Rianna, впадаем в уныние? Нехорошо... Бывает, конечно, но всё равно нехорошо)))). Для чего бы вас тогда Мёдом Поэзии угощали?
А если серьёзно: не могу считать себя большим знатоком вашего творчества, но, право слово, не припомню такой горечи и безнадёжности... Даже как-то страшновато становтся.

Вот она, моя коммунальная комната...

Мне грустно. Мне страшно. Спиртное
Поближе к себе притяну.
Глотну поскорее отраву,
Порву напряженья струну.
Тик-так - бьют тяжёлые стрелки.
Тик-так - бьют в груди у меня.
Прыг-скок - сумасшедшие белки,
Как всполохи злого огня,
По стенам назойливо скачут,
Хохочут, смеются, судачат...
В окне - силуэты прохожих
И тени дрожащих фигур,
На призраков дряблых похожи,
На знаки чужих сигнатур.
Как вязко... мучительно вязко!
Как душно! Открою окно...
Но там ещё худшая сказка,
Там всем и всегда всё равно...
Спокойно здесь, тихо и ясно,
Как в узком сосновом гробу.
Кто встретил, скрипя старой дверью,
Немую старуху-Судьбу?
Кто умер здесь вечером тёмным,
Цепляясь за стёртый порог?
Кто был, так, как я, нелюдимым,
Кто был, так, как я, одинок?

Я был. Я мог. Я создавал.
Я верил в свет, добро и сказку.
Я руку людям подавал,
Дарил любовь свою и ласку.
Я отдал всё для вас, детей,
И опустели мои руки...
Глядеть на ваши ссоры, грязь...
Нет, я не вынес этой муки.
Ушёл. Простился тёплым днём.
Я соберу былые силы.
Создам я новый мир ещё.
Но этот сердцем полюбил я.

Вот какая ерунда лезет в голову, когда дико хочется спать и всё болит...

Какая правда? Лучше ложь, так слаще.
Кто верит в истину и гонит прочь лжеца?
Ведь как приятно к своей славе вящей
От лести таять тонкой подлеца!
Зачем вам знать, кто вы на самом деле?
Поклоны бить приятней тем богам,
Чьи мощи вместе с памятью истлели,
Оставив опустелый старый храм.
Зачем вам истина, что соткана из света?
Ведь знают все, что режет свет глаза.
К тому же, правда часто не одета
И голою зовётся за глаза.
Вы лжёте в церкви, за обедом лжёте,
Обманом вы опутали себя
От пяток до макушки, и живёте,
Свою лжеправду трепетно любя.
Кто без греха, так пусть же бросит камень
В иного осуждённого во лжи.
Так лгу ли я, суровый обличитель?
Пожалуй, лгу. Попробуй докажи.

Лишь только тени на стене
Расскажут о тебе.
Ты там, я здесь. И лишь во сне
Являться можешь мне.
Я здесь, ты там. Так далеко...
Не счесть ни миль, ни лет,
И не домчаться, не доплыть,
И не купить билет.
Лишь тень, как лёгкий поцелуй,
Скользнула по стене -
В чужой далёкой стороне
Ты вспомнил обо мне.

Про ложь очень понравилось, особенно финал )
Тени тоже мням, только такой вопрос закрался - в конце, в последней строчке - точно не "вспомниЛ"? Как-то просится оно туда после "скользнула" - этакий свершившийся факт, глоток оптимизма )

По лжи. О! Вы меня удивляете - я думала, и по форме и по идее (особенно по концовке) оно вообще ушло куда-то мимо кассы. Вроде бы такое обличение и тут же признание в том, что герой играет. Да и вообще это писалось, как оказалось, с температурой и поэтому воспринялось, как бред...
По теням. Хммм... да, а ведь Ваш вариант гораздо лучше и более соотвествует той идее, под которую я изменила всё стихотворение. Спасибо, пожалуй, я последую Вашему совету. Хватит, "чернухи" и пессимизма. (А оно писалось во время просмотра мистики "Шесть демонов Эмили Роуз" (нечто наподобие "Экзорциста"), но ни в коем случае не с намёком на потусторонние силы).

Как и обычно: злобствую и плююсь слюной. Устала я что-то. Меланхолия осенняя затягивается, ибо зимы нет, и не предвидится...

Вы недовольны, чую, мной.
Моим молчаньем аскетичным
И взглядом крайне безразличным,
Усмешкой старчески-седой.
Вам неприятна моя боль,
Чужая вашему гламуру,
Как неприятны самодуру
Вместо зефира хлеб и соль.
Вы знать не знаете о том,
Что за пределами экрана
Или бульварного романа
Иная жизнь стучится в дом.
Вы недовольны тем, что я
Буквально всем от вас отлична.
Вам это, видно, непривычно -
Кого-то чтить, кроме себя.
Кого-то, кто совсем иной,
И тем уж плох и безнадёжен,
Что молчалив и не тревожен,
И видит жизнь совсем другой.
Ужимки ваши мне смешны.
Так в зоопарке бабуины
Кривят свои печально мины,
Глядя с обратной стороны.
Вы мною, явно недовольны...
А я лишь улыбнусь невольно.
Два мира противоположных...
Увы, сойтись им невозможно...

Ну, одно другому не помеха, и в жизни встречается сплошь и рядом )

*шепотом* не смотрела ни то, ни другое )

Упс... а мне бы тоже вместо зефира не понравилось бы. Впрочем, я и есть - самодур(а) =))
Вместо немного спотыкает что ли. Взамен читается легче, но по смыслу чуть грубее. Хм...

По-моему, тут лучше "кривя - глядят". А то в первый момент у глядя ударение странное получается. Хотя, может быть, это только у меня так =)

Нравятся мне стихи с такой рифмовкой. Читается здорово )
А по смыслу... кто ж Вас так? По шее ему, ибо - нефиг! =))

Kyona d'ril Chath

Ну, да. Корявенько здесь немного вышло. Не смогла ничего путнего придумать.
Дельная мысль!
О! Ну, вот и сгладилось. Спасибо!
Я бы с радостью... но снова завизжат:" Ты опять грубишь! Вот Людочка до тебя была - поперёк слова бы не сказала никогда и никому!" Эх... убивают меня люди с отрубями вместо мозгов... ((

- Скажи,
Неужто смрадным зноем
Перед печальным аналоем
Мы станем мужем и женой?
Скажи, ответь, любимый мой!

