Авторская песня под влиянием творчества
Н. Васильевой и Н. Некрасовой
«Черная книга Арды» очень популярна среди любителей фэнтази, едва ли не популярнее, чем «Властелин колец». Под влиянием творчества Н. Ва-сильевой и Н. Некрасовой сформировалось не одно поколение талантливых поэтов, пишущих в жанре фэнтази: Наталья Новикова, Василий Фирсов, По-лина Черкасова и другие.
В чем же секрет такого влияния?
Два фактора делают «Черную книгу Арды» столь привлекательной. Первое – ее романтический антураж: черные менестрели, воины погибающей твердыни, девы, безнадежно влюбленные во Властелина Тьмы и Скорби, па-фос безнадежного противостояния жестокому миру, который на первый взгляд кажется прекрасным, справедливым и соразмерным.
Второй фактор – литературные достоинства книги: смелая, но очень изящная форма, полностью соответствующая содержанию, вкус и чувство стиля, насыщенный эмоциональный фон, яркие, удивительно объемные обра-зы.
Явление, которое в среде авторов-исполнителей называют «черными менестрелями» – многоплановое и неоднозначное. Как и все, что касается жанра фэнтази, черные менестрели своим творчеством всегда вызывали мас-су нападок, служили объектами критических статей и просто неприкрытых насмешек. Достаточно обратиться к фрагментам статьи Н. Кожевой «О Чер-ных менестрелях, или не обещайте деве юной…»:
«Отдельная разновидность менестрелей вообще – менестрели черные. Hе знаю, с чьей легкой руки завелась на страницаx книги рукописей и, паче чаяния, в среде читающиx эти книги, сия порода. Могу только сказать, что не только завелись, но и прижились, нашли свою экологическую нишу и рас-цвели буйным цветом, словно грипп в xолодную погоду, распространяя свои чары не только на слушателей, но и на менестрелей некогда иных оттен-ков» .
«Помимо обычной менестрельской атрибутики – неотразимой комби-нации бледности с горящим взором, романтической истории за спиной и го-товности к поиску новых недоразумений на свое седалище – менестрелей черных отличает особая высокопарность стиля. Иногда, правда, заканчи-вающаяся недоразумениями…
Примеров такого высокого штиля можно привести уйму. Очень уж оторваны от народа эти таланты. Hе для народа они поют, ох, не для на-рода…
Стиль высокопарен до крайности. Hекоторые слова вызывают жела-ние полезть в словарь Даля. … Hо – песня поется для себя самое или для слу-шателя? Для себя самое. Слушателю – не понятно. Он не знает всей исто-рии от начала до конца. Ему непонятны множественные намеки и аллюзии. Он чувствует себя незваным гостем на чужом празднике жизни.
Обороты выспренны и напыщенно-надуманны. А образы – не сложнее, чем романы Вальтера Скотта. Такой «молотов-коктейль» оставляет по себе неизгладимое впечатление: песня понятна только в момент прослуши-вания, да и то не из-за осознания смысла, только из-за эмпатии к бурным эмоциям исполнителя» .
Однако подобные высказывания не оказывают отрицательного влияния ни на самих авторов-исполнителей, ни на их почитателей. Д. Полковников, Н. Новикова и сама Н. Васильева поют песни о судьбах Мелькора и его при-верженцев. Во многих песнях этих и других авторов прослеживается прямое влияние творчества Н. Васильевой и Н. Некрасовой.
Так же, как сама «Черная книга Арды», песни пронизаны болью и скорбью, тяжестью истинного понимания окружающего мира, понимания, которого не дано простым смертным, и горечью непризнания окружающими. Каждая песня является песней протеста. При должном умении, говоря о творчестве «черных менестрелей», можно было бы провести аналогии даже с современной политической ситуацией, но подобный анализ не входит в зада-чи нашей работы. Каждая песня противопоставляет своего героя серой массе.
Явление, называемое «черными менестрелями», не ограничивается влиянием «Черной книги Арды». Авторы-исполнители в своем стихотворном творчестве опираются на исторические и псевдоисторические сюжеты, дру-гие литературные произведения. Примером тому может служить песня Л. Бочаровой «Менестрель» и ее слова:
Много есть на свете баллад старинных
Про зеленый плющ, про хмельные вина
И про менестрелей, чей век недлинный
Обрывался как недопетый слог…
Однако влияние книги Н. Васильевой и Н. Некрасовой можно считать первичным в формировании этого пласта авторской песни.
Обращение к такому персонажу, как Черный Менестрель, мы встреча-ем у Д. Полковникова в песне «Еретик».
Его называли Еретиком,
И даже ходили слухи,
Что бес говорит его языком,
Так значит, в костер! На муки!
А он шел вперед, веселя толпу,
Презрев лицемерие серых.
Он выбрал себе лихую судьбу
Черного Менестреля.
Эта песня посвящена одному из героев «Черной книги Арды» – Ерети-ку, погибшему за свои убеждения на костре. В песне удивительно сочетаются скорбь и внутренняя сила автора, как бы принимающего на себя всю тяжесть высшего предназначения героя – нести людям истину.
