необычайно, невероятно новое. Порыв сразу же согласиться погас, так толком и не вспыхнув. Свадьба. Невеста в белом и цветы. Торжественные речи, застолье, звон бокалов. Поздравления, поздравления, поздравления.
Приговор.
Жить в одном помещении, зная, что без утомительного бракоразводного процесса никуда не уйти и не пропасть. Ссоры из-за неприготовленного ужина. Размолвки и фальшивые объяснения, почему кто-то задержался допоздна. Жалобы друзьям и подругам. Взаимные обвинения. Крики и скандалы.
Или нормальная семья. Ребенок. Обязательные поездки к морю, празднования дней рождения и годовщин свадьбы. Семейные обеды.
Однообразная рутина.
Она содрогнулась от ужаса, невидяще смотря перед собой.
Она не могла отказать ему. Не сегодня, так через месяц этот вопрос вновь встанет перед ними. Они слишком привязаны друг к другу, чтобы не поднимать его опять. Она не могла согласиться, потому что это уже убило их любовь.
И еще она понимала, что не сможет без него. Что он не сможет без нее. Они просто не согласятся на что-то меньшее, чем их теперешние – бывшие до этих страшных слов – прошедшие отношения. Не смогут. Не выживут. Будут доживать.
Солнце все так же светило в окно. Утро плевать хотело, что в этой комнате его уже нет. Оно было везде кроме. И это его устаивало.
Она улыбнулась дрожащими губами. Она уже знала что делать. Выход был только один. Для них обоих – и всего один.
- Ты выйдешь за меня?
- Да, любимый.
Он закружил ее по комнате, поставив на пол только после долгих просьб. Она прислонилась бедром к массивному столу, одной рукой открывая верхний ящик, другой – обнимая его и отвечая на долгий горький сладкий поцелуй. Рукоять пистолета удобно легла в ладонь.
Утро вновь владело комнатой, даже не заметив временной потери, а затем внезапного приобретения. И плевать оно хотело на два странных звука, впустивших его обратно.
Откажитесь от своего счастья
Дверь была основательной. Деревянная, изрезанная узорами и поблескивающая лаком поверхность с матово светящейся медной ручкой. Древний стиль уже лет двадцать как вышел из моды, но этой кампании было все равно. Их существование и так было полулегальным чтобы обращать внимание на такие мелочи как вышедший из моды дизайн интерьера. Сама компания, по слухам, процветала.
Человек остановился перед дверью, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу. Кнопка звонка тоже была стилиризирована под древних – мягкий пластик. Правда, кажется, это было из другой эпохи… Человек поморщился. Какая разница, сотней лет больше, сотней лет меньше назад был принят такой стиль. Это было так давно, что сейчас казалось неважным.
Если бы это было действительно неважно, человек бы здесь не стоял.
У него был великолепный дом. Полное обеспечение. Доступ в любую развлекательную систему мира. Идеально подобранная по личностным характеристикам жена. Замечательные привычно-необходимо любимые дети. Он был счастлив. Как и любой другой житель Земли.
Он пришел сюда, чтобы отказаться от всего этого.
Смятая самораспадающаяся бумажка рекламы жгла руку. Химический состав, из которого, по сути, и состояла реклама, должен был начать свою разрушительную деятельность не раньше чем через несколько часов. После долгих споров все же пришли к выводу, что такой способ куда экологичнее и дешевле, чем световые энергетические листовки.
Руку жгла не химия.
И это чувство было новым для человека. Яркие буквы рекламы расплывались перед глазами, но он и так помнил наизусть все, что там было написано.
«ОТКАЖИТЕСЬ ОТ СВОЕГО СЧАСТЬЯ. И вам откроются новые горизонты древнего искусства творчества…»
Человек вздохнул. Переминулся с ноги на ногу. И решительно нажал на кнопку.
-Ну как там наш последний?
-Нормально. Написал еще одну поэму. Средненько, но успехи на лицо.
-Больше попыток суицида не было?
-Были. Остановили в последний момент, все нормально.
-Как всегда.
-Как всегда.