- Скажи,
Ответь, моя родная,
Прекрасных глаз не подымая,
Зачем горька моя юдоль?
И как избыть разлуки боль?

- Скажи,
Мой рокот гроз в ущелье,
Неужто мы на самом деле
Наденем тягостный хомут,
Что люди свадебным зовут?

- Скажи,
Бутон на склоне лета,
Что может быть прекрасней света
В венце среди твоих кудрей?
Соединиться поскорей
Мечтаю я с тобою в браке,
Но лишь брожу один во мраке...

- Скажи,
Мой друг... мой голос эха...
Но ведь не будет больше смеха,
Свободы, ветра в волосах...
Ты ставишь крест на чудесах!
На поцелуях, снах нежданных,
Объятьях сладких и желанных.

- Скажи,
Моя слеза из света,
Теплом любви моей согрета,
Но разве в браке не целуют?
Не обнимают, не милуют?
Не жарче обнимает страсть,
Чтоб поутру проснуться всласть?

«Скажи... скажи...» - шептали травы.
И над рекой, склонивши главы,
Мочили ветви клён и ива.
И шелестели так игриво...

Стою вчера на кухне чищу картошку для супа, никого не трогаю. Привязались строчки, причём в песенной форме на мотив "А ну-ка песню нам пропой весёлый ветер". И не отстали, пока не дописала... Воспринимайте, как шутку...

Качает лихо провода
Залётным ветром
Залётным ветром
Залётным ветром,
А мы с тобой - два моряка,
Забытых где-то,
Забытых где-то -
На краю земли.
Бросало нас с тобой
По жизни, как по морю,
С тобой по морю,
С тобой по морю,
И знали счастье мы с тобою,
Как и горе,
Как и горе,
Но счастье впереди!
Куда ещё судьба
С тобою нас забросит,
Нас забросит,
нас забросит,
И наше судно небольшое
Метров восемь,
Метро восемь -
Доброго пути!
И пусть всегда семь футов
Будет нам под килем,
Нам под килем,
Нам под килем,
Нам по плечу
Морские штормовые мили,
Не страшен нам с тобой
Девятый вал!

Провода. Я живу на 6 этаже (хе-хе, почти пентхаус!), дом на пригорке, высится среди всех остальных - из окна видно два толстых кабеля, идущих к крыше соседнего дома, сильный ветер их постоянно раскачивает, так что создаётся такое впечатление шторма на траулере. А комнатка моя всего восемь метров, поэтому и судно такое небольшое. ))))))

Поступь слышится рока,
Что нас Один обрек -
Рагнарек!
Рагнарек!
Рагнарек!
В дымном вздохе костров,
В пьяном голосе рек -
Рагнарек!
Рагнарек!
Рагнарек!
В плеске тающих волн,
Что стремятся на брег -
Рагнарек!
Рагнарек!
Рагнарек!
В крике чаек морских,
В скрипе старых телег -
Рагнарек!
Рагнарек!
Рагнарек!
Мы торопимся в бой,
Наречённый Судьбой
Рагнарек!
Рагнарек!
Рагнарек!
Там плясать будет сталь
И воронам вдосталь
Пищи станет на веки веков!
Погребальных костров
И валькирии снов -
Нас зовёт Рагнерек!
Рагнарек...

Белая гуашь, черные тона...
В комнате темно, снова я одна.
Предо мною ночь - океан чернил,
Будто кто печаль в бездну уронил.
Я достану кисть, в банку обмакну,
Нарисую лес, белую луну,
Речку в берегах, голые кусты,
Где мороз мостит тонкие мосты,
Снегу - до небес, и сугробов тьма.
Ночи полотно сводит пусть с ума!
Новогодний хруст, тени от воды,
И на берегу валенок следы.
Ели в кружевах, в шалях тополя,
Холодом вздохнёт стылая земля.
Чёрно-белый свет кружится слегка,
Плавится, течёт белая река.
Звёзд на небе горсть водит хоровод,
Звякнет хрусталём пьяный небосвод.
Тикают часы, давит тишина,
По небу плывёт белая луна.

Это - петь. По типу блатной песенки.

Все звали её Танечкой и Леной,
А на корпоративах - Маргаритой,
Дарили деньги в тоненьком конверте,
И тост на день рождения забытый.
Была Надежда-Нюра безотказна,
И по отделам бегала савраской,
Отчёты, папки и дела таскала,
Смеялась, никому не строя глазки.
Была Светлана-Вера серой мышью,
Носила брюки с тёплой безрукавкой.
Стучала быстро по клавиатуре
И чай пила с какой-то странной травкой.
Была Наташа-Лена близорука,
Очки носила толстые в оправе,
Однажды не заметила автобус,
И девушку нашли уже в канаве.
Она бела была и не дышала,
Очки слетели к чёрту и разбились.
Водитель всё твердил: «Её не видел»,
А девушки глаза уж не открылись.
На погребенье было очень тихо:
Топорщились вокруг могилы спины.
И только в день Наташи-Лены смерти,
Все вдруг узнали, что она - Марина.

За чёрными воротами
Ютятся люди-устрицы,
Ютятся люди-устрицы
В глубоких погребах.
Все окна заколочены,
И ставни кровью смочены -
Покоем озабочены
И тишиной в домах.
Под толстыми веригами,
Страниц запретных книгами
Кошмарными шишигами
Живут они впотьмах.
И мнится людям-устрицам:
«До бога мы опустимся
И лотосом распустимся
Всем остальным на страх».
За чёрными воротами
Ютятся люди-устрицы,
Ютятся люди-устрицы
В жилищах-кандалах...

Моих тихих ночей уже нет и в помине
Я разрублена, смята, убита отныне.
Я раздроблена и рассеяна,
Прахом горьким по небу развеяна.
Отцвели мои ландыши белые,
Только стебли торчат обгорелые...
Там, где ширились тучные пастбища,
Лишь печальное мрачное кладбище.

Мороз окно разрисовал
Прозрачной ртутью,
И Южный крест подвесил ввысь
Зелёной мутью.
Холодный вздох -
И на окне метель и чаща.
Что может быть прекрасней сна зимой
И слаще?
Холодный вздох -
Ты погляди, какое диво -
Как всё здесь точно,
Гармонично и красиво!
Холодный вздох -
И на окне рать хмурых елей
В роскошных шубах,
Мягче байковой постели.
Зима укроется
Песцовыми мехами,
И наследит
Своими терпкими духами,
Мороз опять стекло
На память расцелует,
Картину новую
На память растушует.
Холодный вздох
Улыбкой тайной отзовётся
Я напишу ему: «Привет»,
И он вернётся.