Его называли Еретиком,
И многие верили сплетням,
Что бес говорил его языком...
Люди, неужто вы слепы?
Ведь вы подражать захотели богам,
Убив в себе честь и совесть,
А я... Я должник и плачу по счетам.
Я продолжу черную повесть!
В песне «Черный Менестрель», автором и исполнителем которой тоже является Д. Полковников и название которой говорит само за себя, речь идет о том же персонаже. Но эта песня построена как обращение к Эру Илуватару, создателю Арды, как призыв к ответу за его деяния, не соответствующие об-лику «Творца Света»:
О Великий Творец Света,
Маску сбрось и ответь прямо,
Почему был казнен светлым
Еретик, что сказал правду?
Пусть как червь время точит камни,
И затупятся меч и стрелы,
Но звучит как осколок правды
Голос Черного Менестреля.
Та же тема звучит в песне Н. Новиковой «Баллада о Темном Менестре-ле». Ее персонаж – все тот же Еретик, несущий людям «иную» правду.
Он пел о проклятых вождях,
О том, что свет не есть добро,
О позабытых королях –
И люди слушали его.
Он пел о том, что не понять,
Где белый, а где черный цвет,
И что давно пора узнать,
Что правды в этом мире нет,
Он светлых проклинал богов,
В глазах его огонь сверкал,
Он не боялся страшных слов
И снисхожденья не искал.
Д. Полковников в своих песнях о Черном Менестреле выступает как скальд, продолжающий дело легендарного Еретика, его последователь, воз-можно – ученик. Н. Новикова же приближает его к слушателю, делает более очеловеченным. Ее Темный Менестрель – не герой предания, он реально су-ществует «здесь и сейчас», беседует с автором, который слушает его песню-проповедь:
Смотри, несовершенен мир –
Где свет, там кровь, и правды нет,
Илуватар – пустой кумир,
Ты заблуждался много лет.
Пусть проклинают люди нас,
Но мы свободны и сильны,
Я знаю, наш настанет час,
Он вечен – повелитель Тьмы!
Но человек, от лица которого поет Н. Новикова – пока еще не после-дователь. Найдя в себе силы ответить: «Я знаю, вечен в мире свет, / Мой клич – «творить», не «разрушать», / Я не иду с тобою, нет, / Вот все, что я могу сказать…», – он, тем не менее, начинает сомневаться: «Надев на плечи чер-ный плащ / Он тихо вышел за порог. / А я, оставшись у огня, / С тех пор за-быть его не мог». А вместе с ним начинает сомневаться и слушатель – такова сила влияния песни.
Сама Н. Васильева, которая тоже является автором-исполнителем, в своих песнях словно призывает слушать «черных менестрелей», призывает следовать их пути:
Так восславьте их те, кто посмеет видеть и петь,
Кто на свитках столетий древние руны прочтет.
Цену жизни познает лишь тот, кто прошел сквозь смерть,
Так в дорогу – в дорогу – во имя Звезды – вперед!
Не следует забывать, что по сюжету «Черной книги Арды» Еретик – прозвище одного из девяти назгулов. Ее назгулы (чудовищные порождения Тьмы – у Толкина) становятся Всадниками Возмездия.
Девять судеб в Книге путей не отмечены,
Девять нитей в ткани Судьбы не оборваны:
Девять Смертных, которым Дорога подарит бессмертие,
Девять стражей мира, навек облаченных в черное.
Они, как и другие герои Толкина, Н. Васильевой очеловечены, основ-ной акцент делается на душевных качествах, мыслях, переживаниях. Назгу-лу-королю Хэлкару (у Толкина – Моргул, некое олицетворение абстрактного зла), как и Еретику, в песнях Н. Васильевой свойственны вполне человече-ские чувства и переживания:
Сдвинуться с места никто не посмел:
Горькие мысли хлещут как плети,
Ранят больнее мечей и стрел...
- Мой властелин! Я молю о смерти.
Знаю, ты скажешь – не вышел срок.
Память – каленым железом – не стынет;
Я не прощу – пускай я жесток,
Ненависть – имя мое отныне.
Именно это очеловечивание, переосмысление персонажей и всего сю-жета истории Войны Кольца делает «Черную книгу Арды» столь почитаемой среди поклонников фэнтази. Кроме того, при написании данного раздела мы пришли к выводу, что «Черная книга Арды» Н. Васильевой и Н. Некрасовой оказывает особенно сильное влияние на творчество авторов-исполнителей, базирующихся при написании своих произведений на книгах Толкина и его последователей. Этот песенный пласт уже составляет направление внутри направления, что, очевидно, произошло тоже благодаря таланту, с которым написана книга.
Однако, любая увлеченность, у некоторых доходящая до фанатизма, неизменно порождает противоречие, одним из проявления которого являют-ся насмешки (как это уже упоминалось при цитировании статьи Н. Кожевой). Эти насмешки в том числе выливаются в юмористические и сатирические песни, о которых пойдет речь в следующем разделе.