GreeN*SlimE
19-11-2004, 1:13
Выкладываю на суд общественности, писал биографию аргонианина для участия в словесной ролевухе:
--------------------------------
Когда я был ещё ребёнком (сравнительно недавно, драконы живут долго) в нашем маленьком безымянном поселении на окраинах Чернотопья появились неизвестные существа - с сине-чёрной кожей, красными глазами и увешанные костяными пластинами. Они перебили огнём и мечом половину посёлка, остальных заковали в цепи и погнали с конвоем в неизвестные земли, а сами пошли дальше. Надсмотрщики были очень жестоки, они кололи нас пиками, подгоняли ударами молний и почти не давали еды. На моих глазах старейшине оторвали голову, чтобы запугать оставшихся, и именно тогда я дал себе клятву сделать всё, что в моих силах, чтобы навсегда избавить мой народ от рабства!
После долгого и изнурительного перехода, которого многие не перенесли, мы дошли до какого-то города, на главной площади которого нас стали продавать поодиночке за большие деньги. До сих пор по ночам мне иногда снится сцена продажи:
«Лот № 412! Молодой аргонец, тело мускулистое, конечности пропорциональные! Стартовая цена всего 500 дрейков!» Я стоял на помосте, почти голый, в кандалах, на обозрении толпы, но в голове в очередной раз прокручивал свой план освобождения. Всё получилось по-другому...
«510! 515! 550! 600! 600 - раз... 600 - два... 750!!!» Толпа ахнула. Больше за меня никто не давал. Я достался толстому данмеру (так эти существа себя называли), разодетому в шелка, с явно дорогим кинжальчиком на поясе. «Будешь у меня ковриком перед дверью» - прошипел он и так дёрнул за цепь, что я чуть не свалился с помоста. Утратив бдительность после совершения удачной покупки, мой «хозяин» (я никогда не буду никому принадлежать!) решил срезать путь через безлюдную тёмную аллею.
Когда мы дошли примерно до середины, из-за ближайшего дерева выскочил кто-то в тёмном облегающем костюме, по-хитрому махнул рукой и нас окутало зелёное, вонючее облако. «Яд» - сообразил я, и догадался рухнуть на землю одновременно с данмером. Жизнь в болотах даром не проходит, мы приспособились дышать под водой и переносить яд без какого-либо урона для себя, но надо было определить намерения убийцы. Я лежал, прикрыв внутренние веки (они прозрачны и закрывают глаза в воде, но я научился опускать их по желанию), стараясь не дышать и вообще притворяясь мертвым.
Асассин снял кинжал с пояса трупа, несколько раз наотмашь рубанул по горлу и подошёл ко мне, определяя, где у меня сердце. Он, очевидно, хотел инсценировать моё покушение на важного господина (я как бы освободился от цепей и порвал ему горло когтями) и его попытку самообороны (заколол меня кинжалом на последнем издыхании). Но я-то был жив!
Он разомкнул мои цепи, отбросил их в сторону и уже замахнулся кинжалом, когда я мощным ударом хвоста сбил его с ног. Упав, он выронил кинжал и неожиданно исчез. Кинжал достался мне, как и деньги, найденные мной на теле. Я отсиделся в аллее до ночи и пошёл через трущобы по направлению к городской реке, которую я видел с площади, пытаясь не попасться в руки стражи. Попутно я снял штаны и рубаху, сохнущие на верёвке между домами, оставив взамен пару монет (их и так было не особо много, около тридцати - всё, что осталось у данмера после «покупки» меня). Когда я добрался до реки, я уже выглядел не как бежавший раб, а как простой нищий, правда, аргонианин. Кинжал я выбросил в реку под мостом, тщательно запомнив место.
На противоположном берегу я увидел здание с большой надписью «Ужин у слепого», и тут же почувствовал жуткий голод. Ночные посетители посмотрели на меня с удивлением («Гляди, аргонианин!»), но бармен казался невозмутимым (или действительно был подслеповат) и подал мне похлёбку и кусок хлеба, взяв за это 10 дрейков. Я быстро опустошил миску, спрятал краюху за пазуху и вышел в ночь. Недалеко я заметил вывеску с мечом, лежащим на раскрытой книжке. Войдя, я остолбенел: посреди светлого просторного зала рубились не на жизнь а на смерть (как мне тогда показалось) двое светлокожих (!) парней - один, черноволосый, с мечом, а другой, белобрысый, с копьём, оба в металлических доспехах. Я всё стоял и смотрел, а они всё наносили друг другу удары, парировали их, уворачивались... Наконец, копейщик, отбросив копьё, произнёс короткую фразу и с его руки слетел огненный шар, опалив доспехи мечника. Мечник заорал благим матом, отшвырнул меч и принялся сдирать с себя кирасу, а копейщик уже лежал от хохота, глядя на него. Стащив доспех, черноволосый обнаружил на своей груди обширный ожог. «Ещё раз так сделаешь, начну тебя молниями гасить!» - заорал он и что-то забубнил себе под нос. Через пару секунд его окутал голубоватый дымок, а когда он рассеялся, ожога уже не было.