Вот. Ещё кусочек поэмы. Продолжение. Концовка уже есть, скоро выложу, на днях.
Баллада, написанная и исполненная королём Серебряного города эльфов, Туминаэля, Элланором в Гавани дальних берегов.

Баллада о Вее, Колдунье с Озера Снов, и Айларе-богатыре, перигорийском короле,
или Птица и Книга.
* * *

Не дремлют Терраностры Боги:
Их Золочёные чертоги
Лампадами озарены,
Да так, что с Бурых гор видны.
Совет Семи собрался весь,
Во всём величьи гордом здесь.
– Судьба – основа мира, братья, –
Рёк Иаххве в белоснежном платье,
С седой и длинной бородой,
Отец людей немолодой.
– Тропу судьбы своей нарушить –
Одно что Мира часть разрушить,
Добавил хмуро рыжий Тхорн,
Бог землекопов-гномов он.
– Айлар отдал свой выкуп честно, –
Эламиль голосом чудесным
Спешит Совету возразить, –
– Ведь в замке он сумел пробыть
Семнадцать дней, и Веи жизнь
Теперь ему принадлежит.
Над ней Судьба теперь не властна
Она свободна и прекрасна… –
Так вёл беседу Эламиль,
Бог эльфов и природных сил.
– Однако, брат мой, ты забыл,
Кто власть Айлару подарил, –
Гремел Мимир, бог великанов, -
Властитель огненных вулканов,
Щитом округлым потрясая,
На землю перлы звёзды роняя.
– Лишь мы в судьбу вмешаться можем,
Но детям нашим впредь негоже
Отцов своих дурить обманом.
Глядишь, вперёд умнее станут, –
Добавил Фалон, гарпий бог,
Печальный подводя итог,
Блистая чешуинок златом,
Убором на челе рогатом.
И Оркус, троллей горных бог,
Создатель гоблинов жестоких,
Убрав охотничий свой рог, –
– Айлар нуждается в уроке, -
Угрюмо братьям заявил
И лапы на груди скрестил.
– Однако, выбор наш несложен,
Её мы наказать не сможем,
Обман волшебнице удался:
Её брак с Озером распался.
Но кару понесёт Айлар,
Он получил наш, божий дар,
Теперь же примет наказанье
За черезмерное дерзанье, –
Подвёл итог Вихир - радетель,
И малых ольменов владетель.

* * *

В огромной зале смех и песни,
Одна другой смелей, известней,
Дымится дичь и медовуха,
Вагантов слушают вполуха.
Пируют здесь герои наши:
Звенят заздравным стуком чаши,
Очаг огнём пылает ярко,
Кругом богатые подарки.
Вдруг скрежет, гром, молоньи блещут,
Девицы плачут и трепещут.
За меч берутся храбрецы,
Под скатерть прячутся купцы.
Бледнеет Вея, словно снег,
И сердце замедляет бег.
Несётся вихрь по залу хладный,
Погасли факелы, очаг,
Гостей швыряет беспощадно,
Как будто уличных собак.
И семь тяжёлых голосов
Небесным грохотом грохочут
И кару страшную пророчат,
Плетя узоры древних слов.
– Наказан ты, Айлар-отступник,
Ты, словно пакостный преступник,
Пошёл Богам наперекор.
Наш будет кратким разговор.
Не будет для тебя уступок,
Твоя жена за твой проступок
Страдать в разлуке без тебя
Обречена навек, любя.
А ты терзаться станешь вечно,
Что по твоей вине она
Во тьме скитается одна,
Летя сквозь Путь чужой и Млечный.
О, Вея-юная колдунья,
Туманных образов вещунья!
Хотела просто улизнуть?
Но знай: Богов не обмануть,
Проступок видят они каждый,
И оступившихся накажут.
Лети стрелою! Серой Птицей
Повелеваем обратиться.
Скитаться станешь меж миров -
Закон к отступникам суров...
Рекли они – и грянул гром,
Вся крепость ходит ходуном,
И птичий крик, заполнив зал,
Айлару сердце оборвал.
Затихло всё, зажгли шандалы,
Но на гостях уж нет лица:
– Невеста! Батюшки! Пропала!
И царь бледнее мертвеца...

* * *

Уныл и мрачен Палладор –
Пустует ране людный двор,
В предместьях гибнут урожаи,
А просо, сколько б ни сажали,
То вымокнет, то не взойдёт,
А то и вовсе пропадёт.
Печален грозный государь,
И взгляд его – седая хмарь.
Спешит к царю дружинник старый
Развлечь напевами гитары,
Но всё бледней царя чело,
Как снегом белым замело.
– Тоска меня снедает злая,
Та, что любовью люди кличут...
Туда, где журавли курлычут,
Она летела ввысь, рыдая...
Ты, помнишь, Олкар её поступь,
Её улыбку и глаза?
Она исчезла... Предо мною
Грозой разверзлись небеса...

* * *

С докладом Олкар поспешает
К царю и голову склоняет:
– Ждёт у ворот седой отшельник...
– Пусть к Звайху катится бездельник!
–О, царь, он просится помочь...
– Но на дворе глухая ночь!
– Он из жрецов Семи Богов...
– Ну, что ж... впусти... кто он таков?
– Глаголют, будто он провидец
Колдун, святой и ясновидец.
И предстаёт перед Айларом
Старик? Да нет, ещё не старый –
Седой отшельник ясноглазый.
И приступает к делу сразу:
– Ступай на Бурых гор отроги,
И в Семерых Богов чертоги
Войди, потребуй у Отцов
Свою жену. Закон таков.
Ты прогневил их, юный царь,
Золой покрылся наш алтарь.
Не будет счастья нам вовек...
Весь мир как будто бы поблек,
С тех пор, как Вея улетела –
Народу сколько заболело!
Но стоит вам соединиться -
Над нами небо прояснится.
Ступай за ведьмою своей,
О, царь-отступник из царей!
Сама Судьба велит идти.
Ступай по своему пути!
Айлар угрюм, молчит тревожен.
– Однако, брат, ты, невозможен...
Глядит – отшельник-то пропал,
И ни следа, как не бывал.
А гость ночной к горам поднялся,
Расправил спину, рассмеялся,
Клюку отбросил, взмолодел,
Да и на небо полетел.