Добавлено в [mergetime]1112398845[/mergetime]: «Черная книга Арды»
Н. Васильевой и Н. Некрасовой
Для определения направленности книги Натальи Васильевой и Натальи Некрасовой «Крылья черного ветра. Черная книга Арды. Летопись 1», которую мы в дальнейшем будем называть «Черная книга Арды», вышедшей несколько позже, чем «Кольцо тьмы» Н. Перумова, достаточно прочесть предисловие к этой книге, выдержки из которого мы и приводим ниже.
«…Следует ли верить себе? Если следует, то насколько? Следует ли говорить – это так, потому что я хочу, чтобы так было? Потому что мне так нравится? Следует ли принимать сказку за реальность?
Вначале было Слово.
И Слово было – имя, то, что «не числится больше среди имен Валар, и не произносится более оно в Арде». И были – две дотошные дамы, гуманитарий и «технарь», не поверившие в то, что имя это означает – «Тот, кто восстал в мощи своей».
Вначале был вопрос.
Разве вспомнишь его теперь – тот первый вопрос, на который не найти ответа во вроде бы логичном повествовании. А когда ответ был найден, рухнула стройная схема, и шитая золотом ткань прекрасной сказки стала расползаться под пальцами… и – что за ней?
Вначале был взгляд.
Взгляд человека, не привыкшего делить людей на друзей и врагов, подлецов и героев, Черных и Белых. Не привыкшего слепо верить никому и ничему.
<…> Книга, которую вы держите в руках – не критика Толкиена. Это попытка рассказать об Арде языком Людей, а не эльфийских легенд и преданий.
<…> Мы не претендуем на истину в последней инстанции: смотрите своими глазами, ведь ни один человек не может быть до конца объективным. Мы не стремимся развенчивать одних и превозносить других, не подменяем черное белым: просто – у побежденных (а побеждены ли они?) никто, никогда и ничего не спрашивал. Летописи пишут победители, и летопись победителей – «Сильмариллион»…» .
Тем не менее, бытует устоявшееся мнение, что «Черная книга Арды» именно то, чем не хочет показаться – мир Толкина, перевернутый «с ног на голову».
Противники концепции Н. Васильевой и Н. Некрасовой полагают, что авторам захотелось рассмотреть историю Арды с точки зрения Черных. Однако в этом случае, как и в случае Перумова, выяснилось, что концепция авторов категорически не укладывается в схему мира, описанного Толкином. Пришлось создавать свою (согласно версии авторов – открывать правду, скрытую Профессором).
Очень интересное сравнение одного и того же мира в описании Дж.Р.Р. Толкина и Н.Васильевой и Н. Некрасовой приведено в статье О. Панчук «Использование методов математической логики для анализа художественной литературы»:
«Ярким примером преобладания критики первого рода служит мир Н . К исходному уравнению JRRT применена операция инверсии: все знаки персонажей изменились на противоположные. Добавлены отношения родственности между некоторыми действующими лицами. Расширен список свободных переменных: появились новые герои и существа. Произведено смещение диапазона рассматриваемых значений переменной времени: периоды, которым в JRRT уделено особое внимание, пропущены или сжаты до предела, и наоборот, подробно освещены отрезки, не отмеченные в JRRT. Мир, порождаемый формулой Н, получился шире исходного. JRRT вложен в Н за исключением двух точек: гипотезы происхождения орков и майяр. Остальные кажущиеся расхождения возникают за счет свободных переменных JRRT, которые в Н стали связанными» .
Таким образом, можно заключить, что Среднеземье Н. Васильевой и Н. Некрасовой еще дальше от Среднеземья Толкина, нежели мир Перумова. Однако если абстрагироваться от восприятия «Черной книги Арды», как продолжения «Властелина колец», нельзя не признать литературное мастерство авторов.
( из доклада автобота Хрома и да простит он меня
)
и не нравится мне именно за это. Но она не хуже Сильма, который показывает все убожетсво христианского видения мира. ИМХО.
Судя по тому, что мне попалось из жизнеописаний, Толкиен был очень жестким и консервативным человеком, по характеру. А его наследники вообще вроде бы не признают издания, выпущенные без согласования с ними, и подозреваю, что все русскоязычные издания ими рассматриваются, как незаконные. Не говоря уж о Перумове, ЧКА и прочих... Это они еще русского языка не знают... 
И откуда такая уверенность в том, что Профессор не одобрил бы ни одну из перечисленных книг? Лично, что ли, об этом с ним разговаривали? 
Придумали бы какую-нибудь мелодраматическую историю о подмене в детстве...В общем, и в самом деле, вся книга - одна сплошная попытка показать, какие же Темные на самом деле хорошие, а Светлые, соответственно, нехорошие. Во второй книге это, конечно, тоже есть, но все же не в такой степени. Ниэнна учла свои ошибки. Ну, мне, по крайней мере, так кажется.
, то же гадкое и мерзкое зло. Только имена поменяли местами. Это не книга темных, это мексиканский сериал "валары тоже плачут" 
). Хотя в Сильме я Мэлкора обожаю 