Тут они оба посмотрели на меня и я почувствовал себя так же, как утром на площади. «Первый раз в жизни свободного аргонианина вижу!» - сказал белобрысый. «Да заходи ты, что стоишь, как не в гостях!» - прикрикнул черноволосый. Пришлось зайти. Через час мы уже были закадычными друзьями. Два сводных брата, они решили открыть бойцовский клуб «в этом захолустье», но он оказался никому не нужен. Они перебивались службой в охране, изучали магию и историю. Парни расспрашивали меня о жизни в Чернотопье, я их - об остальном мире. Я рассказал им, как я бежал, попросил их принять меня в члены клуба, и они охотно согласились.
Я взял себе другое имя, моё родное звучало как набор шипящих и свистящих звуков. Старший, черноволосый, много читал и предложил мне выбрать имя из книги. Я полистал какую-то, и наткнулся на «Диккенс». Оно звучало восхитительно, с родным присвистом на конце.
Уже через год я уже сносно разбирался в культуре данмеров и имперцев, свободно читал и писал на общеимперском, делал успехи в магии, рукопашке и боёвках, даже поступил на службу в местный гарнизон, где научился стрельбе из арбалета. Но тут случилось страшное.
Однажды ночью во время дозора к нам подбежал сержант и приказал немедленно явится в форт. Когда мы туда подошли, там уже было тесно от солдат. Капитан вышел на стену и объявил, что на острове, являющемся одной из провинций империи, участились нападения странных монстров и наш корпус отсылают туда. Нас погрузили на корабль, и, несмотря на начинающуюся бурю, мы отплыли, но до нужного острова мы не добрались. Корабельщики были навеселе, и наше судно разбилось о рифы недалеко от какого-то скалистого острова. Волны накрывали плывущих людей с головой и били об скалы. Я сбросил доспехи и оружие, чтоб не тянуло вниз, нырнул, нашёл в них проход, схватил первого попавшегося солдата и потащил на берег. После того, как я сбросил вояку на песок, с утёса над нашими головами раздался леденящий хохот, над рифами сверкнули молнии, раздались крики, и больше ребят из гарнизона я не видел. Спасённый мною солдат оказался нашим капитаном, он наглотался воды и пропорол грудь острым обломком. При всём своём умении я не смог его спасти. Его последние слова были о том, что я родился под какой-то особой звездой и могу отпугивать мёртвых, что придётся делать уже скоро, ибо он узнал этот ост...
Что он узнал, я так и не узнал. Похоронив его, я нашёл дорогу наверх, там стоял маленький домик на краю большого кладбища, я зашёл под крышу переночевать и вдруг почувствовал холод... Непростой холод... В дверях стоял (висел) костяной лорд, страшное существо, краткое описание которого я мельком видел в гарнизонной библиотеке в разделе «С ними лучше не встречаться!». Он уже начинал кастовать заклинание, как вдруг, совершенно непроизвольно я произнёс странное слово и коснулся его рукой... Он издал вопль, от которого затряслись стены, развернулся и ушёл, но через пару часов пришло уже двое. Я занял оборону в доме, отбиваясь от прибывающих костяных лордов с помощью новообретённой способности отгонять нежить, но уже через день почувствовал себя истощённым и уставшим. Я на короткое время забылся, но проснулся от завывания за окном. Дом был окружён костяными лордами, они стояли сплошной стеной и творили что-то зловещее... От их громких воплей у меня закружилась голова, я упал и потерял сознание...
--------------------------------
Комментарии приветствуются, но лучше в приват. Заранее всем спасибо, хотя бы за то, что прочитали