* * *

Айлар бредёт к горам угрюмо,
Отдавшись невесёлым думам:
«Дожди обрушились стеной
На Паладдор несчастный мой...
Никто на памяти моей
Богов не радовал своей
Счастливой рожей в их Чертогах.
Потребовать её у Бога!
Отшельник, право, не в себе,
И дело вовсе не в Судьбе».
С давнишних лет по эту пору
Легенды врали: в Бурых горах
Подняться можно до Творцов
...Или пропасть навек с концом.
Как семь богов, так семь небес,
Но кто б на небо то залез?
Однако, дурней было мало
Молва и слыхом не слыхала,
Чтобы вернулся кто отсель
Обратно до своих земель.
Айлар три дня бродил средь камня
Пока следы дороги давней
Не обнаружил и вперёд
Идёт, куда Судьба ведёт.
Глядит Айлар наш и дивится,
Немудрено тут изумиться:
Стоит хрустальная гора,
Блестит, как россыпь серебра,
Не влезть никак, не обойти,
Но и иного нет пути.
И наш Айлар разоблачился,
Забросил за спину наряд,
И, за уступы ухватившись,
Ползёт, ругаясь, как солдат.
Без платья тело не скользит,
Лишь кожа голая скрипит.
Всё выше, выше, лезет царь,
Цепляясь, ранясь о хрусталь,
И, оставляя алый след,
Он видит нежно-белый свет.
«Второе небо на пути,
Пройти его бы, ох, пройти!»
Там, на вершине, в облаках,
Есть узкий лаз. И на руках
Он подтянулся и упал
В седые тучи, как пропал.
Кафтан скорее натянул,
Кушак потуже затянул.
Глядит – и сам себе не верит –
Кругом одни до неба двери.
В какую ж нужно? Как узнать?
До смерти можно здесь гадать.
«Иди... за мной...» – вдруг слышит он.
«Как? Вея здесь? Как будто сон...»
«Иди за мной... Вот эта дверь...
Ступай за мной... Не бойся... верь...»
Айлар идёт на голос тихо.
«Вдруг не она? Вдруг это лихо?»
Как только дверь он отворил,
Как лёгкий шелест птичьих крыл
Над ухом тенью проскользнул.
А из иных дверей задул
Песчаный вихорь, злой, колючий.
И ветер голосом могучим
Завыл, как волки на луну.
Айлар скорее дверь замкнул.
Глядит наш царь во все глаза –
По речке чистой, как слеза,
Бегут куда-то мураши,
Здоровые, что торгаши.
Скользят-спешат, будто по льду,
Зело похожим на слюду,
Огромны лапы муравьёв,
И ни волны, и ни ручьёв,
Не оставляют за собой.
– Возьмите и меня с собой! –
Просил Айлар, и, вспрыгнув лихо,
На муравья попал он тихо.
Мураш усами повращал,
Своим чего-то потрещал,
И дале в путь бежит слегка,
Не чуя вовсе седока.
Король лишь ахать успевает:
Вокруг тюльпаны расцветают,
Как птицы, бабочки порхают.
Туманом предрассветным тают
Все в белом яблони и груши,
И аромат придумать лучше
Нельзя, как ни старайся, брат.
«Эх, Вея... нет пути назад!»
Вот муравьи шагают в ряд,
А слева пламенем горят
Врата к четвёртым небесам.
Айлар не верит чудесам:
Створы ворот – огнём пылают
То агглты алые встречают,
Огня святого божьи духи,
Трещат, жужжат, как летом мухи.
Айлар «коня» освободил,
И в реку прямо угодил.
К вратам идёт промокший весь.
– Ты человек? Откуда здесь? –
Дивятся агглты королю.
– Ищу я здесь жену свою.
К богам мне надобно попасть.
– Ты не пройдёшь, здесь божья власть
Врата поставила из нас.
Мы исполняем их приказ:
Сожжём любого, кто пройдёт.
– Ну, что же, пусть мне повезёт!
Айлар, в реке набравши мха,
Им обложился. Как блоха
Он прыгнул к огненным вратам,
И поднялся тут шум да гам.
От мха и влаги агллты тают,
И, паром исходя, ругают
Царя на чём весь свет стоит:
– Скорей, проклятый, уходи!
Не видишь – живы мы едва!
– Благочестивые слова! –
Смеётся, кашляя, Айлар.
– Я погашу весь ваш пожар,
Коли не пустите меня.
Людей и нелюдей кляня,
Пустили духи короля,
Он шёл – дымилася земля.
Сквозь арку алую бредёт
И про себя тишком поёт:
«Дойду, пройду я и найду!
Беду от Веи отведу...»
Чрез мост по огненной реке
Айлар шагает налегке.
Внизу огня пылает море,
С кузнечным горном жаром споря,
Подошвы плавя сапогов,
Клокочет варево богов.
Прощаясь с алою рекой,
Ступает на берег другой.
А вот и пятые врата –
Какая, право, красота:
Сады, ручьи и водопады,
Дворцы, беседки, анфилады,
Аллеи, парки и мосты,
И роз прекрасные кусты!
Белеют каменны палаты,
И вьются дивны ароматы
Из окон светлого дворца.
«Сейчас бы хлеба... голубца...
Сырца... сметаны с погребца
И сытно-жирного рубца!» –
Взмечтал наш царь. Пустой живот,
Цветочным духом не живёт.
Да и на подвиг ратный тож
С порожним брюхом не пойдёшь,
Иначе с голоду помрёшь
И околеешь ни за грош.
Идёт наш царь на аромат.
Средь белокаменных палат
Столы накрытые стоят
И пищей знатною манят.
А яств и блюд вовек не счесть,
В один присест никак не съесть.
Вот поросёнок с тёртым хреном,
Плов, приготовленный отменно,
Варёных раков, карпов горы,
Бараний бок и помидоры,
Здесь из телятины рулет,
Вон там печёночный паштет...
Айлар берёт баранью ножку,
Кувшин с вином, пирог с картошкой.
И шёпот вдруг: «– Не ешь! Не пей!
Отрава... яд... отбрось, разлей!..»
И Веи глас – родной и нежный,
Как крылья стаи белоснежной,
Айлара вмиг остановил.
Вино царь по траве разлил,
Вся зелень жухнет и чернеет,
Айлар печалится, бледнеет,
Отодвигая пироги.
«Сварить мне чтоли сапоги?» –
Наш пригорюнился король.
«Ступай за мной, моя юдоль!» –
Вновь шепчет в воздухе крылами.
Садами, рощами, долами
Идёт на голос наш Айлар.
Живот, пустой, что твой амбар,
Выводит громкие рулады
И мелодичные баллады.
И в роще тихой и густой
Под тонкой яблоней простой
Плоды ему открыла Вея,
Что можно есть, не сожалея.
И яблок диких горсть отведав,
Покой в тиши садов изведав,
Средь мягкой муравы в тени,
Забыв про горестные дни,
Уснул Айлар, сомкнувши очи.
Под нежным покрывалом ночи
Меж тонких яблони ветвей
Там Птица Серая сидела,
Она Айлару песни пела
Любви и верности своей.
И от разлуки леденея,
Всю ночь Айлару снилась Вея...

* * *

Шестое небо – путь сквозь землю.
Айлар, шестому чувству внемля
И Веи голос услыхав,
Ползёт в норе сквозь уйму трав.
Нора широкая ведёт
Чрез тьму и гниль – вперёд, вперёд!
Давя кротов, жуков, червей,
Наш царь ползёт, как старый змей –
Скользнёт то вправо, то левей,
Ни зги не видно, хоть убей!
То вниз, то вверх, то вверх, то вниз –
Сбирая землю, грязь и слизь.
Коренья, тьма, жуки да тьма –
Недолго так сойти с ума!
А дух земли сжимает грудь,
Дышать нельзя, нельзя вздохнуть.
Проклятья сыпля всем на свете,
Айлар заметил – что-то светит
Там выход на поверхность есть!
Король старается пролезть
На волю, дышит грудью полной –
Гуляет ветер здесь, как волны,
По полю ярко-алых роз.
И, словно капли детских слёз,
На нежных лепестках роса
Дрожит, роняя голоса.
– Ай-ю, ай-ю, король наш смелый,
Красивый, сильный, загорелый!
Мы испокону здесь растём
И славу витязям поём!
Айлар вдыхает нежный дух
И песни, сладкие на слух.
– Приляг, о, путник, отдохни!
Усталы ноги преклони,
Пред наши ласковые взоры.
Забудь невзгоды, боль и ссоры,
Оставь обиды и мечты,
Спи в месте дивной красоты!
Айлар зевнул разок, другой,
И вот, поникши головой,
Ложится, дремлет средь кустов
Под колыбельную цветов.
– Ай-ю, ай-ю, засни навек,
Презренный жалкий человек!
Мы выпьем залпом кровь твою
И станем краше всех в раю!
Ещё краснее и свежей!
Грядёт эпоха кутежей!
Мы корни в твоём теле пустим,
Цветы сквозь мёртвый мозг распустим!
Так пели кровожадно розы,
А на лицо Айлара слёзы
Роняла Птица и крылом
Ласкала царское чело.
«Проснись, любимый мой, проснись!
На голос Веи отзовись!
Открой сомкнуты чарой очи!» –
Царя слезою горькой мочит.
Услышал голос Веи он,
Прервав жестокой смерти сон.
Очнулся розами пленён –
Шипы и кровь со всех сторон.
– Ай-ю, ай-ю, наш государь!
Готов Судьбы твоей алтарь!
– Ай-ю, ай-ю, ай-ю, ай-ю...
Вас на кусочки порублю! –

Ну вот и всё. Это конец.

– Ай-ю, ай-ю, наш государь!
Готов Судьбы твоей алтарь!
– Ай-ю, ай-ю, ай-ю, ай-ю...
Вас на кусочки порублю! –
Айлар медведем зарычал,
Схвативши корни, раскачал,
И ну кусты из почвы рвать,
Да оземь рыхлую бросать.
И топчет, а из-под сапог
Кровавый катится поток.
И тише всё: «Ай-ю, ай-ю...»
– Эх... как я розы не люблю, –
Вздохнул наш царь. Спешит скорей
Чрез поле давленых стеблей.
Там, впереди, не гаснет свет,
Какого в нижнем мире нет,
И к небу лестница седьмому –
Богов терранострийских дому.

* * *

И весь в земле, в ожогах, ранах,
В кафтане златотканом драном,
К седьмому небу царь подходит
И глаз восторженных не сводит
С чертогов божьих золотых
И шпилей, солнцем облитых:
Дворец богатый величавый,
На стенах знаки божьей славы:
Шипы, цветы, огонь, вода,
И знаки страшного суда.
Поют в кустах волшебно птахи,
Гоня тревоги, беды, страхи,
Среди огромной дивной залы
Звенят невидимы цимбалы,
По кругу семь престолов божьих
На троны царские похожих.
В раздумье боги пребывают
И с удивлением встречают
Айлара, редкостного гостя,
И быть, его как дома, просят.
– Что привело тебя, наш сын,
Что с Иаххве образом един,
В Чертоги наши золотые?
– О, боги вечно молодые!
Ох, боги!.. Ревностные боги...
Верните Вею! Я все ноги
Собью, но Вею отыщу!
Я вам обиды не спущу!
Грозили боги изумлённо:
– Безумец страстью ослеплённый!
В своём ли ты, чудак, уме?
Опять перечишь ты Судьбе?
Но наш Айлар Творцам не сдался,
Грозил, молил и упирался:
– Она милей мне всех на свете!
Её ласкал бродяга-ветер
И солнце-жаркое светило,
Её без устали томило...
Она – мой путь, жена моя...
Убить вы можете меня,
Но не убить любовь мою,
Вам, боги, смело говорю.
Лишь раз Отцы переглянулись
И тут же вместе обернулись:
– Мы карой метили в Айлара,
Но к нам вернулась эта кара...
Вместо того, чтобы стращать
Нам нужно верить и прощать...
Так уж сложилось испокон -
Слово Создателей - закон.
Мы отменить не в силах кару
И Вее облик возвратить.
Но, разлучивши вашу пару,
Сумеем вновь соединить.
Так будь же Книгой Без Прочтенья
От божьего соизволенья!
Ты станешь тенью меж мирами
И тех, кто отличён Богами,
Перенесёшь ты в этот мир,
На бой со злом, Судьбы турнир.
И в час беды, угрозы свету,
И тёмным силам вопреки
Хранить вы станете планету
И дальних весей уголки...
И вмиг Айлар зашелестел,
Шумя страницами-руками,
Обложкой хлопнул, заблестел
Иными снами и мирами.
Раздался громкий птичий крик,
И Вея – сизокрыла Птица
В той Книге скрылась до поры,
Чтоб с мужем вновь соединиться.
С тех пор бредут они по свету,
В мирах и весях много лет,
Согласно божьему завету
Встречая полночь и рассвет.
Минуя время и пространство,
Они ведут людей на свет.
И никого дружнее нету,
Чем Птица с Книгой, братцы, нет...

* * *

Остыл очаг, заснули угли,
Рассвет лучами бьёт в окно.
Где старец был – лишь прах обуглен,
И гости спешно пьют вино.
Молчат, объяты думой тяжкой,
И смотрят в пепельный очаг.
Вздыхают: «Вея, эх, бедняжка!»
«Айлар... погиб за просто так...»
«А что ж за пепел серой кучей?
Откуда взялся? Что за случай?»
«Хвала богам, хоть не пожар!»
«Куда ж пропал седой Ялмар?»

А вот и обещанный "ответ" на очень певучее "Продай мне отпущение грехов" Танцующего с Тенями, которое меня так восхитило и впечатлило... Надеюсь, никто не обидится - это не плагиат...

Продай мне отпущение грехов,
Продай скорей, отец велеречивый!
Мой жеребец истёр семьсот подков
И пыль дорог впитал своею гривой.
Продай мне, чернорясник, благодать,
Возьми кошель со златом и кольчугу!
Готов я богу вашему продать
Дворец любой и каждую лачугу!
Я тороплюсь в далёкие края,
Туда, где хлещет северное море
На берег, тайны страшные храня,
Со светом звёзд и солнца гневно споря.
Там, на границе сумрачных миров,
Под толщей волн, рыдающих в ненастье,
Среди камней и бронзовых оков
Сундук таится с амулетом власти.
Я сотни лет преданья собирал
И обошёл все долы и пещеры.
Я в старых манускриптах прочитал,
Что только с чистым сердцем, полным веры,
На дно морское можно низойти,
Чтобы добыть тот амулет желанный...
Грехи мои скорее отпусти,
Ждёт путь меня - опасно-долгожданный!
А коли не отпустишь - что с того!
Со мной поедешь к острову Буяну
Спеши, пока светило высоко:
Я медлить и раздумывать не стану!

Бог мой! Да откуда же это из вас выскакивает!!!???
Очень понравилось...

ГорацияКак я рада, что ты меня посетила, моя светлая!
Есть мысля, что человек может подключаться к миру идей и оттуда черпать "картинки" и прочие выражения чьих-то мыслей и чувств. Никола Тесла так мог, вот и изобрёл беспроводное электричество. Жаль - нельзя подключаться туда, как к Сети - когда захочется, чтобы писать, когда удобно, а не "когда накатит"...
Меня вдохновило стихотворение Танцующего с Тенями - второй день хожу и его пою... ))

В кулаки сожму я руки:
За стеною ходят буки.
Топы-топы, стуки-стуки,
С чердака горохом звуки.
От ночной осенней скуки
Вышли на охоту буки.
«Туки-туки, туки-туки!
Берегитесь, бабки внуки!
Близоруки, криворуки,
Ходим мы, как перестуки,
Тянем к вам свои мы руки!»
Мне намедни у излуки
В «морду» угодили щуки.
Вы возьмите все три штуки,
И меня не ешьте, буки!

Прелесть какая! Похоже на считалку...

Серьёзно заболела. 4 ночи задыхалась и думала о смерти.

Нет, не согреть моих холодных пальцев,
Что пахнут ладаном, как жёлтая свеча.
Я вижу море, мёртвых португальцев,
Что спят на дне, костяшками стуча.
Я слышу рёв прибоя на рассвете,
Где на берег чудовище спешит
Пожрать девицу, краше всех на свете,
Чей суженый с монашкою грешит…
Мне грезится зелёный мутный омут
Среди кудрявых плакальщиц-берёз,
Объятия холодные русалок
И тинный вкус их бессердечных слёз.
Я слышу запах траурного склепа,
И как скребутся мыши по углам.
Тонуть в студеном Стиксе так нелепо!
Харону мрачному монету я отдам,
Чтобы вдоль снов чужих и небывалых,
Что пляшут по печальным берегам,
Он перевёз туда, где обнищалых
Пристанище и сирых духов храм…
Темнеет свет и холодеют пальцы
Всё глуше тикают настенные часы
Какая чаша всё же перевесит,
Когда меня поставят на весы?

Родному бронхиту посвящается.

* * *
Мой мотор почти заглох.
Выдох-вдох, выдох-вдох.
В лёгких слышен каждый вздох
Вдох-выдох, выдох-вдох.
Вдох-выдох, выдох-вдох.
Тяжело дышать мне... ох!
Вдох-выдох, выдох-вдох.
Прибери, скорее, бог.

Ну, и, наконец, о хапурах. Извините, дорогие модераторы, если что. Это не я, это во мне хапур заговорил - довели.

Мы ходим ночью по госпиталям,
И забираем брошенные души.
По гаражам и старым кораблям
Мы ходим и людей жестоко душим.
Как только солнце ясное зайдёт,
Крадёмся мы по мрачным коридорам.
Нас за собою вечный мрак ведёт,
Для вас он станет чёрным приговором.
Багряные, кровавые плащи
Почти, как у правителя Пилата,
Ты слышишь нашу поступь? Трепещи!
Мы - казнь твоя и горькая расплата.
Серпы острее бритвы точим мы,
Взмахнём - и нет на свете человека,
Мы - слуги мрака, дети Сатаны,
А вы - лишь люди, жалкие калеки.

Я надеваю свой багряный плащ,
Почти что, как у Понтия Пилата.
Я достаю наточенный хопеш,
Не нужно мне ни серебра, ни злата.
Я жажду крови жаркой в чреве ночи.
Беги скорее, ножками сучи!
Но знай, что я быстрее. Я пророчу
Тебе, что ты стаешь ты, как воск свечи.
Я вскрою череп твой, гниющий и пустой,
Я затоплю тебя рекой кровавой боли!
Кричи и плачь, ничтожество, изгой,
Судьбу свою ты выбирать не волен...

Жизнь мне в тягость, это правда,
Я одна, как в поле перст.
Цвета старого смарагда
Бездны зев уже разверст.
Тянут руки с того света
И зовут, зовут, зовут.
«Твоя песня уже спета,
Нет, не вырвешься из пут».
В тишине, густой и вязкой,
Руки тихо опущу:
«Вот конец и этой сказке...»
Душу к богу отпущу...»

Где-то там, на полдороги к Брюгге,
За спиною старого моста,
На зелёно-изумрудном луге,
Танцевала дева Красота.
В платье из небесного батиста
В пене кружев завтрашнего дня
Танцевала, горечи не зная,
Слёзы грусти вызвав у меня.
Где-то там, у поворота к Брюгге,
Когда стих короткий летний дождь,
Я забыл на время о недуге,
И о том, что ты уже не ждёшь.
Позабыл о кризисе, растратах,
И о раке печени своей...
Я бы всю свою убогую зарплату
Бросил под ноги танцовщице моей!
Лишь бы только милая плясунья
Не остановилась ни на миг.
Лишь бы чаровала, как колдунья!
Юная волшебница из книг...
Лишь бы под небесные аккорды,
Льющиеся из кудрявых туч,
На зелёно-травяные фиорды
Мне светил волшебный этот луч.
Где-то там, недалеко от Брюгге,
Видел я прекрасный добрый сон,
Будто молоды мы оба и, как прежде,
Я в тебя без памяти влюблён.
Снова мы гуляем по аллеям...
Жёлтые кленовые листы
В вальсе кружат, словно орхидеи,
Как вот эта дева Красоты...
Помню я, как подъезжали к Брюгге...
Скрип... удар... и боль... по рельсам свист...
Пассажиры вскрикнули в испуге...
Засмотрелся, видно, машинист...

Нет слов... Захватило и унесло. Уф... Благодарю.

Ритм какой великолепный... Я уж не говрю про всё остальное.)

Rianna, ваши буки - это нечто!!! Я более чем в восторге =)
А ваша мрачность мне близка...

Когда меня забудут - я вернусь.
Пройдусь ножом по лжи - слепой и гадкой.
В чужие сны и мысли окунусь,
Сожгу стихи и старые тетрадки.
Когда я меня забудут - я приду.
Я разгоню молчанье стуком в двери.
Сорву покровы пыли во бреду,
Глазам своим и чувствам еле веря.
Когда меня забудут - возвращусь.
Отдёрну полог штор для светлых буден.
Настанет время, знайте, я вернусь.
Чтобы опять услышать: «Не забудем»...

Загрустила ваша Ри,
Что ни говори...

Rianna, не грустите... вы такая замечательная...

В общем, как-то грубовато получилось и топорно малость...

- Скоро холодное утро -
Светлеет полоска зари.
Я жизнь задолжал кому-то.
Хочешь? Себе забери.
Вместе с морозным дыханьем
И сердца глупого стуком -
Возьми на рассвете раннем,
Тебе протянул я руку.
Я в долгой слепой разлуке
Скупые слёзы скрывал,
Мечтая, будто бы руки
Твои опять целовал.
Не любишь? Опять не любишь...
Проклятье - моя любовь.
Моя королева, ты губишь,
Ты губишь, но не пустословь...

- Скоро цветущее утро -
Светлеет полоска зари,
Окрасилось всё перламутром...
О боли мне не говори.
Упрёком ты колешь напрасным,
Я чувствую горечь твою.
Она, милый рыцарь, ужасна...
Увы, я тебя не люблю.
Пусти мои белые руки -
Другой будет их целовать.
С тобой я немею от скуки -
Не смею в глаза тебе лгать.
Но сердцу, мой друг, не прикажешь,
Оно выбирает само,
Никак ты ему не накажешь:
«Люби не того, а того».

- Но как же мне быть, королева,
И что же мне делать, скажи?
Направо смотрю и налево:
И вижу твои миражи.
Тобой лишь дышу на закате
И горек мой каждый рассвет:
Тоска по тебе так накатит,
Ведь рядом тебя снова нет...

- А что же мне, рыцарь мой, делать,
Коль холодно сердце к тебе?
Недугом твоим не болела,
И лишний в моей ты судьбе?
Что делать с печалью твоею,
Чужой и далёкой такой?
Увы, я тебя не согрею,
Сколь ты о любви мне не пой...

- Мы - старые спорщики. Вечно
Мы спорим, и каждый своё
Твердит до утра бесконечно,
Не слыша другого, поёт.

А вот это уже пошлО полегче и получше:

Кровавая Мэри.

- Пусть кровь на устах твоих скажет,
Где ты была, где была?
И пусть твои речи докажут,
Что крови чужой не пила!
Скажи мне, кровавая Мэри,
Где бесы носили тебя?
Я байкам твоим не поверю,
Ждёт жаркое пламя тебя!
Скажи, что с ногтями твоими?
Острее кинжальных клинков!
Кого ты изрезала ими,
Спустившись под ночи покров?
Скажи, скольких ты задушила,
А скольких лишила души?
С чего ты, злодейка, решила,
Что сможешь и дальше грешить?
Смеёшься? Кровавая Мэри!
Викарий готовит обряд,
И ждут горожане за дверью,
И славно дровишки сгорят
Сжигая проклятую ведьму -
Кровавую Мэри О,нелл!
Чтоб было другим неповадно,
Чтоб дьявол в аду онемел!

- Забавен ты, старый священник!
Плюю я в морщины твои.
Не ты ли на прошлый сочельник
Рвал жадно одежды мои?
Не ты ли семью мою отнял,
Налогом на церковь свою?
Их днём хоронили субботним...
Они сейчас, верно, в раю...
Ты помнишь, как ночью осенней
Пробрался в холодный мой дом?
Ты помнишь, церковная крыса,
Как руки скрутил мне жгутом?
И уши свои закрывали
Соседи, заслышав мой крик...
От горя я ведьмою стала...
Я вижу, ты бледен, старик...
Ты станешь бледнее, проклятый.
Ты слышишь? То бесы идут.
Они тебя быстро избавят
От тягостных жизненных пут...
Не всем я ещё отомстила,
Кто слышал мой крик и молчал.
Кто тихо тогда отсиделся,
Сегодняшней ночью кричал...
От горя я ведьмою стала,
Не люди вы - злобные звери.
И месть моя будет сурова,
Не будь я Кровавая Мэри.

Однако!!! Жжешь! Вобще-то, оба стиха понравились... поэммы почти-что! эх, жизнь - она жестянка... и блэдная, ну как поганка... напьется ночью наша Мэри, чтоб чуть восполнить все потери...

Яркое стихотворение!

Навеяно мужем и кризисом.

Мы работаем по привычке,
Хоть зарплату не платят нам.
Вставив утром в глаза по спичке,
Мы спешим скорей по делам.
Отражая атаки спама,
Бороздим сетевой простор,
Потрошим 1С упрямо
В лабиринтах бумажных гор.
И в глубокой обедной кружке
Растворимый дымится суп
Без зарплаты лишь концентраты,
Не до мяса нам, не до круп.
Пусть глаза давно покраснели,
И в мозгах одна круговерть
Установку нам дали чётко:
Кризис чёртов преодолеть.
Нам нельзя уставать и падать,
Нам нисколько нельзя болеть.
Несмотря на тоску и голод,
Чёртов кризис преодолеть...
Мы работаем по привычке,
И зарплату не платят нам.
Не слышны нам уже синички,
Что весной поют по утрам.
И не видим мы ясна солнца -
Только строчки сухих таблиц,
Ищем мы профицит червонцев
В веренице знакомых лиц.

Великолепно!

Стих потрясающий, без прикрас, все как есть!!! Браво!

Мозг напряжён, качает информацию откуда-то с восточного портала... 0_0
Да, и не бейте за печальность. Видимо, у меня настройки мозгового браузера такие, что качают из мира идей только всё печальное...


Туринэ как на праздник одета,
Ленты в косы вплела Туринэ.
На краю краснобокого лета
У фонтана плетёт мулине.
Наклонясь над прозрачной водою,
Дразнит рыбок и мочит рукав.
Окроплённые горькой слезою,
Расплываются рыбки стремглав.
Надвигается ветер с востока,
Сыплет сакуры он лепестки.
- Где же воин ты мой, синеокий?
Не подал на прощанье руки...
Императорских витязей стяги
Всё краснели вчера, как закат,
Муж, надувшись, пыхтел об отваге,
Только ты не вернулся назад.
Знаю я, что лежишь синеокий
У реки, под вербены кустом,
И любимое сердце жестокий
Муж пронзил генеральским ножом.
Я вчера у колдуньи купила
Очень горькое алое зелье,
И как мужа с утра проводила,
У фонтана сижу с рукодельем.
Ленты в косы свои заплела -
Как положено верной невесте.
Я от зелья, как мрамор, бела,
Значит, скоро с тобой будем вместе...

Мамочки!!! Боже мой... я ТАКОГО стиха еще никогда не читала...он, он, он... очень-очень красивый!!! печальный, красивый... блин, слов нет!!! правда-правда. Без обид, но среди всех он самый-самый прекрасный... да, я люблю грустные стихи...

Kit, спасибо! Очень приятно слышать такие добрые слова. Как говорит один писатель, если история хочет быть рассказанной, она обязательно расскажется, путь даже через какого-нибудь человека. ;-) правда, с "восточного портала" я беру информацию впервые...

Ну, вот, докатилась до подростковых виршей. Пристрелите меня!

Ты стоишь на перекрёстке,
Небо щедро сыплет блёстки -
Белые цветы.

И от холода метели
Хочешь, чтобы тебя согрели -
Ждёшь напрасно ты.

Ты дрожишь и тихо плачешь,
Будто слёзы твои значат
Что-то для него.

На часах семнадцать двадцать,
Тянет день уже смеркаться -
Только нет его.

Мягким снегом, белым пухом
Стелет вьюжная старуха -
Будто чей-то сон.

Время катится по кругу,
А тебя целует вьюга,
Но не он, не он.

Пальцы в варежках застыли
На ресницах белой пыли -
Вся замёрзла ты.

На снегурочку похожа...
Он ведь врёт тебе безбожно -
Спрячь свои мечты.

И пока ты замерзаешь
Он другой, а ты не знаешь,
Подарил цветы.

Было бы за что, а то ведь не за что))) Славная такая песенка.

Мне безумно понравилось стихотворение про не найденную семью... На мой взгляд, лучшее у Вас. Честно.
Настолько близко задело...
Спасибо большое.

Моисей.

Я заплачу, юный виночерпий,
Если ты в беседку не придёшь.
Время, знаешь сам, увы, не терпит,
Когда ты кого-то очень ждёшь.
Ты обласкан даже фараоном,
И поставлен страшим во дворце,
Только не внимаешь моим стонам
И печали на моём лице.
Всё овец да кур своих считаешь,
Пишешь на папирусе значки,
Чёрных глаз своих не поднимаешь,
Я сжимаю в гневе кулачки.
С детства горя и нужды не знала,
А теперь все ночи напролёт,
Комкая из шёлка покрывало,
Жду, что наваждение пройдёт.
Я евреев, купленных на рынке,
Презирала, как рабочий скот,
А теперь сижу я здесь с корзинкой,
В ней тебя вино и мясо ждёт.
Над беседкой Белая Исида
Наклонилась в жаркой темноте.
Где же ты, мой юный виночерпий?
Ждёт тебя твоя Хатшепсут-те.

Ничего не имеет значения,
Только ты и мартини глоток.
Ты исполнил её поручение -
Чую я, как отравленный сок
Разлился в моих суженных венах
И сжигает жестоким огнём.
Тесно мне в этих сумрачных стенах,
Но спасает одно: мы вдвоём.
Ты бокал мой наполни хрустальный,
И не прячь свой испуганный взгляд.
Улыбнись на прощанье. Фатально -
Не судьба нам вернуться назад.
А когда на тот свет поспешу,
Ты ступай, я дарую прощение.
Об одном помнить я попрошу:
Ничего не имеет значения.

Звенят по лужам города
Хрустальные оркестры -
Динь-дон! И с крыши бороды
Свисают, как палестры.
Динь-дон повсюду слышится
На скрипках и свирелях,
И полной грудью дышится
В растаявшем апреле.
С карнизов и под крышами
Серебряный динь-дон.
А вы ещё не слышали
Волшебный перезвон?

Ох, какая весенняя музыка... Аж завидно стало ))))